Господство (гет)

— Ты пришла ради меня.

— Разве бывало иначе?

Слегка улыбнувшись, он словно засиял, подходя к ней и протягивая руку. Джиневра потянулась к нему, как множество раз до этого, будто повинуясь магнетической ауре, всегда окружавшей его. В её кармане лежал обрывок пергамента. Когда-то, давным-давно это была страница дневника.

Теперь дневник был уничтожен.

Призрачная ладонь накрыла руку Джиневры, и ей нравилось это, но в его прикосновении не было человеческого тепла. Будто несуществующий холодок пробежал по всему её телу, от ладоней до пальцев ног. Сердце защемило.

— Когда-нибудь нам больше не придется таиться в тени, как сейчас, — прошептал Том, проводя пальцами по ее подбородку.

— Когда? — слабым голосом спросила она, плавясь от его холода.

— Когда ты выполнишь свое задание. Как только ты это сделаешь, ничто уже не помешает нам быть вместе, моя дорогая Джиневра. Ничто и никто нас не остановит, мы уничтожим любую помеху.

Она прикрыла глаза, с удовольствием представляя это. В Тайной комнате пахло сыростью и нечистотами. Как несправедливо, что Том заперт в таком месте, будучи лишь тенью самого себя. Он заслуживал много лучшего.

Она обязана была спасти его.

— Скорее бы настал этот день, Том, — прошептала она.

— Настанет в свой срок, — он отстранился и вытянул шею. — Ты ведь все еще опаиваешь его Амортенцией?

— Регулярно, — кивнула Джиневра.

— Хорошо, — одобрил Том, сцепив руки за спиной. — Он тебя не подозревает?

— Нет, я разбавляю её в его тыквенном соке. Он пьет его как и прежде, так что сомневаюсь, что он что-то заметил.

— Но тебя он стал замечать?

— Я не меньше дюжины раз ловила на себе его внимательный взгляд, — ухмыльнулась Джинни.

— Прекрасно. Ты осторожна с грязнокровкой? Как мы и обсуждали?

— Да, — подтвердила Джиневра. — У нее хватает забот. Мой брат и Малфой, кажется, занимают все её внимание.

— Мне думалось, что Поттер будет для нее более важен, — в голосе Тома звучало удивление.

— Плевать, о ком она фантазирует, лишь бы они не мешали мне.

Том рассмеялся тем гулким смехом, который так нравился Джиневре. Он пьянил, почти как любовное зелье, которое она вливала в Поттера уже месяц.

— Ты восхитительна, как всегда. Право, для меня будет честью править Британией вместе с тобой.

— Лишь Британией? — повела бровью Джинни.

Он ухмыльнулся, и она поняла, что ради него спалила бы мир дотла. Стоя с Томом плечом к плечу.

И он бы восхищался ею за одно только это.

* * *

Дин Томас здоровался с ней даже после расставания. Джинни проводила его сердитым взглядом.

Парень и не догадывался, что именно из-за него она нашла в своих вещах вырванную страницу из дневника. Ту, которую ещё первокурсницей спрятала в потрепанном экземпляре «Квиддича сквозь века». Страницу следовало уничтожить вслед за дневником.

Она пыталась это сделать, множество раз, но у неё ничего не получилось.

Огонь не мог повредить страницу, заклинания от неё отражались, а собственные руки отказывались служить ей, когда она пыталась скомкать пергамент.

Со временем она все же смирилась со стойкостью страницы, посчитав это знаком, что ей следует ее сохранить. Дневник странным образом стал частью Джинни, Том Реддл стал ее частью. Он слился с ее существом. Ей не удалось справиться с этим даже к пятому курсу.

В сущности, он был всего лишь воспоминанием. Огоньком, легкой рябью в океане волшебного мира. И все же он властвовал над нею. Как? Было ли это следствием его возвращения?

Нет, Реддл был для нее не Волдемортом. Кроме того, он поселился в ее голове задолго до Турнира трех волшебников.

