Так все и началось (гет)

Поцелуй — вот к чему всё привело.

Случись вам тогда спросить об этом поцелуе Гермиону, она бы наверняка ответила, что это все из-за Паркинсон, хитрость которой поистине не знает границ. (Что Гермиону полностью устраивало, хоть признаваться в этом она, конечно, не собиралась.)

Задай вы тот же вопрос Драко — он бы с хмурым видом буркнул что-то о чертовом Поттере и его дружке Уизеле, которые просто не в состоянии не соваться в чужие дела. (Но в душе Драко был этому рад.)

Но давайте посмотрим правде в лицо: этим двоим некого было винить, кроме самих себя.

* * *

Если бы утром той злополучной субботы вы пришли в Большой зал и поспрашивали об отношениях Драко Малфоя и Гермионы Грейнджер, любой бы вам с уверенностью сказал, что она испытывает к нему отвращение, а он относится к ней с презрением.

Однако любовь, знаете ли, не подчиняется законам логики…

* * *

Изменения наметились еще осенью, когда зеленая листва деревьев на школьном дворе сначала подернулась ярко-красными и желтыми оттенками, а затем осыпалась.

После войны тем из них, кто выжил, предложили вернуться в Хогвартс и пройти седьмой курс заново. Никого не удивил тот факт, что Гермиона тут же ухватилась за эту возможность и даже сподвигла последовать ее примеру Рона и Гарри. А вот возвращение в Хогвартс Драко Малфоя для всех оказалось полнейшей неожиданностью. И Гермиона не была исключением.

Окончательное осознание, что что-то изменилось, пришло к Гермионе ранней зимой, в хижине Хагрида.

В тот день Гарри, Рон и Гермиона пришли навестить его, воспользовавшись приглашением хотя бы иногда заходить на чай. В теплых шарфах и варежках, закутанные в свои самые теплые мантии, они стояли у дверей его хижины и тряслись от холода.

— Хагрид! — крикнул Гарри. — Открывай! Это мы!

Через несколько минут в хижине послышался стук, затем — приглушенные ругательства, после чего их взорам наконец-то предстала заросшая физиономия Хагрида, украшенная глубоким порезом от глаза до уха.

— Хагрид! — воскликнула Гермиона. — Как же это ты так ухитрился?

— Да уж явно не нарочно, Гермиона, — бросил Рон, вваливаясь в хижину и плюхаясь на топчан у камина.

— Хагрид… Ты ж ведь не прячешь здесь опять кого-нибудь, а? — с подозрением протянул Гарри. — Дракончика там или еще кого…

Хагрид лишь смущенно фыркнул. Рон, заметив это, тут же перевел разговор на другую тему. И через некоторое время Гермиона полностью выпала из беседы, углубившись в свои мысли… Она долго не могла простить Рону того, что он бросил их с Гарри в начале той зимы, около года назад. Потом они, правда, помирились, и она даже находила в себе силы общаться с ним как раньше. Всё, казалось, вернулось на круги своя. Всё, кроме ее чувств. Они изменились навсегда.

Гермиона совершенно ничего не почувствовала, когда всего через месяц после начала семестра оказалось, что Рон встречается с Панси Паркинсон. (Ну кто бы мог подумать? Из всех людей на белом свете!). Первые три недели они свои отношения не демонстрировали, проводя время наедине в укромных уголках, подальше от людских глаз, а потом… Потом, в одно прохладное зимнее утро, Панси, ко всеобщему удивлению, вплыла в Большой зал с растрепанным Роном на буксире, чем привлекла всеобщее внимание. Ничуть не смущаясь, она гордо продефилировала к столу Гриффиндора и с торжествующей усмешкой плюхнулась на свободное место между Гарри и Джинни (после войны уже никто не соблюдал обычай сидеть в Большом зале за столами своих факультетов), заставив Гарри недовольно поморщиться.

