Как Амелия Боунс слепое правосудие зрячим делала и что из этого вышло (джен)

Двенадцатое августа тысяча девятьсот девяносто пятого года выдалось днём... знаковым, или даже судьбоносным. Ну, не для всех, разумеется, а только для некоторых. Эти некоторые, для которых день оказался переломным моментом их жизни, были магами и ведьмами. А ещё, у кое-кого из них были на этот день планы. Грандиозные и не очень. И эти кое-кто находились в предвкушении от того, как всё будет хорошо после их выполнения. Вот только забыли они одну простую вещь. Что далеко не всегда выполняется запланированное. Не зря же говорится, что если хочешь рассмешить богов — расскажи им о своих планах.

Например, Министр магии Корнелиус Фадж, планировал сегодня окончательно разрушить репутации Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил, и его покровителя Альбуса Дамблдора. Для чего он собирался отчислить Гарри из школы чародейства и волшебства Хогвартс, в которой Гарри учился, а Альбус был директором. Затем, в идеале, Фадж планировал сломать волшебную палочку Поттера и изгнать из его магического мира. Ну и, положить в свой карман »кругленькую» сумму денег.

Его Первый заместитель Долорес Амбридж, планировала получить удовольствие от предстоящего... мероприятия. На котором Гарри Поттера должны были публично "растоптать", смешать с "грязью" и, возможно даже, отправить в тюрьму Азкабан. Вообще, Долорес была женщиной некрасивой, похожей на жабу. В детстве её частенько дразнили из-за внешности. Вот и выросла она злобной и мстительной стервой с садистскими наклонностями. Поэтому-то у неё и были такие планы.

Люциус Малфой планировал сегодня сделать ещё один шаг, чтобы стать ближе к возможности наложить, наконец-то, «лапу» на состояние Блэков. Для этого ему нужно было, также как и первым двум, устранить Гарри Поттера и сделать наследником Блэков своего сына. Нет, так-то Люциус и сам был не беден. Но, во-первых, лишних денег не бывает. И, во-вторых, его возродившемуся недавно Хозяину, тоже нужны были деньги. Много денег. Для его планов по завоевания сначала магической Британии, а затем и всего мира. Так что, не были бы лишними Блэковские денежки, совсем не были бы.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, Директор школы Хогвартс, бывший Верховный чародей Визенгамота и Глава МКМ, кавалер ордена Мерлина, Великий маг и просто хороший человек, планировал вернуться на утраченные позиции. А после этого сделать ещё очень и очень много хорошего. Для Всеобщего Блага, разумеется. Кстати, хорошим человеком Альбуса считали далеко не все. А очень даже немногие. Ну и, разумеется, сначала позволить Фаджу и компании практически «утопить» Гарри, а после чего протянуть ему руку помощи. Ещё сильнее привязывая к себе подростка.

А вот у Гарри Джеймса Поттера никаких особых планов не было. Ему только хотелось чтобы его наконец оставили в покое. И пожить, хотя бы некоторое время жизнью обычного пятнадцатилетнего подростка. Потому что на протяжении всех четырёх лет его учёбы в Хогвартсе ему постоянно приходилось участвовать в смертельно опасных приключениях.

И никто из них не знал, что жизнь их с сегодняшнего дня кардинально изменится. Для кого в лучшую сторону, а для кого и совсем наоборот.

Вообще-то, Гарри в этот день должны были заслушать на заседании Дисциплинарной комиссии. Из-за того, что десять дней назад он применил магию для спасения жизней, своей и его кузена. От дементоров. Вот только, ничего хорошего от этого заслушивания, он не ожидал. Не с его, как говорится, везением. Состояться оно должно было в кабинете Главы ДМП, в Министерстве магии. Под председательством этого самого, точнее этой самой, Главы. Потому как, Главой ДМП была ведьма по имени Амелия Сьюзен Боунс. Женщина, по слухам, суровая, но справедливая.

Вот именно она-то и стала тем человеком, благодаря действиям которой случились те самые перемены о которых пока никто не подозревал. Сама же Амелия, в последнее время, пребывала в состоянии, как это называется, перманентной злости. Источником которой был Корнелиус Фадж. И злиться на него Амелия начала не вчера и не сегодня, а с тех самых пор как к Фаджу в лучшие друзья «затесался» Люциус Малфой. Вот с тех-то самых пор Корнелиус и начал "куролесить". И чем дальше, тем больше. Типа, я Министр магии, поэтому чего хочу, то и ворочу. Особенно Амелию раздражало постоянное урезание бюджета на нужды её Департамента и Аврората. И Боунс это надоело. Пора было «поставить на место» и самого Фаджа, и его «лучшего» друга Люциуса. Вот только сделать законно Амелия ничего пока не могла. Фактов у неё не было.

Нет, слухи-то до неё конечно доходили, но она всё-таки была Главой ДМП и привыкла в своей деятельности оперировать фактами, а не слухами. Именно поэтому она собиралась на сегодняшнем заседании Дисциплинарной комиссии, что называется, «раскрутить» Поттера" по «полной программе». Ну, точнее, после заслушивания. В личной беседе. А то совсем непонятно ей было почему последний месяц Поттера и Дамблдора усиленно «поливают грязью» в газетах. Да и недавняя гибель Седрика Диггори, тоже была тайной покрытой «мраком». Потому что Амос, отец Седрика, не захотел давать ход делу. Ну и, как кричала Амелии её интуиция, даже не кричала а ревела пароходной сиреной, без обладателя длиннющей белой бороды в этом деле не обошлось.

Кстати, в школе Хогвартс, судя по рассказам её племянницы тоже было далеко не всё гладко. Вот только, опять же, всё было на уровне слухов, сплетен и предположений. Причём, фамилия Поттер фигурировала в каждом из них. Так что, Гарри нужен ей был ещё и для этого. А то слишком уж школа, с момента поступления туда Поттера стала напоминать какой-то полигон.

И вот, наконец-то, ей представился шанс подробно расспросить Гарри. Но, когда она спокойно сидела в своём кабинете, готовясь к беседе с Поттером, ей прилетел самолётик от Фаджа. С требованием явиться в зал судебных заседаний номер десять. Срочно. Без объяснения причин. Вот это-то и стало последней каплей переполнившей «чашу» её терпения и мадам Боунс взбесилась.

— Какого Мерлина лысого этот... Корнелиус себе позволяет? — ругалась про себя Амелия двигаясь по коридорам Министерства. — Он что, бессмертным себя почувствовал? Или безнаказанным, как минимум? Думает что на него управы не найдётся? Так я его сейчас быстро в порядок приведу вместе с его розовой жабой. Так приведу, что он свой любимый зелёный котелок до самой задницы натянет. Козёл. Так приведу, что он от собственной тени шарахаться будет и ссаться, при упоминании моей фамилии.

Кстати, когда Амелия вошла в зал номер десять, часы показывали уже одну минуту девятого. То есть она опоздала. Но мало того, что она опоздала, так она ещё и с удивлением увидела, что в зале находится весь Визенгамот, почти в полном составе.

— В какие опять игры играет этот ублюдочный Фадж? — мелькнула у неё мысль. — Что этот урод опять задумал? И ведь наверняка же не обошлось без белобрысой заразы Малфоя. О, вот, кстати, и он сидит скалится. Ну, ничего. Сейчас я вам устрою.

Амелия остановилась и обратилась к Фаджу.

— Корнелиус, не подскажете ли что вы опять затеяли? Какой, такой вопрос сегодня выносится на заседание Визенгамота? И почему я об этом узнаю в самую последнюю очередь?

— Да ничего такого особенного, — ответил ей Фадж, пребывающий, судя по его виду, в благодушном настроении. — Мы сейчас быстренько рассмотрим дело Поттера и отправимся по своим делам.

— Вот как? — Амелия быстро сориентировалась. — И кто же будет на сегодняшнем заседании председательствовать?

— Как кто? — удивился Фадж. — Я, конечно.

— А вот тут вы не угадали, Корнелиус. — улыбнулась ему Боунс. — Вы, очевидно, пропустили написанное в Руководстве по работе этого органа примечание, мелким шрифтом. Не может министр одновременно исполнять две эти должности. Поэтому, предлагаю кандидатуру Айзека Голдщтейна. За? Против? Воздержались? Уважаемый Айзек, большинством голосов... прошу занять кресло Верховного.

Поскольку Верховного чародея, после освобождения Дамблдора от этой должности, ещё не избрали, на постоянной основе, Амелия и провела это голосование. Быстро и внаглую. Пока никто не настроился на рабочий лад. А Голдштейн, на месте Верховного, ей нужен был потому что он был "нейтралом". И, что самое главное, он никогда ни у кого не шёл на поводу, поэтому сегодняшнее заседание позволит Амелии задать нужные вопросы нужным людям. Ну и ответы получить, разумеется. Которые помогут ей и против Фаджа, и против остальных. Чьи фамилии могут всплыть в ходе разбирательства.

— Ох, Амелия, шо ж ты таки делаешь? — бурчал Голдштейн перебираясь в кресло Верховного. — Я ж, таки, так хорошо себе уселя у ето крэсло. И теперь мине таки надо вставать и идти у то крэсло. Не, ну нихто не жалеет старого, больного еврэя.

Все сидящие в зале стали посмеиваться, слушая его бурчание. Знали они что это он так шутит. Потому что старина Айзек прекрасно умел разговаривать на классическом английском. Когда это было необходимо. А Амелия снова обратилась к Фаджу.

— О, Корнелиус, — спросила она имитируя речь Голдштейна, — а иде таки сам мистер Поттер и за шо мы имеем ему предъявить?

В этот самый момент в зал, буквально влетел, упомянутый только что подросток. Было видно, по его тяжёлому дыханию, что он бежал и теперь пытался успокоить своё дыхание.

— Вы заставили нас ждать, — проговорил вдруг чей-то холодный мужской голос.

Голос донёсся откуда-то со стороны, из места в котором обычно размещались клерки. Амелия недоумённо посмотрела в ту сторону и спросила:

— Это кто там у нас такой... нетерпеливый? Ну-ка, покажитесь.

— Э-э-э.. — вскочивший молодой человек был явно сбит с толку и напуган. — Я, младший клерк...

— Ух ты! — перебила его Боунс. — Целый младший клерк. И как я сразу не догадалась? Вы вот что, мистер младший клерк, присаживайтесь и постарайтесь в будущем проявлять больше служебного рвения, а не того что вы сейчас продемонстрировали.

Слова "Младший" и "Служебного" Амелия выделила интонацией. После чего, подойдя к креслу, в которое предстояло усесться Поттеру и палочкой отключила цепи, которые обычно обвивали находящегося в нём. А Голдштейн открыл заседание и передал слово Фаджу.

— Начинайте, Корнелиус, — предложил он министру, — и сообщите нам уже наконец, что такого ужасного совершил этот молодой человек. А то мы, признаться, до сих пор не в курсе.

И все с интересом уставились на Фаджа, в ожидании. Тот откашлялся и начал говорить.

— Леди и джентльмены, уважаемый Визенгамот, — зычно провозгласил министр, — вашему вниманию предлагается дело «Визенгамот против Поттера»". Данному ученику школы Хогвартс предъявляются обвинения в нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних и Международного статута о секретности. Допрос будут проводить: я, Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Долорес Джейн Амбридж, первый заместитель министра. Секретарь суда — Персиваль Игнациус Уизли. Кто за рассмотрение данного дела прошу проголосовать.

Пока Фадж говорил вслух, Амелия рассуждала про себя.

— Ну, вот и начало кое-что проясняться. Например, травля Поттера организованная в прессе. А что, мнение общественное Фадж в его отношении подготовил. Рвущимся до славы сумасшедшим юнцом его выставил и теперь осталось только окончательно его с «дерьмом смешать». И всё бы у него могло получиться, если бы ему удалось протолкнуть себя в Верховные. Кстати, а где Альбус? Это что получается? Что о нём Корнелиус побеспокоился, чтобы его на этом заседании не было и он палки в колёса не вставлял. А почему, тогда, меня в расчёт не принял? Или ему в последнее время настолько власть в голову ударила и он решил что я обычная "мелкая сошка"? Ну это он зря, зря.

Поттер меж тем уселся в кресло для подсудимых, а Фадж продолжил.

— Подсудимому вменяется в вину нижеследующее, — зачитывал обвинения министр. — Он сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий, получив ранее по сходному поводу письменное предупреждение от Министерства магии, второго августа нынешнего года в девять часов двадцать три минуты вечера произнес заклинание Патронуса в населенном магглами районе и в присутствии маггла, что нарушает статью «С» Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних от тысяча восемьсот семьдесят пятого года и раздел тринадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов.

После чего обратился непосредственно к Поттеру.

— Вы — Гарри Джеймс Поттер, проживающий по адре­су: графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Прайвет Драйв, дом номер четыре? — спросил Фадж, глядя на Гарри поверх пергамента.

— Да, — ответил Гарри.

— Вы получили три года назад предупреждение от Министерства по поводу незаконного применения волшебства?

— Да, но...

А дальше между Поттером и Фаджем начался странный диалог, в котором Гарри разрешалось только ответить: «Да, но...». Опрос прошёл быстро и Фадж обратился к Визенгамоту с предложением осудить Поттера и обсудить, какого именно наказания Поттера подвергнуть. Лично он, Корнелиус Фадж, предложил исключить Поттера из школы, сломать его волшебную палочку и изгнать Гарри из волшебного мира. Потому что, дескать, суду всё ясно.

Вот только суду, как оказалось не было всё ясно. Даже, совсем наоборот. Было вообще ничего не ясно. Поэтому ВриО Верховного Голдштейн отклонил предложения Фаджа, сочтя его преждевременным.

— Мадам Боунс, Амелия, — обратился к ней старый маг. — Вы хоть что-нибудь поняли их проведённого допроса?

— Почти ничего, Верховный чародей, — ответила ведьма.

— Да что тут непонятного? — Вклинился Фадж. — Мальчишка решил продемонстрировать магглу свои магические способности и наплевал и на запрет о колдовстве для несовершеннолетних, и, что самое главное, на Статут о секретности. Поэтому его нужно наказать. Давайте уже определимся как именно и займёмся другими делами. Я хочу чтобы всё закончилось быстро.

— Ну, хотеть-то вы можете чего угодно, Корнелиус, — возразила ему Амелия. — Вот только ваши желания, в данном случае, никакого значения не имеют. Мы с вами в Визенгамоте находимся. А его работа строго регламентируется соответствующими документами. К тому же, у меня, как и у многих присутствующих, к мистеру Поттеру возникло много вопросов. На которые он нам сейчас и начнёт отвечать. Так что запаситесь терпением, Корнелиус. Работа, я чувствую, нам предстоит долгая.

После чего она разложила перед собой пергамент, приготовила перо и чернила чтобы делать заметки, по ходу дела и приступила к собственному допросу.

— Скажите, мистер Поттер, — задала свой первый вопрос Амелия, — в протоколе сказано что вы проживаете по адресу: графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Прайвет Драйв, дом номер четыре. Так вот, в связи с этим у меня появился к вам первый вопрос. А почему вы живёте именно там?

Услышав вопрос от мадам Боунс Гарри ненадолго задумался. На самом деле это был... хороший вопрос. Вот только ответа у самого Гарри на него не было. Больше не было. Раньше, ещё до конца этого учебного года он мог бы повторить объяснения Дамблдора, если бы его спросили. Но, больше Гарри ему не верил. Особенно, после нападения дементоров. Да и остальным взрослым он перестал доверять, как раз после переезда в дом Сириуса, на Гриммо двенадцать. Включая старшее поколение хорошей, светлой семьи Уизли. Младшее, почему-то, тоже.

Кстати, мадам Боунс, в отличии от остальных взрослых, доверие у Гарри наоборот вызывала.

Уменьшаться же уровень доверия к Дамби начал ещё на Хэллоуин прошлого года, когда состоялся выбор чемпионов Турнира трёх волшебников. Вообще-то его давно уже не проводили из-за высокой смертности участников. И было непонятно, для чего его нужно было возрождать и проводить именно в Хогвартсе. Впрочем, понижение уровня доверия к Дамблдору начался не из-за того, что он был одним из тех кто Турнир возродил. А из-за того, что он ничего не сделал когда Гарри, неожиданно для него самого, оказался четвёртым его участником. И против его желания, и против правил. Так вот, Дамблдор в тот момент не сделал ничего чтобы предотвратить участие в нём Гарри. Несмотря на все занимаемые им в то время должности.

Окончательно же доверие к Альбусу у Гарри пропало после того, как его в очередной раз отправили на каникулах к его родственничкам. У которых с Гарри была друг на друга взаимная аллергия. Сначала, он просто бездумно отправился к ним, по старой памяти, так сказать. Да ещё и депрессия, и апатия, в которых он пребывал, здорово этому поспособствовали. Всё-таки, когда на твоих глазах убивают хорошего парня и перенесённые после этого Круцио здорово бьют по мозгам. У Гарри потом, после этих самых Круциатусов, ещё долго дрожали руки и другие части тела. Да и внутренности тоже. Хорошо хоть мадам Помфри, их школьная медсестра, нужными зельями его снабдила.

Так что, сначала у Гарри и мыслей особых никаких не было. Отправили и отправили. Но вот потом, после ночных кошмаров и последовавших за этим бессонных ночей Гарри стал задумываться. А что ещё было делать, когда бессонница одолевает? Только думать. Тем более что никто не мешает.

Вот он и стал задумываться. И главным вопросом, возникшим в его голове, был: «А какого, собственно, чёрта?». Почему он, слушает своего директора школы и едет на каникулах к своим родственничкам? Кто такой директор, чтобы указывать где Поттеру каникулы проводить? В общем, Гарри подумал и решил, что это будут последние каникулы которые он проводит в этом доме. Чтобы там не говорил Дамблдор. В случае чего, Гарри просто его выслушает, но поступит по-своему.

— Да, мистер Поттер, мне бы тоже было это интересно услышать, почему вы будучи волшебником, при наличии магической родни, живёте со своими немагическими родственниками? — последовал вопрос от Верховного чародея. — И, заодно, позвольте представиться, Айзек Голдштейн, ВриО Верховного чародея.

— Очень приятно, сэр, — сказал Гарри. Кстати, Голдштейн тоже вызвал доверие у Гарри. — На самом деле я и сам его себе задаю в последнее время. Но вот ответа на него у меня, к сожалению, нет.

Фамилия Голдштейн показалась Гарри смутно знакомой. Позже Гермиона, его лучшая подруга, скажет ему, что на их курсе учится студент с такой же фамилией. На факультете Рейвенкло. А еще позже, уже у самого Голдштейна, Гари узнает что того зовут Энтони. И что он один из многочисленных правнуков Айзека. Также Энтони расскажет, что в Хогвартсе учится только он. Остальные правнуки, вместе с родителями живут в разных странах и учатся, соответственно, в других школах. В Америке, Канаде, Австралии, Бразилии. И даже в Израиле, на их исторической родине.

— Вот как? Не можете ответить?- заметил Айзек. — Корнелиус, а вы случайно не подскажете, что стало с домом Поттеров в Годриковой Впадине? Почему мистер Поттер не проживает там?

— Так ведь тот дом был сделан памятником, — удивленно ответил Фадж. Типа, чего спрашиваешь, ведь это и так все знают. — А ещё он не пригоден к проживанию из-за разрушений.

— А компенсация взамен разрушенного жилья и предачи его в Фонд памятников мистеру Поттеру была выплачена? Или же было принято решение постороить ему новый дом? — продолжал спрашивать Голдштейн.

— Да какая разница? — не понял, или якобы не понял Фадж. — К тому же этот вопрос не является темой сегодняшнего заседания.

— В чем разница, я вам потом объясню, — пообещал ему Голдштейн. — Лично. А насчёт темы заседания... Амелия продолжайте.

Боунс оторвалась от пергаментов которые она просмитривала и задала следующий вопрос.

— Спасибо, Веховный чародей. — продолжила допрос Амелия. — Скажите, мистер Поттер, а кто он такой, этот самый маггл, в присутствии которого вы колдовали?

— Мой кузен Дадли. Дадли Дарсли, — ответил Гарри.

— И когда именно он узнал, что вы волшебник? — последовал новый вопрос.

— Тридцать первого июля девяносто первого года.

— Вот как? Вы даже помните точную дату, — удивилась мадам Боунс.

— Ну, вообще-то это день моего рождения. К тому же в этот день... — тут Гарри смутился и замял овет, — впрочем неважно.

— Ладно, не будем сейчас уточнять, что именно случилось такого неважного, — не стала настаивать Амелия и обратилась к Фаджу.

— Корнелиус, а разве члены семей магов не попадают под действие Статута? Даже если, при этом, они являются магглами. Ну-ка, напомните мне, а то я что-то стала слегка забывчивой. Какая досада.

— Нет, — буркнул в ответ, с каждой минутой все больше краснеющий Фадж.

Краснел же он потому, что заседание пошло совсем не так как он рассчитывал. И все его мысли, теперь, были направлены на то, чтобы, как говорится, «при своих остаться».

— Хорошо, — усмехнулась глядя на него Боунс. — Следующий вопрос, мистер Поттер. Что это за предупреждение, о котором говорил министр?

Гарри рассказал про Добби, про то как домовик его подставил и про сову с предупреждением.

— Кстати, мадам Боунс, — Гарри, раз уж представилась такая возможнось, решил поинтересоваться. — Я вот на что обратил внимание. В тот раз, как и в этот, сова с предупреждением прилетела минут через пятнадцать. Максимум — двадцать. А вот та сова, которую мне якобы отправили сегодня, так, до сих пор, до меня и не долетела. Вам не кажется это странным?

— Разумеется нет, мистер Поттер, — ответила ему Амелия. — Как может казаться странным то, что является странным само по себе? И с этой странностью мы тоже разберемся.

Боунс вновь заглянула в пергаменты, кое-что для себя уточнила, и продолжила.

— И, наконец, последний, скорее всего, вопрос. На сегодня. Тут сказано, что вы наколдовали Патронуса, кстати, а продемонстрировать нам его вы можете?

— А мне за это ничего не будет? — спросил Гарри.

— Разумеется, нет. — заверила его Амелия. — Ведь вы же колдуете по моей просьбе. А я всё-таки Глава ДМП. Да и Верховный чародей не возражает.

— Да, мистер Поттер, — согласился Айзек. — Было бы интересно взглянуть.

— Ну, ладно, — согласился Гарри. — Экспекто Патронум.

По залу промчался Сохатый, как назвал Патронуса Сириус. И многие зааплодировали. Всё-таки, не каждый день на их глазах пятнадцатилетний подросток демонстрирует такое мощное заклинание.

— Великолепно, — продолжила Амелия, после того как стихли аплодисменты. — Но, ради Мерлина, скажите нам, мистер Поттер, а какая необходимость заставила вас его наколдовать?

— Я сделал это, чтобы прогнать двух дементоров! — громко ответил Гарри.

— Ну разумеется, дементоров, — снова заговорил Фадж, на этот раз язвительно улыбаясь. — Ха! Да я был более чем уверен, что мы услышим нечто подобное. Это ж надо было додуматься, дементоры в Литтл Уингинге.

— А почему бы и нет? — ответил ему Поттер. — Особенно если учесть ту волну травли, которая была развёрнута в прессе. Против меня. С вашей, министр, подачи. А если учесть, что дементорами у нас командует Министерство, то не вижу в этом ничего... неправдоподобного.

