Мёртвый Новый год (гет)

Зомби-апокалипсис начался прямо перед Новым Годом. Это было тотальное и жестокое заражение. На фоне коронавируса заражение было беспощадным и нетерпимым к кьюар-кодам, статусам и зонам. К православному Рождеству в средней полосе России зона была лишь одна — мертвая.

Все началось двадцать восьмого декабря две тысячи двадцать первого года. Люди вовсю готовились к Новому году, торопились закупиться подарками и едой, скупали все акционное и не акционное. На фоне этой суеты и ажиотажа первые вспышки заражения бешенством остались незамеченными. Многие думали, что это всего-навсего нервозность из-за огромных очередей и желания накрыть стол как в последний раз. Кто бы мог подумать, что это действительно может стать последней подобной трапезой. Доносившиеся изредка из толпы крики «Помогите!» оставались незамеченными, так как их заглушали другие наподобие «Куда прешь?» и «Я первая взяла эту колбасу!».

Каждое многолюдное место было источником заразы, и несмотря на то, что задолго до этого были приняты все меры ограничения передвижения граждан, мало что способно было остановить этих людей, хватающих все, что попадется под руку. Уставшие и отсутствующие взгляды сменялись на взгляды вожделения и ярости, да и привычка получать к завершению «самого ужасного года в истории человечества» многочисленные увечья или любые другие проблемы сыграла свою роль. Человечество доживало последние дни не только уходящего года, но и в целом. Запасы еды, которые нельзя было трогать, так как «это на Новый год!», между прочим, сыграли свою роль для тех, кто без сучка и без задоринки соблюдал-таки карантин и остался дома. Но зажиточные россияне знали: они долго не продержатся без «ночного дожора», особенно в условиях зомби-апокалипсиса — по-настоящему стрессовой ситуации.

Меньше всего повезло тем, кто умудрился съесть все в саму новогоднюю ночь и доесть лишь утром первого января. Именно они и сыграли свою роль в развитии эпидемии.

* * *

31 декабря 2021 года.

В этом году я отменил Новый год. Я решил, что культура отмены должна распространяться не только на людей, а точнее, знаменитостей, которые были против леволиберальной повестки, но и на праздники, которые подозрительно напоминали о влиянии левого крыла политического и экономического устройства общества. В конце концов, кто узаконил Новый год? Сталин, конечно же. По крайней мере, так казалось тем, кто активно топил против социализма и одновременно ненавидел предновогоднюю суету. Как там было на Западе, празднуют ли они Новый год, запускают ли салют и бьют ли пробкой от шампанского в потолок, им не интересно. Да и зачем? Все равно Сталина все обвиняли в чем только можно обвинить, почему бы не прибавить к этому и абсолютно идиотское решение праздновать только Новый год?

Итак, отмена и ее культура шли по своему плану: я заранее позаботился о том, чтобы на кухне задержалась бутылка джина, заказал мандарины и проверил подписку на Нетфликс. Последнее было, конечно, очень удачной идеей, так как выяснилось, что в эту жуткую шумную ночь я остался без домашнего кинотеатра.

«Так это же все таки празднование! — скажете вы и добавите: — Мандарины, алкоголь, кино! Какая же это отмена?» На это я улыбнусь устало, приподниму насмешливо правую бровь и ничего не отвечу. Собственно, вот вам первый урок: «культура отмены» — это не только радикальное негативное решение, а ещё и снятие с себя ответственности за это решение.

Стоит всё-таки вернуться к отмене Нового года и потере домашнего кинотеатра. Вскоре выяснилось, что все не так плохо: огромная коллекция дисков и даже кассет с самыми ламповыми фильмами привела к тому, что, оказывается, Нетфликс тоже можно было отменять. Что собственно, в порыве эмоций я и сделал. Потом пожалел и оформил подписку заново. Этот поступок говорит обо мне многое.

Одиночество, мандарины, конфеты, джин и кассеты с новогодними фильмами — это был идеальный Новый год, если бы не жуткие крики соседей и любителей салюта. Спросонья, едва не пропустив речь президента, я выглянул на улицу, чтобы увидеть дворовые фейерверки. Тогда я не придал особенного значения суетливой беготне, подсвеченному светом от салюта ужасу на лицах людей и не расслышал жуткие крики — мне казалось, что все это часть этого мерзкого празднества и бесовщины. Только лишь наутро я понял, что здесь дело далеко не в дьяволе, проблемы были максимально земные. Или наземные? В общем, краем глаза я начал смотреть речь президента во второй раз уже в другом часовом поясе — сон пришел незаметно, несмотря на весь спектр ораторского мастерства первого человека страны.