— Ну что ж, — подчеркнуто громко воскликнула Джинни, — теперь, когда эти двое наконец определились, что вы все скажете о рождественской вечеринке?

Рон был ошеломлен.

— Звучит заманчиво… — отозвался он. — Что думаешь, Панси?

— Слюни подбери, Рональд, — бросила Джинни.

Панси усмехнулась.

«Не такая уж она и плохая, — размышляла Гермиона (никакой обиды у нее не было — все чувства к Рону остались в прошлом, да и, если уж на то пошло, Панси помогала Рону держаться на плаву). — Конечно, иногда она уж слишком задирает нос… Зато умеет дружить и быть рядом, когда в ней нуждаются… Достаточно сказать, что она не отходит от Малфоя с тех самых пор, как мы вернулись в Хогвартс. А это чего-то да стоит, не так ли?»

Драко с момента возращения в школу постоянно был угрюм и раздражителен. И это еще мягко сказано.

Гермиона искренне, от всего сердца пыталась перебороть свое предубеждение по отношению к слизеринцам и сделать шаг навстречу в отношениях с ними, но Малфой и не думал отвечать ей тем же.

Когда Панси прочно обосновалась за столом Гриффиндора, Драко тоже перебазировался туда, хотя и с видимой неохотой. Сидел, исподтишка поглядывая на остальных да изредка отпуская вполголоса колкости — преимущественно в адрес Гермионы.

А Гермиона решительно не понимала, почему он так плохо относится именно к ней. Ну, или как минимум относится к ней хуже, чем к кому-либо другому.

«Наверное, с Панси он совсем другой… Не может же человек вести себя так отвратительно абсолютно со всеми».

— Гермиона! — пропел рядом чей-то голос, вырвав ее из задумчивости. Это была Панси. — Знаешь, а у тебя есть тайный воздыхатель! И он попросил меня передать тебе это.

Загадочно блеснув глазами, она протянула Гермионе листок бумаги.

«Тайный воздыхатель? Вот же глупые шутки у этой Панси…»

— Хм-м… Спасибо, — и Гермиона, покраснев, осторожно развернула листок. А может, Панси и не шутит? После войны она, Гермиона, перестала быть для мальчишек всего лишь всезнайкой и заучкой — теперь они смотрят на нее иначе. Эту перемену заметил даже Малфой, никогда не упускающий случая ехидно пройтись на этот счет с выражением крайнего неодобрения на лице.

Она вздрогнула и встряхнула головой: «Что за мысли такие? Какая мне разница, что там Малфой одобряет, а что — нет?»

Панси искоса скользнула по ней оценивающим взглядом, а потом с тихим смешком сказала:

— Понимаю, тебе такое в новинку… За меня-то мальчишки дерутся, сколько я себя помню, так что мне трудно представить, что ты сейчас чувствуешь.

И, уже удаляясь, бросила через плечо:

— Мой тебе совет: оденься понаряднее.

* * *

Рон знал, что заслужил все это. А на что еще он рассчитывал, вступая в отношения с самой беззастенчивой манипуляторшей в школе?

— Но это не значит, что ты должен тащить с собой меня! — возмущался Гарри.

— Да ладно тебе, Гарри! Ты меня тоже куда только с собой не таскал! Вспомни хотя бы тех пауков!

Похоже, Рон до старости будет ему это припоминать.

— Ну хорошо, хорошо… — проворчал Гарри. — Но почему Малфой? Почему именно он, а?

Рон терпеливо пояснил:

— Потому что даже такой мерзавец, как он, сегодня заслуживает чего-нибудь хорошего. Рождество же! Где твой рождественский настрой, Гарри?

На самом деле Рон тоже влез в эту авантюру не по своей воле, а потому что его втянула Панси. Но в этом он признаваться не собирался.

