Авилины игры (джен)

Несмотря на солнечный свет, несмотря на утро и ясность, лес помрачнел. И очерняли его они...

Около двух десятков людей, все в разных одеждах, разного возраста, пола и, возможно, даже разных национальностей, но на расстоянии ста метров этого Максима разглядеть не мог. Но пугало его не это, а толстые, гигантские корни, в ширину около метра, а в высоту — все пятнадцать. Они не просто скользили по земле, — так бы Максим и Ксюша их и не увидели — они хватались за деревья, их ветви, отталкиваясь от них и сверху нападая на людей. Земля подрагивала, люди падали из-за того, что она уходила из-под ног. Снизу хватали корни и тащили под землю, душили, пронзали их.

Ксюша впился ногтями в запястье Максима, и он резко вздохнул. Слабая боль пробудила его от созерцания приближения монстров и "тучки" людей, но с способностью оторвать взгляд пробудились и эмоции: страх, который сковывал мышцы.

— Бежим, чего встал, как истукан? — к Ксении снова вернулась ее прежняя дерзость, другими словами, принцесса вновь стала чудовищем.

Дважды его упрашивать не надо было, Максим сорвался с места, резко, как молния, секундно сверкнувшая в темном небе. Перехватив руку Ксюши, он потащил ее за собой, про себя поклявшись, что никогда не отпустит ее ни на секунду. Когда они, переполненные (по крайней мере, он сам) адреналином и энтузиазмом, бежали спасать малька, Максим подметил, что, как бы Ксюша не старалась скрыть, физически она была слаба. Да, ее воля удивляла, она не останавливалась, пока не останавливался Максим, но в отличие от него — бегущего налегке, даже на задыхающегося, Ксюша к тому времени уже устала, тяжело перебирая ногами. Что же с ней будет сейчас?

Толпа людей настигала, а вместе с ними приближались и корни. Максим слышал крики людей, их нотки навязчивого страха, не отходящего ни на шаг и наступающего на пятки. Леденящий ужас, который вселяли корни, гнал всех вперед, как одно стадо. Правильно говорят: хочешь управлять людьми — испугай их.

Максим ели успел остановиться, когда на его пути, разбрызгивая комья грязи, вырвался из земли, словно из душного плена, огромный корень, перекрыв своим телом тонкий проход между деревьями. Быстро сообразив, Максим повернул направо, спасаясь от крепких уз.

"А что, если почаще менять направления? Тогда корням будет тяжелее предугадать мой следующий ход. Но даже если так, рано или поздно я устану, устанет Ксюша, устанут все. И я сомневаюсь, что до этого времени корни перестанут за нами гнаться. Что же делать? Как правильнее поступить?" — Максим не знал, как остановить поток вопросов, без устали бьющихся в голове.

Новый огромный корень выскочил из земли, словно пуля из дула пистолета, перекрывая путь, вырастая в нескольких сантиметрах от носа. От него жутко несло промозглой сыростью, темный мох пятнами облепил монстра. Ксюша потянула Максима обратно, на ту небольшую полянку, где погиб малек. Корень, проболтавшись кончиком немного в небе и, видимо, удерживая таким способом равновесие, схватился за верхушку ближайшей сосны и словно змея пополз по ней, ломая ветки, но на самом стволе не было и трещинки. Как, как он выдерживал вес такого огромного корня? Другие сосны уже сравнялись бы с землей, но эта... Корень, подобно другим, не опустился на землю, не пополз по ней, раздавливая упавшие ветки, нет, он начал перепрыгивать с одного ствола на другой. Огромный толстый червь отталкивался от одной сосны, прыгал на другую, и Максим даже представлять не хотел, что будет, если этот червяк упадет, не рассчитав своим силы, не допрыгнув до нужного дерева. Землетрясение было бы обеспечено.

"А что будет, если корни-гиганты начнут объединяться? Будучи одним, он уже обладает неимоверной силой, а если вместе..." — Максим даже не смог представить это зрелище, да и времени не было. Когда он выбежал на поляну, его ждал новый сюрприз.

Больше на ней не царила тишина, крики наполняли ее, заполняли, тонули. И труп там был точно не один. Ксюша вскрикнула, когда слева от нее, в паре метров, с громким хлюпаньем корень, будто копье, проткнул девочку лет шести и зашевелился с другой стороны, двинулся вверх, вниз, делая дырку в теле ещё больше. Максим не выдержал такой сцены, посмотрел вправо, но и там его ждали не менее приятные картины. Вся полянка была залита кровью. Толпа настигла ее. Ее настигли и корни. Они прыгали между стволов, окружающих поляну и не давали никому выскочить за ее пределы. Это была ловушка.

