Остров холода (джен)

Когда-то давно я думал, что жизнь начинается вместе с наступлением дня, теперь же я знаю, что она начинается на закате и либо продолжается, либо оканчивается под утро. Когда-то давно, когда я был ребенком — свободным, беззаботным, счастливым — и бегал в башмаках из мягкой кожи по промёрзшей земле, тогда я мечтал о том, что буду завоевателем моря! Что буду выходить на большую воду за славой и богатством! Когда-то давно я ошибался… сильно ошибался.

Рука крепко сжимает канат. Еще миг, и дракар, подхваченный волной, врежется в судно какого-то из государств. Мне нет никакого дела до того, какого именно. Для меня есть две стороны: та, на которой я, и противоположная.

Еще миг, и судно остановится. Это произойдет внезапно, резко и бросит меня и всю команду сначала навстречу врагу, а потом обратно. Это всегда вызывало у меня смешанные чувства, и чтобы избавиться от них, я научился одному трюку: забраться на мачту, взять канат, обмотать вокруг руки и ждать рывка.

Спустя миг меня подхватывает ветер. В сотый раз я лечу вниз и внимательно высматриваю самую аппетитную жертву. Обычно — это тяжелые воины, с которыми никто другой не осмеливается вступить в схватку. Обычно это те, кто забирает с собой как можно больше жизней! Обычно это те, которым, как и мне, нечего терять.

Этот раз — не исключение. В первую же секунду своего полета на канате я замечаю того, чьи глаза не отражают света. Глаза мертвеца, чьи будни наполнены мечтой о скорой смерти в бою, под звон клинков и свист стрел. Глаза, под которыми можно заметить холодные отпечатки, оставленные самой судьбой!

Все, что от меня требуется: сосредоточиться, сгруппироваться, разжать пальцы и быть готовым к встрече с валькириями. Все, что я сейчас могу сделать: убить такого же, как и я, или склонить перед ним голову. Все, что мне сейчас подвластно: мой меч, несколько мгновений полета и азарт, что душит покруче смрадного поля под палящим солнцем после ожесточенной бойни за власть, влияние и деньги.

Приземляюсь аккурат перед выбранным врагом. Он на несколько голов выше. Он шире в плечах настолько, что два поставленных плечом к плечу меня вряд ли смогут сравниться с этой горой мяса, жира, костей, волос, ненависти и азарта.

Меня окружают. На меня смотрят так, будто я волк, загнанный стаей собак, но этот мужчина, габариты которого оказываются гораздо больше тех, которые я видел с искаженной перспективы, поднимает руку. Он произносит несколько простых слов, и армия вокруг нас находит себе более предпочтительных противников. Это не может не радовать. Это рассказывает историю одной надвигающейся прекрасной битвы. Это заставляет перестать слушать и слышать голоса тех, с кем мы не так давно вместе пили мед, вино, пиво под жареное мясо животных.

Внимательно изучаю одежду незнакомца: что-то строгое, клепаное, с промокшим от брызг и дождя мехом, с вкраплениями стали, от которой движения должны быть медленными, неповоротливыми и, возможно, неустойчивыми.

Незнакомец в свою очередь проделывает тот же самый трюк — и главное! — самое главное заключается в том, что он смотрит в мои глаза так же, как я смотрел в его, когда искал очередную жертву для прекрасного времяпрепровождения в момент противостояния двух сил. Он смотрит на меня и примеряется, продумывает, просчитывает.

«Не вооружен», — понимаю я и прикидываю, что нет чести в том, чтобы убить такого врага, когда у него из оружия — только кулаки.

Смотрю по сторонам. В этот раз я впервые перестаю следить за противником. Я хочу найти что-нибудь такое, с чем он сможет вступить в сражение со мной, и не подозреваю, что бой уже начался.

Крепкий удар в челюсть. Залихватский, можно сказать. Меня отбрасывает на несколько шагов назад. Если бы не боевой опыт, если бы не то количество боли и боев, которые вместе с победным вином я влил в себя за годы жизни, то я бы пал ничком, но не устоял бы на ногах. А так я удерживаюсь, быстро поворачиваюсь и смотрю на глыбу мяса, костей и азарта, что с уважением смотрит на то, как я выстоял после удара.

«Он смотрит, смеется и хлопает в ладоши. Он что-то говорит на своем языке. Он доволен, а это значит, что я не имею права огорчить достойного противника», — с этими мыслями на моем лице появляется улыбка, а вместе с улыбкой из глотки прорываются смех и крик.

