Волшебство Петунии Дурсль (джен)

— Итак… — начал ворчливо гоблин, но Гарри его перебил. Он взмахнул палочкой, и бланк с печатью замерцал еще сильнее. В очередной раз магия явственно проявилась, пролетев по кабинету плотным потоком теплого воздуха. Черные волосы Гарри взъерошились на затылке, Петуния ощутила теплое прикосновение за ухом, а у гоблинов опрокинулась массивная вычурная чернильница на столе. Черная жидкость, каждую секунду меняя цвет, разлилась по бумагам витиеватым пятном. Петуния заметила странные имена Слизерин и Певерелл, которые взметнулись вверх и повисли в воздухе. Имена ей ничего не говорили, но гоблин был ошеломлён. Он даже не заметил происшествия с чернильницей. Эти имена возникли на бланке распознавания родства. Гоблин прекрасно понимал, что происходит. Но стремительно развивающаяся череда событий все равно вызвала некоторое замешательство, с немалой примесью ужаса. Не каждый день или год появляется наследник двух самых знаменитых магических родов. Казалось, все они были мертвы, но перед Крюкохватом находился малыш Гарри Поттер, наследник Поттеров, Слизеринов и Певереллов. На такого еще мелкого и жизнерадостного детеныша свалилась, как из рога изобилия, гора проблем и неприятностей. "Лучше б вам никогда не находить дорогу сюда", — с тоской и странным, удивившим его самого сочувствием подумал гоблин.

Вслух же сказал:

— Надо же! — и зачем-то вскочил со своего стула.

Гоблин оказался невысоким, и Гарри засмеялся вновь. Ему все нравилось в этом странном мире, в отличие от Петунии, настороженно стиснувшей его руку и поджимавшей сухие губы. Все происходящее напоминало ей яркие фокусы шарлатанов на ярмарке — сейчас туман рассеется, эйфория пройдет, и окажется, что они с Гарри должны непонятно кому огромную кучу денег. Служащий банка стремительно вышел из кабинета, кивком головы попросив Петунию и Гарри следовать за ним. Место, куда они попали, оказалось еще более странным. Роскошные витиеватые узоры испещряли стены, украшенные светящимися матовым светом сферами. Золотистые цветы и листья, венчавшие сферы, вполне могли оказаться из чистого золота.

«Не нравится мне все это», — подумала Петуния и притянула Гарри поближе к себе.

Все собравшиеся сохраняли молчание. Когда тягучая мрачная пауза провисела, звеня, почти целую вечность, Петуния испугалась. Она начинала понимать, что, кажется, попала на крупные деньги. Даже не так. На ОЧЕНЬ КРУПНЫЕ.

Так и оказалось. Гоблин зачитал отдельные статьи расходов семьи Поттеров. Поскольку перед ним находились сам Гарри и ближайшая родственница, приемная мать по магии, Петуния Эванс, они обязаны выплатить пятизначную сумму галлеонов Д. Линчу, четырёхзначные суммы — Л. А. Малфою, А. Дамблдору и А. Грюму. Самые значимые счета Крюкохват оставил напоследок. Десять миллионов галлеонов должно поступить на имя С.О. Блэка и двадцать пять миллионов — на имя Б. Лестрейндж, урождённой Блэк.

— За что? — вскричала Петуния. — За что я должна каким-то Блэкам такую сумму? Господи, я даже за десять жизней не расплачусь!

— За оскорбление чести, — обьяснил Крюкохват.

— Что? — не поняла помертвевшая Петуния.

— Вы должны миссис Б. К. Лестрейндж, урождённой Блэк, за оскорбление чести, а мистеру С. О. Блэку за злоупотребление доверием. Ох, простите, не вы, а… Мерлин, как это? Муж вашей сестры. Он должен, но поскольку он… м-м-м… погиб, и его жена, ваша сестра, тоже…. А раз у вас открылся магический потенциал и вы ближайшая родственница Поттеров, и опекун и магическая приемная мать, то унаследовали эти выплаты вы, мисс Эванс.

Кажется, Петуния потеряла дар речи. Воздух стал отчего-то твердым, нет, твердым и резиновым, он не желал оставаться в легких, а отталкивался от них как резиновый шар и стремился умчаться вверх, ввысь, оставив Петунию жалкой изломанной куклой.

— Но все не так плохо, мисс Эванс. — Этот пройдоха гоблин на мгновение даже, казалось, проникся сочувствием к встрепанной, осунувшейся женщине, на которую за считанные доли секунды навалилась мощь магического мира. — Не все так мрачно. Посмотрите: вот баланс и статьи расходов и доходов семьи Поттеров.

Сеть заводов фарфоровой посуды по Европе, акции сети магазинов мадам Малкин, акции АйБиЭм, трастовый фонд на имя Гарри Пот… простите, Эванса. Ученический сейф Гарри Пот… простите, Эванса, авторские права на "ПростоБлеск" мистера Флимонта Поттера.

