Опять человек (джен)

Примерно через пять месяцев после и за тридцать три года до того, как он бросится с крыши манчестерского полицейского участка, инспектор Сэм Тайлер открыл дверь своей квартиры и наступил на небольшой квадратный свёрток. Пакет был завёрнут в блестящую рождественскую бумагу, и первая мысль, пришедшая ему в голову, была о подарке. Правда, угадать, что именно его безумный мозг подбросил ему на этот раз, было невозможно. По крайней мере, он не взорвался, и это уже было неплохо. Зато к свёртку прилагалась не слишком обнадёживающая записка, которую Сэм перевернул носком левого ботинка. На ней было написано всего одно слово: «Прости».

К этому моменту Сэм был почти уверен, что мёртв, а всё происходящее — вся эта история с 1973 годом — всего лишь странная разновидность личного рая, порождённая его подсознанием. Из этого следовал неутешительный вывод: собственный разум его ненавидит и считает необходимым регулярно бить по лицу. Это было странно. Но, что ещё страннее, в этом был смысл. В каком-то роде. По крайней мере, странность оставалась стабильной.

1973 год вот-вот должен был стать 1974-м. Энни оставалась у него на ночь раз в неделю, и Сэм купил ей на Рождество браслет, который, как он подозревал, вполне мог ей не понравиться. На его левой скуле красовался здоровенный синяк, и у Джина под глазом — такой же. Звуки больницы полностью исчезли, и большую часть времени Сэм забывал, что всё это нереально.

Он снова осторожно коснулся ногой потенциального подарка. Всего месяц назад Рей решил, что будет смешно пробраться в квартиру Сэма и спрятать живого енота в шкафу, а Рей был из тех людей, кто вполне способен провернуть один и тот же трюк дважды. Фантазии у этого человека было ровно столько же, сколько у кухонной лопатки.

Когда на него никто не набросился и не попытался разорвать на части, Сэм поднял чуть помятую коробку и развернул пёструю упаковочную бумагу. Внутри лежали открытка и нечто белое и блестящее. Вещь, которой суждено появиться лишь через тридцать лет.

— Фантастика, — пробормотал Сэм, вынимая айпод из коробки. — Именно то, что мне нужно: ещё одно доказательство, что я сошёл с ума.

Он выкрикнул в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Я даже пользоваться им не смогу!

Он не делал этого с тех пор, как решил остаться здесь. Никакой айпод не должен был появиться у его двери в 1973 году, даже в этом фальшивом семьдесят третьем. И это, вообще-то, раздражало. Только всё начинало более-менее налаживаться.

Открытка, приложенная к подарку, почти ничего не проясняла. Поначалу она и вовсе не выглядела как текст: просто россыпь кругов и линий, словно кто-то провёл полночи, выводя узоры спирографом.

Сэм моргнул — старый трюк ещё со времён заставки с девочкой и плюшевым клоуном⁽¹⁾, и в ту же секунду символы перестроились в слова на самом обычном английском языке, написанные тем же почерком, что и на записке.

«Я сделал так, чтобы батарея не садилась. Счастливого Рождества».

Сэм покачал головой и тихо хмыкнул себе под нос.

— Пижон, — сказал он, почти не задумываясь.

Он спрятал старомодное устройство в карман, швырнул пустую коробку обратно в квартиру и запер дверь.

И лишь когда он уже сидел за столом, пролистывая список альбомов и прячась за высокой стопкой отчётов, к которым никто не хотел прикасаться, до него дошло, насколько же он всё-таки сумасшедший.

Музыка в айподе была не его. Ладно, кое-что там действительно оказалось хорошим — то, чего в семьдесят третьем ещё не существовало: немного Pulp, пара альбомов Queen, сборник лучших хитов Guns N’ Roses и всё в таком роде. Но хорошее чередовалось с Fall Out Boy, McFly и, что было хуже всего, четырьмя альбомами Scissor Sisters.

Когда эта группа только появилась, они ему почти даже нравились — как пример лёгкого поп-рока, но никто никогда не должен был делать кавер на Comfortably Numb. В тот момент они потеряли его навсегда, и уж точно он бы не купил четыре их альбома. С каких это пор у них вообще было четыре? Они выпустили один — ещё до его автомобильной аварии. Два от силы, но точно не четыре.

