Предания Севера и Юга (гет)

Несмотря на все заверения, Санса ужасно боялась. Ее пугали люди, которые теперь населяли Винтерфелл — одни несчастные, забитые и сломленные, а другие страшные и жестокие, как Джоффри. Бастардовы ребята, так их однажды назвал охмелевший рыцарь, и на следующий день его освежеванное тело украшало стены. Сансу пугал и замок тоже; везде трупы, грязь, собаки, готовые разорвать ей глотку, и кровь, много крови. Как они могли сотворить такое с ее домом? Как?!

Но больше всего леди Сансу Старк пугал ее будущий муж.

Она знала, что Теон раскусил ее страх, возможно даже сопереживал, и все же оттолкнула его руку. Нет, не примет волк помощь предателя и плевать, что сделает с ним Рамси! А Санса ведь волчица, так? Дитя севера, хотя мать и отец всегда называли старшую дочь "их летним ребенком"…

В этот раз Санса должна была выйти замуж в Богороще, пред ликами Старых богов. Она никогда не верила в них, предпочитая септы, но сейчас ей чудилось, что через это дерево ее поддерживали все Старки, жившие до нее. Санса увидела и лицо Брана, его голос, звавший ее по имени.

«Ах, Петир, почему ты оставил меня одну с этими людьми?».

Улыбка Болтонского Бастарда резала острее кинжала, и все же Санса, в душе проклиная себя, признала его красоту. Черные шелковистые волосы, правильные черты, его глаза, шарившие по телу Сансы, будто они уже одни, на супружеском ложе. Это вскружило бы ей голову… раньше.

Санса молчала дольше положенного, прежде чем произнести клятву. Достаточно, чтобы заставить Русе Болтона чуть-чуть сдвинуть брови в недоумении, его сына взбеситься, а гостей начать шептаться.

Ночью она успела пожалеть об этом.

Нельзя злить Болтонов. Ни при каких условиях.

— Ну что, моей маленькой женушке понравилось? — оскалился Рамси, проводя ладонью по щеке рыдающей Сансы. За окном брезжил рассвет, Болтон только что отбросил от себя жену, насытившись ее стонами, и позволил «Вонючке» уйти.

Она отвернулась, и Рамси это не понравилось. Болтон грубо схватил девчонку за подбородок и развернул к себе, вжимая израненное его грубыми ласками тело в шкуры, нависая над Сансой и рыча:

— Хорошей жене положено отвечать на вопросы мужа. Ты же хочешь быть хорошей женой?

Санса, сглотнув, кивнула. Холодные глаза бастарда, покрытые до этого пеленой безумия, вновь приняли нормальный облик. Рамси ухмыльнулся.

— Ну? — В его голосе вновь появились жестокие нотки. — Тебе понравилось?

— Да, милорд. — Она дочь лорда Эддарда Старка и леди Кэйтелин, ее брат был королем Севера. Санса пережила все унижения Красного замка, угрозы королевы Серсеи, насмешки Джоффри и его самого, убийство родных и падение Винтерфелла. И Рамси Болтона переживет, чего бы это не стоило. — Очень.

Атлас, идущий рядом, пылко и тихо говорил, что он бы никогда не предал милорда Сноу и если бы только узнал о заговоре против него, то тот час сообщил бы и спас Джона, не требуя ничего взамен, даже благодарностей, потому что милорд всегда был добр к нему, в отличие от других, и…

Эта история так до боли напоминала Сэму его собственную, что он, сам себе удивляясь, думал как бы оправдать кличку Смертоносного и заставить надоедливого мальчишку смолкнуть и не бередить еще кровоточащие раны.

Сэмвелл Тарли не переставал винить себя с тех пор, как получил письмо с известием о смерти Лорда-Командующего. Джона. Первой мыслью было, что это невозможно, совершеннейший бред. Второй, что он, Сэм, должен был быть с ним в Черном замке, а не сбегать в Старомест, пускай сам Джон и предложил это давным-давно.

Теперь он мертв. Тот, кто был Сэму первым и самым лучшим другом, куда большим братом, чем родной. Убит, зарезан ножами предателей.

Как… как такое могло случится?

В носу защипало, и на миг глаза Сэма заволокла тонкая пелена. Он вытер свое толстое лицо не менее толстой ладонью, сделав вид, что смахивает снежинки — снег валил казалось даже сильнее, чем обычно. Площадку, где тренировались рекруты, замело подчистую, как и оружейную. Аллистер Торне наверное в бешенстве. Принимал ли он участие в заговоре? Был ли хоть один человек, кто не знал об этом? Кроме Сэма, разумеется. И Джона.

Проходя мимо башни командующего, он едва снова не разрыдался. Всплыла фраза отца, которую он использовал при недавней встрече. «Как был девчонкой так и остался, этого похоже даже Дозор не вытравит. Перестань хныкать, Сэмвелл! Мужчины не плачут или забыл?»

Атлас, замолчав, сочувственно взглянул на Сэма, но он уже взял себя в руки, сжав пухлые губы, и с помощью бывшего слуги Лорда-Командующего распахнул двери в обеденный зал. Внутри их встретили угрюмым молчанием. Север и Зима делает людей неразговорчивыми, а уж Сэм никогда не являлся любимчиком общественности.

Взяв холодное рагу, которое имело резкий контраст с материными блюдами, он вместе с Атласом сел за дальний столик, надеясь не привлекать внимания. При людях королевы его «братья» вряд ли устроят стычку, но осторожность не помешает.

— Хей, слышал? — прошло не очень много времени и разговоры возобновились, пьяные и шипящие голоса заполнили обедню. — Вика-Строгаля тоже прирезали! Его и безрукого Дена. Мурш весь на иголках, то и гляди обосрется или сбежит к одичалым…, а все эта псина…

Сэм резко повернулся к говорившим, благо они сидела близко и спросил, сдерживая дрожь:

— Какая еще псина?

Атлас дергал его за рукав, однако Сэм не реагировал.

Один из братьев, Тарли не помнил его имени, насмешливо глянул на них и ухмыльнулся:

— Надо же! Это ж полюбовнички лорда Сноу, чтоб ему на том свете житья не было. Чего тебе, Смертоносный? Потерял хозяйство под слоем жира?

Сэм сжал кулаки под столом, хмурясь.

— Что за собака, о которой вы говорили?

Черные Братья переглянулись.

— Не собака, а волк, — бросил мрачного вида старик из дальнего угла. — Альбинос. Знакомо, правда, толстяк?

Сэмвелл побледнел. Он слышал, что Призрак сбежал после убийства Джона и загрыз пару человек насмерть. Говорили даже, что это лютоволк похитил труп хозяина, хотя доподлинно никому неизвестно, куда он делся. Тело исчезло из-под носа Боуэна Мурша, нового Лорда-Командующего, и это многих заставило нервничать.

— Призрак? — Сэм приподнялся. — Вы думаете это он?

Атлас с неожиданным проворством усадил его на место и очень вовремя; в зал входили, негромко переговариваясь, первые в списке тех, кого Сэм подозревал в убийстве Джона. Аллистер Торне, закончив беседу с Муршем, холодно взглянул на него, будто говоря: «Тебе здесь не рады, Тарли». Сэм вскинул голову, не отводя глаз. Он не трус. Отец ошибался, а вот Джон всегда в него верил. И Сэм не подведет его.

Хлопнув Атласа по плечу, он вышел из зала.

Сэм направился к Королевской башне, чувствуя странное воодушевление. По дороге его пару раз лениво пытались остановить, но он убеждал братьев в каких-то глупостях и проходил мимо. Кого волновала дисциплина в преддверие зимы?

Тяжело пыхтя, Сэм поднимался по извилистой лестнице наверх и, споткнувшись, едва не наткнулся на леди Мелисандру. Во рту мигом пересохло, а живот скрутило. Красная женщина пугала его почти так же, как и Белые Ходоки; оба воплощенные пламя и лед. Он поклонился жрице, краем глаза отмечаю двух охранников за ее спиной.

— Сэмвел Тарли, — произнесла Мелисандра Асшайская. От ее слов шел пар, хорошо видный в заснеженном воздухе. Шея ее была оголена, перчаток жрица тоже не носили и кожа ее выглядела розовой и теплой, хотя пальцы на руках и на ногах Сэма обледенели еще утром, до начала снежной бури.

— Миледи.

Леди Мелисандра никогда не обращалась к нему сама, игнорируя существования простого черного брата, впрочем от Атласа Сэм слышал, что леди Мелисандра проводила много времени в компании Джона. Конечно, тот же был Лордом-Командующим… и все же это настораживало.

— Вам стоило бы быть более осторожным, Сэм, — сказала Красная жрица со снисхождением. - Там, за Стеной расстилается царствие Великого Иного, чьи имя запретно и наказуемо. С приходом зимы Его силы крепнут, и Его семена уже проникли в души ваших братьев. Оглядывайтесь по сторонам. Я предупреждала Вашего друга, как и вас сейчас, но он не послушал и вот что из этого вышло.

Сердце Сэма отбивало бешеную пляску. Что ей нужно от него? Чего она хочет? Это леди Мелисандра убила Джона?

Внезапно, серьезное лицо жрицы преобразилось во вполне дружелюбную улыбку, только огонь в глазах выдавал ее.

— Но нам нельзя придаваться мыслях о минувшем, забывая о настоящем, когда впереди мелькают слуги Тьмы, это верно. Идите, Сэмвел Тарли, и помните: Владыка Света не оставит своих слуг и тех, кто достоин его милости. Возвращайтесь к истокам, там вы все осознаете.

Поднявшись, наконец, к комнатам одичалой принцессы, Сэм, которого вновь одолело неуместное смущение, постучал и в нерешительности остановился у входа. Вель тут же выглянула в створку двери и, фыркнув, пропустила незванного гостя внутрь. Войдя, Сэм увидел нож в ее руке, прежде чем одичалая спрятала оружие в вырезе платья.

— А, это ты, Смертоносный, — сказала Вель, будто ничего не случилось, — я уж подумала, что снова поклонщики или вороны захотели попытать счастья. Никак не смиряться с проигрышем. И те, и те упрямые, как ослы, и столь же непробиваемые.

Вель уважала Джона Сноу и поэтому хорошо относилась к его другу, даже удостаивала аудиенциями. Конечно, роль здесь сыграло и убийство Иного. На принцессу одичалых это произвело впечатление, ведь Вольный народ не терпел слабых.

— Я, — он замялся, — хотел бы узнать… Тебе что-то известно об этих убийствах? Тех, которые вроде бы совершал Призрак?

Вель помрачнела. На ее переносице пролегла морщинка, придающая ей еще больше красоты.

— Волк мстит за своего хозяина. И не он один. У лорда Сноу оказалось больше друзей, чем он думал при жизни. — Одичалая развернулась к окну, напряженная, как струна. — Скоро это начнется, и тогда да помогут нам Боги.

Сэма покоробила столь резкая перемена темы.

— Что - это?

Вель ничего не ответила.

— Но, — Сэм облизал губы, — если Призрак нападает на тех, кто связан с убийством Джона, то… кто еще остался?

— Знала бы я, — бросила Вель зло. — Пока был жив Джон Сноу, он кое-как сохранял мир в Черном замке. Теперь же это место похоже на переполненный муравейник. Вольный народ, поклонщики, черные братья, мы все хотим перерезать друг-другу глотки, не отрицай. Когда загорится вспышка, ни Красная женщина с ее магией, ни Старый Гранат, ни Аллистера Торне, не смогут остановить это. И глупцы будут убивать своих же, когда на подходе армия мертвецов.

Той же ночью Сэмвел Тарли сбежал из крепости. В его распоряжение была неуклюжая кобылка и факел и, разумеется, драконий камень, без которого выходить за стену было самоубийством. Те пол-лиги, которые отделяли Черный замок от Богорощи, казались Сэму ужасно долгими. Он здорово перетрусил и несколько раз порывался вернуться, но что-то не давало ему. «Возвращайся к истокам», — сказала леди Меллисандра, и Сэм не придумал ничего лучше, чем поехать туда, где они с Джоном дали клятвы Ночному дозору.

Не брать себе ни земель, ни жены, не заводить детей… Сэм вспомнил о Лилли, оставшейся в Роговом холме, и маленьком ребенке, сыне Манса, не ее. О дите Лилли и Крастера теперь заботились кормилицы и Вель, он рос здоровым, шебутным малым. Сэм очень хотел рассказать о нем матери и уже обязался сделать это после, когда вернется в Старомест. Если. Если вернется.

Лилли умоляла взять ее с собой, когда он пришел попрощаться, и все же Сэм отказал, зная, как это опасно. Нет, пусть живет там, среди других женщин, подальше от него. Может Лилли еще и будет счастлива…

Белая роща встретила Сэма угрюмым молчанием. Снег покрывал буквально все, от земли до крон деревьев, только вырезанные лица на стволах чар-древ оставались нетронутыми серо-белой напастью. Чувствуя себя неуютно под взглядами Старых богов, он достал из кармана драконья стекло и, привязав лошадь к ветви какого-то дуба, шагнул вперед. Сердце билось в груди, ноги дрожали. Сейчас должно произойти что-то страшное. И это случилось.

Огромный лютоволк вышел из-за деревьев, тихо рыча. Его шерсть белее снега, шаги почти неслышны, а у пасти запеклась кровь. Сэм сглотнул и попятился. Рев Призрака стал громче. Следом за волком появилась фигура человека в черном, от которой веяло еще большим холодом.

Сэм тяжело дышал, чуть не плача. Почему? Он не мог, он ведь его брат, они вместе сражались, а теперь Джон сам один из…

Слезы катились по щекам. Нет. Нет, нет.

Голубые, точно сапфировые, глаза смотрели на Сэма с мертвого лица Джона Сноу.

— Джон, — хныкал он, — Джон, это же я, Сэм, пожалуйста. Ты же не такой, ты…

Другие мертвецы появлялись из теней, медленно обступали Сэма, Призрак тоже кружил вокруг, а впереди стоял будто высеченный в камне бывший Лорда-Командующий Ночного Дозора.

— Я, я знаю, как бороться с Иными! — выкрикнул Сэм, и мир обратился в лед.

Примечания:

Хочу посвятить эту часть sinister2 и Erminia, она появилась благодаря им.

Иногда у человека нет выбора, кроме как разрушать чужие жизни. Девочка хорошо выучила этот урок и смирилась с ним еще до Черно-Белого дома, поэтому ей ни стоило большого труда служение Многоликому, и она, достигая новых высот каждый день, смиренно ожидала, когда Добрый человек призовет ее дабы объявить, что она готова.

И вот этот день настал. Ярко-алое солнце освещало просыпавшийся Браавос, а две фигуры, казалось не имеющие формы и размера, стояли в его лучах около большой воды, спиной к Храму и молчали. Девочка мысленно заметила, что недалеко от этого места она спрятала Иглу тысячу лет назад.

— Настало время твоего последнего испытания, дитя, — наконец выговорил Добрый человек. — Готова ли ты?

— Да.

— Ложь. Никто не знает, готов ли он, до того, как начнет действовать. Запомни это и не хвастайся попусту, — он вздохнул, грустно покачивая головой на ее неумелую ложь. — Тебе придется отправиться в Вестерос, девочка, и там посетить место, называемое Стеной, далеко на севере.

Ее сердце забилось так громко, что она испугалась, как бы Добрый Человек не услышал этого.

— Зачем? — спросила девочка спокойным тоном. Голос, лицо, улыбка, все это — твое оружие, — учил Добрый человек, — не позволяй им выдавать тебя.

— Люди приходили в храм и молились о смерти нынешнего Лорда-Командующего, дитя.

— Почему люди так далеко от Вестероса хотят его смерти?

— Много причин, дитя, больше, чем ты думаешь сейчас. На Стене ты все увидишь сама. А теперь идем.

Девочка не спрашивала зачем. Она и так знала, что для этого дела ей как никогда нужно новое лицо.

* * *

Холодный ветер бил ей в лицо, заставляя припоминать полузабытую фразу из прошлой жизни. Зима близко. От этих слов веяло холодом, смертью, предупреждением для всех непросвещенных, однако для нее, прозванный Тощей Джейн, эти слова имели и другое значение. На секунду, ужасно долгую секунду, она не могла вспомнить какое и ужаснулась.

Тощая Джейн была одичалой с головы до ног, храброй, гордой, бесстрашной. Она умела держать меч и другие виды оружия и умела убивать ими, она дерзила, хохотала громче всех и не знала сомнений. Такой когда-то давно хотела стать умершая девочка по имени Арья Старк, и Добрый Человек знал это.

Никто не помнил, откуда появилась Тощая Джейн, она просто как-то раз села у костра с другими одичалыми и с тех пор не уходила. Ее хотели отправить в Длинный Пригорок к другим копьеносицам, но Джейн не пожелала и выбилась в служанки для Вель, которая была ей подругой и сестрой. Принцессе одичалых ведь не пристало жить без слуг, — шутили они между собой.

Ее просто не могли не раскусить. Слишком долго она медлила, колебалась, не зная, где в ее душе она настоящая, а где ложная. Маски, тысячи жизней, прожитых ею под чужой личиной, они заставили ее потерять себя, забыть себя, и лишь единственная мысль билась в ее мозгу. Закончить обучение, закончить обучение, даже если Лорд-Командующий это действительно он, она должна стать безликой, чтобы… Чтобы что? Раньше она знала, хорошо знала ради чего пришла в Черно-Белый дом, но теперь. Она загоняла все внутрь, не думала об этом, а уж после того, что с ней сделали за убийство Раффа-Красавчика, даже не повторяла свою Молитву перед сном. Она забывала.

Призрак, огромный белый лютоволк, вселяющий ужас, узнал ее первым, когда она ночью пробралась в покои Лорда-Командующего, чтобы удостовериться в правдивости слухов или чтоб все же выполнить волю Черно-Белого дома, она уж и не помнила. В любом случае, волк преградил ей дорогу. Он наступал на нее, молча и спокойно, как тихая вода.

…Как тихая вода.

Она часто-часто задышала. Нет, лучше не помнить, нет, это ее выбор, она забыла, все забыла, потому что так надо, опасно быть тем, кто она есть, она выбрала месть и потерю личности.

…Как тихая вода.

Месть. Вот то зачем она пришла в Браавос. Чего так жаждало сердце Арья из дома Старков, Арьи-Непоседы, Арьи-Лошадки… даже Кошка-Кэт и Слепая Бет и все остальные хотели отомстить. Джоффри, Королева Серсея, Илин Пейн, Меррин Трант, она многих могла вычеркнуть, но еще остались другие люди, которым она подписала приговор.

…Тихая вода.

Она, тяжело дыша, скинула с себя чужую маску, не желая больше притворяться. Тощая Джейн умерла. Все кончено.

Волк узнал Арью Старк, и она тоже узнала и вспомнила себя.

— Кто здесь? — произнес хриплый мужской голос из темноты.

Она достала из-за пазухи Иглу, которую неизвестно зачем прихватила из Браавоса, сомневаясь стоит ли бежать прямо сейчас или разобраться, кто этот человек, и вдруг ее дыхание перехватило.

Лорд-Командующий Ночного Дозора, почти не покидавший своих покоев то время, что Арья провела в Черном Замке, вышел вперед с мечом в руке и остолбенел, увидев ее.

Она тоже не смела двинуться с места, впивалась в его лицо, дышала через раз и совершенно растерялась.

— Арья? — выдавил он, обводя взглядом ее тощую фигурку. — Арья, это ты? Это правда ты?

— Джон, — всхлипнула она и разрыдалась, как могла бы сделать глупая и беспомощная Санса. Теплые руки брата обняли ее, он шептал ей что-то утешительное на ухо, говорил, как он рад встретить ее, называл маленькой сестричкой, сам чуть не плача, и прижимал к себе все сильнее. Призрак скулил рядом, лизал руки Арьи и даже запрыгнул на кровать, куда Джон уложил ее.

Последнее, что видела Арья, прежде чем уснуть, это серьезное лицо ее брата.

— Не уходи, — шептала она в полудреме, — останься, я, правда, не хотела убивать тебя. Это все Добрый человек, все он, я не виновата. Я только хотела отомстить, хотела убить их всех за отца, и мать, и Робба, и за всех остальных. Прости меня, прости…

— Чшшш, — бормотал Джон Сноу, целуя сестру в лоб. Его лицо испещряли морщины, которые лишь углубились после слов Арьи. — Все хорошо, все обязательно будет хорошо. Я с тобой. Мы вместе. Никто не причинит тебе вреда. Обещаю.

«Обещай мне, Нед». Джон тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Едва ли теперь важно, что она не сестра его, а кузина. Джон любил Арью всем сердцем, и никакие тайны не изменят этого.

— Я клянусь, что буду защищать тебя, сестренка, — сказал он так серьезно и торжественно, что Арья приоткрыла глаза. Серые, как у их отца. Ее отца. — Чего бы это не стоило.

И пусть другие катятся в пекло, но Джон Сноу сдержит свое слово.

В юности Дени знала и очень хорошо, что они с Визерисом одни на свете, а другой семьи у нее нет и никогда не будет, потому что всех драконов перебили Псы Узурпатора. Когда Визерис умер, она стала называть себя последней Таргариен и законной наследницей Вестероса.

И вот теперь появляется этот мальчишка с серебряными волосами и фиолетовыми, как у нее, глазами и объявляет себя ее чудесно выжившим племянником, сыном ее погибшего брата Рейгара и Элии Мартелл. А в образовавшей его словами тишине будто невзначай упоминает, что он первый в очереди на престол, который ни один из них еще не завоевал.

«Да он наглец, — подумала Дейенерис с холодной насмешкой. Она пыталась не замечать шокированного сира Барристана, хмурого Джораха Мормонта и прочих ее союзников, немного знакомых с историей Закатных королевств. — Что ж, стоит проучить его.»

— Здесь не самое приятное место для ведения таких разговоров, — заметила Дени, смотря прямо в глаза Эйгона Таргариена или кем бы он ни был. Море бушевало позади, а холодный с примесью соли ветер над ними. — Я бы предпочла вон ту крепость, за Вашими плечами, она выглядит достаточно… укрепленной.

Дейенерис раздвинула губы в улыбке, сводящей мужчин с ума. За спиной мальчишки стоял главный замок Драконьего камня, родовой крепости дома Таргариенов; отсюда она собиралась начать свое завоевание, как некогда Эйгон и его сестры, но, очевидно, эта мысль пришла не ей одной. Дени обогнали, она слишком засиделась в Миэрине, думая, что Вестерос от нее никуда не уйдет.

Юноша переглянулся с высоким угрюмым воином, глядевшим на Дени из-под насупленных бровей.

— Конечно, миледи. Но я вынужден просить Вас оставить Ваших людей и… драконов вне крепости, — Эйгон сглотнул, когда далеко сверху раздался душераздирающий рев Дрогона. В глазах Дени вспыхнул триумф, смешанный с презрением, и это придало ему смелости. - Увы, там все занято моими людьми. Для ваших просто нет места.

— Миледи, — прохрипел сэр Джорах. Дени подняла ладонь, и он смолк.

— Уверена Вы найдете место, — обратилась она к мальчишке. — В любом случае со мной пойдут далеко не все, и я гарантирую, что мои люди не будут причиной кровопролития.

Эйгон сжал зубы.

— Как прикажете.

* * *

— Мне рассказывали, что здесь много лет назад родилась Дейенерис Таргариен, плоть от плоти короля Эйриса второго, — излишне пафосно изрек ложный принц.

Стоя спиной к Эйгону, Дени разглядывала каменные стены, потрескавшиеся от времени, древние шкафы и столы. Огромную кровать под балдахином, где испустила дыхание королева Рейэлла, подарив ей жизнь. Наверное, никто не заходил сюда с того момента, или так Дени казалось по слоям пыли. Внезапная грусть охватила ее при воспоминании о матери, которую она никогда не знала.

— Много лет? — спросила Дени, оборачиваясь. «В моих глазах они должны видеть огонь, а не слезы.» — Вы считаете, я такая старая?

— О, нисколько, — Эйгон обвел ее фигуру глазами. — Вы… прекрасно и очень молодо выглядите, Дейенерис. Молю о прощении.

Он склонил голову. Дени разглядела в этом насмешку и фыркнула:

— Я дарую его в честь нашей долгожданной встречи. Я много слышала о Вас.

— Мудрый человек сказал мне, что я не могу просто так прийти к драконьей королеве и потребовать ее себе в жены. Я нуждался в репутации и, судя по вашим словам, добился ее. Это хорошо. Мне не жаль потраченного времени и сил: за женщин, тем более таких, как Вы, надо бороться, я верю в это.

Настал черед Дени изучать его.

Совсем мальчишка, хотя они и ровесники, но себя Дэйенерис не считала ребенком. Чудесно сложенный с правильным лицом и пушком над верхней губой. Если бы не фамильные черты Таргариенов, он сошел бы за обычного смазливого парнишку, каких много в борделях Миэрина.

— Ты говоришь, что ты Эйгон, сын моего брата, но почему я должна верить тебе? — спросила Дени, решив перейти на ты.

Вопрос удивил его.

— Только взгляните на меня!

— Внешность изменить легко.

— Спросите лорда Коннингтона, он растил меня и был другом отца. Он скажет тебе, Вам, подтвердит, что…

— Мой брат, Визерис, говорил, что череп Эйгона Таргариена размозжили о стену, а труп его вместе с трупом принцессы Рейнис преподнесли в алом плаще Узурпатору. Почему я должна подвергать сомнению его слова?

— То был не я, — заверил юноша. — Крестьянский сын, никто. Лорд Варис поменял нас и спас мою жизнь. Я говорю правду, Дэйенерис, клянусь. Я твой племянник.

— Как ты можешь знать, что это правда, мальчик, если тебе тогда не было и года? — Дени приподняла бровь, глядя в его фиолетовые сияющие глаза.

Эйгон распрямился, гордый и свободолюбивый, как ветер.

— Я знаю, миледи. И я больше не мальчик.

— А кто же, мужчина? — Дени рассмеялась. — Прости, но я вижу перед собой упрямого и самовлюбленного юнца, который думает, что захват пары крепостей делает его возрожденным Эйгоном Драконом. Это не так. Ты молод и глуп и весь твой образ насквозь лживый, ах!

Когда он толкнул ее к стене в слепой ярости, Дейенерис на миг решила, что он ее ударит. Но нет, Эйгон не сделал этого. Он и не поцеловал ее страстно, как сделал бы Даарио, и не ущипнул, как Визерис, не дал пощечины, не стал извиняться и исступленно молить о прощение, не испугался, не взял ее прямо там у стены, как поступило бы ее Солнце и Звезды. Нет.

Нависая над ней, он, высокий и красный, точно спелый томат, смотрел на Дени и тяжело дышал, будто собираясь с силами.

— Наглец! — прошептала Дейенерис Таргариен почти с восторгом. Ее всегда окружали яркие мужчины, и все же никто из них, кроме Визериса в ранние их годы, не вызывал в Дени таких чувств. «Если то, что он говорит, правда, — думала Дэйенерис, — то он, будучи истинным сыном храброго Рейгара, разделит мою ношу. И, быть может, род драконов не прекратится… Ах, как жаль, что это просто глупые мечты, а он самозванец и должен умереть. Такова участь тех, кто близок ко мне. Если оглянусь, я погибла.» — Дрогон разорвет тебя на тысячу кусочков, если раньше него это не сделают мои люди.

— Я заслужил тебя! — воскликнул юноша. Расстояние между ними уменьшилось. — Я проливал реки крови, чтобы быть достойным твоей руки, и ты просто отвергаешь меня? Называешь лжецом и предателем? Я Таргариен!

— Вы покойник!

Дейенерис отвернулась.

— Услышите меня, — продолжал Эйгон. — Клянусь Богами, я не лгу.

— Я не верю, — она взглянула на него. — Капитулируйте, или к рассвету замок будет нашим.

— К рассвету? — переспросил юноша.

— Да.

— И Вы?

— Что?

— Убьете меня?

— Возможно.

В горле Дени пересохло. С каких пор она с такой легкостью приговаривала людей к смерти?

— Что ж, — Ложный Эйгон отодвинулся, давая ей проход. Его тон стал холодным и надменным, и все же Дени могла чувствовать за этой маской злобу и страх. Люди всегда боялись и ненавидели драконов. Она привыкла. — Я вижу, слухи не лгали. Воистину вы, Дейенерис, не знаете милосердия ни к врагам, ни к друзьям, а родная кровь для Вас ничто. Произошедшее с Вольными городами — воистину, мне становится жаль Вестерос, — и с дядей Визерисом доказывает это сполна.

Она залепила ему пощечину.

Голова юноши дернулась, и он смолк, сжав кулаки и опустив взгляд.

Минуты их тяготило молчание. Глубокое, страшное, предвещающее беду.

— К рассвету, — произнесла Дейенерис Таргариен голосом, в котором смешалось неистовое пламя и кровь и первозданный лед. Ее колотило, но Дени, не показывая этого, спокойно вышла из комнаты и знаком приказала своим людям следовать за ней. Почему-то они едва ли не побежали следом. Наверное, увидели что-то в ее лице, и это испугало их.

* * *

— Скажите, сир, — произнесла Дейенерис Таргариен немногим позже, обращаясь к Джораху Мормонту. — Заслуживал ли мой брат того, что с ним сделал Дрого?

Едва ли эти мысли посещали ее с момента смерти Визериса, но той ночью Дейенерис не могла заснуть, как бы ни старалась, ибо лицо ее мертвого брата вставало перед глазами и никак не желало уходить.

Визерис.

«Он пытался убить меня, — говорила себе Дени, — и ребенка в моем чреве. Он обнажил сталь в Ваес Дотрак, под Матерью Гор. Он пролил кровь и должен был ответить за это.»

«Он был пьян, — мягко заверил другой голос. — И не контролировал себя. Визерис только хотел того, что пообещал ему Дрого в обмен на меня, но дотракийцы не торгуются, они дарят, а он не мог смириться… не мог ждать…»

Корона для короля!

Дени выжидающе посмотрела на рыцаря, стоявшего перед ней в ее же наскоро сооруженной палатке на краю острова Драконий камень.

— Кхалиси, — Старый воин никак не мог или не желал избавиться от привычки называть ее так, — ваш брат был безумцем. Как ни жестока его гибель, он сам виновен в ней. Он и никто другой.

— Говорят, все Таргариены немного безумны, — заметила Дейенерис с горечью.

— Но не Вы.

— Это нам еще предстоит узнать. Что Вы думаете об этом юноше?

— Самозванец.

— Разве? Он выглядит, как Таргариен, ведет себя, будто Семь Королевств уже пали к его ногам, и говорит довольно убедительно о своем чудесном спасении.

— Внешность можно подделать, гордыня удел многих, а выдумывать сказки любимое занятие Вестеросцев, — рапортовал Мормонт сухо.

Дени улыбнулась.

— Я дала ему время до рассвета. Этого достаточно?

— Более чем.

Когда рыцарь уже собирался уходить, Дейенерис окликнула старого друга.

— Я могла спасти его, — сказала она, голосом спокойным и отдаленным. — Могла приказать Дрого отпустить его. Он бы послушал меня, Мое Солнце и Звезды. Но я не сделала этого. К тому времени, Визерис вконец обезумел, и я видела это. Все видели, не так ли?

Сэр Джорах Мормонт не ответил.

— Он продал корону нашей матери, чтобы прокормить меня, — Дени устремила взор куда-то за спину Мормонта, вспоминая. Она стихла, затем неожиданно тряхнула головой и сказала: — Несмотря ни на что, Визерис был моим братом и единственной семьей, которая у меня осталась. Если окажется, что человек, выдающий себя за Эйгона Таргариена, он и есть, если в нем действительно течет драконья кровь, я не хочу его смерти. Более того, я убью любого, кто попробует отнять у меня еще и… племянника.

Слова непривычны для произношения, но Дени не позволила этому остановить себя.

— Узнайте о нем все, что только возможно, сир. Я желаю знать каждую мелочь. Каждую.

— Да, госпожа, — Джорах Мормонт поклонился и вышел, а Дейенерис продолжала стоять одна посреди палатки, кутаясь в шелка, задумчивая и взбудораженная.

«Они сказали, у дракона три головы, — вспомнилось ей. - Я, о чьем пришествие возвещала красная комета, Эйгон, вернувшись из мертвых так вовремя…

Но кто же третья?»

Джейме никогда не думал, что вселенная может дойти до такого. Справедливое возмездие. Ха-ха. Звучит довольно противоестественно для места, наподобие Семи Королевств.

Но похоже, в кой-то веки справедливость восторжествует. Хотя бы для Дома Ланнистеров.

Джейме едва не фыркнул, несмотря на трагизм ситуации. Уж точно, какой-то злой рок навис над ними: отец мертв, Джофф отравлен на собственной свадьбе, Тирион, совершивший эти убийства, бежал за Узкое море, а Серсея — пленница в Красном замке. И «она спала с Ланселем, Осмундом Кеттлблэком, а может и с Лунатиком, почём мне знать». Глупо думать о таком на краю гибели, но Джейме никак не мог отделаться от назойливой фразы.

Сестра как-то спросила, не является ли это наказанием за то, что они сделали? Если так, то сейчас пришел черед Джейме Ланнистера расплатиться за старые долги.

Интересно, это присутствие ожившего трупа Кейтилин Старк так действует на него? Доводит до философских размышлениях о морали?

Бриенна позади него ахнула, когда Джейме, бледный как смерть и неуклюжий в цепях, отвесил поклон сидевшему на троне существу. У него язык не поворачивался назвать это — человеком. Тем более той женщиной, которую он знал. Леди Кейтилин была свирепой, когда дело касалось ее детей, и храброй, но она никогда не была чудовищем. В их дуэте это Джейме был монстром. Теперь же…

Услышав сзади какое-то движение, Джейме быстро повернул голову и осадил Бриенну предупреждающим взглядом. «Поздно, женщина, — думал он. — Если хотела спасти меня, то стоило действовать немного раньше.» Впрочем, Джейме осознавал, что было слишком жестоко ставить Бриенну перед таким выбором: верность ему или верность Кейтилин Старк, пускай даже и умершей.

И в каком-то смысле он сам виноват. Попался, как мальчишка! Разве случай с братом и сестрой ничему его не научил? Да уж, для полного счастья Джейме не хватало этого только от Бриенны.

А ведь она совершенно не умеет врать, старый ты дурак, мог бы и догадаться. Она даже намекала, неизвестно зачем…

— Мне жаль, что твой отец умер, — наконец осмелилась сказать Бриенна, пряча глаза. Пару секунд между ними стояла гнетущая тишина.

— Мне тоже.

Это все, что сказал Джейме, испугавшись своего хриплого голоса и полнейшей апатии. Он должен скорбеть? Но как? Должен думать о том, как вызволить девицу Старк из рук Пса? Но почему-то все это для него казалось абсолютно неважным. Будто весь мир потерял краски.

Они устроили лагерь под каким-то громадным деревом, в паре миль от дороги, что приведет их к месту назначения. Костер разжигать было опасно, но луна и без этого освещала их лица, а на холод Джейме не обращал внимания. Бриенна вроде бы тоже.

В конце-концов молчание стало чересчур напряженным, и Ланнистер произнес:

— Ты оказалась права. О Тирионе, я имею ввиду. Мои поздравления.

— Я не хотела бы оказаться правой. — Бриенна покраснела. Еще одна довольно длинная пауза. — Нам надо быть готовыми. Придумать план действий. Хоть что-то. Джейме, это… может быть опасно.

«Серьезно, женщина?»

— Я предпочитаю импровизацию.

Джейме перехватил невольный взгляд Бриенны на его культю, и расхохотался.

— Может, ты и права, женщина. Я слушаю тебя, какие предложения?

— Не будь таким беспечным, — нахмурилась она.

— Это часть моего очарования.

Джейме надеялся, что Бриенна хотя бы улыбнется, но хмурое, в чем-то даже виноватое, выражение не сходило с ее лица.

— Джейме, пожалуйста. Будь осторожен.

Тогда он не понимал, откуда это взялось.

Стоя лицом к лицу с воскресшей из мертвых леди Кейтилин, Джейме догадывался, что осторожность не помешает. Но сразу ясно, что его привели сюда не остротами обмениваться, так что какая разница?

— Леди Старк, — приветствовал ее Джейме Ланнистер. — До меня доходили ужасные слухи о… Вашей смерти. Я рад убедиться, что они лгали.

«Что ты несешь, Цареубийца? Жить надоело?». Но Джейме был уверен — умирать надо под гром аплодисментов. Желательно в битве, от руки человека, столь же великого, как Меч Зари.

Грандиозной бойни здесь не предвидится, но Джейме все равно не собирался покоряться судьбе просто так.

Труп Кейтилин Старк, прижимая ладонь к горлу, прохрипел что-то в ответ. Ее белые пустые глазницы смотрели на Джейме, не отрываясь, и поэтому он не мог позволить себе отвести взгляд от изуродованного лица, как бы ни хотел.

Леди Бессердечная. Борозды красовались на ее щеках, точно кровавые слезы, кожа была мертвецки-бледной и израненной, а синие губы едва шевелились, когда она говорила. От волос, при жизни спускавшихся по спине леди Старк мягким каскадом, сейчас остались только клоки белых нитей, которые жутко оттенял серый балахон. А еще, самое худшее — ужасная полуоткрытая рана на шее, там где Фреи перерезали ей горло.

Джейме сглотнул.

