Пять раз, когда Кроули приходил на Место один, и один раз, когда пришел вместе с Азирафелем (джен)

Через год после несостоявшегося Армагеддона

Азирафель счастливо вздыхает. Он до сих пор еще не привык, что можно просто вот так радоваться приходу Кроули, не боясь начальства и не беспокоясь о жизни своего дорогого друга. Просто наслаждаться общением, свободой и ароматом свежесваренного кофе.

-Ну что, ангел, куда сегодня? В Ритц? — улыбается Кроули, заходя в подсобку и небрежным жестом кладя на столик столь любимые Азирафелем пирожные, — или, может, куда-нибудь уедем?

Азирафель расплывается в ответной улыбке. Он смотрит, как его друг растекается по дивану в своей излюбленной манере. Кроули теперь все чаще улыбается, хмурое и угрюмое выражение — редкий гость на его лице.

Вдруг ангелу приходит идея.

— Я бы хотел тебя попросить… Какое твое самое любимое место? Я имею в виду вообще на Земле? Я бы очень хотел, чтобы ты показал мне его.

Кроули сначала вскидывает бровь, а затем задумчиво смотрит куда-то в пространство.

— Знаешь, ангел, — через некоторое время произносит он, практически уже ложась на диван, — я не знаю… мне кажется, что самое любимое место на Земле находится прямо здесь. Так что можем просто остаться и продегустировать твои запасы вина. Я знаю, что у тебя еще что-то оставалось, — хитро прищуривается Змий.

В груди ангела разливается тепло, щеки розовеют.

-Ох, Кроули… Мне так приятно, но ты, кажется, слишком добр ко мне… — Азирафель продолжает краснеть и в волнении теребит свой жилет, — но может, все-таки ты подумаешь…

Кроули задумчиво смотрит на ангела.

— Хм, есть одно место… необычное место. Наверное, тебе интересно было бы побывать там. И если ты готов к небольшому чудесному путешествию…

-Конечно готов, мой дорогой!

* * *

Они стоят и смотрят на причудливую игру света и тени на остатках обрушившейся колонны — развалины храма под бездонным куполом небес. На их счастье, здесь больше никого нет.

Кроули вздыхает. Азирафель видит, что под напускным равнодушием скрывается сильное волнение.

— Ангел, возможно ты и не почувствуешь ничего, ты и так в благодати, но меня оно всегда… сбивает с ног, если так можно выразиться. Не удивляйся, — предупреждает Кроули и решительно шагает к бывшему храму.

Азирафель двигается следом. Едва войдя в зону действия Места, он замирает, забыв, как дышать. Да, четкое осознание Присутствия действительно ошеломляет, но не это сейчас главное… Его крылья сами собой проявляются в реальности, как и крылья Кроули. Вот в них-то и дело. За спиной его друга разворачиваются два абсолютно белоснежных крыла, причем сам Кроули, кажется, этого совершенно не осознает… Он стоит, словно в каком-то ступоре, и смотрит в небо.

Азирафель подходит и с благоговением проводит рукой по белоснежным перьям. Кроули вздрагивает и поворачивается.

— Ты видел свои крылья?

Кроули оглядывается и тут же меняется в лице.

— Какого… — неразборчиво бормочет он, снимает свои очки, снова смотрит на крылья и затем с недоумением — на ангела.

Азирафель снова забывает, как дышать.

— Кроули… твои глаза! Они… изменились. С тобой что-то происходит! Ты чувствуешь что-нибудь?

Кроули бледнеет.

— Ничего я не чувствую, кроме того, что и всегда в этом месте…

— Давай успокоимся, — Азирафель берет Кроули за руку, садится на остатки стены и усаживает его рядом с собой.

Ангел очень нежно обхватывает ладонями лицо друга и заглядывает тому в глаза. Вертикальные зрачки исчезли, вместо них — обычные круглые, сама же радужка возле зрачка словно светится теплым желтоватым светом, а дальше становится глубокого зеленого оттенка, к краю — почти изумрудного. Он никогда не видел таких глаз у людей.

— Что же это? — шепчет ангел, не в силах отвести взгляд от совершенно нечеловеческих глаз Кроули, и словно в ответ на этот вопрос его озаряет странная догадка.

— Кроули, если ты настроишься, ты можешь понять, что с тобой происходит!

— Я не хочу! — тот отворачивается и, кажется, боится даже спросить, что у него с глазами.

— Однажды я пробовал понять, почему я пал, толку было немного.

— Ты можешь попробовать еще раз. Я здесь, с тобой.

Кроули опускает голову.

— Я не могу… я понял, что сам блокирую свои воспоминания, потому что на самом деле боюсь этих ответов. Я не помню, что я натворил. А вдруг это что-то настолько ужасное, что я больше не смогу спокойно жить с этим. И что с моими глазами?

Азирафель обнимает его сзади и прижимает к себе.

— Они по-своему прекрасны, Кроули. Скажи, а раньше, когда ты приходил сюда, твои крылья не были белыми?

— Я просто не обращал внимания.

— Я понимаю… Но вот что я хочу сказать тебе. Я думаю, тебе не стоит бояться. Ты можешь наконец узнать правду. Если хочешь, я могу разделить с тобой этот опыт.

— Ты оставишь меня, если узнаешь, — едва слышно шепчет преобразившийся демон.

— Чтобы там ни было, я всегда буду с тобой, мой дорогой. Я не оставлю тебя, мне больно слышать, что ты думаешь, будто это вообще возможно.

