Лампа преткновения (джен)

В лазарете было светло: окон не имелось, но сплющенные шары на потолке заливали помещение уютным жёлтым светом. Говорить «уютно» о месте, где служил Рейк, было довольно странно, однако он считал, что имеет на это право. В течение пяти лет службы в Ордене Белого пламени он собрал со всей крепости удобные стулья и несколько не рассохшихся шкафов, рассадил по глиняным горшкам лекарственные растения, застелил широкую скамью чистой белой простынёй…

— Вот кому оно надо? — спрашивали у него подранные нежитью или проклятые колдунами охотники.

— Вам, — каждый раз отвечал он, зашивая им раны и накладывая мази. — Не могу позволить раненым валяться в грязи.

Он преувеличивал, ясное дело: в замке Ордена было довольно чисто и без его стараний — они же не нелюдь какая-то. Просто… не признаваться же было, что строгая сторожевая крепость почти без окон, с тёмными коридорами, крутыми лестницами и высокими потолками, пугала его. Когда приходилось дежурить ночью, Рейку всё время казалось, будто души колдунов поднимаются из казематов и бродят по тёмным помещениям, рассматривая тех, кто их убил. Возможно, Рейк просто начитался сказок о проклятьях, которыми обиженные колдуны награждали причинивших им боль. Возможно. Но даже от наличия этого здравого предположения менее страшно не становилось.

А вот лампы, особенно настольная, страх разгоняли вполне успешно. Настольная лампа вообще была любимой у Рейка: матовый шар на медной подставке в виде драконьей лапы (такую форму обычно имеют ножки начальственных кресел) занимал почётное место на столе и своим жутковатым видом примирял служителей Ордена и с уютностью лазарета, и с гротескно невоинственными светлыми кудрями их врача.

Такие лампы, как говорили, не портились и могли гореть десятками лет. Под настроение их можно было переставлять на другие подставки, красить в другие цвета — лампам было всё равно, они продолжали гореть.

Тем неожиданнее для Рейка оказался тот миг, когда его любимая лампа внезапно погасла.

Сперва он подумал, что, задумавшись, задел выключатель, но, пощёлкав им пару десятков раз, Рейк понял: лампа сломалась.

Как? Этим лампам сносу не было! Их даже по наследству иногда передавали. Действительность оказалась неумолима: всё, конец лампе.

Страдания Рейка прервала распахнувшаяся дверь. Охотники всегда врывались в лазарет, шарахая ею о стены, — после их вылазок кто-то обязательно возвращался по частям и помощь требовалась срочно.

— Кто и как? — спросил Рейк, вскакивая из-за стола.

Книга, которую он читал, пока горела лампа, упала на пол. Капитан Досс шагнул в лазарет и сообщил:

— Колдун у нас. Его для столицы ловили, а он упёрся… Подлатай, чтоб в пути не помер.

За спиной капитана четверо изрядно потрёпанных служителей как раз затаскивали в лазарет колдуна. Скамью они пожалели, так что носилки бросили прямо на пол. Звякнули бледно-жёлтые цепи, соединявшие ошейник, наручники и колодки и оборачивавшиеся в несколько кругов вокруг колдуна. Убедившись, что все замки заперты, Рейк присел рядом с ним на пол и принялся рассматривать раны.

Колдун оказался очень высоким, с широкими плечами и мозолями от тяжёлого меча. Такой и безо всяких чар на песчинки поделит! Лица у него всё равно что не было — одно кровавое месиво; сломано запястье — меч выбили, очевидно; бок пробит осколками…

— Ну? — поторопил капитан.

— Сейчас всё будет. Волосы ему обрежьте пока.

Волосы колдун отпустил по плечи — все они так делают, силу копят. Да и красоту наводят: у сильных колдунов волосы густые, блестящие. У этого вот, например, каштановые, прямые, да ещё и с серебряной заколкой с камнем — небольшой, мужской, но красивой. Сейчас, правда, волосы слиплись и побурели от крови, но Рейк не сомневался, что до стычки с Орденом колдун выглядел впечатляюще.

Пока Рейк доставал инструменты, кто-то из служителей откромсал волосы и бросил в камин. Дело оставалось за малым: обработать раны, лекарство споить…

Бок заставил повозиться. Чем-то разрывным ударили — против колдунов работало, но сколько же мороки доставляли такие травмы!

Промыв раны на лице колдуна, Рейк приподнял его голову и поднёс к губам флакон с обезоболивающим настроем. В этот миг колдун распахнул глаза.