— Я забыл его в тёплой постели, из которой ты меня вытащил в пять утра…

— Не ной! — беззаботно ответил Рон. — Тихо, он идет…

Действительно, по лестнице, ведущей в совятню, поднимался Малфой. В руке у него был небольшой сверток.

— А ты уверен, что это сработает, Рон? — прошептал Гарри.

— Тс-с… Эй, Малфой!

Глянув на них, Драко с подозрением нахмурился.

— И что делают два гриффиндурка в совятне в такой ранний час?

— Оборотное зелье, блин, варим! — в голосе Гарри сквозило раздражение. — Что мы тут можем делать, как считаешь? Конечно же, отправляем письмо! — тут Рон ткнул его локтем под ребра, и Гарри, ойкнув и потирая ушибленное место, продолжил: — Ладно, проехали, у нас тут кое-что есть для тебя…

Малфой лишь приподнял бровь.

— А откуда мне знать, что там нет проклятия или чего похуже?

— Просто поверь, ладно? Нам это Панси поручила, если тебе от этого будет легче.

Закатив глаза, Малфой взял у Рона записку.

— Ты так уверен, что я захочу это прочесть? — произнес он в свойственной ему ленивой манере. — А где, кстати, ваша драгоценная подруга-грязнокровка? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Опять вовсю нянчится с домовиками?

— Следи за языком, Малфой! — рявкнул Гарри.

А Рона вдруг осенило. Он понял, что Малфой таким поведением невольно выдает свое влечение. Наверное, этот бедолага никогда в жизни не испытывал любви и теперь проявляет ее в виде какой-то странной одержимости, следя за каждым шагом Гермионы и при каждом удобном случае подначивая ее. (Рон мог сложить два и два, когда хотел!)

Довольный собой, он потянул Гарри к выходу из совятни, заметив напоследок:

— Уверен, ты все сделаешь правильно, Малфой. Или будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Выбор за тобой.

* * *

— Мы выполнили твою просьбу, Паркинсон, — услышала она голос Поттера и, подняв глаза, увидела, что он вместе с Роном идет к ней. — А теперь я пойду на вечеринку с Джинни, а вы тут можете подглядывать за Гермионой и Малфоем, сколько вам влезет. Ну или как вы там еще развлекаетесь…

— Иди-иди, Поттер… А то тут, знаешь ли, ожидается много чего такого, что тебе не светит в принципе, — ухмыльнулась Панси.

Поттер покраснел:

— З-заткнись! Мы с Джинни не торопимся — всему свое время… Ясно?

— Ф-фу… — простонал Рон. — Прекратите обсуждать интимную жизнь моей сестры!

— Ты хотел сказать — отсутствие у нее таковой? — с чувством превосходства переспросила Панси. Это вызвало у Рона очередной мучительный стон, а у Гарри — очередной невнятный пассаж о достоинствах постепенного достижения цели.

— Ох ты ж наш ж мальчик-колокольчик… — прошептала Панси, а когда Рон зыркнул на нее, улыбнулась ему самой невинной из своих улыбок. Рон только вздохнул.

— Не слушай ее, Гарри, она просто шутит… Ты это, иди уже, — он подтолкнул друга к выходу.

— Что ж, — сказала Панси Рону, — по идее, как раз сейчас наши голубки должны столкнуться друг с другом во дворе. Если им, конечно, хватило ума понять, что это для их же блага…

— А дальше что? Положимся на судьбу — пусть все идет как идет? — спросил Рон.

— О, Мерлин! Нет, конечно… Эти два идиота непременно все испортят, даже если не обменяются ни единым словом. Так что им нужно будет чуточку помочь... — при этих словах она слегка усмехнулась. — А ты давай уже иди на вечеринку. Там увидимся, ладно?

Она чмокнула его в щеку, развернулась и неторопливо удалилась.

* * *

Панси от души надеялась, что Драко с Гермионой (во имя ее и их собственного блага) к этому моменту еще не успели ничего испортить. Она спряталась за колонной, откуда было прекрасно видно обоих. И облегченно вздохнула, когда заметила, что в ее помощи эти двое явно не нуждались.

