Небеса подождут (джен)

Дин с отцом вернулись пятого мая, пока Сэм был в школе. День у него выдался паршивее обычного. Самый мелкий из громил Джулиана попытался избить его в туалете, но в одиночку оказался не так крут, и Сэм приложил его носом об раковину. Когда на руку брызнуло несколько капель крови, Сэм пожалел, что вовремя не остановился, и понадеялся, что громила не станет позориться и жаловаться учителям. Иначе — Сэма ждет наказание, а только этого ему не хватало для полного счастья.

Импала у дома почему-то нисколько не подняла настроение. Напротив, оно стало совсем черным — и Сэм долго стоял под дверью, не зная, как себя вести. Извиниться? Можно, но это будут лишь слова без капли сожаления или раскаяния. Сделать вид, что ничего не было ни с отцом, ни с Дином? Тоже можно, и скорее всего они ответят тем же.

Сэм зашел домой и сразу напоролся на непривычно безрадостный взгляд Дина.

— Привет, — сказали они почти одновременно.

Сэм повертел головой — отца нигде не было. Ну и ладно. Даже хорошо. Дин кивнул на правый рукав:

— Кровь?

Сэм дернулся, как от хлесткого удара, и стиснул зубы. Несчастные три капли! Он их даже не заметил, когда мыл руки после короткой разборки с громилой А Дин заметил — и это плохо. Значит, будут вопросы. Мелькнула мысль соврать, что это его кровь из носа — переволновался на тесте, вот и хлынула. Но Дин не поверит, ведь у Сэма кровь сама по себе раньше ни разу не шла.

— Ты опять подрался?

— Немного.

— Тебе же никогда не нравилось драться.

— И сейчас не нравится.

Сэм сказал правду. Он действительно терпеть не мог драться. Но Джулиан и его громилы не понимали слов, поэтому пришлось затолкать «нравится-не нравится» поглубже и разговаривать с ними на их языке. Да и ярость немного замолкала, если уж совсем честно.

Дин никак не возразил, и Сэм проскользнул мимо него в их общую комнату. Первым делом в глаза бросился флакон парфюма на полке, и невольно вспомнилась Кира. Они больше не виделись, хотя пару раз Сэм проходил мимо торгового центра и представлял ее в магазине — среди стеллажей и почему-то грустную. Хотя тут же одергивал себя: не много ли он о себе возомнил, чтобы она из-за него хандрила? Наверняка уже и думать о нем забыла! Переключилась на учебу, работу, семью, кота или нашла кого-нибудь получше Сэма, кто так же, как он, зашел к ней за покупками.

До самого вечера Сэм не вышел из комнаты и не сказал Дину ни слова, только с нечеловеческим упрямством зарылся в учебники. Около семи Дин сам заглянул к нему и предупредил, что пойдет развеется, а отец вот-вот вернется. Он ушел, а у Сэма похолодело в животе. Он окажется с отцом наедине? Не то чтобы он испугался, но от перспективы погрязнуть в напряженной обоюдной тишине, которую ничем не заполнить, настроение лучше не стало.

Однако насчет тишины Сэм ошибся. Кое-что отец все-таки сказал, а Сэм очень удивился. Он прислушался, но все равно не проворонил его появление и вздрогнул, когда за спиной раздалось короткое:

— Сэм?..

— Пап, — он резко повернулся, едва не грохнувшись со стула.

У отца был подозрительно замученный вид, словно там, откуда он вернулся, его пытали. В груди почти шевельнулась жалость.

— Есть разговор, — сказал отец, стоя в дверях. — Напомни, какое сегодня число?

— Пятое, — машинально выдал Сэм. — А что?

— Ты сказал, что не хочешь охотиться. Ты и так не ездишь с нами с конца февраля, кажется. В общем, давно. И я больше не буду тебя заставлять, ну, например, до конца учебного года.

Сэм решил, что ослышался, а потом недоверчиво вытаращил глаза. Это точно его отец? Он что, пьян? Или получил по башке на охоте? Такие разговоры, мягко говоря, были, не в духе Джона Винчестера. Где привычный приказной тон? Где солдафонские замашки?

— Ты серьезно? — на всякий случай спросил Сэм, хотя и так знал: отец никогда не шутил.

— Можешь считать это подарком на день рождения…

— Э-э… — с языка чуть не сорвалось скомканное «спасибо», но Сэм чуял, что это еще не все, поэтому сдержался.

