In the middle of the night (гет)

Пушистый снег неспешно покрывает крыши домов, украшенные гирляндами деревья и полупустые дороги. Ночное небо полностью затянуто облаками. То там, то тут снуют припозднившиеся гости. Мороз рисует витиеватые узоры по краю оконных рам.

Треск поленьев из камина разносится по просторной гостиной. Со вкусом обставленная квартира в элитном районе источает комфорт и уют.

Элизабет стоит перед зеркалом, рассматривая новое шёлковое платье, идеально облегающее фигуру. Она уверена, Джейку понравится. Аккуратно поправляет длинный подол. Разрез от бедра помогает свободно двигаться. Пара полных оборотов на цыпочках. Струящаяся тонкая ткань напоминает раскрывшийся ультрамариновый цветок. Превосходно! Разворачивается и смотрит назад через плечо. Волнистые золотые локоны ниспадают вдоль обнаженной спины. Идеально! Довольная улыбка появляется на лице Элизабет.

Кидает взгляд на часы: почти одиннадцать. Тяжело вздыхает и подходит к накрытому столу. Скрип откручивающейся крышечки смешивается с мирно потрескивающими поленьями. Булькающий звук переливающейся алой жидкости. Небрежно подцепив пальчиками наполненный наполовину фужер, Элизабет не спеша подходит к широкому кожаному креслу перед камином. Садится. Рука с бокалом расслаблено свисает с подлокотника, слегка раскачиваясь по кругу. Пустой взгляд направлен на яркие пляшущие огоньки пламени.

Должно быть, сейчас Джейк одаривает свою дорогую невесту подарками и приятными словами. Лжец. Всё равно придёт к Элизабет. Всегда приходит. Только с ней он может по-настоящему отдохнуть и расслабиться.

Делает глоток вина. Некрепкий алкоголь приятно скользит вниз по горлу.

«Я единственная могу его понять и принять таким, какой он есть. Знаю как облупленного, — будто пытается убедить себя Элизабет, крепче сжимая хрупкую ножку бокала. — Джейк не любит её».

Делает ещё глоток.

Пристально смотрит сквозь огонь.

Холодно. Чертовски холодно где-то глубоко внутри. Чувство одиночества начинает сковывать разум и тело.

Залпом допивает оставшееся в бокале вино в надежде согреться. Откидывается в кресле, смотрит в потолок, пока рука с пустым бокалом безвольно свисает с подлокотника.

Он же не оставит её сегодня одну? Обещал, что отметят вместе. Всегда держал обещание. Значит, точно придёт.

Элизабет закрывает глаза. Вспоминает его нежные губы, поцелуи. Тяжело вздыхает и проводит кончиком пальца по своим губам, будто помогая почувствовать его лёгкие прикосновения.

«Плевать. Он с ней чисто из-за расчёта, но его сердце и душа со мной».

Снова смотрит на часы: совсем немного до полуночи. Вот-вот, и притихший город начнёт разрываться от нескончаемых поздравлений, фейерверков и радостных криков. Всё как всегда. Элизабет ненавидит этот праздник. Трагичные события прошлого, что она изо всех сил пытается похоронить в омуте памяти, каждый год в этот паршивый день воскресают из мёртвых, словно по звонку. Пусть с каждым разом боль всё меньше, но настроения праздника она всё равно не разделяет. Никчёмный переоценённый день. Элизабет не нужен повод, чтобы радоваться и дарить подарки. Она может устроить себе праздник в любой день.

Поднимает глаза на часы. Одна минута до полуночи.

Придёт. Ещё есть время. Он не оставит её одну в этот день. Не посмеет.

За окном раздается грохот первых фейерверков. Полночь. Снова грохочет. Повторяющиеся взрывы раскрашивают тёмное небо искусственными яркими огоньками.

Спазм одиночества и тоски пронзает сердце. Холодно.

Элизабет поднимается с кресла и снова подходит к столу. Скрип, бульканье еле слышно из-за непрекращающегося шума за окном. Подхватывает наполненный бокал и подходит к окну.

