Что правит миром (джен)

— Ради всего святого, что мне с ним делать, Джоанна?

Джоанна Ланнистер улыбнулась при виде раздраженного лица своего мужа. Она знала, что входит в узкий круг избранных, кому он позволяет видеть себя таким, и ничего не могла с собой поделать, веселясь, хотя понимала, что это немного жестоко.

Тайвин потер лицо ладонями и посмотрел на жену, сидящую напротив.

— Над чем ты смеешься?

— Я не смеюсь... — ответила Джоанна, но уголки ее рта опасно дернулись, и появившаяся на лице усмешка доказала обратное.

Тайвин фыркнул в ответ, рассеянно подобрав ручку — лишь затем, чтобы уронить ее на стол и откинуться на спинку кресла, забросив ногу на ногу.

— Это не смешно, Джо. Он взрослый мужчина, он должен вести себя соответственно.

— И как же ты предлагаешь ему это делать? — даже для ее собственных ушей голос звучал лениво и протяжно. Но эта тема была не нова, и, по правде говоря, к этому моменту все их разговоры насчет Тириона ходили по знакомому кругу.

— Он не превратится в одночасье в идеального сына, Тайвин. Дай ему повод для этого... — Джоанна прервалась и взглянула на мужа, чтобы оценить его реакцию.

— В смысле — «дай ему повод»?.. Как будто я не давал ему этот повод много раз!

Тайвин устремил взгляд на нее, в его глазах пылали желтые искры, в каждой черте лица читалось возмущение, словно одно предположение, что он неподобающе обращается с младшим сыном, могло нанести серьезный урон его гордости.

Так оно и было.

Никто не знал это лучше, чем Джоанна, и не в первый раз она намеревалась так ему и сказать.

— И какой же? Та должность руководителя филиала, которую ты ему дал предположительно по доброте сердечной? Я тебя умоляю, — Джоанна закатила глаза, и Тайвин вздохнул в ответ и развел руками, намекая, что она устраивает бурю в стакане воды.

— Серьезно, Джо, я не понимаю, зачем так преувеличивать. Руководитель филиала — достаточно важная должность, это...

— Чушь собачья. Ты это знаешь, я это знаю, и Тирион это знает, — закончила за него Джоанна и заметила, к своему удовольствию, что глаза Тайвина сузились.

— Чего ты от меня хочешь, Джоанна?! Я не могу сделать его исполнительным директором только потому, что это мой сын!

Настал черед Джоанны возмущенно фыркнуть. Она резко выпрямилась и наклонилась вперед, вперив взгляд в мужа:

— А почему нет? Если бы это был Джейме... Если бы Джейме пришел сюда сейчас и сказал, что ему нужна работа, ты бы включил его в совет директоров, не успей я и глазом моргнуть! — голос ее прозвенел громко и вызывающе. Если он хочет спорить, она устроит ему спор, это как пить дать.

— Тирион не Джейме! — яростно возразил Тайвин, тоже повысив голос.

— Чертовски верно... У Тириона куда больше способностей к бизнесу, чем у Джейме будет хоть когда-нибудь, — начала Джоанна с тем же вызовом, но потом остановилась и помолчала немного перед тем, как продолжить, вернув голосу прежнее спокойствие:

— Ты должен прекратить это... прекратить притворяться, что Джейме вернется домой и займет свое законное место, унаследовав твой бизнес. Он выбрал армию и счастлив там... именно это у него получается лучше всего. Ты должен открыть глаза и понять, что это Тирион и Серсея отчаянно хотят продолжить твое дело и оба наперебой пытаются угодить тебе.

Джоанна остановилась, чтобы перевести дух, и бросила взгляд на мужа, чтобы оценить, подействовали ли на него хоть как-то ее слова. Он не смотрел на нее, устремив вместо этого взгляд к последним лучам угасающего солнца, видневшегося сквозь стеклянную дверь, ведущую в сад. Плечи его были расслаблены куда сильнее, чем обычно, он почти ссутулился в своем кресле. Когда Тайвин открыл рот, чтобы ответить, Джоанна тут же перебила его, но тем же мягким голосом:

— Как ты думаешь, зачем еще Серсея вышла за Роберта Баратеона? Потому что ты сказал, что брак между семьями будет хорошим способом прибрать к рукам корпорацию Баратеонов...

