Жребий Софии (джен)

— Что значит — должны задержаться для проверки? — кипятился Марк, ковыляя среди толпы по коридору "Карпатии" с костылем; на одну ногу ступать он уже мог, другая еще сильно болела. — Что они собираются проверять? Я останусь и подтвержу, что ты — моя невеста, а Сара — моя дочь.

София и Джоанна переглянулись. Впервые Марк заговорил о будущем, но София слишком сосредоточилась на предстоящей проверке, чтобы позволить чувствам взять верх. Бедный, он даже забыл, что по закону не имеет к Саре отношения.

— В случае сомнений они могут позвонить в "Нью-Йорк кроникал", — заметила Джоанна. — Но должна сказать, Марк, обычно эмигрантов из третьего класса ожидает остров Эллис. Власти Нью-Йорка и так поступили относительно человечно, решив не мучить пассажиров "Титаника" проверкой там.

— Относительно человечно! — воскликнул Марк так, что на них стали оборачиваться. — Ну конечно. А "Титаник" был относительно безопасным кораблем.

— Причем тут "Титаник"?

— Притом, Джоанна, — Марк выпрямился, — что не бывает относительной безопасности, как и относительной человечности. То и другое либо есть, либо нет. Недостаточность равна отсутствию. В случае с "Титаником" мы уже убедились в этом.

Джоанна недоверчиво приподняла брови, но София подумала, что Марк, пожалуй, прав. В любом случае, разве человечно унижать недоверием людей только потому, что они бедны? Впрочем, решетки в коридорах "Титаника", рядом с которыми столько народу осталось навсегда, отсутствие у третьего класса прямого выхода на шлюпочную палубу говорили, по сути, о том же недоверии, доходящем до брезгливости и презрения.

Впрочем, возможно, Марк сердился не только из-за проверки. София только что узнала, что на борт поднимались какие-то люди, взявшиеся расследовать гибель "Титаника". Марку, конечно, не о чем было беспокоиться, он лично сделал все, что мог, для безопасности корабля, но выступать в качестве свидетеля всегда неприятно. Софии вспомнился процесс над Эмили, которая всего лишь резко ответила полицейскому. Без всякой вины она провела полгода в тюрьме, а виновные в гибели "Титаника" — те из них, кто выжил — вероятно, отделаются разве что порицанием в обществе.

Проводив Марка и Джоанну до сходней, София вернулась в столовую третьего класса, где все еще оставались спасшиеся эмигранты. Там ее ждала Виолетта с детьми. Сестра баюкала маленького Коннора, а Сара не без интереса наблюдала, как малыш сосет кулачок. Виолетта, в отличие от Софии и Джоанны, не церемонилась с девочкой: едва они познакомились, она, не обращая внимания, что Сара как будто погружена в свои мысли, сунула ей под нос Коннора, спросила, нравится ли ей малыш, и разрешила, если Сара не болеет, подержать его за ручку. И хотя девочка не ответила на вопрос, но ее маленькие пальчики вдруг протянулись к крохотному мягкому кулачку и коснулись его.

— Скоро мы увидим Нью-Йорк, Виола, — прошептала София. — Надо сразу, как сойдем на берег, отправить письмо отцу.

Весь вчерашний день они писали по очереди, стараясь рассказать обо всем так, чтобы отец хоть немного успокоился. Виолетта помолчала, укачивая Коннора, и ответила:

— Наверное, я постараюсь побыстрее вернуться в Белфаст.

У Софии мурашки пробежали по коже: как можно желать вернуться в Белфаст, она совершенно

не представляла.

— Но почему?

— Сюда хотел Майкл, а не я. Допустим, я найду здесь работу, а кто присмотрит за Коннором? Там мне хотя бы поможет миссис МакКан. Да и отцу спокойнее, если хоть одна из нас к нему вернется.

София смущенно опустила глаза. Наверное, отец больше бы хотел, чтобы вернулась именно она... Но она также знала, что не сможет.

— Но за Коннором могу присматривать я...

— Брось! — Виолетта улыбнулась. — Ты хотела начать в Нью-Йорке новую жизнь — ну и начинай. Тем более... Не упускай свою любовь, сестренка, раз уж вас обоих помиловала судьба. Довольно ты жертвовала собой ради нас с папой. Поживи теперь для себя.

София восхищенно посмотрела на сестру. Она никак не ожидала, что легкомысленная малышка Виола окажется способна подумать и о ее благе, и о том, как будет лучше папе. Не зная, как еще выразить благодарность, София поцеловала ее и прошептала:

— А знаешь? Марк назвал меня своей невестой.