Тут в разговор наконец вмешалась Долорес Амбридж. Та самая Первый заместитель Министра, об участии которой в допросе было заявлено в самом начале. Голос её оказался под стать её внешности: тоненький, девчоночий, неустойчивый.

— Я, почему-то, не совсем уверена в том, правильно ли я вас поняла, мистер Поттер, — сказала она с жеманной улыбкой. — Так глупо с моей стороны. Но на одну маленькую секундочку, всего лишь на краткий миг, мне почудилось будто вы предполагаете, что Министерство магии приказало кому-то напасть на вас?

Она издала серебристый смешок, от которого волосы у Гарри на затылке встали дыбом. Однако больше никто не засмеялся. Все с любопытством уствились на Амбридж. А что, ведь не даром же говорится, что именно поджигатель всегда громче всех кричит: «Пожар, пожар!» Так что, всё может быть.

— А вот мы это сейчас и выясним. — ухмыльнулась в ответ Боунс. — Для этого у нас имеется прекрасное средство. Веритасерум называется.

— Не имеете право. Поттеру нельзя давать веритасерум без разрешения его опекунов, — завизжала Амбридж.

— Все дементоры до единого находятся под контролем Министерства! — также заорал Фадж, сделавшийся ещё краснее. — Так что, вполне очевидно, что мальчишка врёт. И нечего использовать для его допроса дорогостоящую сыворотку.

— Ах, Долорес, Долорес. Да и Корнелиус, тоже, — с деланным сочувствием, «сокрушённо» проговорила Боунс. — Вижу, что вы так и не уяснили, что всегда нужно читать то, что написано мелким шрифтом. И если я что-то предлагаю, то это правомерно и законно. К тому же, мы сейчас проголосуем. Чтобы это решение окончательно стало легитимным.

Верховный чародей поставил вопрос на голосование и большинством голосов было решено дать Гарри веритасерум. Если он не возражает, конечно. Гарри не возражал, а совсем наоборот, был очень даже согласен. И пока готовили веритасерум, Амелия решила окончательно «добить» Фаджа, ну и кого там заодно с ним получится. А для этого она спросила Гарри о его учёбе.

— Мистер Поттер, — обратилась она к нему, — скажите, а не будете ли вы против посветить нас о событиях в вашей школе. А то до мноих из нас доходили какие-то невнятные слухи. Тем более, что у многих там учатся дети.

— Подождите, — недоверчиво уставился на неё Гарри. — Вы что, хотите сказать, что ваша племянница ничего вам не рассказывала? Ни о цербере, ни о Философском камне и одержимом учителе на нашем первом курсе? Или о василиске на втором? То-то, я смотрю, что никто этим не заинтересовался. Ни в вашей конторе, ни в Аврорате.

— Цербер! Василиск! — в зале поднялся шум.

— Мальчишка снова врёт! — даже не заорал, а завизжал Фадж, перекрывая шум в зале. — Разве вы не видите? Он сумасшедший. Ему место в Мунго.

— Тихо! — навел порядок в зале Голдштейн. — Мадам Боунс, я думаю, что по итогом допроса в веритасерумом станет ясно, что нам делать. Либо, нам действительно придётся направить мистера Поттера в Мунго, либо придётся назначать следственную комиссиию. А то очень уж многое от нас оказалось скрыто. Да и Альбуса в следующий раз доставить тоже не помешает.

После чего Гарри дали веритасерум и Амелия стала задавать ему вопросы.

— Вы, Гарри Джеймс Поттер?

— Да.

— Находились ли вы второго августа этого года в городе Литтл Уингинг, в девять часов вечера?

— Да,

— Вы были один?

— Нет.

— Кто ещё с вами находился?

— Мой кузен Дадли.

— Вы видели двух дементоров?

— Да.

— Они на вса напали?

— Да.

— Вы применили Патронус, что бы от них защититься?

— Да.

— Что было после этого?

— Мы с Дадли отправились домой и встретили по дороге мисси Фигг. И еще одного мужчину по Фамилии Флетчер.

— Что делали миссис Фигг и Флетчер.

— Флетчер появился из ниоткуда, с хлопком. А миссис Фигг стала бить его авоськой с кошачим кормом по голове и кричать, что всё расскажет Дамблдору. После чего Флетчер, опять же с хлопком изчез, а миссис Фигг проводила нас до дома Дарсли.

— Когда появились сова из министерства?

— Почти сразу как мы с Дадли вошли в дом.

— Дайте мистеру Поттеру нейтрализатор.

И пока Гарри отходил от воздействия сыворотки, Боунс пристально посмотрела на Амбридж и Фаджа.

— Ну, Корнелиус, Долорес, и кто же из вас додумался отправить дементоров в маггловский город с целью «поцеловать» мистера Поттера?

— Точно, не я! — крикнул Фадж и поднял свою волшебную палочку. — Я, Корнелиус Освальд Фадж, магией своей клянусь что не отдавал приказов об отправке дементоров в Литтл Уингинг и нападение их на Гарри Джеймса Поттера.

— Очень хорошо, Корнелиус, — сказала мадам Боунс выслушав клятву Фаджа. — А вы, Долорес, также будете клясться, или сразу сознаетесь в содеянном?

— Не в чем мне сознаваться! — завизжала женщина-жаба. — И вы не имеете права. Я Первый заместитель Министра.

— Хмм... Долорес, боюсь что больше нет, — окончательно открестился от неё Фадж. — Вы, уволены.

— Что?! — от её визга казалось может лопнуть стекло. — А не вы ли сами, чуть ли не прямым текстом, намекали что Поттеру, да и Дамблдору тоже, нужно закрыть рот?

— Да я всего лишь посетовал, что он своими речами сеет панику и вносит сумятицу в наше общество, — защищался Корнелиус.

— Ах ты всего лишь посетовал! Ну что ж, в случае чего я молчать не стану.

В итоге Амбридж и Фадж были арестованы и авроры совместно со следователями ДМП были направлены в их кабинеты и к ним домой для производства обысков. Так же, в Гринготтс был отправлен запрос Визнгамота, с ходатайством заморозить счета арестованных.

Еще, Айзек Голдштейн поручил Амелии Боунс создать и возглавить комиссию по расследованию проишествий и преступлений совершённых в школе чародейства и волшебста Хогвартс. Для чего, в качестве свидетеля заслушать Гарри Джеймса Поттера.

— Кстати, мистер Поттер, — уточнила Амелия. — Кто ещё может выступить свидетелем?

— Рон Уизли и Гермина Грэйнджер. Рон, правда, в меньшей степени, чем Гермиона.

— Очень хорошо. — обрадовадась Амелия. — Чем больше свидетелей, тем лучше. И если вы знаете где находятся мистер Уизли и мисс Грэйнджер, то передайте им, что завра, в десять часов утра, в этом же зале состоится заседание нашей комиссии. Мы, конечно, тоже их вызовем повестками, но так будет быстрее. И ещё, у меня к вам будет персональная просьба. Пока не говорите им о чём на заседании пойдёт речь. Кстати, обращаю внимание всех, сегодняшнее заседание, решением Верховного чародея засекречивается. До свидания, мистер Поттер. А нам тут кое с кем ещё нужно... пообщаться.

За дверями зала его встетил Артур Уизли.

— Ну что, Гарри, — взволнованно спросил он у подростка.

— Всё хорошо. Оправдан по всем пунктам.

— Вот и славно. Пойдём, я доставлю тебя домой... эээ... ну ты понял куда...

Мистер Уизли умолк, не договорив. Они только что вошли в коридор девятого уровня. В нескольких шагах от них стоял Люциус Малфой и тихо разговаривал с каким-то высоким мужчиной. Заслышав их шаги, Малфой повернулся. И тоже осёкся на полуслове. Его холодные серые глаза сузились. Он посмотрел на Гарри в упор.

— Так, так, так... наколдовываете Патронус, Поттер, — недобрым тоном произнес Люциус Малфой.

— Нельзя? — как можно более небрежно бросил в ответ Гарри.

— Судя по вашему счастливому виду, — проигнорировал его вопрос Малфой, вы вновь выкрутились. Знаете, поражает ваша способность выбираться из очень тесных ловушек... змеиная, я бы сказал.

— Ну, так не зря же мне шляпа Слизерин предлагала, — ответил ему Гарри. — И если бы не ваш сын, вот ведь интересно, как его вообще на Слизерин распределили, то я бы носил мантию с зелёной оторочкой. Кстати, мистер Малфой, если бы я носил вашу фамилию, то я бы задумался, а стоит ли стоять у Поттера на пути. Не снесёт ли? Но, к счастью для меня, я не Малфой.

Конечно, Гарри прекрасно понимал, что вот так, в открытую, угрожать взрослому магу, было, с его стороны, немного опрометчиво. Но, после пребывания на кладбище, во время возрождения того во что превратился Волдеморт, и понаблюдав собственными глазами, как Люциус лебезил и унижался перед этим... существом, Гарри перестал его бояться. Наоборот, он стал презирать Малфоя-старшего. А боятся того, кого презираешь, как-то у Гарри не получалось.

И он двинулся прямо на Люциса. Видимо, тот прочёл в глазах у Поттера что-то такое, поэтому отступил и пропустил Гарри. А после того, как Поттер и мистер Уизли скрылись из вида, его собеседник удивлённо уставился на Малфоя.

— Эээ... Люциус... ты что, испугался мальчишку?

— Знаешь, между нами говоря, — Люциус склонился к уху собеседника, — когда этот мальчишка дрался с Повелителем, то я не был уверен на кого из них поставить. Вот так-то.

А Гарри, в сопровождении Артура, спокойно добрался до каминов и переместился в дом на Гриммо.

Пока Гарри шёл к каминам, у него в голове мелькнула мысль, что жизнь-то, пожалуй, налаживается. Вроде как бы. Ну, или пытается наладиться. Вывод же такой заставило Гарри сделать то, что наконец, впервые в его жизни ему встретились разумные взрослые. Могущие не только выслушать и воспринять его слова всерьёз, но и поступить соответствующим, адекватным образом. Так, чтобы в результате, кроме них, и сам Гарри не остался в проигрыше. Полного доверия к ним, конечно, у Гарри пока не появилось, но всё шло к этому.

Вообще, у Поттера на этих каникулах вдруг стало получаться трезво мыслить и критически оценивать события и людей. И «проснулось» это в нём только в начале этих каникул. А почему именно этих? Так ведь, обычно-то как бывает? Сначала прилетает «пендель животворящий», а уже потом соображалка включается. Тем более, что в этот раз «пендель» был не просто сильным, а очень сильным. Да и, повзрослел как-то Гарри в этот раз.

Включателем же соображалки, скорее всего, выступили Волдемортовские Круциатусы. И ещё, было у Гарри такое ощущение, что эти самые Круцио сорвали замки с цепей опутывающих его разум. И очень хорошо, что посрывали, а не навесили дополнительных. Правда, соображать и рассуждать Гарри начал не в первый день каникул. Сначала, несколько дней, он подслуживал транслируемые по телевизуру новости и выискивал в урнах газеты. Денег-то, чтобы их купить у него не было. Но, послушав и почитав новости, он уяснил что про возродившегося Волди, точнее, про действия его самого и его прихвостней в них ничего нет.

А потом подумал-подумал, да и задал самому себе вопрос: «А с какой такой радости им там быть-то?». Газеты-то — маггловские. А если ещё и логически порассуждать, то зачем Волдику сразу же бросать свои силы на завоевание маггловского мира? Может, нужно сначала самому отлежаться, возродить свою банду, восстановить прежние связи и так далее. А власть, прежде всего, захватить в магическом мире и, так сказать, укрепиться на троне. И только потом на магглов переключиться. Например, сам Гарри так бы и поступил. А Волди, конечно же, хоть сумасшедший, но не идиот. Так что, решил Гарри, никуда он сейчас не полезет. И, потом, сколько он без отностительно нормального тела пробыл? Так почему бы и не понаслаждаться, некоторое время, возможностями которых он так долго был лишён? Хоть он и возродился змееподобным, но при этом, насколько помнил Гарри, пол существа вполне себе определялся. По первичным признакам. Н-да.

А ещё он задумался над тем, почему в магическом мире всё упирается в волшебные палочки? Нет, сами-то по себе палочки это, конечно, мощная хрень и с их помощью можно много чего наворотить. Но, если вспомнить, то с чего начался их первый урок по зельям? С проникновенной речи Снэйпа. Как он там сказал, ну кроме того, что обозвал всех стадом то ли баранов, то ли болванов.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой магической науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является её важной составляющей, — говорил тогда Снэйп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираясь по венам человека, околдовывают его разум и порабощают его чувства. Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть.

А они упёрлись, как бараны, в мысль, что только владение палочкой это — круто. А зелья, это — полный отстой. Нет, Снэйп-то конечно и сам изрядно поспособствал, чтобы внушить им эту мысль своим мудаческим отношением. Но ведь прав он был: сто, тысячу, даже миллион раз. Да и Рончик, своим безапеляционным суждением, выступил невольным Снэйповским союзником. Ну да, ведь если Рона послушать, то и Слизерин — сплошное зло, и «слизни», каждый первый, мудаки и тёмные маги. А раз Снэйп декан Слизерина, то и зельеварение это... что-то очень плохое и мерзкое. От которого нужно держаться подальше. То ли дело квиддич.

Вот такие мысли появились у Гарри на каникулах. И вызвали они у него не только сожаление, но и злость на самого себя из-за его же собственной бестолковости и лени. Ведь, казалось, чего проще-то? Сварил в школе какую-нибудь хрень, нечто вроде аналога жидкого Империо, ну, или магического пургена, подлил родственничкам и живи на каникулах в своё удовольствие. Так нет же, зачем? Мы, лучше, будем стойко переносить тяготы и лишения собственной жизни.

Но, если с зельями, в этот конкретный момент времени, Гарри, что называется «пролетел», то что же тогда, прямо сейчас, он мог поделать? Ведь не может быть такого, что ничего нельзя сделать. И, вспомнилось ему, что маги, помимо палочек и зелий пользуются еще и артефактами. Конечно, в артефактах Гарри разбирался как... в общем вообще никак, но вот у кого спросить он додумался. И позвал Добби. Нет, ну а чего? Как после первого курса Поттера под «монастырь подвести», так он тут как тут. Что называется, первый на очереди. Вот пусть теперь и исправляет свои «косяки». Ну, или попытается, по крайней мере.

В общем Гарри отошёл подальше от дома и вызвал домовика. И обрисовал ему суть проблемы. Добби, в свою очередь, очень обрадовался, что его позвал сам Гарри Поттер, сэр. А потом задумался, почесал затылок и сказал что не знает. Но, если Гарри Поттер, сэр даст Добби немного времени, то домовик постарается помочь. После чего ичез, щелкнув пальцами.

А задумал Гарри ни много, ни мало как сотворить защиту внутри защиты. Ведь про защиту дома, помнится, что-то там такое говорил Дамблдор. Дескать, жилище его родственничков защищёно от всяких нехороших людей. Вот Гарри и подумал, а почему бы тогда не защитить себя от родственничков внутри дома и от Дадли, и его банды на улице. И ведь много-то ему не надо. Что-то типа магглоотталкивающих чар, как на «Дырявом котле». Только на своей комнатке. И, по возможности, на самом себе.

Через пару часов Добби вернулся и притащил Гарри книгу по артефакторике и защите на основе рун. Самым же интересным, при этом, оказалось то, что автором книги оказался Грэгори Поттер. И книга эта была позаимствована из семейной Поттеровской библитеки. И, как оказалось, не кем-то неизвестным, а совсем даже Альбусом Дамблдором. Гарри, когда это узнал, то очень долго ругался и плевался в адрес директора. Понося его "на чём свет стоит". А потом задумался, а когда же это книга у Альбуса оказалась. Не после смерти ли его родителей? Случайно. И собирался ли Дамби ему её возвращать? И есть ли у него в загашнике ещё Поттеровские книги?

В общем, Гарри и Добби развернули бурную деятельность. Во-первых, они вдвоём отправились в Гринготтс и там Гарри решил все вопросы с банкирами. Во-вторых, Поттер поменял галлеоны на фунты и впервые приобрёл свой собственный гардероб. Ну, помимо школьного. В-третьих, они, опять же с Добби, посетили больницу в Литтл Уингинге и там, после легкого внушения от Добби, у Гарри выкачали из вены кровь. Которая понадобилась для построения защиты. Как один из компонентов. Оно и правильно оказалось. Чем пальцы каждый раз резать, так наполнил мензурку, в стазис её определил чтобы кровь не свернулась и бери сколько тебе нужно. Тем более, что крови в таких случаях нужно совсем немного.

В общем, много чего они сделали. И комнату защитили, так что Дарсли забыли о её существовании и в ней можно было безнаказанно колдовать. И на одежду Гарри нужные руны нанесли, так что, при его желании, на него внимания никто не обращал. А ещё Добби очистил комнату Гарри от лишнего хлама и отремонтировал всю мебель. Ну и ещё, из основного, Гарри нарисовал руны на своём чемодане. Внутри и снаружи. Чтобы кроме самого Гарри его теперь открыть никто не мог. А то, было у него опасение, что кое-кто рыжий, не будем показывать пальцами на Рона, там периодически «пасётся», как в своём собственном. Ну, и расширенное пространство с несколькими секциями внутри чемодана тоже лишним не оказалось.

Также Гарри, впервые за время своих каникул, в спокойной обстановке домашку сделал. Не ночью, подсвечивая себе фонариком. Обновил свои знания из школьных учебников. Проштудировал книгу своего предка и потихоньку практиковался в артефакторике. И всё у него было хорошо, вот только молчание друзей его беспокоило. Пришла от них за всё время всего лишь пара писулек. Из которых Гарри понял, что Рон и Гермиона где-то, но не в Норе, да ещё и вместе. Впрочем, Гарри горячку пороть не стал. Он решил, что при встече с ними пообщается и высскажет им наболевшее. В общем, неплохо у него почти всё было, пока в Литтл Уингтнге не объявились дементоры. Да ещё и Хедвиг, его сова, куда-то в этот вечер запропастилась. Ну, после того как Гарри отправил сообщения друзьям и крёстному.

А на четвёртый вечер после того, как улетела Хедвиг, за ним пришли. Дарсли в тот день куда-то уехали и Гарри оставался дома в одиночестве. Он сидел в своей комнате, когда вдруг до его слуха долетел посторонний звук. Он совершенно отчетливо услышал, как внизу в кухне что-то разбилось. И, это в то время как он один в доме. Гарри выглянул из своей комнаты и увидел в гостиной людей. То ли восемь, то ли девять человек. Это оказалась команда по его сопровождению во главе с Аластором Муди.

Что Гарри сразу не понравилось, так это их бесцеремонное поведение. Сопровождающие разбрелись по гостиной, хихикали над фотографиями его родственничков и хватали руками всё что ни попадя. Римус Люпин, оказавшийся среди сопровождающих, заклеивал письмо, адресованное его тётке.

— Гарри, — сообщил он ему, — я оставляю твоим дяде и тёте письмо, где попросил их не беспокоиться за тебя и заверил их, что ты в безопасности. И вернешься ты сюда только следующим летом.

— Ага, в чьих-то мечтах, — подумал в ответ Гарри.

А потом они на мётлах полетели в Лондон. Чему Гарри несказанно удивился. Как будто бы у магов других способов перемещения не было. Впрочем, удивления своего он вслух не выссказал. Толку-то от этого всё равно бы не было. Можно подумать кто-нибудь его бы послушал. Так что не стал Гарри протестовать, а делал что ему говорили. А место куда его доставили оказалось, вроде бы, штаб-квартирой ордена Феникса и располагалось в доме, по адресу: Лондон, площадь Гриммо, дом номер двенадцать.

Кстати, то что творилось в том месте, куда его доставили, Гарри тоже не нравилось. Начать с того, что это был дом его крёстного, Сириуса Блэка. А ни какая не штаб-квартира. Вот только сам Сириус вёл себя в собственном доме как бедный родственник и приживалка. А распоряжалась всем миссис Уизли. Гарри поначалу даже её и не узнал. В одночасье, из доброй и заботливой, хотя и не без недостатков, женщины она превратилась во властную, не признающую ничьих авторитетов фурию. Разве что Дамблдора она уважала. И даже Сириуса, вроде как хозяина дома, она гоняла, что называется, «и в хвост, и в гриву», а тот не только не мог, но даже и не старался, что-нибудь ей противопоставить.

Уизли, кстати, оказались в этом доме почти в полном составе. И Гермиона была здесь же. И, пожалуй, она оказалась единственной кто искренне ему обрадовался. Хотя, нет. Ещё искренне радовалась его сова. Которой, после доставки последней корреспонденции, просто не дали улететь обратно к хозяину. А вот в остальных, эту самую искренность, Гарри не ощущал. Ну и, вишенкой на торте, оказалось, что миссис Уизли очень любит совать свой нос всюду, особенно куда её не просят. И давать советы, которые ощущались как приказы.

В общем, то что творилось в доме на Гриммо, Гарри мог назвать только лютой вакханалией и никак не иначе. И ему это надоело. Поэтому сегодня он решил что пора положить этому конец. Как раз и повод формальный появился. Он как раз вышел из камина, после министерства и «окрысился» на двоих рыжих: Молли и Рона. Ну, не сразу, конечно. Сперва его все поздравили с благополучным завершением дела, а потом Рон, как всегда, сначала сказал, а потом не подумал.

— Гарри, дружище! — воскликнул он хлопнув Поттера по плечу, — я же тебе говорил что всё будет нормально. И, что Дамблдор обо всём позаботится. А ты сомневался.

— А причём здесь Дамблдор, Рон? — спросил его Гарри.

— Как это при чём? — не понял рыжий. — Ну, он же... Дамблдор.

— Ну и что? Он — Дамблдор, я — Поттер, а ты, так вообще Уизли. Дальше-то что? — пояснил Гарри.

— Э-э-э... это, как так-то? — всё ещё не понял Рон.

— А вот так, Рон, — начал рассказывать Гарри — ни при чём он тут. Чтобы ты был в курсе — поясню. Так вышло, что вместо Комиссии я предстал перед полным составом Визенгамота. Визенгамота, Рон. И это был самый настоящий суд. И мне пришлось крутиться как ужу на сковородке. А если бы не мадам Боунс и мистер Голдштейн, то быть бы мне сейчас лицом без определённых занятий. И, заметь, Рон. Самое главное, что никакого Дамблдора рядом и близко не стояло. Ни Альбуса, ни Аберфорта. Никого из них. Так что, ни при чём тут Дамблдор, совершенно и абсолютно.

Гарри оглядел замолчавших от удивления встречающих и добавил.

— Кстати, миссис Уизли, — обратился он к рыжему «матриарху», — завтра мне, Гермионе и Рону нужно в десять утра быть в Министерстве. У Визенгамота сегодня возникло много дополнительных вопросов, вот мы и понадобились как свидетели.

— Что?! — взвилась Молли. — Какие ещё вопросы?

— Ну, у них завра и спросите, а я не знаю.

— Пока Дамблдор не разрешит, никто никуда не пойдёт, — заявила миссис Уизли.

— Ну, если вы хотите чтобы Рончик своей магии лишился, то можете, кончно, его никуда не отпускать. А вот мне и Гермионе можете даже не пытаться что-либо запрещать. Нам наша магия дорога, как память. Так что, ни вы, ни Альбус в данном случае нам не указ.

— Что?! — завизжала Молли. — Что значит я вам не указ?! Да мне сам Дамблдор дал такие полномочия. И потом, Гарри, ты мне как сын, а о своих детях я всегда забочусь.

