Кто...ты? (гет)

Грюм нервно расхаживал по комнате. Шарканье нормальной ноги и цоканье когтей его деревянной лапы — единственные звуки, которые прерывали абсолютную тишину комнаты. Шарк… Цок… Шарк… Цок… Алые отсветы заката легли на подоконник, соскальзывая на пол под ноги Грюма, но тот по-прежнему кружил по комнате, ничего не замечая. Наконец он замер и резко обернулся к ссутулившемуся на краешке стула Гарри.

Раздул единственную ноздрю, которой еще мог похвастаться его обезображенный нос, фыркнул, и паренек почувствовал себя под прицелом обоих глаз аврора — и яростного черного, и сумасшедшего голубого.

— Поттер, — мрачно спросил Грюм, — скажи мне, я старше тебя?

— …Уводите малолеток, черт бы вас побрал!

В воздухе просвистело еще с десяток заклятий. Невилл вывалился из салона машины, и тут же Джинни схватила его за рукав и потянула прямо в гущу не то дыма, не то тумана, неясно откуда взявшегося. Где-то сзади послышался вскрик Гермионы…

Гарри зажал ладони между коленями и еще ниже опустил голову.

— Да.

— И я, — продолжил допрос Грюм, — аврор, в отличие от тебя?

— …Вам не стать аврором, мистер Уизли, — Снейп мертвой хваткой вцепился в воротник Рона и потащил его за собой. — Не стройте из себя героя! Где, черт возьми, Лавгуд?

Светлые пряди блеснули где-то в тумане, но тут же исчезли. Джинни охнула и схватилась за поврежденное плечо. Предоставленные министерством машины задымились. А где-то в небе тревожно кричали Букля и Сыч…

— Да.

— Я в Ордене, верно, Поттер?

…Палочка выпала из ослабевших пальцев Люпина — Хвост выворачивал ему руку, сжигая кожу раскаленным серебром своей ладони. Молнией к ним бросилась Тонкс, но один из пожирателей заметил ее рывок. Вспышка, и сиреневоволосая макушка с силой приложилась об землю.

В паре метров оттуда, держась за голову, на колени бухнулась Гермиона…

— Да.

— И ты должен слушаться меня?

— …Поттер, иди за Артуром! Поттер! Оставь ее! Поттер!

Гермиона оказалась тяжелой, но он не мог ее оставить здесь, когда вверху сиял мертвенной зеленью чертов знак, и вокруг вспыхивали проклятья. Мистер Уизли призывно махал рукой, стреляя заклятьями и стараясь оттеснить рвущихся в бой гриффиндорцев. Гарри покрепче обхватил руками Гермиону и…

Брызнула кровь — заклятье чиркнуло его по щеке, в ту же секунду ногу пронзило, устоять на ней не было возможности.

Гарри упал на землю, ощущая жар приближающегося заклятья, и прикрыл собой все еще бесчувственную Гермиону…

— Да.

Грюм разъяренно хлопнул ладонью по столу.

— Поттер! Не думай, что отвяжешься от меня своим даканьем! -крикнул он. — Ты ослушался приказа и подвергся опасности!

…Тонкс бессильно опустила палочку — оранжево-желтый луч испарился в каких-то миллиметрах от спины Гарри.

Пожирателей становилось все больше.

Гарри вскинул палочку, по запястью лениво текла кровь…

— Из-за твоей игры в героя мы все могли погибнуть!

— …Поттер хочет что-то сказать? — издевательски поинтересовался скрытый под уродливой маской пожиратель, схватив Гарри за запястье и резко дернув на себя.

Гарри сморщился от боли и попытался встать. Правая брючина промокла от крови, Гермиона безжизненно обвисла в его левой руке.

Пожиратель сильно заломил руку мальчику, но тот лишь заскрежетал зубами.

— Ну, что ты хочешь передать Хозяину перед своей смертью?

— Вы… не убьете… меня, — процедил Гарри, удобнее перехватив Гермиону. — Волдеморт сам… хочет меня убить…

— А вдруг он передумал?

Палочка больно впилась мальчику в горло.

