Love is out there (гет)

Мне было четырнадцать, когда я в последний раз разговаривала с Амандой.

Мы были двоюродными сёстрами, но тогда мне казалось, что даже больше чем просто кузинами — мы были самыми лучшими подругами, напарницами в проказах, неразлучными спутницами детства. Мы знали друг о друге всё, у нас даже был свой секретный язык, наши клятвы, тайные знаки и мечты, тоже разделённые на двоих.

Но всё изменилось в один августовский вечер.

К нам в городок переехал умный, красивый и уверенный в себе мальчик с озорной улыбкой и нарочито растрёпанными волосами, его звали Стив. Он жил на нашей улице, и время от времени мы как бы случайно сталкивались с ним, чтобы поболтать и переброситься шутками. Надо ли говорить, что мы обе в него влюбились, но молчали об этом, может быть, потому, что надеялись, что это так, просто детское увлечение, не стоящее нашей дружбы.

Однажды нас обеих пригласили на вечеринку, и там был Стив. Я как могла старалась, чтобы он обратил на меня внимание, но только Стив выбрал Аманду.

Я до сих пор помню, как они весело смеялись, сидя так близко друг к другу на софе в углу, и как он смотрел на неё, и как Аманде это нравилось. В тот момент меня накрыло чувство, которое я потом еще не раз испытывала и которое позже научилась безжалостно давить в себе — дикая, необъяснимая злость, смешанная с разочарованием и обидой.

Я схватила ключи от своего скутера и вылетела на улицу.

Именно после этого вечера Аманда вдруг начала меня избегать.

Я пыталась с ней поговорить, расставить все точки над «i», сказать, что я уступаю ей Стива, раз уж он ей так нравится. Но мне не удавалось даже просто начать разговор со своей бывшей подругой.

Сначала это были невнятные отговорки: «занята», «нет времени», «позже, Дана». В школе она просто проходила мимо, как будто я стала для неё пустым местом, а затем Аманда неожиданно перевелась в «Международную Академию» в Блумфилд-Хиллс, Мичиган, и никогда не отвечала на звонки или бросала трубку, едва услышав мой голос.

В конце концов я разозлилась на неё и вычеркнула из своей жизни. И я так и не узнала, что же такого особенного произошло в ту ночь.

Кстати, после той злопамятной вечеринки не прошло и двух недель, как Стив порвал с Амандой и принялся ухаживать за другой девчонкой, избранной «королевой красоты» нашей школы Сарой Митчел. Но это совершенно не изменило наши с Амандой отношения.

Прошли годы. Я тоже уехала учиться, а потом пошла на службу в ФБР. Наши родители разъехались. Тётя Грейс, мать Аманды, умерла. И я давно уже смирилась с тем, что сестра больше не является частью моей жизни.

До тех пор, пока однажды я не получила от неё письмо.

Письмо пришло без обратного адреса, оно лежало в почтовом ящике среди рекламных листовок и счетов. Я подумала, это очередная реклама, и почти что выбросила его, но в последний момент всё же решила дать ему шанс.

Простое письмо с одной маркой первого класса, с одним листом внутри. Когда я вскрыла конверт и увидела знакомые закорючки — почерк моего детства, моего прошлого, которого, казалось, больше не существовало, — моё сердце вдруг застучало быстрее.

Наш тайный код.

«Дана, мне очень нужна помощь. Ты единственная, кому я сейчас могу доверять».

Я сидела за кухонным столом, раз за разом перечитывая короткую записку, чувствуя, как по позвоночнику ползёт холодок тревоги.

Это не могла быть шутка. Никто бы не стал так шутить, а точнее, никто бы не смог так шутить, если только Аманда не издала учебник по нашему, пусть и детскому, но не такому уж и простому шифру.

Аманда...

Я давно привыкла к мысли, что её больше нет в моей жизни. Годы молчания и пустоты сделали это имя чем-то блёклым и далёким, чем-то, что не болит, если не трогать.

Но она взяла и вернулась в мою жизнь.

Я положила письмо в тоут-кейс и отправилась к тому, кто никогда не смеялся над моими страхами или сомнениями.

— Думаешь, это какая-то приманка? — спросил Малдер, вертя конверт в руках. Он даже посмотрел его на свет лампы, словно ожидал увидеть внутри бумаги какие-то особые тайные водяные знаки.

Я наблюдала за ним, за его привычками: как он чуть щурится, когда сосредоточен, как постукивает пальцем по столу, когда размышляет, как трогает мочку уха или трёет переносицу. Все признаки того, что к моей проблеме он отнёсся куда как более серьёзно, чем я рассчитывала.

— Нет, не думаю. Это её почерк. И наш код. Судя по наклону знаков, она либо торопилась, либо была чем-то напугана.

Малдер поднял на меня глаза.

— Тогда тебе стоит с ней встретиться.