Некоторым людям, чаще взрослым, удавалось пройти мимо корней, выпутаться из ловушки, но Максим заметил лишь одного такого счастливчика. Стоять и смотреть по сторонам не было возможности, его и Ксюшу заметил один корень — повернул свой кончик на них и, сначала сморщившись, словно пружинка, сделал свой бросок, сопровождаемый громкий хрустом. Секунда, ставшая вечностью, нету времени на составления плана действий, отскок и... Максим больше не чувствовал тепла рук Ксюши. Холодный воздух погладил запястье, дотронулся до него своими иголками.

— Ксюша! — прыжок, путь и спасший ему жизнь, вышел неудачным — Максим не устоял на ногах, приземлившись пятой точкой в грязь, но тут же поднялся. Его зов потонул в оглушающем хоре хруста, криков и молитв о спасении, оставшись на самом дне, и сердце забилось сильнее. Быстрее. Громче.

Им нельзя было разъединяться! Но в тот момент, когда огромная тень неслась на Максима, когда не было лишнего мгновения на то, чтобы подумать, когда рефлексы правили мозгом, Максим просто не успел подумать о том, что он прыгнет вправо, а Ксюша — влево, чтобы избежать неминуемой смерти. Смерти, которая дышала и всё ещё дышит им в затылок, поигрывая с гибельной косой.

Корень, хотевший схватить Максима и Ксению, погряз, застрял в земле, и Максим не стал дожидаться, пока он вылезет. Искать Ксюшу было плохой идеей — группа людей была большой, даже несмотря на то, как быстро корни убивали их. Наверное, изначально Макс ошибся — человек было далеко не двадцать. Их сейчас только стало примерно двадцать. И среди этой двадцатки найти Ксюшу казалось невозможным. Все люди бегали, орали так, что закладывало уши, и Максим чувствовал, как паника вновь заполняет его изнутри. С Ксенией ушло и прежнее спокойствие и хладнокровность. Что делать? Куда бежать? Как выбраться?

"Успокойся! Страхом ты не выживешь. И боясь бы ты все время, давно уже валялся бы мертвым. Или же был бы поглощён стволом, как тот рыжий малек, — от такой мысли у Максима пробежали по коже мурашки. — Не хочешь так? Тогда борись! Вспомни сам свои слова: бейся ради тех, кого любишь, ради своей цели. Бейся, Максим!" — этот торжественный монолог, словно глоток свежего, не отравленного кровью и потом, воздуха придал Максиму сил. Вперед, к свободе!

Первым делом посмотрел на ближайшую сосну, проверяя, нету ли на ней корня. Слава Богу, нет, пусть ветки на ней и были ободраны — видимо, раньше на ней уже посидел один корнище — сейчас она была пуста. На других соснах поблизости тоже не было видно корней, Максиму повезло, что он попал в более-менее безопасную зону, пусть та была и невелика. На лица людей, да в целом на них самих, Максим старался даже не смотреть — кроме боли и страдания там не было ничего. Да он сам был похож на один большой сгусток еле контролируемого страха, беспомощности, который почему-то обрел физическую форму.

На месте оставаться долго было нельзя, непонятно как, но корни замечали объект, который долго не двигался. Он для них как белая ворона — заметен больше всего. По крайней мере, Максим понял это, предполагая, что в недвижимого человека корни воспринимают — а в том, что они разумны, Максим был уверен — как раненого, неспособного убежать, и нападают — кого не обрадует легкая добыча? Значит, даже бег на небольшие дистанции может заставить их поменять цель. Отлично. Если менять местоположение, скажем, каждые десять секунд, то можно увеличить свой шанс на выживание. Это первая вещь.

Вторая — корней было меньше, чем людей, а это значит, что несколько корней постоянно будут свободными. Пересчитать и сравнить количество людей и корней Максим не мог никак — все и всё постоянно двигалось. Как и он сам. Единственное, что он смог посчитать, это корней-охранников — тех, что большую часть времени висели смирно и нападали на тех, кто пытался выйти за пределы поляны. Во-первых, это означало, что корни как-то совещаются между собой, ибо не было возможно так распределить роли во время нападения, не переговариваясь. Возможно, хруст — это был язык? Все равно вывод один: чтобы проскочить, надо поймать момент, когда несколько охранников отвлекутся. И как такое устроить, Максим знал. Только поступать вот так совершенно не хотел.