— Не передумал… — выдохнул Гарри, сглотнув. Он чувствовал холодный пот на лбу, поврежденная нога все сильнее немела.

— Считай, как хочешь. Авада…

— …Не знаю, что ты сделал, но если бы не это чудо, то Дамблдор на куски меня бы разорвал! Мне это не нужно, слышишь, Поттер?! Спасай мир, если хочешь, но рисковать по глупости не смей!

— …Кедавра!

И в тот миг, когда зеленый огонек зажегся на конце палочки, и десятки людей затаили дыхание, и Гарри, крепко обняв за талию Гермиону, замер в ожидании смерти, мир застыл. Гарри почувствовал, как судорожно сжались мышцы, легкими не вздохнуть, а глаза уже не закрыть. Смертоносный луч вспыхнул, ослепив зеленым светом, окружающий мир исчез в раскатах грома. И уже спустя секунду все вернулось на свои места. От неожиданности Гарри, потеряв равновесие, снова рухнул на землю.

Пожиратель испуганно отступил на шаг и исчез.

Гарри огляделся: враги пропали. Все вокруг с удивлением смотрели на него…

— И ты обязан понимать, — вернул его к реальности Грюм, — что о твоей жизни печется столько людей, что ты…

Тут он был вынужден прерваться. Дверь с шумом распахнулась, и в комнату ввалился мистер Уизли. Весь его вид кричал сам за себя: чрезвычайная ситуация.

— Аластор, прости, что прерываю, но у нас проблемы, — мистер Уизли бросил тревожный взгляд в сторону Гарри и снова посмотрел на старого аврора. -Что-то с Гермионой. Она не просыпается, мадам Помфри в замешательстве. Может, это что-то из старых заклятий? Посмотришь?

Грюм раздосадовано вздохнул и, кивнув, вышел вслед за мистером Уизли.

Гарри, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, бросился за ними.

Ее волосы разметались по подушке, дыхание было чуть прерывистым, на лбу выступили капельки пота. Увидев ее, лежащую на этих накрахмаленных простынях, Гарри отчетливо вспомнил окаменевшую от смертельного взгляда Василиска девочку, широко распахнутыми глазами смотрящую в никуда. Так, как тогда, ему еще не было страшно.

Вдруг она погибнет? Вдруг она не выйдет из оцепенения? Гарри помнил слезы боли, текущие по ее щекам из-за ожогов на руках, оставленных неразбавленным гноем буботубера. Помнил, как в министерстве она тихонько охнула, будто от удивления, и упала на пол без сознания… Тогда ему показалось, что она мертва…

Гарри тряхнул головой. Нет. С Гермионой все в порядке. Правда ведь?

— Что за чертовщина? — пробормотал Грюм, склонившись над Гермионой. — Каковы симптомы?

— У девочки лихорадка, — всплеснула руками мадам Помфри, — она время от времени что-то бормочет и ни на что не реагирует.

— Чем в нее попали? Кто-нибудь видел?

Старый аврор оглядел больничное крыло — сидящая на своей кровати Луна, посапывающий Невилл, закутанный в одеяло по самые брови Рон, все еще не пришедшая в себя после сильного сотрясения мозга Джинни. У окна, ткнувшись носом в подушку, спала Тонкс, рядом в задумчивости стоял Люпин. Мистер Уизли топтался у кровати Гермионы, а Гарри, ссутулившись, теребил край ее одеяла.

— Кажется, она схватилась за голову и упала, — сказал он.

— Я не видел, чтобы в нее попало что-то необычное, — подал голос Люпин. — Только сногсшибатели да рассекатели. А они вряд ли вызвали бы такой эффект.

— Снейпа позвали? — нахмурился Грюм, оглянувшись на мистера Уизли. — Он бывший пожиратель… он должен знать эти их штучки.

— Мы не такие дураки, Грюм, чтобы спустя 16 лет использовать все те же самые «штучки» и не придумать что-нибудь новенькое.

Снейп стремительно пересек разделяющее их пространство и тоже склонился над Гермионой. Он был как всегда сосредоточен.

— Как давно она без сознания? — спросил он, проверяя пульс.

