Удивление и чудо (джен)

Маэглин, дрожа, сидел на полу шкафа. Подаренная дядей одежда висела вокруг, оставляя очень мало свободного места. Шкаф был совершенно не похож на слишком открытую равнину, на которой располагался Гондолин.

Маэглин и раньше прятался в шкафу, но больше чем на день — никогда.

Это случилось из-за Белого. Оно просыпалось с неба несколько дней назад и не уходило. Оно лежало на земле и в горах и скатывалось вниз. К тому же оно отражало свет, отчего у Маэглина болели глаза. Он поклялся не подходить к Белому до тех пор, пока его не уберут (или пока оно само не уйдёт; Маэглин не был уверен, что оно неживое).

Маэглин ненавидел Нан Эльмот. Лес был страшным и давящим, прямо как Эол. Гондолин, напротив, выглядел открытым и незащищённым, как будто сверху на него кто-то смотрел. Маэглин вздрогнул и пожелал, чтобы мама была с ним.

— Маэглин? — позвал кто-то. — Ты здесь?

Маэглин не ответил. Он знал, что его вытащат из шкафа и заставят встретиться с Белым. Поэтому Маэглин сжался в комок, понимая, что он трус, но не в силах побороть страх, и тихонько всхлипнул.

Он тут же понял свою ошибку, но гость услышал звук и тихо подошёл к укрытию. Дверца шкафа приоткрылась, и пара глаз заглянула внутрь. Гость быстро обнаружил Маэглина, но, к его удивлению, не стал вытаскивать наружу.

— Так вот где ты прятался, — мягко сказал незнакомый эльф, садясь прямо на пол. Лицом он был похож на дядю Тургона, но волосы были светлыми.

— Пожалуйста... Я не хотел... Простите... — Маэглин заикался, не зная точно, за что извиняется.

— Нет-нет, всё в порядке. Мой брат волновался, и я подумал, что должен тебя найти, прежде чем он попросит об этом стражу.

— Я ничего не сделал, — Маэглин отодвинулся назад. Шкаф оказался ловушкой — если позовут стражу, бежать будет некуда.

— Я знаю. Тургон тоже знает. Просто, когда кто-то исчезает, он очень волнуется.

— Мне нельзя никуда уходить?

— Можно, конечно, но я не это имел в виду. Во льдах Хелкараксэ достаточно было отвернуться на несколько мгновений, чтобы кто-то пропал. Тургон так потерял жену и чуть не потерял Идриль, и боится до сих пор. То, что он волнуется, потому что не может тебя найти, значит, что ты ему дорог.

Маэглин вздохнул с облегчением. По крайней мере дядя не собирался начинать на него охоту.

— Кстати, меня зовут Глорфиндель, — улыбнулся эльф.

— Я Маэглин.

— Да, малыш, я знаю, — хмыкнул Глорфиндель. — По-моему, почти пол-Гондолина знает.

Маэглин вспыхнул.

— Я не малыш! — возразил он. — Эол говорил, что я достаточно большой, чтобы мама перестала меня баловать.

— Понимаешь, малыш...

— Маэглин. Меня зовут Маэглин, — огрызнулся он. Когда его называли не по имени, Маэглин вспоминал об отце и о том, как первые двенадцать лет жизни Маэглина тот называл его "сын" или, если был зол, "паршивец".

— Да, да. Прости, — Глорфиндель поднял руку, соглашаясь. — Я хотел сказать, Маэглин, что ты не можешь быть старше полутора сотен лет. Так что по моим меркам ты ещё малыш.

— По-моему, мне около восьмидесяти. Мы с мамой перестали считать, когда мне исполнилось пятьдесят.

— Рога Оромэ, малыш... Ой, то есть Маэглин. Ты даже младше, чем я думал, — нахмурился Глорфиндель.

— У него есть рога? — робко спросил Маэглин.

— У кого?

— У Оромэ. У него есть рога?

— Я... Я точно не знаю, вблизи я его не видел. Лучше спросить у Келегорма.

— У Тьелко Норимо?

— Да, — на лице Глорфинделя появилось странное выражение. Маэглин не мог понять, было ли это удивление от того, что Маэглин знал не только квенийское имя Келегорма, но и прозвище, или же отвращение из-за упоминания братоубийцы.

Несколько долгих минут они сидели в тишине. Какое-то время спустя Маэглин решился спросить:

— Оно уже ушло?

— Что ушло?

— То... Белое, — Маэглин наклонил голову, готовясь увернуться от удара.

— Белое? — задумчиво спросил Глорфиндель, встал и вышел из комнаты.

Маэглин замер. Он понял. Глорфнидель знал, что он трус, и ушёл за мечом. Когда он вернётся, он, без сомнения, разрубит Маэглина, как много раз грозился сделать Эол.

Бежать.

Сейчас же.

Но прежде чем Маэглин убедил себя, что бежать — правильный выход, он услышал шаги. Глорфиндель вернулся.

— Ты это имел в виду? — Глорфиндель держал в руках горсть Белого.

Маэглин не решился дотронуться. Значит, так всё и закончится. Они узнали, чего он боится, и теперь будут пытать его.

— Можешь потрогать, — предложил Глорфиндель.

— Нет!.. Я имею в виду, если мой лорд не против, я не буду это трогать, — Маэглин заикался, отползая так далеко, как только мог, и приготовился к тому, что Глорфиндель, рыча, начнёт втирать Белое ему в лицо.

