Пламенное сердце (гет)

Ближе к вечеру мы вернулись в здание Первой бригады и заполнили отчёты, после чего нас отпустили на все четыре стороны. Остановившись у внутреннего двора, я присела на скамейку. Рядом со мной плюхнулся Артур. Ни он, ни я не были настроены шутить.

— И кто из них двоих это мог быть? — спросил Артур. Я подняла на него тяжёлый взгляд и глубоко вздохнула.

— Я думаю, лейтенант Рекка. Рядом с лейтенантом Каримом нет сильных отвращающих запахов.

— А если они оба в этом замешаны?

— Нет, это вряд ли, — я качнула головой и откинулась на спинку лавочки. — Надо бы проследить за Реккой… Вот только что делать с Тамаки? Скорее всего, она ни о чём не подозревает, но будет ставить под сомнение каждый мой шаг. Ещё недавно я плохо высказалась о Рекке, а теперь начну за ним следить — ну разве не подозрительно это будет?

— Ага, и на нашу сторону она вряд ли перейдёт, — нахмурился Артур. — Сила этого тёмного мага просто ужасна! Как он смеет своими тёмными заклинаниями обманывать юные девичьи сердца?

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза: опять мой друг ударился в свои грёзы. Просто за что мне это?

Но стоит отметить, что даже пребывая в собственных грёзах, Артур оставался как никогда серьёзен. Он достал из кармана передатчик (для него это был волшебный камень, что может связывать людей) и отослал короткий сигнал Восьмой бригаде. Мы условились пользоваться элементарнейшим передатчиком каждый день и даже выработали некую систему. Одно нажатие на кнопку — всё в порядке. Два — у нас есть подозреваемый. Три — этот подозреваемый уже не просто подозреваемый, а скорее всего преступник. И одно долгое нажатие — мы в опасности и нам нужна помощь. Просто, но удобно и эффективно.

Итак, Артур отослал три сигнала подряд, и мы начали раздумывать, что же делать дальше и как проследить за Реккой.

— Можем пойти на авантюру и попробовать проверить лейтенанта Карима, — внезапно предложил он. Я нахмурилась. Втягивать во всё это Карима? Ну не знаю. Он может подумать, что мы наговариваем на Рекку. Более того, он может присоединиться к Рекке — друзья как-никак. Лично у меня не было уверенности в этом человеке. — Я могу сам с ним поговорить, — продолжил Артур. Я с сомнением посмотрела на него. Да, мы друзья, но, объективно говоря, он не сможет деликатно разузнать обо всём. Скорее всего, просто спросит в лоб.

— Нет, я против. Мы не можем быть уверены в нём на все сто процентов, а лишние вопросы могут вызвать у него подозрения. Давай пока просто постараемся находиться неподалёку от Рекки, но не мозолить ему глаза. Заодно и Кишири с Джаггернаутом попросим подсобить.

Артур цокнул, но ему пришлось смириться, признавая мою правоту.

Таким образом, мы начали приглядывать за лейтенантом Реккой. Вернее, пытались. И то, большую часть на себя взял Артур, так как ему повезло жить с ним в одном общежитии. Меня же, как девушку, туда просто-напросто не пускали. Зато я могла приглядывать за нашим подозреваемым во время миссий, если нас отправляли вместе. Правда, с этим мне тоже не очень везло: с того дня, как мы заподозрили лейтенанта в создании огнелюдей, прошло практически две недели, и за это время мы, ученики по обмену, лишь трижды выбирались на задания.

Правда, этого хватило, чтобы Тамаки что-то заподозрила. После второй вылазки она припечатала меня к стене в нашей комнате, когда соседок не было рядом, и накричала, требуя пояснить, что я вообще творю. Рассказать ей правду я, конечно же, не могла, но и кидаться предостережениями себе дороже было: не поймёт ведь. Был ещё вариант соврать, что я внезапно влюбилась в Рекку, но Тамаки слишком хорошо меня знала: чтобы действительно влюбиться в кого-то, мне надо сперва начать доверять ему.

Таким образом, всё, что мне оставалось сделать, это сказать:

— Тебе показалось.

Тамаки на это лишь хмыкнула, а на следующем патрулировании постоянно бросала на меня косые взгляды, стараясь увести лейтенанта подальше от меня.

