Денег нет (гет)

— У меня столько черных платьев, что я смогу приходить на похороны каждого из вас, не повторяясь.

В среду после пятиминутки Петр подошел ко мне, хлопнул по плечу и велел зайти.

Я зашел. За окном начинался май. За дверью кабинета начинался обед.

Петр сидел в своем кресле, слегка покачиваясь, одной рукой набирал сообщение, другой держал мышку, будто боялся ее коварного побега.

— Садись, Ром.

Я сел, с некоторым усилием уместив ноги между стулом и столом. Кабинет напоминал спичечный коробок улучшенной планировки; здесь едва могли разойтись двое, при этом один из них наверняка задел бы принтер, а второй сбил со стены дощечку с надписью: «Лучший из худших управляющий по итогам третьего квартала». Или как-то так.

— Помнишь, ты на повышение намекал?

Да я прямо говорил, что на мою зарплату даже рыбок не прокормишь. А жру я больше рыбок, намного больше. И за аквариум свой каждый месяц плачу.

— Есть один вариант, — начал издалека Петр, — думаю, подойдет тебе. В другом отделении есть вакансия. Начальствует там моя хорошая приятельница, Елена Воронина… план у них всегда выполняется... зарплата выше… премию будут давать… неплохой дружно пьющий коллектив… — он старательно перечислял мне выгоды. — Адекватный заместитель управляющего… уютный офис без туалета и уборщица, которая всех ненавидит.

— Что?

— Что?

Я потряс башкой и поерзал на стуле, перенося вес с левой ягодицы на правую.

— А что за отделение?

— Обычное отделение. Такое же, как наше, только другое. Другие люди. Другое название. Другая ветка метро. Я про них рассказывал позавчера.

— А-а, это те, которые даже бомжу страхование квартиры могут продать?

— Они самые. Тебе у них понравится. Ну что, пойдешь?

Я понимал, что Петр дает мне выбор между «да» и «конечно, да».

— Значит, уборщица будет меня ненавидеть?

— Она всех ненавидит. Это всего лишь работа, Ром.

Одиннадцатого числа я собрал свои вещи, покидал в рюкзак форменные рубашки, пожал руку Косте — он выпрыгивал навстречу каждому клиенту с пугающим вопросом «Чем могу помочь», но за все время не смог отвадить ни одного — и вышел на улицу.

Улица пахла вечером. Я шел по ней и думал о том, что майские праздники закончились слишком быстро.