— Да, конечно, но... — Я помедлила и выдохнула. — Учитывая, чем мы занимаемся... Ты понимаешь, почему меня это настораживает? Письмо от Аманды подлинное, как и сама Аманда. Но вот кто она сейчас... Чем жила все эти годы? Я не знаю.

Он усмехнулся:

— Я тебя понял, Дана, но ты же знаешь, что я не смог бы тебя отпустить на эту встречу одну, даже если бы ты настаивала.

Именно это я и надеялась услышать.

— Поверь мне, в этот раз я точно не настаиваю.

Так мы отправились в заброшенный горный санаторий — место, где когда-то я проводила с Амандой много времени.

 

Дорога извивалась, и, хотя уже наступили ранние сумерки, сквозь редеющую листву осенних деревьев можно было разглядеть очертания здания. Серое, мрачное, оно давило своей безжизненностью. Сейчас здание казалось мне даже больше, чем в моих воспоминаниях, когда оно было просто заброшенным строением в лучах летнего солнца. Теперь же оно выглядело чужим и совершенно мёртвым.

Я вышла из машины, и в моей памяти всплыли давно забытые воспоминания. Где-то вдалеке каркнула ворона, и ей тут же ответили с другого дерева.

— Так вот как выглядит ваше уютное место, где вы играли в детстве, — сказал Малдер, оглядывая не очень жизнерадостный пейзаж.

Я молча кивнула, а затем решила пояснить:

— Мы нашли этот заброшенный санаторий, когда нам было по двенадцать лет. И потом часто приходили сюда, чтобы подурачиться или просто переждать домашние неприятности, — сказала я, глядя на здание. — В те годы его только закрыли, но внутри ещё оставалась мебель, и все окна были целыми. Мы с Амандой добирались сюда на велосипедах, а когда у нас появились скутеры, то после школы нас чаще можно было увидеть здесь, чем во дворе дома.

— И что же две девочки здесь делали? — спросил Малдер, покатав ногой бутылку из-под «Миллер Драфт», которую он нашёл в листве. Этикетка на бутылке уже почти выцвела от времени.

— О, мы много чего делали! То представляли себя исследователями заброшенной планеты, то героями зомби-апокалипсиса… Иногда даже снимали «фильмы ужасов» на камеру её мамы. К счастью, эти плёнки никто, кроме нас, не видел, а то бы нам влетело от тёти Грейс.

Малдер носком ботинка отбросил бутылку и хмыкнул.

— Теперь я не удивлён, что ты оказалась в нашем отделе. После такого детства…

Я не отреагировала. Я видела перед собой не только развалины, но и тени прошлого — детский смех, шорох кроссовок по пыльному полу, наши голоса, наперебой сочиняющие новые истории.

Но сейчас…

Сейчас санаторий был совсем не таким, каким я его запомнила. Это было неожиданно печально. В моих воспоминаниях он всегда был тем самым домом, который недавно покинули люди. А теперь он казался пустым, как череп мертвеца. Половина окон на первом этаже была разбита, стены покрывали граффити, а кое-где виднелась копоть, словно от пожара или костров, которые разводили внутри здания.

Похоже, какое-то время здесь пытались бороться с вандализмом: некоторые оконные проёмы, особенно на втором этаже, были заколочены фанерой, которая, судя по всему, раньше служила стенками ящиков.

В завершение этой безрадостной картины с темнеющего осеннего неба начал накрапывать мелкий холодный дождь, и ветер пытался гонять по потрескавшемуся асфальту мокрые опавшие листья и какие-то пожелтевшие бумаги.

Центральный вход был заколочен наглухо толстыми крепкими досками. То, что они сохранились до сих пор, было настоящим феноменом.

— Этот вход был заделан так с самого начала, — ответила я на немой вопрос Малдера. — Нам надо обойти с той стороны, там есть второй вход, через столовую.

Я подошла к распахнутым ржавым воротам, над которыми на сетке ещё висело слово «Welcome», последний чек-поинт перед санаторием. Дальше была только его территория, словно внутренний двор рыцарского замка.

Малдер не стал меня останавливать, лишь проверил пистолет и двинулся следом.

— Кстати, — произнёс Малдер, пока мы пробирались к запасному входу сквозь заросли разросшегося кустарника. — Возможно, это паранойя, но по дороге сюда нас преследовал чёрный «Додж».

Я остановилась и посмотрела на него.

— Ты уверен?

— Почти. Он ехал за нами долго, но за милю до санатория свернул и пропал из виду. Ты была так погружена в свои мысли, что мне стало жаль прерывать их, и я ничего не сказал.

— Может, это просто совпадение?

— Конечно, Дана, возможно, это просто совпадение. Как и «Форд-Краун» тёмно-серого цвета, который мы проехали в двухстах ярдах от этого места.

