Денег нет (гет)

— У меня столько черных платьев, что я смогу приходить на похороны каждого из вас, не повторяясь.

В среду после пятиминутки Петр подошел ко мне, хлопнул по плечу и велел зайти.

Я зашел. За окном начинался май. За дверью кабинета начинался обед.

Петр сидел в своем кресле, слегка покачиваясь, одной рукой набирал сообщение, другой держал мышку, будто боялся ее коварного побега.

— Садись, Ром.

Я сел, с некоторым усилием уместив ноги между стулом и столом. Кабинет напоминал спичечный коробок улучшенной планировки; здесь едва могли разойтись двое, при этом один из них наверняка задел бы принтер, а второй сбил со стены дощечку с надписью: «Лучший из худших управляющий по итогам третьего квартала». Или как-то так.

— Помнишь, ты на повышение намекал?

Да я прямо говорил, что на мою зарплату даже рыбок не прокормишь. А жру я больше рыбок, намного больше. И за аквариум свой каждый месяц плачу.

— Есть один вариант, — начал издалека Петр, — думаю, подойдет тебе. В другом отделении есть вакансия. Начальствует там моя хорошая приятельница, Елена Воронина… план у них всегда выполняется... зарплата выше… премию будут давать… неплохой дружно пьющий коллектив… — он старательно перечислял мне выгоды. — Адекватный заместитель управляющего… уютный офис без туалета и уборщица, которая всех ненавидит.

— Что?

— Что?

Я потряс башкой и поерзал на стуле, перенося вес с левой ягодицы на правую.

— А что за отделение?

— Обычное отделение. Такое же, как наше, только другое. Другие люди. Другое название. Другая ветка метро. Я про них рассказывал позавчера.

— А-а, это те, которые даже бомжу страхование квартиры могут продать?

— Они самые. Тебе у них понравится. Ну что, пойдешь?

Я понимал, что Петр дает мне выбор между «да» и «конечно, да».

— Значит, уборщица будет меня ненавидеть?

— Она всех ненавидит. Это всего лишь работа, Ром.

Одиннадцатого числа я собрал свои вещи, покидал в рюкзак форменные рубашки, пожал руку Косте — он выпрыгивал навстречу каждому клиенту с пугающим вопросом «Чем могу помочь», но за все время не смог отвадить ни одного — и вышел на улицу.

Улица пахла вечером. Я шел по ней и думал о том, что майские праздники закончились слишком быстро.

Другая работа находилась на другом конце города. Меня так и подмывало спросить у прохожих: «Простите, а время здесь московское?»

Тот конец города смахивал на чумазый средневековый квартал, если закрыть глаза на существование автобусов, которые через равные промежутки времени выплевывали толпы разномастных, но совершенно одинаковых в своей сонливости, лохматости и рассеянности людей. Они собирались крохотными каплями, как ртуть, и стекались в одно огромное пятно у метро.

По шоссе черепашьим шагом двигались машины, лениво расплескивая на тротуары сероватую жижу. На остановке, подложив под щеку ладонь и накрывшись целлофановым пакетом, спал мужик. Окружающие делали вид, что его не существует.

Офис я нашел не сразу.

— Простите, — окликнул я охранника, седого мужчину в серой форме, — как я могу найти отделение ОбМАн-Банка?

— Что?

— Что?

Я ткнул ему под нос бумажку в качестве доказательства, что я не тупица и пришел по верному адресу.

— Ну, Объединенный Московский Аналитический банк, — добавил я, когда охранник свел брови, будто мы говорили на разных языках. Так и знал, что время тут не московское. — Да вы что, это же самый известный банк в мире!

Так нам говорили на обучении. Коуч азартно рисовал на маркерной доске стрелочки и кружочки, мы засмотрелись и потеряли нить повествования. А он все болтал и болтал без умолку, пока не пришел к безоговорочному выводу, что банк таки самый известный.

Но видимо не в кругу охранников торговых центров.

Этот, например, пожал плечами и махнул куда-то в сторону лифтов. Я послушно потопал туда, вдавил большую кнопку и придержал двери для какой-то девицы. Девица, мелко перебирая ногами, чтобы не рухнуть с высоченных каблуков и при этом не расплескать кофе из картонного стаканчика, ввалилась в лифт и с облегчением выдохнула.

— Дядь Саша не знает ничего про банки, — хихикнула она. — У него денег нет.

Я уже открыл рот, чтобы рассказать о преимуществах кредитной карты, но девица не дала и слова вставить:

— Зато есть бывшая жена и алименты на детей. Он каждый месяц приходит, чтобы перевод сделать. Я ему говорю, ну дядь Саш, ну научитесь уже приложением пользоваться, вы нам статистику портите своими бесполезными переводами. А он каждый раз кивает — и снова через месяц приходит! — Она выпятила нижнюю губу и представилась: — Меня Таня зовут.

Госпожи Ворониной на месте не оказалось.

В пробке стоит, бедняга, подумал я.

— Да мы ее с прошлого вторника не видели, — фыркнула одна из девчонок, грозно поправив бейджик.

Галина, отметил я про себя и решил, что с ней лучше не спорить.

Заместитель управляющего оказался не таким адекватным, как обещал Петр. На пятиминутке он читал с листа, изредка обводил публику грозным взглядом и дергался, когда айфон вибрировал. А еще он был девушкой. С ними, как известно, каши не сваришь.

Наверное, это какой-то другой заместитель, подумал я. Завтра наверняка придет тот, нормальный. Но и завтра, и послезавтра утреннюю пятиминутку, длившуюся ровно полчаса, вела Татьяна.

Мы с ней в лифте ехали.

— Галка у нас девчонка при деньгах, — заявил Никита, пока мы с ним курили в специально запрещенном для курения месте. Согласно свежепринятому закону, курить теперь разрешалось везде, кроме таких вот специальных мест, но все по привычке дымили именно там.

— А что ж она тогда всем недовольна?

Мои родители и друзья моих родителей тоже люди при деньгах, и я ни разу не видел, чтобы улыбка покидала их лица. По крайней мере, на публике. А Галя всегда являлась на работу с таким видом, будто переехала пару человек по дороге. Но, как оказалось, она не могла никого задавить, потому что ездила на метро.

— Так у нее муж безработный, сын-детсадовец, больная мать и два кредита, — влез Леха, лысоватый, полноватый и с тем же набором жизненных неурядиц. — Этот говнюк, — он ткнул пальцем в Никиту, пока тот хихикал, — всем новеньким говорит, что Галка дама при деньгах. Ты его не слушай; он у нас лучший продажник месяца.

Все знали, что нельзя верить ни единому слову лучших продажников месяца. А лучших продажников года вообще лучше обходить стороной, чтобы ненароком не приобрести какое-нибудь бесполезное страхование велосипеда.

У меня и велосипеда-то нет.

На самом деле, Галина кассой заведовала. Тут говнюк Никита не обманул — весь день Галя сидела при деньгах и не могла «даже поссать отойти». Она дружила с инкассаторами и ненавидела остальных людей. Особенно тех сотрудников, кто стеснялся сказать клиенту, что денег в кассе нет.

— Но деньги-то есть! — я ткнул пальцем в стопки купюр, которые Галя по сотне штук ловко запихивала в разноцветные бандероли.

В тесной каморке, втрое меньше крохотного кабинета Петра, она с трудом протиснулась мимо меня к сейфу, запихала туда готовые пачки и торжественно произнесла:

— Все! Теперь нету.

Я почувствовал себя котом, на глазах которого хозяин убрал в холодильник батон колбасы.

— Вот почему у Аськи получается убедить клиентов, что денег нет, а остальные не могут? — Галя распахнула дверь, выпроваживая меня и кивком головы приглашая следующего. Снаружи образовалась очередь, потому что внутрь пускали только по одному.

— У нее сиськи большие, — хихикнул Кеша, услышав вопрос.

Ася всегда опаздывала. В мой первый рабочий день она ворвалась в комнату для персонала, швырнула сумку на стул, порылась в ней и принялась без всякого стеснения стаскивать с себя платье.

— Раздевайся, чего встал, — велела она, глянув на меня.

— Что?