— Миледи говорит, что ты ничуть не изменился с вашей последней встречи. Все такой же мерзавец и клятвопреступник, — перевел какой-то северянин хрип Бессердечной.

«Довольно неплохое начало».

— Не могу того же сказать о ней. В миледи многое переменилось.

Среди разбойников раздался яростный и испуганный шепоток.

— На твоем месте я бы держал язык за зубами, Цареубийца, — заметил Торос из Мира. Он исхудал, посерел и теперь казался настоящим стариком. Впрочем, место жрец выбрал неплохое — чтобы взглянуть на него леди Бессердечной пришлось бы поворачивать голову, а она этого, кажется, не любила. Оно и ясно.

Джейме бросил на жреца острый взгляд. Он и сам был бы не прочь исчезнуть из-под вездесущего взгляда Кейтилин Старк.

— И ты здесь, Торос. Давно не виделись. Тот пылающий меч еще при тебе? Я хотел бы проверить это в ближайшем будущем.

— В ближайшем будущем тебя ожидает только петля, Цареубийца! — заржали разбойники, но Джейме не обратил на них внимания.

— За какие преступления меня собираются повесить? — спросил он у трупа, возглавлявшего эту шайку.

Бессердечная, закрыв рукой ужасную рану на шее, заговорила. От ее голоса у Джейме дернулась отсутствующая правая рука.

— Миледи говорит, что ты нарушил все обеты, которые дал ей взамен на свободу. Ты клялся, что вернешь миледи дочерей, что никогда не поднимешь оружие против Старков и Талли, и ты забыл об этом, стоило миледи побывать на Красной свадьбе. Но она все помнит.

«Чего еще бы вы ждали от Цареубийцы?», — хмыкнул Джейме, но вслух сказал другое:

— Когда я прибыл в Королевскую гавань, девочек там уже не было. В этом нет моей вины. Бриенна подтвердит: я дал ей меч и послал за старшей, приказав увезти ее в безопасное место. Клянусь всем, чем хотите.

— Это так, миледи. — Бриенна выступила вперед. Она бросила на Джейме виноватый взгляд и преклонила колени перед Бессердечной. — Клянусь в этом жизнью моего отца.

— С каких пор темницы Красного замка считаются безопасным местом? — спросил другой северянин.

— Я не собирался возвращать леди Сансу в столицу или причинять ей вред. — «В конце-концов, она моя невестка». — И уж точно Бриенна не выполнила бы этот мой приказ.

Голова Тартской Девы, все еще стоявшей на коленях, изменила наклон, и Джейме почудилось, что он услышал всхлип. Бред. Не мог он услышать такого. Не мог.

— К тому же я не поднимал оружие против Старков и Талли, — сказал Джейме Ланнистер, передернув плечами. — Я невиновен, как видите.

Смех, поднявшийся вслед за этими словами, заставил его напрячься. Какого черта?

— Невиновен! Цареубийца утверждает, что он невинен, как девка перед свадьбой. Нет, вы слышали? — хохотали разбойники. Впрочем многие сохраняли торжественное молчание. Леди Бессердечная была одной из таких, но Джейме это мало обнадеживало.

— Что Вас так смешит? — нахмурился он.

— Мы нашли тебя у Риверрана, Цареубийца, — продолжал северянин-переводчик, — ведущим за собой армию. Так-то ты не поднимал оружие против Талли?

— Я, — Джейме не дали ответить.

— А дочери миледи? Скажешь, что спрятал бы их от собственной сестры? Ведь все знают, как вы близки.

Джейме проскрежетал:

— Это ты зря сказал, мальчишка.

— Разве? Что ты сделаешь мне, к а л е к а?

Джейме рванул к нему больше из-за нанесенного Серсеи и ему оскорбления, но и то, что на поясе у северянина висел меч, сыграло свою роль.

Однако не успел Джейме пройти и метра, как его вновь скрутили, плюс к этому оставив изрядное количество синяков на всем теле. Семь преисподен. Успокаивало только, что на том свете это уже не будет важно. А нет. Ни черта не успокаивало.

Джейме Ланнистер никогда не боялся смерти. Но быть повешенным, как вор, или умереть с мечом в руках — совершенно разные вещи.

— Как прикажете с ним поступить, миледи? — спросил Торос из Мира, не участовавший в захвате.

Джейме вскинул голову, грязные пряди закрывали ему пол-лица. Бывшая некогда леди Кейтилин встала с трона и смотрела на него с леденящей душу ненавистью. Спустя миг она сказала:

— Убить его.

Ну, а эти слова он не мог не разобрать.

Уже когда его уводили, Джейме, повинуясь какому-то сумасшедшему порыву, извернулся и крикнул:

— Вы помните, леди Старк? Ланнистеры всегда платят свои долги!

А Тартская дева смотрела на Джейме этими ее огромными голубыми глазами, где отразилась решимость, когда Ланнистер в прощальном жесте подмигнул ей.

«Что ты задумала, женщина? Надеюсь, это не слишком по-рыцарски, иначе нам обоим конец.»

Романтичная Санса подумала бы, что сама судьба привела ее сестру, которую все считали погибшей, и ее… Пса в долину Аррен. Она приняла бы это за знак свыше, дар богов, неслыханную удачу. Санса Старк обрадовалась бы, как дитя, увидев родные (пусть изменившееся) лица, и ни о чем больше не подумала.

Но Сансы Старк больше нет. Есть Алейна, и та, с присущей ей сметливостью, заметила в голосе лорда Бейлиша амбициозные нотки, когда он благодарил Пса или обсыпал Арью любезностями, а на лице тети Лизы — вселенское презрение, стоило ее взгляду обратиться на гостей. «Он будет использовать ее, как меня, — думала Алейна. - Но, если Арья будет доставлять неприятности, от нее избавятся без сожалений, как того желает леди Лиза. У Мизинца уже есть покладистый Старк, еще один — приятное, но не обязательное дополнение».

Они расположились в покоях Лорда-Протектора, где никто не мог их услышать. С одной стороны в разрезных креслах сидели Петир, Лиза и она сама, Алейна Стоун, с другой — Арья и Сандор Клиган. Оба прожигали ее глазами. Пес за время разговора уже три или четыре раза прикладывался к бутылке, чему-то усмехаясь, и грубил лорду Бейлишу. Да, он почти не изменился. Все такой же мрачный, жестокий и яростный. Интересно, а у его губ тот же вкус? Впрочем, едва ли Алейна могла размышлять об этом. Она никогда не была в Королевской Гавани, не видела казнь своего отца, не терпела издевательств Джоффри и его матери, и, разумеется, Сандор Клиган никогда не целовал бастардку Мизинца, пока за окном горела Черноводная.

Алейна сделала глоток борского золотого и привела мысли в относительный порядок. Как раз вовремя.

— Я хочу, чтобы меня звали Кэт, — надменно бросила Арья, вскинув подбородок. Санса еле сдержала вздох. Она тоже просила об имени, созвучном с материным, но Петир отказал. Лишь бы Арья не упрямилась и осознала, насколько это компрометирующе и не подходит их целям.

«Семеро, что же с ней произошло за эти годы? ..»

— Боюсь, миледи, нам придется величать вас иным именем, — улыбнулся Мизинец. — И выдавать мы вас будем за… кого бы? Хмм. Алейна, что ты думаешь? Не может же у меня внезапно оказаться сразу две дочери, верно? Это будет слишком.

— Нет, милорд, — Алейна облизала губы, размышляя. — Но вы могли бы представить ее родственницей кого-то из верных вам людей, я полагаю.

— Необходим повод, чтобы жить во дворце.

— Так устройте ее служанкой или посудомойкой, в чем дело, — фыркнула тетя Лиза.

Арья нахмурилась, точно настоящий волк, Пес хохотнул.

Санса и лорд Бейлиш переглянулись.

— Супруга моя, будь благоразумна, — произнес Петир, дотрагиваясь до ладони Лизы Аррен. — Для твоей племянницы кухня — не лучшее место. Мы поступим, как предлагала Алейна.

— Почему вы зовете ее так? — вскинулась Арья. — Это не ее имя.

Леди Лиза пробормотала что-то о глупых девчонках, Пес приложился к бутылке, а сама Алейна опустила голову. «Конечно, это так, дурочка. Но разве умно обличать мысли в слова?».

— Ну разумеется, ее, — хохотнул Петир Бейлиш. — Это имя моей любимой, но к сожалению незаконорожденной, дочери Алейны Стоун. Запомни, маленькая волчица, и не ошибись при случае. — Он сложил пальцы в замок и обратился к Псу уже серьезнее: — Вопрос с вознаграждением мы решим завтра. Пока же вас разместят в комнатах Гнезда, милорд Клиган.

— Я не лорд, — сплюнул Пес.

— Как скажете. Алейна, милая, не проводишь леди Арью и сира Сандора Клигана в их покои? Мне надо переговорить с моей любезной женой.

— Да, милорд. Разумеется, — Санса сделала реверанс и выпорхнула из комнаты, зная, что Арья и Пес последуют за ней.

И правда. Едва они оказались снаружи, как Арья железной хваткой удержала Сансу за предплечье и выдохнула:

— Ты…

Что она собиралась сказать? Обвинить или же порадоваться, что ее сестра жива?

— Ни слова больше, — прервала Алейна, мягко освобождая руку. «Я думала, ты мертва. Вы оба». — У стен есть уши.

Пес с горечью усмехнулся. Это почему-то заставило кожу Алейны покрыться мурашками, хотя она и не видела его лица.

— Ты научилась играть, пташка?

Она знала, что он имеет ввиду. Пожалуй, слишком хорошо знала.

— Мне пришлось, — ответила Алейна Стоун, и оставшуюся часть пути они прошли молча, спасибо страже, которые следовали по пятам и не позволяли откровенничать.

Но все же тот момент, которого боялась и ждала Санса, наступил, когда они достигли покоев младшей Старк. Жилище Пса располагалось дальше по коридору; секунда колебаний, и Алейна, приказав капитану стражи сопроводить его, затащила сестру в комнату.

Однако взгляд Сандора Клигана терзал ее и за закрытой дверью.

— Благодарение богам, Арья, я думала, — Алейна, сглотнув, повела плечом и собралась было перевести тему, нервная, удивленная, и не знающая, как говорить с этой почти взрослой женщиной, бывшей когда-то ее сестрой.

— Я знаю, что ты думала, — произнесла Арья. В ее голосе появилась доселе неведомая взрослость. Сила. Она говорила, как человек, переживший все муки седьмого пекла.

— Мне так жаль.

— А по тебе и не скажешь.

— Что? — изумилась Санса. Почему она говорит такое?

Вместо того, чтобы объяснить свои слова, Арья бросила, сверкая глаза:

— Ты назвала его отцом. Его! Змееныша Ланнистеров. Ты живешь здесь, в Долине, под опекой той, кто не шевельнул и пальцем, чтобы помочь Роббу, ты купаешься в роскоши и имеешь за спиной армию, а Винтерфелл уничтожен и потерян. И ты ничего не сделала! Ничего. — А глазах Арьи мерцали ярость и горе. — Все мертвы, Робб, Бран, Рикон, отец, мать, а ты… ты…

На долгое время сестры Старк погрузились в гнетущее молчание, замерев напротив друг друга.

«Она предпочла бы вернуть любого из них вместо меня, — осознала Санса. — Кого угодно».

— Прости, — наконец сказала Арья, прикусив губу. Она ненавидела извиняться, так что Алейна оценила усилие. — Прости. Это я не спасла их. Я ничего не сделала. Это я все время убегала и пряталась, когда нашу семью истребляли, как зверей. Они…

— Этого больше не повторится, — заверила Алейна, хотя мало представляла, как добиться такого.

— Конечно, нет, — спокойно обронила Арья. — Ведь я убью их.

Чтобы по-настоящему вникнуть в то, что сказала ее сестра, Алейне понадобилась пара секунд.

— Арья!

— Скажи мне, что не хочешь увидеть страдания тех, кто уничтожил нашу семью. Скажи, что не жаждешь мести. Что отныне Винтерфелл и имя Старк ничего не значит для тебя, любимой и, к сожалению, насквозь фальшивой дочурки Мизинца.

— Я ему не дочь, — невольно возразила Санса. — Не думай, что я забыла. Север помнит, а я Санса из Дома Старков, дочь лорда Эддарда и леди Кейтилин, и Север в моей крови.

Ей надо было произнести это вслух. Доказать самой себе, что все правда: не выдумка и не ложь.

— Ты изменилась.

— Взглянула бы на себя, — пробормотала Санса.

Ее сестра ухмыльнулась, почти как раньше, только без прежней веселости. Впрочем улыбка слетела с ее губ в мгновение ока, и Санса даже спросила себя, не померещилось ли ей?

— Зима близко, так? — спросила Арья, склонив голову набок.

— Так. Сестрица.

Ты победил, король, ликуй. Север твой, он независим как и прежде. Твои враги по крови, Ланнистеры, убийцы твоего отца, разбиты. Так пей, танцуй и веселись!

Ты победил. Ведь правда же?

Ну, Младой волк, скажи тост в честь короля-оленя! Ты дорого отдал, чтоб посадить его на трон. Подними бокал за своих воинов, которые ушли за тобой в седьмую преисподнюю, оставив семьи, дом и быт. Теперь молчи. И в абсолютной тишине воскликни, сорвав голос, расплескавши жидкость:

— За Старков!

«За Старков, — отзываются в чертоге, гремя бокалами, стуча ногами, — за волков!»

…И пусть земля им будет пухом.

Что за насмешка!

От них, от Старков, не осталось ничего. Когда-то хмурые, железные владыки Винтерфелла, теперь мы все мертвы. Мертвы. Мертвы.

И сам Робб едва ли меньше прочих.

Он бы сказал, что это несправедливо и нечестно, но справедливости нет. Не здесь. Иначе его отец не погиб бы на ступенях септы, опозоренный и преданный. Иначе Теон не убил бы Брана и Рикона, а Сансу и Арью не держали б пленницами в этом отвратительном месте, чтобы потом…

Арья, может, и спаслась, она всегда выбиралась откуда угодно, но его маленькая невинная леди, малышка Санса. Он до сих пор не мог забыть холод ее тела. Убита королевой Серсеей. Подло отравлена обезумевшей и отчаявшейся львицей, когда спасение было так близко. Возможно, она даже видела, как его войска приближаются к Красному замку, прежде чем Серсея Ланнистер приказала двум стражникам держать ее, пока она вливала в горло Сансы яд. А затем оставила умирать.

Иначе. Все было бы иначе.

Совсем.

— Я подвел их, матушка, — сказал он в один из вечеров, когда все дела были отложены, и они сидели с леди Кейтилин у камина и вспоминали. — Их всех. Если бы…

— Ничего уже не изменить, — мертвым голосом ответила Кейтилин Старк. Она выглядела сморщившейся и постаревшей на пару десятилетий. Роббу больно было видеть ее такой. — Ты не виноват, Робб. Виноваты Ланнистеры. И они заплатят за каждую отнятую жизнь, за все. Серсея Ланнистер умрет в муках, я обещаю.

По спине Робба пробежал холодок и вместе с тем ярость на людей, которые сделали с ними все это.

— Нет. Это я обещаю. Клянусь. Она заплатит, как и все остальные.

Леди Кейтилин улыбнулась сквозь слезы.

— Ты всегда был решительным мальчиком. Таким храбрым и благородным… как отец… О, Робб…

— Матушка, пожалуйста, вам нельзя волноваться. Будьте спокойны.

Леди Старк разразилась кратким, но пронявшим Робба до костей, смехом. В ее мутных глазах сиял огонь.

— Спокойна? Это Вестерос! Красный замок. Место, где… Нет, я не могу быть спокойной, Робб, только не тут.

— Прости меня, — шепнул он, сжав ладони матери.

— Покой мы найдем лишь в смерти. Но ты нужен народу. Ты нужен…

Вопреки тревогам Робба, Леди Кейтилин Талли-Старк не пыталась совершить самоубийство. Она ушла в Молчаливые сестры, присоединилась к древнему ордену, чтобы замаливать свои грехи и оплакивать безвременно почивших мужа и детей.

— У тебя есть твои лорды-знаменосцы, сын мой. А я не могу больше советовать тебе, как жить. Отпусти меня. — Вот все, что она сказала на прощание.

Это стоило того? Эта война, все ее жертвы, потери… Они того стоили?

Когда со Стены приходит весть о смерти Джона, Лорда-Командующего, преданного собственными людьми, Робб даже не удивляется. Он просто отсылает туда доверенного человека, чтобы разобраться с этим, а сам запирается в своих покоях в отстроенном заново Винтерфелле (но это уже совсем другое место) и никого не впускает целый день. Он думает.

Теперь он последний из Старков. Есть еще Джейн и их малыш, но они не настоящие Старки. В обоих течет кровь Вестерлингов, южная кровь, а не его.

Время волков прошло, — шепчут Чардрева, и Робб вынужден согласиться. Он и так задержался на этом свете, когда нужда в нем исчерпала себя.

Одна последняя битва, и все будет кончено. Для него уж точно.

«Зима больше не близко, отец. Она уже здесь».

Перекованный Лед сверкает в его руках, а Иные отступают. Рядом с ним бьется весь Север, и Роббу кажется, что они могут победить, могут, потому что сейчас они защищают то, что действительно важно, то, за что стоит бороться и умереть. Надежда есть. Не для него, так для кого-нибудь другого.

«Ну что, доволен, Северный король? Мертвые вернулись, они вокруг тебя, они везде. Правда не те, о которых ты молил, но все же… ты не рад?»

Примечания:

"- А по чему скучаешь ты, Полумуж?

По Джейме, подумал Тирион. По Шае. И Тише. По моей жене, которую я едва знал."

"- Брачный… — У нее судорогой перехватило дыхание. Она не собиралась вновь выходить замуж, ни сейчас, ни, возможно, никогда. — Я не… я не могу выйти замуж. Отец, я… — Алейна оглянулась на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта. — Я замужем. — Прошептала она. — Вы же знаете."

(с) Джордж Мартин

Казалось, ничего особенного не должно было случиться в то утро. Хоть в какой-то мере важных переговоров или торжеств не планировалось, и Тирион собирался посвятить всего себя разборам старых документов и Шае (в большей степени ей, конечно). Он и подумать не мог, что это время украдет никто иная, как его законная супруга.

Тирион уже второй час занимался списком гостей на свадьбу Джоффа и Маргери, с тоской думая о том, что Десницей он больше не был, а дел от этого не уменьшилось. Отец почему-то совсем не хотел, чтобы Тирион без дела слонялся по городу. «Боится, что моя физиономия распугает всех лизоблюдов? Или не хочет, чтобы у меня было время размышлять над его коварными планами? Эх, отец, отец… когда ты научишься доверять мне?».

Мысли Тириона прервал мягкий стук в дверь. Отложив бумаги и хмурясь, он криком позволил войти. Пода вместе с Бронном он сам отправил в город, и теперь чувствовал себя ужасно беспомощным в одном замке с Серсеей и кучей других людей, жаждущих его смерти.

Но никто из них не постучался бы.

— Доброе утро, милорд, — опустив глаза, произнесла Санса Старк (Ланнистер, семь преисподен, она теперь Ланнистер, твоя супруга, между прочим, карлик) и сделала реверанс. Безукоризненно, как и всегда. Что заставило ее придти к нему? Они ведь даже не говорили… особо.

— Доброе утро, Санса.

В синем платье из атласа и завязанными на южный манер волосами она была на диво хороша. Его жена-девственница. Да уж, Ланнистер, последняя посудомойка обсмеяла тебя, а ты все продолжаешь строить из себя рыцаря на белом коне. Не твоя это роль, а Джейме. Брат, кстати, тоже б посмеялся над тобой, будь он здесь.

Видя, что Санса колеблется, Тирион решил подтолкнуть ее:

— Ты чего-то хотела?

— Да, милорд. Могу я поговорить с вами? — И тут же прибавила: — Если, конечно, вы не заняты.

— Я как раз заканчивал. — Вообще-то он и половины не сделал, но впервые с момента их знакомства инициатива в общении исходила от Сансы, и Тирион не мог упустить такой возможности. — Может, присядешь?

Она кивнула и примостилась на самом краешке кресла для гостей. Теперь между ними только стол и их семьи. Тирион вздохнул.

— Санса, я уже говорил, ты можешь обращаться ко мне по имени.

— Хорошо… Тирион. — Девушка облизала губы, решаясь, и Ланнистер проследил за ее движением, надеясь, что она не заметит. — Вы хотите моей дружбы?

Он слегка опешил от этой прямоты. А ну да. Старки.

— Конечно, Санса.

— Тогда научите меня.

— Научить чему? — спросил Тирион с нехорошим предчувствием.

— Правилам игры. Я устала быть пешкой, милорд… Тирион. Я так устала просто выживать. Неужели, нет способа как-то облегчить мою участь? Пожалуйста. Научите меня этой игре престолов.

Сказать, что Тирион впал в легкий шок, — ничего не сказать.

— С чего ты взяла, что я могу, — ляпнул он и стих. Санса смотрела на него, как на идиота. Он и сам чувствовал себя таковым. — Постой. Я не ослышался?

— Нет. — Ее взгляд обратился куда-то ему за спину. Тирион понял, что смотрела она на город. — Королевская гавань меняет людей.

Тирион, покачав головой, достал из ящика стола бутылку дорнийского и налил им обоим.

— О, я вижу.

* * *

Так и начались их «уроки».

Иногда они гуляли в садах, где мала вероятность подслушать, или же просто сидели в их общих покоях и говорили, говорили, говорили. Бывало, что даже не по теме.

— Они называет меня «ключом к северу», будто Робб уже мертв. Но это не так. Он жив.

— Конечно, жив, — отвечал Тирион, не глядя на нее. Убеждать ее в том, что молодому волку осталось недолго… это слишком даже для него.

Тирион пытался не переборщить и не затрагивать запретных тем, но мысль, как взбесится Серсея, если узнает, подталкивала его снова и снова проводить время с Сансой.

— Замечать вещи, которые другие не замечают, смотреть широко раскрытыми глазами, обдумывать ситуацию, называйте как хотите, но это то, чему вы прежде всего должны научиться

— И как же?

— Мы в красном замке. Здесь тысяча возможностей.

Девочка училась быстро. Он вдруг понял, что в отличии от него, ее никогда не заставляли думать. Хоть о чем-то. Все, что ей нужно было сделать в жизни, — это выгодно выйти замуж и угождать своему мужу. Ее не готовили к тому аду, в которое ее жизни превратил Джоффри.

К тому, что однажды она займет место Хранительницы Севера.

Впрочем, едва ли к такому можно подготовить.

Шли дни. В душе Тириона оживала надежда, что, возможно, Санса и полюбит его когда-нибудь, как женщина, или хотя бы позволит…

Пустые мечты, Бес. Твой собственный отец в паре с Русе Болтоном и Фреями в который раз уничтожил твое жалкое подобие брака.

Красная Свадьба.

Санса больше не подпускала его к себе, вновь отдалилась. Тирион пытался как-то помочь ей, убедить, что понятия не имел о планах Тайвина Ланнистера, но он хорошо обучил ее: Санса с ледяным хладнокровием пресекала все его попытки. А затем и вовсе сбежала, предварительно отравив Джоффри и подставив своего наивного мужа. Он не был уверен, Санса ли сделала это, но у кого больше причин, чем у нее?

И кого, как не ее, он учил, что иногда приходится идти по головам не только врагов, но и друзей?

— Леди Санса. Я вновь убеждаюсь, что Вы переживете нас всех.

Она улыбнулась, и это был первый раз, когда Тирион увидел ее улыбку. Когда он вызвал ее.

— Странно, я думаю также о вас, Лорд Тирион.

Брак Мирцеллы Баратеон и Робба Старка был чисто политическим. До того дня они едва ли обмолвились хоть словом, что уж говорить о «любви с первого взгляда» или искре, промелькнувшей в разряженном воздухе или… Нет, ничего. Абсолютное совершенное равнодушие, приправленное каплей раздражения.

И Мирцеллу это злило.

Она, конечно же, являлась взрослой женщиной и понимала — любви — настоящей, обычной, нормальной, — не место в Королевской гавани.

Как бы ни хотелось.

Здесь жили одни интриги, заговоры и выгодные сделки. Всегда и во всем должна быть польза, это юная принцесса знала на зубок. Влюбиться же в собственного мужа — отнюдь не выгодно.

Да и как это могло случиться?

Робб Старк считал ее либо снобкой, либо тихоней, либо еще хуже, Мирцелла точно не знала. Она думала о нем, как о глупце, излишне самоуверенном волчонке и наследнике влиятельного дома.

Это все.

В конце концов Мирцелла — дочь Серсеи Ланнистер и не могла позволить себе быть наивной маленькой девочкой, верящий песням и легендам. Большее, на что она рассчитывала в союзе с Роббом Старком — это понимание.

Честность.

Доверие.

Семеро, как же скучно!

Мирцелле ужасно надоело быть примерной дочерью, хорошей сестрой и очаровательной принцессой. Она была в том возрасте, когда хотелось творить безумства, танцевать, смеяться, любить до потери пульса и жить…

Но она не могла. Просто не могла. Не должна была.

Да и хотела ли она этого безумия?

— Неужели твой волчонок бросил тебя, сестрица? — насмешливый голос Джоффри, как обычно заставил ее напрячься и против воли взглянуть на танцующего Робба Старка и Маргери Тирелл. Они казались веселыми. Гармоничными. Красивыми. Из этих двоих вышла бы отличная пара.

— Помолчи, Джофф, — резче, чем планировала, ответила Мирцелла и повернулась всем корпусом к брату. — Вместо того, чтобы язвить, ты мог бы пригласить меня на танец, иначе твоя любимая сестра окажется в неловком положении.

— Каком же, извини? — ухмыльнулся Джоффри, кладя под скамьей на колено Мирцеллы свою лапищу. Она лишь приподняла бровь, выказывая свою невозмутимость, хоть сердце испуганно затрепетало.

— Да в таком, что в день свадьбы я ни с кем так и не потанцевала! Это стыдно, братец. — И тише, почти неслышно: — Убери руку.

— Что ж кто-то должен это исправить.

Мирцелла вспыхнула, осознав, что внезапно объявившийся за ее спиной Робб Старк, видел, где за секунду до этого лежала рука Джоффри. Обернувший, она сделала реверанс, стараясь не смотреть на жениха и чувствуя рядом горячее дыхание брата.

Если бы можно прямо сейчас провалиться под землю! ..

— Наконец-то решился, Старк? Мы уж думали, что не дождемся такой чести.

Игнорируя подначку Джоффри, Робб предложил ей руку — Разрешите, миледи, — которую Мирцелла с радостью приняла.

Они кружили по залу, ловя на себе гордые взгляды родителей, ревнивый — Джоффри (и доброй половины местных дам, если на то пошло) и восхищенные — простой публики. Ни один из них не прерывал молчания.

— Послушайте, Робб, то, что вы видели это, — он посмотрел на нее чуть задорно, и Мирцелла смутилась, — это просто детские игры. Джофф…

— Это не мое дело, — ответил Старк, мрачнея.

— Но…

«Мы ведь женаты, это не может не интересовать вас!».

— Я уверен, что могу положиться на вашу честь в этом деле, принцесса.

Он говорил тоном, разозлившим Мирцеллу.

— Нет никакого «дела», милорд. Джоффри — ребенок и просто еще не наигрался в глупые детские игры.

Мирцелла чуть не прикусила язык. Да что с ней! Она говорит о будущем короле. О своем брате. Септа спустила бы с нее три шкуры, если бы узнала.

— Мне кажется, или он старше вас? Однако, себя вы считаете взрослой, принцесса, я уверен.

— Не возраст делает человека старше, милорд. Прошу простить.

Буквально сбегая с танцевальной площадки, Мирцелла чувствовала, как бьется в груди сердечко, а дыхание сбивается. Снова и снова в ее сознание звучала лишь одна мысль: он смотрел ей вслед. Семеро, это… невероятно.

— Я вижу, тебе удалось привлечь внимание Молодого волка, милая. Я горжусь тобой.

Ну конечно. Мирцелла, натянув на лицо вежливую улыбку, поклонилась королеве-матери.

— Все благодаря вашим советам, миледи.

За тот вечер Мирцелла трижды чувствовала, как взгляд Робба Старка обращался в ее сторону, и все три раза ее щеки чуть не наливались красным, как у деревенской девки.

Это подталкивало к мысли, что простого понимания здесь недостаточно.

Она хотело большего.

И получит это. Любым способом.

Мирцеллу пугали эти мысли и раззадоривали.

Но… Как-никак ее давно интересовало, что такое — странное и поднадаевшее до чертиков слово — любовь.

А Робб сможет показать ей и научить ее. Она знала, что сможет.

— Он заставляет… заставляет забыть. Все забыть. — Джейни дрожит, прижимаясь к нему в поисках мистической защиты. Теон гладит ее редкие волосы и сжимает холодные руки. — Он… монстр. Да, монстр! Ненавижу его, ненавижу, ненавижу…

— Чшш. Я знаю. Я… тоже.

Теон сглатывает. Он не может сказать заветного «ненавижу», не может. Слишком больно, слишком страшно. Даже сейчас. В сотнях лиг от обледенелых останков Винтерфелла. Вдали от Рамси. Только двое. Среди снегов и ветров.

Там, где Болтонский Бастард не доберется до них, а если и доберется…

«Джейни — рифма мученье. Вонючка — созвучно с кучка».

Они долго не продержатся. Им нужно пропитание, кров, хоть что-нибудь. Тепло. Да, тепло, жар, огонь. Они нуждались в этом. Сильно. Очень.

Он не осмеливался разводить костер раньше, а теперь просто-напросто не может. Еще день, один, — и все.

Кончик носа у Джейни уже отмерз, но Теон не говорит ей. Отчего-то.

Он не знает, следовала за ними погоня, искал ли их кто-то или о блеклых призраках Винтерфелла все давно забыли. Да и стоило ли они с Джейни, калека и фальшивка, предатель и дочка мертвого стюарда, чтобы о них помнили?

Нет-нет-нет.

Нет.

Лучше бы о них забыли, как позабыли они сами.

— Я ненавижу его за то, что он сделал с тобой. С нами. Теон, мне так страшно. Если нас найдут…

— Я не отдам тебя им. Я обещаю.

Живой — повисло между ними, и Джейне улыбается, так испуганно и неумело. Теон не помнит, как она улыбалась в самом начале, до того, как все уничтожили, и ему горько от этого. Он и себя не помнит тогда, что уж говорить о ней.

Но здесь и сейчас… она все, что у него есть.

— Я тебя тоже не отдам, — шепчет Джейни, и на миг в хлипкой полуразрушенной хижине двум призракам становится чуть-чуть теплее.

«Дай ему то, что он хочет, девочка, и… уничтожь».

Она уже и не помнила, кто преподал ей этот урок, да это и не важно. У Сансы было множество учителей, и с самого детства ей говорили, что она талантливая ученица.

«Может, даже слишком. Возможно, это погубит меня».

Но лучше она умрет, пока от нее еще хотя что-то осталось. Пока она окончательно не перевоплотилась в подобие Серсеи Ланнистера. Или Мизинца.

Сансу передернуло.

Это был он. Он все это время и она… Семеро, она позволяла ему, ему, убийце всей ее семьи. Нет. Нет, нет. Он любил ее мать, все знали это, он бы не поступил так с ней.

Или леди Кэйтилин он любил также, как ее?

— Я поняла.

С этими словами она зашла в комнаты Лорда-Протектора Долины. Он сидел, закинув ноги на стол и перечитывая какие-то документы. Конечно, он знал, что она придет. Петир Бейлиш всегда все знал.

«Но не это, пожалуйста, только не это».

— Поняла что, милая? Иди ко мне, сегодня был трудный день. Я скучал.

Она приблизилась. Жадный взгляд Мизинца скользнул по ее шее и ниже.

— Кинжал, — произнесла Санса спокойно. Теперь Петир смотрел ей в глаза, однако в его позе все еще не чувствовалось ни капли напряжения. Да и с чего бы ему бояться? — Я поняла. Я… вспомнила. Он принадлежал моему отцу, не так ли?

— Он и сейчас принадлежит твоему отцу, дорогая.

— Вы знаете, что я имею ввиду, лорд Бейлиш. Это кинжал Эддарда Старка.

Петир соскочил с кресла, точно мальчишка, и подошел к ней.

— Я уж думал, ты никогда не догадаешься, девочка. Я ведь буквально крутил им перед твоим носом. Но неважно. Главное, ты поняла. Я так горжусь тобой.

— У меня был самый лучший наставник. Но я поняла и еще кое-что.

Петир закатил глаза.

— Алейна, не тяни, что там у тебя.

— Я не хочу выходить замуж за Гарри. Милорд, я не хочу. Пожалуйста.

— Чего же ты хочешь?

— Вас. Но я не хочу быть дочерью. Я хочу…

Он резко схватил ее за плечи и впился животным поцелуем в ее губы. Запах мяты оглушил. «Терпи, терпи, держись». Она даже немного подалась вперед, заглушая отвращение.

— Только скажите… это правда? Это все время был…

— Я. — Он улыбнулся, заправляя прядь ей за ухо. — Это все время был я, Алейна.

Вот она. Правда, режущая не хуже каленого железа. «Боги, боги, помогите…».

— Ты боишься?

— Нет, — выдохнула Санса. Петир улыбнулся и сделал еще один шаг к ней. «Он загонял ее в угол», — поняла Санса и в каком-то ненормальном порыве жалости дотронулась до его щеки. Не стоило этого делать. Мизинец резко перехватил ее руку и спиной прижал к себе, трепещущую и испуганную. Санса чувствовала его напряжение, его дыхание… Его язык на ее бьющейся жилке.

— Милая моя, неужели ты думаешь, что меня так легко одурачить? Тебе не стоило заставлять меня беспокоиться, эти разговоры о кинжале… Алейна, как тебе не стыдно? Я учил тебя другому.

— Вы правы, Петир. Вы учили меня быть безжалостной, не заботиться ни о ком и ни о чем, кроме достижения цели. А то, что я хотела сделать, — милосердие.

Он отпустил ее и, хмурясь, отошел назад.

— Ты хотела всадить мне в живот кинжал своего никчемного отца. Убить меня. Где в этом милосердие?

Но Санса не ответила.

— Мне просто. Просто нужно было знать, действительно ли вы сделали все эти ужасные вещи и заслуживаете ли вы…

Она прикрыла глаза. «Ты Старк, да, ты можешь быть храброй». Она так часто повторяла это про себя, будучи пленницей в Королевской Гавани, но теперь она больше не маленькая пичужка в золотой клетке. И никогда больше.

— Мама. Заходи.

На лице Петира Бейлиша отразилось непонимание, насмешка, неверие, а затем… В его глазах блеснуло выражение, которого Санса еще пару дней назад никак не ожидала увидеть у этого храброго человека.

Ужас.

Дверь скрипнула.

— Кэт, — прохрипел он, отступая на шаг.

Но от мертвых спрятаться негде.

Когда так называемый Рыцарь Смеющегося дерева выбил из седла Фрея, одерживая свою третью победу, толпа возликовала. Рейгар, склонив голову набок, поморщился; крики чуть не оглушили его. Он сидел на возвышении вместе с отцом и женой, так как сегодня не планировал участвовать в схватке. Для этого были свои причины и прежде всего паранойя короля. Он то не желал отпускать Рейгара от себя, то, напротив, отсылал как можно дальше. В этот день победило первое желание. Нельзя сказать, что это как-то мешало Рейгару. На пару с Эртуром Дейном, который присоединился к ним после победы над Гилдаром Хантером, и с легкой руки Элии Мартелл Рейгар сумел очаровать ее брата, Красного Змея, и даже намекнул ему, что хотел бы побеседовать наедине. Эта откровенная дерзость, учитывая присутствие короля, была необходима Рейгару, чтобы впечатлить своего «нового брата». Очевидно, это сработало.

— Научите своих оруженосцев правилам чести, иного выкупа мне не нужно, — прогремел голос таинственного рыцаря в ответ на слова проигравших. Затем он раскланялся и, обойдя гвардейцев отца, исчез. Люди еще долго неистовствовали.

— А этот маленький рыцарь не так уж и плох, — прошипел Оберин Мартелл. Это звучало почти как угроза.

— Да, — задумчиво ответил Рейгар. Он чувствовал, будто это что-то значит. Как и в ночь, когда родился маленький Эйгон. Что-то… важное.

— Только ростом не вышел, — фыркнул Дейн.

— И доспехами, — добавил Красный Змей, усмехаясь.

Элия укоризненно посмотрела на них и вздохнула:

— Интересно, откуда он?

— И кто, — прошептал Рейгар и поймал на себе яростно-безумный взгляд короля, сидевшего в окружении своей гвардии. Принц медленно кивнул, слыша, как Роберт Баратеон, Ричард Лонмаут и другие громко клянутся одолеть таинственного рыцаря завтра.

* * *

— Ты отправишься за этим мальчишкой Ланнистером и приведешь его ко мне, ты понял? — Король буквально брызгал слюной, говоря эти слова. Его кривой и сухощавый палец уткнулся в грудь Рейгара.

— У нас нет доказательств, что этот рыцарь и есть сир Джейме.

Советники короля зашептались. Рейгар был почти уверен, что слышал фразу «Да как он смеет противоречить королю, отцу?», но не обернулся. Подхалимам отца позволялось говорить все, что им заблагорассудится.

— Так достань их! — взвизгнул Эйрис. Рейгар склонил голову и вышел из апартаментов короля.