— Ты не будешь охотиться, — продолжил отец. — Вообще. Даже искать что-то не придется. Все, как ты хочешь. Обычная жизнь. Но знай, что ты нужен нам с Дином. И если ты передумаешь раньше срока, просто дай мне знать.

У Сэма вырвался чуть издевательский смешок. Нужен им? Да он же самое слабое звено в их семье. Он только и делает, что огребает от этих вездесущих монстров!

— Да вы и без меня нормально справляетесь, — язвительно процедил Сэм. — А потом, на каникулах?

— Доживем до каникул, тогда и поговорим, — сказал отец каким-то странным тоном, не злым, не властным, но таким, будто он уже знал исход этого уговора, а Сэм, дурачок, этого не понял.

От этого по спине у него пробежал неприятный холодок.

* * *

Дни шли чертовски медленно. Сэма по-прежнему донимали в школе, но хотя бы громила с расквашенным носом умерил пыл. Об их стычке в туалете учителя не узнали, а если чем и пугали, то только приближающимися экзаменами. О них Сэм переживал меньше всего. Если прежде он волновался, что в самый неподходящий момент его насильно втянут в охоту и не получится нормально подготовиться, то теперь и мысли такой не было. Он точно знал, что все сдаст.

Однако Сэм никак не мог перестать думать об этом странном уговоре с отцом. Снова и снова ему вспоминалась последняя фраза. Она сквозила торжеством победителя. Но почему отец был так уверен, что Сэм облажается и попросится взять его раньше времени?! Он раз пятьдесят задал себе этот вопрос, но так и не приблизился к ответу.

Еще Сэм думал о Кире. Думал, как бы сложились их отношения, приди он тогда в кафе. Думал, как бы прошла их встреча. Иногда Сэму казалось, что все получилось бы как надо, а иногда — хуже некуда. В чем он точно не сомневался, так это в собственном свинстве. Сэм согласился и не пришел. А теперь еще и трусил пойти к ней в магазин и просто извиниться. Хотя очень хотел ее увидеть.

На неделе пришлось поволноваться за отца, который уехал куда-то и объявился только через три дня. Все это время он не отвечал на звонки, и Сэма мучили предположения одно хуже другого. Отец мертв. Отец ранен. Отец стал монстром. Сэм пытался убедить себя, что все, как всегда, закончится хорошо, ведь отец уже исчезал раньше и вообще он лучший охотник в мире. Но получалось так себе, потому что в первую очередь отец был всего лишь человеком. Его возвращение Сэм услышал сквозь дрему. Сначала до него долетели осторожные шаги за дверью. Потом скрипнула соседняя кровать — и Дин тенью выскользнул из комнаты. А Сэм даже не стал открывать глаза, потому что не сомневался — он там лишний.

Единственной яркой деталью следующего дня стал отец с порванной едва ли не до кости левой ладонью. По крайней мере, так его рану описал Дин за завтраком. А Сэм увидел лишь белую повязку. Взыграло любопытство, и он едва не спросил, что произошло, но прикусил язык и полностью сосредоточился на омлете. Уговор, в общем-то, не запрещал узнавать, как прошла та или иная охота, но Сэм решил для себя, что в принципе не станет о ней заикаться. Никак. Исключение, пожалуй, было лишь одно — если очередная погоня за нечистью закончится трагедией. Но об этом он предпочитал не думать.

Во вторник Сэм проснулся с четкой готовностью извиниться перед Кирой, потому что не мог нормально спать. Кира ему не снилась, но завывала ярость и грызла вина, будто он совершил что-то катастрофическое, и он вдруг понял, что ему недоставало ее улыбки и голоса, рыжей гривы и ощущения покоя только рядом с ней. Однако была проблема: Сэм понятия не имел, где искать Киру, кроме как в магазине, а по будням она работала только в четверг.

В среду на спортплощадке Майкл пробил потолок в двадцать подтягиваний и сделал это аж двадцать три раза. От радости он чуть не выпрыгнул из штанов, а еще похвалился наградой за соревнования по боксу. Сэм искренне за него порадовался. Его успехи обходили стороной. Впрочем, Дину тоже не повезло, вечером он вернулся благоухающий парфюмом, но мрачнее тучи и с пылающей правой щекой. Сэм одним взглядом спросил, что произошло, а он горестно вздохнул и отмахнулся:

— Какая же она дура!