Цветастое бесплатное представление, крики людей на улице, безудержное веселье. Раздражает. Чёртова суета. Счастливые такие. Лжецы. Все лжецы. Джейк придёт, он всегда приходит. Ещё есть время. Холодно. Холодно где-то внутри. Не отрываясь, глоток за глотком быстро опустошает бокал целиком. Заветное тепло заставляет застывшую кровь живее струиться по венам.

Аккуратно присаживается на подоконник, отставляя бокал в сторону и продолжая смотреть в окно. Тело слегка расслабляется. Элизабет вспоминает детство.

Лет пятнадцать назад она впервые встретила Джейка. Парень из соседнего двора. Они тогда почти подрались. Вот так же снежной зимой. Снег не поделили.

Элизабет улыбается.

Только пару дней как осознала, что влюблена в друга. Раньше не понимала. Просто злилась, когда он встречался с разными девчонками, меняя их, как перчатки. Она молчала. Никогда не показывала ему истинных чувств. Улыбалась и поддерживала, несмотря ни на что. Просто лучшая подруга. Пока однажды он не приполз к ней полностью разбитый после очередных отношений. Хотя в тот раз всё казалось серьёзным. Трудно было видеть его таким, но в душе она ликовала. Джейк снова принадлежал только ей.

Первый курс универа. Родители уехали на выходные, оставив её одну. Они много выпили, Элизабет продолжала утешать друга. С тех пор прошло уже почти семь лет, а она всё продолжает его утешать. Статус лучшей подруги изменился. Вот уже почти семь лет у них дружеский секс без обязательств. Всё то же самое, но с привилегиями.

Она знает каждую мельчайшую подробность всех его отношений, каждый мало-мальски важный момент его жизни, каждый секрет, все его привычки, что он любит и что ненавидит. Знает лучше себя самой. Всегда готовая утешить и поддержать, но никогда не показывающая своих чувств. Словно сама их не понимает или не желает понимать.

Кидает взгляд на часы: час ночи.

Люди продолжают шастать туда-сюда. Элизабет встаёт с подоконника, идёт к столу. Наполняет бокал, оглядывая любимые закуски Джейка.

— Только попробуй не прийти!

Садится рядом на мягкий стул и, медленно потягивая вино, быстро пролистывает в телефоне бесполезную ленту новостей, полную новогоднего мусора. Теряется в «Ютубе». Бутылка почти пуста. Впору открыть ещё. Осматривает новую и тянется за штопором.

Стук в дверь. Наконец! Элизабет не спеша подходит к двери и открывает. Джейк практически вваливается внутрь, сразу обнимает подругу, обдавая резким перегаром. Она аккуратно отстраняется, оглядывая с ног до головы. Чёрные волосы слегка взъерошены. На белом воротнике помятой рубашки красуется алый след от помады. Запах мужского парфюма явно окрашен нотками аромата женского тела.

— Пришел-таки? — Равнодушно оставив лучшего друга у двери, Элизабет возвращается к новой бутылке вина.

— Не ждала?

— Знаешь прекрасно ответ.

Она берёт бутылку и штопор.

— Обижаешься? — Джейк поднимает взгляд на Элизабет, будто пытаясь что-то прочитать в её небесно-голубых глазах.

— С чего бы, — всё так же равнодушно звучит в ответ. Чувства показывать нельзя. Сама не понимая, почему ведёт себя так, просто по привычке. — Ты же с невестой был. — Подходит ближе, протягивая бутылку. — Открой, пожалуйста.

Джейк послушно исполняет просьбу, наблюдая за подругой уже иначе, чем обычно. Сам не понимая, почему притворяется пьяным. Ему нужно серьёзно поговорить с Элизабет. Но он не знает, как начать.

— Выпьешь? — вдруг спрашивает она.

— Пожалуй, но чуть позже.

Вытягивая шею и заглядывая через плечо Элизабет, Джейк замечает накрытый стол. Всё, как он любит. Облизывается, как кот, вызывая невольную улыбку подруги.