* * *

— Это просто невероятно…

Девушка резко обернулась. Без доспехов она выглядела еще меньше, на голову ниже самого Рейгара, и ужасно худая. В темноте он не мог разглядеть черты ее лица, только копну темных волос и дикие глаза. И еще первое, о чем он подумал, увидев ее: девушка была красива.

Даже несмотря на то, что острие ее меча протыкало рубашку Рейгара.

— Вы! — вскрикнула Лианна Старк. Теперь Рейгар узнал ее — дикарка с севера, винтерфельская волчица… И похоже ее прозвали так не случайно. Она, тоже узнав его, сначала чуть не выронила свой меч, но в последний момент удержала его и еще сильнее вдавила ему в грудь. — Милорд, вы не должны… что вы делаете здесь?

Боги, ей ведь только шестнадцать лет.

— Мой отец, король, приказал узнать, кто на самом деле таинственный Рыцарь Смеющегося дерева.

Лианна вскинула подбородок.

— Ну. Вот она я. Чего вы ждете? Арестуйте меня.

— Я не посмел бы. — Рейгар мягко улыбнулся. — К тому же, вы держите меч у моей груди.

— О боже, простите! — вскрикнула леди Лианна, отступая. Оружие она, присев, положила рядом с щитом, на котором было изображено то самое древо. «А девушка любит уходить эффектно», — подумал Рейгар, вновь чуть не улыбнувшись. Давно в нем никто не вызывал так много чувств всего за минуту знакомства.

— А сейчас? — дерзко спросила Лианна, хотя руки ее дрожали.

Рейгар покачал головой.

— Тогда уйдите.

— Невероятно, — в очередной раз восхитился крон-принц. Это не поддавалось никакой логике…

— Вы это уже говорили. Думаете, раз я женщина, то не могу побить трех жалких мужчин?

— Не все женщины такие, как вы, леди Старк.

— Я не привыкла к стольким комплиментам за один раз, милорд Таргариен. Прошу, оставьте меня.

— Вы не хотите получить то, что вам причитается, миледи?

Лианна нахмурилась, точно не понимала его.

— Конечно нет. Я не ради приза все это устроила, мне плевать на награду. Я хотела помочь другу, и я сделала это. А теперь позвольте откланяться.

Схватив меч, Лианна Старк пробежала мимо него. Рейгар же остался недвижимым, и спустя не более чем пару секунд Рейгар услышал позади себя ее чуть хриплый голос:

— Милорд, я могу быть уверена, что мой секрет в безопасности с вами?

Рейгар кивнул.

— Хорошо, — шепнула она и исчезла.

* * *

Рейгар Таргариен был уверен, если бы не сидевший рядом брат, которого Лианне пришлось останавливать от немедленных разборок, и не шок, волчица бросила бы венец Королевы Любви и Красоты ему в лицо, не задумываясь. Но Рейгару повезло.

— Он принадлежит вам по праву, леди Старк.

Он видел, как ее губы скривились в подобие улыбки или гримасы, а в серых глазах засияло осознание, когда он склонил перед ней голову в знак почтения и ускакал прочь.

* * *

Лишь спустя время Рейгар осознал, как, должно быть, выглядел его поступок со стороны. Правду знал только он и леди Лианна; для всех остальных же это имело совершенно иное значение. И…

«Вполне вероятно, я только что все уничтожил».

— Элия, — произнес он, заходя в шатер своей леди-жены. Ее служанки мигом повскакивали с разложенных на земле подушек и убежали. Элия не отрывалась от вышивания. — Мне жаль, но так должно быть.

— Вам не за что извиняться, милорд. Это ваше право выбирать Королеву Любви и Красоты.

Рейгар присел рядом с ней и взял смуглую руку дорнийки в свои.

— Услышь меня. Леди Лианна, она сама могла бы выбирать, на чью голову надеть венец, ты… понимаешь?

Глаза Элии Мартелл расширились.

— О, боже. Она…

Рейгар кивнул, прерывая ее.

— Теперь я могу надеяться получить твое прощение?

Покачав головой, Элия с присущим дорнийкам изяществом встала и наполнила их бокалы.

— Ты восхищен. Ею. Не ври мне, Рейгар. Я вижу, все видят.

— У дракона три головы, — неопределенно ответил он. Элия не поняла, но расспрашивать не стала, как и всегда. Рейгар любил ее за эту кротость. — И не говори никому, ладно?

— Разумеется. А ты — будь осторожен с выпивкой и темными переулками, Рейгар. Мой брат очень зол на тебя.

— Благодарю вас за наставление, миледи. — Принц, отставив кубок, поцеловал руку Элии. Она улыбнулась. — Добрых вам снов.

— И вам, милорд.

Сам же Рейгар, засыпая в ту ночь, мог думать лишь об одном: «…И гимн его — песнь льда и пламени. Льда и пламени…».

Джейме не думал, что будет так больно.

Больно просто смотреть на то, чем стала Серсея, его прекрасная золотоволосая сестра. Она была второй его половиной, тем, без чего он не мог или думал, что не мог, а теперь ее нет. Женщина перед ним, блеклая, страшная, безумная, это не Серсея. Не может быть ею.

Нет.

Это даже не тень, просто не-она.

Как он упустил момент, когда она превратилась в чудовище? Когда они все стали ими? Из него и правда дерьмовый брат. И сын, и… отец.

Слегка пьяный взгляд Джейме скользнул по мертвенно-бледного телу их младшего сына, короля Томмена I, больше всего на свете любящего играть с котятами, маму и сестру, теперь тоже мертвую. Джейме хотел бы чувствовать что-то большее, глядя на него, такого невинного и маленького, но, правда в том, что его не изменить. И не спасти.

«Похоже, в этой жизни ты проиграл абсолютно все, однорукий».

— Джейме. — Голос у не-Серсеи слабый ломкий, губы ее тряслись, а холодные руки, некогда способные растопить любое сердце, теперь вцепились в его рубашку и рвали, царапали. Сейчас она не казалась настолько уж красивее Бриенны или любой другой женщины в королевстве. — Джейме, он мертв. Томмен мертв. Они убили его, убили-убили-убили. Как Джоффри, как мою милую добрую Мирцеллу. Никого из них больше нет. Они все мертвы. Ты понимаешь?! Они мертвы!

Если бы он не держал ее, Серсея точно упала бы, такой сломленной она казалась. Джейме ругнулся сквозь зубы.

— Серсея…

— Они все умерли. Погибли, исчезли. Они умерли! .. — Вдруг взгляд Серсее остекленел, направленный куда-то мимо Джейме, вероятно, на Железный трон, и она издала утробным тихий стон. — Коронованными. Все. Все трое. Джоффри, Мирцелла, Томмен, мои сладкие детки. Золотыми будут их короны, золотыми саванны! … Семеро, Джейме, он придет за мной, он придет за мной, она так сказала, а она не ошибается. Он убил их всех и теперь придет, чтобы задушить во мне жизнь. Я знаю, он уже близко. Я чувствую. Он всегда хотел убить меня, с самого начала.

— Кто — кто придет?

— Тирион. Валонкар.

И она рассмеялась сквозь густые слезы, текущие по щекам. Джейме, не веря, оттолкнул ее от себя и провел рукой по лицу в жесте отчаяния и злобы. Даже сейчас, все о чем Серсея могла думать это ее помешанность на их брате!

— Мне всегда должны говорить об убийстве Тириона над телами наших погибших членов семьи?

А ведь он должен быть где-то там. В войске драконовой королевы или внезапно воскресшего Эйгона, что б им вместе гореть в седьмой преисподней. Хотя это скорее про них с Серсеей.

— Да, пока ты не прекратишь это и не убьешь его! — крикнула сестра и, резко успокаиваясь, вновь начала трепетать над телом ребенка. Ее тихий голос, адресованный трупу, заставил Джейме дрогнуть.

— Серсея.

— Я должна была убить его еще тогда. Ничего бы этого не случилось, если б ты позволил мне!

Он встряхнул ее.

— Серсея, успокойся! Его нет здесь. Он далеко, клянусь. Мы должны… убрать тело и бежать.

Секунду, целую секунду, он надеялся, что она согласится.

— Нет. Нет. Этот город принес слишком много горя. Я ненавижу его. Слышишь? НЕНАВИЖУ. Все эти людишки, жалкие, отвратительные людишки, они забрали у меня все, Джейме! Все! — Она зарыдала. — Я уничтожу их. Я сожгу их всех.

От этой фразы Джейме пробил озноб, а пот выступил на лице.

— Серсея. Опомнись, сестра, это не ты.

Она смотрела на него, склонив голову набок, а потом — усмехнулась. Джейме разжал пальцы на ее плечах., проклиная все на свете. Серсея все еще держала холодную ладошку Томмена в своей.

— Ошибаетесь, сир. — Джейме обернулся к проклятому Железному Трону, из-за которого выходил невысокий человек в балахоне, замызганным кровью. Протеже Серсеи — говорили, что он неравнодушен к пиромантии. — Это как раз-таки именно то, кем является Королева Серсея. Она принесет возмездие и справедливость на эти прогнившие земли.

— Ты несерьезно. — Джейме повернулся к Серсее. — Скажи мне, что ты несерьезно.

— Мой бедный несчастный братик. Я никогда не была так серьезна. Я спалю этот город дотла. И каждого в нем. Ты же не думал, что я отдам хоть свое драконьим ублюдкам? Этим лживым Таргариенам? — Она пожала плечами. — Ты должен был давно сказать мне про дикий огонь, Джейме. Мы бы избежали многих проблем.

— Нет, не избежали бы. Как ты узнала? Серсея! — Он понизил голос и теперь почти шептал: — Кто сказал тебе?

— Если бы я только знала об этом раньше…

Джейме сжал губы.

— Нет. Я не позволю тебе сделать этого.

На губах Серсеи играла презрительная ухмылка, которая, однако, преобразовалась в гримасу ужаса, когда она увидела, как Джейме достал меч из ножен. Все произошло слишком быстро. Ни Серсея, ни тем более Квиберн не успели этого осознать, а Джейме уже вытаскивал окровавленную стать из чахлого тела последнего. Крик Серсеи ударил по мозгам.

— Что ты наделал?! — Она набросилась на него, как настоящая львица. Царапала, била, кричала. — Как ты мог, Джейме, как ты посмел?! Ты все разрушил. Все. Разрушил.

Чтобы хоть как-то остановить ее, Джейме толкнул сестру к ближайшей стене. Когти Серсеи оставляли зарублены на его лице, пальцы, казалось, хотели вырвать ему глаза. Они делали так сотни раз, Серсея называла это «играми львов» и всегда смеялась при этом. Джейме и подумать не мог.

Он не знал, когда его руки оказались на горле Серсее. Одна — живая, полная злобы, трясущаяся, другая — сделанная из золота, ледяная.

— Нет, это была ты! Ты, Серсея! Та, кто уничтожила все, что осталось от нас, от нашего дома, от наших детей. Это ты! Своей глупостью, жадностью, это ты!

Ее лицо потемнело, рот то и дело открывался и закрывался, как у рыбы. Она смотрела на Джейме, которому жар ударил в лицо, а злоба уничтожала остатки самоконтроля.

— Так это… всегда был… ТЫ.

«Она спала с Ланселем, Осмундом Кэттлбеком, а может, и с Лунатиком, почем мне знать».

— Нет, дьявол! Это всегда была ты, Серсея! Ты!

А затем он просто толкнул ее, снова.

Разжал одеревеневшие пальцы.

Ему казалось странным, что она больше не колотила его, лишь тихонько билась, совсем чуть-чуть. Он хотел расшевелить ее. Просто расшевелить.

— Серсея?

Последний вздох сорвался с ее губ — или это было вечность назад? — и тело скатилось вниз по стене.

— Серсея?

Голова закружилась, все поблекло перед глазами, будто, будто…

— Серсея, что? ..

Джейме упал на колени и тряхнул ее. Опять. И снова. Ее голова упала назад уж слишком, слишком ненормально. Глаза смотрели на него осуждающе, она всегда умела вызывать вину. На бледных губах застыла гримаса усмешки.

Застыла.

В своей жизни он видел достаточно мертвецов, он мог отличить живого человека от неживого и все же, все же…

Серсея мертва.

Он убил ее.

Убил.

Он убил Серсею, которая уже не была Серсеей. Вот, что он сделал. И спас этот чертов город, не заслуживаюший спасения. Снова.

Опять.

Хохот вырвался из груди Джейме, жуткий и опасный в гробовом молчании зала.

Значило ли это, что он, наконец, освободился? Или, напротив, только сильнее влип?

Джейме опустил взгляд на руки. Та, что была живой, все еще с трудом разжималась и мелко дрожала. Прямо как Серсея перед тем, как он отпустил|убил ее.

Серсея. «Она спала с Ланселем…». Его сестра. «…Осмундом Кэттлбеком…». Вторая половина. «…а может, и с Лунатиком…». Любовь всей его бессмысленной жизни. «…почем мне знать?».

Убита. Задушена.

Меч лежал не далее, чем в паре метров от нее. Это было так просто. Взять и закончить все это.

— Джейме.

Взять и закончить.

Это должно было быть легче. Он ведь уже отпустил ее, когда приказал сжечь то письмо. Джейме тысячу раз повторял себе, что отныне он больше не раб Серсеи, и между ними все кончено.

Что он больше не любил ее. А ненавидел, презирал. Что ж, это правда. Он и сейчас ее ненавидел. Больше, чем кого бы то ни было в своей жизни. Так можно ненавидеть лишь, кого однажды любил больше жизни и, в каком-то смысле, продолжал любить.

Джейме ухмыльнулся. Выглядело пугающе, он уверен.

— Тирион. Сколько лет. — Он обернулся и успел заметить, как взгляд брата упал на лежащий невдалеке меч. Джейме отбросил его, пытаясь усмирить Серсею. — Ты думаешь, я собираюсь убить тебя? Я, конечно, дурак, но не настолько.

— Не меня.

Джейме фыркнул.

— Из-за н-е-е? Ха. Это ведь ты раскрыл мне глаза на то, какой сукой была наша сестра, уж ты-то из всех людей должен понимать: мне наплевать.

Тирион смотрел на него разноцветными умными глазами, и Джейме это раздражало. Как он пролез сюда? Ах да, туннели, секретные ходы, конечно.

— О, ты взял с собой арбалет? Я польщен. Ну же стреляй, черт бы тебя побрал. Мы на равных теперь. — Вдруг Джейме осекся, осознав, что еще не так. Помимо трупов матери и сына в зале должен быть еще один. — Тело пироманта исчезло, — шепнул он скорее себе, чем брату.

«Разучился убивать, Ланнистер?».

— Что это значит? — напряженно спросил Тирион. Арбалет он все еще держал на уровне груди.

— То, что очевидно два раза подряд один и тот же фокус не проходит, братишка. Твой черед быть героем. — Джейме развел руками. — Хорошо, что это больше не мои проблемы. Я ведь практически живой труп, хей?

Джейме понадобилась доля секунду, чтобы схватить потерянный меч и пронзить себе живот, насквозь. Достаточно быстро и достаточно мучительно. То, что надо.

Все хотят его смерти. Что ж, да будет так. Все лучше, чем быть публично казненным драконами или снова влочить жалкое существование пленника. У него не имелось причин для этого. Больше нет.

К тому же — минуты, разделявшие золотых близнецов при рождении, истекли. Хоть одну клятву он должен был сдержать.

Странно, но Джейме абсолютно не помнил, как оказался у стены и, почему ничто больше не протыкало его внутренности. Кто-то копошился над ним. С удивлением он узнал брата. Тирион бил его по лицу, зло, яростно, как в той камере. На глазах выступила пелена, снаружи кричали, шел бой, но никто не обращал внимания.

— Т-Тирион?

— Да.

— Что ты? ..

— Понятия не имею.

Джейме усмехнулся и скривился от боли.

— Прости за… — Джейме попытался закрыть рану, и рука мигом пропиталась чем-то липким и грязным. — Тишу. Я…

— Молчи, черт возьми!

В последнем осознанном усилии он схватил Тириона за волосы и притянул к себе.

— Береги себя, братишка. Ты теперь последний.

— Джейме? — Голос отдалялся. - Хей, очнись. Джейме, я прощаю тебя, только… Джейме?

Примечания:

Написано по заявке "Тайвин сидит у кровати раненого Тириона".

https://ficbook.net/requests/79885

Лорд Тайвин не знал, что привело его в комнаты к этому умирающему безносому карлику, своему сыну. Это была не жалость, не страх, в чем он полностью отдавал себе отчет, и тем более, не беспокойство. Ланнистерам чужды такие эмоции, а Тайвин не смог бы волноваться меньше, и все же… он здесь.

Комната пропиталась запахом лекарств, мочи и крови. Маленькое и темное помещение, освещенное единственной свечой, больше похожее на камеру для преступников, чем на покои одного из львов. В любое другое время тут жили бы слуги или низкие лорды, но сейчас это знак каждому, кто способен видеть. Тайвин Ланнистер вернулся. И власть отныне у него.

Во сне Тирион выглядел еще уродливей. Лихорадка и ранение на лице забрали последнее, что могло бы характеризовать его, как Ланнистера. Грязный, осунувшийся, бледный, с каплями пота на лбу. Слабый.

Тайвин дал ему власть, и как он обошелся с этим даром? Превратил Королевскую Гавань в один из своих борделей, угрожал его внуку…

И это их с Джоанной сын? Тайвин скривился. Воспоминания о жене после всех этих лет отдавали тоской, желанием и бессильной злобой.

Напрасно он пришел.

Лорд Тайвин говорил себе это трижды. Ровно столько раз он, недвижимый и безэмоциональный, стоял над кроватью Тириона и смотрел на него, думая о том, какая насмешка богов породила его на свет.

— Отец? Мне доложили, что ты пришел сюда.

Конечно же, доложили. Серсея любила держать все под контролем, на то она и его дочь.

Тайвин, конечно обдумывал вероятность смерти своего младшего сына, но не с таким пылом, как Серсея. Дай ей волю, и она сама перережет горло ненавистному Бесу, повинуясь своим низменным капризам и не думая о семье.

— Да, — только и ответил Тайвин. Во взгляде Серсеи читался нескрытый вопрос, но он проигнорировал его. Тайвин Ланнистер не отчитывался за свои действия, все это знали.

Внезапно Тирион захрипел, в его словах угадывалась мольба о помощи. Ткань, прикрывающая обрубок его носа, мигом стала мокрой от слез. Тайвин сжал челюсть. Настолько явное проявление слабости претило ему.

— Джейме, — хрипел он имя брата. Тайвин не был удивлен, а вот Серсея ревниво вздернула нос, не терпя саму мысль, что еще кто-то мог просить ее близнеца о помощи. — Ш-ш… мама, Тиша… Кто-нибудь…

Лорд Тайвин скрипнул зубами, столь явно и громко, что его храбрая златоволосая львица дернулась, но промолчала.

— Кто такая Тиша? — смиренно спросила она. Такую покорность ей могло внушить только воспоминание о Джоанне и Тайвин.

— Первая из его шлюх, — бросил он с презрением, и в этот самый миг в комнату, привлеченный хрипом Тириона, зашел Мейстер Баллабар. Не теряя времени, Тайвин обратился к нему: — Он будет жить?

Мейстер испуганно втиснул голову в плечи.

— Милорд, я не уверен… раны серьезны и…

— Это не вопрос, мейстер. — Тайвин кивнул Серсее, и она, бросив на отца странный взгляд, последовала за ним к выходу. — Ланнистеры всегда платят свои долги.

Мальчишка оказался совсем не таким, как его представляла Арианна. Слишком молод, импульсивен, настойчив, дерзок и глуп. И это он, синеволосый мальчик-наемник, с которого всю жизнь сдували пылинки, должен проложить Арианне путь к Железному трону?

Интересно, на что рассчитывал отец? Или, может, его источники информации уже не такие достоверные, как он хотел бы? Вполне возможно, иначе чем объяснить эту странную веру в ее предположительного кузена. Совсем мальчишку. И духом, и телом. Он напоминал Арианне брата Квентина, который отправился пытать счастье с драконовой королевой. Ха. Скорее в аду станет холодно, чем кто-то обгонит Арианну Мартелл в гонке за сердце Таргариена (чье-либо). Она вернет Дорну влияние и власть, она. А не дурачок Квентин.

Арианна ни за что не подведет отца и свой народ.

К тому же, несмотря на все недостатки, уродом Эйгон не являлся. Надо даже отдать ему должное, наследник был очарователен, как рассвет над Солнечным копьем. Юный Грифф, так его называли. «Очень подходящая кличка, — фыркала про себя Арианна. — Самое оно для будущего короля».

Эйгон, видимо, раскусив ее мысли, всеми силами пытался впечатлить ее, что весьма забавляло. Эти его неумелые попытки обольщения, шутки, взгляды.

— Так вот, какая вы, миледи, — с нотками насмешки произнес Эйгон, поклонившись, будто в восхищении. Затем, увидев, что Арианна и не думала остановиться, побежал за ней трусцой, все еще пытаясь сохранить мнимое достоинство. — Мне многое говорили о вас.

Арианна рассмеялась.

— О, я надеюсь, ничего приличного?

Он сделал вид, что не удивлен ее вопросом, хотя брови, а заодно и кончики губ Гриффа дернулись вверх.

— Ну что вы. Я бы не допустил, ведь… — он замялся. — Это оскорбило вас. Если такое вообще возможно.

«Хочешь выглядеть дерзким, мальчик? Я покажу тебе, каким наглым и бесстыдным ты должен быть, чтобы оправдать кровь Мартеллов, текущую в твоих жилах».

— Разумеется, сир. — Арианна отвернулась от него и, качая бедрами, продолжила свой путь по темным коридор захваченной крепости. — Меня очень — очень, — оскорбляет, когда меня не принимают всерьез. Я наследница Дорна! — Она резко остановилась и уперла палец в грудь Эйгона. — В моих венах течет кровь Нимерии.

— Как и в моих, — ответил Эйгон, и его фиалковые глаза сверкнули, заставляя Арианну думать, что, возможно, он и не фальшивка вовсе. — Не забывайте, миледи.

Она успела заметить, как его взгляд скользнул вниз, и плотоядно улыбнулась.

— Ну что вы, Грифф.

Юноша дернулся, будто она отвесила ему пощечину.

— Не зовите меня так, принцесса.

— Отчего же? Так все называют вас, даже лорд Коннингтон.

Эйгон исподлобья глянул на нее и нахмурился. Чистый ребенок. Невероятно.

— Кстати о нем, миледи. — Юный Грифф вскинул голову, набравшись смелости. — Коннингтон сказал, что ваш брат сейчас у моей тетки, Дейенерис.

Арианна и не думала отрицать.

— Да, это так. А разве вы с ней враги? Это была бы довольно глупо да и, к тому же, разве не должны последние Таргариены стоять друг за друга?

— Осторожней.

— Мне нечего бояться. Я же под вашей защитой.

Эйгон хмыкнул. Его синие волосы забавно качнулись в сторону, когда он, склонив голову набок, принялся изучать ее, совсем по-мальчишечьи. «Может, отец поставил не на ту лошадку в этом забеге, но, хотя бы, это здорово меня повеселит», — думала Аринна, в свою очередь осматривая Юного Гриффа так, что более стыдливый человек залился бы краской. К чести мальца, он лишь выше вскинул подбородок.

— Вы же… защитите меня, мой лорд? — промурлыкала Арианна. — Или вернее сказать — мой дракон. Единственный дракон, который мне нужен.

Эйгон отступил на шаг, сглотнув, его детское лицо подернулось судорогой паники. Неужели… о, это просто чудесно! Арианна сощурила свои змеиные глаза, облизала губы язычком, зная, как он отреагирует. О, его тяжелые вздохи — она будто сама их издавала, глотала, сама пыталась скрыть, так неумело, так старательно…

— Вы очень раскрепощенная, леди Мартелл, вам это известно?

Взгляд Арианна медленно скользнул от горящего лица Эйгона к лорду Коннигтону. Тот стоял в тени и казался совсем таким же, как принц Доран, заставший ее в самый неподходящий момент с очередным ухажером.

— Более чем, милорд, — ответила она с улыбкой, хоть внутренне желала скрипнуть зубами от обиды. Как он посмел прервать ее! Да кто он такой, чтобы отчитывать ее, как девчонку? Она никому этого не позволяла, тем более пустому напыщенному грифону, проигравшему в этой жизни все, что можно и нельзя.

— Тогда, думаю, вам пора. — Взгляд Джона Коннигтона оставался суровым, так что Аринне, затопив гордость, пришлось кивнуть, делая вид смиренный и нравственный.

— Благодарю за ваше беспокойство, милорд. Я и вправду устала от… пустой болтовни.

И, не давая Коннингтону возразить, быстро чмокнула Эйгона в щеку (но так, чтобы он запомнил) и вцепилась острыми ноготками в плечо.

— Пора нам окончательно вступить в игру, — шепнула она, чувствуя его близость всем телом. — Вы так не думаете, Грифф?

— …думаю, — услышала Арианна перед тем, как закрыть дверь в ее комнаты. Самоуверенный оскал осветил ее губы. Не пройдет и двух недель, как мальчик Эйгон сам придет к ней, жадный и пылкий, как солнце.

Примечания:

Написано по заявке https://ficbook.net/requests/154126

11. если бы Лианна не умерла и вышла замуж за Роберта Баратеона, став королевой. НО: она была бы беременна от Рейегара (та самая популярная Фан-теория о родителях Джона) и отдала бы ребенка Эддарду, то есть Нэд воспитывал бы наследника Железного трона

Народ не любил Королеву Лианну. И — Семеро знают, — у него было более чем достаточно причин для этого. По ее вине разразилась война, из-за нее мужья, сыновья и отцы никогда не вернутся домой. А теперь она еще и выскочила за славного Короля Роберта, пользуясь его чистой и вечной любовью, хотя сама относилась к нему с явным холодом. Ха. Будто бы у нее имелся выбор!

А ведь изначально ее считали чуть ли не святой, мученицей, бедной похищенной принцессой, которая ничего не могла поделать с обезумевшим драконом, только ждать и надеяться на спасение; Лианну тошнило от этой лицемерной лжи, и она с головокружительной быстротой исправила положение. Теперь один лишь Роберт обожествлял ее. Что, впрочем, не мешало ему наведываться в бордели, когда заблагорассудится. Лианне же было плевать. Ее мало волновала судьба королевства, измены Роберта, то, что о ней думают придворные и даже холодность собственных детей-оленей.

Единственное — она отчаянно завидовала Рейгару.

Он умер, и люди запомнили его героем, храбрым и сильным. Новый режим не сломил его, он не узнал, что их действия практически полностью уничтожили его и ее семьи, не узнал, что их сыну, маленькому мальчику, придется жить под гнетом людского осуждения, как бастарду, и он никогда не должен…

Ах, Рейгар, что же ты сделал со мной?

Лианна боролась за каждую возможность посетить Винтерфелл, как волчица, и Роберту не оставалось ничего, как соглашаться. Иногда она даже ездила без него, лишь с отрядом верных людей, и жила милостью Неда, сколько хотела.

Сейчас было по-другому. Почти весь двор собрался в Винтерфелле, они заполнили собой двор, замок, каждый закуток. На фоне обычной серости и спокойствия теперь блистали яркие южные платья, сверкали доспехи. А шумели как! Лианна уже привыкла за время в Королевской гавани, однако Нед все хмурился.

— Не нравится мне это, Лия.

Она искоса взглянула на старшего брата, так похожего сейчас на отца. Удивительно. Никто и предположить не мог, что все так сложится. Никто. Эддард всегда был таким тихим.

— Роберт сказал тебе о… о причине?

— Да.

— О, Нед, мне так жаль. Джон Аррен, он… я знаю, как много он значил для тебя.

Эддард Старк кивнул и молча поцеловал ее в лоб.

— Хорошо, что ты здесь, Лианна. Правда. Джону…

«Королева» качнула головой, отрицая саму тему беседы.

— Прошу, не надо.

— Нет, — сказал он и, будто сомневаясь, продолжил: — Лиа, не держи зла на Кейтилин. Ради меня.

Неожидавшая этого Лианна охнула и сжала губы. Нед не мог не заметить, это правда. Порой Лианне хотелось выцарапать Кейтилин Старк глаза за ее отношение к невинному ребенку, а порой сказать правду, но так страшно, что все раскроют, и Роберт… О, Лианне удалось прекратить гонения за маленькими драконами на юге, верно. Однако это другое, совсем другое; Лианна не знала, что Роберт мог сделать с Джоном. Перед ее глазами все еще стояли оскверненные тела детей Рейгара. Ее пытались увести, заговорить, но…

«Наша вина, — отдавалось где-то внутри нее, — Наша».

— Я вовсе не держу на нее зла. Просто она несправедлива к Джону, вот и все.

Ее брат с облегчением выдохнул, а следующая его фраза заставила напрячься уже Лианну.

— Ты возможно захочешь поговорить с ним, прежде чем… Лианна, он хочет уйти в Ночной дозор.

* * *

— Джон?

— Тетя Лианна.

Как и всегда, это оставило рубец на ее сердце, но все лучше, чем безликое миледи или того хуже госпожа. Она не заслуживала, чтобы его отношение было иным.

— Могу я поговорить с тобой?

Джон передернул плечами.

— К-конечно.

— Нед сказал, ты собираешься в Ночной Дозор.

— Да. Собираюсь.

— Но почему?

Он посмотрел на нее чуть удивленно.

— Есть много причин.

— Джон, ты же знаешь, что можешь сказать мне все, правда? Я не стану осуждать.

Джон замялся. Лианна терпеливо ждала. Наконец мальчик выдохнул:

— Мой отец, Лорд Эддард, он уезжает в Королевскую гавань, а Леди Кейтилин… вы же понимаете.

— Я могла бы…

— Нет. Я не хочу быть обузой. Ни для вас, ни для нее. К тому же это ничего не изменит. Я все равно уеду. Я… Тетя Лианна, я хочу чего-то добиться, а не быть вечно в тени Робба. Дядя Бенджен говорил, что в Дозоре даже бастард может стать кем-то.

Бен. Ее маленький братец. Он так и не простил себя за участие в побеге сестры. Чувство вины привело его в Ночной дозор, а ее — куда большую виновницу, — на трон. И как люди могли верить в справедливость после этого?

— Джон, это не принижает тебя, — осторожно начала Лианна, взяв руку сына в свои. — Ты не хуже своих братьев, не слабее. В чем-то ты даже… ты был рожден для великих свершений. Твой отец верил в это. И я тоже.

«Он тот принц, что был обещан, Лианна. Мы должны».

Джон улыбнулся той улыбкой, что осветила лицо Рейгара, когда она сказала о беременности.

— Почему вы всегда так добры ко мне, тетя?

— Однажды… однажды возможно ты и узнаешь. Но не сегодня. Будь осторожен. Будь сильным. В тебе кровь Старков, Джон Сноу, кровь королей. Не позволяй этим ублюдкам на Стене забыть.

— Тетя! — возмутился на ее грубость сын, весь покраснев. Лианна рассмеялась.

— Обещай мне, — уже серьезно потребовала она. — И никогда не забывай сам.

В первое мгновение Лианна даже не вспомнила, с чем связана эта фраза. А во второе ее сердце остановилось.

— Я обещаю.

Прямо как Нед…

Узнает Джон когда-либо или нет, все равно его настоящим отцом останется Эддард. В первый раз Лианна ощутила облегчение из-за того, как Кейтилин Талли относилась к ее сыну.

Она уже собиралась уйти, как Джон окликнул ее:

— И тетя. Я… я никому не говорил, но мне снилась девушка.

— Девушка? — Лианна усмехнулась. — Та, кто тебе нравится?

— Нет. Я не знаю ее и никогда не видел ее прежде, но…

— Опиши мне ее.

— У нее… красивые серебряные волосы, ее кожа — бледная и мягкая, а глаза такие испуганные. — Взгляд Джона стал мечтательным. — Я думаю, во всем мире нет девушки красивее.

— Достаточно. Ты никому больше не скажешь, что ты видел, ясно? Даже своему отцу. Никому.

Удивленной ее грубостью, Джон кивнул, но у Лианны не было времени извиняться. Он поймет, должен понять. Однажды. Это опасно. Если она не ошибалась, то, о боги, пророчество начинало сбываться. И как же отвратительно знакомо это было.

Лед и Пламя вновь желали воссоединиться. Не важно, что стояло на их пути.

— Я не хочу драться со своей сестрой, — упрямо заявил юный Рикон Старк, по-детски топнув ногой. — И с Джоном тоже не хочу. Почему мы должны драться?

Давос бросил беспомощный взгляд на одичалую, Ошу. Та уже с привычной ему какой-то первозданной грацией встала на одно колено рядом с мальчиком, став с ним одного роста, и взлохматила отросшие волосы цвета осени. Любому другому это стоило бы нескольких пальцев, но не Оше.

Она была единственной, к кому мальчик хоть иногда прислушивался — сказывались годы изгнания и дикарской жизни на Скагосе.

Она и — возможно, — Вилла Мандерли, тайком пробравшаяся за ними с войском ее отца, Виласа, и наотрез отказавшаяся возвращаться в Белую гавань, к сестре и матери. Зеленоволосая и тонкая, как льдинка, Вилла сначала невзлюбила маленького Старка, но очень скоро стала сообщницей всех его задумок и даже сейчас стояла за его спиной молчаливой защитницей.

— Тише, маленький лорд, — хриплым голосом увещевала Оша. — Тише…

Однако даже ей Рикон не давал себя приручить. Стряхнув с тела длинные, худые пальцы Оши, мальчик отпрыгнул от нее подальше и крикнул:

— Я не хочу быть тихим! Почему они заставляют нас драться?

Северные лорды — хотя какое там, мальчишки и старики, женщины, младшие сыновья, дальние ветви, остатки, избежавшие резни на Красной Свадьбе, — все они не желали и дальше прерывать военный совет из-за странностей их сюзерена, который и не должен был присутствовать здесь.

Давос знал, они надеялись использовать молодость Рикона, чтобы управлять им. Также он понял, лишь увидев мальчика и его волка: с этим возникнут трудности.

Инициативу взял Робетт Гловер:

— Милорд, вам известно также хорошо, как и нам, что леди Санса, если это действительно она, находится под полным влиянием лорда Мизинца, он управляет ею, ее действиями, ее мыслями. Пока она с ним, она без доли сомнения направит свои силы на вас, милорд.

— Тогда я убью этого мизинца и верну Сансу.

Упрямству этого мальца можно было только позавидовать.

— Это не так просто, милорд. У Бейлиша есть армия.

— У меня она тоже есть. И что? У Робба была армия, а Фреи все равно убили его и маму, — яростно сказал Рикон. — Почему вас там не было? Вы живы, а они нет. Почему?!

Давос должен был признать, в мальчике текла волчья кровь.

— Вы правы, мой лорд, — выступил вперед Морс Амбер, человек, благодаря которому остаток армии Станниса Баратеона перешел к мальчику. Давос почувствовал, как вновь заболели отрубленные фаланги пальцев. Теперь это происходило все чаще и чаще. После смерти Станниса, ему осталась лишь боль да тяжесть невыполнимых обещаний. — Нас не было с Молодым Волком, но там были наши отцы, сыновья и братья. Наш король. Мы все чего-то лишились на Красной Свадьбе. Хорьки еще держат моего племянника у себя в подземельях, а его сына они зверски убили. Ланнистеры, Фреи и Болтоны поплатился за то, что сделали тысячекратно, клянусь.

— Кто бы говорил, Амбер, — набычился сир Кайл Кондон из малоизвестного дома. — Не твой ли брат продался Русе Болтону?

— Будь у тебя мозгов побольше, ты бы понял, что он не продавался. Он сделал то, что должно, ради Большого Джона и дочки Неда. И не думаете ли вы, милорды, что хоть один из дома Амберов признает этого предателя и ублюдка, — извините, дамы, — лордом Винтерфелла? Не бывать этому! Верьте мне, когда время придет, на Болтонов обрушатся силы не только внешние, но и внутренние. Мы сметем их и посадим Старка на престол.

«Вопрос лишь в том, какого».

Войска Петира Бейлиша состояли из рыцарей Долины, не потерявших в Войне Пяти Королей ничего, и все же они не были подготовлены к зиме. Одичалых и людей Ночного Дозора, которых якобы вел Джон Сноу, также было много, но среди них нет ни тактиков, ни стратегов, а все знали нрав свободного народа. Удержать их всех вместе да еще на пару с теми, кто сотни лет были их кровными врагами…

Войска Рикона самые малочисленные, но среди них были те, кто разбирался в военном ремесле, старики, которые отправляли молодых на войну с Ланнистерами давным-давно, а сами оставались содержать родовое поместье. Слух о найденном волчонке заставил их вступить в игру самих.

С другой стороны, Болтоны тоже на последнем издыхании после битвы со Станнисом и навряд ли снова будут вступать в бой против кого бы то ни было. Они предпочтут прятаться за неприступными стенами Винтерфелла. Однако еще Теон Грейджой доказал, что их возможно захватить, а, учитывая союзников внутри, то все упиралось в одно: кто первым доберется до сокровенной твердыни.

— Это просто слова. — Звонкий голос Рикона прервал мысли Давоса. — Вы достаточно напичкали меня словами, я хочу действий. И ответов. — Дождавшись тишины и внимания, мальчик продолжил: — Вы еще собираетесь драться с Джоном и Сансой?