В четверг Дин с отцом уехали в Пало-Альто, о чем Сэм узнал из скупой записки брата. Внутри засвербело странное ощущение. Сэм не сразу понял, что это легкая форма зависти. Ему — буквально на минуту! — захотелось оказаться с ними, потому что из Пало-Альто было рукой подать до Стэнфорда. А Сэм готов был отдать очень многое, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к своей мечте.

Но уговор есть уговор. Он разозлился на себя, яростно скомкал записку и отшвырнул в сторону. Затем подхватил рюкзак и потащился в школу. Уйти, как обычно, в три не вышло. В расписание впихнули еще какую-то двухчасовую лекцию с длинным и непонятным названием. Сэм еле-еле досидел до конца, краем уха подслушивая раздражающие перешептывания о своей ненормальности и агрессивности. Когда лекция наконец завершилась, Сэм одним из первых выскочил из класса и помчался прочь.

Возле торгового центра его уверенность и решимость чуть сдулись, но Сэм заставил себя идти дальше: вход, холл, эскалатор — и вот он, магазин из сотен ароматов. Он вошел и почти сразу увидел Киру за прилавком. Она смотрела в какую-то тетрадь и монотонно накручивала рыжую прядь на палец. Колени предательски задрожали. В горле пересохло. Полупустой рюкзак за спиной показался тяжеленным.

— Привет, — Сэм отважился подойти прямо к прилавку.

Кира оторвалась от тетради и прожгла его быстрым презрительным взглядом. Теперь у Сэма задрожали еще и руки. Немного, но неприятно. Он испугался, что она заметит, и поспешно сунул их в карманы.

— Прости меня, пожалуйста, что обещал и не пришел. И пришел сейчас. И стою тут, как дурак, — выпалил Сэм быстро немного заплетающимся от волнения языком.

Кира мрачно посмотрела на него тут же — вновь в тетрадь. Сэму показалось, что глаза у нее потемнели и стали синими. Он подумал, что надо бы еще что-то сказать, но в голове было пусто. А ведь накануне вечером получилось целую речь выдумать! Куда же она все подевалась?!

— Ты мне нравишься. Понравилась, еще когда обрызгала меня всего этими всякими… — Сэм махнул рукой на флаконы всех цветов радуги. — И когда мы кофе пили. — Во рту сделалось совсем сухо, сейчас бы он от кофе точно не отказался. — Я не пришел, потому что… потому что… — Сэма заклинило, он не знал, как уместить в одно предложение то, от чего у него двадцать четыре часа в сутки пухла голова.

— Почему? — звеняще и немного рассерженно спросила Кира.

Есть контакт, подумал Сэм и выдохнул. Она резко закрыла тетрадь и посмотрела на него очень пристально, словно хотела увидеть насквозь. А он уставился на нее в ответ и понял, что эта девочка за две встречи и один разговор стала для него важна. Не то чтобы его к ней невыносимо тянуло. Но хотелось хотя бы иногда иметь возможность посмотреть на нее и послушать.

— Я не могу объяснить, — жалобно сказал Сэм. — Но у меня были проблемы.

— Проблемы, — передразнила Кира с обидой. — Я прождала тебя два с половиной часа! Навоображала всякие ужасы. Что тебя сбила машина! Что на тебя напали и дали по голове! Что тебя утопили в океане! Что тебе не разрешили родители! Что тебя, блин, похитили инопланетяне!

Она разошлась, и на ее восклики с любопытством обернулись несколько человек. А Сэм не выдержал и улыбнулся — все-таки она забавная, у нее красивые губы, веснушки и глаза, и ему такая нужна.

— Я идиотка, — самокритично закончила Кира.

— Нет, — быстро возразил Сэм. — Дело во мне. Только во мне. Ты красивая, милая, смешная. А я… я монстр на твоем фоне.

Это вырвалось само по себе, и такое сравнение явно удивило Киру. Тонкие бровки поползли вверх, а губы чуть вытянулись бантиком. Вышло довольно комично, но на этот раз Сэм не улыбнулся. Наоборот, перестал на нее смотреть и уставился на свои кеды.

— Вот что, монстр, — наконец через целую минуту сказала Кира совсем другим, мягким тоном, — мне осталось поработать час…

Я подожду!