— Час сорок пять минут, — сверившись с часами, ответила мадам Помфри — И ее состояние все ухудшается и ухудшается.

Снейп чуть слышно чертыхнулся. Задумавшись на секунду, вытащил из кармана колбу, откупорил ее и выпил добрую половину содержимого. Его лицо чуть побледнело. Отпихнув Гарри, он сам присел на край кровати и приложил ладонь к своему лбу.

Как-то нервно шмыгнул носом, отнял руку от лица и, чуть помедлив, поднес колбу к губам Гермионы. Аккуратно, чтобы она не захлебнулась, влил жидкость ей в горло (Грюм любезно помог поддержать ей голову) и, бросив колбу на пол, взял девушку за запястья. С минуту никто не двигался.

Что он делает?..

Гермиона дернулась и что-то пробормотала. Тут же Снейп вышел из своего «оцепенения». Отпустив руки девочки, он поднялся и мрачно уставился в пол.

Что происходит?..

— Чертовщина, — вдруг бросил Снейп и обернулся к мадам Помфри.— Это не зелье. Нет ни одного семимагистрального соединения. На заклинание тоже не похоже. После них всегда остаются микроскопические ожоги.

Снейп задумчиво уставился на свои руки.

— Они придумали что-то новенькое… — протянул он. — В противном случае я готов утверждать, что это обычная лихорадка. Бред…

Он сжал руки в кулаки и шумно вздохнул.

— Может, это Хловова болезнь?

Гарри оглянулся на Луну. Ее светлые волосы были в беспорядке, выпуклые глаза, немного покрасневшие — в нее попало слепящим заклятьем, — придавали ей еще более безумный вид.

— Замолчите, мисс Лавгуд, — даже не обернувшись, процедил Снейп, — не лезьте с вашим бредом.

Мадам Помфри возмущенно уставилась на зельевара. Тот не обратил на это внимания.

— Да, скорее всего, это не Хловова болезнь, — признала Луна, задумчиво. — Может, синдром Заложника?

— Да заткнитесь вы, Лав…

Снейп запнулся и оглянулся на Луну.

— Что вы сказали?…

— Синдром Заложника, — повторила Луна. — Немного не подходящая ситуация, но в общем…

Снейп уже не слушал. Рывком встав, он начал бродить туда-сюда, что-то бормоча.

— Синдром… Как я раньше не догадался?… Антитела в норме… биение… чуть учащено… Да, точно… Проклятье!

Он резко развернулся и вылетел из лазарета.

— …и вызывает всякие там галлюцинации, — добавила Луна. Растерянно поискав глазами Снейпа, она откинулась на подушки и затихла.

Гарри снова опустился на краешек кровати. Гермиона чуть двинулась, что-то беззвучно прошептала.

Что же с ней происходит?

Между тем Грюм неотрывно следил за входом в лазарет. Его голубой глаз слегка дергался при малейшем шуме. Люпин молчал — осунувшийся и мрачный, он стоял у окна, глядя себе под ноги. В комнате будто осталась лишь его безмолвная тень.

Гарри подумал о тех давних годах, когда Мародеры были вместе… Прогулки под луной, приключения и всевозможные проказы. Смерть Блека — Гарри понимал это — повлияла на Люпина не меньше, чем на него самого.

Вдруг Невилл всхрапнул и, завозившись, брякнулся с кровати. Люпин дернулся к нему, спугнув горькие воспоминания, и помог встать.

— Ничего себе… — только и смог вымолвить Невилл, медленно садясь. Мотнув головой, он огляделся.

— А чего вы все здесь? — озадаченно протянул он, но ответа не получил — в лазарет влетел Снейп.

Казалось, недавно он что-то искал на давно позабытых полках — рукава его мантии тут и там серели пылью. В кулаке он сжимал какую-то запыленную и местами поцарапанную колбу.

— У мисс Грейнджер волшебный синдром паники, — воскликнул он, стремительно приближаясь. — Одна из самых старых и смертельных болезней волшебного мира. Готов поспорить, никто не знает о ней.