— В наших намерениях не стоит борьба с Джоном Сноу, — сказала Лира Мормонт, сама еще наполовину девочка, но уже участвующие в совете.

Рикон нахмурился и бросил взгляд на Давоса. Он, слегка удивленный доверием мальчика, кивнул. Ему стоило знать.

— А Санса?

— В ней кровь севера, милорд, она ваша сестра и дочь лорда Эддарда. Конечно же, мы спасем ее при первой возможности.

Рикон был еще слишком мал, чтобы понять: такой возможности может не представиться.

— Хорошо, — кивнул он и обернулся, чтобы уйти. Девочка Мандерли поспешила за ним, точно привязанная. Однако в последний миг Рикон сказал голосом, который не должен иметь ни один ребенок: — Но вы отдадите мне Мизинца.

— Вам?

— Да. И Болтонов.

— Но зачем?

— Я кину Бастарда собакам. Вилла сказала, он их любит. А его отцу скажу смотреть, а потом поставлю его на колени и перережу глотку также, как они сделали с моей матерью.

— А Мизинец? — тихо спросила Вилла Мандерли.

Секунду мальчик колебался.

— Пусть моя сестра решает.

«Если оглянусь назад, я пропала».

Глупо, как же глупо. Она уверяла себя в этом долгие годы, повторяла каждый раз, когда ей приходилось закрывать глаза на ужасы прошлого и двигаться вперед, но все это было ложью. Иллюзией. Куэйта говорила ей, а Дейенерис в своей гордыни отказывалась слушать. «Чтобы идти вперед, ты должна вернуться назад».

О, как же она еще самоуверенна и глупа! Дени не просто двигалась вперед, напролом, не замечая ничего вокруг, нет, она… она заставляла себя забыть. Она не помнила своих ошибок и не пыталась вспомнить их, не училась на них, она… ох, какая же дура.

Ероих! Вот как ее звали, лхазарянскую девушку, первую жертву милосердия Дейенерис. Она спасла ее, да, но в конечном итоге это не изменило ничего.

И Залив Работорговцев. Эссос. Чего хорошего она принесла этим людям? Их свобода обернулась ядом, куда худшим чем рабство. Их убивали тысячами в войне, что развязала она. И она закрывала на это глаза. Не оглядывалась.

О глупа, как же глупа.

Такой и осталась.

Возраст не придал ей ни грамма ума и только сейчас — лишь под конец яркое прозрение, что она не успела…

Ее ноги не было на берегах Вестероса, а теперь уже поздно что-то исправлять. Эссос, огромный континент, она была так уверена, что сможет удержать его, так уверена…

Ее новое королевство, все ее старания, обернулись прахом. И ей дано было увидеть конец мира, вот только зачем? За что? Отчего не позволить ей умереть в сладких иллюзиях? Как жестоки боги!

Все ее храбрые соратники один за другим пали, и теперь она, Дейенерис Бурерожденная Таргариен, в одиночестве сидела на все такой же твердой и неудобной скамье в высочайшей пирамиде Миэрина, столице ее павшего государства.

Визерис и Рейгаль бросили ее, найдя своих всадников и отправившись с ними на битву в Вестерос. Сама Дейенерис и хотела бы отправиться туда с ними да все откладывала, не могла, не успевала… И не верила она во все эти сказки, пока, благодаря им, ее незаконорожденный племянник не взошел на трон. О, как легко она могла бы скинуть этого мальчишку, но зачем? К тому времени и сир Джорах и Барристан Смелый уже погибли, выполняя долг перед ней, и Дени была слишком поглощена своим горем и страстью к освобождению. Она собиралась заняться племянником после, а затем — забыла о нем. Оставила позади.

Некие мейстеры называли ее состояние болезнью. Надменные пройдохи — надеялись провести ее, обмануть, забрать все, что ей принадлежало по праву. Ничего, Дрогон научил их уму-разуму.

«Или, может, все они были правы? — думала Дейнерис, потирая сухие морщинистые ладони. Она должна выйти на балкон, должна. Там ее ждали, а она никогда не подводила… — Может, в моем случае монета упала не той стороной?».

Еще один шаг. Вражеские — она уже и не помнила, чьи именно, — войска ломились в двери, кричали, разрушали это место, откуда она правила столько лет. В городе, — Дейенерис знала, — тоже шли бои, куда ожесточеннее и страшные и кровавые. Но здесь, в самой ее обители, было пусто, тихо. Почти. За исключением шаркающих старушечьих ног, которые неумолимо передвигались в сторону балкона, поражавших своим размером маленькую королеву.

А она ведь так и не выросла…

Лишь ссохлась, под конец.

Еще три шага, отдохнуть, потом снова. Как тяжело. И больно. Но она ведь дракон, она справится. И Дейенерис действительно шла, ковыляла, кряхтела.

Когда наступила зима, было страшно. За народ, за себя. И она боролась, и у нее даже… получалось. Да. Получалось. Вот только драконы — или кто-то другой, возможно и она сама, а может и нет, — сожгли все корабли, и не было пути для ее армии вернуться.

Вернуться.

В место, где никого из них не было-то.

Смешно. Но Дейенерис разучилась смеяться.

Ее шажки медленные, жалкие, кости скрипели и ныли, серая растянутая кожа дрожала, все болело, все кричало.

«Еще немного. Я от крови дракона. Еще немного. Ну же… От крови дракона, матерь драконов, драконова дочь, сестра, драконова… жена».

Как часто она возлегала с мужчиной за все эти годы? А сколько с драконом?

Шаг. Еще один. И еще, и еще.

Боги, ее так часто пытались убить. С самого младенчества все только и хотели ее смерти, а она же была такой невинной и чистой. Вначале. Тогда в ней не было ни гордыни, ни упрямства, ни жадности. И все равно тогда ее желали убить, наследницу трона, опасность. Ненужный риск. Она всем им показала. О, сладкие времена, когда ее имя гремело на весь мир, от останков Старой Валирии до холодной проклятущей Стены. Ее боялись, ей восхищались, женихи умирали за одну возможность просить ее руки.

Хорошие времена. Были. Да. Хорошие.

В дверь колотили, не прекращая. Она едва различала знакомые голоса, чуть держалась за реальность. Все было кончено. Лишь бы дойти. Надо идти. Вперед, вот так.

Дейнерис сжала уродливыми старушечьими пальцами поручни и выдохнула. Закашлялась. Рассмеялась, и неизвестно, какой звук был страшнее всего.

Она ведь так давно даже не улыбалась…

Миэрин пал. Этого стоило ожидать — уже случалось давным-давно нечто схожее. Люди-муравьи внизу, очевидно считая свою жизнь ценной, дрались и убивали и гибли. Все одно, все тоже. Дейенерис взглянула на небо, серое и дымчатое, резкое и пугающее. Но не ее. Никогда — ее.

Там летел Дрогон, ее любимый и единственный оставшийся с ней сын. Как же он прекрасен, как силен, как велик!.. Дейенерис хотела бы взлететь вместе с ним. Но другая ей уготована судьба.

Дрогон, огромный черный титан, чьи крылья могли загнать в темноту целые города, взревел, и Дейенерис закрыла глаза, улыбаясь. Она ждала.

Сейчас — да, сейчас.

— Дрогон! — выкрикнула Королева. — Дракарис!

Благословенное тепло тронуло ее старую пожухлую кожу.

И вот, наконец, с опозданием на бесцельные пятьдесят лет, Дейенерис горела.

Примечания:

Писалось под "Fuck you anyway" в исполнении Placebo

Принц Доран все же отправляет свою дочь, Арианну, в Тирош на встречу с женихом, и вот что из этого выходит.

Арианне — 15

Визерису — 16

Ее жених, Визерис Таргариен, слегка безумен, но Арианна не боялась. С чего бы? Все люди сумасшедшие, как говорил ее дядя, а кто еще нет, тот скоро станет. Все просто. Арианне нравилась философия Оберина, в ней она чувствовала силу, мощь, несгибаемость. Бурлящую кровь. О, если бы только он слово сказал, Арианна отдалась бы ему, но Оберин никогда не позволял себе трогать дочь брата, хотя, она знала, что со своими собственными он более раскован.

«Как пожелаете, дядя. У вас будут развратные игрища и опасности, а у меня — король и, вскорости, целых семь королевств».

Арианну устраивало положение вещей.

И она вовсе не планировала докладывать отцу о безумии своего суженого, когда вернется из Тироша. Ведь Доран изменил бы планы, и главной действующей фигурой стал бы Квентин! Нет, такого нельзя допускать. Ее брат-лягушонок слаб, наивен и безмерно глуп; ему не бывать королем Вестероса.

«Впрочем, — с неприязнью думала Арианна, — он подходил своей будущей женушке, Дейенерис. Бедная девочка так зависима от брата, что и слова сказать не может без его разрешения, которое тот, чаще всего, не дает».

Забитая, робкая и испуганная, Дени Таргариен не была угрозой да и решено все. Что, у драконов принято жениться друг на друге? Вот уж нет. Только через ее труп. Династия пала, и старые предрассудки остались в прошлом.

К тому же, из Арианны выйдет куда лучшая королева.

Дай срок, и Визерис сам поймет.

Сейчас же, он считал ее прекраснейшей и, без сомнения, самой умелой женщиной на свете. Арианне стоило признать, что и в Визерисе было что-то. Огонь, возможно. Ему нравилось, когда она так говорила.

— Так ты не столь проста, как кажется, — заметил своим непередаваемым, едва сломавшимся, голосом Визерис Таргариен, откинувшись на кровате, руки под головой. Любому сразу становилось ясно, как неловко он чувствовал себя перед ней и как не желал показывать этого. Единственное, что на нем было надето, это короткие бриджи, но и их скоро не будет, уж Арианна позаботится.

— Ты думаешь, мой принц, что я «проста»? — Заявление оскорбило ее, и острые пальчики Арианны вцепились в упругий белый живот Визериса. Тот дернулся, отчего на губах дорнийки расплескалась задорная улыбка. Видимо, его это задело, потому что уже через секунду Визерис клешней обхватил ее шею.

Арианна улыбнулась, чувствуя пульсацию его руки. Уже интереснее.

— Я король, — объявил Визерис громко и вдруг отдернул руку. Арианна от неожиданности чуть отклонилась назад, однако Визерис, потерявшись в намерениях, удержал ее за поясницу и притянул к себе. Они почти упирались друг в друга, стоя на коленях на огромной кровати в комнате, что выделил для их встреч тирошийский архон. — На самом деле я принял тебя за обычную потаскуху, ищущую внимания короля, — зашипел ее будущий супруг.

Арианна сузила глаза. Такой дерзости она не позволяла никому во всем свете.

— Короля? О, жаль тебя разочаровать, но такая дорогая шлюха как я предпочитает что-то поприличнее, — Арианна сделала паузу, во время которой все ее мысли были направлены на то, чтобы удержать лицо, не дать ему ее одолеть, — короля-попрошайки.

Визерис сжал кулаки, весь потемнев.

— Ты пожалеешь о своих словах. — В его голосе Арианна еще слышала горько-сладкий мед, отдаленный и будто чужой.

— Как и ты, клянусь, — пообещала она и, качая бедрами, слезла с кровати.

Визерис, недоверчиво ухмыльнувшись, последовал за ней.

— Хей, стой! — Его вкрадчивость выбешивала равно как и рука у нее на локте. — Ты должна отвечать, когда дракон спрашивает.

Принцесса Дорна игриво подняла бровь.

— Верно. Ты его тут не видел?

О, неужели она правда сказала это?

По глазам, этим заманчивым фиалковым глазам, она видела, что действительно это сделала. Ну и прекрасно. Ее король мнил о себе слишком много, давно пора сбить с него спесь.

Только Арианна не учла одного. Визерис был безумен.

— Как ты смеешь! Кто ты такая, чтобы дерзить дракону? — Он толкнул ее, дорнийка вскинулась, точно змея и зашипела. Визерис, сплюнув, распрямился. — Где твой дом? Наверное, это какой-нибудь вонючий Кварт или, может, несгибаемый Дорн?

— Ты не смеешь так говорить.

— О, я не смею? Я? Псы Узурпатора убивали всех драконов, включая дорнийскую потаскуху и ее змеенышей, и где был Дорн со своими воинами? Где, я тебя спрашиваю?

Арианна сама часто задавала себе этот вопрос, но соглашаться с этим тщеславным принцем намерена не была.

Ей, впрочем, и шанса не дали. Не успела Арианна опомниться, как разъяренный принц Визерис, замахнувшись, ударил ее по лицу и повалил на устеленный мягкими коврами пол. Боль это однако не умерило. Арианна охнула и принялась пинаться, точно кошка, бить его руками, ногами, царапаться и кричать. По подбородку что-то текло, но она не обращала внимания.

Визерис оказался невосприимчив к сопротивлению. Он смотрел на нее округлившимися глазами и и едва ли боролся, когда уже Арианна оседлала его, задыхавшаяся и ликующая.

Он мог бы столкнуть ее, но вместо это скользнул ладони по ее пышным бедрам и спросил хрипло:

— Кто ты?

Арианна медленно слизнула кровь с губы, как учила Ним. Мужчины и правда податливы на это, судя по жадному взгляду, что ее наградил Визерис.

— Арианна Мартелл, — пропела она. Ее легкая рубашка порвалась, приоткрывая правую грудь. Волосы ореолом лежали на округлых плечах. — Дорнийская принцесса. Твоя королева. — Она, резко нагнувшись, впилась своими губами в его, такие пухлые и горькие. — Ну же, — чуть ли не стонала, а голова холодная, как полагалось. Песчаные змейки хорошо ее научили. — Принц Визерис, возьмите меня… если хватит сил.

Он ухмыльнулся — и сделал, как велела Арианна. С того дня мало находилось мужчин, кто бы смог ей отказать.

Примечания:

Ау. Покушения на Лорда-Командующего не было, Тормунда НЕ отправили в Суровый дом, и вся компашка одичалых под командованием Джона Сноу едет к Винтерфеллу на Битву Бастардов.

Зима так близко, что больно даже дышать.

Теперь стало опасно выходить за порог, принимать гостей, смеяться, жить, а еще опаснее — умереть. В каждом незнакомце мерещился Иной, любого мертвого сжигали на огромных благословенно-жарких кострах. В людских сердцах жила паника. Они боялись.

Но только не одичалые. Похоже, храбрость у них отнять нельзя никакими силами.

— Ты могла остаться в Черном замке, — сказал Джон Сноу, не глядя на ехавшую справа от него Вель. Они вдвоем чуть обогнали основную массу воинов, хотя Джон и не помнил, когда именно к нему присоединилась одичалая. Она просто оказалась рядом, а он… не возражал. — Ты не обязана.

— Могла. Не захотела. — Вель пожала плечами, как если бы это было совершенно неважно. Жест вышел поистине королевским, напомнив Джону о леди Кэйтилин, Серсее Ланнистер и чем-то даже о Мелисандре. — Сколько раз я должна повторять, Лорд Сноу, что твое слово — не указ мне? Я уже устала от этого.

Джон слабо улыбнулся.

— Я начинаю понимать, миледи.

— Только сейчас? Ты медленно учишься.

Он знал, что Вель хотела втянуть его в разговор, заставить высказаться, ведь после отбытия со Стены он едва ли обменивался с кем-нибудь хоть парой слов, за исключение раздачи приказов. Удивительно — но у нее получалось.

— Зато на славу, — ответил Джон горько. Да, уроки, что преподнесли ему Старые боги, трудно (невозможно) забыть.

— Хар! — раздался сзади знакомый грубый хохот. — Вот так разговоры. А ты оказывается умеешь говорить с девушками вольного народа, Лорд Сноу.

— А ты сомневался, Тормунд? — спросила Вель с налетом раздражения, когда Джон еще и рта раскрыть не успел.

— Я думал, все дело в его смазливом личике, хар! — продолжал Тормунд Смерть Великанам и так хлопнул Джона по спине в приступе братского расположения, что у него зубы клацнули.

— Жаль разочаровывать тебя, — в тон обоим сказал Джон, оправившись, и ускакал вперед.

У него не было на это времени. Ни на что.

У Арьи его не было.

Болтонский Бастард требовал вернуть ему в том числе и «жену», значит Арья сбежала, и сейчас она где-то между армиями, среди снегов надвигающейся зимы, одна. Снова. Он должен найти ее.

А еще вогнать нож в сердце Русе Болтона и его сына.

— Ты в порядке, Джон Сноу? — спросила Вель тем вечером, когда они собрались возле костра на ночевку. Она села по правую руку от него и с удивительным хладнокровием проигнорировала смешки одичалых.

— Да. К чему ты спрашиваешь?

— Какая она? — спросила она взамен ответа.

Джон нахмурился.

— Кто — она?

— Твоя сестра. Иногда я думаю, что все это, — Вель обвела рукой его самодельную армию. Каждый новый день давал Джону все больше поводов восхищаться Мансом Разбойником, — из-за нее.

— Возможно, — ответил он после паузы. — Но ты должна знать, когда я покончу с этим, нам придется вернуться на Стену и принять бой куда более страшный, чем тот, что ждет нас у Винтерфелла.

Вель раздраженно откинула за спину пряди белоснежных волос.

— Я не глупа и знаю это. Лучше расскажи мне о ней, иначе эти мысли погубят тебя, Лорд Сноу.

Джон был знаком с Вель достаточно давно, что понимать: чаще всего она права.

— Она… Арья всегда хотела стать одичалой. По духу она и была одной из вас, клянусь. Она была дикой, храброй и боевой. Она любила кататься на лошади и драться и ненавидела вышивать. Прощаясь, я подарил ей небольшой меч, чтобы она могла тренироваться, как всегда хотела. — Джон отвел взгляд и закончил куда тише: — Ей было девять, и я любил ее больше других моих братьев.

Вель положила свою руку на его.

— По духу ты тоже один из нас, Лорд Сноу.

* * *

В глазах худого и сморщенного старика вспыхнул страх, когда он увидел Джона, входящего в обитель Лорда Станниса. Он мигом пал на колени и запричитал:

— Я не убивал их, я не убивал их. Клянусь, это были не они, не они.

Станнис фыркнул и точным движением руки приказал стражам окружить дрожащего пленника. Затем опальный король не без интереса взглянул на отставного Лорда-Командующего. Спасители севера — обесчещенные и побежденные. Будь все по-другому, Джон рассмеялся бы над этой горькой иронией.

Сейчас же было совсем не до того.

У Джона это заняло еще несколько секунд, чтобы узнать, кто стоит перед ним.

— Теон?

Старик кивнул, не смея поднять глаза.

Отвращение и шок до краев заполнило легкие Джона, даже ярость отступила перед этим. «Как? — хотел он спросить. — Что с тобой случилось, Грейджой? Были ли это достаточным наказанием за предательство Робба, за Брана и Рикона, за Винтерфелл?»

Джон обнажил меч.

Сталь зазвенела в его руках, острие оказалось направлено на шею предателя, и Джон посмотрел ему в глаза. Пустые и старые и мертвые. Он не мог ошибиться — слишком часто встречался с трупами.

— Что с ним случилось? — обратился Джон к Королю Станнису. Теон сам хотел ответить, но стражи пихнули его в спину, заставляя молчать.

— Болтонский Бастард.

Ответа была более чем достаточно.

Джон вновь пригляделся. Нескольких пальцев на обоих руках Теона не хватало, волосы поседели, кожа осела, весь он был сгорбленным и хилым, одет в лохмотья. И это только видимость.

«Он должен умереть за то, что сделал, но это… никто не заслуживает такого».

И тогда слова старика, который не был старым, дошли до него.

— Что ты говорил — не убивал их?

— Рад обрадовать вас, Лорд Сноу, — произнес Станнис. — Ваши младшие братья живы — или были живы, однако этот… человек не убивал их.

Голова Джона закружилась.

— Не убивал?

Теон закивал; его руки сложены вместе будто в молитве.

— Нет. Сыновья мельничихи, не Бран и Рикон. Я бы никогда…

— Молчать! — рявкнул Лорд Станнис. Сердца Джона ухало где-то в груди. Живы… — Он все еще предал Робба Старка, ты помнишь это, Сноу?

Джон сжал зубы. Оцепенение спало — он отвел меч.

— Да. Что вы планируете делать с ним, Ваше Высочество?

— Отдать пламени.

— Нет. — Теон вскинул голову, на его изуродованном лице такая смесь облегчения и надежды, что Джон отвернулся. — Я убью его сам. С Вашего позволения. Где Арья?

* * *

Он не знал, чего было больше — разочарования или странной легкости.

— Пожалуйста. Вы не помните меня? — дрожа, говорила девица с обмороженным носом, укутанная в меха. — Мое имя… Дд… рифма-мученье. Пожалуйста. Я была подругой Сансы. Не отдавайте меня ему, не надо.

Его маленькая сестричка никогда не выходила замуж за Рамси Болтона. Он никогда не прикасался к ней.

— Джейни Пуль, дочь стюарда.

Она кивнула, пряча покрасневшие глаза.

— Это она? — К ним подошла Вель, очевидно заметив в долгожданной встречи брата и сестры что-то странное.

— Нет. — Джон присел на корточки перед той, кто в юности, подражая Сансе, брезговала даже говорить с ним. Изменилась ли она? Возможно, Джон не помнил. — Джейни, ты не можешь оставаться здесь. Ты отправишься в Кархолд, к Элис Карстарк. Она позаботится о тебе, обещаю.

Немногим позже, когда они готовились к финальной битве с Бастардом, Вель сказала ему:

— Ты хороший человек, Лорд Сноу, тебе это известно? Я мало встречала таких как ты.

— Ну, а я таких как ты. — Вель насмешливо подняла бровь, и Джон пояснил: — Ты могла бы быть какой-нибудь принцессой…

— Только не вспоминай эту кличку, умоляю!

-…но никто не усомнится, что ты одичалая. В тебе лучшее от обоих.

А затем Вель улыбнулась, горны завыли, и начался ад.

* * *

Джон думал, что уже позабыл, как выглядит Винтерфелл. В действительности, он был уверен в этом, знал с какой-то горькой обреченностью… до того момента, как въехал в стены когда-то родного замка. Его первая мысль о том, что все должно быть не так. Иначе. По-другому, совершенно. Острыми вспышками в его сознании мелькали картинки из прошлого: вон башня, где столь любил лазать Бран, там они с Роббом устраивали шутливые сражения на мечах под присмотром Родрика Касселя, а прямо здесь Арья и Санса сцепились вовсе не шутливо и…

Кровь.

Везде. Она повсюду, пускай ее и не видно. Кровь, грязь. Разрушения. Страх, отчаяние, пытки, унижения, убийства. Его дом. Дом его отца и братьев, их предков.

Болтонский Бастард мучил, травил и убивал невинных людей там, где привык играть маленький Рикон, где сам Джон учился ходить, играл, смеялся. Жил. Его дом. Разрушен почти до основания.

Винтерфелл никогда не будет таким, как раньше.

Пальцы сжались в кулак.

— Джон.

Он обернулся.

— Вель. — Его интонации далеки от ее мягкой серьезности.

— Не здесь.

Джон взглянул на нее, и в голове отчего-то пронеслись слова Станниса Баратеона: «Я намерен женить моего Лорда Винтерфелла на одичалой принцессе».

Лорд Станнис мертв, но, может быть, его слова еще и окажутся пророческими.

— Хорошо. — Джон кивнул. — Но я никогда и не собирался.

Примечания:

Нечто странное.

Если б я умела писать стихи, то это было бы одним из них.

Говорят, что рыжие — счастливые. Санса уже не верит. Игритт еще смеется. Кейтилин Талли кровавыми слеʼзами плачет, сестру ее ревность к племяннице гложет. Мелони-Меллисандра в огонь лишь свой смотрит [до безумия очарованная]. Шлюха Роуз, та, что глаз отвести нельзя, презирала короля-малыша-бастарда и до смерти боялась стрел, от которых же…

А, впрочем, не важно.

Пламя поцеловало — это и дар, и проклятие, смотря как монета ляжет. Сансе везенье неведомо; несчастна она, так все говорят. Игритт, бесстрашная, храбрая лучница, той наказанием (и даром, расплатою) за всю удачу — со Стены прилетела ворона, обликом схожая с юношей, что ничего не знал. Крошка Кет долг всегда ставила превыше каждого, гордая и упрямая мать. Лиза-Ромашка жалкой была и безумною, но все равно она — кукла, не больше, — развязала войну. Меллисандра из Асшая жизнь свою посветила Рʼглору, нет у нее ничего, а счастья — оно ей так и не ясно. Роуз жесткой была и яркой и хитрой, но от судьбы и от бастардовых стрел ее это не спасло.

Волосы Талли, они словно медное золото. Игритт сияла копной невозможных и ярких кудрей. Роуз обладала чуть грязными рыжими патлами, но вот клиентам ее оно очень нравилось.

Санса-Алейна жива, она еще всех перегонит. Остальные — о, как ни горько, но все остальные мертвы.

Преданы. И [пока] не отомщены.

ну, а рыжие, разве они счастливые?

— Ваше Величество, я прошу разрешения покинуть столицу, — на одном дыхание заявила принцесса Элия, стоя у подножия Железного Трона, — ради безопасности моих детей.

Джейме на мгновение прикрыл глаза. Она не могла не знать, что последует дальше, просто не могла. И все равно Элия Дорнийская билась над этой аудиенцией, не щадя себя и других. Ведь Эйрис уже давно никого не принимал, и Джейме не представлял, какие связи Элия могла задействовать, чтобы ей позволили эту малость: увидеть короля. И все бессмысленно.

Оделась она в красное и черное, цвета дома Таргариенов, которые не слишком-то шли к оливковой коже принцессы, но сделано это явно было не для красоты. Никто не мог оспорить то, что Элия Мартелл была умной женщиной.

— Безопасности? — проскрипел Эйрис. И вдруг захихикал своим противным дребезжащим смехом, что заставлял волосы у Джейме на руках встать дыбом. Ланнистер не смел обернуться, но мог поклясться, король неосознанно хватался за лезвия трона, раня себя еще сильнее, хотя в народе его уже прозвали «Королем Струпьев». Джейме ловил себя на крамольном желание, чтобы Эйрис унаследовал от своего предка Мейгора не одну жестокость, но и традицию умирать на Железном Троне. Это решило бы все их проблемы. — Какое место ты считаешь безопаснее Красного Замка, женщина?

«Прямо сейчас — любое».

— Такого места нет, милорд. Но я волнуюсь о детях; атмосфера войны и всеобщее напряжение дурно влияют на них.

— Если в них течет кровь драконов, то они выдержат, — отмахнулся Эйрис. — Или, может, ты наставила моему сыну рога, как и он тебе, а?

Элия вспыхнула.

— Ваше Высочество…

— Довольно, своими сказками ты меня утомила, а предатели ждать не станут. Знай, что Роберт Баратеон, этот мерзкий изменник, не получит ничего, кроме золы из моих рук. А затем мы все насладимся его криками, да, насладимся. Я сожгу его в собственных доспехах. Мучительно, долго, — он хихикнул и облизал губы, как если бы съел на обед жирного кабана, Джейме был в этом уверен. — Сладко. Сир Джейме, отведите мою сноху в ее покои.

Джейме удивленно воззрился на короля. Обычно Эйрис не отпускал своего последнего гвардейца от себя ни днем, ни ночью. Сейчас он, наверное, вновь будет говорить с этим мутным Россартом о «спасении» города и на этот раз не желает свидетелей. Джейме слышал лишь обрывки, но и этого было достаточно. Кто-то должен образумить короля, но Рейгар мертв, Челстед трус, а у принцессы свои заботы. Оставался еще сам Джейме. «Дело рыцаря служить королю, а не судить его», — говорил Белый Бык, и где он теперь? Джейме хотел, чтобы он или сир Эртур Дейн или кто-то еще из его братьев по оружие был с ним сейчас, а еще сильнее он хотел Серсею.

Внезапно, когда ему оставалось дойти несколько шагов, принцесса Элия встала на колени и заговорила, с отчаянной надеждой вглядываясь в лице короля:

— Нет, пожалуйста. Они не нужны вам, пока я здесь, милорд. Мой брат останется верен короне, он ни за что не предаст вас. Пожалуйста. Отпустите хотя бы детей, хотя бы Рейнис и Эйгона.

Джейме замер, ожидая бури.

— В чем ты обвиняешь меня, девчонка? — Эйрис Таргариен поднялся с трона, в ярости тыча в коленопреклоненную принцессу и брызжа слюной. — Ты смеешь говорить…! Неблагодарная змея, я пригрел тебя на груди, женил на своем сыне и вот чем ты ответила? Плевать на дорнийцев, они не нужны мне, сжечь ее, сжечь ее немедленно и ее бастардов вместе с ней! У меня есть собственные наследники и без этих змеенышей.

Последнее время у короля случалось много таких припадков, где он клялся сжечь всех и каждого, и никто из двора уже не платил этому достаточно внимания. Джейме мог видеть, как при упоминании о детях в глазах Элии загорелась дорнийская гордость, и боялся, что она ответит. Принцесса оказалась умней. Она молча выслушала речь короля, склонила голову и просила позволения уйти. Эйрис раздраженно его дал. Принцесса Элия развернулась и сделала несколько шагов прежде, чем ее слегка качнуло вбок. Джейме был уже там, чтобы подхватить ее, и заметил сцепленные в кулаки руки дорнийки.

— Вы помните нашу первую встречу, сир Джейме?

Элия спросила это на пути в ее покои, когда стража перестала появляться за каждым поворотом. Она больше не держалась за него и шла сама, грациозная и плавная, будто не получила только что наигрубейший отказ.

— Как я могу забыть? — честно ответил Джейме. Если б вещи были иными, они могли пожениться. Но нет, она вдова оставившего ее принца, а он рыцарь безумного короля. Иногда в жизни просто не хватало капли справедливости. На вкус Джейме.

— Вы мне понравились, сир. Чересчур самоуверенны и горды и всегда готовы влезть в битву по первому зову, но этим Вы лишь напоминали мне брата Оберина. — Принцесса вздохнула, ее взгляд скользил в пространстве. — Я так скучаю по нему.

— Вы еще увидите его.

Элия улыбнулась.

— Так молоды… почему Вы дали присягу?

«Ради Серсеи. Все ради нее».

— Мне не удалось сказать Вам этого раньше, но я сожалею из-за принца Рейгара, — перевел тему Джейме. Его часто спрашивали об этом и что он мог ответить, кроме лукавства?

Элия задумчиво кивнула и вдруг, собравший, точно вся отвердевала. Джейме пришла в голову мысль, что он упустил очень ценный и редкий момент.

— Я оплачу мужа, когда мои дети будут в безопасности, сир Джейме, но не раньше.

— Они в безопасности. — Элия покачала головой, и он усилил напор. — Это правда. Город может держать осаду месяцами. За стенами Красного замка вы в безопасности, обещаю. И даже если… если город падет, они не станут трогать Вас или детей. Я знаю, Роберт не рискнет навлечь на себя гнев Дорна, когда королевство и так разорвано на части.

Элия Дорнийская слушала его и улыбалась, напоминая несчастную королеву Рейлу.

— Никогда не лгите, сир Джейме, — сказала Элия после. — Вы этого совершенно не умеете.

— Теон, — испуганно шептала Санса, оглядываясь по сторонам, хотя в Богороще было как всегда тихо, пусто и уныло. — Теон, нас могут… Теон, леди не полагается!..

Он ухмыльнулся. Девчонке Старков было уже почти шестнадцать, но она оставалась все таким же ребенком. Видимо, ее ничто не могло изменить. Это даже неплохо. Складки ума не пошли бы ее хорошенькому лбу, и тогда Санса точно не связалась бы с таким как он. Да, это хорошо. Теону нужна была какая-то константа в жизни.

— Что вообще вам, леди, полагается? — хмыкнул он и, толкнув ее к стволу чар-древа, зарылся носом в шею Старк, одной рукой чуть поднимая широченную юбку до колена. Санса отбивалась, пусть и не очень усердно. Тем не менее он считал своим долгом ее успокоить. — Ничего не случится. Я… собираюсь просить твоей руки.

Безумие. Чистое и явное, Теон понимал это хорошо. Но он мечтал об этом всю свою жизнь, и не столько ради Сансы, сколько ради — вот же глупость — чтобы быть одним из Старков, и не мог теперь отступиться. Не теперь.

Глаза Сансы округлились.

— Что? Ты серьезно?

В ее словах звучала паника, и Теону это не нравилось.

— Почему нет? — Он отодвинулся от Сансы, яростно сверкая глазами. — Или я недостаточно хорош для тебя?

Она попыталась встать, но Теон не дал. Пусть сначала ответит, лживая сучка.

— Не говори глупостей, — отводя взгляд, сказала Санса Старк. — Но ты мне как брат и…

Теон рассмеялся. Вот уж действительно — святая невинность! Или, напротив, полнейшее лицемерие?

— Брат? — Он поцеловал ее и одновременно ущипнул за бедро. — С ними ты тоже этим занимаешься?

Санса зашипела:

— Прекрати. Это же богороща!

— Именно! — Теон развел руками. — Где, если не здесь?

На этот раз она толкнула его сильнее. И уже почти кричала, забыв об осторожности. Рыжие, янтарные волосы струились по ее плечам и спине точно щупальца кракена. Теон решил, что это знак.

— Теон, нет! Я намерена выйти за принца Джоффри и быть его королевой.

Теон, хмурясь, теперь и сам встал.

— Да кому он нужен, он же только мальчишка.

Старк вскинула голову. Бравады у обоих хоть отбавляй, смутно решил Теон.

— Как и ты.

— О, хватит, Санса.

Преодолев расстояние между ними за долю секунду, Теон уже по-настоящему поцеловал Сансу, воспользовавшись ее удивлением. Губы у Старк были сладкими, вишневыми и мять их было — одно удовольствие. Даже несмотря на тонкие птичьи руки, что били его по спине, и нулевой отдачи со стороны девчонки.

— Теон!

Сначала он даже не услышал Робба. Точнее не осознал, что это его голос и это сколько-то важно сейчас. Лишь продолжал целовать (или точнее облапывать, Теон уже не мог вспомнить, что имело место быть) его сестру, как ни в чем не бывало.

Санса была той, кто сразу все понял и пытался исправить ситуацию. Не то чтобы ей это удалось.

Одернув платье, она тут же кинулась к брату и отчаянно защебетала:

— Робб, это совсем не то, что ты…

— Иди в замок, Санса, — мрачно приказал Робб, не глядя на нее. Смотрел он лишь на Теона, и от ярости в его глазах Грейджою стало не по себе. Те не менее стоял он выпрямившись, без страха или сожаления, и даже сумел заставить себя ухмыльнулся.

— Но… — прошептала Санса.

— Он прав, иди в замок, — громко сказал Теон. — Повышивай там.

Бросив напоследок на них испуганный взгляд, Санса упорхнула. Явно расплошотит весь замок. Главное не спровоцировать Робба до прихода подмоги. Теон не хотел драться с ним. «О, правда, Грейджой? Не спровоцировать? Ты ведь сейчас этим и занимаешься. Только это и умеешь».

— Если ты хоть прикоснулся к ней, Теон, — угрожающе начал Робб, делая шаг вперед.

— Прекрати, — отмахнулся Теон. — Мы просто играли.

— Я знаю твои игры! — рявкнул Робб, в этот миг чем-то неуловимо напоминая обоих своих родителей. — Она моя сестра! Как ты только…

— Ничего не было! Она слишком леди для этого. Слишком Старк.

Их еле растащили потом. Джори Кассель, Джон Сноу и еще кто-то, Теон не помнил. Весть несколько раз облетела замок, но Робб не выдал причину схватки, даже когда сам лорд Эддард спросил его. Не ради Теона, ясное дело, но ради Сансы.

В тот вечер шел тот еще ливень, и Теон, кажется, провел несколько часов на пустой площадке, стреляя по мишеням, до тех пор, как руки у него не начали трястись, а мишени перестали быть видны сквозь гущу дождя. Позже к нему присоединился Робб. Молча.

Хотя Теон и пытался бить не в полную силу, все же лицо Старка было покрыто синяками и ссадинами, как должно и его собственное.

— Я не подойду к ней. Обещаю.

* * *

Это случилось так давно, что Теон думал, будто все позабыл. Оказывается, нет.

Теперь Робба нет, он предательски убит на Красной Свадьбе, а Санса мертвой хваткой держалась за его ладонь, будто он все, что у нее осталось (а, впрочем, так и есть) и идет. По льду, по снегу, по ледяной воде, усталая, замершая и испуганная. Теон — да, это его имя, каждый должен знать, кто он, — чувствовал ее дрожь через двойной слой перчаток. Или это была его собственная? Лишь бы так. Жизнь Теона давно кончена, а вот у рыжеволосой Сансы еще есть шанс. Даже странно, что ее волосы до сих пор не потускнели, все такие же… янтарные. Живые. Еще одно доказательство, что у Сансы Старк есть шанс, а у него нет. Нет ничего. Только она.

Поэтому, когда солдаты Болтонов все же находят их, Теон без доли сомнения вызывается отвлечь их, а Сансе говорит остаться в их маленьком укрытии.

Поэтому, когда она пытается задержать его, он чувствует, как сердце забилось сильнее, и совершенно неожиданно приходит мысль, что Сансу все же ничем не изменить.

Поэтому, когда она прежде, чем взять клятву верности Бриенны Тарт, смотрит на него в поисках совета, Теон на секунду теряется и все же кивает.

