Джиневра Поттер (гет)

Когда Гермиона, вся погруженная в свои мысли, шла по министерскому коридору, в одной его стороне, как и обычно, собралось несколько разговорчивых девиц для обсуждения разных слухов и сплетен.

— А я слышала, Поттер перебрался в Годрикову Впадину, — важно сказала одна особа, словно обладание подобной информацией ставило её выше других.

— Туда, где погибли его родители? — изумилась вторая девушка. — Должно быть, он и впрямь потерял рассудок от горя.

— Не говори ерунды, — возразила ей третья. — Не велико горе, коли вечно жили в разъездах, я не удивлюсь, если не пройдёт и года, как он женится ещё раз. Он же Гарри Поттер, национальный герой, любая дама будет ему принадлежать, стоит ему только захотеть. Вопрос в том, кто будет первая, кто его завлечёт?

Не то чтобы Гермиона часто подслушивала чужие разговоры и пыталась таким образом что-нибудь разузнать, но, когда её слуха коснулось имя дорогого ей друга, она резко остановилась и повернула в совершенно другую сторону.

— И не стыдно вам?! — грозно прозвучал её голос, заставив всех девиц замолчать. — У Гарри большое горе и к этому стоило бы относиться с уважением!

Под сердитый взгляд Гермионы все три особы решили молча разойтись по своим делам. Наверняка они ещё соберутся и заодно и ей перемоют все косточки. Она теперь считается одной из первых претенденток на роль жены Гарри. Гермиона тяжело вздохнула и ушла в свой кабинет. Благо, что за пять лет прилежной службы она стала заместителем начальника отдела магического правопорядка, и это давало ей кое-какие привилегии, если конечно не забывать, что тот самый начальник с раздражающей доброжелательной улыбкой частенько сваливал на неё массу всяких дел.

Гермиона закрыла дверь и прижалась к ней спиной, обнимая рукой несколько папок с бумагами. В последнее время работать стало гораздо тяжелее. Может, она и не хотела признавать, но отсутствие Гарри её очень угнетало. Больше никто не открывал дверь её кабинета в обеденное время и не звал за собой или же не приносил по утрам по стаканчику кофе. Больше она не вслушивалась в звуки в коридоре, чтобы определить, вернулась ли шумная компания мракоборцев в Министерство. В таком случае она могла достать из ящика стола парочку пузырьков и сходить проведать Гарри.

— Что бы я без тебя делал, — со смущённой улыбкой обычно он говорил, пока она, сердясь скорее для вида, обрабатывала его шрамы.

Другие мракоборцы больше не перешёптывались за её спиной и не звали шутливо на свидания. К ним она настолько привыкла, что перестала обращать внимание на их подколки. По вечерам она ни с кем не откровенничала за чашечкой чая и не уходила домой с мыслью, что день прошёл неплохо. Гарри просто исчез, будто его не было рядом все эти годы, и вместе с ним исчезла их душевная близость и приятные минуты общения.

Гермиона постояла недолго, предаваясь пасмурным мыслям, и отошла от двери. Её ждало множество дел, она уселась за стол и погрузилась в них.

Прошло часа два, может быть три, когда она оторвалась от чтения и писанины, чувствуя, как сильно затекла шея и спина, как устали от напряжения пальцы, сжимавшие перо, и кисло взглянула в сторону пустой чашки. Вторая всё ещё стояла рядом, если кто-то захочет к ней присоединиться. Так, по крайней мере, могло бы показаться кому другому, но она-то знала правду. Вторая чашка на тумбочке стояла исключительно для Гарри. На случай, если он всё-таки зайдёт.

Гарри не заходил вот уже пятый месяц. Гермиона бы не сказала, что злилась на него за это или не понимала причины, по которой он от всех отстранился, но без него временами ей было невероятно тоскливо. Он не отвечал на её письма, и она перестала их писать. Дала ему право побыть в одиночестве, раз он этого хочет.

Гермиона поднялась с места, подогрела чайник, заварила чай и достала из стола коробку с печеньем. От усталости она отодвинула все бумаги в сторону и не заметила на краю ежедневник. Тот упал. Гермиона нагнулась и скривила губы, прочитав свои дела на вечер.

«Свидание с Дэвидом».

