Код Равновесия (джен)

Примечания:

Ааааа в предыдущих сериях: спасённый Кловис попал к Лелушу в руки, но тот уступает пленника джедаям, понимая, что не хочет враждовать с ними. Лелуш со своими Рыцарями, Бо-Катан, Оби-Ваном и Сузаку спасает заложников, убивая Кускабе и, вероятно, Визслу; Каллен вытаскивает из плена племянника Сатин и Бо-Катан, Корки.

После драматичных событий каждый возвращается к своей семье, в радости или в печали.

---

06—07-ое телоны, 12 г. ПРС

Лицо её смеялось с лёгкой хитринкой. Ветер рывками тягал длинные чёрные волосы в звенящую пропасть транспортного каньона, а она сидела на краю и болтала ногами, будто ей было пять лет.

— Давай спрыгнем? — шептала она таинственно. В глазах пылал огонь азарта и страсти, а в ладонях жило настоящее трепещущее пламя. Она всегда была такая — жила настоящим моментом или искрящейся, искренней идеей, сколь бы безумной та не была.

— Ибо мы, Орден Чёрных Рыцарей, будем судьями этого мира!

Синий призрак Зеро развеялся над проектором. Бойко затараторила голова дикторши, захлёбываясь словами, её сместили ряды обеспокоенных лиц. Обсуждения переливались от одного эксперта к другому, но все единогласно припечатывали: это безумие!

Безумца не сбить с его курса. Только его собственная страсть к чему-то иному может всё перевернуть.

— Ты меня просто использовала! Всё это время! — занавески за её спиной в секунду вспыхнули и осыпались чёрным пеплом. — Кем я была для тебя? А он любит меня. И я люблю Чарли. Это то, чего ты никогда не поймёшь!

— Знаешь ты, он ведь за смерть твою мстит, — пробормотала С.С. в пустоту. Пустота, конечно же не отвечала. — То, что с тобой мы не завершили, сделает твой сын.

Если не свернёт с пути, увязавшись за чем-то ещё. Но не должен — ведь сам избрал себе судьбу. И в нём не было той лёгкости характера, что была присуща Марианне.

«Всё повторится вновь. Он поймёт, что ты его используешь. Что хочешь ты, чтоб он разобрался с проблемой, возникшей из-за твоей ошибки. Чтобы ты потом смогла уйти с миром…» — Марианна ожила в воображении так ярко, будто стояла рядом.

— Может быть… а может и нет. Твой сын твою ветреность не унаследовал.

Более того, их отношения начались со сделки, не так, как было с Марианной и другими… подопечными. Лишь дело их связало, и ничего личного. Так и должно быть впредь.

С.С. ласково втянула жаркий нежный сыр пиццы. Хорошо! Жаль, что это последняя. И виноват в этом Лелуш, между прочим.

Его возбуждённые шаги она услышала ещё когда он стучал каблуками по крыльцу. Он вошёл в комнату уже спокойно, с этой своей, как он думал, непроницаемой маской на лице. Но его с головой сдал лихорадочный блеск в глазах, он будто лучился изнутри довольством от собственного успеха.

— Заплатить придётся тебе за это. За катастрофу, которую учинил ты.

— Что? — мальчишка даже не понял, о чём идёт речь. Он слишком погрузился в свои мысли и забыл о самом важном.

— Ты хатта изничтожил. И теперь нагрянул хаос.

— И?

— Пицца Хатт не работает больше! — обличающим тоном высказалась С.С. И добавила трагичным: — Обрёк ты весь Сектор Мандалорский на безпиццевую диету.

Лелуш закатил глаза и отвернулся к шкафу, снимая свою красную куртку. Зря он несерьёзно воспринял эту проблему. Очень зря.

С.С. подхватила пластиковый тренировочный меч, скрытый под кроватью, и прыгнула. Она будто телепортировалась на несколько метров, чтобы обрушить на голову Лелуша стремительный удар. Он едва успел отклониться в сторону.

— Ай! — он возмущённо зашипел, отскочил к кровати и швырнул подушку в С.С., чтобы хоть чем-то сбить её с атаки. — Почему ты вечно нападешь исподтишка?!

Подушка шмякнулась в натяжной потолок, и он завибрировал от удара.

— И вообще, я устал, мне не до тренировок сейчас.

С.С. заметила, как неровно стоял Лелуш, чуть согнувшись, будто у него болят брюшные мышцы. Одной рукой он схватился за плечо второй.

Он должен был благодарить её благосклонность, что не познал жестокости ситхских тренировок. Но, возможно, стоило пожалеть его. Его неровный огонь души итак полыхал слишком сильно и надрывно.

— И насколько близок к смерти ты был в этот раз? — спросила С.С. — Неужто тренировок твоих не хватило, чтоб победить Наото?

Лелуш всё ещё с подозрением глядел на меч в её руке.

— Нет, дело в Кусакабе. Я не ожидал, что он будет таким серьёзным противником. Но мне помог Сузаку.

«Если он вообще когда-либо будет также хорош, как ты, Марианна, то не скоро очень, — подумала С.С. — Но не могу я позволить ему умереть».

— Должен ты решить проблему с пиццей, — вслух припечатала она.

* * *

Подкатывался вечер. Несмотря на это, влажная джакелианская жара не спешила рассеиваться. Стоило только выйти наружу из корабля, как она облепливала лицо упругой воздушной коркой.

Толпа народу на прибрежье тоже никак не рассеивалась, несмотря на усилия Военной полиции и ОБТ. Всем бы да поглазеть на спасённых заложников. Возбуждённая пресса штурмовала ограду в призрачной надежде обогнать по рейтингам репортаж Hi-TV об ОЧР.

