И море загорится под тобою (джен)

«Черная Жемчужина» везла Королеву Пиратов домой. Туда, где миссис Тернер предстояло вернуться к мирной жизни и десять лет ждать своего мужа. День с утра не мог определиться, как должен дуть ветер, и приходилось непрерывно подстраиваться под капризы погоды. Она будто воевала с кем-то. Оставалось только надеяться, что не с их парусным суденышком.

Лишь к вечеру Пинтел и Раджетти получили возможность передохнуть. Солнце клонилось к закату, когда два неразлучных пирата покинули камбуз, куда заглянули подкрепиться.

— Это получается, у нас теперь три капитана? — Пинтел попытался ухмыльнуться, одновременно пережевывая свою порцию.

Раджетти с недоумением посмотрел в сторону Джека и Барбоссы, которые что-то вычисляли, рассматривая разбросанные по небу рваные клочья.

— Эти двое и Пупсик. Она ведь Королева, — пояснил Пинтел, налегая на кусок солонины.

Раджетти задумался:

— Значит, она главнее всех. Капитан один, получается. Джек и Барбосса должны выполнять ее команды.

— Короля избирают, когда все пираты объединяются, чтобы воевать против кого-то. — Пинтел перестал жевать. — Мы победили. Выходит, предводитель всей армады уже не нужен. Остается ли король главным, когда каждая команда снова плавает сама по себе?

— Наверное, про это нужно в Кодексе смотреть, — сдался Раджетти.

Пинтел отмахнулся:

— Не поминай, как говорится. Ну и ладно. Главное, что Джек с Барбоссой больше не рвут штурвал на части, выясняя, кто капитан. Как вспомню это: «Лево руля! Нет, право руля!» Дергают туда-сюда!

Раджетти наклонился ближе к приятелю:

— Вот это и странно. Обычно они так слаженно действуют, когда происходит что-то скверное. Либо мы собираемся впутаться в особенно опасную передрягу. Королева тоже ходит сама не своя.

— Слушай, не нагнетай, — Пинтел в сердцах бросил сухарь в остатки похлебки. — Только вроде расслабились. Представь себя на месте Пупсика. Не успела выйти замуж, как любимого убили, вырезали ему сердце, и теперь он может сойти на берег только раз в десять лет.

Он скривился и с подозрением посмотрел на похлебку.

— Предыдущий кок был куда лучше.

— Да, Битва пусть и закончилась победой, забрала немало славных ребят, — с горечью откликнулся Раджетти.

— Пополнение им и в подметки не годится. Взять хотя бы этих двоих, — Пинтел указал на парочку, где один отличался слабовольным подбородком и рыхлой пухлостью, а второй, худой, постоянно нервно оглядывался по сторонам. — Какие-то они мягкотелые и чересчур дисциплинированные.

— Эй вы! Почему палуба так плоха надраена?! Переделать! — от души рявкнул Пинтел, благо черты его лица природа щедро наделила свирепостью.

— Эти еще ничего, — Раджетти проводил взглядом дуэт, который дружно вздрогнул и строевым шагом отправился выполнять команду. — Мне кажется, я их где-то видел. Наверное, их корабль понес большие потери, и они прибились к нам. Меня больше беспокоят те, что нанялись последними. Поверь моему чутью, такие ни перед чем не останавливаются. Даже своих едят в трудные времена.

Пинтел с грохотом уронил ложку и зажал рукою рот.

— Что-то мне нехорошо, — прохрипел он, тяжело дыша. — Проклятый кок.

— Я ведь тебя предупреждал, новое нужно пробовать понемножку, — засуетился вокруг него Раджетти. — Вот, возьми ромом запей.

Пинтел обхватил живот руками, вывалил язык, как собака, и закачался, шумно и глубоко дыша.

— У меня и так все горит внутри. Тут нужна вода.

— С тобой и правда творится что-то дурное! Как будто порчу навели! Сглаз или проклятие, не иначе, — не на шутку испугался Раджетти. — Но пресная вода на строгом учете, ты же знаешь.

Пинтел судорожно кивнул, взял трясущимися руками протянутую бутылку и хлебнул из нее то ли, чтобы успокоить приятеля, то ли от безысходности.

— У этого кока все на строгом учете, кроме соли и огненного дерьма дракона, — просипел он.

Лицо его покраснело, а лоб покрылся испариной.

— Будь я проклят, если не добуду тебе воды! Только дождись меня обязательно и больше ничего не ешь!

Раджетти вскочил и помчался в сторону камбуза, переходя на крадущийся бег.

Долго ждать не пришлось, но за это время Пинтела немного отпустило. А вот его друга, казалось, трясло от волнения. Он спешил обратно со всех ног, умудряясь не расплескать при этом драгоценную воду.

— Я тебе сейчас такое расскажу! — задыхаясь, сообщил Раджетти, вручая Пинтелу свою добычу. — Следую я, значит, мимо каюты Королевы и вдруг слышу голоса. Как будто две женщины разговаривают.

Пинтел жадно сделал несколько глотков и с удовольствием выдохнул.

— Быть такого не может. Кроме Пупсика женщин на борту нет, — с блаженным видом произнес он. — Скорее, она напевала разными голосами или представляла, что разговаривает с подругой, к примеру. Некоторые делают так, когда остаются одни.

— Я тоже так сначала подумал, — Раджетти дернул Пинтела за рукав, призывая отнестись к услышанному со всей серьезностью. — Но когда возвращался обратно, на всякий случай навострил уши. И уже успокоился, мол, померещилось. И тут вдруг, знаешь, как говорят, будто гром среди ясного неба, прозвучал незнакомый женский голос: «Даже если бы они получили, что хотели, это не помешало бы им повесить меня за колдовство». Я чуть воду не выронил! Потом голос Королевы спрашивает: «Почему ты решила стать ведьмой?» А ей в ответ: «Я не выбирала, кем родиться. Но ни о чем не жалею». Ты понимаешь, Пинтел?

Тот нехотя вынырнул из мира блаженства и проворчал:

— Похоже на то, что у тебя галлюцинации от коковой стряпни.

Раджетти явно ожидал другого ответа, но возразить ничего не успел. Громко хлопнула дверь и быстрые шаги застучали по палубе. Элизабет выбежала из своей каюты, прижимая ладонь к губам. Бросилась к свободному месту у фальшборта и перегнулась, вцепившись пальцами в планширь.

— Вот! — Возмущению Пинтела не было предела. — Он даже Королеву потчует не пойми чем! Пупсик не какая-нибудь слабонервная девица, которых постоянно укачивает. И после такой стряпни, она могла говорить, что угодно, поверь мне. Надо собирать команду и выносить делишки кока на общий суд.

Раджетти растерянно проводил взглядом бледную Элизабет, которая вернулась в свою каюту.

— Пойду отнесу воды, — с состраданием сказал Пинтел. — У меня еще осталась почти половина. Мы теперь точно знаем, как хорошо она помогает. Из недавних запасов, еще не протухшая. А то Пупсик слишком честная и благородная: сама сверх порции не возьмет.

Раджетти в смятении посмотрел другу вслед, взял его миску, пристально изучил сухарь и принюхался к остаткам похлебки.

Пинтел вернулся гораздо раньше, чем можно было ожидать. Он вылетел, чудом не расплескав воду на повороте. Огромные вытаращенные глаза, искаженное ужасом лицо на фоне кровавых лучей заката.

— Ведьма! Морская ведьма на борту! — заорал он что есть мочи.

