Как Амелия Боунс слепое правосудие зрячим делала и что из этого вышло (джен)

Двенадцатое августа тысяча девятьсот девяносто пятого года выдалось днём... знаковым, или даже судьбоносным. Ну, не для всех, разумеется, а только для некоторых. Эти некоторые, для которых день оказался переломным моментом их жизни, были магами и ведьмами. А ещё, у кое-кого из них были на этот день планы. Грандиозные и не очень. И эти кое-кто находились в предвкушении от того, как всё будет хорошо после их выполнения. Вот только забыли они одну простую вещь. Что далеко не всегда выполняется запланированное. Не зря же говорится, что если хочешь рассмешить богов — расскажи им о своих планах.

Например, Министр магии Корнелиус Фадж, планировал сегодня окончательно разрушить репутации Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил, и его покровителя Альбуса Дамблдора. Для чего он собирался отчислить Гарри из школы чародейства и волшебства Хогвартс, в которой Гарри учился, а Альбус был директором. Затем, в идеале, Фадж планировал сломать волшебную палочку Поттера и изгнать из его магического мира. Ну и, положить в свой карман »кругленькую» сумму денег.

Его Первый заместитель Долорес Амбридж, планировала получить удовольствие от предстоящего... мероприятия. На котором Гарри Поттера должны были публично "растоптать", смешать с "грязью" и, возможно даже, отправить в тюрьму Азкабан. Вообще, Долорес была женщиной некрасивой, похожей на жабу. В детстве её частенько дразнили из-за внешности. Вот и выросла она злобной и мстительной стервой с садистскими наклонностями. Поэтому-то у неё и были такие планы.

Люциус Малфой планировал сегодня сделать ещё один шаг, чтобы стать ближе к возможности наложить, наконец-то, «лапу» на состояние Блэков. Для этого ему нужно было, также как и первым двум, устранить Гарри Поттера и сделать наследником Блэков своего сына. Нет, так-то Люциус и сам был не беден. Но, во-первых, лишних денег не бывает. И, во-вторых, его возродившемуся недавно Хозяину, тоже нужны были деньги. Много денег. Для его планов по завоевания сначала магической Британии, а затем и всего мира. Так что, не были бы лишними Блэковские денежки, совсем не были бы.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, Директор школы Хогвартс, бывший Верховный чародей Визенгамота и Глава МКМ, кавалер ордена Мерлина, Великий маг и просто хороший человек, планировал вернуться на утраченные позиции. А после этого сделать ещё очень и очень много хорошего. Для Всеобщего Блага, разумеется. Кстати, хорошим человеком Альбуса считали далеко не все. А очень даже немногие. Ну и, разумеется, сначала позволить Фаджу и компании практически «утопить» Гарри, а после чего протянуть ему руку помощи. Ещё сильнее привязывая к себе подростка.

А вот у Гарри Джеймса Поттера никаких особых планов не было. Ему только хотелось чтобы его наконец оставили в покое. И пожить, хотя бы некоторое время жизнью обычного пятнадцатилетнего подростка. Потому что на протяжении всех четырёх лет его учёбы в Хогвартсе ему постоянно приходилось участвовать в смертельно опасных приключениях.

И никто из них не знал, что жизнь их с сегодняшнего дня кардинально изменится. Для кого в лучшую сторону, а для кого и совсем наоборот.

Вообще-то, Гарри в этот день должны были заслушать на заседании Дисциплинарной комиссии. Из-за того, что десять дней назад он применил магию для спасения жизней, своей и его кузена. От дементоров. Вот только, ничего хорошего от этого заслушивания, он не ожидал. Не с его, как говорится, везением. Состояться оно должно было в кабинете Главы ДМП, в Министерстве магии. Под председательством этого самого, точнее этой самой, Главы. Потому как, Главой ДМП была ведьма по имени Амелия Сьюзен Боунс. Женщина, по слухам, суровая, но справедливая.