— Я обратила на него внимание. И что с ним было не так? Там недалеко есть горный ручей и удобный подход к воде, тихая заводь, где местные часто ловят гольца.

— Антенна, — лаконично ответил Малдер.

Я недоумённо вскинула бровь.

— И что?

— Она была слишком большая и специфическая. Такие, знаешь ли, не ставят для того, чтобы просто слушать местное радио.

Я покачала головой. Мне услышанное от Малдера очень не понравилось. Он поднял воротник плаща и добавил:

— Но внутри никого не было.

Сомнительное утешение.

Стало ещё темнее. Небо заволокло более плотными тучами, а это, как правило, не добавляет света.

Мы подошли к зданию. Входная дверь выглядела так, будто её кто-то вырвал, проехал по ней на танке, а потом небрежно нацепил обратно. Мы с Малдером переглянулись, после чего он чуть толкнул её. Ржавые петли жалобно заскрипели, но на удивление створка поддалась довольно легко.

Внутри пахло сыростью, прелым, давно сожжённым пластиком и немного — чем-то таким, напоминающим… запах старой мертвечины? Или это просто моя разыгравшаяся некстати фантазия?

Лучи фонариков прорезали полумрак. Санаторий встретил нас тишиной, но тишина была неправильной. Это не была обычная пустота заброшенного здания, где гуляет ветер и скрипят балки. Это было нечто иное. Нечто, наполненное… присутствием.

Где-то в глубине коридора раздался звук. Лёгкий, осторожный. Будто кто-то едва заметно сменил позу, стараясь не выдать себя.

Я напряглась.

— Кто-то здесь есть, — прошептала я.

Малдер не ответил, но его рука уже лежала на пистолете.

Стены были испещрены старыми граффити, кое-где тёмные подтёки напоминали плесень… или засохшую кровь. Пол усыпан мелким мусором: разбитое стекло, бумажные обрывки, облупившаяся краска.

— Аманда? — окликнула я, голос прозвучал глухо, как в склепе.

Тишина.

Мы медленно продвигались вперёд. В одном из коридоров ветер то и дело подхватывал какую-то тряпку — то ли куртку, то ли старое одеяло. В другом кабинете, с заколоченными окнами, луч фонаря выхватил из темноты груду мебели, которую, словно командир взвода солдат, возглавляла сломанная кушетка.

Где-то наверху послышался звук — тихий, едва различимый, будто кто-то шаркнул по полу.

Я вскинула голову.

— Второй этаж, — прошептал Малдер.

Мы поспешили вверх по лестнице. Пыльные ступени похрустывали под ногами.

На втором этаже запах был получше, но было темнее. Я включила свой фонарь, стараясь не направлять свет в сторону окон, чтобы снаружи не было видно, где мы находимся.

И здесь, почти в дальнем конце коридора, возле одной из дверей стояла Аманда. Я направила луч в пол и подошла к ней.

Она выглядела уставшей и истощённой, но держалась с привычной мне по детству уверенностью.

— Дана, — сказала она, и голос её слегка дрогнул. — Сколько же мы с тобой не виделись... Ты почти не изменилась.

Я бросилась вперёд, но Малдер остановил меня, не дав обнять Аманду.

— Дана, нам нужно убедиться, что мы здесь не одни, — сказал он.

На самом деле он спрашивал, хочу ли я, чтобы он присутствовал при нашем разговоре. Это был наш тайный код, который мы понимали без слов, поскольку уже хорошо изучили друг друга.

— Я полагаюсь на тебя, — ответила я. — И будь осторожен. (Да, будь рядом, но мне будет проще поговорить с Амандой наедине.)

Он только усмехнулся и шагнул назад, растворяясь в тенях коридора.

— Нам нужно поговорить, — сказала Аманда, когда Малдер отошёл достаточно далеко.

— Именно для этого я и приехала сюда.

— Пойдём, есть место, где нам будет удобнее, чем здесь, на сквозняке.

Мы прошли через анфиладу комнат и оказались в зале, где когда-то стоял рояль и, вероятно, проводились танцы для пациентов. Я осмотрела это помещение с тактической точки зрения: три выхода, гора мебели, заколоченные окна. Пожалуй, это самое подходящее место во всём санатории, чтобы контролировать все подходы и выходы. Интересно, это просто совпадение или Аманда уже давно мыслит в таком же ключе?

Я включила фонарь и поставила его на пол так, чтобы свет падал на потолок и рассеивался по всему помещению. Хотя свет был не очень ярким, его было достаточно, чтобы я могла видеть всё, что отражалось на лице сестры. Затем я перевела взгляд на Аманду.

— Что, чёрт возьми, происходит?

Она вздохнула.

— Ты единственная, кому я могу доверять, Дана.

В этот момент с нижнего этажа донёсся едва слышный шорох. Если бы не молчали в этот миг, то мы бы его не услышали.