— Каллен Стадтфилд?.. Да, проходите, — кивнул полицейский с обвислым от усталости лицом. Оттянул ленту ограждения, одновременно пытаясь загородить проход всем, кроме Каллен. Пока та убирала удостоверение в карман, к ней подошёл ОБТшник, судя по оранжевой нашивке на форме, и попросил:

— Пройдёмте.

Большое парковочное поле, которое в последние дни приспособили под место дислокации штаба ОБТ G1, ныне заставили медицинскими флаерами. Меж них деловито сновали сами медики, радостно спешили родственники на встречу к своим любимым всё также в сопровождении членов ОБТ. Каллен завертела головой, в надежде увидеть знакомые лица среди спасённых заложников.

— Мои друзья тоже были среди заложников. Могу я их увидеть?

— Они мертвы? — скучно уточнил ОБТшник, который, видимо, исповедовал исключительно практичный подход в жизни и по отношению к людям.

— Они живы! — возмутилась Каллен. — Я видела их в репортаже.

— Мы допускаем лишь членов семьи, исключая случаи опознания погибших, — всё тем же скучным тоном ответил он. Каллен насупилась и мысленно обозвала его мудаком.

Возбуждённо-радостная атмосфера встречи постепенно тухла и обмерзала скорбью с каждым шагом к дальнему углу поля. Там, за белыми ширмами на репульсорах, выложили погибших. Ровно в ряд друг за другом, будто то были не люди, а пластинки домино в руках педанта.

ОБТшник кивком подозвал медика.

— Стадтфилд, на опознание.

Медик отодвинул ширму в нужном месте. Потом с усталым участием посмотрел на Каллен, как бы спрашивая: «готовы?» Она медленно кивнула. Медик сдёрнул простыню с тела.

— Это ваша мать, Гвинерва Стадтфилд? — спросил ОБТшник, который встал за спиной.

— Мачеха, — Каллен почувствовала, что ей требуется это уточнить. — Это она.

— Когда будете готовы, подойдите вон к тому флаеру, вас проводят.

Сопровождающие отошли. Каллен хотела сказать, что она уже готова, что ей не нужно время, но что-то её остановило. Она продолжала какое-то время смотреть на бледное лицо мачехи с совершенной чистой от мыслей головой.

— …Спишь с каждым, чей кошелёк достаточно глубок, чтоб вместить твоё непомерное эго. Чтоб ты сдохла, сучка!

«Но я же… не думала, что она и правда умрёт…» — растерянно подумала Каллен. Она ненавидела мачеху, наговорила ей заслуженных гадостей в последнюю встречу, но всё же… нет, не смерти ей желала, пусть именно так и выразилась. Каллен скорее хотелось, чтоб эта дрянь просто исчезла из её жизни.

А она… умерла. Сказали, что её застрелили во время той попытки побега.

Небо окончательно потемнело. С резким щелчком вспыхнули портативные прожекторы. Каллен вздрогнула и прижмурилась от яркого света. Вдруг заметила тень на теле. Обернулась.

— Ты прилетел, — сказала она, и свой собственный же тон голоса до отвращения напомнил скучную манеру ОБТшника. Отец скупо кивнул.

Кто-то за пределами их пузыря внимания заливался рыданиями, кто-то тихо причитал. А они вдвоём стояли с окаменевшими лицами. И смотрели.

* * *

— Ширли!

— Мвам, твы веня равдавишь, — пробубнила Ширли, вжатая лицом в мамино плечо. Мама её не слышала, она рыдала, заливая голову ручьями счастья. Сама Ширли не плакала. Все тревоги уже вылились из неё за эти дни в заложниках. Внутри её грела тихая радость.

Всё же прекрасно!

Папа обнял сразу их двоих. И ей стало совсем хорошо. Он ведь наверняка отпросился с работы и примчался сюда, в Мандалорский сектор. Ради неё.

— Ну-ну, не плачьте, девочки.

— Я не плачу! — Ширли высвободила покрасневшее лицо. Щёки предательски блестели чужими слезами.

— Предлагаю пойти в кафе и купить самое-самое вкусное мороженное в Галактике, — предложил папа, улыбаясь.

— Она устала! Милая, тебе надо выспаться! Мы летим домой, — возразила мама.

Ширли находилась в том странном состоянии, когда недосып уже прошёл острую стадию и превратился фоновую усталость. В общем, сон хотелось отложить и просто побыть с семьёй.

— Конечно, я посплю. После мороженного.

Они залетели в кафе и заказали вишнёвое мороженное с шоколадом, самое любимое мороженное Ширли. Папа болтал о всякой ерунде, мама поминутно спрашивала о том, как себя чувствует дочка. Та уверяла, что с ней всё хорошо и показывала медицинское заключение. Но оба они деликатно избегали разговоров о захвате отеля. Порой эта резкая смена темы была настолько явной, будто они пытались избегать взглядом огромную банту, застрявшую с ними в чулане. В конце концов Ширли стало совсем неловко, и она воскликнула:

— Да всё со мной в порядке! Мы можем поговорить о том, что произошло.

— Мы не хотим, чтобы ты лишний раз переживала…

— Если вы будете делать вид, будто ничего и не было, я буду чувствовать себя только хуже! — надулась Ширли.

На этом неловкость чуть подрассеялась, и они пошли в космопорт. Ширли забылась дрёмой у папы на плече во время всего рейса до луны Мандалора, Конкордии.

