Жребий Софии (джен)

София вышла из здания "Нью-Йорк кроникал", улыбаясь и немного не веря себе. Она только что получила свое первое — не считая белфастских — задание и гадала, сможет ли с ним справиться: требовалась реклама новых моделей фотоаппаратов. Софии, конечно, показали, как он выглядит, но заказчики хотели видеть скорее не точное изображение самого устройства, а выражение радости, которую оно может принести. "К примеру, молодая женщина, которая счастлива от возможности быстро и легко запечатлеть приглянувшиеся на прогулке виды". Через пять дней требовалось представить образец рисунка. Заплатить обещали очень неплохо — по меркам Софии, пусть Джоанна, которая дожидалась ее в коридоре, услышав сумму, поморщилась. Софии было важно, что это именно ее деньги: жить на средства Марка ей, которая работала с пятнадцати лет, было несказанно неловко. А теперь он и на Сару должен был тратиться — и прежде всего на Сару, ведь девочке требовалось буквально все, что было у любой ее сверстницы... из того слоя, к которому Марк принадлежал.

София пару дней назад прошлась с Сарой по местным магазинам, купила ей теплый жакетик, шляпку, платье и кое-что из белья. И надо было видеть, как Сара молча смотрела на это платье, такое простое, серое в мелкую малиновую клетку, как не могла поверить, что ей вправду можно теперь это носить! Ее старое платье оставили пока в качестве домашнего, но в новом Сара шла по улице с таким видом, точно опасалась, что на нее сейчас выльют ведро краски и испортят такую волшебную вещь. Даже пальцы растопырила, прикрывая подол.

София решила ее отвлечь и заодно проверить, умеет ли девочка читать и писать. Вечером они с Марком обсуждали, что к осени Сару надо бы устроить в школу, но София вдруг засомневалась, готова ли девочка к этому.

— Видишь вывеску? — спросила она, положив Саре руку на плечо. — Вон ту, красную? Прочти, пожалуйста, что на ней написано — сможешь?

Сара вперилась в алую вывеску, нахмурила брови, видимо, из всех сил соображая... И удрученно покачала головой.

— Я не умею... Извините, тетя София.

И покосилась испуганно, будто опасалась, что за какой-нибудь промах ее прогонят. Она была тихой и очень услужливой, вполне толково помогала Виолетте с Коннором, но такие опасливые взгляды София замечала уже не раз. Особенно после того, как Саре впервые приснился кошмар и она так закричала, что к ним даже прибежала дежурная горничная — не говоря о том, что малыш проснулся. Виолетта заторопилась уехать, купила билет в тот же день, и Сара, видимо, поняла: это в том числе из-за нее.

Да. добиваться ее доверия придется долго. Но София верила, что сможет.

— Я не сержусь, Сара. Все не с этим родились. Будем с тобой заниматься. Когда умеешь читать, жизнь гораздо интереснее.

Марк пока хлопотал по поводу удочерения девочки; при его вспыльчивости и нетерпении ему приходилось нелегко. Да еще сегодня ему предстояло выступить на расследовании гибели "Титаника". Саму Софию, как она поняла, вызывать не станут. Но все равно за Марка было страшно: пусть его и не могли бы обвинить, но если он расскажет правду — что потом начнется? На него ополчатся люди сильные, люди с огромными деньгами и властью. Они могут его раздавить — именно теперь, когда он наконец-то счастлив. София сжал кулаки от бессильного гнева, потом прижала пальцы к губам и, идя по улице, стала мысленно молиться.

Они столкнулись у входа в гостиницу. Марк шел медленно, опираясь на трость — хотя на рентгене и не обнаружили перелома, нога все еще сильно болела. Вид у него был удрученный и измученный. София, быстро подойдя, молча взяла его под руку и помогла подняться в номер.

— Как все прошло? Что ты рассказывал?

— Я постарался представить дело так, будто верфь и компания сделали для безопасности корабля все возможное, — Марк, рухнув в кресло, потер переносицу. — Мне стыдно за эту ложь, но иначе я не мог.

У него точно не осталось сил говорить, а София не сразу смогла ответить. Наконец сглотнула горький комок разочарования:

— Почему?

Наверняка у Марка были причины... Он помедлил, прежде чем ответить.

— Я не хочу позорить Эндрюса. Если правдивы слухи, что он спас мою дочь... Тем более, он не может теперь защититься.

София мрачно усмехнулась. Будто бы таких господ не защищают и после смерти! Да и слухи оставались лишь слухами, можно ли было точно узнать человека в такой темноте? Правда, стюардесса Лесли и кое-кто из пассажиров рассказывали Джоанне, будто бы узнали голос, но предпочитают, чтобы эта история не попала в прессу: они опасалась, к ним могут появиться претензии за то, что они не попытались втащить конструктора "Титаника" в шлюпку. Кому будет дело, что крупный, тяжелый мужчина мог перевернуть ее или потопить? Да и все равно для него через несколько минут уже было все кончено. Хотя, пожалуй, сама София не смогла бы слушать стоны и хрипы умирающего и все-таки попыталась бы спасти его.

Но только ли из благодарности к Эндрюсу Марк смолчал о вине компании и верфи? Ведь если он рассказал бы правду, его на пушечный выстрел не подпустили бы к "Гигантику". Так неужели...

