Заложники чести (гет)

Теплый осенний вечер разлился за окнами Гриффиндорской гостиной. Уже почти закатившееся солнце окрасило верхушки деревьев Запретного леса в золотисто-алые тона, словно заявляя свою принадлежность к Львиному факультету. Объятые закатной дымкой деревья своим недвижимым величием напоминали сказочных троллей, сошедших с гор и застывших под смертельными для них лучами солнца.

Любой находившийся в гостиной гриффиндорец мог полюбоваться этим прекрасным зрелищем, если бы ему было дело до того, что творилось за окном его Башни. Сейчас собравшихся старшекурсников волновала только игра, в который раз затеянная Ли Джорданом. Игра эта была усовершенствованной версией «Правда или действие», только намного безжалостней: каждый участвующий писал на бумажках задания и вопросы, складывая их в специально приготовленные магические шапки. Главным отличием от обычной игры было то, что вытянувший записку не мог отказаться от выполнения, поскольку, коснувшись шапки, он заключал с ней магический контракт на выполнение одного задания. Шапку, конечно, можно было обмануть, но пока это удалось только близнецам Уизли. И как именно они это провернули, братья не говорили никому.

Идея этой игры пришла в голову Ли еще во времена Турнира Трех Волшебников, когда Гарри Поттер громко сетовал на свойства Кубка своей подруге Грейнджер. Прослушав получасовую лекцию о Кубке, которую затянула Гермиона, Ли вынес для себя много полезной информации, в том числе и нужное заклинание, которое впоследствии и легло в основу вечерней забавы.

Рассказывая о своей идее друзьям, Ли не ожидал, что она так придется им по душе. Теперь почти каждые выходные можно было встретить их дружную компанию в каком-нибудь уголке Гриффиндорской гостиной, играющими в усовершенствованную «Правда или действие».

Сегодняшний вечер не был исключением: дождавшись, когда Башня опустеет, старшекурсники принялись играть первый раз в этом учебном году.

— Чья сейчас очередь? — спросила Анджелина Джонсон, выполнявшая роль ведущей.

— Конечно, моя! Женщина, ты что совсем не следишь за игрой? — смешливо ответил один из близнецов Уизли, протянув руки к шапкам.

— Ох, Уизли, заткнись и выбирай: правда или действие?

— Анджи, ты уж определись: заткнутся мне или выбирать? — парень лукаво взглянул на девушку, из-за чего получил болезненный толчок под ребра от своего брата. — Ладно! Я выбираю действие.

— Кто бы сомневался, — фыркнула девушка. — Тяни давай, — глаза девушки сверкнули, и она протянула парню шапку, в которой лежали бумажки с заданиями, предназначенными для действий.

— Серьезно? Кто это придумал? — воскликнул парень через пару секунд, прочитав задание.

— Это я, Фредди, — виновато улыбнувшись, ответил его близнец, заглядывая через плечо брата.

— Что там? — с интересом спросила Алиссия, сидевшая рядом с близнецами. Она пыталась прочитать строчки, написанные печатными буквами, но Фред не позволил ей этого сделать, скомкав записку.

— Все достаточно банально и в духе моего братца, — фыркнул парень, с нескрываемым раздражением смотря на брата. — Мне нужно соблазнить девушку и принести в качестве доказательства ее нижнее белье.

— Какую? — вразнобой спросили присутствующие, но Фред лишь покачал головой, не желая называть имени.

— Ну, это проще простого, — усмехнулся Ли. — Мы-то знаем, как добываются трусики, — подмигнул парень, намекая на воровство.

— В этот раз не прокатит. Кое-кто, — кивнул Фред в сторону брата, — все предусмотрел: нужно заключить магическое пари. Как будто контракта с этой чертовой шапкой не достаточно! — злобно прошипел парень, поняв, в каком положении оказался.

— Серьезно? — вся женская половина заметно оживилась. — И кого ты выберешь гарантом?

— Конечно же, он выберет меня, — откликнулся Джордж, выразительно посмотрев на брата.

Фред ответить не успел, дверной проем раскрылся, впуская внутрь Гермиону, по обыкновению засидевшуюся в библиотеке до отбоя. Она улыбнулась старшекурсникам и, попросив сильно не шуметь, скрылась в своей спальне.

Никто особого внимания на нее не обратил, и лишь Фред еще добрых пять минут тоскливо глядел на лестницу, по которой только что прошла староста.

Медленно шагая по направлению к библиотеке, девушка усиленно пыталась понять — показалось ли ей, что те второкурсники держали в руках продукцию Уизли или нет. Если бы она успела разглядеть логотип на коробочке, то тут же пошла бы искать вышеупомянутых близнецов. Уж она бы от них и мокрого места не оставила. Зуб, который она на них точила, был уже просто исполинских размеров. К большому сожалению девушки, Уизли всегда удавалось улизнуть от нее, и от этого с каждым днем настроение у нее становилось все хуже. Да и оклик, прозвучавший за ее спиной, радости не добавил.

— Мисс Бурундучиха, соизволь остановиться! — девушка сделала вид, что не услышала. — Грейнджер!

— Мне послышалось, или ты действительно говорила? — спросила Гермиона, неохотно разворачиваясь и всем своим видом показывая, насколько ей неприятно общество слизеринки, когда ее догнала Панси Паркинсон. — Когда это собаки начали говорить по-человечьи?

— Я бы с удовольствием померилась с тобой остроумием, но на это у меня сейчас нет времени.

— Тогда зачем ты меня окликнула? — раздраженно спросила Гермиона и уже сделала пару шагов в сторону.

— Явно не для дружеской беседы, — фыркнула Панси, сверкнув своими раскосыми глазами. — Мне нужно, чтобы ты разобралась с близнецами.

— В каком смысле разобралась? Я не промышляю убийствами в свободное от учебы время.

— Слушай, когда это ты научилась язвить? — поинтересовалась слизеринка, внимательно следя за выражением лица своей собеседницы.

— У меня прекрасные учителя.

— Не благодари, — улыбнулась Панси, прекрасно поняв, кого она имела в виду. — Так, насчет близнецов Уизли. Они сейчас заперты в заброшенном кабинете Флитвика. Знаешь, где это? — Гермиона кивнула. — Их нужно наказать. А у меня от них уже голова болит. Поэтому разберись с ними сама, хорошо?

— А с чего ты взяла, что я буду тебе помогать? Ты их поймала, ты и наказывай! При чем тут я вообще? — возразила Гермиона, в тайне надеясь, что у Панси есть железные доказательства для наказания близнецов.

— Ты единственная староста, которую они побаиваются, — процедила девушка с таким видом, будто съела особенно кислый лимон. — К тому же, они пытались продать первокурснику усовершенствованные кровопролитные конфеты, — довольно улыбнувшись, ответила Панси и протянула маленькую коробочку Гермионе. Ту самую, которая мелькнула в руках у второкурсников.

— Считай, что они уже трупы, — зловеще улыбнувшись, прошипела грифиндорка и направилась к заброшенному кабинету профессора Флитвика.

— Я и не сомневалась, — фыркнула Панси и легкой походкой скользнула в сторону подземелий.

* * *

Подойдя к двери кабинета, девушка застыла в нерешительности, не зная, как ей себя вести: сразу начать кричать или поиграть с ними. Она решила действовать по обстоятельствам — все-таки речь идет о близнецах Уизли, а это значит, никакой план не сработает. Против них можно только импровизировать.

Чары, ранее наложенные Панси, снять не составило труда. Как только магический барьер отступил, до слуха девушки донесся обрывок разговора близнецов. Они были настолько увлечены беседой, что даже не заметили, как их магическая тюрьма перестала существовать.

— Тебе не кажется, что ты перегнул палку с Паркинсон?

— Переживет, — фыркнул один из братьев, а после добавил: — Видел, как она покраснела?

— Этого только слепой не заметил бы. Но я думаю, не стоило тебе так с ней. Я уверен, что она этого так не оставит и не забудет. Судя по ее взгляду, сейчас сюда на всех порах несется разъяренная Грейнджер.

— Ну, и отлично, — судя по интонации, ответивший близнец улыбнулся.

— Ну, не знаю. Я с твоей ненаглядной встречаться не хочу.

Решив, что сейчас самый подходящий момент для эффектного появления, девушка удобнее перехватила палочку и с силой распахнула дверь, от чего та с жалобным стоном ударилась о стену. Найдя взглядом провинившихся, Гермиона торжествующе улыбнулась — на нее с испугом смотрели две абсолютно идентичные пары глаз. Что ни говори, а появилась она эффектно!

— Гермиона, дорогая, что бы тебе не сказала Паркинсон — это ложь! — тут же начал защищаться один из Уизли. Судя по использованию ласкового дорогая, это был Фред, пусть девушка и не была в этом полностью уверена.

— Грязная клевета, — поддакнул брату близнец, на что девушка только усмехнулась и сделала пару шагов в сторону парней, затворив за собой дверь.

— У меня есть неопровержимые доказательства, — вкрадчиво проговорила Гермиона, доставая из кармана мантии злополучную коробочку с конфетами. — Что вы скажете на это?

— Это не наше! — в унисон выкрикнули братья.

— Да что вы! — усмехнулась девушка. От этого тона у братьев мурашки пробежали по коже. Они отлично знали свою старосту, поэтому сразу смекнули, сейчас отпираться бесполезно. Только хуже будет.

— Ну, может быть и наше. Но у нас украли, клянусь Мерлином! — один из заложников попытался потянуть время, судорожно придумывая пути отступления.

— Назовитесь, — уже более требовательно сказала девушка. От каждого нелепого оправдания близнецов внутри у нее все сильнее разгоралась с трудом сдерживаемая ярость. Терпению приходил конец.

— Джордж, — поднял руку говоривший до этого близнец, полностью капитулируя.

— Фред, — вторил брату второй.

— Итак, напомните-ка мне, я вас предупреждала насчет продажи своей продукции малышам? — братья кивнули, синхронно отступив от девушки на шаг, наконец-то заметив в руках у Гермионы волшебную палочку, не внушавшую уверенности в себе ни Фреду, ни Джорджу.

— А вы помните, что я обещала сделать?

— Гермиона, давай поговорим.

— Нет, Фред. Время разговоров вышло! Вы у меня уже в печенках сидите со своими шуточками! Я столько раз шла вам на уступки, а что в итоге? А ведь сейчас только середина сентября! — девушка со злости швырнула коробочку в сторону Фреда и легким взмахом палочки обезоружила Джорджа, попытавшегося незаметно заколдовать ее.

— И что же ты сделаешь? Ма нашей напишешь? — рискнул возразить Джордж, не сводя взгляда со своей палочки.

Гермиона долго молчала, обдумывая наказание поизощренней. Ничего достойного её гнева не придумав, она решила идти по проторенной дорожке и воспользоваться методами Перси, слегка их модифицировав.

— Я приглашаю вас в ад, дорогие, — проговорила девушка, зловеще улыбнувшись. — Два месяца каждодневных отработок у вашего любимого Снейпа. Он как раз жаловался на собрании старост об отсутствии отрабатывающих. То-то он обрадуется.

— Два месяца? У тебя что, совсем сердца нет? Верни мою палочку, ведьма, я тебя заколдую! — отчаянно воскликнул Джордж.

— Еще слово, и будет три месяца.

— Да как ты…

— Джорджи… прекрати. Не усугубляй.

— Да, Джорджи, послушай брата, — передразнила парня Гермиона, — Кстати, отработки начнутся с завтрашнего дня. А сейчас идем в гостиную. Идите впереди меня и так, чтобы я видела ваши руки, — как и просила девушка, парни подняли свои руки, причем Джордж при этом еще всю дорогу «радовал» Гермиону неприличным жестом.

Весь путь до Грифиндорской башни они шли молча. Лишь у портрета Полной дамы Фред остановился и, дождавшись, когда за братом закроется портретный проем, неловко взял Гермиону за руку, произнеся:

— Слушай, Гермиона, может погуляем как-нибудь?

— Ты сейчас серьезно? — совершенно справедливо удивилась девушка, слегка даже опешив от подобной наглости.

— Да, почему бы и нет? — странный взгляд, коим разглядывал ее Фред, выбивал почву из-под ног девушки. — Считай, что я приглашаю тебя на свидание.

— Я не знаю, Фред. Это немного… Неожиданно, — «и очень подозрительно», добавила про себя девушка. — Я вряд ли смогу…

— Ну, ты, пожалуйста, подумай над моим предложением, — перебил ее парень, поняв что Гермиона сейчас откажет ему, и, неуклюже приобняв девушку, как ни в чем ни бывало зашел внутрь, спеша скорее скрыться с глаз старосты и вернуть брату украденную палочку.

— Вот все и встало на свои места, — прошептала девушка, не замечая пропажи.

Теперь для нее многое стало понятно: и обрывок разговора, и внезапная активность Фреда, развернутая в последнее время. Вот только единственное, что было пока не ясно — зачем ему все это? Если это какая-то очередная шутка, то Гермиона убьет его и Азкабан ее не остановит. Но с другой стороны, внезапная настойчивость Фреда, была девушке даже на руку. Ей давно хотелось узнать как близнецам удается проворачивать свои делишки,

поэтому идея согласиться на свидание с Уизли уже не казалась ей такой уж абсурдной.

* * *

На следующее утро Гермиона пребывала в самом скверном расположении духа. Мало того, что половину ночи она просидела над эссе по трансфигурации и проснулась с дикой головной болью, так еще и Фред с самого утра прямо-таки атаковал девушку. Ему внезапно захотелось узнать точный ответ на свое предложение именно сейчас, что еще больше укрепило уверенность девушки в каком-то подвохе и это, неожиданно, отдалось глухой болью где-то в области сердца. Поэтому давать ответ Гермиона не спешила, пытаясь взять себя в руки и не наломать дров. Проявив чудеса смекалки и немалую изворотливость, Гермионе удалось сбежать от назойливого Фреда и спрятаться в Большом зале, надеясь, что у Уизли хватит ума не приставать к ней там.

Сидя между Роном и Гарри, девушка старательно игнорировала присутствие близнецов. К слову, сделать это было довольно сложно: они как назло, что скорее всего и было правдой, сели прямо напротив девушки, выгнав со своих законных мест Дина Томаса и Симуса Финигана. И если Джордж особого внимания на Гермиону не обращал, обижаясь из-за будущей отработки, то Фред глаз с нее не сводил, стараясь задеть девушку ногой под столом.

С преувеличенным рвением Гермиона крошила свою глазунью, не поднимая взгляда и стараясь держать свои ноги под скамьей. От жестокой расправы над завтраком девушку оторвала записка, бесцеремонно ударившаяся о ее голову. Недоверчиво покосившись в сторону близнецов, Гермиона схватила записку и развернула.

» Грейнджер, Снейп отказался принимать Уизли на два месяца, сказав, что больше четырех недель он их не выдержит (кто бы сомневался!). Поэтому я взяла на себя смелость и договорилась с мадам Помфри. Так что, обрадуй этих придурков — после месяца у Снейпа их ждет мытье больничных уток. Не благодари.

П.П.

P.S. Если нужна будет помощь в наказании — смело обращайся ко мне за помощью. Канал связи через записки.

P.S.S. И, ради Мерлина, сделай что-нибудь со своими волосами! Страшно смотреть…»

Дочитав записку, написанную красивым убористым почерком, Гермиона усмехнулась. Не зря, все-таки, она решила вчера написать Паркинсон.

— Фред, Джордж, у меня для вас плохие новости! — обращая внимание близнецов на себя, проговорила девушка. — Тут мне птичка на хвосте принесла, что у Снейпа вы будете отрабатывать всего месяц.

— Это, воистину хорошая новость, Грейнджер! — рассмеялся Джордж, забыв про свою обиду, но веселье его длилось не долго.

— Это с какой стороны посмотреть, — вкрадчиво произнесла Гермиона, предвкушая, как с радостных лиц близнецов сойдет краска. — После Снейпа у вас будет месяц отработки в Больничном крыле, — выдержав театральную паузу и сочувственно смотря на бледнеющих парней, девушка поднялась с места и, уже намереваясь уйти, обронила: — Кстати, Фред, я согласна пойти с тобой на свидание, где-нибудь в середине октября.

— Обхохочешься, — буркнул парень.

Тут и Трелони понятно, что в ближайшее время ни ему, ни брату будет не до свиданий: отработки подразумевают полную занятость, особенно в больничном крыле, прибавить сюда еще и тренировки — свободного времени ноль. И Грейнджер знала об этом, наивно полагая, что теперь Фред, хоть и на время, но отстанет от нее. Но все выходило в точностью до наоборот: парень, смотря вслед удаляющейся старосте, уже составил гениальный на его взгляд план, который в конечном итоге должен привести его к свиданию с Гермионой в самой середине октября.