— Вот, значит как? — Гарри разозлился и заговорил тихим, шипящим голосом, — Как мать говорите? А какого тогда... мама... вы не отправили Джинни, после её первого курса к тётушке Мюриэль на всё лето?

Вообще-то Мюриэль Прюэтт, была тёткой самой Молли, но в семье Уизли её все называли тётушкой. А ещё её очень не любили за склочность её характера.

— Э-э-э... — Молли опешила от такого вопроса. Очень уж он был не по теме. — Как почему? Ну, наверное потому что Джинни в то лето нужна была забота её семьи. Участие и любовь.

— Ну да, — согласился с ней Гарри. — Ей, разумеется, любовь и участие были нужны. Потому, что она ваша родная дочь. А мне, поскольку я вроде как сын, но не совсем родной, ни любовь, ни участие не потребны. Я, типа, и так справлюсь. Как вы думаете, миссис Уизли, много любви и участия я получаю от родственников на каникулах, если мои Дарсли, это — маггловский аналог вашей Прюэтт?

После этих слов Гарри ухватил за руку Гермиону и они выскочили из гостиной.

— Пойдём где-нибудь пообщаемся, Гермиона, — предложил он девушке. — А то меня, в последнее время, стало слегка подташнивать от рыжего цвета.

Гарри подумал, и потащил Гермиону в подвал. Были там, помимо всего прочего, парочка пыточных камер оставшихся в доме с прежних времён. Вот там-то, по соображениям Поттера, их стали бы искать в самую последнюю очередь. Уж больно там антураж для беседы был неподходящий. Но зато там можно было спокойно пообщаться без вездесущей Молли и прочих рыжих соглядатев. Вот только спокойно пообщаться не получилось. Гермиона расплакалась. И что делать в таких случаях Гарри не знал. Разве что обнять и попытаться как-то успокоить.

— Я так устала, Гарри... — говорила дувушка между всхлипываниями. — Я здесь... застряла. Как муха в паутине. Мне сказали что ты будешь здесь, а тебя не было. И писать тебе запретили. Я попробовала, так письмо перехватили и намекнули, что если ещё раз, то будет очень плохо. И домой не отпускают. А я по родителям соскучилась. И... рыжие. Везде, куда ни сунься. Да ещё и Молли со своими постоянными намёками.

— С какими такими намёками? — не понял Гарри.

— Ну, что я и Рончик такая чудесная пара. Да и вообще. Дескать мне так повезло, что на меня, магглорождённую, обратил внимание их чистокровный сынуля. И теперь я им чуть ли по гроб жизни обязана.

— Вот значит как она заговорила? — Гарри не стал орать и возмущаться. — Чистокровные, значит... Вот тварь, забыла наверное, что это их Предателями крови зовут. И, что твая кровь гораздо чище и её и, её детишек. А к твоим мы тебя завтра после Министерства перевезём.

— Э-э-э... А вещи? — спросила Гермиона.

— И вещи тоже. А для этого мы попросим... Вот, кстати. Скажи-ка мне, Гермиона? А в этом доме домовики имеются?

— Ну, одного мы видели. — ответила она. — Только, с ним не пообщаешься. Мы все для него предатели и вонючие грязнокровки. Он, по-моему, ещё хуже чем портрет матери Сириуса.

— Вот ведь... Н-да, — задумался на секунду Гарри. — Впрочем, делать всё равно ничего другого не остаётся. Так что, пошли его поищем. Без его помощи нам будет не обойтись. И поэтому придётся договариваться.

Пока подростки искали здешнего домовика, Гарри обратился к девушке с предложением.

— Гермиона, слушай. Я тут подумал, — размышляя Гарри всегда хватался за волосы на макушке. Была у него такая привычка. Хоть и вредная, но думалось ему так полегче, — про здешнего домовика. Ну, о том что ты мне о нём рассказала, и понял что он тот ещё шовинист, нацик и ярый сторонник теории превосходства чистокровных. Поэтому у меня к тебе будет просьба. Давай говорить с ним буду я. А ты не влезай, пожалуйста. Даже если тебе покажется что-то оскорбительным или, если ты услышишь что-то такое с чем ты будешь совершенно не согласна. Лучше ты мне потом, наедине всё выскажешь.

А еще, у Гарри появилась мысль, возникнуть которой, вроде как было неоткуда. Но, вот взяла, да и появилась. Гарри подумал-подумал и пришёл к выводу, что это из-за ощущений. Понравилось ему обнимать Гермиону. Н-да.

— Вот ведь странно, — размышлял он про себя, — мне же вроде как Чанг нравится. Хотя, если вспомнить Гермиону во время бала, то...

Впрочем, дальше порассуждать на эту тему у Гарри не получилось, потому что они нашли домовика. Гарри, прежде чем заговорить, опустился на одно колено, чтобы их с эльфом глаза оказались на одном уровне и обратился к нему, как можно почтительнее.

— Приветствую домового эльфа Древнейшего и Благороднейшего рода Блэк, прости не знаю твоего имени...

— Этого домовика зовут Кричер, — «прокаркал» в ответ старый эльф.

— Очень приятно, а мы — Гарри Поттер и Гермиона Грэйнджер.

— Кричер знает волшебника-полукровку и ...э-э-э... мисс.

— Ну, тогда позволь к тебе обратится, как главному в доме Блэков.

Его последняя фраза заставила Гермиону посмотреть на Гарри с удивлением. Это как так-то? Прежний Гарри так себя вести не стал бы, да и не мог. Не было у прежнего Поттера таких знаний и уверенности в себе. Нынешний же и держится уверенно, и, как ей думается, вполне понимет о чём ведётся речь. И, вроде как, этикет какой-то соблюдает. Впрочем, попозже порассуждав, она пришла к выводу, что такой, новый Гарри ей понравился больше чем прежний. И, спрашивается, откуда в Гарри это появилось?

А появилось всё это благодаря Добби. Именно он рассказал Гарри про всякие там Древнейшие и Благороднейшие роды и вообще о том кто есть кто в магмире. И научил как себя должен вести Гарри Поттер, сэр, чтобы не выглядеть в глазах окружающих откровенной деревенщиной. И, не только — волшебников, но и прочих разумных населяющих магическую Британию. Гарри всё-таки последний Поттер.

А откуда, спрашивается, всё это узнал Добби? Так ведь у Малфоев пока подвизался, там всё это и узнал. Ну, не зря же он столько лет у них в доме прожил. Тем более, что был он домовиком любознательным и много чего полезного выяснить смог. Поэтому, были у него нужные знания, были. Ими-то он и поделился с Гарри Поттером, сэром. Который, сейчас во всю использовал их на практике, общааясь с Кричером.

— Но, как Кричер может быть главным? — не понял домовик.

— А кто же ещё? — вопросом на вопрос отаетил Гарри. — Сам посуди. Единственный живой представитель Блэков, в этом доме, в данный момент, это — Сириус. Вот только он, как бы помягче выразиться, несколько... недееспособен. Да, именно так. Поэтому главным в доме теперь становится Кричер. И у нас к тебе будет просьба.

— Что полукровный Поттер хочет от старого Кричера? — заинтересовался домовик.

— Тут вот какое дело, — объяснил ему Гарри. — Завтра, мы с мисс Грэйнджер собираемся покинуть этот, благодаря усилиям некоторых ставший не очень гостеприимным, дом. Поэтому, мне нужно чтобы ты дал доступ в Блэк Хаус моему домовику. Одноразово. Он заберёт наши вещи.

— И как зовут этого домовика? — уточнил Кричер.

— Добби.

— Кричер знает Добби и сделает как просит полукровный Поттер.

— Вот и договорились. Спасибо Кричер. И, вот что ещё. Совет у меня такой. Завтра, как только мы уйдем, высели всех к... э-э-э... в общем, высели. И перекрой сюда всем доступ. А то, как мне кажется, из этого дома воруют вещи.

Старый домовик ненадолго задумался, а потом... улыбнулся.

— Старый Кричер не возражает. Он так и сделает. И ещё. Если полукровный Поттер как-нибудь позовёт Кричера, то он откликнется на зов. Полукровный Поттер был бы Кричеру хорошим хозяином.

— Гарри Джеймс Поттер... — так начался их с Гермионой разговор после того как они остались одни. Впрочем, в таком ключе длился он не очень долго. Пока Гарри не объяснил Гермине разницу между людьми и домовиками. Кстати, этот нюанс ему тоже Добби объяснил. И чтобы не выглядеть голословным, предложил ей самой завтра пораспросить об этом у этого самого Добби. Так что, как объяснил Гарри, домовиков он не порабощает, а всего лишь с ними... взаимодействует.

А пока их главной задачей было как можно дольше скрываться от рыжих и прочих обитателей дома. Что они с успехом и делали до самого вечера.

А на следующее утро Гарри с Гермионой пораньше позавтракали и отправились на встречу с мадам Боунс. Она, в повестке, которые вчера доставила дежурная сова, и не только одному лишь Гарри, выразила пожелание видеть его на час раньше чем было запланировано начало заседания. Кстати, сова, с которой якобы послали ему сообщение утром, так до него и не долетела.

На этой встрече Гарри и Гермиона вкратце рассказали мадам Боунс об их приключениях в школе и ещё Гарри поделился некоторыми сведениями о своей жизни до Хогвартса.

После чего отправились они в зал номер десять. В котором сегодня было многолюдно. Помимо членов Визенгамота присутствовала куча народу на местах для свидетелей. Включая некоторых преподавателей из Хогвартса и мадам Помфри.

Для комиссии, были оборудованы отдельные места. В состав комиссии входили мадам Боунс, мадам Лонгботтом и ешё один маг имени которого Гарри не запомнил. Гермиона разъяснила такой состав комиссии тем, что в неё включили представителей разных фракций. Гарри, при этом, удивлённо уставился на Гермиону. И спросил что она имеет в виду.

На что Гермиона ответила, что в Визенгамоте, как и в любой подобной организации имеются свои фракции и группировки. И, что в ней постоянно ведётся закулисная и подковёрная борьба. Создаются и распадаются временные союзы, когда "проталкиваются" или блокируются новые законы и так далее. В общем, нормальная политическая деятельность. И добавила, что в Визенгамоте имеются три основных группы. Условно называемые "Тёмные", "Светлые" и "Нейтралы". Вот и получалось что комиссию составляли: мадам Боунс — "Нейтрал", мадам Лонгботтом — "Светлая", и третий маг — из "Тёмных".

Так же присутствовал колдомедик из Мунго и маг из Отдела тайн. Его можно было узнать по бесформенному балахону и затемненному капюшону. Ну и, разумеется, не осталась пустой ложа для прессы. Секретарём комиссии, как и во время суда над Гарри, был назначен Перси Уизли.

— Н-да, — подумал глядя на него Гарри, — этот, пожалуй, при любой власти «выплывет». Потому что — не «утонет».

Мадам Боунс объявила начало работы и обратилась к присутствующим с речью.

— Леди и джентльмену, уважаемый Визенгамот, гости. — Поприветствовала их мадам Боунс, — на сегодняшнем заседании мы начнём расследовать события происходившие в школе Хогвартс в период с первого сентября тысяча девятьсот девяносто первого года по настоящее время.

— Амелия, девочка моя, что там такого в моей школе могло происходить? Она работала всё это время в обычном режиме. — запротестовал присутствующий сегодня в зале Дамблдор.

— Мистер Дамблдор, не забывайтесь, мы с вами не на дружеском междусобойчике. Поэтому, обращайтесь к присутствующим официально. В противном случае вы будете оштрафованы. В первый раз на сто галлеонов. Во второй — на двести. В третий — на четыреста. Ну, а если вы забудетесь в четвёртый раз, то сумма штрафа будет уже восемьсот галлеонов. А теперь я продолжу.

Она оглядела присутствующих, призывая их внимание, и продолжила.

— Но, прежде чем мы приступим к расследованию событий в школе, я предлагаю совершить экскурс в историю. Вернуться назад во времени и вспомнить о событиях случившихся сразу после Хеллоуина восемьдесят первого года. А после того, как мы мысленно вернёмся к тем дням, я предлагаю выяснить, почему мистер Гарри Поттер оказался на попечении своих немагических родственников. Почему, — гремел голос Амелии, — мистер Поттер не знал о своём магическом наследии до одинадцати лет. И почему он не получал соответствующего образования, как и любой наследник Древнего рода. А также почему самопровозглашённый магический опекун мистера Поттера самоустранился от своих обязанностей и был ли он вправе объявлять себя таковым.

В зале послышался ропот. Многие пытались понять, как же так получилось, что их... обманули. Ведь многие были уверены что Гарри жил чуть ли не в сказочном замке и во всю магичил, начиная чуть ли не с трёхлетного возраста, и совершал подвиги. Ну, про которые в книгах про Гарри Поттера писали. И драконов он "забарывал", и троллей десятками укладывал на обе лопатки.

— Тишина в зале, — призвал к порядку Верховный чародей. — Продолжайте мадам Боунс.

— Спасибо, — ответила Боунс. — В связи с этим у меня вопрос к мистеру Дамблдору.

После чего кресло в котором сидел Дамблдор переместилось, вместе с ним, разумеется, в середину зала и оказалось перед столом за которым заседала комиссия.

— Э-э-э... а как это? — не понял Альбус.

— А вот так это, мистер Дамблдор. — ответил ему Верховный чародей. — Зал-то был оборудован по "последнему слову" магической артефакторики. Ну, на тот момент времени когда его в эксплуатацию вводили. И если много опрашиваемых, то именно так он и функционирует. Впрочем, ваша задача, сегодня, отвечать на вопросы, а не задавать их.

— Почему вы, Альбус Дамблдор, — спросила мадам Боунс, — опечатали завещание родителей мистера Поттера и злостным образом нарушили их последнюю волю? Какое вы имели на это право?

— Ам... э-э-э... мадам Боунс, не могли бы вы пояснить? Насколько я знаю, я ничего не нарушал. Наборот, я действовал во благо юного Гарри. В то время, как и сейчас, семья его тёти была и остаётся единственным наиболее безопасным местом. Помимо Хогвартса. И, при тогдашних обстоятельствах, я действовал наилучшим образом для Гарри.

Сказав это, Альбус посмотрел на Боунс и Визенгамот, изображая эдакого мудрого дедушку вынужденного объяснять своим позрослевшим, но так и не поумневшим, внукам прописные истины. Вот только нужного ему впечатления, на комиссию он, судя по всему, не произвел.

— Ну, хорошо. — вроде бы согласилась с ним Амелия. — Допустим в тот самый момент поместить Гарри в семью его тёти было оптимальным решением. Но, почему он там так и остался? Почему, после того, как переловили, осудили и отправили в Азкабан самых фанатичных Пожирателей, вы его оттуда не изъяли? Или вы забыли о том, что у Гарри Поттера, в магическом мире имется как минимум шесть семей, наиболее близких ему по крови?

— Я, прежде всего заботился о ребёнке. — ответил Альбус. — Что было плохого в том, что у него было нормальное детство в любящей семье? К тому же он вырос вдали от магического мира и не превратился в избалованного, маленького принца.

— Нормальное детство? В любящей семье? — переспросила его Амелия. — Ну, очевидно, у нас с вами, разные понятия о том что такое нормальное детство и любящая семья. Поэтому сейчас мы выслушаем мадам Поппи Помфри.

Через несколько секунд кресло с сидящей в нём Помфри оказалось рядом с креслом Альбуса.

— Здравствуйте, мадам Помфри. — поприветствовала её Боунс. — Не будем выяснять вашу личность, все присутствубщие и так вас знают. Сейчас нас интересует ваше медицинское заключение о состоянии здоровья Гарри Джеймса Поттера.

— Разумеется, мадам Боунс. Впервые мистера Гарри Поттера я увидела первого сентября девяносто первого года, — начала свой рассказ Помфри. — Даже без диагностики было понятно, что рост и вес ребёнка не соответствует его возрасту. В свои одиннадцать, он выглядел лет на девять, максимум — десять. А уже обследовав мистера Поттера, я выяснила, что ребёнок в раннем возрасте перенёс сильнейшую простуду. Так же, помимо дефицита роста и веса, у него был недостаток кальция в костях, несколько неправильно сросшихся переломов, возникших в результате избиений, начинающиеся проблемы с кишечником и желудком. Ну и, разумеется, не самое хорошее зрение. Но это у Поттеров наследственное.

— А что насчёт его знаменитого шрама? — уточнила Боунс.

— А этот вопрос не ко мне. Я, как вы знаете, всего лишь школьная медсестра, а не целитель из Мунго.

— Понятно. Но вывод-то вы для себя хоть какой-то сделали? О том в каких условиях проходило детство мистера Поттера.

— Разумееется, — ответила Помфри. — Могу сказать, что отношение к ребёнку, до его поступления в Хогвартс, было... равнодушным. В лучшем случае. А в худшем, так и вовсе пренебрежительным. Что меня поражает больше всего, так это то, что Гарри не вырос законченным мизантропом и социопатом. Ну, или существом боящейся собственной тени.

— И, что вы предприняли? — задала следующий вопрос Амелия.

— Всё, что могла, — ответила Поппи. — Ну, как школьная медсестра. И, хоть сейчас мистер Поттер и выглядит на свой возраст, тем не менее я бы порекомендовала обследовать его в Мунго.

— Спасибо, мадам Помфри, вы нам очень помогли. — закончила её опрашивать Амелия.

Кресло с мадам Пофри переместилось обратно, на его месте появилось кресло с сидящим в нём Гарри.

— Скажите, мистер Поттер, — услышал он вопрос, — откуда у вас застарелые переломы? Вас избивали взрослые опекуны?

— Нет, конечно, — ухмыльнулся в ответ Гарри, — они лишь изредка позволяли себе применить ко мне силу. Дядя Вернон, например, довольствовался, в основном, подзатыльниками, а тётя Петуния могла изредка "приложить" меня сковородкой. А переломы, это от кузена Дадли и его дружков. Любили они сыграть в игру под названием "Охота на Гарри". В которой, как вы поняли, они выступали в роли охотников, а я дичи. И если им удавалось меня выловить, то... В общем, отсюда и переломы. Иными словами, моё детство, можно назвать каким угодно, но только не счастливым.

— Да ну, — не мог не высказаться Дамблдор. — Я думаю что мальчик преувеличивает. Как и любой ребёнок.

— А я, мистер Дамблдор, — возразила ему Боунс, — думаю что совсем наоборот. Мальчик преуменьшает.

Дальше слово взяла Августа Лонгботтом.

— Скажите, Дамблдор, а почему Гарри не передали мне, как правоприемнице моей невестки Алисы? Которая, насколько мы знаем из завещания Поттеров, была одной из кандидаток на его воспитание, как его крёстная. Или, может быть, вы будете утверждать, что если бы он вырос с моим внуком, то непременно бы превратился в «избалованного, маленького принца»?

— Что?! — закричал Альбус не ответив на вопрос Августы. — Вы вскрыли завещание? Кто вам позволил? Я для чего его в своё время опечатывал? Вы что не понимаете, что его несвоевременное обнародование опасно?

— Во-первых, мистер Дамблдор, вы оштрафованы за неуважение к данной комиссии, — вновь вступила в разговор мадам Боунс. — Во-вторых, его никто не собирается обнародовать. То, что завещали Гарри его родители, касается самого Гарри, и остальным знать совершенно необязательно. Но, некоторые моменты мы всё же озвучим. С разрешения самого мистера Поттера, разумеется.

Тут мадам Боунс взяла в руки один из пергаметов, разложенных перед ней на столе и зачитала.

— Последняя воля Джеймса Карлуса Поттера, и — Амелия взяла в руки ещё один лист пергамента и зачитала из него, — Лили Гортензии Поттер, а девичестве Эванс... находясь в трезвом уме и здравой памяти... завещаем... ни в коем случае не передавать нашего сына Гарри на попечение Петунии и её мужа. И что вы скажете на это мистер Дамблдор?

— Что я скажу? Я скажу что вам не понять моих мотивов. И добавлю, что всё что я делал, было для Всеобщего Блага, — напыщенно ответил Альбус.

— Ну что ж. Другого ответа я от вас и не ожидала. Сейчас мы превёмся на пятнадцать минут, а затем продолжим наше расследование.

Во время перерыва Дамблдор встал с кресла, чтобы размять ноги, облегчиться и выпить чашечку чая. "Оказывал" зал номер десять такие... услуги. Примыкали, как оказалось, к залу еще две не самые маленькие комнаты. В одной из которых находился туалет с умывальником, а в другой — несколько артефактов, которые обеспечивали желающих чаем, кофе, водой и, даже, сливочным пивом. Нечто вроде кофейных автоматов, как назвал бы их любой, выросший в маггловском мире. Иными словами, зал номер десять, действительно был оборудован по «последнему слову». И очень даже могло и быть так, что в зал также была встроена функция замедления или ускорения времени. Да и закрывался он наглухо. Ведь не смог же Альбус накануне в него попасть, даже несмотря на то, что колдовал своей убер-палкой.

А ещё Альбус думал.

— Н-да, — с некоторой долей раздражения рассуждал он, — тысячу раз прав был любезный друг Геллерт, когда говорил что в любой план нужно включать пункт предусматривающий защиту от «дурака»". Особенно, от «дурака с инициативой». Потому что, если такой вмешается, то можно почти сразу... тушить свет, кидать гранату. Даже, несмотря на то, что рассматриваешь кучу вариантов. На случай, если что-то не так пойдёт. Но, всё-таки, как не старайся, а всё предусмотреть не выходит. И жизнь продолжает преподносить сюрпризы. Появляется такая вот Амбридж и всё идёт прахом. Вот, какого спрашивается Мордреда, эта идиотка, Жаба розовая, влезла со своими дементорами? Эх...

Дамблдор тяжело вздохнул и вновь уселся в кресло, в ожидании окончания перерыва.

— И, ведь самое интересное, что предвидеть такое ни у кого, даже у обладающего самым больным воображением, не получилось бы. Сначала-то хорошо всё шло. Мальчик Гарри принял участие в Турнире. Потом, используя его кровь, возродился мальчик Том, — продолжал свои рассуждения Альбус. — Чему, вполне ожидаемо, не поверил мальчик Корнелиус. И всё шло по плану. Первым пунктом которого, на данном этапе, было «вбить клин» между мальчиком Гарри и девочкой Гермионой. Вот ведь... тоже, ещё один неучтённый фактор. Нет, так-то она девочка неплохая. Меня, опять же, уважает. Но, всё равно. Не в том направлении она Гарри толкает. В неправильном. Не так, как мне это нужно.

Альбус, сидя в кресле, непроизвольно прогладил бороду.

— И, что самое плохое, — со злостью подумалось ему, — не берёт её ничего. Ни тролль, ни василиск, ни вращатель времени. И ведь совсем немного не хватило, чтобы она своё магическое ядро надорвала и стала сквибом. Именно для этого ей его и дали, а не для того, чтобы она могла на все уроки успевать.

Альбус ненадолго отвлёкся, когда мимо него прошли члены комиссии. А потом продолжил рассуждения.

— И ведь прекрасно же всё было задумано. Поттер — «скобит» у родственничков, Грэйнджер — вместе с Уизли. Информации у Поттера ноль целых, немножко сотых. А потом, трах-бах! Встреча первого сентября. А Уизли-то с Грэйнджер старосты, оказывается. И ещё, возможная пара. Так что, ссора — неминуема. Нет, потом-то они помирились бы, скорее всего. Только прежней дружбы уже не было бы. Как раз то, что мне было нужно. Так нет же. Жаба со своей инициативой влезла.

