Имя Создателя (джен)

Чёрная мгла, парами поднимавшаяся над поверхностью очередной забытой звёздным светом планеты, пеленой окутывала гладь иллюминаторов. Километрами ниже, под брюхом скользившего в пространстве Нечто колыхались волны тёмного океана. В отличие от едва ли осязаемого Нечто они имели форму и вполне ощущались в пространстве.

Нечто можно было принять за межзвёздный корабль — если понимание такового присутствовало у смотрящего, — но только с первого взгляда.

— Бортовой номер А1618, — раздалось из всех динамиков бодрым мужским голосом единственного по-настоящему живого существа. — Бортовой номер А1618, входим в нижние слои атмосферы.

Никто не ответил.

А1618 неспешно опускался всё ниже и ниже, разрезая исходящим от отливающей металлом поверхности бортов светом.

Динамики вновь зашуршали, заглушая проклятия — Нечто не выносило живых эмоций. Проклятия не исчезли, скорее напротив, становились только громче и исходили не от бездушного нечто, а вполне живого существа, имевшего все гендерные признаки мужчины возраста первой седины. Уверенно ворвавшись в круглый зал, он воскликнул:

— Мы опять опоздали!

Но никто ему, раздражённому, не ответил. Да он и не ожидал, хотя обращался ко вполне конкретному второму живому существу — маленькой многотысячелетней женщине в обличье ребёнка.

— Когда мы вообще не опаздывали в последний раз? — спросил он и, взмахнув рукой на открывшийся в иллюминаторе простор поглощённого холодной тьмой безжизненного океана, поморщился: — Хорошо, что память — первое, чего меня лишила вечная жизнь.

Женщина не отреагировала и не шелохнулась, даже когда по мере приближения к гладкой водной глади на поверхности начали проявляться всплывшие брюхом вверх туши громадных чешуйчатых гигантов с сотнями плавников и белыми навыкат глазами. Под отблесками Нечто их тела переливались всеми немыслимыми цветами.

Расстроенно почесав затылок, мужчина, называвший себя Тони Балархеймом, хотя то и не являлось истинным, произнёс:

— Мне кажется или я где-то видел этих тварей? Хоррей? Тиадара? Сор?.. Земля? — И, подумав ещё, сам себе ответил: — Нет, не было там таких, но уж очень знакомо они блестят. Может, что-то из твоей коллекции?

Женщина подняла на него светло-голубые глаза.

— Из твоей всё-таки коллекции, да? — расценил мысль Тони. — Почему ты так плохо следишь за своими же созданиями?

Глаза женщина опустила.

Тони вздохнул и погладил её по голове почти по-отечески, хотя едва ли был старше.

— Горе ты, горе, — произнёс он сочувственно, а потом, словно забыв об испытываемых мгновение назад расстройстве и раздражении, по-деловому забормотал: — Так, надо, наверное, подготовить слоты под биоматериал, да? С последнего мира ещё не всё разобрано, вся лаборатория забита. Плохо, плохо.

И, развернувшись на пятках, покинул зал так же быстро, как в нём появился, — при этом весело насвистывая себе под нос неизвестную никому, кроме него, мелодию.

Женщина осталась стоять у иллюминаторов, пустым нечитаемым взглядом рассматривая колышущиеся на волнах мёртвые тела.

А1618 плавно опустился на поверхность, соблюдая все физические законы этой планеты, — так у него было заведено. Ранее плотные и жёсткие на ощупь стены посветлели, пока не стали совсем прозрачными. Женщина, помнившая, в отличие от Тони, всё, но имени своего не знавшая, спустилась в океан. Она ступала по воде, опускалась в неё полностью, заныривала с головой, скользила в тёмной толще, как по воздуху, не чувствуя ни сопротивления, ни тянущей ко дну силы.

Океан продолжал оставаться безжизненным, как бы долго она ни взывала к нему. Со дня смерти последней звезды прошло слишком много времени. Ходящим под светом такая реальность немыслима.

А1618 прошелестел с поверхности голосом Тони:

— Биоматериал загружен. Можем отправляться.