Заметка была сделана её же собственной рукой. Гермиона вернулась на место и стала придумывать причину, чтобы избежать этого события. По правде говоря, такое с ней случалось уже не в первый раз. Когда-то она наивно верила в отношения с Роном. Услышала, как душевно он отозвался о несчастных домовиках и бросилась ему на шею. Кто бы знал, что Рон окажется ещё тем лицемером. Всё, что он говорил и делал, было только для того, чтобы её удивить и завоевать, но на деле он ни капли не радел ни за права домовиков, ни за магглорождённых волшебников, ни за что-то другое. Не то, чтобы он считал, что их правильно угнетают, но Рон оставался собой, ленивым безалаберным парнем. Было глупо надеяться, будто этот вспыльчивый неразумный детина когда-нибудь повзрослеет. Их отношения после войны продлились год и три месяца и то только потому, что Гермиона уехала в Хогвартс, чтобы закончить обучение. Рон не удосужился её навещать, в отличие от Гарри, или писать письма. После возвращения в «Нору» Гермиона не выдержала его поведения, в один из вечеров зашлась в гневе и порвала с ним.

С того дня она перестала существовать как личность для многих членов семьи Уизли. Поначалу её это очень задевало — миссис Уизли ведь была к ней так добра на протяжении многих лет — но потом она окунулась в дела, и обида постепенно затихла, к тому же Гарри её не осуждал, хоть и встречался с Джинни. Временами Гермиона даже завидовала ей и радовалась, что их тоже какое-то время разъединяло расстояние. А потом Гарри женился, и она подумала, что на этом их дружбе пришёл конец. Но Джинни не захотела повторять геройство матери в желании заиметь множество детей и тоже выбрала карьеру. Иногда они вроде бы ссорились из-за этого с Гарри — он не любил об этом говорить, а Гермиона всё понимала по его хмурому лицу, когда они сидели вечерами у неё в кабинете. Их дружба не рухнула, хоть она и спрашивала себя, что было бы, если бы она сделала шаг навстречу этому. Спрашивала себя, догадывался ли Гарри о чём-нибудь с её стороны, желал ли он временами её общества больше, чем Джинни, или это была просто нужда в понимающем собеседнике, кем мог быть и кто-то другой.

Рискнуть не позволяла совесть и, наверное, страх. Гарри оставался её единственным другом, кто был всегда рядом и готов помочь, и Гермиона не хотела его потерять, однажды признавшись ему в большем или, в случае успеха, став для него всего лишь любовницей. Гарри слишком благороден и честен, и ей казалось, что он никогда не обидит Джинни, даже если они временами и ссорились. Впрочем, даже счастливые пары иногда выясняют отношения — это нормально. Гермиона решила двигаться дальше и кое-когда ходила на свидания. Один серьёзный претендент в женихи — вроде бы его звали Майкл — был довольно хорош собой и умён. Сидя в кафе или устраивая пешие прогулки, им было что обсудить и вспомнить, но как-то вечером он всё испортил.

— Ты что, сдурела?! — рявкнул Майкл, схватил её за руку и силой потащил подальше от тёмного переулка, где двое парней с волшебными палочками наседали на третьего.

Гарри бы первее неё бросился к тому на помощь. Майкл оказался гораздо рассудительнее и не любил лезть на рожон. С того вечера он стал её раздражать всё больше и больше, и они вскоре расстались.

Был ещё Питер. Он оказался гораздо смелее, веселее и безрассуднее, но через три вечера, когда темы для разговоров исчерпали себя, он практически на неё напал, желая, как это пишут в романтических книжках, слиться в жарком поцелуе и ночью предаться страсти. Гермиона ему «ответила» с такой силой, что бедолагу отправили в Мунго.

— Боюсь спрашивать, чем же он тебя обидел, — едва сдерживая улыбку, сказал Гарри, как один из тех, кто первым прибыл на место, узнав про чей-то мощный выброс магии.

— Он безмозглый идиот! — сердито объявила Гермиона на всю улицу, мысленно ругая себя за то, что пыталась совместить в Питере и ум, и смелость, и доброту, и сама же выставила себя дурой.

— Бывает, — согласился Гарри и приложил ладонь к её плечу. — Но я рад, что ты смогла постоять за себя. Может… выпьем перед сном по чашке чая? Вон там, за углом, кафе ещё вроде работает.