Значит, либо он всё-таки не мёртв и происходит нечто ещё более странное, либо он сам выдумал два новых альбома группы, которая ему даже не нравилась.

А где же Radiohead? Где Rufus Wainwright, The Strokes, Razorlight, Arcade Fire? Четыре альбома Scissor Sisters и McFly? Серьёзно?

Это было уже за гранью безумия. Он уставился на список песен, половины названий которых он даже не слышал, пока кто-то не постучал по пачке бумаг, которые он якобы изучал.

— И чем это ты тут занимаешься, спрятавшись в уголке?

Сэм с виноватым видом положил айпод на колени.

— О, Энни, привет.

— Привет, — лучезарно улыбнулась она и, не дождавшись ответа, добавила: — Ну так что? Может, я могу чем-то помочь?

— Нет. Ничего особенного. Правда. Я просто… просматривал старые материалы по… делу.

— По какому делу?

— Ну… по делу Уильямса, — сказал Сэм, потому что какое-нибудь дело Уильямса почти всегда находилось в разработке.

— Тайлер! — проревел Джин с другого конца офиса. — Хватит валять дурака только потому, что ты нашёл кого-то, кто готов с тобой переспать! Мы сегодня убийцу ловим или ты предпочёл бы обсудить свадебные хлопоты с Картрайт? В машину. Немедленно.

— Вообще-то, Хант, — многозначительно заявил Сэм, — мы обсуждали дело.

— Чушь собачья. Я отсюда слышу звон церковных колоколов. Если хочешь моего совета, бери курицу и убедись, что поблизости есть бар. А теперь, если тебя не затруднит, бегом в грёбаную машину.

Сэм закатил глаза, нежно поцеловал Энни и отправился на очередную схватку со своим начальником.

Он старался забыть об айподе, но через год у его двери снова ждала посылка. На этот раз внутри оказался диск с классическими детскими телепередачами — от начала восьмидесятых до конца 2030 года. Он выглядел как DVD, но явно им не был. К нему прилагался плеер, который, согласно записке, должен был работать с телевизором семидесятых годов.

Удивительно, но это оказалось правдой. В свой выходной Сэм посмотрел весь сезон «Пингу» — скорее из недоверия, чем по какой-либо другое причине. Затем он сдался и вытащил айпод из-под кучи носков. Он послушал первый альбом Scissor Sisters, пропустив третий трек, и с удивлением обнаружил, что ему вполне понравилось.

Конечно, Сэм логично решил, что после долгой комы и последующей смерти его мозги, должно быть, слегка поехали. Этого было достаточно, чтобы усомниться в собственных музыкальных вкусах. И всё же это его тревожило.

Прошёл ещё один год, и в канун Рождества Сэм устроил засаду у собственной входной двери. Он чувствовал себя немного идиотом, словно ребёнок, ждущий прихода Санта-Клауса, но, в конце концов, он был настоящим полицейским, а засада казалась не только разумной, но и чрезвычайно удобно расположенной.

Около четырёх утра по коридору, засунув руки в карманы, прошёл какой-то молодой парень с нелепой причёской, будто его ударило током. И хотя при нём не было никакого рождественского подарка, Сэму сразу стало ясно, что это именно тот человек, которого он ждал.

Во-первых, потому что все остальные жильцы уже часа три как спали, а во-вторых, потому что ни одна деталь его внешности не принадлежала семидесятым. Казалось, он рассчитывал, что его всё равно почему-то узнают, и потому окончательно отказался от попыток вписаться.

Если задуматься, он и впрямь выглядел смутно знакомым. Похожим на… на кого-то знакомого.

Впрочем, это могло подождать. До разгадки этой тайны Сэм как-нибудь доберётся сам.

Он выждал положенные тридцать секунд после того, как подозреваемый исчез в конце коридора, затем бесшумно открыл дверь. Подтолкнул внутрь квартиры подарок — коробку размером с обувную, слишком большую, чтобы спрятать её в тех карманах, запер дверь и отправился вслед за знакомым незнакомцем. Кроме окон, в здании имелся только один выход, так что потерять его было невозможно.

