Лягушка Благородная (джен)

Когда чай был выпит, а ассортимент небольшой кондитерской съеден, свет Лукедонии начал расходиться. Они прощались со мной на удивление тепло. По крайней мере, во взглядах не читались подозрение, настороженность и пёс его знает, что ещё. Точнее, не только пёс — я не постеснялась заглядывать в мысли. И там, в мыслях, меня уже не хотели ни сжечь, ни распять (ни раз шесть), ни казнить каким иным увлекательным способом. Ну, и на том спасибо. Последним, кого удалось выдворить, был Кэриас Блостер. Он от души обсыпал меня комплиментами, как, впрочем, и других девушек-каджу. Смех света Лукедонии ещё некоторое время разносился над островом то с одной, то с другой стороны, да и голос Кэриаса звучал периодически с разных концов. Похоже, он решил лично убедиться в том что все дамы благополучно вернулись домой.

Да, Кэриас был последним, кого мне удалось выдворить. Потому выдворить мне удалось не всех: Эскер заявил, что раз уж он отныне часть моего клана, то он вполне себе дома и никуда не пойдёт. Так что Раскрее пришлось топать в свой замок в одиночестве. Ну, точнее, под присмотром Блостера, но в самом деле... Это не Эскер. Сам же бывший Лорд заявил, что ему нужна какая-никакая опочивальня и двинулся вглубь особняка. Да и хрен с ним — здесь столько места, что можно месяцами не встречаться.

Рейзел и Франкенштейн тоже были ещё здесь. Ну, собственно, куда они денутся? Я помнила, что обещала вернуть их домой после суда, и это время определённо настало. Мы стояли посреди холла, и я неожиданно вспомнила про шторм в море. Почему бы и нет?

— Рейзел, — обратилась я, делая шаг к нему, — я обещала вернуть вас в тот дом после суда на Рагаром. Однако, не желаешь ли прежде попробовать поглотить молнию?

— Вы знаете, где сейчас гроза, Родела-ним? — мгновенно приблизился Франкенштейн.

— Да, я надеюсь, что она там ещё не закончилась, — кивнула я.

— Тогда я хотел бы отправиться с вами, — решительно заявил учёный.

— Я-то не против, но ты вымокнешь до нитки, — я пожала плечами. — В мгновение.

— А вы — нет? — удивился он.

— Против моего желания на меня и капля воды не посмеет упасть, — улыбнулась я. — Я всё ещё жду твоего ответа, Рейзел.

— Да, каджу-ним, — он сделал шаг мне навстречу.

Я протянула им развёрнутые ладони, и они очень осторожно коснулись их. Я нахмурилась.

— Так, это уже раздражает, — я посмотрела прямо в глаза Рейзела. — Я не хрупкая фарфоровая кукла и я не отгрызаю голову, если меня коснуться. Вы чего от меня все шарахаетесь?

— Каджу-ним? — он оооочень старательно сделал вид, что не понял, о чём я.

Вместо объяснений я сильнее сжала их ладони и скользнула. Нет, правда, бесит. Все так касались меня, будто пипидастром богемское стекло обмахивали. Не то чтобы я сторонник постоянных физических контактов со всеми и каждым, но... как бы сказать? Я, возможно, самое прочное создание (на пару с Рейзелом), существующее в этом мире. Ничего, блин, страшного не случится, если положить мне ладонь на плечо, а не коснуться кончиками пальцев, как ветерок.

А шторм бушевал вовсю. Мы выскользнули на остров как раз под оглушительный раскат грома. Ещё через мгновение на нас обрушилась огромная волна. Точнее, она обрушилась на Франкенштейна, на меня и Рейзела попали лишь незначительные мелкие брызги. А вот учёный вымок, как я и прогнозировала, до последней нитки. Хорошо хоть, он достаточно крепок, чтобы волна — а это тонны воды — его не расплющила, и он даже остался стоять. Он глубоко дышал, восстанавливаясь, и его грудь вздымалась, обтянутая мокрой рубашкой. Я позволила себе несколько секунд полюбоваться им — Франкенштейн был очень хорошо сложён. Высокий, с правильными чертами лица, плечи широкие, а бёдра узкие — фигура пловца. Мокрая ткань прилипла, эффектно обрисовывая рельеф мышц. Ну, я могла, в принципе, понять табун девушек, тем или иным способом пытавшихся предложить ему себя для, в общем-то, любого рода отношений.