Рейк резко отвернулся. Цепи из трилия, конечно, лишали тварь сил, но вдруг он сможет их побороть? А некоторые колдуны одним взглядом зачаруют.

— Колдовские лампы… — пробормотал колдун. Рейк всё ещё держал его голову, поэтому слышал и шёпот, и хриплое дыхание. — Здесь — колдовские? Ха…

— Молчать! — угрожающе прорычал капитан. — Энглей, заканчивай.

Стараясь не смотреть колдуну в глаза, Рейк влил ему в рот обезболивающее — уж сколько попало — и отодвинулся подальше. Четверо подхватили носилки и вышли за дверь. Капитан Досс задержался.

— Представь, Енц Дрейсер собственнодушно! — Он гордо усмехнулся и последовал за конвоем.

— Охо… — выдохнул Рейк. — Асилль и её огни!

Полковник Енц Дрейсер, еретик на службе правителя. В гордом одиночестве вёл войну против Ордена во славу колдунов. Как именно он это делал, рядовые служители не знали, но, кажется, вместо силы полковник Дрейсер задействовал коварство. Это объяснило бы и одиночество.

За ним уже месяц гонялись по всей стране, а его занесло не к полумятежным горцам Оргосса, а во Фрагнар, самые враждебные колдунам земли. Зачем?

Впрочем, это не по Рейку вопрос, пусть над ним старшие служители думают. Рейка больше занимали слова про лампы. Почему Дрейсер назвал их колдовскими? Вовсе они не колдовские, их в Зашфаронге делают, а там колдовства отродясь не бывало!

Ну его, будет ещё мысли путать!

Рейк покачал головой и принялся наводить порядок.

* * *

Лампу всё-таки следовало починить, поэтому в свой выходной Рейк сложил её в коробку и понёс часовщику. Он не испытывал уверенности в том, сможет ли часовщик совладать с лампой, но к кому ещё можно было бы её отнести, Рейк не представлял.

— Они иногда гаснут, да-да, — сказал часовщик, лохматый старик в огромных очках, отняв шар от подставки. — Надо бы новую выписать.

— Дорого, — отрезал Рейк.

Лампа досталась ему от предшественника, доктора Нелле. У самого лейтенанта Энглея денег на личную лампу не хватило бы.

— Тогда вам нужен новый накопитель, — предложил часовщик. — Только это надо в другой регион ехать — у нас их не продают.

Рейк вытаращил глаза. Накопитель? То есть штука, которая собирает колдовские силы?

— Это же запрещено, — вяло проскрипел он.

Часовщик недоумённо посмотрел на него.

— Милый мой, вы сами принесли сюда колдовскую лампу. Я лишь говорю, что вы можете с ней сделать.

— А… а Орден знает, что они колдовские?

Часовщик пожал плечами и отвернулся к полке, на которой в припадке колотилось четыре часовых птички, показывавших разное время.

— Кто-то бы да узнал за такое время. Наверное, лампы — это правильное, допустимое волшебство. В отличие от, скажем, целительных эликсиров.

Рейка перекосило. Целительные эликсиры? Это когда пьёшь зелёную жижу от кашля, а потом истекаешь кровавыми соплями? Нет, спасибо.

— Благодарю за помощь! — заговорил он, сгребая лампу с прилавка. — Сколько я должен?

— Нисколько, — проворчал часовщик. — Вот когда придёте накопитель ставить, тогда и поговорим.

Рейк покинул мастерскую с пониманием, что должен сообщить о часовщике Ордену. Храни святая Асилль его душу, но если старик знает, как управляться с колдовскими предметами, то он явно связан с колдунами, если не сам колдун.

Но лампы… Они висели на потолках в крепости, в домах, в лавках… Кощунственные колдовские лампы. И Рейку надлежало бы не искать способ починить свою любимую, а доломать её и отдать останки на переплавку.

Он вспомнил уродливую драконью лапу, тёплый жёлтый свет, разгонявший призрачных колдунов… Дурацкая лампа основательно пустила корни в его душе.

Рейк отнёс её обратно в крепость. Он хотел сразу же показать лампу кому-нибудь из старших по званию, но, как назло, никого из них на месте не оказалось. Комендант уехал в столицу — не Доссу же сопровождать того заключённого? Остальные разошлись выслеживать других тварей.

Вернувшись в лазарет, Рейк поставил лампу на стол прямо в коробке и плюхнулся в кресло рядом — ждать.

