Незнайка в бывшем Солнечном городе (джен)

Вскоре наших путешественников догнал другой тарантас и в нарушение ПДД пристроился рядом на встречке.

— Это что за автомобиль, какой конструкции?

— Нормальной конструкции, — сказал Трезвенький, — дорогу не загораживай.

Незнайка же тем временем задержал дыхание, чтоб не снести собеседника с проезжей части своим могучим перегаром.

— А на чём работает: на Тесле или мазуте?

— На каком мазуте? Это что, линкор? На Теслу денег нет. На бензине работает.

— А, ну это у всех… Моя вот на биотопливе: на спирту, — похвастался коротышка. — В цилиндр, понимаешь, засасываются пары спирта и поджигаются электрической искрой. — Пробочка в этот момент крепко прижала правую руку Незнайки к сиденью, чтоб он не дал случайному встречному в глаз. — Пары, сгорая, расширяются и толкают поршень, а поршень вертит колеса. Чтоб мощность была побольше, в машине делают несколько цилиндров. У меня, например, четыре цилиндра, но бывают и восьмицилиндровые. Машина может работать и на бензине, но от бензина в воздухе остаётся не очень приятный запах. Грета Тумберг меня накажет. От спирта же никакого запаха не остаётся. А то есть машины, которые работают на мазуте, так те... Фу-у!

Последняя фраза оборвалась, так как Незнайка больше не смог удерживать проспиртованный углекислый газ в лёгких и шумно выдохнул. Шофёр другой машины стал красным, как редиска, закашлялся и вдавил газ до пола.

— Декадент, — буркнул Незнайка, — пусти меня, Пробочка, я не буду драться. «От спирта запаха не остаётся». А как услышал запах, так чуть не помер… Трезвенький, а ты что молчишь? Мой перегар тебе не мешает?

— Нет. Это как в армии. Если неподготовленный человек ночью в казарму войдёт, что с ним будет?

— Ласты, наверное, склеит.

— Точно. А тебя запах двух сотен портянок смущал когда-то?

— Нет, — задумчиво ответил Незнайка, — я и не замечал.

— Вот и я не замечаю…

Дорога опять пошла в гору, а когда подъем кончился, перед глазами путешественников открылась картина, которой никому из них раньше не приходилось видеть. Можно было подумать, что кто-то громадный забрался на текстильную фабрику и раскатал по земле тысячи рулонов пёстрых материй. Самые дальние холмы были как бы покрыты полосками ситца в мелкую крапинку: чёрную, белую, жёлтую, зелёную, красную. Ближе расположились полоски в горошину. Они лежали вплотную друг к дружке, так что закрывали всю землю. Ещё ближе земля была покрыта большими разноцветными кругами. Особенно ярко выделялись жёлтые и красные круги, которые так и сверкали среди зелёных полей.

— Что это за идиотизм? — сам у себя спросил Трезвенький.

— А вот подъедем ближе — узнаем.

Скоро наши путешественники увидали недалеко от дороги какую-то странную машину, напоминавшую не то механическую снегочистку, не то трактор. Эта снегочистка медленно ходила по кругу и косила траву. Чистюля даже остановил автомобиль, чтоб посмотреть, как она работает.

Эта машина непрерывно стригла траву, которая тут же попадала под нож. Нож кромсал траву на кусочки, после чего она поступала на движущуюся ленту, уносилась вверх и попадала между двумя зубчатыми барабанами, которые быстро вращались и словно жевали её зубами. Пережёванная таким образом трава исчезала внутри механизма.

Земля позади машины оставалась вспаханной, поэтому можно было предположить, что внутри механизма имелся плуг, но снаружи его не было видно. Сзади были приделаны механические грабли, которые разрыхляли вспаханную землю на манер бороны. Сбоку на машине имелась надпись: «Циркулярка» и несколько непечатных слов.

Самое удивительное было то, что машиной никто не управлял. Место за рулём было пусто. Незнайка и его друзья старательно оглядели машину со всех сторон, но не обнаружили никаких признаков живого существа.

— Хреновая штука, — мрачно сказал Трезвенький, но до того, как Незнайка спросил «почему», машина описала последний, самый большой круг, остановилась и начала давать гудки.

— Сигналка! — перепугался Незнайка. — Заметут нас, как пить дать, заметут. Валим!

Но Трезвенький вложил руки в карманы.

— Ты-то чего боишься, балбес? Кто тебя может арестовать, когда у тебя в руке волшебная палочка?

Незнайка с удивлением и каким-то новым интересом посмотрел на палочку.

Тут уже испугался Трезвенький.

— Ох, зря я это сказал!

Но как бы то ни было вскоре верхом на мотоцикле появился коротышка с явственными следами «вчерашнего» на лице. Незнайка приободрился.