Следом за ним неспешной плавной походкой появилась молодая женщина. Ее можно было бы назвать красивой. Кому-то такая красота даже могла показаться хрупкой. Причем совершенно безволосая голова только добавляла впечатление нежной изящности. Но лицо женщины, как и все открытые участки кожи, рядами покрывали надписи цвета свежей крови. В тон им были восточные одеяния, которые она несла на себе подобно царице. Кое-где кровавый красный переплетался с черной тканью того же оттенка, что и глаза. В них прятался темный огонь, сила и знания, которые делали ее взгляд старше, чем полагалось в столь юном возрасте. Чистыми от надписей оставались только кисти рук. И узкие ладони привлекали изысканной женственностью. Но длинные черные ногти, что венчали тонкие пальцы, больше походили на когти.

— Полундра! Ведьма! В каюте Королевы морская ведьма! — продолжал бить тревогу Пинтел.

— О-о-отставить панику! — прогремел зычный голос Барбоссы.

Он спустился по трапу с квартердека⁽¹⁾ и, бросив выразительный взгляд на Пинтела, обвел глазами команду, которая стянулась к эпицентру событий.

— Леди Шанса здесь с моего ведома! Она — гость на нашем корабле!

Со стороны новеньких послышались какие-то шепотки. А потом один из них, рыжеволосый громила, слишком аккуратно выбритый для пирата, но с глазами людоеда, выступил вперед.

— Любая баба рано или поздно навлечет беду! А ведьму нельзя подпускать к кораблю даже на пушечный выстрел!

— Раз я разрешил — значит, можно, — в своей излюбленной манере ответил ему Джек Воробей. — Тебя разве не предупреждали, когда ты нанимался, что у нас особенное судно и необычная команда? И вообще, настоящий пират должен знать, что к победе в сражении с армадой Беккета нас привела Королева. Да и про Калипсо наверняка все слышали. Так почему же ты несешь какую-то ересь?

Громила наградил Джека взглядом, в котором было все что угодно, кроме уважения.

— Тебя как зовут, парень? — Барбосса положил руку на эфес сабли и направился к недовольным.

— Кердик Пушечное Ядро, — громила подобрался и выпятил вперед квадратную челюсть.

Барбосса подошел к нему вплотную. Теперь было особенно заметно, что Кердик выше его на голову и значительно шире в плечах. К своему лидеру подтянулся еще один англичанин, прилизанный до невозможности и манерой держаться похожий на батлера. А по левую руку встал темнокожий малый, угрожающе шевеля мясистыми губами. Тяжелый низкий лоб с массивными надбровными дугами, широкий приплюснутый нос и чересчур длинные руки придавали ему сходство с гориллой.

— Так вот, мистер Ядро, — слова Барбоссы хорошо слышала вся команда. — У нас принято выполнять приказы, а не оспаривать их. Теперь ты первый кандидат, чтобы сойти на необитаемом острове. Еще парочка таких попыток — и вылетишь с корабля из пушки прямо в открытое море. А следом и твои прихвостни. Вы еще обязательно принесете обеим леди извинения, а пока постарайтесь, чтобы они запомнили это путешествие как лучшее в своей жизни. За работу!

Последовала непродолжительная борьба взглядов: полыхающий огнем гнева у Барбоссы против ледяной злобы Кердика — и в итоге громила отступил. За ним тут же убралась его свита. Уже в отдалении прошелестело подобострастное «господин», но кто произнес это слово можно было лишь догадываться.

Капитаны недовольно переглянулись:

— И кто только набирает таких в команду?! — и одновременно махнули друг на друга рукой.

— Прошу прощения за этот инцидент, — Барбосса обратился к ведьме чересчур формально и тут же перешел к делу: — Что с миссис Тернер? Ты можешь определить недуг, который ее одолевает? Получится у тебя ей помочь?

Пинтел открыл было рот, но Раджетти успел заткнуть его ладонью.

— Недугом я это не назову, — ответила Шанса. — Она привыкает, что теперь не одна. Новая жизнь пришла в этот мир и старается в нем удержаться.

Пираты застыли, будто их поразили невиданным заклинанием.

— Ребенка ждет, что ли? — переспросил Барбосса.

— Выходит, все-таки не евнух, — пробормотал под нос Джек.

Пираты растерянно переглядывались, глупо, но радостно улыбаясь.

— Ты тем более присмотри за ней тогда, хорошо? — сказал Барбосса. — Если что-то понадобится —обязательно обращайтесь.

По лицу Шансы пробежала тень, но ответить она ничего не успела — из каюты Элизабет раздался крик. Дверь распахнулась, и она появилась, согнувшись пополам и прижимая руку к животу. Отыскав глазами ведьму, медленно сползла по стенке на палубу, пытаясь что-то сказать.

Шанса тут же поспешила к ней. Склонилась, попыталась помочь подняться и вернуться в каюту. Но Элизабет выглядела не на шутку перепуганной, горячечно шептала что-то, вопросительно всматриваясь в лицо Шансы. А та лишь отводила глаза.

— Надо бы помочь добраться до койки, — нервно бросил Барбосса Джеку и направился первым.

— Прошу прощения, что случилось? — как можно деликатнее спросил он, приблизившись.

— Это все стряпня нового кока, — влез-таки Пинтел. — Я недавно тоже едва концы не отдал.

— Клевета! Наглая ложь! — возмутился кок, который покинул камбуз после криков про ведьму и подтянулся сюда вместе со всеми. — Я предупреждал тебя не брать ничего, кроме своей порции. А ты стащил заготовку и набил ей свой трюм до отказа! Ее не едят — ее добавляют или разбавляют!

От негодования акцент уроженца Ост-Индии стал еще более заметным.

— А ну, заткнулись оба! — озверел Барбосса. — У вас что, совсем понятия о допустимом нет?! Нечего вообще тут глазеть! Убирайтесь, и чтобы я вас здесь не видел больше! Остальных это тоже касается!

— Не ори так, — шикнул на него Джек. — От твоих воплей ей может стать хуже.

— Боюсь, ты теряешь ребенка, — горькая правда далась Шансе с трудом. — Это не так уж редко случается, к сожалению.

— Значит, должно быть какое-то колдовство, — взмолилась Элизабет. — Спаси его, пожалуйста! Я не могу потерять этого ребенка. Ты ведь тоже женщина!

— Ты не понимаешь, — лицо Шансы исказила боль. — Магия ничего не дает просто так. Каждый, кто обращается ко мне, платит кровью. Если я спасу твоего ребенка, взамен придется умереть тебе. Сразу после родов или когда ему больше не нужно будет материнское молоко, возможно даже, спустя годы — но рано или поздно платят все. И тебе придется отдать долг гораздо раньше, чем его отец сойдет на берег.

— Я согласна. Согласна! — Элизабет схватила Шансу за руки, как утопающий цепляется за соломинку. — Лишь бы только мой малыш жил.

— Отставить! — вмешался Барбосса. — Каково же будет ребенку расти без матери в нашем жестоком мире?! Каково будет его отцу скитаться по морям без возможности сойти на берег?!

Он повернулся к Шансе:

— Я спас тебя от виселицы — а ты спаси этого ребенка! По-моему, более справедливой уплаты и быть не может!

Ведьма внимательно посмотрела на него, а потом сказала:

— Уверена, магия примет твою жертву, капитан.

Джек и Барбосса помогли Элизабет встать, и, бережно поддерживая с обеих сторон, довели до каюты.

— Позвольте мне служить вам, — кок будто из воздуха появился и смотрел на Шансу с нескрываемой смесью обожания и восторга. — Я знаю ритуал, который предстоит провести.

— Магия мне не подвластна, но меня обучали, как прислуживать колдунам, — уточнил он, не замечая убийственных взглядов Барбоссы.

— Нет, — решительно отказалась Шанса. — Все, что произойдет сейчас за этой дверью — только женская тайна.

— Ну а мы будем с наружной ее стороны на тот случай, если что-то понадобится. Спокойного моря, — пожелал удачи Джек.