— Родела-ним, — Франкенштейн отдышался и заметил, что я на него пялюсь, — Не совсем пристойный вопрос, но вы не думали завести любовника?

— Что? — мои глаза выпучились так, что аж больно стало.

— Я имею в виду, тогда, в прошлом, — учёный отвёл глаза, принявшись чесать затылок. — Если ваш супруг вынуждал вас соблюдать целибат столетиями, на вас это вряд ли положительно сказывалось, — быстро заговорил он, будто оправдываясь. — Биологически это вредно. И я могу понять, что в пределах Лукедонии это было для вас невозможно, да и оборотни вам бы вряд ли подошли, но ведь оставались ещё люди...

— Люди? — я отошла от шока, поняв, что ничего такого он мне не предлагал — только удовлетворял научный интерес. — А ты хорошо себе представляешь людей тысячи так четыре лет назад? Ближе десяти шагов не подойти — от запаха глаза слезятся, кожа в разводах грязи с последнего дождя, в волосах и бороде столько живности, что они шевелятся без ветра. Но, допустим, это можно отмыть. Можно взять под ментальный контроль и пару дней отдраивать и отмачивать. Но! Он же рано или поздно откроет рот! А там от зубов осталось четыре чёрных отростка в разных местах и полный справочник по бактериологии. Буэ...

Франкенштейн впечатлился. Его прямо проняло, я бы сказала. Он в деталях представил себе всё, что я описала, и фантазия его пошла чуть дальше. Ну, я не заглядывала в его мысли, но судя по лёгкой бледности с оттенками зелени картина перед его внутренним взором встала ещё та.

— У от... него были любовницы среди людей? — тихо спросил Рейзел.

— Да, — я вздохнула. — И ты не хотел бы узнать детали. На слово поверь.

Над нами снова громыхнуло. На самом деле, шторм вокруг нас бушевал всю беседу. Шквальный ветер гудел над кипящим океаном, вода с грохотом билась о камни. Но нам это не мешало совершенно. Не знаю, как достиг этого Франкенштейн, но у нас с Рейзелом просто такой уровень восприятия — мы могли бы и мышиный писк услышать, если бы этом валуне средь океана жила какая-нибудь мышь, которой бы вздумалось пищать.

— Рейзел, — я заглянула ему в глаза. — Мы здесь не за этим. Прислушайся. Перед разрядом молнии будет небольшая вспышка и лёгкий треск. После этого нужно заставить молнию ударить прямиком в тебя. Как-то так.

Я почувствовала, как у меня дёрнулось ухо, улавливая тихий треск где-то справа. Я развернулась в ту сторону и протянула руку к небу. Прошло несколько мгновений, и я напряглась, призывая зарождающуюся молнию к себе. Это был довольно мощный разряд — моё тело прошило освежающей бодростью. Пальцы ещё пару мгновений чуть покалывало, но в целом это было весьма приятное ощущение. Лицо Рейзела приобрело сосредоточенное выражение — он прислушивался. А я перевела взгляд на Франкенштейна. Молния, влетевшая мне в ладонь, прошла совсем рядом с ним, и сейчас он пытался проморгаться, потому что его явно ослепило. А если бы не проливной дождь, был бы он сейчас как доктор Эммет Браун. Хм, а мог ли это быть его псевдоним? Хотя вряд ли — я, конечно, верю в чудеса грима, но, пожалуй, не настолько. Да и не задержался бы Франкенштейн в одном месте настолько, чтобы понадобилось косить под старика.

Тем временем Рейзел поймал свою молнию. Она осветила бушующие тёмные воды и плотные, почти чёрные тучи, и тут же оглушительно вдарила по ушам. Та молния, которую ранее схомячила я, проделала ровно то же самое, но я была слишком сосредоточена на приятном ощущении внутри, чтобы замечать мелочи снаружи.

— Думаю, достаточно, — улыбнулась я, протягивая Рейзелу ладонь. — С молниями лучше не увлекаться.

В гостиной Франкенштейна расположилось модифицированное трио. Парни сидели полукругом в дальнем конце стола и о чём-то говорили, наверное, когда мы материализовались посреди помещения. Я избавила учёного от воды во время скольжения, так что он удивлённо огладил совершенно сухую одежду и волосы, хотя перед скольжением с него текло буквально ручьями.