Вот именно она-то и стала тем человеком, благодаря действиям которой случились те самые перемены о которых пока никто не подозревал. Сама же Амелия, в последнее время, пребывала в состоянии, как это называется, перманентной злости. Источником которой был Корнелиус Фадж. И злиться на него Амелия начала не вчера и не сегодня, а с тех самых пор как к Фаджу в лучшие друзья "затесался" Люциус Малфой. Вот с тех-то самых пор Корнелиус и начал "куролесить". И чем дальше, тем больше. Типа, я Министр магии, поэтому чего хочу, то и ворочу. Особенно Амелию раздражало постоянное урезание бюджета на нужды её Департамента и Аврората. И Боунс это надоело. Пора было «поставить на место» и самого Фаджа, и его «лучшего» друга Люциуса. Вот только сделать законно Амелия ничего пока не могла. Фактов у неё не было.

Нет, слухи-то до неё конечно доходили, но она всё-таки была Главой ДМП и привыкла в своей деятельности оперировать фактами, а не слухами. Именно поэтому она собиралась на сегодняшнем заседании Дисциплинарной комиссии, что называется, «раскрутить» Поттера" по «полной программе». Ну, точнее, после заслушивания. В личной беседе. А то совсем непонятно ей было почему последний месяц Поттера и Дамблдора усиленно «поливают грязью» в газетах. Да и недавняя гибель Седрика Диггори, тоже была тайной покрытой «мраком». Потому что Амос, отец Седрика, не захотел давать ход делу. Ну и, как кричала Амелии её интуиция, даже не кричала а ревела пароходной сиреной, без обладателя длиннющей белой бороды в этом деле не обошлось.

Кстати, в школе Хогвартс, судя по рассказам её племянницы тоже было далеко не всё гладко. Вот только, опять же, всё было на уровне слухов, сплетен и предположений. Причём, фамилия Поттер фигурировала в каждом из них. Так что, Гарри нужен ей был ещё и для этого. А то слишком уж школа, с момента поступления туда Поттера стала напоминать какой-то полигон.

И вот, наконец-то, ей представился шанс подробно расспросить Гарри. Но, когда она спокойно сидела в своём кабинете, готовясь к беседе с Поттером, ей прилетел самолётик от Фаджа. С требованием явиться в зал судебных заседаний номер десять. Срочно. Без объяснения причин. Вот это-то и стало последней каплей переполнившей «чашу» её терпения и мадам Боунс взбесилась.

— Какого Мерлина лысого этот... Корнелиус себе позволяет? — ругалась про себя Амелия двигаясь по коридорам Министерства. — Он что, бессмертным себя почувствовал? Или безнаказанным, как минимум? Думает что на него управы не найдётся? Так я его сейчас быстро в порядок приведу вместе с его розовой жабой. Так приведу, что он свой любимый зелёный котелок до самой задницы натянет. Козёл. Так приведу, что он от собственной тени шарахаться будет и ссаться, при упоминании моей фамилии.

Кстати, когда Амелия вошла в зал номер десять, часы показывали уже одну минуту девятого. То есть она опоздала. Но мало того, что она опоздала, так она ещё и с удивлением увидела, что в зале находится весь Визенгамот, почти в полном составе.

— В какие опять игры играет этот ублюдочный Фадж? — мелькнула у неё мысль. — Что этот урод опять задумал? И ведь наверняка же не обошлось без белобрысой заразы Малфоя. О, вот, кстати, и он сидит скалится. Ну, ничего. Сейчас я вам устрою.

Амелия остановилась и обратилась к Фаджу.

— Корнелиус, не подскажете ли что вы опять затеяли? Какой, такой вопрос сегодня выносится на заседание Визенгамота? И почему я об этом узнаю в самую последнюю очередь?

— Да ничего такого особенного, — ответил ей Фадж, пребывающий, судя по его виду, в благодушном настроении. — Мы сейчас быстренько рассмотрим дело Поттера и отправимся по своим делам.

— Вот как? — Амелия быстро сориентировалась. — И кто же будет на сегодняшнем заседании председательствовать?

— Как кто? — удивился Фадж. — Я, конечно.

— А вот тут вы не угадали, Корнелиус. — улыбнулась ему Боунс. — Вы, очевидно, пропустили написанное в Руководстве по работе этого органа примечание, мелким шрифтом. Не может министр одновременно исполнять две эти должности. Поэтому, предлагаю кандидатуру Айзека Голдщтейна. За? Против? Воздержались? Уважаемый Айзек, большинством голосов... прошу занять кресло Верховного.