И море действительно будто замерло в напряженном ожидании. Метавшийся весь день из стороны в сторону ветер затаил дыхание, паруса поникли. Солнце провалилось за горизонт, и все вокруг стало серым. Пираты слонялись сами не свои. В другой раз Барбосса приказал бы использовать весла, но сейчас боялся навредить: ему казалось, магия Шансы воззвала к морю и ветру успокоиться ради Элизабет. А значит, он не имел права грубо вмешиваться в ход событий.

Шанса вышла из каюты, пошатываясь, и привалилась к грот-мачте без сил. Казалось, она постарела сразу на десять лет. Оттолкнулась волевым рывком от прошедшего огонь, воду и проклятие Кортеса дерева и добралась до борта, не замечая ничего вокруг. Оперлась обеими руками на планширь и с наслаждением вдохнула свежий морской воздух.

Все как замерли при виде ее, так и не решались двинуться с места. Барбосса тут же оказался рядом:

— Говори.

Шанса повернула голову к нему и встретила напряженный взгляд:

— Эта маленькая душа отвоевала свое право на жизнь. Родится человек, которого не испугают ни испытания, ни трудности. Элизабет в порядке, она сейчас спит. Им обоим нужен покой, и все будет хорошо.

— Тебе сильно досталось в этой схватке со смертью, — заметил Барбосса не в силах сдержать беспокойство. — Могу я чем-то помочь?

— Пойду тоже прилягу. Через несколько дней я вновь стану прежней, — она положила одну руку ему на плечи, опираясь. — И пусть принесут воды.

— Сделаю, — ответил Барбосса, и, аккуратно придерживая ее за талию, проводил до каюты.

Казалось, даже ветер вздохнул с облегчением. После тяжелого дня души просили расслабиться, а тела дать, наконец, себе отдохнуть. За радостными новостями никто не замечал, как ночь становилась все темнее и темнее. Непроглядная пелена заволокла небо, закрыла собой луну и звезды. Струйка черного тумана, больше похожего на дым от пожарищ, подобралась к «Черной Жемчужине». Разрослась, окружила ее, не встретив сопротивления. Заглянула разведать, что происходит на корабле. Обложила плотными клубами, тяжелыми рваными клочьями. Над «Черной Жемчужиной» сгущалась тьма, которая не принадлежала ночи.

Первым почуял неладное Джек.

— Хоть глаз выколи. Как будто даже воды не видно. Не нравится мне это. Мистер Гиббс! Зажечь дополнительные огни!

Джек привык доверять интуиции: она не раз спасала ему жизнь. И сейчас его внутреннее «я» буквально било во все колокола. Повинуясь шестому чувству, Джек поднял на уши команду, и вскоре пираты полным составом гадали, в какую передрягу они угодили на сей раз. Преимущественно то были разные морские байки с леденящим душу концом.

Но когда Джек закричал:

— Огонь прямо по курсу! — оказалось, никто не угадал страшилку.

— Тут просто не может быть маяка! — высказался Гиббс.

— Правильно, — Барбосса оторвался от подзорной трубы. — Кроме того, он приближается быстрее, чем должен был бы при нашей скорости. Скорее всего это огни судна, которое движется прямо нам навстречу.

— Раз их не потушили, чтобы подкрасться незаметно, может, они не собираются нападать? — выразил надежду Раджетти.

— Или им просто слишком темно, как и нам, — мрачно бросил Пинтел.

— Либо кто-то настолько уверен в своих силах, — Барбосса не спускал глаз с источника света.

— Потому что эта темнота — его дом родной. И он подкарауливает в ней беспомощные корабли, — закончил Гиббс.

Огонь приближался и разрастался, увеличиваясь в размерах. Вот уже он стал похож на костер, который кто-то развел прямо в море. Затем разделился на множество языков пламени, полыхающих в воздухе. И наконец из кромешной тьмы явился корабль.

Множество огней горели на нем, чадили черным дымом, который поднимался вверх и сползал вниз, распространяясь вокруг. Они заслоняли собой все и не позволяли рассмотреть, что происходит на палубе. Только моментами там, где должен был быть квартердек, проступал темный силуэт — и снова терялся во мраке. Ни один звук не доносился, стояла поистине гробовая тишина. Сам корабль был словно обожжен то ли огнем, то ли тьмой. Иначе характерно почерневшее дерево и обугленные, свернувшиеся края парусов назвать не получалось.

— У меня одного неприятное чувство, будто это корабль-призрак, который плывет сам по себе? — поежился Раджетти.

— По крайней мере он немного освещает окрестности, — нарочито бодро сказал Джек.

— Вы заметили, что его огни гораздо темнее, чем наши? — подал голос кок. — Если это тот, о ком я думаю, он и привел мрак с собой.

Все дружно повернулись к нему.

— Выкладывай, что тебе известно, — приказал Барбосса.

— Это судно принадлежит могущественному темному магу. Он давно меня ищет, — раздался голос Шансы.

Ночью, в свете огней «Черной Жемчужины» она как никогда была похожа на ведьму.

— И чего же он хочет? — Раздражение Барбоссы можно было потрогать руками.

— Меня он хочет, — ответила Шанса.

— Если это взаимно, ты можешь сейчас же с ним счастливо воссоединится, — Барбосса изобразил чрезмерно галантный жест рукой в сторону пылающего корабля, — и мы пойдем каждый своим курсом.

— Я думала, ты умнее, капитан, — отвернулась от него Шанса, переводя взгляд туда, куда он столь театрально указал. — Оказаться в его власти для меня хуже смерти. Давно уже он хочет сделать меня своим подмастерьем, а по сути рабыней, чтобы использовать мой дар, которого у него нет. И обрести еще большее могущество и власть.

Она замолчала, но сомнений не возникало: многое осталось недосказанным и пугало ее не меньше, чем угроза отдать свои способности на службу этому магу, став бесправным инструментом для его возвышения.

— Тогда есть только один верный курс, — сказал Барбосса. — Команда! Все по местам! Держать к ветру!

Все бросились выполнять, лица пиратов стали собранными, а движения отточенными, быстрыми и слаженными.

— Еще на два румба! Пушки готовь! — продолжал раздавать приказы Барбосса.

— На два румба! Пушки готовь! — присоединился к нему Джек, передавая по цепочке.

— Стрелки по местам! Всем приготовиться держать оборону с переходом в контратаку! И ждать команды!

Барбосса повернулся к Джеку:

— Можно попробовать отступить, предпринять твой любимый маневр уклонения, так сказать. И посмотреть, как этот маг себя поведет. Что думаешь?

— Согласен, — кивнул Джек.

Но осуществить свою задумку они не успели: приблизившись на достаточное расстояние, колдун обратился к ним:

— Капитан корабля! — раздался высокий гнусавый голос. — Ваше положение безнадежно. Но вам повезло. У вас на борту находится женщина, которая принадлежит мне. Выдайте ее добровольно, и я позволю всем сдаться и верно служить мне, величайшему из магов. В противном случае вас ждет печальная участь, ибо мой гнев страшен. У вас десять минут, чтобы принять верное решение. Не обрекайте себя и команду на муки, ужаснее которых нет на свете.

Колдун выступил вперед, позволяя увидеть себя. В его внешности причудливым образом смешались арабские и индусские черты. Большим ростом он не отличался, но телосложения был довольно крепкого, с некоторой склонностью к полноте. Просторные бесформенные одеяния выделялись ярко-красным цветом на фоне угольного черного. Сходство с теми, которые носила Шанса, казалось очевидным и наводило на определенные выводы. Но если внимательно присмотреться, красный колдуна имел огненный оттенок, а не кровавый, и черный выглядел более серым, припорошенным пеплом. Хотя, возможно, такой эффект создавали отблески пламени, необычный дым и густая темнота вокруг.

