Blood Like Holy Wine (джен)

Ты в моей крови, как святое вино.

О, ты такой горький, но такой сладкий на вкус.

Я могу выпить тебя аж целую бутылку, дорогой,

И все равно буду твердо стоять на ногах.

Джони Митчелл, «A case of you».

— Закрой глаза. Погрузись в тишину потока.

Он быстро выходит из комнаты. Если он позволит себе задержаться еще хоть на мгновение, то пропадет. Он может снова взять нож и закончить работу, зарываясь все глубже и глубже в Уилла Грэма, пока наконец не узнает, каково на вкус его сердце. Или он может попытаться снова собрать его по кусочкам, повернуть время вспять и держать дрожащее и рассыпающееся тело Уилла своими руками хирурга, пока не придет полиция и не оттащит его в сторону — вопящего, рычащего и совершенно безумного.

В любом случае, все будет кончено, все. Если уйти сейчас, у него есть шанс спастись, у Уилла — шанс выжить. Тот самый маленький, но драгоценный шанс, который Уилл оставил ему тем телефонным звонком. Это справедливо. Это справедливо в том суровом и кровавом смысле, который Ганнибал вкладывает в понятие справедливости.

И он покидает комнату, оставляя позади тихие всхлипы Уилла и Эбигейл, оставляя запах крови, ужаса и сожаления. Оставляя все.

Перед тем как уйти навсегда, он прислоняется к стене в коридоре, пачкая ее кровью, но теперь это не имеет значения.

Он облизывает губы, измазанные в крови Джека, Эбигейл и своей собственной. Чистый лист. Ему бы очень не помешал нейтрализатор вкуса, но сейчас не время. Вместо этого он просто выжидает мгновение, пока мешанина из ароматов утихнет.

Затем Ганнибал подносит правую руку ко рту и пробует кровь Уилла Грэма. Она все еще жидкая на его коже, под ногтями. У него возникает искушение вцепиться когтями в собственные вены, вскрыть их и вдавить кровь Уилла внутрь, чтобы взять ее с собой в полет. Но он не может себе этого позволить.

Медь и соль, конечно же. Горький цитрусовый привкус страха. Отчетливый вкус самого Уилла — вкус, который Ганнибал позволил себе почувствовать раньше, незаметно, когда перевязывал руку Уилла после Рэндалла Тира. Под всем этим есть что-то еще. Отголосок шепота, мечта о наслаждении. Что-то сладкое, как карамелизированный сахар, как бренди, что-то пышное и мягкое, для чего даже у Ганнибала нет слов, хотя тоска проносится в его голове, как самая близкая ассоциация, которую он может подобрать. Это трудно определить. Он никогда раньше не пробовал кого-то, кто тосковал бы по нему.

Его колени готовы подкоситься, и в течение нескольких секунд он думает о том, чтобы просто сделать это. Упасть на ковер и дождаться воя сирен, наручников, машин скорой помощи и оскорблений, журналистов, адвокатов и холодных железных решеток. Пусть все это произойдет, только бы остаться здесь с Уиллом.

Вместо этого он собирается с силами и выходит под дождь с кровью Уилла Грэма на губах. Он держит в себе этот вкус так долго, как только может.

Он уже знает, что еще очень долгое время все, что он попробует, как бы старательно он это ни готовил, как бы тщательно ни подбирал ингредиенты, будет на вкус как пепел.