Остановившись рядом с Грюмом, он оглядел собравшихся. Знавших об этом синдроме не нашлось.

— Суть этой болезни, — удовлетворенно продолжил Снейп, — нарастающая паника. Человек долгое время чего-то боится, того, что может произойти в любой момент. Потеря какой-либо вещи, смерть дорогих ему людей или собственная смерть, в конце концов. Паника нарастает и в стрессовой ситуации — хлоп! Нервные клетки сходят с ума, человек падает без сознания. А дальше проецирует реальность в свой, так сказать, внутренний мирок, причем так, что самые худшие опасения в нем сбываются. Далее — инфаркт и смерть.

— Но… — в горле Гарри пересохло, — но Гермиона же… еще жива?

Снейп, казалось, его даже не услышал.

— Когда-то давно, будучи подростком, я заинтересовался этим синдромом. Поставил перед собой задачу создать лекарство от этой неизлечимой болезни… Но далеко продвинуться не получилось. Все, что я смог сделать, — он задумчиво посмотрел на сжатую в пальцах колбу, — только это зелье. Детская логика: человек больше всего боится потерять самое ему дорогое. Человека, вещь, собственную жизнь. А что, если он забудет это самое дорогое? Если человек, например, боявшийся умереть, забудет всю свою жизнь, разве он не перестанет бояться? Если забудет, что у него есть что-то дорогое ему, разве не исчезнет его страх потерять это? Мое зелье сохраняет жизнь. Но человек, выпивший его, забывает о самом дорогом ему. Забывает свою навязчивую тревогу.

— Значит, Гермиона навсегда забудет о самом ей дорогом? — переспросил Люпин, неотрывно глядя на Снейпа.

— Не обязательно, — ответил зельевар. — Есть возможность, что она преодолеет свой страх сама. Не исключено, что зелье не поможет или только ухудшит ее состояние. В 15 лет я не имел высшего образования, только небольшую долю таланта и любовь к точным наукам.

— Значит, ты не уверен? — прогромыхал Грюм. — Сколько у нас времени на размышления?

Снейп вытащил из кармана круглые часы и, сверившись с ними, нажал на одну из кнопок.

Положил часы на тумбочку у кровати Гермионы, и запущенный таймер начал размеренный отсчет оставшегося времени.

— Ровно 32 минуты и 27 секунд.

— Что ж… — Грюм поднялся. — Или поить девочку черт знает чем, или надеяться, что все обойдется. Что выбираем?

— Нужно вызвать родителей или других родственников, — подала голос мадам Помфри. — Только они имеют право решать такие вопросы.

— За полчаса мы не успеем с ними связаться, — покачал головой Грюм. — К тому же они магглы и аппарировать не могут.

— Тогда… — Люпин подошел к ним. — Кому и решать этот вопрос, так это тебе, Гарри, — он посмотрел на остолбеневшего юношу, — Ты знаешь ее больше нас всех.

— Я? — слабо переспросил Гарри, поднимаясь.

— Кто же еще? — раздраженно бросил Снейп, сунув ему в руки колбу. — Здесь нет ни ее родителей, ни других родственников.

— Вы друзья уже 5 лет, — мягко произнес Люпин. — Что для нее в данной ситуации будет лучше, можешь решить только ты.

Он положил руку на плечо Гарри.

— Я знаю, ты примешь верное решение.

И, вздохнув, направился к выходу из лазарета.

Грюм, что-то пробурчав, двинулся за ним.

— Если все-таки решишь дать ей зелье, — безразлично протянул Снейп, — то оставь ровно половину. Передозировка сотрет ее память так, что она забудет и как надо завязывать шнурки. Вторую часть зелья надо давать по истечении 12 часов. Удачи, Поттер.

И, резко развернувшись, он ушел.

Что мне делать?..

Мадам Помфри тяжело вздохнула и двинулась в сторону подсобки. Ее удаляющиеся шаги глухо отдавались в ушах. Происходящее не укладывалось в голове — Гарри встал и оглянулся на застывшего в изумлении Невилла и какую-то издевательски любопытную Луну. Разве они не могут помочь? Подсказать решение этой подлой задачи? Судя по их молчанию — нет.