— Что? — Ася ловко сменила платье на форменную рубашку и пояснила: — Здесь не выйдет остаться в одиночестве. Переодеваемся все вместе, пожрать спокойно не дадут, туалет на другом конце торгового центра. В вашем обязательно встретишь того мужика с остановки. Ты же тоже его видел, да? Узнаешь по характерному шуршанию целлофанового пакета в кабинке, — она хмыкнула и жутковато улыбнулась: — Добро пожаловать в отделение «Мучной вокзал».

Через пару лет эта станция метро перестанет быть конечной.

Откроют пару новых станций, закроют несколько автобусных маршрутов и навсегда остановят троллейбусы.

А пока мелодичный женский голос каждое утро мстительно объявлял измученным пассажирам, что пора валить из вагона. Женщина была вежливая: мол, уважаемые… не будете ли вы так любезны… поезд дальше не идет… берите свое шмотье… и выметайтесь.

Рваные остатки толпы нехотя вываливались из вагонов, как слежавшаяся вата из старого плюшевого медведя.

Начиналось лето, и вагоны становились душными. Примерно как люди, наполнявшие их.

— Уступите место, у меня ребенок! — заявила дамочка, севшая на Динамо.

Инвалиды, пожилые люди и беременные женщины, занимавшие абсолютно все сиденья в вагоне, подняли головы от читалок и посмотрели на нее как на говно.

— А где ребенок-то? — осмелился спросить интеллигентного вида мужчина, на всякий случай прикрываясь потертым портфелем. Он, как и я, с самой Театральной наблюдал, как мощного вида тетка, стоявшая между нами, уничтожает разноцветные шарики на экране своего телефона.

— Дома, разумеется, — свысока сообщила дамочка. — В метро сплошная зараза.

— Уступите место, у меня два кота, — хихикнула какая-то девица. Она висела на перекладине, стоя на одной ноге, а из рюкзака ее выглядывал настоящий кот. Кот, судя по выражению морды, ненавидел окружающих так же сильно, как наша уборщица.

— Уступите место, у меня свадьба в субботу.

— Уступите место, у меня восемь тысяч MMR в «Доте».

— Что?

— Что? — Лохматый парень в кедах повертел башкой по сторонам. — Восемь родненьких тыщ! Подписывайтесь на мой youtube-канал, ставьте палец вверх, ссылка в описании, стримы каждый день.

Народ засуетился. Особенно инвалиды и беременные. Может, подумали, что MMR — это что-то вроде пенсии. Восемь тыщ на дороге не валяются.

«Станция Мучной вокзал, конечная!» — бодро заявил голос.

— Ну, приехали, — со вздохом хлопнул себя по коленям старик с бородкой. — Не знаете, где тут отделение ОбМАн-Банка? — уточнил он, когда нас выбросило на платформу людской волной.

— Не-а, не знаю, — с чистой совестью соврал я, подавив желание спросить, какого черта он ехал на другой конец города, когда наших отделений по всему городу как Макдональдсов. Когда смотришь на карту, кажется, будто у нее ветрянка.

Ася сказала, что клиентов надо отпугивать еще до того, как те приперлись. Иначе они непременно осядут в очереди и испортят нам статистику.

— Да вы что! Это же самый известный в мире банк! — воскликнул старик и засеменил к выходу.

Неужели он тоже знает нашего коуча.

— Ты в жизни не выполнишь план, если будешь обслуживать всех подряд.

Мы с Асей встретились у «Магнера» и, пока она считала чужие несметные богатства, а я ждал своей очереди, чтобы посчитать мелочь, тоже чужую, наблюдали за людьми в зале. А Ася еще и за мной.

— А как не обслуживать-то? Ты лицо Тиграна видела? Как будто у него запор.

Тигран с выпученными глазами носился по залу, выискивал тех, кто закончил с предыдущим клиентом, и тут же приводил нового.

«Вызыва-а-ай!» — завывал он, словно надеялся вызвать как минимум сатану, и уносился к банкоматам встречать следующих.

— У Тигранчика премия от этого зависит, — снисходительно пояснила Ася, скармливая машинке очередную порцию купюр. — На одного несчастного полагается шесть минут. У меня тут бабулька была, она пять с половиной минут паспорт только искала.

— И как, ты уложилась в оставшиеся тридцать секунд? — ехидно поинтересовался я, пока Ася рассматривала под ультрафиолетом подозрительную банкноту.

— Конечно. Я сказала, что ее паспорт просрочен.

Я почти успел восхититься счастливой для Аси случайностью, но тут до меня дошло:

— Но если она бабулька, паспорт не может быть просрочен, его же в сорок пять до конца жизни выдают.

— Ну, это ей уже в паспортном столе объяснят, — бодро заявила Ася, признавая купюру годной и хватаясь за следующую пачку. — Это же их работа, а не моя.

Она сказала это без капли сочувствия к обманутой старушке. Самое обидное, что Ася начинала мне нравиться. А вот беспринципных людей я не любил и старался обходить стороной. Вот и как теперь быть?

— Ты ничего не понимаешь, Ром, — тихо сказала она, верно интерпретировав мое замешательство. — Бабулька на пенсии, детям на нее пофиг, у нее всех развлечений — в банк сходить, в поликлинике врачу пожаловаться, что все болит, и по магазинам пройтись, чтобы найти соль на пятьдесят копеек дешевле. Для нее новый квест — скорее праздник, чем неудобство. А потом будет повод прийти к нам еще раз.

— А если она снова попадет к тебе и поднимет крик, что ты ее обманула? Еще и жалобу оставит.

Аргументы Аси, как ни странно, показались мне весомыми.

Не смотри на сиськи.

Я теперь понимал, что имел в виду Кеша. Сиськи и правда делали любой ее аргумент чуть более уместным, чем он был на самом деле.

— Если бы она знала, насколько мне пофиг на претензии, она бы заплакала, — ухмыльнулась Аська. — Из претензий в мой адрес уже можно целую книгу верстать. Зачитаешься.

Ася работала в отделении четвертый год, поэтому ни один из клиентских запросов не мог ее удивить.

Она раз за разом становилась лучшим продажником квартала и была на хорошем счету у Галины, потому что мастерски убеждала клиентов, что денег в кассе нет.

«Аська нагрела столько людей, что при желании их можно считать участниками небольшой финансовой пирамидки, — хихикнул как-то Никита на обеде. — Но, как ни странно, все они остались довольны. Вот это я называю мастерством».

— Вот поэтому ты и не выполняешь план, Ром. Ты слишком честный. — Ася накарябала итоговую сумму на стикере и принялась собирать раскиданные по всему столу пачки. — Еще и берешь всех подряд. Да половину из них можно было завернуть на входе, но у Тигранчика та же болезнь, что у тебя. Ну вон глянь, — она украдкой кивнула на клиентов, настырно ожидающих своей очереди. — Эти двое пришли пенсию снять через кассу, потому что боятся карт как огня, считают, что иностранные агенты украдут их сраные восемь тыщ. — Я вспомнил парня, которого видел в метро утром, и вздрогнул. — Мамашка с коляской хочет рефинансирование сделать, потому что набрала кредитов перед декретом, а теперь платить нечем и муж козел. Кстати, запомни, что «муж козел» не является достойной причиной для рефинансирования. Мужчинка с портмоне собирается валютный перевод сделать. Он бы и рад к нам не ходить, но суммы большие, интернет-банк не пропускает. Его не мешало бы к Митьке отправить, но Тигран как всегда тупит…

Митька постоянно жевал жвачку и в перерывах между старой подушечкой и новой обслуживал вип-клиентов.

— …тетушка в куртке кредитку хочет, потому что новый айфон скоро, а мальчонка темненький карту зарплатную пришел забрать.

— Откуда ты все это знаешь? — искренне офигел я и снова напомнил себе не смотреть на сиськи.

— Жизненный опыт, — фыркнула Аська и свалила вместе с мешком денег, а я принялся считать мятые сотки.

Она ни разу не ошиблась.

Ко мне попала женщина с коляской. Ребенок постоянно орал, мать его ныла про мужа-неудачника и декретные выплаты, которые совершенно внезапно оказались смешными.

— Но неужели вы заранее не знали, сколько будете получать в декрете? — не сдержался я, забыв, что должен быть беспристрастным.

— Но ведь все так живут! — возмущенно воскликнула та, с остервенением дергая коляску, чтобы ребенок заткнулся.

