Реставратор. Миссия: убить Меропу Гонт (гет)

Год 2025, сентябрь.

Я просыпаюсь, как от толчка. Поднимаю голову от подушки и боюсь поверить своим глазам: наволочка белоснежная, новая, в пятнах живого солнечного света. Настоящего? Да, форточка приоткрыта, из нее тянет прохладной свежестью. С наколдованным окном такое просто невозможно.

«Получилось?!»

Я вскакиваю и прямо в пижаме выбегаю из комнаты. Коридор, лестница кажутся смутно знакомыми, будто я видела их давным-давно, а потом... недавно, но забыла. Чушь какая…

Из дверей, расположенных на первом этаже недалеко от лестницы, выходит женщина в строгом деловом костюме, который выгодно подчеркивает ее стройность. Она с чем-то возится на запястье. Мое сердце делает сальто и ухает вниз, я устремляюсь следом через две ступеньки, наплевав на риск переломать ноги.

— Мама! — осипшим голосом зову я и, успев прежде, чем радужная пелена полностью закрыла ее лицо, разглядеть только встревоженные карие глаза, сжимаю ее в объятиях. — Мамочка!

— Рози, — она ласково гладит меня по спине, и это ее, ее руки! — Доченька, что случилось?!

— Ты жива, — размазывая по лицу слезы и, кажется, сопли, по-глупому отвечаю я и только потом понимаю, что для нее это звучит странно. Какая же она красивая, когда здоровая.

— Конечно же, я жива. Что с тобой, солнышко? Ты не заболела?

— Нет-нет! Я просто… Мне приснился очень страшный сон, в котором… — я снова не могу сдержать рыданий.

— Но, маленькая моя, сон — это только сон, — уже спокойнее говорит мама, и я тоже начинаю успокаиваться, но тут в холле появляется папа. Я не видела его тысячу лет, но он жив. И даже волосы не седые, а ярко-рыжие, как на старых колдографиях.

— Что тут за всемирный потоп? — жизнерадостно интересуется папа и помогает все еще обнимающей меня маме застегнуть браслет маленьких золотых часиков. — Оу! С чего этот приступ дочерней любви? — удивляется он, когда я повисаю на его шее.

— Ей приснилось, что с нами случилось что-то плохое, — с ласковым снисхождением в голосе отвечает за меня мама.

— Это значит, долго жить будем, — со знанием дела заключает папа.

Я смеюсь и киваю. Потом всхлипываю и совершаю очередную глупость:

— А где Хьюго?

Мамино лицо снова озабоченно вытягивается.

— Он же в Хогвартсе, Рози. Ты точно не заболела? — На лоб ложится ее мягкая, прохладная ладонь.

— А, да… Нет. Я просто из-за этого сна сама не своя, мам. Но я сейчас успокоюсь, и все будет хорошо. Не волнуйся. Нет-нет, не надо доктора. Правда.

— Ладно, — мои заверения ее явно не особо убедили. — Но все-таки побудь сегодня дома, хорошо? Не ходи в академию.

«В академию?»

— Конечно. Хорошо, мам. А… — я в последний момент прикусываю себе язык и не задаю вопрос о Тэдди, — ты во сколько сегодня вернешься?

Когда за родителями закрывается дверь, я во всех смыслах облегченно вздыхаю и сажусь на пол прямо посреди холла. У нас получилось! Мы отреставрировали историю! Но как же мне теперь прояснить обстановку и не загреметь в отделение душевных болезней Мунго? Память услужливо выталкивает в сознание картинку: необычный прибор, похожий на очень узкий чемодан, но с экраном внутри. Поразительно, я точно такого никогда не видела, но знаю, что он называется «ноутбук». Не понимание дальнейших действий, а какие-то рефлексы влекут меня обратно в комнату. Ага, теперь я замечаю здесь письменный стол, и на нем тот самый чемоданчик, который ноутбук. И, кажется, мои руки знают, что с ним делать. Я открываю крышку-монитор, нажимаю клавишу запуска на клавиатуре. На голубом экране мелькает какой-то логотип, но его быстро сменяет фотография, где я с друзьями, а еще много разных значков. У меня разбегаются глаза. Куда смотреть — на значки или на счастливые, беспечные улыбки? В висках давит. Внизу вроде бы хлопает входная дверь. Нет, точно. Я слышу шаги и опасливое:

— Рози?

«Тэд?»