— Тогда увидимся в пиццерии на первом этаже, ладно? Приду, и расскажешь, что в тебе такого… монстрячьего.

— Ладно, — Сэм кивнул, и они ненадолго разошлись.

* * *

Когда Кира появилась в пиццерии, Сэм сидел за тем же столиком, что в день рождения, и успел уговорить два куска пиццы, потому что есть хотелось страшно. Кира села напротив и посмотрела на пиццу голодными глазами. Сэм скользнул по ней взглядом: джинсы, джинсовая куртка, белая футболка с цифрой «2», синий рюкзак — ничего лишнего, и сказал:

— Лопай. Хочешь чего-нибудь еще?

Кира попросила колу, Сэм заказал и ей, и себе, и некоторое время они молча жевали пиццу. Сэм за час ожидания так и не придумал, как с ней объясниться, поэтому решил просто говорить как есть, почти искренне, но не до конца, потому что нельзя переступать черту — ту самую, что разделяла их такие разные жизни.

Вдруг зачесалась ранка на лбу над бровью. Такое иногда случалось, хотя все уже почти зажило — остались красноватый след и небольшая неровность кожи. Сэм провел по ней ногтем большого пальца, а Кира спросила:

— Откуда этот рубец? Подрался?

— Да, было дело.

— А кто победил?

Глаза у нее сверкнули неподдельным любопытством. Ярость не просыпалась, хотя будь на месте Киры кто-то другой, Сэм бы рявкнул что-то резкое. А он только сказал, пожав плечами:

— Не знаю. Ничья, наверное.

Кира как будто бы понимающе кивнула. А взгляд у нее вдруг резко переменился. Сначала метнулся куда-то в сторону, а потом снова скользнул по Сэму. И он растерялся, потому что неуверенно опознал его. Теплый, заинтересованный и даже чуть-чуть восхищенный. На Сэма прежде так не смотрели. Зато на Дина частенько — девчонки, которые клевали на его смазливую физиономию, наглые речи и кожаную куртку. Не то чтобы Сэм постоянно мешался у Дина под ногами, но так уж получалось, что иногда он был рядом и невольно наблюдал.

Дин звал этот взгляд «втрескалась». А Сэм переводил с диновского на обычный: влюбилась, — и гадал, когда брат порвет с очередной своей воздыхательницей, а еще сомневался, разве можно влюбиться так быстро, раз — и готово?

Судя по Кире, пожалуй, можно. Но когда же она успела? И во что? В синяки, шрам и тревожные зенки? А может, ему померещилось? Что до него самого, Сэм не знал, как обозвать свое отношение к Кире. Рядом с ней он проваливался в теплый покой и ловил эстетическое удовольствие — и это было, пожалуй, даже круче влюбленности.

— Так почему ты назвал себя монстром? — спросила Кира.

— Ну… — Сэм вытаращился на нее исподлобья. — Я не такой, как ты. С тобой легко. Тебя интересно слушать и… рассматривать…

Сара хихикнула и прикрыла рот рукой. Почему-то этот жест заставил Сэма тоже улыбнуться на пару секунд. Он потерял мысль и еле нашел:

— А я мрачный и неразговорчивый. И я не могу, как ты, весело рассказать о своей жизни, потому что она совсем не веселая и вообще не похожа на нормальную.

Сэму захотелось посмотреть на Киру и спросить, мол, понимаешь? Но вместо этого отпил колы, уставился на остатки пиццы и стал ждал приговора. Однако его все не было. Наконец Кира изумленно и неуверенно протянула:

— Не похожа на нормальную — это как? Ты бездомный? Сирота? Не умеешь писать или каких-то других элементарных вещей? Ты бросаешься на людей? У тебя проблемы с головой?

— Нет, но со мной трудно. Я решил, что тебя разочарую, что тебе со мной будет плохо, поэтому не пришел.

Сэму стало до одури неловко. Слова кончились. Он не знал, что еще сказать и надо ли вообще. Он не смотрел на Киру, но чувствовал, что она не сводила с него глаз. Когда молчание затянулось, Сэм отважился все-таки глянуть на нее — и наткнулся на чуть обиженный, но больше рассерженный взгляд снова потемневших до синевы глаз.

— Не надо решать за меня, плохо мне будет или нет, — категорично заявила Кира. — Будет плохо, я скажу. Если ты не заметил, я умею разговаривать.