Я проглотил вопрос «А вы разве не хотите жить лучше, чем все?» и, глянув на экран, без всякой жалости сообщил, что банк не может предложить ей рефинансирование задолженности.

Может, Аська права, а? Никто ведь не заставляет нас покупать неудобные ботинки и жениться не на тех людях.

Я, пригнувшись, подобрался к ней и дернул за рукав:

— Слушай, я все понимаю, но про мужа-то козла ты как угадала?

Она в этот момент швырнула тетушке в куртке кучу листков, среди которых наверняка найдется лишний, и велела подписать там, где галочки.

Та, не читая, подмахнула. А потом они будут обвинять Аську, что она им страховку впарила. Сами виноваты.

— Хорошее дело браком не назовут, — тихо пробормотала Ася, обменяв карту на кипу бумаг и выпроводив счастливую обладательницу новой кредитки.

Я поймал себя на мысли, что не знаю, сколько Аське лет. Выглядит моей ровесницей. Тогда откуда у нее жизненный опыт?

Из-за угла показался Тигран в компании дядьки с портмоне и указал ему на стул, который только что занимала тетушка.

— Да как же вы затрахали, — закатила глаза Аська, но уже в следующую секунду вынырнула из-за монитора и очаровательно улыбнулась: — Здравствуйте, меня зовут Ася, чем могу вам помочь?

А вдруг она и мне улыбается, а сама так же думает?

— Ты с Аськой поосторожнее, — подтвердил мои опасения Никита вечером и шепнул, округлив глаза: — Главное — не смотри на сиськи.

— Что?

Да как он мог узнать, о чем я думаю весь день.

— Что? — попугаем повторил он, заржал и захлопнул за собой дверь.

— Короче, прекращаем продавать страхование колясок, начинаем всем впаривать карту «Четверочки».

Николай, тот самый заместитель управляющего, которого Петр назвал нормальным, шумно перелистал блокнот и грозно обвел нас всех взглядом. Люда даже бутерброд отложила и сделала вид, что внимательно слушает. Светочка поперхнулась кофе и глупо раззявила рот:

— Но у меня трое клиентов обещали подумать насчет страхования колясок. Они же придут. И что же я им скажу? Что страховки закончились?

Аська с Никитой заржали на все отделение.

Я вспомнил, как мы целовались с ней вчера, и постарался оставаться серьезным, чтобы никто из коллег не догадался.

— Да не придут они, — сжалилась Галя, глядя на растерянное Светочкино лицо. Несмотря на неизменно хмурый вид, она была доброй девчонкой.

— Но они же обещали.

Наверное, со Светой Аська не проводила разъяснительную работу, как со мной; та до сих пор оставалась наивной и верила в лучшее в людях.

— Не каждый может сказать прямо: «Отстань от меня со своими сраными страховками, дура». Поэтому они говорят «я подумаю». В переводе с клиентского это означает «иди нах…»

— Ася! — оборвал ее Николай, она закатила глаза и потеребила кончик своей косы. — Короче, скрипт я всем разослал, прочитайте быстренько. Тигран, у банкоматов всем рассказываешь про «Четверочку» в соседнем доме.

— А чего рассказывать-то? Я там крысу видел на прошлой неделе…

— Вот про крысу лучше умолчать.

К концу смены я сам захотел посетить чудесную «Четверочку» в соседнем здании. Так там было прекрасно, по словам Аськи, что не терпелось зайти, купить какой-нибудь йогурт по акции и одним махом накопить кучу чудесных баллов. Однако на следующий день Коля смахнул пот со лба, перелистал мятые листки блокнота и сообщил:

— Короче, прекращаем продавать карту «Четверочки» и начинаем всем впаривать страхование собачьих будок.

— Но я только-только выучил скрипт, — подал голос Леха.

— У них там что-то поменялось… провели какое-то исследование… короче, некогда объяснять, теперь наша целевая аудитория — владельцы собак. Тигран! У банкоматов всем рассказываешь, что город заполонили крысы, и все собачьи будки в опасности. Что ты там говорил про крысу в «Четверочке»?

— Но почти все городские собаки обитают в квартирах, у них нет будок, — подала голос Люда, доедая плавленый сырок.

— А вот доводами разума тут щеголять не нужно, — покраснел Николаша. — Региональный руководитель их терпеть не может.

Весь день я слушал, как Аська в красках описывает все ужасы посещения «Четверочки», а сам думал, что нужно уже пригласить ее к себе. У меня в десяти минутах от дома три офигенных супермаркета. «Перепутье» ей точно понравится, да и «Букварь Вкуса» неплох. Я открыл рабочий скайп, быстро набрал: «Может, замутим?» и отправил.

— …во-о-от такая! И хвост сантиметров двадцать, не меньше. Вы хоть представляете, сколько времени нужно, чтобы такая прогрызла дыру в будке вашего Бобби? Вот столько, — она щелкнула пальцами и ловко подсунула на подпись испуганному клиенту документ о перечислении страховой премии на счет «ОбМАн-страхования».

«Ага», — прилетел ответ, пока хозяин Бобби выводил фамилию «вот здесь, здесь и здесь».

Ася глянула на меня и улыбнулась. Может, радовалась продаже, а может, ей понравился наш позавчерашний поцелуй. Мне так точно понравился.

Вечером я нагнал ее у выхода. Аська на ходу запихала в сумку смятую рубашку и махнула на прощание дядь Саше. Я пожал ему руку, и мы с ней зашли в лифт.

— Ты на метро?

— Да я пешком хожу, — легко пожала плечами Ася. — Тут недалеко через парк.

— Может, все-таки на метро и ко мне? — Я воспользовался тем, что лифты в здании не стеклянные, и притянул ее к себе. — Тут недалеко, час с одной пересадкой.

— А обратно с утра нас твой личный вертолет доставит? — съязвила Аська. — Ты видел, что творится на нашей ветке в час-пик?

— Если что, я тебя не трахаться зову. — Я сначала подумал, что она ищет предлог, чтобы соскочить.

— Тогда тем более оно того не стоит, — засмеялась она, потыкала меня пальцем в грудь и напрямик сказала: — Я бы с тобой потрахалась.

А нет, не ищет.

— Разве нам не надо соблюдать приличия? Ну там, хотя бы пиццу сначала сожрать?

— Не-а, их отменили, как раз потому что никто не соблюдал.

Я бы не сказал, что меня огорчила эта неожиданная отмена. И еще одна, утром — тоже.

— Короче, прекращаем продавать страхование собачьих будок и начинаем впаривать кредитку с льготным периодом двести дней.

Кто-то застонал. Светочка вновь поперхнулась кофе. Люда замерла с протянутой к шоколадке рукой.

— Тигран, ну ты понял.

— У банкоматов всем рассказывать, что скоро цены взлетят, и надо покупать уже сегодня?

— Именно. Говори, что доллар скоро подскочит. Люди почему-то верят, если сказать это на территории банка.

Фраза «Доллар скоро подскочит» действовала на клиентов магическим образом, вызывая желание сию секунду пойти в магазин электроники и купить самый дорогой телевизор.

— И что, прям двести дней? — прошептала Галя, быстро смекнувшая, что такая чудесная кредитка сможет хотя бы ненадолго поправить ее финансовые дела. — Ась, — уже громче позвала она, когда Коля всех отпустил, — прям двести?

— Ну, не совсем двести, конечно, — цинично пояснила Аська, закинув ногу на ногу. — Ты мелкий шрифт-то почитай, первый день в банке, что ли? Там список условий на пол-листа. Я даже видела что-то про Луну в первом доме. Если выполнишь все, дней пятьдесят наскребешь. Да не расстраивайся, Галь, давай я тебе лучше займу, а?

— Короче, сдаем все по два косаря.

— Что?

Да, пожалуй, рановато для очередного «короче».

— Что? Воронина написала, у кого-то из коллег опять кто-то умер. Или родился. Нужен то ли подарок, то ли венок. Сами разберутся. Короче, гоните бабло.

— Денег нет, — хором сказали Ася и Галя. У них хорошо получалось. Не зря им клиенты верили.

— В смысле? — опешил Коля. — Вам же премию вчера выдали.

— Так это вчера было, — насупилась Галя. — А сегодня уже сегодня.

