Бункер (джен)

Гермиона с тупым отчаянием смотрела на стены тесной безликой камеры. Она сидела, поджав колени к груди, на кровати больничного образца, разве что самую малость шире, с нормальным, обыкновенным матрасом и даже чистым бельём, жёстким после казённой прачечной. На ней была больничная рубашка — белая в синий горошек, с завязками на спине, и эта мирная вещь пугала Гермиону куда сильнее всего остального.

С тех пор, как она очутилась здесь, она проверила дверь, стены, и даже попыталась отвинтить от кровати спинку — чары не позволили ей ничего, чего бы уже не пытались сделать до неё остальные. Миску и ложку забрали, кода она отказалась есть; оставили лишь стакан с водой, который она не смогла разбить, даже швырнув о стену. Будь у неё осколок, был бы шанс хотя бы уйти до того, как с ней сотворят всю эту грязь.

О, она точно знала, что её теперь ждёт. Программу и не скрывали, и это был ещё один повод спасать всех, кого можно было спасти, и вытаскивать тех, кого ещё можно вытащить. Она с удовольствием плюнула бы в того ублюдка, который настолько извратил понятия материнства, чтобы им можно было начать пугать.

Сперва они решали, кому можно, а кому нельзя колдовать, а теперь распоряжаются за них их же телом. Это было настолько противно всему, во что Гермиона верила, что Гарри пришлось оттаскивать её несколько раз уже от бесчувственных тел. Сволочи. Паскудные сволочи и мерзавцы. Хорошо, что мама не видит её, и хорошо что не помнит.

Её допрашивали почти шесть часов, и она держалась. Ей влили веритасерум, но её вырвало — выкусите, ублюдки. Орден Феникса не только сумел спасти, но и спрятать профессора Слагхорна в безопасном месте, и он за какие-то пару месяцев сумел всех удивить. И почему только он не мог учить их с первого курса! Потом её вымыли и подвергли унизительному осмотру, и лишь тогда она поняла, куда именно её притащила та свора.

В камере было тепло, но она всё равно ужасно мёрзла; она обнимала колени руками, и никак не могла, сколько бы не пыталась, согреть под тощим шерстяным одеялом заледеневшие ступни. Тишина действовала на нервы, но, когда с другой стороны двери раздались шаги, холод добрался уже до желудка.

Гермиона сжалась, понимая, что её, конечно уже ничего не спасёт, и отчаянно твердя себе, что не боится.

Но это была ложь.

Она боялась.

Ещё как.

Не того, что её ждёт сейчас, а того, что случится после.

Это её тоже пугало, она и целовалась-то всего раза три. Ну, возможно, три с половиной, если тот поцелуй в щёку тоже считается. Виктор прошлым летом приглашал её в Варну, но каникул она уже не увидела. С тех пор они обменялись письмами всего пару раз. Могла ли она подумать, что, когда покидала тем летом Хогвартс, отправится на войну? Не сразу, не так. Они едва успели оплакать Седрика, когда начался кошмар.

Но этот кошмар не шёл ни в какое сравнение с тем, что её ожидало. Она даже в страшном сне могла представить, как забеременеет в шестнадцать — она была взрослым и сознательным человеком, дочерью двух врачей, и точно знала, что можно, что нужно, а что нельзя. Мадам Помфри могла бы гордиться, если б была жива. А теперь ей предстоит выносить в себе что-то, чему она отказывается давать человеческое определение, иначе просто сойдёт с ума, как сходили все остальные, о чьей судьбе им удалось хоть что-то узнать.

Лучше бы её убили! Или отправили в Азкабан. И даже отдали дементорам! Но не это… не так! К этому она не готова!

Дверь лязгнула и отворилась. Пожиратель Смерти был здоровенным: плечами он закрывал весь проём, а его голова касалась притолоки. Проскочить мимо можно было даже не думать, решила она, не замечая, как впилась ногтями в запястья.

Он вошёл и закрыл за собой дверь, откинул черный форменный капюшон, и, когда он снял маску, выражение на его застывшем лице не сулило ей ничего хорошего.

Твёрдая челюсть, высокий лоб, короткий ёжик светлых волос, прозрачные голубые глаза, такие холодные и пустые. Настоящий ариец, с отвращением осознала вдруг Гермиона, ему бы не черная мантия пошла, а мундир с начищенным сапогами. Тоже чёрный. И с серебром. И фуражка с черепом на кокарде. О Второй Мировой Войне Гермиона знала не только из книжек, её дед, лейтенант Уильям Грейнджер, прикрывал отступление из Дюнкерка, был ранен и чудом его пережил.