Да… ему не нужно оружие, чтобы убивать. Он — сам по себе оружие для убийства, принявшее облик человека. Этот человек — словно демон, что вырвался из самых глубин Хельхейма и несет сладкий груз жатвы!

На каждый мой уворот он делает несколько смертоносных выпадов кулаками и ногой. Этот мужчина двигается так, как я никогда не видел. Это заставляет быть осторожнее. Это принуждает быть на расстоянии одного точного удара, причем не моего, а противника. Это лишь подливает масло в огонь азарта и делает бой лишь приятнее.

Голоса за нашими спинами потихоньку стихают. Это значит, что бой близится к завершению, и когда один из нас падет, то другой либо окажется в окружении врагов, либо среди друзей. Да даже если не падет и бой будет продолжаться! Он будет либо на стороне и под ободряющие крики своих, либо падет под вой и улюлюканье врагов. Я даже не знаю, что предпочтительнее… Я знаю только, что хочу умереть в прекрасном и жестоком бою, чтобы сама королева валькирий, если у них такая есть, сопроводила меня в Вальхаллу!

Мой противник истекает кровью. Он весь в мелких, неглубоких порезах, потому как не дал ни единого шанса ударить в полную силу, наотмашь, на отсечение, насмерть.

Я раскрашен синяками, тонкими струйками алой крови, что сочится из рассеченных брови, губы и, на удивление, ключицы. Мне тяжело двигаться от боли в правом боку. Кажется, он сломал мне несколько нижних подвижных ребер. Неприятно. Не смертельно. Обидно. Раззадоривает и заставляется активнее рваться в бой. Заставляет… но рассудительность еще не пропала. Она держит меня в холодных лапах ветра и брызгах рассекающихся о судно волн. Она принуждает меня желать победы над этим противником, и я бьюсь.

Голоса за спиной стихают совсем. Мне не страшно. Я жду того момента, когда смогу узнать победившую сторону. Кажется, мой противник тоже. Да, поначалу он не воспринимал меня всерьез, но теперь, от приличной кровопотери и от усталости, мужчина смотрит вперед и не спускает с меня глаз ни на секунду.

Голосов нет. Совсем. Такое чувство, что только двое нас осталось на борту чужого судна и только двое продолжают этот бой, победитель которого уже и не столь важен, потому что рано или поздно его заберет море. Поглотит огромным организмом, чтобы переварить в соли и желудках рыб.

Я не знаю, сколько продолжается наше противостояние. Не знаю, сколько еще будет продолжаться. Мы уже даже практически не движемся. Наше сражение продолжается отдельно от движений. Оно происходит в наших умах. Кто первый сдастся, тот и проиграет.

— Да это же самое великое сражение, которое только у меня было! — кричу я и утопаю в хрипящем смехе. — Ты достойный противник, чужак! Ты великий и достойный! Согласно этому я назову тебе свое имя! — кричу я, не расслабляясь ни на единый миг. — Я — Агнар! И если бы ты знал, что значит это имя!.. — вновь смех вырывается из моих легких.

«Агнар означает — достойный воин. Достойный воин встретил достойного противника. Достойная битва, которая заслужит достойной легенды… Могла бы заслужить в том случае, если бы кто-то, кроме нас двоих, остался в живых», — думаю я.

В свою очередь мужчина, что больше похож на гору, кричит мне что-то в ответ. Не понимаю ни слова. Ни единого слова не могу разобрать слухом, но та душа, что сгорает от несравнимого счастья такой битвы, без проблем переводит каждое сочетание звуков. Я понимаю, его зовут Гридя. Я это слышу по интонации, вижу по тому, как он бьет себя правой рукой по груди.

«Хм… Гридя… какое странное имя!» — думаю я, и это вызывает у меня смех. Громкий, приятный смех счастья.

Вместе с этим я в очередной раз направляюсь на смерть! На человека, который принял образ моей смерти! Мою смерть зовут Гридя, и это не самое плохое из имен!

Мы продолжаем сражение даже после того, как одно судно утягивает другое на дно, оставляя для нас огромную отвалившуюся часть борта. Изогнутую и, на мое счастье, широкую. Дарующую место для маневра.

