Любовь... к книгам (гет)

Азирафаэль наводил порядок в подсобке, когда зазвонил колокольчик входной двери. Он вышел навстречу посетителю, изобразив самую что ни на есть радушную улыбку (как бы говорившую «Смотри что хочешь, но только не на во-о-он тех полках. И не вздумай ничего купить») — и остолбенел. Та самая девушка с велосипедом. Хозяйка книги пророчеств. Но как она его нашла?

Если бы он задал этот вопрос самой Анафеме, с невинным видом осматривавшейся в магазине, то она только закатила бы глаза к потолку. Конечно, ангелов нельзя отыскать с помощью маятника или амулетов. Зато их очень просто найти, зная их профессию и привычки.

Как букинист он обязан ненавидеть продавать книги. Это определяло район: такой, чтобы в магазин забредали раз в месяц, да и то — переждать дождь.

Как у ангела, у него должно было быть плохо с фантазией. Что означало: на убедительный псевдоним его вряд ли хватит. Либо «Джон Смит», либо настоящее имя плюс подходящая фамилия.

Конечно, у букинистов и так часто бывают имена вроде «Гидеон» или «Иеремия». Но Анафема разыскивала не просто библейские имена, а те, что подошли бы ангелам. За полчаса из длинного списка осталось всего четыре кандидатуры: Самюэль Годшайн, Натаниэль Танненбаум, Рафаэль Фидель и Азирафаэль… Смит⁽¹⁾.

Четвёртый выстрел оказался прямо в яблочко. Главное оружие ведьмы — не амулеты, а здравый смысл. Ну и хлебный нож иногда.

— Прошу прощения? — Азирафаэль старательно улыбался. — Чем могу быть полезен?

Анафема изобразила ответную широкую улыбку:

— Здравствуйте. Я разыскиваю одну книгу.

Азирафаэль облегчённо вздохнул. Признаков, что она его узнала, девушка не проявляла. «А вдруг она оказалась здесь случайно?» — пронеслось в его голове. За бесценную и единственную книгу пророчеств, попавшую ему в руки благодаря этой девушке, он, пожалуй, даже был готов продать ей что-нибудь особенное. Умеренно особенное… Почти популярное, но в хорошем состоянии… Одним словом, вы понимаете.

— Какую? — с немного избыточным энтузиазмом поинтересовался он.

— Очень и очень редкую. «Новые точные и аккуратные пророчества Агнессы Псих».

Анафема внимательно смотрела ему прямо в глаза и продолжала улыбаться. Совершенно особой улыбкой. С таким выражением лица обычно предлагают сделки по продаже души, уж Азирафаэль знал точно. Насмотрелся.

Воодушевление как рукой сняло. «И зачем ей теперь эта книга? Новых пророчеств там нет. Она представляет только библиографический интерес, и было бы преступлением не сохранить такой ценный экземпляр…»

Азирафаэль уже набрал воздух для пламенной речи на тему исчезнувших тиражей и сгоревших типографий. Как вдруг до него с запозданием дошло:

— «Новые»? В смысле?

— В смысле «новые», — развела руками Анафема. — Ну, вы понимаете — как «Новый завет». Тот, который после «Ветхого». Вторая часть. Продолжение. Сиквел.

С каждым словом она делала шаг, а Азирафаэль невольно отступал, пока не упёрся спиной в прилавок. Анафема тем временем решила его «добить»:

— Не та книга, которую вы у меня забрали.

— Я не…

— Я всё знаю, — отрезала она. — Можете оставить её себе, но помогите вернуть вторую.

Когда тебе предлагают сделку, это всегда плохо заканчивается. Всегда. Таков закон Вселенной. Сирены в голове Азирафаэля включились на полную. Но магические слова «оставьте её себе» (всё же — как ангел — он иногда испытывал муки совести) буквально потащили его навстречу неизбежному падению.

— Значит… — осторожно спросил он, — есть вторая часть? И… когда она выпущена? Какой тираж?

— Одна штука, — почти прошептала Анафема, подходя вплотную и заново прижимая его к прилавку. — И я её сожгла.

— Однако! Тогда как я могу вам её вернуть?