— Охренеть ты философ, Галка, — заржал Никита и отработанным движением потыкал кнопки на экране мобильного, отправляя перевод. — Прям этот… как его… Кант.

— Ты знаешь Канта? — с неподдельным удивлением в голосе прищурилась Аська. Как будто внезапно рассмотрела у него третий глаз. Я тоже удивился. Никита не походил на человека, знакомого с немецкой философией. В лучшем случае — с немецким пивом.

Позже выяснилось, что у него два высших образования.

— Ась, ну ты-то не свисти, у тебя точно есть.

— Почему Николаша уверен, что у Аськи есть? — шепнул я Лехе и Тиграну, пока Коля вымогал у нее деньги, взывая к совести.

— У нее премия самая большая, — завистливо протянул Тигран и хохотнул: — А вот совести нет, так что ничего у Николаши не выйдет.

— Просто она умная. Копить умеет. Деньжат у нее перехватить всегда можно, не жадничает. Замуж не идет, хотя мужикам Аська нравится, детей не рожает, потому что терпеть их не может. Нафига, говорит, ломать жизнь себе и ребенку, если уже сейчас понимаешь, что он будет тебя бесить. Потом точно захочет, да поздно будет, — со знанием дела покивал Леха, который, приезжая домой, еще часа два сидел в машине. Лишь бы не подниматься в квартиру и не слышать ор желанных детей и любимой супруги. — Постоянно ржет над теми, кто в однушке плодится, — обиженно протянул он. — По ее мнению, заводить детей могут только те, у кого доход и жилплощадь позволяет, прикинь? Да все так живут. Мы же как-то выросли.

— Нельзя так, — подала голос Люда. У нее и доход, и жилплощадь позволяли иметь детей, а вот здоровье — нет.

— Да ты-то вырос, конечно, — влезла Аська, расправившись с Николашей и возвращаясь к нам. — Тебе-то что. В детстве проще жрать говно и считать его пирожным-картошкой. Не тебе же надо было таскаться на работу и ждать зарплату по полгода, а родителям твоим. У меня для тебя плохие новости, Лех, теперь этот родитель — ты, — припечатала она, и Леха, кажется, вздрогнул. — Только тебя не жалко, потому что наши родители не знали, что скоро все полетит к чертям, но мы-то знаем. А теперь я готова выслушать все эти ваши аргументы вроде того, что «и в войну рожали». — Аська встала между мной и Никитой, будто так чувствовала себя в безопасности, и равнодушно заключила: — Да рожайте на здоровье, только не жалуйтесь потом на сложную жизнь и отсутствие перспектив, а самое главное — меня в это не втягивайте. Не хочу, чтобы сиськи обвисли.

— Вот это весомый аргумент, — серьезно кивнул Никита. Я так и не понял, каламбурил он или так совпало, но про себя согласился.

«Ты с Аськой поосторожнее», — прозвучало в голове его предупреждение.

Ну да, не всегда приятно слышать, что ты обосрался. Не принято говорить об этом вслух. И дня не проходило, чтобы Галя не жаловалась на жизнь. Сын у нее постоянно болел, муж без энтузиазма искал работу, отметая простые варианты вроде курьера, а платежи по кредитам постоянно росли, хотя были аннуитетными*. Как у них это получалось — загадка. Через руки Гали каждую смену проходили десятки миллионов, а сама она думала, где достать лишнюю тысячу, чтобы сдать на шторы. Шторы в детском саду, который посещал ее Ярик, изнашивались с невероятной скоростью. Быстрее, чем ботинки.

Ася все это терпеливо выслушивала на обеде и даже находила какие-то слова утешения.

— А Галке ты говорила то же, что нам утром? — я сменил брюки на шорты, рубашку на футболку и встал около двери, чтобы заранее услышать, если кто-то пойдет. Тут и правда невозможно было остаться в одиночестве. А вдвоем — еще сложнее.

— Да Галка и без меня все это знает, — отмахнулась Аська, швыряя бейджик на стол, расплела волосы и повернулась ко мне. — Конечно, она жизни не представляет без своего Ярика. И Сашку, наверное, любит. Многие считают, что я не понимаю, но я понимаю. И верю, что они для нее — целая жизнь, и онабыникагда-а не поступила иначе. Но будь у нее возможность вернуться и еще раз хорошенько подумать… — Ася многозначительно цокнула языком. — Все-таки легче признать исправимые ошибки, чем неисправимые. Ну что, сегодня к тебе? — она шустро сменила тему, и я обрадовался, что на этот раз Аська сама об этом заговорила. Так я не выглядел навязчивым. Хотя навязаться к ней в нормальную пару уже очень хотелось.

— Так, все на вечернюю пятиминутку! — Коля ворвался к нам, размахивая листком с отчетами, и вытолкал в клиентский зал. — Ася, где продажи? Где кредитки? Короче, господа, еще раз повторяю, заканчиваем продавать страхование собачьих будок и всем впариваем кредитки.

— Да я завтра сделаю. И будки, и кредитки, и все что они за ночь еще придумают.

— Ты же завтра не работаешь, — прошептал я ей на ухо.

— А это неважно. Николаше главное услышать, что все будет. Людям нравится уверенность в завтрашнем дне, — издевательски усмехнулась Ася и исподтишка показала Никите язык.

*При погашении кредита аннуитетными платежами ежемесячные выплаты для заемщика получаются одинаковыми в течение всего срока кредитования.

Доллар и правда подскочил. Как температура у больного ангиной.

Тигран взял выходной и помчался покупать телевизор, банкоматы оказались брошенными, и началось светопреставление.

Таня попросила Светочку заменить Тиграна, потому что толку от нее за собственным рабочим местом было чуть.

— Ты у нас самая красивая из девочек, — ласково пропела Таня, когда та начала упираться. — Лицо отделения, тебе и на входе стоять. Всем говори, что кредитки закончились, поняла?

— Как закончились? Совсем закончились? Даже для сотрудников? — захлопала неестественно длинными ресницами Светочка.

— Для сотрудников в первую очередь, потому что там проценты низкие были, — заржал Никита, распихивая локтями толпу на входе и приземляя жопу в кресло за компом. — Эх, надо было вторую брать. Ну, главное поссать успел, больше не удастся до самого вечера. Димитрио, а ты чего тут делаешь?

Митька закинул в рот очередную подушечку жвачки и проворчал:

— Велели сюда идти и всех подряд обслуживать; ожидается наплыв депозитов, — голосом метеоролога прогундосил он.

— С какой стати? — Люда на бегу доела вафельную трубочку и уселась между мной и Лехой.

— Вы новости вообще читаете? — вышла из себя Татьяна. — Про ключевую ставку что-нибудь слышали?

— Не, не слышал. Я мимиграм читаю, — авторитетно заявил Митька. — Там самые актуальные новости рынка инвестиций.

— Ага, в соседнем посте с записью на ноготочки, — ехидно ввернула Аська, швыряя телефон в ящик и с грохотом захлопывая. — Тоже мне авторитетный источник инстаграм.

— Мимиграм, — занудно поправил Митька.

— Я так и сказала, — поморщилась она.

— А если ваш мимиграм когда-нибудь прикроют, что читать будете? — съязвил Леха.

— Мимиграм никогда не прикроют, это же целая жизнь! — влезла Светочка, прискакав от банкоматов. Все в отделении знали, что если ты заблудился в лесу, нужно громко крикнуть: «Мимиграм!» — прибежит Светочка и выведет куда надо.

— Я запускаю! — крикнула Таня и повернула ключ в замке.

— Они похожи на зомби, — сказал я в полной тишине, за секунду до того, как дверь открылась, и люди шумно начали заполнять помещение.

— Они и есть зомби, — сказала Аська так, что услышали ее только я и Никита. — Они профессиональные вкладчики, перетаскивают свои деньги из одного банка в другой уже не первый год. Сейчас половина из них откроют «Викторию» на один год, а вторая половина скажут, что в соседнем банке дают на полпроцента больше, и свалят туда к нашему всеобщему облегчению. Бедная Галка.

Я настолько привык верить ее чутью, что ни капли не удивился, когда первый же клиент захотел депозит «Виктория», а второй заявил, что мы жлобы, выхватил у меня своей паспорт и умчался туда, где ставка на три десятых выше.