И вновь тяжелое дыхание заставляет грудь медленно двигаться. Мои руки больше не способны держать меч. Ладони стерты о рукоять. Течет кровь. Соль, попадающая вместе с морской водой на раны, припекает и поддерживает сознание. Помогает сфокусироваться, хотя смотреть перед собой больше нет сил. И не только у меня. Гридя, чьи кулаки разбиты о меня до костей, пошатывается. С трудом держит такое массивное тело. Он смотрит на меня с улыбкой. Ждет, когда я сдамся. А ведь я жду от него такого же решения!

Не помню, когда мне захотелось пить. Не помню, когда я позабыл про голод. Мужчина напротив тоже выглядит изнеможённым. Я вижу голод и обезвоживание на его лице так же, как он видит их на моем.

«Славный! Славный бой!»

Эти слова трепещут в моем сердце, но бой внезапно не заканчивается.

Виной тому шторм. Он бушует уже несколько часов, и только каким-то чудом мы оставались на плаву, не давая нашей посудине уйти из-под ног, но одна волна все же выполняет свою работу и смывает меня с оставшегося на плаву борта. Следующие несколько мгновений я помню настолько четко, что мог бы выгравировать их на камне или вырезать на дереве, если бы обладал соответствующим талантом, но мои руки способны только убивать… хотя это тоже талант!

Меня болтает и переворачивает. Меня утаскивает все глубже под воду. Я стараюсь работать уставшими руками, которые печет и режет от соленой холодной воды. Я изо всех сил работаю ногами, но от резкого переохлаждения их сводят сильные судороги. Я напрягаю корпус в надежде, что меня не разорвет на две части. Я стараюсь не дышать, и какое-то время мне это удается. А еще я думаю о том, что Норны сыграли со мной злую шутку, подарив возможность сразиться с великолепным воином, погибнуть от руки которого — честь! Но не дали мне возможности отправиться в Вальгаллу, решив утопить меня…

— Нет! Не кончено! — под водой, сквозь последний выдох, кричу я и под действием надежды на последний рывок все же выгребаю из-под холодной толщи. Кислород врывается в образовавшийся вакуум мешков под ребрами. Кислород бьет по мозгам. На миг тьма закрывает зрачки, погружая меня в странное состояние.

«Нет! Не сдаваться!» — искра сознания вспыхивает в мыслях, заставляя сделать еще один вдох. Это происходит за секунду до того, как очередная высокая волна подхватывает мое тело и с бешеной скоростью уносит как щепу куда-то вдаль. Мое противостояние стихии продолжается, но недолго…

Я продолжаю кричать себе: «Не сдавайся» даже тогда, когда сознание отправляется в Хельхейм и там, в звенящей тишине льда, я вижу арку, позволяющую путешествовать между мирами, и тысячи никчемностей, которые погибли во сне, во время секса, прогулки, подавившись и утонув в глотке воды, сгорев в пустынях и скончавшихся от болезней… Вместе с ними несет и меня. Неконтролируемо, неизбежно… будто бы проклятого на заточение в мире недостойных, вместо вознесения вместе с прекрасными, сильными, воинственными валькириями!

«Хотя… — появляется мысль. — Если я здесь, то у меня есть прекрасная возможность… да! Сразиться с Хель и попытаться вырвать из её рук прощение! — громкий смех волнами боли вырывается из меня, пока тело медленно тащится вперед, к ледяным воротам, ведущим в мир недостойной смерти любого из Северян! -Давай! Давай скорее! Отпусти мое тело и прими бой! — думаю я, стараясь побороть вялые движения, из которых сейчас всецело состою. — Или ты боишься меня, старая Хель?!»

Вновь смех, сквозь кашель и боль. Через ощущение руки, проникшей в тело, ухватившей спинной стержень, поставившей ногу на грудь и начавшей не тянуть, а выдирать все живое изнутри.

Кашель заставляет меня открыть глаза. Тяжелый. Громкий. Жесткий кашель выдавливает из легких соленую воду. Водопадом она вырывается изо рта, и в этот момент глаза открываются. От боли, от холода, от чувства несправедливости, связанного с тем, что у меня сначала отобрали одного противника, а затем не дали сразиться с Хель и вернули на проклятую землю!

Я лежу на черных гладких мокрых камнях. Волны раскачивают мои ноги. Нет сил встать.

Смотрю туда, куда направлена голова. Наблюдаю каменный пляж. Наблюдаю страшные тучи в небе… Наблюдаю, как белые снежинки опускаются на холодные черные камни, движимые солеными волнами большой воды.

