Дорогая Джейн! (джен)

Дорогая Джейн!

Как обычно, пишу тебе еженедельный отчёт, зная, как это важно для тебя. Самое смешное, что на самом деле для меня он гораздо важнее, ведь сейчас я поглощаю информацию в таком количестве, что тебе и не снилось. И мне тоже. Ну когда ещё я смог бы выделять по три часа в день на иностранный язык, по два на спорт и по часу на рисование (да, я знаю, это моё увлечение вас с Люси насмешило, но уймите свой сарказм). Скоро я смогу прислать приличный портрет, только мне нужно ваше свежее фото, с лицами покрупней. И Милорда тоже. По его кошачьей морде я особенно скучаю по утрам. Иногда проснусь, и мне кажется, что что-то пушистое щекочет щёку.

Итак, мои достижения за неделю. Знаю, ты удивляешься, почему я выбрал именно французский, но должен тебя предупредить, что это только начало. Когда мы прокатимся с тобой по Европе, в каждой стране я смогу заказать тебе самый шикарный обед на местном наречии. Включая Венгрию. Да, сейчас я читаю про прелести Будапешта. Я даже знаю, где ты сможешь посмотреть своего любимого Пикассо. А Люси понравятся купальни Сечени — точнее, они пойдут на пользу её коже. Кстати, как она? Получше? Ты писала, что у неё всё обострилось, что она до сих пор злится, хотя прошёл почти год, но тут уж ничего не исправишь. Не заставляй её писать, пусть всё идёт своим чередом. И сама больше отдыхай, сейчас столько на тебя свалилось, но ты помнишь, о чём мы договорились. Всё будет отлично. Выше нос.

Короче, кроме французского, я немного учу венгерский. В библиотеке есть старый учебник, позже я попрошу тебя прислать мне что-нибудь посерьёзней. Кстати, эстерхази — не просто твой любимый десерт. Так звали знаменитых Австро-венгерских князей, среди которых были даже писатели. Интересно? Со мной не соскучишься, так ты всегда говорила. Пусть так будет и дальше. Полгода не жалко потратить на венгерский, ей-богу, так я запланировал, а потом будет фламандский, и не спорь. Конечно, я читаю всё, что надо по бизнесу — я же не должен отстать от жизни. А Тони мне присылает отчёты.

На спортивной ниве мои достижения пока скромны, но ты бы гордилась моим прессом. Йога даёт свои плоды, прыжки тем более. Если раньше я, как червь, выползал из дома, заползал в Вольво и полз в офис, забывая, зачем мне вообще нужны ноги, то теперь — как странно, да? — именно теперь я их тренирую будь здоров, хотя ходить мне некуда. Но я представляю, что гуляю с тобой и Люси по набережной, по парку и вдоль стадиона, и это даёт мне энергию и силы.

По поводу вашей поездки — конечно, езжайте! Плохо, что мы нескоро увидимся, но Люси нужно на море, тут и думать нечего. Надеюсь, с финансами у вас всё в порядке, просто делай всё, как я сказал. И не вздумай себя винить или с кем-то делиться ненужной правдой. За рулём был я, и точка. Правильно, что ты реже видишься с подружками, а то выпьешь полбокала и проболтаешься, а этого никак нельзя допустить. В сторону сантименты, слышишь? Ты здесь не смогла бы, птичка. Потому что ты не сможешь жить в клетке. А я смогу. Три года пройдут, и со мной всё будет в порядке. А ты нужна Люси, повторяй себе это каждый раз, когда будешь сомневаться в правильности нашего решения.

Обнимаю, до встречи. Люси я напишу отдельно.

* * *

— Люси, ты скоро? — молодая женщина заглянула в спальню, в которой девочка лет тринадцати стояла у большого трюмо, уставленного шкатулками.

— Я подбираю браслет, мама, — отозвалась она, пряча руку за спину. — Ты мне разрешила.

— Конечно. Тебе помочь?

— Нет, не надо. Хочу выбрать сама, — девочка упрямо нахмурилась. — А Тони пришёл?

— Нет ещё. Но поторопись.

Женщина повернулась, чтобы выйти, и девочка быстрым движением спрятала письмо в одну из стоящих на трюмо шкатулок, доставая браслет из другой.

— Мам… Я не поеду с вами на море.

— Что? — женщина остановилась в дверях.

— Я не поеду с тобой и Тони на море. Я не хочу.

— Что за капризы, милая?

— И я не хочу, чтобы он к нам приходил.

— Но... — женщина неуверенно улыбнулась. — Тебе же нравится Тони. Ты без ума от его подарков. Так нельзя, Люси. Ладно, обсудим позже, — проговорила она, услышав за окном автомобильный сигнал. — Нам пора спускаться. Опоздаем в кино. Ты отлично выглядишь!

— Нет, я не хочу в кино, и я не хочу на море, — упрямо повторила девочка. — Я хочу… в купальни Сечени.

— Куда? — женщина округлила глаза и испуганно глянула на шкатулки.

— Я не поеду в кино, и… ты тоже не поедешь.

Женщина устало вздохнула.

— Хорошо, я скажу, что ты приболела, хоть это и некрасиво, — она глянула девочке в глаза и осеклась.

— Мам, Тони знает?

— О чём ты? Нет…

— Мы ему не скажем. Мы никому не скажем, но… завтра мы поедем к папе.

— Завтра нельзя, у меня работа…

— И папе мы ничего не скажем, — в детском голосе прошелестела угроза.

Услышав очередной гудок снаружи, женщина быстро вышла из комнаты. Девочка внимательно изучила браслет и вдруг изо всех сил швырнула его об стену.