Реддл, каким она его запомнила, оставался воспоминанием, а она продолжала жить. Джинни хорошо научилась владеть своей волшебной палочкой, уже в четырнадцать лет смогла сотворить телесного патронуса, а её летучемышиный сглаз был едва ли не сильнейшим, который видел Хогвартс.

— Ты быстро учишься. Если будешь стабильно заниматься, станешь настоящим мастером в защите и отлично сдашь экзамены, — сказала ей Гермиона Грейнджер после учебной дуэли на занятиях Отряда Дамблдора.

Стабильно.

Джинни до ужаса устала от стабильности. Стабильно бояться, не иметь ответов на вопросы, искать логику там, где её нет. Это мешало ей ходить в Хогсмид в одиночестве, приглашать на свидания тех парней, которые ей действительно нравятся, пользоваться определенными уборными.

Поэтому у них с Дином ничего не могло выйти. Он был частью стабильности, а Джиневра хотела разрушить эту стабильность до самого основания.

Всего через несколько дней после расставания с Дином она нашла «Квиддич сковзь века», и листала пожелтевшие от времени страницы, пока не обнаружила тот самый лист пергамента.

В ту ночь она написала на нем два слова:

«Привет, Том».

Теперь оставалось лишь ждать. Ей казалось, что ожидание заняло часы, но на самом деле лишь несколько мгновений.

«Привет, Джиневра».

Она смотрела на исчезающие слова, не зная, как ему ответить. Что можно сказать о ее воспоминаниях? Помнит ли он ее? Может ли помнить? Он назвал её по имени, но он знал его и в прошлый раз, когда совсем не был знаком с ней.

Что ей вообще нужно? Реванш?

Вздохнув, она убрала пергамент обратно в книгу и захлопнула её, поклявшись выбросить в море, как только будет такая возможность.

Меньше чем через неделю она достала этот пергамент снова.

Том должен был узнать, что искалечил не только ее тело, но и разум. Ей нужно рассказать ему, как он исказил ее восприятие мира. Теперь она каждого парня подозревала в самых плохих намерениях. Ей хотелось ему сообщить, что она носит с собой зеркало, чтобы смотреть, не ходит ли кто-то следом за ней. Она дошла до того, что иногда кидалась в пустоту заклинаниями, если ей казалось, что она слышит рядом чьи-то шаги. Самое главное, он должен знать, что она ненавидела его за нечестную игру. Она стала его жертвой в одиннадцать лет. У нее не было никаких шансов.

Она лихорадочно писала все это, думая, что когда закончит, просто закроет книгу и наконец-то избавится от пергамента, сбросив гору с плеч. Чего она не ожила, так это его быстрого ответа, еще до того, как она успела снова спрятать пергамент между страниц.

«Понимаю тебя. Хотелось бы мне, чтобы все сложилось иначе. Правда».

Так началась их новая переписка, сотни сообщений, неровные буквы, наполненные гневом, сердечной болью и страданием. Смятением. Надеждами, мечтаниями, единством.

Господством.

«Я хотел бы наделить тебя силой, Джиневра. Я намеревался сделать это, и мне бы удалось, если бы не помешал Поттер. Ты должна была стать моей protogée. В свои семнадцать лет по силе ты могла бы сравниться с Дамблдором».

Ей нравилось, как это звучало, особенно сравнение с Дамблдором. В первые годы учебы она считала своим героем Гарри Поттера, но теперь…

Теперь она знала, чего лишилась из-за него.

Она снова захлопнула книгу.

* * *

Шли недели, и Джиневра снова клялась себе, что больше не заговорит с Томом Реддлом.

Это был лишь казус, случайность, не более того. Вероятно, Гермиона была права, когда рекомендовала ей обратиться к целителю разума. Для нее не прошло бесследно то, что случилось на первом курсе, тяга к Тому была частью ее болезни.