Поскольку Верховного чародея, после освобождения Дамблдора от этой должности, ещё не избрали, на постоянной основе, Амелия и провела это голосование. Быстро и внаглую. Пока никто не настроился на рабочий лад. А Голдштейн, на месте Верховного, ей нужен был потому что он был "нейтралом". И, что самое главное, он никогда ни у кого не шёл на поводу, поэтому сегодняшнее заседание позволит Амелии задать нужные вопросы нужным людям. Ну и ответы получить, разумеется. Которые помогут ей и против Фаджа, и против остальных. Чьи фамилии могут всплыть в ходе разбирательства.

— Ох, Амелия, шо ж ты таки делаешь? — бурчал Голдштейн перебираясь в кресло Верховного. — Я ж, таки, так хорошо себе уселя у ето крэсло. И теперь мине таки надо вставать и идти у то крэсло. Не, ну нихто не жалеет старого, больного еврэя.

Все сидящие в зале стали посмеиваться, слушая его бурчание. Знали они что это он так шутит. Потому что старина Айзек прекрасно умел разговаривать на классическом английском. Когда это было необходимо. А Амелия снова обратилась к Фаджу.

— О, Корнелиус, — спросила она имитируя речь Голдштейна, — а иде таки сам мистер Поттер и за шо мы имеем ему предъявить?

В этот самый момент в зал, буквально влетел, упомянутый только что подросток. Было видно, по его тяжёлому дыханию, что он бежал и теперь пытался успокоить своё дыхание.

— Вы заставили нас ждать, — проговорил вдруг чей-то холодный мужской голос.

Голос донёсся откуда-то со стороны, из места в котором обычно размещались клерки. Амелия недоумённо посмотрела в ту сторону и спросила:

— Это кто там у нас такой... нетерпеливый? Ну-ка, покажитесь.

— Э-э-э.. — вскочивший молодой человек был явно сбит с толку и напуган. — Я, младший клерк...

— Ух ты! — перебила его Боунс. — Целый младший клерк. И как я сразу не догадалась? Вы вот что, мистер младший клерк, присаживайтесь и постарайтесь в будущем проявлять больше служебного рвения, а не того что вы сейчас продемонстрировали.

Слова "Младший" и "Служебного" Амелия выделила интонацией. После чего, подойдя к креслу, в которое предстояло усесться Поттеру и палочкой отключила цепи, которые обычно обвивали находящегося в нём. А Голдштейн открыл заседание и передал слово Фаджу.

— Начинайте, Корнелиус, — предложил он министру, — и сообщите нам уже наконец, что такого ужасного совершил этот молодой человек. А то мы, признаться, до сих пор не в курсе.

И все с интересом уставились на Фаджа, в ожидании. Тот откашлялся и начал говорить.

— Леди и джентльмены, уважаемый Визенгамот, — зычно провозгласил министр, — вашему вниманию предлагается дело «Визенгамот против Поттера»". Данному ученику школы Хогвартс предъявляются обвинения в нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних и Международного статута о секретности. Допрос будут проводить: я, Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Долорес Джейн Амбридж, первый заместитель министра. Секретарь суда — Персиваль Игнациус Уизли. Кто за рассмотрение данного дела прошу проголосовать.

Пока Фадж говорил вслух, Амелия рассуждала про себя.

— Ну, вот и начало кое-что проясняться. Например, травля Поттера организованная в прессе. А что, мнение общественное Фадж в его отношении подготовил. Рвущимся до славы сумасшедшим юнцом его выставил и теперь осталось только окончательно его с «дерьмом смешать». И всё бы у него могло получиться, если бы ему удалось протолкнуть себя в Верховные. Кстати, а где Альбус? Это что получается? Что о нём Корнелиус побеспокоился, чтобы его на этом заседании не было и он палки в колёса не вставлял. А почему, тогда, меня в расчёт не принял? Или ему в последнее время настолько власть в голову ударила и он решил что я обычная "мелкая сошка"? Ну это он зря, зря.

Поттер меж тем уселся в кресло для подсудимых, а Фадж продолжил.

— Подсудимому вменяется в вину нижеследующее, — зачитывал обвинения министр. — Он сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий, получив ранее по сходному поводу письменное предупреждение от Министерства магии, второго августа нынешнего года в девять часов двадцать три минуты вечера произнес заклинание Патронуса в населенном магглами районе и в присутствии маггла, что нарушает статью «С» Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних от тысяча восемьсот семьдесят пятого года и раздел тринадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов.