Это, честно говоря, злило, очень злило, но я сдерживалась, заставляла себя глубже дышать и вспоминала упражнения от психолога, которые должны были помочь справиться с негативными эмоциями. Вот только если с эмоциями я ещё хоть как-то справлялась, то в голове то и дело всплывали нелестные эпитеты в сторону подруги. Хотя подруги ли? Да, мы дружили раньше, до всей этой ругани из-за лейтенанта Рекки, но сейчас ни одна из нас не хочет идти на контакт. А если и хочет, то уже из чистого упрямства не идёт.

И так, наверное, ещё неизвестно сколько продолжалось, если бы однажды на скамейку у внутреннего двора — наше с Артуром место встреч — не присел бы лейтенант Карим: он заметил слежку Артура, устроил тому мини-допрос, внимательно выслушал и показал свою находку: жука, при контакте с которым человек воспламеняется. У меня всё внутри похолодело.

— Я нашёл это не так давно, — произнёс он, передавая мне колбочку с насекомым. — Артур уже поделился со мною вашими мыслями и зацепками. Не могу поверить, что это может быть Рекка. Тем не менее, всё указывает на него.

Я нахмурилась, прикусив щёку изнутри. Лейтенант Карим всегда казался мне довольно серьёзным мужчиной, преданным своему делу, но при этом я чувствовала от него запах скрытой доброты и заботы по отношению к своим друзьям, подчинённым и коллегам. По одному взгляду было видно, что ему не по себе от собственных подозрений, что долг, справедливость и привязанность боролись внутри него, причём первые побеждали.

— Нет стопроцентной уверенности в том, что это был именно он, — медленно произнесла я, пытаясь то ли успокоить, то ли подбодрить его.

— Девяносто девять процентов — это тоже много, — усмехнулся он. Спорить с этим я не могла.

— Давайте просто выведем его на чистую воду — и дело с концом! — ударил кулаком раскрытую ладонь Артур.

— Лучше не вмешивайтесь в это. Как ваш капитан, я приказываю вам не лезть в дела Первой бригады, — сурово сказал Карим, поднимаясь с места. Я нахмурилась:

— Когда угроза нависла над всем населением Токио, то это уже не дело Первой бригады, это дело всех пламенных пожарных.

— Вот именно, — согласился Артур, — тем более, что мы неофициально под вашим командованием. Можем делать что захотим.

Карим отвернулся, буркнул под нос что-то вроде «делайте что хотите», но я почувствовала запах его благодарности, гордости и даже некой радости.

Вскоре после этого мы разработали план. Так как Карим был с нами заодно, то мы могли больше не следить за Реккой, теперь в наших силах было не просто заманить его в ловушку, но и выведать всю правду про жуков и огнелюдей. От одной только мысли о том, чтобы приоткрыть завесу многолетней тайны, стать на шаг ближе к разгадке того, кто убил моих родных в тот вечер, в груди у меня разливалось тепло, а в животе порхало с сотню бабочек сразу. В невероятно приподнятом настроении я оббегала половину территории Первой бригады, но лейтенанта Рекку так и не нашла. Как оказалось позже, Карим и Артур тоже не смогли его отыскать. Что ещё показалось мне странным, так это отсутствие Тамаки.

— Скорее всего они где-то в городе, — логично предположил Карим. — Можем дождаться их возвращения.

— Ну, видимо, ничего другого и не остаётся, — печально вздохнула я. Радости немного поубавилось.

В итоге мы пошли в столовую, так как в животе у Артура громко и призывно заурчало. Было странно сидеть с лейтенантом Каримом за одним столом, но чем больше мы общались, тем лучше я понимала, что он очень и очень хороший человек. Я даже подумывала о том, чтобы позвать его присоединиться к нашему исследовательскому отряду и поделиться с ним всем, что мы успели выяснить — мне совсем не казалось, что Карим может нас предать. Запах, идущий от него, располагал, заставлял довериться.

В столовой мы говорили на отвлечённую тему, так как было бы глупо болтать о нашем мини-расследовании рядом с кучей народа. Я неторопливо кусала свою сосиску, параллельно поддакивая Артуру, когда он делился своей очередной фантазией, как вдруг почувствовала какой-то рывок. Что-то внутри резко дёрнулось, я почувствовала странную то ли связь, то ли энергию: я не знала, как это квалифицировать, но ощущала, что должна бросить всё и помчаться к источнику этой связи. Мои ноги гудели.