Неужели совсем не могут?

Невилл отвел глаза. И этим сказано все.

Гарри нащупал стул у кровати Гермионы и упал на него. Он должен решить эту задачу.

Один.

Но она умирает… Ее состояние ухудшается с каждой секундой, а он абсолютно не знает, как поступить.

Гермиона…

Гарри заставил себя посмотреть на нее. Еле заметные капельки пота на лбу, заживающая царапинка на подбородке.

Гермиона… Что для тебя самое дорогое? Родители? Жизнь? Друзья?

Гарри закрыл лицо руками. Такие важные вопросы… без ответов. Что же делать?..

Гермиона…

Ты любишь своих родителей? Конечно, любишь… Но страх ли за них навлек на тебя такую беду?

Если я дам тебе зелье Снейпа, ты забудешь о них… Наверное, им будет очень тяжело…

Но еще тяжелее, если ты умрешь…

Гарри вздрогнул и убрал руки от лица. Нет-нет, она не умрет! Не должна умереть! Не должна…

Чувствуя собственное бессилие, Гарри протянул руку и коснулся ее щеки.

Гермиона… А жизнь ты любишь? Боишься лишиться ее? Тогда то, что ты забудешь, — это твое прошлое и настоящее.

Все мечты и планы.

Все друзья и знакомые.

Все то, из-за чего хочется жить и страшно умирать.

Пальцы, еле касаясь кожи, вспорхнули от щеки ко лбу, поправляя непослушные прядки.

Изменится ли ее характер, если она все забудет?..

Гермиона…

Боишься ли ты за своих друзей?За Рона, за меня? Зачем, глупышка?.. Зачем ты мучила себя такими глупыми страхами?

В глазах защипало, и Гарри тряхнул головой, пытаясь отогнать подступающие слезы.

Что делать? Стереть из ее памяти самое дорогое? А вдруг лекарство окажется смертельным приговором? Разве может он подвергать ее такой опасности? Какое право он имеет решать такие вопросы?

— Что мне делать?..

— Мы не можем помочь тебе, Гарри… — виновато откликнулся Невилл. — Ты сам должен решить.

Закружилась голова.

Гермиона… Проснись, Гермиона…

Ее веки дрогнули, губы что-то прошептали.

Что же ты видишь в своем сне?

Вздохнув, Гарри положил зелье на тумбу и взял ладошку девушки в свои руки — холод ее кожи испугал, и парень опасливо глянул на часы.

Еще 15 минут…

Что же делать?..

Дать зелье. Гарри уже дернулся в сторону старой колбы, но тут же отпрянул. А вдруг она умрет?.. Снова посмотрел на бледное лицо Гермионы. Никогда еще он не был в таком ужасном положении.

Гермиона… Если она умрет…

Ведь она… она — его лучший друг…

Кто, как не Гермиона, поддержал его, когда они с Роном поссорились из-за Трёхмагового турнира?

Кто, как не она, заботился о нем, перевязывая ему ладонь своим платком или готовя настойку из муртлапа?

Кто, как не она, поддерживал и успокаивал его все это время?

Ведь Гермиона давала ему все, о чем он мечтал в детстве, сжимаясь в комочек в темноте чулана. Поддержку, защиту, веру. Тепло. Нежность…

Гермиона…

Я не могу ее потерять. Только не ее.

Отчего-то ему захотелось ощутить ее прикосновение.

Легко, будто так было всегда, он прижал ее ладонь к своей щеке, и ему понравилась нежность ее мягкой кожи.

От нее пахло чем-то свежим и успокаивающим, и Гарри начало казаться, что он готов просидеть так всю свою жизнь.

Гермиона, пожалуйста…

Я не могу тебя потерять. Я люблю тебя.

В один миг дыхание сбилось.

И тихий звон часов заставил сердце замереть.

Время истекло.

Резко вскочив, Гарри схватил колбу, откупорил ее и влил половину содержимого в рот Гермионы.

Все. Он решил. Зелье Снейпа.

Лицо Гермионы чуть сморщилось, и руки сжались в кулаки.

