Сказка про Репку (гет)

Садись поближе, мой читатель. Возьми себе какао с имбирным печеньем и укрой колени пледом. Я расскажу тебе сказку.

Посадил дед репку, выросла репка большая-пребольшая…

Впрочем, нет, все было совсем не так.

* * *

К юго-западу от Заклятой Пустоши, на берегу Лазурного моря лежит королевство Талассия. Ты, конечно, легко найдешь его на карте, а если нет — спроси своего учителя географии.

В те времена, о которых пойдет речь, правил Талассией король Даррел III, прозванный Строителем. Народ редко любит своих правителей, но король Даррел избежал участи, общей для большинства его венценосных собратьев. Едва взойдя на трон, он открыл королевскую казну и начал строить по всей стране мосты и дороги, причалы и вокзалы, школы и больницы. Из горных шахт потянулись к заводам груженые углем и железной рудой составы, а из морских портов пошли в сопредельные страны пароходы, чьи трюмы ломились от товаров. В те славные дни выше всего ценилась предприимчивость, и нужно было только не зевать и не бояться работы, чтобы сколотить состояние себе, своим детям и внукам.

Построил король Даррел и новое здание для Университета Талассии — настоящий замок, чьи ажурные башенки походили на ожившую грезу, и завел в столице оперу, а к пятнадцатилетию своего правления учредил нечто и вовсе неслыханное — ежегодные гонки на автомобилях: сто миль от столицы до границы и столько же обратно. Призом в гонке был хрустальный кубок, доверху наполненный золотыми монетами, и победитель получал его из рук самого короля. Словом, под властью Даррела III Строителя страна расцвела как никогда прежде, и народ Талассии благоденствовал.

Посреди государственных забот король Даррел нашел время, чтобы сочетаться браком. Избранницей его стала некая Кьяра Ватари — не самого знатного рода, но, по общему мнению, первая красавица королевства, девушка с персиковым румянцем и волосами как струящееся золото. Помимо красоты, Кьяра обладала — что, согласись, куда важнее — добрым сердцем и покладистым нравом, так что королевская чета прожила в любви и согласии целых семь лет.

Только одно обстоятельство омрачало эти счастливые годы — королева Кьяра не отличалась крепким здоровьем. На исходе седьмого года супружества она понесла, а когда настала пора разрешиться от бремени — увы, ни врачебное искусство лучших медиков Талассии, ни усилия придворных чародеев не смогли отогнать от ложа роженицы смерть. Только и успела Кьяра, что благословить своего новорожденного сына и наречь ему имя — Джастин.

Горе подкосило короля Даррела. Он не женился вторично (хотя великое множество девиц, несомненно, мечтали занять вакантное место), а всю свою любовь сосредоточил на сыне.

Небеса щедро одарили юного принца: красотой он пошел в мать, а умом в отца. Наставники не могли нахвалиться Джастином — он блистал и в учении, и в гимнастических упражнениях, и за рулем автомобиля, и в обществе держал себя с редким изяществом, и даже кое-какие магические способности проявил. Только о характере принца некому было позаботиться: как это часто бывает с баловнями судьбы, Джастин не был лишен легкомыслия и высокомерия, и всякому другому обществу предпочитал компанию придворных бездельников. В твоем государстве, читатель, верно, тоже есть «золотая молодежь», которая ночи напролет гоняет по столичным проспектам на роскошных автомобилях, а то, случается, и собьет неосторожного пешехода — а околоточный, стоит ему пожаловаться, только разведет руками? Вот с такими приятелями и прожигал жизнь принц Джастин.

Но никакое благоденствие не бывает вечно. Беда пришла, откуда не ждали: о принце Талассии прослышала Ведьма Пустоши и явилась свести с ним личное знакомство. Само собой разумеется, Джастин пользовался популярностью у прекрасного пола, но одно дело — смазливые столичные девицы на выданье, с которыми можно вволю флиртовать на пикниках, и совсем другое — могущественная ведьма, которая давно потеряла счет своим годам. Поговаривают, что Ведьма Пустоши была когда-то не то наставницей, не то соратницей знаменитой волшебницы — мадам Солеман. Вот только мадам Солеман сделала блистательную карьеру, став главным придворным магом Ингарии (да и — скажем прямо — истинной правительницей этого королевства), и, несомненно, займет достойное место в исторических хрониках. А Ведьма Пустоши, настоящее имя которой давным-давно забыто, помешалась на красивых юношах — как, по крайней мере, говорят злые языки из Академии магии Кингсбери.

Итак, Ведьма Пустоши явилась в Талассию, чтобы встретиться с принцем Джастином — и эта встреча роковым образом перевернула всю его жизнь...

Той весной Джастин принял участие в Королевской гонке и имел все основания рассчитывать на победу — к середине дистанции его автомобиль оторвался от ближайших преследователей, по меньшей мере, мили на три. Эта часть пути проходила по самому краю Заклятой Пустоши. Джастину оставалось только обогнуть скалу, похожую на профиль носорога, и отмахать еще с полмили до пункта заправки, а там передохнуть, выпить кофе и пуститься в обратный путь. Но перед самой Носорожьей скалой двигатель заглох. Джастин подергал рычаг сцепления — безрезультатно, вылез из автомобиля и с досадой пнул колесо.

— Ну-ну, дружок мой, полегче, — вдруг раздался за спиной принца низкий грудной голос. — Право слово, твой железный конь не заслужил такого обращения.

— Заслужил, еще как заслужил! — Джастин снова пнул колесо. Картина несостоявшегося триумфа все еще застила его внутренний взор, кровь кипела. — Я уверен, что топлива достаточно, значит, эта чертова тарантайка изволила сломаться! Ах, как невовремя!

— У тебя горячее сердце, — одобрительно произнес голос за спиной. — Я люблю юные горячие сердца, они так славно бьются в ладонях… Я — Ведьма Пустоши. Ты, верно, слышал обо мне, принц?

Только теперь Джастин обернулся и критически оглядел свою собеседницу. Это была весьма примечательная особа: высокая, корпулентная, в черном манто и норковой шляпе, с полированной тростью в руках. Ярко-алые губы дамы изгибались в полуулыбке. Если бы Джастин был чуть повнимательней, то мог бы заметить за спиной дамы паланкин с двумя носильщиками, а еще — маленькую змейку из черного тумана, которая выскользнула из-под кожуха мотора и, едва касаясь редкой травы, устремилась к даме.

— Боюсь, едва ли, мадам, — Джастин пожал плечами. — Возможно, мой дядя Вальтер и упоминал о вас, но, право слово, не припоминаю. Учителя вечно пытаются запихнуть в тебя кучу совершенно бесполезных сведений.

— Дядя Вальтер? — с легким лукавством переспросила дама. — Знавала я когда-то чародея по имени Вальтер Ватари. Он находил меня весьма обворожительной особой… А что скажешь ты, принц?

Дама чуть повернулась, словно давая Джастину разглядеть себя получше. Подведенные зелеными тенями глаза и впрямь могли показаться хороши, но ниже — ниже юноша заметил одутловатые щеки, и тройной подбородок, и увядающее под драгоценным ожерельем декольте.

Ах, если бы Джастин придержал язык — быть может, все бы и обошлось. Сам знаешь, читатель, волшебники и ведьмы — народ вздорный, с ними шутки плохи. Но увы, раздосадованный своей неудачей, Джастин воскликнул с убийственной прямотой:

— О вас, мадам? Что вы похожи на тюлениху в брильянтах!