Немало времени прошло после воистину судьбоносной ссоры между Гермионой Грейнджер и близнецами Уизли. Девушка, полностью окунувшись в учебу, совершенно не подозревала, что пока она усердно выполняет домашние задания, патрулирует коридоры и тянет на своих хрупких плечах двоих оболтусов-друзей, за ее спиной разворачивается воистину партизанская деятельность: варятся зелья, ищутся сообщники, разрабатывется гениальный план. Соответственно, она и подумать не могла, что пятнадцатого октября ее ожидает идеальное, по мнению Фреда Уизли, свидание. Знай она обо всем этом, то постаралась бы себя обезопасить, но она ни о чем даже не догадывалась, поэтому тем злополучным вечером, практически в середине октября, совершенно беззаботно Гермиона шла в библиотеку, чтобы собрать информацию для очередного идеального эссе. Но до пункта назначения ей дойти не удалось: проходя мимо тайного прохода, коих в замке было великое множество, Гермиона была совершенно беспардонно похищена.

Оказавшись во мраке старого коридора, Гермиона с ужасом почувствовала, как чьи-то руки достаточно фривольно ее обыскивают, ища, судя по всему, волшебную палочку. Воображение девушки услужливо подкинуло ей пару вариантов развития дальнейших событий, и каждый из предложенных вариантов был далеко не радужным. Сердце предательски пропустило удар, а ноги подкосились, но девушка, все же, попыталась вырваться и просто обомлела, когда прямо над ухом очень знакомый голос произнес:

— Не бойся, это я. Я сейчас сниму заклинание и ты сможешь говорить, только не кричи, договорились? Я не причиню тебе вреда. Палочку верну, когда мы придем на место, — дождавшись, когда Гермиона кивнет, парень снял заклинание, тут же об этом пожалев.

— ФРЕДЕРИК ГИДЕОН УИЗЛИ! КЛЯНУСЬ МЕРЛИНОМ, ЧТО УБЬЮ ТЕБЯ! КАКОГО СОПЛОХВОСТА… — дослушивать Фред не стал, примерно понимая, что дальше скажет староста.

— Отлично, значит дальше пойдем в тишине. Романтика… — получив болезненный толчок под ребра от гневно раскрывающей рот Гермионы, парень все же решил внести некоторую ясность: — Гермиона, не злись! Ты же сама согласилась пойти со мной на свидание, помнишь? Так что успокойся. Я старался, сюрприз готовил, а ты дерешься! — по злому блеску в глазах, особенно заметному при свете люмоса, можно было без труда понять, какого мнения девушка была об этом сюрпризе.

Весь оставшийся путь прошел в тишине, только изредка были слышны гневное сопение девушки и шипение парня, не всегда успевавшего увернуться от болезненных толчков его спутницы.

У тяжелой дубовой двери, расположенной в самом конце тупикового коридора, молодые люди остановились, и Фред торжественно пригласил Гермиону пройти внутрь, на что последняя со всей силы наступила парню на ногу, злорадно ухмыляясь, когда лицо парня скривилось от боли. Все определенно шло не по плану.

Оказавшись в помещении, Гермиона зажмурилась от яркого света. Когда же ее глаза привыкли, взору предстала небольшая комната, освещенная факелами, пламя которых практически не двигалось, изредка потрескивая. В самом центре стоял невысокий стол, накрытый какими-то угощениями, а все остальное пространство было заставлено розами. Красные, белые, розовые, желтые, кое-где можно было разглядеть даже синие. Розы. Розы, куда ни плюнь, везде были розы. Даже на ковриках возле стола лежали эти прекрасные цветы, аромат которых заполнял собой все помещение. Пораженная таким количеством роз, девушка замерла, невольно раскрыв рот и задержав дыхание. Ее реакция не укрылась от Фреда.

— Нравится? — девушка перевела на него испуганный взгляд. Удивившись странной реакции, Фред вернул Гермионе способность говорить.

— Ты спрашиваешь нравится ли мне? — прошептала девушка, отворачиваясь и стараясь не дышать. — Так я тебе отвечу. Я тебе сейчас так отвечу! — Гермиона резко развернулась и попыталась ударить Фреда. — Нет! Мне не нравится! Я терпеть не могу розы! Я вообще не люблю цветы! И я не люблю когда меня похищают! И когда заставляют куда-то идти против своей воли, тоже не люблю. Выпусти меня! Где мы вообще? Почему ты не на отработке? Почему… — внезапно ее гневная тирада прервалась на полуслове, девушка невольно сделала глубокий вдох и тут же начала задыхаться, аромат роз, витавший в воздухе, вызвал у нее приступ тяжелого удушья. — Ал… а… — было последним, что смогла выговорить она перед обмороком.

* * *

Очнувшись, девушка была слегка дезориентирована. Потеряв сознание в комнате, переполненной цветами, которые Гермиона просто ненавидела, пришла в себя она уже в практически пустом помещении.

Из полумрака на нее глядели два абсолютно одинаковых лица.

— У меня в глазах двоится или твой братец тоже здесь? — в голове у девушки слегка шумело, а горло, как и всегда после приступа, першило.

— Двоится, — ответили лица, не пытаясь скрыть облегчения. — Как ты себя чувствуешь?

— Фред Уизли! Я тебе официально заявляю, что как только я приду в себя, ты — труп! — ослабевшим голосом проговорила девушка, с сожалением заметив, что на парня ее угрозы не произвели абсолютно никакого впечатления. Фред обеспокоенно вглядывался в лицо Гермионы, при каждом ее непроизвольном хрипе вздрагивая и сжимая палочку, готовый отразить очередной приступ.

— Как ты себя чувствуешь? — повторил свой вопрос парень. — Хочешь что-нибудь?

— Отвратительно я себя чувствую, — огрызнулась девушка, прикрывая глаза, чтобы не расплакаться. — Дай мне воды.

Каждый раз, когда у нее случался очередной приступ, девушка малодушно злилась на магию за то, что та была не в силах избавить ее от этого недуга; на родителей за то, что наградили ее этой аллергией; на каждого человека, которому захотелось порадовать близких ненавистным цветком; и сами цветы, за то, что излучали свой аромат.

Когда удушье брало в стальные тиски горло, Гермиона отчаянно надеялась, что источник ее бед не пробудет рядом слишком долго, и она сможет очнуться. Как только аромат цветов исчезал, приступ проходил, и Гермиона приходила в себя, словно по волшебству, как пошутил один раз ее аллерголог. Вот только Гермионе было достоверно известно — магия здесь ни при чем.

Один из приступов девушка до сих пор вспоминает с содроганием, когда какой-то парень, заметивший упавшую Гермиону, поспешил ей на помощь и, сам того не понимая, довел ее до реанимации тем, что положил рядом с девушкой букет алых роз, с которым, вероятно, спешил на свидание. Как тогда Гермиона смогла выжить, одному Мерлину известно. Но после этого случая, девушка стала с особой тщательностью избегать маглов и цветочных лавок.

— Гермиона, почему ты никому не рассказывала про свой… недуг, — замялся Фред, протягивая стакан воды и явно не зная, как подобрать правильные слова, чтобы не испортить своё положение ещё больше.

— Зачем? Чтобы каждое утро начиналось с роз от Слизеринского стола? — съязвила девушка, садясь.

— Прости, — прошептал парень, — Я хотел устроить идеальное свидание. А в итоге чуть не угробил тебя.

— С самого начала это было провальной идеей. Вот какого соплохвоста ты решил, что похищение — это романтично? — Фред ничего не ответил, тяжело вздохнув. — Кстати, а как ты сбежал с отработки? Там ведь Панси дежурит…

— Ну, скажем так — я сейчас нахожусь в двух местах одновременно. Спасибо Ли…

— Оборотное, — ахнула девушка, злобно прищурившись.

— Я очень долго и тщательно готовился. Я даже на метле хотел тебя прокатить… — кивнул парень в сторону угла, где сиротливо ютилась его метла.

— Меня? Человека, который боится летать? Чего ты хотел добиться этим свиданием? Моей смерти? — Фред снова промолчал, а Гермиона, окончательно разозлившись, подскочила со своего места и, слегка пошатываясь, направилась к выходу.Желание подобраться поближе к близнецам напрочь отпало.

— Грейнджер, — тихо окликнул ее Фред.

И что-то было в его «Грейнджер» надрывное, щемящее, что Гермиона невольно обернулась. От того, как смотрел на нее парень, она вздрогнула, а сердце болезненно сжалось. В его взгляде было столько безнадежности, боли и тоски, что Гермионе показалось — еще чуть-чуть и весь этот коктейль чувств расплещется по комнате и затопит ее полностью. Гермиона и раньше замечала этот взгляд у Фреда, но именно сейчас она осознала, что ей не мерещилось.

Глубоко вдохнув, Гермиона вернулась к Фреду. Если рассуждать трезво, то парень не знал о ее аллергии и про боязнь высоты, он просто хотел произвести впечатление и в глубине души Гермиона была тронута тем, сколько усилий приложил парень ради нее. Пойдя на поводу у своего сердца, девушка решила дать Фреду шанс.

— Слушай, давай перенесем свидание, хорошо? Я его сама устрою, скажем, в первый поход в Хогсмид. Как тебе?

— Я — за! — просиял Фред, подаваясь вперед чтобы обнять Гермиону, но она ловко увернулась от объятий, грозно добавив:

— Только пообещай что больше не будет похищений и уж тем более грубых нарушений правил!

* * *

Часы пробили час ночи, когда портретный проем отъехал в сторону, пропуская внутрь явно припозднившихся грифиндорцев.

Гермиона, до этого момента через силу дописывавшая очередное эссе при неровном свете пламени камина, поспешно собрала все свои принадлежности и спряталась за кресло. Встречаться с нарушителями порядка девушке совсем не хотелось, поэтому, скрытая спасительной тенью кресла, она терпеливо ждала, когда ученики поднимутся в свои спальни. Но у учеников, к ужасу Гермионы, были совсем другие планы: молодые люди, один из близнецов Уизли и Ли Джордан, неторопливо подошли к камину и удобно устроились в креслах, совсем не подозревая, что сейчас не одни. А девушка тем временем мучительно боролась сама с собой. С одной стороны — ей подвернулась отличная возможность разузнать что-нибудь о планах близнецов, с другой — это было нечестно. И пока Гермиона решала как ей поступить, время было безнадежно упущено, поэтому смирившись с ролью подслушивающей старосты, она решила никак не выдавать своего присутствия, мучительно краснея.

Ли Джордан, по-видимому продолжая давно начатый разговор, обратился к близнецу, лениво постукивая пальцами по подлокотнику:

— Я все равно не понимаю, зачем скрывать имя!

— Ли, отвали, а! — раздраженно ответил близнец. — Я тебе уже миллион раз говорил, что Фред не хочет привлекать лишнего внимания к этой девушке, понятно тебе? — от слов Джорджа у Гермионы потеплело на сердце, и мучительный стыд, испытываемый девушкой, немного отступил.

— Ну вы ведь понимаете, что рано или поздно имя станет известно всем? — Джордж оставил вопрос без ответа. — Ладно пошли в спальню. Фред наверняка уже спит.

Дождавшись, когда за семикурсниками захлопнется дверь, Гермиона, улыбаясь, покинула свое убежище и уже собиралась последовать их примеру, когда ее внимание привлек мусор, оставленный молодыми людьми: несколько пожухлых листьев, уже утративших краски осени, но еще не успевших до конца рассыпаться в прах, сиротливо лежали около камина.

— Вот ведь… — прошипела девушка.

Пара листьев могли означать только одно — Уизли не нужна Карта Мародеров, чтобы шастать вне Хогвартса. И пусть они клятвенно уверяли Гермиону в обратном, эти пройдохи либо скопировали, либо запомнили все тайные ходы и теперь без зазрения совести пользовались ими в своих целях, проворачивая свои незаконные делишки.

Теперь главной задачей для девушки было одно — прекратить эти вылазки. Жаль только, обычными криками и угрозами близнецов было не остановить, а значит нужно было поймать их с поличным, чтобы не оставить им ни малейшего шанса отвертеться. И если Гермионе это удастся, то тогда никакие тоскливые взгляды одного из близнецов, братьев не спасут от справедливого возмездия.

Самым ранним утром, когда солнце только начинает слегка золотить горные верхушки и его неровный свет отражается розоватым сиянием на снежных пиках, а птицы еще сладко досыпают последние минутки, в спальне учениц пятого курса уже никто не спал. И если Гермиона планировала встать в такую рань, то вот ее соседки были совсем не в восторге от столь раннего и неожиданного пробуждения.

Гермиона, не до конца еще проснувшись, запнулась о своего кота, по обыкновению устроившегося у подножия кровати своей хозяйки. Он-то и перебудил всех остальных обитателей спальни, громко возмущаясь на поведение своей неуклюжей хозяйки.

Испуганные Лаванда и Парвати повскакивали со своих кроватей, не совсем понимая что происходит; в полумраке комнаты практически ничего нельзя было разглядеть и только скомканные извинения их соседки внесли некую ясность. Поворчав для проформы, девушки вернулись в свои остывшие кровати и снова заснули, предусмотрительно задернув пологи. Гермиона же, ругая себя на чем свет стоит, поспешила в душ, внимательно смотря себе под ноги и рассчитывая попасть еще до подъема в совятню, чтобы отправить записку своему тайному союзнику.

Когда сова унесла свою ношу по направлению к адресату, Гермиона медленно побрела обратно, чтобы через сорок минут буквально ворваться в спальню пятикурсников. Там ее ожидала престранная картина: абсолютно голый Финиган разъяснял, хаотично размахивая руками, новую тактику игры в квиддич поразительно спокойным Гарри и Рону, которые ничуть не обращали внимания на наготу своего собеседника, как собственно и на вошедшую девушку.

— Ох Мерлин! Ты голый! — вскрикнула Гермиона, закрывая лицо руками и краем глаза замечая выходящего из ванной такого же нагого Невилла.

— Твою ж мать, Грейнджер! Стучаться надо! — вскрикнул Финиган и спрятался за пологом кровати. — Атас, парни! У нас дама! — в ванной кто-то громко выругался и попросил полотенце.

— Что у вас здесь происходит? — все также не отнимая рук от лица, пискнула Гермиона. Она чувствовала как по щекам и шее разливается стыдливый румянец. Так стыдно ей не было еще никогда!

— Утром у нас всегда так, — спокойно ответил Гарри, задумчиво смотря на наброски Симуса, словно не понимая, что происходит.

— Можешь открывать глаза, — сказал прошедший мимо Рон со стопкой полотенец в руках.

— Ты что-то хотела? — поинтересовался Гарри, все так же не поднимая взгляда.

— Карту… мне нужна карта, — ответила девушка, боязливо отнимая от лица сначала одну ладонь, затем другую.

Не спрашивая зачем ей карта, друг вытащил подарок близнецов из своего сундука и протянул Гермионе.

Схватив пергамент, девушка поспешила покинуть мужскую спальню, ругая себя за то, что не додумалась постучать, прежде чем входить. Уже на пороге ее окликнул смеющийся Симус:

— Гермиона, ну ты заходи к нам еще. У нас всегда интересно… по утрам. Есть на что посмотреть…

За это высказывание он получил подушкой по голове от Гарри, решившего все же вступиться за подругу, и злобное предупреждение от вернувшегося Рона:

— Отстань от нее!

* * *

— Слушай, Грейнджер, когда пишешь записку, добавляй больше конкретики, — ехидный голос Паркинсон заставил Гермиону вздрогнуть и нервно обернуться. Никак она не ожидала встретить Панси у Грифиндорской башни. — Ну вот кто так пишет? «Близнецы Уизли. Помощь.» Какая помощь? Когда? Самое главное — где мне тебя искать? Ты думаешь что мне доставляет удовольствие бегать по замку и искать тебя? — немного помолчав и так и не дождавшись ответа от Гермионы, Панси раздраженно добавила: — Знаешь, я все больше убеждаюсь, что «самая умная ведьма столетия» — это не про тебя.

— Извини. Торопилась, — буркнула, все еще находящаяся в легком шоке от увиденного в мужских спальнях, Гермиона. Сфокусировав, наконец, внимание на слизеринке, девушка коротко пояснила: — Давай не здесь, хорошо?

— А где? — все больше раздражалась Паркинсон. — Ты что издеваешься надо мной?!

— Пошли, — пропуская мимо ушей последнее восклицание, кивнула Гермиона.

Отыскав свободный класс, девушка в общих чертах описала ситуацию и свой план, предусмотрительно опустив момент с Картой. Закончив, она выжидающе посмотрела на свою собеседницу. Панси теребила свою сережку, что-то соображая. Видно было, что Паркинсон действительно обдумывает план, что было неожиданностью для Гермионы. В ее представлении Панси была неглупой девушкой, но в тоже время и недалекой, как бы парадоксально это не звучало.