Она замолкла на миг, а потом тихо спросила:

— Ты знаешь, что он ее бьет? Она ничего не говорила, но я видела синяки...

В ответ из кресла с другой стороны стола раздался различимый вздох.

— Я подозревал... — устало ответил Тайвин.

— Ты видел, что он сделал с ней? С моей милой дочерью... с моей малышкой... Разве ты не видишь, на что она готова пойти ради тебя в надежде, что ты однажды признаешь ее заслуги?

В голосе Джоанны промелькнула умоляющая нотка, и хотя Тайвин никогда бы в том не признался, это пронзило его сердце. Но он не ответил. В конце концов, что тут можно было сказать? Ему и в голову не приходило, что Серсея принесла жертву, выйдя замуж за Роберта Баратеона, он просто предположил, что дочь увидела те же плюсы от этого брака, что и он сам.

После недолгого молчания Тайвин заговорил снова:

— Что нам делать со всем этим, Джо?..

— Нам? — саркастично улыбнулась она.

Он бросил на нее упрямый взгляд, но когда начал опять, голос прозвучал покорно:

— Ладно, что мне делать со всем этим?

— Для начала дай Тириону более подходящую должность...

— Я же сказал тебе, если я дам ему высокий пост, он все просрет.

— На это я и рассчитываю, — спокойно ответила Джоанна.

Тайвин приподнял бровь, глядя на жену — та снова откинулась на спинку кресла, скрестив ноги, на лице ее играла сдержанная улыбка.

— Мне казалось, ты говорила...

— Я говорила, что тебе следует дать ему повод приложить усилия, а не то, что он тут же станет твоим идеальным заместителем, — пояснила Джоанна. — Тирион умный мальчик и знает это, но он не так умен, как ему кажется... и он не научится на своих ошибках, пока не поймет, что будет отвечать за последствия. Дай ему важное дело, позволь провалиться, и он научится, — деловито продолжала она, словно это был самый логичный ход в мире.

Тайвин открыл рот, чтобы возразить, но замер, не сказав ни слова. Жена говорила дело, и это почему-то всегда отчасти захватывало его врасплох, хотя не было чем-то из ряда вон выходящим. И, как неохотно признался он себе, Джоанна, вероятно, права и насчет Джейме тоже... Их старший сын бежал от семейного бизнеса как от огня, предпочтя отправиться на войну в чужой стране. В конце концов Тайвин перехватил взгляд жены и понимающе кивнул.

Но что же ему делать с Тирионом? Расчетливым, умным, сообразительным Тирионом — горлопаном, куда более склонным тратить деньги, чем зарабатывать... Несмотря на эти недостатки, мальчик был любимцем своей матери с того дня, как родился, хотя роды чуть не стоили ей жизни — а может, именно поэтому.

Худшим днем в жизни Тайвина Ланнистера стал тот день, когда его младший сын появился на свет. Тайвин четко помнил отчаяние, поглотившее его целиком, когда он сидел у постели своей жены, молясь любому богу, который послушает, клянясь собственной жизнью сделать все, что угодно — что угодно, лишь бы она осталась жива. И он помнил волну облегчения, захлестнувшую с головой, когда Джоанна пришла в себя, улыбнулась ему — устало, но счастливо, и гладила его по волосам, уверяя снова и снова, что никуда не денется.

Внезапно Тайвин ощутил знакомое прикосновение и, вынырнув из своей задумчивости, заметил, что жена протянула руку через столешницу, нежно переплетя с ним пальцы. Заглянув ей в лицо, он увидел успокаивающую улыбку, и так они сидели какое-то время в уютной тишине.

— Я разберусь с Робертом Баратеоном, — сказал наконец Тайвин голосом, не оставлявшим сомнений. Он ничего не сказал насчет Тириона, но по взгляду и кивку Джоанны понял, что она знает — в этом он ей тоже уступит.