Небеса подождут (джен)

— Вот же блин…

Полупустой флакон парфюма Дина сорвался с полки, когда Сэм в исступлении ударил по стеллажу кулаком. Раздался глухой стук. Горлышко откололось. По центру темно-синего стекла пошла тонкая трещина. На полу мигом появилась лужица. У Сэма перехватило дыхание от запаха, что стремительно заполнил комнату, и он поморщился.

В общем-то, Дин вряд ли умрет от горя по парфюму. Все равно вспоминал о нем только перед очередным свиданием: говорил, что все без исключения девушки без ума от этого аромата. Но это была его вещь, и теперь ее нет. Вроде бы мелочь, но Сэм не сомневался: будет буря, потому что в последнее время уж слишком натянутые у него отношения и с Дином, и с отцом. Они не понимали его, он не понимал их. Так и жили — взрываясь от каждой искорки.

Внутри колыхнулась было ярость — что же не везет-то уже не первый день?! — но тут же потухла. Сэм стиснул зубы и заставил себя прибраться. Отложил в сторону треснувший флакон. Сгреб мелкие осколки в ведро. Вытер, не особо размазывая, лужу большим куском бумажного полотенца. Открыл окна, чтобы скорее выветрилось. Долго и усердно мыл руки. А затем вернулся к флакону и повертел его в так и этак. На стекле не было ни намека на название. На дне застыли несколько капель. Однако этого было ничтожно мало, чтобы угодить Дину и его тараканам.

Сэму отчаянно захотелось вернуться в тот момент, когда он в порыве ярости решил треснуть кулаком по стеллажу — чтобы этого не делать. Тогда бы и парфюм остался цел, и костяшки на правой руке не ныли. Но управлять временем он не умел. Оставалось только надеяться, что Дин, когда вернется с отцом с охоты, не очень долго будет рвать и метать. Поорет да перестанет. В конце концов, там оставалось меньше половины! И вообще нечего разбрасываться! Зачем только Дин достал парфюм из рюкзака?!

В голове вдруг щелкнуло, и Сэм понял, как избежать очередного скандала на пустом месте, от которых его уже давно тошнило.

Нужно купить такой же парфюм — вот и все.

У Сэма скопились кое-какие деньги, он собирался потратить их по-другому, но деваться было некуда. Больше всего на свете ему хотелось подольше сохранить относительный мир в их странной семье. Если ради этого нужно разориться — значит, так тому и быть.

Через десять минут Сэм вышел из дома, где временно жили Винчестеры, и отправился в самый большой торговый центр города.

* * *

Он вошел через главный вход. Кругом царил возбужденный гомон. Люди, увешанные цветными пакетами, носились стайками. Откуда-то тянуло сладким запахом конфет и мармелада. На секунду Сэму показалось, что сейчас не конец апреля, а предрождественские деньки — и все эти люди просто готовились к празднику. А он вдруг появился совершенно не к месту.

Раньше бывать здесь Сэму не приходилось, и он понятия не имел, есть ли на первом, втором или третьем этаже магазин парфюмерии. Поэтому он просто побрел вперед, вяло разглядывая пестрые витрины. Довольно скоро он стал ловить на себе взгляды: любопытные, настороженные и неприятные. Непрошено вспомнилась школа. Там на Сэма только так и смотрели. Он тихо фыркнул и накинул на голову капюшон толстовки, чтобы лицо со ссадинами на скуле, синяком на подбородке и рваной раной чуть выше брови было не так заметно.

Парфюмерия нашлась на втором этаже — по хороводу запахов. Когда Сэм вошел, несколько женщин, что годились ему в бабушки, оторвались от обнюхивания флакончиков и недоуменно уставились на него. Сэм не удивился, без них знал, что не смотрелся в этом магазине.

Оглядевшись, он подошел к первому попавшемуся стеллажу с мужскими ароматами. Названия Сэм не знал, поэтому решил ориентироваться по внешнему виду флакона и запаху. Пока он придирчиво рассматривал один парфюм за другим, за ним наблюдала продавщица лет сорока — маленькая, сухонькая и суровая, прямо парфюмерный эльф на защите своей территории. Сэм почувствовал ее взгляд и вздохнул. Он бы на ее месте тоже весьма настороженно отнесся к какому-то подростку, скрывающему лицо под капюшоном и высматривающему черт знает что.

На долю секунды Сэму захотелось плюнуть и убежать. Но он не сделал этого. Только скинул с головы капюшон в надежде казаться менее подозрительным и осторожно зыркнул на продавщицу. Она разговаривала с какой-то девчонкой. Если бы не форменная белая рубашка с бейджиком, она сошла бы за покупательницу, потому что на вид была не старше шестнадцати.

Вдруг эта девчонка посмотрела на Сэма и стала приближаться. Он застыл в ужасе, чуть не смахнув зеленый пузатый флакон, похожий на яблоко, и сделал вид, что ему ничего не надо.

Но это не помогло.

— Привет. Тебе что-то подсказать? — протараторила девчонка.

Сэм покосился на нее. Мелкая, едва доставала ему до подбородка. Темно-рыжие волосы собраны в хвост. Глаза голубые, не как небо или океан, а скорее как потертые джинсы. Кожа чистая и светлая. На носу чуть-чуть веснушек. Красивая, невольно подумал он, машинально пригладил волосы и дернул головой, мол, ничего не надо. Но тут же передумал и кивнул. Она действительно могла здорово ускорить поиски проклятого парфюма. Тогда Сэм сможет убраться из этого места, где запахи сшибали с ног, а продавцы смотрели, как на воришку.

— Мне нужно… — он попытался сформулировать, немного неловко порылся в рюкзаке и вытащил разбитый флакон. — Вот. Точно такой же. Иначе мне конец.

В этот момент он почувствовал себя до невозможности глупо, словно остался без одежды. А девчонка, глянув на пустой флакон, просияла и с энтузиазмом потащила его в противоположную часть магазина, приговаривая:

— Сейчас, это тут…

Вскоре они очутились у низкого стеллажа, и Сэм увидел то, за чем сунулся в магазин. У него невольно вырвался облегченный выдох. А девчонка вдруг забавно хихикнула, но тут же посерьезнела и заговорила о характеристиках аромата. Перечислила что-то про ноты, цветы и цитрусы. Быстро-быстро, без запинки.

Сэм слегка опешил, но с интересом уставился на нее и прочитал имя на бейджике: Кира. Она смотрела на него во все глаза и крепко сцепила руки в замок. Волновалась, значит. Сэма ее смущение и торопливость немного развеселили, и он подумал, что она, должно быть, устроилась на работу совсем недавно и еще не привыкла.

— Для кого, если не секрет? — полюбопытствовала Кира.

— Э-э… — Сэм почувствовал, как покраснели уши, и остро захотел снова напялить капюшон. — Для брата. Это его, а я разбил, случайно…

— О, у него отличный вкус, — выпалила Кира по-прежнему быстро. — Я оформляю?

— Да, — Сэм кивнул, Кира тоже, да так, что хвост на затылке подпрыгнул.

Пару минут она возилась с коробочками, а потом спросила:

— Для себя чего-нибудь не хочешь?

— Ну, не знаю, — Сэм растерянно пожал плечами. — Не думал об этом.

Душиться ему было особо некуда. На охоту — смерти подобно, не монстр прикончит, так отец. На свидания, в отличие от Дина, он не ходил. В школу — да никогда. А в библиотеку, на пробежку или в магазин — смешно.

— Есть классные варианты, которые, я думаю, тебе понравятся, — с энтузиазмом выдала Кира и прямо с коробочкой нового парфюма для Дина потащила Сэма куда-то вглубь магазина мимо прибалдевшей продавщицы-эльфа.

Они остановились у очередного стеллажа. Кира сунула Сэму в руки коробочку для Дина, пару секунд с непонятным выражением смотрела на его содранные костяшки, а затем взяла с полки ярко-оранжевый тестовый флакончик и пшикнула ему в шею. Запахло какой-то фруктовое ерундовиной. Сэм опознал только апельсин. А затем присмотрелся к полке и частично разобрал название на ценнике: «хулиган». Ну еще бы, что Кира могла предложить ему — мрачному и со следами драки на лице и руках?

Стало смешно, он ухмыльнулся, но тут же чихнул, потому что в носу нещадно защипало от навалившихся друг на друга отовсюду запахов. Сэм едва успел прикрыть рот рукой. А Кира деловито взяла следующий флакон — голубой и треугольный — и снова брызнула. Запахло свежестью, мятой и лесом. Первый аромат понравился Сэму больше. Наверное, потому что он не любил лес. Он ассоциировался с монстрами и охотой. Но Сэм, разумеется, не собирался рассказывать об этом Кире.

Когда она потянулась к третьему флакону, черному и квадратному, Сэм понял, что с него хватит, и вяло покачал головой. Сделать что-то еще было чертовски трудно: запахи и неуемная активность Киры дезориентировали. Наверное, лицо у него в этот момент стало не самое доброе, потому что Кира сама вдруг остановилась, посмотрела на него испуганно и еле нашлась, что сказать:

— Ну, в общем, если что, приходи, точно подберем тебе что-нибудь.

— Ага, — выдавил Сэм. — Где платить? — он кивнул на парфюм в руке.

— Пойдем, — Кира проводила его к кассе.

Там он отдал почти все деньги, что у него были, и погрустнел. Без кучи хрустящих бумажек в заначке жизнь показалась совсем мраком. Но чтобы Кира не решила, что Сэм совсем пропащий и перманентно угрюмый, он на прощание вполне дружелюбно махнул ей рукой, она сделала тоже самое.

Домой Сэм не торопился. Долго, до самых сумерек, бродил на набережной, надеясь, что океанский ветер заберет с собой запахи, накрепко прилипшие к толстовке. Этот пляжный город между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом ему нравился. Сэм успел обойти его вдоль и поперек. Каждый день он выходил из дома и просто шел мимо типичных белоснежных калифорнийских домиков, пальм, кафе, магазинов, автомобилей и людей. Асфальт бежал под ногами, и ему казалось, что что-то происходит, что-то меняется, в его жизни — в том числе.

Сейчас этого зыбкого ощущения почему-то не было, все будто замерло, и Сэм тоже.

Когда стемнело, он вернулся домой, где по-прежнему резко пахло разлитым парфюмом. Сэм поставил новенький флакон на место старого и, прихватив из холодильника что-то съедобное, сел за уроки. От мысли, что завтра опять в школу, у него скрутило внутренности и зачесались кулаки. Снова остро захотелось треснуть по чему-нибудь. Тогда, первый раз, он тоже пытался разобраться с домашним заданием, вспомнил источник своих проблем — одноклассника по имени Джулиан — и не сдержался.

* * *

Винчестеры остановились в городе в середине марта, и Сэм пошел в новую школу. Внешне она ничем не отличалась от десятка других школ, что он успел сменить: два этажа из коричневого кирпича, американский флаг над крышей, пара желтых автобусов во дворе. Но в классе Сэма ждал сюрприз.

Одноклассники в большинстве своем попались не бодрее улиток. Но в одном из них он неуверенно узнал Джулиана. Когда-то они уже учились вместе в Мичигане и даже неплохо общались, как обычно бывает в одиннадцать лет. Но в какой-то момент все пошло наперекосяк и закончилось первой недетской дракой Сэма. В общем-то, ничего особенного: они повалялись на земле, поколошматили друг друга руками и ногами, оба отхватили примерно одинаково. Сэм получил в глаз и челюсть, а в ответ разбил Джулиану нос. Тот неудачно упал и выбил кусочек зуба. Наверное, поэтому в драке обвинили Сэма. Следующую неделю Джулиан сидел на больничном, а все в школе смотрели на Сэма как на ненормального и сторонились. Потом они уехали — и в новой школе все быстро забылось.

Джулиан отделился от своей компании и подошел первым. Он сильно изменился — из нескладного мальчишки с тонкой шеей превратился в крепкого парня ненамного ниже Сэма, с чуть перекаченными руками и нахальными глазами. Если бы не черный ежик волос и тонкая белая полоска шрама на переносице, Сэм бы ни за что его не узнал. Встреча получилась прохладной, впрочем, какой еще она могла быть? Они перебросились парой пустых фраз и расселись по разным партам.

Сэма нисколько не интересовала жизнь Джулиана, но за следующие несколько дней он невольно понял: тот был популярен в школе. Учился не особо, зато играл в команде по баскетболу, нравился девчонкам и всегда ходил в компании троих громил, которые больше смахивали на студентов-старшекурсников, чем на школьников. У них не было ничего общего. Сэм жил в своем мире, Джулиан и остальные — в своем. И эти миры не пересекались.

По крайней мере, Сэму так казалось поначалу, пока он не стал ловить на себе подозрительные взгляды. Настороженные, опасливые, сверлящие — они не предвещали ничего хорошего, а Сэм никак не мог понять, в чем дело. Он вроде не успел за неделю как-то отличиться. У Сэма и мысли не было, что за такое странное внимание надо сказать спасибо Джулиану. Дошло до него случайно. У одного парня из параллели прорезался голос, и он, пожалуй, единственный из школы как-то в туалете, один на один, назвал Сэма психом и спросил, какого это — избить человека по полной программе, до вылетевших зубов?

Сэм ничего не ответил, хотя внутри шевельнулась ярость. Зубы, значит? Ничего подобного от Джулиана он не ожидал. Тот вообще никак не высказался об их давней драке, и Сэм наивно поверил, что все это в прошлом — осталось в начальной школе. А вот оно как вышло. Поговорить с Джулианом нормально не получилось. Он сначала делал вид, что не при делах, затем стал открыто усмехаться, а потом прошипел, что это лишь начало, и хорошо бы Сэму опять исчезнуть, как в одиннадцать лет. Сэм не дал ему в морду только потому, что они стояли в школьном дворе, и дракой он мог испортить себе характеристику для личного дела — тогда плакали его планы о хорошем колледже.

Несколько дней он делал вид, что Джулиана не существует в природе, и терпеливо сносил перешептывания за спиной. Над ним не смеялись — его опасались, и это здорово било по нервам. Сэм не хотел, чтобы его боялись. Но убеждать кучу ведомых придурков в том, что Джулиан здорово преувеличил ту давнюю историю, он не хотел еще больше.

С каждым днем перешептывания становились громче, смелее и тупее, а Джулиан продолжал перевирать факты. Оказывается, он не просто получил в нос, а заработал целое сотрясение мозга. Лишился не куска зуба, а едва ли не целого нижнего ряда. И крови пролилось столько, что еле откачали. Сэм его всячески игнорировал, но не мог не думать, зачем Джулиан все это устроил. Ему скучно? Хочется внимания? Его так сильно задела драка? Да в ней ведь даже победителя не было — полупили друг друга и разошлись!

Под конец третьей недели нервы у Сэма натянулись до предела. Его корежило от ядовитых взглядов и глупого вранья Джулиана, но больше — от того, что все, даже учителя через одного, верили в эту ересь. Впереди были выходные, и Сэм надеялся отвлечься. Он даже был готов безропотно посидеть в библиотеке и найти что угодно про монстров по наказу отца. Но выходные, как назло, выдались тихими. Никакой охоты — Дин, надушившись своим парфюмом, подцепил где-то девушку и вернулся только воскресным вечером, а отец все два дня провозился с Импалой в гараже. Сэм полдня субботы провалялся перед телевизором, а потом пошел гулять и в пятидесятитысячном туристическом городе умудрился нарваться на Джулиана и его шайку.

Это случилось на пляже. Сначала Сэм спиной почувствовал их взгляды. А потом они обогнали его на песке и перегородили дорогу: трое громил и Джулиан между ними. Все четверо смотрели ехидно и свысока: что ты сделаешь один? Нервы у Сэма с треском лопнули за секунду до этого, поэтому сделать он мог что угодно. Драка? Отлично. Плевать, что их больше. Жаль только, нож остался дома.

Джулиан что-то сказал. Сэм не услышал. В ушах у него плескался океан вперемешку с яростью. Он ненавидел эти слишком светлые зенки. Ненавидел его ухмылку. И сколотый нижний зуб тоже ненавидел.

Ну давай, ударь, подумал Сэм и приготовился броситься на него или на всех четверых в ответ. Но Джулиан бить не стал. Он отпочковался от громил и кивнул им, а те, как по команде, кинулись на Сэма разве что не рыча. Он молниеносно увернулся — все трое влетели друг в друга и повалились на песок. Сэм выдохнул. Джулиан поморщился. Один из троицы, самый расторопный, тут же вскочил и снова кинулся в атаку. Сэм успел схватить его за грудки и приложить головой по носу. Но дальше удача от него отвернулась. Он получил неожиданный удар под колени и упал. А следом на него обрушился град тяжелых ударов по голове, спине, груди, бокам, ногам.

Высвободиться из-под ударов никак не получалось. Громилы пинали уверенно и хладнокровно. Сэм лишь защищал голову и ждал. Ждал спасительной секунды, когда они притормозят. И дождался. К тому времени он был весь в крови и в песке. Наверное, поэтому дыхание сбилось чертовски быстро. Удары прекратились секунд на пять, и Сэм заставил себя встать, хотя колени подгибались. Ярость заглушила все звуки, и он врезал одному из громил в живот, а когда тот согнулся пополам, толкнул его на остальных и несколько секунд пинал эту живую кучу.

Пока все трое с кряхтением пытались подняться с песка, Сэм вспомнил о Джулиане, который наблюдал за дракой, как за игрой в бейсбол — с любопытством и волнением. Взбешенный Сэм хотел уложить на лопатки и его тоже, но не успел. Ему прилетело по голове от одного из громил, который удивительно резко принял вертикальное положение. Сэм не понял, куда он целил, но попал в лоб чуть выше брови. Больно. Неожиданно. До потемнения в глазах. Кажется, на пальце у громилы было кольцо и вмиг распороло кожу. Бровь и глаз залило теплой кровью, которая тут же смешалась с песком. Сэм не устоял на ногах и снова упал навзничь.

Дыхание отшибло. Сил встать не осталось, получилось только опять закрыть голову руками. Но новых ударов не последовало. Сэм осторожно убрал руки и посмотрел вверх. Обзор был так себе: один глаз залило кровью, второй чесался от песка. Но Сэм кое-как разглядел троицу. Один сидел на песке с обалдевшим видом. Второй ползал на четвереньках и дышал как собака. Третий держался на ногах и сплевывал кроваво-песочную жижу. Джулиана Сэм не увидел. А тот вдруг сам появился над ним, пнул в плечо — так, что песок полетел Сэму в лицо, и демонстративно скривил губы в усмешке, мол, я победил.

Сэма охватила ярость пуще прежнего. В понедельник его наверняка будут звать психом и извергом, так пусть хоть за дело. Плевать он хотел на этих громил. Но Джулиан с чистой рожей сегодня не уйдет. Черт знает откуда нашлись остатки сил. Сэм поднялся и молча дал Джулиану в глаз. Все случилось настолько быстро, что тот даже не успел стереть с лица свою самодовольную ухмылку. Так и шлепнулся на песок — улыбаясь. А Сэм побрел прочь. Ни один громила не бросился его догонять.

Как вернулся домой, Сэм помнил так себе, урывками. Уже стемнело. В окнах горел свет. Отец встретил его ледяным молчанием, а зрачки у него были такие темные, что Сэм понял — Джон Винчестер в бешенстве.

Сэм был никакой, сел на пол и прислонился к стене. У него не было сил объясняться. Бояться наказания — тоже. Напала апатия. Очень хотелось закрыть глаза, но Сэм наблюдал за отцом. Некоторое время они смотрели друг на друга. Ни капли не похожие ни внешне, ни нутром, хотя Дин всегда говорил, что оба упрямые до одури.

Скоро Сэму надоело, и он потупил голову. Отец подошел и опустился рядом. От него слегка пахло машинным маслом и салоном Импалы — в общем-то, приятно. Он осторожно взял Сэма за подбородок, приподнял голову и повернул из стороны в сторону. Сэм не сопротивлялся, как кукла.

— Кто это сделал? — спросил отец хрипловато, будто у него болело горло.

— Люди, — гаркнул Сэм.

— И как ощущения? Тошнит? Голова болит?

— Не знаю… — Сэм дернул головой. — Нет.

Отец поднялся и ушел в другую комнату. Сэм проводил его взглядом в спину. Иногда ему становилось жаль отца. Он не мог объяснить себе природу этой жалости. Жалел — и все. Но гораздо чаще он хотел треснуть его чем-нибудь и рявкнуть что-то жесткое и отрезвляющее. Однако ни разу этого не сделал. Трусил. Пока. Мелкую и не очень грызню Сэм в расчет не брал. Это было лишь ничтожное тявканье, которое отец через раз пропускал мимо ушей.

— Сам справишься? — отец вернулся с аптечкой в руках и положил ее на стол.

— Да, сэр, — почти безразлично сказал Сэм и попытался встать.

Но мир перед глазами чуть не кувыркнулся, и он подумал, что переоценил свои силы. Отец помог ему подняться, придержав за плечо. Пальцы скользнули по свежему синяку, полыхнула боль, но Сэм не издал ни звука. Его довел до стола. Он плюхнулся на стул и вытаращился на свои ободранные костяшки, только чтобы не смотреть на отца. Он ожидал расспросов или ругани, в конце концов, но их не случилось. Отец просто молча занялся его увечьями. Он вообще в последнее время мало говорил. Совсем не смотреть на него не получилось, но Сэм старательно отводил взгляд от вечно утомленного лица уже, кажется, без тени бешенства, потому что ему почему-то было стыдно.

Дальше он не запомнил ничего, будто сразу, минуя воскресенье, наступил понедельник. Дин с отцом снова отправились на охоту. А для Сэма начались не самые лучшие деньки. Он понял, что нажил себе врагов.

Следующие две недели Джулиан смотрел на него так, словно собирался похоронить заживо. Его громилы были поскромнее и просто всякий раз гадко ржали, стоило Сэму пройти мимо. Это все напоминало дурдом, из которого не сбежать. Поначалу Сэм не слишком дергался, но в последние дни нервы сдавали. Ему снова хотелось отделать Джулиана. За сам факт его существования. За школьный террор. За неравную драку. Но он терпел.

Второго мая Сэм проснулся с мыслью, что ему теперь шестнадцать и надо просто пережить этот день. Он не то чтобы не любил свой день рождения, но давно не ждал от него ничего особенного. Подарки? Внимание? Смешно! Нет, конечно, о нем не забывали и поздравляли, но ощущения праздника и близко не было.

День выпал на воскресенье. Дин с отцом со вчера пропадали на охоте где-то в пригороде Сан-Франциско. Пытались в очередной раз и его заставить. Они были заодно — у них одинаково блестели глаза, и в тот момент Сэм остро ощутил себя чужим в семье. Внутри что-то оборвалось. Его понесло, и он высказал все, что уже давно сидело в нем, как заноза. Про охоту, которую он ненавидел. Про такую жизнь, в которой чувствовал себя мебелью, что отец перевозил с места на место, как ему вздумается. Про школу, черт знает какую по счету. Про колледж, куда он все равно сбежит, сколько бы его ни держали на поводке. Как назло, легче не стало. Только захотелось провалиться сквозь землю.