— Знаешь что, Грейнджер, план, конечно, хорош, но как мы узнаем, каким именно проходом воспользуются эти придурки?

— Это я возьму на себя, — раздраженно ответила девушка, невольно разозлившись на Панси за оскорбление близнецов. Уж кем-кем, а придурками они точно не были. — Ты главное будь на месте в нужное время и все, — Паркинсон кивнула и, посчитав разговор оконченным, покинула класс, не попрощавшись.

Дело оставалось за малым — найти Джинни и уговорить ее помочь. Хотя в успехе этого предприятия Гермиона не сомневалась. Ее подруга уже давно искала возможность отомстить своим братьям, которые в очередной раз, не предупреждая, протестировали на ней свою новую забаву.

Тот вечер Гермиона еще долго не забудет. Когда Джинни превратилась в гигантскую желтую канарейку, сомнений в том, чьих рук это дело, не возникло. Поэтому мерзкие ухмылочки что-то записывающих близнецов только укрепили уверенность. Джинни может быть и простила бы эту выходку Фреду и Джорджу, в глубине души она обожала их шутки, даже если шутили над ней, если бы это все не произошло на глазах у Гарри. Девушка всегда болезненно реагировала на свои промахи, свидетелем которых становился вышеупомянутый герой, поэтому превращение в гигантскую желтую птицу в присутствии любви всей ее жизни было воспринято, мягко говоря, враждебно.

Гермиона была в курсе комплексов своей подруги, поэтому, после того, как она проводила Джинни до больничного крыла, устроила грандиозную взбучку Фреду, так кстати попавшемуся ей в коридоре. Взбучка была столь эмоциональной, что обязательно закончилась бы поцелуем, если бы не появившийся из ниоткуда Джордж. Разочарование, испытанное в тот момент Гермионой, изрядно испугало девушку и подало первый звоночек зарождающихся чувств к старшему близнецу.Но Гермиона успешно отринула все это, благополучно отодвинув их на второй план.

— Привет, Джинни, — девушка обернулась услышав свое имя, отрываясь от созерцания унылого пейзажа за окном Башни. — Ты все еще хочешь проучить своих старших братьев?

— Спрашиваешь, — просияла девушка и без лишних вопросов добавила: — Что от меня требуется?

Вот за это Гермиона любила свою подругу больше всего. Джинни никогда не задавала лишних вопросов, всегда предпочитая только суть. Этим она сильно отличалась от своих братьев, которым всегда были интересны лишние детали и подробности.

— Мне нужно, чтобы ты с помощью заколдованного пергамента и Карты Мародеров сообщала о передвижении Фреда и Джорджа по Замку, — Гермиона передала оба свитка в руки подруге.

— Когда приступим?

— Вечером. Я хочу их подловить у тайного прохода, когда они соберутся выйти из школы.

— А если они не пойдут сегодня никуда? — спросила Джинни разворачивая Карту и произнося заклинание.

— Пойдут, — довольно улыбнулась Гермиона. — Я конфисковала у них все ингредиенты для забастовочных завтраков. Они точно пойдут пополнять свои запасы именно сегодня. Завтра лавка работать не будет.

— Хорошо, тогда после ужина я приступлю к наблюдениям, — не отрываясь от Карты пробормотала девушка, явно кого-то разыскивая среди множества имен, перемещавщихся по Карте.

— Нет, Джинни. Я думаю, что они решат пойти во время ужина, пока коридоры будут пустовать, — и заметив чем занимается подруга, тихо добавила: — Его в замке нет. Они у Хагрида.

* * *

К сожалению заговорщиц, ни во время ужина, ни после, близнецы школу не покинули. Гермиона и Панси в полном безмолвии просидели в пустом классе почти три часа, прежде чем Джинни написала, что ее братья соизволили выдвинуться из гостиной и направляются к статуе Одноглазой ведьмы на четвертом этаже. Собственно, этого Гермиона и ожидала: именно поэтому они с Панси заранее пришли сюда, на четвертый этаж.

— Уже почти отбой, — взволнованно прошептала Паркинсон, заходя в темный тайный проход.

— Нам нечего боятся, скажем что патрулируем, — успокоила ее Гермиона, затворяя за собой статую ведьмы и погружая их во мрак. — Свет зажигать не будем.

Спустя пару минут статуя ведьмы снова отъехала в сторону, пропуская внутрь близнецов. Дождавшись момента, когда они еще не успеют зажечь люмоса, а статуя уже вернется на свое место, Гермиона громко произнесла:

— Здравствуйте, мальчики!

От неожиданности близнецы вскрикнули и быстро, насколько позволяла ситуация, выскочили обратно в коридор, кинувшись бежать в разные стороны. За одним из них побежала Панси, на ходу умудряясь скидывать с себя паутину, а Гермиона кинулась догонять второго. Преследуемый ею близнец довольно быстро нырнул в один из тайных проходов; от досады Гермиона чертыхнулась, понимая что теперь ей его не поймать. Девушка уже хотела бежать к Джинни за картой, чтобы попытаться перехватить парня, как заметила в конце коридора качающийся огонек от фонаря смотрителя. Гермионе ничего не оставалось, кроме как спрятаться в тайной нише, где минутой раньше скрылся Уизли.

Девушка скользнула за гобелен, но ей не удалось пройти и пары шагов, как она столкнулась с близнецом, который от неожиданности повалился на пол, потянув за собой и Гермиону. Непостижимым для девушки образом, она оказалась под близнецом, хотя по всем законам физики должна была быть сверху.

— Остановись, мгновенье, ты прекрасно, — медленно произнес парень, наслаждаясь сложившейся ситуацией. — У меня это скоро войдет в привычку — встречаться с тобой в темных переходах.

— Я бы так не радовалась, Фред. Через пару секунд нас найдет… — их убежище озарилось тусклым светом фонаря.

— Молодые люди, а чем это вы занимаетесь?

— Филч, — закончила свою мысль Гермиона. — Слезь с меня немедленно. Позор-то какой, — возмущенно прошептала девушка.

Но Фред не собирался выполнять просьбы. Решив использовать эту ситуацию в своих интересах, он, со словами «чтобы было за что наказывать», поцеловал Гермиону на глазах у задыхающегося от злости смотрителя и порядочно удивился, когда девушка с жаром ответила на его поцелуй.

Времени осознать произошедшее не было. Как только они, под гневное пыхтение Филча, покинули свое убежище, Фред схватил Гермиону за руку и сорвался с места, надеясь затеряться в лабиринтах тайных переходов. Парень знал, что шансов поймать их у Филча было мало, а точнее — ноль, ведь Фред знал такие ходы (спасибо Мародерам), о существовании которых смотритель даже не подозревал, хоть и проработал в Замке много лет. Но самым главным преимуществом беглецов, на которое по большей части уповал Фред, было — полное отсутствие магии у их преследователя. Последнему оставалось только гневно прокричать им вслед проклятия и пойти к Макгонагалл жаловаться на в конец обнаглевших нарушителей, занимающихся непотребством где ни попадя.

Молодые люди же, окольными путями добежав до гостиной и осознав отсутствие погони, наконец-то перевели дух. Чтобы Фред не начал шутить насчет поцелуя, случившегося пару минут назад, Гермиона накинулась на парня с упреками, все еще ощущая сладкий привкус поцелуя на своих губах и легкую дрожь в коленках.

— Ты хоть представляешь, что теперь будет? — воскликнула она, разбудив Полную Даму, недовольно пробормотавшую «пароль». — Когда это все дойдет до Макгонагалл, меня лишат значка старосты и в этом будешь виноват ты! Капут драконис.

— Я? — воскликнул парень вслед за Гермионой входя в пустующую гостиную. — Не надо было за нами следить!

— Не надо было меня обманывать!"Клянемся Мерлином, нет у нас копии Карты», — довольно похоже передразнила девушка близнецов.

— Не надо было отвечать на поцелуй, — сменил неприятную тему Фред и довольно улыбнулся, заметив румянец на щеках девушки.

— Да как ты… — от возмущения Гермиона даже притопнула ногой, резко развернулась и поспешила в спальню, спасаясь от неудобного разговора и насмешек Фреда.

Впрочем заснуть ей не удалось. Как только она надела пижаму, перед ней появилась изящная серебристая кошка и голосом профессора Макгонагалл велела придти в кабинет декана. Дрожащими руками Гермиона накинула халат и на негнущихся ногах спустилась в гостиную, где ее уже ожидал Фред. Выглядел он так, словно проспал к ряду несколько часов, а не вошел в свою спальню пару минут назад. Заметив страх в глазах девушки, он ободряюще улыбнулся:

— Все отрицай, поняла? Говори, что весь вечер патрулировала с Паркинсон, а нас и в глаза не видела.

— А если они спросят у Панси?

— Она с тобой в одной лодке, — улыбнулся Фред и в два шага преодолел расстояние между ним и Гермионой. — С какой такой радости она вдруг стала Панси?

— А с какой это такой радости тебя это волнует? — в тон ему ответила Гермиона, с вызовом взглянув в глаза Фреду. Тут же в голове промелькнуло: «Зря. Зря она это сделала!»

— А с какой это такой радости ты ответила на мой поцелуй? Да еще и так жарко? — странный блеск в глазах парня, пробудил волну мурашек, пробежавшихся от макушки до кончиков пальцев, заставив девушку вздрогнуть.Она ощутила себя загнанным зверем, смотрящим в глаза своей погибели. Практически прозрачная голубизна глаз Фреда затягивала сильней, чем самый глубокий омут Черного озера, а близость губ выбивала почву из-под ног и лишала всякого желания сопротивляться.

— Не важно! — пискнула Гермиона, стараясь избавиться от наваждения и краем сознания подмечая, что она тянется навстречу столь желанным губам. — Пошли, нас Макгонагалл ждет, — единственное что успела выдохнуть девушка за секунду до неизбежного.

* * *

Весь путь до кабинета декана Гермиона прошла на трясущихся ногах. Если бы не Фред, шедший рядом и заботливо поддерживающий её под локоть, девушка рухнула бы где-нибудь на полпути и умерла от страха и стыда. И скорее от второго, чем от первого, потому что поцелуй, произошедший в гостиной, был настолько странен и сладок, что Гермиона с радостью его повторила бы. Ощущение тягучего возбуждения от неторопливых, властных поцелуев Фреда, захватило девушку с головой, приводя одновременно в неописуемый восторг и в дикий ужас.

Стоя посреди кабинета декана под строгими взглядами Амбридж и Макгонагалл, Гермиона не ощущала страха за свой значок старосты. Она просто не могла думать ни о чем, кроме своего намокшего белья и непривычной тяжести внизу живота. Это все было для неё в новинку, поэтому ничто не смогло удивить её в этот вечер сильнее, чем реакция собственного организма на близость Фреда. Даже когда в кабинет вошла Панси и подтвердила фиктивное алиби, Гермиона приняла все это, как должное, подметив только странный взгляд — неприязненный с легкой толикой обиды — которым Паркинсон одарила Фреда.

После ночного посещения кабинета декана Грифиндора минуло немало дней. Промозглый ноябрь уже успел нарядить великолепный замок в снежный убор, превратив его в подобие гигантского пряничного домика со множеством шпилей и башен; Гремучая ива успела заснуть до весны. А ночные нарушители всячески избегали друг друга, предпочитая не вспоминать, и уж тем более, не говорить о случившемся. И если внешне они оставались спокойными, то в мыслях никогда не забывали друг о друге.

Судьба столкнула их темным морозным вечером уже после отбоя возле доски факультетских объявлений. И если для Гермионы эта встреча стала неожиданностью, то Фред весь вечер ждал удачного момента для случайной встречи. Девушка, по обыкновению, подошла проверить наличие новых объявлений и буквально подскочила на месте, когда за ее спиной, до дрожи знакомый голос произнес:

— О, смотри-ка, у нас в эту субботу свидание.

— С чего ты взял? — не оборачиваясь поинтересовалась девушка, спиной чувствуя тепло, излучаемое Фредом.

— Поход в Хогсмид. Свидание. Ты обещала, помнишь?

— Я думала, ты забыл, — шепотом ответила Гермиона, затаив дыхание.

— Не дождешься, — в тон ей прошептал Фред, мягко коснувшись уха девушки.

От этого мимолетного прикосновения Гермиону будто током прошибло. Она неловко дернула головой и ненароком ударила Фреда, отчего тот тихо выругался. Интимность момента в миг улетучилась.

— Прости, я не хотела.

— Сам виноват, — отмахнулся парень, пряча ладонью внушительное покраснение на скуле. — Так что насчет свидания?

— Завтра после обеда встретимся у Трех метел, хорошо?

— Три метлы? Серьезно? Я ожидал чего-то другого.

— Три метлы — место встречи. Мы пойдем в другое место, но это сюрприз, — как маленькому ребенку принялась разъяснять Гермиона, еще даже не имея представления куда поведет Фреда.

— Тогда, ладно. Идем спать, поздно уже.

* * *

Всю ночь Гермиона не сомкнула глаз, лихорадочно придумывая план свидания. В голову, как назло, ничего стоящего не приходило и только перед рассветом, девушку внезапно осенило. Она вспомнила про грязную, засаленную листовку, случайно захваченную у Хагрида. Не зажигая палочки, девушка принялась разыскивать эту бумажку, рискуя наткнуться на Живоглота, который вряд ли будет в восторге от еще одного радикального пробуждения.

Когда желанная листовка наконец-то нашлась, Гермиона забралась на кровать и закрылась пологом, чтобы, не дай Мерлин, не разбудить светом своих соседок. Развернув бумажку, похожую на старую, видавшую виды, тряпку, Гермиона в первую очередь прочитала адрес — дальняя окраина Хогсмита. Как раз то что нужно: никаких лишних глаз и пустых сплетен. Судя по рекламе, это заведение имело ничего не говорящее название «Медный котелок» и было полностью свободным от огневиски. Девушке стало понятно почему эта листовка в таком плачевном состоянии. Но с другой стороны, это было отлично. В этом кафе, шанс встретить знакомых был ничтожно мал, а это отлично вписывалось в планы девушки: одно свидание и никакого продолжения. Гермиона просто даст возможность Джинни хорошенечко обыскать спальню близнецов, а после даст поворот-отворот Фреду. Вот только последние события, собственно поцелуи, поселили в сердце девушки некоторые сомнения насчет «отворота-поворота».

Утро застало Гермиону нервно расхаживающей по спальне. Заснуть ей так и не удалось, поэтому сейчас она выглядела, мягко говоря, плохо: спутанные волосы, темные круги под глазами, болезненная бледность — все это вкупе создавало впечатление, что Гермиона страдает, как минимум трудно излечимой болезнью, а если заглянуть ей в глаза, то из трудно излечимой, болезнь превращалась в редкую и наверняка не излечимую. Трезво оценив свой внешний вид, Гермиона пришла в отчаяние. Не хватало еще, чтобы всё, и без того странное свидание, пришлось терпеть насмешки насчет ее внешнего вида от Фреда. Косметики у нее не было, чтобы как-то подправить ситуацию, да собственно она и не умела ей пользоваться. Окончательно отчаявшись Гермиона присела на край своей кровати и, запустив пальцы в спутанные волосы, тихо заплакала. Сказывались бессонная ночь и непонятно откуда взявшееся желание выглядеть хорошо. Ей вдруг захотелось, чтобы Фред на нее посмотрел так же, как Джордж смотрит на Анджелину или Гарри на Чжоу.

Неожиданная, но столь нужная помощь пришла от ее соседок. Лаванда и Парвати сжалились над Гермионой, и спустя полтора часа девушка стала выглядеть очень даже хорошо. Лаванда сотворила чудо, сумев заплести две красивых косы, открыв тем самым, острое личико девушки. А Парвати с помощью своей косметички привела лицо Гермионы в божеский вид: темные круги исчезли, а кожа приобрела здоровое сияние и мягкий румянец.

— Грейнджер, когда ты не похожа на инфернала, ты очень даже ничего! — рассмеялись соседки, удовлетворенно разглядывая результаты своих трудов. — Может расскажешь куда собралась? Уж не на свидание ли?

— Спасибо вам, — поблагодарила соседок Гермиона, игнорируя расспросы, и заторопилась к месту встречи стараясь выбирать наиболее малолюдные коридоры, чтобы не наткнуться на Гарри и Рона.