Поэтому, когда им приходит время прощаться, он решается обнять ее, зная, больше им не увидеть друг друга и почти ожидая, что она оттолкнет его, как тогда, но вместо этого Санса обнимает его в ответ.

В тот миг он почти верил, что еще не все потеряно.

Примечания:

Джон умер в борьбе с Иными. Дейенерис узнала о его наследии слишком поздно.

Когда Дейенерис Таргариен самолично приколола к его груди золотую брошь в форме маленькой (еще меньше, чем он помнил) руки, сделанной специально для него, и назвала Десницей Королевы, Тирион и правда почти уверился, что все будет хорошо.

Как наивно; отец был бы разочарован.

Вместе с остальным миром он до последнего старался не замечать признаки. Королева Дейенерис была такой доброй и (чрезмерно) справедливой, будто не имела и доли сходства, за исключением всего самого лучшего, со своими экстравагантными предками. Тирион Ланнистер верил. Надеялся.

А потом он просил помиловать Джейме, и она отказала (не то чтобы это как-то усилило вероятность казни: Ланнистеры всегда платят свои долги).

Советовал, а она делала по-своему. Огнем и кровью и смертью. Черный дракон — отражение ее. Вся она. Беспощадная и милостивая, храбрая и усталая. Железный трон претил Дейенерис, дворцовых лизоблюдов она ненавидела, и вскоре даже жалобы ее любимых нищих наскучили королеве. Она билась и побеждала и была, если смотреть независимым взглядом, достойной правительницей. Железной, как трон, в котором она сидела. Но прежде того: завоевателем. Земли вечного лета и зимы покорились ей, но Дейенерис этого было мало: она открывала новые материки на быстроходных кораблях ее дерзкой любовницы Аши Грейджой и завоевывала уже их. Снова и снова. На Тириона все чаше ложилась ответственность за процветание государства. На него и других советников, в большинстве своем леди Миссандею. Девочка чахла в этой угрюмой и извилистой помойке, прозванном Королевской гаванью, но это не мешало ей расцветать, как однажды и его милейшей старковской женушке.

У Миссандеи с острова Наат кожа была шелковой, смуглой и приятной на ощупь. Носила она весьма откровенные наряды, что, правда, в Эссосе, а теперь, с окончанием зимы и повсюду, было в порядке вещей, но Тирион до сих пор иногда застопоривался на середине предложения, говоря с ней. А говорили они часто. Когда Дейенерис начала улетать на новые завоевания, они… только и делали, что разговаривали. О политике, в основном. Стратегии, рабской культуре, обычаях, драконах. Один раз Миссандея даже посмеялась над его шуткой. Или дело было в вине, которое он хитростью заставил ее выпить, Тирион не мог точно сказать. Вся трагедия заключалась в том, что он наслаждался ее обществом.

Больше, чем ему хотелось бы признавать.

— Я ни за что не поверю, что вы любите меня, милорд Ланнистер.

— И будешь права, Миссандея из Наата. Ты мне нравишься: это гораздо безопаснее, поверь моему опыту.

— Тогда, я думаю, вы мне тоже… нравитесь.

Миссандея разделяла его страхи и избегала смотреть им в глаза, как и он. Некоторое время. Пока ситуация не стала критической, и только трус стал бы избегать действий.

Миссандею могли называть кем угодно, но не трусихой.

А вот для него, очевидно, прозвище Бес было еще мягковато. Он стоял позади трона Дейенерис, в окружении драконов, когда выносили приговор Миссандее и десятку других заговорщиков.

— Ты обещала никогда не предавать меня, и вот ты здесь, — шипела, будто выплевывая горячие угли, королева.

На следующее утро Миссандею сожгли.

Дейенерис рыдала по ней и проклинала ее. Ту ночь она провела в тронном зале, с драконами, и весь замок мог слышать жуткие звуки, о природе которых Тирион старался даже не думать. Когда она вышла к людям, ее руки были покорябана и в крови. Кто-то говорил, что Железный Трон отвергал ее, более смелые, что Дейенерис совокуплялась со своими детьми и следы эти от их когтей.

В одном сказки сходились: с того мига они все были обречены.

Дейенерис была уже не Эйгоном Завоевателем, вернувшимся из мертвых, нет, теперь все что им оставалось: наследница Эйриса Безумного. Очередная и куда более пугающая.

— Должен я отправить ворона вашему брату и просить совета? — невинно осведомился Варис, ждавший в покоях Тирион. — У него большой опыт в этих делах.

— Звучит как измена.

— Истину как только не называли. Вам ли не знать, милорд Десница?

Тирион нахмурился.

— Крысы и евнухи всегда первыми бегут с тонущего корабля, не так ли? Или у вас имеется еще один скрытый Таргариен в рукаве?

Варис хихикнул своим раздражающим писклявым голосом.

— Нет, с этим покончено, милорд. Уж поверьте. Что касается Дейенерис… не у всех из нас есть благородство Ланнистеров или той бедняжки — Миссандеи с острова Наат. Такая юная и храбрая, решилась пойти против королевы и так жестоко поплатилась. А, впрочем, вы знаете, что она была далеко не первой жертвой…

— Я понял, Варис. Теперь можешь убираться.

Евнух поклонился.

— Со всем моим глубочайшем уважением.

Но что Тирион мог сделать? Как? Он не был высоким и безрассудным, как Джейме, чтобы надеться убить ее самому. У Тириона были свои люди, да, но Дейенерис всегда защищали Безупречные и…

Драконы.

* * *

Потребовалось немногим больше месяца, чтобы заполучить верность дракона. Тирион находил это удивительным. Визерион всегда был предрасположен к нему, не то что два его брата, один из которых, черный гигант Дрогон, едва ли замечал существование такого мелкого человечка, а другой потерял весь интерес к людям после падения иных. По сравнению с сородичами можно было даже сказать, что Визерион принимал его.

Конечно же, это было глубоко взаимно, но сам факт, что Тирион мог быть драконьим всадником, переворачивал все. Ведь для этого ему необходимо было иметь внутри себя кровь Таргариена, а единственный шанс на это означал, что отец не солгал ему в конечном итоге. Он не был сыном Тайвина Ланнистера. Тириона потянула на смех. Столько лет… знал ли он? Нет, конечно, тогда лорд Тайвин выбросил бы его с Утеса Кастерли еще младенцем, не колеблясь и секунды.

Все же Тирион не смог побороть смех. Таргариен! Сын Безумного Короля, чтоб ему провалиться. Значило ли это, что он являлся законным наследником Дейенерис? И избавившись от нее, он лишь займет место городского сумасшедшего?

Все еще смеясь, Тирион стоял на площади перед Красным замком и смотрел, как королева улетала в закат на золотисто-белом драконе. Если и так, теперь этого будет не доказать да и кому оно надо? Дейенерис приказала, чтобы после ее смерти правил совет, а так вышло, что Десница имел в нем большой вес. Она была ярчайшей демократкой, безумие лишь усилило это в ней. В сотни раз. Все ее лучшие качества стали недостатками, что же касается достоинств… Он сделал правильную вещь. По крайней мере так можно считать, если Дейенерис не вернется. Если Боги будут милосердны, Тирион никогда не узнает, сбросил ли ее Визерион в Узкое море или на скалы или высадил в Эссосе или где-то в ее новых землях, выжила она, ушла добровольно, поняла ли, кто стоял за этим, кричала ли (конечно, кричала), ненавидела или… или, может, не наступит еще Час Волка, как Дейенерис Безумная вернется?

— Очевидно, Ваше Величество, от семьи все же не убежать.

Развернувшись на каблуках, Тирион Ланнистер начал долгий подъем к своим комнатам.

Дейенерис, ранее столь одержимая желанием, чтобы всем было хорошо, а суд вершился по справедливости, теперь, получив возможность проследить за всем этим, неделями избегала валивших толпами просителей с их бедами и разногласиями. И все по вине ее брата.

Он всегда появлялся в тронном зале, а потом преследовал везде и всюду. Туда, по ее приказу, даже вернули драконьи черепа, и иногда Дейенерис ловила себя на надежде, что именно они привлекают его, как знак возобновление династии Таргариенов, но это был лишь самообман. Его вел Железный трон. Это огромное, искривленное, острое и резкое, сделанное мастерами прошлого из тысячи мечей седалище королей — единственное создавало для Дени подобие безопасности, однако, стоило ей встать с него… Трон должен был принадлежать ему, и Визерис ни за что не даст ей этого забыть.

Дейенерис была бы только рада, будь это Рейгар, брат, которого она никогда не знала, но любила и восхищалась. Его она видела лишь несколько раз в Доме Мертвых, и он произвел на нее впечатление, которое никогда и никакими силами не смог бы произвести другой брат, трусливый и безумный, каким он стал под конец. В детстве, разве что, но те дни давно прошли.

Тем не менее, это Визериса она видела, когда ей все же приходилось по собственным убеждениям посещать двор. Он насмехался над ее милосердием и глумливо присвистывал, когда она проявляла твердость. Тирион Ланнистер сидел по правую руку от нее, официально и общеизвестно. Никто не знал, что по левую, опаляя ее шею плавленным золотом, тоже кое-кто находился.

— Почему ты не оставишь меня? — простонала Дейенерис, когда, как и много раз до этого, распустила весь высший и низший свет, чтобы остаться наедине с братом. Конечно же, она не хотела это. Вот только, если бы ей пришлось терпеть его колкости без ответа и чувствовать — просто чувствовать, — Королева Дейенерис сорвалась бы, и весь Вестерос мигом узнал бы, что правит им сумасшедшая.

Визерис выглядел точно также, как и в последний раз, когда она видела его в палатке у подножия Матери Гор. Различия, между тем, имелись. Он не был пьян и улыбался совсем не так. Кисло. Зло. «Он меня ненавидит», осознала вдруг Дейенерис. Раньше эта мысль не посещала ее.

— Я никогда не смогу оставить тебя, маленькая сестрица, — сказал призрак Визериса и исчез. Она знала, он появится позже в ее покоях, требуя то, что так и не досталось ему при жизни.

«А я тебя».

В тот момент Дейенерис решила, что тоже его ненавидит. И еще сильнее, чем он ее.

* * *

Дени тихо, как мышка, сидела на коленях рядом со своим больным и ужасно старшим брата, совсем не зная, что делать. Ей было шесть, и все знания о болезнях заключались для нее в том, что Таргариены не должны им поддаваться. Визерис так говорил, а он не мог врать. Очевидно, это какая-то неправильная браавоская болезнь, ведь сначала ее подхватила сама Дени, а потом, когда она уже выздоровела, заразился Визерис.

— Я… я найду мейстера. — Внезапно вспыхнула яркая и полная облегчения и радости мысль. Дени даже улыбнулась. — Я найду и приведу его. Все будет хорошо, Вез, я…

Ее брат лежал на нескольких пучках соломы, что служили им кроватью, почти невидимый, однако после этих слов Визерис на удивление сильно схватил Дени за руку.

— Не смей. У нас нет денег, чтобы заплатить им.

— Но…, но у нас сохранены деньги на еду. Ты ведь почти ничего не ешь, а я могу потерпеть.

Деньги, которые он получил, продав корону их матери. Дени еще мало в этом понимала, только знала, что это ее вина. Она ведь заболела с самого начала и плакала все время и требовала есть, и это Дени необходима была едва, так сказал какой-то нищий человек, в сарае которого они спали в первую ночь в Браавосе. Еда и вправду вылечила ее, но с Визерисом так не получалось. Ему становилось хуже, пока он окончательно не перестал есть.

Они поменялись местами и ролями. Визерис всегда знал, что делать, он вылечил ее, а она… она…

— Нет, — кратко ответил он, морщась. — Драконы не умирают от тупых болезней.

— Визерис, пожалуйста… Что мне делать, если, если…

Она расплакалась, хотя и знала, что не должна.

Визерис заворочался.

— Ты идиотка, Дени. Прекрати. Это… это больно. — Она быстро закрыла рот ладошкой и даже задержала дыхание. — Уйди. Я… уйди.

Дени делала все, как он велел. Она промокала тряпку водой и терла ему конечности, чтобы они не были такими горячими, подавала полезной еды. Она даже не плакала больше. Но, когда, очнувшись ото сна (Они спали в обнимку, как всегда. Это было не опасно, Дени ведь уже переболела, а Визерису также, как холод — в бодрствовании, нужно было тепло во сне) посреди ночи она обнаружила, что он едва дышит, Дени снова заплакала. Впрочем, успокоилась она довольно быстро.

Взяв все деньги, которые у них были, и рассовав их по карманам, она убежала, сама не зная куда.

Ночью в Браавосе никто не спал, и Дейенерис постоянно натыкалась на людей, которые точно не могли быть мейстерами, и слышала вслед крики и чужестранные слова. Даже маленькая и тощая Дени едва могла протиснуться на большие праздничные площади, откуда звучала музыка и странные женские голоса. Когда она пыталась спросить о мейстере, ее либо не замечали, либо отталкивали и ее драгоценные деньги рассыпались. Первое время Дени с отчаянной решимостью пыталась поднимать их, но монеты как назло укатывались от нее, людские ноги были везде, и ее раз чуть не затоптали, а в другой отдавили палец так, что она вскрикнула. Все это, конечно, не самое важное. Она просто-напросто могла не успеть! Это пугало ее больше всего. Какой толк от мейстера, если больной не дышал?

Дени снова начала спрашивать у проходивших мимо. Никто не отвечал, никто никогда не отвечал, а она бежала дальше. В порту Гарпии ответа не знали, как и в Лунном бассейне и в Пурпурной гавани, а люди, гулявшие рядом с очень красивыми храмами ее просто не замечали. Дени решила, что найдет больше помощи у бедняков, но те тоже ничего не знали и прогоняли ее, принимая за попрошайку. В конце-концов, Дейенерис оказалась в каком-то закоулке, не зная, куда ей стоит идти и откуда она пришла. Она всхлипнула и сзади раздалось улюлюканье.

— Пожалуйста, — сказала она. — Мой брат болен. Я должна найти мейстера. Вы не знаете, где можно найти мейстера? У меня есть…

Трое мальчишек чуть младше Визериса окружили ее, не переставая ухмыляться.

— Что у тебя есть? — сказал один из них на языке Вестероса, пусть и с ужасным акцентом. — Для того, что нас интересует, ты еще слишком мала. Хотя Тан любит молоденьких, да, Тан?

Самый высокий из мальчишек пнул говорившего в бок и буркнул что-то на языке Вестероса.

— Пожалуйста, — сказала Дени. — Я принесла деньги. Я дам вам немного, если хотите. Мне нужно к мейстеру.

Знающий общий язык облизнулся.

— Деньги? Это хорошо. Очень.

Они забрали все. Дейенерис пиналась, плакала, умоляла, но они забрали все. Все деньги, которые ее брат получил такой жестокой ценой, все.

В ее кулачке оставалось лишь несколько монет. Она ни за что не раскрыла бы ладонь.

Вспомнив Визериса и корону мамы, Дени умудрилась ударить самого говорливого и убежала так быстро, как только могла. Позади себя она слышала ругань и смех.

Она бежала еще и еще, не сдерживая слез и, наконец, наткнулась на какого-то высокого человека в робе.

— Пожалуйста, мейстер, мне нужен мейстер.

Высокий человек сел рядом с ней на колено.

— Я мейстер. Что случилось с тобой, дитя?

— Мой брат. Он болен, сначала заболела я, потом он, и сейчас он не дышит! Пожалуйста, уже прошло много времени. У меня есть деньги. Вот! — Она показала ему ладонь. — Другие забрали, но это все, что есть. Вы должны помочь мне.

Мейстер — настоящий! Она нашла его, нашла, — осмотрел монеты и улыбнулся ей.

— Этого достаточно, дитя. Веди меня, и пусть Семеро осветят твой путь.

Когда она привела его в дыру, где они жили, Визерис был уже на ногах. Он набросился на нее, как только она вошла, кажется, даже не замечая мейстера.

— Где ты была? — он схватил ее за плечи и встряхнул. — Я думал, тебя похитили и ты мертва, какого черта тебе понадобилось уходить? Дейенерис, отвечай!

Слезы потекли по ее щекам.

— Я… я привела местера.

Взгляд Визериса мгновенно приковал к себя стоявших сзади высокий мужчина, хотя по сравнению с ее братом он и не был таким уж высоким.

— Кто вы такой? — резко спросил Визерис. — Что вам нужно?

— Как и сказала твоя сестра, я мейстер и пришел осмотреть тебя, парень. Ложись, у тебя жар.

— Вы должны уйти. Нам нечем вам заплатить.

— Ваша сестра уже заплатила.

Взгляд Визериса пронзил ее насквозь.

Во все время обследования Визерис относился к мейстеру как нельзя подозрительно. Дейенерис, тихо стоя в стороне, подумала, что ни одна часть его тела будто не сгибалась, даже когда он все-таки лег.

— Тебе нет нужды беспокоиться, дитя, — обратился к ней мейстер. — Болезнь не смертельна, а у твоего брата хороший иммунитет. Я оставлю лекарство, которое поможет ускорить выздоравление.

В сознание Дейенерис мелькнула глупая мысль попросить его остаться. Она смолчала. Мейстер ушел, и Визерис медленно, опираясь на стену, встал. В его глазах мелькала чернота.

— Что ты надела, Дени?

Она будто проглотила язык. Визерис на ватных ногах подошел к тайнику с деньгами и заглянул внутрь. Его затрясло.

— ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА?

* * *

И после всех этих лет разгневанный крик ее брата еще заставлял Дейенерис дрогнуть. Она подошла к огромному, от пола до потолка, окну и насладилась видом своих владений, растянувшихся на тысячи миль и за Узкое море.

— Помнишь? — спросил призрак Визериса с ее кровати. Ему отчего-то нравилось лежать там. Хотя нет, единственное, что действительно радовало ее брату в смерти, так это раздражать ее. — Может, та болезнь и была причиной моего безумия? Безумец, — повторил он с особой интонацией. — Так ты оправдываешь себя? Безумец должен умереть?

Королева не обернулась.

— Ты избил меня до крови, когда узнал, что я сделала.

— Ты истратила все деньги, которые я заработал, и ради чего?

Этого Дейенерис уже не могла терпеть.

— Я спасла тебе жизнь!

— Болезнь была неопасна, ты, идиотка. — Он встал и приблизился к ней. — Твой мейстер сам так сказал. Нужно была подождать и все, но ты…

— Я была маленькой девочкой и не знала, чтобы я стала делать без своего старшего брата, — она выделила последние слова горьким обвинением. Визерис только посмеялся.

— В этом вся ты, Дени. Сплошной эгоизм. Скажи мне, любила ты меня хоть когда-нибудь?

Обида и злоба в его голосе тронули ее.

— А ты?

Улыбка исчезла с его лица.

— Все эти годы — и ты спрашиваешь? Правда?

Это был пик. И Дейенерис сорвалась.

— Все эти годы, и я все еще вижу тебя. Ты сводишь меня с ума, я лишаюсь рассудка из-за тебя и твоих обвинений, и ты спрашиваешь? Да, я любила тебя, больше всех, крепче всех, потому что никого другого у меня не было, но теперь я ненавижу тебя, слышишь? — Она вдруг поняла, что на ее щеках слезы. Откуда? — Ты ублюдок, ты бил меня, унижал, принимал за свою вещь, использовал меня и тебе всегда было плевать. Всегда плевать. Ты должен был остаться с Магистром Иллирио, и тогда ничего не случилось бы! Почему ты не остался с ним?!

Она, Королева андалов, ройнаров и первых людей, Бурерожденная и Матерь Драконов, опала на край кровати и похоронила лицо в ладонях.

— Теперь ты можешь не беспокоиться, сестрица, — странным голосом сказал ее брат. — Я ухожу.

Дейенерис подняла голову.

— Визерис?

Он сел с ней рядом на корточки, как когда-то делал высокий мейстер, спасшим ему жизнь.

— Ты наконец-то оплакала меня, Дейенерис. Теперь ты должна узнать покой.

Теон Грейджой должен был признать, что не помнил такого удручающего напряжения в великом зале Винтерфелла даже во времена свадьбы Рамси Болтона и Сансы Старк, когда сторонники фразы «север помнит» и сторонники победителей (Кто тогда мог предположить, что победы так мимолетны, а колесо крутится, не переставая?) готовы были разорвать друг другу глотки по первому сигналу, и плевать, откуда бы он исходил. Тогда все прошло относительно спокойно, несмотря на то, какими опасными стали свадьбы в Вестеросе, а вот здесь и сейчас — иное дело. Слишком много представителей Великих Домов, и у каждого имелись свои претензии в свете последних двух войн. Претензии. Мягкое слово, слишком.

Переговоры заглохли еще в первые полчаса, и теперь, если кто и беседовал, то лишь с соседями по столу. Теону в этом отношение не то чтобы повезло: напротив него расположился сир Давос Сиворт, испытывающий к Теону здоровое отвращение, слева — Леди Оленна, про которую и говорить не стоило, а советница Дейенерис вся была поглощена своим Безупречным другом. Теон не мог и надеяться, что ему когда-либо улыбнется такое счастья, как Миссандея для Серого червя. На самом деле, учитывая многообещающие холодные, как лед, взгляды Арьи Старк, он уже начал сомневаться, что для него наступит это «когда-нибудь». Едва ли новоиспеченный Король Севера воспротивился бы воле любимой сестры, особенно в отношении его, Теона, а Санса, за исключением провокационных объятий, которыми она одарила его при встрече, и пары ободряющих взглядов, была слишком занята своими эксцентричными поклонниками, включавшими немного немало, ее полу-мужа Тириона Ланнистера и не желавшего выбывать из гонки Мизинца.

Что касается его сестры, то та сидела подле королевы, изредка продолжая их ИГРЫ. Теон был не тем человеком, чтобы судить их, к тому же, казалось, это веселило Яру.

Сама же королева большей частью одаривала своим вниманием сидящего напротив Джона Сноу. Нет, они не говорили, но было что-то такое в том, как они смотрели друг на друга. Что-то опасное, возможно.

Теон давно перестал бояться.

— Как вам нравится Север, Ваше Величество? — осведомилась у Дейенерис Таргариен Санса. Истая леди, которой всегда была; даже Рамси не смог выбить это из нее, и навряд ли хоть что-нибудь сможет.

Королева оторвала взгляд от Джона Сноу и мягко улыбнулась.

— Здесь… слишком холодно, по моим меркам, но я определенно уже влюбилась в это место.

— Хар, — фыркнул рыжебородый одичалый, стукнув кулаком по столу. — Это, по вашему холодно? Да я такой холод…

— ТОРМУНД, — не поворачивая головы, произнес Джон, а сидевшая рядом с одичалым (явно, против своей воли) женщина огромного роста закатила глаза и толкнула его в бок.

— Кхм. Простите. Я того, увлекся. Просто — не настоящий это север. Настоящий он там, — махнул, — за Стеной.

— Мне не терпится увидеть, — признала королева и наклонилась чуть вбок, чтобы услышать, что скажет ее Десница.

— Правду ли говорят о тех… монстров, которые нашли приют за Стеной? — поинтересовалась Миссандея. Сир Давос кивнул.

— Истиную, миледи.

— Мы надеялись, что Ее Величество поможет нам в этой борьбе, — сказал Джон Сноу. Дейенерис вскинула бровь знаком вопроса, но ответил бастарду Тирион Ланнистер:

— Не поймите меня неправильно, милорд, но есть ли действительные основания верить этим слухам?

— Ранее у нас также не было оснований верить в возвращение драконов, и все же — они здесь. Угроза Иных не менее реальна. Они там, и они придут за нами, будьте уверены. И их цель — не захват земель, все, что они хотят, это уничтожить царство людей, и, поверьте мне, если мы не будем драться, какой бы трон вы не завоевали, сколько бы народов не поработили, все будет неважно, ведь в одиночку вы им проиграете.

— У меня есть армия, — сказала Дейенерис. — И драконы.

— Этого недостаточно. Ваше Величество, я дрался с ними и убивал их, и я знаю сотни людей, которые погибли от их рук, сотни, кого мы не смогли спасти, и кто потом сам обратился в врага. Лишь вместе у нас есть шанс выстоять.

— Все это конечно звучит довольно убедительно, Ваше Величество, — промурлыкал Варис. — Но Вы так и не предоставили нам никаких доказательств.

Теон краем глаза заметил, как прищурился лорд Мизинец.

— Признаюсь, я тоже не верила в существование драконов Ее Величество, пока не увидела их собственными глазами, — поддержала Паука леди Оленна Тирелл. — Однако ваших мертвых захватчиков этим старым глазам так и не удалось увидеть.

Арья Старк начала с методичной злостью разрезать хлеб. Джон в успокаивающем жесте положил свою ладонь на ее.

— Если моего слова и клятвы тех, кто стоит рядом со мной, недостаточно, я осмелился бы предложить ее Величеству посмотреть на все самой и тогда уже решить.

— У нас нет времени на экскурсии к Стене, — хладнокровно заявила Яра.

— Мне думается, пресловутый дракон одолеет это расстояние не за такое уж долгое время, — хмуро заметила Арья. Ее сестра кивнула.

— Вам нужна наша поддержка, и мы с радостью ее предоставим, если будем знать, что после поддержку предоставите вы. — Вдруг, ни с того, ни с сего Санса обратилась к своему мужу. — В этом есть определенный резон, не так ли, милорд Десница?

Тирион Ланнистер оскалился в поистине дьявольской ухмылке.

— Резон в этом есть, я согласен с леди Старк, — Санса сжала губы и еле заметно дрогнула, — но посоветовал бы моей королеве быть благоразумнее и не рисковать. — Подумав, он фыркнул. — Впрочем, едва ли для Матери Драконов есть более безопасное место, чем на спине одного из своих чад.

Дейенерис улыбнулась. Теону показалось, что в ее глазах мелькнул какой-то особый игривый огонек.

— Что ж, раз так, я полечу — и защитной мне, кроме Дрогона, будет служить Лорд Сноу. Он уж точно сможет обезопасить меня, верно?

Волчья сторона мигом бросила все свои дела и направила взгляды на королеву.

— На драконе? — уточнил Джон.

— Именно.

— Милорд, я бы не советовал, — сказал Луковый Рыцарь.

— Это было бы неразумно, сир, — включился Мизинец. — Всегда есть возможность просто-напросто упасть, а север, боюсь, не вынесет такой потери. Как бы отчаянно не нужен нам был этот союз и как бы нам не хотелось оскорблять отказом Ее Величество, риск слишком велик.

Санса сделала глоток борского золотого, чересчур быстро, как почудилось Теону, и бросила испуганный взгляд на брата.

Вызов, брошенный Дейенерис Бурерожденной и хорошо подмасленный лордом Бейлишем, явно мучил Короля Севера. Дилемму разрешила Арья, шепнувшая на ухо Джона Сноу что-то, заставившее обычно хмурого бастарда улыбнуться и сказать, уже для всех:

— Хорошо, я согласен. Но, если и когда все это закончится, я требую, чтобы вы дали нам судить предателя из числа ваших сторонников. Вы знаете грехи, в которых он обвиняется.

Спрашивать о ком речь не требовалось. Теон ждал чего-то подобного, только ему думалось, что Джон Сноу снесет ему голову при первой же встречи. Вероятно, в этом заслуга Сансы. С чего бы ей выглядеть сейчас такой виноватой?

— Мой брат искупил все, что наделал, — ощетинилась Яра. У Арьи Старк явно готов был ответ на это, но Теон опередил ее:

— Не надо, Яра. Ты знаешь, я… я заслужил.

Его сестра выглядела, как будто собиралась ударить его прямо там.

— Как я понимаю, говорилось о суде, а не об убийстве, — указала Дейенерис, положив руку на плечо Яры. — Закон есть закон. Я не буду делать исключение для своих людей. Когда я стану королевой, в справедливости не откажут никому.

— Мы все молился об этом дне, — скользко улыбнулся Варис.

— Да-да, без сомнения, — вступила с беседу какая-то девочка, сидевшая за пару мест от Джона Сноу. — Но мне интересно, что будет, когда Ее Величество убедится, что на севере мы не лжем?

Королева Дейенерис и Тирион Ланнистер переглянулись.

— Как твое имя, дитя? — спросила Оленна Тирелл, с любопытством глядя на девочку.

— Лианна Мормонт. И я не дитя, а вы не ответили на мой вопрос.

Очевидно, только что Хайгарден вновь получил наследника.

— Если все будет, как говорит Его Величество, то мы вступим с ним в союз и, когда трон будет нашим, то мы позаботимся, чтобы никакие мертвецы не угрожали Семи Королевствам, — сказал Тирион Ланнистер.

— Если трон будет вашим. Простите, я не сторонница двойных стандартов.

Десница Королевы с еле заметной улыбкой склонил голову в знак извинения.

Сама же Дейенерис, находившаяся в весьма задумчивом состоянии с того момента, как девочка назвала себя, подала голос:

— Лианна Мормонт. Значит ли это, что вы родственница сира Джораха Мормонта, миледи?

Девочка сморщила нос с таким достоинством, которому, вероятно, позавидовали бы гордые короли прошлого, еще до завоевания Эйгона.

— Он мой дядя, да. Но он посрамил наш дом, и волки изгнали его.

Королева задумчиво кивнула.

После этого беседу в основном вели супруги Ланнистеры. Тирион демонстративно называл жену «леди Старк» и искал всякий повод задеть ее, но без сомнения он питал удовольствие в этом разговоре, равно как и Санса, Теон мог это видеть да и любой смог бы. Лорд Бейлиш уж точно. Тот, правды, пусть и замечал, но был больше занят обменом колкостями с Варисом. Теон лишь предполагал, какие тайны открылись бы ему из этих завуалированных фраз и взглядов, будь он достаточно политически подкован.

В его же части стола царствовала любовь. Безупречный королевы и ее переводчица шептались о чем-то, сплетя пальцы под столом. Еще более странная парочка заняла место напротив. Тормунд одичалый уже какое-то время гонял байки о монстрах, павших от его руки, и тварях, которым это еще предстоит, и один единственный раз ему даже удалось развести его «медведицу», как он называл Бриенну Тарт, на смех. Та жутко покраснела, что сделала ее круглое лицо еще более неприятным, однако одичалый весь расцвел, и вновь только Джону Сноу удалось его присмирить.

Все было относительно спокойно, пока на середине тоста лорда Мизинца в зал не влетело огромное черное нечто. Многие гости повскакивали с мест, другие, включая младшую Старк и Яру, вытащили оружие. Позже Теон не мог понять, как ворону, а это был он, без сомнения, удалось проникнуть внутрь, ведь окна — он точно помнил — были закрыты настежь. Из-за холода.

Теон стоял рядом с карликом, пускай и не знал, как так получилось, когда ворон на своих широких нефритовых крыльях подлетел к Джону Сноу. В свете факелов, которые Старки установили по всему периметру, казалось, что у птицу было вместо положенных двух, три глаза.

Но это еще не самое странное. Бастард смотрел на птицу, будто он как-то мог понимать ее. Никто из них больше такими возможностями не обладал, но ворон вдруг напомнил Теону о Чар-древе, которое знало его имя. «Ситуации схожи, — подумал он. — Может, теперь мы все сошли с ума?».

— Что он делает? — потребовала Дейенерис, выглядевшая также неспокойно, как и все они.

Арья бросила на нее раздраженный взгляд. Небольшой меч все еще покоился у нее в руке.

— Помолчите.

— Ваше Величество, — быстро добавила Санса.

В тот же миг ворон исчез, а новый Король Севера обернулся к ним, последователям и дракона, и волка, сбившимся в кучу, лицо такое же серьезное, как было у Робба, а до этого у их отца.

— Боюсь, у нас нет времени на экскурсии, Ваше Высочество, — сказал Джон Сноу. — Мой брат шлет мне последние новости. Призовите ваших драконов. Зима здесь.

— Ваша семья просто не может быть еще более странной, да?

Первым в этот раз оправился Бронн, а вот Джейме все еще находился в состоянии глубочайшего шока. Гребанный дракон. Или даже не так: три гребанных дракона, которые — на секундочку — вымерли сотни лет назад. И на одном из них его чертов младший брат.

Ну разумеется.

Тирион сбегал из Вестероса под покровом ночи, оставляя за собой трупы отца и любовницы, как преступник и самый ненавидимый человек Семи Королевств, а вернулся верхом на чертовом драконе. Чтоб ему провалиться, мерзкий чертенок, это было так в его духе.

Справившись с собой, Джейме хмыкнул:

— Тебе повезло, что ты не служил Таргариенам, уж они-то были по-настоящему странными, если ты понимаешь, о чем я. Хотя нет, постой, еще есть время наверстать, да? Удачи. Говорят, девчонка унаследовала любовь отца к пиромантии. — Джейме сглотнул, воспоминания еще были слишком… режущими. Или они всегда такими будут. — Думаешь, она вспомнит, кто его убил? А, о чем это я, разумеется, мой дорогой братец ей напомнит в случае чего.

— Для начала, будь я тобой, то не говорил бы о новой королеве так, ммм… — Бронн одарил его красноречивым взглядом. — … громко.

Джейме закатил глаза. Он был живым покойником, ценным только армией львов, что он в последний миг привел к Стене, и ему стоило бы заботиться о своей безопасности, но проблема заключалась в том, что Джейме было плевать. Он убил короля, нарушив все обеты, какие есть, спал с сестрой, потом и ее убил, а проклятый всеми богами город все равно взлетел на воздух. Какое ему дело до безопасности? Умереть в бою с тварями, которые и так уже мертвы, в этом заключались все его планы и надежды.

Но уж никак не во встрече с братом-предателем.

— Умерь свой пыл, Ланнистер, — хохотнул Бронн, засунув руку в карманы брюк. — Он единственная семья, что у тебя осталась.

«Осторожней. Я единственный друг, что у тебя остался, братец».

— Куда ты идешь?

— Вряд ли с этой тварью ему все еще нужен личный наемник, но я все же попытаю счастья. К тому же, без обид, но служить карлику мне всегда нравилось больше.

— Я ранен в самое сердце.

— Ты идешь?

Джейме безразлично мотнул головой.

— Как хочешь. — Бронн, отсалютовав, зашагал в ту сторону, где было самое большое столпотворение народа. — Я передам привет от тебя. Под! — заорал он бывшему оруженосцу Тириона, о котором Джейме умудрился забыть. Мальчик побежал за наемником, сияя как начищенный галеон.

Джейме хотел было спросить, как они собирались проникнуть в палатки новоиспеченной элиты, однако, решив, что знать ему это необязательно, отправился в обратную сторону.

Спустя недолгое время его нашла Бриенна.

— Я слышала, Королева Дейенерис вернулась, — сказала она. — Вместе с… драконами.

— Ага. Ты многое упустила. То еще зрелище.

— Скоро быть битве.

Он кивнул, все еще не глядя в простое широкое лицо Бриенны.

— Джейме. Что с тобой?

Он усмехнулся.

— Как ты и сказала, скоро нам предстоит драться с армией мертвецов и…

— Сир Джейме.

Скептически взглянув на нее, Ланнистер протянул:

— Леди Бриенна.

— Не пытайся обмануть меня. Дело в… твоем брате?

— В этот самый момент дело вон в тех ребятах, которые направляются прямо к нам.

Быстро же они работали.

Бриенна обернулась и, увидев стайку мрачных Безупречных, резко бросила:

— Я пойду с тобой.

— Нет.

— Да.

— Нет. Бриенна, не строй иллюзий на свой счет, я могу тебя переупрямить.

Она одарила его острым взглядом, и Джейме счел нужным продолжить:

— Все будет нормально. — Он заставил себя улыбнуться и сам пошел навстречу евнухам. — Увидимся на ужине.

Или нет.

* * *

Его провели через весь лагерь в самый большой из шатров, где за массивным деревянным столом сидели трое. Всадники. Семеро, до чего же все это абсурдно. Бастард Неда Старка — или кем он там был? — наградил его кратким взглядом, Тирион ни на секунду не отвлекся от своего кубка, зато Королева Дейенерис изучала его довольно долго, прежде чем сказать:

— Так вот какой вы. Человек, убивший моего отца.

«По крайней мере она не заковала меня в кандалы. Хороший знак. Не испорти все, Ланнистер».

— Я полагаю, мы с вами равны.

«Хорошо сработано, нечего сказать».

Дейенерис приподняла брови; на ее лице застыла любопытное выражение.

— Извините?

— Как всем нам здесь известно, ваш любезный десница убил МОЕГО отца, так что…*

Тирион хмыкнул. Дейенерис и Джон Сноу переглянулись с характерным выражением, и Джейме поспешил добавить:

— К тому же, я внес вклад в нашу славную борьбу в виде пятнадцати тысяч воинов. Это извиняет меня?

— Пока что, — указал Сноу. — Не навсегда.

Дейенерис взмахом руки остановила его.

— Сейчас нам нужен каждый человек, даже такой как Вы, и в этом Ваша удача, сир Джейме. Но после войны я намерена судить всех преступников, как полагается. Запомните это.

Джейме криво ухмыльнулся, разговор начал его забавлять. А в девочке действительно было что-то от ее предков. Больше от Рейгара, чем от незабвенного Эйриса, и в этом состояла удача всех вестеросцев.

— После войны? Мы все надеемся протянуть так долго? Что ж, это завидная самоуверенность.

— Достаточно, — прервал его Тирион. — Если Вы позволите, миледи, я хотел бы переговорить с моим дорогим братом наедине.

