Наши пути (гет)

Арнольд складывал вещи в чемодан аккуратной стопкой, положив в центр альбом для гербария, который подарила ему Хельга. Он уже представлял, как его заполнит — наконец-то другие книги можно будет открывать без опаски, что оттуда вылетит лист папоротника или шалфея. Ещё столько всего надо найти! Интересно, он успеет до мая?

Если подумать, то времени осталось не так уж много. Всего пять неполных месяцев. Почти столько же пролетело, а они будто на той неделе приехали в Сан-Лоренцо.

Арнольд мысленно составлял ждущий его там список дел: подарить Раулю футболку «Hillwood Black Sox», раз уж он заинтересовался бейсболом (кстати, надо взять свою любимую биту); проверить гнездовье амазонских зимородков, которое случайно нашлось у реки; помочь папе с крышей, а то не успели разобраться до отъезда; написать Хельге письмо. Наверное, письмо можно начать уже в самолёте, чтобы отправить при первой возможности.

Мысли о Хельге сразу перетекли в воспоминания о сегодняшнем утре, и стало так приятно-неловко, что пришлось ускорить сборы.

Потом Арнольд обнаружил чехол от старенького «Полароида», который они взяли с собой на каникулы, но самой камеры нигде не было. Решив, что она у родителей, Арнольд схватил чехол и пошёл до их комнаты на первом этаже.

Ещё в коридоре, не дойдя до двери, он услышал голоса.

— …но мы должны быть там, Майлз. И ему ведь тоже нравится.

— Это слишком сложный выбор для двенадцати лет.

Арнольд замер.

— Почему? Разве плохо, если он выберет жить с родителями?

— Стелла, он здесь вырос.

— Я знаю, — мама вздохнула и заговорила тише: — Мы столько всего пропустили. Я просто хочу, чтобы он был с нами.

— Я тоже. Давай не будем торопиться с ответом. Решим это вместе.

Разговор был странный и тревожный. Словно речь не о пяти следующих месяцах, а о чём-то большем. Но о чём и почему, Арнольд понять не мог, хотя чувствовал — это крайне важно.

Так что, поборов стыд от подслушивания собственных родителей, он подошёл к приоткрытой двери и тихонько постучал. Она открылась шире, лица мамы с папой озарил испуг.

— Простите, я нечаянно… вот, — протянул он чехол от камеры. — Что-то случилось?

Родители растерянно переглянулись. Похлопали по дивану, чтобы он сел рядом. И всё рассказали: о предложении возглавить отдел благотворительной организации, который откроют в Сан-Лоренцо летом, что придётся жить там постоянно, что решение ещё не принято и не будет приниматься без Арнольда. Что главное для них — его счастье. Что они его любят больше всего на свете и готовы вернуться в Хиллвуд, если он этого захочет. Что они всегда будут рядом.

Арнольд слушал молча. Глаза щипало, к горлу подступал комок. Осознание того, что ему предстоит, давил на плечи огромной каменной плитой. Его личной каменной плитой, которую никто с ним разделить не способен.

Он вернулся к себе, упал на застеленную кровать и пролежал так непонятно сколько, пока дедушка не позвал его на обед. Видимо, они с бабушкой ещё не знали, и Арнольд постарался вести себя как обычно, хотя получалось из рук вон плохо. На обеде он почти ничего не съел, а когда настал момент провожать Хельгу, судорожно подыскивал слова, понимая, что придётся рассказать ей неутешительные новости уже во второй раз.

Каникулы были такими сказочными, а теперь он всё испортит.

Они шли по заснеженной дороге и вместе везли чемодан. Из-за снега приходилось идти медленно, но будь воля Арнольда, он шёл бы ещё медленнее.

Хельга наверняка воспримет его слова слишком остро. Подумает, что он уже всё решил, и решение это не в пользу Хиллвуда. Или примется убеждать его, что даже если он не вернётся, она поймёт и будет в порядке. Словно он мог бы в это поверить.

А может, она психанёт и убежит, оставив его с чемоданом и сожалением.

Или рассвирепеет. Или расплачется. Или разочаруется.

И непонятно, что хуже.

— Ты в курсе, что храпишь во сне?

Ну, такого вопроса он точно не ожидал, поэтому встал как вкопанный. Хельга залихватски улыбалась.

— Чего?

— Сильно так. Тебе бы пазухи проверить.

Она выглядела как шкодливый кот. Ему безумно хотелось посмеяться сейчас вместе с ней, а не говорить то, что он должен сказать.

— Хельга, я сегодня кое-что узнал от родителей, — её улыбка погасла. — Им предложили…

— Молчи, — но ему пришлось договорить.

— …возглавить отдел в Сан-Лоренцо, и это… постоянная работа.

Арнольд мучительно долго подбирал слова, чтобы объяснить всё остальное, и этого хватило, чтобы на её лице успели мелькнуть все негативные эмоции разом.

— Я ещё ничего не решил, — затараторил он наконец. — И они не решили. Возможно, мы просто вернёмся в Хиллвуд. Но я хотел, чтобы ты знала.

Не было ли это эгоистично с его стороны? Может, не стоило ей рассказывать?

— Прости, — выдохнул он, ожидая чего угодно.

Но получил лишь объятия — неуверенные и какие-то отчаянные.

Арнольд обнял её в ответ, уткнувшись носом в воротник куртки, и надеялся, что время магическим образом остановится.

Оно и правда остановилось. Или они просто обнимались целую вечность.

— Давай тебя клонируем, — приглушённо сказала Хельга и шмыгнула носом.

— Давай.