Вилка упала из моих рук, сосиска полетела на пол, но мне было плевать. Я вскочила на ноги.

— Что-то случилось, — коротко объяснила я, — не знаю, что именно, но это что-то важное, что-то… Я просто чувствую, что должна быть там. — И бросилась к выходу из столовой. Позади я услышала оклики Артура, Карима и людей, с которыми сталкивалась, но мне было плевать. Оказавшись на улице, я тут же зажгла пламя в ногах, сжимая его и чуть ли не со скоростью пули поднимаясь в небо. Краем глаза я увидела светлую макушку Артура — тот явно последует за мной.

По очертанием города внизу я примерно понимала, куда лечу, однако стоило мне оказаться неподалёку от заброшенной стройки, как та странная связь пропала. Я зависла в воздухе, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что это было. Неужели это не какая-то связь, а просто ложный сигнал от организма? Я отравилась? Месячные? Просто влияние погоды?

Я чувствовала себя растерянной дурой: не знала, ни куда податься дальше, — то ли вернуться, то ли летать по округе в поисках неизвестно чего — ни как объяснить это Артуру и Кариму.

Я глубоко вздохнула, кончиками пальцев касаясь висков и прикрывая глаза. Может, если попробовать сосредоточиться и вспомнить свои ощущения, то я вновь смогу почувствовать ту странную энергию?

Я провисела в воздухе так примерно с полминуты, пока не почувствовала рядом пламя. Нет, это не была та связь, это было самое настоящее пламя, поднявшееся в небо из заброшенного здания. Что хуже всего, я тут же поняла, кому это пламя принадлежит. Тамаки. Что-то случилось. И не удивлюсь, если виной всему тот урод-лейтенант.

Я тут же рванула в заброшенное здание. Я не знаю, что происходило здесь до моего появления, но смесь разных крепких запахов вызвала у меня приступ тошноты. Тут был страх, тут был ужас, тут был дикий фанатизм, тут был запах гари. Я не знаю, кто умер и при каких обстоятельствах, но я видела, что моя подруга валялась на земле, что дети скучковались в стороне, рыдая, что Рекка занёс руку с зажжёным пламенем, готовясь убить Тамаки.

Я, наверное, ещё никогда не выпускала столько пламени сразу, сколько выпустила сейчас. Удар по голове Рекки пришёлся сильным — настолько сильным, что я бы удивилась, если бы после него он остался в сознании. Обычному человеку такой удар проломит череп, пирокинетику — нет. Скорее, будет либо сотрясение мозга, либо обморок. Но что бы там ни было, при одном взгляде на Тамаки я захотела убить Рекку собственными руками. Вид моей подруги, открывшийся мне, вызвала толпу мурашек ужаса и целый океан злости. Тамаки, вся в синяках и кровоподтёках, в слезах и соплях, валялась на полу, задрав голову. На ней просто живого места не было.

Я почувствовала, как на глаза у меня навернулись слёзы, а в горле встал ком. Моя подруга, моя бедная подруга смотрела на меня таким жалостливым, затравленным и полным ужаса взглядом, что мне самой становилось плохо.

Я упала на колени перед ней, осторожно протягивая руку вперёд. Глаза Тамаки заблестели ещё сильнее, слёзы из них полились с новой силой, а из горла стали раздаваться прерывистые всхлипы, в какой-то момент превратившиеся в вой раненного зверя.

У меня отключился мозг, я просто перестала воспринимать реальность. Всё, что было передо мной — это зарёванная побитая Тамаки. На подкорке сознания проскользнула мысль, что если бы я промедлила хоть на секунду, если бы опоздала, то больше никогда не увидела бы свою драгоценную подругу.

Чёрт возьми, осознаём, насколько ценен был человек только после того, как потеряем его? К счастью, терять не пришлось.

Моя дрожащая ладонь легла на мокрую от пота, слёз и крови щёку Тамаки, и та, вздрогнув, прижалась к ней сильнее.

— Прости, — тихо прошептала подруга.

— Разве ж есть, за что прощать? — так же тихо спросила я. Сейчас мне было плевать и на её слова, и на ссору, и на всё-всё-всё. Главное, чтобы сама Тамаки была в порядке.

— За то, что не послушала тебя, что была такой глупой. Что… Прости, — всхлипнула девушка. Я покачала головой, почувствовав, что дорожки собственных слёз уже коснулись моих губ.