Сэм медленно спустился по лестнице и вышел в главный вестибюль, готовый столкнуться с этим наглым порождением собственного воображения, но холл оказался пуст.

Где-то раздавался тихий жужжащий звук, который становился всё слабее, пока Сэм не дошёл до главных дверей и не дёрнул их изо всей силы. Заперто. Их закрывали на ночь ещё с полуночи, если он ничего не путал. Швейцар Билл, как обычно, спал и явно ничего не видел. Рекламки бинго-клубов в пастельных тонах и объявления о пропавших собаках колыхались на будто бы знакомом сквозняке.

Сэм ни на секунду не допустил мысли, что Доктор мог сбежать через окно. Он просто исчез.

— Сволочь, — с недоверием сказал Сэм.

Подарок размером с обувную коробку оказался… обувной коробкой. Внутри лежали очень дорогие, очень блестящие, очень чёрные туфли. Даже не примеряя, Сэм знал, что они подойдут ему идеально. Он также знал, что в ближайшее время носить их не станет, а ещё он знал, что человека, который их принёс, зовут Доктор, хотя понятия не имел, откуда ему это известно.

Он подождал ещё год и на этот раз, как только Доктор появился, рывком распахнул дверь.

— Ну что, наслаждаешься очередным однодневным путешествием в семидесятые?

— Ага, — сказал Доктор со слегка виноватым видом. — Сэм. Да. Точно. Привет.

Сэм сверкнул на него глазами.

— Какого чёрта ты здесь делаешь?

— Да так, — ответил Доктор, — просто проходил мимо. Как обычно. Фантастическое здание, правда? Очень интересный декор. В общем, я подумал, что заодно занесу тебе рождественский подарок, пока… — он запнулся и резко сменил тему: — Прости, а ты вообще знаешь, кто я такой?

— Ты — Доктор.

— Ага, — повторил Доктор и на этот раз выглядел уже по-настоящему встревоженным. — Да, это я. Это может быть проблемой. Знаешь ещё что-нибудь? Например, где я живу?

— Галлифрей.

— А это где? В Ирландии?

Сэм нахмурился.

— Да. Разве нет?

— Конечно, — поспешно согласился Доктор. — Абсолютно. Это же точно про меня. Ирландец до гробовой доски. Просто… обязательно скажи, если вдруг вспомнишь что-нибудь ещё, ладно?

— Как? — спросил Сэм. — И зачем мне это делать? Кто ты вообще такой?

Доктор отмахнулся от вопроса.

— Постарайся об этом не думать. Лучше посмотри, что я тебе принёс…

Он не успел договорить: Сэм со всего размаха впечатал его в стену.

— Слушай, — медленно сказал он, на этот раз так, чтобы Доктор точно услышал. — Я умер. Я спрыгнул с высотки, и теперь я здесь, и сейчас 1976 год. И, если честно, меня это вполне устраивает. Точнее, устраивало, пока не появился ты со своими айподами и DVD, разгуливающий в дурацких поддельных конверсах.

— Поддельных конверсах? — возмутился Доктор. — Они настоящие…

Сэм снова швырнул его о стену, и Доктор моментально умолк.

— Мне уже плевать, реально это или нет. Я просто хочу, чтобы всё имело смысл. Так что объясни, что происходит. Либо сейчас семьдесят шестой год, либо нет. Какой вариант?

— Сэм, — тихо сказал Доктор, осторожно разжимая пальцы Сэма, вцепившиеся в лацкан его пиджака. — Прости, но я правда не могу сказать тебе ничего такого, о чём ты сам ещё не догадался. Но я могу, — торопливо добавил он, заметив, как у Сэма одновременно начали подниматься бровь и кулак, — я могу сказать тебе, что ты не мёртв. Ну… больше не мёртв.

— О чём ты вообще? Больше не мёртв?

— Постарайся и об этом не думать. Но да, сейчас действительно семьдесят шестой год. И эти люди такие же реальные, как и мои конверсы, которые, между прочим, вполне настоящие.

Сэм впился в него сверкающим взглядом.

— Даже если на минуту отложить в сторону важнейший вопрос твоих конверсов, всё это чушь. В семьдесят шестом мне было семь, а родился я в шестьдесят девятом.