* * *

1 января 2022 года, 11:00

Тихое и спокойное утро, лишённое любой суеты, — таким был первый день каждого года. На улицах маленького городка стояла абсолютная тишина, редкие и оттого странные пешеходы и даже машины казались фантомами в этом белом и холодном царстве. Где-то во дворе сработала сигнализация машины, но буквально спустя минуту выключилась — все понимали, что ничто не должно нарушать идеальное новогоднее утро.

Все еще лежа в постели, я лениво написал поздравление с Новым годом родителям, которые отмечали эту дату за несколько тысяч километров от меня, проверил соцсети, в том числе полистал многочисленные и жутко скучные посты с подведением непонятных итогов года, и собрался было вернуться к своему привычному образу жизни, как вдруг меня привлек голос, доносящийся из гостиной. Я вспомнил, что вчера не выключил речь президента, кое-как добрался до спальни и так и уснул.

— Срочное сообщение! — раздался голос диктора. Я медленно с кружкой кофе в руках побрел в гостиную и остановился на пороге, вглядываясь в расплывчатый силуэт ведущего новостной программы. — По всему миру замечены крупномасштабные вспышки заражения бешенством. Власти многих стран вводят чрезвычайное положение. Просим вас не выходить из дома, принять меры предосторожности и по возможности ни с кем не контактировать. Каждую минуту мы ждем новую информацию.

Я настороженно глядел на несколько удивленную и даже испуганную телеведущую и только спустя несколько секунд произнес:

— Чего?

Эфир прервался на рекламный ролик, за которым вдруг включилась передача «Пока все дома».

— Шутка, что ли,— пробормотал я и тут же полез в телефон, чтобы проверить информацию. «То ли сон, то ли дереал...» — подумал я тогда, и вдруг осознал, что даже не знаю, где искать информацию. Именно в этот момент вдруг стал вибрировать телефон, да так резко и настойчиво, что я пролил кофе на штаны.

— Твою ж... — начал было я, проводя по экрану пальцем. — Мам, все хорошо. И тебя с Новым годом. Что? Ты тоже видела? Что пишут? И у вас это происходит? Да, со мной все в порядке, на улицах и вокруг тишина вроде бы, — сказал я и подошел к окну: снегом занесённые дороги, голуби, клюющие ранетки на ветвях яблони, — Там вообще ни души.

Разговор с мамой продлился недолго и продолжился уже в виде переписки: звук уведомлений не замолкал ни на секунду, и мне пришлось его выключить. Я снова оглядел улицу: мой тихий спальный район словно старался внушить мне, что все происходящее нереально и я придумываю. Стояла обычная перво-январская тишина. Уведомления на телефон продолжали сыпаться, в основном это была мама и еще несколько человек из рабочей группы. Видимо, и их застала срочная передача по ТВ. Для начала я решил ознакомиться с многочисленными ссылками на видео и посты о смертях в Новый год. Из всех видео доносились крики и сигнальные звуки скорой помощи и полиции. Меня начинало немного трясти, и я заблокировал телефон.

Мне стало страшно. Именно поэтому я, чувствуя, как участилось сердцебиение, подбежал к окну и прислонился к нему лицом, отчаянно вглядываясь в любой намек на странности, о которых говорили по телевизору и которые прислала мама.

Среди тишины вдруг раздался отдаленный звук приближающихся сирен, и уже спустя несколько секунд по проезжей части, на которую во все глаза смотрел я, с жуткой скоростью — и это по заснеженной дороге! — пронеслись три полицейские машины. С улицы послышались голоса, отовсюду стали раздаваться звуки сирен, город будто ожил. Затем на мгновение все стихло. Я все так же прижимался лицом к стеклу, как кот, который глядит в пустоту и выискивает взглядом пылинки, дергался от любого шороха, от любого движения веток деревьев за окном.

В напряженном ожидании прошло несколько минут, как вдруг снова раздался звук возобновления срочного эфира, и я уселся перед телевизором, повысив громкость звука. Кто бы мог подумать, что в двадцатые годы двадцать первого века я буду смотреть телевизор?