После чего обратился непосредственно к Поттеру.

— Вы — Гарри Джеймс Поттер, проживающий по адре­су: графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Прайвет Драйв, дом номер четыре? — спросил Фадж, глядя на Гарри поверх пергамента.

— Да, — ответил Гарри.

— Вы получили три года назад предупреждение от Министерства по поводу незаконного применения волшебства?

— Да, но...

А дальше между Поттером и Фаджем начался странный диалог, в котором Гарри разрешалось только ответить: «Да, но...». Опрос прошёл быстро и Фадж обратился к Визенгамоту с предложением осудить Поттера и обсудить, какого именно наказания Поттера подвергнуть. Лично он, Корнелиус Фадж, предложил исключить Поттера из школы, сломать его волшебную палочку и изгнать Гарри из волшебного мира. Потому что, дескать, суду всё ясно.

Вот только суду, как оказалось не было всё ясно. Даже, совсем наоборот. Было вообще ничего не ясно. Поэтому ВриО Верховного Голдштейн отклонил предложения Фаджа, сочтя его преждевременным.

— Мадам Боунс, Амелия, — обратился к ней старый маг. — Вы хоть что-нибудь поняли их проведённого допроса?

— Почти ничего, Верховный чародей, — ответила ведьма.

— Да что тут непонятного? — Вклинился Фадж. — Мальчишка решил продемонстрировать магглу свои магические способности и наплевал и на запрет о колдовстве для несовершеннолетних, и, что самое главное, на Статут о секретности. Поэтому его нужно наказать. Давайте уже определимся как именно и займёмся другими делами. Я хочу чтобы всё закончилось быстро.

— Ну, хотеть-то вы можете чего угодно, Корнелиус, — возразила ему Амелия. — Вот только ваши желания, в данном случае, никакого значения не имеют. Мы с вами в Визенгамоте находимся. А его работа строго регламентируется соответствующими документами. К тому же, у меня, как и у многих присутствующих, к мистеру Поттеру возникло много вопросов. На которые он нам сейчас и начнёт отвечать. Так что запаситесь терпением, Корнелиус. Работа, я чувствую, нам предстоит долгая.

После чего она разложила перед собой пергамент, приготовила перо и чернила чтобы делать заметки, по ходу дела и приступила к собственному допросу.

— Скажите, мистер Поттер, — задала свой первый вопрос Амелия, — в протоколе сказано что вы проживаете по адресу: графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Прайвет Драйв, дом номер четыре. Так вот, в связи с этим у меня появился к вам первый вопрос. А почему вы живёте именно там?

Услышав вопрос от мадам Боунс Гарри ненадолго задумался. На самом деле это был... хороший вопрос. Вот только ответа у самого Гарри на него не было. Больше не было. Раньше, ещё до конца этого учебного года он мог бы повторить объяснения Дамблдора, если бы его спросили. Но, больше Гарри ему не верил. Особенно, после нападения дементоров. Да и остальным взрослым он перестал доверять, как раз после переезда в дом Сириуса, на Гриммо двенадцать. Включая старшее поколение хорошей, светлой семьи Уизли. Младшее, почему-то, тоже.

Кстати, мадам Боунс, в отличии от остальных взрослых, доверие у Гарри наоборот вызывала.

Уменьшаться же уровень доверия к Дамби начал ещё на Хэллоуин прошлого года, когда состоялся выбор чемпионов Турнира трёх волшебников. Вообще-то его давно уже не проводили из-за высокой смертности участников. И было непонятно, для чего его нужно было возрождать и проводить именно в Хогвартсе. Впрочем, понижение уровня доверия к Дамблдору начался не из-за того, что он был одним из тех кто Турнир возродил. А из-за того, что он ничего не сделал когда Гарри, неожиданно для него самого, оказался четвёртым его участником. И против его желания, и против правил. Так вот, Дамблдор в тот момент не сделал ничего чтобы предотвратить участие в нём Гарри. Несмотря на все занимаемые им в то время должности.