Без происшествий добравшись до Трех метел, Гермиона вдруг осознала, что не сможет просто так подойти к Фреду и увести его за собой в Медный котелок. Она спряталась за углом здания и стала ждать, когда придет парень. Уизли появился спустя пару минут. Да не один, а в окружении своей громкой и многочисленной компании. Парень озирался по сторонам, словно выискивал кого-то взглядом. Хотя кого он мог выискивать кроме Гермионы? Естественно он ждал ее.

Дождавшись, когда большая часть компании зайдет в паб, Гермиона вынырнула из-за угла и тихо подошла к Фреду.

— Уизли! — от неожиданности все, кто был рядом, дружно подпрыгнули.

— Мерлиновы кальсоны, Грейнджер! Нельзя так пугать! — возмутился Ли, картинно держась за сердце.

— Что мы опять натворили? — с нажимом на последнее слово спросил Джордж, словно подсказывая девушке, что нужно сказать.

— В этот раз, ты — ничего, а вот твой брат… — Гермиона выразительно посмотрела на старшего из близнецов, который выглядел очень растерянно. — Фред, следуй за мной!

— Что? — удивленно переспросил парень.

— Немедленно! — скомандовала Гермиона и пошла в сторону Замка, лихорадочно соображая, как ей выйти к нужной окраине Хогсмита и не попасться никому на глаза.

Когда Гермиона прочла в рекламе «окраина Хогсмита» она и представить себе не могла, что кафе находится прямо на этой самой окраине. В нескольких шагах от здания уже стоял неприступной мрачной стеной Запретный лес, вызывая трепетный страх у всякого, кто решался посетить Медный котелок. Само здание кафе чем-то напоминало Кабанью голову: закопченные стены, видавшая виды дверь и заколоченные окна, ни дать ни взять, — заведение с сомнительной репутацией и небольшая пометка в брошюрке об отсутствии алкоголя ничуть не утешала. Внутри у Гермионы возникло настойчивое желание развернуться и убраться поскорее куда подальше, но она не собиралась отступать, поэтому, собрав все свое мужество, она взялась за старую медную ручку и оглянулась на вконец растерянного Фреда:

— Идем?

— Гермиона, напомни мне, я просил у тебя прощения за то свидание?

— Много раз, — рассмеялась девушка. — Не переживай, мстить тебе я не буду.

Войдя внутрь молодые люди не поверили своим глазам: фасад здания никак не соответствовал внутреннему содержанию. Прямо напротив двери располагалось огромное окно, открывающее вид на прекрасный заснеженный лес. По всему помещению располагались маленькие круглые столики покрытые цветастыми скатертями. А у одной из стен расположился камин, излучающий мягкий свет на ближайшие к нему столики, из-за чего скатерти становились похожими на цветочные поляны, освещенные закатным солнцем. В кафе приятно пахло целой какофонией запахов: хвойный аромат поленьев мешался с запахом мяты, кофе и свежей выпечки. Глубоко вдохнув, Гермиона довольно улыбнулась. Такого она не ожидала.

— Добро пожаловать в Медный котелок, — рядом с ними возник маленький усатый человек и приятно улыбнулся. — Спешу поздравить вас и предложить прекрасный столик у окна.

— С чем поздравить? — не понял Фред.

— С тем, что магия вас сюда пропустила, — добродушно отозвался человек и поспешил к их столику. — Вот ваше меню, все, что вас заинтересует, можно заказать с помощью прикосновения палочки, счет появится, когда вы решите отправляться в Замок. Наслаждайтесь обществом друг друга, магия этого места позволит вам остаться наедине и никто вас не потревожит и не подслушает. Приятного дня, — с этими словами человек исчез, а Гермиона попятилась, лихорадочно вдыхая. Посреди их стола стояла хрустальная ваза с букетом роз и когда Фред обратил на нее внимание, то легким взмахом своей палочки обратил розы в белые гиацинты.

— Так лучше?

— Намного, — благодарно улыбнулась девушка.

Усатый официант не обманул, за все время их не побеспокоил ни один человек. У Гермионы создалось впечатление, что магия кафе накрыла их куполом, не позволяя проникать под него посторонним звукам.

— Я даже не знаю, что говорить, — призналась Гермиона после долгих минут тягостного молчания.

— Я, если честно, тоже, — улыбнулся Фред. — Я просто немного не так представлял себе наше свидание.

— И как же ты его представлял?

— Думал, что мы пойдем либо в Три метлы, либо в книжный.

— Книжный — первое, что пришло мне в голову, — серьезно ответила девушка, а потом звонко рассмеялась.

Напряжение спало и дальше беседа потекла сама собой — легко и непринужденно. Гермиона, слегка краснея, призналась, что ОД — это целиком и полностью ее идея. И после, целый час отвечала на вопросы восхищенного Фреда о ее бунтарской затее.

— Слушай, а как вас дома различают? — задала Гермиона давно волнующий ее вопрос. —  Я, вот совсем порой не вижу разницы между вами. Хотя провожу с вами столько времени, что когда читаю ваши записки, то в голове у меня звучат ваши голоса и ваши интонации. Как с этим справляется миссис Уизли?

— О, ну это очень интересный вопрос. Я сейчас тебе кое-что покажу, ты только обещай, что никому не расскажешь! — дождавшись ответного кивка, Фред принялся расстегивать свою рубашку.

— Что ты творишь?

— Просто смотри, — остановил ее парень и указал на родинку, расположенную прямо между ключиц. — У Джорджа такой нет.

— Правда?

— Да. Спасибо Биллу и Чарли. Это они меня «пометили». Им, видите ли, надоело нас путать. Они подговорили дядюшку Биллиуса поставить нам «метку». И вот в один прекрасный день, я обзавелся этой уродливой блямбой. Удачное они место для нее выбрали, правда?

— Она чудесная, — возразила Гермиона, наклоняясь через стол и касаясь холодными пальцами родинки. — Теперь, когда мне нужно будет вас различить, я буду заставлять вас раздеваться.

— Ты только попроси и я просто так разденусь перед тобой, — улыбнулся парень, отчего Гермиона мгновенно вспыхнула, осознав в сколь двусмысленное положение она попала.

— Нам пора, — пискнула девушка и тут же перед ней появился чек.

— Гермиона, давай встречаться? — поднявшаяся было со своего места Гермиона так и села обратно, такого исхода она не то чтобы не планировала, она его даже не ожидала.

— Ты серьезно? — прохрипела она, неуверенно взглянув на Фреда, который уже пожалел о своем порыве. Не так внезапно хотел он предложить девушке встречаться, но фраза, несколько недель вертевшаяся у него на языке, соскользнула с губ без его ведома.

— Да, серьезно. Ты нравишься мне. Давно. И что скрывать, очевидно что и я нравлюсь тебе, — Гермиона хотела возразить, но Фред не дал ей раскрыть рта. — Не перебивай! Я даже готов встречаться с тобой тайно, если ты боишься за свою репутацию, только давай попробуем?

— Я не знаю, Фред, — тихо отозвалась Гермиона. — Давай на чистоту. Это что какая-то шутка? Или тебе что-нибудь нужно от меня?

— Мерлин, Грейнджер! Что за недоверие? Ты мне нравишься, очень! И единственное о чем прошу — давай попробуем!

— Если только не афишировать пока, — неуверенно ответила девушка. Ей катастрофически не хватало времени на раздумья. И решив, что пару недель погоды не сделают, она приняла предложение Фреда.

Договорившись у Трех метел, что Медный котелок будет их личным местом встречи, молодые люди разошлись в разные стороны: Фред — на поиски своего брата, Гермиона — в Замок.

Следующие полтора месяца для Гермионы были сплошным калейдоскопом счастья. Фред был с ней так нежен и заботлив, что девушка все чаще забывала о изначальной причине начала этих отношений и все с большей страстью целовала его в темных закоулках Замка.Каждый вечер Гермиона не могла дождаться того момента, когда в ее заколдованном пергаменте появятся заветные строчки места их встречи. Как проходили эти свидания девушка никому не могла рассказать, поскольку они больше целовались, чем говорили. А если и завязывалась беседа, то к утру Гермиона не могла вспомнить о чем они говорили — поцелуи стирали начисто все слова.

Проснувшись посреди ночи, Гермиона долго не могла совладать с собой. Ее мелко трясло, из глаз текли слезы, а на душе было то самое тяжелое, гнетущее чувство, когда предчувствуешь что-то страшное. Лежа на кровати и вглядываясь в кромешную тьму комнаты, девушка гадала, что же могло ее разбудить и ввергнуть в самое настоящее отчаяние.

Внезапно ее как будто толкнуло изнутри и она, подскочив, схватила пергамент, лежащий на прикроватной тумбочке. Пергамент был обжигающе горячим, что означало — ей оставлено сообщение. Не заботясь о сне своих соседок, Гермиона зажгла люмос и прочла, возможно, одни из самых страшных строчек в своей жизни:

Мы на Гриммо. На отца напали. Возможно, умрет.

У девушки внутри все похолодело. Она принялась лихорадочно писать, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию. Но Фред молчал. Эта односторонняя связь и отсутствие какой-либо информации сильно изводили Гермиону. Следующие два дня, предшествующие началу каникул, она не сомкнула глаз. В эти дни у Гермионы было всего два состояния: либо она самозабвенно училась, чтобы не возникало ядовитых мыслей в голове, либо сидела над пергаментом, ожидая ответа. Изредка на нее накатывало чувство вины за то, что она не переживала за Рона или Гарри, но, как только мелькала мысль о Фреде, все остальное отходило на второй план и она снова начинала изводить себя бессмысленными действиями.

* * *

Оказавшись на крыльце особняка на Гриммо, Гермиона нетерпеливо постучала в дверь. Спустя пару минут ей открыли и она, не обращая внимания на того, кто ее встретил, вошла внутрь.

— И тебе здравствуй, — проворчали за ее спиной.

— Ой, прости, Сириус! Здравствуй! Как мистер Уизли? — поспешила сгладить ситуацию девушка.

— Лучше, — явно не удовлетворенный таким приветствием Сириус, прошел мимо девушки и у входа в кухню махнул ей в сторону лестницы. — Ступай к себе в комнату, там Джинни, она все тебе расскажет.

Не дожидаясь повторного приглашения от хозяина, который сегодня явно не в духе, Гермиона поспешила наверх, громыхая своим сундуком на весь дом. На ее громкое появление сбежались почти все обитатели особняка, но Гермиона не испытала чувства стыда, за то, что нарушила печально-зловещую атмосферу дома. Она встретилась глазами с Фредом и перестала замечать, что происходит вокруг. Парень сильно сдал: похудел, под его глазами залегли темные тени, которые в полумраке лестничного пролета казались иссиня-черными, а в глазах пролегла тоска, разбавляемая легкими нотками злости, когда он смотрел на своего близнеца.

Гермиона не успела сказать и слова, как ее схватил за руку, радостно что-то шептавший, Рон и потащил в комнату, где их уже дожидалась Джинни и, как ни странно, Гарри, выглядевший ничуть не лучше Фреда. Обеспокоенно посмотрев на Фреда, который знаком показал, что они позже поговорят, девушка позволила себя увести.

Поговорить им за весь вечер так и не удалось: сначала Рон и Джинни наперебой рассказывали все, что произошло в отсутствии Гермионы, затем Джинни в красках рассказала, как она обыскивала комнату близнецов и как ее поймал на этом деле Ли. А после, Гермионе на пару с Джинни, пришлось до позднего вечера объяснять Гарри, что он никак не мог напасть на мистера Уизли. Под конец вечера девушка очень хотела взять томик Истории Хогвартса и хорошенько приложить им друга по голове. Она настолько устала объяснять ему прописные истины, что была готова на любые действия, лишь бы он, наконец, запомнил, что на территории школы НЕЛЬЗЯ АППАРИРОВАТЬ.

* * *

Наблюдая за друзьями, Гермиона поймала себя на мысли, что все, абсолютно все обитатели дома ведут себя крайне странно и ей это абсолютно не нравилось. У нее возникало мерзкое ощущение того, будто окружающим ее людям известно то, что по каким-то причинам недоступно ей, именно поэтому они себя ведут, мягко говоря, не так как всегда. И если причину странного поведения Гарри, Молли и Сириуса ещё можно было понять, то поведение остальных оправдать было нельзя: начиная со странно переглядывающихся Джинни и Рона и заканчивая явно враждующими близнецами. Все это стало очевидно в первый же день каникул за ужином, когда за столом царила мертвая тишина и какое-то цепенящее уныние, будто должно было случиться что-то страшное и каждый это чувствовал, но не мог объяснить, что именно грядет.

Кое-как досидев до конца ужина, Гермиона поспешила в комнату и, не успев толком переодеться, так и уснула полусидя на своей кровати и держась за один полуснятый носок. Из-за накопившейся усталости, она даже не слышала, как в комнату ворвались Джинни и Рон, как они долго и достаточно громко спорили о том, стоит ли рассказывать ей то, что Джинни удалось подслушать в комнате у близнецов, а потом долго рассуждали о том, что же все-таки она слышала. В конце концов брат и сестра решили сначала поговорить со своими старшими братьями, а потом уже вводить в курс дела свою подругу. На этом и разошлись, а Гермиона сладко проспала до самого обеда, не подозревая, какие страсти сейчас кипят под крышей особняка на площади Гриммо 12.

* * *

Гермиона лежала в немом ожидании и нервно прислушивалась к хромому ходу старинных часов. Раз-два-три-три-раз-два… На каждый неровный счет сердце девушки замирало, чтобы через долю секунды поспешить вновь вперед.

Странная рождественская ночь все никак не могла подойти к концу. У Гермионы возникло ощущение, что еще не произошло самое главное, самое волшебное; ей казалось, что душа ее томится в предвкушении рождественских чудес, а они все не случаются.

Вскоре девушка задремала. Но и сон ее был тревожным: она то просыпалась, то, незаметно для себя, снова проваливалась в беспокойный сон. Неровный перестук часов смешивался с событиями сегодняшнего вечера, заставляя уставший мозг вновь и вновь возвращаться к странному разговору, произошедшему между ней и Роном. Она понимала, что упустила что-то важное, значимое, какую-то нужную ниточку и теперь она не могла увидеть всей картины целиком.

— Привет, — Рон подсел к ней в самый разгар праздника, улучив минутку, когда Гермиона была одна. — В последнее время один из моих старших братьев проводит с тобой гораздо больше времени, чем этого требуют рамки приличия. Некоторые ведь могут решить, что вы — пара.

— Ты ведь знаешь, что мне все равно, что подумают другие. Если я провожу с Фредом много времени, значит так нужно.

— Значит все-таки Фред, — как бы для себя проговорил Рон, а Гермиона мысленно дала себе по лбу, понимая что выдала себя с головой. — Гермиона, тебе моя просьба может показаться странной, но ты пойми, что мы… я очень за тебя переживаю. Ты ведь моя лучшая подруга и твоя судьба для меня не безразлична…

— Рон, ближе к делу, — одернула парня Гермиона, опасаясь что он сейчас пустится в пространные объяснения своих дружеских чувств.

— Будь предельно осторожна с Фредом. Он часто бывает не тем, за кого себя выдает.

— Рон, что ты такое говоришь? Он ведь твой брат! И я уверена — он хороший человек!

— Хороший, — согласился он. — Просто помни, что женская честь для него ничего не стоит, — последнюю фразу Рон прошептал, наклонившись ближе к девушке.

— Рон! Твои намеки оскорбительны, — вспылила Гермиона, задетая за живое.

— Просто будь осторожна, хорошо? И помни, что мы с Гарри всегда рядом, — похлопав девушку по руке, Рон удалился, оставив ее в полном недоумении.

Гермионе так же вспомнилось странное поведение Джинни, когда та ни с того ни с сего начала рассказывать про игру старшекурсников в «Правду или действие», разбавляя странными вопросами о Фреде. Девушка битый час рассказывала про безумные задания и контракт с шапками, словно пытаясь донести что-то между строк. Но Гермиона в тот момент готовилась к встрече с Фредом и не стала вслушиваться в болтовню Джинни.

Из череды странных сновидений-воспоминаний Гермиону вырвала ее нагревшаяся подушка. Не сразу сообразив почему она такая горячая, девушка попыталась охладить ее с помощью магии, но вовремя вспомнила про заколдованный пергамент под своей подушкой. Развернув его Гермиона прочла всего одну фразу:

Старая гостиная на третьем этаже. Жду.

Наскоро прибрав волосы и накинув халат, девушка поспешила к месту встречи.

* * *

Старая, заброшенная гостиная встретила девушку уютным полумраком. В свете догорающих поленьев весь интерьер, состоявший из хаотично расставленной ненужной мебели, виделся в своеобразном, сказочном воплощении. У самого камина, расположившись у подножия старых кресел, ее ждал Фред. Он задремал и не заметил, как к нему подошла Гермиона. Тихо присев напротив, она нежно дотронулась до его босой ступни.