Сэм заметил, как брови у брата поползли вверх и как по лицу отца пробежала тень крайнего раздражения. Дин открыл было рот, но отец одним махом отослал его на улицу. А когда остался с Сэмом наедине, смотрел на него, как будто собираясь что-то сказать. Они были почти одного роста. Сэм не сводил с него тревожных глаз. Ему мерещилось, что отец действительно как бы примеряет на нем поводок. Ему захотелось сбежать. Прочь. Быстрее. Но даже пошевелиться не получилось. Наконец, минут через пять, отец оставил его одного, не сказав ни слова. Озлобленного на весь мир.

План на день у Сэма был крайне прост — дожить до завтра, поэтому он сделал то же самое, что всегда по выходным. Поднялся, проверил мобильник — тот после драки на пляже работал криво, выключался сам собой и плохо держал заряд, вот и сейчас значок батареи на экране предупреждающе мигал, мол, скоро умру. Сэм долго искал зарядное устройство — оно нашлось под кроватью. Затем так же долго рылся в кухонных шкафчиках в поисках кофе, а когда так и не нашел, плюнул и, несмотря на ноющие синяки, отправился на пробежку.

Не то чтобы ему это очень нравилось. Но бег, отжимания или подтягивания на турнике в местном парке вытряхивали из головы все лишнее. Сэм отвлекался и прекращал задаваться вопросами без ответов, переставал захлебываться неуправляемой яростью ко всему на свете. Обычно это чувство преследовало его день-два после более-менее приличной драки и отпускало. Но только не в этот раз. Неуправляемая ярость накрыла Сэма еще до драки и даже до похода в новую школу. Он не запомнил, в какой именно момент. Но вот уже несколько недель Сэма бросало из крайности в крайность. Поэтому он позволил себе подраться. Поэтому высказал все отцу. Поэтому несколькими днями ранее рявкнул на Дина, когда тот по-всякому — по-хорошему и по-плохому — пытался выяснить, кто его избил. Сэм знал, что скоро опять не справится с эмоциями. И понятия не имел, как унять эту тварь внутри себя.

Он добежал до спортивной площадки в парке. Днем обычно на ней было куча народа, а этим хмурым воскресным утром на турнике болтался только Майкл. Он был старше Сэма на год, ему дважды ломали нос, а больше всего на свете он любил бокс. Они познакомились в конце марта, когда Сэм подтягивался на турнике после пробежки, а Майкл сидел на брусьях и наблюдал за ним. Когда Сэм спрыгнул с турника, тот крикнул, не вставая:

— Двадцать пять? Круто!

В его голосе слышалось явное одобрение, но Сэм инстинктивно напрягся — не так уж часто его хвалили, поэтому каждый раз он искал подвох. Но, кажется, в этот раз его не было, и Сэм заставил себя расслабиться. А Майкл тем временем заметил, что раньше не встречал его на площадке. Сэм успел затосковать по нормальному собеседнику, и между ними завязался короткий, но дружелюбный разговор. Майкл оказался местным и рассказал, что никак не может подтянуться больше двадцати раз, хотя не слабак — боксер и баскетболист. Но он вот-вот победит в этой неравной борьбе с проклятым турником. А Сэм, если придет еще, станет тому свидетелем. Сэм не трепался о себе, лишь признался, что приехал в город недавно и ненадолго, поэтому Майклу стоит поторопиться с покорением турника, если он хочет похвастаться перед ним своими успехами.

На этом они разошлись, но виделись почти каждый день — то утром, то вечером — и разговаривали ни о чем и обо всем сразу. Когда Сэм появился на площадке со следами драки на лице и костяшках, Майкл присвистнул и шлепнулся с турника, не дотянув до двадцати совсем чуть-чуть. Он попытался спросить, что произошло, но Сэм лишь отмахнулся — и больше они к этой теме не возвращались.

Сейчас Сэму показалось, что Майкл какой-то мрачный. Турник взбесил? Не выспался? В школе проблемы? На ринге досталось? Заметив Сэма, он спрыгнул, отряхнул руки и подошел поздороваться.

— Сколько? — усмехнулся Сэм после рукопожатия.

— Девятнадцать.

— Ну, почти. Чего такой тухлый? Проблемы?

— Да так, — Майкл махнул рукой. — Девчонка кинула. Я ее месяц обхаживал, а она… — он вздохнул. — Да ну ее, дуру. У тебя как жизнь?

Сэм помялся. Он практически не знал Майкла, но этот долговязый боксер с кривоватым носом и заразительной ухмылкой был, пожалуй, единственным, кто отнесся к нему нормально. Поэтому Сэм решил немного перед ним открыться.

— А мне сегодня шестнадцать стукнуло. Дурацкий возраст, по-моему, еще хуже пятнадцати.

— Точно, — подтвердил Майкл. — Поздравляю! Чего ты раньше не сказал? Я бы подготовился… хоть как-нибудь! Не знаю, припер бы тебе… э-э-э… коробку пиццы. Схомячили бы вместе. Или ты из тех извращенцев, которые любят пиццу с ананасами?

— Нет! — Сэм помотал головой и рассмеялся.

Майкл умел поднять настроение почти так же легко и играючи как Дин, даже если оно корчилось в предсмертных судорогах. Он не лез в душу и не набивался в друзья. С ним было просто и приятно и посмеяться, и помолчать.

Некоторое время они, как обычно, переключались с брусьев на турник и обратно и болтали о всякой ерунде. О холодном океане, в котором сейчас не искупаться. О серфинге, который со стороны вроде интересен, но не настолько, чтобы ему учиться. О пицце с ананасами, которую непонятно зачем придумали. О девчонке, которая кинула Майкла, а ведь сначала показалась ему самой-самой.

Потом у Майкла зазвонил мобильник. Он поговорил и вздохнул в трубку. Затем посмотрел на Сэма и развел руками:

— Мне идти пора. Уезжаю сегодня. Вернусь через три дня. Увидимся?

— Ага, — Сэм немного погрустнел.

— Еще раз с днем рождения! — Майкл похлопал его по плечу и побрел с площадки.

Сэм посмотрел ему вслед, а потом вернулся к турнику, хотя руки уже гудели, а спину щекотала дорожка пота. Он не без труда подтянулся седьмой или восьмой раз, когда услышал треск и не сразу понял, что это его футболка предательски порвалась под мышкой. Значит, пора идти домой.

Дома первым делом Сэм проверил мобильник. Пропущенных звонков не было, и он со спокойной совестью пошел в душ. А затем понял, что неплохо бы подкрепиться и снова наведаться в торговый центр — купить новую футболку, потому что порванная была единственной.

* * *

«В день рождения — напиток бесплатно».

Эта надпись бросилась в глаза, когда Сэм с двумя новыми футболками в пакете шел мимо пиццерии в торговом центре и чувствовал, как желудок от голода скручивается в узел. Через две минуты он уже сидел за дальним столиком, чтобы не сильно привлекать внимание своим очень медленно заживающим боевым раскрасом. И рылся в карманах в поисках водительского удостоверения, где черным по белому было сказано, что Сэм и правда родился сегодня, а значит — будьте добры выдать обещанную халяву.

К нему подошла официантка лет двадцати: большущие зеленые глаза, густые темные волосы, длинные ноги, грудь есть — она бы наверняка понравилась Дину. Сэму даже стало жаль, что он не сидел рядом. Он выбрал маленькую острую пиццу с четырьмя видами сыра, кивнул на предложение о напитке, показал девушке права и попросил кофе. Когда пицца оказалась перед ним, девушка с любопытством глянула на его сбитые костяшки, вполне искренне поздравила — и Сэм подумал, что день, в общем-то, неплох.

В пиццерии он засиживаться не стал и пошел бродить по торговому центру, просто глазея на витрины и людей. В какой-то момент до него стали долетать знакомые ароматы, и Сэм понял, что подобрался к парфюмерному магазину. Невольно вспомнилась Кира. Сэм сам не зная зачем подошел к самому входу и, конечно, увидел ее, а она — его. Сэм на секунду растерялся, а она улыбнулась и махнула рукой. Он тоже выдавил улыбку, чтобы не показаться невежливым. На секунду ему захотелось зайти, приблизиться, заговорить с ней, но Сэм мигом отмел эти мысли. Что он скажет? «Привет. Как дела? Брызни в меня еще чем-нибудь»?

К счастью, к Кире подошел какой-то седой дядька, и она отвернулась от Сэма. А его обожгло странное чувство — приятное и болезненное одновременно — и он поплелся дальше.

Когда Сэм проходил мимо магазина спорттоваров, откуда доносилась быстрая музыка, в кармане звякнул мобильник. Это был Дин с поздравлениями. Сэму показалось, что голос у него запыханный, но он ничего не сказал по этому поводу. Дин разговаривал так, словно вчера ничего не произошло, хотя Сэм знал, что его слова об охоте и колледже задели и брата тоже. Может быть, даже больше, чем отца, потому что Дин еще не отрастил толстую броню, в отличие от Винчестера-старшего. Он дал понять, что ни сегодня, ни завтра они не вернутся, но обещал раздобыть где-нибудь подарок для Сэма, если, конечно, не умрет на охоте.

— Тупая шутка, — невесело хмыкнул Сэм.

— Для тебя в самый раз, сопля, — парировал Дин. — Что за музыка? Ты развлекаешься? Ты умеешь развлекаться, Сэмми?!

Сэм пропустил подколку мимо ушей. Он давно привык к порой колючему, а бывало, и циничному юмору Дина. В последнее время ему даже его не доставало. Они уже пару месяцев не разговаривали нормально — без напряжения и недопонимания. Как бы ни начинали, все равно скатывались к спорам и ссорам. Дин, как и отец, был против колледжа. Точнее, ни в какую не воспринимал слова Сэма всерьез. Считал, что это временные заскоки — и скоро все пройдет. Сэм старался не обращать внимания, но иногда не выдерживал, огрызался — и едва не доходило до драки.

— Нет, правда, где ты? — спросил Дин.

— В торговом центре, — сказал Сэм.

— Что делаешь?

— Смотрю на официантку с ногами от ушей. Она несет мне пиццу и строит глазки, — соврал Сэм.

— Вот она дуреха. Ты же не знаешь, что с ней делать. Возьми у нее телефончик для меня.

— А если ты умрешь? Сам сказал.

— Ну… — Дин на секунду растерялся. — Она достанется тебе по наследству.

— Да иди ты, — беззлобно пробормотал Сэм.

Секунд пять они молчали, а потом Дин сказал уже без намека на шутку:

— Сэмми, после вчерашнего папа тут одним своим видом нечисть распугивает и людей заодно. А я не очень врубаюсь, чего ты от него хочешь. Ты же понимаешь, что не переделаешь его? Понимаешь, что он тебя не отпустит? Выбешивая его, ты только хуже делаешь!

— Куда хуже? — сквозь зубы прошипел Сэм и почувствовал, как проваливается в зияющую черную пропасть.

— Сэм…

— Чего я хочу от папы? Я хочу, чтобы он перестал решать за меня, что мне делать. Если ему хочется гоняться за монстрами и не страшно рано или поздно сдохнуть от лап одного из них — пожалуйста. Но без меня!

— С чего ты взял, что ему хочется? — по голосу Сэм понял, что Дин потихоньку злился.

— Почему он не остановится?

— Он не может. Мама…

— Мамы давно нет, — Сэм намеренно надавил Дину на самое больное. — Ее ничего не вернет. А шанс найти ту тварь равен нулю. И, похоже, только я один это понимаю.

Сэм буквально услышал, как Дин на том конце захлебнулся яростью, болью и ненавистью и, не чувствуя пальцев, нажал на отбой. Его трясло. Он снова перегнул, зашел за черту — и Дин очень нескоро ему это забудет. Впрочем, ну и пусть. Сэму было почти все равно — как-нибудь переживет. И зачем только Дин заговорил об отце?! Неужели рассчитывал, что у Сэма перемкнет в голове, он наконец проникнется семейным делом и отчаянно помчится мстить за гибель мамы, которую даже не помнил? Это у Дина и отца были нормальные воспоминания о ней — живой. А Сэму досталось лишь несколько фотографий — и этого было чертовски мало, чтобы оказаться с братом и отцом на одной волне. Он хотел знать, кто убил маму, но был не готов пожертвовать всем ради этого. Тем более, что и жертвовать было откровенно нечем.

Почему они этого в упор не понимали?

Успокоиться никак не получалось. Сэма все еще потряхивало. Снова и снова трезвонящий мобильник делал только хуже. Нестерпимо хотелось швырнуть его о какую-нибудь витрину и проверить, что крепче. Наконец мобильник умолк — видимо, Дин понял, что названивать бесполезно, и сдался.

Сэм побрел куда придется. Фантазия непрошено разыгралась, и он представил, что будет, когда он окажется с братом и отцом в одном доме. Наверное, в лучшем случае, его перестанут замечать. А в худшем — вмажут за каждое неосторожное слово. Хотел бы Сэм вернуться в тот разговор и вовремя заткнуться? Да нет, не очень. Все равно рано или поздно он бы сказал то же самое.

Сэм шел довольно долго, как вдруг возле одного из магазинов увидел Джулиана. Он был не один — без своих громил, но с мужчиной и женщиной. Наверное, родители, вяло подумал Сэм, хотя между ними не было ничего общего. Прибалдевшие от разговора с Дином мозги внезапно выдали абсолютнейшую чушь. Сэм прямо на ходу выдумал, что эти двое похитили Джулиана и вот-вот разберут на органы. Сэм хмыкнул. Мужчина сказал что-то и со всего маху отвесил Джулиану подзатыльник — тот чуть не грохнулся, дернувшись вперед. Сэм хмыкнул громче. Не настолько, чтобы Джулиан услышал, но их взгляды неожиданно пересеклись. Джулиан явно растерялся, а Сэм улыбнулся ему своей самой жуткой улыбкой и поплелся дальше.

Мир вроде бы перестал казаться только черно-белым.

Сэм, похоже, ходил кругами, потому что через некоторое время вновь остановился возле парфюмерного магазина. И снова он увидел Киру, она — его, и теперь Сэм даже не попытался ни улыбнуться, ни сбежать, ни сделать вид, что это вообще не он. Просто остался стоять на месте и дождался, пока Кира сама подойдет совсем близко. На лице у нее мелькнула тень улыбки, однако тут же стерлась, и она испуганно спросила:

— Ты в порядке?

Нет, подумал Сэм и сказал максимально беззаботно, как только умел:

— В полном. — Улыбка все-таки несмело тронула его губы, наверное, чтобы он не выглядел рассерженным, и Сэм спросил первое, что пришло в голову: — Как дела?

— Супер! Вот отпустили на перерыв. А пошли выпьем кофе?

Сэм не сказал «нет» и, наверное, поэтому Кира расценила его молчание как «да». Уверенно цапнула его за руку и повела черт знает куда. Ладонь была прохладной, а пальцы тонкими, на указательном — серебряное кольцо. По дороге в маленькой кофейне Кира взяла два кофе в пластиковых стаканчиках, улыбнувшись продавцу как приятелю, и скоро они присели на деревянную скамью.

Сэм жадно отпил из своего стаканчика — в горле у него пересохло еще во время разговора с Дином. Краем глаза он заметил, что Кира смотрела на него с любопытством и явно хотела что-то спросить, но не решалась. Наконец она созрела:

— Как тебя зовут?

— Сэм.

— А я…

— Можешь не представляться, Кира, — Сэм не удержался, настроение было странное, и щелкнул ногтем по ее бейджику.

Она усмехнулась. Сегодня волосы у нее были распущены и спадали на плечи. Сэму вдруг захотелось их потрогать, но он, разумеется, не стал. Настроение настроением, а совсем слетать с катушек не стоит. Вместо этого Сэм проследил, как Кира сделала пару глотков и едва заметно кончиком языка провела по нижней губе. Это было забавно, и он не удержался от слабой улыбки.

Кира спросила, сколько ему лет. Сэм ответил, но не стал уточнять, что шестнадцать ему исполнилось прямо сегодня. Никчему. Она сказала, что ей до шестнадцатилетия еще четыре месяца и что она очень ждет, потому что ей нравится эта цифра. Затем Кира спросила, где Сэм учится. Он в этот момент сделал очередной глоток и не сразу вспомнил название своей школы. Она назвала свою — какую-то замороченную, с углубленным изучением иностранных языков. И вообще за следующие пятнадцать минут Сэм узнал о Кире многое. Она была не из молчаливых, в отличие от него. Но, что понравилось Сэму, Кира не зацикливалась на ненужных подробностях — доносила только самую суть, интересно и легко.

Кира подрабатывала в магазине четыре дня в неделю — по выходным и четверг после школы. Дело было не в деньгах. Ей просто нравилось среди всей этой парфюмерии и не нравилось сидеть дома. В городе она жила относительно недавно, переехала с родителями два года назад из Южной Дакоты, а прежде успела пожить во Флориде, Колорадо и даже на Аляске и в других странах, потому что у отца такая работа — он был каким-то очень известным в узких кругах профессором политологии и вечно катался по длительным командировкам. А мама была домохозяйкой. У Киры была старшая сестра, она жила в Канаде, младший брат, которому недавно исполнилось пять, и белый кот. Близких подруг у Киры не было, потому что она не представляла, как это — дружить, когда постоянно кочуешь. В школе ей нравилось, учеба давалась легко, разве что она не очень ладила с математикой и химией. Где учиться после школы, Кира еще всерьез не думала, но папа хотел, чтобы она пошла в политику, хотя ее это совершенно не интересовало.

— А ты кем хочешь быть?

— Адвокатом, — признался Сэм и посмотрел на часы в телефоне: — Э-э, твой перерыв кончился пять минут назад.

— Ой! — Кира вскочила как ошпаренная.

Сэм бросил пустые стаканчики в урну и бегом проводил ее до магазина. У входа Кира вдруг спросила:

— Что ты делаешь завтра после школы? Может, посидим в кафе на пирсе? Там очень вкусные сэндвичи!

— Давай, — согласился Сэм.

Ему почему-то хотелось соглашаться на все ее предложения. Парфюмом пшикнуть — да. Кофе выпить — да. В кафе посидеть — да. Может, дело было в ее красивом личике, а может, в том, что рядом с Кирой Сэма прекращала донимать невыносимая всеобъемлющая ярость. Она забивалась куда подальше и сидела тихо-тихо, а Сэм становился почти прежним и не психовал по каждому пустяку. Он понял это, когда слушал Киру и пил кофе. Ему было непривычно спокойно. Он не гонял в голове свои проблемы, не чувствовал, как от злости на весь мир чешутся кулаки. Сэм просто замер в моменте и ловил каждое слово — и ему было действительно интересно.

— Тогда в четыре? Буду ждать! — весело сказала Кира и быстро убежала в магазин.

Сэм постоял еще пару минут и обещал себе, что не посмеет выплеснуть на нее ни капли своей жгучей ярости. Ни за что.

* * *

Сэм не пришел в кафе ни в четыре, ни в пять, ни даже в шесть.

Вроде бы от него не требовалось ничего сложного: увидеться, поговорить, узнать Киру лучше. Но всю ночь он пытался понять, что с ним произошло, и почему эта светлая активная девочка обратила на него внимание. С ней все вышло чертовски быстро. Парфюм, кофе, болтовня — все по ее инициативе — и Сэм поплыл. А потом струсил, потому что понял: они разные и ему нечего ей предложить.

У Киры была совсем другая жизнь. Да, с разъездами и без друзей, как и у Сэма. Но она совершенно иначе смотрела на этот мир: открыто, смело, с улыбкой. Не то что Сэм: мрачный и замкнутый дикареныш — как ни крути, не такой, как все, хотя он и убеждал себя в обратном. Кира без стеснения рассказала о себе. А что Сэм? Он сказал про возраст, про школу, про недавний переезд, про мысли стать адвокатом. Вроде немало, но у Сэма было ощущение, что он не издал ни звука — просто сидел, слушал Киру и пил кофе.

А что, собственно, он мог рассказать еще?

Что побывал почти во всех штатах и не очень-то этому рад? Что эта школа — непонятно какая по счету? Что он для него не существует понятия «дом»? Что он умеет стрелять и резать? Что у него странная семья? Что мама давно умерла из-за чего-то сверхъестественного? Что у отца с тех пор немного съехала крыша? Что мечтает сбежать? Что боится однажды сгинуть на охоте на монстра, которых в мире пруд пруди?

Лучше уж вообще ничего не рассказывать. И Сэм не пошел в кафе. Он пошел бегать в парк. Как обычно, в голове сделалось пусто. Однако раз или два ему все-таки представилось, как Кира пришла в кафе и села его ждать. Десять минут. Полчаса. Час. Почему-то Сэм почти не сомневался, что она просидит долго, прежде чем уйти. И он злился на себя из-за этого.

Дин с отцом вернулись пятого мая, пока Сэм был в школе. День у него выдался паршивее обычного. Самый мелкий из громил Джулиана попытался избить его в туалете, но в одиночку оказался не так крут, и Сэм приложил его носом об раковину. Когда на руку брызнуло несколько капель крови, Сэм пожалел, что вовремя не остановился, и понадеялся, что громила не станет позориться и жаловаться учителям. Иначе — Сэма ждет наказание, а только этого ему не хватало для полного счастья.

Импала у дома почему-то нисколько не подняла настроение. Напротив, оно стало совсем черным — и Сэм долго стоял под дверью, не зная, как себя вести. Извиниться? Можно, но это будут лишь слова без капли сожаления или раскаяния. Сделать вид, что ничего не было ни с отцом, ни с Дином? Тоже можно, и скорее всего они ответят тем же.

Сэм зашел домой и сразу напоролся на непривычно безрадостный взгляд Дина.

— Привет, — сказали они почти одновременно.

Сэм повертел головой — отца нигде не было. Ну и ладно. Даже хорошо. Дин кивнул на правый рукав:

— Кровь?

Сэм дернулся, как от хлесткого удара, и стиснул зубы. Несчастные три капли! Он их даже не заметил, когда мыл руки после короткой разборки с громилой А Дин заметил — и это плохо. Значит, будут вопросы. Мелькнула мысль соврать, что это его кровь из носа — переволновался на тесте, вот и хлынула. Но Дин не поверит, ведь у Сэма кровь сама по себе раньше ни разу не шла.

— Ты опять подрался?

— Немного.

— Тебе же никогда не нравилось драться.

— И сейчас не нравится.

Сэм сказал правду. Он действительно терпеть не мог драться. Но Джулиан и его громилы не понимали слов, поэтому пришлось затолкать «нравится-не нравится» поглубже и разговаривать с ними на их языке. Да и ярость немного замолкала, если уж совсем честно.