— Всегда знаешь, как меня порадовать!

Он поспешно приближается к столу.

— Твоя так и не научилась готовить?

Элизабет наливает себе новый бокал и делает глоток, прислонившись бёдрами к краю стола, наблюдает за другом, что, поудобнее устроившись на стуле, уплетает всё подряд.

— Пыталась, — дожевывая очередную ложку салата, отвечает Джейк. — Чуть Богу душу в сортире не отдал. Надеюсь, больше пытаться не будет. Иначе я точно кони двину.

Элизабет плотно сжимает губы, чтобы не прыснуть от смеха. Прикрывает улыбку фужером и отворачивается в сторону. Ещё одна её маленькая победа. Она готовит лучше его невесты. Ещё бы.

— Не будешь есть? — вдруг поинтересовался Джейк, наконец оглядывая подругу.

Шикарное тело, облачённое в струящуюся ткань его любимого цвета, выглядит более чем идеально. Длинные локоны золотыми волнами частично прикрывают оголённые плечи и откровенное декольте. Он нервно проглатывает почти застрявший в горле кусочек мяса. В штанах становится немного тесно.

— Всё твое, — не замечая взгляда, отвечает Элизабет и, забрав с собой полный стакан алой жидкости, возвращается в своё любимое кожаное кресло. Лёгкий характерный скрип и тишина.

За окном всё почти утихает.

Лёгкий звон вилки о тарелку, всё то же равномерное потрескивание поленьев в камине и полное молчание. Элизабет снова следит за таинственным танцем рыжих языков пламени, выжидая нужный момент. Огонь всегда оказывает на неё какой-то успокаивающий эффект.

Медленно попивает вино, давая Джейку время насладиться едой. Знает его характер. Поест, потом всё расскажет. Как всегда. Полчаса. Бокал снова пуст.

— Ещё? — Джейк уже стоит около Элизабет с бутылкой в руках.

Он тоже хорошо её знает. Друзья детства, и уже почти семь лет с привилегиями.

Она протягивает бокал.

— Что-то случилось? — замечает Элизабет едва уловимые изменения в его поведении.

— С чего взяла?

— С детства, Джейк. Я знаю тебя слишком долго и слишком хорошо, чтобы не заметить.

Он молча отходит к соседнему креслу, присаживается на подлокотник, смотрит на подругу. Красива, молода, умна и скрытна, как всегда. Никогда не говорит, что на душе. Улыбается в нужный момент, молчит, когда следует, угадывает любое его настроение. Кажется, что может читать мысли. Готовит отлично, шикарна в постели — идеальная партия, но не для него. Он скоро женится. Он должен ей рассказать, что уезжает. Уезжает навсегда.

— Выкладывай, Джейк. — Элизабет дышит ровно, скрывая истинные чувства глубоко внутри. Показывать их нельзя. Наблюдает за жадными языками пламени, что лижут почти прогоревшие поленья.

— Чуть позже. Хорошо? — Его голос становится слишком нежным. Каким-то слащавым и приторным.

Элизабет инстинктивно чувствует тревогу. Несмотря на количество выпитого алкоголя, она почти не пьяна. Нужно отпустить. Сам расскажет, когда придёт время. Всегда так делал. Просто ждать. Она пытается ровно дышать, чтобы не выдать нервное напряжение. Ей хочется, чтобы он дольше оставался рядом, даже если потом снова уйдёт. Просто рядом. Хотя бы ещё ненадолго.

Снаружи снова грохочет салют. Не могут успокоиться. Всё празднуют новое начало.

Джейк поднимается с кресла и идёт к окну. Он тоже избегает её взгляда. Избегает разговора. Не знает, как признаться. Хотя она всегда так холодна на выражение эмоций. Джейк не может понять, что именно она к нему чувствует, и сам себе надумывает. Она слишком хорошо его знает, чтобы полюбить. Он не достоин. Просто друзья с привилегиями.

Прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди, он смотрит в окно, обрамлённое новогодними гирляндами, шарами и ёлочными веточками. Джейк помнит, что она ненавидит этот праздник, но всё равно украшает это место для него, хотя он и не просит. Нельзя портить эту ночь. Чуть позже. Он скажет ей всё, но чуть позже.

— Выпьешь? — Заботливый, но всё такой же сдержанный голос Элизабет раздаётся совсем рядом, выдёргивая из размышлений.

Джейк поворачивается к подруге, с натянутой благодарной улыбкой берёт наполненный фужер и делает глоток, не задумываясь. Жгучая горечь заставляет его зажмуриться, тут же вызывая приступ кашля. Лицо краснеет от остроты и стыда.

— Эли! Какого чёрта ты мне дала? — всё еще пытаясь прийти в себя, возмущается Джейк.

— Специальный коктейль пробуждения, милый, — явно злорадствуя, довольно улыбается она.

— Отравить решила? — Он поднимает на нее раскрасневшиеся от приступа кашля глаза, неожиданно встречаясь взглядом.

Бездонный голубой омут её глаз застаёт его врасплох. Кажется, вот-вот прочитает его целиком. Снова. Но отводить взгляд теперь нельзя. Шикарна, как и всегда. Гипнотизирует. Прислоняется плечиком к стене, стоя в паре шагов от него, не отводя взгляда. Медленно делает глоток из своего бокала, поигрывает оставшейся алой жидкостью. Почти незаметно облизывает нижнюю губу кончиком язычка.

Какого чёрта он так нервничает? Они знакомы с детства. Знают друг друга как облупленные. Добровольно поддерживают дружбу с привилегиями уже около семи лет. С ней всегда хорошо и комфортно. Он делает шаг вперёд. Ещё один. Эгоистичное желание берёт верх. Он хочет ощутить тепло её тела в последний раз.

Забирает бокал из рук Элизабет и осушает одним глотком, вызывая странную улыбку на её лице. Ставит на подоконник. Целует нежно. Едва касаясь. Закрывает глаза и просто получает удовольствие. Сладость вина, пьянящий аромат её тела, тепло, разливающееся по венам, подталкивают к продолжению. Она гладит ладонями его плечи, обнимает за шею и притягивает ближе. Теперь остановиться невозможно. Она сама углубляет поцелуй.

Элизабет желает быть любимой. Пусть он молчит. Она уже не хочет знать, что он собирался сказать. Внутри всё сжимается от тревоги. Чувство, что если не возьмёт его сейчас, то он может ускользнуть, разъедает изнутри. Слишком велико желание ощущать его рядом, чувствовать его аромат и вкус снова и снова, слышать его стоны. Она хочет его здесь и сейчас.

Берёт Джейка за руку и ведёт за собой в постель. Он слепо следует, поддаваясь чарам Элизабет. Пусть это всего лишь игра, но она не будет останавливаться. Хочет ощутить его силу и любовь, пусть и ненастоящую. Всю ночь. Всю ночь он принадлежит только ей. До самого утра…

— Эли… — стонет он её имя, раскинувшись на белых простынях и утопая в блаженстве, обжигая горячим дыханием её дрожащее обнажённое тело.

Как же ей это нравится. Его глубокий, почти гортанный полушёпот завораживает и возбуждает.

Джейк получает то, что желает сейчас больше всего, а она — то, что так желает сама, пусть и на время. Слишком сладко, чтобы оторваться хотя бы на мгновение. Слишком приятно, чтобы перестать стонать. Два тела сливаются в едином танце, сжигая друг друга в пламени страсти. Волны удовольствия захлёстывают снова и снова.

Каждое его прикосновение заставляет Элизабет задыхаться. Голова кружится от невероятного возбуждения. Она хочет больше. Она не стесняется. Она берёт то, что хочет, управляя им, как пожелает. Джейк уступает. В очередной раз она сверху. Её золотые волнистые локоны, словно струящиеся потоки водопада, ниспадают вдоль идеальных изгибов, едва касаясь кончиками тонкой талии. Слишком хорошо. Слишком приятно. Она упирается ладонью в его грудь и наклоняется, чтобы поцеловать, слегка приостанавливая бешеную скачку и продлевая удовольствие.