— Вообще-то, — сказал Доктор, — нет. Но тебе, пожалуй, тоже лучше об этом не думать.

— А потом, три года назад, — отчеканил Сэм, — я снова очнулся в больничной палате. В две тысячи шестом году.

— Правда? — задумчиво переспросил Доктор. — Хм. Ну, не обращай внимания. Он просто пытался обманом заставить тебя бросить это дело. Дешёвый приём, конечно… хотя я делал примерно то же самое, когда был… — он осёкся и тут же поправился: — То есть не то чтобы это было трюком, когда я так делал, просто это… ну, то, что мы умеем. Видения и… всякое.

Он откашлялся.

— В общем, мне правда пора, и я не вернусь, обещаю. Очевидно, что для тебя всё это… неловко, с учётом… Неважно. Но раз уж я пришёл… — он достал из кармана пальто очередной неподъёмно большой свёрток, — я всё равно его принёс, так что держи. С Рождеством.

— Отлично. Спасибо, — сказал Сэм.

Он перевернул коробку, не открывая, и посмотрел на Доктора:

— И что это? Полное собрание сочинений человека, которого я ненавижу? Прости, — добавил он, заметив растерянность Доктора, — но ты совершенно не умеешь выбирать подарки. Я терпеть не могу Scissor Sisters.

— Правда? — удивился Доктор. — Странно. Не то чтобы меня удивляло, что я плохо разбираюсь в подарках — это, скорее всего, чистая правда. Но вот, что тебе не нравятся Scissor Sisters… этого я не ожидал. Хотя, если честно, подарок вообще был не совсем тебе.

Сэм уставился на него.

— Тогда зачем… Ладно, забудь. Это ещё одна из тех вещей, о которых мне лучше не задумываться, да?

— Рад, что ты уже начинаешь осваиваться, — весело сказал Доктор. Он вытащил из кармана мобильный и бросил его Сэму. — О, и вот ещё. Возьми. Позвони мне, если вспомнишь номер. Я его менять не буду.

Похоже, он хотел добавить что-то ещё, но в итоге лишь по-мальчишески улыбнулся и протянул руку:

— Рад был познакомиться, Сэм Тайлер.

— Хотел бы сказать то же самое, — ответил Сэм, но руку всё же пожал.

— Постараюсь не принимать это на свой счёт, — улыбнулся Доктор.

Он слегка махнул рукой и быстро зашагал по коридору прочь. Сэм на мгновение задумался, не пойти ли за ним, но, по правде говоря, в этом не было никакого смысла, и он вернулся в квартиру, закрыв за собой дверь.

* * *

Примерно шестнадцать лет спустя и восемьдесят восемь лет до того телефон Доктора весьма некстати зазвонил во время лёгкого обеда в отеле «Савой» — в компании Оскара Уайльда.

— Двадцать лет, — сказал Мастер, когда Доктор ответил. — Двадцать лет торчать на Земле в двадцатом веке, да ещё и в человеческом теле. Как ты мог? Разве не ты у нас образец высокой морали?

Доктор широко ухмыльнулся.

— Я думал, тебе нравился двадцатый век.

— Мне нравился двадцать первый, — угрюмо уточнил Мастер. — Здесь девяносто третий, и все заняты тем, что глубоко засунули головы себе в задницы и носят пиджаки с чудовищными плечами. Честно говоря, если бы я хотел видеть такое каждый день, я бы остался на Галлифрее. Кстати, об этом очаровательном ирландском городке: как там наш старый добрый Галлифрей? Всё ещё отсутствует в пространстве и времени?

— По всей видимости.

— А таймлорды?

— Всё ещё мертвы.

— Ну что ж, — сказал Мастер. — Полагаю, тогда тебе лучше приехать и забрать меня.

Доктор так и сделал. В конце концов, сегодня было Рождество.

1) Имеется в виду изображение девочки на Тестовой карте F, которая использовалась BBC для проверки качества вещания в перерывах между передачами. На изображении показана девочка по имени Кэрол Херси, играющая в крестики-нолики с куклой-клоуном, а вокруг неё находятся различные узоры и сигналы, которые использовались для калибровки телевизионного изображения, включая цвета, яркость и резкость.

Вернуться к тексту