Дин никак не возразил, и Сэм проскользнул мимо него в их общую комнату. Первым делом в глаза бросился флакон парфюма на полке, и невольно вспомнилась Кира. Они больше не виделись, хотя пару раз Сэм проходил мимо торгового центра и представлял ее в магазине — среди стеллажей и почему-то грустную. Хотя тут же одергивал себя: не много ли он о себе возомнил, чтобы она из-за него хандрила? Наверняка уже и думать о нем забыла! Переключилась на учебу, работу, семью, кота или нашла кого-нибудь получше Сэма, кто так же, как он, зашел к ней за покупками.

До самого вечера Сэм не вышел из комнаты и не сказал Дину ни слова, только с нечеловеческим упрямством зарылся в учебники. Около семи Дин сам заглянул к нему и предупредил, что пойдет развеется, а отец вот-вот вернется. Он ушел, а у Сэма похолодело в животе. Он окажется с отцом наедине? Не то чтобы он испугался, но от перспективы погрязнуть в напряженной обоюдной тишине, которую ничем не заполнить, настроение лучше не стало.

Однако насчет тишины Сэм ошибся. Кое-что отец все-таки сказал, а Сэм очень удивился. Он прислушался, но все равно не проворонил его появление и вздрогнул, когда за спиной раздалось короткое:

— Сэм?..

— Пап, — он резко повернулся, едва не грохнувшись со стула.

У отца был подозрительно замученный вид, словно там, откуда он вернулся, его пытали. В груди почти шевельнулась жалость.

— Есть разговор, — сказал отец, стоя в дверях. — Напомни, какое сегодня число?

— Пятое, — машинально выдал Сэм. — А что?

— Ты сказал, что не хочешь охотиться. Ты и так не ездишь с нами с конца февраля, кажется. В общем, давно. И я больше не буду тебя заставлять, ну, например, до конца учебного года.

Сэм решил, что ослышался, а потом недоверчиво вытаращил глаза. Это точно его отец? Он что, пьян? Или получил по башке на охоте? Такие разговоры, мягко говоря, были, не в духе Джона Винчестера. Где привычный приказной тон? Где солдафонские замашки?

— Ты серьезно? — на всякий случай спросил Сэм, хотя и так знал: отец никогда не шутил.

— Можешь считать это подарком на день рождения…

— Э-э… — с языка чуть не сорвалось скомканное «спасибо», но Сэм чуял, что это еще не все, поэтому сдержался.

— Ты не будешь охотиться, — продолжил отец. — Вообще. Даже искать что-то не придется. Все, как ты хочешь. Обычная жизнь. Но знай, что ты нужен нам с Дином. И если ты передумаешь раньше срока, просто дай мне знать.

У Сэма вырвался чуть издевательский смешок. Нужен им? Да он же самое слабое звено в их семье. Он только и делает, что огребает от этих вездесущих монстров!

— Да вы и без меня нормально справляетесь, — язвительно процедил Сэм. — А потом, на каникулах?

— Доживем до каникул, тогда и поговорим, — сказал отец каким-то странным тоном, не злым, не властным, но таким, будто он уже знал исход этого уговора, а Сэм, дурачок, этого не понял.

От этого по спине у него пробежал неприятный холодок.

* * *

Дни шли чертовски медленно. Сэма по-прежнему донимали в школе, но хотя бы громила с расквашенным носом умерил пыл. Об их стычке в туалете учителя не узнали, а если чем и пугали, то только приближающимися экзаменами. О них Сэм переживал меньше всего. Если прежде он волновался, что в самый неподходящий момент его насильно втянут в охоту и не получится нормально подготовиться, то теперь и мысли такой не было. Он точно знал, что все сдаст.

Однако Сэм никак не мог перестать думать об этом странном уговоре с отцом. Снова и снова ему вспоминалась последняя фраза. Она сквозила торжеством победителя. Но почему отец был так уверен, что Сэм облажается и попросится взять его раньше времени?! Он раз пятьдесят задал себе этот вопрос, но так и не приблизился к ответу.

Еще Сэм думал о Кире. Думал, как бы сложились их отношения, приди он тогда в кафе. Думал, как бы прошла их встреча. Иногда Сэму казалось, что все получилось бы как надо, а иногда — хуже некуда. В чем он точно не сомневался, так это в собственном свинстве. Сэм согласился и не пришел. А теперь еще и трусил пойти к ней в магазин и просто извиниться. Хотя очень хотел ее увидеть.

На неделе пришлось поволноваться за отца, который уехал куда-то и объявился только через три дня. Все это время он не отвечал на звонки, и Сэма мучили предположения одно хуже другого. Отец мертв. Отец ранен. Отец стал монстром. Сэм пытался убедить себя, что все, как всегда, закончится хорошо, ведь отец уже исчезал раньше и вообще он лучший охотник в мире. Но получалось так себе, потому что в первую очередь отец был всего лишь человеком. Его возвращение Сэм услышал сквозь дрему. Сначала до него долетели осторожные шаги за дверью. Потом скрипнула соседняя кровать — и Дин тенью выскользнул из комнаты. А Сэм даже не стал открывать глаза, потому что не сомневался — он там лишний.

Единственной яркой деталью следующего дня стал отец с порванной едва ли не до кости левой ладонью. По крайней мере, так его рану описал Дин за завтраком. А Сэм увидел лишь белую повязку. Взыграло любопытство, и он едва не спросил, что произошло, но прикусил язык и полностью сосредоточился на омлете. Уговор, в общем-то, не запрещал узнавать, как прошла та или иная охота, но Сэм решил для себя, что в принципе не станет о ней заикаться. Никак. Исключение, пожалуй, было лишь одно — если очередная погоня за нечистью закончится трагедией. Но об этом он предпочитал не думать.

Во вторник Сэм проснулся с четкой готовностью извиниться перед Кирой, потому что не мог нормально спать. Кира ему не снилась, но завывала ярость и грызла вина, будто он совершил что-то катастрофическое, и он вдруг понял, что ему недоставало ее улыбки и голоса, рыжей гривы и ощущения покоя только рядом с ней. Однако была проблема: Сэм понятия не имел, где искать Киру, кроме как в магазине, а по будням она работала только в четверг.

В среду на спортплощадке Майкл пробил потолок в двадцать подтягиваний и сделал это аж двадцать три раза. От радости он чуть не выпрыгнул из штанов, а еще похвалился наградой за соревнования по боксу. Сэм искренне за него порадовался. Его успехи обходили стороной. Впрочем, Дину тоже не повезло, вечером он вернулся благоухающий парфюмом, но мрачнее тучи и с пылающей правой щекой. Сэм одним взглядом спросил, что произошло, а он горестно вздохнул и отмахнулся:

— Какая же она дура!

В четверг Дин с отцом уехали в Пало-Альто, о чем Сэм узнал из скупой записки брата. Внутри засвербело странное ощущение. Сэм не сразу понял, что это легкая форма зависти. Ему — буквально на минуту! — захотелось оказаться с ними, потому что из Пало-Альто было рукой подать до Стэнфорда. А Сэм готов был отдать очень многое, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к своей мечте.

Но уговор есть уговор. Он разозлился на себя, яростно скомкал записку и отшвырнул в сторону. Затем подхватил рюкзак и потащился в школу. Уйти, как обычно, в три не вышло. В расписание впихнули еще какую-то двухчасовую лекцию с длинным и непонятным названием. Сэм еле-еле досидел до конца, краем уха подслушивая раздражающие перешептывания о своей ненормальности и агрессивности. Когда лекция наконец завершилась, Сэм одним из первых выскочил из класса и помчался прочь.

Возле торгового центра его уверенность и решимость чуть сдулись, но Сэм заставил себя идти дальше: вход, холл, эскалатор — и вот он, магазин из сотен ароматов. Он вошел и почти сразу увидел Киру за прилавком. Она смотрела в какую-то тетрадь и монотонно накручивала рыжую прядь на палец. Колени предательски задрожали. В горле пересохло. Полупустой рюкзак за спиной показался тяжеленным.

— Привет, — Сэм отважился подойти прямо к прилавку.

Кира оторвалась от тетради и прожгла его быстрым презрительным взглядом. Теперь у Сэма задрожали еще и руки. Немного, но неприятно. Он испугался, что она заметит, и поспешно сунул их в карманы.

— Прости меня, пожалуйста, что обещал и не пришел. И пришел сейчас. И стою тут, как дурак, — выпалил Сэм быстро немного заплетающимся от волнения языком.

Кира мрачно посмотрела на него тут же — вновь в тетрадь. Сэму показалось, что глаза у нее потемнели и стали синими. Он подумал, что надо бы еще что-то сказать, но в голове было пусто. А ведь накануне вечером получилось целую речь выдумать! Куда же она все подевалась?!

— Ты мне нравишься. Понравилась, еще когда обрызгала меня всего этими всякими… — Сэм махнул рукой на флаконы всех цветов радуги. — И когда мы кофе пили. — Во рту сделалось совсем сухо, сейчас бы он от кофе точно не отказался. — Я не пришел, потому что… потому что… — Сэма заклинило, он не знал, как уместить в одно предложение то, от чего у него двадцать четыре часа в сутки пухла голова.

— Почему? — звеняще и немного рассерженно спросила Кира.

Есть контакт, подумал Сэм и выдохнул. Она резко закрыла тетрадь и посмотрела на него очень пристально, словно хотела увидеть насквозь. А он уставился на нее в ответ и понял, что эта девочка за две встречи и один разговор стала для него важна. Не то чтобы его к ней невыносимо тянуло. Но хотелось хотя бы иногда иметь возможность посмотреть на нее и послушать.

— Я не могу объяснить, — жалобно сказал Сэм. — Но у меня были проблемы.

— Проблемы, — передразнила Кира с обидой. — Я прождала тебя два с половиной часа! Навоображала всякие ужасы. Что тебя сбила машина! Что на тебя напали и дали по голове! Что тебя утопили в океане! Что тебе не разрешили родители! Что тебя, блин, похитили инопланетяне!

Она разошлась, и на ее восклики с любопытством обернулись несколько человек. А Сэм не выдержал и улыбнулся — все-таки она забавная, у нее красивые губы, веснушки и глаза, и ему такая нужна.

— Я идиотка, — самокритично закончила Кира.

— Нет, — быстро возразил Сэм. — Дело во мне. Только во мне. Ты красивая, милая, смешная. А я… я монстр на твоем фоне.

Это вырвалось само по себе, и такое сравнение явно удивило Киру. Тонкие бровки поползли вверх, а губы чуть вытянулись бантиком. Вышло довольно комично, но на этот раз Сэм не улыбнулся. Наоборот, перестал на нее смотреть и уставился на свои кеды.

— Вот что, монстр, — наконец через целую минуту сказала Кира совсем другим, мягким тоном, — мне осталось поработать час…

Я подожду!

— Тогда увидимся в пиццерии на первом этаже, ладно? Приду, и расскажешь, что в тебе такого… монстрячьего.

— Ладно, — Сэм кивнул, и они ненадолго разошлись.

* * *

Когда Кира появилась в пиццерии, Сэм сидел за тем же столиком, что в день рождения, и успел уговорить два куска пиццы, потому что есть хотелось страшно. Кира села напротив и посмотрела на пиццу голодными глазами. Сэм скользнул по ней взглядом: джинсы, джинсовая куртка, белая футболка с цифрой «2», синий рюкзак — ничего лишнего, и сказал:

— Лопай. Хочешь чего-нибудь еще?

Кира попросила колу, Сэм заказал и ей, и себе, и некоторое время они молча жевали пиццу. Сэм за час ожидания так и не придумал, как с ней объясниться, поэтому решил просто говорить как есть, почти искренне, но не до конца, потому что нельзя переступать черту — ту самую, что разделяла их такие разные жизни.

Вдруг зачесалась ранка на лбу над бровью. Такое иногда случалось, хотя все уже почти зажило — остались красноватый след и небольшая неровность кожи. Сэм провел по ней ногтем большого пальца, а Кира спросила:

— Откуда этот рубец? Подрался?

— Да, было дело.

— А кто победил?

Глаза у нее сверкнули неподдельным любопытством. Ярость не просыпалась, хотя будь на месте Киры кто-то другой, Сэм бы рявкнул что-то резкое. А он только сказал, пожав плечами:

— Не знаю. Ничья, наверное.

Кира как будто бы понимающе кивнула. А взгляд у нее вдруг резко переменился. Сначала метнулся куда-то в сторону, а потом снова скользнул по Сэму. И он растерялся, потому что неуверенно опознал его. Теплый, заинтересованный и даже чуть-чуть восхищенный. На Сэма прежде так не смотрели. Зато на Дина частенько — девчонки, которые клевали на его смазливую физиономию, наглые речи и кожаную куртку. Не то чтобы Сэм постоянно мешался у Дина под ногами, но так уж получалось, что иногда он был рядом и невольно наблюдал.

Дин звал этот взгляд «втрескалась». А Сэм переводил с диновского на обычный: влюбилась, — и гадал, когда брат порвет с очередной своей воздыхательницей, а еще сомневался, разве можно влюбиться так быстро, раз — и готово?

Судя по Кире, пожалуй, можно. Но когда же она успела? И во что? В синяки, шрам и тревожные зенки? А может, ему померещилось? Что до него самого, Сэм не знал, как обозвать свое отношение к Кире. Рядом с ней он проваливался в теплый покой и ловил эстетическое удовольствие — и это было, пожалуй, даже круче влюбленности.

— Так почему ты назвал себя монстром? — спросила Кира.

— Ну… — Сэм вытаращился на нее исподлобья. — Я не такой, как ты. С тобой легко. Тебя интересно слушать и… рассматривать…

Сара хихикнула и прикрыла рот рукой. Почему-то этот жест заставил Сэма тоже улыбнуться на пару секунд. Он потерял мысль и еле нашел:

— А я мрачный и неразговорчивый. И я не могу, как ты, весело рассказать о своей жизни, потому что она совсем не веселая и вообще не похожа на нормальную.

Сэму захотелось посмотреть на Киру и спросить, мол, понимаешь? Но вместо этого отпил колы, уставился на остатки пиццы и стал ждал приговора. Однако его все не было. Наконец Кира изумленно и неуверенно протянула:

— Не похожа на нормальную — это как? Ты бездомный? Сирота? Не умеешь писать или каких-то других элементарных вещей? Ты бросаешься на людей? У тебя проблемы с головой?

— Нет, но со мной трудно. Я решил, что тебя разочарую, что тебе со мной будет плохо, поэтому не пришел.

Сэму стало до одури неловко. Слова кончились. Он не знал, что еще сказать и надо ли вообще. Он не смотрел на Киру, но чувствовал, что она не сводила с него глаз. Когда молчание затянулось, Сэм отважился все-таки глянуть на нее — и наткнулся на чуть обиженный, но больше рассерженный взгляд снова потемневших до синевы глаз.

— Не надо решать за меня, плохо мне будет или нет, — категорично заявила Кира. — Будет плохо, я скажу. Если ты не заметил, я умею разговаривать.

— Прости, — бестолково буркнул Сэм.

— Не извиняйся, — попросила Кира и раздосадованно вздохнула. — Ты мне понравился, как только вошел в магазин. Я постаралась это показать, а ты…

— Чем я тебе понравился? — спросил Сэм, потому что уже устал задаваться этим вопросом. — Я же зашел весь такой… э-э-э… подозрительный. Хотел от тебя отмахнуться. Рожа у меня была вся побитая. Чему тут нравиться?

— Ты не такой, как другие из моего окружения, — после короткого раздумья ответила Кира и этим ограничилась.

Сэм подавил вздох. Он и так знал, что не такой, как все. Но ему это не нравилось, а Кире, получается, еще как нравилось. Впрочем, Дин всегда ему говорил, что девушки такие — все делают, видят и чувствуют ровно наоборот. Наверное, дело было в этом. Они немного помолчали, и Сэм уточнил:

— Я тебе все еще нравлюсь или уже нет?

На губах у Киры мелькнула смешинка, и она кивнула. Сэм почувствовал, как в груди развязался ядовитый змеиный клубок — и стало легче дышать. Он посмотрел на настенные часы и сказал:

— Уже семь. Темно. Тебя проводить?

— Проводи, — разрешила Кира.

* * *

Сумерки были удивительно густые. Отец всегда говорил, что надо бояться темноты, поэтому Сэму плюнул на неуверенность и взял Киру за руку, чтобы темнота не сожрала ее прямо с рюкзаком. Кира не возразила и позволила их пальцам переплестись. Пока они шли, она с присущей ей увлеченностью рассказывала, как прошел ее день. В школе — скука, на работе тоже, но ей запомнился мужчина лет шестидесяти, который выбирал парфюм аж два часа. Сэм не сдержался и тихонько хмыкнул, представив, как Кира обрызгала его парой-тройкой ароматов. Она, кажется, расслышала его смешок и с деланным оскорблением ткнула пальцем в бок. Сэм охнул и дернулся: Кира метко угодила прямо в синяк, оставшийся после драки. Сам по себе он уже не болел, но если задеть — остро напоминал о себе. Кира ахнула и растерялась.

— Прости! — выпалила она.

— Ерунда, — отмахнулся Сэм.

— Что там? Синячище? После драки, да?

— Типа того.

— Тебе сильно досталось? А за что?

Сэму захотелось сменить тему, но вместо этого он послушно рассказал о неравной драке. По существу, без подробностей — но этого хватило, чтобы Сэм удивился собственной разговорчивости, а Кира притихла. Но надолго ее не хватило, и уже минут через пять она серьезно сказала:

— Трое… нет, даже четверо на одного — это мерзко.

— Ну да, неприятно, — пробормотал Сэм.

Его захлестнуло неоднозначное чувство: вроде стало легче от того, что поделился, а вроде вышло так, будто нажаловался и загрузил ее своими проблемами. А ей это надо?

— И повод смешной. Мало ли, что там произошло в одиннадцать лет, — продолжила Кира с чувством и вдруг осторожно погладила пальцами его почти зажившие костяшки.

Сэм не придумал ничего умнее, чем сжать ее ладонь в ответ.

Некоторое время они шли молча. В какой-то момент до Сэма стали долетать вопли, в которых он не сразу узнал кошачьи. А вот Кира сообразила быстрее и, посмотрев куда-то вперед, пробормотала:

— Ангел…

— Что? — не понял Сэм.

— Мой кот. Опять застрял на дереве.

Она потянула его за руку и привела к большому светлому дому. Рядом росло не очень высокое и не очень толстое дерево с длинными ветками и редкими листьями. Кира указала куда-то вверх, и Сэм быстро нашел белое пушистое пятно на фоне черного неба. Пятно сидело на одной из верхних веток, навскидку на уровне второго этажа, и неистово колыхалось. Сэму почудилось, что кот вот-вот свалится. Кира, похоже, была того же мнения и зажмурилась.

Прошли длинные десять секунд. Кот по-прежнему истерил на ветке. Сэм знал о кошках только одно — у Дина на них аллергия, поэтому не представлял, отделается ли Ангел легким испугом или расшибется в лепешку, если все же упадет.

— В прошлый раз сорвался, лапу сломал, — как нарочно дрожащим голосом сказала Кира.

— Блин, — тихо, чтобы она не расслышала, буркнул Сэм. — Сейчас я его достану.

На крыльце дома внезапно и весьма вовремя зажглось освещение, и дерево стало видно гораздо лучше.

Сэм сделал шаг — и тут же Кира вцепилась ему в рукав. Приятная горячая волна пробежала по руке и бухнулась в живот. Сэм повернувшись вполоборота, заметил, что вид у Киры встревоженный, и сказал:

— Я уже делал это.

Он не совсем соврал. Спасать котов-экстремалов ему не приходилось. Но на деревья, причем выше этого, Сэм залезал: пару раз на слабо с Дином, а однажды — спасаясь от монстра. И ничего, не грохнулся, правда, содрал все ладони и попортил одежду.

— Вряд ли у твоего Ангела отрастут крылья, — хмыкнул Сэм. — Да и не станешь же ты спасателей вызывать ради этого.

— А скорую вызывать не придется? — забавным тоном, вроде с заботой, а вроде и с подколкой спросила Кира, но хватку разжала.

И Сэм полез на дерево. Ствол бы кривой, с выступами и сучками, ветки торчали во все стороны. На нижнюю толстую ветку забрался без труда, следующую тоже оседлал довольно резво — и дальше подъем прошел гладко. Не то чтобы совсем не пришлось напрягаться, но уж точно ему попадались деревья и посложнее — такие, что приходилось нещадно работать руками и ногами и сдирать пальцы в кровь. Правда, синяк на боку настойчиво заныл примерно на полпути, и Сэму пришлось передохнуть несколько секунд. Пока он поднимался, вниз не смотрел — только на белоснежного Ангела. Тот таращился на него большими сверкающими в темноте глазами, а Сэм молился, чтобы он не попятился от него. Благо кот попался умный и даже сам пошел к Сэму на руки, когда они очутились на одной толстой ветке.

Спускаться с когтистым грузом, который вцепился в рубашку как ошалелый, было потяжелее. Обе ноги словно налились свинцом, а дыхалка сбилась. Внизу, в буквально в двух шагах от земли, Сэм неудачно схватился за ветку. Рука соскользнула, и он еле удержался от сокрушительного падения. Только услышал, как ахнула Кира, а следом — какой-то треск. До Сэма не сразу дошло, что это рубашка зацепилась за острый сучок и порвалась по боковому шву.

Ну и черт с ней, подумал Сэм, все равно уже жмет. С этой мыслью и под жалобное завывание кота он спустился еще немного, спрыгнул на землю и передал Ангела хозяйке. Вроде бы на лазанье туда-обратно ушло не больше десяти или, может быть, пятнадцати минут. Но ноги успели отвыкнуть от твердой почвы, и Сэму несколько секунд мерещилось, будто он стоял в деревянной лодке и качался на легких волнах, как однажды в детстве с Дином и отцом на рыбалке. Это было давно, Сэм уже забыл детали — осталось только это ощущение.

Он посмотрел на Киру. Она глазела на него чертовски восторженно. Будто он не кота с дерева снял, а спас ее от какого-нибудь жуткого монстра. Пожалуй, никто прежде на него так не смотрел. Сэм подрастерялся, а Кира вдруг спустила с рук кота и обняла его — крепко, горячо, искренне. Сэм обалдело обнял в ответ и почувствовал запах ее волос — хоровод парфюмерии и чего-то еще невероятно приятное.

— Спасибо, — сказала Кира, уткнувшись лбом ему в ключицу. — Для меня котов еще никто не спасал. Ты такой хороший.

У Сэма перехватило дыхание. Его прежде не называли хорошим. Оказалось, это приятно до дрожи. Когда через некоторое время Кира отстранилась от него и посмотрела с сияющим видом, Сэм понял, что хочет сделать. Но она его опередила. Привстала на носочки, притянула к себе его лицо и поцеловала так, будто ей хотелось дышать, а он жадно заграбастал себе весь воздух. Сэм обхватил ее руками — ладони предательски вспотели! — и замер, слушая, как торопится его сердце. Ее губы были мягкие и сладкие, с привкусом газировки, что они напились в пиццерии. Напрочь пропало ощущение реальности, и Сэму отчаянно захотелось продлить этот момент.