— Что посоветуете?

Пока очередной клиент устраивался на стуле напротив меня и доставал из своего бездонного бумажного пакета очки, булочку, кошелек, папку с документами и целый мир, я прислушался к беседе Аськи с мужчиной средних лет. Он нервно листал брошюрку, хмурился и с надеждой поглядывал на нее.

— Я посоветую прямо сейчас брать доллары на все. Пока они по пятьдесят.

— Что?

— Что? — как ни в чем не бывало продолжала Аська, и мне тоже померещилось, что я ослышался. — Надо было брать по тридцать, но что уж теперь локти кусать. Доллары вы брать, разумеется, не будете, потому что уверены, что скоро они снова подешевеют, — вкрадчиво продолжила она, не позволив клиенту и слова вставить. — Вы пришли сюда открыть депозит.

— Да-да, депозит, — закивал тот как болванчик, услышав знакомое слово.

Примерно в таком же тупике я себя чувствовал, когда в детстве мама отправила купить «Молочную» колбасу, а на витрине была только «Докторская».

«Бери «Докторскую», — злобно зыркнула тогда продавщица. — Раз деньги есть на такие деликатесы. У меня Володька колбасу только на Новый год видит», — поделилась она с кассиром, и тот со вздохом кивнул.

Тогда я понял, что обеспеченных людей в этом магазине не очень любят.

А чуть позже до меня дошло, что их не любят не только в этом магазине.

— Вот этот самый выгодный, сможете пополнять по той же ставке целых три года.

— А вот обманывать меня, девушка, не нужно! — вскипел мужик. — Я, может, и не кончал эти ваши МиМиУ, но вижу, что если положить на год и оставить в покое, то ставка на четыре процента выше!

Аська по своему обыкновению закатила глаза и сдалась:

— Значит, «Виктория» на год, без пополнения и снятия. Под са-а-амый высокий процент.

— Да! — торжественно согласился довольный клиент.

Тем временем мой собственный наконец определился и тоже попросил «Викторию».

Будь депозит коктейлем в баре, все в отделении к вечеру были бы в хлам.

— Чувствую себя как на рок-концерте, — пропыхтел я, сбегав поссать. — Толпа людей и все орут. Я не вижу ваших рук! — крикнул я, но в зале творился такой бардак, что никто не обратил внимания. Зато Ася улыбнулась. Никита тоже заржал — как раз в тот момент, когда очередная тетушка объявила, что пришла открыть вклад «Виктория».

— Ась, ты почему не принимаешь дальше? — подбежала раскрасневшаяся Таня, сорвавшая голос к концу смены.

— Программа зависла, — не моргнув глазом, соврала Аська, и пихнула меня коленом под столом. — У Ромы вон тоже.

Я покивал и уставился на нее в ожидании объяснений.

— Заходи в мой клиентский профиль, — велела она, когда Таня убежала к банкоматам на помощь Светочке. — Теперь открывай вот этот, — Ася ткнула в название, — на минимальную сумму и максимальный срок.

— Помогите мне! — вопила какая-то бабка. — Мне сто семь лет! Хочу открыть депозит на три года и сделать доверенность на шестерых правнуков.

Сейчас бы сюда парнишку с восемью тысячами MMR.

— А бабулька-то оптимистка, — шепнул я Аське и погладил ее бедро.

— Она просто не знает, что все доверенности аннулируются со смертью клиента. Думает, что сможет нагнуть закон и обойти положенные полгода для вступления в права наследования. И ведь каждый считает, что он первый это придумал. Так, теперь давай тебе то же самое откроем.

— Но я хочу «Викторию» на год! — наигранно возмутился я, и мы заржали. Руку я так и не убрал. — Слушай, я, наверное, тупой, но почему на три года ставка ниже, чем на один, а? Нелогично же.

— Очень даже логично. Через год они все припрутся, но процентов высоких уже не будет, а мы с тобой три года будем в плюсе по нынешней ставке. Не разбогатеем, конечно, но хоть инфляцию отобьем.

Да откуда она все это знает?

— Что можете посоветовать? — гаркнула полуглухая бабулька, поймав Никиту за руку. — Мне самый выгодный вклад!

— Могу вам предложить… — он сделал вид, что задумался, потом взмахнул рукой: — Внимание! — Многие притихли и уставились на него. — Депозит «Виктория»! — торжественно закончил Никита. Митька, сотрясаясь от смеха, уронил голову на руки.

Через полчаса после закрытия очередь наконец иссякла.

Желудок громко урчал, потому что пожрать за весь день успела только Люда. Причем дважды, если считать утренний подход.

Светочка заперла дверь и привалилась к ней спиной. В мимиграме о таком не пишут.

Последний на сегодня клиент уселся к Аське, смахнул пот со лба и выдохнул:

— Хочу купить доллары!

— А доллары кончились, — невозмутимо ответила она. — Приходите завтра.

«Галка сказала, инкассаторы уже уехали, — одновременно написала она мне в чате. — Вместе с долларами. Они в третий раз за день приезжали, деньги в сейф не помещались», — быстро набрала Ася и раздельно повторила:

— Денег нет, понимаете?

— Вы вместе живете, что ли? — прищурилась Люда, переводя взгляд с меня на Аську.

Я быстро перебрал в голове все, что проделал за последние десять минут, и не нашел ничего компрометирующего. Ася, которая еще в прошлом месяце оставила у меня зубную щетку и запасные трусы, посмотрела на нее, как на Светочку — со смесью жалости и недоумения.

— Но это же запрещено, — почти искренне сказала она таким тоном, каким объясняют очевидные вещи тупице. — В корпоративном факе точно есть вопрос «можно ли трахаться с кем-то, кто работает в том же отделении?»

Корпоративный F.A.Q. состоял из семисот одиннадцати вопросов, и на них был только один ответ, капсом напечатанный на последней странице: «НЕЛЬЗЯ. Запрещено. Штраф одна тыс. рублей». Когда доллар подскочил пару месяцев назад, кто-то жирно зачеркнул слово «одна» и подписал «две».

— Вчера у вас на обед были одинаковые куски пиццы, сегодня рис с овощами, а в прошлую смену — рыба.

— И ты сразу делаешь вывод, что мы трахаемся, да? — ехидно уточнила Аська. — Может, мы вместе ходим на какие-нибудь кулинарные курсы. Или это невероятное совпадение.

Парадоксальным образом, самое логичное объяснение не смотрелось самым логичным. Я сравнил порции на наших тарелках и тоже пришел к выводу, что мы скорее трахаемся, чем посещаем какие-то мастер-классы.

Люда торжественно доела творожную запеканку, многозначительно поглядела на нас по очереди и уже взялась за ручку двери, когда та распахнулась, и ворвался Николаша:

— Народ, говорят, сегодня Воронина приедет. Давайте все быстро по местам и делаем вид, что работаем.

Я вдруг понял, что ни разу за все время не видел Елену живьем. То она была на важном совещании, то стояла в пробке, то болела. Однажды она ушла в отпуск, а мы даже не заметили.

— Рома, раздай всем клиентам эти сраные номерки, пусть думают, что у нас все честно, и мы не вызываем в первую очередь тех, кто пришел сделать нужные нам операции.

— Так лента для электронной очереди закончилась еще три дня назад.

— От руки нарисуй, ё-маё, ты детский сад прогуливал, что ли?

Прогуливать я любил, что правда то правда. За всю жизнь я прогулял столько уроков, что Антохе, сыну маминой подруги, и не снилось.

— Люда, на тебе как обычно кофемашина. Завари там покрепче, чтобы воняло аж до банкоматов. Пусть все думают, что мы респектабельный банк, и кофе у нас дорогой, а не из соседней «Четверочки». Ася, — он повернулся к ней и с тяжелым вздохом велел: — Начинай звонить клиентам и впаривать им наши сраные карты с преимуществами.

Аська терпеть не могла телефонные звонки, считала их потерей времени. А еще звонки записывались, и это означало, что она не может как обычно говорить неудобную правду и врать удобную ложь.

— Ты хотел сказать, наши замечательные карты с преимуществами?

— А я как сказал? — насупился Николаша. — Наши замечательные сраные карты с преимуществами. Давай-давай, по телефону сиськи тебе не помогут, так что бери количеством.