Тут мысли Альбуса переключились на другое.

— Да ещё и эта Боунс «нарисовалась», — подумалось ему. — Вот ведь, кандидатка в «железные леди». Одну такую, «железную», вовремя со сцены убрали и вроде как на горизонте других, таких больше не было. Ну, да. Не было-не было, а потом взяло, да и появилось. Свято место-то, как говорится, пусто не бывает.

Первой «железной» леди, которую имел в виду Альбус, была Августа Лонгботтом. И, хотя она позиционировала себя как «Светлую», бессменным лидером которых был Дамблдор, но соратником она была для него крайне неудобным. Далеко не всегда, и не во всём она была с ним согласна. А самым плохим для Альбуса, при этом, было то, что Августу невозможно было «сдвинуть» с намеченного курса. И не помогало ничего: ни интриги, ни попытки «очернить» в прессе, ни подосланные убийцы. Нет, сам-то Альбус, конечно, до такого не опускался. Для этого Флетчер имеется. Чтобы спецов нанять. Но, не мытьём так катаньем, в конце концов удалось её «в угол задвинуть». Так что, последние годы она вынуждена была посвятить себя внуку, а не лезть в политику. Вовремя тогда дружище Аластор подсказал мальчику Барти посетить Фрэнка и Алису Лонгботтомов. В компании Лестрэнджей. Чтобы узнать куда это их Повелитель запропастился. Как будто бы они были в курсе. Ну, а то, что подсказка от Аластора была «сдобрена» малой толикой Империо, так это и знать никому не нужно.

— Интересно, и как это Амелия решилась против Корнелиуса, да и меня, заодно, пойти? — попытался понять Дамблдор. — Ведь все эти годы сидела она потихоньку в своём ДМП, не высовывалась, ловила себе преступничков и в политику не лезла. Под эдакую «серую мышку» маскировалась. Н-да. И чего, спрашивается, именно сейчас «зубы показала»? Совсем ведь не ко времени. А потому, скорее всего, что ещё один «дурак с инициативой» влез куда не просят. Который Корнелиус. Вот и «допёк»" он её. А теперь нам всем «расхлёбывать». Н-да. И ведь "копать-то" начала издалека. Вот, спрашивается чего прошлое ворошить-то было? Нет, дело это конечно несметрельное, но неприятностей мне доставить может. И, немало. Так что, придётся теперь до конца пить «чашу моего позора». Н-да.

Самым прискорбным для Альбуса было то, что сбежать, если припрёт «окончательно», не выйдет. Зал номер десять был действительно оборудован со знанием дела, и как только начинался новый судебный процесс, он тут же «помечал» всех участников. И судей, и подсудимых, и свидетелей. Как бы заключая с ними что-то вроде магического контракта, на непременное присутствие до завершения дела и неразглашение его деталей.

Нечто подобное Альбус и сам проделывал, заколдовав скамейки в школьном Большом зале. Вот и не знали ничего такого родители учеников. А то ведь, с момента начала учёбы Поттера много чего случилось, о чём не нужно кричать на каждом углу. Единственным способом «откосить» от данного дела, теперь, будет умереть. Ну, или пожертвовать своей магией. Что для него было однозначно. Потеря им магии гарантировала его смерть.

— Эх. Вот не могла, что ли, подобная ситуация чуть пораньше случиться? — сокрушался Альбус. — Перенаправил бы, как в прежние времена, магический откат за невыполнение контракта на того же Хагрида и дело «в шляпе».

Как это делать Альбус знал и умел, тщательно скрывая эти знания от окружающих. Очень уж они были редкими. И частенько раньше использовал. Вот только применять этот метод, как оказалось, можно было, только до определённого предела. Так что, свой лимит таких перенаправлений он исчерпал. И если бы сейчас он его применил, то умирал бы мучительно и долго. Испытывая всё, что должен был испытать ранее, да ещё и в усиленном варианте. В общем, сам того не ожидая, оказался Альбус у Амелии «на крючке». Соскочить с которого было очень, и очень сложно. А может, даже, и невозможно.

Тут перерыв закончился и рядом с Альбусом, в креслах свидетелей, оказались Минерва Макгонагалл и Рубеус Хагрид.

— Вот ещё, тоже «слабые звенья», — мелькнуло в голове у Альбуса. — Н-да. И если бы не были так преданны, как... как мальчик Сириус, то давно бы от них избавился. Эх... жизнь моя «жестянка». Так, вроде бы, русские говорят?

Первым человеком, которого после перерыва начала допрашивать Амелия, оказалась Минерва Макгонагалл.

— Не могли бы вы, мадам Макгонагалл, вспомнить и рассказать этой комиссии, чем вы занимались первого ноября девяносто первого года. В течении всего дня, — обратилась мадам Боунс к Минерве с такой просьбой.

— Ну, я — отвечала Минерва, — скорее всего праздновала победу над Тем-Самым. Как и преобладающее большинство нашего магического сообщества.

— А почему тогда какая-то кошка, которая просто один-в-один выглядит как вы, в вашей анимагической форме, целый день просидела на заборе у дома номер четыре? Расположенного на улице Прайвет Драйв, в городе Литтл Уингинге? — последовал новый вопрос.

Минерва сначала посмотрела на Альбуса, с плохо скрываемой злостью во взгляде, и ответила:

— Хм-м... На самом деле, я вспомнила, что празднование для меня началось второго ноября. А первого, я весь день провела в том месте, адрес котоорого вы указали. Действительно, в своей анимагической форме.

— С какой целью?

— Я весь день наблюдала за магглами, проживающими в этом доме.

— И, кто они такие, эти самые магглы, что бы столь сильно вас заинтересовать?

— Это родная сестра покойной миссис Поттер, её муж и сын.

— Для чего вы за ними наблюдали?

— Во-первых, по просьбе Альбуса. А, во-вторых, я хотела составить своё представление о семье в которой будет проживать Гарри Поттер. Хочу заметить, что эти магглы оказались самыми отвратительными из всех встреченных мною ранее. И я была против размещения Гарри в этой семье. Вот только Альбус решил по-своему.

Выдав эту тираду, Макгонагалл замолчала в ожидании новых вопросов. Один из которых ей тут же и задали:

— И, как же мистер Поттер попал в эту семью?

— Его привёз Хагрид.

— А, во сколько это было, по времени?

— Часов около десяти вечера.

— Что было после?

— А после чего мы оставили мистера Поттера на пороге дома, в корзине для белья. Альбус вложил в неё письмо, адресованное магглам и мы ушли.

— То есть... самих магглов вы в известность не поставили?

— Нет.

В зале на некоторое время установилась абсолютная тишина. Многие, сидящие в нём, пытались сейчас понять действия Дамблдора и его помощников и у них ничего не получалось. Вот, спрашивается, для чего ребёнка было на улице ночью одного оставлять, а не передать магглам сразу?

— Ладно, — вновь «взяла в свои руки» допрос мадам Боунс. — Сейчас мы не будем обсуждать моральный аспект данного действия, а обратимся к мистеру Хагриду и узнаем как и откуда привёз мистер Хагрид мистера Поттера. И почему он так долго добирался? Мистер Хагрид как вы доставили мистера Поттера в Литтл Уингинг?

— Так ведь... это... на мотоцикле, на летающем. — ответил великан.

— И откуда же он у вас появился?

— Дык, это... мне его Сириус Блэк одолжил.

— Где? Когда?

— Ну дык... так там же, в Годриковой Впадине, прямо у дома Джеймса и Лили. Я как раз Гарри из него вынес, а тут он. На мотоцикле. Ага.

— И, что было дальше?

— Ну... это... Блэк мне говорит, мол отдавай мне Гарри, я его крёстный. А я нет, ни в какую согласный не был. Мне сам профессор Дамблдор приказал доставить Гарии в Хогвартс. Ну... а он... это одолжил мне свой мотоцикл. А я на нём улетел в Хогвартс. Великий человек, Дамблдор.

— Стоп, — раздался вдруг возглас третьего члена комиссии.

И все обратили на него внимание.

— Леди и джентльмены, — обратился ко всем Эдмунд Шафик. Так, оказывается звали этого мага. — Поправьте меня если я что-то упущу в своей речи. Поговорим о Сириусе Блэке. Как нам всем известно, он был так называемой «правой рукой» Того-Самого. Предателем Поттеров и убийцей. Те, о ком мы знаем наверняка, это — тринадцать магглов и Питер Петтигрю. Еще нам известно, что Блэк отсидел в Азкабане двенадцать лет и сбежал оттуда чтобы убить Гарри Поттера. Так вот у меня появился вопрос. А зачем ему нужно было ждать целых двенадцать лет, чтобы наконец убить Поттера? Почему, Блэк, если так жаждал это сделать, не убил Поттера прямо там? Сразу. В Годриковой Впадине. В тот самый момент, когда он встретил мистера Хагрида с ребёнком на руках.

Он прервался, сделал глотоок воды и продолжил:

— И если порассуждать ещё немного, то возникает закономерный вопрос «А был ли мальчик?». Ну, в том смысле, был ли Блэк тем, кто на самом деле предал Поттеров? Да и был ли он у Того-Самого «правой рукой»? И, не является ли всё это грандиозной подставой?

— Хорошие вопросы, мистер Шафик. — ответила ему Боунс. — И, мы к ним вернёмся, но несколько попозже. А прямо сейчас мы ещё кое что уточним у мистера Хагрида.

— Скажите, — обратилась она к великану, — во сколько вы прибыли в Хогвартс, вместе с Гарри?

— Э-э-э... ну... где-то под утро.

— А после этого?

— Дык... это... профессору Дамблдору передал.

— Великому человеку? — иронично изогнул бровь Шафик.

— Ну, да, — не уловив иронии подтвердил Хагрид.

— А когда вы увидели Гарри в следующий раз?

— Ну... дык часов в восемь вечера. Профессор Дамблдор... э-э-э...

— Великий человек? — вновь с иронией спросил Шафик.

— Ага, — опять подтвердил Хагрид, — отдал мне Гарри и сказал чтобы я его в Литтл Уингинг отвёз. На мотоцикле.

— Спасибо мистер Хагрид, — завершила его допрос Амелия и вновь обратилась к Дамблдору. — Хотя, нет. Подождите, вот к вам ещё какой вопрос. А как вы сами оказались в Годриковой Впадине? И что вы там делали?

— Э-э-э... ну, дык это... профессор Дамблдор приказал туда отправиться и посмотреть что там да как. И, ежели случай чего, то Гарри к нему в Хогвартс привезти. Он мне и портключ туда сделал.

— А обратно?

— Дык... своим ходом. Чай не впервой.

— Вот значит как. Ну хорошо мистер Хагрид. Пока к вам больше вопросов нет.

Малам Боунс закончила с Рубеусом и вновь обратилась к Альбусу.

— Скажите, мистер Дамблдор, — поинтереосовалась она, — а где всё это время находился мистер Поттер?

— В моей спальне под присмотром школьных домовиков.

— И больше, кроме вас, в это время его не видел?

— Нет. А зачем? — задал встречный вопрос Дамблдор.

— Ну, — чувствовалось, что мадам Боунс еле сдерживается, — хотя бы затем, что бы показать его колдомедику. Ведь ребёнок-то, только что прежил травматическую ситуацию.

— Так я сам Гарри обследовал, — пожал плечами Дамблдор.

— А у вас что, лицензия соответствующая имеется?

— Нет, — вынужден был признать Дамблдор.

Боунс некоторое время смотрела на него изучающим взглядом, а затем встряхнулась и обратилась к присутствующим.

— Леди и джентльмены, уважаемый Визенгамот, — говорила Амелия, — сейчас мы с вами, подведём краткий итог произошедших тогда событий. Во-первых, мистер Поттер, вопреки последней воле его покойных родителей оказался в семье, в которой никогда не долже был оказаться. В следствии чего, он был отрезан от мира магии на целых десять лет. Его лишили законного права получать необходимые знания и воспитание. Во-вторых, произошло всё это по инициативе, всем нам известного, Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора. Действия которого вполне можно обозначить как нарушение тех самых законов, о принятии которых он так ратовал. И, в-третьих, всё тот же Альбус Дамблдор, не дав возможности специалистам обследовать мистера Поттера, также, самым грубейшим образом нарушил все возможные законы. Как юридические, так и человеческие.

Амелия немного помолчала и закончила сегодняшнее заседание словами:

— Пока не закончила работу наша комиссия, мы не будем осуждать или оправдывать заслушанных нами сегодня волшебниклв и ведьм. Впереди у нас ещё много работы. Поэтому, на сегодня, объявляю работу нашей комиссии законченной. Заседание продолжится завтра в это же время. А пока все могут быть свободны.

Выйдя из зала Гари с Гермионой увидели Альбуса, на которого с вопросами наседал Артур Уизли.

— Что происходит, Альбус? Почему дом... в котором мы жили закрылся а нас всех, включая... э-э-э... хозяина? Где нам теперь размещаться? Давай решать, а то... хозяин в панике, Молли ругается, а близнецы смеются как сумасшедшие. Им это хорошей шуткой кажется. Разве что, Рон и Джинни радуются.

Услышав это, Гарри и Гермиона переглянулись. Что не осталось незамеченным.

— Гарри, — переключился на него Артур, — ты что-то знаешь об том что нас всех из дома выставили?

— Могу лишь предположить, мистер Уизли, — ухмыльнулся Гарри. — Скорее всего магия дома каким-то образом проснулась и посчитала нас всех захватчиками. Ну и, поступила соответствующим образом.

— А как же...хозяин? — не понял Уизли. — Его-то почему?

— Да я-то откуда знаю? Может его посчитали недостойным предствителем Древнего рода. А, может и еще что-нибудь. Старинные магические дома, они такие... магические.

— Да? Ну ладно, — принял решение Артур. — Тогда я провожу вас в Нору.

— Нет-нет, мистер Уизли, — запротестовала, на сей раз Гермиона, — вас там и так много. Так что, мы с Гарри отправимся ко мне. Тем более, что я по родителям соскучилась.

— Но... как же защита? — привёл еще один аргумент в пользу Норы Артур.

— Так Гарри же и так весь месяц охраняли, — пожала плечами девушка. — Вот пусть и дальше продолжают.

— Ну-у... э-э-э... — попытался что-то сказать Артур. Но так ничего и не придумав опять обратился к Дамблдору. — А ты что скажешь, Альбус?

— Думаю, что если на денёк-другой, то ничего страшного. А там мы придумаем как решить возникшую проблему, — ответил Дамблдор и отправился к каминам, оставив в недоумении Артура посреди коридора.

Гарри и Гермиона тоже не стали задерживаться и переместились камином в "Дырявый котёл". А оттуда, взяли да и отправились в тот самый зоопарк, в котором у Гарри состоялась памятная встреча с боа констриктором.

И уже там, устав гулять от вольера к вольеру, они устроились в кафе и взяли по порции мороженого.

— Как ты думаешь, Гарри, — спросила его Гермиона, после того как они расположились за столиком. — Дальше что теперь будет?

— Не знаю, но очень надеюсь, что мадам Боунс доведёт дело до законного конца. Кстати, может я наконец-то узнаю почему же Волди пришёл к нам тогда домой. А то ведь Дамблдор так мне и не сказал. Вечно какие-то причины придумывал, только чтобы не говорить.

— А прямо сечас что будем делать?

— А прямо сейчас, мисс Грэйнджер, мы отправимся исследовать ту часть зоопарка в которой мы ещё не были. И я покажу тебе тот террариум в котором жил тот самый удав которого я на волю непроизвольно выпустил.

А ещё Гарри испытывал необычные ощущения. Сам он правда не мог понять, что это он чувствует. Но вот у Гермионы спросить почему-то постеснялся.

— Может я влюбился? — думал Гарри. — С Чоу Чанг совсем не так было. Там я при ней краснел, бледнел, голос терял. А сейчас совсем по другому. Просто, хочется чтобы мы с Гермионой никогда не расставались. И ещё ухаживать, оказывать ей знаки внимания. Вот, что это такое? Как это называется? Впрочем, сначала со слушанием в министерстве закончим, а там посмотрим что будет.

А ещё, когда они оказались у Гермионы дома, Гарри ждала министерская сова. В доставленном ею послании Гарри опять предлагали явиться пораньше. Только уже не на час, а на целых два.

Утром, в Министерстве, в атриуме их встретила мадам Боунс. Их, потому что его одного Гермиона, разумеется, не отпустила. Точнее, настояла на своей компании. Впрочем, Гарри и сам был не против, что бы она была рядом. А из атриума они спустились на лифте на самый нижний уровень Министерства и оказались в Отделе тайн. И уже там мадам Боунс познакомила Гарри с Главой отдела Солом Кроакером и вчерашним невыразимцем. Ну, тем который на заседании присутствовал. Откликался он, когда к нему обращались по... непонятно тут было. То ли прозвище, то ли так его должность назвалась. В общем, он потребовал, чтобы к нему обращались «Номер двадцать три». Видимо, поэтому-то, их и называли невыразимцами, потому что их никто не знал. Точнее, знать-то их знали, в их повседневной жизни. Но, вот то что люди, которых знали как Джона, Сару или Патрика, работают в Отделе тайн не знал никто. Единственным известным всем невыразимцем был Глава Отдела. Потому, что личностью он был публичной.

Оказалось, что попросили Гарри прийти пораньше не просто так, а потому что вчера Номеру двадцать три не понравились показания его магического сигнализатора. Который среагировал на Гарри. Ну, точнее реагировал он на проявления вредоносной магии, носителем которой оказался, почему-то, мистер Поттер. В общем, Гарри разъяснили ситуацию и попросили разрешение на его обследование. Поттер, разумеется, согласился и невыразимцы замахали своими палочками. Для начала, правда, им пришлось перейти в другое помещение, пол которого был исчерчен разными кругами, геометрическими фигурами и какими-то... Гарри назвал их "кракозябрами". А Гермиона пояснила, что никакие это не "кракозябры", а самые, что ни на есть настоящие, руны. Вот.

Невыразимцы посовещались и направили Гарри в центр одной из фигур. А затем Кроакер ткнул палочкой в одну из рун и запустил процесс. Тут же, в воздухе, появившись неизвестно откуда, повис лист пергамента, который стал заполняться текстом. Процесс длился недолго. Уже, после пяти минут стояния Гарри в центре этой фигуры он завершился и пергамент оказался у Кроакера в руках. Они, с Номером двадцать третьим, его прочли, а потом стали общаться на каком-то непонятном языке, слов которого разобрать было нельзя. И, только после того, как их разговор был закончен, они сообщили Гарри две новости. Одну, как водится, хорошую, а другую — плохую.

Плохой новостью оказалось то, что Гарри был хоркруксом. Правда, пришлось сначала объяснить и Гарри, и Гермионе, а что же это, собственно, за штука такая. Гарри, само собой, полученное известие сначала взволновало, а потом разозлило. Так что, пришлось Главе невыразимцев его успокаивать. Для чего он сообщил вторую новость. Хорошую.

— Да не злитесь вы так, мистер Поттер. Это, наоборот, очень здорово, что мы с вами пересеклись именно сейчас, до вашего семнадцатилетия, — успокоил его Сол Кроакер. — Видите ли, в семнадцать лет... хм-м... как бы сказать-то, чтобы попроще? В общем, в семнадцать лет у мага наступает совершеннолетие и происходит некоторое... закостенение, что ли, некоторых магических структур организма. И тогда бы, вам могла помочь только Авада. Теоретически.

— Как это? — уточнил Гарри. Он, когда услышал такое, то очень возмутился. Это получается что? Что, Дамблдор, оставляя его в неведение собирается подставить под Риддловску Аваду, так что ли? Вот ведь... козёл бородатый.

— Ну, — продолжил свои объяснения Глава невыразимцев, — видите ли, мистер Поттер, Авада воздействует на человека, примерно как поцелуй дементора. Только она выбивает душу из тела мгновенно, а дементор постепенно высасывает. Так вот, после Авады, когда ваша душа будет отделена от тела, имеется шанс, что осколок чужой души отвалится сам, автоматически, и тогда у неё появляется возможность вернуться в своё тело. Уже без довеска. Но, опять же, это всё в теории. Практически, как вы понимаете, никто этого не проверял.

— А сейчас мне что делать прикажете? — заинтересовался Гарри.

— Да ничего, собственно. Вам, — пояснил Кроакер, — нужно будет, всего лишь, на этот раз улечься в ритуальный круг, примерно на полчасика. А вот нам... Ну, мы, прямо сейчас, вызовем Номера третьего с парочкой его подчинённых и проведём ритуал.

Сам ритуал, как и обещал Кроакер, занял примерно полчаса. В тот момент, когда он начался, Гарри ощутил как его лоб в районе шрама, заледенел. А потом, как бы, взовался тысячью мелких осколков. Разлетевщихся во все стороны. И в том месте, где был шрам, появилсь ямка. Которая потом, как водой стала заполняться теплом. А когда она вся заполнилась, то и ритуал завершился.

Прервым делом, после окончания ритуала, Гарри ощупал свой лоб. Разумеется ничего чужеродного он там не обнаружил. Даже его знаменитый шрам выглядел теперь почти незаметно, как и положено старому и давно зажившему. В общем, перестал он сильно в глаза окружающих бросаться.

И, разумеется, сразу после ритуала Гермиона спросила у Гарри, как он себя чувствует.

— Чувствую я себя... странно, — ответил Гарри. — Знаешь, очень похоже на то, как будто бы груз с плеч сняли. Стало так легко, что вот сейчас возьму да и полечу без всякой метлы. И думаться стало гораздо легче. Кстати... — он вдруг замолчал, «погрузившись» в мысли.

Гермиона схватила его за руку и отконвоировала в кабинет Кроакера, куда он их всех пригласил. Сам же Гарри задумался настолько глубоко, что и не заметил как Гермиона привела его в другое помещение и усадила в кресло. К счастью думал Поттер не очень долго. После того как он «вынырнул» из своих размышлений, то осмотрелся, уяснил где находится, кто перед ним и, обратился к присутствующим.

— Леди, джентльмены, — начал он говорить, — у меня появились вопросы. На которые вы, вполне возможно, подскажете ответы. Вот смотрите, если уважаемый Номер двадцать три засёк на мне... э-э-э... плохую магию, то почему в Хогвартсе ничего такого нет?

— Как это, нет, мистер Поттер? — удивился Сол Кроакер. — Вообще-то Хогвартс, сам по себе является весьма... многофункциональным артефактом. И, разумеется, в него встроены функции не только определения наличия такой магии, но и защиты от неё. А вот в самом Министерстве такой функции нет. Потому что, в противном случае, магов с такими довесками нельзя было бы ни в здешнюю камеру определить, ни на суд представить.

— Вот как? — Гарри ещё на немного задумался. — Но, тогда почему?

— Почему что, Гарри? — спросила у него Гермиона.

— Почему я беспрепятственно нахожусь в школе, если я носитель тёмной магии? Почему в замок свободно заходит Малфой-старший? И ещё, почему в школе целый год преподавали: на первом курсе одержимый Волдемортом Квиррелл, а в этом году Крауч-младший под видом Аластора Муди? Как на территорию школы проникли дементоры? Ведь если такая зашита существует и работает, то меня просто-напросто должно было отшвырнуть от самых её границ. Да... даже в лодку сесть бы она мне не позволила. Ну, когда мы плыли к замку перед первым курсом.