Дама усмехнулась.

— Как жестоко по отношению к бедной одинокой старушке… Пожалуй, стоит привести внутреннее и внешнее к единому знаменателю. Да будет так!

Джастин почувствовал дурноту, голову как будто сковало обручем, в глазах помутнело, а Ведьма Пустоши вдруг показалась юноше огромной черной птицей, которая летит прямо на него. Джастин инстинктивно вскинул руки, да так и застыл, не в силах пошевелиться…

Когда же туман в глазах рассеялся, ни ведьмы, ни ее паланкина у Носорожьей скалы уже не было, а из-за поворота выехал автомобиль.

Судя по бортовому номеру, Джастина нагнал его главный соперник — старший механик королевских мастерских, большой знаток и любитель всяческих механизмов. Завидев автомобиль Джастина, он притормозил и заозирался вокруг, но поднять голову и разглядеть кого-то на верхушке Носорожьей скалы (а именно туда забросило принца колдовство Ведьмы Пустоши) не догадался. Джастин попытался помахать ему рукой — но его ловкое, гибкое тело одеревенело, попытался что-нибудь крикнуть, но рот не желал открываться. Словно Джастин очутился в каком-то кошмарном сне!

Механик вернулся за руль и поехал дальше. Один за другим мимо проследовали еще несколько автомобилей — с тем же результатом. Наконец, на дороге появились и двое самых близких приятелей Джастина, которые тоже принимали участие в гонке. Надежда коснулась своим крылом сердца Джастина: уж кто-то, а Каспер и Пиппин точно не бросят его в этой глуши. И в самом деле, эти двое достойных юношей при виде автомобиля принца остановились и с самым обеспокоенным видом принялись обыскивать окрестности. Осмотрев все кругом, они остановились под самой Носорожьей скалой, в каком-нибудь десятке шагов от Джастина.

— Ума не приложу, куда мог подеваться принц, — промолвил Пиппин. — Ну, положим, отошел по надобности, но тут ни болот, ни леса, ни расщелин…

— Потеряться негде, факт, — подтвердил Каспер. — Вот что я тебе скажу, дружище: надо вернуться во дворец и доложить. А ну как принца похитили!

— Кто? — усомнился Пиппин. — Тут ни одной живой души кругом, вон, пугало только торчит ни к селу ни к городу. Кого пугает, хотел бы я знать?

— Тебя! — заржал Каспер и запустил в Джастина огрызок яблока, которое ел во время разговора.

Огрызок попал аккурат в то место, где у людей находится нос. Это было совершенно не больно, но ужасно обидно, и самое главное — ничего поделать Джастин не мог.

Каспер с Пиппином завели свой двухместный автомобиль и уехали, а Джастин так и остался стоять, созерцая застрявший в щели между двумя камнями яблочный огрызок. Sic transit gloria mundi…

Итак, наш принц волею Ведьмы Пустоши превратился в самое обыкновенное огородное пугало. Тело ему заменили две сколоченные крест-накрест жерди, голову — огромная высохшая репа, увенчанная засаленным цилиндром, а вместо элегантного наряда на Джастине болтался поношенный черный фрак.

Трудно передать, читатель, что творилось в душе Джастина. Конечно, он прекрасно понял, за что поплатился, и память услужливо подкидывала одну за другой все подобные насмешечки и колкие словечки, которыми он за глаза, а порой и в глаза осыпал придворных, горожан — да и всех, кто только попадался Джастину и его компании на язык. В прежней беззаботной жизни злословие в адрес ближних казалось уморительно смешным, а теперь юный принц положительно сгорал со стыда за себя.

К счастью, принц Джастин не был зол или жесток по своей натуре, а только легкомыслен, и эта ночь произвела в нем благодетельную перемену: стыд выжег из души все наносное, слезы раскаяния омыли ее, и когда занялась утренняя заря, Джастин поклялся самому себе, что больше никогда, никогда в своей жизни он не обидит ни единой живой души, какое бы ничтожное место в мире она ни занимала и как бы нелепо или уродливо ни выглядела.

Он даже успел помечтать о том, под какими именем останется в королевских хрониках — Джастин Милостивый или, быть может, даже Джастин Добродетельный, — как вдруг обнаружил, что может двигаться.

Это был весьма странный и непривычный способ — прыжками на жерди, которая служила ему единственный ногой, и кто другой, пожалуй, оступился и свалился бы с Носорожьей скалы, но Джастин худо-бедно освоился и спустился вниз, прыгая с уступа на уступ.

Теперь следовало решить, что делать дальше. Джастин размышлял несколько часов (а это, поверь, очень нелегко, когда твоя голова превращается в репу). Прыгать сотню миль до столицы казалось долго, торчать на месте — бессмысленно (если принца и будут искать, то наверняка с помощью магии), и Джастин избрал третий путь: он сам разыщет Ведьму Пустоши, извинится и попросит вернуть себе человеческий облик. Решено — сделано, и под лучами полуденного солнца заколдованный принц Джастин пустился в путь.

Ты, конечно, знаешь, читатель, что представляет собой Заклятая Пустошь. Это обширный холмистый край. С одной стороны к нему прилегает Талассия, с другой королевство Ингария, а северная оконечность упирается в горное княжество Неверштайн. Земля в Пустоши каменистая, непригодная для земледелия, травы для выпаса скота слишком мало, полезных ископаемых нет, а сама местность слишком уж пересеченная, чтобы можно было проложить по ней приличную дорогу. Так что никто никогда на Заклятую Пустошь не претендовал, и если кто-то и селился в этой местности, то разве что ищущие уединения ведьмы да колдуны.

Важное преимущество жизни в облике огородного пугала — Джастин больше не испытывал голода и холода и перестал нуждаться во сне. Единственная опасность, которая могла ему грозить, это застрять в какой-нибудь расщелине, однако принц был очень осмотрителен и аккуратен.

Очень скоро Джастин обнаружил, что Заклятая Пустошь не так пуста и безжизненна, как могло бы показаться на первый взгляд. Здесь водились мыши, песчанки, суслики, самые разные птицы, в лесистых долинах — белки, а ближе к горам — и дикие козы. В небе парили, подстерегая добычу, коршуны и белоголовые орланы, а внизу, на земле охотились лисицы.

Были обитатели и подиковиннее: в один из дней на Джастина набросилось огромное, лязгающее железом, дышащее паром чудовище. Перепуганный Джастин чудом успел отскочить в сторону, и чудовище с грохотом протопало мимо.

День или два спустя Джастин снова набрел на чудовище, которое остановилось на привал у небольшого озера. В начале лета это было дивное местечко — едва ли не лучшее во всей Пустоши. Рассмотрев чудовище поближе, Джастин понял, что это не живое существо, а ходячий дом — сверху его украшали башенки, по бокам окна и даже балкончик, а хвост служил крыльцом. Конечно, в таком чудном доме мог обитать только волшебник или волшебница!

Стучаться в дверь Джастин не решился и всю ночь бродил кругом, а утром, когда последние клочки тумана еще цеплялись за стебли травы, его терпение было вознаграждено: из дома вышел хозяин.

Случалось ли тебе, читатель, встретить человека и с первого же взгляда испытать к нему неприязнь? Именно это и произошло с Джастином при виде незнакомого волшебника: тот был молод, строен, широкоплеч и возмутительно хорош собой. Не то чтобы Джастин так уж высоко ценил свои успехи у столичных барышень, но он привык быть центром общего внимания, а волшебник этот, окажись он в Талассии, наверняка затмил бы принца собой.