«Надо встать… — думаю я и пытаюсь отжаться; несколько камней выскальзывают из-под руки, обрушивая меня обратно. К этому моменту дрожь начинает сотрясать все тело. — Надо встать и найти укрытие… — думаю я. — Надо подняться и развести огонь, иначе я погибну даже хуже, чем просто утонув!» — нежелание умереть в бесчестье заставляет подняться.

Я не боюсь смерти. Я не боюсь жизни. Я страшусь бесчестья. Мне противна сама мысль о том, что я погибну как какой-нибудь земледелец, а не как воин, которым являюсь.

Поднимаюсь, понимая, что не чувствую ног. Кажется, они обморожены… не критично.

— Пока они двигаются, меня невозможно остановить! — хриплю сквозь зажатые зубы. Таким образом я подавляю дрожь от холода.

«Лучше бы принять смерть от рук Гриди или в бою против Хель!» — думаю я, шатаясь в мокрых холодных одеждах, которые срочно необходимо просушить! Которые необходимо прогреть около костра до того, как они задубеют или покроются тонкой корочкой льда.

Иду по пляжу в поисках убежища. Такового нет. Идти вглубь земли, на которой я оказался, не решаюсь. Во всяком случае, пока что не решаюсь.

— Паршиво… очень паршиво! — смотрю я на темное небо. — Если снег усилится или смешается с дождем, я уже точно ничего не смогу сделать. Останется лечь и в позоре ждать смерть.

Небольшие камни шуршат под ногами.

«Надо что-нибудь придумать… надо взять несколько камней… надо уйти от воды… надо раздобыть сухих веток, листьев! Всего, и попытаться разжечь огонь!» — думаю я и принимаюсь мгновенно выполнять задуманное.

Пытаюсь поднять несколько камешков. Промерзшие пальцы отказываются двигаться. Сейчас они больше напоминают палки, скованные льдом… правда, скованные изнутри.

Начинаются попытки отогреть пальцы за счет дыхания. Сквозь кашель, сквозь дрожь получается заставить их сгибаться. Не сильно, но это больше, чем ничего.

«Я перестал чувствовать боль от соли на содранных ладонях! — думаю я, заходя в еловую чащу. — Мои ноги… Они холодные и с трудом передвигают тело, но я вновь их чувствую! — эта мысль не может не радовать. — Может быть, у меня еще есть хотя бы один шанс на то, чтобы выжить и найти достойного противника, который заберет мою жизнь?!» — громко смеюсь сквозь кашель.

Движение помогает немного ожить. Движение восстанавливает некоторое количество сил и словно запускает организм. Движение помогает мне немного вернуть рассудок и отбросить все паршивые мысли назад. Движение заканчивается в тот момент, когда я нахожу давно поваленное огромное дерево, под которым можно укрыться от непогоды.

Снежинок становится все больше и больше. Снежинки увеличиваются в размерах и ускоряют темп падения на холодную землю. Снежинки напоминают мне надзирателя за рабами, которые ждут, когда я извернусь и разожгу огонь.

Устраиваюсь под деревом. На мою удачу, здесь есть сухая трава, какие-то палочки и ветки. На мою удачу, нет ветра, который мог бы поставить крест на моем существовании.

Смотрю на содранные практически до костей ладони. Это зрелище заставляет меня улыбнуться с болью и сожалением.

«Я хотел бы все сделать ловко и быстро… но придется делать как получится», — думаю я, после чего начинаю работать над проблемой, связанной с огнем.

С помощью одного из взятых камней выдалбливаю в другом небольшое углубление. Туда ставлю палочку. Примеряю. С довольным видом откладываю в сторону. Теперь делаю из ремешка или завязки, вытянутой из башмака, что-то напоминающее тетиву. Для этого использую еще одну палочку, длиннее первой. Зубами раскалываю с одной стороны, совсем чуть-чуть, затем с другой, после чего использую вынутый тонко нарезанный, длинный кусочек коши.

«Теперь сухие листья, траву и веточки… Надо подложить листья и веточки под выдолбленную ямку», — думаю я, фиксируя все то, что должно разгореться палочкой, согнутой в подобие лука и обхваченной петлей.

— Отлично! Теперь еще один камень! Им надо зафиксировать сверху стержень, за счет вращения которого я смогу… во всяком случае, попробую развести огонь! — произношу я трясущимися губами и пригибаюсь пониже, чтобы потихоньку дуть… Чтобы пытаться раздуть пламя, если получится нагреть траву, листья и ветки до нужной температуры.