Гермиона, судя по всему, приняла к сведению ее совет. Она была в бордовом платье с глубоким вырезом и рукавами до локтей — простого покроя, но длинном и струящемся. Платье было настолько красивым, что Панси готова была признать этот факт вслух (при условии, что ее никто не услышит). И с прической Гермиона расстаралась: сделала примерно такую же, что была у нее на Рождественском балу, но теперь часть ее каштановых локонов была выпущена и рассыпалась по плечам. Драко был в угольно-черном фраке с зелеными отворотами, которые выгодно подчеркивали оттенок его глаз. Он обнимал Гермиону за талию, держа ее руку в своей, и они вальсировали под едва слышную музыку, доносящуюся с вечеринки.

Панси не сразу осознала, что она видит. Драко танцевал! Да еще и выглядел при этом таким счастливым, каким не был уже много лет…

«Ну наконец-то он перестал валять дурака и прикидываться, что ненавидит Гермиону», — подумала Панси.

Действительно, на лице Драко сейчас читалось что угодно, но только не ненависть — там явственно сквозила чистая любовь, страстное желание… Взгляд его, устремленный на Гермиону, был так нежен, что Панси, перехватившей этот взгляд из своего укрытия, на секунду даже стало как-то неловко, что она вторгается в нечто столь личное. Склонившись к Гермионе, Драко с легкой улыбкой провел большим пальцем по ее губам и так тихо, что Панси с трудом смогла расслышать, проговорил:

— Гермиона, я…

— Да, Драко? — отозвалась Гермиона после некоторой паузы, поднимая на него взгляд. На ее лице невольно расцвела счастливая улыбка, которая, однако, стала тускнеть по мере того как пауза затягивалась все дольше.

— Драко?

— Да нет, ничего… — торопливо сказал Драко. — Просто ты… э-э-э… ну-у… Тебе так идет это платье!

Панси с трудом сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу (хотя еще больше ей хотелось влепить по лбу самому Драко). «Тебе так идет это платье!» Это все, что ты можешь сказать, парень? Салазар тебя забери…

— Я рада… — застенчиво сказала Гермиона и с неуверенной улыбкой сделала неопределенный жест в пространстве между Драко и собою. — То есть, я хотела сказать… Я просто…

Драко, явно удивленный, издал неловкий смешок и перебил ее:

— Нет-нет, я понял… Я тоже… э-э-э… рад.

«Вот идиоты-то, господи!» — закатив глаза, мысленно воскликнула Панси. Она пришла к выводу, что пора брать ситуацию в свои руки, и выхватив палочку, наколдовала над их головами падающие хлопья снега.

— Что это… Ой, снег пошел! Драко… — Гермиона не договорила фразу и тихо чихнула.

— Замерзла? — тут же спросил Драко. — Давай-ка пойдем внутрь…

Он обнял ее за плечи, и так, в обнимку, они побежали в замок. В этот самый миг Панси прошептала пару слов — и Гермиона, внезапно споткнувшись обо что-то, упала на Драко, после чего они оба с шумом рухнули на пол.

— Ах, черт… О, нет… Прости, Драко! — Гермиона попыталась было приподняться, но Драко не дал ей этого сделать, заключив ее в объятья.

— Ничего, — сказал он, улыбаясь. — Все нормально.

И нерешительно потянулся к ней, словно боясь, что она отстранится. Она не отстранилась, и он коснулся губами ее губ. Гермиона тихонько вздохнула, не размыкая поцелуя.

Они полежали так еще некоторое время, прикасаясь, обнимаясь, привыкая друг к другу — словом, наверстывая упущенное…

Ну а Панси, хихикнув в ладошку, развернулась и направилась вверх по лестнице в Большой зал. Ее миссия была выполнена.