— Ты пришла, — встрепенулся Фред.

— Ты ведь ждал.

— Очень, — улыбнулся парень и устало прибавил: — Давай просто посидим вместе.

Без лишних разговоров Гермиона прильнула к Фреду. От столь поспешного перемещения парень рассмеялся, крепко прижимая девушку к себе.

— О чем вы сегодня говорили с Роном? Мне показалось или он тебя обидел? — спросил парень, дождавшись когда Гермиона устроится поудобнее.

— Показалось, — отмахнулась от неудобной темы Гермиона.

Фред хотел еще что-то сказать, но Гермиона ему помешала, поцеловав. Сколько длился этот сладкий поцелуй девушка не поняла, просто в какой-то момент она обнаружила, что лежит на полу, достаточно нескромно закинув свои ноги на Фреда. Халат ее был распахнут, а руки парня зашли далеко за рамки дозволенного.

— Только скажи, и я остановлюсь, — прошептал Фред, уткнувшись носом чуть ниже уха и не дождавшись ответа, продолжил мягко целовать шею девушки, медленно продвигаясь к острым ключицам.

Эти нежные поцелуи окончательно отключили разум девушки. Она, как человек привыкший доверять себе, решила, что сейчас самое время довериться своим чувствам и утолить желания своего хрупкого тела. Поэтому она со всей страстью на которую была способна поцеловала Фреда, окончательно заглушая слабый голосок своего разума.

Спустя пару минут мир Гермионы приобрел новые краски. Теперь она могла с уверенностью заявить, что знает, как выглядит страсть, как пахнет любовь и как дорог человек полностью, безгранично владеющий ее душой и телом.

Перед рассветом, вернувшись в свою комнату, девушка вновь прислушалась к хромому ходу часов, только теперь не сердце останавливалось на миг, а все внутри, словно ухало в бездну, как бывает, когда оступишься на ступеньках, и все это отзывалось легкой тянущей болью внизу живота. Но боль эта для Гермионы была сладка и она вновь и вновь прислушивалась к ней, воскрешая в памяти самые волнующие моменты этой рождественской ночи.

Почти в каждом моменте мелькала прекрасная родинка между любимых ключиц. Даже проваливаясь в сон, девушка все думала о ней, решив для себя, что нет ничего лучше, чем целовать и касаться ее.

Вернувшись в Замок после рождественских каникул, Гермиона ощущала такой эмоциональный подъем, что ей казалось — она сможет свернуть горы, если это от нее потребуется. К большому сожалению девушки, не все разделяли ее настроения: близнецы до сих пор вели себя по отношению друг к другу слегка враждебно. И если со стороны этого можно было и не заметить, то вот Гермиона, находясь ближе остальных к братьям, видела это хорошо. Из-за напряжения между близнецами, девушка чувствовала себя не очень комфортно, ей казалось, что в моменты, когда они оставались втроем, воздух можно было резать ножом или же напряжение, висевшее в воздухе, запросто могло зажечь пару лампочек.На все вопросы о случившемся Фред не желал отвечать: либо отмалчиваясь, либо переводя все в шутку и у Гермионы все чаще появлялась мысль, что причина разлада между братьями — она. Но эти мысли никак не влияли на настроение девушки, будто у нее появился иммунитет ко всему негативному вокруг. Ей хотелось петь, танцевать и обнять весь мир одновременно расцеловав его. Если бы Гермиона попыталась описать свое состояние одним словом, то она, наверное выбрала бы «счастье».

Может поэтому она не замечала, а скорее не хотела замечать, странностей в поведении друзей. Фред, когда к нему подходил кто-нибудь из его компании, весь сжимался и старался как можно быстрее отделаться от собеседника. Если кто-нибудь из них подходил к Гермионе, тогда он, либо его брат вырисовывались будто из ниоткуда, и тут же, порой просто под невероятными предлогами, прекращали разговор и уводили девушку подальше от своих друзей.

Спустя пару недель, Гермиона все-таки перестала отрицать очевидное и решила во что бы то ни стало узнать что же происходит с близнецами.

— Фред, нам нужно серьезно поговорить, — угрожающе произнесла девушка, аккуратно устраивая огромную стопку книг на стол перед парнем.

— Только не говори, что затащила меня в библиотеку только для того, чтобы серьезно поговорить? — разочарованно протянул Фред, выглядывая из-за книжной горы. — Я то надеялся, что мы нарушим парочку правил и уединимся вооон в том укромном уголке, — он кивнул в сторону библиотечной подсобки, в которой они уже побывали не раз. При воспоминании об этих посещениях у Гермионы на щеках появлялся стыдливый румянец, а по коже пробежали мурашки.

— Если мы зайдем в тот укромный уголок, то нам будет не до разговоров, — возмущенно прошептала девушка, стараясь скрыть румянец за копной своих волос.

— Именно на это и надеюсь, — усмехнулся Фред, ухватив Гермиону за руку и притягивая к себе.

— Фред, прекрати! Нам действительно нужно поговорить, — слабо возмутилась девушка, подчиняясь Фреду и присаживаясь ему на колени.

— Поцелуй и я прекращу.

— Обещаешь? — легко касаясь его губ, игриво спросила Гермиона.

Не удовлетворившись легким касанием губ, Фред углубил поцелуй, по-хозяйски залезая под юбку девушки, но их идиллия длилась недолго: где-то, совсем близко, уронили книги. От раздавшегося грохота Гермиона испуганно подскочила, а Фред, схватив первую попавшуюся книгу, принялся ее читать, как будто только этим и занимался. Но тревога оказалась ложной. Оглядевшись Гермиона никого не увидела и, решив, что ничего страшного не произошло, повернулась к Фреду.

— Знаешь, думаю, что нам все же нужно прогуляться в укромный уголок. Ну их, эти серьезные разговоры.

* * *

«Грейнджер, мне нужна твоя помощь. Встретимся в библиотеке.

П.П.

P.S. Срочно!»

В последнее время отношения между двумя союзницами не складывались. Если в начале года Панси как-то сдерживала себя и не участвовала во всех нападках и издевательствах «Малфоевой дружины», то в последние две недели Паркинсон, можно сказать, возглавила эту самую «дружину» и не упускала возможности задеть Гермиону если не словом, то действием или взглядом. Поэтому полученная поздним вечером записка была воспринята девушкой, как очередная попытка поиздеваться над ней. Взяв перо и написав на первом попавшемся клочке бумаги вполне логичное «нет», Гермиона отправила ответ с той же совой, которая принесла ей послание Панси. Последнюю такая отписка не устроила и она до самого отбоя присылала послания полные отчаянных просьб о помощи, порой под очень выдуманными предлогами начиная с помощи с зельеварением и заканчивая чуть ли не спасением волшебного сообщества, чем еще больше утвердила уверенность Гермионы в подвохе. Паркинсон, может быть, и всю ночь строчила письма, но Гермиона наложила на свое окно заклинание и со спокойной душой улеглась спать, не слыша требовательного стука совиных клювов по стеклу.

Утром Гермиона уже даже не вспоминала о Паркинсон, до того самого момента, пока Панси не выловила ее в одном из коридоров Замка.

— Грейнджер, какого Мерлина ты не пришла вчера? Я почти всю ночь прождала тебя у библиотеки, как безумная строча тебе послания! — на заявление о бессонной ночи у библиотеки, Гермиона только фыркнула, абсолютно не поверив Паркинсон.

— А какого Мерлина я должна была все бросить и примчаться к тебе по первому зову?

— Мне нужна была твоя помощь. У меня… проблемы, — чуть тише произнесла девушка.

— А мне-то что с того? Твои проблемы меня не касаются. Попроси своих дружков, пусть они тебе помогают, — смерив Паркинсон пренебрежительным взглядом, Гермиона пошла дальше, но спустя три шага остановилась, просто опешив от неожиданного вопроса Панси:

— Ты правда встречаешься с Уизли?

— Да, — так же неожиданно, для самой себя, ответила Гермиона, решив, что не хочет больше этого скрывать.

— Правда? — надрывным шепотом переспросила Панси, не пытаясь скрыть слез, готовых вот-вот вырваться наружу.

— Правда. А что тебя так удивляет? Мы уже давно встречаемся, — от этого заявления Панси отшатнулась, как от хорошей оплеухи. — Панси, с тобой все в порядке? — но девушка не ответила, резко развернувшись, она пошла прочь, вскоре перейдя на бег. Ее хрупкая фигурка быстро удалялась и Гермиона, с каким-то странным хладнокровием подметила про себя, что Паркинсон сильно похудела за последнее время и это ей совсем не к лицу.

* * *

Тяжелые дождевые тучи окутали Замок, навевая на всех его обитателей оцепенение и тоску. Все, абсолютно все студенты были в скверном настроении. Казалось, что чем тяжелее тучи проплывали над Замком, тем темнее становилось у всех на душе. Исключение составляли лишь члены Инспекционной дружины, на которых общее уныние действовало положительно.

Хуже всего настроение было у Гермионы. После странного разговора с Паркинсон у нее все валилось из рук, а для того чтобы хоть что-нибудь выучить, нужно было приложить титанические усилия. Да еще слухи, будоражащие школу уже несколько дней, радости не добавляли. Сначала прокатилась волна о том, что Амбридж вот-вот раскроет ОД, а потом — совсем уж безумные весточки о романе одного из близнецов со слизеринкой. Безумными эти вести казались девушке потому, что Джордж, последнюю неделю открыто ухаживал за Анджелиной, а Фред был с ней, с Гермионой, и откуда могли появиться эти слухи, девушка не понимала, изводя себя догадками. Так же удивительным и немного пугающим было то, что о романе Гермионы никто не говорил, хотя эта тема могла стать просто бомбой для всех школьных сплетников. И если все молчали, то можно было сделать только один вывод — Панси никому не рассказала о том, что узнала о романе близнеца и школьной заучки. И это наводило Гермиону на определенные выводы, формировать которые даже мысленно девушка боялась, по-детски закрывая глаза на всю эту ситуацию в целом, неосознанно заполняя чашу своего эмоционального состояния.

Последними, самыми горькими каплями, расшатавшими это самое состояние Гермионы, стало поведение ее близких друзей. Они взбунтовались и начали всячески препятствовать отношениям с Фредом, к их чести, стараясь делать это как можно тише, дабы не скомпроментировать подругу.

— Джиневра! Верни немедленно то, что ты взяла, — злобно сверкая глазами, Гермиона подлетела к отдыхающим друзьям, намереваясь вернуть свой пергамент, по которому Фред назначал ей свидания.

— Нет, — спокойно ответила Джинни.

— Что значит нет? — слегка опешив переспросила Гермиона.

— То и значит. Пергамент обратно ты не получишь, — ответил за сестру Рон. — Гермиона, тебе нужно расстаться с Фредом.

— Давай я сама решу, что мне делать с Фредом, хорошо? — столь прямое вмешательство в свою личную жизнь девушка терпеть не собиралась, даже от лучших друзей.

— Гермиона, не горячись, а выслушай нас, — вмешался Гарри, — Фред обманывает тебя. Он не просто так встречается с тобой.

— Да он не любит тебя! — вскрикнула Джинни, и устыдившись своего порыва, чуть тише добавила: — Мы не можем всего тебе сказать, на нас наложили обет молчания, но поверь нам, пожалуйста! Тебе лучше расстаться с ним.

— Вы что считаете, что я настолько плоха, что меня не может полюбить парень? Правда? Такого вы обо мне мнения? — Гарри и Рон испуганно переглянулись, на такой поворот они не рассчитывали. — Вы что думаете, что со мной можно быть только тогда, когда от меня можно что-либо получить? Тогда по вашей логике и вы со мной не просто так дружите. Вам интересна не я, а мои мозги? Да? Я права?

Этот вопрос остался без ответа, молодые люди оказались в легком шоке от такого резкого перехода к ним. Они наивно полагали, что Гермиона им поверит и без доказательств, которые они не могут предоставить по объективным причинам. Но все вышло с точностью до наоборот и все что они сейчас могли — растерянно моргать и молча наблюдать за тем, как Гермиона еще больше распаляется, гневно дыша и смаргивая слезы.

— Я права! — констатировала она и не дожидаясь больше ничего выскочила из гостиной желая только одного — найти Фреда.

Найти парня не составило большого труда. Он обнаружился там же где и всегда после отбоя — в кухне. Он сидел один, вяло наблюдая за работой домовых эльфов. Усаживаясь напротив него и едва сдерживая слезы, Гермиона задала волнующий ее вопрос:

— Фред, почему ты со мной?

— Что случилось? Почему ты плачешь? — обеспокоенный взгляд и мягкое прикосновение его пальцев, открыли Ящик Пандоры и выпустили то напряжение, которое скапливалась все это время. — Гермиона?

— Ответь, пожалуйста, — прошептала она, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Фред поднялся со своего места и присел рядом с Гермионой, крепко обнимая ее.

— Я с тобой потому, что люблю.

— Правда?

— Конечно правда. Что за сомнения? Я люблю тебя и не смей сомневаться!

Разрыдавшись у Фреда на плече, Гермиона рассказала ему все: и про слухи; и про то, почему она согласилась с ним встречаться; и про друзей; и про свои страхи — про все, что тревожило ее в этот год. С каждым словом с души девушки словно снимали тяжелый груз, ей становилось все легче. А вот Фред наоборот — с каждым словом мрачнел. Если про то, почему Гермиона начала с ним встречаться он знал с самого начала. Он даже знал про обыск, то поведение его младших братца и сестры стало для него сюрпризом. С одной стороны он понимал почему они так поступали и в глубине души даже одобрял их рвение защитить Гермиону, но с другой — он злился. И эта злость сверлила его изнутри, заставляя сорваться с места и пойти хорошенько взгреть своих родственников. Останавливала только плачущая Гермиона, которую оставить в таком состоянии он просто не мог.

* * *

Они шли по темному коридору, шагая в унисон и тихо болтая о всякой ерунде, и после уютного тепла кухни, им приходилось ежиться от частых порывов сквозняка, на секунды замирая, чтобы не растерять тепла, накопленного за счастливый час проведенный вместе.

— Остановитесь, немедленно! Нам нужно поговорить, — знакомый девичий голос, прозвучавший за спиной, заставил молодых людей вздрогнуть от неожиданности.

— Паркинсон, сейчас не самое подходящее время для разговоров, не находишь? — раздраженно произнесла Гермиона, вздрогнув от того, как сжал ее пальцы Фред.

— Нет уж! Сейчас — самое время! Тебе, Грейнджер, будет полезно поучаствовать в нашем разговоре.

— Паркинсон, давай не сейчас, — угрожающе прошипел Фред, и потянув за собой Гермиону, попытался обойти девушку.

— Нет, сейчас! — взвизгнула Панси, выхватывая палочку. — Ты только ответь мне на один вопрос и я уйду, — не обращая внимания на палочки, направленные на нее, девушка затараторила, периодически всхлипывая, не в состоянии сдержать свои эмоции: — Фред, скажи мне, скольких девственниц ты уже имеешь в своей коллекции? Я, Грейнджер, кто еще? Скажи мне, у нее ты тоже белье украл? Или спорил ты только на меня?

— Паркинсон, ты что несешь? — прошептала Гермиона, чувствуя как все ее внутренности ухнули вниз. По спине пробежал неприятный холодок дурного предчувствия, а память услужливо напомнила о предупреждениях друзей.

— Я говорю правду! Он переспал со мной перед Рождеством, а утром я обнаружила пропажу своего белья! Он спорил на мою девственность! Ты думаешь, что о таких вещах можно шутить? Ты опозорил меня!

— Фред? — растерянно посмотрев на парня, Гермиона увидела то, чего боялась больше всего: стыд и вину. — Это правда?! — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она.

— Конечно, правда! Эти ублюдки спорили на мою девственность! — всхлипнула Панси.

— Никто на твою девственность не спорил. Спор был в другом…

— И в чем же? — выкрикнула Паркинсон, переставая сдерживать слезы.

— Не твое дело, — огрызнулся Фред и тут же отшатнулся от звонкой пощечины, которую отвесила ему Гермиона. Молча посмотрев ему в глаза, она развернулась и пошла прочь не разбирая дороги.

— Гермиона, — надрывно позвал ее парень, но в этот раз она уже не обернулась и не позволила себя догнать.