Все удивлённо уставились на Гарри. Скорее всего, они просто, ещё не успели рассматреть этот вопрос с такой точки зрения.

— Э-э-э..., Гарри, — первой "отмерла" Гермиона. — А ведь тут, пожалуй, напрашивается сразу несколько выводов. Например, защита может не сработать потому что «сдохла», за давностью лет.

— Или же, ослабла настолько, что практически не действует, — включилась в разговор мадам Боунс.

— Ну, или тот, у кого есть право ею управлять, а в нашем случае это директор, ведёт свою игру и для этого «отключил» некоторые защитные функции, — внёс свою лепту Кроакер.

— И я кажется догадалась, почему он это сделал, — предположила мадам Боунс. — Из-за Снэйпа.

— А причём тут Снэйп? — спросили хором Гарри и Гермиона.

— Так ведь он тоже из меченных.

— Ну, если это так, — продолжил разговор Гарри. — То, тогда понятно, как дневник Тома Риддла в школе оказался. И, как он же потом василиска на учеников стал натравливать. Причём, почти только на одних магглорождённых.

Он было хотел продолжить рассуждения, но его перебила Гермиона.

— А вот тут я бы не была столь категоричной, Гарри, — выразила она свои сомнения. — Утверждаю, что это именно артефакт. Сам посмотри, во-первых, окаменела миссис Норрис, из-за которой ты, незадолго до этого, попал на отработку к Филчу. Во-вторых, Колин, который «задолбал» тебя, да и не толко тебя, со своей фотокамерой. Но, тебя — в первую очередь. В-третьих, Финч-Флетчли, который на тебя напраслину возводил.

— А ты и Пенни? — уточнил Гарри.

— Ну, Пенни просто за компанию под раздачу попала, а я... Видишь ли, Джинни очень хотела занять моё место рядом с тобой тогда, да и сейчас, сдаётся мне, не отказалась от своего желания. Так что, думается, всё спихивать на тёмный артефакт будет не совсем... корректно.

— Вот ведь... — возмутился Гарри. — Знаешь, Гермиона, что-то в последнее время рыжая семейка начинает нравится мне всё меньше и меньше. Даже близнецы. Ведь видели же в каком я был состоянии сразу после Турнира. И это не добавило им чести. Ну, то что они воспользовались моментом, чтобы мою призовую тысячу "выцыганить".

— Ладно, молодые люди, — вмешалась мадам Боунс. — Свои личные дела вы потом обсудите. Наедине. А сейчас нам пора в зал номер десять.

В зале, после того как все уселись на места, продолжилось заседание. А начала его мадам Боунс с опроса Хагрида.

— Скажите, мистер Хагрид, а как вы попали в дом Поттеров, в Годриковой Впадине? Ведь если мне не изменяет память, то дом был под Фиделиусом.

— Дык... это... Дамблдор, великий человек, дал мине прочитать пергамент с ихим адресом. Только кады я там оказалси, то никакого Фиделиуса-то и не было.

— Вот как? — удивилась мадам Боунс. И обратилась к Альбусу.

— А был ли он вообще, Фиделиус, если хранитель до сих пор жив? — спросила она у Альбуса. — Что вы на это скажете, мистер Дамблдор?

— Загадка для меня самого, — пожал плечами Альбус. — Сам до сих пор понять не могу.

— Ну, тогда позвольте я объясню, — Амелия иронично улыбнулась. — Вам, Великому магу.

Она вытащила из стопки пергамента один лист и продолжила говорить.

— Вот здесь у меня имеется заключение Отдела тайн, — показала она его Альбусу. — Не буду зачитывать его полностью, из-за обилия в нём научных терминов, понятных лишь узким специалистам, скажу только, что ничего необъяснимого в доме Поттеров не произошло. И, совершенно точно, что дело было не так как вы объяснили мистеру Поттеру. Что вы там сказали ему на его первом курсе?

Боунс достала ещё один лист из стопки и зачитала Альбусу его же собственные слова. Не зря же она вчера, помимо всего прочего ваяла у Гарри несколько воспоминаний.

— Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя. — процитировала она Дамблдора. — Если на свете есть что-то, чего Волдеморт не в силах понять, так это любовь. Он не мог осознать, что любовь — такая сильная любовь, которую испытывала к тебе твоя мать — оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим... Если тебя так сильно любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже. Именно поэтому Квиррелл, разделивший свою душу с Волдемортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.

Она закончила читать и вновь заговорила с Альбусом.

— Так вот, мистер Дамблдор, — она пристально посмотрела на него сквозь свой монокль. — На самом деле, той ночью были проведены два ритуала. Ценой успеха которых явились две жизни. И не надо сбрасывать со счетов второго родителя. Отца Гарри, Джеймса. Именно его жизнь стала ценой за защиту, наложенную на Гарри. А Лили пожертвовала собой, чтобы обеспечить успех ритуалу Изгнания и Развоплощения. Но они... эти ритуалы... как бы сказать... вступили в противоречие с Фиделиусом. Вот тот и слетел.

— Что?! — возмутился Дамблдор. — Не может этого быть. Никогда не поверю, что Поттеры решились на запретные ритуалы.

— А вы их воскресите, предъявите обвинение и под суд отдайте, — со злостью бросила в ответ Боунс.

Дамблдор замолчал с «обиженным» видом. Нет, на самом-то деле он знал, что дело было не в материнской любви. Уж не настолько он был невежественный, что бы не знать таких вещей. Кстати, убеждая себя в том, что Гарри жизнено необходимо было поместить именно к его маггловских родственничкам, Дамблдор прекрасно осознавал, что лукавил сам с собой. Сделал он это, помимо всего, ещё и из мести. Разозлился он тогда, в восемьдесят первом, что Гарри жив остался. И, что Джеймс и Лили оказались не столь слепо преданными лично ему Дамблдору и решись на проведение таких ритуалов. Но, тщательно загонял это чувство вглубь сознания.

Поэтому, прямо сейчас он старательно изображал из себя «обиженного». Дескать, разочарован он сильно, что такие хорошие и «светлые» люди как Поттеры вступили на «запретный» путь.

Вот только, Амелии на его «обиды» было наплевать. Закрепляя эффект сказанного, она продолжила:

— Кстати, не соизволите ли уточнить, а не с вашей ли «лёгкой» руки, почти все ритуалы стали запретными? Здесь, у нас, в магической Британии, но не во всём остальном мире. И, не с вашей ли «лёгкой» руки у нас теперь запрещена абсолютно вся Магия крови? Из-за чего число выздоровевших в Мунго существенно снизилось. А, мистер Дамблдор?

После чего, на место свидетеля был приглашён Гарри и присутствующие выслушали рассказ о его приключениях на первом курсе. Благодаря наводящим вопросам, умело задаваемым Амелией, рассказ Гарри проходил чётко и без изложения не относящегося к делу. Рассмотрены были только главные события. Начиная с момента получения Гарри письма из Хогвартса, адресованного в чулан под лестницей. После чего были рассмотрены другие события. Полночная «дуэль» с Малфоем-младшим, квиддичный матч, визиты Гарри к Зеркалу Еиналеж, спасение дракончика Норберта и отработка в запретном лесу. И, само собой, заключительное приключение. Схватка с Квирреллом, одержимым духом Волдеморта.

Разумеется, Гарри в своём повествовании, не обошёл стороной участие в событиях школьных преподавателей. Особенно, в невыгодном свете, по итогам его рассказа, предстали Макгонагалл и Снэйп. Дамблдор, конечно, пытался убедить всех что его преподаватели являются крепкими профессионалами. И, что самое главное, он всецело доверяет профессору Макгонагалл, а профессору Снэйпу ещё... всецелее. Вот только аудитория тут была не та, чтобы безоговорочно с ним согласиться. А ещё члены Визенгамота были... шокированы, наверное, известием, что целый год их детям преподавал Тот-Самый-Который. И что он, как оказалось, не умер в ту ночь. И, что надо же что-то делать, чтобы предотвратить его возвращение. И, кто виноват в том, что до сих пор ничего не делалось?

— Кстати, мистер Дамблдор, — задала ему вопрос Боунс, — если послушать мистера Поттера, то в школе был спрятан Философский камень Николя Фламеля. Но, вот такой у меня в связи с этим появился вопрос. Как это он так прокололся? Фламель, я имею в виду. Целых шестьсот лет он успешно предотвращал попытки желающих завладеть его камнем, а тут вдруг раз и испугался какого-то Этого-Самого. Уж прежним-то Тёмным Лордам, нынешний и в подмётки не годится. А он всех их пережил.

Боунс остановилась, чтобы перевести дух, и задала ещё пару Альбусу вопросов.

— Вы тут в чём пытаетесь нас убедить, мистер Дамблдор? В том, что проживший шестьсот лет Фламель идиот и трус, а вы, проживший всего сто лет — гений. Эдакий новый Мерлин. Поэтому, именно вас Фламель попросил присмотреть за его камнем?

— Фламель мой друг. Мы с ним вместе работали, — со снисходительностью в тоне пояснил Дамблдор. — К тому же, это я победил Гриндевальда. Которому, как вы говорите Волдеморт не чета.

— А Фламеля? — не дала ему оставить за собой последнее слово Боунс. — Его вы, случись что, тоже смогли бы победить?

После чего она закрыла сегодняшнее заседание и все отправились по своим делам.

Гарри, Гермиона, Амелия и Сол сидели в его кабинете и пили чай. Кроакер сам пригласил их после заседания, немного передохнуть и расслабиться. Чай пили молча. Думая каждый о своём. Гарри, при этом, ещё и потихоньку радовался. Потому, что ему впервые в жизни встретились ответственные взрослые. Которые делали то, что обычно должен делать любой нормальный взрослый, а не сваливать на детей свою работу.

— Ну, — рассуждал он про себя, — если разбираться, то так оно в моей жизни и получалось. До Хогвартса я таких взрослых вообще не помню. Ни одного. И, что самое интересное, никто из них, никогда даже не поинтересовался, а почему я хожу одетый как оборванец. И, почему у меня вид, чуть откормленнее чем у узника концлагеря. Ну или, почему меня нередко «украшают» синяки. Скорее всего они просто не видели того чего не хотели. Вообще-то, их понять как раз можно, наверное. Репутацию-то мне родственнички соответствующую создали. Постарались от всей души.

На секунду Гарри прервался, чтобы сделать очередной глоток и продолжил рассуждать.

— Но, и в Хогвартсе тоже лучше не стало. ... Хм-м... Ну, если даже и стало, то ненамного, — размышлял он. — Нет, так-то вроде и заботу об учениках взрослые проявляют, и к делам ответственно относятся.

Гарри еще немного подумал и «пошёл» дальше в своих рассуждениях.

— Только, вот незадача, тут избранным оказаться нужно, что бы о тебе заботиться начали. И, яркий пример тому, Слизерин и Хаффлпафф. А вот от нашей Маккошки такого фиг дождёшься. Она ответственной становится только в те моменты, когда нужно... разобраться как следует и наказать... кого попало. Тут её хлебом не корми. И, что самое неприятное, со своих, почему-то, баллов она старается побольше снять чем с чужих. Как тогда, когда мы с Норбертом попались.

Гарри вновь отвлёкся на чай.

— И, разумеется, директор, — продолжил он дальнейшие рассуждения. — Вишенка, блин, на торте. Ну, очень «ответственный» товарищ. Н-да. Особенно, когда это ему самому нужно. Например, если меня на лето к родственничкам «законопатить», то он тут как тут. Так нарисуется, что хрен сотрёшь. Вот прямо весь такой взрослый-взрослый и ответственный-ответственный, что просто пробы на нём ставить негде. А вот во всех остальных случаях, он только и может, что изобразить сочувствие на лице и сказать: "Увы, Гарри, мальчик мой. Я ничего не могу поделать".

О чём Гарри, поразмышляв, высказался вслух. И добавил, что ему наконец-то повезло. Ну, что таких взрослых встретил. Нет, ему конечно везло во всякие, разные критические моменты. Их ещё Гермиона как-то по-хитрому называла. Или, по-научному. Вроде бы, точками бифуркации. Что это за точки такие Гарри, конечно, не знал, пока что, но если Гермиона их так называла, то значит это они и были.

— А прямо сейчас, мистер Поттер, — ухмыльнулся, выслушав его, Кроакер, — вам повезёт ещё больше.

— Как именно? — уточнил Гарри.

— А пойдёмте со мной, и всё сами увидите. — И он сопроводил из в зал для ритуалов.

В нём он подвёл их к одной из геометрических фигур, вырезанных в полу, а там Гарри... споткнулся и упал. Якобы случайно. Нет, потом-то ему, конечно, объяснили, что упал он совсем не случайно. И, что его не только «уронили» с помощью магии, но и падение подправили. Чтобы он не просто упал, а — туда куда нужно. И, как нужно. Да и Кроакер перед ним извинился. Попозже. Просто в этом случае, как он объяснил, нужна была кровь от человека в тот самый момент когда он этого не ожидает. Пролитая без его согласия.

В общем, когда Гарри падал, то приземлился рукой на какой-то острый выступ. Да так неудачно, что практически насадился на него ладонью. Ну, и кровища из него, при этом, ручьём полилась. Нет его, конечно тут же подняли на ноги, руку ему вылечили, и влили в него несколько зелий. Как сказала позже Гермина, помимо Кроветворного, ещё и Противостолбнячное, и Антишоковое. Ну, и Обезболивающее, разумеется. Но вот крови, перед этим из него успело вылиться столько, что она по желобку на этом выступе, стекла на пол и полностью залила "кракозябру". То есть руну.

А когда они вернулись в кабинет, то Кроакер сначала извинился, а потом пояснил. Что, дескать, граждане они законопослушные, а в ритуале, который будет проводиться задействована кровь. Вот для того-то, чтобы не стать злостным нарушителем, да ещё и в присутствии Главы ДМП, Гарри и уронили. «Случайно». Потому что, если случайно, то и ответственности никакой. Вот такой вот выверт юриспруденции.

К тому же, было необходимо, чтобы кровь Гарри, которую взял у него на кладбище Хвост и та, которая из Гарри сейчас вылилась, наиболее соответствовали друг другу по... моменту её изъятия. Так, наверное. Хвост-то его тоже неожиданно ножом тогда пырнул. В общем, им было нужно воспроизвести кладбищенскую ситуацию. В плане ощущений.

А ещё он объяснил, что кровь его понадобилась для запуска ритуала. Решавшего сразу несколько задач.

Во-первых, вся его кровь или иные биологические частички, оказавшиеся вне тела Гарри, приходили в абсолютную негодность. В результате чего кровь Поттера, находящаяся в теле Того-Который станет абсолютно непригодной и, даже, ядовитой. И оно тут же начнёт умирать и разлагаться.

Во-вторых, из той частички души Того-Самого, которую извлекли у Гарри, успели сделать что-то вроде объекта притяжения. Эдакого сильного магнита. Чтобы та часть души Того-Кого-Все-Знают, которая находится в возрождённом на кладбище тельце, никуда не улетела. Ну, и заодно, если Тот-Который слелал больше одного хоркрукса, то и остальные частички притянуть.

— Но, сэр, а как это будет происходить без разрушения... основы или носителя? — спросила умненькая девочка Гермиона.

— Есть способы, — ответил ей главный невыразимец, не вдаваясь в подробности. — Вот если будете у нас работать, тогда узнаете. А пока, просто поверьте на слово.

И пояснил дальше, что для этого-то и была задействована именно двенадцатилучевая звезда. Очень мощная ритуальная фигура. А в её центр был помещен сосуд с извлечённой из Гарри частью чужой души.

И теперь, после того как кровь Гарри эту двенадцатилучевую звезду как бы «включила», то она начнёт напитываться магией. На протяжении... часов, примерно, двенадцати-четырнадцати. А ещё она, его кровь, понадобилась потому, что именно от неё будет проведено Отсечение. И если всё пройдёт как запланировано, а всё так и будет, то завтра, даст Мерлин, невыразимцы и сам ритуал проведут.

— Так что, молодые люди, — заверил их Сол Кроакер, — можете не волноваться. Занимайтесь спокойно своими делами. А завтра, после очередного заседания, как говорится, милости просим. Ну, в смысле заходите ознакомиться с результатами.

После этого, впечатлённые Гарри и Гермина отправились домой. Да и не оставалось им сегодня ничего другого.

Следующее заседание комиссии началось с допроса Люциуса Малфоя. Он, как выяснилось, оказался тем самым «гостеприимным хозяином», в доме которого разместился возрождённый. Ну, а где же ещё, если Люциус сам его «пригласил». После того как возродившийся Тот-Самый его поставил в известность что жить он будет в Малфой-маноре. И отказ, при этом, не подразумевался.

Кроме всего прочего, он очень настойчиво порекомендовал Люциусу выяснить, что же это в последние дни в Министерстве такое творится. Да ещё и связанное с Поттером. И что же такого сотворил идиот по фамилии Фадж, если оно «вылилось» в какие-то непонятные, совершенно засекреченные разборки? Настолько серьёзные, что позиции самого Фаджа изрядно пошатнулись.

Люциус, разумеется, попытался. Два раза. И оба раза неудачно. Так что сегодняшняя попытка это выяснить была у него третьей. И последней. И, тоже неудачной, впрочем, как и две предыдущие. Ну, в том смысле, что узнать-то он узнал. Вот только рассказать об этом никому не сможет. Правда, понял это Малфой позже, когда уже сидел в кресле для допросов опутанный цепями.

— И ведь обставили-то как всё... сволочи, — наверное, подумалось Малфою.

Не успел он, сегодня, появиться в Министерстве, как мгновенно оказался разоружён, лишён всех артефактов и, доставлен в зал номер десять. А дальше случилось то, чего Малфой никак не ожидал. Нет, так-то он и ареста не ожидал. Но вот того, что он не сможет выкрутиться, да и вообще, такого к себе отношения, он даже и в страшном сне представить не мог.

Потому что, не сработал сегодня тот метод, которым он обычно пользовался посещая Министерство. Прежде-то как было? Он заходил в кабинет к нужному ему чиновнику, позванивая галлеонами. Ну, чтобы сразу того заинтересовать. Затем излагал пожелание и, параллельно, выкладывал на стол деньги. Сколько считал нужным. Обычно, деньги смахивались в ящик стола и просьба Малфоя тут же выполнялась. Реже, сидящий за столом оставался неподвижен, намекающе на него поглядывая. Тогда Люциус увеличивал сумму. Хватало, обычно, половины от ранее им предложенной. И уж очень редко случалось, когда её приходилось удваивать. Но, в любом случае, деньги смахивались в ящик и делалось то, что ему было нужно.

Но, случилось так, что сегодня этим методом действовать не вышло. Более того, он и не мог бы сработать. Не перед полным составом Визенгамота. А всё дело было в том, что в его состав, в своём большинстве, входили представители тех самых "священных двадцати восьми". И, как бы Малфой не пыжился, но для них он так и остался... «Понаехавшим». А значит, просто по-умолчанию, не являлся своим. Даже, несмотря на то, что фамилия Малфой тоже была в этом списке. В общем, большинство из присутствующих относились к Малфою, так же как родовая аристократия к нуворишам. Потому что знали как именно его фамилия смогла появиться в этом списке. И сколько это стоило.

— Здравствуйте, здравствуйте, мистер Малфой, — поприветствовал его Верховный чародей Голдштейн, иронично на него поглядывая. — Мы все необычайно рады, что вы, наконец, сочли возможным почтить нас своим присутствием. Потому что, у нас тут к вам вопросы появились. Которые мадам Боунс сейчас представит вашему вниманию.

— Вот ведь тоже ещё... «Истинный» англичанин, — подумалось Малфою. — Сами-то Голдштейны на островах обосновались всего на пару-тройку сотен лет раньше моего предка, а туда же, нос воротят.

Впрочем, долго порассуждать ему на эту тему не дали. Мадам Боунс сразу же зачитала обвинение.

— Мистер Малфой, прежде всего, вы обвиняетесь в длительном хранении запрещенного артефакта, умышленной тайной передаче его несовершеннолетнему и созданию угрозы для жизни и здоровья учеников школы Хогвартс, — зачитывала обвинение Амелия. — И это только основные обвинения в ваш адрес. А про взяточничество и действия влияющие на нормальную работу Министерства мы поговорим позже. И ещё о том, как благодаря вашему активному влиянию и прямому попустительству Альбуса Дамблдора, Северус Снэйп, будучи преподавателем школы Хогвартс, активно саботировал учебный процесс. Тем самым лишая наше общество новых зельеваров, авроров и колдомедиков. Что вы на это скажете, мистер Малфой?

Она пристально посмотрела на Люциуса и добавила:

— Кстати. Хочу сразу вас предупредить. Либо вы сотрудничаете добровольно, либо вам будет предложена порция вкуснейшего, свежесваренного Веритасерума. Выбор за вами.

Вот именно после этого заявления мадам Боунс Малфой понял, что сегодня ему не отвертеться. И, что никакие его умение плести «словесные кружева» не помогут. Потому что, у многих из присутствующих в зале, прямо сейчас, в Хогвартсе учились дети, внуки и внучки, племянники и племянницы и прочая родня. А за своих детей его порвут. Как Тузик грелку. И пусть, в основном, тогда пострадали "грязнокровки" и "предательница крови". Но вот то, что в числе пострадавших чистокровная девушка по имени Пенни Клирвотер, ему не простят.

А ещё, сидя в кресле для допрашиваемых, он чувствовал себя как перед возродившимся существом. Тем, которое обитало сейчас в его поместье. Того тоже не интересовали никакие отговорки. А деньги... Так оно считало, что Малфой просто обязан его ими снабжать. Совершенно не интересуясь, где их Люциус берёт.

В общем, как бы Люциус не ерепенился, но правду из него вытрясли. Даже тот факт, почему он целенаправленно подбросил артефакт дочери Артура Уизли, а не кому-нибудь ещё. Впрочем, тут Люциус не особо-то и запирался.

— Почему именно ей? — ответил он вопросом на вопрос. — По многим причинам. Во-первых, давнишняя взаимная неприязнь между нашими семьями. Ну и, во-вторых, её папаша слишком много стал себе позволять. Будучи начальником совершенно неключевого отдела Министерства. Даже не отдела, а отдельчика. Вот, кем он себя возомнил, если и законы стал проталкивать, и в облавах и обысках участвовать? Он у вас кто? Законотворец и аврор в одном лице? Вот пусть бы и «побегал», когда бы этот артефакт у его дочери обнаружили. А то, ишь ты. Как окружающих послушаешь, то получается, что Артурчик у нас ну прямо ангел во плоти. Только рыжий. Вы, у него дома-то копните, копните. Наверняка что-нибудь ещё помимо зачарованного автомобиля найдёте.

После того как Малфой дал показания, в части касающейся сегодняшнего заседания, слово снова предоставили Гарри. Его рассказ о втором курсе в школе, особенно впечатлил слушателей, когда они узнали о том, кто именно был Слизеринским монстром. Как и то, что сражаться с ним пришлось двенадцатилетнему мальчику. Нет, конечно на пару с директорским фениксом. Но, то что в схватку вынужден был вступить ребёнок, а не взрослый, ни у кого в голове не укладывалось. Как так-то?

И, разумеется, у членов Визенгамота не мог не возникнуть вопрос. А где, в это самое время, находился сам Альбус? Почему же он сам-то в сражении не поучаствовал? Великий, мать его, маг. Так может он не такой уж и Великий? Или же, всё-таки Великий, но только его величие куда-то не в ту сторону смотрит. В общем, тут нужно было разбираться.