Видно, Малдер тоже что-то почувствовал: я выглянула в коридор и увидела, как его тень бесшумно скользнула вниз по средней лестнице.

 

Мы с Амандой устроились на двух крепких стульях, хотя их обивка в основном состояла из дыр, за столом с облупившейся поверхностью. В комнате, помимо горы сломанной мебели, в основном стульев, стояла большая опрокинутая софа, но я бы не стала пытаться вернуть её в нормальное положение. В свете фонарика тени в углах, казалось, были готовы выскочить на стены.

Теперь, когда я присмотрелась внимательнее, я заметила, что Аманда не просто устала, а уже много дней не может позволить себе расслабиться и отдохнуть. Её лицо осунулось, под глазами залегли тени. Такой вид бывает у людей, которые вместо полноценного питания довольствуются крепким кофе. Она нервно теребила пальцами край рукава куртки, но когда заговорила, её голос звучал уверенно, словно она произносила монолог, который выучила заранее.

— Дана, я знаю, что ты служишь в ФБР. Именно поэтому я и позвала тебя.

— Потому что я из ФБР?

— Потому что ты — моя сестра из ФБР.

Я почувствовала, как внутри меня что-то расслабилось. Впервые за долгие годы я услышала от Аманды эти слова — «моя сестра».

— Аманда, если ты в опасности, если кто-то угрожает тебе…

— Угрожает? — хрипло усмехнулась она. — Нет, они просто охотятся за мной, как за дичью, и уже не первый год.

— Кто «они»?

— Я называю их Корпорацией, но это просто привычное слово. Они всегда рядом, скрываясь в тени, но знают и контролируют гораздо больше, чем кажется.

Я хотела бы отнестись к этим словам как к паранойе бедной женщины, которая, вероятно, пережила что-то не самое приятное. Однако зная, как много существует организаций, которые не принято афишировать и которые действительно обладают возможностями контроля, далеко выходящими за рамки гражданской свободы, я промолчала.

А ещё я вспомнила про тёмный «Додж», о котором говорил Малдер, и серый «Форд-Краун» с огромной антенной.

— Зачем я тебе нужна? — осторожно спросила я. — Расскажи мне подробнее.

Аманда глубоко вздохнула, словно собираясь нырять в ледяную воду, и наконец посмотрела мне прямо в глаза.

— Мне нужно пересечь границу. Я хочу уехать в Канаду, а оттуда — в Восточную Европу и затеряться там. Навсегда. Возможно, тогда они от меня отстанут.

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе бежать? Но от кого? Кому и как ты перешла дорогу?

— Да, я хочу, чтобы ты помогла мне сбежать. Я ни в чём не виновата и не нарушала никаких законов. Моя единственная вина заключается в том… — Она внезапно замолчала. — Дана, ты действительно хочешь узнать? Эта информация может сделать тебя несчастной. Даже ФБР вряд ли их напугает. Лучше тебе не знать.

Я отрицательно покачала головой.

— Аманда, ты же понимаешь, что то, о чём ты меня просишь, является незаконным? Я должна быть абсолютно уверена, что это дело стоит того, чтобы в него ввязываться. К тому же я работаю в таком отделе, что меня трудно чем-то удивить. Но как быть с документами? Если тебя ищут, то стоит лишь показать их в аэропорту, как твой побег сразу же закончится.

— У меня есть документы. На другие имя и фамилию. Настоящие. Не спрашивай, как я их достала.

Я открыла рот, чтобы возразить, но она резко перебила:

— Ты мне не веришь! Я понимаю. Поэтому сейчас я покажу тебе то, что всё объяснит.

Аманда протянула руку ладонью вверх.

— Дай мне свою руку.

Я слегка колебалась, но в конце концов положила ладонь в её пальцы. Они были прохладными.

В следующую секунду меня охватило странное тепло, словно что-то внутри меня начало меняться. Исчезла лёгкая боль в запястье, которая появилась из-за того, что я много печатаю на клавиатуре. Я уже привыкла к этой боли и даже перестала её замечать. Прошла тяжесть в спине, и накопившееся напряжение ушло.

Я отдёрнула руку, сердце колотилось в груди.

— Что это было?..

— Я могу исцелять, — тихо сказала Аманда. — Всегда могла.

Я сглотнула, пытаясь осознать, что только что произошло.

— Это... Это с детства?

— Да. И именно поэтому мы с тобой больше не говорили с четырнадцати лет.

Меня будто ударили.

— Что?! Но почему?

Аманда закрыла глаза, обречённо выдохнула, а затем заговорила снова:

— Помнишь последнюю нашу вечеринку? Как ты уехала на скутере?

Я кивнула.

— Стив тогда хотел тебя вернуть и поехал сразу за тобой на своём мотоцикле. Я тоже поехала за вами обоими. И нашла его... Он попал в аварию.