Возможно, она сейчас чувствует боль… Она умрет — мелькнула мысль.

Гарри ощущал, как сотрясается все его тело — ужас охватил его, как ледяное пламя, и сердце успело трижды умереть к тому времени, как Гермиона сдавленно охнула и расслабилась.

Все кончилось.

Не задумываясь, Гарри заткнул колбу пробкой и на ощупь положил на тумбу.

В груди словно билась перепуганная птица. В голове — бесконечная пустота.

Гарри протянул руку — заметно дрожавшую — коснулся ее шеи, ища пульс…

…судорожно вздохнул и, без сил упав на колени, ткнулся лицом в ее плечо, чувствуя, как слезы облегчения текут из глаз.

Ее сердце мерно стучало в такт с глухими ударами в его груди.

Все пути были закрыты. Вжавшись в холодную стену, Гермиона с ужасом смотрела на приближающегося к ней пожирателя. Палочка была далеко — светлое дерево чуть поблескивало на тротуаре, в паре метров от нее валялись щепки и шерсть единорога. Сломав палочку пожирателя, Гермиона подумала, что спасена, но сейчас, когда свет утреннего солнца, пробившийся сквозь туман, играл бликами на лезвии кинжала, она вдруг осознала, что противостоять палочке гораздо проще. Рядом громыхнуло, но нельзя было разобрать, что произошло. Молочно-белый туман закрывал видимость.

Еще пара шагов в ее сторону. Гермиона снова осмотрелась, ища спасения. Но, кажется, их никто не видел, чтобы прийти на помощь.

Что там с остальными? Кажется, Джинни сильно ударилась головой, Гермиона помнила, как Невилл с Луной уносили ее куда-то. А Рона Снейп утащил… Пожиратель смерти уже был рядом с Гермионой, он что-то говорил… Но ее почему-то охватило безграничное безразличие к собственной судьбе.

И когда грубые пальцы сжали ее плечо, и занесенный над ней кинжал сверкнул, рассекая воздух, она лишь закрыла глаза, пожалев, что не могла попрощаться с…

Удара не последовало. Недоумевая, Гермиона открыла глаза и охнула — пожиратель смерти стоял, обернувшись к человеку, схватившему его запястье.

Гарри, бледный и какой-то разъяренный, с заметным усилием вывернул руку пожирателя — кинжал с лязгом упал к ногам Гермионы.

Враг рванулся, махнул другой рукой… Гермиона вскрикнула — Гарри, стерев кровь, текущую из разбитой губы, бросился на пожирателя.

Тут же Гермиона дернулась к ним, чтобы помочь другу, но подступиться было невозможно.

Гарри, заметно выросший и окрепший, был достаточно силен, но что такое подросток против взрослого мужчины?! Вскоре пожиратель изловчился, придавив юношу к земле, резким движением схватил валяющийся на земле кинжал и занес его над своей жертвой.

Гермиона не знала, что делает.

Безоружная, она бросилась к пожирателю и схватила его за плечи, но тут же была отброшена, как котенок. Перед глазами полыхнули звезды — она сильно приложилась головой о землю. Еле разлепив веки, Гермиона села, коснувшись ладонью затылка.

На пальцах алела кровь.

Девушка почувствовала слабость, но тут же ее подбросило на месте — Гарри!

Тот стоял на одном колене, сжимая кисти пожирателя, лезвие замерло в паре сантиметров от его шеи.

Гермиона бросилась было к ним, но тут же поняла, что, если вмешается, нож может достигнуть своей цели… В голове сумбур, в груди кололо так, что нельзя было вздохнуть, перед глазами плясали черные точки.

Гарри… помочь ему…

Но тот уже стоял на ногах, пытаясь увернуться от ударов противника. Мокрые волосы прилипли ко лбу, футболка окрасилась в красный цвет. Ранен? Он ранен! Тут все озарилось оранжевым — из тумана вылетел пущенный кем-то сногсшибатель. Гарри вывернулся, и луч ударил в грудь пожирателю. Тот врезался в стену и потерял сознание.