Как она очутилась в своей спальне, девушка не помнила. Как и последующие дни: жизнь для нее потеряла всякие краски, как всегда бывает, когда разбито хрупкое девичье сердечко. Всё вокруг приобрело серые тона. По факту, Гермиона просто существовала, избегая встреч с Фредом и его близнецом, попутно не обращая никакого внимания на попытки друзей ей помочь. По инерции Гермиона продолжала прилежно учиться, с одним лишь отличием — в свое свободное время она не читала, а флегматично разглядывала пламя в камине или смотрела в одну точку, чем изрядно пугала своих друзей. Они в отличии от окружающих, видели, что у девушки проблемы и тщетно пытались разговорить ее и вымолить прощения, но Гермиона стоически молчала, внутренне сгорая от обиды на друзей в целом и на Джинни в частности. Девушка никак не могла понять, почему подруга, все зная, не сообщила ей, а пошла выяснять отношения с братом, чем довела всю ситуацию до сегодняшнего состояния. И пусть Джинни пыталась различными способами предупредить Гермиону, но девушка не принимала это во внимание, боль и обида, захлестывающие ее с головой, не позволяли девушке трезво мыслить.

Единственным человеком во всем Замке с кем Гермиона действительно разговаривала была Панси. Их разбитые сердца тянулись друг к другу, находя утешение в своей молчаливой близости. Девушки не часто говорили о близнецах, предпочитая в одиночку справляться с этими мыслями, но ежели в беседе всплывали их имена, то неизменно разговор заканчивался слезами.

В этих долгих задушевных беседах, девушки действительно сблизились. Они не стали лучшими подругами, как с Джинни, нет. Их связь была иной. Связь двух людей безгранично понимающих боль друг друга, знающих нужные слова и умеющих молчать об одном и том же.

— Знаешь, я ведь с третьего курса влюблена в Джорджа. И когда ко мне подошел Фред, я сначала решила что он — Джордж, — тихим шепотом заговорила Панси. — Я во всех движениях Фреда видела его младшего близнеца, все сильнее влюбляясь. Иногда мне просто казалось, что невозможно так любить, что нельзя влюбиться еще сильнее, но… — девушка замолчала, стараясь подобрать слова, так тяжело ей дающиеся, а у Гермионы по спине пробежали мурашки от такого откровения. — А то, как он говорил о своей мечте… То, как горели его глаза… Клянусь, я была готова на все, чтобы помочь ему. И я была абсолютно уверена, что это Джордж. До сих пор не могу поверить в то, что случилось… Почему мое сердце не поняло, что это был Фред?

— Пожалуйста, не надо… — сиплым шепотом остановила ее Гермиона, с болью вспоминая, как загорался Фред, говоря о своей мечте открыть магазин приколов.

После таких коротких диалогов, девушки надолго замолкали, сидя плечом к плечу и глотая слезы боли и обиды.

Фоном для Гермионы прошло разоблачение ОД. Если бы не Панси, то девушка была бы единственной, кого поймали бы с поличным. Гермионе было все равно. Ее апатия прогрессировала с каждым днем, становясь все заметней и грозя превратиться в полноценную депрессию, но девушку это ни капли не волновало.

Весть о том, что всем членам ОД предстоит испытание «волшебным пером» Гермиона встретила спокойно, даже с некой радостью, рассчитывая что физическая боль сможет, хоть не надолго, но облегчить боль душевную. И она не ошиблась в своих расчетах — кровавые буквы на ее ладонях отлично отвлекали. А «черная дыра» разверзнувшаяся в ее груди, ненадолго отступала, давая возможность саднящей боли на пару минут отодвинуть давящую пустоту внутри.

* * *

Серые мартовские вечера Гермиона и Панси проводили библиотеке. Сидя за самым дальним столом у окна, девушки готовились к занятиям. К большому удивлению Гермионы, Панси отлично разбиралась в зельях в целом и в противоядиях в частности. Слизеринка с удовольствием делилась своими знаниями с девушкой, радуясь, что в чем-то она превосходит самую умную ведьму столетия.

— Гермиона, спрячься!

— Что? — ничего не понимающая Гермиона, оторвалась от своего эссе и посмотрела туда, куда показывала Панси. Увидев, кто к ним направляется, девушка моментально собрав свои вещи, спряталась за ближайшим стеллажом.

Через минуту за их столик подсели Малфой, Кребб, Гойл и старшая Гринграсс. От разговора, который они завели, у Гермионы в буквальном смысле открылся рот.

— Панси, у нас к тебе разговор, — без лишних прелюдий начал Малфой, вальяжно располагаясь рядом.

— Простите, но мне сейчас некогда, — ответила Панси, пряча перья, которые забыла Гермиона.

— Панси, дорогая, что происходит? В последнее время ты сама не своя. Мы волнуемся за тебя, — Дафна присела с другой стороны рядом с девушкой, обнимая ее за плечи, а Кребб и Гойл расположились напротив.

— Панси, милая, если тебя кто-то обидел, ты только скажи и он пожалеет, что на свет появился! — в обращении Гойла было столько нежности и участия, что Гермиона даже ущипнула себя, не поверив своим ушам.

— Все в порядке, ребята. Правда. Я очень ценю вашу поддержку.

— Панси, пожалуйста, помни что мы всегда рядом и всегда поддержим тебя во всем, — отозвался Малфой, взяв девушку за руку. Этот простой жест участия со стороны Слизеринского принца, просто ввел Гермиону в ступор. Девушка ощущала, как в данный момент вся ее уверенность в том, что она отлично разбирается в людях окончательно шла прахом.

— Если хочешь мы даже приворожим к тебе твоего Уизли, только попроси, — абсолютно серьезно предложил Кребб, вызвав на губах Панси легкую улыбку.

А вот Гермиона, стоявшая за стеллажом, чуть не упала от потрясения. Оказывается, поборники чистоты крови были в курсе теплых чувств Панси к Джорджу и не осуждали ее, а наоборот — всячески поддерживали девушку. Эта поддержка стала откровением для Гермионы. Она никак не представляла себе, что слизеринцы такие человечные. Из водоворота мыслей ее выдернула Панси, громко позвавшая ее обратно.

— Что с тобой? Почему ты такая бледная?

— Я просто не ожидала, что они в курсе твоих чувств к Джорджу.

— А что в этом такого? Они мои друзья. Если мы иногда ведем себя плохо, это же не значит что мы всегда такие. Как бы странно сейчас это не прозвучало, но у нас на факультете очень дружеская атмосфера. И мы умеем дружить. Когда ты, кстати, будешь мириться со своими друзьями?

— Не знаю. Не могу я им простить того, что они меня не предупредили. Я считаю что это подло.

— Может ты сначала выслушаешь их и попытаешься разобраться в том, почему они так поступили?

— Я постараюсь, — вздохнула Гермиона, признавая толику здравого смысла в предложении Панси, и вновь приступила к своему эссе.

* * *

Подходящего момента для разговора пришлось ждать до первого апреля, когда Рон, Гарри и Джинни наконец-то оказались все вместе. До этого дня, они словно чувствовали, что как только они соберутся все вместе — Гермиона накинется на них со своим праведным гневом, поэтому они всегда пытались помириться поодиночке подходя к девушке.

Выглянув из спальни, Гермиона сразу приметила своих друзей на их излюбленном месте у камина. Неимоверным усилием воли, девушка заставила себя спуститься в гостиную, переполненную, празднующими день рождения близнецов, учениками, ради разговора, который должен был произойти еще зимой.

— Почему вы мне не сказали? — вместо приветствия произнесла Гермиона, становясь рядом с креслами, спиной к гостиной. Этим положением девушка пыталась защититься от взгляда голубых глаз, который она ощущала на себе даже спиной.

— На нас наложили обет молчания, — возмутился Рон.

— Ладно, перефразирую. Почему вы не рассказали сразу мне, а начали действовать за моей спиной?

— Это я настояла, прости! Парни хотели тут же рассказать все, а я, когда узнала про спор, то не поверила даже и решила получить больше информации перед тем, как рассказать тебе. То, что я узнала, просто не укладывалось у меня в голове… Он ведь так на тебя смотрит…

— Мы сейчас не о нем, — прервала ее Гермиона, мысленно благодаря за то, что она не называет имени. Будто между ними случилась негласная договоренность и наравне с Воландемортом в их жизни появился еще один человек, чье имя нельзя называть.

— Гермиона, мы понимаем, что с твоей точки зрения наш поступок — отстой. Ты справедливо считаешь, что друзья так не поступают. Но поверь, мы любим тебя, мы беспокоимся за тебя и знаем что сглупили. Мы просто не хотели, чтобы… чтобы…

— Вышло как вышло? Не хотели сделать мне больно, да? — ехидно помогла Гарри Гермиона. — Вы даже не представляете как мне больно сейчас! Если бы вы сразу все рассказали мне, ничего бы этого сейчас не происходило. Как минимум два сердца были бы целы, — срываясь на крик девушка обессиленно рухнула в кресло, едва справляясь с дрожью в руках.

— Два? Ты про Паркинсон? — удивился Рон.

— А она по-твоему не человек что ли? Вы что думаете, раз она слизеринка, то у нее нет чувств? Вы что лишь по принадлежности к факультету определяете на кого зазорно спорить, а на кого нет? Вы что думаете что ей не бывает больно и обидно? Что за предрассудки вами управляют?

— Мы ничего такого не думаем и ни капли не одобряем поступок близнецов, — примирительно заговорил Гарри. — Гермиона, ты простишь нас?

— Мы ведь всячески тебе намекали и предостерегали. Я миллион раз тебе намекала, помнишь?

— Я не знаю… Я ничего не знаю. То, что вы сейчас говорите — только для вашего собственного успокоения.И я не знаю, как мне теперь вам верить. Правда. Если бы я оказалась на вашем месте, то в первую очередь рассказала бы вам, а не шла к близнецам.

— Они нас заставили дать обет, мы не…

— А вы не знали до этого кто такие близнецы, да? — оборвала Рона Гермиона. — Они вас заставили… Вот сюрприз, да? Они ведь никогда так не делали раньше… — посмотрев на потупившихся друзей, девушка тяжело вздохнула. У нее создалось впечатление будто этот разговор вытянул из нее все силы и моральные и физические. — Ладно, забудем. Вы не обижайтесь, но мне нужно время. Я ценю вашу заботу и очень вами дорожу, но пока не готова общаться с вами, как раньше. Просто дайте мне время остыть, хорошо? — друзья словно китайские болванчики синхронно кивнули головами. Это выглядело так смешно, что Гермиона не смогла сдержать улыбки, которую ее друзья приняли за добрый знак.

Выйдя из гостиной Гермиона пошла к статуе одноглазой ведьмы, рассчитывая в этот первоапрельский вечер покинуть Школу на пару часов. Когда девушка выбралась в Хогсмит, то впервые за несколько дней она вдохнула полной грудью. Легкий весенний воздух вселил в нее сил, и Гермиона даже улыбнулась, дивясь тому, что за своими переживаниями не заметила прихода весны. Простояв пару минут на пустой улочке и рассматривая едва видные шпили Замка, окрашенные в бледно-розовые отблески заката, девушка развернулась на каблучках и просто пошла без какого-либо направления.

Ее ноги безотчетно несли ее туда, где ей всегда было хорошо — в Медный котелок. И пусть рядом не было того, кого она любила всем сердцем, зато там была атмосфера уюта и всепоглощающего тепла, которой укутывала магия кафе всякого, кто был допущен в его чертог. Это ощущение сейчас было, как никогда кстати для Гермионы. Ее истерзанное последними переживаниями сердце просто уже не выдерживало и каждый новый день грозил нервным срывом. Спустя столько времени девушка, наконец, поняла к чему она движется и твердо решила взять себя в руки и идти дальше несмотря ни на что.

Апатично рассматривая обстановку кафе Гермиона внезапно почувствовала, что начинает задыхаться. В голове тут же тревожно пронеслось: «Розы», а следом слова, которые когда-то сказал ей Фред: «Научись защищаться от аромата и не будет у тебя проблем». Легким взмахом палочки Гермиона сотворила защитный купол под который не проникали никакие ароматы и облегченно выдохнула. Но ее облегчение длилось ровно до того момента, пока на ее столик не упала тень, подошедшего к ней молодого человека.

До боли знакомый силуэт, рыжина, в свете камина казавшаяся пламенной, слегка небрежная улыбка, но глаза… Что-то неуловимо чужое, холодное таилось в их глубине. «Всего лишь Джордж», — пронеслось в голове девушки и она расслабленно выдохнула. То с какой легкостью она с первого взгляда определила кто перед ней, поразило Гермиону до глубины души.

— Здравствуй, Джордж.

— Привет. Ну и и задачку ты мне задала. Сюда ведь почти не попасть! — парень если и удивился тому, что девушка его узнала, то виду не подал.

— Зачем ты меня искал? — без особого интереса спросила Гермиона, в этот момент ее больше волновал небольшой букетик роз, оставленный кем-то на чайной стойке. В присутствии младшего близнеца ее уверенность в заклинании канула в Лету и под ложечкой засосал предательский страх очередного приступа.

— Для очень важного дела.

— Нет у нас… — переключая все свое внимание на парня, возмутилась Гермиона.

— Не перебивай! Я понимаю, что слушать сейчас ты никого из нас двоих не будешь, поэтому, вот, — парень протянул Гермионе красивый хрустальный сосуд с серебристой жидкостью.

— Зачем мне чужие воспоминания?

— Это не чужие воспоминания, а мои. Посмотри их и многое для тебя станет ясно, если не все.

— А если я откажусь?

— Не откажешься. Тут ответы на все твои вопросы. Тем более, у кое-кого сегодня день рождения, так что… Имей совесть и прими мои воспоминания. Тебя просит об этом именинник!

— Хорошо, — сдалась девушка.

— Кстати, заранее соглашаюсь с тем, что я дебил, — на непонимающий взгляд девушки он пояснил: — В процессе просмотра у тебя возникнет желание назвать меня дебилом или каким другим крепким словом — я с ним буду полностью согласен. И… Гермиона, расскажи о том что видела, ей, пожалуйста, — с этими словами Джордж исчез, оставив девушку с очень непростым выбором — выбросить сосуд по дороге в Замок или же заглянуть в глаза своей боли.

— Где я ему, соплохвост его дери, достану в Замке Омут Памяти? Он что, рассчитывает что я влезу в кабинет Дамблдора? — тихо возмущаясь про себя, Гермиона медленно шла к Выручай-Комнате, особо ни на что не надеясь.

В карманах ее мантии затерялся пузырек с чужими воспоминаниями. Всякий раз дотрагиваясь до карманов то одной рукой, то другой, девушка просто задыхалась от возмущения на Джорджа за его непродуманный жест щедрости и на себя за чрезмерное любопытство и доброту.

— Чисто теоретически можно допустить, что Выручай-Комната мне любезно предоставит Омут, но что мне делать с дружиной Амбридж, патрулирующей весь коридор? — словно в подтверждение сказанных слов по коридору пронеслось эхо чьих-то размеренных шагов, словно уговаривая Гермиону развернуться и уйти восвояси пока не стало слишком поздно.

На счастье Гермионы коридор патрулировали Паркинсон и Забини. Тихонько окликнув Панси девушка жестами показала, что ей срочно нужна ее помощь. Поняв все с первого раза слизеринка попросила Блейза спуститься в подземелья и последний не слишком возражая с радостью исполнил пожелание подруги, радуясь что ему не придется провести весь вечер в промозглом коридоре.

— Привет, чего это ты гуляешь здесь? Это запрещено! Вот возьму и арестую тебя, — шутливый тон и блеск в глазах выдавали приличное настроение девушки и Гермиона расслабилась, полностью уверившись что теперь все будет хорошо и она посмотрит-таки эти воспоминания.

— Привет, я очень рада что патрулируешь сегодня именно ты.

— А я вот не очень, — кисло отозвалась девушка. — Развлечение так себе.

— Не переживай. Сейчас я превнесу в этот вечер кое-что интересное. Мне нужна твоя помощь. Я хочу попасть в Выручай-Комнату.

— Зачем?

Вкратце объяснив свой план, Гермиона выжидающе посмотрела на подругу. Панси слегка недоумевающе на нее поглядывала просто не веря своим ушам.

— Повтори, что мы сейчас будем делать? — попросила девушка у Гермионы, сосредоточенно прогуливающейся у стены.

— Смотреть воспоминания Джорджа. Ну же, Панси, включайся. У нас мало времени.

— Это ты имела в виду под «кое-что интересное»? А где ты их вообще взяла? — тихим шепотом поинтересовалась Панси, с интересом разглядывая появившуюся из ниоткуда дверь. — Невероятно.

— Он сам мне их дал. И предвкушая твои вопросы: он отдал мне их добровольно и по собственной инициативе. Джордж просил рассказать потом все тебе, но лучше ты сама увидишь, да? Мне, если честно, не хочется все пересказывать. Что-то мне подсказывает, что мне вряд ли понравится то, что мы с тобой сейчас увидим. — открыв дверь, девушка кривовато улыбнулась, — Проходи.