Я похолодела.

— Авария? Как?

— Лесовоз. Наверное, Стив хотел обойти его справа, а тот прижался к краю дороги. В общем, ему крепко досталось.

— Как же так...

— Да, — Аманда сжала пальцы в кулак. — Он должен был умереть, Дана. Раны были ужасными. Кости торчали прямо наружу... — Аманду передёрнуло от воспоминаний. — Но я... Я спасла его.

— Ты…

— В тот вечер я впервые в полной мере использовала свой дар. До этого я могла лишь свести синяк или крошечную царапину. Кстати, я много раз так делала, когда ты разбивала коленки или локти, а ты даже не замечала. Точнее, ты всегда говорила, что на тебе всё заживает как на собаке. Но это было не совсем так. Я хотела рассказать тебе о своём даре, но всё время откладывала. К тому же тогда я даже не представляла, на что он способен. А в тот вечер, когда я увидела то, что осталось от Стива… Я просто… Сделала это.

Я чувствовала, как мир вокруг начинает рушиться.

— Ты исцелила его… своим «даром»? Но почему ты не сказала мне?

Аманда горько усмехнулась.

— А что я должна была сказать? «Эй, Дана, Стив был при смерти, но я его спасла. Я чудо-целитель!» Ты бы мне поверила?

Я открыла рот, но не смогла придумать, что на это ответить.

— Я не знала, как тебе сказать, — продолжила Аманда. — И чем больше времени проходило, тем сильнее мне казалось, что я сделала что-то неправильное. Что я… вмешалась во что-то, чего не стоило трогать.

— И поэтому ты просто… бросила меня?

— Да, — голос её был тихим, но твёрдым. — Потому что мне было страшно.

Повисла долгая пауза.

Я глубоко вдохнула.

— Значит, ты всё это время скрывалась… потому что тебя преследуют из-за твоего дара?

— Однажды я всё же открылась, но не тому человеку. И с тех пор моя жизнь превратилась в ад. Люди стремятся воспользоваться моими способностями, ведь я могу совершить невероятные вещи: излечить за минуту последнюю стадию рака, исправить порок сердца, заставить ходить того, кто никогда не мог передвигаться, вернуть зрение тому, кто потерял глаза. Но есть и те, кто боится, что я окажу помощь «не тем людям», и, наоборот, стремятся меня уничтожить.

Я была в полном замешательстве. Мой разум, который, как мне казалось, уже давно свыкся с тайнами и загадками, был на грани срыва, пытаясь переварить эту новую информацию.

— Дана, я знаю, что это тяжело. Я знаю, что ты мне не веришь… полностью. Но я не прошу многого. Мне просто нужно выбраться.

Я посмотрела ей в глаза. Там было только одно — усталость. И боль.

Я сделала глубокий вдох.

— Мы найдём способ помочь тебе, — сказала я.

Аманда слабо улыбнулась.

— Спасибо.

— И что, у твоего дара нет никаких ограничений, побочных эффектов?

— Есть одно... ограничение. Чтобы исцелить человека, я должна искренне...

В этот момент из коридора донёсся звук шагов. Малдер.

Я хотела улыбнуться ему, но в его глазах было что-то, что заставило меня похолодеть.

— У нас гости, — коротко сказал он. — Погаси свет.

Аманда резко выдохнула, сжала зубы.

— Они нашли меня.

Я почувствовала, как холодный поток адреналина захлестнул меня с головой. Моё тело уже знало, что нужно делать. Я быстро выключила фонарь и потянулась к кобуре, но Малдер, заметив это, коротко покачал головой. В наступившей звенящей тишине щелчок моего пистолета прозвучал бы как лязг затвора артиллерийской пушки.

— Спрячься.

Пол скрипнул. Я переместилась, чтобы видеть, что происходит за одним из дверных проёмов. И едва успела заметить движение в коридоре. Вдоль стены проскользнула фигура, облачённая в чёрное, направляясь к нашей комнате. В его руке был пистолет с глушителем.

— Назад, — едва слышно сказал Малдер.

Но было поздно.

Киллер шагнул в проём и, не говоря ни слова, поднял оружие.

Пфффт!

Я не заметила вспышку, но пуля просвистела всего в нескольких дюймах от моего лица, вонзившись в стену. Я упала на пол и перекатилась в сторону. Малдер тоже поспешил укрыться за выступом в виде полуколонны на стене, а Аманда, вскрикнув, отскочила в его сторону и вжалась в дальний угол.

Киллер плавно двинулся вперёд, перехватив пистолет обеими руками. Уверенный, хладнокровный, он не спешил: он был охотником, а мы — его добычей.

Я всё же выхватила пистолет, но пока взводила затвор, раздался ещё один звук.

Приглушенное модератором «Тра-та-та-та!»