За компом Аська с выражением глубочайшего отвращения на лице сняла трубку, сверилась с базой и потыкала в кнопки телефона.

— Добрый день. Меня зовут вы все равно не запомните, я из ОбМАн-Банка, у вас есть пара дней, чтобы обсудить наше выгодное предложение? Не хотите нашу карту с преимуществами? Какие преимущества? Ой, вовсе не обязательно делать вид, что вам интересно. Все равно скажете, что вам надо подумать. Можете сразу меня послать, только обслуживание не забудьте оценить — и разойдемся миром.

— Что? — офигел клиент на том конце провода.

— Что? — передразнила Аська и швырнула трубку. Потом набрала следующий номер. — Добрый день. Не хотите нашу карту с преимуществами? Какие преимущества? Ну хорошо, — пробормотала она, — давайте пойдем длинным путем. Как это какие преимущества? Вы какой авиакомпанией летаете? Не летаете, потому что денег нет? Для нищих никаких преимуществ не предусмотрено, — припечатала Ася и уже мягче добавила: — Это не только перелетов касается, кстати. Но вы ведь сами захотели послушать о преимуществах, которые у вас непременно были бы, будь вы побогаче. Теперь слушайте. Есть такие карты, расплачиваясь которыми, можно накопить бонусные баллы, они называются «километры». Представьте, что у вас есть денежки. Представили? Вы их спустили на всякую фигню, чтобы выжить — ну, еда там, прокладки, винишко по акции, — и теперь у вас куча замечательных километров…

Я ожидал, что сейчас Ася как всегда начнет перечислять, как далеко можно свалить, накопив тридцать тысяч километров, но услышал вкрадчивое:

— Воспользоваться ими вы, разумеется, не сможете. Ну как почему? Сначала вы всей семьей заболеете, а потом самолеты вообще запретят. Хорошего дня.

Я тряхнул головой. Аська продолжала мило улыбаться, выбивая по кнопкам очередной номерок.

— Что ты говорила про самолеты? Почему их запретят? — Я как раз закончил рисовать номерки и подсел к ней.

— Я такого не говорила. Ты чего, Ром? Давай лучше подумаем, что Ворониной будем говорить, если Людка нас сдаст. Ей на разведку работать надо. Кому расскажешь, что нас спалили из-за порции риса, не поверят.

— Соврем. В первый раз, что ли. Не прекращать же трахаться, в самом деле. В крайнем случае, заплатим косарь.

— Уже два, — хихикнула Аська. — Инфляция. Может, сразу абонемент возьмем?

— Может, сразу уволимся? — я потянулся к ней через стол, но тут заорал Николаша, и я вспомнил про номерки.

Воронина так и не приехала. Выходя из офиса ровно через пять минут после Аськи, я лениво подумал, а увижу ли я ее вообще когда-нибудь. Особенно если мы уволимся.

Аська никогда не прогуливала работу. Как бы я ни уговаривал ее остаться дома, позвонить Николаше и сослаться на плохое самочувствие, она мотала головой и упрямо повторяла:

— Я не умею врать.

Вчера она, глядя клиенту в глаза, с самым честным видом утверждала, что без страховки банк ему кредит не выдаст. Мне хотелось подойти и поправить, что кредит без страховки не выдаст Ася, а не банк.

А сегодня она пыталась убедить меня, что не умеет врать.

— Ты не понимаешь, Ром. Клиентов я никогда не обманываю, я просто говорю им то, что они хотят слышать. Помнишь мужика с депозитом? Он пришел за «Викторией». Он мои советы в гробу видел, хотя я пыталась. Я, когда начинала у нас работать, всегда пыталась, но потом рукой махнула. Вчерашняя тетка хотела пол-ляма под одиннадцать процентов. Она чуть паспорт свой не сожрала, когда я заикнулась про восемнадцать. — Аська залезла на кровать, чтобы поцеловать меня на прощание, и нарочито серьезно велела: — Выздоравливай, Ромчик.

А ведь Аська снова права, без страховки было бы восемнадцать. И платеж больше. И на сайте эта информация есть. А девушка хотела одиннадцать. Почему-то именно в эту секунду я понял, почему скучаю по Аське, когда остаюсь дома.

Когда я в прошлый раз не смог заставить себя тащиться на работу и позвонил Тане, Ася внимательно слушала, заплетая волосы в косу, и, когда я нажал «отбой», с неподдельным любопытством спросила:

— Ты же честный, Ром, как тебе удается так мастерски водить Танюху за нос?

— Слишком много общаюсь с тобой, — поддел я и уже серьезно сказал: — Все детство я слышал: «Скажи правду — и тебе ничего не будет». Я говорил правду — и меня наказывали. И тогда я подумал, а что если соврать? И соврал. Сечешь?

— Похоже на сюжет «Изобретения лжи», — заметила Ася и понимающе улыбнулась: — Соврал, и стало чуть легче жить, да? Родители ведь тоже чьи-то клиенты.

Хотят слышать желаемое, ага. Мама до сих пор рассказывает подругам, что устроила меня в МиМиУ. А те отвечают, что со своими детьми поступили так же. Потом они допивают свой кофе, рассаживаются по машинам и разъезжаются по офисам. Там ведь ждут сотрудники, которые всю первую половину дня сочиняли отчеты, и теперь им не терпится доложить о придуманных успехах.

— Моя мама никогда не следила, пошла я в школу или нет, — сказала тогда Аська, — потому что в конце четверти я непременно показывала ей дневник с нормальными оценками. Не орала, если я забывала приготовить пожрать, и со временем смирилась, что я терпеть не могу убираться. Ее даже мои друзья не бесили. Наверное, потому что она работала без выходных и не видела их. В общем, не научилась я врать.

Нет нужды врать, когда ты и так хорош.

Я потянулся, взял телефон с прикроватной тумбочки и откашлялся.

Судя по звукам в трубке, Коля мчался на работу.

«Станция «Мучной вокзал», конечная», — проскрипел знакомый женский голос.

Я постарался перекрыть шум и не выпасть при этом из образа человека, балансирующего между ангиной и пневмонией.

— Чего? Заболел? А чего так не вовремя? Почему не на выходных, Ром?.. — Мимо него с мерзким «вж-ж-ух» промчалась машина. Я занудно прохрипел, что болезнь не бывает к месту. — Да понял! Ты у врача был? Когда выздоровеешь? В понедельник или в четверг?

Забавно; все руководители уверены, что сотрудник всегда знает точную дату, когда ему станет получше. Означает ли это, что все только вид делают, что верят вранью? Примерно так же поступают, когда слышат комплимент.

— А чем болеешь-то, Ром? Диагноз какой? — надрывался Николаша, чтобы я его точно услышал. Я перебрал все напасти, которые уже называл в прошлые разы, и выдал первое сочетание букв, пришедшее в голову:

— Слушай, Коль, тут неразборчиво написано, какой-то Давид, ой, нет, ковид.

— Первый раз слышу, — протянул Николаша.

Конечно, я же только что это придумал.

— Ну ты давай там, выздоравливай, — пропыхтел он, как будто поднимался по лестнице, и пробормотал: «Привет, дядь Саш». — Это же что-то типа гриппа?

— Не-ет, врач сказал, это гораздо серьезнее, — заявил я, чтобы не выглядеть лентяем и ипохондриком, и слегка приукрасил: — Были даже летальные случаи.

— Аська, кстати, тоже неважно выглядит, — проорал Николаша, хотя у него уже было тихо.

— Что?

— Что? От тебя, что ль, заразилась, говорю? — без издевки, почти добродушно даже упрекнул он.

Я чуть было не ляпнул, что утром Ася выглядела здоровой, но вовремя сообразил, что корпоративные правила не менялись, а у нас все еще нет абонемента на штрафы.

Неужели так заметно, что я на нее запал.

Аська и правда заболела. Ей было так плохо, что врача пришлось вызывать домой.

Я перерыл ящик комода, служивший аптечкой, и нашел несколько упаковок с таблетками, половина из которых оказались просроченными на пару лет.

— Да нормальные они, — с трудом выговорила Ася. — Не может быть, что на следующий же день после истечения срока годности лекарство превращается в тыкву. Ты такое называешь «игровая условность».