— Новое экстренное сообщение. Вспышки агрессии, о которых мы говорили в эфире ранее, продолжаются по всему миру. Мы получили ужасающие кадры из Великобритании. Просим детей отойти от экранов телевизора, — произнесла телеведущая, и картинка сменилась.

Мне срочно пришлось понизить громкость воспроизведения, так как звуки были душераздирающие. Собственно, картинка на экране не отставала: столько красного цвета я в последний раз видел только в фильмах Квентина Тарантино.

— Твою ж мать! — на этот раз я правильно закончил восклицание, тут же схватил телефон и начал строчить сообщение маме, краем глаза наблюдая за тем, что отображалось на экране телевизора.

«Новости оставляют желать лучшего. Там показывают что-то жуткое. У вас все хорошо?» Сообщение было отправлено.

— Власти советуют не покидать свои дома и убедиться в том, что в ваши квартиры никто не сможет проникнуть. Если вы столкнулись с агрессией — бегите.

— Охренеть! — воскликнул я с улыбкой на лице. — Да это же полный бред! Не может быть! Это точно реальность? Может, я сплю?

В ванной было тепло, поэтому я включил холодную воду и начал умываться. Пару раз ущипнув себя за руку я взглянул в зеркало: осушенная вчера бутылка джина не прошла даром, и выглядел я как зомби. Синие круги под глазами, опухшее лицо. Выдающейся внешностью я не обладал, впрочем, это было не особенно важно. Важнее было то, что жизнь в целом также была не выдающейся. Скучная сидячая работа, вечно печальное выражение лица. Жизнь была однообразна. До этого самого момента. Если это, конечно, не было сном.

Я еще раз умылся, окончательно убедившись, что нахожусь в реальности, и направился к окну. За эти несколько минут в пейзаже произошли изменения: люди из соседнего дома буквально неслись к своим машинам, оставленным на парковке, отовсюду раздавались крики, сигналы машин, какой-то грохот. В этот самый момент снова зазвонил телефон, и я испуганно подскочил на месте. Нервы и без того были ни к черту, а то, что происходило сейчас, вообще напоминало какой-то жуткий фильм про апокалипсис. На экране телефона высветилась фотография звонившей и ее имя.

— Софа?

— Ты в порядке? — воскликнула девушка на том конце. — Ты знаешь, что происходит?

— Я в порядке, у себя дома. А ты где?

— В аэропорту. Я прилетела минут десять назад.

— В каком еще аэропорту? Что ты там делаешь?

— Я должна была прилететь еще вчера вечером, но рейс задержали и я только вышла из самолета. Здесь какая-то паника, ажиотаж, все смотрят новости, происходит какая-то хрень! Ты видел?

— Наблюдаю прямо сейчас, — тихо ответил я, накидывая куртку. С балкона вид на город был лучше, — Ты не писала, что прилетаешь.

— Договорились с родителями, что приеду, планировали встретить Новый год вместе, — говорила Софа, на заднем фоне слышались громкие разговоры и голос вещающего с экрана диктора. — Думала, что к тебе заехать успею, был бы сюрприз, но чертов рейс… Родители не берут трубку, в аэропорту ни одного такси. Кажется, тут начинается паника.

— Может, тебя забрать? — уточнил я, совершенно не думая о том, что и кому я предлагаю. Отношения с Софой тоже были не выдающимися: как-то у нас не срослось, но разойтись окончательно так и не получилось. Стоять в пробке во время какой-то эпидемии ради нее не слишком-то сильно хотелось. А может, и хотелось. В общем, я сам не знал, а потому, ожидая ответа, продолжил разглядывать выяснение отношений между двумя мужчинами, машины которых были впечатаны друг в друга на перекрестке. Начала расти пробка.

— Я перезвоню через пару минут, вдруг найду машину, — сообщила Софа.

Она явно не хотела напрягать меня, я ее знал.

Пожалев о своем предложении, я начал искать сервисы такси, которые могли бы мне помочь в этом нелегком деле, но лихорадочный поиск машин, в основном ради того, чтобы заглушить свою совесть и чувство вины, не был продуктивным ни на йоту. Ни один сервис не отзывался, все как будто с ума посходили, и на меня начала накатывать настоящая паника. В голову пришла мысль: если все это правда, а судя по кадрам на ТВ, розыгрыш не мог так затянуться, то, возможно, я больше никогда не увижу своих родителей.