— Я немного в шоке.

— Я вижу, — отозвалась Гермиона и, затворив за собой дверь, осмотрелась в комнате.

Интерьер ее был скудным: два стула, одно окно из которого можно было разглядеть верхушки Запретного леса, припорошенные запоздалым весенним снегом, и внушительных размеров Омут Памяти, занимающий почти все пространство небольшой комнатки. Потратив несколько минут на поиски флакона, Гермиона дрожащими руками достала его и вылила все содержимое в Омут. По его поверхности тут же завертелись образы и силуэты среди которых чаще всего мелькали Панси и Гермиона.

— Ты знаешь как им пользоваться? — взволнованно прошептала Панси следя за вереницей образов на поверхности.

— Только в теории, — слизеринка закатила глаза и отступила на шаг от Омута. — Гарри как-то рассказывал что нужно просто опустить в него голову и мы погрузимся в воспоминания. Так что давай уже сделаем это? — не мешкая ни секунды Гермиона опустилась на стул и окунула голову в Омут.

— Ох, Мерлин помоги! — Панси опасливо присела на стул и вслед за Гермионой повторила ее действия.

* * *

Первым образом, пришедшем к девушкам, оказалась гостиная Гриффиндора.

— У вас тут слишком ярко, ты не находишь? — спросила Панси, подходя вслед за Гермионой ближе к компании ребят, громко что-то обсуждающих, но слов было не разобрать. Гермионе показалось, что она попала на огромный шумный вокзал, где слышится людское многоголосье, фоном окутывающее каждого входящего, но разобрать отдельные голоса и слова просто напросто не удается из-за их нагромождения.

— Не знаю, я как-то привыкла, — пожала плечами девушка. — Они играют в «Правда или действие». Видимо здесь все и началось.

В подтверждение словам девушки звуки вдруг стали ярче и теперь можно было разобрать то, что говорили ребята.

— Чья сейчас очередь? — спросила Анджелина Джонсон, видимо выполнявшая роль ведущей.

— Конечно, моя! Женщина, ты что совсем не следишь за игрой? — смешливо ответил один из близнецов Уизли, протянув руки к шапкам.

— Это Фред, тихо подметила Гермиона перебираясь к нему за спину, чтобы увидеть то, что будет написано в бумажке.

— Ох, Уизли, заткнись и выбирай: правда или действие?

— Анджи, ты уж определись: заткнуться мне или выбирать? — парень лукаво взглянул на девушку, из-за чего получил болезненный толчок под ребра от своего брата. — Ладно! Я выбираю действие.

— Кто бы сомневался, — фыркнула девушка. — Тяни давай.

— Серьезно? Кто это придумал? — воскликнул парень через пару секунд, прочитав задание, а Панси шумно втянула воздух, прочитав свое имя. Гермиона же взяла ее за руку и крепко сжала, решив для себя что теперь она обязательно запретит эту игру, чего бы ей это не стоило.

— Это я, Фредди, — виновато улыбнувшись, ответил его близнец, заглядывая через плечо брата.

— Что там? — с интересом спросила Алисия, сидевшая рядом с близнецами. Она пыталась прочитать строчки, написанные печатными буквами, но Фред не позволил ей этого сделать, скомкав записку.

— Ну, хоть на этом спасибо, — проворчала Панси.

— Все достаточно банально и в духе моего братца, — фыркнул парень, с нескрываемым раздражением смотря на брата. — Мне нужно соблазнить девушку и принести в качестве доказательства ее нижнее белье.

— Какую? — вразнобой спросили присутствующие, но Фред лишь покачал головой, не желая называть имени.

— Ну, это проще простого, — усмехнулся Ли. — Мы-то знаем, как добываются трусики, — подмигнул парень, видимо намекая на воровство.

— В этот раз не прокатит. Кое-кто, — кивнул Фред в сторону брата, — все предусмотрел: нужно заключить магическое пари. Как будто контракта с этой чертовой шапкой не достаточно! — злобно прошипел парень.

— Серьезно? — вся женская половина заметно оживилась, на что Паркинсон окрестила их тупыми курицами. — И кого ты выберешь гарантом?

— Конечно же, он выберет меня, — откликнулся Джордж, выразительно посмотрев на брата.

Фред ответить не успел, дверной проем раскрылся, впуская внутрь Гермиону, по обыкновению засидевшуюся в библиотеке до отбоя. У Гермионы, наблюдающей за всем происходящим со стороны, перехватило дыхание. На себя она даже не посмотрела. Ей уже доводилось видеть себя со стороны и это зрелище не представляло для нее особого интереса. Все это время, пока Гермиона из воспоминаний шла по гостиной, Гермиона нынешняя неотрывно следила за Фредом. Взгляд, которым он проводил ту Гермиону, вызвал у нее мурашки. Он всегда так смотрел на нее, когда они были вместе. Раньше она этого не замечала, но сейчас у девушки, как будто, открылись глаза. Это был взгляд влюбленного мужчины. И смотрел он на нее так задолго до этого спора. От осознания где-то в области грудной клетки больно защемило и по венам вновь разлилась тоска. Гермионе снова захотелось выть от безысходности, которая загнала ее в угол.

Воспоминание вновь потеряло краски, чтобы через мгновение перенести девушек уже в пустую гостиную, где, лениво расположившись у камина, братья обсуждали происходящее.

— Паркинсон, серьезно? Что она тебе сделала?

— Это вышло случайно. На бумажке было заклинание и ее вытянуть должен был именно я. Это заклинание всегда работало как нужно.

— Когда же ты уже запомнишь, дурья твоя голова, что заклинания подобного рода не действуют на близнецов! — немного помолчав, Фред продолжил: — Почему она? И что мне теперь делать? У меня были грандиозные планы на этот учебный год.

— Прости. Я… Мне нравится Паркинсон, — при этих словах Панси в который раз за вечер резко втянула воздух и еще крепче ухватилась за руку Гермионы, чтобы не упасть. — Мне она очень нравится. Но, сам понимаешь, эти отношения обречены на провал.

— И поэтому ты решил на нее поспорить? Прости меня за мой вопрос, но ты дебил?

— Дебил. Но как только я вижу изгиб ее шеи или улыбку, я ничего не могу с собой поделать.

— Почему бы просто не встречаться с ней тайно, мерзкий ты фетишист? Ты что считаешь что я или Ли осудим тебя за это?

— Да при чем тут вы? Тут дело в ее семье. Мы предатели крови, помнишь? Да и вряд ли я ей нравлюсь. А спор — отличная возможность.

— Конечно, отличная! Давай разрушим мои надежды на отношения с Гермионой, наплевав на мои чувства. Давай опозорим Паркинсон. Об этом ведь каждая девчонка мечтает! Почему бы и нет? А потом еще и всему Гриффиндору, а потом и Школе расскажем про спор и про то, какие мы молодцы-подонки.

— А что ты предлагаешь? Давай, мистер креативность, я жду твоих идей и предложений, — взвился на брата Джордж, прекрасно понимая что Фред прав и ситуация дерьмо, как тихо окрестила ее Панси.

— Ну во-первых, не кричи на меня. Во-вторых, что бы я не предложил, ситуация все равно дерьмо, потому что шапка от нас не отстанет. А месяц без магии при нынешних обстоятельствах — равносильно смерти, даже в Школе. Ох, Джордж, какой же ты дебил.

— Нам нужно все продумать так, чтобы защитить Панси, — прошептал Джордж, с надеждой смотря на брата, но вдруг на горизонте появилась Анджелина и парни сменили тему.

— Джордж, а что ты будешь делать с ней, — кивнул в сторону приближающейся девушки Фред.

— Все потом, — отмахнулся Джордж, широко улыбнувшись. — Анджелина, душа моя, почему ты до сих пор не спишь? Ждешь, когда один очаровательный близнец проводит тебя до кровати?

Что на это ответила Анджелина девушки не услышали, потому что перед ними калейдоскопом пронеслись множество моментов связанных с Панси: Панси в Большом Зале; в подземельях о чем-то спорит с близнецом; их поцелуй в одном из коридоров Школы и еще много очень интимных моментов, которые вызывали румянец на щеках у обеих девушек, но Джордж, решив, что для Гермионы это не важно, даже не заострил на них внимания, останавливая водоворот только на важных моментах, касающихся ее и Фреда. Хоть и воспоминания мелькали слишком быстро, одну деталь Гермиона успела заметить. Во всех моментах, когда Панси и близнец оставались наедине, часто страстно целуясь, мелькала оголенная грудь парня и девушка была готова поклясться чем угодно — родинки между ключиц у него не было.

— Панси, прости за столь интимный вопрос, но когда вы занимались…сама знаешь чем, не заметила ли ты, случайно, была ли у …близнеца родинка между ключиц? — Паркинсон на несколько секунд задумалась, а потом с абсолютной уверенностью ответила:

— Нет, а что?

— Панси, это был Джордж! — от облегчения у Гермионы подкосились ноги и если бы Панси ее не подхватила, то девушка рухнула бы прямо на лестницу в особняке на площади Гриммо.

— Ты уверена? — шепотом спросила Панси.

— Как ты мог? — от надрыва в голосе у девушек по коже побежали мурашки.

— Я не знаю как это получилось. Я сопротивлялся, держал себя в руках, правда. Но когда она была так близко, я не смог сдержаться. Ты даже не представляешь, как она прекрасна.

— Да плевать мне! Я хотел признаться Гермионе. Я хотел ей все рассказать! А теперь… Что мне делать теперь? Я не хочу ее обманывать. Я не хочу ее ранить!

— Да? А ты уверен, что твои чувства взаимны? Ты хоть знаешь, что пока вы были в Медном котелке, наша сестрица обыскивала нашу спальню на предмет запрещенных предметов? И она, кстати, услышала треп Ли насчет игры. А теперь сложи-ка дважды два… Она просто использовала… — договорить Джордж не успел, потому что Фред, словно безумный накинулся на него яростно крича, чтобы он не смел даже имени ее называть своим поганым ртом.

От этой сцены Панси всхлипнула, а Гермиона пораженно прикрыла рот своими ладонями. Она знала о напряжении в отношениях близнецов, но что все настолько серьезно, она даже не предполагала. Если парни накинулись друг на друга с кулаками, то точка кипения абсолютно точно была достигнута в тот вечер в особняке на площади Гриммо и эта драка раскрыла пресловутый ящик Пандоры, запустив цепочку необратимых последствий, приведшую их сегодня в Выручай-Комнату. Испуганно посмотрев друг другу в глаза, девушки не заметили, как сменилась обстановка и они снова вернулись в Замок.

— Они все знают, — прошептал Фред, входя в их спальню. — Всё. Панси, она видела меня с Гермионой. А моя девочка вдруг перестала скрывать наши отношения… Паркинсон не дура, быстро сообразила… Мне конец. Гермиона и видеть меня не хочет… — Парень обессиленно упал на свою кровать и закрыл лицо руками. От того, как подавлено он выглядел у Гермионы вновь защемило сердце.

— Мы все исправим, обещаю тебе.

— Как? Как ты все исправишь? Скажи мне, Джордж, ты получил то, что хотел? Ты получил удовлетворение? Кого я спрашиваю, конечно же ты получил все, что хотел! — Джордж опустил взгляд. — Ты осознаешь вообще что одним своим поступком, своей прихотью ты связал тугим узлом наши судьбы? Мою, Гермионы, Панси, Анджелины, которая вообще тут ни при чем, и которую ты взял только ради прикрытия? Ты хоть понимаешь, что какую нить ни перережь — упадут все?

— Фред, я обещаю тебе, что поговорю с Гермионой. Я все исправлю. Я все ей расскажу.

— Она и слушать тебя не станет. Она больше никогда не посмотрит в нашу сторону…в мою сторону… Я чудовище в её глазах. Хотя так оно и есть… Я ведь все знал…

— Я придумаю что-нибудь. Я дам ей время остыть и поговорю с ней. Она все поймет. И простит тебя.

— А как же Панси? С ней ты тоже поговоришь?

— Что будет с Панси, тебя не касается, — прорычал Джордж и выскочил из комнаты.

Вместе с громким хлопком входной двери девушки оказались в маленькой комнате, перед Омутом Памяти.

— Он так и не подошел ко мне, — промолвила Панси, ее голос напоминал скрежет камней. — Спасибо, что взяла меня с собой. Мне это было нужно. А теперь давай уберемся отсюда подальше. Я чертовски устала.

— Панси, он хотел чтобы ты знала. Может он еще и подойдет к тебе, просто нужно…

— Не надо, Гермиона. И давай больше не будем это обсуждать!

Без лишних разговоров, девушки покинули Выручай-комнату и разошлись в разные стороны. Уже в гостиной, от обеспокоенной Джинни, Гермиона узнала, что пока они с Панси совершали путешествие по воспоминаниям Джорджа, близнецы покинули Школу, эпично улетев в закат.

Здравствуй, Фред.

Я, признаюсь, долго думала с чего начать это письмо, даже, наверное, слишком долго. Прокручивала сотни вариантов и слов в своей голове, но сейчас обстоятельства сложились так, что я буквально на коленке пишу тебе эти строки, пытаясь выразить все свои мысли в очень короткий промежуток времени и отчаянно надеясь ничего не упустить. За порогом уже май с его дурманящими ароматами и завораживающими рассветами; уже прошли даже первые С.О.В., а я только решила, что же все-таки мне делать, как думать и как быть. И если бы не обстоятельства, то может быть я до сих пор бы думала и решала.

Сначала я не хотела объясняться в письме, считая это трусостью, но потом все взвесила и решила, что письмо — наиболее оптимальный вариант. Наедине с тобой я, к сожалению для себя, не смогу ясно выразить все свои чувства и мысли. А в сложившейся ситуации, это просто необходимо.

После того, что произошло, мне казалось что между нами навсегда встало слово «никогда». Я искренне считала, что ни за что через него не переступлю, поэтому всячески старалась увеличить расстояние между нами, думаю ты это заметил. Да, и я действительно была настроена столь категорично, но если ты сейчас читаешь это письмо, то я все-таки преодолела это пресловутое «никогда». (Я до сих пор сомневаюсь, стоило ли?)

Я видела воспоминания Джорджа… Фред, он был прав говоря обо мне тогда на Гриммо. Я действительно начала встречаться с тобой из корыстных побуждений. Я хотела узнать как вы проворачиваете все свои дела и в дальнейшем с треском прижать вас. Я знаю что это низко и подло. И я ненавижу себя за это. Хотя что я говорю? Мы ведь стоим друг друга, верно? Староста, совершающая гнусные поступки, и хулиган, играющий чувствами невинных дев. Просто отличный пример для подражания, ничего не скажешь!

Фред, но я хочу чтобы ты знал — я все равно люблю тебя! И, пусть, все началось так неправильно, так подло, привело все это к сильным, настоящим чувствам. Я знаю это! И пусть умом я долго не могла этого понять, пусть я уверяла себя в том, что ничего не чувствую к тебе, что все это для дела, но мое сердце уже тогда знало об этих чувствах! Любовь к тебе пришла так незаметно и тихо, что я долгое время благополучно игнорировала ее и сказать когда именно все началось я просто не могу. Я была столь близорука и зациклена, что смогла разглядеть чувства к тебе, только тогда, когда потеряла. Только в момент когда я ушла от тебя в том коридоре, я поняла как сильно ты мне дорог, как нужен мне чтобы дышать. Мне очень жаль что осознание пришло так поздно. Знаешь, магглы любят говорить "лучше поздно, чем никогда". И я думаю что это как раз про нас с тобой. Я никогда не говорила тебе о любви и наивно, по-детски пытаюсь наверстать все в одном письме, но я боюсь не успеть. Мы живем в такое страшное время, что каждый выход за порог может стать последним и я не хочу жалеть о несказанных словах. Даже там, наверху...

Просто знай — я безгранично, иногда безумно, но преданно и безбрежно люблю тебя. Все мои чувства к тебе, всю мою любовь, не сможет вместить в себя весь Мировой океан. Я пишу тебе эти строки и понимаю, что полностью тебя простила. И корю себя за это, потому что это не правильно и противоестественно! Я, как любая здравомыслящая девушка, должна бежать от тебя в противоположную сторону и как можно скорее. Но мое глупое, слабое сердечко тянется к тебе. Словно стрелка магнитного компаса, оно всегда, каждодневно, ежесекундно направлено на тебя и только на тебя. Пусть меня будут осуждать за это, но мне плевать! Я люблю тебя! Я прощаю тебя, а остальное неважно!

Можно было бы закончить это письмо на столь приятной ноте, но есть еще кое-что о чем я не могу молчать.