Одна рука фиксирует стержень. Вторая за счет аналога лука вращает его из стороны в сторону с очень неплохой скоростью. Губы, окоченевшие в форме трубочки, направляют постепенно слабеющее дыхание вперед. Меня уже трясет от холода! И это я не говорю ни единого слова о том, что мое нутро сводит от голода! Не говорю о том, что усталость душит и своими небольшими ручками, вцепившись в веки, тянет их вниз!

«Не спать… не сдаваться… Пока не отогреюсь, спать нельзя… Надо добыть и поддерживать огонь. Первое время я обязан делать все, что в моих силах, чтобы меня согревало пламя!» — крутится в мыслях, пока я старательно вращаю палочку и надеюсь, что у меня получится добыть огонь, пока старательно дую в сторону максимального нагрева.

И вот тонкая струйка дыма. Практически незаметная. Легкая, как нынешнее соприкосновение моей души с моим же телом!

Делаю осторожный выдох, и появляется огонек. Несмелый, осторожный, словно маленький ребенок, который боится замерзнуть на улице и поэтому, открыв дверь, несколько секунд ждет, пока лицо привыкнет к морозу… И этот маленький луч надежды сейчас спасает мое жалкое существование, в котором меня отказались принять Валькирии, в котором меня отверг Хельхейм

Огонек появляется. Он светит мне в наступившей ночи. Он — маленькая искра надежды, что у меня есть еще шанс выжить. Без оружия. Без еды. Без крова… но маленький шанс есть… все зависит только от меня!

В этот момент меня посещает мысль, которая переворачивает все мировосприятие с ног на голову! Она звучит как песнь Сирен, которых, возможно, я оставил где-то позади, на том каменистом пляже, куда был заброшен самой судьбой.

«Это мой бой против самой жизни! — думаю я — Вот это достойная схватка! Согласен! Принимаю! И буду держать удар до конца!»

Огонек под руками, которыми я постепенно подкидываю траву, листья и небольшие веточки становится крепче, живее, теплее! Так же, как и та искра, которая появилась у меня в груди, обрадовала и дала новый смысл!

Спустя несколько минут аккуратного кормления пламени оно разгорается до приемлемого размера и начинает согревать всего меня. Это приятно. Это то, что позволяет расслабиться. Это то, что обманывает меня, шепча на ушко: «Ну вот и все! Ты в безопасности! Теперь ты можешь расслабиться и уснуть!» Но спать нельзя! Ни в коем случае нельзя! Сначала надо отогреться, а для этого необходимо постоянно подпитывать огонь! По этой причине я должен заботиться о пламени как о ребенке, которого необходимо постоянно подкармливать, чтобы тот был довольным и постепенно рос.

Ночь проходит в тяжелом, сонном состоянии, в наблюдении за тем, как огромные снежинки застилают собой ветки деревьев и те места земли, куда пропускают нависшие над землей отростки деревянных великанов. Эти несколько часов я трачу на просушку одежды, которая, отпуская влагу на свободу, становится легче и приятнее, которая согревает промерзшее тело и наконец начинает выполнять свою работу как положено, а не как получается.

Ночь проходит, а утро, можно сказать, так и не наступает из-за тяжелого, морем волнующегося над головой неба. Ночь проходит, а день продолжает быть темным, но это не повод сидеть на месте. Появление хоть какого-то света — повод для меня начать работать, выживать и таким образом давать отпор и контратаковать жизнь, которая решила вызвать меня на смертельный танец, в котором я могу выиграть и выбить себе возможность встречи с достойным воином или проиграть в партии против достойной противницы, от которой никто никогда не уходил живым!

Возвращаюсь на каменный пляж. Всю дорогу ломаю определенные ветки, таким образом обозначая себе обратный путь к своему временному пристанищу под огромным, давно рухнувшим деревом. Я иду и чувствую, как кружится голова от усталости и голода.

«Надо проверить прибрежную зону. Возможно, я смогу там найти что-нибудь с нашего или с корабля Гриди! Если повезет, то я найду оружие! Лучше топор! В таких условиях топор будет идеальной находкой! — думаю я, потихоньку ковыляя в сторону берега. — Вот только есть одна большая проблема: голова топора слишком тяжелая и в любом случае утонула, так же как и все оружие в принципе. Только если на какой-нибудь части корабля… только если вбитое в дерево… сохранилось и будет выброшено на камни, — выхожу на берег, и холодный ветер сильно бьет по телу, тут же вгоняя в дрожь. — А если парусина? Что, если я найду парусину? Это тоже будет прекрасно! Потому что я смогу использовать её для обустройства хижины!»