Когда они оторвались, наверное, прошло не меньше минуты, он понял, что ему хочется улыбаться как идиоту. И, кажется, он тоже чуть-чуть влюблен.

У Сэма появилась девушка. Это произошло чертовски стремительно, поэтому он радовался и побаивался одновременно. А порой вообще не верил, что это правда. Иногда ему казалось, что Кира — лишь иллюзия. Заразительная улыбка, рыжие локоны, смешные веснушки, глаза-конфетки, тонкие запястья, кольцо на пальце — все это выдумка, а Сэм на самом деле лежит в какой-нибудь коме после неудачной охоты и никак не хочет очухаться. Чтобы отделаться от этого не самого приятного ощущения, он усердно вел себя как среднестатистический парень, который обзавелся девушкой: часто держал Киру за руку и говорил, какая она красивая.

Они встречались каждый день. Это было банально, но приятно и беззаботно. Они бесцельно гуляли в городе. Бродили по торговому центру и рассматривали витрины. Подолгу сидели в библиотеке, и на то было целых три причины. Там царила тишина. Обоим нравился запах книг. В проходах между шкафами и стеллажами было азартно и забавно целоваться. В других местах поцелуи тоже случались, и довольно часто, но приходилось подыскивать укромные уголки, потому что оба терпеть не могли парочки, которые лобзались у всех на глазах, и нисколько не хотели быть такими же.

А еще они много и увлеченно болтали. В основном говорила Кира. Сэм узнавал о ней все и больше. Она ничего от него не скрывала и интересовалась буквально всем на свете. По крайней мере, Сэму так казалось, и на ее фоне он чувствовал себя совершенно неисправимым молчуном и переживал по этому поводу. Если Кира это замечала, она начинала шептать ему, нарочно касаясь губами уха, всякие приятные, но непривычные вещи. Например, что он красивый и добрый. Что ей нравится его рост. Что у него приятный голос. И что неболтливость ему идет.

Сэм жутко смущался. А Киру это веселило.

Она любила размышлять о своих планах. После школы мечтала уехать и отдалиться от семьи. Не то чтобы совсем, но так, чтобы почувствовать свободу и взрослость. Правда, пока не определилась, куда будет поступать. Ей нравился дизайн, нравилась история, но отец говорил, что все это ерунда, и она себя этим не обеспечит. Он настаивал на политологии или, на худой конец, экономике и бизнесе.

— Я не могу что-то выбрать, потому что боюсь, что вмешается отец и скажет, что нужно опять переехать. И не в другой штат, а в другую страну. Так уже было. Мы два года жили в Германии и полтора — в Норвегии. Это было неплохо, но… нет, это было ужасно! — как-то поделилась Кира.

— А почему вы переехали? Разве твой отец не мог поехать один? — спросил Сэм. — Ведь год-два это не так-то много, чтобы тянуть с собой всю семью.

— Тогда казалось, что это надолго. Лет на пять, не меньше. Но потом у него менялись обстоятельства, и мы возвращались. Ну, зато я неплохо знаю норвежский и немецкий!

Кира быстро сказала что-то по-немецки. Сэм не понял ни слова, а по звучанию это могло быть и что-то хорошее, и что-то обидное. Он покачал головой, мол, в немецком не силен. Кира рассмеялась и перевела:

— Ненавижу переезды.

Сэм их тоже терпеть не мог, однако признался в этом еле-еле, потому что боялся дальнейших расспросов. У Киры-то ясно: у отца командировки и все такое. А у Сэма что? По официальной легенде Джон Винчестер — автомеханик, и он действительно время от времени зарабатывал этим. Но эта работа, в общем-то, не предполагала переездов. А Сэм никак не мог придумать что-то другое. Кое-как ему удалось отмазаться размытой фразой:

— Папа не любит сидеть на месте, приходится подстраиваться.

В отличие от Сэма, Кира часто рассказывала о семье. О маме, которая до замужества работала архитектором, правда, совсем немного, и сейчас признавалась, что забыла все эти чертежи и стандарты. О сестре Саре, которой было двадцать два, она уже четыре года жила и училась в Канаде и вот-вот собиралась замуж. О коте Ангеле, который появился в семье с подачи Киры — она нашла его, когда они жили во Флориде, и с трудом уболтала родителей, особенно отца, его оставить.

О самом отце Кира почти ничего не сказала: вечно в командировках, характер у него тяжелый — вот и все. Стоило упомянуть его, она грустнела. Сэм понял, что отношения у них натянутые и, наверное, именно из-за него Кира хотела вырваться из семьи, как уже сделала ее сестра. Надеясь ее хоть немного утешить, Сэм признался, что у него отец тоже не подарок. Но опять же умудрился ограничиться общими фразами, мол, это мрачный, неразговорчивый дядька с армейскими замашками. Ну не рассказывать же Кире про их ссоры на фоне охоты, про его одержимость местью, про гибель мамы, которая превратила его в черт знает что.

Хотя про маму Сэм все-таки немного сказал. О том, что она давно умерла, он вскользь упомянул на следующий день после первого поцелуя. Думал этим ограничиться, но вышло немного иначе. Это случилось, когда Кира сказала, что не представляет, как это — жить без мамы. Тут же она резко замолчала и посмотрела на Сэма виновато. Глаза у нее при этом стали на пол-лица. А он, по правде говоря, не сразу понял, в чем проблема. Дошло, только когда Кира раскраснелась и принялась извиняться:

— Прости! Тебе, наверное, неприятно и трудно это слушать…

— Нет, все нормально, — Сэм пожал плечами. — Я совсем не помню маму.

Кира кивнула, и они помолчали. Все это время Кира будто решалась о чем-то спросить, а Сэм наблюдал за ней и, в общем-то, был готов ко всему. Наконец она созрела и произнесла очень осторожно, будто боясь, что Сэм на нее наорет или того хуже:

— А ты скучаешь?.. Ну, то есть что ты чувствуешь, когда о ней говорят или спрашивают? Вот сейчас что чувствуешь?

Сэм задумался буквально на три секунды и снова пожал плечами. Что он чувствовал? Чувствовал, что участилось сердцебиение. Что стало немного тоскливо. Что он бы хотел, чтобы мама была жива, а не мертва. Что, будь она жива, он бы и сам жил по-другому. Так Сэм Кире и сказал ровным и спокойным тоном, а заметив ее удивление, легкомысленно усмехнулся:

— Рассчитывала на что-то другое? Слезы, сопли и все такое?

— Нет… или да… Не знаю. Думала, ты вообще не ответишь и пошлешь меня с такими вопросами, — горячо сказала Кира. — Я бы послала, если бы меня спросили.

Сэм сдержанно рассмеялся.

— Я ее люблю, но не помню, и она никогда не была для меня живой, — сказал он чуть погодя и заметил, как Кира вся сжалась, хотя Сэм не повышал голос, не давил и говорил спокойно.

— Прости, — пискнула она и поникла.

Наверное, будь на месте Киры кто-то другой, Сэм на самом деле послал бы. Но это была Кира, и ему не хотелось. В конце концов, она просто жила в другом мире, ей было любопытно заглянуть в его — совсем иной. За это на нее глупо сердиться. Кира так и не взбодрилась, и Сэм понял, что пора откармливать ее мороженым и отпаивать кофейком, поэтому взял за руку и повел в поисках ближайшего кафе.

Уже ночью, слушая, как сопит Дин на соседней кровати, Сэм невольно задумался о маме. Кире он не соврал. Его действительно не терзали острые ощущения при разговорах или воспоминаниях о маме. Последние пару лет или около того он просто тосковал, но не до такой степени, чтобы лезть на стену или разбивать кулаки в кровь. Раньше было труднее. Лет до десяти он часто думал о ней, донимал Дина вопросами, терялся, когда в школе давали задания нарисовать маму или рассказать о ней в сочинении. А в одиннадцать был такой момент, когда Сэм представлял, что мама вернулась. Представлял, как радуются Дин и отец, а вот себя, свою реакцию представить никак не мог — постоянно спотыкался и видел себя, лишь растерянно глазеющего на маму, ровно такую же, как на фотографиях.

И от этого ему становилось жутко обидно и страшно.

Сэм давно этим не занимался, но снова попробовал представить возвращение мамы. Зажмурился, что есть сил, сжал в кулаке угол подушки, врубил воображение по полной — и ничего. Опять лишь какая-то глупая сцена: он, она, расстояние между ними совсем небольшое, но вместе с тем — непреодолимое, потому что…

Сэм стиснул зубы, чтобы не зарычать от ярости.

…потому что маму не вернуть, сколько ни фантазируй.

* * *

Сэм дважды побывал у Киры дома. Первый раз заглянул буквально на несколько минут. Ее родителей не было дома. Кот не попался на глаза. Зато на Сэма буквально налетел мелкий рыжий ураган по имени Марк. У него были такие же голубые глаза, как у Киры. Она о нем почти не говорила, а если и упоминала, то весьма прохладно. Кира десять лет была младшим ребенком, а потом вдруг появился Марк, и она стала болтаться посередине — не младшая и не старшая, средняя. Наверное, это не очень приятно, думал Сэм. Марк закружился возле него юлой и завалил вопросами. Он успел спросить, где он живет, сколько ему лет, почему он такой старый, целовался ли он с Кирой и кто его любимый супергерой: Бэтмен или Супермен. Сэм как раз отвечал на последний вопрос и кратко пересказал Марку историю своего фееричного падения с сарая из-за любви к Бэтмену, когда Кира увела брата в другую комнату.

Поджидая ее возвращения, Сэм с удивлением поглазел по сторонам. Дом у Киры был не то чтобы белоснежным, но удивительно светлым. Стены, пол, двери, окна, мебель, ковры, светильники — ни одного темного пятна. Телевизор — и тот светло-серый. Кира, кажется, смущалась этого и принялась объяснять, когда вернулась к Сэму и поймала его изумленный взгляд:

— Папа любит выпендриться. Но наши с Марком комнаты не такие. Ну, не белые, обычные. Так что не думай, что мы тут все… чокнутые.

Сэм лишь улыбнулся. Уж если кто из них чокнутый, то точно не она. Однако он слабо представлял, как жить в таком доме и не свихнуться от каждого пятнышка и пылинки. В том, что отец Киры повернут на порядке, Сэм почему-то не сомневался и порадовался, что его старик не такой. Заскоков у отца хватало на десятерых, но к беспорядку он был довольно равнодушен. Исключением была разве что Импала — в ней свинячить запрещалось.

Второй раз Кира позвала Сэма смотреть кино и сторожить ее ночью, потому что отец был в командировке, а мама с Марком уехали к бабушке или что-то типа того, Сэм недопонял. Вообще-то он планировал посидеть с учебником математики и подготовиться к тесту, о котором вот уже неделю неустанно напоминал учитель, мистер Уокер. Кому-то только в школе, а Сэму еще и вне занятий, потому что жил по соседству, и они частенько виделись уже после уроков. Но против Киры ни у математики, ни у мистера Уокера просто не было шансов. И Сэм помчался к ней, раздираемый любопытством и азартом.

Сэм знал, что они будут смотреть «Секретные материалы», потому что Кира фанатела по Малдеру. У Сэма отношения ни с ним, ни со Скалли не сложились: видел несколько ранних эпизодов, а дальше не пошло. Кира загорелась исправить это недоразумение. Сэм, в общем-то, был не против. Он был готов смотреть с ней что угодно — даже самую слащавую мелодраму на свете, но благо Кира их терпеть не могла.

Сэм пришел около восьми. Часа три они просто смотрели одну серию за другой, объедались пиццей, чипсами и мармеладом, обсуждали сериал и много чего еще. В какой-то момент Кира особенно забавно, чуть ли не с обожанием вытаращилась на Малдера, и Сэм прыснул. Она уже давно лежала головой у него на коленях и кинула в Сэма подушкой. Промазала, подушка улетела куда-то за диван. Тогда Кира метнула в Сэма притворно оскорбленный взгляд, мол, как ты можешь смеяться над моими интересами? Сэму стало еще смешнее, он защекотал ее. За секунду до этого Кира набила рот мармеладными мишками, а когда она засмеялась, они посыпались обратно. Когда они оба успокоились, Сэм примирительно поцеловал Киру в нос.

К ним на диван запрыгнул Ангел и пристроился рядом с Сэмом. Он принялся лениво почесывать его одной рукой, а другой гладил Кире волосы, шею, живот, плечи и смотрел на нее: на майку и шорты, тонкие запястья, короткие цветные носки, две родинки на левом предплечье.

— А как ты думаешь, инопланетяне есть? — вдруг отрешенно пробормотала Кира.

— Нет, — Сэм качнул головой.

— Так и знала, что ты так скажешь. Почему ты так уверен?

Сэм усмехнулся и задумался, как бы ответить, чтобы и утолить ее любопытство, и не сболтнуть лишнего про мир, о котором Кира не подозревала. На языке вертелось грубоватое «потому что это бред» — и ничего другого в голову не приходило. А Кира, как специально, приподнялась с колен и посмотрела так, словно хотела прочитать его истинные мысли, которые Сэм так тщательно держал при себе.

— Просто потому что их нет, — наконец выдавил Сэм. — Если бы они существовали, то давно…

— Что? Поработили мир?

— Ага, как-то так.

— А если они безобидные? — Что-то в голосе Киры не понравилось Сэму, какое-то тупое упрямство, и он не смог придержать язык:

— Безобидных монстров не бывает.

Вышло резко. Впервые рядом с Кирой внутри шевельнулась ярость, а в голосе звякнуло раздражение. Кира бросила на него быстрый взгляд и притихла, а Сэму стало до чертиков неловко. Он посмотрел на нее, не зная, что делать.

— Прости, — буркнул он. — Просто… — Все из-за монстров, они есть, а твоих дурацких инопланетян нет, пронеслось в голове. — Посмотри на своего любимого Малдера. Ему попадался хоть один безобидный монстр? Неважно, инопланетянин или другая фиговина?

— Ну, вроде нет, — неуверенно протянула Кира.

Дальше она сделала то, что обычно делала во время их споров. Положила ладонь Сэму на затылок, привлекла его к себе и крепко поцеловала. А прежде чем прерваться, прикусила нижнюю губу и с нежностью отпустила. Это было что-то вроде белого флага, мол, давай мириться. Пару раз она уже использовала его, и каждый раз он срабатывал как надо. Не подвел и сейчас, и Кира снова устроилась у Сэма на коленях.

Она была теплой, как котенок, и Сэму постоянно хотелось ее тискать, что он, в общем-то, и делал, но боялся, что Кире это скоро надоест. Однако она не возражала и сама обожала трогать и целовать его шею и затылок. Сэм понятия не имел, почему именно они, но ощущение ее пальцев и губ на его коже было чертовски приятным. Единственное, что иногда смущало Сэма — это когда Кира то ли специально, то случайно залезала пальцами под футболку и касалась пары синяков. Он всякий раз вздрагивал, но не от боли, а от того, что она без разрешения становилась чуть ближе к его главной тайне.

Ангел попытался скинуть со столика пустую коробку из-под пиццы. Кира шикнула на него — ноль эффекта. Тогда она поднялась и унесла коробку на кухню, в мусорку. Кот побежал следом. А Сэму вдруг стало неуютно, и он опасливо покосился на дверь из гостиной, откуда было рукой подать до прихожей. Даже померещилась возня в замке. И Сэм представил, как в комнату вот-вот войдет отец Киры, схватит его за шкирку и вышвырнет из дома. Просто потому что ему тут не место.

Вдоль позвоночника пронесся табун мурашек.

— Ты какой-то напряженный.

Сэм вздрогнул. Кира подкралась к нему за спину тихо-тихо и принялась массировать плечи. Даже через жестковатую ткань рубашки Сэм чувствовал, что руки у нее горячие, и она явно знала, куда нажимать и как не переборщить. И вдруг — Сэм сдавленно охнул от боли. Не приятной, а вполне себе гадкой и резкой.

— Видишь, какой зажим!

— Это не зажим. Это синяк.

— Прости.

Кира убрала руки с плеч и обняла Сэма за шею. Ее дыхание согрело кожу, и она многообещающе прошептала в ухо, как всегда, слегка касаясь губами:

— Ты дождешься, я сниму с тебя рубашку и пересчитаю все твои синяки.

— Я буду сопротивляться, — усмехнулся Сэм.

Он давно понял, что Кира питала особый интерес к его ссадинам, синякам и прочей «красоте». Еще в пиццерии она долго смотрела на его рубец на лбу. С синяками на руках, что остались после драки с Джулианом, была та же история. Рассмотреть остальное было проблематично, погода не радовала жарой, поэтому Сэм в основном ходил в толстовке. Но Кира быстро — по его охам — прознала про большой синяк на спине и парочку — на ребрах.

— Как тебе печень не отбили или селезенку, — удивилась она, когда Сэм на днях в парке поддался уговорам и задрал толстовку, чтобы Кира могла разглядеть один из самых страшноватых синяков на животе. Он вроде бы не болел, но переливался всеми цветами радуги.

— Задаюсь тем же вопросом, — сказал Сэм, и это была правда, он много раз спрашивал себя, как еще не заработал разрыв какого-нибудь жизненно важного органа.

Чудеса да и только.

Сэма не напрягало любопытство Киры. Все в той же пиццерии она сказала, что он не похож ни на кого из ее окружения. И Сэм сделал выводы. Не только Кира для него была как существо из другого мира, но и он для нее. Сэм упивался невероятным покоем рядом с ней и чувствовал себя почти нормальным. А Кира через него словно заглядывала в уродливую и жестокую действительность и избавлялась от излишней наивности.

Все были в плюсе. По крайней мере, пока. При этом Сэм не забывал о реальном положении дел. О своей разъездной жизни. О птичьих правах в этом городе. Об отце, который мог в любой момент поставить его перед фактом: уезжаем, — и он бы собрался как миленький, потому что по-другому пока нельзя. У него внутри будто тикали часы и отсчитывали дни до их расставания. Проблема была в том, что Сэм не знал, когда это случится. Не хотел разбегаться раньше отведенного срока. Хотел быть с Кирой максимально долго. Неделю, две, в лучшем случае три. Больше — вряд ли. Но это все равно было в сто раз лучше, чем серое и мрачное одиночество.

И Сэм даже отдаленно не представлял, как рассказать об этом Кире, которая с полуоборота влюбилась в него по уши.

Она снова устроилась у него на коленях. Сэм знал, что до утра его раздевать точно не станут. Уж больно Кира была сонной и даже на Малдера смотрела не с таким ярым обожанием, как пару часов назад. Сэм опять пустил руки в свободное плаванье: трогал, гладил, щекотал. Иногда ему казалось, что Кира мурлычет в ответ. А иногда он ловил себя на мысли, что тоже не прочь увидеть Киру без майки и без всего остального. Не то чтобы нестерпимо и постоянно хотелось аж до зуда во всех местах. Нет, но это было бы очень неплохо. Однако Кира явно была не готова. Всякий раз, стоило Сэму слишком распуститься, она мягко брала его руку и направляла в другой путь. Сэм понял жирный намек. Нет так нет. Он не настаивал и вообще не знал, что делать, учитывая собственное будущее. Но хотел от этого не меньше и не мог с этим бороться. Потому что она же рядом, надо только руку протянуть. Вот он и тянул.

Про Малдера и Скалли Сэм тоже не забывал и следил время от времени, как у них дела. Но все же умудрился вырубиться. Не из-за скуки, а из-за того, что не привык к такому сонному и уютному покою.

Разбудило его шипение кота. Сэм не очень-то охотно открыл глаза и сразу понял, что уже утро. Он лежал на диване в жутко неудобной позе, и у него все затекло. Сверху, отдавив руку, развалился Ангел. А рядом стояла бодрая Кира. Рубашка по-прежнему была на нем, и Сэм подумал, что Дин, если узнает, долго будет подкалывать его на тему драгоценной девственности.

Ну и ладно.

Через двадцать минут Сэм стоял в ванной и чувствовал себя слегка неловко. Во-первых, потому что Кира смотрела, как он умывался. А во-вторых, потому что она все же заставила его снять рубашку под логичным предлогом «чтобы не забрызгал случайно» и полушепотом считала его синяки и ссадины, легко касаясь их кончиками пальцев. Всякий раз Сэм вздрагивал, воспринимал эти прикосновения как что-то очень личное и чувствовал, как приятная тяжесть наливалась внизу живота.

— Одиннадцать. И это только самые заметные. Обалдеть! — наконец сказала Кира.

Сэм лишь пожал плечами и, закончив с умыванием, протянул руку за рубашкой, мол, отдай. Кира вдруг покачала головой и отступила на полшага назад. Вид у нее был хитрющий, и Сэм был не прочь немного погоняться за ней, раз такое дело, но вдруг где-то за дверью послышался шум: шаги, шорохи, какая-то возня. И это точно был не Ангел.

— Папа, — одними губами прошептала Кира.

— Черт!

Сэм никогда так быстро не одевался. Сердце трепыхалось в горле, но во всем теле ощущался резкий упадок сил. Как будто его бессовестно и жестоко лишили самого дорогого. Увели из-под самого носа.

Через несколько секунд они оба вышли из ванной с самым безобидным видом. У двери их ждал высокий, худой, даже иссохший мужчина в черном костюме без галстука, с простоватым лицом и с проседью в коротких темных волосах. Они с Кирой обменялись взглядами. Она — смущенным, он — как будто бы слегка обескураженным. А Сэму достался взгляд хищника, который дорвался до добычи. Неприятный взгляд, что уж. Сэм сообразил, что надо бы что-то сказать или сделать, но никак не получалось — напал ступор. К счастью, у отца Киры громко зазвонил мобильник. Хорошо, что дядька попался весь из себя занятой, подумал Сэм, а тот тем временем выхватил мобильник и, неопределенно махнув рукой, скрылся в соседней комнате.

Сэм и Кира переглянулись. Она выглядела сконфуженной и даже покраснела, отчего веснушки стали ярче. А он и не рассчитывал на теплый прием. Все иллюзии на их общий счет Сэм перебил молотком еще в вечер после первого поцелуя. Но все равно между ними вклинилась липкая неловкость, которой прежде не было. Сэм не стал дожидаться, пока отец Киры закончит деловую болтовню и вспомнит о них. Он ушел с четким ощущением, что они друг другу не понравились.

* * *

После посиделок в компании Ангела, Малдера и Скалли они увиделись через два дня. Все было как обычно: поцелуи, разговоры ни о чем и обо всем, шутки. Сэм любил смешить Киру. Дин говорил, что, если хочешь нравиться девушке, ее нужно смешить, потому что когда она смеется, она ничего не соображает. В общем-то, Сэм не считал, что у него отменное чувство юмора, но Кира определенно смеялась искреннее: тихо, громко, а иногда пряча лицо в ладонях.

Об отце Киры они больше не говорили. Зато очередной разговор незаметно зашел о страхах. Кира призналась, что до ужаса боится высоты и жирных тараканов, которые водятся в Австралии, но больше всего — не сдать экзамены, и спросила, чего боится Сэм.

— Только серьезно, — предупредила она с важным видом. — А то ты постоянно отшучиваешься.