Взглянув на него, Дейенерис кивнула. Лорд Сноу галантно подал ей руку, и вместе они вышли из палатки, не удостоив Джейме и мизерной доли своего королевского внимания.

— Они… Кхм, неплохо смотрятся, ты так не думаешь?

Тирион, наконец, поднял свои разномастные глаза.

— Это ни в коем разе не твое дело. Сядь.

Дернув бровью, Джейме устроился прямо напротив карлика за длинным деревянным столом, с садистким удовольствием замечая, какой дискомфорт это вызвало в Тирионе. Не то чтобы он сам было спокойнее.

— Очевидно, люди лгали, когда говорили, что убийца родственников проклят в глазах богов. Вот мы с тобой, сидим, разговариваем, и я что-то не вижу молнии, которая ударила бы с небосвода.

— Очевидно, богам плевать.

— Да, — протянул Джейме. — Так если ты не планируешь драться со мной или скармливать своему новому питомцу — мои поздравления, кстати… что ты хочешь от меня, братец?

Тирион усмехнулся этой своей отвратительной ухмылкой, которая преследовала его последние несколько месяцев. «…Она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлбеком, а может, и с Лунатиком, почем мне знать?..»

Что это с ним? Все это уже не имеет никакого значения.

— С чего ты взял, братец, что я не собираюсь делать ничего из этого?

— Интуиция.

— Она никогда не была у тебя развита.

Джейме, ничуть не оскорбленный, пожал плечами.

— Ты всегда был умником.

— Допустим. — Тирион сложил пальцы в замок в истой манере Лорда Тайвина, и Джейме в голову вновь пришли слова тети Дженны. — В свете нынешних событий наша ссора уходит на второй план.

Джейме чуть не поперхнулся от такой бессовестной наглости.

— Ссора? Ты убил нашего отца.

— Ты предал меня.

Джейме скривился.

— Что ты хочешь, Тирион?

Его разномастные глаза сверкнули.

— Победить. Как и все остальные. Меня давно не было в Вестеросе, Джейме, ты ведь осведомлен об этом, как никто, верно? — Тирион хмыкнул, все еще избегая смотреть на него. — Я хочу узнать, на какую помощь могу здесь рассчитывать.

На языке у Джейме крутилось сотня и одно издевательство. Он мог бы посоветовать своему брату обратиться к Бронну или Подрику, к Варису, который просто обязан был шнырять где-то поблизости, к Бриенне, к Джону Сноу, Лорасу Тиреллу… к кому угодно, по сути, и они оба это знали, так что вместо глупых препирательств Джейме развернул карту Вестероса, надеясь, что этот хитроумный и злобный карлик не заметит его мимолетную ухмылку.

Примечания:

*Какой-то гениальный человек, ника которого я, к сожалению, не помню, на одном из форуме по игре престолов указал на это, и я просто не могла пройти мимо.

МИРЦЕЛЛА ЛАННИСТЕР. КОРОЛИ И КОРОЛЕВЫ.

К разочарованию доброй половины Семи Королевств Мирцелла Баратеон таки унаследовала долю вздорного характера своей матери. Сама Мирцелла предпочитала винить в этом отца (настоящего, не законного) и дядю и была отчасти права, но от взбалмошной Серсеи Ланнистер ей тоже кое-что досталось. Доказательством тому послужил скандал, разразившийся, когда Эйгон Таргариен, племянник королевы, объявил о намерении жениться на ней.

На ней. Леди Утеса Кастерли, да, но также бастардке, опальной бывшей принцессе, дочери изменников, плодом грязного кровосмешения, что, впрочем, никак не вязалось в сознании Мирцеллы — тем же Таргариенам инцест прощался три тысячи лет, — и так далее.

Как бы то ни было, стоило видеть лица ее отца и королевской четы после слов Эйгона. Воистину, это было бесценно. Мирцелла едва не рассмеялась или не заплакала.

— Эйгон! — взвилась Королева Дейенерис. Все предполагали, что после завоевания трона она и Эйгон поженятся, но этого не случилось. Виной тому, вероятно, были слухи о блэкфайерском происхождении принца, которые распространились по всему Вестеросу и, кстати, имели должные основания.

И, тем не менее, Мирцелла отдавала себе отчет, что ее союз с Эйгоном Дейенерис не устроит: ни как женщину, ни как правителя.

— Мирцелла! — вторили королеве Джейме и Тирион, предпринимая видимое усилие, чтобы не переглянуться. Мирцелла видела это в их напряженных лицах и бьющихся жилках на шее. О, Семеро. Ей, знавшей, как близки они раньше были, причиняло боль наблюдать за их отношениями теперь. Дядя Тирион выторговал жизнь ее отца у королевы, но старые раны легко не заживают. К сожалению.

— Мы с Мирцеллой любим друг друга, — яростно заявил Эйгон, сжимая руку предполагаемой невесты в своей. — И мы собираемся пожениться. Твое позволение лишь формальность, тетя.

Эйгон Таргариен-Блэкфайер был единственным, кто мог говорить с королевой так. Дейенерис старалась ценить семью, пусть, по всем аспектам она была скорее ложной. Даже удивительно, как они сошлись с Тирионом. Тот прилагал все усилия, чтобы отделить себя от имени Ланнистеров.

Мирцелла хорошо понимала его желание. Однажды оно завладело и ею. В жаркой и прекрасном Дорне с ее влюбленным принцем и экзотическими пряностями и… намеками об Элии Мартелл. Там Мирцелла приняла слухи за правду, пройдя все стадии. Как она злилась на мать за то, что та сделала это с ними, на Джейме, который никогда не выказывал интереса, на Роберта Баратеона, бывшего отцом ничем не лучшим, на Лорда Станниса. Она так и не узнала, прозрел ли Томмен перед смертью или же умер в блаженном неведение. Впрочем, едва ли можно назвать «блаженным» самоубийство.

Ее маленькому брату всегда недоставало силы воли. Он нуждался в Мирцелле, но ее не было рядом. За это она едва ли когда-нибудь простит себя.

— Я не потерплю таких разговоров, Эйгон. Что общего у тебя может быть с этой девушкой?

— Извините? — резко поинтересовался Джейме, решивший, что играть роль заботливого отца — это его. Лишним было бы сказать, но нет. Мирцелла знала, что едва ли во всем мире нашелся бы факт, убедивший ее в обратном.

— Дейенерис, — одновременно с ее отцом вскинулся Эйгон. Мирцелла не позволила и намеку на обиду промелькнуть на ее лице. Королева не могла всерьез полагать, что это оскорбит ее: в конце концов, она выросла вместе с Джоффом, и даже его игры не могли затронуть мраморную стойкость бывшей принцессы.

— Может, нам просто стоит подождать, пока Рейгар достигнет нужного возроста? — предположил Тирион и подмигнул племяннице. Принц Рейгар был их с Дейенерис единственным сыном и наследником Железного трона. — По крайней мере, с ним мою дорогую племянницу объединяет кровь.

«Продолжим традицию обоих семейств, ха?», — про себя закончила фразу Тириона Мирцелла.

Мирцелле показалось, что королева Дейенерис едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза. Странно, к этому времени она уже должна была привыкнуть и смириться, как привыкли и смирились люди Вестероса с тем, что ими правит уродливый карлик, которого они все годами ненавидели и презирали, а также заморская девушка, которой на момент восхода на трон не было и двадцати.

— Мне просто необходимо знать, что вы оба понимаете — о, ради Семерых, что насчет Арианны Мартелл, Эйгон? Мне казалось, ты увлечен ею.

— Так и было.

— И?

«Очевидно, это судьба бедных дорнийцев — ими всегда пренебрегают ради других, будь то волк или лев, не суть». Мирцелла сожалела об Элии, о коей так много хорошего говорили в Дорне, но никак не о леди Арианне. Если бы не та с ее амбициозными планами и неумелыми интригами, Мирцелла не лишилась бы уха и не подвергла бы себя смертельной опасности. Официально, между ними не было никакой вражды, в действительности же, Мирцелла понимала, что никогда не сможет любить принцессу Арианну и Дорном в целом, как раньше. Разочарование — самое горькое, худшее чувство из всех. Ее в этом убедили и успешно.

— Леди Мирцелла увлекает меня сильнее, если на то пошло, тетя, — сказал Эйгон, чья мать, на счастье, очень вряд ли являлась дорнийкой.

Дейенерис и Джейме вскинули брови, Мирцелла удержала улыбку, а Дядя Тирион резко соединил ладони и с ложным оптимизмом предложил:

— Почему бы тебе, любовь моя, не поговорить с доблестным Эйгоном наедине, пока я сделаю то же самое в отношении моих дражайших родственников?

— Кто я такая, чтобы не слушаться своего мужа и короля? — с непередаваемой интонацией произнесла Дейенерис и дала им позволение уйти. Не глядя друг на друга, Ланнистеры переместились в соседние покои. Мирцелла и Джейме сели в кресла напротив друг друга, а Тирион прикрыл за ними дверь. Безухая, безрукий и безносый, последний оплот дома Ланнистеров. Бедные ее мать и дед, они должно быть очень злятся, наблюдая за ними из Седьмой преисподни.

— Все еще не могу поверить, что она взяла тебя в мужья, дорогой брат, — лениво заявил ее отец. — На сегодня это, наверное, величайшая загадка Вестероса. Ты так не думаешь, Мирцелла?

— О, нет, мой дорогой братец, ты снова не прав. Вот то, как мы все купились на милые ямочки и упустили ростки Серсеи в нашей дорогой племяннице, — вот это тайна всех времен.

Тирион занял место со стороны Мирцеллы так, что создавалось впечатление, будто братья нападали с двух фронтов. Так и было, в какой-то мере.

— Дядя, боюсь ты излишне драматизируешь. Я люблю Эйгона…

— И его владения, без сомнения, тебе тоже приглянулись. Что там — ах да, Штормовой предел, Драконий насест… Неплохое приданое.

— У невест «приданое», дядя. У женихов это зовется иначе — я полагаю.

— Она полагает!.. — рассмеялся Тирион и махнул рукой брату, давая знак, что теперь его очередь.

— Мирцелла, пожалуйста, скажи, что ты не планируешь сделать ничего глупого, — многообещающе начал отец.

— Зачем мне это, Джейме? Я слишком благодарна за свою жизнь и свободу. Относительную, разумеется.

Глупо. Она не планировала этого говорить, ведь это было глупо, а Мирцелла не могла позволить себе глупости. Ни теперь, ни в ее положение, будучи дочерью Безумной Королевы-Ланнистерши. Повезло еще, что это Джейме и Тирион, ее — ладно, ее семья, единственное, что у нее осталось, не считая Эйгона, — но вдруг она прокололась бы перед другими? Перед чужаками? Нельзя давать себе поблажки, это затянет тебя, пока ты не сможешь делать ничего другого, кроме как отлынивать от долга. Лорд Мартелл научил ее этому, когда она была его воспитанницей в Солнечном Копье.

— Никто всерьез не планировал казнить тебя, — сказал Тирион, избегая смотреть на них. «Я знаю», — стоило бы сказать, но Мирцелла просто кивнула. Горло от долгого молчания высохло слишком сильно.

— Мирцелла, в твоих руках Ланниспорт, Запад, — скажи мне, что для тебя это достаточно, — взмолился отец.

Во взгляде Джейме беспокойство, что, по правде говоря, странно. Мирцелла рассчитывала на отчаянные попытки отыскать в ней черты матери, а не на яростное отрицание любого их проявления. Хотя она никогда не могла до конца предсказать своих дядей.

— Мы не выбираем тех, кого любим, не так ли?

Они же в такие моменты, как сейчас, видели ее насквозь. Мирцелла могла поручиться, что ее мысленные дополнение уловили все в комнате.

«Только то, что мы хотим. Или же — что в конечном итоге получаем».

Его жена. Треклятая Санса Старк. Тихая и зашуганная девочка с севера, которую Тирион едва знал и которая на регулярной основе выставляла его на посмешище перед всем Красным замком. Кто была слишком верна долгу, чтобы отводить глаза от его уродств, но слишком брезглива, чтобы принять их.

Его жена в постели Болтонского бастарда.

Худшая часть Тириона шептала, что она заслужила. Отказалась принимать в своей постели Беса — получай Рамси Болтона. Но, слава Семерым, Тирион не целиком состоял из пороков, что непременно удивило бы Лорда Тайвина, будь он жив. Где-то в его очерствевшей душу еще осталось место для чего-то кроме ненависти. Там была Тиша. И отчего-то Санса.

Наверное, это заставило его битый час допрашивать Грейджоя. Сжимать кулаки и кипеть бессмысленной злостью на Болтонов и Мизинца. Маяться целый день, как болвану, вызывая искреннее любопытство Дейенерис, и, наконец, пойти в покои Сансы в западной части Дворца Гарпии.

Она изменилась. Даже больше, чем он сам.

Стала напоминать ему кого-то. Кэйтилин Талли, Маргери Тирелл или Серсею — он не мог определить, однако, кажется, Санса впитывала уроки хорошо. Мысль заставила Тириона поморщиться.

— Леди Санса.

— Милорд. Я была рада узнать, что вы живы и… в порядке.

Ее руки напряжены, шея прямая. Чего она боится?

«Не будь идиотом, Ланнистер, ты прославился на весь Вестерос убийством собственных отца и племянника. Не лучший способ заполучить доверие девушек».

— Вам не нужно бояться. Моя клятва в силе, я никогда не причиню вам вреда.

Она чуть улыбнулась.

— Я верю.

— Хорошо. Тогда как насчет еще одной клятвы? — Он был очень пьян, иначе такого не объяснить. — Рамси Болтон никогда больше не тронет тебя, Санса. Я сам убью его, если нужно, чтобы убедиться в этом. Хотя это и будет слегка неловко в моем положение и навряд ли успешно.

Молодец, Бес. Такие обещания впору было давать Джейме, а не ему.

— Мне очень приятно слышать это, милорд. Но я бы ни за что не просила от вас таких безумств. — И Тирион знал, что она не лгала. Нет, еще не Серсея, слава богам.

Но уже и не дитя.

— Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, — сказал он прежде, чем уйти.

— Я позову, — перебила Санса и мягко улыбнулась. — Это я тоже помню, милорд.

Лишь после Тирион вспомнил, что должен был злиться на нее за то, что сбежала и подставила в смерти Джоффа, или хотя бы спросить, чьих это рук дело. Он, разумеется, не верил в ее причастность, но когда-то давно Тирион также не верил, что рыцарственный старший брат способен предать его.

Все же лучше бы ей не быть связанной с этим.

Если в мире осталась невинность, то ею должна быть Санса Старк. Не зря ведь говорят, что невинность и опыт созданы для идеального брака. Их союз едва ли можно назвать таковым, но потенциал у них был, это стоило признать.

Но по льду в ее глазах, по тому, как она дрожала, когда он целовал ей руку, Тирион видел, то высказывание больше не подходит им.

Болтонский Бастард сделал со второй женой Тириона то же, что и Лорд Тайвин с первой. За это его ожидал медленный и мучительный конец. Может, не от его руки.

Может, от ее.

Ланнистеры всегда платят свои долги, а его сестра и Джоффри приложили огромые усилий, чтобы превратить Сансу в настоящую леди Ланнистер.

* * *

Они все же стали Хранителями Севера, как когда-то давно того желал Тайвин Ланнистер.

После того фальшивый Эйгон Таргариен (Тириону еще гореть в пекле за то, что посоветовал ему «впечатлить» тетушку) с одной стороны и железнорожденные под предводительством Эурона Грейджоя с другой разрушили Кастерли Рок едва ли не до основания, а Дейенерис заняла трон, Тириону надо было где-то пристроиться. Не подобает деснице ходить безземельным карликом.

Благо Санса таки позвала его во время перехода через Узкое море. Тирион полагал, что большой его заслуги в этом не было. Их… захватил момент. И янтарное вино с Летних островов.

Тирион тогда вышел на палубу, чтобы в очередной раз выпить в одиночестве. Это становилось плохой привычкой. Дейенерис не одобряла да и будь она проклята. Он нашел Сансу среди каких-то бочек, она царапала себе руки и смотрела в пространство. Тирион предложил ей бутылку. Она подняла на него глаза и взяла. Он сел рядом, и они стали пить.

Санса не умела от силы совсем: она сначала сделала один большой глоток и выплюнула все, едва не задохнувшись, а потом отпивала только совсем немного. Как леди. Тирион находил это забавным. Где-то между делом их ноги переплелись, и она задремала на его плече.

— Мне холодно, — сказала она сквозь дрему, и Тирион увел ее к себе в каюту. — Мне просто холодно, — повторила Санса, когда они ввалились внутрь, и вдруг упала на колени рядом с его кроватью — они тогда были почти равны ростом. Тирион подошел к ней и потянул за рукав. Скрипнула ткань. Она посмотрела ему в глаза и поцеловала. Так неумело и испуганно. Это напомнило ему о Тише и их брачной ночи, и Тирион уже не мог остановиться.

«Все повторяется, — думал он тогда, снимая с себя дублет и помогая Сансе со шнуровкой. — Мы все застряли в чертовом бесконечном колесе. Оно крутится и крутится и никогда не останавливается…».

Следующим утром Санса призналась, что сделала это специально. Леди Оленна и Дейенерис посоветовали ей, как же это она выразила, ах да, ВЕРНУТЬ его. Она сказала, ей жаль. Что лгала и не преклонила колени с самого начала и что не понимала по-настоящему, как добр он был к ней. Что отказала. Жаль. Она плакала тогда, а Тирион обнимал ее. На самом деле, он ушел бы, если б Санса не произнесла его имя в последний миг. Дрожащим источенным голосом, которым могла бы говорить Тиша. Обязательно ушел бы.

Девчонка и правда слишком много времени провела в Королевской Гавани, а он размяк.

Санса никогда не была волком, как бы ей не хотелось убедить себя в этом. Она принадлежала югу, дорогим шелкам, красивым рыцарям и игре престолов. Но она Старк, законная дочь Эддарда и Кейтилин Старк, и этого оказалось достаточно для осиротевших северных лордов, чтобы принять ее, а вместе с ней — и Тириона. Ради интереса он даже не пытался хоть как-то завоевать их любовь и уважение, предоставив все жене, и в очередной раз убедился, что Джоффри был дураком, раз отказался любить ее.

Из нее вышла бы хорошая королева.

Они спали в бывших покоях Лорда и Леди Старк, и Тирион — в особенности, если он был пьян, — мог слышать, как те проклинали его на том свете каждый раз, как он прикасался к их драгоценной дочери. Велика, наверное, была их злость, когда они поняли, что продолжать род Старков выпадает ему.

Тирион нашел жену в Богороще, окруженную сугробами, льдом и камнем.

— Я слышала, вы должны уехать, милорд, — сказала Санса, полуобернув к нему голову. Огненные пряди выпадали из-под капюшона, глаза сияли равнодушным льдом. — Тирион.

— Кастерли Рок, да. Мне следует быть там.

— Когда?

— Дело пары дней. Санса… ты можешь присоединиться ко мне, если захочешь.

Он знал, что она не захочет.

— Да, конечно же. Вам теперь будет сложно. Королевская Гавань, Ланниспорт, Винтерфелл — и везде вы хозяин.

— Я не король, Санса.

— Нет, но вы десница, а королева молода. Возможно, вы оба повторите историю собственных отцов.

Тирион фыркнул.

— Надеюсь, нет. Для блага королевства.

— Вас оно волнует?

Санса изучала его все лучше с каждым днем.

— Не слишком, — Тирион пожал деформированным плечом. — Этих людей никогда не волновала моя жизнь, почему я должен корпеть за их?

— Справедливость, — пробормотала Санса с легкой ностальгией. — Королева заразила тебя своим огнем, милорд.

— Еще больше причин вернуться к ней. — Санса не ответила, и Тирион со вздохом продолжил: — Не желаешь поведать о причинах того, почему я должен вернуться сюда?

Санса резко обернулась к нему и, прищурившись, хмыкнула:

— Я всегда думала, что та служанка твоя шпионка.

— Почему ты лгала мне? — резко спросил он.

— Это не ложь. Я… не была уверена. Тем более, зачем говорить об этом, раз ты все равно уезжаешь?

— Зачем! — фыркнул он. — Санса, я твой муж и имею право…

— И Лорд Кастерли, Хранитель Севера и Десница Королевы. Я не хочу, чтобы страх за меня или… ребенка мешал тебе. Учитывая все это.

Иногда он скучал по мечтательной девочке, которую взял в жены.

Приковыляв к Сансе, Тирион спросил:

— Моя драгоценная женушка, никто не говорил тебе, что ты слишком умна для своего же блага? Откуда эта расчетливость?

Санса улыбнулась и положила его ладонь к себе на живот. Сквозь шкуры и ткань Тирион не мог ничего почувствовать при всем желание, но фантазия у него всегда была хорошей.

— Я беру во всем пример с моего Лорда-мужа, — лукаво сказала Санса Ланнистер.

Примечания:

Сериальное.

"Леди Мелисандра не носила короны, но каждый человек знал, что именно она была истинной королевой Станниса". Танец с Драконами, Джордж Мартин.

Каждому Королю Севера и королева нужна северная, а не какая-нибудь южная пустышка, не знающая зимы и того, каким суровым могло быть ее ожидание.

Однажды Санса была именно такой; Джон помнил это смутно, но забыть не мог. Впрочем, никто из них, чьим величайшим приключением и страхом являлся приезд короля Баратеона, тогда не отличался излишней взрослостью — или мудростью. Джона изменил Север, «истинный», как говорили Одичалые. Сансу — юг, кривой и извилистый. Сноу был там лишь однажды, чтобы преклонить колени перед новым королем, и бежал, поджав хвост. Нет, лишь смерть и разрушения приносил юг Старкам. Так было всегда. С их отцом и отцом их отца, Арьей и Роббом, с Брандоном Старком и Леди Лианной.

Никто не возвращался.

Одна Санса — ее встретило разрушение, не смерть. Зато какое. И… Джон преступно был рад этому. Он бы никогда не признался ей, хотя Санса, вероятно, и так все понимала, но один факт вызывал в Сноу презрение к себе, и он почти мог видеть печальное лицо Лорда Эддарда.

— Это так… красиво, тебе не кажется? — спросила его сестра, вдыхая запах свежего снега, и улыбнулась, когда заметила, что он смотрит на нее. — Герб, Джон, я говорю про наш герб. Серый волк на белом фоне. Это красиво. Я никогда не понимала, как это красиво. Но, — Санса подняла указательный палец, — нам стоит изменить его.

Джон изогнул брови. Санса оказалась той еще авантюристкой, он и поспеть не мог за всеми ее планами и идеями.

— Неужели?

— Конечно. Ты же Белый волк, помнишь?

Вот он, призрак леди Кейтилин, вернувшийся по его душу, однако Джона это не пугало.

— А ты красный, — пожал он плечами.

— Ну, я не «Король Севера», верно?

— Могла бы стать. — «Звучит, как будто я зову ее замуж». — Я имею ввиду…

Санса в успокаивающем жесте положила ладонь на его предплечье.

— Я знаю. Но мне это не нужно. Я не Серсея Ланнистер.

— Нет.

Они помолчали. Ветер шумел над ними, а внизу все и каждый занимались перестройкой Винтерфелла.

— Уверена, они и предположить не могли, что это будем мы, — наконец заметила Санса. — Те, кто вернут Винтерфелл. Бастард со Стены — без обид — и наиглупейшая из Старков.

— Ты наговариваешь на себя.

Качнув головой, Санса посмотрела на него, будто решая стоит он того или нет, а затем встала на цыпочки и запечатлела на его щеке непорочный сестринский поцелуй. Или таким он должен был казаться.

Джон притянул ее к себе и только заметил, что Санса дрожала, а в ее глазах стояли беспричинные слезы.

— Ты так мил, Джон. — Она положила голову ему на грудь. — Только подумай, Винтерфелл, он наш. Я и представить себе такого не могла.

Джон фыркнул и провел обратной стороной ладони по ее рыжим волосам.

— Прямо-таки не могла?

Санса усмехнулась и, отстранившись, хитро взглянула на него.

— Возможно, меня и посещала такая мысль. Раз или — даже два.

Рейнис всегда привлекала мужчин больше. Так повелось с Драконьего камня, когда она еще не осознавала своей красоты и слезно завидовала старшей сестре, и продолжалось до сих пор. Грубая и жесткая Висенья с ее замашками воительницы пускай и не страдала отсутствием красоты, но кто в здравом уме выказал бы симпатию женщине, которая смела направлять оружие на короля и мужа? То ли дело прекрасная, игривая Рейнис. В самих ее чертах было какое-то насмешливое, невинное совращением, чем она без стеснения пользовалась. Рейнис окружала себя бардами с голосами сладкими, будто мед, гениальными танцорами, акробатами, и каждый мужчина двора знал (разумеется, без всякого потакательства со стороны королевы), что Рейнис Таргариен нравилось быть любимой.

И, если у Висеньи были свои способы мятежа против тирании их милого брата, то и у Рейнис — свои.

— О, нет, он делает это снова, — насмешливо простонала Рейнис, когда правящая чета собралась в покоях короля. — Ты заметила, сестрица? Эйгон снова пытается командовать нами.

Рейнис не упустила, как холодно и устало посмотрела Висенья на их брата. Тот взглянул на нее в ответ и чуть улыбнулся Рейнис. Этого молчаливого позволения было ей достаточно.

— Тебе ведь известно, дорогая сестра и жена, что я король, и это то, чем я занимаюсь.

— Допустим, но мы королевы, — парировала Рейнис. — И не твои, чтобы приказывать нам. Скажи ему, Висенья, — обратилась она внезапно к сестре, ноздри которой уже трепетали в гневе.

— Ради крови, что объединяет нас всех, Рейнис, прекрати этот абсурд.

Эйгон, сидевший во главе стола, благодарно махнул ей рукой.

— Спасибо. Сестра.

Покрасневшая от злости Висенья нагнулась над Эйгон и прошипела:

— Ты не должен потакать ей во всем. Попомни мои слова, это закончится плохо.

С этими словами Висенья покинула их, оттолкнув стражу с дороги. Ее всегда было легко вывести из себя.

Эйгон, вздохнув, облокотился о стол своими могучими руками. Рейнис тронула его плечо и улыбнулась, когда он поднял на нее взгляд.

— Я завоевал эти земли, но никогда не смогу завоевать уважение собственных сестер.

— Ты бы не завоевал Вестерос без нас, — указала Рейнис.

Эйгон кивнул.

— И все же я ваш король, муж и брат. — Он перехватил ее руку. — И ты моя, Рейнис. Никогда не забывай об этом. Обещай мне.

Она игриво вывернулась из хватки брата.

— Если ты придешь сегодня ко мне.

Эйгон смешался.

— Но ведь…

Рейнис закатила глаза.

— Сегодня очередь нашей дорогой сестрицы, я знаю. — Она взяла его ладонь и по очереди начала целовать пальцы короля. Он был напряжен, но не сопротивлялся. — Слухи ползут далеко, Эйгон.

— О чем ты? Какие слухи?

— Что ты любишь меня больше. — Рейнис надула губы, отвлекаясь от своего занятия. — Разве это так, Эйгон? Ты правда любишь меня, а не Висенью?

— Я люблю вас обеих.

— Но кого-то ты должен любить больше. — У Эйгона дернулась бровь, и он усмехнулся. — И? Кто это? Я или она?

— О, моя дорогая сестренка. Я уверен, ты знаешь ответ.

Довольная собой, Рейнис потянулась, чтобы поцеловать его, но Эйгон удержал ее за волосы, так что она резко выдохнула, и шепнул:

— Сохрани это до ночи, моя милая, невинная сестра. — И на грани слышимости: — И убедись, чтобы в этот раз никакой певец не занял мое место.

Рейнис вскинула глаза. Лицо Эйгона было жестким, а руки могли бы крошить сталь. «Балерион, — подумала вдруг младшая королева. — Воистину, вот всадник Черного Ужаса. Но как он узнал?»

— Висенья сказала тебе! — прошипела Рейнис в бешенстве понимания.

— Рейнис, — начал Эйгон угрожающе.

— Я знаю, это она!

Возможно, здесь Рейнис все же перешагнула черту. В одном быстром рывке Эйгон встал со стула и кинул Рейнис на свое бывшее место так, что ее кости завибрировали, а с губ сорвался крик — не боли, но удивление.

— Важно не это. — Эйгон прошелся туда-сюда по комнате, а затем будто одумавшись, нагнулся к Рейнис и убрал серебряную прядь с ее лба. — Ты поняла меня? — голос его был тверд.

— Да, — поморщившись, выплюнула Рейнис. — И можешь не приходить сегодня. Уверена, Висенья будет очень рада.

И выскочила из комнаты, хлопнув дверью, наслаждаясь тем, что последнее слова осталось за ней.

«Так-то, братец. А ты как думал? На войне-то попроще будет, чем с сестрами».

Дейенерис ненавидела Красный замок и иногда желала, чтобы Серсея Ланнистер забрала его — да и всю Королевскую гавань, если на то пошло, — с собой в преисподнюю. Ничего хорошего это место не принесло ее семье. Только смерть.

Что ж, все повторяется. Фраза «Огонь и кровь» была девизом дома Таргариенов более трех тысяч лет, и Дейенерис заставила Вестерос вспомнить об этом. Даже несмотря на то, что половина ее врагов к тому времени уничтожили себя сами, ничто не могло убить ее триумфа, ведь она ждала этого с тех пор, как была маленькой девочкой.

Месть.

Наконец, они боялись ее.

Но Дейенерис не должна думать так: она была благородна и добра, ей нравилось, когда ее любили, а не боялись. Она должна помнить об этом.

— Миледи? — спросил Тирион Ланнистер, хмурясь, и Дейенерис улыбнулась. Она доверяла ему, хотя он и Ланнистер, даже назначила своим десницей. — Все в порядке?

Дейенерис вдруг подумала, не он ли был ответственен за нападение? Тот, кто мог оплатить услуги Черно-Белого дома должен обладать большими средствами и мотивом. Если бы Дейенерис умерла, ее десница получил бы все.

И Эйгон тоже. Она… любила его, вроде как, но Эйгон был слишком амбициозен и горд, он не желал подчиняться женщине. Идиот. Почти все в Семи Королевствах знали, что он фальшивка, и жив лишь милостью королевы, не желавшей признавать очевидного. Это было глупо, от угроз надо избавляться, но Дейенерис не хотела этого. Говорили, это из-за роли, которую она сыграла в смерти брата. Так или иначе, Эйгон обитал в замке на правах принца, и с этим ничего нельзя было поделать.

Впрочем, за нападением мог стоять и Варис, если это так важно. Или Мартеллы — смерть дорнийского принца плохо на них повлияла. Арианна Мартелл по амбициозности даже превосходила Эйгона, воистину они подходили друг другу.

Это мог быть кто угодно из ее союзников и врагов. За исключением Джона Сноу, конечно.

Дейенерис думала, он знает. Или подозревает. Иначе нельзя было объяснить того, как легко они нашли общий язык. Будто бы знали друг друга тысячи лет. В отношении нее это было правдой, но он…

— Все в порядке, Тирион, — ответила Дейенерис. — Я просто… беспокоюсь.

— Беспокоитесь? — прищурившись, повторил карлик. Он тоже видел ее насквозь, Дейенерис всегда держала знание этого в голове. Каким бы маленьким и исковерканным он ни был, но тень отбрасывал больше, чем многие. Ей ли не знать.

— О чем же, миледи? — спросил Джон Сноу. Они трое собрались в покоях Дейенерис, как это часто бывало. Она не знала, почему. Раньше их объединяли драконы, но даже теперь что-то не давало им разойтись окончательно. Всегда трое.

Дейенерис смотрела на Тириона, пока говорила:

— Молодые Ланнистеры.

Тот выпил полбокала борского вина прежде, чем нашел ответ.

— Я ручаюсь жизнью, что мои племянники не являются угрозой вашему правлению.

— Вы кажетесь таким уверенным. По моему опыту изгнанные дети убитых родителей могут быть весьма опасны.

Джон остро взглянул на нее, и на миг Дейенерис даже решила, что позволила себе слишком многое.

— Томмен и Мирцелла не изгнаны. Не так, как вы, по крайней мере. А смерть моих брата и сестры не наша вина. — В глазах карлика мелькнули призраки; такое с ним часто происходило. В один глоток он допил вино и оставил прочь бокал. — Тем более смерть Роберта Баратеона и Джоффри.

— И все же Мирцелле не стоит оставаться у Мартеллов, — заметил Джон. — Как мне говорили, в прошлый раз это закончилось ее коронацией.

— Отлично. — Тирион хлопнул в ладоши и посмотрел прямо на Дейенерис своими разноцветными глазами. — Я полагаю, королева хочет себе новую фрейлину?

— Да, хочет. Ты можешь идти.

Поклонившись, Тирион вышел.

— Изгнанные дети убитых родителей, — произнес Джон. — Вы имели ввиду не только себя.

— Нет, — искренне сказала Дейенерис. Джон не отводил взгляда и облизывал пересохшие губы.

— Боюсь, я схожу с ума, миледи.

— Сходишь? Почему?

— Вы напоминаете мне о ком-то. О моей младшей сестре.

«Думай».

— Леди Сансе?

— Нет. Другой. Ее звали Арья. Я думал, она мертва. Я был уверен в этом.

— Что же случилось?

— Вы. Так похожи. Мне даже кажется, что вы заняли ее место.

«Это Джон. Даже если никто не захочет ее, он примет. И узнает. Так всегда было».

Она решилась.

Немедля Арья подошла к кровати, принадлежавшей королеве Дейенерис, отбросила подушки в сторону и показала брату Иглу, которую всегда держала поблизости.

— Или наоборот, — сказала Арья, и Джон кинулся к ней, обхватил сильными родными руками и принялся осыпать ее лицо поцелуями, что отдавали солью. Со страхом и радостью он вглядывался в черты Дейенерис Таргариен, а видел — как-то — ее саму.

Если в закоулках Черно-Белого Дома помолились о чье-то смерти, сомнений нет: тот человек, какой бы армией он себя не окружил, как высоко не поднялся бы, отныне считался мертвецом. Ничем больше. Не важно — кто, главный вопрос — сколько.

Арья так никогда и не узнала, кто сделал ее королевой.

К тому времени она уже не боялась безликих, как раньше, а жажда мести достигла апогея. Арья не могла противиться этому и, когда Добрый человек сказал, что о смерти Матери драконов кто-то очень просил, она поняла: это знак.

Когда-нибудь безликие достанут ее, и Дейенерис Таргариен умрет. Но Никого нельзя убить. Никто может стать кем угодно. И не исключено, что однажды она выберет лицо и жизнь Арьи Старк из Винтерфелла.

Примечания:

Мини-Ау там и здесь.

— Дени, — прохрипел Мормонт, делая шаг к разъяренной Драконице. «Довольно безрассудно — трогать ее сейчас, даже такой тупоголовый медведь, как Джорах Мормонт, должен бы понимать, — подумал Тирион, — но, если это успокоит девчонку, милости просим, хоть трахнитесь здесь, мне плевать». — Контролируйте себя, пожалуйста.

Дэни Таргариен сжала кулаки и испепелила глазами главу ее стражи, в контрасте с которым сама была карлицей, как Тирион. Только несколько симпатичнее.

— У меня есть контроль, Джорах. Но этот человек убил моего отца.

Тирион, не отвлекаясь от борского золотого, спокойно заметил из своего угла:

— Безумца, которого вы никогда не знали.

Дэни замерла и угрожающе медленно обернулась к нему, склонив голову набок. Тирион, не моргая, смотрел в чашу. Он не знал, зачем сказал это.

— Ланнистер, — произнесла она с презрением. — Я знала, что мы придем к этому однажды. Ты хочешь присоединиться к братцу, не так ли?

«А теперь осторожно, Бес, ты и без этого нажил проблем своим чертовым языком».

— Только, если такого ваше желание, — галантно поклонился Тирион. — Госпожа, у меня есть столько же причин ненавидеть Джейме, как и у вас. Все, о чем я прошу, будьте умны. Нам нужна информация.

Помедлив, Драконица кивнула.

— Пойдешь со мной, Ланнистер, — и вот все, что ему нужно было услышать.

* * *

Спуск на нижние этажи крепости занял у них порядочно времени — в основном, вина Тириона и его искривленных ног. Дейнерис молчала и иногда бросала острые взгляды на Беса, чем нещадно раздражала его. Что она надеялась увидеть? Переживания, страх? Тогда ей стоит поискать кого-то другого.

Джейме заперли в дальней комнате, привязали к железному стулу и, судя по следам на груди и текущей с виска крови, уже начали допрашивать.

Когда они зашли, Джейме уже готовился сказать какую-то колкость, но его ухмылка подернулась судорогой и спала, стоило ему заметить Тириона за спиной Дейнерис. Никто из Ланнистеров не знал, где Бес нашел приют после того, как убил Лорда Тайвина и бежал. Впрочем, даже несмотря на то, какие все в их семье невероятные лжецы, этому секрету жить недолго.

— Цареубийца, — хмыкнула Дени и сделала несколько легких шагов вперед. Джейме, наконец, перевел взгляд на нее и сымитировал восхищенное присвистывание. «Жалкая ложь, милый братец». Тириону было прекрасно известно, что для Джейме не имело бы значения, даже приди к нему Дейенерис голой. Его брат всегда желал лишь одну женщину, и звали ее Серсея.

— Дейенерис Таргариен, — протянул Джейме в ответ. — Какая неожиданная честь.