В этот момент приходит осознание.

«Ветер… поднимается ветер… а это не значит ничего хорошего! — поднимаю голову, чтобы посмотреть на небо. — Буря. В скором времени разразиться такая буря, которую я долго не смогу забыть! Если, конечно, получится пережить разгул стихии. — в голове быстро формируется план о том, каким образом можно попробовать противостоять надвигающемуся на меня циклону. — Для этого мне потребуется максимально большой плоский камень! Возможно, несколько камней… на случай, если один расколется, я смогу воспользоваться другим, — думаю я, стараясь держать мысли в кулаке. — А еще мне срочно нужно найти источник пресной воды. Подбираться к нему слишком близко нельзя, потому что опасно, но вода нужна…»

Мне вообще сейчас надо попить и поесть, и это было бы первоочередным планом, если бы не нависшая над головой туча цвета волчьей шкуры.

На пляже ищу несколько больших плоских камней. Вооружаюсь ими. На пляже смотрю по сторонам в попытке рассмотреть какой-нибудь мусор, который могло бы прибить волнами! Спасительные обломки, вещи, хоть что-то, что сможет облегчить выживание!

Ничего нет, но это и не важно. Важно то, что я должен поторопиться и вернуться к дереву и начать работу. А еще по дороге я буду вынужден набрать веток. Как можно больше, как можно тоньше. Они помогут мне провести еще одну ночь в тепле и взять еще один день на свой счет!

Иду. Груз, который я тащу на себе, становится тяжелым. Он заставляет меня раскачиваться из стороны в сторону и таким образом увеличивает пройденную мной дистанцию. Не кардинально, не критично, неприятно…

По дороге к временному пристанищу замечаю небольшой ручеек. Он спокойно протекает тонкой струйкой.

«Вот это удача! — думаю я и подхожу поближе, чтобы попробовать воду. — Чистая и теплая… будто бы где-то неподалеку есть горячий источник. Двойная удача и, одновременно с этим, двойная опасность…»

В голове тут же появляется большое количество мыслей о том, что в этом направлении могут ходить животные. Много животных, и многие из них окажутся серьезными хищниками.

Внимательно изучаю землю под ногами и обнаруживаю немалое количество следов, на которые никогда не обратил бы внимание в других условиях. Я — воин, а не охотник. Я — простой боец, который только в крайнем случае может выйти на охоту и поймать дичь для приготовления на огне.

«Отлично! Здесь можно попробовать установить какую-нибудь ловушку. Но чтобы установить, её нужно сделать…»

Молнией в голове возникает картинка из прошлого. Она заставляет меня бросить все те палки и камни, которые я несу к дереву, под которым решил обустраивать свое небольшое жилище. Эта картина высекает слюну из желез под языком и она же сводит брюхо лютой болью и громким урчанием.

Трачу немного времени на поиск большого тяжелого бревна, и такое находится не так далеко от того места, где я обнаружил ручеек. Затем еще несколько минут уходят на то, чтобы подобрать подходящую подпорку. По пути к месту сброса палок и камней я высматриваю какие-нибудь ягоды или грибы. Нахожу. Срываю. Возвращаюсь. С помощью камня делаю небольшое углубление в земле. Потом на самом его краю устанавливаю свою простейшую ловушку, которая рассчитана на небольшую дичь, смысл которой заключается в том, чтобы придавить любопытного зверька или закрыть в ямке.

Поднимаю брошенное и быстро иду к дереву. Погода к этому моменту успевает окончательно испортиться, и я жду, когда начнется буря, подготовиться к которой уже просто нет времени.

Быстро очищаю удобное место. Буквально докапываюсь до земли. Пробую рукой и радуюсь тому, что она влажная, не успевшая промерзнуть и превратиться в недвижимую глыбу, которую сначала надо было бы прогревать, а потом уже копать.

Беру камень и начинаю рыть пристанище. На данный момент нет никакой разницы в том, будет ли попадать сюда вода или нет. На данный момент моя задача заключается в том, чтобы укрыться от ветра и обеспечить сохранность тепла от огня.

Копать приходится долго. Окончательно выбиваюсь из сил, но погружаюсь под землю примерно на полметра. Этого достаточно для начала.