— Подтверждение информации: вспышки заражения неизвестной природы, вызывающие агрессию, наблюдаются по всему миру. В маленьких городах и пригородах паника, люди собирают вещи и стараются выбраться из густонаселенных мест. Правительство готовит речь, а пока мы настоятельно рекомендуем оставаться в безопасном месте. По возможности закройте шторы и не выходите до приезда спасательных групп. В данный момент идет мобилизация войск. Мы ждем экстренное сообщение от правительства, а потому советуем не переключаться.

Я словил себя на мысли, что грызу ногти. Избавиться от этой дурной привычки мне стоило огромных усилий и вот тебе, чертов апокалипсис все испортил! Да сколько можно, блядь?!

— К черту!

Я поднялся из кресла и набрал номер мамы.

— У вас все хорошо?

— Да, дорогой, все хорошо, — услышал я ее взволнованный голос. — Я думаю, что все пройдет быстро, по телевизору сказали, что идет мобилизация военных. У нас здесь тихо, не слышно почти ничего…

Стоило ей это сказать, как вдруг за стеной моей квартиры послышался жуткий громкий крик.

— Нет! Пожалуйста, — кричала женщина. — Милый, что с тобой! Не трогай их! Нет! О боже…

Следом раздались визги и крики детей, и я в шоке замер. Картонные стены: нет, от соседей я слышал всякое, но чтобы такое…

— Что это? Кто кричит? Все хорошо? Костя! — кричала в трубку мама, пока я стоял, глядя в ту самую стену, из-за которой доносились крики. — Костя, боже, ответь мне!

— Извини, я... — хрипло произнес я и прокашлялся. — Прости, все хорошо. Это у соседей. Там что-то произошло.

— Что произошло?

— Не знаю и думаю, что не стоит узнавать.

Разговор с мамой был прерван звонком Софы.

— Я нашла машину, но меня отвезут только в город, — сказала она и добавила, обращаясь уже явно не ко мне: — Да, это моя сумка. Нет, на коленях.

— А твои родители в пригороде, — сказал я и услышал нервный смешок.

— Я назвала твой адрес, меня подбросят, — сказала Софа. — А там буду искать, на чем добраться до пригорода. Правда, по телевизору сказали найти безопасное место и ждать помощи военных, — неуверенно добавила она.

Я знал, что просто не могу ее бросить. Я должен был отвести ее к родителям и помочь ей. В этот момент эгоист внутри меня себя возненавидел. Тем не менее я сказал:

— С каких пор ты веришь всему, что говорят по телевизору?

* * *

1 января 2022 года, 14:00

Я носился из комнаты в комнату и собирал вещи, которые мне могут пригодиться. Софа должна была приехать с минуты на минуту, а потому я немного нервничал: с ней я не виделся чуть больше двух месяцев. Не соображая, что я делаю, начал упаковывать зубную щетку, мыло и сразу три полотенца в дорожную сумку. Руки тряслись, а крики с улиц усугубляли состояние. Неужели и в моем тихом местечке это началось?

Когда я складывал в сумку кетчуп и горчицу, раздался настойчивый стук в дверь. Следом за ним я услышал:

— Костя! Это я! Скорее! Открой дверь!

Я тут же помчался в коридор, поскользнувшись на скользком ламинате из-за того, что был в шерстяных носках. Ключ в замке я смог повернуть только с третьего раза, пальцы абсолютно не слушались, потому что Софа продолжала настойчиво стучать в дверь. Когда я все-таки распахнул дверь, в квартиру ворвалось что-то большое и желтое — это была Софа в огромном пуховике. Она буквально упала на пол в коридоре и закричала, глядя на меня:

— Закрывай! Закрывай!

Я тут же резко закрыл дверь, стараясь не смотреть в темноту лестничной клетки, и обернулся к сидящей на полу Софе: она прислонилась спиной к зеркальному шкафу и смотрела на меня перепуганным взглядом. На ее бледном лице не было и следа румянца.

— Водитель, который согласился нас подбросить, стал вести себя странно. Он напал на женщину, с которой я сидела. Мы были в паре километров от твоего дома, я бежала сюда со всех ног…

— Постой, — сказал я, прерывая ее быструю речь, но по взгляду Софы понял: ее не стоит останавливать.

— Он откусил ей палец! Чертов палец! Как сраный Голлум во Властелине колец! Я убежала. На улицах происходит какой-то бред, за мной гнались двое, но я успела забежать сюда. Хорошо, что ключ от твоего подъезда был в кармане…

— У тебя остался ключ от моего подъезда?