Сэм боялся, что его жизнь никогда не изменится в лучшую сторону. Боялся, что однажды его отношения с отцом совсем испортятся. Боялся, что когда-нибудь Дин и отец не вернутся с охоты. Боялся, что и он сам рано или поздно умрет, потому что какой-то монстр окажется сильнее. Боялся, что Кира спросит, любит ли ли он ее, потому что, судя по опыту Дина, девушки любили спрашивать об этом — и плевать, что знакомы всего ничего. А у Сэму ну никак язык не поворачивался сказать «люблю». Потому что любовь — это совсем другое нежели то, что было у него с Кирой.

— Клоунов, — после небольшого молчания сказал он и ни капли не соврал.

— Сэм! — не поверила Кира и несильно стукнула его кулаком по плечу.

— Я серьезно! — усмехнулся Сэм. — Еще никому об этом не говорил! Ты первая!

Кира рассмеялась и обняла его так крепко, что у него почти перехватило дыхание. Она любила его обнимать по поводу и без. Но в этот момент Сэм едва уловимо почувствовал — что-то не так, Кира обняла его не так, как раньше, что-то изменилось. Наверняка папаша промыл ей мозги на тему «он тебе не пара». Но Сэм никак не высказался — только обнял в ответ так же сильно, и они простояли, не двигаясь, минут пять.

На следующий день они разругались из-за какой-то ерунды, потому что у обоих выдался дрянной день. Кира устала в школе и замоталась на работе, а Сэм был вынужден выполнить задание по истории на пару с Джулианом и чуть не завалил итоговый тест по английскому, хотя с чем с чем, а с английским у него никогда проблем не было. Началось все с безобидных подколок, которые обычно заканчивались обоюдным хохотом. Но в какой-то момент она наорала на него, он — на нее. И когда оба выдохлись, притихли и разошлись, Сэм с горечью опознал управлявшее им ощущение.

Это проснулась ярость. Кира больше не помогала ее утихомирить.

Сэм пытался дозвониться до нее вечером, а потом еще с утра и днем, но она не отвечала. Идти к ней домой Сэм не хотел, поэтому пошел совсем в другую сторону — в парк, на спортплощадку. Там занимались только четверо. Майкла среди них не было, они не виделись уже дня три, и Сэм перешел к делу, чтобы скорее в голове стало приятно пусто. Он мучил турник минут пятнадцать, когда откуда-то снизу послышался голос Майкла:

— Перерыв, Сэм?

Сэм отцепился от турника и спрыгнул. Майкл изобразил руками аплодисменты. Вышло смешно, но неловко, потому что в правой руке он держал маленькую бутылку пива и, судя по запаху, успел выдуть не меньше половины.

— Что за праздник? — спросил Сэм, смахнув со лба капли пота.

— Окончание учебного года.

— Так еще пять дней.

— А я заранее. Через пять дней будет другой повод напиться. Кстати, у тебя какие планы на среду?

Сэм задумался. Никаких планов не было, и он вопросительно посмотрел на Майкла.

— Я свободен. А что?

— У моего брата день рождения. Двадцать один исполнится. В баре на пирсе намечается грандиозная пьянка. Приходи!

— Но я же его не знаю…

— Зато меня знаешь. Там будет куча народа, половина точно друг друга увидит впервые. И, подумай, когда ты еще в шестнадцать попадешь в бар? А там все схвачено. Пустят без проблем!

Сэм никогда не был в баре, его туда и не тянуло. Но Майкл говорил удивительно заманчиво, и он почти согласился, сам не зная, почему. Однако притормозил в последний момент, а Майкл будто почувствовал его сомнения и сказал:

— Короче, если надумаешь, приходи, я буду рад. Бар заметный такой, там еще велосипеды у входа всегда стоят, знаешь?

— Да, — Сэм кивнул. — Видел.

— Ну вот, еще и внутри побываешь, — хмыкнул Майкл.

Вскоре он ушел, а Сэм остался в раздумьях и с вялым ощущением, что скоро что-то случится.

* * *

Суббота промчалась как миг. Кира по-прежнему не давала о себе знать. В воскресенье Сэм проснулся позже обычного, не от будильника, а от тычков Дина. Он толком не открыл глаза, а брат сразу перешел к делу и объявил, что они уедут через несколько дней и поедут в Сан-Диего, а оттуда — в Мексику. У Сэма сжалось сердце. Он долго просидел на кровати, гоняя мысли одна чернее другой и убеждая себя, что что-то такое должно было произойти, причем очень-очень скоро. Но легче от этого не становилось.

Перед глазами, у своей кровати, мельтешил Дин и торопливо собирал рюкзак — опять уезжал с отцом. Кается, он что-то сказал. По крайней мере, губы шевельнулись, но Сэм не услышал — слишком громко ворочались его невеселые мысли.

— Эй, Сэмми!

Болезненный щелчок по носу привел его в себя, и Сэм оторопело уставился на Дина. Тот изумленно развел руками и выпалил:

— Ты где вообще? Я уже минут пять до тебя достучаться пытаюсь! Заболел, что ли? — он хотел дотронуться до его лба, но Сэм увернулся и пробормотал:

— Все нормально.

— Да где нормально? — не поверил Дин. — Выглядишь, как будто узнал, что смертельно болен, — он выдавил кислую улыбку. — Уезжать не хочешь? Планы были? Ну, тут уж извини, сам знаешь правила.

Сэм раздраженно махнул рукой и собрался встать с кровати, но все-таки отважился поговорить, потому что у самого идей не было:

— Слушай, Дин… Как расстаться с девушкой, чтобы она… чтобы она не очень расстроилась?

— Э-э-э… — Дин с вытянувшимся лицом и рюкзаком в руках присел на свою кровать. — Девчонкой обзавелся? Ого!..

— Да иди ты, — пробормотал Сэм.

— Ну, главное, самому не разреветься, — растерянно сказал Дин.

Сэм метнул в него яростно-обиженный взгляд. Дин выглядел так, словно впервые заметил, что Сэму давно не пять и у него может быть настоящая девушка. Это его разозлило. Он вскочил и хотел выбежать из комнаты, но Дин сцапал его за руку, вернул на место и велел рассказать по порядку. Сэм еле-еле поборол смущение. Сначала хотел рассказать все-все. Как познакомился с Кирой в магазине. Как побоялся идти в кафе. Как все-таки пришел через несколько дней извиняться. Как они поговорили. Как он ни слова не сказал об охоте. Как он снял с дерева ее белобрысого кота. Как они целовались. Как он все думал, что скоро придется разбежаться. Как он побывал у нее дома. Как их застал ее отец. Как они поругались. Как с тех пор Кира не отвечала на звонки. Но передумал и ограничился малым, мол, есть девчонка, познакомились случайно, она милая, смешная, уверенная, совсем не похожая на него взглядом на мир, и Сэм не то чтобы прямо влюбился и потерял голову, но привязался к ней и постоянно хотел ее видеть.

— Красивая? — спросил Дин.

— Да, — Сэм в двух словах описал ее, как умел: рыжая, голубоглазая, с пушистыми ресницами, веснушками, кольцом и рюкзаком.

— Ничего так. Как на тебя, крокодила, запасть умудрилась? Зрение плохое? — пробормотал Дин.

— Дин! — возмущенно рявкнул Сэм.

— Не ори. А чего поругались-то?

— Не знаю. Просто психанули оба ни о чем, — Сэм пожал плечами.

Он и правда уже забыл, с чего все пошло-поехало. Дин кивнул и молчал некоторое время. А потом спросил:

— Переспали?

— Нет, — Сэм как заведенный замотал головой.

— Хорошо, что поругались. А что не переспали, еще лучше. Значит, не будет убиваться.

— По кому? По мне?

— Ну не по мне же! Короче, лучше ничего ей не говори и не звони. Выкинь из башки. Терпи. Мы уедем, и все забудется. Другую найдешь.

— Но так нельзя! — возразил Сэм.

Дин скептически фыркнул, почесал затылок и выдал еще вариант:

— СМС-ку кинь, типа, уезжаешь, отец заставил, а ты же не можешь пойти против него, потому что мелкий и вообще, тебя никто не спрашивает.

— Угу, — буркнул Сэм. — Но это как-то фигово…

— Фигово — это рассказать твоей девчонке про монстров. Остальное — нормально. А заикнешься про нечисть, она, в лучшем случае, решит, что ты псих. Если так хочется показаться ненормальным, просто скажи, что у тебя психоз или эта… как ее? Шизофрения! И она сама тебя бросит. Но про монстров ни слова, понял?

— Да, — тихо пробормотал Сэм.

— И, если уж решил не игнорировать ее, порви сейчас, а не в последний день, — велел Дин.

Сэм ответил неуверенным кивком. Дин похлопал его по плечу, подхватил рюкзак и вышел из комнаты.

Сэм не мог ничего не делать, как посоветовал Дин, поэтому набрал Кире раз десять. Ответа так и не дождался. И с каждым гудком внутри будто что-то рушилось. Наверное, мирок по имени Кира, который он успел построить за этот жалкий месяц. Сэм мог только догадываться, почему она молчала. Неужели обиделась из-за глупой ссоры? Да, он рявкнул на нее. Виноват, психанул. А может, у Киры тоже что-то произошло? Отец запретил с ним не общаться? Забрал мобильник? Опять вздумал увезти ее куда подальше?

К вечеру Сэм не придумал ничего умнее, чем пойти к дому Киры. Там он заметил какого-то типа в черном костюме, белой рубашке и начищенных остроносых ботинках. Он вышел из дома, запер дверь ключом и почесал по гравию. Его загорелая большеглазая физиономия показалась Сэму знакомой, и он вдруг вспомнил, что это риэлтор, фотографии которого встречались ему в городе. Тип весьма настырно рекламировал свои услуги и призывал обращаться к нему в случае купли-продажи недвижимости.

Это значит… Вот же черт!

Сэм рванул к нему и едва сдержался, чтобы не схватить за грудки. Дыхание сорвалось, хотя он пробежал всего-ничего, и он смог только судорожно кивнуть в сторону дома. Благо риэлтор мигом сообразил и уточнил:

— Хозяева? Переехали.

— Когда? — выдохнул Сэм, и в голове у него на пару мгновений образовалась полная неразбериха.

— Ну, договор на продажу дома мистер Робертс заключил со мной еще пару недель назад. — А съехали они вчера утром и… Погоди-ка, чего-то я перед тобой отчитываюсь?

Сэм поморщился, махнул рукой, а потом круто развернулся и пошел куда глаза глядят. В этот момент, когда он шагал все дальше и дальше, ему почудилось, что его полоснули ножом. По животу. По груди. По шее. По рукам. Не то чтобы больно, но очень неприятно.

В тот день Сэм долго бродил по городу, пока не пошел дождь и он не продрог. Дома никого не было, и от тишины звенело в ушах. Он почувствовал себя самым одиноким человеком на свете. И самым уставшим. Поэтому лег на свою кровать и быстро заснул, хотя за окном еще даже не стемнело.

Сэм проснулся уже в понедельник. Уроки почему-то отменили, и он весь день не знал, куда себя деть. Отправился на пробежку. Вернулся с пробежки. Долго стоял в душе. Вышел и понял, что ни черта не смыл с волос шампунь. Пришлось повторить. Вскипятил чайник. Выключил чайник. Пошел в магазин. Забыл, что хотел купить. Включил телевизор. Наткнулся на «Скуби-Ду». Посмотрел серию. Выключил телевизор. Снова вскипятил чайник. Выпил кофе. Пролил полкружки. Вытер лужу и убрал половину дома. Хотел позвонить Кире. Не позвонил. Машинально набрал Дину. Не дозвонился. Побродил по дому. Заглянул во все шкафы и комоды. Даже в комнате отца. Нашел кучу всего странного и жуткого. Покореженный патрон. Шерсть. Когти. Сушеный глаз. Кровь. Сушеную траву. Кусок металла. Кости какого-то мелкого зверька. Обещал себе больше не лезть в комнату отца. Раз двадцать включил и выключил свет по всему дому. Отжимался, пока не расцарапал костяшки до крови. Опять надолго застрял в душе. Пытался заснуть. Не смог. Вышел из дома. Поздоровался с проходившим мимо мистером Уокером. Вернулся домой. Сел за уроки. Вспомнил, что ничего не задали. Взял самую красивую книгу из книжного шкафа. Она оказалась на французском. Не понял ни слова. Поставил книгу на место. Прошел мимо парфюма Дина. Вернулся. Побрызгался. Вспомнил Киру в день знакомства. Почувствовал себя уродом. Чуть не швырнул флакон на пол. Одумался, потому что на еще один денег не было. В очередной раз вскипятил чайник. Достал из холодильника макароны с сыром. Съел, но не почувствовал вкуса. Опять попытался заснуть.

И тут Сэм понял, что надо возненавидеть Киру. Тогда он перестанет о ней думать. И тоска вперемешку с яростью больше не будут жалить его изнутри, как маленькие ядовитые скорпионы. Он уставился в стену и попытался вспомнить все, что его раздражало в ней.

Иногда Кира была слишком настойчивой. Даже настырной. Как присосавшийся клещ. И вместе с тем удивительно доверчивой. Это было страшное сочетание. Кира могла много-много-много раз слушать одну и ту же песню в плеере. Кира обожала ходить одними и теми же маршрутами и не любила их менять. Кире нравилось таскать Сэма с собой по девчачьим магазинам торгового центра. Бывало, Кира буквально на ровном месте прикидывалась дурой и хотела, чтобы за нее кто-то другой решил, что делать. Все это поначалу умиляло Сэма, но быстро задолбало.

Маловато получилось. Что еще?! Сэм напряг извилины.

Она назвала его Сэмми целых пять раз, хотя он просил так не делать. У нее очень громкий звонок на мобильнике. Она порой крайне болтлива. У нее невыносимый папаша. Ей слишком нравится Фокс Малдер.

Больше, как Сэм ни пытался, ничего не вспомнилось. Ненавидеть Киру он не стал. А вот себя немного — да. За то, что чуть больше месяца назад позволил этой девочке с собой заговорить.

Во вторник утром Сэм проснулся со странным ощущением, будто перегорел, охладел и омертвел.

Это был предпоследний учебный день перед каникулами, поэтому в школе царила легкая суматоха, а Сэм, сидя в классе с сонным видом, потому что почти не спал ночью, все спрашивал себя, как позволил себе ввязаться в эту историю. На что рассчитывал? Знал же, чем все закончится. Хоть какой-то ответ нашелся не сразу. Ввязался он случайно и ни на что не рассчитывал. Просто так получилось. Сэм просто разбил парфюм Дина. Просто оказался в магазине. Просто заговорил с Кирой, потому что по-другому было невозможно. А дальше она все сделала сама. Стремительно и решительно влюбилась в его шрам на лбу и мрачный вид раньше, чем в него самого. А Сэм просто следовал за ней, как глупый счастливый щенок, с которым прежде ничего подобного не происходило.

И вот все закончилось. Даже не пришлось врать про шизофрению. Это плюс, наверное. Но ведь они даже не попрощались. Это определенно минус.

Чтобы он еще раз к кому-то привязался — ну уж нет!

В какой-то момент Сэм заставил себя отвлечься, переключить внимание на что угодно другое и посчитал, что пролетели уже месяц и три дня с уговора с отцом. Он даже не заметил. Наверное, из-за Киры, хотя не только. На охоту Сэма совершенно не тянуло, поэтому он так и не понял, почему отец был уверен, что он не вытерпит. А может, и не был, и Сэм все себе выдумал. Иногда с ним такое случалось.

— Эй, Винчестер, — рядом с Сэмом неожиданно появился Джулиан. — Какие планы на лето? — спросил он ехидно.

Сэм проигнорировал и почувствовал, как внутри забулькала ярость, а по рукам пробежалась дрожь.

— Ничего не планируй, — сказал Джулиан и улыбнулся по-крокодильи, обнажив зубы. Один нижний зуб был кривоват.

Сэму захотелось его выбить, но он не дернулся и ничего не сказал. Окончания уроков Сэм дождался еле-еле, все время повторяя, что осталось вытерпеть всего денек — завтра. А потом будет вечеринка, куда он скорее всего сходит просто из любопытства, и наконец все закончится.

После школы Сэм не пошел домой. Ноги сами понесли его на пирс, в кафе с очень вкусными сэндвичами, куда его когда-то позвала Кира, а он так и не пришел. Кафе оказалось большим, светлым, уютным и очень приятным. Народу было мало, а вид из окна на океан завораживал, поэтому Сэм просидел за столиком часа полтора. Больше таращась на беспокойную воду, чем вспоминая о действительно вкусном сэндвиче с рыбой. Про Киру Сэм старался не думать. Даже, хоть и не без труда, провел в голове грань и оставил ее по ту сторону, Но на душе было прохладно и царапалась мысль: как бы все сложилось, скажи он ей всю правду про себя?

Краем уха и не отрываясь от океана Сэм услышал, что в кафе заглянул очередной посетитель. Затем до него долетел знакомый смешок, и он невольно сжал кулак. Метнул быстрый взгляд в сторону — так и есть, Джулиан собственной персоной и какая-то девчонка в цветных кедах. Вошли и заняли столик поближе ко входу и далековато от Сэма. Но едва ли ему стало от этого легче, и Сэм понял: пора валить. Чтобы выйти, ему предстояло пройти мимо их столика, и все эти тридцать секунд он уговаривал себя никак не реагировать. Просто прошагать рядом — и все. Но не вышло.

Когда Сэм был прямо у столика Джулиана, тот заметил его, гаденько ухмыльнулся и пробормотал что-то невнятное, но явно ядовитое в его адрес. По венам вперемешку с кровью побежала ярость, и Сэм подумал, что было бы здорово припечатать рожу Джулиана в тарелку с толстым сэндвичем, который ему только что принесли. Но получилось иначе. Сэм, не останавливая шаг, взял со стола стакан, доверху наполненный соком, и вылил все до капли Джулиану на голову. Запахло апельсином. Его пассия звонко ахнула и прикрыла ярко накрашенные губы ладонью. Джулиан зарычал и попытался вскочить, но запутался в ногах. Он что-то крикнул, но Сэм не услышал — он был уже за дверью.

До дома он дошел, чувствуя, как шумит в голове. Прийти в себя его заставил сосед мистер Уокер, которого Сэм сегодня не видел в школе. Чтобы избежать лишних вопросов, пришлось сделать лицо попроще и сдержанно поздороваться, как он делал обычно. Они почти разошлись, и вдруг мистер Уокер спросил, не видел ли Сэм его рыжего зеленоглазого кота. Сэму непрошено вспомнился Ангел — его, наверное, забрали с собой, — и он помотал головой.

Дом привычно встретил Сэма тишиной, и весь вечер он бестолково просидел перед телевизором. Ярость не бушевала, но и не унималась — лишь тихо поскуливала. От выходки с соком едва стало легче, но Сэму понравилась перекошенная рожа Джулиана. Он готов был повторить.

* * *

— М-м-м, пахнешь апельсином, как девчонка, — съязвил Сэм на следующий день, когда оказался с Джулианом один на один в туалете после третьего урока.

— Да пошел ты.

Сэм мыл руки, а Джулиан только вошел и остановился у стены, уставившись ему в спину. Сэм чувствовал исходившее от него бешенство. Еще бы, он бы тоже на месте Джулиана был вне себя после вчерашнего. Собственно, Сэм и так ощущал почти непроходящую ярость и гадал, когда и чем это кончится.

— Твоя работа, а? — вдруг с вызовом спросил Джулиан. — Ты же у нас главный псих.

— Ты про что? — уточнил Сэм почти спокойно.

— Да ладно! Не гони, что не в курсе!

Сэм выключил воду и повернулся к Джулиану. А тот вытаращился на него с необъяснимым торжеством.

— Хорошо изображаешь удивление! — он по-дурацки усмехнулся.

— Говори нормально, или я пошел.

— Наш мистер Уокер. Сегодня нашли его труп. Прямо в доме! А вы соседи, я знаю!

Брови у Сэма поползли вверх. Сердце на секунду болезненно сжалось. Мистер Уокер не был его любимым учителем. У него в принципе не было любимого учителя. Они слишком быстро менялись, и Сэм давно разучился к ним привязываться: запомнил имя и предмет — да и хватит. Что он знал о мистере Уокере? Вел математику, жил по соседству, всегда носил светлые брюки и темную рубашку, у него был рыжий кот, хотя Сэм его никогда не видел. Вот и все, в общем-то. Но в одном Сэм не сомневался — мистер Уокер не был похож на человека, которого могли за что-то убить.

Он исподлобья уставился на Джулиана. Тот, кажется, был расстроен. Да ладно, подумал Сэм, неужели этот слизняк умел расстраиваться из-за чьей-то смерти? Ему не верилось. Для него Джулиан был кучкой дерьма — и не больше.

— Так это ты? — повторил Джулиан.

— Ты идиот? — в свою очередь спросил Сэм.

— Я вот думаю, может, рассказать копам про тебя, а?

— Расскажи. Расскажи, что пять лет назад я недовыбил тебе гнилой зуб, и ты развонялся об этом на всю школу. Пусть копы поржут!

Сэм попытался пройти к двери, но Джулиан резко схватил его за плечо и толкнул к стене. Сэм не успел ничего сделать и больно ударился затылком. Он зажмурился, а потом со злостью посмотрел на Джулиана. Руки чесались от желания придушить его прямо здесь и сейчас. Тот глазел неприязненно, но больше ничего не сделал и просто отошел.

Сэм отправился на урок и до конца дня не замечал Джулиана, а тот отвечал тем же.

После школы час или два Сэм наблюдал за небывалым оживлением у дома мистера Уокера. Оградительная лента, куча полицейских и зевак — ему уже приходилось видеть подобное несколько раз. Но сердце билось быстро-быстро — все-таки убили человека, с которым Сэм пересекался почти каждый день. Из обрывочных перешептываний соседей он узнал, что мистера Уокера ударили в грудь чем-то острым, типа длинного ножа, едва ли не насквозь. Насколько это правдиво, Сэм не знал. Ему просто было жаль учителя.

Но около восьми вечера он все же стал собираться на вечеринку, которая началась еще час назад. Сборы были короткими: Сэм просто натянул свою самую нормальную рубашку и стряхнул с кед налипшую пыль. На подходе к бару Сэм разглядел кучу народа, а среди них — Майкла в яркой футболке и шортах.

— О-о-о! Ты пришел! Пойдем, хочу увидеть тебя пьяного! — воскликнул он и, похлопав Сэма по плечу, повел к двери.

— Как хоть твоего брата зовут? — спросил Сэм.

— Коул, — сказал Майкл. — Запоминать необязательно!

Бар был двухэтажный и с несколькими залами в морском стиле. В барном зале можно было попробовать двадцать видов пива, коктейли и морепродукты, а еще — позвонить в колокол возле стойки. В зале со сценой — послушать живую или не очень музыку и подергаться на танцполе. В игровом зале стояли два бильярдных стола, два игровых автомата и несколько мишеней для дартса, а на стенах без всякой системы висели бейсбольная бита, прибитый гвоздем сдутый черно-белый мяч, клюшка для гольфа и много-много плакатов с какими-то спортсменами.