Все же что-то продолжало ее терзать, поедая изнутри.

Во время тренировки сборной по квиддичу Поттер толкнул ее, и это показалось ей не дружеской оплошностью, а персональным нападением.

— Прости, Джинни! — крикнул Поттер, уносясь прочь. — Снитч был за тобой!

— Все в порядке! — крикнула она в ответ.

Все было не в порядке.

Годы, на которые он её обрёк, были не самыми приятными. Чем чаще она его видела, тем сильнее ей хотелось проклясть Поттера за так называемый героизм и другие раздражающие её черты. Например, за причмокивание во время еды или за то, как он смущался, пытаясь заговорить с ней.

Очередная неловкость стала последней каплей.

«Это еще возможно?»

Джиневра подождала, пока неровный почерк впитается в пергамент. Скорее всего, он скажет ей, что уже слишком поздно, прошло слишком много лет, которые не наверстать. Может, он попросит найти ему другую protogée, более юную и способную, откуда-нибудь со Слизерина или из Рейвенкло.

Как долго тянулись мгновения ожидания. Тяжело вздохнув, она облокотилась об изголовье постели и прикусила губу.

Наконец на пергаменте проступили черные буквы. Она торопливо схватила лист.

Букв было всего две.

«Да».

* * *

Призвать Тома оказалось труднее, чем когда ей было одиннадцать. Тогда он делал все сам, но теперь, когда большая часть дневника была уничтожена, он был ограничен в возможностях.

Даже с его аккуратным почерком, ограниченный единственной страницей, он мог дать ей лишь самые краткие инструкции.

«Завоюй доверие Поттера».

Потребовался месяц, чтобы собрать все необходимые ингредиенты для приготовления Амортенции. Еще месяц ушел на то, чтобы Поттер заговорил на змеином языке, от одного звука которого у нее мурашки бежали по коже. Она не помнила, чтобы испытывала к нему такую ненависть. Наверное, голос Тома был приятнее для ее слуха.

— Звучит прекрасно, — солгала она мальчишке со шрамом одним поздним вечером, когда они с ним вдвоем удобно устроились на диване в гостиной у разожженного камина. — Мне бы очень хотелось этому научиться.

— Все думают, что такое знание делает меня темным волшебником, — с грустью ответил Поттер. — Если кто-то узнает, что им владеешь и ты, о тебе будут думать тоже самое.

— Поэтому я не буду говорить на нем при всех, — она кокетливо надула губки. — Ну пожалуйста, научи меня?

— Все не так просто… Если рядом находятся змеи, ты невольно заговоришь на этом языке. Как я тогда в дуэльном клубе. Все решили, что я наследник Слизерина и собираюсь убить Джастина Финч-Флетчли.

Джинни улыбнулась ему, потому что с ним она была именно Джинни. Младшей сестренкой его лучшего друга с длинными рыжими волосами, до ужаса похожей на мать Гарри, которую он никогда не знал. Когда он говорил ей, как она похожа на Лили Поттер, Джинни вела себя так, будто не считала сравнение отвратительным, и целовала его в щеку.

Это всегда действовало безотказно, должно было сработать и сейчас.

Она поцеловала ямочку на его щеке и еще раз жалобно попросила:

— Пожалуйста!

— Хорошо, — вздохнул смертельный враг Тома.

Этим же вечером она выучила короткую шипящую фразу и открыла Тайную комнату. Снова.

* * *

Встречи с Томом были очень волнующими.

Будучи первокурсницей, она понимала, что он красив. Теперь, став старше, она видела блеск в его полупрозрачных глазах всякий раз, когда спускалась в Тайную комнату. Она больше не была глупой одиннадцатилетней девчонкой.

Она стала привлекательной девушкой. Спортивной и мускулистой благодаря многолетним тренировкам по квиддичу. Том с заметным интересом наблюдал за ней, когда Джиневра скользила по комнате, осыпая его заклинаниями, в перерывах между составлением планов на их совместное будущее.