Окончательно же доверие к Альбусу у Гарри пропало после того, как его в очередной раз отправили на каникулах к его родственничкам. У которых с Гарри была друг на друга взаимная аллергия. Сначала, он просто бездумно отправился к ним, по старой памяти, так сказать. Да ещё и депрессия, и апатия, в которых он пребывал, здорово этому поспособствовали. Всё-таки, когда на твоих глазах убивают хорошего парня и перенесённые после этого Круцио здорово бьют по мозгам. У Гарри потом, после этих самых Круциатусов, ещё долго дрожали руки и другие части тела. Да и внутренности тоже. Хорошо хоть мадам Помфри, их школьная медсестра, нужными зельями его снабдила.

Так что, сначала у Гарри и мыслей особых никаких не было. Отправили и отправили. Но вот потом, после ночных кошмаров и последовавших за этим бессонных ночей Гарри стал задумываться. А что ещё было делать, когда бессонница одолевает? Только думать. Тем более что никто не мешает.

Вот он и стал задумываться. И главным вопросом, возникшим в его голове, был: «А какого, собственно, чёрта?». Почему он, слушает своего директора школы и едет на каникулах к своим родственничкам? Кто такой директор, чтобы указывать где Поттеру каникулы проводить? В общем, Гарри подумал и решил, что это будут последние каникулы которые он проводит в этом доме. Чтобы там не говорил Дамблдор. В случае чего, Гарри просто его выслушает, но поступит по-своему.

— Да, мистер Поттер, мне бы тоже было это интересно услышать, почему вы будучи волшебником, при наличии магической родни, живёте со своими немагическими родственниками? — последовал вопрос от Верховного чародея. — И, заодно, позвольте представиться, Айзек Голдштейн, ВриО Верховного чародея.

— Очень приятно, сэр, — сказал Гарри. Кстати, Голдштейн тоже вызвал доверие у Гарри. — На самом деле я и сам его себе задаю в последнее время. Но вот ответа на него у меня, к сожалению, нет.

Фамилия Голдштейн показалась Гарри смутно знакомой. Позже Гермиона, его лучшая подруга, скажет ему, что на их курсе учится студент с такой же фамилией. На факультете Рейвенкло. А еще позже, уже у самого Голдштейна, Гари узнает что того зовут Энтони. И что он один из многочисленных правнуков Айзека. Также Энтони расскажет, что в Хогвартсе учится только он. Остальные правнуки, вместе с родителями живут в разных странах и учатся, соответственно, в других школах. В Америке, Канаде, Австралии, Бразилии. И даже в Израиле, на их исторической родине.

— Вот как? Не можете ответить?- заметил Айзек. — Корнелиус, а вы случайно не подскажете, что стало с домом Поттеров в Годриковой Впадине? Почему мистер Поттер не проживает там?

— Так ведь тот дом был сделан памятником, — удивленно ответил Фадж. Типа, чего спрашиваешь, ведь это и так все знают. — А ещё он не пригоден к проживанию из-за разрушений.

— А компенсация взамен разрушенного жилья и предачи его в Фонд памятников мистеру Поттеру была выплачена? Или же было принято решение постороить ему новый дом? — продолжал спрашивать Голдштейн.

— Да какая разница? — не понял, или якобы не понял Фадж. — К тому же этот вопрос не является темой сегодняшнего заседания.

— В чем разница, я вам потом объясню, — пообещал ему Голдштейн. — Лично. А насчёт темы заседания... Амелия продолжайте.

Боунс оторвалась от пергаментов которые она просмитривала и задала следующий вопрос.

— Спасибо, Веховный чародей. — продолжила допрос Амелия. — Скажите, мистер Поттер, а кто он такой, этот самый маггл, в присутствии которого вы колдовали?

— Мой кузен Дадли. Дадли Дарсли, — ответил Гарри.

— И когда именно он узнал, что вы волшебник? — последовал новый вопрос.

— Тридцать первого июля девяносто первого года.

— Вот как? Вы даже помните точную дату, — удивилась мадам Боунс.

— Ну, вообще-то это день моего рождения. К тому же в этот день... — тут Гарри смутился и замял овет, — впрочем неважно.

— Ладно, не будем сейчас уточнять, что именно случилось такого неважного, — не стала настаивать Амелия и обратилась к Фаджу.