Очередь из пистолета-пулемёта вспорола стену рядом с киллером, выбивая куски штукатурки. Незнакомец дёрнулся, уходя в сторону.

Что, чёрт возьми, сейчас произошло?! Почему они стреляют друг в друга?

Я прижалась к полу, глядя на Малдера. Он тоже выглядел ошеломлённым.

Раздалась ещё одна короткая, на три патрона, очередь, и киллер с пистолетом, теперь уже сам загнанный в угол, открыл ответный огонь.

Пфффт! Пфффт!

Патронов он не жалел. Я услышала, как на пол упал пустой магазин, и тут же раздался щелчок от установки нового.

Пули прошли сквозь дверной проём, одна выбила осколки из бетонной стены в опасной близости от меня.

А затем я увидела второго.

Этот был в бело-чёрно-серой тактической куртке, лицо закрывала тёмная балаклава. В руках — чёрный пистолет-пулемёт MP-5 с характерной формой магазина и толстым обрубком модератора на стволе.

Он двигался профессионально, экономно, не делая лишних движений. Но самое главное — он нацелился не на нас.

Тра-та-та-та!

Очередь вспорола грудь киллера с пистолетом, тот дёрнулся назад, издав сдавленный звук. Кровь брызнула на стену.

Я зажала ладонью рот. Это были не просто разборки. Это была война между двумя хищниками, и мы оказались между ними.

Но киллер с глушителем не сдался. Он, шатаясь, вскинул руку.

Пфффт! Пфффт!

Одна из пуль попала в грудь киллеру с MP-5, заставив того качнуться.

Именно тогда Малдер выстрелил.

Бах!

Пуля угодила в шею человека с пистолетом. Он рухнул, захрипел, схватился за рану и через несколько секунд затих.

Но второй всё ещё был жив.

Он упал на одно колено, сжимая рану в груди. Его взгляд скользнул по Малдеру, затем по мне. Он выбирал.

Мы замерли.

Ствол остановился на… Аманде.

Выстрел.

Бах!

Малдер прыгнул вперёд, чтобы защитить мою сестру. Пошатнувшись, он упал на колени.

Автомат выпал из рук второго киллера, упав на пол. Магазин его был пуст.

— Чёрт... — простонал Фокс.

До меня не сразу дошло, что случилось.

Но затем я увидела.

Кровь.

Она хлестала из раны в его боку, пропитывая рубашку.

— Малдер!

Я бросилась к нему, поддерживая его.

— Дерьмо… — простонал он. — Это… неприятно.

Его лицо побледнело. Я достаточно хорошо разбираюсь в медицине, чтобы сразу понять, что эта рана была смертельна.

— Держись, Малдер, держись!

Аманда замерла рядом, руки её дрожали.

— Убирайтесь… — прохрипел человек с MP-5. — Пока можете.

И рухнул лицом вниз.

Я знала, что он мёртв. Потому что у меня в руке был мой «Вальтер ППК» и лёгкий дымок выходил из его ствола.

Но это не имело значения.

Потому что Малдер умирал. Прямо у меня на коленях.

 

Солнце в горах садится быстро. Особенно в такой день.

Густая тьма опустилась на заброшенный санаторий, заполняя пустые коридоры шёпотом ветра и призрачными тенями. В воздухе пахло пылью, разбитым кафелем и пороховой гарью.

Я прижала тампон из рубашки Малдера к его ране, но кровь продолжала просачиваться сквозь мои пальцы. Была и ещё одна рана — пуля пробила предплечье, но не задела кость. На эту рану я уже наложила давящую повязку.

Дыхание Фокса становилось всё более прерывистым. В моей голове звучали слова из учебников, из моей врачебной практики и опыта сотен вскрытий: прострелена печень, большая кровопотеря, гиповолемический шок. Он умирает. Я знала это так же точно, как знаю своё имя и фамилию.

— Дана, — голос Аманды прорезал отчаяние, но я не обернулась. — Дана!

— Я... не могу остановить кровотечение, — прошептала я, словно признаваясь в грехе.

— Я могу помочь... спасти, — ответила Аманда. — Но мне нужно твоё разрешение.

Я подняла голову.

— О чём ты...

— Я могу его спасти. Но помнишь, ты спрашивала меня об ограничении моего дара? Оно есть. Я должна любить того, кого собираюсь исцелить, искренней и чистой любовью. Поэтому я должна понять, кто он для тебя. Если ты его любишь, то он будет жить.

Глаза Аманды были тёмными, словно бездонные колодцы, но в глубине их таилось что-то ещё. Я смотрела на неё и вспоминала слова, сказанные ей ранее. О её даре, о её способности исцелять людей.

Тогда я слушала её, но как будто не слышала, словно она пересказывала мне сюжет какого-то блокбастера. Я всё равно сомневалась.