Выбирать, однако, не приходилось.

Джастин прыгнул ближе, привлекая внимание. Волшебник, который сладко потягивался на пороге, прищурился, разглядывая визитера.

— И кто же это к нам пожаловал?.. Доброе утро, господин Пугало. Чудесная погодка сегодня, не правда ли?

Джастин раздраженно качнулся из стороны в сторону. Мол, не до погоды мне.

— Вот и я думаю, что для купания вода холодновата.

— Я протестую! — донесся из дома чей-то скрипучий голос. — Никаких купаний! А то потом начнется: Кальцифер, я, кажется, заболел! Кальцифер, срочно горячую ванну! Кальцифер, кто перепутал средство от простуды со слабительным?!

Волшебник ухмыльнулся, но ничего не ответил невидимому собеседнику. Вместо этого он пошел к озеру и попробовал воду пальцем ноги. Должно быть, она действительно показалась волшебнику прохладной, потому что раздеваться и нырять он не стал, а вместо этого застыл, разглядывая что-то под ногами. Заинтригованный Джастин припрыгал и встал рядом, но ничего, кроме отражений, не увидел.

— Это безобразие, — сказал вдруг волшебник озабоченно. — Не понимаю, как я мог так запустить челку? — и весело крикнул в сторону дома: — Эй, Кальцифер, ты не видел ножницы?

Внутри недовольно заворчали, и весь дом тряхнуло.

Из дверного проема высунулся парнишка с заспанной веснушчатой физиономией.

— Ох, не дразнили бы вы Кальцифера, хозяин. Он чуть не погас под утро, поэтому такой сердитый. Как бы весь дом не обрушил... А ножницы я сейчас принесу.

— Не трудись, Маркл, я сам справлюсь, — мягко сказал волшебник. — Лучше подкинь Кальциферу сухих поленьев.

Парнишка исчез, видимо, отправившись выполнять поручение, а волшебник щелкнул пальцами, и тут же перед ним материализовались стол, стул, зеркало и ножницы. Волшебник уселся за стол и с самым серьезным видом принялся подравнивать челку.

Ну и дела... Значит, мебель наколдовать он может, а зачарованного принца в пугале опознать — нет? Или не хочет? Да нет, наверное, и впрямь не заметил ничего подозрительного. Да и до чего же тщеславный народ — эти волшебники: думают только о внешности... Нет, с этим типчиком каши не сваришь.

И Джастин, растерянно потоптавшись рядом, отправился восвояси.

В бесплодных поисках прошла большая часть лета, и Джастин, обшарив все уголки Заклятой Пустоши, решил отправиться к людям. Ближайший к Пустоши город — ингарийский Камербен, и в обычное время до него всего пару-тройку часов пути. Но Джастину пришлось дожидаться, прикидываясь самым обыкновенным пугалом у дороги, пока по ней пройдут маршем несколько батальонов бравых ингарийских вояк. В Камербен зашел по меньшей мере полк, включая танковую роту и подразделения поддержки. Плановые маневры? Учения? До границы с Талассией здесь рукой подать, и зрелище заставило Джастина занервничать.

Но еще хуже пришлось ему в самом Камербене, куда Джастин прокрался под покровом сумерек. Вечер был предгрозовой, душный, окна во многих домах открыты нараспашку, и принц, подслушивая разговоры горожан, составил себе представление о том, что происходило в двух странах во время его скитаний.

Новости глубоко огорчили юношу.

Батюшка его, король Даррел, узнав о пропаже сына, запил (газеты выражались, конечно, куда деликатнее — «занемог от горя»), и дядя Вальтер, заручившись поддержкой части двора, объявил себя регентом. После этого новоявленный регент объявил, что, по его сведениям, наследника талассийского престола похитила Ингария, и потребовал у мадам Солеман выдать принца обратно. Несколько недель две страны обменивались гневными нотами, пока дело не дошло до взаимной высылки послов. И в конце концов дядя Вальтер объявил Ингарии ультиматум: или выдаете принца добром, или забираем его силой.

Разумеется, мадам Солеман никому вернуть Джастина не могла, и это означало полномасштабную войну, а регентство дяди Вальтера… Хоть он и старший брат покойной матушки Джастина и ближайший кровный родственник, внезапное регентство попахивало мягким государственным переворотом.

Что двигало дядей Вальтером? На самом ли деле он пытался вызволить племянника, или освобождение принца — всего лишь ширма, а дядя сводит какие-нибудь личные счеты с главной придворной волшебницей короля Ингарии? (Полагаю, читатель, ты, как и Джастин, уже убедился, что волшебники — народ весьма самовлюбленный.) Опытный придворный наверняка сделал бы правильные выводы, зная, кто именно поддержал приход Вальтера Ватари к власти, но увы, Джастин никогда не утруждал себя политикой: несравненно больше его интересовали балы, пикники, оперные премьеры и автомобильные гонки. Сейчас юный принц корил себя за былое легкомыслие.

Но особенно тяжким грузом лежало на душе Джастина горе короля Даррела. Живя во дворце, Джастин виделся с отцом едва ли по четверти часа в день (не считая официальных мероприятий), которые проводил по утрам в отцовских покоях — да и то обдумывая, по большей части, свои планы на день. Но что имеем, не храним, а потерявши, плачем. Чего бы только Джастин не отдал теперь, чтобы снова обнять своего дорогого батюшку…

В таких невеселых раздумьях принц брел по переулкам сам не зная куда, пока не обнаружил себя на открытом клочке городского пространства с чахлыми деревьями и парой клумб. Джастин повертелся, пытаясь сообразить, где он очутился и куда двигаться дальше, как вдруг взгляд его упал на странно знакомый паланкин с парой носильщиков…

Неуловимая Ведьма Пустоши! Вот так удача!

Джастин бросился к паланкину и накренился вперед, обозначая почтительный поклон.

Дверца открылась, дама в черном манто выплыла из паланкина на мостовую и лукаво усмехнулась. К счастью, Ведьма Пустоши оказалась сообразительнее того волшебника с ходячим домом и поняла Джастина правильно.

— Ну-ну, дружочек, я не сержусь. Молодости извинительна горячность. Я не прощаю только сознательный хладнокровный обман, — сказала она и добавила с горьким вздохом: — Ах, Хаул, Хаул, милый обманщик… Как ты мог так поступить со мной?

В других обстоятельствах Джастин, несомненно, посочувствовал бы ее горю (или этому неведомому Хаулу), но сейчас близость избавления затмевала все остальное.

Он нетерпеливо подпрыгнул на месте, напоминая Ведьме Пустоши о себе.

— Расколдовать? — она снова усмехнулась. — Ну нет, дружочек, это не по моей части. Да и ни по чьей, по правде говоря. Еще не родился волшебник, способный снять мои чары. Даже я на это неспособна! Ха-ха-ха!

Разочарование, постигшее Джастина при этих словах, было так велико, что отразилось, должно быть, даже на нарисованной физиономии пугала. Во всяком случае, Ведьма Пустоши сочла нужным добавить успокаивающим тоном:

— Впрочем, иногда они исчезают сами.

От порыва ветра взметнулись полы черного манто, и где-то вдали прогрохотал первый раскат грома. Ведьма Пустоши озабоченно взглянула на затянутое тучами небо.