Чем больше она проводила времени с Томом, тем больше надеялась, что у них все получится.

Живя без него на протяжении нескольких лет, Джиневра ощущала пустоту внутри, которую не могла объяснить даже самой себе. На первом курсе Дамблдор и Макгонагалл говорили ей, что Том опасен, как хищник, уникальный в своем роде, и он действительно был таким.

Но такой была и она.

* * *

Джинни не приходилось целоваться с зубастым угрем, но поцелуи с Поттером в ее представлении были похожи именно на это. Его язык скользил по ее губам, а зубы задевали ее зубы при каждом движении его чугунной головы.

После первого поцелуя, мучительно долгого, Поттер отстранился от неё и ещё некоторое время пялился своими изумрудными глазами, которые буквально сверкали от удивления. В его зрачках отражался свет факелов со стен. Джинни подумывала запихнуть один из них ему в рот.

— Это было… — Поттер замолчал, часто дыша, — классно!

— Ага, — ответила Джиневра, пытаясь изобразить удовольствие. — Именно так я и представляла себе поцелуй со знаменитым Гарри Поттером.

Чистая правда. Поцелуй не обманул ее ожидания. Неловкий, слюнявый и жалкий, в точности как описывала Чжоу Чанг. К счастью для Чжоу, ей не пришлось проходить через это снова. С другой стороны, у Джиневры была важная миссия, а Поттер был в ней ключевой пешкой.

— Мне нужно на Прорицания, — солгала Джиневра. — Встретимся позже в гостиной?

Поттер кивнул и замер, уставившись на нее, когда она сжала его запястье на прощание и скользнула прочь. С самой соблазнительной улыбкой она перебросила свои огненные локоны и неторопливым шагом покинула тайный коридор.

Так начинались многие их вечера, в которые он выглядел ничуть не лучше.

Время, проводимое с Поттером, было для нее временем отрешиться от происходящего. Чем меньше она концентрировалась на происходящем, тем проще ей было, хотя его поцелуи не стали более умелыми. Джиневра научилась отходить на второй план, на время становясь Джинни. Джинни мило улыбалась, неважно училась из-за лени и обладала язвительным нахальством, перед которым пасовали даже самоуверенные слизеринцы. Джинни была истинной гриффиндорской львицей, которую Поттер просто обожал.

Джиневра ценила Джинни. Если бы она не могла быть ею днем, целуясь с Поттером, возможно, ее бы однажды просто стошнило.

— Я люблю тебя… нет, я влюблен в тебя, — бормотал Поттер одним вечером. — Нет, любовь — это не то… просто… не достаточно выражающее мои чувства слово. Ты понимаешь?

Джинни что-то промурлыкала, соглашаясь. Этот мальчик даже не догадывался, что ночью она снова станет Джиневрой и вернется к тому, кого любит по-настоящему. К тому, кто хочет его смерти.

* * *

— Он позволяет тебе пользоваться его мантией-невидимкой, — задумчиво произнес Том. — Он действительно у тебя на поводке.

Джиневра пожала плечами, аккуратно сложенная мантия висела на ее локте. Так было проще избегать нежелательных встреч. Филч заметил, что кто-то из учеников не спит по ночам, и велел миссис Норрис быть внимательнее.

— Я могу быть весьма убедительной, — заметила она.

Том стиснул зубы, в его темных глазах плескалась такая ревность и черная бездна ненависти к Поттеру, что Джиневра была на седьмом небе от счастья.

— Надеюсь, убедительна не сверх необходимого? — почти прошипел Том.

— Настолько, насколько могу.

Он кивнул, успокоившись, но все еще выглядел недовольным.

— Я думаю, проводить время с Поттером… всё же необходимо. Особенно, если это еще и помогает тебе избегать завхоза. Скажи мне, от старика много проблем в последнее время?

— Нет, но если они возникнут, я смогу отучить его лезть не в свои дела.