С высоты скальные гребни, все как один склонённые в одну сторону, выглядели как застывшие во времени гигантские волны. Угловатые шапки деревьев с мощными буграми корней, цеплявшихся за камень, тоже клонились вслед за скалами, будто однажды на них налетел невероятной силы ураган и причесал под одну гребёнку.

В горах пристроился город Нарита, служивший пересадочным хабом не только для тех, кто собирался посетить одну из планет системы Мандалор, но и для тех, кого интересовал и весь остальной Одиннадцатый сектор. Гравитация на Конкордии была слабее стандартной, что позволяло тратить меньше топлива при посадке и взлёте. Поэтому местный космопорт разросся в масштабный лабиринт из транспаристила, стальных синих и серых стульев с дырчатыми спинками и бесконечных лент эскалаторов.

Фенетты быстро и привычно проскочили кордоны из магазинчиков, сверкающих брендовыми вывесками, прошли сквозь несколько касс, выбрались на свежий воздух посадочной площадки ловить аэротакси. Город, в отличие от аэропорта, не был большим, но никто не хотел тащится пешком или на общественном транспорте. Только не сегодня.

В квартиру ввалились весёлые, разомлевшие от шуток и совместного счастья. Мама, строго-настрого наказав дочери сидеть на месте и не хлопотать, отправилась на кухню заваривать самый дорогой чай, какой они пили только по праздникам. Папа, теряя ботинки, подскочил к домашнему терминалу с комлинком, чтобы заказать пиццу, но автоответчик Пиццы Хатт расстроил своим отказом искусственно вежливого голоса.

— Я сбегаю за бургерами. С мясом робы вас устроит? — объявил тогда папа, снова надевая ботинки.

Ширли млела от домашней суеты. Она с наслаждением вдыхала этот неуловимый запах, который можно почуять только тогда, когда приезжаешь домой после долгого отсутствия, потому что в иное время к нему слишком привыкаешь, чтобы заметить. Мама раскрыла пакет, и оттуда потянулся аромат слоёного печенья с вареньем, смешался с горьковатым духом чая.

Вернулся папа, поцеловал её в щёку, будто его не было целую вечность, а не двадцать минут. Но так оно и было: он работал военным инженером, и потому ездил в долгие командировки за пределы Мандалорского сектора. Говорил, что все сходят с ума, сроки горят на каком-то огромном заказе в Куат Драйв Ярдс и Ротане.

— Джин, это тебе, — он вручил маме упаковку с её любимыми сухофруктами из иглогруши. Перед Ширли он поставил цилиндрик крошкового пирога с белой глазурью сверху, и ласково взъерошил ей волосы.

— Сначала бургеры, сладкое потом, — засуетилась мама, разворачивая флимсипластовые пакеты. Сегодня она даже забыла все привычные возражения по поводу вредной еды.

— Но мы уже ели мороженное, так что какая теперь разница? — спросила Ширли и хихикнула. Она подумала, что нечто подобное сказал бы Ривалз.

Чай был вкусным, пирог и бургеры тоже, тёплая домашняя пижама пушисто обнимала тело, и Ширли казалось, что это мгновение длится вечно.

— Я так рада, что мы все вместе, — сказала она, наворачивая пирог. Он не зря назывался крошковым: под пальцами он просто разваливался, и из него сыпался нежный песок свежего теста.

— Я тоже, — улыбнулся папа.

— Нам давно стоило переехать поближе к твоей работе, — покачала головой мама.

— Тогда я не смогу залетать к тебе на выходные, — тихо возразила Ширли. Она знала, что мама хотела жить поблизости от её места учёбы, потому что сильно беспокоилась за неё.

— Найдём тебе другую школу.

Ширли так и замерла с куском пирога в руке, который медленно осыпался на тарелку. Потом она машинально потянулась за ложкой, чтобы доесть крошки.

— Я не хочу в другую школу. У меня тут друзья и…

Она ведь до сих пор так и не сказала Лелушу. Ширли умоляюще посмотрела на папу, зная, что лучше с мамой не спорить. С ней не выйдет так просто договориться. Папа уловил намёк.

— Это отличная Академия. Мы не найдём другую с тем же уровнем образования за те же деньги.

— Ладно, — пробормотала мама, бессознательно теребя край скатерти. Конечно, она переживала из-за террористов. Ширли решила побыстрее сменить тему разговора.

— Пап, сможешь достать пару билетов в кино или в театр? Я хочу пригласить… кое-кого.

Папа понимающе улыбнулся.

* * *

Скромный синий плащ с тонкими линиями мандалорского железного сердца на спине скрывал высокую фигуру. Сатин села на металлическую лавку на открытой террасе парка. То весь состоял из таких квадратных разноуровневых террас, ведь остался ещё с довоенных времён оригинальной мандалорской застройки.

На скамью спиной к Сатин села другая фигура в синем плаще.

— Как там Корки? — спросила та.

— Он в порядке. Не благодаря тебе, — отрезала Сатин.

— Это была самодеятельность Кусакабе. Я сделала всё, чтобы остановить его. Но я не намерена перед тобой оправдываться, — со сдержанной злостью ответила Бо-Катан.

Сатин сцепила вместе мёрзнущие пальцы. Как давно они не виделись, а всё так же начинают со споров. Но, кажется, что это никогда не изменится.

— У нас теперь будет новый наместник. И премьер-министр Алмек обещался взяться за Дозор серьёзно. Ты бы лучше бросала это дело. Прошлое не вернуть.

— Вот как, так ты уже смирилась с тем, что Мандалор утерял независимость? — едко бросила Бо-Катан.

— Я живу реальностью, а не мечтами, — Сатин резко встала. — И я не приемлю терроризм. Если ты хочешь увидеть Корки — ты знаешь, что ты должна сделать. Иначе даже я не желаю тебя более видеть.