Барбосса повернулся к Шансе:

— Расскажи, как с ним бороться? Надо обдумать, что мы сумеем ему противопоставить. Какие у него слабые места? Припасены ли у его посудины опасные секреты? Что у него за команда?

— Маг вам нужен, который смог бы противостоять его колдовству, — с горечью ответила та. — Даже ведьма, вроде меня, сгодилась бы, пусть я слабее его в боевых искусствах. Но по крайней мере оставался бы шанс. Однако этот бесчестный ублюдок все рассчитал. Он отыскал меня по особенному колдовству, которое я творила для Элизабет. Есть способы отследить такую магию. И ему прекрасно известно, чего стоит провести подобный ритуал. Насколько я теперь истощена. Вот почему он сразу же поспешил сюда. В ближайшие несколько дней, пока мои магические силы не восстановятся, я буду беспомощна перед ним, как котенок.

Ее прервал шум на палубе.

— Что тут думать? — Кердик покинул позицию и направился к Барбоссе, расталкивая тех, кто попадался ему на пути.

Свита тут же последовала его примеру.

— Я предупреждал, что бабы навлекут на нас беду? И оказался прав. Как и следовало ожидать. Хотя бы сейчас поступи благоразумно — выполни требования. Любой знает легенду о другом Гекторе. Который не смог спасти Трою после того, как позволил братцу притащить чужую бабу. Тоже выступил против сил, которым ему не дано было противостоять, хотя знал, что обречен. И сам опозорился, и царство свое обрек на погибель.

Он обвел глазами команду, надеясь внушить им следовать здравому смыслу.

— Мы люди простые, темные, живем своим умом и жизненным опытом, — ответил Барбосса. — Но почему такой образованный человек не знает, что после смерти Гектора Троя не пала? Она держала осаду и еще десять лет простояла бы, если бы не одна хитрая уловка. В трудный час ты подрываешь боевой дух и снова пытаешься оспаривать приказы. А в морском сражении такие действия приравниваются к бунту и дают мне право убить тебя на месте. Потому что они хуже троянского коня. Там хотя бы были чужие, а не свои. Я предупредил тебя последний раз. В следующий — простишься с жизнью. И, кстати, неужели тебя устраивает предложение этого нечестивца с подгоревшей кормой? Ты готов трусливо сдаться в рабство и прислуживать ему, а, «господин»? Уверен, что не получишь в награду те же муки, которыми он так безыскусно пугает?

Будто услышав, что о нем говорят, колдун подал свой гнусавый голос:

— Время вышло!

— Неправда! — крикнул Джек. — Я засекал!

— Не пытайтесь затягивать! Вам это ничем не поможет!

— Если вы не держите свое слово относительно десяти минут, то мне нечего сказать такому капитану! С вами будет разговаривать уполномоченный человек! — Джек посмотрел на Барбоссу: — Давай, орать у тебя лучше получается.

Тот как раз успел разобраться с Кердиком, который вместе с подпевалами вернулся на позиции. И пираты, хорошо изучившие своего капитана, видели, что он буквально закипает:

— У нас на корабле только свободные люди, которые никому не принадлежат! И мы не хотим ничего менять!

Лицо колдуна исказила лютая злоба, и в мрачном свете подрагивающих огненных языков он выглядел точь-в-точь, как изображали нечисть на картинах. Нетерпеливо подавшись вперед, незнакомец с остервенением вглядывался, пытаясь рассмотреть Барбоссу в мельчайших подробностях.

— Да кто ты такой?! Кем себя возомнил, что позарился на мой гарем?!

— Как и любой настоящий капитан, я знаю обо всем на моем корабле! Что погрузили и кого перевозим. Повторяю, здесь нет твоих наложниц! И нам незачем принуждать женщин быть с нами, знаешь ли! — выкрикнул в ответ Барбосса.

— Последняя фраза определенно была лишней, — шепнул Джек ему на ухо. — Разве не видишь, этот шаман и так не в себе от ревности?

Но судя по всему, Барбосса прекрасно понимал, что делает, и не мог удержаться. Колдун рванулся вперёд, показалось, он сейчас прыгнет в воду, но резко остановился, уперевшись широко расставленными руками в фальшборт:

— Небо обрушится на ваши головы, и море загорится под тобою! Готовься к долгой и мучительной смерти! Быстро начнешь скулить у моих ног, умоляя прекратить твои страдания. С женщиной не сможешь быть ни в какой другой жизни!

Он сорвал ближайший факел и бросил в сторону «Черной Жемчужины». Тот не долетел, конечно. Упал в воду. Но не пошел ко дну, а поплыл на волнах, неумолимо приближаясь к цели, указанной ему колдуном. Пламя его разгоралось, становилось все ярче и злее. Оно кусало волны, подгоняя их нести факел быстрее. А потом нетерпеливо устремилось вперед с ними наперегонки, разрастаясь все шире и шире. И море загорелось.

Колдовской огонь завораживал, притягивая взгляд, завлекая куда-то в свои глубины, чтобы поглотить безвольную добычу. Когда он поднялся стеной и покатил на них, точно штормовая волна, Джек с трудом заставил себя оторваться:

— Не зеваем — ловим ветер! — и посмотрел на Барбоссу: — Маневр уклонения теперь подразумевает убираться отсюда как можно скорее и куда подальше.

Тот с хмурым видом поспешил крикнуть команде:

— И задействовать весла!

Но ветер как будто вяз в густой темноте, а вместе с ним и обычно быстроходная «Черная Жемчужина». Пламя же, напротив, пожирало море с жадностью голодного хищника, неуклонно настигая их.

Шанса вынырнула из темноты преисполненная твердой решимости, она успела надеть кожаные перчатки и держала в руках два запечатанных глиняных горшочка.

— Если я лишилась сил, это не значит, что у меня нет других способов сопротивляться.

В горшочках обнаружился мелкий седой пепел, от которого почему-то пахло лютым морозом.

— Нюхать нельзя, — одернула Шанса Джека, собиравшегося было сунуть нос в ближайшее из глиняных горлышек. — Иначе сгинешь в муках. Спасение и смерть часто сокрыты в одних и тех же вещах. Все зависит, сумеешь ли ты воспользоваться первым, миновав второе.

Воробей отпрыгнул, точь-в-точь как пичуга, в чью честь его прозвали.

— В таком случае надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дорогуша.

Шанса взяла горсть пепла и бросила в море. С двумя горшочками в руках было неудобно, и она вручила один Джеку, а сама пошла вдоль левого борта, к которому стена огня подступила совсем близко. Его жар уже достиг корабля, шум моря смешался с треском пламени, дым протянул свои щупальца подобно абордажным тросам. И в этом дьявольском наваждении ведьма сеяла золу, как крестьянин зерно по весне.

— Если разбавить пепел ветром и морем, он из смертельной угрозы превратится в нашего защитника, — она оглянулась проверить, где застрял Джек.

Тот смотрел на свой горшочек огромными глазами, держа его так, будто у него в руках было ядро с подожженным фитилем.

Вдруг надвигающийся с моря пожар словно наткнулся на невидимую стену, выросшую в ярдах восьми от левого борта. Огненные языки поднялись вверх, напирая, но преодолеть незримую преграду так и не смогли. Тщетно бились о нее волны пламени, набегая одна за другой и обрушивая всю свою мощь — она не поддалась, не дрогнула, не уступила ни дюйма. Тогда пламя с шипением стекло со стены вниз и поползло вдоль левого борта к носу.

— Он хочет напасть с незащищенной стороны! — выругалась Шанса.