— Корнелиус, а разве члены семей магов не попадают под действие Статута? Даже если, при этом, они являются магглами. Ну-ка, напомните мне, а то я что-то стала слегка забывчивой. Какая досада.

— Нет, — буркнул в ответ, с каждой минутой все больше краснеющий Фадж.

Краснел же он потому, что заседание пошло совсем не так как он рассчитывал. И все его мысли, теперь, были направлены на то, чтобы, как говорится, «при своих остаться».

— Хорошо, — усмехнулась глядя на него Боунс. — Следующий вопрос, мистер Поттер. Что это за предупреждение, о котором говорил министр?

Гарри рассказал про Добби, про то как домовик его подставил и про сову с предупреждением.

— Кстати, мадам Боунс, — Гарри, раз уж представилась такая возможнось, решил поинтересоваться. — Я вот на что обратил внимание. В тот раз, как и в этот, сова с предупреждением прилетела минут через пятнадцать. Максимум — двадцать. А вот та сова, которую мне якобы отправили сегодня, так, до сих пор, до меня и не долетела. Вам не кажется это странным?

— Разумеется нет, мистер Поттер, — ответила ему Амелия. — Как может казаться странным то, что является странным само по себе? И с этой странностью мы тоже разберемся.

Боунс вновь заглянула в пергаменты, кое-что для себя уточнила, и продолжила.

— И, наконец, последний, скорее всего, вопрос. На сегодня. Тут сказано, что вы наколдовали Патронуса, кстати, а продемонстрировать нам его вы можете?

— А мне за это ничего не будет? — спросил Гарри.

— Разумеется, нет. — заверила его Амелия. — Ведь вы же колдуете по моей просьбе. А я всё-таки Глава ДМП. Да и Верховный чародей не возражает.

— Да, мистер Поттер, — согласился Айзек. — Было бы интересно взглянуть.

— Ну, ладно, — согласился Гарри. — Экспекто Патронум.

По залу промчался Сохатый, как назвал Патронуса Сириус. И многие зааплодировали. Всё-таки, не каждый день на их глазах пятнадцатилетний подросток демонстрирует такое мощное заклинание.

— Великолепно, — продолжила Амелия, после того как стихли аплодисменты. — Но, ради Мерлина, скажите нам, мистер Поттер, а какая необходимость заставила вас его наколдовать?

— Я сделал это, чтобы прогнать двух дементоров! — громко ответил Гарри.

— Ну разумеется, дементоров, — снова заговорил Фадж, на этот раз язвительно улыбаясь. — Ха! Да я был более чем уверен, что мы услышим нечто подобное. Это ж надо было додуматься, дементоры в Литтл Уингинге.

— А почему бы и нет? — ответил ему Поттер. — Особенно если учесть ту волну травли, которая была развёрнута в прессе. Против меня. С вашей, министр, подачи. А если учесть, что дементорами у нас командует Министерство, то не вижу в этом ничего... неправдоподобного.

Тут в разговор наконец вмешалась Долорес Амбридж. Та самая Первый заместитель Министра, об участии которой в допросе было заявлено в самом начале. Голос её оказался под стать её внешности: тоненький, девчоночий, неустойчивый.

— Я, почему-то, не совсем уверена в том, правильно ли я вас поняла, мистер Поттер, — сказала она с жеманной улыбкой. — Так глупо с моей стороны. Но на одну маленькую секундочку, всего лишь на краткий миг, мне почудилось будто вы предполагаете, что Министерство магии приказало кому-то напасть на вас?

Она издала серебристый смешок, от которого волосы у Гарри на затылке встали дыбом. Однако больше никто не засмеялся. Все с любопытством уствились на Амбридж. А что, ведь не даром же говорится, что именно поджигатель всегда громче всех кричит: «Пожар, пожар!» Так что, всё может быть.

— А вот мы это сейчас и выясним. — ухмыльнулась в ответ Боунс. — Для этого у нас имеется прекрасное средство. Веритасерум называется.

— Не имеете право. Поттеру нельзя давать веритасерум без разрешения его опекунов, — завизжала Амбридж.

— Все дементоры до единого находятся под контролем Министерства! — также заорал Фадж, сделавшийся ещё краснее. — Так что, вполне очевидно, что мальчишка врёт. И нечего использовать для его допроса дорогостоящую сыворотку.