Надо было сделать довольно много: разобрать заказанные накануне лекарства, провести ревизию старых запасов, почистить камин… Но Рейк чувствовал, что не может сдвинуться с места. Он вертел произошедшее в голове и никак не мог сосредоточиться на чём-то более насущном.

Промаявшись, но так и не сделав ничего полезного, Рейк выбрался в каменные коридоры крепости, поднялся на смотровую башню и долго стоял рядом с часовым, не обменявшись, однако, с ним ни единым словом.

Насмотревшись на простиравшееся за крепостью поле, Рейк спустился обратно. Подойдя к лазарету, он заметил, что из-под двери пробивается свет. Рейк всегда гасил лампы перед уходом. На этот раз — задумался и забыл? Кажется, привычка слишком много думать очень осложняла жизнь. Сейчас ещё окажется, что он шкаф какой-нибудь не закрыл, и порошки угрожают рассыпаться по полу.

Рейк тяжело вздохнул, открыл дверь и…

— Заходите, Энглей, я не кусаюсь.

У камина на коленях сидел полковник Дрейсер. Всё ещё изрядно помятый, но отмытый от крови и переодетый в куртку со знаками Ордена. Он что-то искал в золе, перебирая её руками.

Рейк лихорадочно огляделся. В коридоре, разумеется, никого не было. Бежать? Вряд ли успеет. Значит…

— Как вы…?

Он настолько силён, что его и трилиевые цепи не сдержали? И как он смог удрать незаметно? Почему вернулся?

— Милостью Асилли, вероятно, — усмехнулся колдун и, выхватив что-то из недр камина, уставился на свою ладонь.

— Вы вернулись ради заколки?

Рейк как можно более незаметно сдвинулся в сторону тревожного колокола. Он имелся в лазарете, но прежде никогда не использовался — колдунов обычно не вытаскивали сюда из казематов.

— Верно. Повезло, что она не колдовская… Будь иначе, её забрали бы, а не бросили этак легкомысленно в камин.

Дрейсер поднялся на ноги, и Рейк едва не отшатнулся. Он был вполне приличного роста, но полковник всё равно возвышался над ним почти на полторы головы.

— Я починил лампу, — сказал он. — В знак мирных намерений.

Рейк уставился на стол. Лампа по-прежнему находилась в коробке. Не похоже было, чтобы её кто-то трогал. Если и да, то — зачем?

— Вы думаете, это будет иметь какое-то значение? — спросил Рейк, старательно сохраняя спокойное лицо.

Ещё шаг, колокол совсем рядом.

— Будет.

Колдун решительно тряхнул головой и двинулся в сторону двери. Рейк дёрнул рукой, дотянулся до шнура и принялся изо всех сил трясти колокол. По лазарету разнеслось встревоженное дребезжание.

— Он тоже колдовской, кстати. Здесь толстые стены — обычный никто бы не услышал.

Рейк всего лишь моргнул. Миг — и лазарет опустел, будто колдун всего лишь привиделся.

Мерно и молча раскачивался колокол, сквозь коробку пробивался знакомый свет лампы.

Рейк бросился к столу и почти вырвал её из коробки. Горит! Светится!

Из-под лампы с грозным шелестом разлетелись бумажки. Их там раньше не было! Колдун?

Рейк поставил своё проклятое сокровище на его законное место и полез их собирать.

Записки, много: голубые, зеленоватые, серые, сиреневые — казалось, их сгребли отовсюду, куда дотянулись. Рейк прочёл первую.

«7 капель хрустальный воды на стакан обычной, листок сон-травы, 3 цветка троелунника — охладить и выпить для избавления от кошмаров. Утро будет сонным и наступит поздно, но кошмары отступят».

Колдовской рецепт… Остальные — тоже?

Сдать бы коменданту, но Рейк принялся читать один за другим. Травы, камни, мхи, роса… Но — полезные и, как намеренно подобраны, без серьёзных последствий. Рейку они… понравились.

Мирные намерения… Так вот как Енц Дрейсер боролся с Орденом! Действительно, каждому можно найти колдовство по душе. Такое он мог и в одиночку проделывать: там человек, тут человек… Не колдун победит, а Орден проиграет. Незаметно, постепенно.

Рейк схватился за голову, всё ещё сжимая в руке последний листок. Сжечь в камине, пока не поздно? А потом всю жизнь жалеть?

Он посмотрел на лампу. Та горела.