Повторяю ритуал розжига огня. На этот раз получается быстрее и проще. Пусть и чувствую я себя очень плохо, но получается быстрее и проще. Это хорошо! Это радует!

Теперь у меня есть огонь! Теперь я готов к тому, чтобы оправиться и проверить свою импровизированную ловушку. Для этого мне необходимо что-нибудь тяжелое. В случае, если дичь будет живой, её надо будет убить. Быстро. Одним простым движением. В случае, если дичи не будет, я в любом случае отправлюсь к термальному источнику, чтобы напиться, и, быть может, смогу что-нибудь найти по дороге.

Нахожу не очень длинную, но увесистую палку.

«Этого должно хватить для того, чтобы убить зверька», — думаю я, потихоньку шагая по опознавательным знакам.

Палка завалена. В груди бьется надежда. Подхожу поближе. Левой рукой беру упавшую крышку ловушки. Правая рука держит палку для удара.

«Нет… стоп! — думаю я. — Палку в сторону! Сначала надо поймать рукой и зафиксировать на земле, а потом глушить»! — делаю так, как только что промелькнуло в голове, и откладываю свое временное оружие в сторону.

Концентрируюсь. Фокусируюсь. Делаю вдох. Резко приподнимаю тяжесть одной рукой, а вторую направляю вниз. Хватаю… землю… Ничего, кроме земли, нет. Ругаюсь. Как только можно сильно ругаюсь. Откровенно ору до боли в горле! Пока голос не садится и не становится похожим на какое-то неразборчивое, мерзкое, невнятное шипение через хрип.

Я обессилен. Но это не повод, чтобы сидеть на месте и жалеть себя! Это не повод, чтобы отдавать заработанный день!

Беру свое тяжелое оружие и забрасываю на плечо. Направляюсь вдоль ручейка с горячего источника. Тихо. Никого нет. Никаких звуков. Словно за мной по пятам следует тот, кого стоит бояться. Будто бы я совершаю крупную ошибку, направляясь на чужую территорию, но меня это не пугает. Я буду счастлив, если умру в бою против грозного хищника.

Иду спокойно. Не оборачиваясь. Стараясь сохранить остатки энергии и рассудка. Иду постепенно, размеренно, сохраняя в голове мысль, что не надо спешить, но и тормозить нельзя, иначе огонь погаснет и я останусь с пустыми руками.

Спустя несколько минут нахожу источник. Это небольшой пруд, от которого в небо поднимается пар. Находка заставляет обрадоваться. Находка просто прекрасна! Но сегодня в ней практически нет никакого смысла… Сегодня единственное, что я могу себе позволить, — напиться чистой воды. Напиться — больше, чем ничего.

Забиваю свой желудок до боли, до тошноты. Напиваюсь, разворачиваюсь и иду обратно по своим пометках в виде по-особенному надломанных веточек. Спустя несколько минут возвращаюсь к месту, где ловушка потерпела неудачу. Она стоит так же, как и несколько минут назад, когда я уходил на поиски источника.

«Ладно… проблему еды я буду решать завтра! — думаю я, и в этот миг поднимается страшный ветер, который практически сносит меня с ног. — Видимо, именно этого боятся все местные зверьки . Наверное, непогода является причиной лесного безмолвия…» — думаю я и ускоряю шаг в направлении своего импровизированного жилища.

По дороге собираю сухие или почти сухие ветки. Ветер быстро подхватывает капельки воды, которые начинают сыпаться с неба, мгновенно покрывая все ледяной коркой. Такой дождь идет недолго, но достаточно для того, чтобы лес превратился в царство богини холода — Хель.

— Неужели она решила побороться со мной в моем мире, а не в своем?! — громко смеюсь я своим севшим голосом.

Добираюсь до убежища. От пламени остались лишь тлеющие угли. Это нехорошо. Это заставляет потратить некоторое количество времени, чтобы раздуть обиженный огонь и задобрить его древесиной. Устраиваюсь в выкопанном, не очень глубоком убежище.

-Пусть на земле и холодно, но это куда лучше, чем просто мерзнуть. Плюс огонь! У меня есть этот демон, и он не потухнет от дождя, пока я подпитываю его! — без движения начинает вновь клонить в сон, и теперь я позволяю себе ненадолго провалиться в него, пока повсеместно бушует сила природы! Сила этого ужасного и прекрасного мира.