— Ах, Долорес, Долорес. Да и Корнелиус, тоже, — с деланным сочувствием, «сокрушённо» проговорила Боунс. — Вижу, что вы так и не уяснили, что всегда нужно читать то, что написано мелким шрифтом. И если я что-то предлагаю, то это правомерно и законно. К тому же, мы сейчас проголосуем. Чтобы это решение окончательно стало легитимным.

Верховный чародей поставил вопрос на голосование и большинством голосов было решено дать Гарри веритасерум. Если он не возражает, конечно. Гарри не возражал, а совсем наоборот, был очень даже согласен. И пока готовили веритасерум, Амелия решила окончательно «добить» Фаджа, ну и кого там заодно с ним получится. А для этого она спросила Гарри о его учёбе.

— Мистер Поттер, — обратилась она к нему, — скажите, а не будете ли вы против посветить нас о событиях в вашей школе. А то до мноих из нас доходили какие-то невнятные слухи. Тем более, что у многих там учатся дети.

— Подождите, — недоверчиво уставился на неё Гарри. — Вы что, хотите сказать, что ваша племянница ничего вам не рассказывала? Ни о цербере, ни о Философском камне и одержимом учителе на нашем первом курсе? Или о василиске на втором? То-то, я смотрю, что никто этим не заинтересовался. Ни в вашей конторе, ни в Аврорате.

— Цербер! Василиск! — в зале поднялся шум.

— Мальчишка снова врёт! — даже не заорал, а завизжал Фадж, перекрывая шум в зале. — Разве вы не видите? Он сумасшедший. Ему место в Мунго.

— Тихо! — навел порядок в зале Голдштейн. — Мадам Боунс, я думаю, что по итогом допроса в веритасерумом станет ясно, что нам делать. Либо, нам действительно придётся направить мистера Поттера в Мунго, либо придётся назначать следственную комиссиию. А то очень уж многое от нас оказалось скрыто. Да и Альбуса в следующий раз доставить тоже не помешает.

После чего Гарри дали веритасерум и Амелия стала задавать ему вопросы.

— Вы, Гарри Джеймс Поттер?

— Да.

— Находились ли вы второго августа этого года в городе Литтл Уингинг, в девять часов вечера?

— Да,

— Вы были один?

— Нет.

— Кто ещё с вами находился?

— Мой кузен Дадли.

— Вы видели двух дементоров?

— Да.

— Они на вса напали?

— Да.

— Вы применили Патронус, что бы от них защититься?

— Да.

— Что было после этого?

— Мы с Дадли отправились домой и встретили по дороге мисси Фигг. И еще одного мужчину по Фамилии Флетчер.

— Что делали миссис Фигг и Флетчер.

— Флетчер появился из ниоткуда, с хлопком. А миссис Фигг стала бить его авоськой с кошачим кормом по голове и кричать, что всё расскажет Дамблдору. После чего Флетчер, опять же с хлопком изчез, а миссис Фигг проводила нас до дома Дарсли.

— Когда появились сова из министерства?

— Почти сразу как мы с Дадли вошли в дом.

— Дайте мистеру Поттеру нейтрализатор.

И пока Гарри отходил от воздействия сыворотки, Боунс пристально посмотрела на Амбридж и Фаджа.

— Ну, Корнелиус, Долорес, и кто же из вас додумался отправить дементоров в маггловский город с целью «поцеловать» мистера Поттера?

— Точно, не я! — крикнул Фадж и поднял свою волшебную палочку. — Я, Корнелиус Освальд Фадж, магией своей клянусь что не отдавал приказов об отправке дементоров в Литтл Уингинг и нападение их на Гарри Джеймса Поттера.

— Очень хорошо, Корнелиус, — сказала мадам Боунс выслушав клятву Фаджа. — А вы, Долорес, также будете клясться, или сразу сознаетесь в содеянном?

— Не в чем мне сознаваться! — завизжала женщина-жаба. — И вы не имеете права. Я Первый заместитель Министра.

— Хмм... Долорес, боюсь что больше нет, — окончательно открестился от неё Фадж. — Вы, уволены.

— Что?! — от её визга казалось может лопнуть стекло. — А не вы ли сами, чуть ли не прямым текстом, намекали что Поттеру, да и Дамблдору тоже, нужно закрыть рот?