— Не стоит привлекать к себе внимание, Джиневра, — ухмыльнулся Том. — Но мне нравится твоя жесткость.

— Я осторожна, поэтому и пользуюсь мантией, — заметила она, поднимая палочку. — И заклинанием, скрывающим запахи, чтобы кошка меня не учуяла.

— Я всегда знал, что ты будешь хорошей protogée.

— Лишь protogée? — уточнила Джинни, приподняв бровь.

Он обнял ее своими холодными руками и прижался безжизненными губами к ее губам. Озноб проник под кожу Джиневры, пробирая до костей. Ничего похожего она прежде не испытывала. Говорят, что любовь — это тепло и уют, но для нее это было как парить в ледяных облаках у самих небес.

С Томом она могла бы парить вечно.

— Не говори глупостей, — прошептал он, возвращая ее к реальности. — Ты гораздо важнее. Несоизмеримо важнее.

Его руки отпустили ее талию, и ей снова стало тепло.

* * *

Джиневра ворвалась в Тайную комнату, испытывая странную смесь отвращения и гордости. Она обнаружила Тома, сгорбившимся в нише за статуей старика Салазара. Том приподнял темные брови, когда она решительно направилась к нему.

— Поттер предложил мне выйти за него замуж, — сообщила она.

— Что ты ответила? — спросил он выпрямляясь, мягкие полупрозрачные черты его лица выражали любопытство, словно он в самом деле думал, что у него может быть соперник.

Если бы Джиневра желала развлечься, то могла бы поиграть с ним. Будь перед ней Дин Томас или Майкл Корнер, она бы даже не стала задумываться. Поведение таких мальчишек, как они, обычно забавляло ее. Даже те доли секунды, что она наблюдала за Томом, вскружили ей голову. Но она со времен первого знакомства с ним знала, насколько яростен он может быть, и не хотела провоцировать его. И не желала ранить его. Его мир и без этого был полон боли.

Она могла построить с ним нечто совершенно новое, красивое, но для этого он должен доверять ей. Дразнить следовало кого-нибудь другого. Они были близки как никогда, она почти физически ощущала это. Не стоило рисковать это разрушить.

— Я предложила ему встретиться в Запретном лесу, — честно ответила она.

— Когда? — спросил он нетерпеливо.

— Завтра.

— И что же его будет там ждать? — Том распрямил плечи и наградил ее своей фирменной улыбкой.

— Смерть, — ухмыльнулась Джиневра.

* * *

— Джинни? — Поттер звал ее слишком громко для полуночного свидания в Запретном лесу. — Джинни, где ты?

Джиневра смотрела на него сквозь густые ветви. Поттер поправил на носу свои поломанные очки и огляделся, пытаясь ее разглядеть. В руке он держал деревянную шкатулку, по размеру как раз подходящую для обручального кольца.

Она направила на него свою волшебную палочку.

— Avada Kedavra!

Поттер рухнул на землю, шкатулка покатилась по влажной траве.

Джиневра быстро подошла к нему и ногой отшвырнула шкатулку подальше в кусты. Она не собиралась облегчать задачу тем, кто будет искать Поттера.

Ее сердце часто билось, когда она кружила вокруг него, все еще направляя волшебную палочку на неподвижное тело. Он уже переживал смертельное проклятие, неизвестно, не получится ли это у него снова?

Она пнула его ногой. Никакой реакции.

Пульс стучал у нее в висках. От волнения кружилась голова, но Джиневра присела на корточки, чтобы получше осмотреть тело. Она не могла допустить ошибку.

Джиневра прижала два пальца к горлу Поттера. Пульса не было, а бледная кожа начала приобретать синеватый оттенок. Зеленые глаза были широко открыты. Пока он был теплым, но скоро станет холоднее, чем Том. Его грудь больше не вздымалась и не опускалась.

Теперь всё кончено.

Том станет больше, чем воспоминанием.

Их ждет господство.