Сатин уже сделала два шага прочь, как Бо-Катан снова заговорила:

— И что же, он живёт один, пока ты в разъездах на Корусанте по своим сенаторским делам? Хорошая же ты для него семья.

Сестра никогда не могла терпеть, если последнее слово в споре остаётся не за ней. Что ж, пусть оставляет, если такая гордая. Сатин плотнее запахнула плащ и спустилась вниз по лестнице в нижнюю секцию парка.

* * *

Вилетта стояла у порога и наблюдала, как Бартли спешно мечется по своему кабинету, словно резиновый мячик, отскакивающий от стен. Он быстро-быстро сгребал датапады, документы, какие-то побрякушки, рассыпал их, потом катался по полу, собирая вещи, и затем сбрасывал их в коробки как есть, в перемешанном виде.

— Генерал Готтвальд сейчас в больнице, он не может исполнять свои обязанности начальника ОБТ, — говорил он, обливаясь потом.

— А вы можете прояснить, в какой именно больнице? Я тогда лично навещу его и решу все вопросы, связанные с документами, — спросила Вилетта. Она прилагала просто титанические усилия, чтобы раздражение не просочилось в её голос. Чёртов Кьюэлл пытался съесть её живьём, чиня бюрократические препоны на пустом месте. Джеремия мог бы помочь своей заместительнице решить все эти проблемы, если бы не пропал в этой таинственной больнице.

— Он не в состоянии принимать гостей, — Бартли опять уклонился от этого вопроса.

— А вы?..

— А я, увы, больше здесь не работаю. Ничем помочь не могу.

Он осторжненько вытолкал Вилетту за порожек и захлопнул дверь.

«Вот лысый ушлёпок», — подумала она. Ну, может, и хорошо, что его сняли с должности. Правда, кто теперь будет старшим генералом? У Вилетты были мысли на этот счёт. Если только слухи верны…

— Мисс Ню!

Коридоры резиденции наместника, ставшей в итоге административным центром Сандари, оказались не так пусты. По ним шастали джедаи.

Вместе с Кеноби и падаваном они вышли на длинный балкон в струю прохладного ветра.

— Вы не видели Гилфорда? — спросил Кеноби. — Нам бы обсудить некоторые вопросы по поводу того проекта наместника с капсулой.

— Он отбыл на Корусант, но, вероятно, мы ещё скоро его увидим. Я не уверена, что мы с ним и его начальством всё ещё разделяем общие интересы.

И дело было даже не в том, что Гилфорд угрожал ей пистолетом. Просто, когда меняется начальство, надо проявлять особенную осторожность. Поводов для паники не было, но, мало ли как там повернётся дело Кловиса в суде, с такими-то родственниками.

— Что вы имеете в виду? — непонимающе уточнил Куруруги.

— Мы это позже обсудим. Спасибо, что предупредили, — сказал Кеноби, задумчиво поглаживая бороду. Ветер слегка трепал его плащ, но не причинял холода. Вилетта ему завидовала, потому что всегда носила самую короткую и лёгкую версию униформы. Это было красиво и привлекательно, но имело ряд недостатков.

— А почему же вы не улетели на Корусант?

— Это то, о чём мы хотели сообщить. Наше дело с расследованием исследований наместника ещё не закончено. И появилась новая информация.

— Какая же? — Вилетта навострила ушные конусы.

— Можем ли рассчитывать на поддержку ОБТ? Даже в… условиях кадровых перестановок? — хитро спросил Кеноби. Его падаван стоял за ним с каменным лицом, будто телохранитель.

Вилетта мысленно усмехнулась. Джедаи, как всегда, искали способ сделать так, чтоб им точно никто не мешал выполнять задание их Совета. Могла бы она им в этом помочь?

Вообще, копать под Кловиса дальше не имело особого смысла. Вряд ли он теперь останется наместником, так что технически Вилетта добилась своей цели. Правда, не то, чтобы она очень сильно выиграла от этого, но она была терпеливой. А история эта с якобы ядовитым якобы газом опасная…

— И это напрямую относится к вашим рабочим обязанностям, — добавил Кеноби, видя её заминку.

— Хорошо, вы можете рассчитывать на мою личную помощь, — наконец согласилась Вилетта. В конце концов, ей было даже любопытно.

— Речь идёт о том террористе, Зеро. Он одарённый.

— О-о, — пробормотала она. Это… всё запутывало. Понятно, что теперь джедаи так просто не бросят это дело.

— И мы думаем, что он был подопытным Кловиса, которого тот держал в капсуле.

Вилетта с трудом удержала бесстрастное выражение лица. Да, это опасная затея из-за связи с Кловисом, но если выйдет поймать не просто известного террориста, а одарённого известного террориста… Это ж какие перспективы!

* * *

— Может, тебе записаться в кружок баскетбола? Спорт помогает справится со стрессом.

«Баскетбол?!» — подумала Нина. Неужто собственный отец уже забыл какого роста его дочь? Да её там засмеют. Нет-нет-нет, только не это!

— Что ты ей предлагаешь? Баскетбол — это слишком грубо для девушки, — недовольно высказалась мать.

Нина открыла дверь своей комнаты и с порога упёрлась взглядом в пустой пыльный стол. Компьютер остался в Академии, подключённый к их серверам для расчётов. Сердце упало, и в груди расплылась колючая пустота.

— Завтра я возвращаюсь в Академию, — тихо сказала Нина.

— Только не доставай Милли. Ей тоже тяжело пришлось.

Нина и не собиралась.