Я не могла взять и просто поверить без сбора доказательств, без анализа данных. Слишком много было у нас дел, в которых многие люди не только пытались обмануть, но и искренне верили, что они особенные.

Но Фокс умирал у меня на глазах.

— Делай, — выдохнула я. Сейчас я была готова поверить во что угодно, хоть в то, что Аманда может летать на метле, лишь бы это помогло Фоксу.

Аманда схватила меня за руки, и я почувствовала жар, пробежавший по коже. Неестественный, чуждый, но живой.

— Расскажи мне о нём, — тихо произнесла она. — Расскажи так, чтобы я почувствовала твою любовь. Я готова её принять.

— А если… я его не люблю?

— Тогда он умрёт. Я не волшебница, этот мой дар… Он так работает.

Я сглотнула, чувствуя, как в горле поднимается ком. Как можно полюбить за минуту? Это же невозможно! Но слова уже вырывались из меня, словно сами собой:

— Он не боится правды, даже когда она страшна. Он борется за тех, кто даже не знает, что нуждается в защите. И он делает это не ради славы, денег или карьеры... а просто потому, что это правильно. Он стоит всего этого. Он... — мой голос сорвался, но я заставила себя продолжить, — он нужен мне. И я... я люблю его.

Аманда закрыла глаза, положила руки на его грудь. В слабом свете отраженного от стен луча фонаря я увидела, что кисти и запястья её светятся, словно внутри, под кожей, включились маленькие лампочки. И мне показалось, что такое же слабое свечение окутало на мгновение и самого Малдера. Через несколько секунд его дыхание стало ровнее. Пуля, словно некое насекомое, вдруг выскользнула из-под тампона и, скатившись, звякнула о старый кафель. Клянусь, это было так, и этот звук вывел меня из ступора. Только что на моих глазах свершилось настоящее чудо.

Потом Аманда слабо улыбнулась. Она выглядела так, словно пробежала марафон и постарела при этом на пару лет.

— Ты права, Дана. Он того стоит.

 

Я наблюдала, как Малдер приходит в себя. Первая минута казалась бесконечно долгой. Он выглядел так, будто его вырвали из тёмных глубин кошмара, где время теряет смысл, а реальность распадается на осколки. Его глаза метались, пытаясь сфокусироваться, движения оставались вялыми.

Аманда в это время в изнеможении сидела рядом прямо на грязном полу, прислонившись спиной к стене.

Одежда Фокса пропиталась кровью. В тех местах, где пули пробили его тело, остались зияющие дыры, а вокруг них пятна начавшей уже коагулировать крови.

Малдер пошевелился, а потом с трудом встал, я не успела его удержать. Но, похоже, всё было хорошо. Он медленно снял пиджак. Пальцы дрогнули, когда он просунул указательный в одну из пробоин на ткани, рассматривая торчащий палец, будто увидел его впервые. Затем его взгляд вернулся ко мне, и в нём явственно читался немой вопрос: «Пуля попала в печень. Смертельное ранение. Но я жив. Почему? Как?»

Я просто кивнула.

— Скалли… — голос прозвучал хрипло, будто он не говорил много часов. — Тебе как-то придётся мне это объяснить. Я ничего не помню, и хуже того — не понимаю.

— Хорошо, Малдер. Но не сейчас, позже.

Он согласно кивнул, но я видела, как сильно его разум требует ответов.

Малдер поднялся на ноги, всё ещё ощущая слабость в коленях, и подошёл к первому телу — киллеру, который стрелял в него. Человек в маске. Малдер наклонился, стянул ткань — перед ним застыло в вечном недоумении лицо незнакомого чернокожего мужчины.

Натянув хирургические перчатки, Малдер обыскал тело, но нашёл лишь ключи от автомобиля, несколько пистолетных магазинов и светошумовую гранату. Ни документов, ни других улик.

Второй киллер, в серо-чёрной камуфляжной куртке, тоже не дал нам подсказок.

Малдер подкинул найденный ключ в руке.

— Пойду прогуляюсь до того автомобиля, — сказал он, глядя на меня.

— Будь осторожен, — тихо ответила я ему уже в спину.

Я повернулась к Аманде.

— Ты уверена, что тебе лучше скрывать этот дар? Может быть...

— Нет! — резко прервала она меня, словно я предложила ей что-то ужасное. — Ты просто не понимаешь, Дана. Я не просто так убегаю, как девчонка, испугавшаяся ответственности. Если бы ты оказалась у них в руках и испытала всё то, через что мне пришлось пройти, ты бы не задавала таких вопросов. Чтобы исцелять, мне нужно полюбить. А теперь представь, что они делали со мной, чтобы заставить полюбить совершенно чужих и противных мне людей?

Я покачала головой и произнесла: «Прости».