— Прости, — бестолково буркнул Сэм.

— Не извиняйся, — попросила Кира и раздосадованно вздохнула. — Ты мне понравился, как только вошел в магазин. Я постаралась это показать, а ты…

— Чем я тебе понравился? — спросил Сэм, потому что уже устал задаваться этим вопросом. — Я же зашел весь такой… э-э-э… подозрительный. Хотел от тебя отмахнуться. Рожа у меня была вся побитая. Чему тут нравиться?

— Ты не такой, как другие из моего окружения, — после короткого раздумья ответила Кира и этим ограничилась.

Сэм подавил вздох. Он и так знал, что не такой, как все. Но ему это не нравилось, а Кире, получается, еще как нравилось. Впрочем, Дин всегда ему говорил, что девушки такие — все делают, видят и чувствуют ровно наоборот. Наверное, дело было в этом. Они немного помолчали, и Сэм уточнил:

— Я тебе все еще нравлюсь или уже нет?

На губах у Киры мелькнула смешинка, и она кивнула. Сэм почувствовал, как в груди развязался ядовитый змеиный клубок — и стало легче дышать. Он посмотрел на настенные часы и сказал:

— Уже семь. Темно. Тебя проводить?

— Проводи, — разрешила Кира.

* * *

Сумерки были удивительно густые. Отец всегда говорил, что надо бояться темноты, поэтому Сэму плюнул на неуверенность и взял Киру за руку, чтобы темнота не сожрала ее прямо с рюкзаком. Кира не возразила и позволила их пальцам переплестись. Пока они шли, она с присущей ей увлеченностью рассказывала, как прошел ее день. В школе — скука, на работе тоже, но ей запомнился мужчина лет шестидесяти, который выбирал парфюм аж два часа. Сэм не сдержался и тихонько хмыкнул, представив, как Кира обрызгала его парой-тройкой ароматов. Она, кажется, расслышала его смешок и с деланным оскорблением ткнула пальцем в бок. Сэм охнул и дернулся: Кира метко угодила прямо в синяк, оставшийся после драки. Сам по себе он уже не болел, но если задеть — остро напоминал о себе. Кира ахнула и растерялась.

— Прости! — выпалила она.

— Ерунда, — отмахнулся Сэм.

— Что там? Синячище? После драки, да?

— Типа того.

— Тебе сильно досталось? А за что?

Сэму захотелось сменить тему, но вместо этого он послушно рассказал о неравной драке. По существу, без подробностей — но этого хватило, чтобы Сэм удивился собственной разговорчивости, а Кира притихла. Но надолго ее не хватило, и уже минут через пять она серьезно сказала:

— Трое… нет, даже четверо на одного — это мерзко.

— Ну да, неприятно, — пробормотал Сэм.

Его захлестнуло неоднозначное чувство: вроде стало легче от того, что поделился, а вроде вышло так, будто нажаловался и загрузил ее своими проблемами. А ей это надо?

— И повод смешной. Мало ли, что там произошло в одиннадцать лет, — продолжила Кира с чувством и вдруг осторожно погладила пальцами его почти зажившие костяшки.

Сэм не придумал ничего умнее, чем сжать ее ладонь в ответ.

Некоторое время они шли молча. В какой-то момент до Сэма стали долетать вопли, в которых он не сразу узнал кошачьи. А вот Кира сообразила быстрее и, посмотрев куда-то вперед, пробормотала:

— Ангел…

— Что? — не понял Сэм.

— Мой кот. Опять застрял на дереве.

Она потянула его за руку и привела к большому светлому дому. Рядом росло не очень высокое и не очень толстое дерево с длинными ветками и редкими листьями. Кира указала куда-то вверх, и Сэм быстро нашел белое пушистое пятно на фоне черного неба. Пятно сидело на одной из верхних веток, навскидку на уровне второго этажа, и неистово колыхалось. Сэму почудилось, что кот вот-вот свалится. Кира, похоже, была того же мнения и зажмурилась.

Прошли длинные десять секунд. Кот по-прежнему истерил на ветке. Сэм знал о кошках только одно — у Дина на них аллергия, поэтому не представлял, отделается ли Ангел легким испугом или расшибется в лепешку, если все же упадет.

— В прошлый раз сорвался, лапу сломал, — как нарочно дрожащим голосом сказала Кира.

— Блин, — тихо, чтобы она не расслышала, буркнул Сэм. — Сейчас я его достану.