— Тебя интересует только это?! Меня чуть не убили!

Она тяжело дышала, затем расстегнула пуховик и сняла шапку.

— Еще и холодно, как на Северном полюсе.

— Пойдем, — сказал я, помогая ей подняться.

Следующие несколько минут мы провели за составлением плана. Софа оставила сумку со своими вещами в машине, поэтому с ней был только телефон, по которому она все это время пыталась дозвониться до родителей, и связка ключей. Через еще несколько минут мы уже стояли на пороге квартиры в полном обмундировании. По телевизору сказали, что агрессия проявляется желанием причинить вред, поэтому я надел на себя несколько джемперов и толстый пуховик, перчатки, теплые штаны и одолжил пару своих вещей Софе. В ее огромный пуховик влезло два слоя. Я тут же вспомнил те времена, когда она расхаживала по этой квартире в моей одежде, хотя у самой было все необходимое. В голову пришел вопрос, на который я по-прежнему не знал ответ: «Зачем я ей помогаю?» Я ведь уже смирился с тем, что мы умрем. Может быть, я не хотел умирать в одиночестве?

— Ну что? Ты готова?

— Постой, — вдруг сказала Софа и прошла на кухню прямо в обуви. Я сжал челюсти: она так и не избавилась от этой дурной привычки. Вернулась с кухни она с двумя ножами.

— Вдруг пригодится.

На лестничной клетке не было никого, а потому мы добрались до лифта без приключений. Какие-то гулкие постукивания раздавались то отсюда, то оттуда, и мы с Софой дергались от каждого шороха.

Лифт не работал. Не ехал, не открывались двери, а потому мы стали спускаться по лестнице. Когда до третьего этажа оставалась всего пара пролетов, снизу послышался странный шум, словно какое-то рычание, то ли сопение, то ли мычание, а может, и все сразу.

— О боже, боже, боже...— зашептала Софа.

Мы стали спускаться медленнее и тише. Послышался звук закрываемой двери. Внизу никого не оказалось. На парковке мы были не одни, сразу несколько машин пытались выехать с подземки. Мы не стали терять зря время, забрались в машину, которая завелась только с третьего раза, посидели не больше пяти минут внутри, и я нажал на газ.

То, что происходило после этого момента, я назову просто: экшен. Сначала я объезжал многочисленные машины спокойно и на обычной скорости, но после того, как мы застряли на одном из перекрестков, а на лобовое стекло упал теперь-уже-труп, я вжал педаль в пол с такой силой, что мой бедный Фордик почти завопил. Колеса периодически пробуксовывали в снегу, а крутящаяся на сиденье Софа то и дело кричала «Осторожно!», чем немного, но таки приводила меня в чувство. С мастерством, которого у меня никогда и в помине не было, я обгонял абсолютно всех, а когда дорога расширилась, выскочил на встречку, за что получил ультразвуковую атаку визгом от моего компаньона.

— Стоп! Стоп! Стоп! — не выдержала Софа, и я тут же затормозил на обочине, где не было ни души. — Мы должны добраться до родителей живыми!

Я, вцепившись в руль, смотрел прямо перед собой, пропустив мимо ушей слова Софы. Прямо на нас уже мчалась толпа людей, которых нельзя было назвать просто бешеными, они все были в крови, изуродованы, многие без верхней одежды, кто-то в толпе вообще был в пижаме. Я снова начал заводить машину, но она не реагировала. Софа словно вжалась в сидение.

— Нам конец, нам конец, нам конец…

— Это только начало! — закричал я, как в боевиках с Джейсоном Стэтхэмом, нажимая кнопку зажигания снова. Машина тихо заурчала, и я снова нажал на газ ровно в тот момент, когда к нам стал подбираться самый шустрый жмурик.

Тогда-то я и убил человека. Машина сорвалась с места и понеслась прямо, сбивая зомби как кегли, оставляя на лобовом бампере и на капоте вмятины. Мне было страшно до смерти, но когда машина выехала на дорогу, я немного расслабился. Впереди у въезда на шоссе нас ждала неплохая пробка.

— Нужно их как-то объехать, — сказала Софа, глядя на карту в своем телефоне, а затем скомандовала: — Вот здесь поверни направо.

— Мы не проедем, там все в снегу.

— Проедем.

