Дрессировка (гет)

Такеши не раз приходилось слышать от окружающих, что он странноватый — об этом он сказал Сумирэ еще в их первую встречу. Он и так знает, что он не самая обычная личность.

Чего он не знает, так это ответа на вопрос, каким образом его странность вдруг превратилась в извращение.

В этом виновата Сумирэ. Да, именно она. До того, как она забрала его с улицы, он был всего лишь чуток странноватым. Конечно, ему и тогда очень хотелось быть нужным кому-то, но не в том смысле и не в такой степени, чтобы так попутать берега, как сейчас!

Он только что целовался с девушкой своего лучшего друга. И всё почему? Потому что в предыдущие пятнадцать минут лишился привязанности своей хозяйки, ее потребности в нем, столь необходимой ему, и сходил из-за этого с ума от ревности. Да, Такеши сильно изменился, если докатился до такого.

С чего же всё началось?

Наверное, с того, что его очень заинтересовала Сумирэ. Она была необыкновенной, просто потрясающей! И отлично готовила, что добавляло привлекательности его миссии — стать ее питомцем. Обещая ей «что угодно» в качестве платы за проживание, Такеши имел в виду прежде всего секс: такой вариант был ему привычнее всего. Ее встречное предложение, подразумевающее вместо секса нечто иное, выходящее за всякие мыслимые рамки, стало для него полной неожиданностью. Оно в итоге, как и следовало ожидать, возымело противоположный эффект: теперь, когда от Такеши принципиально не требовали секса, ему хотелось этого больше, чем когда бы то ни было. Но Сумирэ всякий раз бестрепетной рукой гнала его прочь, когда он забывался, напоминая ему о запрете.

Изображать ее питомца оказалось совсем не трудно и даже занятно. Это была всего лишь игра. И все же Такеши не раз задумывался о том, как бы побыстрее свалить из этого дома. Так шло до того самого дня, когда он впервые увидел плачущую Сумирэ. Это был странный, почти мистический момент — когда она, обняв, прижала его к себе, сквозь рыдания назвала его именем своего питомца и судорожно провела ладонью по его волосам. Сумирэ не из таких, кто вечно хнычет и сгибается под грузом проблем, и тем не менее она плакала, обнимала его, цеплялась за него… Словом, она был ей нужен. Да, именно он, и никто другой — ведь расплакалась она перед ним, а не перед кем-то еще. И Такеши решил остаться еще немного.

Вот тогда-то, наверное, все и началось — с того самого момента.

А может, это назревало постепенно? Каждый раз, когда он клал голову ей на колени и позволял ласково трепать его кудри. Когда она, свернувшись клубочком бок о бок с ним, шептала его придуманную кличку. Когда она говорила ему: «Хороший мальчик!»

И вот до чего Такеши докатился теперь… До того, что возненавидел этого ее сэмпая, который, в общем-то, отличный человек. До того, что испытал бурный вплеск неописуемых чувств, когда по возвращении из поездки на кастинг увидел приготовленный для него омурайсу⁽¹⁾, а в своей постели — ту, которой он так сильно нужен. Просто нужен — и ему этого достаточно. В последнее время Такеши отчего-то крайне неуверен в себе, и его больно задевает каждое, даже самое мелкое, проявление равнодушия со стороны Сумирэ.

Да что там — Такеши докатился до того, что стал часто думать о себе действительно как о Момо! А ведь должен был сразу, как только впервые ощутил такое, сообразить, что ничем хорошим это не кончится… Но он по-прежнему нужен Сумирэ. Она все глубже затягивает его в омут своих проблем и тех прекрасных, удивительных, великолепных моментов, которые она ему дарит… И вот он уже не хочет уходить.

И о Германии он забыл не просто так. Такеши — нет, уже Момо! — сознательно предпочел забыть о чем бы то ни было.

Ему одиноко, когда Сумирэ нет рядом. Он ловит каждое ее слово. Он безусловно предан ей и преуспел в самодисциплине, почти всегда удерживаясь от прикосновений, неуместных в отношениях питомца и хозяйки — даже когда невозможность этих прикосновений рождает боль.

Ведь если питомец позволяет себе слишком многое, его могут просто вышвырнуть вон. А он этого очень боится.

Такеши, тот самый Такеши, который проводил ночи с балетными примадоннами, не испытывая наутро ровным счетом никаких чувств, — теперь, будучи Момо, дрожит от желания, когда целует Сумирэ в щеку или клюет ее в губы (последнее, правда, произошло лишь однажды).

Такеши отвергал подарки либо обращался с ними небрежно, а у Момо перехватило дыхание, когда он получил в подарок мобильный телефон. И перехватывает его вновь всякий раз, когда этот телефон звонит: а вдруг это она?

Такеши никогда никого не любил, а Момо рискует всем, когда целует ее ладонь и говорит: «Я люблю тебя» — и делает это вовсе не в надежде на взаимность, а просто потому, что не может этого не сказать.