— Вот только не хватало промокнуть… Эй вы двое, подъем! — скомандовала она слугам и добавила, обращаясь к Джастину: — Ты бы тоже не задерживался, дружочек. Скоро тут будет огненный дождь. Уж ваши-то постараются…

С этими словами Ведьма Пустоши скрылась в паланкине, и через минуту на мостовой осталась лежать только выскользнувшая из паланкина тросточка из темного полированного дерева.

Джастин тупо посмотрел на нее, повернулся и побрел к холмам Великой Пустоши. Тросточка, как собачонка, поплелась за ним следом.

По раскисшей от дождя дороге Джастин допрыгал до холмов и начал взбираться наверх. С каждым шагом отчаяние охватывало принца сильней и сильней. Отец вне себя от горя, вот-вот начнется война — и единственный шанс все исправить оказался пустышкой!

Деревянная нога Джастина попала в норку полевки, и он рухнул в заросли каких-то колючих кустов с мелкими красными ягодами.

Самому из них не подняться, да и некуда больше идти.

Это конец, конец…

Сколько он пролежал в кустах, Джастин не мог сказать. Им овладело тупое безразличие. Дни сменялись ночами, солнце — дождем, по Джастину ползали букашки, на торчащую из куста ногу садились птицы, фрак попробовала на зуб какая-то хозяйственная полевка, а Джастин так и лежал, безучастный ко всему.

Но долго ли, коротко — а судьба-таки явилась за отчаявшимся принцем.

Прихода ее Джастин не заметил — почувствовал только, как его тянут за ногу, а мгновение спустя он уже смотрел сверху вниз на сгорбившуюся старуху в платье какого-то мышиного цвета, поверх которого была накинута шаль. Голову старухи украшала шляпка, из-под которой виднелись седые волосы, заплетенные в жидкую косичку с бантиком.

Старуха тоже оглядела Джастина критически.

— Это пугало? — забормотала она себе под нос. — А я думала, опять ведьмины штучки… Пугало — а стоит-то как крепко… Голова-то из репы, а я репу с детства терпеть не могу… Ну ладно, стой, пугай ворон. Счастливо оставаться!

С этими словами старуха подняла с земли свой узелок и заковыляла вверх по тропинке. Джастин провожал ее взглядом, пока старуха не скрылась из виду, и размышлял.

Значит, он теперь снова свободен и волен идти куда угодно. Но куда? И зачем?

Взгляд Джастина упал на ведьминскую тросточку, которая приплелась за принцем из города, а теперь робко выбралась из-за какого-то камня. Ага, полезная штука для такой древней старухи. (Ты, конечно, помнишь, читатель, как Джастин дал себе обещание никогда в жизни не обижать слабых и обездоленных, и сам Джастин тоже его не забыл.) Хей-хоп!

Конечно, старуха не успела уйти далеко, и Джастин нагнал ее в два счета.

— Зачем ты идешь за мной? Твое дело — ворон пугать! — испуганно закричала старуха, едва завидев приближающегося Джастина. — Ты, небось, тоже колдун какой-нибудь? Хватит с меня колдовства! Стань в огороде и стой!

Джастин остановился, пытаясь сообразить, что делать, а старуха вновь начала карабкаться вверх по каменистой тропе. Погода портилась, навстречу дул сильный ветер, и идти старухе было очень тяжело.

Тогда Джастин обогнал старуху, когда она остановилась перевести дух, и бросил ей под ноги трость. Это была славная тросточка с набалдашником в виде задорной птичьей головы, и старуха, помедлив, оперлась на нее. Боялась она колдовства или нет, но помощь приняла с радостью.

— Спасибо! Какая замечательная трость!.. Может, ты мне теперь и домик найдешь для ночлега, а, приятель?

Домик? Что ж, можно и домик. Есть тут один такой, и вроде бы даже бродит неподалеку…

Джастин запрыгал вниз — туда, где начиналась другая тропинка, ведущая на самый высокий из здешних холмов.

Расчет Джастина оправдался: с вершины холма легко было заметить дымящую и дышащую паром громадину, которая бродила по долине неподалеку. Дальнейшее было делом техники: дом, как пугливое животное, всякий раз сворачивал в сторону, когда Джастин вставал у него на пути, и таким образом принцу удалось загнать дом на тропинку, где, по его расчетам, должна была находиться старуха.

Ага, вот и она сама — изумленная и изрядно напуганная. Глаза у нее при виде ходячего дома превратились в две огромные плошки.

— Эй, пугало! Это же замок Хаула! Я совсем не это имела в виду, когда говорила про домик!

Хаул, Хаул… Ах да, тот самый волшебник, который чем-то насолил Ведьме Пустоши, сообразил Джастин. Наверняка очень сильный, раз до сих пор не пал жертвой ее мести. Стоит задержаться и попытаться еще раз, а старуха — отличный предлог. Нужно, чтобы она попала внутрь и задержалась в этом дурацком доме!

Джастин нетерпеливо прыгал вокруг, но старуха боязливо жалась на месте. Дом выпустил облако пара, словно вздохнул, и остановился, как будто дожидаясь их решения.

— Ну и уродство, — проворчала старуха. — И это называется замок?

Дом выдохнул еще одну струю пара и снова зашагал вперед. Вот уже и крыльцо… Ну же, решайся! Если дом уйдет, ты его не догонишь!

— Это вход в замок?.. Эй, подожди! Постой, я не поспеваю за тобой!.. Ты пустишь меня или нет?

Тропинка пошла под гору, и старуха все-таки изловчилась догнать дом и забраться на крыльцо, но потеряла шаль, которую тут же подхватило порывом ветра. Помогать — так по-королевски, с размахом! В три прыжка Джастин догнал шаль и принес беглянку обратно хозяйке.

Старуха тем временем успела сунуть любопытный нос внутрь.

— Пугало! — зашептала она. — А там тепло. Я, пожалуй, рискну войти внутрь. Думаю, Хаулу не нужно сердце такой древней старухи…

Иди, иди, не бойся. Этому Хаулу никто не нужен, кроме самого себя!

Старуха уже смело открыла дверь и крикнула:

— Прощай, пугало! Хоть у тебя и репа вместо головы, ты добрый! Будь счастлив!

И дверь захлопнулась за ее спиной.

Правду говорят мудрые люди: прежде чем прыгать с моста в реку — отдай свой кошелек бедняку. Хотя положение Джастина по-прежнему выглядело безнадежным, добрые дела приободрили юношу и вдохнули в него толику мужества. Как бы то ни было, нужно жить дальше.

Ночь Джастин провел спокойно, только убедился, что его подопечная задремала в кресле у камелька, а на рассвете попробовал провести разведку на предмет личности этого самого Хаула: уж очень соблазнительно выглядела распахнувшаяся створка окна на втором этаже. Джастин запрыгнул на какой-то уступ и заглянул внутрь. Увы, ничего интересного он там не увидел — за окном скрывалась довольно неопрятная ванная, а в довершение всего Джастин опять потерял равновесие и застрял вниз головой в какой-то щели. Ах, какая досада! Снова пришлось дожидаться помощи извне, но если в прошлый раз часы проходили для Джастина как минуты, то теперь минуты тянулись, как часы.

Наконец сквозь размеренную поступь ходячего дома ему послышались какие-то скрипы и шарканье ног.

— Какая красота! — это определенно был голос старухи.

— Это Звездное озеро, — а собеседником ее был тот конопатый мальчишка, который жил у Хаула не то в качестве слуги, не то ученика. — Эй, там что-то застряло!

— Ну и ну… Маркл, помоги-ка мне!