* * *

— А что с Визслой? — спросил Тодо. Из-за рябящей голограммы создавалось впечатление, что он то ли хмурился, то ли часто моргал. Воображение дорисовывало сюрреалистичную картину наличия хоть каких-то эмоций на его лице.

— Он ударился головой, когда Зеро выкинул его из окна. Скорее всего, потерял сознание, поэтому не успел активировать джетпак. Я думаю, он мёртв, — сказала Бо-Катан.

— Что ж, он сделал свой выбор, — подвёл итог Тодо. — Как и его сторонники, что ушли от нас.

Бо-Катан сжала кулаки. Предатели! Они совершенно не знают, что такое верность!

— А Тёмный меч канул в море вместе с Визслой? — скрипуче вздохнул Катасе.

— Да.

— Что ж, жаль. Это была ценная реликвия Мандалора.

* * *

Милли снова обняла мать, пока та была расположена к нежностям. Её сердце гулко билось в груди, и Милли знала: мама её любит.

В ночной темноте вырезался яркий жёлтый прямоугольник двери. Он падал на землю чёткой доской, которая растушёвывалась тенью в конце. Две фигуры ждали Эшфордов домой. Высокая наклонилась к низкой и что-то шепнула на ухо.

— Милли! — радостно закричала Наннали. Лелуш сдержанно улыбался до тех пор, пока Милли не прижала его к себе в порыве счастья. Он ведь дурак, никогда не покажет, насколько рад её видеть, поэтому постоянно приходится ему в этом помогать!

— Ай, — пробормотал Лелуш.

Наконец-то вся семья была в сборе, впервые за долгое время. Служанка накрыла на стол вкусностей в синей гостиной, Милли сидела между матерью и отцом, напротив разместились дедушка и Лелуш с Наннали. Всё было отлично, разве что такие ужины всегда попахивали официальщиной, когда на них присутствовали родители.

— Ты как, в порядке? Справляешься? Я слушала все новости, там такое страшное происходило… — всё беспокоилась Наннали.

— Конечно! Всё же кончилось хорошо.

— Моя дочь сильная, она справится, — кивнул отец и положил тёплую ладонь на плечо Милли. Она коснулась щекой его костяшек, и он продолжил: — Нашему правительству вечно не хватает потенции, чтобы разделаться с этими террористами! Я буду требовать, чтоб этот вопрос подняли в секторальном сенате. Нет, в республиканском! ОБТ явно плюёт на свои обязанности.

— Дорогой, думаешь, нам стоит обсуждать политику именно сейчас? — спросила мать, поджав губы. Голубоватый свет, отражённый от стен, красил бледным сероватым цветом её светлые жёлтые волосы, от чего они казались седеющими. Это совсем не сочеталось с её невероятно молодым лицом.

Наннали расстроенно возила ложкой в картофельном пюре. Лелуш отстранённо смотрел за этими движениями, дедушка делал вид, что закашлялся от горячего чая. В общем, ничего необычного не происходило.

— Я не могу молчать, когда какие-то ублюдки берут в заложники мою дочь. И мы, Лидия, тоже могли бы там оказаться, если бы нас не задержали дела. Это нельзя так оставлять! — жарко воскликнул отец.

Милли было приятно, что он за неё беспокоится, но она почему-то всё равно чувствовала себя немного грустной. Ей очень хотелось, чтобы этот вечер больше походил на праздничный.

— Конечно. Можно было бы вернуться на Корусант, например. Там нет террористов, — мать бросила на отца осуждающий взгляд. Она вечно была недовольно тем, что бизнес идёт не так успешно с тех пор, как пропало покровительство матери Лелуша и Наннали с её смертью.

Отец обиженно молчал, и Милли уже начала соображать, что такого сказать для того, чтоб разрядить обстановку. Но тут вмешался Лелуш:

— Насколько я понял из новостей, группа террористов, взявших в заложники отель, была уничтожена? Нам не о чём беспокоиться.

Конечно, последнее, чего желал Лелуш, это возвращения на Корусант, и Милли его понимала. Ей и самой не очень-то хотелось вынужденно играть в политические игры. Мать даже тут, на Мандалоре, всё пытается хоть с кем-то её сосватать, что же будет в столице?..

— Но вовсе не отделом по борьбе с терроризмом, а другими террористами! Где это видано?! Это только доказывает слабость нашего правительства, — припечатал отец, гневно глядя на Лелуша. Тот отвечал тем же, только смотрел будто бы холоднее.

— Они ничего не сделали только потому, что в отеле была моя сестра по отцу. Так что это доказывает лишь то, что собственная шкура заботит их больше, чем справедливость и жизни других людей.

Единственное, в чём отец и Лелуш сходились — это недовольство правительством. Но даже в этом случае они вечно начинали спорить, потому что недовольство это имело разные причины. Лелуш, в отличие от отца, считал действия правительства слишком жёсткими и несправедливыми.

Милли всегда удивляло, как два человека могут настолько по-разному воспринимать одно и то же.

— Да не будь там Юфемии ли Британнии, они б всё равно сидели ровно и горестно вздыхали, — презрительно фыркнул отец. — В этом их проблема: они пытаются угодить всем, каждому сенатору, чиновнику, лживому журналисту, возмущённой общественности! А надо было просто делать свою работу решительно, без сантиментов. С самого начала. Не давать поднять головы таким как Дозор и этот Зеро.

Милли подумала, что было бы неправильно равнять Зеро с Дозором, пока он ничего подобного действиям Дозора не сделал. Тем более что он помогал Сузаку спасать их. Однако её очень настораживало то, что потом джедаи не полетели с ними, и вряд ли они того хотели. Нужно будет потом выяснить у Сузаку, что произошло.

