Орден фениксов (джен)

Тропический ливень рухнул на мир сплошной стеной, но Черный Птенец стоял, упрямо сжимая кулаки, и глаза его горели огнем. Фоукс нахохлился и спрятал клюв под крыло. Просьба противоречила самой природе фениксов.

— Послушай, устрой мне встречу с остальными. Может, если я выступлю перед ними, появится шанс.

Фоукс поднял голову и внимательно посмотрел в глаза Черному Птенцу. Что бы он ни сказал, человек его не поймет.

Тот тяжело вздохнул:

— Я не могу надолго оставлять школу. Мне надо возвращаться обратно. Прошу, не отказывай сразу. Подумай. А завтра я снова приду сюда и повторю свой вопрос.

Он поспешно отступил и отвернулся, словно боялся заметить ответ «нет» прямо сейчас. Крутанулся вокруг своей оси и исчез в вихре человеческого полета сквозь мир.

Фоукс тоже вспыхнул огнем и перенесся через скалистые вершины и плато на другую сторону горного хребта, оставив близкий к безумию шторм позади. Укрывшись в пещере под самым небом от непогоды, он глубоко задумался. Ему было жаль птенцов Хогвартса. Он хотел помочь Черному. Человек Фоукса, прежний Вожак Хогвартса, считал их своими птенцами. Он часто так и называл Черного или Взъерошенного — мой птенец. На обоих человек Фоукса возлагал большие надежды, но поднять такую ношу не под силу было даже фениксам, не то что людям. Черного он попросил убить его, своего Вожака. Чтобы избавить от другой, гораздо более страшной и мучительной смерти. Спасти душу Белого Птенца. И подобраться еще ближе к Чудовищу, которое забирало жизни ради ложного бессмертия. Фоукс вместе с Черным Птенцом пытался исцелить своего человека, но оказался бессилен. И отныне тоска не покидала его песни. А Черному Птенцу пришлось занять место Вожака Хогвартса, чтобы защитить тех, кто теперь ненавидел его как предателя и врага. Взъерошенный только встал на крыло, а ему предстояло сгореть, как фениксу, чтобы возродиться и избавить мир от Чудовища без души. Но народ Фоукса не сражался в битвах. Даже защищаясь, они старались не убивать. Ведь феникс, который становился воином, больше не способен был исцелять. Ливень разобьется о неприступную крепость гор и прольется к подножью.

Черный Птенец приходил еще несколько раз. Но у Фоукса не было для него ответа, которого он ждал. Только слезы. Их Черный бережно собирал для птенцов Хогвартса и других детей мира, чьими страданиями упивалось Чудовище без души и стая его стервятников. Только о себе не позаботился.

Фоукс едва успел, еще немного, и бороться с ядом змеи было бы бесполезно. Когда жизнь победила смерть, он унес Черного Птенца в Долину Фениксов.

Но не успел тот открыть глаза после целебного сна, как покинул гнездо и собрался обратно.

— Возможно, прямо сейчас семнадцатилетний мальчишка подставляется под Аваду Волдеморта ради всех вас. У стен школы бесчинствует армия, напитанная жестокостью. Кто знает, чей вклад окажется решающим и остановит зло. Каждая спасенная жизнь, каждый исцеленный, каждый из войска врага, до кого удалось достучаться — разве не повод бороться?

Черный Птенец обвел взглядом всех фениксов, собравшихся в Долине:

— Ваш народ способен изменить исход Битвы. Не сражаясь. Не убивая. Исцеляя раны на теле и в душах.

* * *

Казалось бы теперь, когда Волдеморт убил сам себя, должны были прийти облегчение и радость. Но Гарри чувствовал только горькую тоску. Он был опустошен до предела. В глазах кентавра, которому они с Гермионой безуспешно пытались исцелить рану на ноге чуть выше копыта, застыла злая измученная обреченность. Отовсюду доносились стоны и плач.

Две огненные вспышки ворвались в сереющий полумрак неба, казалось, из ниоткуда. Похожие на языки пламени, они приближались, и в их свете стала различимой темная фигура, которая летела чуть ниже между ними.

— Фениксы, — прошептала Гермиона.

— Это же Снейп! — воскликнул кто-то.

Позади удивительного трио появился огненный цветок. За ним другой, третий — и вскоре все небо полыхало кострами завораживающей волшебной красоты.

— Он действительно был на нашей стороне, — послышался сдавленный голос Макгонагалл. — Фениксы никогда не последуют за убийцей со злыми помыслами.

Снейп приземлился, прыжком ступив на твердую почву, и напряженно осмотрелся. Застыл, увидев тела Ремуса и Тонкс, а заметив столпившихся возле Фреда Уизли, с судорожным вздохом прижал ладонь к багровым шрамам на шее.

— Поппи, — его голос звучал хрипло, — укажите пострадавших, кого могли бы исцелить фениксы. Чем лучше организуем, тем больше судеб спасем.

Шелест множества крыльев вторил ему.

Снейп повернул голову и, встретившись взглядом с Гарри, переменился в лице. Моментально оказавшись рядом, он понизил голос:

— Поттер, вы посмотрели мои воспоминания?

— Да. Я сдался Волдеморту. Он попытался заставить Аваду сработать-таки на мне, но лишь вышиб на тот свет свой осколок, — сообщил Гарри. — Продолжил упорствовать, и, наступив на любимые грабли, самоуничтожился. Подробности расскажем вам с портретом Дамблдора.

Жесткие черты дрогнули, и широкая улыбка полностью преобразила их.

— Поттер, вы снова стали исключением из правил. И вы не представляете, как я этому рад!

Снейп крепко сжал его плечо.

— Ну, не я один тут исключение из правил, — ответил Гарри. — Не я один.

Он деликатно, но решительно положил руку на стянутую запекшейся кровью ткань на остром плече.

— Тогда, быть может, вы исцелите мою рану? — проворчал сбоку кентавр.

Снейп тут же склонился над ним.

Воздух вдруг наполнился чудесными звуками. Они проникали в душу солнечными лучами, помогали найти утешение, раздували огонек надежды. Словно нежные пальцы расплетали тугой узел внутри. И Гарри впервые почувствовал: тяжелой ноши больше нет.

— Вулнера Санентур, — вплетался в песню фениксов низкий голос Снейпа.