— Сейчас!

Снова Джастина потянули за ногу, и мгновенье спустя перед ним предстали два улыбающихся человеческих лица.

— Софи, это же пугало! — озадаченно воскликнул Маркл.

— Это мой друг, его зовут Репка, — объяснила ему старуха по имени Софи. — Эй, Репка, смотрю, ты любишь торчать вверх ногами?

Еще чего! Джастин от возмущения сделал два огромных прыжка, устраиваясь поудобнее на выступе ходячего дома. Вид и правда открывался чарующий. Темно-голубая гладь озера недвижно лежала среди скал, как в чаше, и седой туман обнимал стволы вековых елей.

Озеро Джастину было знакомо. Значит, оно зовется Звездным…

Как и в прошлый раз, дом сделал привал на самом берегу.

Софи с Марклом вытащили наружу корзину свежевыстиранного белья. Поскольку хозяина то ли не было дома, то ли он прятался где-то в его глубинах, Джастин с энтузиазмом взялся помогать своим новым знакомым. Натянутые веревки с развешанными на них тряпицами напомнили Джастину о самых счастливых днях детства: о праздниках, когда он вдвоем с отцом выезжал в двухместном автомобиле, в центре кортежа, и толпа приветствовала их радостными криками, а вся столица увешана была, как гирляндами, государственными флагами Талассии и эмблемами королевского дома. Удивительно, но в первый раз за все время мысль об отце не заставила сердце принца сжаться от тоски. Из озорства Джастин с концом веревки запрыгнул почти на самый верх ходячего дома.

Покончив с хозяйственными хлопотами, Софи и Маркл вытащили наружу стол и стулья и долго пили чай на самом берегу Звездного озера. До Джастина доносились звон чайных ложечек и обрывки разговоров вполголоса, и в этих звуках тоже были спокойствие и мир.

Потом Маркл собрал высохшее белье и, позевывая, удалился. День клонился к вечеру, небо окрасилось в оранжево-розовые тона заката. Софи осталась одна неподвижно сидеть на берегу. Волны набегали и отступали, почти касаясь носков ее туфель, а ветер шевелил ленту неказистой шляпки.

Джастин допрыгал до края небольшой косы, которая вдавалась в водную гладь, и оттуда оглянулся на Софи. Глаза ее были прикрыты, должно быть старуха задремала.

Старуха?

Джастин не поверил своим глазам и невольно прыгнул вперед, в озерную воду, чтобы рассмотреть Софи поближе.

С ее лица пропали морщины, губы порозовели, щеки посвежели и окрасились румянцем — это был облик не старухи, а молодой девушки, которая улыбается одной ей видимым грезам.

В три прыжка Джастин преодолел разделяющее их расстояние, но Софи услышала и очнулась от забытья.

— Это ты, Репка? — сказала она, подслеповато щурясь навстречу, надтреснутым старческим голосом. — А я, кажется, задремала. С пожилыми такое частенько случается…

У нее снова было лицо старухи, сморщенное и желтоватое, как печеное яблоко.

Софи забрала свой стул и заковыляла ко входу в дом, откуда уже тянуло чем-то аппетитным, а Джастин в сильном волнении запрыгал кругом.

В его уме как будто сложились части головоломки. Во-первых, его встреча с Ведьмой Пустоши состоялась в Камербене, и именно оттуда пришла в Заклятую Пустошь Софи. Во-вторых, тогда, на тропе, она кричала, мол, хватит с нее колдовства. И наконец ее чудесное преображение из старухи в девушку и обратно. Все это могло означать только одно: они — товарищи по несчастью, Софи — точно такая же жертва злых чар, как и сам принц, и отныне их судьбы связаны незримыми нитями.

И Джастин поклялся — за неимением других свидетелей, самому себе — сделать все возможное и даже невозможное, чтобы вызволить Софи из колдовского плена.

Ходячий замок, снялся с места и побрел к северу, а вместе с ним пустился в путь и Джастин. Жизнь в доме быстро вошла в колею: Софи прибирала и готовила, Маркл продавал волшебные снадобья и свитки заклинаний, Кальцифер — это был четвертый домочадец замка, огненный демон — ворчал у себя в очаге, а Хаул либо отсутствовал, либо отсыпался в своих покоях. Джастин взял на себя роль дозорного, но охранять друзей было не от кого: в этой части Пустоши не водились даже хищные звери.

Наблюдая, Джастин разобрался в одном из секретов ходячего дома: через его дверь можно было попасть в разные места. Из разговоров Маркла с Софи Джастин понял, что одно из них — столица Ингарии, и это обстоятельство несколько добавило уважения к чародею. Дяде Вальтеру, к примеру, подобное волшебство наверняка оказалось бы не по зубам.

Однако Хаул как нарочно задался целью выглядеть в глазах Джастина как можно нелепее.

В один из дней Софи и Маркл вернулись с прогулки изрядно взволнованные. Маркл бросился за водой, а Софи тяжело опустилась на стул. Джастин, почуяв вести из большого мира, затаился у окна, как вдруг весь дом содрогнулся и сверху раздался вопль, преисполненный горя и разочарования. Следом по лестнице слетел полуголый Хаул, завернутый в одно полотенце.

— Софи, ты трогала полку в ванной! Смотри, смотри, что стало с моими волосами!

Он подбежал к Софи и буквально сунул ей под нос свою шевелюру.

— Очень красивые волосы, — пробормотала ошеломленная Софи.

— Посмотри получше! — крикнул Хаул, в его голосе звенели слезы. — Ты рылась на полке и смешала все волшебные порошки!

Софи отшатнулась от него, как от помешанного (ну или Джастину показалось именно так).

— Ничего я не рылась, просто прибиралась…

Хаул вцепился в свои волосы, словно собирался выдрать их с корнями.

— Уборка, уборка! Сказал же — не надо так тщательно убирать! Все напрасно! Какое унижение!

С этим словами он рухнул на стул, который только что занимала Софи, и — вообрази, читатель — самым натуральным образом разрыдался. Что Джастин за окном, что Маркл в комнате, что Кальцифер в очаге — все они пребывали в полнейшем замешательстве. Присутствие духа сохранила одна Софи.

— Ну-ну, все не так уж и страшно, — заговорила она с Хаулом голосом, которым обычно успокаивают зареванных детей. — Знаешь, довольно приятный оттенок…

Однако Хаул не внял увещеваниям Софи.

— Это конец! — он всхлипнул, закрыв лицо руками. — Нет смысла жить, если ты столь уродлив!

Софи начала было что-то говорить, но осеклась. Дом затрясло, по углам заплясали зловещие тени.

— Хаул, не надо! Перестань! — завопил перепуганный Кальцифер из-под поленьев. — Перестань, кому говорят!

— Он вызывает духов Тьмы! — проговорил Маркл дрожащим голосом. — Такое уже было однажды, когда его бросила девушка!

Кухня и в самом деле выглядела зловеще. Софи тронула Хаула за плечо и сказала еще мягче:

— Хаул, хватит, не убивайся так. Волосы ведь можно перекрасить. О-о-ой!

Со своего наблюдательного поста Джастин не мог разглядеть, что произошло, однако это что-то разгневало Софи. Она крикнула:

— Ну ладно, как твоей душеньке угодно, Хаул! Я, например, никогда не была красавицей! Как мне все это надоело!