Сам же Альбус, при этом, вид имел абсолютно невозмутимый. Дескать, шумите, шумите. Всё равно всё, по-моему, будет. И вообще, я лучше знаю что делать. Впрочем, задавать ему вопросы не стали. Решили, что тратить время на его словоблудие, к которому Альбус испытывал непроходящую любовь, нецелесообразно.

Вместо этого Гарри попросили изложить события его третьего курса. И опять у присутствующих появились вопросы. Вот только Дамблдора ими снова не побеспокоили. Сначала уточнили у Фаджа.

— Поясните-ка, мистер Фадж, — задала ему вопрос мадам Боунс, — это что мы сейчас такое услышали. Как так получилось, что вы, будучи Министром, лично производили арест мистера Хагрида? Разве это входит в перечень министерских прав и обязанностей? У нас что, об Аврорате отродясь никто слыхом не слыхивал? И почему, когда дети вам рассказали о невиновности Блэка, вы просто от них отмахнулись? Почему вы не вызвали в Хогвартс авроров и представителей ДМП? Тем более что Блэк, в это время оказался задержан. И, что вы там вообще в это время делали? Кто вас вызвал? Вы подумайте, подумайте мистер Фадж. Очень хорошо подумайте над тем что вы будете отвечать.

А затем вопросы стали задавать Макгонагалл.

— А вы, профессор Макгонагалл, что скажете о своём абсолютно наплевательском и крайне пренебрежительном отношении к своей лучшей ученице? Как вы вообще додумались, чтобы вручить несовершеннолетней ученице столь опасный артефакт, как Вращатель времени?

— Ну, — Макгонагалл, не стала запираться, — мне это Альбус посоветовал.

— И, разумеется, инструкцией по эксплуатации он вас не обеспечил.

— Совершенно верно, — согласилась Минерва. — А зачем, если он и так всё объяснил.

— То есть, вы даже и не усомнились в его словах и не проверили всё лично? Так что ли? — спросила Боунс. И получив подтверждение на свой вопрос, добавила. — Н-да. Поразительная безответственность. Впрочем, радуйтесь. Повезло и вам, и мисс Грэйнджер, что девочка сквибом не стала.

Амелия смотрела на Макгонагалл некоторое время молча, давая ей возможность "переварить" услышанное. А затем продолжила.

— Но, больше всего меня знаете что интересует? — Боунс уставилась на Макгонагалл. — Почему вы, человек законопослушный и очень ответственный, ну, насколько я знаю, так легко пошли на преступление? И, оно даже не должностное, тут явно уголовщиной попахивает.

Минерва не стала отвечать на это ничего. Она, лишь в очередной раз, со злостью посмотрела на Дамблдора.

На этом сегодняшнее заседание закончилось и Амелия, вместе с Гарри и Гермионой отправились в Отдел тайн.

Сегодня в Отделе тайн, как и обещал его Глава Сол Кроакер, проводился ритуал. По результатам которого, если, конечно, он пройдёт успешно, выясниться, закончится ли наконец затянувшееся противостояние. Или же продлится ещё некоторое время. Противостояние между Гарри Поттером и Томом Риддлом. То самое, которое началось почти четырнадцать лет назад. В начале которого произошло развоплощение физического тела Томаса. И его последующие попытки вернуть себе тело и убить Гарри.

Поэтому, на сегодняшнем заседании комиссии, Кроакер и не присутствовал. Так как лично руководил проводимым ритуалом. И сейчас, подростки, да и сопровождавшая их мадам Боунс, с величайшим трудом сдерживали свое нетерпение. Ну, чтобы узнать о результатах. Если бы дело зависело от самого Гарри, то он бы и на сегодняшнее заседание не пошёл. Чтобы поприсутствовать в Отделе тайн при его проведении. Но, как ему объяснили, каждый должен делать своё дело. А его делом, сегодня, было давать показания, а делом мадам Боунс заслушивать их от разных людей.

Так что, двигаясь в Отдел тайн, они еле сдерживались. И, если бы не мадам Боунс, то наплевали бы они на всякие приличия и помчались бы бегом. И если бы они побежали, то может даже, Амелия, тоже бы наплевала на приличия и помчалась вслед за подростками. Но, приходилось сдерживаться. Вот скажите, вы когда-нибудь видели бегущего Главу ДМП? То-то же.

Кстати, Гарри с Гермионой, шли к Отделу тайн взявшись за руки. Они, вообще-то, ходили так уже четвёртый день. Началось это у них тогда, когда они гуляли по Кроули, в ожидании Гермиониных родителей. А получилось оно, как-то само собой. Совершенно для них неожиданно. Вечером же, обсудив сложившуюся ситуацию, они пришли к выводу, что она им нравится. Причём и одной, и второму. Потом подростки ещё подумали и решили, что форсировать события они не будут. И если уж их отношениям суждено развиться в нечто большее чем дружба, то пусть всё идёт постепенно. Не торопясь.

А ещё, их как-то совсем не озаботило то, что скажут глядя на них окружающие. Особенно их, так называемые, друзья. Да и вообще, кому какое дело? Ну, а если всё-таки кто-нибудь выскажет возмущение, то можно ведь и заклинанием в ответ приложить. Беспалочковым. В результате которого по оппоненту нанесёт удар квиддичная бита. По носу. И пусть кто-нибудь попробует их в этом обвинить, потому как волшебная палочка, при этом, не применялась.

К счастью для них идти было недалеко да и Кроакер не стал затягивать с ответом, нагнетая интригу. Он лишь утвердительно кивнул и показал большой палец. А вот дальше слетели с них все приличия. Гермиона от радости завизжала, а Гарри крикнул: "И-и-и-йес". После чего подхватил Гермиону на руки и закружил её по кабинету. Затем они ещё попрыгали от восторга, станцевали нечто вроде ирландской джиги и даже пару раз поцеловались. По-взрослому. Правда, потом они покраснели и смутились. Ну, когда они успокоились и осознали, что они делали.

Потом, когда они усевшись за стол стали праздновали успешное окончание ритуала, Гарри с Гермионой чаем с печеньем, а Сол и Амелия — капелькой бренди, Кроакер рассказал о подробностях ритуала.

— В принципе, — рассказывал Сол, — ритуал прошёл по плану. И цели, которые мы перед собой ставили, были достигнуты. Так что, мистер Поттер, вы можете больше не волноваться. Томас Марволо Риддл, на этот раз был окончательно вычеркнут из списка живущих в этом мире. После того как мы собрали в одном месте все осколки его души, их, кстати, оказалось шесть штук, помимо его основного осколка, мы поместили их в кристаллы, потом сложили в шкатулку и отправили её за Завесу в Арке смерти.

Он на секунду прервался и продолжил излагать подробности.

— Единственное, чем данный ритуал не соответствовал записям о нём, так это — временем проведения. Наш длился чуть дольше. И у нас, пока, нет точного ответа, почему так случилось. Разве что, парочка теорий. Вот если бы мы могли обследовать чью-нибудь татуировку. Ну, у кого-нибудь из Пожирателей. То тогда, как минимум, одну из гипотез мы могли бы либо подтвердить, либо опровергнуть.

— Ну, это-то как раз не проблема, — мадам Боунс тут же сделала мистеру Кроакеру предложение, — у нас тут, совершенно случайно, задержался в гостях Люциус Малфой. Который, как мне думается, «любезно» согласится стать объектом исследования.

А потом ещё немного подумала и добавила слегка угрожающим тоном: — Добровольно.

Кроакер обрадовался.

— Так ведь это же очень здорово! — воскликнул он. — Может тогда я позову пару человек и пойдём навестим его.

— Да я, в общем-то не против, — согласилась Боунс.

— А можно и мы с вами, мистер Кроакер, — напросился Гарри. — Ну, интересно же.

— Конечно пойдёмте, мистер Поттер, — согласился Главный невыразимец. — Очень может быть, что нам понадобится ваш Парселтанг.

Кстати, Дар змееустости у Гарри после извлечения из него осколка Волдиковской душонки, не исчез. Поттер сначала обрадовался, а потом огорчился. Ведь получалось, что и в этом Дамблдор ему соврал. Ну, что Парселтанг у него от Тома. И было ли хоть что-нибудь из того что он ему рассказывал правдой?

В общем, Кроакер позвал своих сотрудников и они все вместе отправились в камеру к Люциусу. А там они его зафиксировали, помахали над ним палочками, сняли показания с нескольких артефактов, которые применили для исследования Малфоя и, на некоторое время, отвлеклись от окружающих. Обсуждая результаты на своём специальном, никому непонятном, языке. Ну а когда обсуждение закончилось, Кроакер сообщил результаты обследования.

— У меня, мистер Малфой, — начал он своё сообщение, — для вас две новости. Хорошая и плохая. Хорошая заключается в том, что вы теперь абсолютно перестали зависеть от влияния рабской метки, которой вас в своё время заклеймили. А плохая — в том, что вы теперь почти сквиб. Ну, может быть чуть-чуть посильнее. Самую малость.

— Не может такого быть! — принялся возражать Малфой повышенным тоном.

— А давайте проверим, — не стал его разубеждать Кроакер. И, правда, зачем что-то доказывать на словах, если проверить на практике можно.

В итоге, Люциусу вручили его палочку и он попытался наколдовать Люмос. Который у него получился, но был при этом еле виден и продержался всего две секунды.

— Это, как так-то? — ошарашенно уставился на волшебную палочку в своей руке Люциус.

— А вот так, мистер Малфой, — пояснил Главный невыразимец. — Сейчас любой из обладателей аналогичного украшения, которым наградил вас ваш Хозяин, либо чуть сильнее сквиба, либо совершенно осквибился. И у каждого из вас, сейчас, наличествует серьезнейшее повреждение магического ядра. Настолько, что сейчас я вам не могу с уверенностью заявить, что они обратимы.

— Но, почему мы вдруг превратились в сквибов? — недоумевал Малфой. — Что этому поспособствовало? И почему я ничего не чувствовал. Хотя, — он на некоторое время задумался, — было у меня ощущение, будто бы из меня что-то вытягивают. Но, было оно столь ненавязчивым, что... Хм-м... А ведь было что-то такое, в конце. Будто бы рывок какой-то.

— Вот он-то ваше магическое ядро и повредил, — объяснил Кроакер. — Да и не только ваше. А всё потому, что вы и ваши соратники нарушили основное магическое правило. Если не знаешь как оно работает, то беги от него подальше. Кстати, мистер Поттер, подойдите, пожалуйста.

Гарии подошёл, а Сол попросил его пошипеть на змеючку на татуировке и попросить её выползти из черепа. Гарри так и сделал. И, что самое странное, змея его послушалась.

— Это как, так-то? — не понял Гарри, — ведь она же неживая.

— Я вам потом объясню, — ответил ему Кроакер. — А теперь вот ещё что... Будьте так добры, используя Парселтанг наколдуйте на неё "Випера эванеско".

Гарри послушался, взмахнул палочкой, прошипел слова заклинания и... змея исчезла. Всё что осталось на руке у Люциуса, так это вытатуированный череп. У большинства присутствующих, при виде данного действия, буквально челюсти пол пробили. От удивления.

Впрочем, удивление закончилось, Малфоя затолкали обратно в камеру, а остальные, участвующие в исследовании, отправились в Отдел тайн.

— Знаете, друзья мои, — продолжил свои объяснения Кроакер, когда они вновь уселись за чаем в его кабинете, — нужно отдать Риддлу должное, он был очень умным парнем. Вот взял да и усовершенствовал клеймо, с помощью которого метили домашний скот в древнем Египте. Совместив его функции с функциями отметины, которой их жрецы клеймили магически одарённых рабов. В общем, если вкратце, то Риддл совместил средства вызова, контроля, наказания и заимствования магии у своих... ну, типа, доноров, что ли. Вот только количества магии для нашего ритуала было задействовано намного больше, чем он смог выкачать из своих марионеток и противопоставить воздействию на него. Так что, не было у него шансов. Да и у остальных тоже.

— Всё это, безусловно, очень занимательно, Сол. — заметила мадам Боунс. — Но не пора ли отпустить наших юных друзей, а нам с вами и нашими людьми наведаться в Малфой-манор. Посмотреть что там творится и подчистить, в случае чего.

— А мы? — опять попытались напроситься подростки. Но взрослые остались непреклонными.

— А вы, мистер Поттер и мисс Грэйнджер, отправляетесь отдыхать. Завтра для вас, скорее всего, будет решающее заседание. Вот к нему-то и готовьтесь. Кстати, — тут мадам Боунс вручила им по пергаменту, — вот вам подарок от нас с Солом. Это разрешение колдовать на каникулах. И я очень надеюсь, что вы не будете использовать его в неблаговидных целях.

А в доме родителей Гермионы их ждал сюрприз. Может и не очень большой, но, зато, очень рыжий. Артур Уизли, собственной персоной. Они, как раз, заскочили домой переодеться. Сменить официальную одежду для Министерства на повседневную. И тут на тебе. Артурчик их им подарочек преподносит. Заходит в чужой дом без разрешения. В отсутствие её родителей.

Нет, сначала-то они удивились, конечно. Но, вот потом... Не зря, ох, не зря им весь прошедший год на уроках ЗОТИ про простоянную бдительность в головы вдалбливали. Вот и вдолбили. В общем, через мгновение, Артур оказался обездвижен, разоружён и привязан к стулу большим количеством верёвок. Он, как говорится в таких случаях, даже и пикнуть не успел. Как, впрочем, и... пукнуть.

— Какого чёрта, мистер Уизли?! — начала на него кричать разозлённая Гермиона. — Вам что?! Закон совсем не писан?! Думаете если мои родители не маги то и относится к ним можно... неуважительно?!

— Разумеется, он так и думает, Гермиона, — включился в разговор Гарри. — Помнишь тогда в Гринготтсе? «Магглы! Настоящие магглы!» Ты, кстати, карманы-то его проверь. А то ведь, Артурчик-то у нас, тот ещё... клептоман. И сними с него Немоту. Узнаем, заодно, какого Мерлина лысого мистер Уизли к нам в гости пожаловал. Если это, конечно, именно он, а не кто-нибудь под Обороткой.

— Гарри, Гермиона, — начал возмущаться рыжий, — что вы себе позволяете? Нападаете на взрослого. Немедленно развяжите меня и верните мою палочку.

— Ага, разбежались. Вот прямо, как только, так сразу. Нет, нет. Мы сначала подождём немного и посмотрим, тот ли вы за кого себя выдаёте. Постоянная бдительность. Ну, а пока расскажите нам, какого... вам тут понадобилось? И, сделайте это правдиво.

— Ну, — пояснил Артур, — Сириус, через Гринготтс, попробовал провести ритуал вступления в Главенство родом. Главой ему, правда стать не удалось, Магия рода воспротивилась, почему-то. Но вот Регентом рода, с очень ограниченными правами, получилось. Поэтому дом на Гриммо открылся. Частично. Вот Альбус и распорядился перевести вас туда.

— Альбус? Распорядился? — Гарри и Гермиона удивлённо посмотрели на Артура. — И почему же нам кажется, что вы нам нагло врёте? И совсем не Альбус это придумал. Ему сейчас вообще не до этого. А, впрочем, чего мы гадать-то пытаемся? Ведь можно же выяснить прямо сейчас. Кричер!

Раздался лёгкий хлопок и в гостиной дома Грэйнджеров, материализовался домовик.

— Здравствуй, Кричер, — Гарри вновь опустился перед ним на одно колено. Всё-таки, так разговаривать со столь невысоким существом гораздо удобнее. — Ты прости, что побеспокоили, но у нас к тебе пару вопросов появилось. И, не мог бы ты, для начала, наколдовать вокруг нас Купол приватности.

Домовик щёлкнул пальцами, наколдовывая этот самый Купол, и задал свой вопрос.

— Что старый Кричер, — проскрипел его голос, — может сообщить полукровному Поттеру и его магглорождённой подруге?

— А расскажи-ка нам, Кричер, что там в доме на Гриммо творится? Что, Сириус действительно стал Регентом и смог его частично открыть?

— К сожалению, это так. Беспутный Сириус каким-то образом смог стать Регентом. Вот только, старый Кричер думает, что это ненадолго. Магия Рода дала ему шанс стать полноценным Блэком, а он его бездарно профукивает.

— Это как?

— А нечего в дом всяких рыжих предателей запускать. И прочую разную шушеру. Хотя, — тут домовик ухмыльнулся продемонстрировать набор великолепных зубов, — теперь они там не задерживаются. Потому что открыты только гостиная и спальня для самого беспутного Сириуса.

— И старый Кричер тут совершенно ни при чём? — Гарри подмигнул домовику.

— Конечно, — вновь ухмыльнулся тот в ответ. — Ведь Кричер всего лишь старый домовик и что он может сделать?

— Понятно, — Гарри задал новый вопрос, — а почему тогда нас с Гермионой так усиленно приглашают на Гриммо?

— А потому, что у старшей рыжей Уизлихи имеются планы на полукровного Поттера и его подругу.

— Вот значит как. Ха. — включилась в разговор Гермиона. — А подскажи-ка нам вот что, Кричер. Насколько я понимаю, это кражей Линии попахивает. Разве нет?

— Именно так, — согласился домовик.

— Ну, ладно, — закончил разговор Гарри. — Спасибо за информацию, Кричер. Сейчас можешь возвращаться к себе и держать там всё на контроле. Пока беспутный Сириус ещё чего не наворотил, а мы подумаем что нам делать.

Впрочем, долго рассуждать подростки не стали. Они переглянулись, кивнули друг другу и Гермиона отправилась за пером, пергаментом и чернилами. А Гарри задал Артуру пару вопросов.

— Так за каким таким Мерлином мы вам понадобились на Гриммо, мистер Уизли? — под его пристальным взглядом Артур начал нервничать. — Как выяснилось, Альбус-то тут совершенно не при делах. И это целиком и полностью ваша инициатива.

— Э-э-э... Ну... — начал мямлить Артур не зная что ответить.

— Да ладно. Можете не отвечать, я вам и сам расскажу. Хотите включить нас в состав «Большой Дружной Семьи Уизли». Даже не поинтересовавшись при этом, а хотим ли мы этого.

— Мы взрослые и лучше знаем что для вас хорошо, а что плохо, — повторил Артур слова, которые Гарри уже слышал от миссис Уизли.

— И вы надеетесь, что мы возьмём и вот так запросто вам подчинимся? — тут Гарри ненадолго задумался. — Хотя, что тут сложного-то? Приложить нас Конфундусом, доставить на Гриммо, влить в нас там что-то вроде жидкого Империо и... вуаля. Дело сделано.

— Да что ты такое говоришь, Гарри? — мистер Уизли покрылся потом от волнения. Видимо Гарри, ткнув «пальцем в небо», невольно угадал. — Разумеется, ничего такого мы с вами делать не собирались.

— А это вы не меня убеждать будете.

— А кого? — уточнил Артур.

— Как кого? Мадам Боунс, разумеется.

Тут, как раз, Гермиона вернулась из своей комнаты и они с Гарри потратили никоторое время на составление письма. Ну, а потом, чтобы письмо наверняка попало прямо в руки адресата, Гарри вызвал Добби и отправил с ним послание.

А ещё через некоторое время в гостиной раздался хлопок эльфийской аппарации и подростки вновь встретились с мадам Боунс.

— Ох, мистер Поттер, что же вы делаете? Совсем меня загоняли. Вот, совсем не бережёте старую, больную женщину. Ну, и что там у вас с мисс Грэйнджер такого срочного, что я вам понадобилась? — конечно, Амелия была в курсе, в письме и было всё написано, но почему бы и не поворчать. Для разнообразия.

— Я вас умоляю, мадам Боунс. Старая, больная. Вы уж на себя-то не наговаривайте. А позвали мы вас вот зачем. Тут у нас незаконно проникнувший в чужое жильё, да ещё и в отсутствие хозяев «нарисовался». — ответил ей Гарри.

— Ну, и кто тут у нас? Ба, да это же старина Артур. — Амелия изобразила удивление. — Да, давненько ты, дружище, на неприятности напрашивался. Ещё с тех пор как у тебя зачарованный автомобильчик объявился. Но, в тот раз тебе повезло. Тебя Дамблдор «отмазал». А вот сейчас, боюсь, такая штука не получится.

— Да чего такого-то, Амелия? — возмутился Уизли. — Они всего лишь магглы.

— А их дочь всего лишь ведьма, — парировала Боунс. — И, всего лишь, как и твои дети, учится в Хогвартсе. И, соответственно, она и её семья подпадают под юрисдикцию ДМП. Так что, собирайся, Артурчик. Вы задержаны, мистер Уизли.

После чего повернулась к подросткам, поблагодарила их за содействие и аппарировала из их гостиной вместе с Артуром.

А Гарри и Гермина переоделись в футболки и джинсы и отправились на прогулку.

С прогулки Гарри с Гермионой возвращались в очень даже приемлемом настроении. Вот только возле самого дома у Гермионы вдруг паранойя разыгралась.

— Слушай, Гарри, — удерживая у самого входа, задала ему вдруг возникший у неё вопрос Гермиона, — а что если мистер Уизли нам в доме «сюрприз» какой-нибудь оставил? Из нашего-то в его в карманах ничего не обнаружилось, мы проверили. Но вот оставить что-нибудь своё в нашем доме он вполне бы смог. А этот момент мы как-то упустили.

— Хм-м, — задумался в ответ Гарри, — а ведь ты можешь оказаться права. Впрочем, давай удостоверимся.

Он позвал Кричера и Добби и попросил их обследовать дом Грэйнджеров самым тщательным образом. А пока домовики проверяли дом Гарри посетовал.

— Эх, — он в очередной раз ухватился за волосы на макушке, — как же жаль, что я до ловушек добраться не успел.

— Это ты о чём? — не поняла Гермиона.

— А вот о чём. Прости, я тебе просто рассказать не успел.

И Гарри поведал ей о книге Грэгори Поттера, которую ему ещё в начале каникул Добби подкинул, и о том в чьем именно кабинете она находилась. А так же высказал свои сомнения по поводу желания Альбуса вернуть её законному владельцу. То есть ему, Гарри. Ну, и о том, как он колдовал на каникулах в своей комнате. Установив, предварительно, рунную защиту. И как, наверное, было бы здорово установить в её доме пару-тройку артефактных ловушек. Специально для таких вот... Уизелов, Флетчеров и прочих недоброжелателей.

— Ах ты... нехороший человек! — притворно возмутилась Гермиона, — это ж надо, такую ценную книгу «зажимать». — А потом ещё добавила. В шутку, конечно. — И от кого? От меня.

— Э-э-э... Гермиона, — начал объяснять ей ситуацию Гарри, — тут понимаешь какое дело. Вот как бы ты отнеслась к тому, что тут нужно свою кровь использовать?

— Как? — подумавши ответила девушка. — Нормально я к этому отнеслась бы. Нет, я конечно та ещё поборница правил, но... на защите экономить нельзя. Тем более — на собственной.

Дом, после проверки, оказался «чист». Видимо Артурчик то ли не успел, то ли не планировал оставлять какой-либо сюрпризец. Хотя мог бы, наверное. Например, подкинуть какую-нибудь ментальную дрянь, вносящую разлад в семейные отношения. Чтобы Гермиона проводила в магическом мире ещё больше времени. Разумеется, с ними, с Уизли. Тем самым ещё больше привязываясь к рыжей семейке вообще, и их шестому сыну в частности.