— Тэдди-и!!! — меня выносит в коридор, и дальше я совершенно безумным, радостным мячиком скачу к нему навстречу.

— У нас получилось! — кричим мы одновременно.

— Там столько народу! — задыхаясь, сообщает Тэд и смеется: — Я за всю прошлую жизнь столько не встречал.

— А я тут пытаюсь разобраться в новой жизни. — Не глядя под ноги и потому спотыкаясь и хихикая, мы уже вместе поднимаемся по лестнице.

— А я, представляешь, проснулся в общаге! Рядом какие-то ребята, они меня знают, а я их нет. Надо срочно к своим, думаю, а куда идти? Где мой дом, не знаю. Решил идти как в лабораторию и нашел ваш дом.

— Конечно, лабораторию же родители под домом делали… Тэ-эд, — обнимаю его, прежде чем сесть за ноут, — ты такой молодец! Ты справился! — и пьянею от запаха прелой листвы и дождя с улицы.

— Ну, как сказать… вообще-то, нет, — Тэд отворачивается в поисках второго стула, трансфигурирует в него пуфик и усаживается рядом со мной. — Меропа осталась жива.

Я, естественно, хочу знать подробности, и Тэд рассказывает:

— Понимаешь, с ней рядом все время был этот Риддл-старший. А он, видно, спецназовец какой-то, не иначе. Всегда действовал очень профессионально. Первый раз ранил меня в бок ножом, повредил селезенку. Ты знаешь, мне, чтобы после такого оклематься, нужно суток двое. Отлежался я в лесочке неподалеку и снова к Гонтам. А там уже никого, но след свежий. Я — в анимаформу, под дезиллюминационку и в погоню. Догнал их на железнодорожном вокзале, но, Мордред дери, этот Риддл умудрился меня заметить раньше, чем я его. Девчонку в охапку и в толпу. Я их на том чертовом вокзале раз десять, наверное, находил и терял. А в довершение моего фиаско они выбежали на перрон и запрыгнули в отходящий поезд. Понимаешь, в уже идущий, мать его, поезд! Даже не знаю, чего в моем отношении к этому парню было больше: раздражения — ведь сам рвется утонуть в трясине — или восхищения, потому что реально профи.

— Так он же, наверное, под амортенцией был. Вот и упорствовал.

— Под амортенцией и с такой соображалкой? Ну, не знаю. Я думал, под амортенцией примерно как под Империо будет — тупо на амбразуру. Но вот совсем не похоже было.

Я пожимаю плечами:

— Ладно, а дальше?

— Выяснил я, что за поезд. До Лондона. Нагнать пешком даже в анимаформе нереально. Остается только аппарировать по воспоминаниям о знакомых местах на маршруте. Кстати, по ходу и выяснил, что для пространственной телепортации, из какого времени воспоминание, неважно, — Тэд показывает мне большой палец и продолжает: — В общем, помнил я Лондонский вокзал, но как представил его — для моей миссии хуже места не придумаешь. Выбрал Ковентри, бывал там один раз на задании. Вроде бы помнил. Аппарировал. Поезд, само собой, опередил.

На тот раз решил действовать с максимальной осторожностью. Заблаговременно укрылся дезиллюминационными, шел вдоль поезда, в окна заглядывал, нашел их. Все, думаю, теперь точно не упущу. Забрался в вагон, дождался ночи. Вычислил их купе, наложил звукоизоляцию, чтоб никого не разбудить. Застиг врасплох, что называется. И что ты думаешь? Наш спецназовец в меня две пули засадил. Угу, с пистолета. Одну в плечо, вторую в колено — это я еще уворачивался и выбил-таки у него оружие. Они из купе — я за ними. Трансформировался. В таком бешенстве тогда был, что и с пулями бы их порвал. Если б догнал. А они до конца поезда добежали и через заднюю дверь выпрыгнули. На полном ходу, да.

А документы, деньги — все в купе осталось. Что ж, думаю, без этого добра они далеко не уйдут, значит, будут пытаться их вернуть. Соответственно, я пока полежу на верхней полочке, подожду, когда либо сами явятся, либо вагоновожатая обнаружит пропажу. Заодно восстановлюсь, а дальше куда документы, туда и я. Так и встретимся. Но нет.