Шумно играла музыка. Посетители занимались кто чем: пили, болтали, танцевали, обжимались по углам, ржали. Майкл познакомил Сэма с братом. Коул оказался таким же высоким, как Майкл, загорелым, смазливым и с хитрющей улыбкой. Сэму он неуловимо напомнил Дина. Сэм вообще имел привычку невольно сравнивать с братом всех парней старше восемнадцати. Сначала он чувствовал себя не очень, потому что знал только Майкла, но довольно быстро освоился. Может, потому что никто не смотрел на него как в школе — как на психа. Может, помогло пиво. А может, бильярд. Сэм играл хуже Дина и отца, но все равно умудрился выиграть партию и как-то незаметно втянулся в общую разношерстную компанию.

В какой-то момент один парень явно старше Сэма и Майкла с деловым видом показал черный вход и рассказал, как в прошлом году полиция нагрянула в бар и поймала три десятка пьяных подростков, которые не успели сбежать и попрятаться. После этого бар не работал пару месяцев, а хозяин попал на крупный штраф. Но затем бар открылся — и ничего не изменилось. Велел, если что, сбегать оттуда.

Сэм вообще-то старался уважать закон, насколько позволяла его шальная жизнь. В другой ситуации, возможно, почувствовал бы укол совести, мол, почему это он в свои шестнадцать посмел сюда сунуться. Но сейчас совесть помалкивала, как и ярость. Похоже, они захлебнулись, когда Сэм набрался незаметно для себя. Выпил он не очень-то много, но неосмотрительно запил все это дело каким-то ядреным ядовито-зеленым коктейлем. Стало легко и даже весело. Вспомнилось, как в январе, в день рождения Дина, они напились текилы. Сэм считал, что быстро отрубился. А Дин, посмеиваясь, рассказал с утра, что Сэм плакал и блевал, и что пить он не умеет, поэтому Дин отныне будет пить за двоих.

Краем уха слушая очередную историю в компании новых знакомых, Сэм вяло прикинул, который час. Девять? Десять? Одиннадцать? Ощущение времени отшибло напрочь. Цифры и стрелки на наручных часах прыгали перед глазами. Мобильник лежал в кармане, но доставать его не хотелось.

Постепенно происходящее стало восприниматься обрывочными мазками. Бесформенная музыка. Разговоры ни о чем с Майклом, Коулом и остальными. Кокетливые взгляды девушек четко в сторону Сэма. Одна из них даже попыталась устроиться у него на коленях. И вдруг он почувствовал, что на него кто-то таращился, и неуверенно выцепил знакомый взгляд.

Это был один из громил Джулиана. Тот, который с кольцом. Самый крупный и злющий.

Сэм вытаращился на него в ответ затуманенным взглядом. До тех пор, пока громила не отвернулся. Затем Сэм оглянулся в поисках Майкла, но нигде его не нашел и понял, что пора закругляться. Он встал со стула, и его немного повело. Однако когда Сэм вышел на улицу, в голове стало резко проясняться, будто мозгам надоело кататься на карусели, и они тоже решили, что хорошего помаленьку. Сэм понадеялся, что Майкл не обидится, что он ушел, не попрощавшись, и побрел по набережной, не особенно торопясь домой.

Набережная была длиннющая и темная. Сэм медленно трезвел и скоро понял, что за ними шли четверо. Он слышал их тяжелые шаги. Джулиан и компания. И все повторялось: он, они, пляж. Сэм не знал, почему они не нападали — пирс и шумиха остались далеко позади. Но он чувствовал исходившую от них тупую ненависть и не сомневался, что она вот-вот выплеснется на него едким ядом.

А может, сбежать? Ведь их больше, а он нетрезв.

Не получилось. Не успел. Когда его сзади схватили за плечи и попытались швырнуть с дорожки в песок, он вспомнил давний совет, который дал Дин, когда Сэм однажды признался, что боится как следует ударить во время драки.

«Представь, что это монстр».

Монстров Сэм не жалел. Не боялся сделать им больно. Знал, что их надо убивать. Ведь безобидных монстров не бывает. Он представил, что Джулиан и компания — это монстры, и словно выпал из реальности, оставив вместо себя только сгусток ярости.

Опомнился Сэм, только когда перед глазами мелькнуло лезвие его же ножа.

События последних минут вспышками, как в баре, пронеслись мимо. Его попытались свалить на песок и забить ногами. Но он вывернулся. На него накинулись двое. Он достал нож. Выщелкнул лезвие. Одному досталось по ноге. Второму по руке. Нож выскользнул из одеревеневших пальцев. Третьего он отделал голыми руками, всерьез отбив костяшки. Первый и второй опять кинулись на него, и с ними Сэм провозился несколько нескончаемых минут, неслабо отхватив по лицу, ребрам и спине. Наконец они опять затихли на песке. Остался только Джулиан. В темноте Сэм не видел его лица — лишь силуэт и сверкающие белки глаз. Он свалил троих. Он устал. Ему досталось, все тело ныло, а руки и подбородок были в чем-то влажном. Кровь, наверное. Джулиан же почти ничего не сделал. Он был свеж и зол. И, пока Сэм бил третьего, подобрал с песка блеснувший лезвием нож. В какой-то момент Сэм буквально на две секунды потерял бдительность. Этого хватило, чтобы Джулиан ударил его в живот. Ногой, судя по силе, хотя Сэм был не уверен. У него перехватило дыхание. Он скорчился и не смог разогнуться. Один из громил Джулиана поднялся на ноги и врезал Сэму в челюсть. Несильно и не больно. Скорее обиженно. А Джулиан рявкнул:

— Не трожь! Он мой! Только подними его! Я же говорил, чтобы ты на лето ничего не планировал. Потому что ты будешь лечиться до самого сентября.

Сэм почувствовал, как его схватили за волосы и потянули вверх. Перед лицом сверкнули нож и ухмылка Джулиана. А его голос почудился Сэму совсем чужим и незнакомым. Как никогда злым. Как никогда хриплым. Но все же он чуть-чуть дрожал — и отнюдь не от возбуждения или гнева.

От страха. Джулиан боялся сделать последний, решающий удар. Неважно, ножом, ногой, рукой. И Сэму немного полегчало, хотя состояние было скверное. Что-то между «сейчас вырублюсь» и «сейчас стошнит». Он даже выдавил ухмылку с кровью на лопнувшей нижней губе и сказал тихо, но четко:

— Ну давай, докажи, что не слабо по живому.

— Не слабо, — сквозь зубы прошипел Джулиан, но нож не шелохнулся.

— Трепло, — через десять секунд сказал Сэм и кроваво сплюнул на почти чистую футболку Джулиана. — Нож первый раз держишь.

— Псих, — пробормотал Джулиан зло и при этом странно беспомощно.

Но все-таки ударил кулаком сначала по скуле, а потом в живот. На удивление сильно. Если бы Сэма не держали, он бы упал и не факт, что встал. В голове что-то сделало сальто, Сэм почувствовал: сейчас точно вывернет, — и вяло попытался стряхнуть с себя ручищу громилы. Не получилось — вцепились в него крепко. Ну и ладно. Им же хуже.

Вдруг послышались торопливые шаги. Джулиан с громилой заозирались и почти одновременно заметили силуэт. Он стремительно приближался. Сэм заметил его позже. Да и без особого любопытства. А вот его нерешительные враги как-то стушевались и даже потеряли к Сэму интерес. Ручища громилы разжалась без приказа, и оба, подгоняя лежачих пинками, рванули прочь с пляжа. Наверное, побоялись звонка в полицию и родителям.

У Сэма подогнулись колени, он упал и согнулся, уверенный, что сейчас выблюет все, что было внутри, в том числе кровь и ошметки органов. Но ничего не вышло. Сэм просто сел на песок, дрожа, почти не соображая и тяжело дыша. В эту секунду ему ничего не хотелось — даже ощупать себя на предмет переломов или хотя бы попробовать встать.

Та фигура, что сбила с Джулиана и компании всю спесь, наконец приблизилась, хотя Сэм успел про нее забыть. Глаза у него то ли слезились, то ли оказались залиты кровью, то ли еще что-то — обзор был так себе. В густой темноте Сэм понял лишь, что это мужчина. Он замер на расстоянии и не решался подойти ближе, словно Сэм мог укусить.

От этой мысли вдруг стало смешно, и Сэм вымученно улыбнулся, на что разбитая губа ответила резкой болью. Тип приблизился к нему аж на полшага и спросил быстро и даже как будто взволнованно, хотя Сэму наверняка почудилось:

— Ты в порядке, Сэм?

— Да, — машинально ответил Сэм и вдруг насторожился.

Он заставил себя встать на ноги и выпрямиться. Ноги гудели. Плечи не расправлялись. На спине точно от души попрыгали, раскрошив позвоночник, Живот болел и ощущался одним сплошным синяком. Губы полыхали, а вместе с ними — все лицо. В левом ухе звенело. Сбитые костяшки чесались и саднили. Но все это было ничтожно по сравнению с холодной тревогой из-за того, что не пойми кто на безлюдном пляже среди ночи назвал Сэма по имени!

— Мы знакомы? — спросил он и сплюнул сгусток крови и слюны, который мешал более-менее нормально ворочать языком.

— Д-да, то есть… — тип так и не приблизился. — Мы мельком пересеклись там, — он, кажется, дернул головой. — В баре. И я услышал, как тебя зовут.

— А-а, — протянул Сэм.

Он не очень-то поверил. Но думать об этом совершенно не было сил. Этот тип не бросался на Сэма, не орал и не грозился вызвать полицию — и на том ему спасибо. Сэм сделал неуверенный шаг и почувствовал, что тип наблюдал за ним. Он прищурился — левый глаз отозвался болью — и попытался рассмотреть его, но бесполезно. Да и зачем?

— Нож, — вдруг сказал тип и указал рукой куда-то чуть справа от Сэма.

Он говорил тихо, но внятно и как будто бы обеспокоенно. Впрочем, может, Сэму это чудилось. Он ни в чем не был уверен. Но все-таки посмотрел туда, куда показали, и не без труда разглядел в песке лезвие ножа. Простейшее дело — нагнуться-выпрямиться — далось не то чтобы тяжело, но болезненно, и Сэм не сдержал стона. Тип дернулся к нему, но тут же замер и только спросил:

— Ты до дома дойдешь?

— Да, — почти безучастно отозвался Сэм.

Как будто у него был выбор! Дойдет, конечно! Один! А если этот попробует к нему прицепиться — сбежит!

Он стал приближаться к типу, а тот забавно попятился, словно боялся, а потом и вовсе отошел сильно в сторону. И Сэм так и не увидел ни его лица, ни одежды — ничего. Просто тень. Просто силуэт. Просто странный тип.

Сэм прошел мимо и уже оставил его позади себя, когда тип вдруг сказал кое-что, что заставило его буквально приклеиться к песку:

— А в колледж ты попадешь.

— Что? — только и пробормотал Сэм.

Он повернулся и уставился на типа во все глаза, но от этого видеть его лучше не стал — мир по-прежнему виделся слегка размыто. Тип неожиданно сорвался с места и пошел прочь быстрым шагом, все дальше и дальше. Наверное, Сэм не смог бы его догнать, даже будь цел и невредим. Настолько это заявление сбило его с толку и заморозило на пять долгих минут.

В голове оглушенно билась лишь одна мысль: Сэм еще не настолько оботанился, чтобы трепаться в баре о колледже!

* * *

Утром Сэм еле открыл глаза. Голова раскалывалась. Хотелось пить. Каждое движение, каждый звук вгрызались в мозг болью. Он понял, что имел в виду Дин, когда иногда ныл про слишком яркое солнце.

Ночью Сэм добрался без приключений. Разве что по дороге выблевал пиво до капли и дома долго провозился со своими свежими синяками и ссадинами. А потом еще около часа не мог уснуть, потому что с досадой понял, что последние месяцы выдались странными. Без охоты, но с кучей событий. И, что скверно, без внятной жирной точки. И с Джулианом нормально разобраться не вышло. И с Кирой все закончилось как-то неправильно. И ярость никуда не делась. Так и сидела у Сэма то в голове, то в печенках, то черт знает где, и завывала время от времени.

Сэм хотел посадить ее в клетку, но не знал как. Точнее, догадывался — сообразил, когда смывал кровь и песок над раковиной — но не мог себе признаться.

Днем, когда немного полегчало, Сэм замер в ванной у зеркала и несколько минут смотрел на себя, что с ним случалось редко. Он, как и прежде, видел в отражении худощавого мальчика с встрепанными волосами. Ему это не нравилось. Но сегодня увидел что-то еще, чего раньше не замечал. И это были не жуткие синяки и ссадины. И не болезненная бледность после попойки в баре. Сэм пусть смутно, но увидел разницу. Нескладность почти исчезла. Он стал выше, плечи — шире. А глаза были скорее упрямыми, чем, как раньше, тревожными.

В четырех стенах душила тоска, но идти куда-то не было ни сил, ни острого желания. Чувствовал Сэм себя не хорошо и не плохо — ниже среднего: руки болели, левая нога прихрамывала, в левом ухе позвякивало, на спине, животе и груди намечались страшные большие синяки, опухшее лицо ныло. Ночью Сэму казалось, что там осталось только мясо. Но действительность порадовала. Чей-то кулак здорово разворотил губы, на скуле горела глубокая рваная рана, ее неплохо бы зашить, челюсть щелкала, на переносице зрел синячище — вроде без переломов, под одним глазом фингал, в другом полопались сосуды. Но Сэм старался не переживать. Опыт подсказывал, что все заживет, как на собаке.

Сэм снова лег на кровать, уставился в потолок и подумал о том типе. Он запомнился ему каким-то ненастоящим, будто померещился. Однако Сэм отдавал себе отчет, что подбитые глаза его нисколько не обманули. Этот человек реально был и откуда-то знал и имя, и про колледж. И если первое Сэм еще мог худо-бедно объяснить: ну правда, в баре многие слышали его имя. То второе в голове никак не укладывалось, ведь Сэм практически ни с кем о колледже не трепался.

— Черт! — прошипел Сэм обо всем сразу.

Внутри, как змея, ужалила ярость. На себя. На того типа. На весь свет. И Сэм вздохнул с тяжелым сердцем, отчего ребра заныли. Он сообразил, как утихомирить эту тварь внутри себя. Ответ был до безобразия прост: охота. На охоте Сэм всегда выплескивал ярость до капли. Он давно не охотился. С февраля. С тех пор ее скопилось слишком много. Пора это исправить. И к черту уговор с отцом!

Сэм был готов сдаться и позвонить ему, но мобильник сдох в драке. Оставалось ждать, пока отец с Дином вернутся, и тогда сказать все с глазу на глаз.

Он в двадцатый раз за утро прокрутил в голове слова того типа про колледж. Почему-то они волшебным образом разбили все сомнения и страхи Сэма, которые иногда царапали его как наждачкой. И он точно понял, что попадет туда — по-хорошему или по-плохому. И плевать, что скажет отец. А пока — так и быть, он поиграет в охотника до окончания школы.

Дин хотел есть и спать, у него побаливали руки — и эти ощущения его напрягали, потому что, черт возьми, он отвык.

Он стоял через дорогу от дома, где когда-то прожил пару-тройку месяцев. Сумрак ночи надежно скрывал его темную фигуру, и Дин не боялся, что Сэм его заметит. Впрочем, он и днем его не засек — когда было светло, а в глаз еще не дали. Сейчас Сэм копался у двери, наверное, пытался справиться с замком. Дин тихо наблюдал за ним и думал, что шел он как-то долго.

Они разошлись на набережной. Сэм не слишком уверенно побрел в одну сторону, а Дин — в другую. В тот момент больше всего на свете он не хотел оставлять Сэма одного — не сломленного, но неслабо избитого. Однако Дин не тешил себя сказками и знал: Сэм ни за что не не согласится дойти до дома вместе, ни за что не подпустит к себе близко. Потому что Дин вышел из темноты, а ее надо бояться. И разве мог он сам вот так просто подскочить к Сэму и вывалить на него хотя бы часть правды?

«Эй, привет, Сэмми! Это я, Дин. Из будущего. Узнал, или я сильно постарел? Что я тут делаю? Это трудно объяснить. Сам до конца не пойму. Вообще-то, я умер и не должен тут быть. Но наш друг-ангел забросил меня сюда, потому что там, в будущем, ты влип в передрягу. А я тебя спасаю. Но ты об этом не знаешь. Здорово, да?»

Наверное, Сэм из две тысячи двадцать первого не удивился бы. Но насчет его образца тысяча девятьсот девяносто девятого у Дина были большие сомнения. В лучшем случае, Сэм сбежит, причем недалеко из-за хромой ноги. А в худшем, хлопнется в глубокий обморок и расшибет и без того побитую голову. Ну и кому это надо? Поэтому Дин не подошел к нему и не засветил лица. Хватит и того, что он назвал Сэма по имени и не сдержался, сболтнул о колледже. Хотя сказать хотелось гораздо больше.

О том, что Сэм сбежит в колледж, но не станет адвокатом, зато станет лучшим охотником в мире. О том, что отцу осталось относительно недолго, и они оба окажутся не готовы к его смерти. О том, что они еще увидят маму. О том, что впереди их ждет очень-очень много плохого и мало хорошего. О том, что Дин бросит его через двадцать с небольшим лет и будет об этом очень жалеть.

Но все это было не для ушей шестнадцатилетнего мальчика, которого только что избили четверо зверенышей. И Дин переключился на них. Отыскать эту потрепанную шайку оказалось несложно — ушли они недалеко, зализывали раны на диком пляже. Еще на расстоянии Дин услышал их громкие голоса. На песке он приметил какую-то корягу и без раздумий взял ее. Бить детей ему не приходилось. Но эти хоть и были не старше Сэма, на детей не тянули. По крайней мере, Дин так считал, поэтому отделал их, как взрослых: безжалостно, быстро, без объяснений и даже с тенью удовольствия слушая охи, вскрики и стоны. А затем бросил корягу, где взял, и побрел прочь.

Сэм появился у дома минут на пятнадцать позже Дина и даже почти не хромал. Когда он скрылся внутри, Дин выдохнул и понял: его путешествие вот-вот закончится. Кас должен появиться с минуты на минуту. В ожидании Дин вспомнил, с чего все началось.

* * *

В Раю было хорошо. Настолько, что Дина слегка тошнило, а внутри свербило ощущение, что вот-вот случится нечто такое, после чего от райского благополучия останутся одни руины. Потому что там, где Дин Винчестер, просто не могло быть все хорошо.

Наверное, поэтому Дин почти не удивился, когда появился Кас и перегородил дорогу его Импале. Дин еле успел нажать на тормоз, чтобы не покорежить небесную Детку. Касу-то что? Отряхнется — и все тут.

Радостное, немного недоверчивое и еще черт знает какое «Кас!» так и не сорвалось с губ. Не успело, потому что Кас сработал на опережение, и Дин угодил в его крепкие объятия. Аж дыхание перехватило. Он обнял в ответ и вдруг почувствовал, что с Касом что-то не то. Он был зол, если не взбешен.

— Кас?.. — выдавил Дин, услышав, как затрещали собственные ребра.

— Дин! — выпалил тот и неохотно выпустил его из объятий. — Ты не должен быть здесь!

— А где должен? В Аду? — усмехнулся Дин, но Кас шутку не оценил и уставился на него во все глаза.

Он будто пытался сформулировать какую-то важную мысль, но никак не мог. Дин был готов сколько угодно ждать и смотреть на Каса — пусть злого, пусть какого-то мрачноватого, зато живого! Он, в общем-то, не сомневался, что Джек вернет его при первой возможности. Жаль, конечно, что они увиделись только сейчас, но лучше так, чем никак.

Наконец Кас тяжело выдохнул и, нахмурив брови, сказал:

— Ты не должен был умереть, Дин. Понимаешь?

— Не-е-ет, — протянул Дин. — В каком это смысле?

— В самом прямом.

Кас, как всегда, был краток, и яснее от этого не стало. Он аж заиграл желваками, голубые глаза чуть потемнели, и Дину почудилось, что Кас ему сейчас врежет. Он это умел.

— Я был в Библиотеке Смерти. Ни в одной твоей книге такой смерти нет. Не должен был ты охотиться на вампиров, — объяснил Кас.

— Э-э, я… — Дину показалось, что он опять напоролся на штырь, и стало очень не по себе. — Я не знаю, что сказать, — выдохнул он еле-еле.

Похоже, получилось совсем убито и растерянно, потому что Кас посмотрел на него с жалостью. Лучше бы врезал, подумал Дин и спросил чуть погодя:

— И что теперь? Я воскресну, что ли? И… — до него вдруг дошло: — Что ты вообще делал в Библиотеке Смерти?

— Ну, я… — Кас подозрительно стушевался. — Меня позвала новая Смерть.

— Познакомиться? — Дин выдавил невеселую усмешку.

— Мы знакомы. И ты тоже. Новая Смерть — Кроули.

— Чего-чего? — не поверил Дин и нервно рассмеялся.

Он было подумал, что это шутка, но вспомнил: Кас не умел шутить, да и выглядел сейчас серьезно и собрано. Кроули, демон и экс-король Ада, который окончательно умер несколько лет назад, стал Смертью и рулил жнецами? Но как? С чего вдруг? Дин спросил об этом одним взглядом, и Кас ответил до безобразия лаконично:

— Новый Бог — новые правила.

— То есть это Джек сделал Кроули Смертью? — уточнил Дин.

— Да. Когда я попал в Пустоту, я почему-то не смог уснуть и случайно разбудил Кроули, — рассказал Кас. — И мы поговорили…

Ну да, там же больше заняться нечем, подумал Дин. А Кас невозмутимо продолжил:

— Я рассказал ему обо всем, что произошло после его гибели. А потом за мной пришел Джек и…

— Забрал еще и Кроули за компанию? — закончил за него Дин, и Кас кивнул. — Все равно не врубаюсь. Он вот так просто сделал его Смертью? Почему?

— Ну, он Бог, ему виднее, — пожал плечами Кас. — Да очереди желающих на эту должность нет.

Дин вдруг понял, что ему надо сесть, и устроился на капоте Импалы. Последние новости очень неповоротливо укладывались в голове. Хотелось залить их пивом, но бутылки под рукой не было. Кас не заметил замешательства Дина и снова заговорил:

— Я не знал, что ты умер, Дин. Прости меня. Я долго был занят и не мог прилететь ни к тебе, ни к Сэму. Но очень хотел.

— Не извиняйся. Я понимаю, — только и пробормотал Дин.

— Когда я закончил… с делами, я хотел увидеться с вами, но пришлось заглянуть к Кроули. И узнал от него, что ты умер, но не должен был.