— Чё, интересно, как работает этот богом проклятый комбайн?

— Ага.

— Ну, он косит, пашет, сеет, а иногда просто косит и забивает…

Незнайка важно кивнул: глядите мол, лапотники, что рынок животворящий делает.

— …техническую документацию до сих пор перевести никто не может, поэтому эти комбайны в значительной мере делают то, что сами хотят. Потому привязываем этих паскуд к столбу. А то они, глядишь, свой колхоз учредят.

В этот момент откуда-то издалека послышались гудки.

— О, Планетарка закончила работу и даже не сломалась, сволочь. В лесу, видать, что-то сдохло крупное… Председатель наш за крупную взятку купил сорок этих комбайнов у забугорной фирмы. В кредит, понятно — откуда у колхоза такие деньги… Половина сломалась сразу — не выдержали нашей солярки. Половина от оставшейся половины не вылазит из ремонта — а запчасти за сумасшедшие деньги приходится ждать неделями. Да и приходит иногда не то — поди разбери их буржуйские названия. Кроме того, у этих гадюк-перебежчиц кривая прошивка, и они могут пахать только по кругу. То есть процентов тридцать земли простаивает. Как их перепрошить никто не знает, и я считаю — это никакая не ошибка, а так было задумано, чтоб колхоз поскорее разорить, а землю чтоб скупили иностранные ТНК…

— А почему, — спросила Пробочка, — та называется Планетарка, а эта Циркулярка?

— Ну, у нас один механизатор служил в танковых войсках, и он говорит: «планетарная коробка — это шедевр инженерной мысли, да вот место ей — не на танке. Два раза тормознёшь — и всё, меняй коробку». Так и с этим комбайном. Очень капризный. Чихнёшь рядом с ним, и всё — в ремонт. А эта, — коротышка с неприязнью посмотрел на машину, — другому парню руку отхватила. Полез он что-то там чинить, а её электронным мозгам вздумалось вал провернуть. Ну и остался мужик без руки…

Пробочка поёжилась и с надеждой посмотрела на Незнайку, но тот не понял намёка.

— И тут ещё что важно, — сказал коротышка, — раньше на один комбайн был один механизатор, а теперь мы втроём с одноруким весь этот зверинец обслуживаем. А ещё тридцать коротышек металл собирают, да самогон пьют день-деньской. Раньше, бывало, идёшь возле МТС*, и прямо на дороге в грязи валяются старые траки, «пальцы» от гусениц, ролики от подшипников… А теперь всё под метлу выметено. Нет, вы не подумайте, я не за бесхозяйственность, но теперь у коротышек часто нет другого источника дохода, кроме как металл собирать… Попался бы мне тот свинячий потрох, кто эту рыночную экономику у нас ввёл, уж я поучил бы его вожжами на конюшне!

— Спасибо тебе, дорогой друг, за разъяснение, а нам пора! — тут же возбудился Незнайка, а когда злобный механизатор скрылся из виду, пожаловался попутчикам. — Ишь какой! Рыночная экономика ему не нравится! Весь мир так живёт. Европа. И в кредит всё берёт: и комбайны, и дома, и образование. А он, вы понимаете, самый умный.

— Болван ты, — устало сказал Трезвенький. — Во первых, в Европе Гольфстрим. То есть, на один закопанный мешок зерна, вырастает втрое, против нашего. Второе — они полтысячелетия весь мир грабили. То есть, как дуракам и положено, большую часть награбленного богатства они профукали в междуусобных войнах, но даже то, что осталось — это хорошая база для роста. В третьих, средний класс. Который-то и берёт кредиты, становится фермером, открывает свой маленький кафе-шантан. Ты думаешь, откуда он взялся? Из лютого ужаса их власть имущих перед нами. Мы, без лишней скромности, принесли себя в жертву всему человечеству. Почти как Иисус. А ты, идиот, это всё поломал. И теперь капитал начинает закручивать гайки. Не быстро. Скорей всего, мы с тобой этого толком не почувствуем, а вот наши внуки — очень даже да… Ну и, наконец, четвёртое. Вот эта европейская законопослушность, которой восхищаются такие как ты, откуда она взялась? Да из бесчеловечных репрессивных мер. Ты знаешь, что полагалось за убитого в графских лесах кролика? За дерево, срубленное в тех же лесах? А других лесов, как легко догадаться, не было… Нет, я не хочу сказать, что у нас власть марципанами подданных потчевала, но ведь широка страна моя родная. И относительно мало в ней было князей, бояр и посадников. Иной смерд мог всю жизнь прожить и ни одного из них не увидеть. Оттого и привычка думать своей головой.

— Вон оно как, — почесал репу Незнайка. — А я думал, народ мне попался не тот.

* МТС — машинно-тракторная станция.