А ещё, он совсем не ожидал, что школьники будут колдовать на каникулах и, что им за это ничего не будет. И, даже, если бы дома присутствовали родители Гермионы, то чтобы могла сделать ему парочка магглов? Приложил бы всех присутствующих Конфундусом и отправил бы детишек прямиком на Гриммо. В заботливые руки Моллипусеньки. Вот он и не озаботился, чтобы подстраховаться. В общем, незнание им всех фактов, привело к недооценке ситуации. И Артур попался.

Услышав что дом в порядке, Гарри облегчённо вздохнул. После чего вручил Гермионе книгу своего предка, а сам занялся ужином. Как говорится: «Война войной, а обед по расписанию». И только перед тем, как настало время укладываться в кровать, он вдруг вспомнил о чём сегодня рассказал Артур Уизли. Про то, что Сириус теперь Регент. Нет, в принципе-то Гарри такое слово слышал и, даже, примерно себе представлял, что это такое. Но... А вдруг у магов это нечто иное? Не такое, как у магглов.

Поэтому Гарри следующим утром вновь позвал Кричера. Вот только расспросить сразу он его не успел. Пришлось немного подождать. Потому что Дэниел, папа Гермионы, предложил подбросить их к «Дырявому котлу на машине. У него, как оказалось, дела какие-то были в Лондоне, вот он и предложил их подвезти. А так как ехать нужно было прямо сейчас, то Гарри и Гермиона предложили Кричеру прокатиться вместе с ними. В маггловском автомобиле. Кстати, поездка в автомобиле Кричеру понравилось. Он, даже, сказал потом, что непрочь прокатиться ещё раз. Или два, или, даже, три. Ну, если случай представится.

А пока они ехали, Гарри стал задавать ему вопросы.

— Скажи мне, Кричер, — начал он спрашивать, — а Регент в магическом мире, это что такое?

— Вообще-то, — начал пояснять домовик, — Регент, это почти Глава рода. С некоторыми ограничениями. Но, это если полноценный Регент.

— Но ведь Регент-то, обычно, назначается при ком-то? — Продолжил расспосы Гарри. — Если, допустим, имеется наследник несовершеннолетний. И кто в нашем случае стал Наследником? И, кстати, вот я ещё о чём подумал. А с чего бы это Сириус, вдруг ни с того, ни с сего, возжелал Главенство родом принять? Не посоветовал ли ему кто-нибудь?

— Плукровный Поттер задаёт хорошие вопросы, — ухмыльнулся в ответ домовик. — Главное — правильные. Кричер ответит по порядку.

Он на некоторое время отвлёкся, выглядывая в окно, что бы рассмотреть большое, красивое здание мимо которого они проезжали и продолжил:

— Посоветовали ему, причём весьма настойчиво, рыжие предатели. Они сказали беспутному Сириусу, что если он станет Главой рода, то будет иметь право заключать брачные контракты.

— Э-э-э... чего-чего? — удивился Гарри. — Какие ещё нафиг брачные контракты? Они там чего, совсем сдурели?

— А дай-ка я угадаю, Кричер, — включилась в разговор Гермиона. — Наследником, вполне очевидно, станет Гарри. А потом, что не менее очевидно, по контракту Гарри должен будет жениться на Джинни? Так что ли? А после этого Уизелы ещё и денежки Блэков захапают? Ха! Это они здорово придумали.

— И, думается мне, — добавил Гарри, — что без обладателя длиннющей белой бороды тут не обошлось. Тоже, тот ещё... любитель посоветовать.

— Ну, ладно, — продолжила свои рассуждения Гермиона, — ход их мыслей нам примерно понятен. Вот только... как-то не хочется чтобы у них задуманное получилось. А то, у нас с Гарри, на его женитьбу другие планы имеются. Ты, Кричер, лучше посоветуй нам, что сейчас делать-то нужно? Чтобы такого не допустить.

— Да ничего особенного, — улыбка у Кричера стала... несколько зловещей. — Принять Род и стать его Главой. И тогда всё планы рыжих.... э-э-э... в общем, не осуществятся они.

Гарри задумался, потом уточнил:

— Ну-у... Кричер... а я после этого, что? Я Поттером быть перестану, что ли? Ну, если род Блэков на себя возьму.

— Да нет, конечно, — пояснил Кричер, — главенство вторым Родам не подразумевает смены фамилии. Всего лишь второго сына нужно будет Наследником второго рода сделать. А потом ему Род передать. Ну, когда он подрастёт.

— А как насчёт того что мне всего пятнадцать?

— Нормально. В прежние времена в пятнадцать много чем занимались. И полноценные семьи создавали. В том числе.

— А сколько тебе лет, Кричер? — поинтересовались подростки.

Но, на этот вопрос домовик не ответил. Потому что и сам не знал. Сказал только что помнит себя с момента рождения Арктуруса, прадеда беспутного Сириуса.

Так они и проговорили, почти до самого «Дырявого котла». А когда подъехали, Гарри высказал ещё одну мысль. Пришедшую ему в голову.

— Слушай, Гермиона, — поделился он с девушкой своими сомнениями, — я вот чего понять никак не могу. Ведь, тот Сириус, которого мы тогда от дементоров спасали, был более... волевой, что ли. А этот... как тряпка половая. Совсем безвольный. Как так-то?

— Да кто же его знает-то, Гарри? — ответила Гермиона.

Они ещё немного подумали и решили, что данный вопрос сейчас не приоритетен. Так что, гадать они не будут, а займутся им когда время и соответствующие знания появятся. Да и вообще, у них заседание Комиссии сегодня.

Тут, кстати, они и приехали. А дальше: Дэн поехал по своим делам, Кричер аппарировал домой, а сами они отправились в Министерство, через камин.

В Министерстве всё было как обычно. Сновали туда-сюда служащие по своим делам, в атриуме всё также возвышался фонтан, а в коридорах летали самолётики, которые заменяли телефоны в немагических учреждениях. Как раз один такой, с сообщением от мадам Боунс, и прилетел к Гарри. Прямо в руки. В котором говорилось, что вчера ещё и Молли Уизли была арестована. Вообще-то, о том что такое может произойти, Гарри с Гермионой могли догадаться.

А вот чего они себе не могли даже представить, так это того, что арест старших Уизли станет тем самым камешком, из-за которого, обычно, с гор лавины сходят.

Двигаться же эта лавина начала после задержания Артура. И, скорее всего, разговор с ним не обошёлся без Веритасерума. Разумеется, он начал «петь». А там и Молли «подтянули» и тоже её допросили. Для окончательного выяснения их планов. И выяснилось, что не такие уж Уизли белые... точнее рыжие и пушистые. Настолько не пушистые, что либо в Азкабан, либо...

В общем потом, им будет сделано предложение от которого не отказываются. И то, всего лишь из-за того что младишие не виноваты в прегрешениях старших. Только потому, что они сами сотворить ещё ничего не успели. А предложат им покинуть Англию. И не только магическую. Но, перед этим "повяжут" их кучей магических клятв.

Уизли подумают и согласятся с эмиграцией. И отправятся они в Румынию, к сыну Чарли. А чтобы не особо бросаться в глаза окружающих своей английской фамилией, подправят её на тамошний манер. После чего, в магической Румынии появятся новые граждане, по фамилии Уизлеску.

Но это будет потом, а пока мадам Боунс, в своей записке, попросила подойти сначала к ней в кабинет. И спросила у них знают ли они, где сейчас Сириус Блэк и есть ли возможность быстро доставить его прямо сюда.

— Может лучше прямо в зал номер десять? — уточнил Гарри.

— Нет, в сам зал не получится, там защита соответствующая стоит и туда только ногами войти можно. А вот в место рядом со входом, пожалуй можно.

— Ну, давайте попробуем. Кричер.

Раздался хлопок аппарации.

— Что ещё полукровный Поттер хочет от старого Кричера? — несколько сварливо спросил появившийся домовик.

— Старина, ты извини, что мы тебя немного задёргали сегодня, но тут такая ситуация... — пояснил ему Гарри. — Помочь можешь?

— Кричер может. Он ещё и не то может, — фыркнул в ответ домовик.

— Ну вот и хорошо. Ты сейчас тогда отправляйся приготовить Сириуса к визиту. Ну, там, протрезвить его может надо и приодеть соответственно. А мы тебя минут через десять вызовем.

Амелия раздала ещё несколько указаний и, через десять минут, когда все заняли свои места, в зал номер десять ввели ошарашенного, ничего не понимающего Сириуса Блэка. Его тут же усадили в кресло с цепями и приступили к допросу.

— Здравствуйте, мистер Блэк, — поприветствовал его Верховный чародей Голдштейн. — Давненько мы вас не видели. Но, пригласили мы вас совсем не поэтому. Как нам удалось выяснить, у вас, оказывается, суда вообще не было. Вот поэтому, мы вас сейчас быстренько допросим, осудим и отправим... в Мунго, скорее всего. А то вы выглядите как-то болезненно. Мадам Боунс, приступайте к допросу.

В Сириуса сразу же влили три капли Веритасерума и Амелия задала ему несколько вопросов. И после его ответов Визенгамот почти мгновенно, и почти единогласно вынес Блэку оправдательный приговор. Так же, Сириусу присудили денежную компенсацию за моральный ущерб, незаконное заключение в Азкабан и последующее там многолетнее его содержание. Деньги для компенсации присудили снять со счетов Фаджа и Дамблдора. Самого Сириуса, после этого, отправили в Мунго. В сопровждении авроров. А то ведь, действительно, выглядел он совсем больным. Да и разум его проверить было совсем не лишним.

И только после этого, собственно, и началась работа Комиссии. Сегодня её расследование было направлено на рассмотрение четвёртого, последнего года обучения Гарри в Хогвартсе. Только сначала затронули события произошедшие на Чемпионате мира по квиддичу. Особенно присутствующих возмутили действия Уизли-старшего.

— Это как так-то? — Возмущался народ. — Под его ответственностью четверо несовершеннолетних, причём двое из них неродные, а один из них так вообще Поттер, а он их бросил на произвол судьбы. И помчался, с шашкой наголо, причинять доборо и наносить справедливость. Нет, правильно Малфой нам указал. Действительно ведь и законы он какие-то непонятные «проталкивает», и в обысках участвует. Кто он вообще такой, чтобы всем этим заниматься? Что-то, он стал слишком... инициативным. Особенно в последнее время. И всё не в ту сторону.

Потом расмотрели то, что происходило во время Турнира трёх волшебников. Пристально. После чего, в адрес его организаторов появилось ещё больше нареканий. Нет, сам по себе Турнир и так подорвал репутацию Британии на международной арене. Но вот если бы «всплыли» некоторые подробности, то это был бы уже не подрыв репутации, а полная утрата авторитета.

Например, мало кто, до сегодняшнего дня, знал о том, что в Хогвартсе, под личиной Аластора Муди скрывался якобы покойный Пожиратель Барти Крауч-младший. Или же, что в Хогвартсе, спасибо Хагриду, занимались незаконной химерологией. А ещё, слушая Гарри можно было сделать вывод, что в школе во всю процветают безнаказанность и фаворитизм.

Например, тот же Снэйп творил что вздумается, а Дамблдор на все жалобы в его адрес неизменно отвечал: «Я полностью доверяю Северусу». Ну, а тот, в свою очередь, чувствуя безнаказанность, творил чего хотел. Вот и спрашивается, а на фига он, Альбус, там в школе был вообще нужен? Чтобы лимонные дольки тоннами «трескать»? Или, всё-таки, директором работать?

После того, как Гарри заслушали, мадам Боунс предложила сделать перерыв на один день. Ну, чтобы систематизировать полученные сведения и определиться. Кому, чего и сколько. А самих подростков она пригласила к себе в кабинет.

Там она дала подросткам почитать протоколы допросов Молли и Артура. И обрисовала сложившуюся ситуацию. А ещё она предложила им подумать и решить, как бы они сами Уизелов наказали. Ведь если делу дать ход, то о действиях старших рыжиков станет известно широкой публике. А когда это станет известно всем, то старшие отправятся прямиком в Азкабан, а младшие превратятся в изгоев. Но, не простых, а постоянно преследуемых. Каждый, кому они попадуться на глаза будет считать своим святым долгом подойти и пнуть их. Побольнее. Они даже в Лютном переулке пристанища не найдут.

— Но, мадам Боунс, — спросили её подростки, — как мы можем вам посоветовать? Мы ведь не настолько большие знатоки магической юриспруденции. Мы, говоря откровенно много чего не понимаем. Нет, мы слышали о понятии «Кража линии». Но почему именно она, а не какое-нибудь, например, отцеубийство является наиболее тяжким преступлением с точки зрения здешних магов?

— Ну, — мадам Боунс ненадолго задумалась, — точно я вам не скажу. Но, считается что во времена правления Пендрагонов был случай, когда такой же нищеброд и оборванец, вроде Уизли, попытался выдать свою дочь замуж за тогдашнего принца. И использовал для этого разные хитрые зелья. Не знаю, насколько это правдиво, вот только принц, став королём, узнал об этом и приказал доверенным людям избавиться от жены и их совместного потомства. И отца жены, заодно. А то ведь, когда тот стал королевским тестем, то очень многим крови попортил. Используя своё положение.

— А потом что? — Спросили подростки. — Династия оборвалась?

— Нет. Не тогда. Король женился второй раз, на той, на ком сам хотел и их старший сын впоследствии взошёл на престол. Но, вот именно с тех пор, по велению королевского указа, «Кража линии» является самым тяжким преступлением. И ещё, имеется негласная традиция организовывать загонную охоту на лицо уличённое в такой краже и членов его семьи. Вот как-то так.

Подростки задумались над услышанным, а потом спросили совета у Амелии. А она им посоветовала вариант с Уизлевской эмиграцией. Гарри и Гермиона обещали подумать, но предварительно, тема с изгнанием им импонировала больше. А то ведь, если крысу в угол загнать, то она и в морду коту вцепиться может. Так что, подумают они. И сообщат свое решение. Позже.

Свободный от заседания день Гарри и Гермиона провели, частично, на Диагон Аллее. Им, как раз, пришли письма из школы с перечнем учебников для пятого курса и, заодно, значки Старост. А там они встретили Невилла Лонгботтома, их однокурсника, и довольно неплохо провели время втроём, посетив перед недолгим расставанием кафе Флориана Фортескью.

Тогда они ещё не знали, что эта встреча окажется началом новой, прекрасной дружбы. Которая продлится до самого конца их жизней. Кстати, фразу, про начало прекрасной дружбы Гарри вроде бы где-то слышал. А задумавшись о том где и когда, обнаружил в своей голове воспоминание об этом событии, но очень и очень смутное. Выходило, по всему, что слышал он её, эту фразу, скорее всего случайно, в доме у родственничков, по телевизору, в каком-то фильме. Увлечённая просмотром которого, его тётушка Петуния, не скрываясь, вытирала платочком слёзы.

<Фильм такой действительно есть. Он старый. Выпуска то ли сороковых, то ли пятидесятых годов. Ну, максимум шестидесятых. А называется он «Касабланка» >

А пока, сидя в кафе, они обсуждали с Невиллом последние новости. Одной из которых была та, что в новом учебном году Британия вообще и Хогвартс в частности, избавится, наконец, от засилья рыжей семейки. Вот тогда-то Невилл и предложил им выкупить у Уизелов их Нору. Раз уж Гарри и Гермиона вместе. Нет, ну а чего? Жить то им где-то надо будет? Надо. И чем Нора не вариант? Земля там есть. Поставить на ней несколько теплиц он поможет. До, можно, а точнее нужно будет снести и построить вместо него новый. И живи себе, в своё удовольствие. А прямо сейчас можно будет оформить покупку анонимно, через гоблинов.

А Гермиона добавила, что дома на Гриммо и в Годриковой Впадине можно будет отремонтировать и законсервировать. И пусть стоят себе до лучших времён. А потом определить их во владение наследникам. На что Гарри, представивший подобную картину, начал похихикивать. Вот смешно ему почуму-то стало. Нет, ну какие ещё наследники, когда ему всего-то пятнадцать?

— И нечего тут хихикать, Гарри, — поставила «точку» в обсуждении Гермиона. — О таких вещах задумываться никогда не рано.

— А мне и не нужно, — всё ещё хихикая ответил ей Поттер. — Ну, в смысле задумываться. Это ты у нас всегда отличалась умом и сообразительностью. И этот факт неоспорим.

Ещё они в этот день посетили дом на Гриммо. Который, не имея нормального хозяина, продолжал ветшать и сыпаться. Так что, провести ритуал вступления в Главенство родом нужно было ещё вчера. В общем, после него в стены дома как будто бы вдохнули новую жизнь. И, со стороны, могло показаться, что даже изображённые на портретах предки помолодели. А уж Кричер-то, точно помолодел и стал более энергичным. А Гарри стал Главой Древнего рода. Пока что, только Блэк, так как с родом Поттеров нужно всё-таки было еще немного подождать.

И в завершении, они отправили Главе ДМП письмо, в котором подтвердили своё согласие с изгнанием семьи Уизли.

Заседание Визенгамота, на слудующий день, началось с небольшого выступления мадам Боунс.

— Леди и джентльмены, — начала она свою речь. — Все эти дни, созданная по вашему поручению Комиссия занималась ни чем иным, как выяснением того, что же за события происходили в школе чародейства и волшебства Хогвартс, в период с первого сентября одна тысяча девятьсот девяносто первого года по настоящее время.

Мадам Боунс прервалась, смочив пересохшие горло и губы водой из стоявшего перед ней стакана, и продолжила.

— Но, пока, мы просто узнавали о том, что же именно происходило не вдаваясь в подробности. Восстанавливали так сказать, хронологию. А вот, начиная с сегодняшнего дня, мы приступим к их детальному рассмотрению. В связи с чем прошу передать в нашу Комиссию все появившиеся вопросы, а мы в свою очередь зададим их нужным людям.

— Но, сначала, — тут Амелия сделала паузу, — я все же предлагаю рассмотреть события произошедшие в восемьдесят первом году. Во время Хэллоуина. Так как именно тогда, выражаясь фигурально, были посеяны семена, взошедшие только в девяносто первом. И давшие весьма обильный урожай, который в течении четырёх лет был вынужден собирать мистер Гарри Джеймс Поттер.

— И, что характерно, — она пристально посмотрела на присутствующих в зале преподавателей и директора Хогвартса, — ему в этом не помог ни один взрослый. А его единственной, добровольной помощницей, оказалась его ровесница, такая же ученица Хогвартса, Гермиона Джин Грэйнджер.

Она ненадолго прервалась, как бы вспоминая, что ещё она не сказала.

— Нет, мы, конечно, помним что у мистера Поттера числился в друзьях ещё один его ровесник. По имени Рональд Уизли, — подвела итог своему выступлению мадам Боунс. — Но, как оказалось, помощь, непосредственно им была оказана только один раз. А затем он просто «почивал» на лаврах.

Дальше Верховный чародей спросил у Визенгамота нет ли возражений по предложенному порядку рассмотрения вопросов и вновь предоставил слово Амелии. А она, в свою очередь, Эдмунду Шафику. Очень уж, в прошлый раз, правильные он вопросы задавал.

— Леди и джентльмены, — перед тем как задать свой первый вопрос, Шафик обратился у присутствующим, — все мы знаем что произошло на Хэллоуин восемьдесят первого. По официальной версии. Но, вот что мне непонятно, ещё с тех времён, так это почему в качестве жертв была выбрана семья Поттеров. Почему, например, не семья Уизли? Ведь даже в то время их репутация...хм-м... оставляла желать лучшего. Почему же тогда, Тот-Который, ратовавший за чистоту крови, не счёл... более целесообразным очистить магический мир от семьи Предателей Крови? Как по мне, простите за цинизм, то это было бы более логичным. Что вы нам скажете, мистер Дамблдор?

А сказать Альбус Дамблдор мог только правду, к его величайшему сожалению. Потому что не мог он, при всём его желании ни умолчать, ни слегка подправить излагаемое им. В выгодном для него ключе. А всё из-за того, что в его руки был вложен очень эффективный артефакт. Под названием Камень Правды.

Ещё когда Боунс, Лонгботтом и Шафик задумались о том, как им заставить Альбуса отвечать на их вопросы кратко и по существу, им было предложено использовать артефакт, который хранился в Отделе тайн. Тем более, что отвечать Альбусу предстояло много, а Веритасерум, хоть и был штукой эффективной, но его частое применение не способствовало улучшению здоровья. Того кому предстояло отвечать на вопросы. Вот Сол Кроакер и предложил им использовать Камень Правды.

Он, кстати, рассказал также что предлагал его использовать ещё тогда, в начале восьмидесятых, когда начались суды над Пожирателями. После исчезновения их предводителя. Но тогдашние Министр магии Миллисент Багнолд и Верховный чародей Визенгамота Альбус Дамблдор отказались. Дескать, отправка в Азкабан такого большого количества граждан магмира вызовет в нём кризис.

Сам по себе артефакт только назывался Камнем. На самом деле он представлял из себя шар выточенный из куска обсидиана, диаметром самтиметров пять-шесть. С вырезанными на его поверхности рунными цепочками. Достаточно было приложить его к любому открытому участку кожи допрашиваемого и он, как бы, к нему приклеивался. А дальше отвечающий был вынужден давать правдивые ответы. Желал он того или нет.

Вот поэтому Альбус не смог, как он обычно любил это делать, «напустить тумана», а сразу же рассказал о Пророчестве. Произнесённом в его присутствии Сибиллой Патрицией Трелони. Той самой которая сейчас работает преподавателем гаданий в Хогвартсе. И о том, что часть этого Пророчества была подслушана, а затем доведена до сведения Волдеморта. И, что под условия из Пророчеста подходили двое детей родившихся с разницей в один день. А вот почему он выбрал Поттеров, а не Лонгботтомов Альбус точно не знал. Только догадывался. А когда его попросили поделиться своими предположениями, то он произнёс всего одно слово.

— Снэйп, — сказал Альбус, как будто бы это всё объясняло.

И пояснил потом, что по его мнению, он каким-то образом убедил Волдеморта отправиться именно к Поттерам, преследуя при этом личные цели. Так как именно Снэйп был тем кто подслушал Пророчество и рассказал о нём Волдеморту.

— Видите ли, — излагал Альбус свои домыслы, — Северус Снэйп и Джеймс Поттер учились в Хогвартсе в одно время. Только первый на Слизерине, а второй на Гриффиндоре. И все семь лет они враждовали, без шансов на примирение. А ещё они соперничали за внимание мисс Эванс. Которая тоже училась вместе с ними и стала, в последующем, миссис Поттер. Вот поэтому, Северус, как проигравший, и решил им отомстить. Всем сразу. И Джеймсу, и Лили, и их ребёнку Гарри.

— А вы откуда узнали о том, что Снэйп всё-таки рассказал своему хозяину о Пророчестве и, что тот стал охотиться за Поттерами?

— Так от него же и узнал. Дело в том, что Северус не желал Лили смерти. Он, я так думаю, всего лишь хотел устранить её мужа и ребёнка, а её забрать себе. Для этого он и натравил Волдеморта на Потеров, но попросил при этом оставить Лили в живых. А когда тот пообещал, но не дал никаких гарантий, то Северус обратился с аналогичной просьбой ко мне.

— А вы? — уточнил Шафик.

— А я тоже пообещал... сделать всё возможное, — ухмыльнувшись ответил Альбус.

— Но, не сделали?

— Так ведь... не получилось.

Шафик сделал пометку в пергаменте, посовещался о чём-то с Амелией и Августой и перешёл к следующему вопросу.

