Причина смерти (джен)

Мои глаза наконец повиновались моим же приказам открыться, и я уставился в потолок, внимательно прислушиваясь к происходящему в доме, а также пытаясь преодолеть сковывающую меня дрёму. Миссис Хадсон могла быть ранена. Я сомневался, что смогу ей в этом случае помочь, и меня это очень раздражало. Кроме того, в доме мог начаться пожар, нам бы пришлось эвакуироваться, а я, кажется, был совсем беспомощным.

Однако голос миссис Хадсон донёсся из кухни ещё до того, как Холмс добежал к ней по лестнице, и я почувствовал облегчение от отсутствия паники в её голосе. Он дважды прошёлся по её комнатам, проверяя, всё ли в порядке и не нужна ли ей помощь, и я отчётливо услышал, как она сказала ему: «Возвращайтесь наверх, мистер Холмс. Со мной всё хорошо».

Холмс что-то ей ответил, чего я не слышал.

Чем больше я просыпался, тем легче становилось игнорировать то, насколько сильно я устал. Вот сейчас, к примеру, мне удалось лечь на бок, чтобы унять боль в плече и хоть иногда смотреть на что-то кроме потолка.

Кресло Холмса было придвинуто к дивану, и возле кресла стоял столик. Послеполуденный солнечный свет ярко светил в окно, и я понял, почему огню в камине позволили погаснуть. На столе Холмса для химических опытов лежала стопка почты. Книга на столике лежала рядом с заварочным чайником, тарелкой с недоеденной едой, кувшином и наполовину полным стаканом воды, но я не смог найти никаких намёков на то, сколько времени прошло. Я пришёл домой через час или два после завтрака.

Как долго я спал?

Боль вторглась в мои мысли, и вопрос потерял актуальность, потому что боль стала нестерпимой и начала биться в висках. Обезболивающее было бы кстати, но Холмса не было в комнате. Впрочем, до стакана с водой я мог бы дотянуться. Я хотел достать лекарство из моего саквояжа, но его содержимое было разбросано по всему столу, а сил встать и разобраться в этом беспорядке у меня не было. Кажется, с обезболивающим придётся подождать, но, если Холмс не вернётся в ближайшее время, я хотя бы попытаюсь дотянуться до стакана с водой. Моё горло совсем пересохло.

Почему он так долго? Была ли миссис Хадсон всё-таки ранена? Что-то загорелось?

В комнату проник запах горелой муки, и я попытался выпрямиться. Холмс не закрыл дверь по пути на кухню, и я попытался выглянуть на лестничную площадку и посмотреть, есть ли там дым. Учитывая сильную усталость, которая всё ещё давила на меня, я понятия не имел, смогу ли я подняться с дивана, не говоря уже о том, чтобы спуститься по лестнице, но я бы что-нибудь придумал.

Я наконец заставил себя выпрямиться ровно настолько, чтобы увидеть лестничную площадку, и не заметил никаких признаков дыма. Я рассудил, что это хорошо, потому что я, очевидно, ещё не был готов вставать. В тот краткий миг, когда я приподнялся достаточно высоко, чтобы заглянуть через диванный подлокотник, у меня закружилась голова, и я откинулся на подушки, когда комната, казалось, завертелась вокруг меня.

Я открыл глаза, не помня, как закрыл их, осторожно устраиваясь поудобнее на диване, когда головокружение утихло. Подложив подушку так, чтобы она поддерживала мое плечо, я попытался сесть, глядя на стакан на столе. Если я не мог посмотреть на лестницу, чуть не потеряв сознание от головокружения, мог ли я самостоятельно напиться? Я снова оглядел комнату, размышляя об этом и пытаясь решить, хочу ли я попробовать выпить воды или просто вернуться ко сну. Холмс так и не вернулся.

Попытка проглотить слюну свело моё горло сильнейшим спазмом, и я начал кашлять. Я посмотрел на стакан с прямо-таки манящей меня водой. У меня ужасно пересохло в горле. Насколько хуже было бы, если бы я сейчас снова заснул? Я так устал, что наверняка мне потребуется ещё несколько часов, прежде чем я смогу проснуться.