Сердце облило холодом. "Ладно, неважно. Сейчас нужно поддержать Марка, ведь он переживает, что пришлось утаить правду". И в конце концов, так будет лучше им всем. Хотя бы спокойнее. И все же хорошо, что не придется смотреть в глаза непримиримой Эмили и ее матери.

Два дня спустя уехала Виолетта. Сара заметно огорчилась отъезду "тети Виолы" и маленького Коннора, к которым успела заметно привязаться, но плакать и капризничать не стала, только попросила разрешения — явно преодолевая сильную робость — поцеловать обоих. Виолетта, конечно, разрешила, сама обняла девочку и расцеловала в обе щеки, пообещала ей писать и присылать фотографии Коннора. В порт Сару брать не стали, опасаясь, что вид корабля может растревожить ее, вместо этого Марк, заверявший, что нога сегодня совсем не болит, повел ее в парк, чтобы развлечь.

София взошла с сестрой на палубу, помогла устроиться в каюте. Третий класс, четыре койки, мало воздуха и ни лучика солнца... И сестра неделю будет здесь одна.

— Виола, ты сможешь? Ты уверена?

Виолетта подняла глаза и улыбнулась.

— Я не такой уж беззащитный цветочек, София. Тогда, в шлюпке... — она замялась, видимо, тоже с ужасом вспоминая ночь гибели "Титаника", — я нарочно закричала. Я понимала, что ты не сядешь в шлюпку сама — только ради других. Отец еще пережил бы мою смерть, но твоя его бы убила. И вообще... Ты должна была жить.

София не выдержала, прижала Виолетту к себе и залилась слезами. Как она любила и ее, и отца, как уже сейчас тосковала по ним — она не думала, что будет так больно! И когда сестра рассказал о невинной хитрости, с помощью которой заманила Софию в шлюпку и этим спасла, стало еще горше. Ну почему, чтобы найти свой путь, нужно расстаться с теми, кто дороже всего на свете? Отчего именно ей выпал такой жребий?

— Полно, София, полно, — Виолетта гладила ее по спине. — Будь счастлива. Только постарайся хоть раз нас навестить, хорошо?

— Клянусь! — София резко вдохнула, силясь прийти в себя. — Спасибо тебе, Виола. Будь счастлива тоже. Береги себя, отца и Коннора.

В тот вечер Марк до ночи сидел в номере, где они с Сарой остались вдвоем. Он купил девочке йо-йо, и они забавлялись по очереди, громко смеясь, покуда София набрасывала заказанный рисунок. Линии складывались в тонкий, рвущийся к небу силуэт, напоминавший стройную фигуру Виолетты- такой, какой София мечтала бы видеть сестру: совершенно счастливой.

А ночью, убедившись, что Сара спит, София вновь прокралась в номер к Марку.

Они ласкали друг друга. Их руки сплетались, тела будто стали единым целым, губы были ненасытны. Подумать только, этого могло больше не случиться никогда... Нет, София не хотела думать. Она хотела, чтобы Марк и дальше дарил ей себя и принимал ее ответный дар, а там пусть хоть весь мир перестанет существовать, покуда звучит ночная песнь их любви.

...Утомленные и счастливые, они лежали, обнявшись. Марк играл темными волнами волос Софии, отливавшими каштаном в лунном свете. Она осторожно водила пальцем по его плечам и груди.

И почему тревога вечно настигает в моменты счастья? И все же удержаться от вопроса София не смогла.

— Теперь мы всегда будем вместе, правда?

И тут Марк сказал ей то, что она так боялась услышать:

— Я должен вернуться в Белфаст и помочь с "Гигантиком".

Она прижала ладонь ко рту, подавляя мгновенно подступившие слезы.

— Значит, мы снова расстанемся?

Марк устало вздохнул:

— София, я дал слово.

— Кому? Мертвецу? Он теперь с тебя не спросит!

— В конце концов, Эндрюс спас мою дочь. Да в какой-то мере и меня тоже. Но дело даже не в этом. Пойми, я не хочу, чтобы снова случилась беда.

— Но ведь они не слушали тебя тогда! Почему ты считаешь, что послушают теперь?

— Может быть, теперь они что-то поняли, — по тому, как Марк нахмурился, София поняла: он сам не уверен в этом.

— А Сара? Ты ее оставишь или заберешь?

— В любом случае я должен хотя бы ради нее держаться за эту работу.

Логично вроде бы, но таких мыслей от Марка София почему-то не ожидала. И она решилась спросить прямо:

— А как же я, Марк? Ты знаешь, что я не хочу возвращаться в Белфаст. Получается, наша новая встреча и то, что мы выжили... все это было зря?

Ей стало так горько, что она не могла смотреть на него — уткнулась в сгиб локтя. Некоторое время ей было слышно только его тихое дыхание.

— Не зря, — наконец ответил он. — Если ты еще согласна стать моей женой, то перед моим отъездом мы обвенчаемся. И я постараюсь навещать вас с Сарой.

Вот в чем дело, подумалось Софии: в девочке, не в тебе; он не может взять ее с собой, просто не управится с ребенком, и не хочет оставлять одну. Но был ли выбор у Софии? Ей в сентябре исполнится двадцать семь, и она все-таки любила Марка, и Сару уже не могла оставить. И она ответила:

— Хорошо.