Дину захотелось, чтобы Кас пореже произносил «умер», однако он не попросил об этом, а только заторможено кивнул, хотя не очень понял, что за дела были у Каса. Впрочем, мало ли у него забот: Джек, Небеса, ангелы. А ведь Дин молился ему, несмотря ни на что. Молился, зная, что все напрасно. Молился и ненавидел это дело. Но Кас не отозвался. Наверное, и правда был занят, как никогда. А может, тогда еще Джек не вытащил его из Пустоты, и слова Дина ушли в никуда.

— Так что дальше, Кас? Почему же я умер?

— Не уверен я, но Кроули говорит, это из-за того, что Бог поменялся.

— Объясни.

— Джек забрал силу Чака и стал новым Богом, гораздо могущественнее прежнего. Вселенная оказалась к этому не готова. И что-то в ней произошло, — очень медленно, взвешивая каждое слово, сказал Кас.

— Что именно?

— Все сложно, — Кас пустил в ход свою любимую отмазку от всего на свете.

— Кас! — прорычал Дин.

— Взрыв. Поломка. Называй, как хочешь. Сэм, наверное, назвал бы системной ошибкой.

— Очешуеть. Меня убила системная ошибка, — буркнул Дин. — И чего? Я один такой везунчик?

— Нет, еще двести семь человек по всему миру, — произнес Кас таким тоном, будто это могло утешить Дина.

Но он лишь выругался и закатил глаза. Ну что он за человек? Даже умереть нормально не смог! Кас дернул было рукой, словно хотел тронуть его за плечо, но передумал. Наверное, решил, что Дин разозлится и рявкнет. И он, в общем-то, был недалек от истины. Дин был в шаге от того, чтобы начать рвать и метать.

— В судьбах этих людей в какой-то момент случился… поворот не туда, — сказал Кас. — И они умерли. Кто-то попал в аварию, хотя не должен был в тот день сесть за руль. Кто-то подавился бургером, хотя врачи запретили это есть и посадили на диету. Кто-то сорвался с крыши своего дома, хотя никогда раньше туда не залезал. Кто-то…

— Я понял, — перебил его Дин. — А я? Чего не должен был сделать я?

— Ты не должен был ехать на фестиваль пирогов. Тогда бы не узнал про вампиров и не ввязался в то дело.

— А-а, беру свои слова назад, — вяло сказал Дин. — Меня убила не системная ошибка, а пироги. Так, что ли?

Кас растерянно пожал плечами. Дину захотелось провалиться сквозь землю, глубоко-глубоко, прямо в Ад.

— Так я воскресну или нет? — с тревогой спросил он и не понял, что хотел услышать: «да» или «нет».

— Если захочешь, — сказал Кас. — Но ни я, ни Кроули, ни Джек заставить не можем. Знаю, что ты запретил Сэму тебя возвращать. И если ты хочешь остаться тут, то я пойму… — голос у Каса как будто бы дрогнул, а у Дина сжалось сердце.

Он понятия не имел, чего хотел. Ему нравилось в Раю, но не отпускало ощущение, что это все зыбко до безобразия и вот-вот разрушится. Он устал от жизни, поэтому поддался смерти, но как только очутился на Небесах, понял, что совершил огромную ошибку, бросив Сэма. Его тянуло к мертвым родителям и друзьям, но вместе с тем съедала хандра по живым.

— Откуда ты знаешь, что я запретил? Это что, тоже написано в какой-то книге? — спросил Дин.

— Нет. Мне рассказал Сэм. Когда я узнал про тебя, я увиделся с ним. Хотел рассказать про твою неправильную смерть, но…

— Сэмми, — проговорил Дин и чуть не согнулся пополам от тоски.

Он скучал. От осознания невозможности протянуть руку и почувствовать, что Сэм рядом, его раздирало в клочья. Он себя ненавидел. Красота и благополучие Рая действовали как обезболивающее, но не спасали на все сто. Ему все равно было паршиво, как никогда прежде.

— Как он? — осторожно спросил Дин и поймал себя на мысли, что боится плохих новостей. — В порядке? Переварил или еще киснет? — он попытался улыбнуться, но губы не слушались.

— А ты бы на его месте… переварил? — уточнил Кас как будто бы с упреком.

— Я — нет, но я — не он.

— Нет, не переварил. Хотя прошло уже пять месяцев три недели и два дня назад.

Дину точно прилетело битой по башке. Даже в ушах зазвенело. Если бы не сидел на капоте, точно бы грохнулся.

— Какие на хрен пять месяцев?

— Длинные пять месяцев, — сказал Кас. — Почти шесть.

— Но я же только вчера вроде… — у Дина вырвался нервный смешок.

— Тут время идет по-другому, Дин.

Дин открыл рот и тут же закрыл. Пять месяцев три недели и два дня. Они не укладывались в голове ни вдоль, ни поперек — никак. Нахлынула злость, и Дин поискал глазами, по чему бы врезать. Рядом не нашлось ничего подходящего, и он лишь стиснул кулаки, что было сил.

А собственно, на что он рассчитывал? Хотел умереть? Пожалуйста! А время — что же поделать, такие в Раю правила игры!

— Дин?..

Кас тронул его за плечо. Дин вздрогнул. Кажется, до него пытались достучаться, а он не услышал ни звука.

— Что?

— Ты когда-нибудь охотился на существо под названием догрон?

— Чего? — Дин и не разобрал и невольно поморщился.

— Догрон. Вспомни. Это важно.

Дин не понял, на кой черт это вдруг так понадобилось Касу. Но, похоже, повод был, уж больно суров у него стал голос. Догрон, значит? Дин напряг память и через минуту как будто бы что-то вспомнил. Да, название знакомое. Еще через две минуты он вспомнил все — похоже, Рай положительно влиял на соображалку.

— Было дело лет двадцать назад. А что?

— Мне нужна кровь этого монстра, — сказал Кас. — Для зелья. Иначе Сэм умрет.

— Что? — Дин соскользнул с капота и на негнущихся ногах подошел к Касу.

Тот вздохнул и, не глядя на него, рассказал:

— Я же сказал, что полетел к нему. Он объяснил, как ты умер. И я заметил, что ним что-то не так. Ему плохо.

— В смысле? Он ранен? Заколдован? Проклят?

— Проклят, да, — кивнул Кас. — И если не снять проклятье, он умрет. Чтобы снять проклятье, нужно приготовить что-то вроде зелья. А для этого, кроме всего прочего, что уже есть у вас в бункере, нужна кровь монстра.

Дин еле сдержался, чтобы не схватить Каса за воротник плаща и хорошенько встряхнуть за то, что сразу не сказал про Сэма. С него надо было начать, а не с системной ошибки и пирогов!

Злость на пару минут затмила разум. Кас что-то сказал, но Дин не услышал, и он повторил громко и четко:

— Не волнуйся. Пока я тут, Сэм не умрет. Я контролирую. А этих монстров перебили в начале двадцать первого столетия. Их больше нет. Найти кровь очень трудно. Она очень высоко ценится. Все равно что благодать архангела. И я подумал, если ты вдруг охотился на это существо когда-то, я бы мог перенести нас в то время и в тот день. Мы бы его убили и…

— Не надо убивать, — глухо перебил Дин. — Я знаю, где без напряга взять кровь. Мы с папой убили одну такую тварь то ли в девяносто девятом, то ли в двухтысячном году. И я точно помню, что он взял немного крови. Несколько склянок. Знал, наверное, что это ценная кровь. В то время мы пару месяцев жили в Калифорнии, в доме одного охотника. И пока мы не уехали, папа хранил эти склянки в доме.

Дин ненадолго замолчал. Он вспомнил удивительно четко. Без райских сил явно не обошлось. Будь он жив, ни за что бы не откопал в памяти и четверти всего — столько лет прошло. Но главное, увы, так и не всплыло. Дин напрочь забыл год и тем более конкретный день, когда он с отцом убил этого монстра. Так он Касу и сказал.

— Я могу отыскать эту информацию у тебя в голове, — вдруг заявил Кас.

— Б-больно будет? — невольно вырвалось у Дина, который хорошо знал ангельские методы работы, впрочем, ради Сэма он готов был потерпеть.

— Нет, — Кас ободряюще улыбнулся. — Просто коснусь твоего лба.

Дин кивнул и разрешил делать с собой что угодно. Кас дотронулся до него и не двигался минуты три. Все это время Дин боялся лишний раз вдохнуть. Ему чудилось, что внутри гулял холодный колючий ветер и забирался в каждую клетку. Наконец, Кас убрал руку, стер с лица слишком серьезное выражение и чуть посветлел.

— Нашел? — уточнил Дин.

— Да. Июнь тысяча девятьсот девяносто девятого. Готов? Тебе по-прежнему нравятся путешествия во времени?

— А можно? Я же мертв как бы.

Кас словно не услышал последних слов. В следующую секунду Дину показалось, что его швырнули в эпицентр чудовищного водоворота, и стало темно.

* * *

Приземление вышло жестким. Дин распластался на полу и несколько секунд мог только пришибленно хлопать глазами. Затем Кас рывком поставил его на ноги и сказал:

— Прости. Я переборщил.

— Да уж, — икнув и пробормотал Дин.

Обычно путешествия во времени давались ему легко. Но на этот раз и ноги не держали, и воротило. Впрочем, Дин не ел полгода, и тошнить было нечем.

Он перевел дух и осмотрелся. В доме определенно никого не было — слишком тихо. Кас зашвырнул их в гостиную, прямо к телевизору и дивану. Дин не сдержался и провел рукой по грубоватой обивке, чтобы точно убедиться, что это уже не Рай и не настоящее. Быстрого касания хватило, чтобы серые воспоминания полезли из всех щелей. Дин смотрел этот телевизор. Валялся на этом диване. Брызгался парфюмом, запах которого едва уловимо ощущался в воздухе. Ходил по этим комнатам и смотрел в окна. Давно. И, в общем-то, в этом доме не произошло ничего особенного — пожили да поехали дальше. Но они жили в нем втроем и, если не придираться к никому ненужным деталям, это было неплохое время.

— Чей это дом, Дин? — спросил Кас.

— Папиного приятеля. Охотника. Папа ему когда-то сильно помог, поэтому он пустил у себя пожить. Все равно дом пустовал.

— А где жил он сам?

— В тюрьме. Его посадили примерно за месяц до того, как мы здесь остановились. Ну, так мне объяснил папа, подробностей я не знаю.

Пока Дин говорил, ему почему-то было трудно дышать, словно слова душили. Когда он замолчал, стало немного легче, и он с ошалевшим видом прошелся по комнате. И с каждым шагом ему все больше казалось, что он попал в дом-призрак, в котором навсегда застряла часть его «я».

— Дин, — позвал Кас.

— Я помню-помню, кровь, — вздрогнув, кивнул Дин и резко оглянулся в поисках двери в комнату отца. — Если я ничего не путаю…

Он не закончил. Просто пулей влетел в комнату за неприметной дверью и подскочил к комоду. Сразу выдвинул второй ящик сверху и, так есть, — вот она, кровь в шести маленьких склянках. Кас следовал за ним бесшумной тенью, даже плащ не шуршал, и посмотрел у него из-за плеча. Дин подцепил одну склянку двумя пальцами. Она казалась до жути хрупкой, но он помнил, что это стекло невероятно прочное.

— Вряд ли твой отец не умеет считать, — сказал Кас. — Заметит, что одной не хватает. Вдруг решит, что ты или Сэм взяли.

— Ну, — Дин неловко развел руками и чуть не выронил склянку. — Выбора у нас все равно нет, да?

— Я могу сделать копию, — пробормотал Кас и воровато оглянулся на дверь. — Но мне нужно время.

— Сколько? Час? Два? Несколько?

— Пятнадцать минут.

Дин фыркнул, мол, это не время. Но Кас его легкомыслия не оценил, посмотрел сурово и напомнил:

— Твой брат может вернуться в любой момент.

— А я и папа?

— На охоте, если верить твоим воспоминаниям. Я специально выбрал именно этот день. Понимаю, ты хочешь увидеть отца, но ведь осознаешь, что ничем хорошим это не закончится?

Дин почувствовал, что сердце будто проткнули спицей, и оно стремительно наполнилось черной вязкой тоской. Кас был прав тысячу раз. Наверняка, пока копался у него в башке, наткнулся на самое сокровенное. Впрочем, обижаться за это было глупо, поэтому Дин просто сдержанно кивнул и сказал:

— Делай копию. Может, повезет, и Сэм не вернется. А я покараулю.

Он отдал Касу склянку и отошел к двери. Тот сжал ее в руке, помрачнел, сосредоточился, глаза у него засверкали ангельским светом. Выглядело это почему-то жутковато. Дина пробрала дрожь, но он не отвел взгляд. Таращиться на обстановку комнаты, где жил отец, по которому Дин чудовищно скучал, было намного тяжелее. До жирных мурашек и колючего кома в горле.

— Не знал, что ты умеешь… э-э-э… делать копии, — прошептал он завороженно, когда все получилось.

— Джек сделал меня сильнее. Я теперь много чего умею, — без подробностей сообщил Кас, одну склянку убрал в карман, а другую вернул в ящик комода.

— Прокачал? Очешуеть! — одобрил Дин и потянул его прочь из комнаты, потому что больше не мог там находиться.

В гостиной стало лучше, тоска немного рассеялась. Но вместо отца теперь вспомнился Сэм. Взрослый, из настоящего, и Дин спросил:

— Ты сказал, Сэму плохо. Что ты имел ввиду?

— Он умирает, — быстро сказал Кас таким тоном, будто разговаривал с дураком.

— Я понял! — воскликнул Дин. — Но как?..

— Помнишь божьи испытания? Примерно так.

Слабость, озноб, лихорадка, кровохарканье, кома — короткой вспышки воспоминаний хватило, чтобы Дину стало нехорошо и страшно. Он точно знал, что спятит, если увидит нечто подобное еще раз.

— Почему ты не можешь его вылечить? — спросил Дин севшим голосом.

— Ангелы бессильны перед этим проклятьем.

— Ты же сказал, что Джек тебя прокачал!

— Это трудно объяснить…

— А ты попробуй! Как Сэм вообще нарвался на это проклятье?

— На охоте. Одна очень сильная ведьма постаралась...

— Твою мать, — прорычал Дин. — А Джек, новоиспеченная Смерть или Ровена? Что им стоит подлечить Сэма?

— Они… отсутствуют, — туманно пробормотал Кас.

Дин будто превратился в одну большую и неповоротливую злость. Ему хотелось кого-нибудь прикончить и выплеснуть гнев, Но Кас не дал ему даже просто толком высказаться. Он неожиданно шикнул на него, коснулся его переносицы и потянул к незашторенному окну. Дин послушался, но понял: с ним что-то не так. Он словно резко потерял все свои килограммы и стал легче пушинки.

— Что за х… — начал было Дин свистящим шепотом, но замолк на полуслове и завороженно уставился в окно.

За окном, у дома, стоял Сэм лет шестнадцати и разговаривал с каким-то мужчиной безобидной наружности: рубашонка, брючки, ботинки, рост средний, телосложение хрупкое, глаза добрые. Дин неплохо помнил Сэма подростком, но почему-то очень удивился — аж в горле пересохло, а сердце задало такой ритм, что в груди защемило. Может, тому виной был слишком пасмурный вид Сэма. Дин еле-еле сбросил с себя оцепенение и посмотрел на Каса:

— Прячемся? Уходим? Чего мы у окна-то стоим?

— Я сделал нас невидимыми, — каким-то холодным, механическим тоном сказал Кас.

Он таращился на Сэма и не моргал. Дину от этого стало не по себе. Волшебная легкость улетучилась, ей на смену пришло что-то тяжелое и темное. Но точно не злость. Скорее скверное предчувствие, а оно Дина практически никогда не подводило.

— Кас? — позвал он громким шепотом. — Почему ты так смотришь на Сэма?

— Я не на него смотрю, — Кас чуть качнул головой. — На второго. Это демон, Дин.

Открылась дверь, и Сэм вошел в дом. У Дина перехватило дыхание. Он окаменел и уставился на него: такого непохожего на себя взрослого ничем, кроме рубашки в клетку. Кас несильно поддел его плечом, но это не помогло — с Дином что-то творилось, и он не мог сопротивляться. Пальцы точно прошило судорогой, и он чуть не протянул руку, чтобы дотронуться до хмурого и даже рассерженного Сэма, который как раз прошел мимо. Когда он скрылся в ванной и закрыл дверь, Кас буквально поволок Дина на улицу и там недоверчиво спросил:

— С тобой все в порядке?

— Ты шутишь? — прошипел Дин. — Я умер, вернулся в прошлое, вижу своего брата в компании демона и знаю, что в настоящем он умирает! Нет, я не в порядке!

— Мы все исправим. А демон…

Кас уставился на один из домов, словно точно знал, что демон там. Дин проследил за его взглядом и заявил:

— Дай-ка мне свой клинок. Демонам место в Аду. И сделай меня видимым. Хочу, чтобы он знал, от чего сдохнет.

Кас замешкался, но все-таки коснулся Дина, а затем достал из-под плаща клинок и протянул ему. Вдвоем они подошли к дому, на который указал Кас, и Дин собрался выбить дверь. Кас одернул его в последнюю секунду, мягко коснулся ручки двери, и та послушно повернулась.

Дин решительно перешагнул порог и сразу нарвался на хозяина. Рубашка, брюки, начищенные ботинки, причесанные короткие волосы, прямой нос, доверчивые глаза и неглубокая морщина на лбу — если бы не Кас, он бы ни за что не заподозрил этого типа. Ну вылитый учитель! Ничего особенного!

— Вы кто… — начал было он, но заметил клинок и замолчал.

Глаза вместо карих стали совершенно черными, а на лице мелькнула нервная демоническая ухмылка.

— Ангелы? Не-е-ет. Только один, — он глянул на Каса. — А ты кто такой? — вытаращился на Дина.

— Ты сейчас с пацаном разговаривал. Зачем? — спросил Дин, хотя изначально собирался убить его быстро и молча.

Воцарилась тишина. Демон явно не знал, что сказать. На лице у него играли желваки, а глаза смотрели куда-то сквозь Дина. И клинка боится, и хозяина, подумал Дин и вдруг — как он мог забыть! — сообразил:

— Азазель подослал следить?

Демон тихо хмыкнул, и Дина это взбесило. Он крепко сжал рукоять клинка и приготовился прикончить его. Но тот тоже собрался атаковать и уже махнул рукой, явно намереваясь отшвырнуть Дина подальше. Однако ничего не произошло. Дин удивленно уставился на него, а демон вдруг вытянулся, сложив руки по швам, и лицо исказилось болью. Дин было подумал, что демон вот-вот удерет из тела, но он словно оказался взаперти.

И тут Дин догадался посмотреть на Каса:

— Твоя работа?

— Э-э, решил облегчить тебе задачу, — пожал плечами тот. — Могу перестать, но начнется бой.

Дин качнул головой, мол, не надо. Драться сейчас ему совершенно не хотелось. Хотелось сразу убить — быстро и легко. Он подошел к демону, невольно закрыл глаза и с тихим хлюпаньем вонзил клинок ему в грудь. Раздался короткий стон, и тело мешком рухнуло на пол. Только после этого Дин открыл глаза и посмотрел на труп сверху вниз. На душе было подозрительно холодно, словно он наелся льда. Он поморщился и осмотрелся в комнате. Ничего особенного — ковер на полу, фотографии на стене, не старая мебель, где-то бормотал телевизор. Тут жил обычный человек. Пока в него не вселился чертов демон.

Дин выругался себе под нос и склонился над телом. Интуиция подсказывала, что этот человек был обречен, но нужно было подтверждение. Через несколько секунд вялых поисков Дин нашел старую колотую рану возле сердца. А значит, человек умер бы, как только демон вышел. Он был только шкурой.

— Дин? — позвал Кас.

— Ты же понимаешь, что я не могу уйти? — спросил Дин бесцветным голосом.

— Дин, послушай. Азазель велел демонам только следить за Сэмом, а не убивать. Ты же знаешь!

Дин кивнул и машинально вытер кровь на клинке об одежду трупа — ему-то уже все равно. Он знал. Он все знал. Но его вымораживало от одной мысли, что рядом с Сэмом шлялись демоны и могли сидеть в ком угодно. В других соседях. В одноклассниках. В учителях. Даже в девчонке, которая у Сэма тогда появилась. А ведь это еще не тот Сэм, кто мог приказать демонам не борзеть, кто убивал их как тараканов и кто дружил с Королевой Ада. Это другой Сэм, который практически ничего не знал о демонах.

— Дин!

— Я должен остаться, — упрямо заявил Дин.

— Но зачем? Ты что, будешь убивать всех, кто приблизится к Сэму?

— Если надо будет — да.

У Каса стал такой вид, будто он вот-вот схватится за голову и разорется енохианским матом. Но он стерпел просто каким-то чудом и лишь напомнил:

— Твоему брату в настоящем нужна помощь!

— Я помню! Но этот Сэм тоже мой брат! И я не уверен в его безопасности!

— Его не убивают и не пытают! Он в порядке!

— Кас!

— Дин!

Пару минут они смотрели друг на друга не как лучшие друзья, а как давние недоброжелатели. Наконец Дин выдохнул и пробормотал:

— Я тогда, ну, в этот момент, — он неопределенно обвел руками комнату, — подзабил на Сэма. Он был какой-то чужой, неуправляемый, отказывался охотиться, бредил о своем колледже, разочаровывал отца, да и меня тоже. С ним невозможно было разговаривать. Все всегда заканчивалось ором.

— Это называется переходный возраст. Я читал, — заметил Кас, и Дин еле сдержался, чтобы ему не врезать.

— Молодец. Рад, что ты умеешь читать, — съязвил он и продолжил: — А я тогда охотился с папой. Мы объездили весь штат. Он был мной доволен. Мне было двадцать, и я наконец стал чувствовать себя взрослым и настоящим охотником.

Дин посмотрел на Каса в поисках понимания. Тот не сказал ни слова, но выражение лица уже было не таким суровым.

— Короче, мы прожили тут пару месяцев или около того. Но больше катались, а Сэм был сам по себе. Я знал в общих чертах, что у него все нормально. Но он был какой-то мрачный, дерганный, подрался, хотя не любитель. И я не смог, да и не очень-то старался узнать, какого черта он как с цепи сорвался. Потом-то, когда мы уехали, он целый год был как шелковый. Но до этого — хрен знает что.

— И ты хочешь выяснить это сейчас? — спросил Кас. — Как ты себе это представляешь?

— Да никак! — воскликнул Дин. — Я просто хочу увидеть то, что не увидел тогда. Пожалуйста, оставь меня здесь. И помоги Сэму в настоящем.

Кас невесело хмыкнул.

— Надолго? — спросил он. — Чем ты займешься? Обещай мне, что не будешь делать глупостей!