При перечислении доходов Петуния начала оживать. Ненужное образование пригодилось прямо сегодня. Она верила в компанию АйБиЭм, и, если оставить Гарри ученический сейф — на обучение в школе и колледже, и трастовый фонд — по достижении совершеннолетия, а доходы от "ПростоБлеск" будут уходить на уплату бесконечных счетов, то у Петунии все нервы остановятся на нуле. Но этот ноль был спокойствием, залогом жизни, которую Петуния может реализовать и приумножить, исходя из собственных возможностей, желаний и способностей.

Крюкохват обеспокоенно смотрел на прояснившуюся физиономию Петунии. В сердце, вопреки всякой логике, зародилось что-то, похожее на... сочувствие? Жалость?

Мысли всплывали в сознании, неповоротливые, как толстые рыбы, щурящиеся на солнце в погожий день. «Этого очень мало. Она не сможет жить в магическом мире. Дело даже не в деньгах. Ей нужны знания и опыт, которых у нее нет и никогда не было».

Потом взгляд гоблина упал на черноволосого лохматого мальчишку, завороженно разглядывающего резьбу на подлокотнике кресла. Почти утопая в мягком сиденье, он ни секунды не смущался, со всей силы размахивая не достающими до пола ногами, и с любопытством пытался пощекотать за ухом резного гиппогрифа, выглядывающего из-за ножки кресла. «Жаль, что Мальчик-Который-Выжил уйдёт с арены. Но, может, это судьба? Пусть Гарри Пот… Эванс проживёт спокойную жизнь как маггл. Незачем ему все эти дрязги самовлюбленных, чванливых волшебников. Вряд ли его новоявленная приемная мать останется в нашем мире. Ей не хватит ни сил, ни хитрости, Может, оно и к лучшему. На самом деле, все эти дрязги родовитых семей, интриги в министерстве омерзительны и не принесут им счастья».

Тем удивительнее было мудрому служащему банка увидеть, как встрепенулась эта слабая, вскормленная маглами женщина. Лицо ее прояснилось, угрюмая сосредоточенность уступила место робкой надежде, а затем удивительному, почти тролльскому упрямству.

Усевшись поудобнее у стола, Петуния придвинула к себе пачку бумаг, сдула непомерно отросшую челку когда-то безупречной прически и, чуть высунув кончик языка, погрузилась в чтение. Гарри некоторое время сидел в кресле. Еще дольше — под креслом. Пытался забраться под стол, за которым Петуния читала документы, но был выдворен оттуда строгим взглядом гоблина. Сжалившись над несчастным ребенком, банковский работник принес ребенку старый, немного пожухлый бутерброд со слегка пожелтевшей рыбкой и вяло молодящимся салатом. Гарри, косо взглянув на тетку, погруженную в чтение, принялся осторожно поглощать бутерброд. Это заняло его еще на какое-то время. В конце концов насытившийся с грехом пополам ребенок уснул, свернувшись, подобно бродячей собаке, на самом кончике стула.

Между тем Петуния, проговаривая про себя наиболее заковыристые фразы, все листала бумаги, составляя в уме списки, описи и сравнительные листы. Даже ей самой стало странно, когда спустя пару самых насыщенных часов своей жизни она ухватила логику финансовых потоков и смогла представить себе их в виде двух мощных полноводных рек. Если немного перенаправить вот этот, и слегка повернуть тот...

— Я готова, — сказала она, выпрямившись в кресле. Лишь теперь она заметила, как неудобны были стулья в банке, подходящие, очевидно, только для гоблинов, но чрезмерно жесткие и тесные для других существ.

Продиктовав распоряжения и дождавшись оформления уплаты по всем долгам, Петуния получила, наконец, все оригиналы и копии документов и собралась уходить. Уже привстав с кресла, она перехватила вдруг цепкий и немного странный взгляд гоблина Крюкохвата и вопросительно наклонила голову.

— Не хотите положить документы в свой сейф?

— Свой сейф? — оторопело спросила Петуния. Все-таки ей до конца не верилось в реальность происходящего, в глубине души она подозревала, что сейчас услышит звон будильника, и странный банк с его невозможными служащими и хитро составленными документами, родовыми долгами и доходами семьи тоже растают как дым. Наличие собственого сейфа делало в глазах Петунии всю эту фантасмагорию еще более реальной, и в то же время абсурдной.

— Да, остатки былого наследства. Вы унаследовали артефакторскую мастерскую, драгоценности, сами артефакты, книги, манускрипты, зелья, магические инструменты.

Гоблин говорил это таким жарким тоном, что Петуния невольно начала вспоминать рассказы сестрицы Лили о гоблинских восстаниях. Как там она говорила: "Нет существ более хитрых и ненадежных, чем гоблины"? Неужели это правда? Неужели в сейфе есть вещи, принадлежащие Петунии и Гарри по праву, но, судя по всему, так нужные этим маленьким суровым существам?