Кроули поворачивает голову и смотрит на Азирафеля. Ангелу всегда нравились золотые глаза друга, но этот взгляд прожигает буквально насквозь. Полные теплого сияния, такие глаза могли быть только у создателя звезд.

— Мне кажется, что когда ты приходишь сюда, ты возвращаешься к своей первоначальной сути, — шепчет ангел.

— Но почему? Как это вообще возможно?

— Ты знаешь, что можешь получить ответ.

Кроули тяжело вздыхает, кладет голову на плечо Азирафеля и прикрывает глаза.

— Хорошо, ангел. Наверное, стоит с этим покончить раз и навсегда, — с тоскливой обреченностью шепчет он.

Он идет через анфиладу колонн, увитых лианами с прекрасными цветами, аромат которых разливается в воздухе. Небесный свет мягко струится отовсюду одновременно.

Кажется, что это единственное место, куда еще не добралась тень войны. Он стряхивает со своих тонких пальцев остатки звездной пыли. Разве до звезд теперь, если идет война между братьями и сестрами? Он доходит до центра, представляющего собой круг, обрамленный колоннами. Мягкий свет заливает все вокруг.

— Рафаэль.

Голос в его голове. Вездесущий и вместе с тем такой родной.

— Ты нужен мне, Рафаэль.

— Я здесь.

-Ты видишь, между моими детьми междоусобица. Они разделились, но, похоже, всем вам придется пройти этот урок. И. Я вижу, что мое любимое творение — Земля окажется под угрозой. Людям тоже придется пройти много уроков, но это необходимо, чтобы они выросли. Я создала их по своему образу и подобию, а, значит, они должны вырасти в Творцов. Но путь долог… Из-за вашего разделения человечество окажется перед угрозой гибели. У меня к тебе просьба. Я не могу приказывать, могу только просить. Просить помочь защитить Землю, но для этого тебе придется пройти большие испытания и переродиться.

— Что бы мне не пришлось перенести, если это необходимо, я готов.

— Мой верный Рафаэль… — в Голосе появились нотки непередаваемой нежности и в то же время грусти.

— Я буду один?

— Нет, вас будет двое, двое, составляющие одно. Вы будете хранить и защищать друг друга. Это будет нелегко, но твое сердце будет видеть правду… Но самое тяжелое, что предстоит тебе — отсутствие постоянной связи со Мной. Ты не будешь чувствовать моего присутствия, ты вообще должен будешь забыть этот разговор. Ты будешь считать себя падшим, но, к сожалению, это необходимо.

Рафаэль бледнеет, на зеленые глаза наворачиваются слезы.

— Не буду чувствовать твоего присутствия? Что ж, если это необходимо… Это будет… навсегда?

— Нет, сын мой. Не навсегда. Однажды ты вернешься, но для этого потребуется определенное мужество. Ты готов?

— Готов. Но кто будет этот, второй?

— Ты задаешь слишком много вопросов, сын мой.

В голосе лишь любовь. Бесконечная любовь и… эхо грусти.

В следующее мгновенье свет меркнет перед его глазами. Он приходит в себя на берегу серного озера. Что-то с ним не так, встать не получается. Постепенно приходит осознание — он теперь Змий. У него нет ног, чтобы встать, но такая форма ощущается правильной. В следующее мгновение приходит осознание, что форму можно изменить. Он прилагает усилие, и все-таки встает на ноги. Щелчком пальце создает себе подобие хитона. Черного — так почему-то тоже кажется правильным. Что-то с его глазами, он стал гораздо лучше видеть в темноте. Вдалеке слышны голоса. Кажется, ничего больше не остается, кроме как пойти в их направлении. Он должен быть среди них. Он не знает, почему, но так представляется правильным. Теперь это его семья.

Кроули открывает глаза, полные слез.

— Мой дорогой, мне было позволено все видеть… Прости меня, — срывающимся шепотом говорит Азирафель, — из меня был плохой друг. Вместо того, чтобы беречь тебя, я лишь пользовался твоей бесконечной добротой…

— Что ты несешь, ангел? — слезы на зеленых глазах мгновенно высыхают от праведного гнева, — ты был отличным хранителем, ты хранил самое главное — мое сердце. Без тебя я бы не выдержал, ты это понимаешь? Ну а я делал, что мог — хранил тебя самого. Да и то не уберег под конец, — глубокая складка прорезает лоб бывшего демона.

— Кто же я теперь, Азирафель? — шепчет Кроули, прижимаясь лбом к плечу ангела.

— Ты часть меня, Кроули, а я — часть тебя. Я больше никогда не оставлю тебя, мой дорогой. Что же касается твоего статуса, цвета глаз и крыльев — это твой выбор. Каким бы он ни был, я принимаю его. Самое главное сейчас, чтобы ты смог обрести целостность, собрать все части себя. Это то, что действительно важно. А что нам делать дальше… будущее покажет.

— Или можно будет прийти сюда снова и спросить у Нее.

Кроули улыбается и Азирафель вздыхает.

— Здесь прекрасное место, но, мне кажется, что это уже не обязательно. Что-то мне подсказывает, что, если ты захочешь спросить, тебе обязательно ответят и так…

* * *

Два ангела сидят на развалинах храма, и солнце нежно греет им спину. Орел, поймав поток воздуха, парит в бескрайней синеве. Горьковатый запах полыни томно плывет в знойном воздухе, наполненном песней цикад.

Кажется, что разрушение — неизбежная часть жизни, но течет время, и на месте руин всегда возникает новое. Ибо таково свойство человека, ведь он учится быть Творцом…