Уха из пухлых заглотов (джен)

Луна встает рано утром, чтобы самой наловить пухлых заглотов. Папа готовит из них такую чудную уху! Она никогда не видела, что бы кто-то добавлял горящее полено прямо в кастрюлю, а он делает именно так, и из-за этого суп приобретает волшебный вкус дыма и похода. Луна обожает походы.

Сегодня на улице солнечно, обещает быть по-настоящему жарко, но Луна успевает поймать полную корзинку рыбешек до того, как солнце начнет обжигать щеки. Река находится близко к дому, ей нужно пройти всего пять минут в гору — и вот она уже на кухне, сама готовит суп, пока папа не проснулся. Ему будет очень вкусно. Луна сто раз видела, как он делает уху, и ей ничего не стоит повторить рецепт шаг за шагом. Даже полено закинет! Ведь это самое главное.

Свежие заглоты вкусно пахнут рекой. Они похожи на маленькие солнышки — такие же желтые и круглые. Жаль, что нельзя закинуть их в уху целиком — это заставило бы папу улыбнуться. Но Луна найдет другой способ. Она аккуратно потрошит рыбу, ровными клубочками режет картошку, мелко шинкует укроп и украдкой поглядывает на полено. Чем бы его поджечь?

Аппетитный аромат быстро разносится по всему дому. Устоять против него невозможно, и вскоре Ксенофилиус высовывает нос из комнаты:

— Чем это так вкусно пахнет?

Он спускается по лестнице, бледный и осунувшийся, но расплывается в теплой улыбке, когда Луна с поварешкой в руках выбегает ему навстречу.

— Ты слишком рано проснулся! — восклицает она. — Я хотела сделать тебе сюрприз. Ну теперь уже ладно, поможешь мне с поленом.

— Что ты задумала?

— Я сварила уху!

Ксенофилиус сильнее втягивает воздух носом.

— Пахнет волшебно! — одобрительно говорит он.

Луна довольно улыбается и за руку тянет его на кухню. Ксенофилиус позволяет себя увести.

Ночью он почти не спал, без конца прокручивая в голове прошедший день: холодное тело Пандоры в гостиной, множество людей в черных мантиях, поход через поле с гробом на плечах, отпевание, возвращение в опустевший дом, маленькая Луна, все время крепко сжимающая его руку… Он до последнего не мог поверить, что теперь они остались вдвоем. Казалось, все это дурацкий розыгрыш, и скоро Пандора поднимется на ноги, заливисто рассмеется, как умела смеяться только она одна, и они пойдут гулять к реке, как любили делать каждый день. Но похороны закончились, Пандора осталась лежать в земле, и они с Луной вернулись в пустой и тихий дом, не зная, что делать дальше. Больше всего он боялся, что утром не сможет поднять дочку с постели, что она будет плакать и звать маму, а ему придется находить где-то силы, чтобы успокоить и утешить её. Но пока все выходило ровно наоборот.

— Ты взял с собой палочку? — спрашивает Луна, заставляя его вынырнуть из задумчивости, в которую он так часто теперь впадал. — Полено уже пора поджигать!

— Палочка со мной, — говорит Ксенофилиус и достает её из глубокого кармана халата. — Давай полено. Инсендио!

Луна восторженно вскрикивает и хлопает в ладоши, когда он опускает его в кипящую кастрюлю. Полено задорно шипит, заполняя кухню дымом, но Ксено замечает только радостно сияющие глаза дочери.

— Садись за стол, я сама разолью, — деловито говорит она, когда полено перестает шипеть и дымить.

От золотистой ухи валит пар. Ксено снова вдыхает сказочный аромат и берет большую обеденную ложку. Когда его дочь успела стать такой взрослой?

— Мерлинова борода! — ахает он после первых трех ложек. — Милая, как ты смогла приготовить такой вкусный суп? И что это за рыба?

Луна хихикает.

— Пап, ну ты чего, это же пухлые заглоты, ты всегда их добавляешь. Только у тебя они обычные, а мне попались желтые. Помнишь, ты говорил, что такие можно поймать только в солнечный день на рассвете? Я специально встала пораньше.

Ксенофилиус едва не закашливается, но вовремя берет себя в руки.

— Конечно. Пухлые заглоты. Что это я.

Он внимательнее смотрит в тарелку. Такой необычной рыбы он никогда прежде не видел, а пухлых заглотов и вовсе придумал пару лет назад, чтобы развеселить дочку.

— Правда, вкусно?

— Ничего вкуснее я в своей жизни не ел.

Луна сияет, как начищенный самовар. Она видит, как с каждой ложкой светлеет лицо отца, и из выражения его глаз как будто пропадает тоска, сменяясь чем-то, очень похожим на его прежний интерес к жизни. Ксенофилиус вдруг поднимает лицо от тарелки.

— Скажи-ка, Луна, — странным голосом спрашивает он, — а пока ты ловила заглотов, тебе случайно не попадались на глаза морщерогие кизляки?

— Кто-кто? — удивляется Луна.

Ксено загадочно улыбается и снова черпает полную ложку супа.

— Я расскажу тебе, когда мы доедим.