Анафема снова продемонстрировала ему улыбку голодного питона, гипнотизирующего макаку:

— Придумаете что-нибудь. Вы же ангел.

— Я не…

— Я всё знаю.

— Я не…

— Ложь — один из смертных грехов вообще-то.

— Я не…

— А кража — другой.

И здесь произошло редкое, но чрезвычайно важное событие: Азирафаэль разозлился. Он одёрнул полы костюма, отошёл от прилавка, резко развернулся и, наставив на Анафему указующий перст, пошёл в контратаку:

— Во-первых, не «смертные грехи», а «нарушение заповедей». Во-вторых, заповеди «не лги» не существует! Есть «не лжесвидетельствуй». Чему только учат современную молодёжь?!

Анафема смерила его флегматичным взглядом:

— Ну, меня учили оккультизму, астрономии, географии и древним языкам. А вас?

Азирафаэль честно хотел ответить что-то дерзкое, но смог только покрутить головой и с неудовольствием признать:

— Тому же самому. Кроме оккультизма, разумеется. Слушайте… — впервые за всё время с момента появления галстуков, Азирафаэлю стало настолько жарко, что он почти потянулся к вороту с мыслью его ослабить. — Я не имею права воссоздавать книгу, если она была уничтожена. Это может изменить ход истории.

Он даже не заметил, что только что бесповоротно признал себя сверхъестественным существом и вступил в переговоры о том, о чём не должен был. Анафема почти ухмыльнулась сама себе.

— Книгу и так доставили мне, — похлопала она ресницами. — Сжечь её было абсурдным проявлением индивидуальной свободной воли, более того — не согласовалось с моим характером. Так как это может изменить ход истории, м-м? И, раз уж мы перешли к философии, как вы относитесь к утверждению «рукописи не горят»?

Азирафаэль фыркнул:

— Как к абсолютной чуши. Сколько раз я наблюдал, как сгорали целые библиотеки, полные бесценных, совершенно бесценных фолиантов…

Перед его мысленным взором прошли самые страшные потери для мира книг. И ведь даже глиняные таблички, как оказалось, не вечны, потому что просто лопаются от пламени…

— Только наблюдал? — с невинным видом переспросила Анафема. — Или… — она кивнула в сторону книгохранилища, — не только?

В этот момент Азирафаэль понял, как он попался. Всё же, наверное, надо было чаще общаться с женщинами… Эм, в смысле, чтобы изучить их коварство.

— Послушайте, я — ангел. Неужели вы думаете…

— Вы букинист! — отрезала Анафема. — Не выставляйте меня дурой и не заставляйте поверить, будто вы способны просто «смотреть». Вы даже не смогли удержаться, чтобы не приделать моему велосипеду новые фары! Спасать знания — доброе дело, нет? И вы знаете массу способов, как спасти книгу, не навредив вселенной.

Это всё походило на какую-то ошибку. И ситуация. И его роль в ней. И стоявшая перед ним, уперев руки в талию, девушка. Люди… Азирафаэль их любил. Они были, ну… милыми. Иногда. И очень любили жизнь. Почти всегда. И они придумали много красивой музыки и вкусных пирожных, тогда как ангелы до этого не додумались. Но люди были рассеянными. Они любили сказки, иллюзии и фокусы. Всегда! И только эта девушка смотрела слишком пристально и знала, чего хочет, слишком хорошо. Она как будто вся состояла из ошибок, причём ошибок уникальных и неповторимых, как… «Как очень ценная книга».

Азирафаэль судорожно сглотнул. Мысли явно скатывались куда-то не туда.

— Я должен подумать, — сухо заметил он. — Дайте мне сутки.

Анафема кивнула.

— Хорошо, я зайду завтра в то же время. И не вздумайте даже переехать, развоплотиться или улететь на Альфа Центавра.

С этой фразой она развернулась на каблуках и была такова — только колокольчик прозвенел.

1) Годшайн (англ.) = свет бога, Танненбаум (нем.) = рождественское дерево, Фидель (фр.) = верный. В целом, на псевдоним ангелу сойдёт...

Вернуться к тексту