Пожиратель окинул Гермиону с головы до ног равнодушным взглядом и начал расстёгивать пуговицы. Когда он остался в одной рубашке и заправленных в высокие ботинки из драконьей кожи брюках, Гермиона вскочила на ноги и рассерженной кошкой юркнула под кровать, забившись там как можно глубже. Живой она просто так не сдастся. Ни за что. Даже если её начнут вытаскивать за ноги.

Кровать дрогнула и с противным скрипом отъехала в другой угол, лишая её убежища, и она уставилась на резную палочку у него в руках. Палочка, была бы у неё только палочка, билось в её голове, но палочки у неё не было, лишь эта тряпка ней… Гермиона поднялась по стене и вжалась в угол.

Он, между тем, наложил на дверь чары приватности, и сделал это так буднично и равнодушно, что Гермиону обдало ледяной волной ужаса. Её крики никто не услышит — да и кого ей тут звать? На чью помощь рассчитывать? Нет, она не станет кричать — или хотя бы постарается так не делать. Как там было в тех старых брошюрках, которые ей показывал Тони Голдштейн, расслабьтесь, лежите и постарайтесь думать о Волшебной Британии? Она не знала, откуда вдруг всплыло это воспоминание, но ей пришлось прикусить себе щеку, чтобы истерически не рассмеяться ему в лицо. Ну а что… ей подходит. Лежать и думать. А лучше не думать совсем. «Очистите разум», — вспомнила она занятия Снейпа по окклюменции, которые были будто бы тысячу лет назад.

Пожиратель наложил на комнату ещё какие-то заклинания, которые она не смогла опознать, а затем расстегнул запонки на своих идеально чистых манжетах, снял рубашку, сложил и повесил её на спинку кровати, к мантии. Если он потянется к пряжке ремня, поняла Гермиона, её наверняка затошнит.

Однако вместо это он похрустел мускулистой шеей и велел ей отрывисто:

— Сюда иди.

Гермиона молча замотала головой, и сверкнула глазами, чем заслужила очень недобрый взгляд. Он не игрался палочкой, просто слегка сместил и это выглядело куда опасней.

— Два раза не повторяю.

Гермиона закусила нижнюю губу и с вызовом вышла из своего угла — однако же её решимости на большее не хватило.

— Ну, — сказал он, и она, отчаянно скрывая нерешительность, сделала ещё шаг вперёд.

Думай, Гермиона, ну же, давай. Она не может защитить себя, но, по крайней мере, может встретить свою участь с гордо поднятой головой. Она не станет унижаться, плача и умоляя. Но что она ещё может сделать? Время, нужно потянуть время.

Гермиона, обхватив себя руками, снова замерла на расстоянии вытянутой руки от Пожирателя. Нет, никто её не спасёт, господи, хоть бы Грозный Глаз связал Гарри с Роном и никуда их не выпустил. Она хотела, чтобы они пришли и в то же время отчаянно не хотела. Только не сюда. Нет. Она понимала, что для неё всё уже наверняка кончено, но всё равно надеялась хоть что-то придумать. Ведь человека можно же убить и так? Без оружия? Если она вцепится ему в горло… или вот, например, в глаза… Ей даже не нужно его убивать, только завладеть палочкой.

Дохлый номер. Он был такой здоровый, что легко сломал бы ей шею одной рукой. И следил за ней так внимательно, словно точно чего-то такого ждал. Она так глубоко задумалась, что пропустила момент, когда он резко схватил её за плечо и дёрнул к себе — словно козу за верёвку, заставляя практически упереться себе носом в грудь.

— Парня, я так понимаю... нет? — выдохнул он ей прямо в ухо, для чего ему пришлось к ней склониться.

Гермиона растерялась и вспыхнула от неуместности самого вопроса. Он ждал, а она не понимала, должна ли ему вообще отвечать, и что — с Виктором они не виделись, но она не была уверена, что можно было считать, что они официально расстались. И это уж точно совсем никого не касалось!

— Не удивительно, — хмыкнул он, явно сделав какой-то вывод.

Гермиона, сверля глазами чужую широкую грудь, рассерженно засопела и попыталась хоть чуть-чуть отодвинуться — и он даже ей это позволил, не отпустив, но немного расслабив руку, которой её держал. Гермиона не успела вдохнуть, как он неожиданно трижды постучал ей палочкой по макушке. И она не была уверена, что он колдовал, а не просто… выразил своё отношение.

Плевать! Ей уже на все наплевать. Её отчётливо колотило.

Хорошо он хоть не воняет как тролль! Она вдруг подумала, что пахло от него очень даже неплохо, каким-то горьковато-свежим одеколоном, и Гермиона вдруг испытала приступ зависти — не слишком-то помоешься, скрываясь в лесу, когда у вас на двадцать человек две палатки. Даже от духов ей пришлось отказаться, когда их чуть не выследили в лесу егеря.