— Глупости у нас обычно делаешь ты, Кас, — Дин выдавил ухмылку

* * *

Кас оставил Дину клинок и обещал вернуться через сутки. Мгновение — и он исчез. А Дин остался с ощущением, что он не человек и не призрак. Он что-то среднее — странное, не живое и не мертвое. И ситуация такая же. Вроде все не впервой: этот дом, шестнадцатилетний Сэм, даже эта улица. Но вместе с тем — словно и не было всего этого, пролетело мимо Дина со скоростью света, а он не заметил толком. Был занят чем-то другим. Собой, отцом, охотой. Сэма слегка отодвинул, потому что он подрос, с ним было трудно, ершисто, а с охотой — ровно и понятно. Тогда это казалось правильным. А сейчас — не совсем, и тянуло исправить ошибки, если они найдутся.

Стремительно наступали сумерки. Плана действий не было. Около часа Дин стоял возле дома, под деревом, — так, чтобы видеть свет в окнах, но случайно не попасться Сэму на глаза, хотя вряд ли бы он узнал его. Было прохладно, а в животе урчало — Дин на Небесах каким-то образом успел отвыкнуть от простых человеческих потребностей. И это его напрягало: ну как он умудрился не почувствовать, что прошло полгода?! Если бы так и дальше пошло, то Дин оглянуться не успел бы, как дождался Сэма! И куда это годится?!

Долбанный Рай, подумал он и поежился. Хрен он туда теперь вернется, не пожив как следует! Небеса подождут! Никуда не денутся!

Дин плохо представлял, который час. Его наручные часы, что он почти не снимал, куда-то исчезли. Может быть, их снял Сэм, прежде чем сжечь его по охотничьим правилам. Ориентироваться приходилось по окнам домов: если свет еще не погасили, значит, не так уж поздно. Сэм тоже не спал — в гостиной горел свет и наверняка работал телевизор. От нечего делать Дин попытался представить, что брат смотрел. «Скуби-Ду»? «Секретные материалы»? Какую-нибудь жуткую жуть про своих обожаемых серийных убийц? А может, книгу про них читал. Это же Сэм, с него станется.

В какой-то момент дом наконец погрузился во мрак, а Дин, уставившись в черноту перед собой, невольно представил себя, воскресшего, у бункера. Представил — и застрял. Что он скажет Сэму? «Привет, Сэмми! Я передумал умирать» — так, что ли? Дин решил, что на месте Сэма, наверное, дал бы себе в морду. За то, что не боролся. За то, что выбрал смерть. За то, что сделал самую глупую ошибку в своей жизни, а потом захотел переиграть как ни в чем не бывало.

Он так и не смог нафантазировать их встречу. Поэтому стал думать, как там, в бункере, дела. Кас нормально добрался? Сварганил зелье? Сэм поправился? Кас рассказал ему о «системной ошибке»? Как вообще Сэм жил эти почти шесть месяцев?

Черт! И без того было не по себе, а стало еще хуже. Дин разозлился и врезал по дереву. Ему-то ничего, а Дин охнул и согнулся пополам, потирая разодранные костяшки. Затем он остался сидеть под деревом, чувствуя себя до ужаса ничтожным и таращась на дом. В животе урчало все ощутимее. А вот спать совсем не тянуло. Зато до безобразия сильно хотелось, чтобы прямо сейчас к дому подъехала Импала, появился отец, и Дин смог бы хоть чуть-чуть за ним понаблюдать.

До самого утра он так и не задремал. Слишком громко жужжали мысли обо всем сразу. О Сэме — обоих. Об отце. О демонах. О нем самом. О его смерти, возвращении и дальнейших действиях. Но ни о чем толковом Дин так и не додумался. Просто стал чувствовать себя так, словно всю ночь его лупили по голове чем-то тяжелым.

Когда рассвело, улица стала потихоньку оживать. Из домов выходили люди: уходили на работу, выгуливали собак, отправлялись на пробежку. Но Дин не особенно обращал на них внимания. Собраться и прийти в себя помогло появление Сэма. Он вышел из дома внезапно, Дин чуть не проворонил момент и еле успел спрятаться за деревом. Вид у него был не очень — похоже, тоже ночь была не из легких. Он, глядя себе под ноги и с рюкзаком на одном плече, поплелся по тротуару, и Дин догадался: в школу почесал, ботаник. Ему не оставалось ничего другого, как осторожно пойти следом.

Когда Сэм скрылся за дверьми школы, Дин задумался, что делать дальше. Мысль о том, что надо бы попасть в школу, он не без труда отмел в первую же секунду. Эта затея пованивала проблемами. Живот, который уже пару часов не просто урчал, а возмущался по полной программе, жирно намекнул, что пора бы подзаправиться. Дин без особой надежды порылся в карманах в поисках денег. И внезапно нашел пару купюр во внутреннем кармане куртки. Странно, подумал он, потому что не помнил, чтобы вообще когда-нибудь что-то туда клал.

С деньгами он смог позволить себе пару чизбургеров с беконом, и ситуация перестала казаться совсем дерьмовой. Затем Дин снова пришел к школе и пару часов слонялся у забора. Но скоро ему надоело. Не хватало только привлечь к себе внимание, поэтому Дин вернулся к дому и решил подождать Сэма все под тем же деревом. Но на улице царило оживление, и Дин с неприятным холодком под сердцем понял: нашли труп. Благо ни полиция, ни соседи, коих на кругом собралось предостаточно, не заметили его, и Дин смог осторожно залезть в дом через окно, что выходило на задний двор.

Первым делом Дин побродил по комнатам в поисках часов, но ничего не нашел и не придумал ничего лучше, чем включить телевизор. Там-то он и узнал, что уже двенадцать. Значит, у Дина было еще часа три до возвращения Сэма, хотя уроки могли кончиться раньше. Поэтому он велел себе особо не расслабляться и прислушиваться. План был прост: хоть один посторонний звук — бегом на улицу через окно.

По телевизору крутили дневные новости, показывали сюжет про серьезную аварию в пригороде Сан-Франциско. Дин хотел переключить, но вдруг понял, что уже видел это. Давным-давно, в девяносто девятом, по маленькому телевизору в магазине, где работал знакомый отца. Они пришли туда по какому-то делу, и пока отец разговаривал, Дин разглядывал товары и смотрел этот сюжет. Ему еще не понравился голос репортера — такой скрипучий и неприятный. Удивительно, что его пустили в телевизор. Голос по-прежнему казался отвратительным, и Дин, поморщившись, переключил канал. Через пять минут он узнал и дату: девятое июня.

В голове щелкнуло. Померещились запахи бинта и перекиси. Вечером девятого июня Джону Винчестеру досталось на охоте, что случалось редко. Обычно несильно, но регулярно прилетало Сэму. Наверное, в том числе поэтому он ненавидел охоту. Монстр цапнул отца за левое плечо. Рваная рана выглядела небольшой, но крови пролилось прилично. Дину уже приходилось видеть его раненым, и на этот раз все было не так плохо, чтобы всерьез испугаться. Особо помогать отцу с обработкой раны тоже не пришлось — сам справился. Но почему-то Дину этот случай запомнился и пришел на ум, стоило только увидеть дату.

Чтобы не вылезло еще что-то с привкусом ностальгии, Дин проморгался, выключил телевизор и прошелся по комнате. Разок-другой он задерживался у окна и смотрел, не убивалось ли копов. Но их кажется, напротив, стало больше. Дин заглянул на кухню, пооткрывал шкафчики, нашел соль и отсыпал себе в карманы — на всякий случай, он же все-таки собрался надрать задницу демонам, если те сунутся. Пошарил в холодильнике — есть ему не хотелось, но хотелось убить время и на несколько мгновений вернутся в то время. Комнату отца Дин игнорировал и решил, что не станет туда заходить снова — ничего хорошего из этого не получится, только и без того дрянное настроение окончательно скорчится в конвульсиях. На пороге общей с Сэмом комнаты Дина охватило ощущение, словно ему вновь двадцать — и все непросто, но неплохо.

Он лег на свою кровать — прямо и напряженно, будто в спину впивались гвозди. Посмотрел на соседнюю и смутно, как сквозь туман, вспомнил себя и Сэма. Какой-то разговор. Вроде бы о девчонке. Сэм хотел с ней расстаться. Дин спешил и слушал не то чтобы невнимательно, но голова была забита другим — не братом, не девчонками. Однако они, кажется, неплохо поговорили. Когда это было? И было ли вообще? Может, Дин все придумал? Память работала как-то странно: то четко, как кадры фильма, то размыто, как мимолетный сон.

Он несильно стукнул кулаком по стене — так, чтобы не остались следы, и встал. Прошелся по комнате без особой цели, потому что ноги требовали ходьбы. Краем глаза Дин заметил стеллаж, а на нем свой старый парфюм в синем флаконе. Он ему нравился. Почему — Дин уже не помнил. Наверное, просто полностью устраивал аромат. Он хотел пшикнуть разок, принюхаться и проверить, не поменялись ли у него вкусы. Но не стал — прошлое пусть останется в прошлом. Поэтому Дин не взял ничего другого из вещей — ни своих, ни Сэма, хотя руки чесались, как у вора. Побродив кругами еще немного, он вышел из комнаты и ровно через минуту услышал возню в двери. Три секунды — и он юркнул в окно. А затем прижался к земле и замер. Если бы Сэму взбрело выглянуть в окно и посмотреть вниз, Дин бы точно попал в очень неловкую ситуацию.

В общем-то, под окном ему понравилось. Было в меру удобно и тихо. Он слышал шевеления Сэма в доме и даже умудрился пару раз осторожно подсмотреть за ним. Правда, ничего интересного не разглядел. Первый раз Сэм смотрел телевизор, второй — вроде бы возился на кухне, но вне видимости Дина.

В какой-то момент, навскидку часа через четыре, если не больше, Дин понял, что опять голоден и, что хуже, хочет отлить, причем срочно. Тут ему вспомнилось давнее замечание Каса о том, что ходить в туалет — это весьма утомительное занятие. Он согласился с ним как никогда и взмолился чуть ли не вслух: «Сэмми, свал куда-нибудь на полчасика!» Сэм, разумеется, о мольбах не подозревал и никуда не ушел. Дин чуть не чокнулся, а когда прижало окончательно, вспомнил о демоне, точнее, опустевшем доме. И, еле-еле двигая затекшим телом, залез в него точно так же, как во временный дом Винчестеров. Полиция уже разъехалась. Родственников у бедняги-трупа, похоже, не было. Соседей, наверное, попросили не соваться внутрь под угрозой сумасшедшего штрафа, поэтому Дин быстро освоился. И в туалете побывал, и подкрепился. А когда уходил, сказал не очень громко для успокоения и без того вялой совести:

— Мне очень стыдно, — и вышел через окно.

Он вернулся на свой пост. Сэм по-прежнему был в полном порядке, если закрыть глаза на мрачный вид. Дин немного расслабился и готов был пролежать так до появления Каса. Пожалуй, даже признать, что он был прав, и ничего страшного Сэму действительно не грозит и грозило. Но вечером, когда уже сгустилась темнота, Сэм куда-то засобирался. Дин ясно слышал, как скрипнула дверца шкафа, и снова очень тихо и очень осторожно посмотрел, по какому поводу шум. Сэм стоял в своей условно парадной рубашке и стряхивал с кед грязь. А затем вышел из дома и куда-то пошел.

У Дина вытянулось лицо: куда, черт возьми, он намылился?! Ему скоро спать пора! И уроки делать! Хотя какие, к черту, уроки девятого июня? Он не без усилий вернул лицу привычное выражение и пошел следом. Шли они довольно долго, но благо не пришлось сильно прятаться — на улицах была беда с освещением, и Дина надежно скрывала темень. Когда подул сильный ветер и послышался плеск океана, ему пришло в голову, не вздумал ли Сэм утопиться из-за несчастной любви или других своих заморочек? Суицид, в общем-то, был не в его стиле, но мало ли, поэтому Дин морально приготовился выволочь его из воды за волосы. Так — Сэм быстро, а Дин в компании невеселых мыслишек — они добрались до пирса и до бара. Лицо у Дина вытянулось во второй раз, и теперь он даже не попытался его поправить.

Сэм подошел к какому-то долговязому парню спортивной наружности. Они поговорили как приятели и вместе вошли в бар. Дин дернул следом, чувствуя себя полным дураком. В баре он дал себе слово, что ни за что не потеряет Сэма в толпе, и уже минут через пять понял, что тот исчез. Как назло, Сэм был одет в темную неприметную рубашку, и отыскать его быстро казалось невозможным. Дин метался по бару минут двадцать, прежде чем наконец нашел его. К счастью, целым и невредимым. Но между ребер засело странное предчувствие: что-то точно произойдет.

Больше Дин не спускал с Сэма глаз — так пролетели часа два или три. По большому счету, Дин скучал и исподлобья оценивал всех, кто терся рядом с Сэмом. Народу было море. Демон мог засесть в ком угодно. Дин всерьез думал на того долговязого в яркой футболке, кажется, его звали то ли Макс, то ли Майкл. Но подозрения рассеялись, когда он у Дина на глазах выпил текилы с солью — и хоть бы хны.

Дин выдохнул и вдруг кое-что вспомнил, и это ему не понравилось. За день-два до возвращения Дина с отцом с охоты Сэма кто-то избил. Он не лежал и не плевался кровью, но на нем не было живого места. Однако вместе с тем он выглядел как взбешенный щенок и рвался на охоту. И ни слова не сказал о том, кто и за что его избил, как Дин ни пытался до него достучаться. Не то чтобы Дин напрочь забыл ту ситуацию, но ему прежде почему-то казалось, что это случилось не в девяносто девятом и не в Калифорнии. Теперь же все довольно шатко, но встало на свои места.

Пока Дин предавался воспоминаниям, Сэм набрался. Стоял на ногах, не нес чушь и не рвался вляпаться в приключения, но Дин видел по глазам и по резким движениям, что до этого недалеко. Он всегда знал, что пьянел брат быстро, и уже подумывал, как бы увести его. Но Сэм вдруг сам побрел к выходу, а перед этим как будто что-то или кого-то увидел. Дин занервничал, не спалился ли, но вовремя опомнился: Сэм пьян, Дин стар, в баре темновато и куча народу, поэтому не надо психовать. Он выдохнул и, не слишком прилипнув, побрел за Сэмом.

И тут, буквально через минуту-другую, Сэм снова пропал прямо в двух шагах от выхода.

Дин чуть не взорвался от злости на самого себя. Ну как?! Пьяного Сэма — и того упустил! И куда ему такому с демонами бодаться?! Это же надо было так расклеиться в Раю!

Пока Дин успокоился, пока оббегал два этажа и территорию, примыкающую к бару, прошло чудовищно много времени. Час или два. По крайней мере, Дину так казалось, а часов у него не было. В конце концов, он взбешенный, уставший и провонявший пьяной толпой вывалился на улицу. Свежий ветер придал сил и даже немного успокоил нервы, и Дин побрел в поисках Сэма. Пойти он мог куда угодно. Дин попытался представить, куда именно, учитывая, что Сэм пьян и явно чем-то расстроен — уж больно печальная у него физиономия: и у трезвого, и у пьяного. Домой? Ну уж нет! К воде, чтобы реально утопиться? Вряд ли. Туда, где темно, тихо и безлюдно? Уже ближе. Дин огляделся. С пирса вдоль набережной тянулась в меру извилистая дорожка и уходила непонятно куда. Пойти туда, не знаю куда — вполне в духе Сэма, поэтому Дин тоже пошел.

Когда до Дина стали долетать звуки драки, он понял, что все сделал правильно, и ускорил шаг. Правая рука подергивалась, как бы намекая, мол, достань клинок и перебей всех, кто не Сэм. И Дин был готов сделать это, даже если Сэм нарвался на таких же подростков, как он. Потому что бить Сэма можно только ему — и то в исключительных случаях.

Дин добрался до места драки через полминуты. Звуки ударов и пинков уже затихли. В темноте творилось черт знает что. Но Дин даже с приличного расстояния — на зрение он никогда не жаловался, только на отбитую печень — заметил сверкнувшее в сумерках лезвие ножа. Что-то ему подсказывало, что нож держал не Сэм. Напротив, он вот-вот мог превратиться в жертву. Дин плюнул на осторожность и побежал вмешиваться, пока Сэму не отковыряли глаз или еще чего похуже. Вдруг двое, подгоняя две кучи на песке, принялись удирать, то ли увидев Дина, то ли услышав. Он даже пожалел, что не удастся отвесить им пинков под зад.

Пахло пивом и кровью. Сэм полусидел на песке. Дин не смог поймать его взгляд и не знал, заметили его или он настолько слился с темной. Через несколько мучительно долгих секунд Сэм пошевелился, но слабо и молча. Сердце у Дина почти остановилось, он отважился приблизиться на шаг или около того — больше нельзя, иначе, как сказал Кас, Дин сделает глупость.

— Ты в порядке, Сэм? — спросил он, почти не соображая от тревоги.

— Да.

Сэм наконец посмотрел прямо на Дина и даже вроде бы встрепенулся. Еще бы, Дин ведь назвал его по имени. Чертова непонятная тень знала его имя! Дин на его месте давно метнул бы в него ножом. Впрочем, может, Сэм сделал бы тоже самое, вот только нож лежал чуть в стороне в песке.

Он тяжело поднялся. Дин не видел его лица, но знал, что ему больно. Он и сам был готов скорчиться, словно тоже сполна ее чувствовал.

— Мы знакомы? — спросил Сэм и сплюнул в песок.

Говорил он не очень внятно, и Дин понадеялся, что ему не выбили зубы. А если выбили — он закончит с Сэмом, а потом найдет этих уродов и отделает их. Впрочем, нет, он доберется до них в любом случае, даже если все зубы, кости и органы у Сэма на месте.

— Д-да, то есть, — в голову не лезло ничего путного. — Мы мельком пересекались там, — Дин повернул голову в сторону пирса. — В баре. И я услышал, как тебя зовут.

— А-а, — Сэм, кажется, поверил.

Он сделал шаг. Только не упади, подумал Дин и затаил дыхание. Сэм не упал, но дальше не пошел. Дин вспомнил про нож. Очень захотелось подойти, поднять его и отдать Сэму, но так бы он точно засветился, поэтому Дин просто сказал:

— Нож, — и показал рукой на песок.

Сэм, кажется, сообразил не сразу. Еще бы, наверное, в голове у него прилично звенело. Он медленно нагнулся, взял нож и выпрямился. Послышался стон, и Дину немного поплохело. Он невольно дернулся и хотел броситься к брату, потому что не мог это слушать и смотреть на такого Сэма тоже не мог. У сердца начиналась паника — оно билось в груди как припадочное.

— Ты до дома дойдешь? — спросил Дин с легкой дрожью в голосе. И в коленях. И в руках. И везде.

— Да, — Сэм был немногословен.

Он постоял немного, а потом стал приближаться. Прихрамывая, медленно, неуверенно, точно боясь, что ноги подогнутся. Дин боялся этого больше всего. Может быть, даже больше, чем Сэм. Ему хотелось одновременно помочь и сбежать. Но он только попятился и отошел в сторону — так, чтобы хорошо видеть Сэма, когда он пройдет мимо, но вместе с тем оставаться безликим. На удачу Дина, Сэм не попытался заговорить с ним, приблизиться, разглядеть — иначе бы он не стерпел и вывалил на него все-все. Однако в последнюю секунду Дин все же не успел прикусить язык и сказал Сэму уже в спину, просто чтобы знал и не сомневался в своей мечте:

— А в колледж ты попадешь.

— Что?

Сэм резко остановился и оглянулся. Дин не видел, но четко представил его удивленное лицо и не сдержал ухмылки. А потом быстро пошел прочь, чтобы избежать расспросов и скорее найти тех ублюдков. Но уходить ему совершенно не хотелось. А в груди ныло, как от хорошего удара.

* * *

За спиной у Дина послышался шелест. Он обернулся и увидел Каса.

— Выглядишь… и пахнешь не очень, — сказал тот вместо «привет». — Как дела с демонами?

— Четверых прибил, — пожал плечами Дин и добавил, заметив изумление на лице Каса: — Потом расскажу. Как Сэм?

— Нормально. Все получилось. Я рассказал ему о твоей смерти, но не о том, что ты здесь. Готов вернуться домой?

— Погоди…

Кас внимательно вытаращился на него, а Дин помялся секунд десять и заговорил:

— Я сейчас кое-что сделал. Не то чтобы спас Сэма, но, наверное, помог отделаться легким испугом. Не знаю, может, он и сам справился бы, а я только зря мимо шел…

— Он тебя видел и узнал? — насторожился Кас.

— Нет, не видел. Но как ты думаешь, если бы я не умер, а ты не перенес меня сюда, что бы стало с Сэмом? С этим Сэмом. Может, я все-таки должен был умереть, чтобы все сложилось именно так?

— Дин, ты не должен был умереть, — повторил Кас. — А Сэм, не этот, другой, — он неопределенно дернул шеей, — мог пострадать в любом случае, даже будь ты жив. Понимаешь?

— И я бы все равно попал сюда? — неуверенно спросил Дин, мозги у него уже плавились.

— С большой вероятностью, — кивнул Кас. — Так ты хочешь домой?

Дин судорожно кивнул. Кас подошел и крепко взял его за плечо. Дин дернулся, потерял опору под ногами и тут же больно ударился всем телом об землю. У него вырвался стон, и несколько секунд он лежал в позе звезды. Затем поднялся с кряхтением и руганью, но заткнулся на полуслове. Потому что Каса рядом уже не было. Потому что он доставил его прямо к бункеру. Потому что Дин был чист и свеж, как после душа — будто не случилось ни убийства демона, ни бессонной ночи под деревом, ни подслушивания под окном, ни бара, ни акта молчаливого возмездия. Потому что сердце ошалело заметалось по всей грудной клетке. И потому что рядом стоял Сэм — взрослый и не при смерти, но какой-то бледно-серый, обросший и тощий, будто только что из комы.

На нем были часы Дина.

И таращился он страшновато. Глаза пустые — видать, не очухался еще окончательно после проклятья. Дин сделал к нему два шага на ватных ногах и вцепился Сэму в рубашку. Чтобы по-новой не растянуться на земле. Чтобы наконец-то притянуть его к себе. Стиснул так сильно, как только мог. Хотелось еще сильнее, но, черт возьми, никак. Вот что значит не жрать полгода. А Сэм обнял в ответ, медленно и осторожно, словно боялся, что Дин рассеется в воздухе. У Дина вырвался короткий, хрипловатый и отчаянный смех. На языке вертелось отрепетированное ночью под деревом: «Привет, Сэмми. Что-то я отвык, что ты выше меня», — но сорвалось только:

— Прости меня.

Сэм обнял крепче: как раньше, как у них заведено, как он умел лучше всех. Сжал плечи почти до боли. По-прежнему ничего не сказал, только протяжно выдохнул. У Дина резануло в глазах, одна-единственная слеза скатилась по щеке. У Сэма, он не сомневался, та же история. Ну и пусть. Сейчас можно, повод железобетонный. А поговорить они еще успеют: и про проклятье, и про прошлое — хотя, пожалуй, незачем Сэму знать, и про день рождения Дина, который он так бездарно проморгал, и про почти шесть месяцев, и про все остальное. А Небеса подождут, не рухнут.