Дьявол и Снеговик (гет)

В Лондоне ощущение чужого взгляда, и без того преследовавшего Миранду большую часть жизни, становилось особенно тяжелым. Каким-то жгучим. И дело было вовсе не в папарацци, те-то как раз почти успокоились по прошествии трех дней. Нет, это было что-то большее. Что-то почти мистическое.

Конечно, Миранда не верила ни во всевидящее око предков, ни во что прочее, но именно в Лондоне ей всегда казалось, что чей-то взгляд неотрывно следил за каждым ее жестом, даже когда она оставалась в номере одна, задергивала шторы, выключала свет и ложилась под одеяло.

Именно Лондон, так много лет назад оставленный ради большого будущего, забирался Миранде под кожу и заставлял ее нервничать.

Но лондонские недели моды она все равно посещала. Было бы глупостью игнорировать подобное мероприятие из-за иррациональной неприязни к городу. В конце концов, это было частью ее работы.

За три дня, проведенные в Лондоне, она приноровилась к местному ритму жизни и почти перестала замечать собственный акцент — это только в первый день по прилету ее всегда выбивало из колеи то, насколько по-американски она говорила; за три дня впечатление сглаживалось, речь окружающих переставала казаться карикатурной, а собственная — неверной. Все становилось на свои места.

Ресторан, в котором она ужинала, находился всего в квартале от отеля, в котором она поселилась. На этом достоинства данного заведения, к сожалению, заканчивались. Будто нарочно опровергая все то хорошее, что о нем писали, ресторан был на редкость плох. «Изысканная кухня» была бедной и довольно пресной, а «уютная атмосфера» изобиловала красным бархатом и золотыми кистями на всех поверхностях, не занятых резьбой по дереву, так что у Миранды кружилась голова от количества безвкусных деталей.

Впрочем, спасали это пропащее место ассортимент вина и отсутствие щелчков фотоаппаратов. Этого уже было достаточно, чтобы Миранда мирилась с золотом и бархатом.

Она как раз со вкусом формулировала, что именно сказала бы дизайнеру этого ужасного интерьера по поводу выбранного оттенка штор, когда ее взгляд скользнул по длинной, будто вытянутой мужской фигуре за соседним столиком.

Конечно, он мог оказаться кем угодно, учитывая местный довольно разнообразный контингент, но Миранде показалось, что он даже дышит и подносит вилку ко рту с британским акцентом. Рядом с правой рукой у него лежал мобильный телефон, то и дело оповещавший о сообщениях. Мужчина при этом каждый раз напрягался и бросал на экран колкий взгляд. И почему-то его невыразительное, похожее на маску лицо показалось ей привлекательным.

Очевидно, почувствовав на себе ее пристальный взгляд, он оторвался от своего блюда и посмотрел ей прямо в глаза, при этом явно не упуская из вида ни единой детали всего ее образа. Его безэмоциональное лицо на миг выразило подобие интереса, а затем он даже растянул губы в хищной, какой-то нечеловеческой улыбке.

Если бы Миранде нужно было визуализировать то самое ощущение неотрывного взгляда, обострявшееся в Лондоне до невозможности, она выбрала бы лицо этого мужчины.

Оно не было красивым в том смысле, в котором обычно употребляют это слово, но та мистическая сила, которая скрывалась за чуть качнувшимся сейчас занавесом его безразличия к окружающим, и клокочущая энергия, спрятанная под сталью линий плеч и подбородка, были так притягательны, что хотелось рассматривать и рассматривать.

Миранда подумала вдруг, что если бы… Ей стало смешно — она строит предположения! Но если бы она была настроена провести этот вечер не за просматриванием очередных макетов статей и разворотов, то ей определенно хотелось бы, чтобы именно этот мужчина, закованный в идеально сшитый пиджак, словно в латы, разделил с ней шум вечернего Лондона.

С ним, по крайней мере, можно было бы поговорить. Что, интересно, принято делать в таких случаях? Немного прогуляться? Найти более тихое место, с приглушенным светом и учтивыми официантами? Выпить по коктейлю? Поцеловаться? Миранда, кажется, целую вечность не целовалась…

Людей в зале становилось все меньше, время клонилось к полуночи, город затихал, и даже машин за окнами будто бы стало меньше.