С этим словами она бросилась к двери, выскочила наружу и разрыдалась сама. К счастью, это «наружу» означало Заклятую Пустошь, на которой с самого утра моросил дождь. Джастин прямо из окна подхватил зонт и вместе с ним помчался за Софи. Трагедия Хаула ни капли не трогала заколдованного принца, зато Софи он сочувствовал всем своим юным горячим сердцем. И по закону сообщающихся душ это сочувствие согрело и ободрило Софи.

— Спасибо, Репка, ты такое милое пугало! — сказала она, окончательно успокоившись, и улыбнулась Джастину.

Увы, этот милый тет-а-тет нарушил встревоженный не на шутку Маркл, и Софи вернулась к своим домашним делам. Она утащила Хаула наверх и уложила в постель, потом долго отмывала кухню от противной липкой слизи, которая стекла с горюющего волшебника, готовила ужин и наконец ушла наверх со стаканом горячего молока.

И за всеми этими хлопотами как-то подзабылись тревожные вести большого мира — а на следующий день Софи сама отправилась в большой мир.

Джастин застал только самый конец сборов. Софи, вздернув нос, сказала Хаулу, что ее более чем устраивает ее собственное старое платье, вооружилась клювастой тростью и пошла к двери. «Счастливого пути!» — крикнул ей вслед Кальцифер.

Счастливого пути куда и зачем? Джастин насторожился и встревожился одновременно, и вскоре — спасибо Марклу — получил исчерпывающие ответы на свои вопросы.

Проводив Софи, Хаул пулей взлетел на второй этаж и так же быстро вернулся в кухню, наряженный в мундир ингарийского гвардейца — судя по количеству золотого шитья, из королевской роты.

— Подвинь замок как можно ближе к Камербену, Кальцифер, — распорядился волшебник. — Займи видное место на равнине, подальше от скал, и жди нас. Если все пойдет, как надо, мы вернемся по воздуху.

— Ты тоже идешь к мадам Солеман, хозяин? — спросил Маркл.

— Угадал, — Хаул улыбнулся. — Собственно, с мадам Солеман нужно поговорить мне, а Софи согласилась мне в этом помочь.

— А-а-а, — протянул Маркл. — А о чем ты хочешь с ней поговорить?

Улыбка сбежала с лица Хаула.

— Помнишь, что произошло вчера в порту?

— Конечно! Таласские самолеты разбомбили ингарийский корабль. Как он дымил, хозяин! Небо прямо черное стало! Я хотел посмотреть поближе, но Софи велела идти домой.

— И правильно сделала. А что случилось третьего дня?

Маркл задумался.

— Королевские гвардейцы приносили письма для Дженкинса и Пендрагона.

— Именно, — Хаул взял Маркла за плечи и склонился, оказавшись с парнишкой лицом к лицу. — Соседнее королевство объявило Ингарии войну, король призывает под свои знамена всех волшебников и волшебниц, а я… Я, видишь ли, не имею ни малейшего желания во всем этом участвовать!

Это был самый длинный день в жизни Джастина. Так же бесконечно длится время разве что для шалунов, которых запирают за проказы в классной комнате, пока остальные дети играют в мяч на школьной площадке. Но поскольку Джастин был принцем, школьные наказания обошли его стороной, и тяжесть бездельного ожидания он вкусил впервые.

Маркл тоже маялся, не зная, куда себя деть.

— Ты не знаешь, эта мадам Солеман — очень сильная колдунья? — спрашивал он у Кальцифера. — А вдруг она возьмет в плен хозяина и Софи, и мы их больше не увидим?

— Ерунда! — горячился Кальцифер. — Как тебе такое только в голову взбрело! Да Хаул кого угодно обведет вокруг пальца!

Однако по тому, как летели искры, видно было, что Кальцифер тоже волновался.

Через пару часов Кальцифер вдруг встрепенулся: они возвращаются!

Но томительное ожидание растянулось почти до полуночи. Наконец в просвете туч сверкнуло что-то, похожее на звездочку — но это была не звезда. Тонкий зеленоватый луч протянулся откуда-то издалека прямо к ходячему замку, а вслед за ним летело и жужжало что-то вроде крупную треугольной птицы. Ингарийский флаер.

«Маркл, помоги-и-и... Я не знаю, как тормози-и-ить!» — долетел до Джастина голос Софи, а несколько мгновений спустя флаер влетел внутрь, да так, что замок содрогнулся, а внутренняя перегородка превратилась в кучу обломков и пыли.

Софи вернулась!

Наутро выяснилось, что ходячий замок пополнился еще двумя обитателями, которые прибыли вместе с Софи. Одним из них был дряхлый пес по кличке Хинн, с длиной бело-рыжей шерстью и умными коричневыми глазами слегка навыкате. Второй — не менее дряхлая старуха в черном манто. Вообрази себе, читатель, изумление Джастина, когда он понял, что перед не кто иная, как сама Ведьма Пустоши, лишенная магических сил, а с ними — моложавой внешности и остатков красоты. Теперь грозная колдунья превратилась в безобидную бабулю, которая часами грелась у камелька, бормоча себе под нос: «Славный, славный огонечек»… И если раньше Джастин относился к Софи как к своей подопечной, то теперь преисполнился к ней настоящего почтения.

Но еще больше Джастина впечатлило то, как Софи обошлась с укрощенной Ведьмой. Новую постоялицу устроили на ночь в лучшей постели, за обедом кормили с ложечки, и ей первой Софи приносила на ночь стакан горячего молока. Джастин, как и все особы королевской крови, знал, что такое — великодушие к поверженному врагу. Софи отнеслась к Ведьме Пустоши по-королевски. И я думаю, читатель, ты не ошибешься, если предположишь, что с именно этих пор Джастин полюбил Софи всем сердцем.

Когда пережитые волнения улеглись, а застрявший в пробитой стене флаер вытащили наружу (Джастин, конечно, с удовольствием принял участие в этой операции), Хаул, отоспавшийся после приключений в ингарийской столице, спустился вниз.

Осмотрел дыру в стене и впервые за все эти дни обратил внимание на Джастина, который стоял тут же.

— Доброе утро! Ты и есть Репка, верно? — сказал Хаул и покачал головой. — Да на тебе тоже древнее заклятье…

«Вот спасибо, просветил», — фыркнул Джастин про себя, но повозмущаться ему не дали. Хаул быстрым шагом вернулся в кухню:

— Эй, давайте-ка, друзья, не рассиживайтесь, у нас сегодня много дел! Нам предстоит новоселье!

— Ур-р-ра, переезжаем! А куда? В Пустоши-то совсем нет мальчишек! — обрадовался Маркл, явно понявший, что к чему, а Хаул пояснил дамам:

— Тут нас госпожа Солеман быстро найдет, — и, повернувшись к Джастину, внезапно подмигнул: — А тебе пока придется остаться здесь, приятель. Но это ненадолго!

Выглядел переезд чрезвычайно интригующе. Хаул с помощью Маркла нарисовал белой известкой прямо поверх травы и камней круг, внутри которого был еще один круг, поменьше, и несколько прямых линий (Джастин даже запрыгнул на выступ замка, чтобы рассмотреть рисунок получше) и скомандовал:

— Кальцифер, давай!