Она попятилась, и задрала подбородок так, чтобы смотреть негодяю прямо в глаза, и пожалела, что у неё даже ногтей, чтобы вцепится ему в лицо, толком нет. Лаванда после того, как её покусал Грейбек, заимела привычку накладывать на маникюр чары неразрушимости и оставлять ублюдкам кровоточащие борозды на лице, которые магией не сведёшь. По крайней мере, он бы её запомнил.

Он так спокойно выдержал её гневный взгляд, словно каждый день играет в гляделки, а затем одарил её какой-то насмешливой кривоватой ухмылкой, сунул палочку куда-то в карман широких брюк, а затем хрустнул уже костяшками пальцев.

И вдруг… опустился одним плавным движением на пол вниз лицом.

От неожиданности Гермиона сморгнула и распахнула глаза широко, будто ронов Сычик.

— Хватит таращиться, на спину мне садись.

— А-а-а-а-а, — только и сумела протянуть Гермиона, чувствуя, как привычная реальность от неё ускользает.

— Ну, или ты на что-то другое рассчитывала? — ухмыльнулся он, глядя на неё теперь снизу вверх. Гермиона вспыхнула до корней волос и плюхнулась ему на спину, пытаясь не задумываться о том, что на ней даже белья не было.

Она ездила верхом на гиппогрифах, фестралах и даже драконе, когда они грабили банк — почему бы ей не оседлать Пожирателя? Мерлин, она не хочет думать, как это звучит. И точно не понимает, что тут вообще происходит, и нет, она ни за что прямо сейчас не расплачется.

— Они что, действительно думают, что я буду трахать тощую малолетку? — проворчал Пожиратель и начал вдруг отжиматься.

С Гермионой, вцепившейся ему в плечи, чтобы с него не упасть.

— За-за-зачем... — попыталась задать она вопрос, одновременно стараясь усидеть на его спине и глядя на его перевитую жилами шею, при виде которой c мыслями попробовать его задушить она тоже рассталась: у неё просто не хватит на это рук. Скорее всего, он её просто стряхнёт, как Бродяга осенние листья с лохматой шкуры.

— Чары у них на физическую активность, — ответил он, отдыхая после пятидесяти отжиманий. — Совместную.

Она посчитала. Конечное же посчитала. Да, их было ровно пятьдесят.

— А почему вы... — наконец, заговорила она снова, пытаясь понять, что же тут происходит. Может, ей это просто снится, и она проснётся в собственном спальном мешке?

— Потому что, — буркнул он, вновь начиная размеренно отжиматься, будто не чувствуя её вес. — Я, между прочим, женат, и менять этого факта не собираюсь.

Только сейчас Гермиона заметила на его безымянном пальце простой ободок кольца. Нет, она видела маму и Драко Малфоя, и даже родителей Кребба с Гойлом, когда те сажали их на Хогвартс-экспресс, но она никак не могла представить, какой должна быть жена у подобного человека. Какая-нибудь белокурая валькирия в галифе и с хлыстом. Сириус и профессор Люпин как-то смотрели с мальчишками по видео какой-то фильм, когда они прятались на одной квартире, но при ней досматривать почему-то не стали, и Гермиона догадывалась, почему. О верховой езде там явно не шло и речи, решила она и, кажется, смутилась ещё сильней.

— Вентиляцию над кроватью видишь? — отвлёк он её от совершенно ненужных мыслей, лезших сейчас Гермионе в голову.

Она посмотрела туда, куда он передвинул кровать, и потрясённо кивнула, поняв, что c кровати сможет вполне дотянуться, а потом спохватилась, что он её не видит, и сказала вслух:

— Да.

— Так что прекращай там елозить и думай не о моей потной и мускулистой заднице, а о том, как закрыть за собой решётку, — велел он — и замолчал, мерно поднимаясь на выдох и опускаясь на вдох.

Она тоже ничего больше не говорила — какие тут подберёшь слова? Не знакомиться же! Здравствуйте, я Гермиона Грейнджер, лейтенант Армии Дамблдора, Хогвартс, Гриффиндор, староста, пятый курс. Её ведь отчислили, а значок она потеряла в Динском лесу… И уж конечно она не попросит его представиться, тем более не станет расспрашивать, почему помогает. Наверное, нужно будет посмотреть личные дела известных Ордену пожирательских командиров, и вычислить, кто он хотя бы по одному его росту, он ведь наверняка командир? Вопросов у неё в голове было так много, что они мешали думать ей о том, что сейчас было единственно важно — и Гермиона постаралась запихнуть их в вымышленный сундук.

Пожиратель сделал ещё три подхода и устало выдохнул:

— Ну все, покаталась, теперь слезай. Тоже мне, нашли племенного шетлендского пони, — проворчал он, поднимаясь и скидывая её со спины. Затем взял свои вещи в охапку и, как был, вспотевший, растрёпанный и полуголый, вышел из камеры — и запер за собой дверь.