— Да я всего лишь посетовал, что он своими речами сеет панику и вносит сумятицу в наше общество, — защищался Корнелиус.

— Ах ты всего лишь посетовал! Ну что ж, в случае чего я молчать не стану.

В итоге Амбридж и Фадж были арестованы и авроры совместно со следователями ДМП были направлены в их кабинеты и к ним домой для производства обысков. Так же, в Гринготтс был отправлен запрос Визнгамота, с ходатайством заморозить счета арестованных.

Еще, Айзек Голдштейн поручил Амелии Боунс создать и возглавить комиссию по расследованию проишествий и преступлений совершённых в школе чародейства и волшебста Хогвартс. Для чего, в качестве свидетеля заслушать Гарри Джеймса Поттера.

— Кстати, мистер Поттер, — уточнила Амелия. — Кто ещё может выступить свидетелем?

— Рон Уизли и Гермина Грэйнджер. Рон, правда, в меньшей степени, чем Гермиона.

— Очень хорошо. — обрадовадась Амелия. — Чем больше свидетелей, тем лучше. И если вы знаете где находятся мистер Уизли и мисс Грэйнджер, то передайте им, что завра, в десять часов утра, в этом же зале состоится заседание нашей комиссии. Мы, конечно, тоже их вызовем повестками, но так будет быстрее. И ещё, у меня к вам будет персональная просьба. Пока не говорите им о чём на заседании пойдёт речь. Кстати, обращаю внимание всех, сегодняшнее заседание, решением Верховного чародея засекречивается. До свидания, мистер Поттер. А нам тут кое с кем ещё нужно... пообщаться.

За дверями зала его встетил Артур Уизли.

— Ну что, Гарри, — взволнованно спросил он у подростка.

— Всё хорошо. Оправдан по всем пунктам.

— Вот и славно. Пойдём, я доставлю тебя домой... эээ... ну ты понял куда...

Мистер Уизли умолк, не договорив. Они только что вошли в коридор девятого уровня. В нескольких шагах от них стоял Люциус Малфой и тихо разговаривал с каким-то высоким мужчиной. Заслышав их шаги, Малфой повернулся. И тоже осёкся на полуслове. Его холодные серые глаза сузились. Он посмотрел на Гарри в упор.

— Так, так, так... наколдовываете Патронус, Поттер, — недобрым тоном произнес Люциус Малфой.

— Нельзя? — как можно более небрежно бросил в ответ Гарри.

— Судя по вашему счастливому виду, — проигнорировал его вопрос Малфой, вы вновь выкрутились. Знаете, поражает ваша способность выбираться из очень тесных ловушек... змеиная, я бы сказал.

— Ну, так не зря же мне шляпа Слизерин предлагала, — ответил ему Гарри. — И если бы не ваш сын, вот ведь интересно, как его вообще на Слизерин распределили, то я бы носил мантию с зелёной оторочкой. Кстати, мистер Малфой, если бы я носил вашу фамилию, то я бы задумался, а стоит ли стоять у Поттера на пути. Не снесёт ли? Но, к счастью для меня, я не Малфой.

Конечно, Гарри прекрасно понимал, что вот так, в открытую, угрожать взрослому магу, было, с его стороны, немного опрометчиво. Но, после пребывания на кладбище, во время возрождения того во что превратился Волдеморт, и понаблюдав собственными глазами, как Люциус лебезил и унижался перед этим... существом, Гарри перестал его бояться. Наоборот, он стал презирать Малфоя-старшего. А боятся того, кого презираешь, как-то у Гарри не получалось.

И он двинулся прямо на Люциса. Видимо, тот прочёл в глазах у Поттера что-то такое, поэтому отступил и пропустил Гарри. А после того, как Поттер и мистер Уизли скрылись из вида, его собеседник удивлённо уставился на Малфоя.

— Эээ... Люциус... ты что, испугался мальчишку?

— Знаешь, между нами говоря, — Люциус склонился к уху собеседника, — когда этот мальчишка дрался с Повелителем, то я не был уверен на кого из них поставить. Вот так-то.

А Гарри, в сопровождении Артура, спокойно добрался до каминов и переместился в дом на Гриммо.