Наверное, что-то было в тот вечер в его изумрудных глазах, что-то такое волшебное, нежное, неповторимое. Гермиона помнила, что быстро успокоилась, сидя с ним за столом, и жалела только о том, что те минуты быстро прошли и их нельзя повторить. Ради такого она могла бы и пятерых Питеров припечатать к стене в форме блина.

Потом вроде бы были и другие парни, два-три свидания с каждым, не более того. Кто-то из них оказывался скучным, кто-то жестоким или глупым, и Гермиона быстро рвала с ними отношения или находила причины, чтобы не встречаться. Сейчас она писала Дэвиду записку, что плохо себя чувствует, и обещала встретиться с ним в другой раз, прекрасно понимая, что такого раза не будет. Самолётик сорвался с её пальцев и поспешил к двери. Какие-то минуты он кружил рядом, ожидая свободы, но, когда Гермиона потянулась за волшебной палочкой, дверь открылась с другой стороны, и на пороге показалась странная компания из Кингсли Бруствера и Артура Уизли.

— Он сошёл с ума! — тут же заявил последний. — Гермиона, ты должна немедленно с этим что-нибудь сделать!

— Рон никогда не дружил с умом, — равнодушно ответила ему Гермиона, провожая взглядом самолётик, улетавший в коридор, — с этим ничего нельзя сделать.

— Речь не про Рона, а про Гарри, — поправил её Кингсли и прикрыл за собой дверь.

— Про Гарри? — удивлённо подхватила Гермиона, почувствовав, как её сердце пропустило удар и забилось сильнее. — А что с ним? Он вроде бы сейчас живёт в Годриковой Впадине… по крайней мере, я так слышала, — прибавила она неуверенно.

— Всё так, — устало согласился Кингсли, опустился на ближайший стул и выразительным взглядом намекнул это сделать и мистеру Уизли. — Но Годрикова Впадина с прошлого месяца перестала существовать.

Гермиона едва успела разомкнуть губы, как мистер Уизли её перебил.

— Он забрал с собой Андромеду Тонкс, Тедди, Аберфорта и ещё десяток волшебников и их детей, выселил всех магглов и скрыл Годрикову Впадину с глаз!

— Всю?! — ещё больше удивилась Гермиона, переводя с него взгляд на Кингсли. — Но зачем это Гарри? Он бы никогда…

— Он сошёл с ума! — опять нетерпеливо вставил мистер Уизли. — Мы должны что-то с этим сделать! Кто знает, что он задумал! Надо поскорее всё выяснить и помочь Гарри!

— Артур, уймись, — попросил его Кингсли. — Мы для того и пришли к Гермионе, чтобы помочь Гарри.

От быстроты их речи она едва успевала соображать, потому и не сформулировала вопроса.

— Гермиона, мы никак не можем туда попасть, — сказал ей Кингсли. — Там наложена неведомая нам магия. Те немногие, с кем мы виделись из Годриковой Впадины, говорят, что Гарри в полном порядке и занялся огородом и детьми, но это же полный бред. Мы думаем, он что-то затеял и запугал их до смерти. Но мы не понимаем, что и зачем. Ты одна из немногих, кому он доверяет, думается мне, тебя эта хитроумная магия пропустит. Поговори с ним. Выясни, в чём дело. Если всё хорошо, то ладно, а если нет…

— Если нужна помощь, мы её окажем, Гермиона, это же Гарри! — горячо сказал мистер Уизли, поражая тем, что он, оказывается, всё ещё помнит её имя. — То, что он от нас отстранился, не делает его чужим или!..

— Хорошо, — перебив его, твёрдо ответила Гермиона, не желая выслушивать множество лишних слов, — я сегодня же попробую поговорить с Гарри и сообщу вам, что он там вдруг задумал.

После ухода внезапных посетителей она неподвижно сидела на месте, глядя в закрытую дверь. Гермиона не представляла, что её ждёт, но знала главное. Пять месяцев тому назад Джиневра Поттер умерла в Мунго, и Гарри с того времени постепенно отдалился от всех. Возможно, он и впрямь всё это время любил только одну девушку, и в его сердце никогда не было места для другой. Гермиона безумно хотела его видеть, крепко обнять, поговорить по душам и с той же силой боялась этого же — того, что его горе разорвёт ей сердце. Её рука, лежавшая на ворохе бумаг, немного подрагивала.