В ответ на ее слова из дыма и огня появился сумрачный корабль колдуна. Пламя лишь лизало его, но не причиняло вреда, уподобившись ручному зверю. Нестерпимый жар, очевидно, тоже был ему нипочем. Колдун, обнаружившийся на квартердеке, с сосредоточенным видом совершал пасы руками, ведя и подстегивая пламя, командуя ему раздвоить огненный поток, окружить «Черную Жемчужину» с обеих сторон и затянуть полыхающую петлю.

— Я не успею оградить правый борт, — Шанса выхватила у Джека горшочек и крикнула в направлении камбуза: — Эй, кок!

Тот вмиг оказался рядом — словно джинн из лампы вылетел — и благоговейно склонился перед ведьмой.

— Ты говорил, тебя готовили в подручные магу, — она протянула ему горшочек. — Рассыпь Плоть Вечной Мерзлоты вдоль правого борта. Чем дальше и гуще, тем лучше. Я перехвачу пламя у кормы, а ты поспеши на бак и оттуда двигайся мне навстречу.

— Конечно, моя госпожа, — кок мигом надел прихватки, болтавшиеся у него на поясе, взял горшочек и бросился наперерез огненной стене, нацелившейся обогнуть нос корабля, чтобы атаковать с уязвимой стороны. Набрав солидную горсть, он метнул ее на бегу, преграждая пламени путь. Затем забрался на бушприт, удерживая одной рукой горшочек, и несколько раз щедро сыпанул в море. Спустился обратно на палубу и принялся старательно разбрасывать пепел вдоль правого борта.

— Вот это другое дело, — не преминул высказаться Джек. — Кому заниматься горшками-порошками, если не коку. А я — капитан!

Он вальяжно взмахнул рукой, подкрепляя свои слова.

— Удачно я его нанял: полезный малый оказался. Пожалуй, единственный стоящий из завербовавшихся, в ком команда действительно нуждается, — сквозь зубы произнес Барбосса, наблюдая, как Шанса и упомянутый полезный малый, двигаясь друг другу навстречу, замкнули кольцо магической защиты вокруг корабля, и кок с благоговением передал ведьме горшочек.

И тут огромная волна огня поднялась над правым бортом подобно девятому валу. Она росла все выше и выше, закрыла собой горизонт, взметнулась до самого неба. Заслонила и его, нависнув своим чудовищным гребнем над «Черной Жемчужиной», готовая обрушится сокрушительной всепожирающей погибелью. Даже время словно замерло, чтобы ничтожные людишки могли разглядеть все оттенки огненной ярости, прочувствовали пронизывающий до мозга костей ужас перед жуткой мучительной смертью. Раздалось несколько истошных мужских криков.

Уже сорвались вниз несколько злых нетерпеливых языков пламени. А потом огненная волна, падая, зависла на полпути, и неуклюже скатилась вниз на безопасном от судна расстоянии. Как будто соскользнула с гигантского невидимого пузыря вокруг «Черной Жемчужины». Не желая отказываться от столь близкой добычи, огонь предпринимал одну попытку за другой, вздымаясь вверх, пробуя вскарабкаться, но тщетно цеплялся за воздух языками-щупальцами, срывался и нелепо стекал вниз. Пробить пузырь, прожечь в нем дыру или найти лазейку тоже не получилось.

Однако страшная кончина была столь близка, что ее чудовищный лик до сих пор стоял перед глазами пиратов, а испуг не отпускал, скручивая внутренности в морской узел.

— Чего застыли?! — пришел в себя Барбосса и поспешил привести в чувство команду. — Пока есть возможность, надо отрываться от ублюдка на всех парусах!

— Поторопиться и правда стоит, капитан, — Шанса приблизилась так, чтобы ее слышали только Барбосса и Джек. — Плоть Вечной Мерзлоты надежно сдерживает пламя, но бесконечно так продолжаться не может. Без подпитки от сильного мага защита вокруг нас постепенно растворится и развеется. В ближайшее время этого не произойдет, но к рассвету мощь огня может превзойти стойкость Вечной Мерзлоты. А у врага есть и другие средства и слуги. Которых эта магия не остановит.

— Приободрила, нечего сказать, — простонал Джек.

Огненные стены опустились, но не отступили ни на фут. Напротив, они сомкнули пылающее кольцо вокруг «Черной Жемчужины» вплотную к невидимой границе и растеклись широкой полосой по поверхности моря. Дожидаясь часа, когда их терпение будет вознаграждено. Стало жарко и душно, даже ветер не приносил освежающей прохлады. Со стороны корабля преследователя послышалось заунывное пение.

— Смотри, волны катятся, ветер дует, то есть вода и воздух сменяются, но защита вокруг нас не пропадает. Как так получается? — задался вопросом Раджетти, отжимая вымоченные в море занавески, чтобы повесить их перед входом в крюйт-камеру⁽²⁾.

— Это тебя больше всего волнует сейчас?! — выругался Пинтел. — Остановила ведьма огонь — и чудесно. Ветер дует, волны катятся, и мы живы — это главное, неважно, почему так получается. Ты бы лучше обеспокоился, как в кромешной тьме повесить занавески, чтобы не взлететь на воздух в этом пекле.

— Ну, если разобраться, как все происходит, можно прикинуть наши шансы остаться в живых, — смутившись, пожал плечами Раджетти.

Пинтел закатил глаза:

— Магия! Вот тебе и все объяснение, умник ты мой ученый. А про нее меньше знаешь — дольше проживешь.

Вдруг все вокруг осветила вспышка, и пираты, воспользовавшись тем, что стал виден вход в погреб, бросились натягивать занавеску.

И снова будто кто-то запустил сигнальный огонь. Следом новый всполох разорвал колдовскую темноту. За ним небо прорезал следующий. Затем еще и еще. Пение колдуна перешло в гортанные выкрики.

С палубы его обожженного корабля взмывали в небо неясные бледно-рыжие силуэты, горевшие в темноте каким-то грязным неприятным светом. Очертания их были неровными, похожими на языки пламени или болтающиеся лохмотья. За каждым тянулся ржавый след, который постепенно терял яркость, тускнел и размывался в темноте. Силуэты окружили капитана зловещего судна и застыли в воздухе, подрагивая словно факелы на ветру.

— Не нравится мне это, — поморщился Джек.

— В бой, мои воины! Вздохнуть им не давайте! — взревел колдун, указав прямо на него.

И жуткие силуэты роем устремились к «Черной Жемчужине».

— Совсем не нравится, — бросил Барбосса.

— Барьер их не задержит, но они смогут напасть на нас не сразу. Им нужно время, чтобы напитаться заклинаниями Явуза. Тогда мир живых перестанет их отвергать, — видно было, что Шансе происходящее совершенно не нравилось, но чего-то подобного она и ждала.

— Постой-ка — перебил ее Джек. — В смысле: мир живых перестанет их отвергать? Что это за создания такие?

— Пленники Явуза, которых он поработил или обманом заманил к себе на службу. Но на его корабле ни один человек без магии не выдержит. Беспощадный огонь терзает плоть, жар, чад и непосильный труд сводят в могилу. Однако Явуз на тот свет не отпускает — магией удерживает в вечном рабстве. Изощренными пытками наказывает. За старательную службу от них избавляет. Ненадолго. Так и маются они, уже не живые, но не свободные. Чужие в нашем мире, и потому сами по себе ранить или ударить, даже прикоснуться к кому-то из плоти и крови не могут.

— Ты уверена? Ни живые, ни мертвые вполне способны причинить вред обычному человеку. Тогда как сами почти неуязвимы, — уточнил Барбосса, вспоминая годы, проведенные под проклятием Кортеса.

— Да! И убить его было очень непросто, — многозначительно заметил Джек, кивая в сторону своего давнего соперника за капитанский мостик «Черной Жемчужины».