— О да, Республика действует так мягко, что появляются группы, выступающие против тирании, — согласился Лелуш. Отец возмущённо прищурился и набрал воздуха побольше для ответной колкости.

Дедушка звонко стукнул ложкой по бокалу.

— Я бы хотел обратить ваше внимание на нежнейшее мясо нерфа, пока оно не остыло.

Никто не посмел его ослушаться. Наннали облегчённо вздохнула, Милли тоже. Дедушка, незаметно для всех, тепло ей улыбнулся, и она тоже счастливо заулыбалась. Он всегда знал, как поднять ей настроение.

— Нам всем нужен отдых. Можем сходить в Кловислэнд, — продолжил дедушка. Наннали радостно закивала.

— Уфф, только даже не пытайтесь затащить меня на горки, — мать помахала у лица ладонью так, будто ей было жарко. — У меня непременно закружится голова. Я ограничусь прогулкой по парку.

Диалог наконец перетёк в мирное русло.

* * *

Рубен Эшфорд любил свой кабинет. Во-первых, тут стояло очень удобное кресло, в котором его поясница никогда не болела. Во-вторых, когда он сидел в этом серьёзном кресле, все были уверены, что он очень занят, даже если он раскладывал пасьянс. Всё равно никто бы не посмел нагло заглянуть к нему в монитор. В общем, по лишнему поводу во время сидения в кабинете его не тревожили.

Только сына никогда не смущал начальственный вид кресла и сидящего в нём ректора Академии. Он носился от одной стены до другой, и, если бы он всё ещё был ребёнком, он бы отталкивался от них ладонями. Сейчас же он ограничивался лишь резкими разворотами, едва не наступая носками на плинтусы.

— Время пришло, — пробормотал Лайл, останавливаясь. — Разве это не знак, что мы не можем ждать дальше? И ему уже восемнадцать, отец, он больше не ребёнок.

Он, видимо, справился со внутренним сомнением и теперь был готов спорить.

— То, что Лидия хочет обратно на Корусант не значит, что это единственный выход. Есть предостаточно планет, где мы можем устроится, если ты так боишься террористов. И, возможно, дальше в большей безопасности, чем в столице.

Рубен немного приукрашивал. Околовоенные разработки — вещь тонкая. Стоит продаться не тому, как столица решит, что тянуться через Галактику за неугодными ей всё же не лень. Но и соваться ей в пасть тоже рискованное дело.

— Но мы ведь с самого начала планировали, что их брак станет нашим возвратным билетом! Мы вернём утраченные позиции, не в том ли был смысл? А ты всё говоришь, что надо ждать и ждать… хватит!

Лайл опёрся ладонью о стену, но не спокойно, а чуть пружиня рукой. В этой позиции он скрылся от света настольной лампы, которая теперь начертила ему оранжевую полосу пояс.

Что мог сказать Рубен? Да, так оно и было когда-то. Все они были уязвлены тем, как быстро их бизнес заглотили почти целиком. Они мечтали о возвращении и знали, что при правильном подходе сын и дочь канцлера в том им могут помочь. Но затем Рубен на старости лет нашёл себя в области образования и понял, что не хочет лишнего несчастья для этой измученной Галактики. Помогая юным дарованиям в развитии, он наконец-то чувствовал, что делает нечто верное.

А у сына ещё горели амбиции, и мириться ни с чем он не хотел. Рубен не мог его осуждать, но при этом счастливое детство он собирался отстаивать до конца. Лайл продолжил уговаривать:

— Я ведь для своей дочери только счастья хочу. Думаешь, мне нравится вся эта затея Лидии со сватовством? Выйдет Милли за кого-то, кто ей противен, и всем будет в итоге неприятно. А Лелуша она знает, и они хорошо ладят, — Лайл слегка скривился, едва заметно, и продолжил: — Да, он язвительный подросток, но такие вещи со временем проходят.

Ах, это чудное противоречие — подросток, а женить его уже можно. На Набу, когда речь заходила о политических браках, возраст никогда никого не смущал. Рубен более не хотел с этим соглашаться, и считал, что имеет на то полное право: раз уж их семья потеряла аристократический статус. Оно, наверное, было даже к лучшему.

— А Наннали скоро будет лишь пятнадцать. О ней ты подумал?

Лайл насупился.

— Я думаю о своей дочери. И я не думаю, что мы можем ждать ещё три года, пока ты там решишь, что она достаточно взрослая.

Формально, согласно фальшивым документами, он усыновил и «Ламперужей». Но его приоритеты всегда были однозначны. В этом они вдвоём были похожи, жаль, что в этот раз они не сошлись во мнении.

— Подожди хотя бы до конца года. Не стоит принимать поспешных решений. Нужно для начала поискать другие варианты, — Рубен свернул окошко с замершим пасьянсом и твёрдо взглянул на сына, обозначая, что разговор закончен.

Лайл слегка хлопнул дверью, когда выходил. Хлопать сильно, как хотелось, ему помешала вежливость, поэтому он раздражённо ограничился полумерой.

* * *

Академия мягко сияла сонными огоньками жизни.

Наннали коснулась ладонью пушистого ковра, затем затылком. Лелуш осторожно уложил её, погладил вечно холодной ладонью по лбу. Лёгкий ветерок оповестил о том, что он разогнулся в полный рост над ней.

— Любишь быть в центре внимания, през? — хмыкнул он, видимо, комментируя какую-то деталь в обстановке комнаты Милли. Наннали подозревала, что это был очередной откровенный костюм.