Майкрофт ощущал навязчивое желание застучать ногой по полу. Слишком много всего происходило одновременно, чтобы можно было наслаждаться ужином; еда проваливалась в пищевод, кажется, даже не оставляя на языке и тени вкуса. Телефон почти ежеминутно дергался от входящих сообщений, но ни одно не содержало в себе тех слов, которые Майкрофт действительно хотел бы увидеть.

Женщина за соседним столиком слишком явно не сводила с него взгляда. Сначала он подумал было, что должен узнать ее, но убедился, что ее лицо было ему совершенно незнакомо. Нет, казалось, что она просто смотрит на понравившегося мужчину — Майкрофт спохватился, даже мысленно произнеся это нелепое слово, — Шерлок бы засмеял, право.

Глупо было отрицать, что она была привлекательна. Ухоженная, со вкусом одетая… Кажется, американка, если судить по тем двум-трем словам, что она бросила официанту. Скорее всего, связанная с миром моды — в это время года в Лондоне было полно подобных личностей. Она, впрочем, была лишена так презираемой Майкрофтом кинковатой странности модельеров и пластиковой искусственности манекенщиц.

В ее движениях было что-то змеиное, гипнотическое. Очень привлекательное. Когда она улыбнулась, чуть опустив подбородок, он угадал умение выбирать для себя наилучший ракурс, но это не показалось ему неприятным.

Из-за странного освещения он не мог быть уверенным в ее возрасте, но определил его для себя как «за пятьдесят», решив не вдаваться в подробности. Это его в принципе устраивало…

На несколько минут он даже позволил себе задуматься о том, что положено делать в подобных ситуациях. Может быть, подсесть к ней и предложить прогуляться по вечернему городу? Или выпить где-нибудь в более тихом месте? От этих мыслей его отвлек телефон, который продолжал разрываться тревожными и напряженными сообщениями.

Когда в зале кроме них осталось всего два или три занятых столика, женщина заговорила. Ее голос был тихим, но уверенным, его нельзя было не услышать. И говорила она так, будто продолжала случайно прервавшийся разговор.

— Прелестное место, не правда ли? — она явно солгала.

— Нет, — ответил он ровно, — мне не нравится совершенно. Просто оно было по пути.

Она улыбнулась ему. Опасная улыбка уверенной в себе женщины. Майкрофт взялся за свой бокал, намереваясь пересесть к ней за столик, но прервал движение, чтобы ответить на телефонный звонок.

— Мистер Холмс, — зазвенел в трубке тревожный голос. — Мы нашли Шерлока. Он жив, но… Вам лучше приехать…

— Адрес, — потребовал Майкрофт, ощущая, как стремительной волной от пальцев ног леденеет все тело. Он подхватил зонт и только чудом сумел сдержаться, чтобы пойти к выходу чинно, а не броситься бегом. Уже у самой двери он обернулся на женщину. Она чуть заметно пожала плечом, будто говоря «ничего не поделаешь», и подозвала официанта, явно демонстрируя свое совершенное безразличие.

Майкрофт вышел к ожидающему автомобилю, стараясь не зацикливаться на странном тягостном ощущении в груди. Шерлок сейчас был важнее.

Тот, кстати, встретил его очередной порцией отвратительных словесных уколов и даже позволил себе форменную наглость, сказав что-то вроде:

— У тебя такой вид, братец, словно я отвлек тебя от свидания.

— Помолчи, — устало попросил Майкрофт.

— Вот и я думаю, какие у тебя могут быть свидания.

На другом конце города в эту минуту Миранда, кутаясь в халат, придерживала телефонную трубку плечом и перелистывала страницы макета будущего номера «Подиума», почти не прислушиваясь к болтовне на другом конце провода.

— Зонты, — произнесла она вдруг, прерывая собеседника. — Мне нужна статья о зонтах на разворот. Позвони Вивьен, я хочу обсудить с ней детали.