Мы действительно проехали и помчали по объездным разбитым дорогам матушки страны. Нам оставалась всего пара километров до загородного поселка, где жили родители Софы, поэтому я заметно расслабился. Оказалось, что зря. Прямо у въезда в их сообщество по снегу ползали и ходили люди. Нет, они уже не были людьми. Но когда-то это были люди. Среди которых могли быть родители Софы. Простила бы мне она, если бы я задавил ее родителей? Да, возможно, они уже были мертвы, но вряд ли она бы сказала, что в таком случае это все меняет.

— Мне придется их сбить, — сказал я, когда догадался, что и Софа все поняла.

Она держалась за ручку двери и смотрела прямо перед собой, на толпу людей, которые еще не заметили нашу машину, стоящую в паре сотнях метров.

— Может, пешком?

— Издеваешься?

Я нажал на газ. Машина ехала очень медленно, а потому толпа заметила нас много заранее: все они как один вдруг обернулись к нам, и благодаря свету фар мы увидели их состояние ещё отчётливее.

— Я поеду медленно, а ты смотри, будут ли они там.

Я ехал медленно, один из мертвецов зачем-то зацепился за мое боковое зеркало и в конце концов оторвал его. Я был зол, но никаких разборок не последовало, потому что зомби стали прыгать на капот и пытаться разбить стекло.

— Ну все, погнали, — сказал я и, дождавшись решительного кивка Софы, стал набирать скорость. Один мертвец схватился за щетки стеклоочистителя, и когда я резко остановился, чтобы его по инерции вынесло вперед, он за них удержался. Да так и завис в таком положении: стоя на коленях, крепко держась за дворники и своим весом отделяя их от стекла. Мне на секунду показалось, что он и сам удивился тому, что ему удалось удержаться, но я не стал тратить время на анализ абсурдных мыслей в своей голове и повторил процедуру.

— Плохие новости, — сказала Софи, глядя в зеркало заднего вида. — Нас преследуют.

Я ускорился, но оторваться на этих маленьких и неповоротливых улочках удавалось с трудом.

— Есть идея, — сказала Софи и отстегнула ремень, — Останови вон там.

Мы бросили машину. Бог видит, я этого не хотел, но по-другому оторваться бы не удалось.

Мы бросили машину и направились через маленькие и уютные дворики к дому родителей Софы. Когда до дома оставалось всего несколько заборов, Софа предложила выйти на улицу: там не было дверей, а до нужного дома — рукой подать, если напрямую. Я лишь улыбнулся и сказал:

—Что такое? Никогда не приходилось срезать углы?

* * *

1 января 2021 года, 18:00

На улице зажглись фонари, освещая заснеженные тропинки и очищенную дорогу к гаражу возле дома. Но внутри самого дома свет не горел. Мы, оглядываясь по сторонам, пробрались к задней двери дома, и Софа заглянула внутрь.

— Там тихо.

— Думаю, что пора заходить.

— Спасибо за разрешение, — язвительно ответила она и начала двигать панорамную дверь.

Внутри было не слишком тепло. Я помнил, что у них своя котельная, а это значило только одно: сегодня никто не топил.

— Ма-а-а...— вдруг громко воскликнула Софа, но я тут же зажал ей рот рукой, от чего она, естественно, возмутилась.

— А что, если они уже…

— Не смей! — сказала Софа и скинула пуховик, включая свет. — Мам! Пап! Вы тут? Это я, Софи!

«Софи, — подумал я. — Когда ее так называл я, она всегда была недовольна».

Я медленно обошел нишу в их просторной гостиной, пока Софа направилась к лестницам на второй этаж. Я тем временем прошел на кухню, где тоже никого не было: в раковине стояла грязная посуда, а на полу валялись бутылки от шампанского. Холодильник был открыт, и я тут же поспешил закрыть его, потому что подумал, что еда из него мне пригодится. Именно в этот момент из темного угла за холодильником на меня и упало мертвое тело.

Я тут же заорал благим матом и упал на пол, отталкивая труп от себя ногами, пока не уткнулся в противоположную стену спиной. На мой крик прибежала Софи. В ее руке было охотничье ружье. Она выронила его из рук и закричала:

— Не-е-ет!

Это было ужасно. Я, хоть никогда и не любил ее отца, почувствовал сожаление и тоску. Я не знал, что мне делать. Она сидела рядом с ним на коленях, положив руки ему на голову, и плакала навзрыд.