— А ты нет? — она ответила хитрым голосом откуда-то позади. Она сидела на своём столе и размахивала прямыми ногами, судя по равномерному жалобному скрипу мебели. Она любила так делать, и Ширли в тайне признавалась, что завидует её накачанному прессу.

— Ну уж нет, мне и даром такое не нужно.

— Врёшь ты всё! — засмеялись Милли. — Я видела, ты ловил настоящий кайф на сцене, когда мы выступали вместе с театральным клубом.

По полу пробежала вибрация, Лелуш присел рядом на ковёр.

— Тебе показалось, — излишне ровно произнёс он. — Так что там с аудиокнигой? Включай уже.

Из-за слепоты Наннали они не могли вместе смотреть голофильмы, но Милли нашла выход: подкасты и аудиокниги. И последние три дня Наннали почему-то больше всего переживала о том, что они больше никогда не соберутся втроём поваляться на ковре с чипсами и мармеладками. Если бы Милли не вернулась, она бы больше не смогла слушать аудиокниги.

— Ща, ща, погоди.

И все три дня Наннали была совершенно одна. Это угнетало сильнее всего, сжимало напряжением живот до сих пор.

— Я рада, что мы снова собрались, — сказала она. Брат наверняка сейчас тепло улыбнулся, она чуяла неосязаемую теплоту его нежности. Ей стало хорошо и горько одновременно. — Но где ты был всё это время?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Милли тем тоном, который означал, что она уже вцепилась в эту фразу как настоящий журналист и теперь не отпустит жертву, пока не вытрясет всю правду. Это была причина, по которой Наннали решила задать этот вопрос именно сейчас: в присутствии Милли Лелуш не сможет уйти от ответа, как он всегда пытался сделать.

— У меня такое ощущение, что братика тоже держали в заложниках. Он даже не спал дома, — охотно пояснила Наннали, мило улыбаясь. Но за лёгким тоном и шуткой она скрывала обиду.

По полу до затылка снова пробежала дрожь, Милли спрыгнула со стола и командным голосом потребовала:

— Так, вице-президент, объяснись! Почему покинул свой пост?

Лелуш нервно сглотнул.

— Так у меня же работа. Ночная смена, — спешно сказал он добавил извиняющимся тоном: — Я не слышал новостей, и мне правда очень, очень жаль. Если бы я узнал о том, что происходит раньше, я бы тут же примчался домой!

Брат осторожно погладил Наннали по руке, и она недовольно надула губы.

— Это с каких пор ты работаешь? — продолжила давить Милли.

— Ривалз заразил меня тягой к работе и самореализации, —вздохнул он. Фраза звучала достаточно абсурдно, чтобы быть иронией, но сказана была совсем неироничным тоном. Грань шутки и серьёзности размылась до такой степени, что это уже раздражало своей неясностью. Среди неоднозначности Лелуш прокладывал запасные выходы для своей лжи.

Кажется, никакие клятвы не могли отучить его от вредной привычки врать по незначительным мелочам. Наннали достаточно хорошо знала брата, чтобы понимать, когда он снова начинает выдумывать, и потому обычно не обращала внимания. Но сейчас ей очень хотелось облегчить свою обиду правдой.

— Это с каких пор два бездельника и лодыря начали работать?

— Ну, през, зря ты так о нас думаешь!

— Только вы двое активно уклонялись от составления бюджета!

— Зарплата нам как членам студсовета ни в какие бюджеты не входит, в отличие от работы. Ай!

По воздуху прошелестело что-то бумажное и глухо ударилось об Лелуша. Милли стукнула его по голове.

— Преданность нашему священному делу должна быть достаточной зарплатой!

Наннали засмеялась. Хотя Лелуш, между прочим, опять смог уклонится от темы. Даже Милли на него не хватает!

— Ривалза я тоже давно не видела. Как только он возьмёт трубку, спросим, как у вас прошла рабочая смена, — сказала Наннали. А вот нечего брату втягивать в свою ложь посторонних!

Кстати, и правда, где Ривалз?

* * *

Небоскрёбы на Кидриффе-5 более чем оправдывали своё название — они колоннами бесконечно тянулись вверх, а крыши-капители⁽¹⁾ раскрывались лепестками цветка и подпирали глубокое небо. Этот образ густой жизни блестящего вертикального мегаполиса напоминал безграничный Корусант ровно до тех пор, пока взгляд не падал к окраине города.

В один момент частокол башен обрывался морем ржаво-красной листвы. Самые крайние из них обросли круглыми овальными платформами будто древесными грибами. Жилые районы новостроек пытались втиснуть как можно больше парковочных мест. А близость ещё более свежего космопорта расцветила фасады миллионами вывесок мелких предпринимателей. Торговый центр медленно пожирал пространство спокойной жизни.

На этой площадке кто-то выкорчевал ограждение, но дело местами не закончил и оставил кривоватые столбики забора торчать из пермакрита. Меж ними сидела щуплая девчонка и беззаботно болтала ногами над пропастью ржавой листвы. Тёплый ветер свежестью дул ей в лицо.

— Давай спрыгнем? — она запрокинула голову назад, с щелчком вытянув чупа-чупс изо рта. — Я так давно не гуляла по лесу.

Бисмарк уже откровенно устал терпеть её ребячество. Сколько ей там лет, тридцать семь? Ведёт себя как ребёнок. Даже та, которой ещё четырнадцать, куда спокойнее.

Сила вокруг сплеталась в ковёр сияющих звёзд. И вот одна из самых ярких сдвинулась с места несколькими уровнями выше. Бисмарк, не поворачивая головы, проследил, как она быстрым шагом стала отдаляться от второй, такой же яркой, но другого эмоционального оттенка.