Женщина поднялась над поверхностью. Мокрыми оставались только дорожки от слёз на мраморно-бледных щеках. Пройдя сквозь прозрачные стены А1618, она на океан так больше ни разу и не обернулась.

Наблюдавший такую картину уже не раз Тони лишь пожал плечами и откомандовал (больше ради себя самого, нежели для Нечто):

— Начинаем подниматься!

Тони не хотел признавать, что А1618 в командах не нуждался. Признать означало сойти с ума, ведь другого существования, кроме как в качестве командира на Нечто, Тони Балархейм не помнил и не знал; хотя иногда думал, что когда-то руководил проектами в биолаборатории на… Имаре? Вольхальме? Марсе? Или на Земле? Мысли эти изредка проскальзывали в разуме, надолго не задерживаясь, словно смысл их был незначителен и бесполезен.

Женщина, имя которой Тони казалось настолько очевидным, что не стояло внимания, исчезла в слоях полупрозрачных стен.

Нечто под завязку было забито бездушно распиханными по слотам образцами тканей существ, некогда более чем живых. Вечности бы не хватило для того, чтобы их разобрать и систематизировать. Впрочем, что искать, не знал Тони, а для женщины это не имело смысла. Созидание — творчество. Механика его очерняла и превращала живое в искусственное.

— Сколько генов зря пропадает, — раз за разом бормотал Тони, ступая мимо миллионов и миллионов подвешенных в биолабораториях пробирок. — Разметать бы их по бесконечности, как семена по полю! Давно же понятно, что исключительность и избирательность не работают.

Женщина упрямо дёрнула подбородком, и это был единственный признак, что она вообще слышала его слова.

Нечто скользило в пространстве, разрезая бесконечность и время. Под его брюхом проносились тысячи миров — зарождающихся, горящих, погибающих, естественных и не очень. Иногда от безделья или в моменты паралича памяти Тони садился на пол, свешивал ноги сквозь прозрачные слои Нечто и, набив трубку крошечными шариками одной из тысяч и тысяч пробирок, с силой выдувал в них воздух, гадая: попадёт ли в тот или иной мир?.. От промахов он расстроенно цокал, при попаданиях заинтересованно щурился, а если после оного мир загорался вспышками огней, расстроенно вздыхал — не произошло симбиоза биоматериалов! В тот же самый момент попутчица Тони тонкими пальцами создавала Идеал.

Путь был целью Тони, результат — женщины. Будь бы его воля, Нечто не останавливалось бы нигде вовсе.

Но А1618 продолжал своё путешествие по космосу, никогда не поспевая вовремя. Тони ворчал, женщина — молча, как по заведённой программе, продолжала своё дело. Новая планета, новый мир, новые существа.

Нечто, как делало это уже неисчислимое количество раз до этого, опустилось в нижние слои атмосферы. Голубые воды океана блестели под светом ближайшей звезды.

— Бортовой номер А1618, — бодро оповестили динамики. — Бортовой номер А1618, приём.

Пустой мир ответил тишиной.

Тони высунулся наружу, огляделся.

— Это ли не Хоррей?.. — задумчиво потянул он, оглядывая чёрные дымящиеся жерла вулканов, поднимавшихся из ярких вод тут и там. — В прошлый раз на него было жалко смотреть!

Женщина проскользнула мимо, прижимая к груди переливающуюся всеми цветами радуги алмазную ёмкость. Трап висел над тихими волнами. Опустившись на колени, женщина счастливо, по-детски улыбаясь, вытащила из ёмкости подрощенное существо о трёх плавниках с гладкой чёрной кожей и маленькими умными глазками и выпустила в воду.

Наблюдавший из-за спины Тони кисло скривился, отгоняя тысячи и тысячи воспоминаний о подобных сценах из прошлого — они раздражали.

Существо оставалось недвижимым, застывшим, бессмысленным — пустая оболочка. Тогда женщина, продолжая улыбаться, произнесла слово. В воздухе не изменилось ничего и изменилось всё одновременно.

Забарахтавшись на мели, существо всеми силами молодости устремилось вглубь хмурых вод, подальше от берега.

— Скука, — сухо заметил Тони.