Она взяла наугад одну из коробок и внимательно перепроверила даты.

— Они еще и число с годом местами переставили.

Я был уверен, что даты на упаковке верные. У меня за плечами было три раза по полсеместра в медицинском и один семестр в МиМиУ, так что я знал толк в таблетках.

— Да нет же, Ром, правда переставили. Иначе получается, что вот это, — она помахала плоской коробкой, — еще не произвели. — И закинула в рот пару белых пуговиц.

Аська умела быть убедительной. Она убедила стольких людей, будто им жизненно необходимо приложение ОбМАн-банка, что из них можно было собрать небольшой стадион. Или даже большой.

В домофон позвонили. Минут десять у «скорой» ушло только на то, чтобы прорваться через консьержа: Максим Максимыч, пока не набрал мне и не удостоверился, что мы действительно ждем врачей и это не мошенники в белых халатах, стоял насмерть.

Максим Максимыч недалеко ушел от правды в своих опасениях.

Спустя десять минут после прихода врачей я протиснулся в спальню, откуда меня бесцеремонно выставили перед осмотром, и прислонился спиной к двери.

— …все так живут и все так болеют, — нараспев говорил доктор. Аська посмотрела на него как на того мужика, который пришел за «Викторией». — Вы не думайте о плохом — и все пройдет.

Охренительный врач, вот бы мне такого же, подумал я.

— …таблеточки пейте, — доктор аккуратно взял с тумбочки блистер без двух таблеток и подвинул к ней, будто сам только что вынул его из чемоданчика. — Дышите глубже. Свежий воздух, он…

— Проблема как раз в том, что ей тяжело дышать, — вмешался я. — Сделайте что-нибудь. Ну, укол ей вкатите. Что вы там обычно ставите…

Я покопался в памяти, вспоминая название какого-нибудь универсального лекарства.

В эту самую секунду мне захотелось вернуться на семь лет назад, в мед, и сдать те дурацкие экзамены за первый курс. Хотя бы с третьей попытки. Я ведь даже не пытался в третий-то раз.

И тогда сейчас я мог бы уже сам ей помочь.

«Надо было брать по тридцать», — тихо повторила Ася где-то внутри моей головы. Там, где валялись все мои неприятные решения.

— Уколов нет, — мстительно, как мне послышалось, протянул врач, захлопывая чемоданчик, полный ампул и шприцов.

Знакомое чувство. Сейф, Галка, кот, перед которым хозяин закрыл дверцу набитого доверху холодильника.

— А что вы хотите? — искренне удивился доктор. — Весь город болеет. Вы что, новости не читаете? Вы почитайте, почитайте. Найти бы того засранца, который первым заболел. Третий месяц без выходных работаем…

Я схватился за телефон и ткнул в верхнюю на странице ссылку по запросу, а он принялся заполнять бумаги. В графе диагноз вывел своим неразборчивым врачебным почерком что-то типа «Давид». Я присмотрелся и понял, что первая там «С», а не пузатая «D».

Да какого черта. Не могла Аська заразиться ненастоящей болезнью. Тем более от меня. Я никогда ею не болел. Да я даже это название сам придумал.

— Вы, кстати, никому не говорите, что болеете, — наказал он, повернувшись к Аське. — А то статистику нам испортите.

В ушах эхом отозвался звонкий голос Тани, что-то там про бесполезные переводы.

Я проводил доктора и позвонил Максиму Максимычу; предупредил, чтобы больше не пускал к нам мошенников.

На двери «Четверочки» кто-то крупными буквами написал: «Апельсинов нет».

Я подумал, что это даже к лучшему, потому что Аська терпеть не могла цитрусовые, но в больницу обычно таскали именно их. Странно, кому вдруг понадобились апельсины до такой степени, что все разобрали. Может, какая-нибудь международная конференция Чебурашек проходит?

Обычно кучи их, все тары забиты, и такие, и сякие, и бледные, и красные, и наши, и не наши, а сегодня — пусто. Только подозрительного вида покупатели кружили вокруг ящиков и время от времени заглядывали внутрь, будто ждали, когда те сами заполнятся новыми фруктами.

— Апельсинов и вчера не было, — задумчиво протянула Люда на обеде, а Никита тут же заржал:

— Но все мы, благодаря нашей дорогой Галине, знаем, что выражение «апельсинов нет» не всегда соответствует, так сказать, действительности.

Апельсины наверняка лежали где-нибудь в сейфе или тряслись в инкассаторской машине.

Либо их правда раскупили, чтобы отнести по больницам, где сейчас лежало полгорода.

— Так, вы почему втроем на обеде? — Николаша ворвался в комнату, размахивая нарисованными от руки номерками. — Там полный зал клиентов, и все как один утверждают, что мы обещали им кучу баллов по карте «Четверочки». Вот кто наобещал им эти баллы?

— Аська, — мстительно сдала ее Светочка, озверевшая после закрытия мимиграма. — Я сама слышала.

— Так ты же сам на получасовой пятиминутке велел завязывать со страхованием колясок и всем впаривать эту бесполезную карту «Четверочки».

— Вот тебе бы, Рома, с твоим весьма аффилированным* относительно Аськи лицом, лучше помолчать, — вспыхнул Николаша то ли укоризненно, то ли с завистью. — Я велел впаривать, а не рассказывать о воображаемых преимуществах. Клиент сразу должен понимать, что карта на самом деле дерьмо, но от него не отвяжутся, пока не возьмет. Чтобы потом вот этого бардака в зале не случалось.

— Как там Ася, кстати? — тихо спросила Галя, бесшумно появляясь в каморке. Она выглядела уставшей, будто без Аськи битва с клиентами за деньги получалась изнуряющей.

— Плохо.

Перед тем, как ее забрали в больницу, Аська выглядела героиней, сошедшей со страниц классиков девятнадцатого века. Они там все поголовно болели чахоткой. Что героини, что классики.

Я каждый день приходил к ней, но меня не пускали. Требовали какой-то код. А у меня с этими кодами и паролями неважно, везде один и тот же стоит.

— Плохо то, что она заболела не вовремя, — вздохнул Николаша. — У нас продажи без нее упали. Ром, когда поправится-то? Давай в следующий понедельник, а?

Руки чесались надеть ему на башку контейнер с остатками супа, но тут дверь снова распахнулась:

— Там проблемник очередной приперся, — раздраженно объявил Леха из коридора, потому что не смог втиснуться в крохотную комнату. «Чисто теремок», прокомментировал Митька, выглядывая из-за его плеча и выдувая пузырь из жвачки. — Бонусами он, видите ли, воспользоваться не может. Я ему говорю — все так живут, а он орет. Мне бы его проблемы.

— Так это и есть твои проблемы, — резонно заметил Николаша. — Тебе же ему объяснять, что он на свои бонусные «километры» теперь только в тайгу улететь сможет.

Аська говорила, что так и будет. Так почему она не закрылась дома и не жрала чеснок головками, если знала, что все заболеют? Она ведь верит, что все в наших руках. А еще считает, что чему быть, того не миновать. Удивительная непоследовательность.

Галя, вместе со всеми своими кредитами дама невыездная, нехорошо оскалилась:

— Теперь уже никто никуда не полетит.

Похоже, она и про отсутствие денег говорила исключительно потому, что у нее их тоже не было. Толпой сидеть в луже не так стремно, как одному.

— Мить, а тебе чего? — в повисшей тишине спросил Николаша.

— Клиентка пришла, мать одного из моих випов. Говорит, хотела купить апельсинов в соседней «Четверочке», а их там нет. Вот где я ей возьму сраные апельсины? Она что, думает, раз я персональный менеджер, то у меня тут целый завод этих апельсинов? Да зачем вообще ей сраные апельсины из «Четверочки»?! Ты счета ее видел? Нихрена ты не видел, Николаш. Вот я сейчас распечатаю, и ты мне скажешь, нахрена ей с такими остатками…

— …сраные апельсины, — хихикнул Никита.

— Захотелось ей апельсинов, что такого-то, — надулась Люда.

— …сколько раз говорить, экономьте бумагу, мать вашу, — надрывался Николаша, пытаясь переорать поднявшийся шум. — Хватит печатать все подряд.