На лестнице по-прежнему было тихо. Я решил, что Холмс, вероятно, начал помогать миссис Хадсон убираться, и может пройти ещё несколько минут, прежде чем он вернётся. Очевидно, я спал довольно долго, потому что у меня пересохло не только во рту, но и в горле, и мне нужно было попить, прежде чем я снова поддамся усталости, пытающейся вернуть меня в сон. Я должен был попытаться, и снова передвинулся и попробовал дотянуться до стакана.

В принципе, я довольно легко дотянулся до стакана, но он оказался намного тяжелее, чем я ожидал. Как наполовину полный стакан мог быть таким тяжёлым? Думаю, мне не следовало пытаться поднять его после того, как первая попытка не удалась. Стакан был немного мокрым, и моя рука соскользнула. Стакан громко стукнул по столу, а я потерял равновесие, уронив книгу на пол, когда пытался не упасть с дивана. Холмс побежал вверх по лестнице, а комната опять начала вращаться вокруг меня.

— Ватсон?

Голос разбудил меня, и я попытался открыть глаза. Я лежал, наполовину перегнувшись через край дивана, а знакомая пара рук не давала мне соскользнуть на пол. Головокружение было настолько сильным, что я понял — совершить ещё одну попытку взять стакан и напиться будет попросту глупо. Мне было интересно, понял ли Холмс, чего я хотел, когда вошёл в комнату.

— Ватсон, вы меня слышите?

Знаете, вы чертовски сегодня однообразны.

Руки осторожно приподняли меня и уложили ровно на диван, и мне наконец удалось открыть один глаз, а затем другой. Холмс склонился надо мной, в его взгляде я увидел облегчение.

Он посмотрел на меня, потом — на книги и стакан, который я передвинул примерно на дюйм, быстро поняв, что я пытался сделать. Мне не нужно было ни о чём просить — он придержал меня одной рукой, поднёс к моим губам стакан, и я наконец-то смог напиться.

— Извините, — пробормотал я, как только смог заставить работать свой голос, и забрал стакан. Мне нужна была помощь Холмса, чтобы сесть. Кажется, я сильно напугал его своим обмороком. Я винил усталость в том, что не продумал всё это лучше. Я должен был просто сбросить книгу на пол. Это заставило бы его подняться, и он не видел бы меня наполовину свесившимся с дивана.

Он отмахнулся от извинений, всё ещё глядя на меня.

— Вы помните, что произошло? — спросил он, пока я продолжал жадно пить.

Я попытался кивнуть и чуть не расплескал всю воду.

— Кажется, я нахожусь под воздействием лекарства. Как… — слово застряло у меня в глотке, — долго?

— Сейчас три часа пополудни второго дня, — ответил он.

Почти тридцать шесть часов. Неудивительно, что Холмс так волновался.

— Адреналин? Как быстро Агар решил дать мне дозу? — я ещё не мог сформулировать так много слов, и я надеялся, что он понял вопрос.

Он кивнул и взял у меня стакан, чтобы убрать его. Я откинулся на спинку дивана, пытаясь унять боль и стук в голове.

— У Агара был адреналин с собой, — тихо сказал он мне, пристально изучая меня, — и он ввёл вам инъекцию почти сразу как пришёл. Это помогло вашему дыханию, но вы не проснулись. Он сказал, что у вас и повышенная чувствительность, и аллергия на снотворное, а адреналин только устраняет аллергию.

Я кивнул, заставляя себя снова открыть глаза. Я знал всё, что говорил мне Холмс, хотя и не мог понять, почему.

— Агар сказал, что мне нужно носить адреналин с собой, — произнёс я.

Холмс очень удивился.

— Я научу вас и миссис Хадсон правильной дозировке, — добавил я.

Он кивнул и пожал мне руку. Это рукопожатие сказало мне больше, чем когда-либо могли сказать его слова, и я снова попытался сесть в надежде, что это поможет мне не заснуть.