Глаза Виолетты радостно блеснули. София заметила, что Сара наблюдает за ними — и улыбается.

Утром, когда пассажиров третьего класса наконец отпустили, София вместе с Сарой, Виолеттой и Коннором сошла по сходням "Карпатии" и очутилась в терминале, где их всех ждал Марк. Он заверил, что не ночевал здесь, а наоборот, успел позаботиться о гостинице. Туда они и сопроводили чрезвычайно уставших Виолетту с малышом, асами отправились в ближайшее кафе завтракать. София заметила, что Сара удивленно озиралась кругом, и признаться, сама готова была по-детски вертеть головой и глазеть, напитываться атмосферой этого города, непохожего на то, что она знала прежде. И дело было не в высоких зданиях, автомобилях и трамваях, толпах среди улиц — этого-то и в Белфасте было достаточно. Но сам дух этого места заряжал энергией, точно прибавлял веры в себя, в свои силы. Ты точно сможешь своими руками построить свою судьбу и счастье — вот о чем, казалось, говорили запыленные, но блестящие на утреннем солнце стекла и разбитый тротуар, вот о чем звенели трамваи и гудела толпа.

Неудивительно, что в этом городе жила Джоанна — может, он и слепил ее, энергичную и неунывающую, волевую и хладнокровную. София надеялась, что и для нее этот город станет настолько родным, насколько чужим был ей в последние годы Белфаст. Если Нью-Йорк изменит ее — пусть. Себя прежнюю ей тоже было не жаль.

Марк между тем привел их в кафе и усадил за столик. Если он и София выглядели более-менее прилично, то старенькое, выцветшее платье Сары, конечно, вызвало косые взгляды пары посетителей и официантки... Впрочем, никто ничего не сказал. Сара молча посматривала вокруг в полном недоумении. Марк предвкушающе потер руки.

— Ну-с, дамы, делайте заказ! Что ты будешь, Сара? Мисс, — он подозвал официантку. — У нас тут ребенок, который, кажется, незнаком со сладким. С чего вы рекомендуете начать?

Судя по его хитрой, озорной улыбке, он всерьез собирался избаловать дочку в ближайшие же полгода — а может, и быстрее. Сара, конечно, была крайне озадачена, но оладьи с кленовым сиропом ей понравились — она даже улыбнулась широкой довольной улыбкой, аккуратно вытерев рот ладошкой.

— Вкусно. Спасибо, дядя Марк.

Он просиял.

— Хочешь еще?

— Марк! — нахмурилась София. — У Сары заболят зубы.

— Не вредничай, — отмахнулся Марк. — Ну как, может, теперь вафли?

— Спасибо, -помотала головой Сара. — Я наелась.

София мысленно поблагодарила небеса, наделившие девочку благоразумием — от кого бы оно ни передалось. Возможно, просто от тяжелой жизни — София ведь уже заметила, что руки у Сары мозолистые. Может, и к лучшему, если Марк побалует ее — у девочки еще есть время, чтобы насладиться детством. У самой Софии, несмотря на бедность, детство все же было, они с Виолеттой успевали и играть, и получали сладкое, пусть только по праздникам. Они не были так насторожены, серьезны и разумны, как Сара.

Ночью, их первой ночью в новом мире, София, когда уснули Виолетта и дети, накинула халат проскользнула в номер к Марку. Он ее не приглашал, но не спал, точно ожидая, что она придет.

Стоя посреди комнаты, он привлек Софию к себе, скользнул руками по ее плечам, сбрасывая платок, в котором она спасалась с "Титаника". Его пальцы зарылись в ее волосы, губы коснулись ее губ. И все же они медлили, точно опасаясь, что не имеют теперь права на подобные радости. Сколько мужчин никогда больше не коснется своих жен, сколько жен не обнимут мужей... Распухшие от океанской воды, искусанные рыбами, они точно явились, взяли в кольцо, глядя мертвыми, незрячими глазами.

София зажмурилась и крепче прижалась к Марку. Он наконец стал целовать ее, как прежде — жадно и нежно, пьяняще, разжигающе. Она обвила его руками. Стыдом, виной, отказом от радостей никого было не воскресить, тем более, Марку и нечего было стыдиться. Она хотела вырвать его из прошлого, заставить забыть, жить для будущего — и той ночью показалось, что ей это по силам.