Он отвечает на поцелуй, но теперь его очередь брать верх. Ловко обхватывает её рукой и переворачивает на лопатки. Элизабет улыбается. Сильный толчок заставляет выгнуть спину от волны удовольствия и вцепиться пальцами в подушку под головой. Громкий стон. Как же он любит её стоны. Такие особенные, чувственные, настоящие. Хочет слышать ещё. Толкает с силой, провоцируя ещё один. Входит в ритм, набирает обороты. Это не может не нравиться. Это заводит до одурения. Он хочет слышать, как она кончает. Этот полукрик удовольствия словно наркотик для него. Ласкает. Целует. Добивается своего. Долгожданный протяжный стон. Презерватив наполняется густой липкой спермой. Тяжелое дыхание. Мурашки по телу. Неконтролируемое вздрагивание. Джейк падает рядом. Приятная усталость охватывает обоих.

Он лежит на спине, смотрит в потолок, позабыв обо всем. Ему хорошо. Как и всегда с ней рядом. Белокурая голова Элизабет прижимается к его груди. Шёлковые волосы рассыпаются вокруг. Она слушает стук его сердца, а он гладит её по макушке.

Новый год начался. Пусть она и не любит этот праздник, но сейчас ей бы очень хотелось остановить время и остаться здесь навсегда. Она слишком сильно привязалась к своему другу, сама не замечая того. Влюблена в него по уши без возможности выбраться из этого плена. Она не может и не хочет его отпускать к другой. Плевать на всё. Он принадлежит только ей. Только с ней ему по-настоящему хорошо. Она обязательно расскажет ему о своих чувствах. Обязана. Сделает это, но утром.

Веки будто наливаются свинцом. Сон охватывает уставшее тело.

Чувствуя, что дыхание Элизабет выравнивается, Джейк продолжает поглаживать её золотые локоны, пытаясь понять, что в её голове. Они просто друзья? Он будет по ней скучать? Очевидно, будет. Будет ли скучать она? Она слишком красива и умна. Наверняка быстро найдёт себе парня. Может, он у нее уже есть. Эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову. Что-то колет внутри. Ревность? Она не принадлежит ему. Снова неприятное чувство за грудиной. Он не имеет на это права. Она не его. Элизабет слишком хороша для него. Слишком хорошо его знает. Утром всё закончится. Это последний раз, как бы ему ни хотелось.

Глаза закрываются, Джейк погружается в сон.

* * *

— Эли, — вдруг начинает Джейк совсем другим голосом, заканчивая наконец вкуснейший завтрак, который приготовил специально для неё. Последний завтрак с подругой. — Мне нужно уехать.

Сердце Элизабет замирает. Вот оно. То, что вызывало тревогу еще ночью, не давая покоя в разгар новогоднего торжества. Почему звучит так официально? Он и раньше уезжал, но сейчас всё кажется иначе. Элизабет опускает глаза в кружку с чёрным чаем, источающим приятный аромат цитруса. Он не должен видеть её глаз. Она так хочет признаться, но время неподходящее.

— Ты и раньше уезжал, — изо всех сил сдерживая дрожь в голосе, замечает Элизабет, не поднимая взгляд.

— Сейчас всё несколько иначе… — Он замолкает, уставившись на подругу.

— И что же изменилось? — умело изображая равнодушие, уточняет она, помешивая чайной ложкой сахар, хотя внутри всё сжимается от нарастающего отчаяния.

— Через пару дней я женюсь, Эли, — почти шёпотом произносит Джейк, тут же отводя взгляд.

Резкий спазм в области сердца заставляет её сжать зубы и вздрогнуть.

Он не видит. Он боится. Боится самого себя. Её холодное равнодушие почему-то приносит боль. Но вдруг он заметит в голубом омуте её глаз намёк на чувства? Это пугает его ещё сильнее. Он уже давно ловит себя на мысли, что готов бросить всё ради Элизабет, даже невесту у алтаря, если она только даст ему надежду. Как эгоистично. Глубокий вдох, и он решает продолжить:

— После свадьбы я сразу улетаю в другую страну.