Петуния прислушалась к своему внутреннему голосу и осторожно ответила:

— Да, конечно, я положу документы в сейф. Я хочу оформить наследство на этот сейф, сейчас.

Смутный огонь вожделения почти мгновенно затух в глазах гоблина, будто и не бывало. Служащий стал просто очень предупредительным и спокойным.

В этот день время для Петунии сжалось в один миг и одновременно растянулось на целую вечность. Она абсолютно потеряла связь с реальностью. На самом деле настал вечер, когда бумажные дела по правам и обязанностям были почти завершены. Оставалось только спуститься в сейф. Проснувшийся и взъерошенный со сна Гарри был рад новым впечатлениям. При виде крутой дороги, тоненьким рельсом уходящей в подземные недра, глаза его разгорелись огнем исследователя-первопроходца. Петуния только фыркнула, подумав, что все мальчики немного дурачки, и тяжело вздохнула, забираясь в неудобную и крайне ненадежную вагонетку.

Но Петуния почти полностью забыла неудобства пути, когда перед ней предстал огромный сейф, набитый множеством драгоценностей, артефактов, оружия, зелий, книг и засушенных статуй эльфов. Это было то, что Петуния не смогла бы продать в антикварные магазины, даже если бы захотела.

Самым примечательным предметом в сейфе был родовой камень. Он выглядел очень старым, как будто создавался добрую тысячу лет назад. Его нельзя было ни обменять, ни отдать никому чужому, а передать его можно было лишь в руки следующих поколений. Когда они приблизились к артефакту, даже сварливый гоблин уважительно замолчал. А Петуния смешалась от смущения. Что она должна была спросить об этом камне? Она не знала, а момент, казалось, был безнадежно упущен.

Кусая губы, Петуния осознала, что, по сути, не знает ровным счетом ничего об этом новом мире, частью которого она так внезапно стала. И кто был всему этому виной? От печальных мыслей ее отвлек звук громкого зевания. Маленький Гарри был переполнен впечатлениями, но глаза его стали остекленевшими и тяжелыми, похоже, ребенок просто засыпал на ходу.

— Я могу вернуться домой таким же способом, как сюда попала? — непринужденно спросила Петуния, когда они вновь оказались наверху, в зале для клиентов.

— Нет, — осклабился гоблин, — этот билет предназначен доставить волшебника прямо в банк. И никуда больше.

Петуния могла бы поклясться, что в обратную сторону билет существует, только обратно она бы попала не домой, а в долговую яму.

Приняв решение, Петуния попросила обменять оставшиеся у нее на ближайшее время два десятка фунтов. Гоблин снисходительно обменял на четыре галлеона пять сиклей и десять кнатов.

Вздохнув, она гордо тряхнула головой и церемонно осведомилась о дороге к месту, где им с Гарри можно было бы переночевать. Разыскивать сейчас магловский поезд и ехать в родной городишко на ночь глядя Петунии совершенно не хотелось.

Перебирая в кармане галеоны и кнаты, Петуния поймала себя на том, что понятия не имеет, много это или мало. К своему удивлению, она сравнительно быстро нашла дорогу к, похоже, единственному месту на этой волшебной улице, предоставляющему ночлег. Название не предвещало ничего хорошего, хотя Гарри был в восторге. Несмотря на то, что глаза у него уже закрывались даже во время ходьбы, оказавшись напротив дверей невзрачного заведения, этот неутомимый ребенок самостоятельно, хоть и медленно, разобрал название:

— Ды-ря-вы-й ка.. нет, ко-те-л-л.

Ребенок помолчал секунду. А потом уважительно добавил:

— Ого...

Петуния от комментариев воздержалась. Не при ее капиталах было высказывать сомнения. А грязноватая, в потрескавшейся краске массивная дверь с давно не мытым стеклом вызывала у обладательница самой чистой кухни в Литтл-Уингинге множество сомнений. Задвинув подальше вопросы санитарной безопасности, Петуния отдала два галлеона за комнату под крышей и за три сикля заказала завтрак на утро.

Едва войдя в комнату, Петуния неровной походкой подошла к кровати, помогла сонному мальчишке раздеться, а сама рухнула, как была, в дорожном платье прямо на нерасправленную кровать. Уже проваливаясь в дрему, Петуния мельком подумала, что кровати в этом заведении намного лучше, чем двери, и от белья на удивление приятно пахнет. Гарри уснул, кажется, еще до того, как голова его коснулась подушки. Во сне он теснее прижался к Петунии, ткнувшись носом ей в плечо. Который раз эти двое, растерянные и заброшенные, засыпали в объятиях друг друга. Магия грела их обоих, сплетаясь в причудливые узоры, связывая воедино нити жизней этих неожиданно оказавшихся близкими друг другу людей.