Дейенерис продолжала почти лениво:

— Что тебе может быть известно о чести? Ты был телохранителем моего и убил его, стоило ему отвернуться.

— Ох, ну так убейте меня в ответ, как правильная дочь. Нет? Так я и думал.

— Может, и убью, но, Джейме, ваши провокацию устарели. В конце концов я долгое время пробыла в компании вашего брата.

Хочет втянуть его. Умно.

— Да. Мои соболезнования.

Джейме никогда не даровал игре хоть бы мизерную часть своего внимания.

— Ты ранишь мои чувства, брат, — раздраженно вставил Бес.

— Боюсь, твои приятели ранили меня первыми, — парировал Джейме. — Не вижу улыбки на лице. Я знаю, ты маленький ублюдок, думаешь, я заслужил это. — Он пожал плечами. — Пожалуй, ты даже прав.

Это взбесило Тириона больше, чем все остальное.

— Какая критическая оценка собственных деяний, вы не находите, Госпожа?

Тирион мигом пожалел, что сказал это. Почему-то он не хотел, чтобы Джейме слышал, как он звал Дейенерис «госпожой». Но было уже поздно. Таргариен, кивнув, подошла к Джейме и провела рукой по его могучим плечам и груди. Тот же смотрел на нее снизу вверх и ухмылялся.

— Действительно. Это заслуживает награды. Как думаете, юный Томмен Баратеон оценит *другую* руку своего дяди в качестве подарка на именины?

Джейме пытался не позволить ухмылке пасть.

— Мои племянники не имеют с этим никакой связи.

— Ваши племянники, — миролюбиво продолжила Дени.

Выражение лица Джейме изменилось. Дейенерис расплылась в ухмылке и, заговорщицки подмигнув, придвинулась к нему, не оставляя между ними ни миллиметра. Тириону пришлось напрячься, чтобы убедиться: она шепчет все, как надо.

— Думаешь, что будет, если наружу выйдет факт о том, что наследники славного Роберта Баратеона вовсе и не наследники ему?

Джейме передернул плечами, невольно привлекая внимание к своей золотой руке.

— Полагаю, ничего. У вас нет доказательств, а людям, как правило, плевать.

— У меня достаточно доказательств! — Дени ударила его, что, Бес знал, она желала сделать уже давно, и голова Джейме отлетела назад. — И я воспользуюсь ими, не совершай ошибку, думая иначе, Ланнистер, — выплюнула она и, махнув рукой, приказала Тириону следовать за собой.

Глаза брата проводили его до выхода, и дверь с железным скрипом захлопнулась.

Стоило им подойти к лестнице, Дейенерис с деланным равнодушием поинтересовалась:

— Думаешь, он купится?

— Джейме виртуоз в том, что касается блефа, — должен был ответить Тирион, — но вот разгадывать, когда блефуют другие…

* * *

Джейме был одним из тех людей, которые мало что принимают всерьез и подыхают с ухмылкой на губах. Даже сейчас, когда лицо брата представляло собой кровавую кашу, он умудрился оскалить белые зубы при виде Тириона.

— Довольно, — прохрипел он, — знакомая ситуация. Не находишь?

— Да, немного там и здесь. Действительно видны сходства. Но, полагаю, мое нынешнее положение нравится мне куда больше предыдущего.

Джейме расхохотался.

— О, не сомневаюсь. Ну, а то, как быстро ты поднялся наверх… впечатляет. Серсея будет в ярости.

— Забыл спросить, что с рукой? Захотел поиграть в героя и спасти прекрасную даму?

Джейме фыркнул.

— Поверь мне, она не была прекрасной. И насчет «дамы» я не столь уж уверен, но суть ты уловил. Просчет отца, как ни странно. Кровавые скоморохи показали себя не лучшими союзниками, мы все можем в этом согласиться.

«Явно получше, чем из меня — сын».

— Так что ты здесь делаешь, Тирион? — вдруг спросил Джейме и вздернул бровь, отчего порез на его лбу выделился сильнее. — Я полагаю, среброволосой это не понравится.

«Ты правда хочет, чтобы я сказал это, бессовестная скотина? — подумал Тирион, скрипнув зубами. — Так и быть».

— Ты убил ее отца. Она имеет право злиться.

Джейме с понимаем кивнул.

— Ясно. Где ты нашел ее?

— Думаешь, она мое творение?

— Это имело бы смысл.

— Ты выбрал Эссос.

— Не я. Варис, — исправил Джейме и сплюнул. — Чертов евнух.

— Нашел кому доверять.

— Не говори. Я никогда не должен был отпускать тебя, верно?

Тирион кивнул.

— Лучше бы убил, для закрепления результата. Разве не таким было желание нашей дорогой сестрицы?

Джейме поморщился.

— Серсея безумна, сам знаешь.

— Прислужник сумасшедшего лидера. Заметил, что ты всегда заканчиваешь в этой ситуации?

Джейме усмехнулся, опустив голову, и Тирион поймал себя на том, что и сам ухмылялся.

— Что ты делаешь здесь, маленький брат? Неужели это… переживания? Ты не очень-то переживал, когда убил нашего отца, помнишь?

Тирион решил проигнорировать последнюю часть и ответить на самое простое и вместе с тем — самое сложное из всего.

— Кое-что, о чем я собираюсь пожалеть, — торжественно заявил Бес.

«Как, не сомневаюсь, жалел и ты. Милый братец».

Таких баб, как она, и на севере днем со днем не сыщешь, а тут вот те на — южанка с самого, что ни есть, юга! Могучая, гордая — ух, настоящая медведица, кому, как не Тормунду Великанья Смерть, знать? Только вот медведица слишком опасалась его, все время в железках или с сестрой Лорда Сноу, хмурилась, взгляд отводила. Ну ничего. Они тут все на одной стороне, а супротив Тормунда еще ни одна девица не устояла. Придет его час, запоет медведица не своим голосом!

Ну, а пока Тормунд ждал и наблюдал. Издалека, как голодный кот, облизывался, намеками разбрасывался, а Бриенна из Тарта все скромницу строила. Эх, ей бы родиться одичалой, мигом бы забыла свои причуды. Среди них Бриенна была бы что ихняя королевой — Тормунд ей так и сказал, а она вся раскраснелась и ничего не ответила. Совсем загнобили девку, южные ироды. Ну ничего — с ним она взовьется выше Морозных клыков.

Тормунд все дивился, что это она от него так скочит. А когда узнал, то громко и смачно сплюнул. Медведица его продалась смазливому калеке-южанину. Такого и убивать-то тошно.

Не говоря уж о том, что южанин смеялся над ней! И она позволяла — краснела, что твоя свекла, огрызалась, но и не останавливала. А ведь могла — хоть ты тресни, могла. Конечно, Тормунд бы ему зубы пересчитал, а заодно бы и ручонку золотую засунул бы туда, где мать родная не нашла б, если б не Лорд Сноу. Ему, видите ли, мир нужен. Дерьмо ему собачье досталось вместо мира; южан этих даже смерть не сплотит. Впрочем, и парня понять можно: он умер, как никак, и умер за Свободный народ, так что не мог Тормунд просьбы его отрицать. На счастье золотого лорденыша.

— Знаешь, однорукий, ты ж не ровня ей, — сказал Тормунд однажды, когда они остались одни на площадке Черного замка, а медведица ушла к своей маленькой подопечной.

— Простите? — нагло поинтересовался Ланнистер.

— Женщине, — пояснил Тормунд, прищурив один глаз. — Не ровня. От силы этак совсем.

Однорукий ухмыльнулся, точно твой волк, и сказал, только уж как-то сухо да заученно:

— Если бы только у меня была рука, ты бы говорил по-другому, дикарь.

— Ее нет. — Спорить лорденыш не стал, это Тормунд почти уважал. — Не трусь, калек я не бью.

— А я не бью стариков.

Тормунд расхохотался.

— Хар! Кто тебя так, однорукий?

— Один… козел.

— Небось, горло друг другу грызли за бирюльки какие, а?

Ланнистер странно улыбнулся.

— За сапфиры.

— Что с вас взять — южане, одни камни на уме. Да ты глянь-то, глянь на себя, однорукий, даже украсть ее не смог бы!

— Украсть? Ах, да, традиции одичалых. Думаешь, ты смог бы?

— Остер! Ну вас молодых. Ты еще подожди, она глаза-то разует, сразу убежит от тебя.

— К тебе?

— К кому же еще, хар! — Тормунд вытер ладонью рот и проникновенно заявил, положа свою лапищу на плечо калеки: — Она заслуживает куда большего, чем ты или я, золотой лорд.

Однорукий сразу же как-то замрачнел и криво, будто мучил его кто, оскалился:

— Да. Я знаю, — и зачем-то добавил, стряхнув Тормундову руку: — Но мир вообще несправедлив. С чего бы ему сделать какое-либо исключение… даже и ради нее? Даже и сейчас? Особенно сейчас, — тут же поправился лорденыш. — Нет, пусть уж все так, как есть. Да и нет у нее времени искать кого-то получше, сам видишь.

Тормунд покачал головой.

— Зубы заговариваешь. И себе, и мне.

Однорукий тонко улыбнулся.

— Может быть. Увидимся на поле брани, я полагаю?

«Вот в этом-то, хар», — подумал Тормунд, глядя вслед уходящему лорденышу, — куда как сомневаться».

— Что со мной, бабушка?

В первый раз, когда Маргери Тирелл задала этот вопрос, ей было восемь, а красивый мальчик, с которым она играла в женитьбу, упал с лошади и сломал себе шею. Маленькая Маргери проплакала два вечера и признала себя главной виновницей. В том был некий детский резон. Не желай она так отчаянно, чтобы ее муж был столь же храбрым рыцарем, как ее братья, бедняга не тренировался бы с этаким усердием и не погиб бы.

— Глупости ты говоришь, Маргери, — фыркнула леди Оленна, услышав об этом. — Не тебя он впечатлить хотел, а приятелей своих и только потом уж тебя. Если вообще думал тогда о твоих желаниях, розочка. Ну-ну, не хмурься так. В этом суть мужчин, особенно молодых. А вины тут твоей нет и быть не может. Слышишь? Твой ухажер сам виноват, раз не сумел на лошади удержаться.

— Бабушка! Плохо так говорить.

Серьезная Леди Оленна внезапно хихикнула.

— Отчего же? Скажешь, он не дураком был?

— Но он умер, — нахмурилась Маргери.

— И это делает его меньшим дураком? Право, Маргери, да что с тобой сегодня? Ты ведь знала этого пажа всего пару дней.

— Он был, — она посмотрела на носки своих розовых ботиночек, — моим мужем.

Леди Оленна Тирелл от души расхохоталась, а малышка Маргери, обидевшись, попыталась вырваться из рук бабушки, но безуспешно.

— Я найду тебе мужа получше, это я обещаю.

— А вдруг и с ним тоже? Вдруг и он?..

Маргери решила, что заканчивать предложение вовсе не обязательно.

— Не неси чушь, розочка. Мне хватает ее от твоего олуха-отца.

— Бабушка!..

Леди Оленна забыла о том разговоре — или делала вид, что забыла, — и Маргери последовала ее примеру, как, собственно, всегда. Гибель Ренли заставила ее вспомнить. Не имя, не внешность, но маленький и неинтересный факт: у нее был муж, и он умер. А потом опять умер. И снова умер. И еще раз.

Может быть, она все же была проклята.

Бедняки, к которым Маргери была добра и кого всегда жалела, принялись звать ее «Красной Вдовой» и «Милостивой Королевой Марго», а фраза «жениться на Маргери Тирелл» вошла в обиход. Если дело касалось звучных кличек, люди проявляли удивительную фантазию — этого у них не отнять, как бы ни хотелось. Даже в родном и милом сердцу Хайгардене сплетни не оставляли ее. А мужья, как назло, продолжали умирать, что только ухудшало положение. Впрочем, со всем этим можно было справиться, если знать, как. И, так уж вышло, что Маргери знала всегда.

— Надеюсь, ты не против, что мы сделали остановку в Кастерли Рок? — спросила Санса, проводя обзорную экскурсию по Утесу, как и подобает хорошей и правильной хозяйке.

— О, конечно нет, дорогая. Я и так чувствую себя виноватой за то, что столь долгое время держала тебя вдали от законного супруга. Он, наверное, ненавидит меня.

— У милорда Тириона доброе сердце, хоть он и отчаянно это скрывает. И ему прекрасно известно, чем заняться, пока меня нет.

Приняв это к сведению, Маргери взяла Сансу под руку.

— Но он все же сумел удивить тебя, не так ли?

Тонкая улыбка на губах Старк говорила сама за себя. «Слава Семерым, Север не вобрал в себя все ее тепло». Пускай Маргери и находила крайне нечестным, что Санса могла общеизвестно сыграть роль в убийстве трех своих поклонников (Джоффри Баратеона, Гарольда Хардинга и Петира Бейлиша), и никто не стал называть ее «красной вдовой», в глубине души Маргери не желала старой подруге ничего, кроме добра. В особенности, учитывая, что от благополучия Сансы теперь зависит и ее собственное.

— Я знала, — шутливо пропела Маргери. — Так зачем оставлять его на столь долгий срок?

— Я уже говорила, мой брат нуждается во мне. Рикон еще слишком мал, и… — Санса замерла и возмущенно уставилась на нее. — Маргери Тирелл, я поверить не могу, что ты устроила все это только для того, чтобы… Поверить не могу!..

Маргери со своей стороны очень даже могла, если бы не знала, как Старкам (Или Ланнистерам? Семеро, теперь и не разберешь) нужны союзники и как Сансе надоел север.

— Знаю-знаю, между нами не должно быть этих игр. Прости, милая. Но только представь, если все получится, мы с тобой будем сестрами. Не совсем, как мы планировали изначально, но все же… кого это волнует, правда?

Санса обреченно покачала головой и вдруг рассмеялась.

— Мне вероятно не стоило извиняться перед тобой, лживая интриганка.

Маргери усмехнулась.

— Абсолютно точно не стоило. К тому же, ты должна знать, Санса, я ни за что не пропустила бы возможность повидаться с моей дорогой (некогда) свекровью. Я скучаю по ней ужасно. Не говоря уже о баснословной красоте Утеса. — Маргери улыбнулась и добавила: — Разумеется.

— И ты уже насладилась… красотами? — изогнула бровь Старк.

— Ох, я только начала. Не желаешь составить мне компанию?

Губа Сансы дернулась.

— О, мне впечатлений хватит до конца жизни.

— Не говори, что ты всерьез. — Маргери остановилась у окна и вдохнула свежий морской воздух. — Мне кажется, я никогда бы не устала от такого… великолепного зрелища.

«Да что это со мной? Бабушка, что? Я никогда не была жестока без необходимости, а война с Ланнистерами кончена».

— Возможно, ты и права, — вздохнула Санса Старк-Ланнистер, глядя перед собой. Она легко ударяла пальцами по подоконнику и, казалось, была потеряна в своих мыслях.

«И ты тоже, милая», — заметила про себя Маргери, ощутив странный прилив грусти. Произносить вслух она это не собиралась, ибо Маргери Тирелл всегда знала, какие вещи говорить стоит, а какие нет. Очевидно, что намеки на некое внутреннее или внешнее несовершенство попадали под вторую категорию в случае Старков, Ланнистеров и, тем более, их причудливой смеси.

* * *

— Я ждала, когда ты придешь. — Губы Серсеи исказились ломкой ухмылкой. — Хайгарденская шлюха.

Маргери, улыбнувшись, сделала реверанс.

— Миледи Ланнистер. Приятно знать, что вы в добром здравии и все также хороши собой.

Серсея теперь и правда походила на львицу, коей всегда называла себя. Впрочем, это едва ли можно считать за комплимент. Ее кожа обрюзгла, волосы обратились в шерсть леняющей кошки, руки тряслись; проще говоря, Серсея была стара и страшна, а до прихода Маргери она ходила из угла в угол по своей комнате-тюрьме, выплевывая невнятные проклятия и хихикая непонятно над чем. Да, слухи не лгали. Опальная королева обезумела.

— Пришла посмотреть на меня, да? — прохрипела Серсея и понятливо оскалилась. Это напомнило Маргери о Джоффри, и она ощутила странную смесь отвращения с жалостью. Ее сердце заколотилось. — Ну же, розочка. Смотри. Они не сломали меня.

Спорное утверждение.

— Ну, а что насчет тебя, моя дорогая? Я слышала, твое положение немногим лучшим моего.

Последнюю фразу Серсея произнесла с долей насмешливого презрения, и Маргери была склонна с ней согласиться. Едва ли хоть что-то могло сравниться с грандиозным паданием Серсеи Ланнистер, тем более, неудачи в супружеской жизни.

— Боюсь, ваши данные не совсем верны, миледи. Я вполне счастлива.

— И одинока.

— Не всем из нас так везет, как вам. Не все имеют удовольствие знать свою истинную любовь буквально с рождения.

Маргери видела, как Серсея оскалилась, и знала, что та представляла, как выдрала бы сопернице глаза прямо сейчас.

— Милосердная королева Марго, — процедила Серсея, ухмыляясь. — Ты оказалась одна в итоге. И всегда будешь одна. Слышишь? Вот мое пророчество для тебя, мое проклятие, та, что моложе и красивее. Слушай меня!

— Отпустите! Отпусти! — взвизгнула Маргери, когда когти Серсеи Ланнистер вцепились в ее нежную белую кожу.

— Ты будешь одна, умирать и жить одна. Есть, пить, срать одна. Ненавидеть и любить одна. Каждый, кто осмелится жениться на тебе, умрет смертью самой нелепой, а винить будут тебя, тебя, тебя. Никто не поверит, не усомнится даже на миг, и ты будешь одна, пока из кожи твоей не полезут черви, а кудри не обратятся в пыль.

Стражники оттащили бывшую королеву прежде, чем она сумела причинить Маргери какой-то существенный вред, но воспоминания о том дне мучили Тирелл на протяжении всего их долгого пути на север.

Особенно ярки они были в тот краткий миг безумия, когда Маргери решила развернуться и навсегда уехать домой, в Хайгарден, в безопасность. Она не хотела еще одного мертвого жениха, не хотела, чтобы им был младший брат Сансы. Но Семеро… Маргери уже не могла позволить старой суке победить.

«Что со мной, бабушка? Разве я проклята?»

Маргери Тирелл вышла замуж за Рикона Старка в Богороще Винтерфелла перед Чар-древом, которое северяне почитали священным. Произнося очередную брачную клятву, она не думала ни о чем, кроме того, что ни за что не даст этого мальчику оставить себя. Ни за что, никогда и ни при каких обстоятельствах.

«Да. Теперь, очевидно, проклята. Амбициями и ненавистью».

Примечания:

Фик был написан до того, как развод Рейгара и Элии подтвердили

Лианна никогда не придавала значения внешности — ни своей, ни чужой, — пока не встретила Рейгара Таргариена. Тогда она поняла, что есть уроды, красавцы, а есть боги в обличье людей, и принц был явно не первым.

Да и не вторым, если уж она решила быть совсем откровенной.

Сперва Лианну бесило это. Идеальный принц. Последний дракон. Любимец как мужчин, так и женщин. На него хотели быть похожими, с ним хотели говорить, смотреть на него, подчиняться, угождать. Это было просто нелепо. Они смеялись вместе с ее братом Брандоном, утверждая, что никто не мог быть так хорош, а потом Лианне стало не до шуток.

— Я хочу домой, — хмурилась она однажды посреди ночи, нежась в объятиях принца, как дитя. Рейгар зарылся носом в ее шею — с его обычным понимающим выражением, Лианна могла поклясться, — и не отвечал ничего. Хмм, может, он все еще ее и бесил. Идеальный принц. Как далеко от правды. — Я говорю серьезно, Рейгар. Прекрати. — Лианна толкнула его и, соскользнув с кровати, встала перед ним, голая, во весь рост. Когда ты растешь с тремя братьями и без матери, стыд как-то не приходит в голову. Особенно перед тем, с кем ты трахаешься на ежедневной основе. Она и венок тот проклятый приняла, не моргнув глазом (теперь Лианне иногда казалось, стоило сразу же бросить его обратно в Рейгара, и дело с концом. Сработало бы, если б то было началом), хотя Бен заявлял, что ее лицо по цвету можно было сравнить с помидором. — Я устала от всего этого. Я имела ввиду погоду, не смотри так. Если тебе захотелось поторчать в Дорне, взял бы лучше свою жену.

Это было худшее. Просто… худшее.

Лианна пыталась не думать о реакции отца и о том, что сказала бы леди Лиарра.

— Мне нужна была ты.

— Очень мило, Рейгар. Но в этот раз ты не заговоришь мне зубы.

— Все так, как должно было быть всегда. — В его голосе мелькнули металлические нотки. — Другого пути нет, Лианна, и мне жаль.

— Ты говоришь, как безумец, как твой отец!

— Как Таргариен, ты имеешь ввиду.

— Да!

Рейгар улыбнулся странной, грустной улыбкой, подошел к ней и обнял. Он был почти великаном из сказок Нэн, опасным и большим, по сравнению с Лианной, но она не боялась. Волки ничего не боятся.

— Прости, — промычала Лианна в его грудь. До встречи с ним она по пальцем могла пересчитать, сколько раз и перед кем извинялась. Теперь же… «Он меняет меня, — на миг испугалась Лианна. — Лепит, как из глины. Всегда знала, что эти южане втайне якшаются с колдунами».

— Я не обижен. Ты только говоришь правду, Лианна. Всегда правду. Какой бы… горькой она ни была.

Лианну удивляло то, как он реагировал на обвинения в безумии — по отношению к королю Эйрису или же Таргариенам в целом. Точнее *не* реагировал. Никогда. Будто это ерунда, а он занят решением более важных проблем. Каких только, интересно?

Рейгар кашлянул и отстранился.

— И ты мне не пленница. Никогда не была и не будешь. Ты вольна уйти, если захочешь.

— Вольна. Вольна! — Лианна, сначала опешившая, рассмеялась. — Далеко же я уйду.

— Я самолично отвезу тебя до ворот Винтерфелла, если таково твое желание, миледи.

Он был слишком умен для нее.

— Как я могу? — прошептала Лианна. Сама мысль ножом резала ей душу. — Я хочу, но после всего этого, нет.

— Вина целиком моя, — отрезал Рейгар. — Королевства узнают об этом вскоре, и ты либо вернешься на Север, либо… станешь моей женой.

Лианна обомлела. Он… он, он сделал ЧТО?

— Женой! Ты уже женат, дорогой. Ах да, простите, мой принц, законы мира писаны не для Таргариенов, как я могла забыть. Или ты мнишь себя Эйгоном Завоевателем, две жены, две сестры, три дракона, о чем еще желать мужчине?

— Были люди, чьи деяния превышают дела моего прославленного предка стократ, и войны, по сравнению с которыми и наша, и все войны Завоевателя лишь пыль.

— Так все еще хуже. Спаситель мира. Вот кто ты. Я не удивлена. Именно так о вас, драконах, и говорят.

Рейгар пробежал пальцами по струнам арфы, которую всегда держал неподалеку. Сладостные звуки манили, как ледяная вода из источника.

— Что мы спасем мир?

«Уничтожите, в лучшем случае».

— Что самоуверенны вы сверх всякой меры.

Он вздохнул и искоса взглянул на нее.

— Я не полагаю себя героем этой песни, Лианна. Но каждый должен отыграть отведенную ему роль. Я есть пламя. А ты, — он обвел ее глазами, — лед для моего пламени.

— И твоей ролью было свергнуть короля?

Рука Рейгара дрогнула.

— Откуда?

— Я подслушала разговор отца и его советников. Не волнуйся, никто другой не смог бы.

— …Конечно.

— Да теперь это и не важно. Я ведь не вписывалась в большой план, верно?

Он промолчал. Лианне захотелось кинуть в него чем-то.

— Если так, глупый план. — Она вскинула подбородок. — Они никогда не заключат с тобой мир, а они нужны тебе.

Лианна приложила все усилия, чтобы ее голос не сорвался.

— Кто — они? — спросил Рейгар, медленно одеваясь.

— Как кто? Мой отец, братья, — Лианна фыркнула, — жених.

Рейгар встал и запахнул рубашку.

— Спи спокойно, Лианна. — Он, будто следуя импульсу, положил руку на ее живот и тут же убрал. — Я вернусь. Вскоре.

Рейгар поцеловал ее в лоб и начал уходить. Лианну пробил озноб.

— Рейгар, — крикнула она. — Что ты имел ввиду? Рейгар!

Но он ни разу не обернулся. И кто здесь лед, а кто пламя, спрашивается.

Сансе постоянно говорили, что леди не должно было выказывать свои опасения за пределами ее покоев и, семеро упаси, в открытую противиться воле лорда-мужа. Или же брата. Она понимала это, как понимала необходимость существования всех прочих правил и традиций, понимала, что необходимо сохранить лицо и уважение вассалов.

И все же с Джоном это было сильнее ее.

Когда он объявил во всеуслышание, что уходит по зову Дейенерис Таргариен, то повернулся к ней, будто этого достаточно. В его глазах была мольба, и Санса могла бы прислушаться к ней, если бы он не молил ее не устраивать сцены при его знаменосцах. Их доброе мнение он ценил больше ее, а их осуждения боялся сильнее, чем собственной смерти. Голос в душе ее прошептал, что она несправедлива, но Сансе было все равно, даже если и так. Ею руководил страх. И расчет.

В каком-то смысле Сансе все эта публичность была только на руку. В одиночку она не переубедила бы Джона, она знала это, но с поддержкой лордов, чьи советы брат — она давно оставила идиотскую привычку добавлять «полу» и «бастард» — так ценил, у нее имелся хоть и призрачный, но шанс.

Расчет оказался верен. Мысль о том, чтобы отпустить их молодого короля-героя в лапы к Таргариенам и Ланнистерам, пускай оба и были в единственном числе, вызывала в благородных лордах ничего, кроме негодования.

И все равно он не послушал и решил по-своему. «Упрямец, — ревниво подумала она, — как Арья.»

Даже Лианна Мормонт, которая боготворила Джона, обожавшего ее в ответ, не поддержала его в этом деле. А он только посмотрел на леди Медвежьего острова тем взглядом, какой Санса иногда ловила на себе, и смолчал. Ее это оскорбило. Сильнее, чем следовало, и явно сильнее, чем она считала возможным. Почему на эту девочку, встреченную ими совсем недавно, бывшую ему никем, он смотрел, как на нее, собственную сестру? Тогда-то до Сансы дошло. Так он ее видел. Маленькой девочкой, которую ему придется защищать, ибо иначе призрак их отца вернется и убьет его. Великолепно.

Злая на Джона и на себя, Санса удалилась в Богорощу, где по крайней мере никто не стал бы тревожить ее. Правда, иногда ей мерещился голос Брана, но это, каким бы невероятным и сомнительным оно ни было, приносило покой, а не волнения.

— И он думает, что если отдаст мне Винтерфелл, то все будет в порядке, — пожаловалась она Чар-древу. Да, это заставило ее замолчать и польстило ее самолюбию, но ничего в порядке не было. Джон уходил, а она видела призраков. Мертвый Рикон преображался в умирающего, искалеченного Брана, Петир становился Серсеей Ланнистер, Дейенерис Таргариен — Робертом Баратеоном, она сама — убитой горем матерью, какой Санса ее запомнила, а Джон — отцом, только Джон не брал ее с собой.

— Санса…

Она вся окостенела. Жар ударил в лоб и щеки, мешая думать. Зачем он пришел? Проститься? Как узнал, где она?

— Здесь холодно. — Голос Джона был мягок, но со стальными нотками. Зол. На нее? На другого? Санса дорого бы отдала, чтоб узнать. — Надень.

Она услышала, как он снимал с себя плащ, и эта извечная доброта разозлила ее больше, чем что-либо еще.

В мгновение Санса откинула его руку, развернулась и одарила брата взбешенным взглядом. Она не могла четко видеть из-за жгучих слез, неизвестно когда и зачем появившихся, но и так знала, что он удивлен до беспамятства.

— Санса, — позвал он, как дикую собаку. Она лишь качнула головой и обняла себя. — Почему ты плачешь?

Мягкость исчезла из его голоса, теперь в нем была только сталь. Видно, решил, что ее кто-то обидел. Не столь далеко от правды, но кем-то был он сам.

— Так удивлен?

Она знала, что ее резкость и насмешка смутят его и раздражат, но часть ее желала этого.

— Да. Я не помню, чтобы ты плакала с тех пор, как мы были детьми. Даже когда…

Джон не договорил, позволив словам повиснуть между ними застарелым упреком.

— Я тоже не видела, чтобы ты плакал после смерти нашего брата.

— Это не значит… прости.

Он понял, конечно же. Они были семьей, когда нужно было выигрывать битвы и свергать великих лордов, но не до такой степени, чтобы видеть слезы друг друга. Санса холодно оглядела брата.

— Вот именно.

— Мы не должны прощаться так.

— Мы вообще не должны прощаться. — Ее вдруг озарило, и Санса принужденно фыркнула: — Не боишься, что я все испорчу?

Джон улыбнулся. Без всяких прикрас и тайных замыслов, просто улыбнулся, потому что нашел ее слова забавными. В какой-то мере Сансе показалось это почти диким и где-то… правильным. Он всегда делал, что считал правильным, в конце концов.

— Нет, — легко сказал Джон. — Из нас двоих скорее я что-нибудь испорчу.

Санса не знала, что на это ответить, кроме как:

— Почему у нас не может быть немного мира?

Улыбка спала с его лица, сменившись раздражением и усталостью.

— Мы выбрали это. Ты сама знаешь.

— И ты выбрал оставить нас. — «Меня». Земля под ее ногами задрожала или, быть может, это она сама. — Думаешь, моя мать также плакала, когда отец уезжал?

Джон положил твердую руку ей на плечо, как мог бы сделать с братьями по оружию, и развернул к себе. Санса больше не сопротивлялась, когда он сделал попытку укутать ее в свой позабытый ими обоими плащ.

— Я вернусь, — сказал Джон между делом и заглянул ей в глаза, — обещаю.

— Да, возможно. А потом уйдешь сражаться с Иными, с Серсеей, да с кем-угодно… Зачем тебе всегда уходить? — Она обязана была предпринять еще одну — последнюю — попытку. Перехватив предплечье брата, так что их руки образовали причудливое рукопожатие, Санса забормотала: — Джон, пошли кого-нибудь вместо себя, я умоляю…

— Я не хотел этого, Санса, но это мой долг, и я буду выполнять его, как смогу, — Джон не вырывался, но, услышав эту страшную горечь в его голосе, она сама сделала шаг назад, внезапно смутившись. — Ты хотела этого, не я. Ты хотела Винтерфелл. Он твой. Распоряжайся, как тебе в голову взбредет, сестра.

Санса отвернула голову и не изменяла положения, пока он не ушел.

Джон был прав. Сколько себя помнила, Санса хотела быть королевой — хорошей, доброй, любимой. Это желание всегда бледнело в сравнении с ее каждодневными капризами и — позже — страхами, но она ни разу не отвергала его. Ни единого раза.

Не отвергнет и сегодня. Даже несмотря на то что случилось с Маргери и со всеми остальными.

Джон не пришел к ней ни вечером, ни утром, и Санса намеревалась оставаться в своих покоях, сколько потребуется, но, не выдержав, таки спустилась, когда он и сир Давос уже садились на лошадей. На миг она подумала, что Джон не обернется, а в следующую секунду он смотрел на нее, а она на него. Лицо брата, твердое и угрюмое, сделалось мягким и спокойным при виде нее, и, поколебавшись, он махнул ей рукой. Санса повторила жест.

«Итак, — думала она между тем, — настало время быть королевой.

Достойной своего короля.»

* * *

«Она убьет его», — бессоными ночами убеждала себя Санса, чтобы быть готовой к удару, если такой последует, и тут же ненавидела себя за одно предположение. Иногда же она думала, Джон убьет себя сам своей добротой и благородством, прямо как Робб и отец.

По правде говоря, сведения, которыми Санса располагала относительно гибели родных, были весьма скудными, как бы она не старалась разузнать больше — из чувства долга и желания доказать мертвецам, что она не стыдилась и не страшилась быть умнее их, никак не меньше, — но это было на устах у всех еще в Красном Замке, и это Санса могла представить.

Но Джон тоже обязан быть умнее. Он должен ей — со всеми клятвами и обещаниями, что защитит, он не смел умереть теперь. Кто тогда.? Кто?

Санса никогда бы ему не простила, если б то были лишь слова.

* * *

Вернулся ее младший брат Бран, и Санса плакала, будучи счастливой сестрой. Он стал таким большим и серьезным и мудрым, прости ее Отец, и он был жив. Он пугал ее, но он был жив. Санса не могла сдержать слезы радости.

Иначе… что ж, иначе ее не поняли бы.

* * *

Вернулась ее младшая сестра Арья, и Санса плакала, будучи ужасной сестрой.

Ночь, когда вернулась Арья, была тихой, но вот все остальное таким отнюдь не являлось. Ее сестра все еще могла вызвать шумиху, где бы не появилась. Джону понравится. Мысль о так и не вернувшемся брате ударила Сансу штыком. Забыть о связи между Джоном и Арьей она никак не смогла бы; не видеть это угрозой для себя тоже, но о том, чтобы выглядеть хоть сколько-нибудь несчастливой, и речи быть не могло, поэтому Санса, стиснув зубы, очень искренне улыбалась и смеялась. Она была рада — на самом деле. И испугана.

— Когда вернется Джон? — спросила ее младшая сестра, не в силах уседеть на месте, и Санса вздохнула про себя:

«Что ж, вот он конец».

* * *

Они стали спорить еще чаще с его возвращением, что заставило Сансу с удивлением вспоминать времена, когда считала их хорошей командой.

— Может, ты и вернулся из мертвых, Джон Сноу, — заявила она как-то в пылу ссоры, — но ты не неубиваем. Мелисандра ушла, и некому будет вернуть тебя, если… — Санса отчаянно взмахнула рукой. — Ты знаешь не хуже меня, чем для Старков закачиваются связи с южными монархами.

— Я не понимаю тебя, Санса, — едко ответил он, и она злилась, потому что только с ней он становился таким язвительным. — Что бы ты хотела, чтобы я сделал? Отказал ей и приговорил тысячи людей к очередной бессмысленной войне?

— Я не хочу, чтобы ты так просто доверял ей. Я хочу, чтобы ты был жив, ради Семерых. — Без паузы, Санса продолжила: — Красива она, как и говорят?

Джон поднял одну бровь и уставился на нее, спрашивая, здраво ли она мыслит, в унисон с ее внутренним голосом.

— Да. Ты тоже, если тебя это успокоит.

Санса в миг приготовила острый ответ, но удержалась.

— Тебе не нужно больше тратить на меня время, — милостиво разрешила она. — Иди. Арья здесь.

— Как и ты.

— Давай не будем играть, — предложила она, — хорошо, Джон? Не играй со мной. Я знаю, что если бы тебе пришлось выбирать, с кем бы из нашей семьи ты вернул Винтерфелл, я бы не была твоим первым выбором. И я думаю… ты не был бы моим. Так что просто… иди к ней. — Она сморщилась и исправила себя: — К ним.

— Ты не права, Санса, и хуже того, ты знаешь это. — Джон скривился, подняв верхнюю губу и обнажив зубы в гримасу непонимания. — Да что с тобой?

«Ничего, Джон. Просто не дай ей забрать себя».

На секунда она не знала, кого подразумевала: королеву или же принцессу.

Тирион Ланнистер пил.

Это, если вы хоть когда-либо имели сомнительную честь встретить младшего отпрыска Лорда Тайвина, не должно вызывать у вас особого удивления или шока. Тирион Ланнистер пил… часто (всегда это слишком громкое слово, поэтому использовать его мы не будем). Он пил, когда злился, радовался, когда пытался думать или просто от скуки (скучал Тирион, к его чести, довольно редко — не зря говорят, что те, кто читают, проживают сотни жизней вместо одной, дарованной тем, кто литературу не признает). На данный момент желание Тириона забываться в стакане дорнийского вина* было вызвано легким беспокойством. Чего может бояться сын такого высокопоставленного человека, как Тайвин Ланнистер? О, Тирион бы в не самых лестных выражениях ответил вам, что для начала — самого Тайвина. Впрочем, пока что вышеназванный довольно миролюбиво беседовал с Лордом Солнечного копья на возвышении. О чем — Неведомый их знает, Тирион же, разумеется, не удостоился чести сидеть рядом с ними. Нет, ему приходилось развлекать не в меру для своего возраста шаловливо-откровенную принцессу и ее темпераментных кузин. Впрочем, мы отошли от темы. Нет, общество леди Арианны, Ним и Тиены в полупрозрачных одеяниях любого мог довести до опьянения, но дело было не в том.

Тириона куда сильнее волновало отсутствие на пиру двух особых личностей.

В Дорне было жарко. Душно до непереносимости и влажно так, что хоть кожу выжимай. Умно было устроить праздник по поводу приезда столь знатных гостей под вечер да еще и под защитой холодных камней Солнечного копья. Доран Мартелл не посрамил своей репутации мудрого человека — да никто иного и не ожидал.

«Это ничего, — сухо заметил про себя Тирион. — Тут и без него есть кому совершить глупости, неведомый их побери».