Я оставила их там, доверительно сообщив, что буду рада их визиту в любом составе и в любое время. Ответа я, впрочем, дожидаться не стала. Франкенштейн бы вообще вряд ли что-то ответил, а Рейзел... Ну, Рейзел это Рейзел. Болтливость не входила в число его черт. Отец тоже всегда был немногословен. Хотя с таким голосом это было почти преступлением. У Раскела-ним был очень богатый баритон, который вызывал вибрацию где-то внутри. Кажется, он читал мне вслух, когда я-Родела была маленькой. О, если бы была какая-нибудь аудиокнига, записанная его голосом, я бы заслушала её до дыр. Причём, возможно, я бы так и не услышала из неё ни слова, слишком увлекаясь самим звуком. Очень жаль, что он остался лишь в моих воспоминаниях.

Я скользнула в синюю гостиную — когда-то она мне особенно нравилась, и именно в ней я принимала Эскера ещё до того, как он стал Лордом. Пол в ней был выстлан серым войлоком, в центре располагался круглый столик на чугунных ножках с синей мозаичной глазурью на столешнице, вокруг четыре диванчика без подлокотников, на которых уместилось бы по три попы, покрытые чехлами из сапфирового габардина. Не попы в чехлах — диваны. На стенах, затянутых аквамариновой тканью, напротив друг друга висели две картины с ночными пейзажами. Окна были обрамлены тяжёлыми бархатными портьерами более глубокого оттенка, чем чехлы. Створки были открыты, и сквозь них в комнату пробиралась предутренняя прохлада и свежесть, заставляя трепетать полупрозрачные занавески из белого тюля. Я села на диван напротив окон, чтобы полюбоваться рассветом, до которого оставалось примерно с полчаса, и погрузилась в глубокие размышления.

Дверь распахнулась с внезапным грохотом. Тц, я совсем забыла про Эскера и его навязчивое желание остаться в особняке. Вот какой чёрт дёрнул меня провернуть эту штуку с оружием духа? Ну что я, в самом деле, не знала, что этим кончится? И вот теперь бывший Лорд, сияя улыбкой от уха до уха, вошёл в мою гостиную и уселся на диван по правую руку от меня. Я тяжело вздохнула.

— Ты обещала поговорить со мной о клане потом, — напомнил Эскер. — Мне кажется, что «потом» как раз наступило.

— Я помню, — выдохнула я. — Меня склероз ещё на настиг.

— Намекаешь, что меня настиг? — он изогнул бровь.

— Я ни на что не намекаю, Эскер, а констатирую факт, — я перевела на него суровый взгляд. Ну, насколько у меня мог такой получиться. — Я не думаю, что это хорошая идея. Ни для тебя, ни для Рагара.

— Не согласен, Ро... каджу-ним, — бывший Лорд так тряхнул головой, что даже его причёска растрепалась. — Я не нужен во дворце. И после наказания нужен не буду. Я глубокий старик, и мне...

— Место рядом с такой же старухой? — я скептически изогнула бровь.

— Нет! В смысле, ты столь же юна, как при нашей первой встрече! — горячо возразил он.

— Мы оба знаем, что ты брешешь, — я вздохнула. — Итак, ты много времени провёл на троне и считаешь, что больше там не нужен. Что дальше?

— Я понимаю, что мог бы остаться советником, но ты сама должна понимать, что советник для Раскреи из меня будет...

— Кошмарный? — подсказала я.

— Да, именно! — согласился Эскер. — Мне слишком трудно воспринимать её как Лорда. Она ведь моя маленькая принцесса.

— И поэтому ты не нашёл ничего лучше, как передать ей полмеча и смуту, — я скривилась. — Молодец...

— Да, я поступил глупо, — он нахмурился. — Долго будешь подкалывать?

— Пока не надоест, — я лукаво улыбнулась. — А как ты знаешь, мне не надоедает очень долго.

— Ага, — Эскер сглотнул. — Итак, клан.

— Клан. Ты понимаешь, что требование долга нашего клана превыше всего? — я искоса следила за ним, всё ещё надеясь посмотреть на восход солнца.

— Да, я это понимаю.

— И ты смог бы поднять оружие против Раскреи?

— Я... — он опустил голову.

— Чисто гипотетически, возможен вариант, что долг велит мне уничтожить всю Лукедонию, — я сложила руки на груди и посмотрела на него исподлобья. — Что тогда?

— Если такое случится, я буду на твоей стороне, — на удивление уверенный взгляд. — А в конце приму и свою смерть.

— Ладно, я сдаюсь, — если он так уверен в своих силах на случай, которого не произойдёт, что ж... — Мы раньше никогда не вмешивались ни в дела кланов, ни в дела Лукедонии. Однако, твоя кара ориентирована именно на это. Значит, нужно будет провести некоторые консультации с Лордом.