— Нет, ты был живым, и проклятье не позволяло тебе умереть, — покачала головой Шанса, глядя на Барбоссу. — А здесь другая история. Рабы Явуза погибли, но магия не позволяет им уйти в мир иной. По сути своей это души, они уже бестелесны. Но с помощью заклинаний постепенно будут обретать плоть и становиться все более опасными для живых. Сначала они смогут мешать, потом причинять боль. Кроме того, будут стремиться завладеть телом подвернувшегося человека. И в какой-то момент превратятся во вполне осязаемого врага.

— Тогда самое время поспешить и предложить изящный способ найти на них управу! — Джек с тревогой смотрел, как силуэты приблизились и легко пересекли невидимый барьер.

— Если бы все было так просто, — покачала головой Шанса.

Призрачные фигуры принялись кружить вокруг «Черной Жемчужины», подлетая то с одной, то с другой стороны. Казалось, они пытаются разглядеть, что происходит на палубе. Вдруг одна из фигур словно прозрела, завопила диким голосом и устремилась к Шансе, а за ней и несколько других. Очевидно одержимый молодой ведьмой колдун назвал ее их главной целью.

Обгоревшая рваная одежда с обуглившимися краями развевалась на ветру. Мертвецы, все в ожогах, кое-где до самых костей, протянули к Шансе свои изуродованные руки.

— Убирайтесь прочь! — та выхватила откуда-то из складок платья зеркальце и выставила его перед собой.

Раздался вопль нечеловеческой боли, нападавшие отпрянули и заметались, как опаленные мотыльки.

— Точно! — дыхание Шансы сбилось. — Нужны зеркала. Любые, какие только сможете отыскать. Чем больше, тем лучше. Зеркало тянет их в мир, которому они принадлежат, куда уходят все души. А заклятье Явуза не отпускает, тащит обратно, карает болью. Их разрывает на части.

Покружив поодаль, мертвецы попытались напасть со спины, не переставая вопить, описали вокруг Шансы круг и налетели с разных сторон. Теперь уже ей приходилось уворачиваться, успевая подставлять зеркальце перед искаженными злобой обожженными лицами. Надо сказать, проделывала она это с завидной ловкостью. Но Барбосса все равно бросился к ней на помощь.

— Отойди! Только себя погубишь без зеркала, — крикнула Шанса. — И меня отвлекаешь. Я справлюсь. Ищи зеркала!

Барбосса дернулся, но не отступил. И тут оживились другие призраки, одновременно завыв так, что уши заложило. Один из них помчался на Гиббса и на полной скорости прошел сквозь него. Старпом заорал едва ли не громче призраков, крутанул штурвал и завалился на спину, схватившись за сердце. Жемчужина качнулась, а с ней и все, кто был на палубе. Что-то упало, что-то покатилось. Призраки один за другим понеслись на пытавшихся обрести равновесие пиратов, преследуя и, настигнув, пролетая сквозь них. Крики ужаса и боли смешались, несколько человек упали за борт. К счастью, после столкновения с призраками все поднимались, но выглядели теперь неважно.

— Барбосса, ты — лучший рулевой! — крикнул Джек. — Держи курс, призвав все свои нескромные возможности — судьба Жемчужины в твоих руках!

Барбосса чертыхнулся, но прорвался к штурвалу, не переставая сыпать крепкими ругательствами. И тут же стал целью второй степени важности для призраков. Капитан уворачивался, как мог, чудом следуя заданным курсом.

— Остальным — вооружиться любыми зеркалами, какие только сможете отыскать на нашей красавице! — скомандовал Джек. — Выставляйте их перед собой так, чтобы эти страшилища шарахались от собственного отражения.

После чего обратился к колдуну:

— Ну и видок у твоей команды! Фу! И ты всерьез рассчитываешь, что кто-то наймется к тебе на горелое корыто?! Захочет израненным и ободранным выть как резаный?! Вынужден тебя разочаровать!..

Колдун, и без того раздраженный, что все происходило не так легко и быстро, как хотелось бы, повелся:

— Да куда ты денешься!

И пролаял что-то призракам на непонятном языке. Часть из них тут же отвлеклась на Джека, который выудил из кармана небольшое зеркало в золотой оправе:

— Как удачно ты у меня завалялось, мое драгоценное.

Он ухватился свободной рукой за конец ближайшей снасти и взмыл на грот-мачту. Стоя на рее, разогнал с помощью зеркала попытавшихся настигнуть его призраков, перенесся на бизань⁽³⁾, затем обратно, сбив преследователей с толку. Воодушевленный успехом, Джек описал вокруг мачты петлю. Два мертвеца, не поспевая за ним, буквально столкнулись лбами, промчались сквозь друг друга и, судя по завываниям, испытали далеко не самые приятные ощущения. Так Воробей летал среди парусов, обгоняя призраков, каждый раз подставляя им зеркало, когда они уже думали, будто поймали его, пока колдун не сорвался на фальцет:

— Ни на что не годные идиоты! Займитесь тогда рулевым! Посмотрим, как этот циркач проделает свои трюки, когда судно начнет штормить!

И тут стремительная маленькая тень промчалась по реям мимо своего тезки и прыгнула Барбоссе на плечо. На шее у верного капуцина висело зеркало, которое тот ткнул прямо в разогнавшихся призраков.

— Спасибо, Джек! Давай, сынок, покажем этим огаркам, где раки зимуют! — разразился торжествующим хохотом капитан.

Он уклонился от нападавшего призрака, пригнулся, отчего второй пролетел у него над головой, но твердой рукой повернул штурвал на нужный румб. В следующий миг зафиксировал его ногой из положения лежа: пришлось упасть на палубу. Быстро поднялся и вновь перехватил штурвал руками.

Призраки атаковали снова и снова, но капуцин отчаянно защищал своего человека. Умный, быстрый и ловкий, он, казалось, был сразу везде, прикрывал Барбоссе спину и успевал выставить зеркало, перед каждым сунувшимся к нему врагом.

— Завести носовые паруса! Повернуть рю-рей! — скомандовал капитан. — И держитесь крепче, парни!

Пинтел и Раджетти бросились исполнять, а затем искать, за что бы ухватиться, дабы не вылететь за борт. И обнаружили прежде чересчур дисциплинированную парочку из пополнения. Теперь те прятались, цепляясь за все, за что только можно было держаться.

— Что творит этот безумец? — вытаращив глаза, выдавил худой.

— Поворот фордевинд, — срывающимся голосом констатировал очевидное его приятель со слабовольным подбородком.

— Барбосса знает, что делает, — наставительным тоном просипел Пинтел. — Он нас, знаете, из скольких передряг выводил. В бою с армадой Беккета через гигантский водоворот провел и «Летучего голландца» сделал. А вы как будто не пираты, ей-богу. Наш брат должен уметь рисковать, чтобы выжить.

К счастью, когда маневр завершился, все по-прежнему оставались на борту «Черной Жемчужины». Однако без значимых потерь не обошлось. Гиббс, у которого тоже нашлось зеркало, так как старпом гордился своими бакенбардами и уделял им много внимания, выпустил его из рук и оно, описав трагическую дугу, улетело в море.

— Смотрите, мы начали отрываться от проклятой посудины, — закончил свою мысль Пинтел, переводя дух.

Когда они заметили призрака, летевшего прямо на Раджетти, было уже поздно.

— Берегись! — заорал Пинтел, толкая друга и вставая перед мертвецом.

Тот пронесся сквозь массивного пирата за один миг.

Пинтел стремительно побледнел и упал, прижав руки к груди и хватая ртом воздух.

— Дружище, ты живой? — не на шутку перепугался Раджетти, похлопывая его по щекам.