В каком-то отчаянном порыве Тирион еще раз оглядел зал, надеясь найти среди танцующих или просто слоняющихся по залу людей исчезнувших. Посреди всех Элия Мартелл, счастливая и беззаботная, кружилась в объятиях принца Оберина. Тириона до сих поражало, как болезненная серьезная девушка преображалась в Дорне. Удивительного тут, однако, было немного: она любила братьев всем сердцем. Одного этого хватило бы Тириону, чтобы проникнуться к ней симпатией, а Элия обладала еще и другие достоинствами, например, она делала Джейме счастливым и заставляла забыть об их стерве-сестре. «На большую часть времени», — мысленно добавил Тирион и, испросив прощение у принцессы и Песчаных змеек, удалился на своих непропорционально-коротких ногах. Вслед ему донесся хриплый девичий смех. Арианна. Будь он проклят, если это все еще задевало его.

Из залы Тирион выбрался без особых происшествий, а вот куда идти дальше — это был вопрос. Он решил думать, как его дражайская сестрица, и вскоре обнаружил себя идущим по направлению к покоям принца Оберина. Да, Серсея не была бы собой, выбери она что-то другое.

Его сестра покинула Утес полтора года назад, и Тирион соврал бы, если бы сказал, что в его жизни было более счастливое время. Без Серсеи и отца, снова занявшего пост Десницы при Короле Рейгаре после инцидента с Сумеречным долом, Утес принадлежал им с Джейме. «О чем еще я мог мечтать?»

Наконец, Тирион доковылял до покоев Красного змея. «Хотя бы им хватило ума отослать стражу», — сухо подумал он и два раза стукнул в дверь. У Тириона не было желание видеть то… чем бы не занимались его брат с сестрой за закрытыми дверями, когда оставались одни.

— О, пожалуйста, продолжайте, — объявил Тирион, заходя внутрь. — Я вас не побеспокою.

— Да как ты… посмел! — взвилась Серсея, натягивая на себя одеяло под громкий хохот Джейме.

— Видишь, сестра, — деланно несчастным тоном обратился к ней Джейме после того, как взбешенная Серсея едва не столкнула его с кровати. — И вот с этим-то надоедливым маленьким мерзавцем ты меня и оставила.

— Да, Серсея, это жестоко даже для тебя. Ты ведь меня знаешь, я кого угодно доведу до греха. — Он отсалютовал ей бокалом с красным дорнийском, который был тут же, на столе. — Беру пример с возлюбленных родственников.

— Пока что не во всем, слава богам. Мы бы не хотели совсем уж развратить нашего маленького брата, да, Серсея? Он еще так невинен.

— Прекратите. — Она кинула в Тириона подушку, но он каким-то чудом увернулся. — Оба! Тут нет ничего забавного.

«Вот мы и пришли к главному».

— Нет. И ты знаешь, почему, милая сестра? Да потому что в этом замке на данный момент находятся порядка двухсот наших знаменосцев, неведомый знает, сколько дорнийцев, которые в любую секунду могут зайти сюда, и это не говоря о Доране Мартелле, ваших дорогих супругах и Семеро меня упаси забыть отца.

— Ты слишком волнуешься, Тирион, — отмахнулся Джейме. — Иди, развлекись. Дочь нашего щедрого хозяина находит тебя довольно смешным, как я слышал.

Тирион закатил глаза. Он и не ждал, что Джейме поймет. Его брат принимал всерьез очень малое, и опасность в этот перечень явно не входила. Серсея же из чистого упрямства не согласилась бы с ним, хотя слова Тириона и заставили ее поежиться.

— Твоя забота очаровательна и греет наши сердца, братец, — отчеканила Серсея. — Но мы как-нибудь справимся и без нее. Убирайся. Сейчас.

Тирион отвесил ей издевательский поклон.

— Кто я, чтобы не подчиниться такой вежливости.

— Просто признайтесь, что скучали друг по другому, — выдал Джейме. Серсея поперхнулась воздухом, а Тирион — вином.

— Боюсь, ты видишь нас лучшими людьми, чем мы есть, дорогой брат, — еле выговорил он. «И однажды тебя ждет горькое разочарование».

Серсея фыркнула.

— Не беспокойся, Тирион, я вижу, чем именно ты являешься.

Тирион улыбнулся сестре.

— Взаим…

Он не успел договорить, как дверь распахнулась, и на пороге возникли смеющиеся Красный змей Дорна и Элия Мартелл.

«Сейчас все стало вконец неловко», — подумалось Тириону. Его кровь, между тем, обратилась в лед. Несколько минут никто ничего не говорил. Джейме потянулся было за мечом, но Серсея снова ударила его, и он замер. В это же время Оберин полуобнажил один из многичесленных кинжалов; Элия, не глядя, толкнула его, и оружие вернулось в ножны. Тирион кашлянул и, вспомнив про бокал в руке, глотнул. Не помогло.

— Я говорил тебе, — заметил в образовавшейся тишине Оберин. Тирион нахмурился, если б мог. Не такого поведения он ждал от известного своей горячностью и опекой в отношении сестры дорнийца.

— Оберин, не сейчас, — осадила его Элия. Оберин махнул в сторону замеревших Джейме и Серсеи и оскалился.

— По-моему лучше времени не найти, сестренка.

— Не могла бы согласиться сильнее, муженек, — язвительно процедила Серсея. — О, я знала, что с вами двумя что-то не так, я знала.

Оберин расхохотался. Тирион переглянулся с Джейме.

— С нами? С нами? О, женушка, воистину твоему лицемерию нет предела. А вы не бойтесь, шурины. Мы же в Дорне.

И он крепко поцеловал Элию в губы. Минуту ничего иного не происходило.

— Мы будем в моих покоях. Присоединяйтесь, если желаете, — и Элия, послав мужу многозначительный взгляд, утащила брата за собой.

— Папочке не скажем, так и быть, — оскалился напоследок, как змея, Оберин Мартелл.

Вторая пауза затянулась еще дольше, чем первая.

Наконец, Тирион тряхнул головой и повернулся к графину с вином.

— Вы как хотите, а я, — он отсалютовал замершим статуями родственникам и заковылял к выходу, — я недостаточно пьян для этого. Счастливо оставаться.

— Заглядывай, — пробормотал на прощание Джейме, и они с Серсеей вернулись к тому, от чего их так грубо оторвали. Тирион плотно закрыл за собой дверь и, насвистывая, чтобы заглушить всякие звуки из злосчастных покоев, направился обратно в главный зал.

«Если дорнийцы действительно таковы, то, может быть, и стоит попытать счастья с красавицей Арианной», — думал Тирион по пути. Она считала его «смешным», а — как они там говорили? Тот, кто может рассмешить девушку, может сделать с ней все, что угодно? Пора проверить эту чудесную теорию.

В конце концов, когда, если не сейчас, и где, если не здесь?

А последствия пускай ждут его и его дорогих родных в Седьмой преисподней.

— Миледи, не желаете потанцевать? Могу я, — он оскалился, как хищник, — иметь честь?

Эшара с хорошо скрываемым любопытством взглянула на старшего сына и наследника Рикарда Старка. «Дикий волк», как его прозвали на севере, а следом и во всем королевстве, был красив, точно Воин, темноволос, нагл и привлекателен, как сам грех. Если и была девушка в Семи Королевствах, кто не представлял его в своей постели, то Эшара такой не встречала. Она и сама ничего не имела бы против этакого общества, если бы не бесстыдные слухи о похождениях юного лорда, который аппетитами мог потягаться с его же будущим шурином, Робертом Баратеоном. Говорили, его не смущало ни высокое положение женщины, ни ее добродетель. Брандон Старк брал то, что хотел, не спрашивая дозволения и не страшась последствий, и был волком до мозга костей.

Эшара видела это теперь.

— Да, я полагаю — да, можете.

Лорд Брандон с ухмылкой принял ее руку и вывел на середину огромного, черного и зловещего зала, подставь всему в Харенхолле.

— У вас руки холодные, миледи.

«А у вас горячие. Ну и кто из нас северянин?».

— Так всегда. Я уже привыкла к этому, милорд.

— Ко всему можно привыкнуть, — сказал Брандон Старк, — но привычка убивает страсть. Интерес, если пожелаете. А я предпочитаю все делать со страстью.

Он смотрел так, как мужчины часто смотрели на нее, но было в его взгляде что-то еще, заставившее ее грудную клетку сжаться и окаменеть.

— Вы очень… правы.

— Леди Дейн, — произнес он чуть насмешливо, оглядев ее снизу вверх, — вы сегодня просто королева.

— Ох, милорд, не говорите так.

— Но именно об этом я и пришел поговорить. Боюсь, мой младший брат слишком застенчив, — он кивнул куда-то в сторону, и Эшара заметила юношу, который с диким страхом и отчаянием смотрел в их сторону. Он тоже обладал типичной внешностью Старков, но никак нельзя было сказать, что он блистал, как его брат. Встретившись глазами с Эшарой, юноша отвел взгляд и покраснел. — Но, поверьте мне, вы бы сделали его безмерно счастливым, если бы согласились на один танец.

Эшара Дейн вскинула на него глаза.

— Неужели, Лорд Старк? Это все, чего вы хотели?

Он рассмеялся, прямо там, посреди зала, не прерывая танца ни на секунду.

— Какая жалость, я, что же, обидел вас?

— Нужно что-то большее, чем два наглых Старка, чтобы обидеть меня, милорд.

Она попыталась вывернуться, но он не дал. И все продолжал смеяться. Как она возненавидела его тогда.

— Стойте, миледи, я всего лишь играл роль заботливого старшего брата. Уж вы-то должны это понять, — заговорщицки сказал Брандон и разжал пальцы. — И, кстати, не стоит говорить об этом маленьком инциденте сиру Эртуру, я, понимаете ли, хотел бы еще пожить.

Напоминание о брате смягчило Эшару.

— Так почему же ваш брат сам не попросил меня?

— Я же говорю — бедняга в отчаянии, он испуган и до одури влюблен в вас.

Ладно, она примет его игру.

— Так уж до одури?

— Только и говорит, что о вас, — с живостью подтвердил он. — Клянусь, если вы не выполните эту маленькую просьбу, старина Нед того и гляди сиганет с какой-нибудь башни от несчастной любви.

Эшара улыбнулась.

— Так и быть, — сказала она. — Но тогда и вы уважьте мою просьбу.

— Все, что попросите. Миледи Дейн, я весь ваш.

Когда танец закончился, Эшара встала на цыпочки и шепнула на ухо своему кавалеру:

— Оставьте меня. Добейтесь меня. Сделайте хоть что-то, милорд Старк, вы навиваете скуку своими… ммм… шуточками.

Она должна была знать на что идет — или хотя бы догадаться по взрыву хохота, раздавшемуся от стаи северян, когда она оставила им ошалевшего Брандона Старка, — но тогда Эшара еще не знала, что такое настоящая скука. Юный Нед просветил ее. Эшара неизменна старалась быть добра к нему, помятуя о словах Брандона, но ничего не могла с собой поделать, танец с младшим сыном длился для нее дольше вечность, и, прощаясь, она не могла сдержать облегчения в голосе. Впрочем, Эддард, кажется, этого не заметил — или просто был слишком счастлив. Эшаре такое знакомо — слепое счастье, когда не видишь ничего, кроме причины своей эйфории.

Как бы то ни было, с того дня оба — и Брандон, и Эддард, — не давали ей прохода, хотя каждый по своему. А к концу турнира Эшара убедилась, что любовь Старков к людям с валирийской внешность — это уже хронически.

* * *

— Брандон Старк, — произнесла она на одном дыхание, ее грудь вновь окаменела.

— Эшара Дейн, — кивнул Брандон. — Госпожа Звездопада и моего сердца.

— Вы…

— Чшш, — он приложил палец ей к губам и с выражением вежливого интереса откинул пряди ее волос назад. Эшара толкнула его, и глаза Брандона сверкнули. — Признай, ты хочешь меня.

Эшара отступила, потеряв дар речи и мысли.

— Да как ты смеешь? — выговорила она наконец. Старк, зарычав, притянул ее к себе за талию и грубо поцеловал. Эшара, у которой вдруг упало сердце, вырвалась. Облизала губы, поправила воротник платья. «Да будут боги милосердны ко мне».

— Смею. Потому что это правда. И, раз уж так вышло, — Брандон Старк пожал плечами и улыбнулся Эшаре, — наши желание взаимны.

Ее глаза расширились. Брандон, не обращая на это внимание, сделал еще шаг и снова попытался обнять ее. Безумие, чистое и ужасное безумие охватило ее. Эшара отчаянно отбивалась, в ней пробудилась сила, о которой даже не подозревала, это его лишь забавляло.

В результате, удары ее перешли в хлесткие ледяные объятия и поцелуи, а злобное шипение (нельзя, чтобы их услышали) в приглушенные стоны.

— Ты… ты… — шептала она, лежа под ним, поддаваясь к нему низом живота так, что болели мышцы, но ее Дикий волк лишь улыбался в ответ на ее мольбы.

В ту ночь они зачали новую, непорочную жизнь. Но Эшара этого еще не знала. Согласно закону злого рока, закону Неведомого, правда открылась ей в тот же день, когда пришли новости из Королевской Гавани: Эйрис в конец обезумел, Рикард и Брандон Старки мертвы, быть войне.

Мертвы.

И вновь этот камень там, где должно быть сердце, затягивал, точно воронка, и никак не отпускал. Тянул и тянул.

Мертв. Брандон, ее дикий волк, Брандон Старк, как же так? Почему мертв? Почему он мертв?

И в тоже время — нет. Не мертвый он совсем. Живет еще внутри. Живет и будет жить. Кровь Старков и Дейнов, Винтерфелла и Звездопада, Севера и Юга, зачатое в мир и выношенное в войну. Их дитя. В ней.

Она тогда плакала — и смеялась.

А когда мрачный, согребенный под горой потерь, Эддард Старк привез ей меч покойного брата, милого верного, храброго Эртура, другая Эшара, старая, огрубевшая и почти неживая, вспомнила сказанное ей Брандоном в первую встречу. «Того и гляди сиганет с какой-нибудь башни от несчастной любви». Да, того и гляди.

Эшара рассмеялась, запугав своего гостя, который, наверное, где-то глубоко еще любил ее.

Но все же — больше она плакала.

Примечания:

Ау после 4 серии 7 сезона

Тирион Ланнистер дорого бы отдал, чтобы не видеть или хотя бы не быть настолько причастным к событиям, которые разворачивались перед ним, но от воли Дейенерис Таргариен нельзя отмахнуться. Она приказала, чтобы он смотрел. Так тому и быть.

Ему пришла мысль, что отец так же смотрел и принимал к сведению уроки Эйриса «Безумного короля» Таргариена, пока был его десницей, и Тирион едва не рассмеялся. Да уж, история имеет свойство повторяться.

Стоны и вопли горевших солдат, их бесполезные попытки спастись, то, как они прыгали в реку, сбивали пламя и тонули от тяжести доспех, все это напомнило Тириону о Битве на Черноводной. «Странно», — подумал он. Когда Тирион собственноручно приказал поджечь ту реку, где погибло больше людей, чем он осмеливался подсчитать, то ни на миг не поддался сожалению и чувству вины, как теперь, а ведь в этот раз не он командовал нападением, не он придумывал план атаки, не он резал противников. Ничто из этого не было его. Кроме людей на другой стороне, которые умирали, потому что он не сумел выиграть эту войну малой кровью.

«Это я сделал. Все это мое деяние в той же мере, что и Дейенерис. Но нет, у нее есть своя голова, она королева и сама решает, я лишь советник, который не сумел отговорить ее».

Да. Совсем не Черноводная. Расклад другой.

Вдруг Тирион услышал рев. Что-то было не так. Дрогон. Как его смогли ранить, он и думать не хотел, впрочем, факт оставался…

Все его мысли пришли в резкий ступор, когда он увидел Джейме на своем белом коне недалеко от павшего дракона, посреди бежавшего войска. Только сам брат не отступал. Проклятье.

— Нет, нет. Уходи оттуда, идиот, — бормотал он.

Стоило закричать, сделать хоть что-нибудь, но Тириона будто парализовало. Неспособный ни на что, кроме шепота «идиот, гребанный идиот» он наблюдал, как его старший брат невыносимо и благословенно медленно ехал на верную гибель, и не верил. Нет, этого не могло быть, не Джейме, не его брат, Джейме не мог…

Дракон приподнял голову, раскрыл пасть, и Тирион почувствовал, как его голова закружилась. Он не мог устоять на ногах, но метнулся вниз по склону, путаясь и спотыкаясь и не видя ничего. О череп его билась лишь одно слово «нет, нет, нет».

Дейенерис бесилась и говорила что-то про его семью, но Тириону было не до нее. Как зачарованный, он смотрел на обгорелый труп коня и пытался не найти всадника. «Пожалуйста, пожалуйста, боги, я никогда ни о чем не просил, никогда не попрошу, клянусь».

Взгляд Тириона скользнул на реку, совсем рядом, достаточно рядом, и на миг он сам едва не утонул в волне облегчения. А потом…

Проклятие.

Доспехи.

И, зная, что делает, он прыгнул.

Вода была мутной, грязной, теплой. Тирион не видел дальше фута* перед собой и несмотря или даже вследствие этого продолжал упрямо грести руками и ногами. (Джейме научил его.) К тому времени, как он различил два силуэта, силы его истощились, а сзади будто кто-то тянул за ноги. «Ах да, так же и нужно…» Тирион вцепился в ближайший к нему силуэт и отдался на милость спасателей.

Способность мыслить вернулась к нему уже на берегу, и он вяло подумал, что Дейенерис ведь пришла с дотракийцами. Те же славились своим страхом и ненавистью к воде. Хм. Это было… интересно. Тирион посмотрел вокруг, остановил взгляд на насквозь промокшем (живом, чтоб его) брате, которого уже поднимала парочка таких же мокрых безупречных — их Дейенерис взяла с собой, Семеро знает для чего. «Ну, будем считать, таков был план. Я не мог не подумать об этом.»

— Ты?!

Тириону невольно вспомнилось, как Дейенерис судила его за Миэрин и потакательство семье. Впрочем, Джейме не казался гневным, скорее удивленным.

— К твоим услугам, — наконец произнес Тирион. — Братец.

Какое-то время Джейме молчал, откашливаясь, а затем опустил голову, и медленная, злобная ухмылка появилась на его лице.

— Что же, братец, ты прыгнул в реку — за мной? Сказать, что тронут, не смогу, язык не повернется, но… ты сделал это? Сделал?

Под конец он звучал недоверчиво и почти в ужасе. «Джейме боится?».

— Все мы знаем, как мало ты думаешь или ценишь свою жизнь, братец. — Тирион попытался убрать горечь из голоса. — Кто-то должен делать это за тебя.

— О, конечно. Как я не догадался?

— Не моли чушь, Ланнистер, — вмешался кто-то третий. «Сукин ты сын». — Бес прыгнул за мной. Верно, Бес?

Бронна тоже подняли безупречные, но он одаривал их еще меньшим вниманием, чем Джейме, если такое было возможно. Тирион решил больше ничего не находить странным.

— Бронн, — медленно произнес Джейме. — Какого пекла ты здесь делаешь?

— Спасаю твою неблагодарную шкуру. Неведомой, я точно получаю недостаточно.

Бронн отряхнулся, как большой гнедой конь, а оба Ланнистера переглянулись.

— Он не так плох, как я ожидал, судя по твоим рассказам.

— Судя по моим рассказам я и сам этого не ждал.

Бронн крякнул на это и заявил:

— За вами должок. Не всякому хватит сил или тупости, чтобы ужиться с вами двумя. Пускай, это будет пара мешков золота и, мать вашу, замок, наконец. А в качестве комиссионных ответьте-ка на вопрос: какого хрена ты делал, одноручка?

— Даже для тебя это слишком… героически, — указал Тирион. Его все бил озноб.

— Хотел закончить войну, — отрезал Джейме. Тирион потер переносицу. «Ради *всего* святого, я обязан был это предвидеть».

— К сожалению, не удалось, — сказала подошедшая к ним Дейенерис Таргариен, мрачная, точно смерть и разрушения. «Прямо как Серсея после того, как Роберт ударил Джоффа тот единственный раз. Полагаю, все матери одинаковы в каком-то смысле».

— Моя королева, — рискнул было Тирион, но Дейенерис подняла ладонь.

— Ты и правда не желаешь им зла, как погляжу.

— Сейчас важно не это. — Он проковылял к дракону, но тот рявкнул, и Тириону пришлось оставить этот маневр. — А Драгон. О нем должно позаботиться.

— Как и об убийцах. Твой друг пытался убить моего дракона.

— Обращайтесь.

Тирион начинал подозревать, что Бронн таки был пьян.

— А твой брат — убить меня, — сказала Дейенерис. — По всем законам, я должна ответить также.

«По каким же это законам?»

— Они оба имеют большую ценность, как пленники, чем, как… — «пепел». Тириону потребовался миг, чтобы снова начать говорить. — И не вините их. Солдаты думать не приучены. Эти уж точно.

— Куда нам до тебя, — сказал Джейме с бравадой, которой Тирион мог только позавидовать. С тех пор, как он присоединился к Дейенерис, его обычное прохиндейство сменилось извечным беспокойством перед чем-то неизбежным.

«Было время, когда я полагал тебя умнейшим. Не считая отца, конечно же. Лорда Тайвина никогда нельзя сбрасывать со счетов».

— Обо всем этом мы можем поговорить и позже. Дрогон превыше всего.

Дейенерис вдруг по-доброму улыбнулась. У Тириона от такого внутренности в клубок сжались.

— Мы поговорим. Увести их!

Прежде, чем он скрылся из вида, Джейме успел кое-что крикнуть.

— Спасибо, брат! — сказал он. — За мою жизнь.

«Да помогут мне Боги. Когда все стало таким?»

Тирион кивнул брату и последовал за Дейенерис, которая без предисловий приказала:

— Ну. Говори же. — Но когда он открыл рот, она продолжила: — Дрогон голоден, к твоему сведению.

Она не это имела ввиду, она не это имела ввиду, она не это имела ввиду.

«Наши враги», — думал он мыслями королевы.

«Моя семья», — думал он своими.

В ту ночь Джейме еще поинтересуется у Серсеи, не хочет ли она, чтобы он убил Роберта.

Пока же ему приходилось довольствоваться обществом брата и видом на до смешного грандиозную карету, куда неверный клятве муж последовал за точно такой же женой.

— Знаешь, для короля Роберт слишком часто зовет тебя цареубийцей. — Тирион кашлянул и поспешно приложился к фляге. — Прости.

— За что бы? Я правда убил нашего славного короля Эйриса.

«И чудится мне, единственным монархом на моем счету ему не быть».

Но тогда Джейме подвернулся иной способ развеяться — пьяный солдат, имевший глупость сказать что-то про его брата, который в приступе человеколюбия еще додумался и возражать.

— Видишь ли, я и правда маленький уродец, брат мой.

— А он — большой глупец, брат мой. — Джейме оскалился. — Раз говорит об этом вслух.

Сир Барристан подошел именно в тот миг, чтобы выражение презрения на его лице было как нельзя более кстати. Конечно же.

И, разумеется, спустя годы Тириону понадобилось перемолвиться словечком именно, когда Бриенна была у него. Самого Джейме присутствие братца не тревожило, но Тартская Дева продолжала смотреть на него, как на круглого идиота.

— Так о чем ты? — наконец протянул Джейме, и вдруг до него дошло. — Ах да. Точно. Единственный ребенок. Прости, не могу себе представить: жизнь была бы так отвратительно… нормальна.

— Этого ты позволить себе не можешь, — заметила Бриенна. Тирион ухмыльнулся, забрал бутылку, привезенную Бронном из Королевской гавани, и покинул их. Бриенна вздохнула и закрыла за ним дверь.

— Могу? — спросил у нее Джейме, задумавшись. Бран Старк падает из окна, Эйрис приказывает «Сжечь их всех!», Жирный Золло отсекает ему руку. Серсея извивается под ним в Винтерфелле, Серсея приказывает убить его, Серсея в страхе смотрит на монстра. — Полагаю, что нет.

А Тирион уже свыкся с мыслью, что этакие благородные идиоты получаются только из Старков. А ведь нет же. Его брат мог дать фору любому из них. Особенно из нынешних, которых Тирион как-то перестал ассоциировать с благородством в его классическом недостарковском варианте.

— Это были Вы.

«Вот дерьмо».

Тирион не видел Брана Старка в таком возбуждении с самого их прибытия. Мальчишка, в тот момент не муж, дрожал всеми конечностями, какими еще мог. В обычные дни Тирион предпочитал не замечать выражение ледяной любезности на лице молодого Старка, но теперь там, где была пустота, появился страх.

Арья Старк, в чью сторону никто из них пытался не смотреть, зыркнула черными глазищами вокруг и наклонилась к Брандону с ласковой (жуткое зрелище) улыбкой. Джон с Сансой обменялись краткими взглядами, и Король Севера заговорил. Голос его резал.

— Объяснитесь, милорд Ланнистер, о чем говорит наш брат?

Прежде, чем Джейме успел совершить какую-нибудь глупость, Тирион сказал:

— Может, нам всем нужно…

— Нет.

Дейенерис положила свою руку на его и сжала, заставляя сесть и заткнуться. Странно. Он и не заметил, как поднялся. А Джейме, который оставил Серсею, приехал, чтобы биться за живых, и теперь стоял перед ними, в грязных с дороги доспехах и без руки, Джейме упрямо не смотрел в сторону Бриенны Тарт.

— Это Вы, — процедила младшая Старк.

— Давайте не будем разводить панику, — попытался Тирион. Дейенерис вновь помешала ему.

— Что «он»? — подозрительно прищурилась его королева. — Что он сделал?

— Вытолкнул нашего брата из окна, — ответила Санса Старк.

Джон Сноу поднялся, и Тирион невольно сглотнул, заметив, как бастард тянулся к рукояти своего меча.

— Вам есть, что ответить, Ланнистер? — прорычал Джон.

— Только одно, — сказал Джейме. Даже сейчас идиот всем своим существом источал самоуверенность. «Доволен, отец? Ты воспитал из нас гордецов, и смотри, чем все обернулось». — Это правда. Я признаюсь, я сделал это.

Тирион осел на спинку стула. Зал взвыл или может, это был лютоволк. Карстарки, Мормонты и другие, изрыгая проклятия, налетели на Джейме, но по знаку Дейенерис Безупречные сомкнулись и закрыли его собой.

— Вы говорите так, будто собой гордитесь, — отметила Королева.

— Я не стыжусь, и мне этого довольно.

— И Вам хватило наглости прийти в наш дом! — громко сказала Санса. Лорды одобрительно зашумели, в их глазах была кровь.

— Леди Старк, — вмешался Луковый рыцарь, и все эти дети-монархи замолчали, давая ему сказать, — со всем уважением, лорд Тирион погубил четверых моих сыновей на Черноводной. Королева Дейенерис казнила худшим из способов отца и брата Сэма Тарли. Теон Грейджой предал Старков. И мы все равно оказались здесь, за одним столом, потому что так было надо, и Джон Сноу прав. Он прав! Какая разница, с кем нам должно поквитаться, если весь мир катится в пекло, и не сегодня, так завтра мы все умрем?

— Хотите, чтобы мы даровали жизнь нашим врагом, лорд Давос? — сладко улыбнулась Арья Старк.

— Я не разбираюсь в войнах, но не должны ли законы военного времени быть жестче, а не мягче? — нахмурилась Санса одновременно с сестрой.

Прежде, чем сир Давос Сиворт удовлетворил их ответом, Тирион выскочил из-за стола и, подняв руки в знак своих мирных намерений, вышел на середину зала.

— Мой брат совершил свои преступления задолго до прихода Иных, — начал он издалека. — Сейчас он главнокомандующий с опытом ведения войны, а такой человек, осмелюсь сказать, лишним никогда не будет. И он взял с собой солдат Серсеи. Солдаты тоже лишними не будут. Предлагаю дать ему шанс.

Никто не ответил ему — сперва.

Едва не оглушенный ревом и возмущениями толпы, Тирион посмотрел на Дейенерис. Она еще не оборвала его на полуслове и не приказала сжечь Джейме заживо. Только морщилась, раздраженная. Хороший знак.

— Я согласен с ним.

Это был ломающийся громкий голос Брандона Старка.

Он сидел по левую руку от Джона Сноу, ни на кого не обращая внимания, и улыбался Арье Старк, как полоумный.

— Война важнее. — И тише, для нее, но расслышали все. — Я так хочу.

Он так хотел. Кто бы мог подумать.

(Тирион должен был).

Но, увы, он в разы отупел из-за того, что кто-то стал находить его достойным восхвалений. Как сильно, должно быть, лорд Тайвин бесился в своей преисподней. Сын-карлик, позор его плоти, стал героем. И все из-за того, что в той войне сражались даже те из них, кому стоило бы научиться на примерах Миэрина, Черноводной и Битвы Пяти Холмов. И эта глупость сполна себя окупила, думал он, не то что предыдущие. Его любили! Беса, изверга, монстра, — и любили! Глупцы не думали о том, что это он распоряжался, кем пожертвовать, а кого поберечь до худших времен. Тирион не спешил им напоминать, глупец подстать им.

Пока Пес Клиганов и Арья Старк размеренно рубили мертвеков, Бронн без особых усилий или достижений слылся героем, а Джейме с Бриенной Тарт пытались сработаться на поле боя, Тирион планировал их заранее проигрышную войну и ехал, как дурак, на битву в первых рядах.

В ходе той операции, когда негласно они уже отпраздновали победу и ходили рубить мертвецов к руинам Стены исключительно из приличия, погибло чуть ли не больше солдат, чем за всю войну. Плетясь обратно, Тирион срывался на каждом самодельном генерале, который имел наглость выжить и еще говорить что-то о тактических промахах. К тому времени, как разрозненные полу-убитые войска доплелись до Кротового городка, он ехал в гордом одиночестве, окруженный впалыми осуждающими глазами.

В Винтерфелле он ощутил запах свободы, хоть и с привкусом мертвечины. Никого больше не заботило, кто виноват и до какой степени. Люди, в распахнутых тулупах и мехах, мельтешили туда-сюда, то и дело начиная рыдать в независимости от того, находили они, кого искали среди вернувшихся, или нет.

Тириону претили подобные зрелища. Да и в любом случае, как бы ему не хотелось выслушивать споры Джона с Варисом, он намеревался залечь в своих покоях до следующего утра.

— Милорд Тирион.

— Что еще? — рявкнул Тирион, остановившись у входа в замок, но вся его злость уступила перед непробиваемым опухшим лицом Бриенны Тарт. Почему она?.. — Что. Что такое?

— Сиру Джейму не удалось вернуться, — сказала Бриенна, и вселенная щелкнула. — Он погиб смертью храбрых.

— О, — сказал Тирион. — Мои…

Через секунду он уже ломился в двери Дейенерис Таргариен.

— Здравствуй, Тирион, — поприветствовала его Дейенерис, не поднимаясь из-за стола.

— О, прошу, не утруждайтесь, моя драгоценная добрая королева! — Он поклонился, провел рукой по полу. Подошел к ней, не разгибаясь. — Не обращайте внимание на своего ничтожного слугу.

— Я приношу свои соболезнования, но твое горе не дает тебе прав на такое поведение.

Он обошел стол и встал напротив нее.

— Ты спросила, верен ли я тебе, и я сказал да. Тогда мне хватило ума не спрашивать, чем награждается такая верность, но теперь — я спрашиваю.

— Я сделала тебя Десницей. Не настаивала на казни твоего брата. Чего ты еще хочешь?

— Я знаю, что ты знала, — процедил он. — Я знаю, что ты дала им добро.

И не думал, пока не сказал, но теперь был уверен.

— Что ты хочешь сказать? — фыркнула Дейенерис.

«Я так хочу». Вот что сказал Брандон Старк. И его маленькая кровожадная сестра перестала возмущаться.

— Брандон Старк.

— Он калека, он не может ходить.

У Тириона было одинокое детство. Он читал, когда другие играли, и, должно быть, в одной из тех первых книг он и вычитал, что такое «Черно-белый дом». Безликие. Как они могли убивать, не вызывая подозрений. Кровавое знание въедалось в память.

— Но другие…

— Ваше Величество! — В дверь влетели стражи. — Джон Сноу! Он…

Исчез, если говорить по сути дела.

А с ним исчезла и Арья Старк. Спустя несколько лет Брандон Старк последовал за ними; хотя возможно, это были лишь разговоры, и он скрылся где-то на Перешейке. Санса осталась править в Винтерфелле и никогда больше не выходила замуж.

Королеве пришлось несладко. Ей пришлось назвать бастарда Джейме и Серсеи своим наследником. Чтобы подкрепить его права на престол и не допустить очередной гражданской войны, она сделала Тириона своим мужем и королем. И, дав ему всю эту власть, улетела на восток. Ее ждали. И ждали. И ждали.

Иногда ее вспоминали и сейчас.

После всего этого как-то перестал иметь значение тот небольшой факт, что юная безликая Арья Старк таки отомстила за увечье братца, а Дейенерис на это в лучшем случае закрыла глаза.

— Она убила Джейме, а ты позволил ей жить, — шипела Серсея, с ожесточением расчесывая волосы молодого принца. Тот брыкался на месте и просился во двор. Наконец, мать передала его нянькам и осталась наедине со своим братом-королем. — Даже не попытался отомстить.

Перестал иметь значение. Почти для всех.

— Зачем? Ей отомстила жизнь, — сказал Тирион, вспоминая, как разбита была Дейенерис, когда выяснилось, что Джон Сноу оставил ее — и без ребенка.

— Не играй со мной, братец.

— Она была нужна нам, чтобы выжить. И удержать власть, ведь ты так любишь править, сестрица, или нет?

— Только когда не приходится терпеть белобрысую суку. Или тебя.

— Ее нет, — обнадежил Тирион, и тут вдруг до него дошло, что все это время, с самого ухода Дейенерис, он был непростительно беспечен. Такой повод. А ведь Серсея никогда не нужен был повод для его убийства. — А я тебе нужен, ты ведь помнишь?

— Ты не посмеешь решать вопросы о будущем моего сына без меня, — сказала Серсея.

— Не посмею.

— Я его мать.

— Ты его мать, — также легко согласился Тирион и сделал глоток вина. — Лучше позаботься, чтобы не вырастить из него второго Джейме. Я предпочел бы, чтобы в нашей семье больше не было цареубийц. Учитывая, что я, знаешь ли, король.

— О, я поняла.

— О, я того-то и опасаюсь.

Они мило улыбнулись друг другу, и, оправив многочисленные юбки, Серсея вышла. Оставшись один, Тирион еще какое-то время раздумывал о своей безопасности, потом плюнул на все и горько расхохотался. С улицы ему вторил смех наследничка.

Примечания:

И где-то раз в полгода она грандиозно (и покаянно) возвращается.

Но в этот раз я надолго.

(Скорее всего).

И с нововведениями аки:

https://m.vk.com/public171278465

https://verrader-is-dutch-for-traitor.tumblr.com/

Наслаждайтесь, дорогие мои)

Кроме Сансы никто из Старков не хотел никогда ни юга, ни трона. Она хотела, этим отличалась и этим же привлекала внимание Петира Бейлиша. Схожие интересы, они понятны, объяснимы, их легче использовать.

Иногда Санса куда лучше понимала своего врага Петира, нежели своего брата Джона. Иногда это "иногда" становилось "всегда".

Как он только... смел. Обвинять ее, не любить ее. Она вся извелась, чтобы сотворить в лагере Дейенерис такой хаос, из которого на трон самым логичным способом поднялся бы Старк. Когда Санса была особенно зла, она переходила на крик.

— Я дала тебе Железный трон!

— Который я не хотел! — надрывался в ответ Джон, и боги, старые и новые, в его искореженным короной лице проступало, как он несчастен. Санса закатила глаза.

— В этом вся проблема, да, Джон?! Ты хотел, чтобы я оставила тебя с этой сумасшедшей!

— Это. — Он понизил голос, и сам будто весь пал лицом. — Это ты ее довела, — закончил Джон больным шепотом. Ее будто шандарахнуло этим... бредом.

— Я?! Я ее довела? — Она быстро, истерично рассмеялся. — Значит, было до чего доводить, Джон!

— Вы с Тирионом Ланнистером интриговали за моей спиной. Против нее, нас обоих, когда мы были так близки к миру. Он наступил, — прервал он ее, — наступил, признаю, но мне. Мне уже дела нет.

— Неужели?! Легко спасать мир с мечом наперевес, но когда нужно сохранить этот мир и спасти тех же самых людей, ты бежишь! Ты бежишь, Джон, ты?

— Ты уже видела, как я готов был бежать.

— И остановила. — Она подошла к нему, робко положила ладонь на его руку и произнесла, хрипло и безжизненно, надеясь непонятно на что: — Джон. Мне жаль... об Арье.

Он отвел голову и, не глядя, сжал ее руку в своей, прижал к груди. Они столкнулись лбами, не дыша — она уж точно.

— По крайней мере она закончила так, как всегда хотела, — прохрипел Джон спустя время, и Санса увидела, что он даже улыбался. Ухватившись за возможность, она проговорила:

— В бою. — Улыбка, пустая, как их ссора. — Убивая наших врагов.

Джон замер. Секунду назад он готов был скорбеть с ней, она видела это. И все разрушила.

Джон отступил к выходу, собираясь оставить Винтерфелл навсегда, но таки вернулся, провел рукой по ее щеке и с нотками истого Таргариена сказал:

— Не все из нас могут этим похвастаться.

А затем он ушел, оставляя навсегда уже ее.