На крыльце дома внезапно и весьма вовремя зажглось освещение, и дерево стало видно гораздо лучше.

Сэм сделал шаг — и тут же Кира вцепилась ему в рукав. Приятная горячая волна пробежала по руке и бухнулась в живот. Сэм повернувшись вполоборота, заметил, что вид у Киры встревоженный, и сказал:

— Я уже делал это.

Он не совсем соврал. Спасать котов-экстремалов ему не приходилось. Но на деревья, причем выше этого, Сэм залезал: пару раз на слабо с Дином, а однажды — спасаясь от монстра. И ничего, не грохнулся, правда, содрал все ладони и попортил одежду.

— Вряд ли у твоего Ангела отрастут крылья, — хмыкнул Сэм. — Да и не станешь же ты спасателей вызывать ради этого.

— А скорую вызывать не придется? — забавным тоном, вроде с заботой, а вроде и с подколкой спросила Кира, но хватку разжала.

И Сэм полез на дерево. Ствол бы кривой, с выступами и сучками, ветки торчали во все стороны. На нижнюю толстую ветку забрался без труда, следующую тоже оседлал довольно резво — и дальше подъем прошел гладко. Не то чтобы совсем не пришлось напрягаться, но уж точно ему попадались деревья и посложнее — такие, что приходилось нещадно работать руками и ногами и сдирать пальцы в кровь. Правда, синяк на боку настойчиво заныл примерно на полпути, и Сэму пришлось передохнуть несколько секунд. Пока он поднимался, вниз не смотрел — только на белоснежного Ангела. Тот таращился на него большими сверкающими в темноте глазами, а Сэм молился, чтобы он не попятился от него. Благо кот попался умный и даже сам пошел к Сэму на руки, когда они очутились на одной толстой ветке.

Спускаться с когтистым грузом, который вцепился в рубашку как ошалелый, было потяжелее. Обе ноги словно налились свинцом, а дыхалка сбилась. Внизу, в буквально в двух шагах от земли, Сэм неудачно схватился за ветку. Рука соскользнула, и он еле удержался от сокрушительного падения. Только услышал, как ахнула Кира, а следом — какой-то треск. До Сэма не сразу дошло, что это рубашка зацепилась за острый сучок и порвалась по боковому шву.

Ну и черт с ней, подумал Сэм, все равно уже жмет. С этой мыслью и под жалобное завывание кота он спустился еще немного, спрыгнул на землю и передал Ангела хозяйке. Вроде бы на лазанье туда-обратно ушло не больше десяти или, может быть, пятнадцати минут. Но ноги успели отвыкнуть от твердой почвы, и Сэму несколько секунд мерещилось, будто он стоял в деревянной лодке и качался на легких волнах, как однажды в детстве с Дином и отцом на рыбалке. Это было давно, Сэм уже забыл детали — осталось только это ощущение.

Он посмотрел на Киру. Она глазела на него чертовски восторженно. Будто он не кота с дерева снял, а спас ее от какого-нибудь жуткого монстра. Пожалуй, никто прежде на него так не смотрел. Сэм подрастерялся, а Кира вдруг спустила с рук кота и обняла его — крепко, горячо, искренне. Сэм обалдело обнял в ответ и почувствовал запах ее волос — хоровод парфюмерии и чего-то еще невероятно приятное.

— Спасибо, — сказала Кира, уткнувшись лбом ему в ключицу. — Для меня котов еще никто не спасал. Ты такой хороший.

У Сэма перехватило дыхание. Его прежде не называли хорошим. Оказалось, это приятно до дрожи. Когда через некоторое время Кира отстранилась от него и посмотрела с сияющим видом, Сэм понял, что хочет сделать. Но она его опередила. Привстала на носочки, притянула к себе его лицо и поцеловала так, будто ей хотелось дышать, а он жадно заграбастал себе весь воздух. Сэм обхватил ее руками — ладони предательски вспотели! — и замер, слушая, как торопится его сердце. Ее губы были мягкие и сладкие, с привкусом газировки, что они напились в пиццерии. Напрочь пропало ощущение реальности, и Сэму отчаянно захотелось продлить этот момент.

Когда они оторвались, наверное, прошло не меньше минуты, он понял, что ему хочется улыбаться как идиоту. И, кажется, он тоже чуть-чуть влюблен.