— Знаешь, кому я обязана тем, что сбежала из очень хорошо охраняемой лаборатории? — сказала вдруг Аманда и, не дожидаясь моего ответа, продолжила: — Стиву!

Я была поражена:

— Стиву?

Аманда ответила:

— Да. Представь себе, наш красавчик выучился и стал учёным, кажется, биоэнергетиком. Это он брал у меня образцы тканей и проводил различные тесты, опутывая своими проводами. Знаешь, у него была дочь, и у неё оказался очень серьёзный детский церебральный паралич. Мы заключили сделку: он вытащил меня из лаборатории, а я исцелила его дочь.

Я спросила:

— И что случилось со Стивом?

— Стив получил пулю от своих же. Я не смогла бы его спасти, даже если бы захотела. У меня не было к нему никаких чувств, кроме ненависти. Но теперь я его уже простила.

Я хотела подробнее расспросить её об этой лаборатории, но в этот момент во двор санатория въехал тёмно-серый «Форд-Краун» с длинной антенной. Дверь открылась, и из машины вышел Малдер. На его лице читалась глубокая сосредоточенность.

Мы с Амандой встретили его в холле.

— В машине была установлена мощная глушилка, — сказал Фокс. — Я её отключил. Вы можете попытаться связаться с кем-то по телефону или рации. Мой телефон почему-то не работает… — Он с усмешкой показал простреленный аппарат. Оказалось, что в него попала ещё и третья пуля, и теперь телефон превратился в бесполезный кусок пластика с дырой вместо экрана.

Я достала свой мобильный телефон и набрала номер человека, который был мне должен. Это был бывший агент ЦРУ, хотя в этой сфере, как известно, «бывших» не бывает.

Не вдаваясь в подробности, я договорилась, чтобы Аманда встретилась с ним в Детройте. Он обещал помочь ей без лишних вопросов.

Повернувшись к Аманде, я передала ей адрес конспиративной квартиры и номер телефона.

— Как только решишь все свои проблемы, дай мне знать, — сказала я.

Аманда кивнула.

— Спасибо, Дана, — произнесла она с чувством.

Обняв меня, она заглянула мне в глаза и произнесла:

— Любовь — это сила. Не бойся ее.

Я не смогла найти слов, чтобы ответить.

Малдер стоял рядом, он тоже промолчал.

Аманда села в нашу машину и, не оглядываясь, уехала.

— Я дала ей нашу, а мы поедем на «Форде». Это их временно запутает, — сказала я.

Малдер только кивнул, заводя двигатель.

— Как мы объясним, почему уехали с места преступления?

— Преследовали подозреваемого.

— Ты меня сегодня всё ещё продолжаешь удивлять, Дана. Куда делся наш агент — правильный до мозга костей формалист Скалли? Уж не подменили ли тебя пришельцы?

Я лишь ухмыльнулась в ответ. Мало же ты меня знаешь.

Через милю мы обогнали Аманду — она нарочно ехала медленно, ожидая нас. Мы обогнали её, словно были незнакомы, и рванули вперёд. Где-то на полпути Аманда свернула на второстепенную дорогу, которая должна была привести её к шоссе на Детройт. Её никто не преследовал.

А вот над нами некоторое время летел вертолёт без опознавательных знаков, а потом резко свернул в сторону.

В ближайшем городке, дав Аманде как следует отъехать и, вероятно, уже поменять машину, я связалась с местным отделом ФБР и отправила оперативную группу в санаторий — чтобы собрать улики и забрать тела.

Через два часа они перезвонили.

Оползень. Тот самый оползень, из-за опасности которого в своё время закрыли санаторий и который, казалось, не произойдёт ещё миллион лет.

Здания санатория больше не было, и не было трупов, следов перестрелки и улик.

* * *

Мы снова сидели в нашем маленьком душном офисе в подвале ФБР, напротив друг друга, окруженные папками с делами, многие из которых так и не будут закрыты.

Одним делом больше, одним меньше... Будет ещё много вопросов, на которые, возможно, никогда не сможем получить ответы.

Мы в очередной раз столкнулись с тем, что является настоящей тайной бытия. Чудом, доказательство которого сейчас сидит прямо передо мной.

Малдер в очередной раз задрал полу пиджака и рубаху, осматривая место ранения.

— Это даже на старую рану не похоже, — пробормотал он. — Просто небольшая вмятина на коже.

На столе перед ним лежала пуля. Та самая.

Его одежда, хранившая тёмные пятна крови, исчезла в печи одной котельной на окраине Вашингтона. Меньше улик — меньше возможных вопросов.

— Последние слова Аманды… О чём это она? — спросил он, не отрываясь от пули.

— Ни о чём, — ответила я. — Просто женская болтовня.

Малдер всё же поднял на меня взгляд.

— Дана… Ты в порядке?

Я кивнула.

— Да, Малдер. Я в порядке.

Но это была ложь.

И мы оба это знали.