Но Пинтел застыл с открытым ртом, смотря в непроглядное небо широко распахнутыми глазами.

Раджетти подхватил его подмышки и потащил.

— Помогите, — надрываясь, выдохнул щуплый пират в сторону парочки из пополнения. — Он тяжелый... Быстрее.

Но те окаменели, не дыша глядя на призрака, который зашел на второй круг и возвращался с явным намерением атаковать снова. Следом летели еще несколько.

Кок вырос перед ними с большой крышкой в руках.

— Мои котлы всегда начищены до блеска! — выкрикнул он, закрывая пиратов своим сверкающим щитом.

Призраки не сразу сообразили, с чем им предстоит столкнуться, потому не свернули с предрешенного уже пути. И отразившись в зеркальной, чистой как стеклышко поверхности, забились в жестоких конвульсиях. Их бросало из стороны в сторону и выкручивало, как простыни после стирки, а потом отшвырнуло до самой огненной стены.

— Да ты просто сокровище! — с прочувствованной благодарностью прохрипел очнувшийся Пинтел, тяжело поднимаясь на ноги. — Настоящий!..

Он долго подбирал слова, но так и не найдя достойного, заключил кока в медвежьи объятия, по сути повиснув на нем еще не в силах держать равновесие.

— Вот просто настоящий! Лучший! — неловко отстранившись, Пинтел похлопал спасителя по плечу. — Я в долгу перед тобой, братец.

К нему присоединился светившийся от облегчения Раджетти, радостно кивая головой.

— А то премерзкое чувство, знаете ли, когда эта нежить сквозь тебя проходит, — продолжал делиться Пинтел. — Будто твое тело пронзает сотни иголок. Холодно, и ты словно падаешь-падаешь-падаешь в бесконечную пропасть какую-то. А кто-то чужой видит тебя изнутри и все про тебя знает. И толкает вниз в пропасть. Не дай Бог пережить такое снова.

— Призрак пытался завладеть твоим телом. Отобрать его у тебя, — подал голос кок. — Пока у них не получается это сделать, но с каждой склянкой заклинания Явуза придают им сил влиять на мир живых. Наш шанс — оторваться от колдуна настолько, чтобы магия перестала подпитывать призраков. Иначе наступит миг, когда мертвецы смогут вселяться в нас и занимать наше место здесь. Возьмите крышку и сделайте все, чтобы не поменяться с ними судьбами. А я принесу еще.

Толстячок с безвольным подбородком шагнул вперед, взял из рук кока крышку и с боевым кличем ринулся в атаку, расшвыривая призраков в разные стороны. Недостаток ловкости он восполнил яростным напором и, неожиданно ворвавшись в самую гущу событий, внес хаос в ряды противника.

А кок забрал с камбуза все, что можно было использовать как зеркало, и принялся метать крышки — ведь разбиться они не могли — вооружая ими пиратов в любой точке палубы.

Хлопнула дверь каюты — то Элизабет вынесла на подмогу два зеркала.

— Мистер Гиббс! — одно из них она передала старпому.

А сама встала спина к спине с Шансой, не позволяя напирающим призракам одолеть ведьму числом.

— Побереги ребенка, — воспротивилась та. — Иначе все будет напрасно.

— Если не останется никого, они доберутся до нас с малышом. Вот тогда все окажется напрасным, — возразила Королева Пиратов. — Я верю в силу твоей магии. Чувствую ее. Она хранит меня и ребенка.

Вскоре к ним присоединился кок с оставшейся крышкой.

Вооруженная и воодушевленная команда «Черной Жемчужины» стойко держалась, отражая атаки призраков и оттесняя их за борт, медленно, но верно отдаляясь от чадящего корабля колдуна. Но они не успели. Сам ли или по воле темного мага ветер переменился.

У Кердика, естественно, тоже нашлось зеркало. Дорогое, щегольское, а главное, очень удобное, чтобы им защищаться. У его прилизанного прихвостня было попроще и невзрачнее, зато большого размера. Бросив все, в стороне от других членов команды, чтобы привлекать меньше призраков, они обосновались возле шлюпок, на тот случай если стена огня вокруг корабля пропадет. И любой ценой обороняли свои жизни. А вот темнокожему гиганту не повезло. Откуда у него было взяться зеркалу? Поэтому он, отчаянно маневрируя, старался удержаться за спинами Кердика и прилизанного.

— Ты что себе позволяешь?! — разъярился главарь, споткнувшись о метавшегося сзади слугу и едва отбившись от призрака. — Должен защищать своего господина, а ты только мешаешь, бесполезная ты куча дерьма! Еще и тупой безнадежно. Пошел быстро и отобрал у кого-нибудь крышку! Искупишь вину, оберегая меня.

— Но там же духи, — взмолился темнокожий. — Я даже добраться ни до кого не успею. Пощадите, господин.

— Знать ничего не хочу! Проваливай, нечего тут путаться под ногами. Иначе сам тебя прикончу! — Кердик со зверским лицом выхватил пистолет.

Стиснув массивные челюсти до зубовного скрежета, темнокожий попятился назад и, озираясь по сторонам, отправился добывать крышку. Однако толком отойти он не успел. Упал, так и не заметив подстерегавшего призрака. Который даже не влетел в него, а вошел. И больше уже не появился. Прошло несколько мгновений, наполненных звуками сражения и воем призраков. Затем темнокожий, пошатываясь, поднялся и с искаженным злобой лицом повернулся к Кердику. Взревев, он пошел на господина с весьма недвусмысленными намерениями.

— А ну-ка стой! — дрогнувшим голосом приказал Кердик.

И когда его слова не возымели действия, выстрелил. Гиганта качнуло, он снова едва не потерял равновесие, но, взмахнув огромными лапищами, устоял. Посмотрел на рану в груди, куда вошла пуля — крови не было — и в ярости вышиб из рук Кердика зеркало. Оно разбилось с жалобным звоном, предвещая еще большие неприятности.

— Помоги! — закричал Кердик прилизанному. — Дай сюда свое зеркало!

Но тот направил его на темнокожего. Попробовал снова и снова, поворачивая так и эдак.

— Нет, вы уж сами как-нибудь! — и бросился прочь, не разбирая дороги.

Так его и настиг один из призраков.

— Послушай, приди в себя. Не совершай ошибку. — Кердик попытался вразумить слугу. — Что ты будешь делать без меня? Останешься один против всех?

Но темнокожий взял его за грудки и поднял в воздух здоровенного детину, как пушинку. Кердик со всей силы ударил кулаком в челюсть. Голова темнокожего мотнулась, но затем он как ни в чем не бывало повернул ее разбитым лицом к бывшему господину, продолжая удерживать того на весу. Кердик затрепыхался, точно пойманная рыбина. Но темнокожий просто подставил его спину подоспевшему призраку. Раздался звериный крик: Кердик яростно сопротивлялся. Затем вой под стать тому, что издавали призраки, который резко оборвался. Кердик и темнокожий молча кивнули друг другу и рука об руку направились на квартердек.

Джек спустился на палубу, чтобы обсудить с ведьмой, как им быть дальше. Времени до рассвета оставалось все меньше, а отделаться от колдуна и его призраков не удавалось. И это не могло не беспокоить порядком утомившегося пирата.

Его внимание привлек прилизанный подпевала Кердика. Мало того, что торчал один на отшибе, так еще и зеркало в море выкинул. Принялся возиться со шлюпкой... А нож зачем достал?

— Эй, ты в порядке?! — окликнул его Джек, приближаясь. — Что ты тут делаешь?