— Это будет проблемой? — виновато уточнил Эскер.

— Наименьшей из созданных тобой, — я улыбнулась. — Выбрал себе спальню?

— Не могу сказать, что мне вообще нужен сон — после вечного-то, — он повеселел, поняв, что я всё же согласилась на его присутствие. — Но мне понравилась комната с окнами на запад на третьем этаже. Там такой большой чёрный диван и шикарный письменный стол.

— Оу, это был кабинет Раскела-ним, — хмыкнула я. — Тебе подойдёт.

И мне, в принципе, тоже — мои комнаты этажом ниже и в другом крыле. Прекрасно вообще.

Забрезжил рассвет. По небу вдоль горизонта будто неторопливо разливалось персиковое свечение, предваряя появление солнца. Я поднялась и быстро подошла к окну: зрелище было завораживающим. Когда, в самом деле, я последний раз могла позволить себе так спокойно наблюдать подобную красоту? Первые скользнувшие по деревьям лучи были будто из газовой ткани — они размыли очертания, словно набрасывая тонкое кружево из тумана. И по мере того, как слепяще-яркое солнце медленно выбиралось из-за видимого края земли, белёсая дымка становилась прозрачнее, пока не распалась в клочья. Как будто время ускорилось, и за несколько мгновений тонкая фата невесты истлела, оставив лишь обрывки. Когда ночная синева стала бледнеть, а далёкие звёзды меркнуть, лишь у корней деревьев в лесу ещё оставался похожий на привидений туман. Там, где на траву падали лучи солнца, роса сияла бриллиантами.

Я села на подоконник, сбросила туфли и перебросила ноги наружу. Снова окинув такое красочное небо в пышных розовых облаках взглядом, я спрыгнула на траву и сделала несколько шагов. А затем чуть приподняла юбку и пробежалась по лужайке, прямо по росе. Трава приятно щекотала стопы, а капли воды холодили кожу.

— Кхгм! — донеслось от особняка, и я обернулась. Эскер стоял у окна и внимательно а меня смотрел.

— Что? — нахмурилась я.

— Это как-то...

— Неподобающе? — я рассмеялась. — Эскер, мой клан находится настолько вне категорий подобающего или неподобающего, что что бы я ни делала, это будет соответствовать моему статусу. Или, может, тебе самому всегда хотелось, а строгий Геджутель не давал? Ну, так теперь никто не мешает!

Прошла секунда, за ней другая, а затем Эскер выпал из ступора, быстро разулся и выпрыгнул из окна. Нам обоим приходилось приподнимать длинные одеяния — надо бы озаботиться чем-то поудобнее, чтобы не споткнуться. Мы носились по лужайке, громко смеясь, как будто мир был прекрасен, радужен и безмятежен. Ну, иногда можно, иначе депрессия станет самой верной спутницей.

Я поняла, что изящно влезть обратно в окно у меня не получится, да и ходить здесь босиком было удивительно приятно. И я решила дойти до главного входа снаружи. И стоило мне сделать всего несколько шагов, как оттуда как раз донёсся деликатный стук. Я улыбнулась и пошла вдоль особняка, отпустив подол. Ничего страшного даже если платье вымокнет — я знаю способ быстрой сушки.

Лицо Рагара вытянулось, когда он увидел меня выходящей из-за угла особняка. Следом за мной летящей походкой появился и Эскер. Мы оба раскраснелись от бега, длинные волосы растрепались, одеяния сбились. Выглядело так, будто место в клане бывший Лорд добывал с боем.

— Рагар! — я ускорила шаг. — Рада тебя снова видеть!

— Рады? — удивлённо переспросил он. — Мне показалось вчера...

— Тебе не показалось, — я улыбнулась.

Чтобы подняться на крыльцо, мне пришлось всё же приподнять подол, и он увидел мои босые стопы. И промолчал. Мало ли, может, у нас в клане традиция такая — по утрам босиком особняк обходить. Босые стопы Эскера, кстати, подтверждали эту теорию. Прошествовав к двери и только теперь отметив, что Рагар пришёл не один, а ещё с одним неизвестным благородным, я остановилась, вопросительно глядя на второго гостя.

— Я взял на себя смелость попросить у каджу Кертье садовника, — пояснил Рагар.

— Это прекрасно! — я повернулась к бывшему Лорду, шлёпавшему по камню крыльца. — Учись, Эскер.