Ходячий замок шагнул вперед и замер точно над центром магического круга. Потом Хаул с Марклом ушли внутрь, а несколько минут спустя замок затрясся. Как будто кто-то невидимый сминал стены, как податливую глину, и лепил их заново по собственному вкусу. Из замка донеслись восторженные вопли Маркла — что бы ни сотворил Хаул со своим жилищем, парнишке явно пришлось это по вкусу…

После новоселья дверь в Заклятую Пустошь перестала открываться, и Джастин оказался полностью отрезан от событий внешнего мира. Хаул сказал: «Это ненадолго», — так что Джастин набрался терпения и коротал время, пугая глуповатых белок. Как бы ни были скромны его собственные магические способности, он чувствовал, что развязка близка.

И она наступила.

Вот что происходило тем временем за пределами Заклятой Пустоши. Сожженный в ингарийском порту корабль был лишь первой ласточкой войны. Армии Талассии и Ингарии вскоре схлестнулись в открытых боях. По всему приграничью взрывались порты, железнодорожные станции и склады, горели дома и танки, в небе летали туда-сюда десятки военных флаеров, школы спешно переоборудовали под дополнительные медпункты. Из приграничных городов и поселков в сторону столицы хлынули толпы беженцев.

Конечно, дел в королевском дворце было по горло, но занятая ими мадам Солеман не забыла про Хаула. Хотела ли она вернуть непокорного чародея под свою руку или просто наказать за своеволие — но она выследила новое местоположение Хаула и его домочадцев в Камербене и обрушила на них свою карающую длань.

По правде говоря, магическая атака глазами Джастина выглядела не самым впечатляющим образом: замок какое-то время трясся и пускал клубы дыма, а потом из распахнувшейся двери выскочила прямо под дождь какая-то взъерошенная Софи. Джастин даже не сразу сообразил, что она вновь — и уже не во сне, а наяву — стала миловидной девушкой лет восемнадцати-двадцати на вид, с длинной толстой косой. Только волосы ее остались седыми — или лучше сказать, серебристыми.

Софи огляделась и снова нырнула внутрь, командуя на ходу:

— Маркл, собирайся, мы уходим!

— Переезжаем? — завопил Кальцифер. — Глупости! Там же ничего нет!

— Нет, мы остаемся здесь! Хаул будет сражаться! Лучше бы он был трусом…

— Солеман сразу нас обнаружит! — не унимался Кальцифер.

— Она и так нас нашла! — сердито возразила Софи. — Ты разве не понял? Маркл, присмотри за бабулей!

Укутанная в шаль Ведьма Пустоши с Марклом спустились вниз, туда, где на пятачке травы топтался Джастин, а Софи схватила чугунный совок для угля и сунула в очаг.

— Давай, Кальцифер, садись скорее!

— Ты что, с ума сошла?! По договору меня нельзя выносить отсюда! Если я покину замок, он разва-а-алится!

Но видно, сегодня был не его день. Не слушая причитаний, Софи подцепила Кальцифера совком и осторожно спустилась вниз. Порог она переступила спиной вперед — так, чтобы огненный демон покинул жилище последним.

Секундой позже уютная кухня исчезла — словно схлопнулась в небытии. Громадина замка заходила ходуном и начала осыпаться. Вскоре перед ними осталась безжизненная груда обломков.

Джастин огляделся в поисках безопасного или хотя бы просто сухого места: как-никак он был единственным мужчиной в этой маленькой компании (Маркл пока не в счет) и чувствовал ответственность за женщин и детей. И животных! Хинн поскуливал рядом с Ведьмой Пустоши, махая хвостом.

Однако Софи приняла командование на себя. Не теряя времени, она нашла укрытие в руинах, и Джастин перетащил туда беспомощную Ведьму. Над их головами один за другим пролетели пара бомбардировщиков — судя по очертаниями крыльев, талассийских.

Чудесным образом от замка сохранилась именно кухня — точнее, уголок с очагом, куда Софи водворила Кальцифера. Дровами послужили перила от сломанной лестницы, на которые огненный демон набросился с жадностью.

— Надо было оставаться, — проворчал он, утолив голод. — Хаул бы нас защитил.

— Послушай, Кальцифер, — сказала Софи, склонившись над огнем. — Вся надежда только на тебя. Я отправляюсь к Хаулу. Отведи к нему замок!

— Что-о?

— Я знаю, что ты сможешь! Ты же могущественный демон!

Как бы ни был молод Джастин, он хорошо знал, как падки на лесть мужчины, когда эта лесть исходит от хорошенькой девушки. Но вот чего он и не предположить не мог, так это то, что демоны ничем не отличаются от мужчин!

Еще поворчав для порядка, Кальцифер потребовал у Софи ее косу, сожрал ее и вырос под потолок. Руины замка вновь зашевелились, стряхивая с себя груду ненужных обломков, и вскоре кухня, перебирая четырьмя механическими лапами, устремилась в путь. Софи нетерпеливо подгоняла демона.

Вскоре перед ними открылось зрелище магической битвы, которая развернулась прямо над Заклятой Пустошью. Ночное небо окрасилось багровым заревом, на фоне которого кружили стаи огромных птиц — волшебники в птичьем обличье.

Цель Софи была уже близко, но что-то пошло не так. Ноги замка стали заплетаться, он зашатался, как пьяный, и в конце концов развалился пополам.

Половина замка с Марклом, Ведьмой, Кальцифером и Джастином зашагала дальше, а Софи…

Софи и Хинн рухнули в ущелье и пропали из виду.

Ночь прошла в каком-то горестном оцепенении. От замка остался кусок кухонного пола, который шагал куда-то на двух механических ногах. Осиротевший Маркл даже не плакал — просто сидел, съежившись, и смотрел в пустоту остановившимся взглядом. Ведьма дремала, баюкая на коленях Кальцифера, который едва теплился. Джастин бдительно присматривал за своими спутниками.

На рассвете он заметил в небе какую-то черную точку. Она быстро приближалась им навстречу, и вскоре на пол опустилась огромная черная птица. За одну ее лапу держалась Софи, а за другую — Хинн. Живы! Друзья живы!

Черная птица растаяла в воздухе, и вместо нее на пол буквально стек смертельно бледный Хаул. Софи, наскоро обнявшись с Марклом, уложила Хаула поудобнее и подошла к Ведьме Пустоши.

— Бабуля…

— Не приставай ко мне, — беззлобно проворчала та, пряча Кальцифера за спиной. — У меня ничего нет!

— Пожалуйста, бабуля! — Софи, улыбаясь, ласково обняла старуху.

— Тебе это правда очень нужно?

— Очень!

— Что с тобой поделаешь… — и Ведьма, вздохнув, вручила Кальцифера Софи. — Только береги его. На, держи.

— Спасибо тебе, милая!

Софи поцеловала Ведьму в щеку, вернулась к Хаулу и опустилась рядом с ним на колени. Джастин и Маркл напряженно следили за Софи, боясь шелохнуться.

— Кальцифер! — позвала она.

— Софи… Я совсем ослаб, — пожаловался демон.

— Если ты отдашь Хаулу сердце, ты умрешь?

— С тобой, наверное, нет! Ты меня водой залила, а мы с Хаулом все равно не умерли!

— Давай попробуем!

Софи, держа Кальцифера в ладонях, закрыла глаза и произнесла:

— Заклинаю! Пусть Кальцифер проживет еще тысячу лет, а к Хаулу пусть вернется его душа!

Она положила Кальфицера на грудь Хаулу, слева, и несколько томительных мгновений спустя в свежий утренний воздух взвилась звездочка, похожая на огонь фейерверка.

— Я свободен! Свобо-о-оден! — завопила она голосом Кальфицера и описала несколько кругов над головами друзей.

Волшебство свершилось!