Прилизанный резко повернулся и метнул в Джека нож. А когда тот уклонился, рванул на него с нечеловеческим завыванием. Выхватил саблю, Джек — свою. И понеслось. Как назло, фехтовал прилизанный умело, и сразу обезоружить его не вышло. Полоснув противника по плечу, Джек обнаружил, что там, где у порядочного джентльмена должен намокнуть от крови рукав, ткань осталась сухой и чистой. У бывалого пирата имелся богатый опыт дуэлей с проклятыми и мертвецами, который позволил сразу определить, в чем дело.

— Полундра! — выкрикнул Джек. — Они начали вселяться!

— Да чтоб вас!.. — выругался Барбосса: Кердик с темнокожим громилой надвинулись на него, как хищники, готовые к прыжку.

Обнаженные сабли, безумный взгляд, звериный оскал и узнаваемое подвывание — ясно было, к чему дело идет.

— Что при жизни от вас были одни проблемы, что после!

Оба, как по сигналу, обрушились на него.

Оставив штурвал, Барбосса молниеносным ударом снес Кердику голову. А тело пинком под зад отправил за борт. Вскоре в воздух поднялись два призрака, один из которых как две капли воды был похож на Кердика. Воя в унисон, они вновь атаковали Барбоссу. Но капуцин с зеркалом был начеку, не подпуская их к капитану.

С темнокожим громилой биться оказалось куда сложнее. Памятуя о судьбе своего бывшего господина, тот действовал хитро и с умом, а ударом обладал сокрушительным. Эффект неожиданности больше не работал, ран живой мертвец не замечал, а штурвал было бросать нельзя.

— Помоги капитану, — отправила Шанса кока.

— Нет, моя госпожа, — твердо ответил тот. — Я и так оставлял вас надолго, вооружая команду. Дела плохи. И я буду защищать вас, чего бы мне это не стоило.

Кромешная тьма стала светлеть на востоке. Жар от стены огня нарастал, дышать становилось все труднее. Беспрестанное многоголосое завывание сводило с ума, Все больше призраков обретали возможность вселяться. Живые люди уставали, а они нет. Корабль колдуна подошел совсем близко.

— Вы обречены! — неожиданно обрел голос прилизанный, наседая на Джека.

— Держитесь, пираты! — воззвал к команде Барбосса, отражая удары громилы. — Бейтесь! Стойте до последнего! Защищайте себя и товарищей! Помните, каждый, кого мы теряем, становится нашим врагом!

И пираты не сдавались. Вновь и вновь собирали волю в кулак, находили в себе мужество бороться и способы превзойти противника. Продержаться лишний миг и как можно дольше.

Но силы человеческие конечны. И они были на исходе. Все чаще оступались ноги, подводили руки, совершались ошибки. И призраки тут же занимали тела проигравших. Безысходность густела над кораблем, все сложнее было не падать духом.

Первый рассветный луч лег на беспокойные волны. За ним второй. Третий. Море всколыхнулось, разверзлось. «Летучий голландец» взмыл из его глубин в лучах восходящего солнца. Суровый и непреклонный, он шел, разрезая водную гладь, как хозяин морей. Колдовской огонь не трогал его, чадящий дым расступался перед ним.

— Властью, данной мне морем и Калипсо, я освобождаю вас, порабощенные души! — все и каждый услышали сильный звучный голос Уилла.

Возмужавший, истинный капитан, он решительно вышел вперед, ничем не выдавая своей тревоги.

Все призраки повернулись к нему, завывание стихло, что-то разительно поменялось в их лицах. Лютая злоба ушла, перестав искажать черты, а вместо нее проступило совершенно человечное замешательство. И надежда. Исчезли все звуки, кроме шума волн, натруженного скрипа снастей и голоса Уилла.

— Хватит служить, довольно страдать, незачем больше сражаться, повинуясь злой воле! На своем корабле я перевезу вас туда, где вы будете принадлежать только себе! Выйдете в новое плавание! Вновь обретете тех, кого потеряли! Найдете свой новый дом! Новую гавань! Так отправимся же навстречу свободе, вольному ветру и бесконечным просторам впереди!

Призраки стали переглядываться, заговорили разными голосами, побросали оружие, покинули чужие тела и как один полетели на зов. Их раны начали затягиваться, страшные ожоги сходить, и на палубу «Летучего голландца» они опустились обычными моряками.

Уилл повернулся к кораблю колдуна:

— И тебя освобождаю, дитя моря! Пришло время отдохнуть.

Несколько мгновений ничего не происходило. А потом на опаленном почерневшем корабле погасли чадящие факелы, схлопнулись и опустились паруса, словно вздох облегчения усталого странника, нашедшего, наконец, приют. Судно стало медленно опускаться под воду.

Ошеломленный колдун очнулся от потрясения и выкрикнул в бешенстве:

— Меня ты не остановишь, сопляк! И магии моей не лишишь! Я живой и не в твоей власти!

Он прыгнул в море и, обернувшись акулой, устремился к «Черной Жемчужине». Там, где острый треугольный плавник рассекал воду, борозды загорались огнем жгучей ненависти, превращаясь в широкий смертоносный шлейф пламени.

— Это мы еще посмотрим! — Барбосса прицелился из арбалета и выпустил гарпун.

Расплылось кровавое пятно, и акула всплыла брюхом кверху.

— Больше он тебя не побеспокоит, — повернулся Барбосса к Шансе.

Безвольно опала и сразу потухла стена огня. Будто и не было ее — только безбрежное море под утренним небом.

— Уильям, как же я рад тебя видеть! — широко улыбаясь, поприветствовал Джек капитана «Летучего голландца». — Ты весьма кстати! Только почему нельзя было появиться раньше?

Но Уилл не услышал его, дав, наконец, волю волнению.

— Элизабет! — позвал он. — Ты в порядке?!

Уилл отчаянно вглядывался вглубь палубы, на которую не мог ступить, холодея от дурных мыслей.

Элизабет вдруг поняла, что сидит, прижав ладонь ко рту, онемевшая от счастья. Силы взялись будто ниоткуда. Она выбежала вперед, чтобы хоть так оказаться ближе к любимому и он мог ее увидеть.

— Уилл! Уилл, у нас будет ребенок!

Команда «Летучего голландца» взорвалась радостными возгласами. Полетели в воздух головные уборы и поздравления капитану.

— Вы слышали?! У меня скоро родится внук! Я стану дедом! — ликовал Прихлоп Билл, поворачиваясь то к одному, то к другому.

Его обнимали, похлопывали по плечу, жали руки.

Только Уилл не видел ничего и никого, кроме изящной фигурки Элизабет. Да и та утратила четкость, стала расплываться из-за влажной пелены перед глазами.

— Я люблю вас больше всего на свете!

Позже их корабли разошлись разными курсами, но теперь легче было пережить предстоящие годы разлуки. Элизабет хранила самое дорогое, что питает силы человека, а Уилл убедился — его служба может быть не только проклятием. Он помнил, как она дала ему шанс защитить свою семью. Выполняя тяжелые, мрачные, на первый взгляд, обязанности, в его руках было спасать жизни и приносить благо.

---

1) Квартердек (англ. quarterdeck), или шканцы — приподнятая часть верхней палубы в кормовой части судна во времена парусного и гребного флота. На квартердеке располагались средства управления судном: штурвал или румпель, компас и обычно находился капитан корабля.

Вернуться к тексту

2) Пороховой погреб для хранения взрывчатых веществ и ружейных патронов. Обычно располагался ниже ватерлинии из соображений безопасности. Во время боя надевали специальную обувь, называемую "лист-слипперы", чтобы не высечь искру. Единственный свет, с которым приходилось работать, исходил от фонаря, висящего снаружи порохового погреба. Между крюйт-камерой и остальной частью корабля висели занавески, которые держали влажными и через которые передавали отмеренные пороховые заряды.

Вернуться к тексту

3) Кормовая (задняя) мачта судна.

Вернуться к тексту