Телефон тренькнул, я прочел сообщение и рывком поднялся на ноги. Отмахнувшись от Галки, я схватил куртку, рюкзак, рявкнул Николаше в лицо:

— Я заболел, — и, предупреждая традиционный вопрос, добавил: — Лучше мне станет в среду, устраивает?

Не слушая ответ, я выскочил из отделения, промчался мимо дядь Саши, увлеченно гадающего кроссворд, и ткнул кнопку лифта.

«Станция Мучной вокзал, — ожила тетка в метро, когда за моей спиной закрылись двери. Не так давно она прекратила добавлять «конечная», а поезд, раньше смирно ожидавший пассажиров пустым, начал приезжать сюда уже с людьми. — Следующая станция Модный стадион».

Больничный холл заполняли люди, и каждый из них держал в руках пакет с апельсинами. Так вот куда они все подевались.

— Здравствуйте, — выпалил я, ценой пары царапин протиснувшись к стойке регистрации. — Мне нужно увидеть Асю, вот, — я показал телефон и ткнул в сообщение.

— «Привет! Мы не смогли до вас дозвониться. Спешим сообщить… ухудшилось… отделение интенсивной терапии…» — бурчала дежурная медсестра, пока читала. — А, так это робот автоматически рассылает, чего переполошились-то. Вы кто вообще? — она смерила меня оценивающим взглядом. Даже фамилию Аськину не спросила.

— Я муж.

Я знал, что в реанимацию пускают только самых близких родственников. К тому же, врал я теперь как настоящий Аськин муж: непринужденно и правдоподобно. Медсестра хотела услышать, что я родственник, — и услышала. Все довольны.

Она зачем-то бросила взгляд на мои руки и нехотя кивнула. Я тоже осмотрел их и обнаружил гладкое кольцо на правой. Вспомнить бы еще, откуда оно взялось. Я решил, что сделаю это позже, сейчас важно увидеть Аську.

Меня проводили в палату и оставили с ней наедине. Я присел рядом, сжал ее пальцы и позвал. Так делали в киношных сценах с умирающими.

И точно так же, как в кино, Аська мгновенно открыла глаза, будто только притворялась спящей. Я знал, что в жизни так не бывает. Если человеку трудно дышать, он не сможет разговаривать. В фильмах интубационную трубку в угоду сюжету вообще иногда не вставляют. И так сойдет. Нужно ведь, чтобы диалог героев, предусмотренный сценарием, состоялся.

— Ты где успел удариться? — Ася указала на мой лоб.

— Приходил твой клиент, требовал баллы, которые ты ему обещала, — пошутил я, вспомнив недавний разговор на работе. — Мы не отдали.

— У него в документах четко было написано, что баллы он свои получит только через мой труп.

Я прогнал мысль, что клиент близок к успеху, и сменил тему, кивнув на толстенную книгу:

— Зачем тебе справочник болезней?

— В больничной библиотеке выдают только их. И комиксы про Бэтмена. Я предпочла справочник, — через силу усмехнулась Аська.

Я удивился, что здесь вообще есть библиотека.

— Я посмотрела, Ром. Хотела узнать, насколько все серьезно. Врачи же не говорят ничего, у них статистика. Оказывается, моей болезни не существует.

Я же говорил! Я ведь сам ее придумал.

Мне показалось, что глаза Аськи полыхнули зеленым. Может, они все это время были зелеными?

— Тогда почему ты от нее умираешь? — в отчаянии прошептал я.

— Потому что у тебя заканчивается обед, Ром.

*Аффилированное лицо — физ. или юр. лицо, способное оказывать влияние на финансово-хозяйственную деятельность организации или частного предпринимателя. В узком смысле используется для обозначения граждан, способных влиять на действия и решения сотрудников при исполнении должностных обязанностей (чаще всего, это ближайшие родственники или люди, состоящие в отношениях).

Я вздрогнул и подскочил на месте.

Машинально вытер пот с верхней губы, затем ладони о брюки. На столе тонюсенькой блестящей пленкой покрылся в кружке мой остывший чай, телефон дрожал от оповещений, а надо мной стоял Петр.

— Слушай, Ром, разговор есть. Зайдешь ко мне после обеда, окей?

Я кивнул, вырубил звук у телефона, встал и заглянул в зеркало. Царапины над бровью не оказалось. Я спохватился и посмотрел на свои руки, но никаких украшений не обнаружил. Да я их и не носил никогда.

К Петру я пошел не сразу. Отдышался, залпом допил горький чай, поправил бейджик и вывалился в клиентский зал.

Подскочил Костя и начал канючить: «Ром, приглашай следующего, а? Горим», я на автомате рявкнул: «У меня программа зависла», а сам открыл справочник с профайлами сотрудников и начал листать.

Так, Лермонтовский проспект, Малая Ордынка, Марксистская, Маяковская, Митино… никаких Мучных вокзалов не было. Я вздохнул с облегчением и запоздало понял, что станции метро с таким названием тоже не существует. Ну и хорошо, значит, ерунда все это.

Я поднялся на ноги, но тут же сел обратно. Вокзалов-то куча, поиск по списку выдал несколько отделений, в названии которых были «вокзалы». Я покрутил колесико мышки, выискивая знакомые лица, и наткнулся на Николашу. Зеленая ветка, от меня около часа на метро с одной пересадкой, все верно.

Аська на фото выглядела здоровой, и внутренний телефонный номер имелся, правда звали ее в справочнике по-другому. За все время я ни разу не задумался, что Ася — сокращение, как Рома от Романа. Впрочем, я даже не заметил, когда успел жениться на ней, так что путаница с именем не такая уж катастрофа.

— Слышал новость, Ром? — Кирюха хлопнул меня по спине, пробираясь к своему месту. — Петра-то переводят. Король умер, да здравствует король. Баба теперь будет вместо него. Какая-то Елена.

— Сорокина, — добавил Костя, выдавая очередному клиенту номерок, нарисованный от руки.

— Воронина, — машинально поправил я и почуял, как по затылку пробежал холодок.

— А, так ты уже знаешь, — почти разочарованно протянул он. — Все уже знают, кроме меня. Я из-за этих банкоматов все последний узнаю.

— Зато первый увидишь эту Воронину.

Я вот ее ни разу так и не увидел живьем.

Я закрыл справочник и заблокировал экран, вспомнив просьбу Петра зайти. Я зашел. За окном заканчивался май. За дверью заканчивался обед.

— Тут такое дело, Ром, — начал Петр, отпуская мышку и опуская стул, который до этого раскачивал, на все четыре ножки, — я перехожу в другое отделение с июня… там две вакансии открыты… Андрея забираю туда и тебе предлагаю… план у них всегда выполняется... зарплата выше… премию будут давать… неплохой дружно пьющий коллектив…

— Там уборщица всех ненавидит.

— А, так ты уже все знаешь, — Петр вроде бы остался доволен моей осведомленностью.

Ага, знаю, даже больше, чем хотелось бы.

Надо сегодня же долларов купить и завязать с этими моими прогулами под предлогом страшных напастей.

— Я могу подумать? В смысле… у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда, Ром, — ответил Петр таким тоном, будто эта причудливо украшенная завитушками истина красовалась в рамочке рядом с наградой «Лучший из худших управляющий». — До вечера придумаешь что-нибудь?

Я кивнул и с трудом протиснулся к двери. Как к стойке регистрации в больнице.

Можно ведь отказаться, остаться здесь и никогда не встречаться с Аськой. Отсюда до нее час езды с одной пересадкой. Даже случайно не столкнемся, город-то огромный.

Я останусь слишком честным и никогда в жизни не выполню план. Доллар, пожалуй, все равно подскочит, но «какой-то Давид» навсегда останется при мне, а апельсины — на полках.

Может, мне удастся спасти Аську. Не будет одинаковых порций риса, «Виктории», кольца на пальце и палаты в реанимации.

Но как быть с тем, что я хочу с ней встретиться? Хочу услышать, что денег нет. Хочу ее поцеловать.

«Тебя не жалко, потому что наши родители не знали, что скоро все полетит к чертям, но мы-то знаем», — повторил я про себя еще не сказанные Асей слова.

Да чего тут до вечера думать-то.

Подавив желание переспросить «а какой сейчас год», я обернулся, посмотрел на Петра и ответил:

— Я согласен.

Декабрь 2017 — апрель 2022