— В результате проведённого в то время расследования, мы сейчас можем утверждать, что Джеймс и Лили Поттеры, погибли от применённой по ним Авады. Так как на их телах отсутствовали иные магические повреждения. А по местам расположения их тел, можно смело утверждатьь, что первым погиб Джеймс, а только после этого Лили. Но, вот что мне совершенно не понятно, так это почему все решили, что и в юного Поттера тоже выпустили Аваду? Не Бомбарду, не Рудукто, и не Секо. Да ему, простите, обыкновенного Ступефая хватило бы «выше крыши». Годовалому-то ребёнку. И подумайте ещё вот о чём. Если Авада не оставляет следов, то откуда тогда у мистера Поттера появился его знаменитый шрам, да ещё и столь правильной формы? Что вы на это скажете, мистер Дамблдор?

— Ну, то что по Гарри Волдеморт использовал Аваду, я всего лишь, предположил, — пояснил Альбус, — в присутствии Хагрида. Это, кстати, было его любимое заклинание по умерщвлению себе подобных, так что моё предположение выглядело вполне логично. Да и про шрам заодно добавил. Ну, а потом Хагрид, вероятнее всего, отправился в Хогсмид, зашёл в "Три метлы" и в "Башку борова". Там пропустил стаканчик-другой, слово за слово, и пошла в народе байка гулять.

Альбус немного подумал и добавил:

— А вот насчёт шрама я не уверен. Ну, откуда он появился. Потому что был к тому времени, как я его увидел после описываемых событий, был уже порез на лбу у ребёнка. А я хоть и Великий маг, но тоже знаю далеко не всё.

— Разумеется, мистер Дамблдор, особенно если эти знания принадлежат Древнему роду, — согласился с ним Шафик и добавил сообщение для Визенгамота. — Леди и джентльмены, сообщаю для справки. В мистера Гарри Поттера действительно выпустили Аваду. Это установлено исследованиями проведёнными Отделом тайн. Тут, мистер Дамблдор угадал. Так же установлно, что его шрам, появился в тот момент, когда острие луча выпушенной в него Авада, достигло определённого расстояния до... своей цели.

— Прошу, прощения за то что перебиваю, мистер Шафик, но получается что я прав? В том смысле, что Гарри спасла материнская защита и сила любви.

— Да, — ответил ему Эдмунд. — Тут вы оказались правы. Вот только не нужно принижать роль отца, который тоже внёс свой вклад. Поэтому, защиту будет правильнее назвать родительской, а не материнской. И, могу вам заявить совершенно точно, что никакая сила любви не играла тут абсолютно никакой роли. Сколько бы вы не утверждали обратного.

Он с иронией посмотрел на Альбуса и хмыкнул. Дескать, это ж надо до такого додуматься, что Гарри спасла сила любви. А затем продолжил.

— Если объяснять просто, как говорится, на пальцах, то магия Джеймса и Лили, высвободившаяся после их смерти напитала геометрическую фигуру, которую они использовали для ритуала. Затем, луч выпущенной в Гарри Авады, достигнув её периметра, запустил ритуал и на ребенка было оказано магическое воздействие. Проявившееся как шрам у него на лбу. Который, в свою очередь, стал триггером, включившим защиту от любого магического воздействия. Подчёркиваю — любого. Включая Аваду. — Шафик на секунду прервался а затем стал задавать вопросы дальше. — Кстати, мистер Дамблдор, а с чего вы решили, что к Поттерам заявился сам Волдеморт, а не кто либо по его поручению?

— А из-за сердцевины его волшебной палочки. — ответил Альбус.

— Поясните, — попоросил Шафик.

— Да тут всё просто, — Дамблдор пустился в объяснения. — Сердцевиной его палочки является перо моего феникса. Фоукса. Поэтому я смог создать артефакт слежения. Который сработал, когда он лично отправилсяв Годрикову Впадину. Для чего я и отправил туда Хагрида, что бы проверить что к чему и, в случае чего, доставить выживших в Хогвартс.

— И как, по вашему, он должен был это сделать?

— Да какая разница. Хагрид человек предприимчивый, так что придумал бы что-нибудь. Зашёл бы, например, к Батильде Бэгшот, и попросил её воспользоваться её камином. Она, кстати, там до сих пор рядом живёт.

Шафик опять превался и снова сделал несколько пометок в пергаменте, а затем задал ещё один вопрос.

— Скажите нам вот ещё что, мистер Дамблдор, а почему вы отправили в Годрикову Впадину именно Хагрида, а не кого-нибудь другого? И, почему вы сами туда не отправились?

— Да потому, во-первых, что Хагрид очень исполнительный и сделает всё именно так, как я ему скажу. А, во-вторых, потому что моя жизнь несколько ценнее жизни Хагрида.

— Ну да, ну да, — пробормотал как бы про себя Шафик, но так что бы его услышали. — Великий же человек, Дамблдор. Только ведёт себя иногда как трус обыкновенный. — и добавил погромче. — Кстати, мистер Дамблдор, а почему вы, имея возможность отслеживать его передвижения, ни разу никого не предупредили о теракте.

— Так он лично ни в одном и не участвовал, — опять пояснил Дамблдор. — У него для этого подчинённые имелись. Часть которых сейчас в Азкабане находится. Единственный раз, когда он собственной персоной, так сказать, на «дело» отправился, как раз и был тот раз, в восемьдесят первом году. Он же для него и последним оказался. Нет, это не означает, конечно, что он вообще в тот период никого, собственноручно не убил. И убивал, и круциатил. Но только своих нерадивых подчиненных. Это мне Северус так рассказывал.

После его последних слов в зале присутствующие на заседании заговорили. Все разом. Обсуждая сказанное Альбусом. А потом мадам Боунс попросила тишины, и Шафик продолжил выступление.

— Интересно получается, мистер Дамблдор, — заметил он. — Если разбираться, то вы фактически, устроили ловлю на живца. Сначала Трелони произносит Пророчество, затем оно становится известно Волдеморту. После этого, вы узнаёте, что он заинтересовался Поттерами и каким-то непонятным для меня образом уговариваете их спрятаться, не покидая страны. А сами в это время сидите безвылазно в Хогвартсе. И палец о палец не ударяете для их защиты. Интересно, почему?

— Так ведь, Пророчество же, — удивился Альбус. — Вот сами послушайте: "Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда. Рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могущественен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...".

После произнесения Дамблдором текста Пророчества, зал погрузился в тишину, «переваривая» услышанное. Впрочем, не надолго. Первым, кстати, смог начать говорить всё тот же Шафик.

— То есть, вы спокойно ждали пока один из них умрёт от руки другого, так что ли? Ну, а если сравнить их возраст, то правильнее сказать, когда Волдеморт убьёт ребёнка Поттеров. А Джеймса и Лили в таком случае что, можно посчитать сопутствующими потерями? Так, что ли? Н-да. Здорово вы придумали. Ну, а если бы случилось так как вы задумывали, то чтобы вы делали?

— Как что? — удивился Дамблдор. — На дуэль бы его вызвал. По магическим правилам. Чтобы он отказаться не смог. Для того чтобы его победить и в Нурменгард отправить.

— Да уж. Представляю какова была ваша досада, когда вы узнали, что Гарри выжил. А уж как вы, наверное, при этом на Джеймса и Лили злились. Ну, конечно, просил-то их кто? Никто. А они взяли и такой безупречный план запороли. Ну, и как же тут на них не разозлиться, а, мистер Дамблдор?

— Конечно я на них злился, — отвечал Альбус. — И на них, и на их отпрыска.

— И поэтому, в наказание, вы его у ненавидящих родственников поселили?

— Не только по этому. Причины у меня, на этот счёт, разные были. Но, да. Это была одна из них.

— Тихо! — заорал вдруг Голдштейн. — Внимание сюда! Все сидим и не дёргаемся. Здесь Визенгамот, а не Суд Линча. Негодование своё потом "выплеснете". Мистер Шафик, у вас есть ещё вопросы?

— Нет Верховный чародей. На данный момент у меня всё.

— Очень хорошо. Мадам Боунс, я считаю что нам нужно сделать перерыв. До завтра. Чтобы народ "пар выпустил" и успокоился.

— Согласна, — ответила Амелия и распустила заседание.

Следующее заседание Комиссии началось с обращения Амелии Боунс к Визенгамоту и Верховному чародею.

— Приветствую вас леди и джентльмены, — поздоровалась она с присутствующими. — Прежде всего, от своего и вашего имени выражаю признательность нашему руководителю. Благодарю вас, уважаемый Верховный чародей, за то, что столь своевременно прервали наше прошлое заседание. Которое, могло бы закончиться человеческими жертвами. Потому как, последние слова мистера Дамблдора, подействовали на большинство присутствующих в зале несколько... возбуждающе. В связи с чем, у нашей Комиссии возник вопрос. А стоит ли нам продолжать работу? Потому что, Альбус Дамблдор и так уже наговорил на "поцелуй", как минимум. А то и на прогулку через Завесу.

— Так уж прямо сразу и казнить, — выкрикнул кто-то из сторонников Альбуса. Были в зале и такие. Куда же без них-то? — Нужно ещё доказать что Альбус Дамблдор законы нарушил. И какие именно.

— А вы полагаете, что он безгрешен как младенец? — Парировала в ответ Амелия. — В таком случае, я позволю себе процитировать своих русских коллег. Знаете как они говорят в подобных случаях? Был бы человек, а статья для него всегда найдётся.

Кстати, сегодня Дамблдора от остальных отделяли стены особой клетки, которая не позволила бы никому до него добраться. Ну, кроме тех у кого ключ от неё имелся. И воздействовать на Альбуса как физически, так и магически. Так сказать во избежание. А то ведь, головы у народа горячие и, наличие палочек в руках не способствует желанию сначала подумать. И появится, вдруг, у кого-нибудь желание наколдовать чего-нибудь убойное. Или же нечто такое, что позволило бы освободить Альбуса. При этом, ничего не зная о том, что магия самого зала им бы это не позволила. И появились бы человеческие жертвы.

Да и ночевал сегодня Альбус не у себя в Хогвартсе, а в камере со всеми удобствами. Была парочка таких в Аврорате. Тоже, так сказать, во избежание.

В общем, пусть он пока, во время заседаний, посидит в клетке. Целее будет.

Вообще, то о чём вчера поведал им Альбус у самой Амелии вызвало шок. Нет, ну как так-то? Это кем же быть-то надо чтобы мстить годовалому ребёнку? За то, что его родители хотели чтобы их ребёнок жил долго и счастливо. И, тем самым, лишили его возможности стать победителем очередного Большого Злодея? Это получается... что? Ну, если порассуждать, то выходит, что у родителей Поттера спасать жизнь себе и своему ребёнку, права никакого не было. А всё почему? Потому что так Дамби решил, так что ли?

Нет, если бы он действительно хоть что-то сделал для их спасения, то и вопросов бы к нему особых не было. Но, он-то пальцем о палец для этого не ударил, а совсем даже наоборот. То есть, по его плану, Поттеры должны были смиренно дождаться смерти, своей и их сына от руки Волди. А потом бы появился он, Дамби, в сияющих доспехах, и "разрулил" бы ситуацию. Н-да. Вот только не учёл он, наверное, что Поттерам-то, не захотелось, почему-то, сидеть и "ждать у моря погоды". Поэтому и поломали они его "расчудесный" план.

— Скорее всего, — рассуждала Амелия, — он слишком привык к своему статусу "Победителя Гриндевальда". И к тому, что все его пожелания мгновенно выполняются. Вот и не ожидал он, совершенно, что кто-то станет действовать в разрез с его "ценнейшими" указаниями.

Она ненадолго отвлеклась, слушая разговоры членов Визенггамота и вновь погрузилась в размышления.

— Тут, кстати, — думала она дальше, — ещё один вопрос невольно возникает. Кто же тогда, после всего услышанного, настоящий Тёмный Лорд? Волдеморт? Нет, он, конечно, парень крутой, но... По крайней мере, он так о себе и заявляет. Кричит на каждом углу о том, что он злой и страшный. И, что его конечная цель всех буквой "зю" изогнуть. И вообще, не стойте у него на дороге, а не то зашибёт. Нет, до настоящего Тёмного Лорда, умного, хитрого и коварного ему, пожалуй, далековато будет.

Также, вспомнилось Амелии, как они вчера, вместе с Солом Кроакером, после заседания в Зал пророчеств спустились. И увидели, что оно, Пророчество, про Тёмного Лорда и Гарри Поттера ещё не исполнилось.

Вообще-то, любое пророчество, в материальном виде, выглядело как извлечённое из головы воспоминание. Такая же серебристая субстанция. Только воспоминания помещались потом в Омут памяти, для просмотра, а пророчество оказывалось заключённым в стеклянном шарике. Делалось это автоматически, после того как оно произносилось, появляясь в зале. В том самом в котором ему предназначено храниться. И, как только оно исполнялось, субстанция в шарике меняла свой цвет. С серебристого на чёрный. Так вот, оказалось, что Пророчество про Гарри Поттера и Тёмного лорда пока свой цвет не изменило.

И, теперь, после слов Альбуса, становилось понятным почему этого не произошло. Несмотря на то, что Волдика они ликвидировали. Значит, Тёмным Лордом был не он, а тот кто в клетке сейчас сидит. И зовут его, вовсе даже не Том Риддл, а Альбус Дамблдор. А ещё она считала, что по сути своей, их Комиссия свою задачу выполнила. И теперь не заседать нужно, а передать Альбуса в руки опытных дознавателей и вдумчиво с ним побеседовать. Ведь неизвестно же: где, когда и сколько скрытых закладок оставил этот... "Светоч"... мать его . Так что нужно, как можно скорее всё выявить и вычистить. Да и непонятно было, а зачем, собственно это всё ему нужно.

Ну, а пока, Верховный чародей Голдштейн поставил вопрос на голосование и Визенгамот проголосовал за продолжение их работы.

Впрочем, ничего особо нового, в процессе, выяснить не удалось. Разве что, некоторые подробности. Как оказалось, Альбус, ещё тогда, в восемьдесят первом, понял что Том окончательно не умер и поэтому продолжал реализовывать свой план. В соответствии с которым один из них, то есть Гарри, должен был погибнуть от руки другого, то есть Тома.

Для чего, на первом курсе он свёл в схватке Поттера и Квиррелла, который был одержим Томом. А на вопрос был ли Философский Камень настоящим, только фыркнул.

— Вы что, шутите? — Спросил он в ответ. — Или вы думаете, что Фламель за шестьсот с лишним лет не изыскал способов оградить себя и своё творение от посягательств всяких-разных любителей дармовщинки? Особенно... таких дилетантов как Том Риддл? Не смешите... мою волшебную палочку.

И, разумеется, Альбус знал о том, что на их втором курсе в школе появился ещё один одержимый духом Волдеморта. Точнее, появилась. Дочь его самых преданных сторонников. Также он был в курсе и насчёт хоркрукса Тома, посредством которого оказывалось воздействие на Джинни Уизли. И про то, что по школе василиск ползал. И о том, как он считал, что теперь-то уж точно Гарри не отвертеться. Ничего, мол, его теперь не спасёт.

А уж какова была его досада на своего фамилиара Фоукса, когда тот самостоятельно, без согласования с ним, Альбусом, отправился на помощь мальчишке Поттеру, то тут и говорить нечего.

Ещё Дамблдору здорово подгадил не вовремя сбежавший из Азкабана Блэк. Впрочем, тут Альбус сумел придумать как повернуть данное событие к своей выгоде. Ещё и Фадж подыграл своим неверием в невиновность Сириуса. Которое подкреплялось финансовыми вливаниями от Люциуса Малфоя. Уж слишком тому не терпелось «лапу наложить» на Блэковское состояние. Или кто-то думает, что в тот год дементоры просто так вокруг школы патрулировали?

Ну, и в завершении, Альбус, сам подтолкнул Волдеморта использовать Турнир для для очередной попытки своего возрождения. Кстати, сам Турнир-то и был для этого затеян. А ещё, Дамби рассказал что для этого он кого-то вроде Петтигрю планировал использовать. Ну, чтобы тот душу Волдика в гомункула подселил и в Англию переправил. Так что, побег крысёныша ему на руку сыграл. И не пришлось Альбусу выискивать кандидата на это дело. И то, что в течении года под видом Аластора Муди разгуливал Барти Крауч-младший, Альбус тоже прекрасно знал.

И ведь всё хорошо шло. Поттер участвует в турнире. На последнем этапе организовывается его втреча с Томом. Который, по всем раскладам, должен был Гарри просто заавадить. Без всяких разговоров. Так нет же. Покрасоваться придурку захотелось. И он, этот самый придурок, начинает дуэль, а мальчишке вновь удаётся выжить. Нет, ну что за идиот? Том, который. Да и Олливандер не лучше. Вот что ему стоило про "сестринский" эффект палочек с одинаковой сердцевиной рассказать?

Поэтому-то Дамблдор и отправил Поттера в изоляцию. Ну, что бы новые решение принять и «отшлифовать» в спокойной обстановке его детали. Так нет же. И тут ему подгадили. Идиотка Амбридж со своей инициативой влезла.

А так, глядишь, поварился бы Гарри летом в своём «собственном соку», среди людей делающих всё чтобы его самооценку занизить и можно было бы снова из него «верёвки вить». Или, кто-то думает, что Альбус просто так настаивал, чтобы Гарри лето именно у них проводил?

Тут ведь дело-то в чём? Мальчикша к концу года подвиг совершит, уважение окружающих заслужит и какое-никакое самоуважение у него, глядишь, появится. А этого допускать нельзя было. Поэтому, выражаясь фигурально, на каникулах его снова в дерьмо окунуть нужно было. И поглубже, поглубже.

Так же выяснилось, а для чего, собственно, это нужно было самому Альбусу. Ну, чего он хотел достичь в конечном итоге. Оказалось, что делалось всё для Всеобщего блага. И о его давнишней дружбе с Гриндевальдом стало известно. Которая, собственно, и поспособствовала дальнейшему развитию этих идей. Ну, про Всеобщее благо. Так-то сами идеи у Альбуса ещё в детстве появились.

А на вопрос, как Альбус собирался проводить данные идеи в жизнь после своей смерти, он пояснил, что существует особый, очень редкий ритуал переселения души. С участием дементоров. И тело для переселения он себе уже подобрал. Точнее кандидатов у Альбуса на уме было несколько, но лучшим, по всем параметрам, был Рон Уизли.

Нет, ну а чего такого-то? Подумаешь Предатель крови. Почистил бы его Альбус. Главное, что рыжий. Как и сам Альбус в молодости. А там, глядишь, если бы Гарри всё же выжил, то протолкнул бы его в Министры. И влиял бы из-за кулис на жизнь магической Британии. Как лучший друг Поттера. И вёл бы магический народ ко Всеобщему благу. Управляя «железной рукой». И не допуская появления всяких там бунтарей и прочих... инакомыслящих. Таких как Том Риддл, например. Альбус ведь прекрасно понял, ещё тогда, когда письмо из Хогвартса ему в приют принёс, что с Томом «каши не сваришь». И что «хлебнёт» он ещё с ним.

Кстати, в процессе допроса выяснится ещё один маленький нюанс. Зачем Дамблдор поспособствовал помещению Сириуса Блэка в Азкабан. Потому что, если бы Сириус не «сел», то он бы стал не только магическим опекуном Гарри, но и регентом рода Поттер. И, следовательно, имел бы полное право распоряжаться деньгами и прочим имуществом Поттеров. И тогда бы от Поттеровских финансов Альбусу не обломилось бы вообще ничего.

Нет, Альбус, конечно, особо не наглел и брал «по-божески». Но ведь брал же. И совсем не важно для чего. Для Всеобщего блага или не совсем Всеобщего. В общем, выяснилось, что помимо всего прочего, Дамблдор ещё и подворовывал. И, как потом стало известно, не у одного только Гарри.

Так что, наговорил Альбус много. После чего, в итоге, таки прогулялся сквозь Вуаль, которая Арку Смерти перекрывала. И только после этого Пророчество про Гарри Поттера и Тёмного Лорда наконец исполнилось.

А узнают об этом Гарри и Гермиона, к концу сентября, когда уже в Хогвартсе будут.

Кстати, само пребывание в школе для Гарри... заиграет новыми красками, так, что ли, говорят в подобных случаях. Ну, во-первых, над ним больше не висела Дамокловым мечом угроза очередной встречи с Волдемортом. Во-вторых, из школы исчезли Дамблдор и Снэйп. И самое главное, что его «лучший друг» Рон, тоже исчез. Который только и делал, что втягивал Гарри во всякую хрень, и отвлекал от действительно важных дел. Дескать, зачем напрягаться, Гарри, если ты и так Герой, а я твой лучший друг. Поэтому... мы и так с тобой получим «нашу долю пирога».

Нет, Гарри понимал, при этом, что он и сам был тем ещё лентяем и обалдуем. Но, в условиях отсутствия Рончика, эти свои качества ему удалось... минимизировать, что ли. Всё-таки, существенное влияние на него Рон оказывал. И Гарри не понимал почему он это терпел. Что, неужели у него настолько не в ту сторону мозги были повёрнуты, что понадобилось целых при Круцио от Тома, чтобы они, как говорится, на место встали?

Ещё у него существенно расширился круг знакомств. Как оказалось, не только Гриффиндором единым живёт Хогвартс. Выяснилось, что были студенты и на Хаффлпаффе, и в Рейвенкло, и даже на Слизерине. Такие с кем пообщаться незазорно было.

В общем, Гарри наконец-то начал жить жизнью нормального школьника. Он учился, к стати существено получше чем раньше, выгуливал на свиданиях Гермиону, поигрывал потихоньку в квиддич. Набил пару раз морду Маклаггену. Нашёлся такой придурок на их факультете. Когда тот к Гермионе «подкатить» попытался. Ну, как набил. В первый раз не очень удачно, но зато во второй... В общем, после этого Маклагген стал бегать от них как от лесного пожара.

В самой школе тоже произошли изменения. Кроме того, что пополнился штат преподавателй, так ещё и была проведена их аттестация. В общем, всё это пошло на пользу учебному процессу.

Так, спокойно и без эксцессов, они закончили школу. Потом отправились в Стокгольм, продолжить учёбу в тамошнем университете. А после вернулись домой и стали помогать Амелии Боунс, ставшей к тому Времени Министром магии, Верховному чародею Визенгамота Айзеку Голдштейну и Главе Отдела тайн Солу Кроакеру выводить магическую Брианию из Викторианской эпохи.

Совершалось это потихоньку, не торопясь, без слишком резких изменений, чтобы не вызывать сильного противедействия. В общем, жизнь не стояла на месте, прогрессировал, простите за тавтологию, прогресс, делались карьеры. Так что через двадцать лет, после того памятного заседания Визенгамота, ключевые должности в магической Британии заняли новые люди.

Директором школы чародейства и волшебства Хогвартс стала Гермиона Джин Поттер. А её муж, Гарри Джеймс Поттер стал новым Главой Отдела тайн. Верховным чародеем Визенгамота был избран Невилл Френсис Лонгботтом, а Главой ДМП была назначена Сьюзен Патриция Боунс. Племянница Амелии.

И много чего ещё произошло за это время. Но, в целом, оглядываясь на прошедшие годы, можно было смело сказать, что хорошего в их жизни было больше чем плохого. И если они не уподобятся Дамблдору, не «усядутся на попе ровно», а будут двигаться вперёд, то так оно и дальше будет.