"Но он же или она все равно умрут, пойдя на такое. Этот человек, рискнув, все равно умрет, только разница в том, буду ли я жив, — Максим немного успокоился, подумав о таком, но тут же в голове заиграл совсем другой голос с другим мнением. — Но ты бы мог предупредить тут всех и собрать вместе. Так ты бы спас жизнь большинству, да и вместе легче выжить, вон, опыт с Ксюшей уже был, — Максим резко вильнул за сосну, заранее проверяя, чтобы на ней не было корней. Окунувшись в море своих мыслей, он чуть не погиб — слишком долго дыхание задерживал. Дебаты продолжил первый голос: — Как ты договоришься со всеми? Думаешь, их волнует, как тебя, судьба других? Они лишь о себе думают! Все порознь, у тебя просто не получится всех собрать! Никак! Невозможно! Только потеряешь время, а возможно и жизнь! Лучше Ксюшу послушай и хоть раз поставь себя выше других. Тут уж такая ситуация", — на этом дебаты и закончились. В пользу первого голоса. Будь что будет, угрызения совести, как и страх лучше отложить на потом, когда Максим выберется из ловушки. А сейчас...

Максим заметил нужную фигуру. Нужного человека, который принесет ему свободу. Камень намного заскользил в потной ладошке, и Максим переложил ее в левую, потерев правую и, ещё раз громко выдохнув, сорвался с места, будто выпущенный из рогатки.

Две белые косички болтались в воздухе, и Максим бежал за ними. Белые косички бежали к краю полянки — Максим за ними. Белые косички неслись к двум охранникам — Максим за ними. Расстояние между Максом и девочкой сокращалось, но он всё сохранял дистанцию.

"Господи, лишь бы всё получилось. Господи, лишь бы всё сработало!"

Охранники сморщились, напряглись, нахально захрустели, но не напали, даже когда она притронулась к сосне, на которой развалился один из них. И только когда между двумя соснами, между которыми девочка планировала пробежать навстречу свободе, и ею самой не осталось и миллиметра, только тогда сразу два охранника, управляемые жадностью и голодом, долгими муками ожидания вместе одновременно проткнули хрупкое, почти фарфоровое тело девочки и подняли его вверх.

Белые косички устремились птицами в небо. Навстречу свободе. Окончательной свободе. И в честь этого из капелек крови на листьях и грязи расцвели алые розы.

Максим не посмотрел в небо и не увидел, как белые косы слились с облаками. Максим не посмотрел на землю и не увидел куст колючих горечью роз. Он смотрел лишь вперед, переполненный желанием вырваться из пут.

"Сейчас! Вперед!"

Пока два охранника упивались своей добычей, пока делили ее, пока другие им подобные терзали других людей, Максим, поймав момент, когда проход не охранялся, проскочил сквозь портал в безопасную зону, проскочил между двумя соснами. Проскочил и не оглядываясь побежал. Вперед. Сейчас.

* * *

Воздуха не хватало. Силы кончались. Но зато боль не уставала, разрезая бок всё сильнее и сильнее. В лёгких пожар, мышцы гудят и вот-вот, казалось, взорвутся. Даже адреналин не уменьшал уже боль. Сероватые сосны осуждающе поглядывали на него, будто говоря: "Ну вот и чего ты бежишь Максим? Думаешь, судьба тебя не настигнет? Думаешь, что сможешь убежать. Мы-то не устанем, мы-то тебя догоним, раздавим, захрустим..."

Максим споткнулся, упал и закричал. Не очень громко — всё боялся, что если будет слишком шумным, то его нагонят и убьют. Но тихо не получилось, казалось, что этот вскрик ещё очень давно родился в самых глубинах сердца и всё собирал и собирал свою силу, свою мощь, подпитываясь отчаяньем. Он был словно вулкан, в котором медленно начинала бурлить лава, и сейчас этот вулкан взорвался ярким и мощным взрывом, освобождая душу от той стены, ограждающей ее от эмоций. Тонкая пелена хладнокровности разрушилась.

Максим не мог подняться с холодной земли. Не мог пошевелиться, словно его сковали. Боль покрывала живот огненными волнами, и даже прохладный ветер, медленно гулявший по лесу не мог потушить эти приливы пламени.

Слезы сами лились из глаз, хрустальным ручьем касаясь листьев. Внутри была пустота, родимая одиночеством. Снова один. Вдалеке от всех родных людей, в лесу, наполненным жуткими тварями. Внутри тоже всё ныло и болело, но жгло не пламенем, а холодом и страхом. Что дальше? А Ксюша как там? А что, если она умерла, если ее пожирает какая-нибудь сосна, хрустя ее костями? Только от одной такой мысли ручеек слез превратился в реку.

Голова гудела, гудели мышцы, а глаза горели. Камень выпал из рук ещё давным-давно — Максим потерял его, пока бежал прочь от смерти.

Максим не знал, сколько он провалялся на земле. Помнил лишь то, как постепенно короткие, но громкие редкие вскрики заменились тихим всхлипами, те — шумным дыханием, а оно... Оно — глухой тишиной.

Сон нежным объятием укутал потеряшку.