Слова даются с трудом.

— Медовый месяц — дело обычное, — еле сдерживая болезненный ком в горле, тоже переходя на полушёпот, произносит Элизабет.

— Навсегда, Эли.

Звон чайной ложки о фарфоровый краешек чашки моментально разлетается по гостиной. Вот чего она боялась. Вот что так её тревожило. Холодок пробегает от затылка вниз вдоль позвоночника. Голова начинает кружиться. Внутри всё разрывает от отчаяния. Прикусив губу, она отворачивается в сторону окна. Глубокий вдох. Нельзя устраивать сцену. Это лишь отпугнёт его, и он исчезнет из её жизни ещё быстрее.

— Ты в порядке? — с особой заботой спрашивает Джейк, причиняя ещё бо́льшую боль. Он снова наблюдает за подругой, искренне не понимая, о чём она думает. — Обижаешься?

— С чего бы? — отвечает она спустя некоторое время, подходит к окну и выглядывает наружу, не видя при этом ничего: глаза покрывает непроглядная мутная плёнка. Она сильнее кусает губу, чтобы сдержать подступающую истерику. Этого она никак не ожидала. К этому не готова. Слишком больно.

Он встаёт и направляется к Элизабет, но та останавливает его жестом руки.

— Тебе пора, — из последних сил выговаривает она.

— Уверена? — Его уже раздражает её холодный тон, он готов броситься и обнять, но сдерживается. Может, он и не знает её вовсе. Им всегда было так хорошо, и поэтому он принял её поддержку за взаимную симпатию?

— Вполне, Джейк. Твоя невеста ждёт. — Слова обжигают горло Элизабет, сердце бешено колотится, ком, застрявший прямо в центре гортани, не даёт дышать. Она должна была понять свои чувства раньше. Теперь слишком поздно.

— Хорошо, Элизабет, — мягко произносит он. Мягко, как никогда. — Прощай.

Не оборачиваясь, подруга сжимает зубы изо всех сил, дожидаясь, пока Джейк покинет красиво украшенную к Новому году квартиру. К празднику, который она ненавидит, но старается ради него, хотя он и не просит. Как же она хочет, чтобы он остался, но сказать этого не может. Признайся она сейчас, то поставит себя в неловкое положение, и будет ещё больнее. Джейк уже сделал свой выбор.

Дверь аккуратно закрывается.

Зажав рот руками, Элизабет обрушивается на пол, еле сдерживая болезненный крик отчаяния. С подоконника падает задетый бокал из-под вина, который Джейк забрал у неё ночью прямо перед поцелуем, и со звоном разлетается на полу просторной пустой гостиной. Крупные слёзы бесконтрольно текут из глаз, обжигая щёки. Дышать практически невозможно. Сердце разрывается в груди. Почему она не поняла этого раньше? Почему не призналась сама себе, что согласилась на эти открытые отношения не из-за интереса или поддержки, но из-за чувств? Сама себе отрезала возможность на счастье. Дура! Чёртова дура! Идиотка! Говорила, что лжец он, а сама… сама врала себе всё это время!

Хватаясь за горло, Элизабет задыхается, отчаянно хватая воздух ртом. Спазм внутри становится всё сильнее. Паника, чувство потери, практически физическая боль стягивает всё тело внезапно, бесконтрольно, пугающе. Слишком долго она держала всё в себе. Слёзы полностью застилают всё перед глазами. Ноги немеют. Подняться нет сил. Приступ скручивает её пополам. Мелкие осколки врезаются в нежную кожу, но Элизабет уже не чувствует. Внутренняя боль перекрывает физическую. Всё остальное неважно…

Новый год, который лучше бы не начинался никогда. Элизабет бросает взгляд на крупный осколок стекла в метре от руки.

— Как встретишь, так и проведёшь? — истерично хрипит она и тянется к нему. — Что ж, почему бы тогда немного его не укоротить…