Прощание было тяжёлым, гораздо тяжелее, чем он представлял ещё до того как узнал новости. Уверенность, что через пять месяцев они вновь встретятся, рассыпалась песком в руках.

«Я вернусь, обещаю». Он произнёс это твёрдо, чтобы припечатать сомнения, и фраза надолго засела в его голове, повторяясь с разными интонациями — то упрямо, то обречённо.

Этот день принёс ещё один болезненный разговор.

Дедушка нахмурился, почесал подбородок и уточнил, когда нужно дать ответ. Папа сказал — до весны. Дедушка задумался, а бабушка непривычно серьёзно заявила:

— Что бы вы ни решили, так тому и быть.

И добавила шутливо, толкая дедушку локтем:

— Меньше народа, больше кислорода.

Конечно, в итоге он тоже отмахнулся, мол, до весны ещё как до Луны, а даже если вы решите там остаться, прилетать в гости никто не запрещал, думайте сами, как вам лучше.

Арнольд не знал, как лучше. И мама с папой тоже не знали.

В самолёте, на полпути к Сан-Лоренцо Арнольд пытался начать письмо для Хельги. Родители дремали на своих креслах рядом, в иллюминаторе проплывали облака, блокнот лежал на откидном столике.

«Привет, Хельга. Как ты?»

Глупый вопрос. И что писать дальше, непонятно — как ни в чём не бывало рассказывать о полёте? О возвращении в деревню? О погоде?

Ещё никогда письма не казались ему такими пустыми и бесполезными. Разве сможет её утешить листок бумаги с писаниной двухнедельной давности? От телефона и то больше толку. Если бы в деревне ловила связь, можно было бы выпросить у родителей мобильник, но, видимо, звонок раз в неделю — большее, что ему доступно.

Письмо за всю дорогу так и не домучилось, как бы Арнольд ни пытался. А стоило только выйти из самолёта, как тёплый ветер с тысячью знакомых ароматов выдул из головы на время все тревоги. В Сан-Лоренцо цикадами шумел вечер. Добраться до деревни можно было только завтра, так что пришлось остановиться в городе, ещё более шумном и пахнущем стрит-фудом.

Они сидели на крохотном балкончике гостиничного номера и ужинали хрустящими эмпанадами, обмакивая их в сальсу. Где-то играла живая музыка, на чёрном небе сияла полная луна. Родители выглядели более расслабленными — возможно, из-за вина, но и Арнольд чувствовал себя спокойно, хотя пил только лимонад.

Может, воздух тут какой-то особенный? А может, он просто устал, и надо немного отдохнуть.

Утро началось с ослепительного солнца, даже слишком ослепительного после недели в зимнем Хиллвуде. Было так здорово оказаться в лете и снова ходить в шортах вместо тёплой куртки, но слепить на Рождество снеговика не из грязи тоже неплохо.

Арнольд поймал себя на мысли, проведет ли он здесь всю следующую зиму. Испугался этой мысли и отогнал её прочь.

* * *

«Привет, дорогая Хельга.

Надеюсь, ты в порядке — в тот момент, когда это читаешь, ведь как ты сейчас, я узнаю уже завтра, когда тебе позвоню. Так жаль, что мы говорим лишь раз в неделю. Как бы я хотел, чтобы тут ловила связь…

Честно говоря, это письмо далось мне тяжело. Я не знаю, как загладить вину, что расстроил тебя новостями и испортил впечатление от каникул. Но ведь они были замечательными, да?

Будь у меня телепорт, это бы решило все проблемы, и тогда бы ты смогла побывать здесь. Нет, даже без телепорта ты должна здесь побывать! Пусть на Рождество не срослось, но срастётся же когда-нибудь? Представь, как мы уже взрослыми приедем сюда вместе, и никто нас не остановит.

Все мои рассказы о Сан-Лоренцо просто ничто в сравнении с реальностью, правда. А ведь это всего одна страна. Сколько же интересного в остальных? У тебя тоже кружится голова от представления, как огромен наш мир?

Знаешь, в последние дни я много думал о будущем. И кое-что понял: неважно, что я выберу или выберут родители, неважно, какие проблемы будут перед нами стоять, я хочу, чтобы ты была со мной. Чтобы мы исследовали этот мир вместе. Звучит самонадеянно, но такая у меня мечта.

А пока буду стараться учить математику — был бы в школе, уже бы выгнали за неуспеваемость.

Скучаю по тебе. Арнольд»

* * *

«Привет, Арнольдо.

Как я уже сказала по телефону, не надо строить из меня кисейную барышню. Да, новости были отстойные, но я выдержу. Ты главное себя чувством вины не загоняй.

Хоть у нас и новый семестр, всё по-старому уныло. Единственное, что заслуживает внимания, — вечер поэзии, который объявили на четырнадцатое февраля. Тема соответствующая. Пока не знаю, стоит ли записываться, но препод в литературном кружке советует попробовать. Читать стихи о любви со сцены будет… по меньшей мере стрёмно. Но если бы ты сидел в зале, было бы ещё более стрёмно, так что может и к лучшему, что ты не здесь.

Дома всё ещё странности. Боб с Мириам слишком хорошо отдохнули, я их такими довольными давно не видела. Или вообще никогда. Подозреваю, что дело было в моём отсутствии. Ольга скоро закончит слоняться по Южной Америке и вернётся сюда, жду этого с содроганием. Нелёгкое будет времечко.

Так что готовь телепорт, мне бы он точно не помешал.

И да — отличная мечта. Я в деле.

Тоже по тебе скучаю. Хельга»