— Всё будет хорошо, — пообещала я. Я потянулась всем телом вперёд, чтобы приобнять подругу, успокоить её, как вдруг резко откуда-то сбоку донёсся запах гари. Я ничего не успела сделать, и в следующий момент удар пришёлся мне по рёбрам. Я отлетела в сторону, врезаясь в стену и шипя от боли. К счастью, в этой жизни я была пирокинетиком, а потому удар ощущался не так больно.

— Ублюдок, — прошипела я, вставая и смотря прямо в глаза Рекки. Удивительно, что он не потерял сознание, да и с координацией у него всё в порядке. Хотя с другой стороны, он же лейтенант Первой бригады, чего ещё можно было ожидать?

Мы сошлись в битве. Я никогда прежде не сражалась с таким отчаянием и даже желанием убить. А если не убить, то хотя бы причинить самую сильную физическую боль. Во мне проснулась какая-то тёмная сторона, она жаждала отомстить обидчику Тамаки за каждый удар, за каждую царапину на её теле. В крови забурлил адреналин, я ощутила азарт — такой же, что испытывала в бою против разумного огнечеловека. Я хотела драться до последнего вздоха, хотела сделать больно.

Выросшая в двадцать первом веке и проповедующая ненасилие, я возжелала увидеть чужую агонию, чужие муки.

Не знаю, что это было, помутнение рассудка, двойные стандарты или ещё что, но Рекка больше не был для меня человеком. Он создавал огнелюдей, он убил огромное количество народа, он навредил Тамаки. Разве после этого человек будет оставаться человеком? Да он потерял свою человечность в тот самый миг, когда решил, что натравливать на невинных людей своих жуков — это прекрасная идея!

Может я и не была человеком, раз осознанно убивала огнелюдей, — ходячие горящие трупы — но во мне хотя бы оставались принципы и понятия, я оставалась человечной. Но если чтобы победить Рекку, мне надо потерять свою человечность, то я готова.

Наши атаки продолжались недолго, но все они были мощными, пока в какой-то момент Рекка не отпрыгнул в сторону, доставая из кармана баночку со знакомым мне жуком. Я не видела, что там происходило, но была настороже. Возможно, Рекка хотел превратить меня в огнечеловека, а может, кого-то ещё. На всякий случай я чуть сдвинулась к Тамаки, закрывая её собою.

— Как только я его отвлеку, хватай детей и беги. Также вызови подмогу, желательно Артура или лейтенанта Карима, они должны быть где-то неподалёку, — шепнула я. Подруга резко кивнула. Я знала, что ей было больно, что в таком состоянии лучше вообще не двигаться, а ждать подмогу с врачами, но ситуация была для этого совсем неподходящей.

Запах, исходимый от Рекки, был просто отвратительным. Никогда бы не подумала, что смогу так сильно возненавидеть запах морского бриза. Однако его было так много, он был таким насыщенным и плотным, что у меня горло сжималось, а на языке оседала соль. Это был запах настоящего безумца, настоящего фанатика.

— Ты! — воскликнул он. — Я наконец-то нашёл тебя! Третий человек, необходимый проповеднику. Это ты! Истинное пламя, Всплеск Адоры!

— Что? — осипшим голосом спросила я, ничего не понимая. Принцесса Хибана объясняла мне, что такое Всплеск Адоры, говорила, что во время сражения с разумным огнечеловеком засекла у меня подобную силу. Это было чистое пламя без всяких примесей, особенное для пирокинетиков третьего поколения. На таком пламени работала Аматерасу.

В данном случае Рекка не только знал, что такое Всплеск Адоры, но и, судя по всему, знал, почему я им обладаю и для чего он нужен.

— Всплеск Адоры — это дар, которым наделены все потомки Солнечного бога, это чистое пламя, которое укажет человечеству его истинный путь, — говорил Рекка, и его глаза горели сумасшедшим блеском. Я невольно сделала шаг назад. — Я помещал во всех этих детей жуков, надеясь найти носителя Всплеска, а всё это время им была ты! И теперь я нашёл тебя!

Я закусила губу: не знаю, чего уж там лейтенант от меня хочет, но по глазам вижу, что ничего хорошего меня не ждёт. Не размениваясь на дальнейшие беседы, я коротко кивнула Тамаки и сорвалась с места, атакуя Рекку. Сперва побью его, потом крепко-накрепко свяжу и выбью из него всё, что мне нужно. В том числе и про Адору.