Напрасно я ждал возле лондонского отделения полиции, куда передали вещи пропавших пассажиров, целых две недели. Никто туда не пришел. То ли не додумались, как забытое в поезде возвращать, то ли, наоборот, просчитали все наперед, и мою хитрость тоже. Пришлось поиски с нуля начинать. И нашел только в следующем сентябре. Подготовился ко всем возможным сюрпризам. Закрылся бронечарами и тотальным Протего, зашел в квартиру, — Тэдди мрачнеет. — Его я Ступефаем приложил, но упал он неудачно, головой на тумбу. Не знаю, остался в живых или нет. А Меропа выбежала с палочкой… и животом. Я ее обезоружил быстро. Но потом… Знаешь, мне и так все время приходилось твердить себе, для чего я за ними охочусь, почему так надо. Всех наших погибших и умерших вспоминать. А тут… Короче, пока я убеждал себя в том, что у нее там не ребенок, а исчадие ада, пока настраивался — несильно долго, но… Я уже начал колдовать Аваду, когда сработал временной портал. Я не успел.

— Но мир все-таки изменился, — озвучиваю я свои мысли, — а давай посмотрим в Магнете... Понятия не имею, что только что сказала.

Щелкаю длинной кнопкой, экран оживает. Так, в углу два значка: синенький с буквой «Е» и красно-оранжевый с «М». Нам нужен второй. Пальцы ненадолго зависают над клавиатурой, а потом, как будто для меня это в порядке вещей, выстукивают имя Волдеморта «Том Марволо Риддл». Одновременно память обстреливает мозг калейдоскопом бессвязных картинок. Начинается приступ мигрени, но я стараюсь не обращать на боль внимания.

Открывается страничка Магипедии. Так, «выдающийся маг, ученый и политический деятель… Сын Меропы Гонт и Томаса Риддла-старшего», — бормочу я и машинально щелкаю выделенное синим имя.

«Маггл, вице-адмирал ВМФ Великобритании, герой Второй Мировой войны…»

— Выжил, — выдыхает над ухом Тэд, а я читаю дальше: «…отец Тома и… Лисандры? Риддл-Розье». Так, ладно, возвращаюсь на предыдущую страницу. Пропускаю биографию.

«Активный пропагандист синтеза науки и магии».

«Автор квантовой теории магии».

«Первооткрыватель магона…» Выделено синим, надо потом пройти…

«Идейный вдохновитель и главный разработчик проекта транспланетарной аппарации «ТелеМун»… Первые успешные испытания прошли в две тысячи двадцать втором... Ведется активная работа над проектом «ТелеМарс»…»

Охренеть. Мигрень набирает обороты. Но что в политике?

«Лидер партии «Открытое общество»».

«Действующий член Визенгамота».

Голова уже просто раскалывается под натиском всплывающих воспоминаний.

«Последовательно продвигает идеи отмены Статута секретности. Добился упразднения ограничений на применение безопасной магии и запрета на стирание памяти магглам, ставшим случайными свидетелями колдовства, без их согласия».

«Добился реформы образования при поддержке действующего министра Магии Гермионы Грейнджер-Уизли…»

Голова в огне. Я больше не вижу монитор. Перед глазами мелькают кадры новой жизни.

Маггловская школа. Тема — таланты и способности. Учительница рассуждает о паранормальности…

В окна дома ярко светит солнце. Папа заносит коробку с новеньким колдовизором. Теперь можно смотреть мультики, как у бабушки с дедушкой по телевизору. Только наш не взорвется из-за волшебства...

Мама выступает в Большом Конференц-зале министерства. Ей аплодируют.

Я тяну руку на уроке физики в Хогвартсе… Я читала, я знаю, что такое магон!

Мы всей семьей смотрим выступление Великого магистра магии, члена Королевской академии наук Тома Риддла на международном симпозиуме. Я надеюсь, что смогу поступить к нему в аспирантуру, когда закончу обучение в Академии магии и технологий.

Мгновение темноты, а потом я открываю глаза. Моя голова лежит на коленях у Тэдди. Он прижимает к своему носу окровавленный платочек, видит, что я смотрю на него:

— Ты как?

Прислушиваюсь к блаженной легкости в голове. Сажусь.

— Кажется, в порядке. А ты?

— Я тоже, — он убирает платочек, осторожно шмыгает. — Вроде бы остановилось. Ты тоже все вспомнила? — Я киваю. — С ума сойти, да? — он криво усмехается. — Кто бы мог подумать, что иногда лучшее выполнение миссии — это ее провал.