По-братски (гет)

Сириус был на кухне, когда наверху хлопнула входная дверь. Он привычно поморщился, ожидая водопада воплей разлюбезной матушки, но нет — проклятый портрет, спалить бы его к дракклам вместе со всем домом, как-то подозрительно помалкивал.

Интересно. Кого бы это могло принести? Даже Альбусу, при всей его силе, удавалось заткнуть миссис Блэк через раз.

— Моргана и сын ее Мордред, ну и грязища! Кричер! Кричер, старый ты пень, когда ты мыл в коридоре в последний раз?!

Сириус не услышал, что проскрипел в ответ домовик — он оцепенел от звука этого голоса и медленно, изо всех сил сдерживая злость и, чего уж таить, ужас, вынул палочку. Этой женщины не должно быть здесь. Она не может войти, дом защищен слишком хорошо... но она вошла и бродит сейчас там, наверху, костеря Кричера и нынешних обитателей дома на чем свет стоит. Неужели их снова предали, как тогда Джеймса и Лили? Но кто? Снейп? Наземникус?

Так же медленно, почти крадучись, Сириус подошел к лестнице из кухни; он успел преодолеть едва ли половину ступеней, когда дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник знакомый силуэт.

— А я-то думала, откуда так грязной псиной разит, — Беллатрикс деланно брезгливо сморщила нос. — А это ты, оказывается, братец.

— Как ты вошла? — резко спросил Сириус.

— Захотела — и вошла, — Беллатрикс пожала плечами и спустилась еще на несколько ступенек; до Сириуса донесся едва заметный аромат Бодроперцового зелья — весна нынче холодная. Острый запах защекотал в носу, и Сириус едва сдержался, чтобы не чихнуть — один Мордред знает, как воспользуется заминкой сестрица. — Я все же Блэк, знаешь ли, а это — дом Блэков. Я не могу войти к себе домой?

— Здесь защитные чары.

Которые, похоже, нуждаются в обновлении, мысленно отметил Сириус. Не забыть сказать Дамблдору.

— Но чары дядюшки Ориона сильнее, ведь он был хозяином этого дома, — Беллатрикс улыбнулась так, что Сириуса передёрнуло; в ее улыбке скользнули насмешка, превосходство и что-то еще, неуловимое и почти нечитаемое. — И он позволил мне сюда приходить.

Она спустилась еще на несколько ступенек, и Сириус был вынужден отступить, чтобы не столкнуться с ней лбами. Это вывело его из себя — с самого детства он терпеть не мог, когда сестрица брала над ним верх.

— Прощупываешь почву для своих дружков-Пожирателей? — небрежно бросил он и чуть отступил, пропуская ее вперед — вздумай она атаковать, со спины ей труднее будет защищаться. — Зря стараешься. Тут никого нет, кроме меня.

— Не угадал, — лукаво, почти игриво протянула Беллатрикс и, не успел Сириус опомниться, спустилась в кухню, на мгновение прижавшись к нему грудью. — Решила проведать своего маленького сучьего братца... ну, и выяснить, в каком состоянии дом, придется ли нам с Руди его ремонтировать, когда ты сдохнешь.

Небрежным движением она сбросила плащ Пожирателей и отправила его на ближайший стул, оставшись в одном платье — вышитая ткань совершенно не скрывала ее фигуру. Куда более тощую, чем четырнадцать лет назад, но все еще не потерявшую некоторой привлекательности — Сириус и в лучшие годы отдавал ей должное. Не в этом смысле, но... почему бы и нет? Этого она точно не ждала, а значит, ее проще будет обезвредить.

Мягким шагом он подошел к Беллатрикс сзади; притянул к себе, с силой провел руками по талии и слишком худым бедрам, зарылся лицом в волосы — ее волосы все еще были красивыми: густые, тяжелые и пахнущие чем-то сладковато-острым, — коснулся губами шеи и выдохнул:

— Когда я сдохну? Не дождешься, сестренка.

Кожа у нее тоже оказалась мягкая, совсем как у девушки, будто бы и не было никакого Азкабана. Сириуса это взбесило — его-то потрепало основательно, — и он чуть прикусил сестрицу за плечо. Зубы у него и в человеческом обличии острые, так что завтра или даже сегодня к вечеру на этой мягкой, будто-не-бывавшей-в-Азкабане коже появится внушительный синяк. Хотел бы Сириус посмотреть, что скажет на это Родольфус, дракклы его забери.

Беллатрикс замерла на долю мгновения — Сириус почувствовал, как ее тело напряглось в его руках, — а затем рывком развернулась:

— Что ты...

— То! — он толкнул ее спиной на стол и прижал к горлу палочку; падая, она сбила баночки со специями, расставленные Молли — той старший сын привез из Египта, — и кухню заволокло удушливой смесью острых и пряных запахов. — Дезориентация противника, Белла. Неужели Волдеморт во время ваших постельных уроков не научил тебя этому?

Беллатрикс в ответ зашипела и попыталась вывернуться из его хватки:

— Малютка Сириус решил поиграть?

— О да, — он крепче прижал ее к столу, удерживая за руки, почти распиная. На мгновение ему пришла в голову мысль, что впервые за много лет под ним лежит женщина — живая, горячая, сопротивляющаяся — и в паху тут же стало больно от возбуждения. — Мне все равно нечего делать, сижу здесь, как в Азкабане. И тут такая прекрасная возможность... разнообразить жизнь.