Джордж… Ты вообще в курсе что твой брат дебил? (и не сердись на меня! Клянусь Мерлином, он сам мне разрешил себя так называть!) Скажи мне, ты считаешь нормальными его желания и поступки? И вообще, Фред, как ты мог это допустить? То, что он оправдывает свой поступок любовью к Панси и своим социальным положением — вздор и ерунда! Если бы он любил ее, то никогда не поставил бы ее в подобное положение! Даже сейчас, по прошествии некоторого времени, я полна негодования! Как?! Как Джордж мог так подло и, не побоюсь этого слова, гнусно поступить? Он ведь откровеннейшим образом надругался над Панси и тебя в это все втянул! Чем бы он ни прикрывал свой поступок, будь то любовь, страх осуждения или страсть, это все равно останется гнусным, недостойным поступком! И его просто невозможно оправдать! Он ведь просто вытер об нее ноги, взял за ручку Анджелину и пошел дальше, как ни в чем не бывало. Анджелина, как и я, вообще случайная жертва. Нас просто потянуло за ним попутно, как декорации… Как он вообще спит-то по ночам?

Я знаю что Панси не подарок, но она ни в коем случае не заслуживает такого! Никто не заслуживает! Может можно к чести Джорджа сказать, что никто не трезвонит об этом на каждом углу. Хотя, я думаю, что это скорее всего твоя заслуга. И я тебе за это бесконечно благодарна. А вот брата твоего мне хочется основательно припечатать конфундусом, чтобы он на всю оставшуюся жизнь запомнил — спорить на девушек нельзя!

Ладно, мне нужно заканчивать письмо, а то Гарри уже ждет меня. Мы сейчас отправляемся в Отдел Тайн спасать Сириуса. Хотя, если честно, я считаю что там нас ждет ловушка. Но Гарри не переубедить (вот сюрприз, да?), так что я иду с ним, чтобы помочь. Я очень тороплюсь, поэтому прости меня за этот сумбур. Я хотела обязательно объясниться с тобой, потому что не знаю вернусь ли оттуда обратно. Если все пойдет не по плану, то знай — мое тело, сердце и душа полностью принадлежат тебе и только тебе. Я люблю тебя.

Твоя Гермиона.

P.S. Письмо я отправлю из Лондона. Цензура его не прочтет. Ответ с Буклей не отправляй и вообще повремени с ним.

P.S.S. Не забудь накормить Буклю! Я люблю тебя!

В ответ на свое письмо, через пару дней после того, как она очнулась в Больничном крыле, Гермиона получила только коротенькую записку.

«Гермиона Джин Грейнджер! Как только тебя выпишут из Больничного крыла, у нас состоится серьезный разговор о том, что нельзя, слышишь? нельзя связываться с Пожирателями! Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах! Выздоравливай, пожалуйста, скорее. Я люблю тебя!

Твой Фред.»

Прибыв ближе к обеду в Нору, Гермиона, в девичестве Грейнджер, теперь уже Уизли, сразу отправилась на поиски свободного и желательно удобного стула, полностью игнорируя наставления своего мужа.

Последнее время ей все труднее давалась аппарация, да и все остальное, если быть честными: начиная с элементарного подъема с кровати и заканчивая обязательными пешими прогулками. С каждым днем девушку все больше раздражала собственная беспомощность — сейчас Гермиона без мужа или магии не могла даже шнурки завязать. Ее живот стал таким огромным, что девушка не могла разглядеть собственных ног и это обстоятельство раздражало больше всего. И как это всегда бывает у девушек в ее положении, все свое раздражение и злость она вымещала на самом беззащитном в этой ситуации человеке — своем муже.

— Фредерик Гидеон Уизли, если ты сию секунду не найдешь мне подходящий стул и вкусную воду, то я умру прямо здесь так и не разродившись! — Без лишних слов молодой человек ретировался на поиски вкусной воды и удобного стула, прекрасно понимая что чтобы он сейчас ни принес, его жена все равно останется недовольна.

Любого другого мужчину такое поведение сильно злило бы, но Фред был счастлив и горд, прощая своей жене абсолютно все, ведь она носила под сердцем ЕГО ребенка. Это осознание напрочь сносило крышу Фреду.

Когда Гермиона сообщила ему о своей беременности, Фред заплакал. Он просто не смог сдержать эмоций, и пусть это была мужская скупая слеза, после того, как он немного успокоился, Фред заставил Гермиону поклясться что об этом ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не узнает Джордж. Парень терпеливо сносил все капризы, всякий раз счастливо улыбаясь, когда в конце дня нежно обнимал свою любимую жену и целовал растущий с каждым днем живот.

— Вот, держи, самая вкусная вода и самый удобный стул. Присядь на него, а я, если что, его трансфигурирую так, чтобы он стал идеальным, — Гермиона присела на стул и довольно улыбнулась, наконец-то вытянув свои отекшие ноги.

— Спасибо, мой герой!

— Ты отдыхай, хорошо? А я пойду найду своего близнеца.

Как только Фред исчез из поля видимости, Гермиона вытащила палочку и принялась трансфигурировать стул. Если бы это сделал Фред, она бы потом всю свадьбу мучилась от чувства вины за то, что его третирует и изводит своими капризами. (Иногда Гермиона всерьез опасалась, что Фред не вытерпит и уйдет от нее)

Но была и другая причина — стул действительно был удобным — просто, после утреннего письма, пришедшего от Панси, у Гермионы подозрительно разболелась поясница. Боль была не такая, как всегда: спину периодически потягивало и эхом отзывалось в низу живота. Девушка боялась признаться даже самой себе — кажется, она сегодня родит. Эта мысль пугала ее до чертиков, что уж говорить про Фреда. Узнай он об этом — поднял бы такую панику, что свадьбу сразу же отменили и всей дружной компанией отправились в Мунго принимать роды. Но самым пугающим было не предстоящее родоразрешение, хотя оно тоже пугало, страшнее всего было то, что потом Фред бы обвинил во всем Панси, спуская на нее всех собак, а этого Гермионе хотелось меньше всего.

Панси прислала ей такое душещипательное письмо, из-за чего Гермиона все утро прорыдала, что естественно не укрылось от ее мужа, и девушке пришлось ему все рассказать.

Панси выходила замуж. В тот же день, что и Джордж. И она, в отличии от Джорджа, связывала себя узами брака с человеком, которого даже не уважала. Известие о помолвке Джорджа окончательно разбило Панси сердце, ведь она до последнего надеялась, ждала… Любила… От того, как Панси прощалась со своей любовью у Гермионы разрывалось сердце. Ее подруга резала себя по живому, отдавая себя тому, кому не принадлежало ее сердце. И Гермиона была уверена, что любовь к младшему близнецу Уизли, Панси пронесет через всю свою жизнь, даже на смертном одре шепча заветное имя.

— Привет, оценила цветочное решение? — Джинни подошла к девушке и развела руками указывая на интерьер.

— Да. Очень красиво, но слишком ароматно.

Про ароматно Гермиона не лукавила. В воздухе стоял стойкий и навязчивый аромат лилий. Когда Анджелина узнала про «вражду» своей будущей сестры с розами, то тут же заменила их белыми лилиями. Они украшали все вокруг: столы, расположившись в простых стеклянных вазах; стены, обвивая их словно плющ; скатерти, посуду, алтарь, люстры и даже пол — куда ни глянь, везде были лилии; их даже можно было разглядеть в нарядах подружек невесты! Но Анджелина, в своей войне с розами пошла еще дальше — она даже заменила ткань шатра, прежде украшенную еле заметными розами, и запретила дарить ей розы. По мнению Гермионы это было чересчур, но она благоразумно помалкивала, понимая что это все было сделано ради нее.

— Ты уже видела невесту? — Спросила Гермиона, вглядываясь в слегка тревожное лицо подруги.

— Да, она хорошенькая. Знаешь, я видела Джорджа… — Но что случилось с Джорджем Гермионе не удалось узнать, так как их прервал Фред, подошедший поцеловать своих девочек.

* * *

Спустя пару часов начали прибывать гости. Гермиона не следила за тем, кто к ней подходил, чтобы выразить свое почтение и кто что говорил. Девушке просто было не до них: она пыталась абстрагироваться от ноющей боли в пояснице, накатывающей все чаще, в то же время пытаясь скрыть это от окружающих и украдкой просила малыша потерпеть немного, чтобы не срывать свадьбу так нежно любящего его дяди Джорджа. Получалось плохо.

Малыш никак не соглашался ждать, все настойчивее желая увидеть белый свет. Гермионе приходилось все чаще дышать и все ослепительнее улыбаться, обманывая мужа, который постоянно спрашивал о ее самочувствии. Облегчение пришло, когда по проходу к алтарю прошла невеста. Ее появление немного отвлекло девушку.

Анджелина была ослепительна. Ее темную кожу окутывало легкое, практически невесомое платье, слегка собранное на талии жемчужным поясом. В темные волосы были вплетены сотни перламутровых жемчужин различных оттенков. Венцом всего образа были лилии. Они цвели на платье, перекликаясь с цветами, украшавшими прическу и все помещение. Создавалось впечатление, что Анджелина светилась жемчужным светом, наполняющем все вокруг и каждого из присутствующих. Джонсон всегда была красивой, но сейчас, в данную минуту она была настоящей красавицей; той, о которой пишут сказки, той, ради которой переворачивают мир.

У Гермионы от ее красоты перехватывало дыхание и боль отступала. Девушка никогда и никому не признается, но Анджелина была прекрасней Флер в день ее свадьбы. А глаза светящиеся счастьем заставляли присутствующих умиляться красотой невесты.

Совсем иначе дело обстояло с женихом. Никаких, даже призрачных, намеков на счастье в его глазах не было. В этом Гермиона могла поклясться — она миллион раз видела это самое счастье в глазах собственного мужа. И этот, столь заметный контраст для Гермионы, не был заметен остальным, отчего девушка горько усмехалась, думая что никому не известно, какая драма сегодня происходит. Никто не заметил что произносимая женихом клятва насквозь фальшива и наиграна; что в его глазах отчетливо промелькнули горечь и вселенская печаль, когда девушка стоящая рядом ответила согласием. Гермиона заметила и это разрывало ей сердце.

Может, именно поэтому, несмотря на свою боль и желание уйти, Гермиона пригласила жениха на танец, воспользовавшись своим преимуществом беременной.

— Ты любил ее? — без лишних предисловий спросила девушка жадно вглядываясь в лицо близнеца, чтобы поймать даже малейшую эмоцию.

— Гермиона, пожалуйста, не надо…

— Ответь!

— Да! Я любил ее! Может быть и сейчас люблю, но это тебя не касается, слышишь? И давай больше не будем говорить об этом, тем более на моей свадьбе! — злобно прошептал Джордж, сильнее чем следовало сжав ее локоть.

— Она до сих пор тебя любит! Ты знал? — не реагируя на сигналы остановиться, продолжила свой допрос Гермиона.

— Гермиона, я знаю! Хватит мне об этом напоминать!

— У нее сегодня тоже свадьба… — Это высказывание стало последней каплей в терпении Джорджа, он бережно, но настойчиво проводил Гермиону до ее стула и исчез в толпе не сказав больше не слова, а девушка только сдавленно пискнула от боли.

— Гермиона? — Шепотом обратилась к ней, сидящая рядом Джинни. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Джинни, срочно позови свою маму. Только так, чтобы паники не возникло.

Без лишних вопросов девушка исчезла, оставив Гермиону наедине со своей болью, как физической так и душевной. Чтобы хоть как-то облегчить свое состояние она медленно, с трудом поднялась со своего места и так же медленно побрела в сторону выхода из шатра, по дороге умудряясь с улыбкой отвечать подходившим гостям.

— Гермиона , детка, что случилось? — Бережно взяв девушку за руку, Молли помогла ей выйти из зала.

— Молли, время пришло, — со слезами в голосе прошептала Гермиона. — Нельзя чтобы Фред узнал, он ведь сорвет свадьбу своей паникой.

— Детка, это последнее, что должно волновать тебя сейчас. Сможешь сама дойти до Норы? — получив в ответ утвердительный кивок,женщина продолжила: — Когда дойдешь, поднимайся в нашу с Артуром спальню, хорошо? А ты, Джинни, оставайся здесь и сделай так, чтобы Фред действительно не остановил свадьбу. А я скоро подойду, — с этими словами женщина направилась обратно в шатер, а Гермиона побрела в Нору, старясь при этом выглядеть непринужденно.

Молли не заставила себя долго ждать, войдя в комнату сразу после Гермионы. Вслед за ней впорхнула Флер и принялась накладывать заклинания. Миссис Уизли же полностью занялась рожающей: она постелила ей постель, помогла переодеться и уложила ее, чтобы осмотреть.

— Гермиона, детка, почему ты молчала? Ты же уже в родах! Флер, готовь полотенца и дай ей зелье, мы скоро родим! — продолжая что-то шептать себе под нос, Молли поспешила переодеться в более удобную одежду, успевая попутно давать Флер наставления.

После того как Гермиона выпила зелье она перестала нормально соображать. Думая, что ей было больно до этого, девушка очень жестоко ошибалась. Как только последняя капля зелья достигла ее желудка, девушку накрыла волна такой боли, что она не сдержалась от крика. Время потянулось со скоростью вечности в секунду. Краем сознания Гермиона отмечала, что Молли и Флер ей что-то говорят, но девушка их не понимала. Ее накрывала паника. С ужасом для себя Гермиона вместо голосов своих помощниц слышала Белатриссу, нашептывавшую ей на ухо ужасные вещи, как в страшный день их пребывания в Малфой-Меноре. Гермиона кричала и умоляла не трогать ее, все больше проваливаясь в тот страшный день.

— Гермиона, родная! Ты в безопасности, — любимый, тревожный голос, словно проводник вывел девушку из состояния животной паники. — Гермиона, посмотри на меня!

— Фред?

— Да, это я. Я буду рядом с тобой, слышишь?

— Мне больно…

— Гермиона, прекрати! — Неожиданно одернула ее Флер. — Твоему ребенку сейчас не легче. Прекрати мотать сопли на кулак и тужься! Я хочу попробовать торт!

Эта гневная отповедь благотворно повлияла на Гермиону. Она постаралась взять себя в руки и уже на третей потуге комнату заполнил крик новорожденной девочки и довольные возгласы Фреда.

* * *

Лежа на кровати в легкой полудреме, Гермиона прислушивалась к разговору близнецов, старательно делая вид, что она спит.

— Посмотри, какая она красивая, — прошептал Фред, не сводя влюбленного взгляда с ребенка, лежащего в его надежных отцовских руках.

— Конечно, она красивая, ведь ее дядя просто красавчик! Как ее зовут?

— Роза.

— Гермиона решила, что ей необходима хоть одна роза, на которую у нее нет аллергии?

— Ну что-то вроде того, — улыбнулся Фред, но тут же ,скрыв улыбку, он внимательно посмотрел на своего брата. — Джордж, ты ведь все еще любишь Панси?

— У вас это что, семейное что-ли? — но после недолгой паузы Джордж вздохнул, признавая правоту брата. — Я бы все отдал, чтобы все сложилось по-другому, но…

— Что но? Я просто не могу поверить, что ты добровольно обрек себя на брак с нелюбимой женщиной!

— Она беременна, Фред! Под ее сердцем мой ребенок! Я не брошу ее. И чтобы ты не думал, ее я тоже люблю. Но не так…

— Почему ты раньше не ушел от нее? Почему не боролся за Панси?

— Потому что ее отец грозился убить ее, если мы будем вместе! Он сказал, что лучше убьет собственную дочь, чем позволит осквернить свой род нашей кровью! — Гермиона закусила губу, поняв наконец-то Джорджа и осознав глубину той любви, которую нес в своем сердце мужчина. Отец Панси запросто убил бы родную дочь, пытаясь сохранить свою репутацию.

— Вот ублюдок! — Воскликнул Фред, отчего Роза недовольно пискнула.

— И не говори, — кивнул Джордж, улыбнулся племяннице и вышел из комнаты.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая сладким посапыванием младенца. Спустя пару минут после ухода Джорджа, Гермиона почувствовала как кровать рядом с ней прогнулась и раздался тихий шепот Фреда:

— Ну что? Утолила свое любопытство?

— Вполне, — грустно ответила Гермиона, решив для себя что никогда не расскажет об этом Панси, просто отпустит всю ситуацию. В конце концов, Джордж и Панси взрослые люди и сами несут ответственность за свои поступки. И как бы девушка за них ни переживала,она просто не имеет никакого морального права вмешиваться в их отношения. Поэтому Гермиона поклялась себе, что больше никогда не заговорит об этом ни с Панси, ни с Джорджем. Так же девушка решила что закроет глаза на их тайные встречи и не расскажет о них даже мужу, полностью взваливая на себя муки совести.