Такеши-Момо очень эгоистичен. Все, что ему нужно сейчас — это Сумирэ. А что нужно ей самой, его совершенно не волнует. Ему важно только ее отношение к нему — например, ее слезы, когда она переживала, что от него несколько дней не было ни слуху ни духу. Он сделал это специально, чтобы проверить ее и дать ей понять: пусть не рассчитывает, что он всегда будет рядом. А еще — чтобы стать еще более нужным ей и тем самым хоть немного уравнять ее с собой в этом отношении. И чтобы хоть чуточку меньше бояться, что все исчезнет так же внезапно, как и началось, — по какой-то прихоти Сумирэ.

Каждый раз, когда она плачет из-за него, Такеши счастлив. Это извращение с его стороны, и он это знает. Но для такой странной личности, какую он сам из себя сотворил, это почти нормально.

Она собиралась уехать домой. И просила его отправиться с нею. И улыбнулась ему.

Но стоило Такеши отлучиться на минутку для того, чтобы забрать свою сумку, как она уже целовалась с Хасуми. С тем самым Хасуми, которому она улыбается, по которому сходит с ума, которого готова захомутать любой ценой и с которым ходит на свидания, оставляя Момо дома одного. Так что Такеши нисколько не пересиливает себя, целуясь с Руми — наоборот, у него это выходит легко и просто, потому что она все еще нравится ему. Да, всего лишь нравится, и не более того. Это абсолютно не сравнить с тем неистовством, которое вызывает в нем Сумирэ. Но ведь нравится же! А Сумирэ сейчас целуется с Хасуми. Так что какая, к чертям, разница…

Юничи знает. Конечно, знает. И Такеши следовало бы переживать на этот счет. Но он ничуть не переживает, не говоря уже о том, чтобы согласиться честно получить по морде, потому что действительно заслуживает этого. Такеши сейчас просто не способен чувствовать себя виноватым, такие вещи его просто не волнуют, потому что для него свет клином сошелся на Сумирэ. А потом он вновь видит ее и Хасуми. И кажется, они готовы перейти к следующей ступени отношений прямо тут, в двух шагах от него.

Раньше Такеши обладал внутренней невозмутимостью, даже если порой и казался кому-то взбалмошным. Пусть он был одинок, но душа его была спокойна, и он всегда мог держать себя в руках. Сумирэ полностью разрушила его личность, превратила его в негодяя, который целуется с девушкой своего лучшего друга и не испытывает по этому поводу ровным счетом никаких угрызений совести.

Да, вот каким он стал… Но именно сейчас, ругаясь с ней у автомата с напитками, он вдруг понимает, что может снова стать прежним. Она ему не нужна. Точнее, он ей не нужен. Момо вполне может перестать существовать. Более того, ему даже правильнее было бы это сделать, если его существование означает, что Такеши обязан молча принимать положение вещей и безропотно освобождать любимую женщину от своего присутствия всякий раз, как ей придет охота заняться сексом со своим парнем.

Она мне не нужна, абсолютно не нужна, с ожесточением думает он — а затем яростно кидается к ней и впивается в ее губы отчаянным поцелуем. Она сопротивляется — о да, конечно, сопротивляется! — так что ни о каком обоюдном согласии речи не идет, но он наконец-то прикасается к ней, и теперь ему все равно, весь мир перестал для него существовать… Да, она ему совсем не нужна, если не считать того, что она нужна ему больше, чем все остальное в этом мире, вместе взятое. И он все равно вернется к ней, приползет к ее дверям. Он влюблен в нее и целует ее, но все это ни к чему не приведет, потому что он всего лишь ее питомец. И она никогда не сотрет эту черту между ними, никогда не признает в нем кого-то иного, кроме долбаной замены золотистого ретривера, не заведет себе его фотографию, не появится с ним на людях, не прикоснется к нему как к мужчине — никогда, никогда, никогда…

Оставив Сумирэ, Такеши уходит куда глаза глядят. Такое случалось и раньше, но сейчас ему невыносимо больно, и больше всего в эти минуты он хочет вернуться домой, забраться на свою спальную антресоль, положить голову на колени Сумирэ и позабыть обо всем на свете. Потому что он такой же неприкаянный, как и она.

И потому что, черт возьми, она права: ему некуда идти, и у него не осталось ничего, кроме хозяйки и ее приказа — никогда больше не возвращаться.

Но Такеши, вся личность которого словно сплелась в тугой узел вокруг Сумирэ, не подчиняется приказу.

Он сидит на улице, когда она снова находит его. И он жертвует своей гордостью, своими желаниями, всем на свете ради того, чтобы вновь быть рядом с нею. Он больше не будет пытаться достичь большего. Он усвоил урок.

1) Омурайсу — популярное японское блюдо, состоящее из жареного риса, покрытого или завернутого в омлет, и украшенное кетчупом.

Вернуться к тексту