Распахнув двери, я на мгновение задумалась, а потом всё же двинулась к синей гостиной. В доме ни ковров, ни тапок — босиком как-то неуютно. Процессия из трёх мужчин двигалась следом в полном молчании. Ступив на войлок, я всё же решила не торопиться обуваться — во-первых, шерсть была очень приятной, а во-вторых, надевание туфель в позе креветки на фоне окна вряд ли могло кого-то украсить. Даже меня.

— Ты поговорил с Раджаком, Рагар? — спросила я, устраиваясь на том же диване лицом к окну.

— Да, — он кивнул, продолжая стоять. — Он принял мои доводы и согласился с таким решением.

— Хорошо. Тогда добро пожаловать, что ли, — я улыбнулась.

— Эй, ты что, не будешь его отговаривать? — взвился Эскер.

— Во-первых, я это делала вчера, а во-вторых, — я скептически на него посмотрела, — нам в особняке нужен хоть кто-то вменяемый.

— Хочешь сказать, я невменяемый? — скис бывший Лорд.

— Не более вменяемый, чем я, — хмыкнула я. — Рагар, выбери себе комнату где-нибудь рядом с Эскером. Он покажет тебе этаж, — я помолчала. — Ах, да. Рагар. Если ты больше не входишь в клан Кертье, Раджак не сможет разделить с тобой твою кару. Но если Лорд позволит ему, или прикажет, он сможет тебя сопровождать.

— Благодарю вас, — он слегка склонил голову.

— Напомню, что это наказание, так что постарайтесь хотя бы немного сдерживать восторг, — хмыкнула я. — Как выберешь опочивальню себе, спускайтесь сюда, обсудим ваши планы на образование.

Оба блондина, так и не севшие, резко кивнули и вышли вон. Ох, до меня только сейчас дошло... Мне всегда нравились мужские персонажи именно с длинными волосами. Это ж мой прямо фетиш. Причём в жизни мужчины с длинными волосами у меня никакой особой реакции не вызывали. Разве что, большинству хотелось предложить или помыть голову, или остричь патлы, потому что выглядело это... ну, как бы... Не очень, чтобы очень. За одним, наверное, исключением. Эти же двое обладали истинно шикарными шевелюрами, прямо волос к волосу. Ну, и должна признать, приятно смотреть было не только на их волосы, но и на всё остальное тоже.

— Мне понравилось, как оформлен ландшафт перед особняком Кертье, — произнесла я оставшемуся с гостиной садовнику. — Мне бы хотелось, чтобы мои владения стали более ухоженными и более понятными и проходимыми. Это возможно?

— Конечно, Родела-ним.

— А зовут тебя?..

— Арзак, — он поклонился.

— Хорошо, Арзак, — я кивнула. — Я не буду стоять над душой и торопить. Работай в своё удовольствие и обращайся, если что-то понадобится.

— Я всё сделаю, — решительно заявил он и тоже ушёл.

Я забралась на диван с ногами. Мне бы ещё сейчас пол-литровую супницу капучино с тёртым шоколадом, но вот уж чего нет, того нет. Так, раз уж я тут неизвестно насколько, то надо как-то обживаться. Листочка с ручкой, к слову, я так и не нашла, так что влиять на сюжет, так сказать, письменно и заранее у меня не получится. Ну и ладно, вроде и так «не дует». Итак, что мне нужно, кроме чуда? Тапочки надо, одежду поудобнее, кухню с нормальной плитой и кофеваркой. И холодильником. Что ещё? Всякие штуки для ванны: пены там, шампуни — очень много шампуней, мыло всякое для разных мест, гели, масла... Короче, много всего. Полотенца опять же... Да, и комнату для очень неформальных встреч — каплевидные кресла надо. Но это всё можно немного растянуть — всё равно надо будет собирать великовозрастных детинушек на учёбу в мир людей. Нужно ещё проделать некоторые дела. Для начала, я не закончила расправу над предателями каджу — Роктис и Урокай ещё вполне бодро топчут землю. С Игнес... Ну, не знаю, посмотрим. Однако, эту неприятную обязанность мне хотелось бы немного отложить. Полагаю, несколько недель особой погоды не сделают. Мне больше хотелось бы сделать что-то приятное. Пожалуй, стоило бы сначала освободить Музаку — он же важен для Рейзела. А там уж посмотрим, что будем дальше делать. Сдаётся мне, оборотней давно не ставили на место...