Увы, вместе с ним иссякло прежнее волшебство, которое еще теплилось в остатках замка. Механические ноги подогнулись, больше не способные ходить, и пол рухнул в очередное ущелье…

В этом месте мы были бы вынуждены попрощаться с нашими героями, читатель — если бы не самоотверженность принца Джастина!

Пока Софи, Маркл, Ведьма и Хин, вцепившись в друг друга и заорав от ужаса, катились вниз, он храбро прыгнул вперед и сделал единственное, что мог: попытался застопорить пол своей единственной ногой.

Нога отчаянно скрипела и стиралась о камни, но удержала друзей на волосок от неминуемой гибели. Остатки пола надежно заклинились между камнями, а Джастин рухнул, как подкошенный.

Софи первой пришла в себя, бросилась к Джастину и обняла его.

— Репка, ты цел? Я сейчас же найду тебе новую палку!

И Софи в порыве чувств сделала нечто очень странное — поцеловала пугало.

Но это было именно то, что нужно!

Джастин почувствовал, что невидимая сила как будто взяла его за шкирку, подняла в воздух и встряхнула, как хозяйки вытряхивают пыльный коврик, и опустила оземь.

Оглядев себя, Джастин чуть не завопил от восторга, как давеча Кальцифер: свободен! свободен! злые чары развеяны навсегда!

Человеческий облик вернулся к Джастину, и даже любимый костюм выглядел как с иголочки. Софи, Маркл и Ведьма таращились на Джастина круглыми глазами. Что ж, самое время объясниться. Сняв цилиндр и изящно поклонившись (ах, как это было приятно после того, как ты несколько месяцев провел в виде пары сколоченных деревяшек), Джастин произнес:

— Спасибо, Софи! Меня зовут Джастин, я наследный принц Талассии. Меня заколдовали и превратили в пугало.

Из деликатности Джастин умолчал о том, чьих рук это дело — в конце концов, все для него закончилось хорошо, а Ведьма закивала с видом знатока:

— Заклятие, которое может снять только поцелуй юной девушки…

— Вот именно, — с легчайшим укором заметил ей Джастин. — Если бы не Софи, я бы остался пугалом навсегда и в конце концов погиб.

Хаул, который до сих пор лежал в забытьи, зашевелился и проворчал, морщась от боли:

— Зачем вы так раскричались? К чему весь этот шум? — Он сел. — Как же больно, словно камень в груди…

— Да, сердце — оно тяжелое, — улыбаясь, шепнула Софи. В ее глазах, обращенных на Хаула, сияло счастье, и точно такое же счастье разгоралось в его глазах.

Что ж, пора было прощаться.

Джастин шагнул вперед и взял девушку за руку.

— Софи, — сказал он очень серьезно. — Мне пора. Мой долг — как можно скорее вернуться к своему народу и постараться прекратить эту дурацкую войну. В ней есть доля и моей вины. Если бы я по своей глупости не дал себя заколдовать, у моего любезного дядюшки не было бы повода войну развязать. Впрочем, иначе я бы никогда не встретился с тобой…

Джастин помолчал и, улыбнувшись, продолжил.

— Ты самая добрая, храбрая и прелестная девушка из всех, кого я знаю, Софи. Я почел бы за честь предложить тебе свою руку, сердце и в перспективе — корону Талассии. Но, полагаю, все это тебе не нужно… Ты ведь любишь Хаула?

Софи зарделась, но твердо сказала:

— Всем сердцем!

— А ты, Хаул? — Джастин обратился к волшебнику, который достаточно оправился, чтобы подняться на ноги и встать рядом.

— Больше собственной жизни!

— Тогда позволь и твою руку тоже.

Он вложил руку Софи в ладонь Хаула и обхватил получившееся рукопожатие собственными ладонями, затянутыми в новенькие лайковые перчатки.

— Не то, чтобы мне очень нравился этот парень, но… — шутливо пожаловался Джастин и торжественно провозгласил: — Благословение королевского дома Талассии да осенит и охранит ваш союз, друзья!

Маркл и Ведьма Пустоши, не сговариваясь, зааплодировали.

Джастин шагнул назад и произнес про себя заклинание левитации.

— Прощайте!

— Прощай, Репка! Спасибо тебе! — замахали ему Софи и Хаул, так и держась за руки, Ведьма и Маркл, и даже Хинн радостно затявкал вслед.

И уже перебирая ногами в воздухе, Джастин, чрезвычайно довольный пришедшей в голову идеей, крикнул:

— И обещайте, что свадьбу сыграете в моем дворце!..

Вот мы и подошли к счастливому концу этой полной приключений истории, читатель. Ты, верно, хочешь знать, что стало с ее героями дальше?

Что ж, принц Джастин благополучно вернулся домой, а его отец, король Даррел, — к жизни. Вальтера Ватари освободили от должности регента и отправили на отдаленный морской остров развивать на досуге магическую науку.

Войну свернули, и Талассия с Ингарией подписали мирный договор сроком на тридцать лет с правом продления. Войска разошлись по казармам, а мирные жители по домам.

Как Джастин и обещал, он устроил для Хаула и Софи пышную свадьбу в королевском дворце, и Софи в подвенечном платье выглядела как настоящая принцесса. Празднества длились три дня, на улицах рекой лилось бесплатное шампанское из королевских погребов, а по ночам невозможно было уснуть из-за фейерверков.

Король Даррел подарил друзьям своего сына роскошное поместье с целым штатом слуг неподалеку от столицы, и молодожены поселились там вместе с Марклом, Хинном и Ведьмой Пустоши. Двое последних благополучно дожили здесь свой век, окруженные вниманием и заботой, а Маркл, когда достаточно подрос, продолжил свое образование в Университете Талассии. Впоследствии он осел в столице, открыл там частную магическую практику и женился.

Принц Джастин часто навещал друзей, и они с Хаулом очень сдружились, когда узнали друг друга поближе — впрочем, Джастин не упускал случая подшутить на пристрастием Хаула к собственной внешности. У Хаула и Софи родились двое детей. Старшую дочь назвали Летти, в чести любимой сестры Софи, а младшего сына, конечно, Джастином. Оба они были самыми смышленым и прелестными детьми, которые не могли оставить равнодушным ни одно сердце. Неудивительно, что едва Летти достигла совершеннолетия, принц Джастин предложил ей руку и сердце — и получил согласие.

В надлежащее время королевская чета взошла на трон, и Джастин приступил к делам правления. Он не забыл обещаний, которые давал сам себе в ночь, когда торчал пугалом на Носорожьей скале. Джастин отменил в Талассии смертную казнь, не вел войн (если не считать парочки вооруженных конфликтов с Неверштайном) и всячески заботился о сиротах, вдовах и нищих. Мечта принца сбылась, его и в самом деле прозвали Джастином Милосердным.

Королева Летиция, достойная дочь своей доброй матушки, разделяла взгляды и труды супруга. Ее имя и по сей день носит королевский госпиталь. А еще королева Летиция изобрела рецепт знаменитого шоколадного торта, которым ты, читатель, наверняка лакомился на день осеннего равноденствия.

Что же касается младшего брата королевы, то Джастина Пендрагона прочили на пост главного королевского мага, ибо он с детства проявлял блестящие способности. Однако юный Джастин, едва окончив обучение, заявил, что хватит с него нудной зубрежки, повесил университетский диплом на стену родительской гостиной и отправился путешествовать.

В своих странствиях он пережил немало приключений и повидал множество диковин. Но это уже совсем другая история…