Я сглотнул и почувствовал, что подкатывает паника: я понятия не имел, что мне нужно сейчас делать. Утешать ее? Может, обнять? Сказать, что все будет хорошо? Вместо этого я встал, поднял ее ружье и сделал два шага вперед.

Именно в этот момент позади меня послышались шаги. Это была мама Софи — Виктория Андреевна. Я тут же сделал несколько шагов назад: она была вся в укусах и крови, а на подбородке не хватало куска кожи. Софи подняла глаза и тут же вскочила с места. Когда ее мама накинулась на меня, Софи громко закричала, а затем стала пытаться оттащить ее от меня.

Да уж, чего я точно не хотел от этих отношений, так вот этого. Драки с ее мамой. Не так уж я ее не любил.

В суматохе мы втроем оказались в гостиной. Софи все еще тянула на себя Викторию Андреевну, а потому, когда обе споткнулись на лестнице, которая и была спуском в эту самую нишу в гостиной, Виктория Андреевна наконец-то ослабила свой хват и упала прямо на Софи. Я тут же бросил ружье и стал помогать Софи в этой неравной борьбе, потому что Виктория Андреевна переключилась на свою дочь.

Все это было странным: пыхтение, крики, мольба Софи, направленная к матери, чтобы та успокоилась. Мне казалось, что я в каком-то блядском цирке, а потому решил соответствовать: я взял ружье и со всей силы ударил Викторию Андреевну по голове. Ее реакция была весьма предсказуемой: никаких повреждений, потери сознания. Зато теперь она переключила свое внимание, взглянула голодным взглядом и бросилась прямиком на меня.

— Я не могу убить твою маму! — закричал я. — Сделай что-нибудь! Пожалуйста! Я не хочу умирать!

Пока мама Софи пыталась прогрызть мой пуховик, а я буквально пинал ее ногами, я не видел, что происходит вокруг.

— Софи, сделай что-нибудь!

Раздался выстрел. Оглушительный выстрел. Виктория Андреевна дернулась, но продолжала нападение.

— Оттолкни ее, — едва слышно, сквозь слезы произнесла Софи.

Я повиновался и со всей силы скинул с себя ее мать и откатился в сторону. Снова раздались выстрелы, и рядом со мной упало теперь уже наверняка мертвое тело. Я открыл глаза и посмотрел на Софи, у которой началась беззвучная истерика.

— О-о-отец брал меня с собой на о-о-охоту, — сквозь растущие завывания сказала она. — Однажды я застрелила утку. А теперь…

Я тут же подбежал к ней и крепко прижал к себе. Она была такой беспомощной, обмякла в моих руках как кукла, и я снова не знал, что мне делать. Она не могла успокоиться больше получаса, так мы и сидели на полу, неподалеку от трупа Виктории Андреевны.

— Нам нужно уходить отсюда, — сказала я спустя какое-то время, но Софи не реагировала.

Тогда я помог ей подняться и усадил на диван, а сам стал обыскивать дом. Я нашел коробки с патронами, перезарядил ружье и направился в гараж с теми вещами, которые удалось достать. Загрузив все в джип ее отца, я вернулся в гостиную. Софи лежала на диване, глядя в панорамное окно гостиной, там на заднем дворе светили фонари.

— Я останусь здесь, — сказала она спустя пару минут. — Я больше ничего не могу делать…

— Я тебя не оставлю, — твердо сказал я, усевшись на пол у дивана. — У нас все будет хорошо. Ты справишься. Ты спасла меня, теперь моя очередь.

* * *

2 января 2021 года, 01:00

Черный джип скользил по дороге, ведущей на запад. Фары освещали трассу и холодные белые поля обочин. Я сидел на водительском сидении, неотрывно следил за дорогой, а на заднем сидении спала Софа. Я повернул голову на пассажирское рядом со мной: там лежало ружье.

Еще в прошлом году я и представить себе не мог, что со мной будет происходить такое. Мало кто представляет, что будет бороться с зомби-мамой своей девушки. Не ожидал я от себя и того, что в целом ввязался в эту авантюру, вспоминая причину того, почему у нас с Софи — теперь уже точно именно Софи — «не срослось». Тогда я пустил все на самотек, всю свою жизнь. Не интересовался миром, не интересовался ничем. Тогда я потерял вкус. Но лишь на пороге катастрофы ты понимаешь, что твоя жизнь чего-то да стоит.

«И чего же стоит твоя жизнь?» — спросите вы. Расскажу вам, если выживу.