— Пойдём.

Он направился под сень крыши парковки к ближайшей лестнице. Кожу перестало припекать теплом невидимого солнца: вошёл в тень. Прислушался к шагам позади себя. Вроде бы идёт. Аня сейчас скрывала себя в Силе до уровня неодарённого, поэтому видеть её было непривычно чуть сложнее обычного.

Шаги позади превратились в быстрые скачки. Она не умерила пылу даже на лестнице.

Тепло вновь осело на кожу: они вышли наверх к кораблю джедаев. Оставшийся внутри светил достаточно ярко, чтобы Бисмарк смог хорошо разглядеть каждую деталь судна. За слоями металла утопилась внутрь кнопка, и аппарель опустилась вниз. Джедай встрепенулся, почуяв движение Силы. Но вряд ли бы он что-то успел сделать, в его-то паршивом состоянии.

Бисмарк метнулся в рубку и направил Силу на джедая. Их молчаливый поединок не продолжался долго, противник быстро слабел.

— И он точно не запомнит, что мы тут были? — со скепсисом спросила Аня.

— Да.

Бисмарк не был мастером в таких делах. Однако Вос имел не слишком сильное сознание после того, как потерял память из-за воздействия психотропных веществ несколько лет назад, и к тому же недавно получил много травм. С Секурой было бы сложнее, но она не должна вернуться раньше времени. На дозаправку тут большая очередь.

Вос развалился во сне в пассажирском кресле, а Бисмарк и Аня направились внутрь к дальней каюте. Дверь с тихим шипением отъехала в сторону. Впереди сразу разлилось чуть желтоватое удивление, прикрытое усталой скукой.

— А вы ещё кто?.. — с лёгким презрением начал Кловис.

— С тобой тут кое-кто хочет поговорить, — со смешком сказала Аня.

Бисмарк поставил коммуникатор с шифрованием сигнала на пол и нажал на кнопку вызова. Встроенный голопроектор разжёг высокую, до потолка, голубую голограмму. Бисмарк знал, что все голограммы голубые, он видел это в чужом сознании. Жаль только, что попытки прочитать воспоминания существа, у которого мировосприятие столь сильно отличается от восприятия миралуки, обычно заканчиваются головной болью.

— Ты разочаровал меня, — прогремел голос из коммуникатора.

— О-отец?! — Кловис сразу же начал запинаться от страха.

— Попасться на связях с хаттами? Как недостойно для моего сына. Неужто ты не смог придумать ничего умнее, чем это?!

— Н-но джедаи…

— Я не хочу слушать твоих оправданий. Джедаи ничего не смогут предъявить тебе, и им придётся передать твоё дело в обычный суд, если ты будешь молчать.

Но Кловис всего за полминуты скатился на грань истерики. Его внешнее высокомерие рассыпалось, чтобы обнажить бездну внутренних терзаний.

— Они залезут ко мне в голову и всё узнают!..

— Они не станут этого делать. Об этом позаботятся. Только не дай им повода. Молчи. И об этом разговоре тоже. Хоть на это ты способен?

Кловис мелко закивал. Чарльз напоследок окатил его презрительным взглядом и исчез. Бисмарк подобрал с пола коммуникатор и развернулся в сторону двери.

— Он знал… всё знал о проекте… — забормотал Кловис и вдруг вскинулся. — Скажите ему, что я ничего не замышлял против него! Ничего…

Дверь закрылась и отрезала его причитания.

— Чарли, как всегда, любит попугать своих детишек, — со смехом протянула Аня. — Бисмарк, подари ему на день рождения проектор трёхметровой голограммы, он оценит.

Бисмарк считал, что это плохая идея, но промолчал. Истинная преданность, произрастающая из чести, демонстрируется вовсе не подарками. А доверием, например. Бисмарк не знал, к чему Чарльзу скрывать от Совета джедаев суть проекта Кловиса, но раз он это делает, значит так надо. И возвращение Дарта Мола тоже хорошо было бы утаить, но для того уже поздно.

Кстати о нём… Этот Дарт скрылся умело от его всевидящего взора. Тренированный ассасин. Но на чьи же плечи теперь ляжет обязанность его выслеживать? Все будут перебрасывать друг другу эту сомнительную миссию как раскалённый брусок металла.

— Ты всё об этом ситхе думаешь, да? — спросила Аня, когда они чуть отошли от корабля. Её лицо исказила гримаса неприязни. — Если всё же найдёшь его, позовёшь меня? Я хочу сжечь его заживо.

Язычки жаркой Силы полыхнули в её руке: она разожгла ручное пламя. Любовно скормила ему пластиковую палочку от чупа-чупса. Тонкая ниточка вонючего дыма ввинтилась в нос.

— Кстати, давай что-нибудь спалим? Например, тот лес внизу?

Бисмарк уже привык её игнорировать.

---

Примечания:

ОБЪЯВЛЕНИЯ!

Кто ещё не видел, у меня появились два новых мини.

"Когда хочется смеяться" (Код Гиасс) про мелкого Лелуша, выживающего в разрушенной Японии:

https://ficbook.net/readfic/018b7dfb-c4b3-726a-aa85-66a3cd277ca3

"Наннали, я твой брат!" (Код Гиасс и Звёздные Войны), в котором Дарт Зеро косплеит Дарта Вейдера в той знаменитой сцене на Беспине:

https://ficbook.net/readfic/018be785-17eb-7351-ad6a-041a222bf801

---

1) Капитель — широкая часть сверху колонны.

Вернуться к тексту