Он снова погладил ее по бедру — медленно, почти нежно — и так же медленно раздвинул коленом ноги. В глазах Беллатрикс на мгновение промелькнул страх, тут же уступив место прежней ярости, и она забилась ещё сильнее, но Сириусу этого хватило. Она уже напугана, нужно продолжать в том же духе; разумеется, он ничего с ней не сделает — как бы ему ни хотелось, — но вот унизить, заставить чувствовать себя беспомощной, поставить на место тех маггл, которых, по слухам, ее муженёк с друзьями то и дело пускали по кругу... да, это то, что нужно.

Беллатрикс внезапно перестала вырываться и нехорошо сощурилась:

— Разнообразить, говоришь?

Мир вокруг взорвался: кроме боли в колене Сириус не чувствовал ничего, все, что он мог — дышать и считать вдохи. Вдох — Беллатрикс выскользнула из-под него; второй — он сам оказался спиной на столе; третий — Беллатрикс уселась на него и прижала к глотке... нет, не палочку, а серебряный кинжал. Острый серебряный кинжал — Сириус неосторожно дернулся и тут же почувствовал, как по шее потекла кровь.

— В эту игру можно играть вдвоем, братишка, — выдохнула Беллатрикс. Она была растрепана, ее волосы были присыпаны специями Молли, подол платья задрался чуть ли не до колен — но странным образом это завело Сириуса еще сильнее, если только это возможно. — Особенно если оба согласны... — она легко, почти невесомо провела пальцами по его животу и накрыла ладонью пах. — Ты ведь согласен?

Сириус оцепенел. Мордред, Мерлин и все небожители, она не... она же не...

Он хотел лишь испугать ее. Унизить, испугать... но он не собирался трахать ее. Ради всего святого, она была старше, она была замужем, она была его сестрой, наконец!

Беллатрикс сжала его пах чуть сильнее, и Сириусу показалось, что его вот-вот разорвет изнутри — перед глазами заплясали цветные мушки, воздуха с каждым мгновением становилось все меньше и меньше. Даже простое "да" было для него испытанием — он смог лишь прохрипеть что-то в ответ.

— Так согласен или нет? — Беллатрикс так же легко, лишь кончиками пальцев, чуть оцарапывая острыми ногтями, погладила его член сквозь брюки. — Рудольф все хворает, а я все же женщина... поможешь мне по-братски?

Ее прикосновения лишили Сириуса последних остатков разума. Сейчас он был готов на что угодно, лишь бы она снова потрогала его.

— Да! — хрипло выкрикнул он. — Да, будь ты проклята!

— Так сразу и проклята, — Беллатрикс, удерживая кинжал у его горла, расстегнула на нем брюки и подобрала свою юбку еще выше. — Тш, тш, какой ты нетерпеливый... ох, вот так, братец, да...

Она опустилась на него — осторожно, будто пробуя, — и Сириус снова перестал дышать; горячее, тесное лоно, медленно — слишком медленно! — принимавшее его, оказалось пыткой хуже Круциатуса. Он рывком сел на столе, затаскивая Беллатрикс на себя; кинжал оставил на его шее еще один порез, но Сириусу было плевать — он принялся вколачиваться в тело Беллатрикс: короткими рывками, грубо, жадно; с той же жадностью он пожирал жареную курицу, украденную из маггловской забегаловки на третий день после побега. Беллатрикс ухмыльнулась — криво и торжествующе — и подстроилась под его темп, практически мгновенно, будто читала его мысли... или была так же голодна до мужского тела, как он — до женского. Ее ногти раздирали его спину, оставляя длинные болезненные царапины; кинжал ходил ходуном в ее руке, и на шее Сириуса возникали все новые кровоточащие отметины. То и дело Беллатрикс приникала к ним, как вампир, слизывая и посасывая кровь, и тогда Сириус оказывался на грани безумия: язык сестрицы, обводящий края ран, дразнящий и ласкающий одновременно, дурманил его разум не хуже алихоции. В отместку он сжимал грудь Беллатрикс, впиваясь в нее пальцами, до синяков прикусывал шею и мочки ушей; слушал ее сдавленные крики и тут же вскрикивал сам — каждый щипок, каждый укус Беллатрикс возвращала ему новым порезом или царапиной. Они ненавидели друг друга, они имели друг друга, с болью, с кровью, с кинжалом у горла, на разоренном кухонном столе — и, кажется, им обоим это нравилось.

Мир Сириуса снова утонул в белой вспышке, но не боли, а удовольствия — острого, как серебряный кинжал, как египетские специи, как ногти его сестры. Несколько мгновений спустя Беллатрикс вздрогнула всем телом, в последний раз вцепилась в его спину — и длинно выдохнула.

— Не боишься, что твой муж узнает о твоих похождениях? — сипло спросил Сириус.

— Не боишься, что придется объясняться с дружками насчет того, что у тебя с шеей? — в тон ему ответила Беллатрикс, сползла с него и одернула платье. — Я узнала, что хотела. Ремонт дому не требуется, но ты развел тут сущий бардак... впрочем, мне это пока нравится.

Она подхватила плащ с кресла и почти взлетела по лестнице, исчезая где-то на первом этаже. Сириус посмотрел ей вслед — изрезанная шея и исцарапанная спина саднили все сильнее — и вдруг усмехнулся.

Наверное, он не будет просить Альбуса обновить защитные чары. Беллатрикс придет еще не раз и не два, а заставлять женщину ждать все же невежливо.