— Пожалуйста, Маэглин, просто Глорфиндель. Не надо называть меня лордом. И можешь не трогать, если не хочешь.

— Что это? — с опаской выдохнул Маэглин.

— Снег, — ответил Глорфиндель. — Разве ты не знаешь?

Маэглин осторожно поднял голову. Выражение лица Глорфинделя было дружелюбным, а не насмешивым или унизительным, как у Эола. Наконец он пристыженно покачал головой.

— Снег? — Маэглин нахмурился. Мама иногда говорила про "снег", но он никогда не понимал, что это слово значит. — Он опасный?

— И да и нет. Если его много, он может стать опасным, — посмотрев на испуганного Маэглина, Глорфиндель добавил:

— Но когда его мало, как в Гондолине, он не опасен.

— Честно? — Маэглин прикусил губу, понимая, что ведёт себя по-детски.

— Клянусь жизнью, — торжественно сказал Гллорфиндель. — Хочешь выйти и посмотреть? Солнце садится, и там сейчас очень красиво.

Вопреки своим мыслям, Маэглин позволил выманить себя из укрытия. Глорфиндель провёл его через несколько длинных коридоров на балкон. Маэглин замер в дверях, не решаясь подойти ближе к Белому... к снегу. Глорфиндель, кажется, понял, и просто приподнял пальцем его подбородок. Глаза Маэглина расширились.

С балкона открывался великолепный вид. Внизу раскинулся город, за ним расстилалась долина. Всё было покрыто... снегом. Заходящее солнце почти скрылось за горами, перекрашивая пейзаж в красноватые цвета, напоминая Маэглину осенние листья, которые падали с деревьев во время их с мамой побега. Снег сверкал и блестел, как множество маленьких алмазов. Солнце садилось, и из красного он становился фиолетовым, а потом голубым. На небе зажглись первые звёзды. Каждый раз, когда на небе что-то менялось, земня окрашивалась в новые цвета, которых Маэглин никогда раньше не видел.

Они стояли на балконе до тех пор, пока все звёзды не зажглись. Маэглин первым отошёл назад, и не потому, что ему наскучил вид, а потому, что он не мог больше выносить морозный воздух. Глорфиндель провёл его по другому коридору и через величественные двойные двери. Маэглин шёл за ним. Его дядя сидел за большим столом, читая книгу и отпивая из дымящейся кружки. На нём не было короны и мантии, которые Маэглин до этого видел на нём каждый раз.

— Турьо, я собираюсь усыновить его, — объявил Глорфиндель. Маэглин вздрогнул от громкого звука и спрятался за него, стараясь сделаться как можно меньше.

Тургон поперхнулся от удивления. Пытаясь вдохнуть, он обернулся, чтобы увидеть, кто ему помешал.

— Финдэле! Во-первых, он уже слишком взрослый, — в конце концов прошипел Тургон.

— Едва ли. Ему восемьдесят, Турьо. Я знаю, что здесь совершеннолетие в пятьдесят, но в Амане он ещё считался бы ребёнком, — возразил Глорфиндель.

Маэглин ощетинился. Он не был ребёнком. Эол буквально вбил в него это знание.

— Но здесь не Аман, Финдэле.

— Да, но, если я всё правильно понимаю, большую часть своей жизни он был отрезан от всего мира. Вдобавок, он только что потерял обоих родителей и остался один в незнакомом городе с родственниками, которым не доверяет. В одиночку он здесь не выживет.

Тургон задумчиво посмотрел на Маэглина.

— Он прав, племянник. Тебе нужно побыть под защитой, пока ты не встанешь на ноги. К кому ты присоединишься: ко мне или к моему брату? Разумеется, до тех пор, пока не сможешь жить самостоятельно.

Маэглин опустил взгляд на носки ботинок. Он знал, что хотел бы выбрать, но боялся сказать об этом вслух.

— Всё в порядке, Маэглин, — обеспокоенно вздохнул Тургон. — Никто не побьёт тебя за то, что ты выскажешь свои мысли. Мы хотим услышать, что ты скажешь.

— Я бы присоединился к Глорфинделю, если мой лорд не против, — пробормотал Маэглин.

Глорфиндель вскрикнул и перебросил Маэглина через плечо. Маэглин взвизгнул и забрыкался, но Глорфиндель был сильнее него. В конце концов Маэглин сдался.

— Ты слышал его, Турьо! Удачи в следующий раз, — ликовал Глорфиндель. Маэглин удивился, что Глорфиндель так просто разговаривал с Тургоном. Ещё сильнее он удивился тому, что Тургон не возражал.

— Прости, я не думал, что это было соревнование, — фыркнул Тургон. Из своего положения Маэглин не видел дядю, но казалось, что Тургон изо всех сил пытался не рассмеяться.

— В таком случае я бы выиграл, — рассмеялся Глорфиндель. — Сейчас, если вы разрешите, мой господин, мы с Маэглином как следует познакомимся и посмотрим, чем можно заняться.

Глорфиндель разернулся и направился к двери.

— Если ты ещё раз сбросишь снег на Эктелиона, я не собираюсь снова спасать тебя от него, — крикнул Тургон им вслед. Маэглин вытянул шею и с удивлением заметил на дядином лице озорную улыбку.

Может быть, Гондолин не так уж и плох?