Кто-кто у Тома в сердечке? (гет)

— Раунд сто сорок пять тысяч девятьсот тридцать шестой, — произнесла Афродита, делая отметку в блокнотике. — Моя очередь.

— Валяй, — вальяжно сказал Амур, лениво обмахиваясь крылышками. — Кто жертва?

Они играли в свою любимую игру: влюби смертного. Раньше правила были просты: один показывает другому двух (как правило) человек, задача второго — влюбить их друг в друга. Разрушительные последствия этих игрищ богов любви интересовали мало. Но в последний век смертные стали меньше интересоваться делами любовными и больше впадать в амбициозность, поэтому правила немного изменились: теперь они старались подложить другому свинью отшельника позаковыристее, а тот уже должен был влюбить его хоть в кого-то. Редко когда удавалось решить задачку с первой попытки, но Афродита с сыном играли не на счёт, а на интерес, порой объединяя усилия в ударную дозу любви.

— Вон тот красавчик, — показала Афродита. Амур посмотрел в указанном направлении и вздрогнул.

— Брр! Ох уж эти твои шутки. Ну да ладно, задачка не кажется сложной.

— Не обнадёживайся, — предупредила его Афродита. — Я уже и ту черноволосую красотку в него влюбила, и сама перед ним голая во сне танцевала, а ему хоть бы хны.

— Неправильный подход используешь, матушка, — сказал Амур. — Смотри и учись.

— Ну-ну, давай, покажи, что ты можешь, малявка, — нежно улыбнулась богиня.

* * *

Том Риддл ака лорд Волдеморт был недоволен своими подчинёнными.

— Бестолочи, — ворчал он. — Ни на кого нельзя положиться!

Люциус вечно недовыполнял задания, Белла — что ещё хуже — перевыполняла. Фенрир во время тайных спецзаданий, требовавших скрытности, оставлял пахучие метки, где только можно, Крауч выпендривался, где только нельзя. Снейп никогда не был на месте (и хотя бы в этом его нельзя было упрекнуть), а Питер, наоборот, всё время хвостом ходил за хозяином. На то он и Хвост.

— У-у, крыса! — погрозил Волдеморт кулаком в воздух. Воздух отозвался омерзительно заискивающим:

— Да, мой хозя-а-а-а!

Волдеморт удовлетворённо хмыкнул, прицельным пинком отправив противную крысу в полёт. Может, это научит Питера не подслушивать. Или хотя бы не откликаться.

— Милорд! — с противным придыханием материализовалась Белла и бросилась Тому на шею. Тот привычным движением уклонился, и ведьма вынужденно ограничилась тем, что пожирала его глазами. Волдеморт — даром, что Лорд, — чувствовал себя неуютно под этим взглядом. Это было удобно… но, пожалуй, немного чересчур.

— Белла, изыди, — со вздохом сказал Волдеморт. — Не до тебя сейчас.

— Жаль, — немедленно отозвалась Белла. — У меня для вас всегда есть время, — и с негромким хлопком исчезла.

Волдеморт остался один. Ну, если не считать одной излишне разговорчивой крысы, но от той избавиться было решительно невозможно. Благо, Питер был слишком труслив, чтобы отойти от хозяина хоть на шаг и начать разбалтывать его грязные тайны налево и направо.

Погружённый в свои невесёлые мысли (“Опять всё самому придётся делать!”), Волдеморт оказался у одного из зеркал, которыми так пестрил Малфой-манор. Избыточная фиксация Люциуса на собственной внешности тоже бесила Лорда, и только он собрался в приступе бессмысленного гнева разбить противный предмет на миллион осколков, как притаившийся за портьерой Амур выпустил свою божественную стрелу и попал Лорду прямо в селезёнку.

— Ох, — только и сказал Лорд, поймав взгляд змеиных зрачков в своём отражении. Да так и замер.

— Милорд! — вновь появилась Белла, но Хвост молниеносно перекинулся в свою человеческую форму, схватил её и зажал ей рот. Ведьма сначала изумилась такой наглости и начала было сопротивляться, но Хвост прошептал ей:

— Пожалуйста, тише, леди! Смотрите! — и показал на Волдеморта.

А посмотреть было на что. Гроза грязнокровок, страх аристократов и главный противник Дамблдора стоял, прижавшись к зеркалу, и ласково гладил своё отражение по лицу. Вечно сердитое, оно обрело мечтательное, даже очарованное выражение, а губы нежно шептали:

— Да, Томушка, ты один никогда меня не подводил, один всегда был на моей стороне, ты мой красивый, мой хороший…

— Ах! — ахнула внезапно побледневшая Белла.

“Ревнует”, — подумал Хвост и ошибся.

— Я знаю эту болезнь, — шёпотом проговорила волшебница. — Я читала в древних легендах. Однажды человек влюбляется в своё отражение, и после этого его ждёт только горечь разочарования и смерть…

— Боюсь, что куда быстрее горечь разочарования и смерть ждут нас, — резонно заметил Хвост. — И весь мир следом. Что делать будем?

— Не знаю.

— В смысле, что делать? — крикнул им Волдеморт. — Несите сюда крестраж, дурни. Хвост, мне потребуется твоя вторая рука.

* * *

Афродита посмотрела на разворачивающееся безобразие и сказала:

— Хм, ну, раунд, конечно, твой. Но что мы теперь с этим будем делать?

— Ну как что, мать, — ответил Амур, прилаживая ледяную стрелу. — Будем устраивать драму, чтобы они тут не объединились и не похерили нам весь смертный мир. А то дедушка Зевс нас убьёт.