Гермиона снова смогла вздохнуть, но стоило ей глотнуть воздуха, голова закружилась еще сильнее. Ноги подогнулись, и тут же чьи-то руки обняли ее за плечи, защищая от всего на свете. Гарри… В полуобморочном состоянии Гермиона вдруг забыла, что вокруг идет битва, что волосы у нее на затылке слиплись от крови, а все тело ломит от боли.

С Гарри все было в порядке, и в его руках так тепло…

Но тут юноша дернулся, и все его мышцы напряглись. Черноволосая голова склонилась и ткнулась в плечо Гермионы. За его спиной с торжественным видом стоял пожиратель смерти. А между лопаток Гарри торчал кинжал.

— Нет!

Все мысли и чувства смешались. Гермиона уже не видела ничего вокруг. Опускаясь на землю и увлекая за собой Гарри, она не чувствовала своего тела.

Его кожа еще была теплой, губы, медленно бледнеющие, пытались что-то сказать, глаза закатывались, но было видно, что Гарри изо всех сил пытается смотреть на нее.

— Герми… Гермиона… — его голос, хриплый, будто ему не хватало воздуха, заставил слезы литься быстрее, а руки — сильнее дрожать, — ты… не… не ранена?..

Кровь медленно текла сквозь пальцы, слезы душили ее, и казалось, что вот-вот сердце разлетится на куски.

— Помогите! — взвизгнула она, сильнее прижимая Гарри к себе. — Кто-нибудь!..

Но вокруг лишь клубился белый туман, сквозь него доносились крики, топот и глухие удары. Неужели никто не поможет? Гермиона снова посмотрела на Гарри. Его лицо сильнее побледнело, пот выступил на лбу. С усилием он приоткрыл глаза.

— Не… не плачь… — прошептал он, и Гермиона почувствовала его ладонь на своей щеке, — не надо… плакать… — он сморщился и судорожно вздохнул.

Рука на ее щеке задрожала, Гермиона накрыла ее своей и сильнее прижала к лицу.

Его дыхание все чаще прерывалось.

— Гарри!.. — он беспомощно смотрел в ответ. — Гарри… я… Не умирай, Гарри!..

Его изумрудные омуты темнели, словно в них маленьком мирке наступала ночь, губы дрогнули:

— Гермиона… прости меня…

— За что? — не поняла она. Каждый удар сердца приносил боль.

— За то… что я… что я не смогу тебя защитить…

— Нет… нет! — воскликнула Гермиона. Ей захотелось встряхнуть его, заставить поверить, что он будет жить, но как можно трясти раненого человека?! — Ты будешь жить, слышишь!

— Прости… — он закашлялся, и Гермиона почувствовала, что сейчас захлебнется в слезах. — Я… не могу… прости меня… — он зажмурился, но тут же распахнул глаза, ища лицо Гермионы, будто бы ему было плохо ее видно. — Герми… Гермиона… я… тебя…

Голос оборвался, оставив последнее слово на замерших губах. Его рука вдруг стала тяжелой, выскользнула из мокрых от слез пальцев Гермионы и беззвучно упала Гарри на грудь.

Его тело расслабилось, глаза опустели, и все вокруг замерло и почернело.

Звуки стихли, и пропали запахи, мир качнулся и исчез.

В ее руках лежал Гарри, тихий, безмолвный, его лицо было спокойным и бледным. Дрожащей рукой Гермиона коснулась замерших век, закрывая бездонные мертвые глаза. В ее груди поднималось что-то большое, страшное, сотрясающее тело судорогой.

Последняя слеза на секунду замерла на ресницах и скатилась вниз по щеке. Пальцы, дрожа, провели по холодной щеке юноши, убрали с глаз волосы, сняли очки. Ему, наверное, не удобно спать в них… А в груди все сильнее раскручивался смерч, адская боль разрезала каждую клетку, и в ту секунду, когда Гермиона, зажмурившись, сильнее прижала к себе тело Гарри, в ушах раздался тихий звон и…

…все прекратилось. Выпрямившись, Гермиона посмотрела на человека в своих объятиях. Кто он? Все вокруг было в крови, Гермиона охнула, и в туже секунду поднялся сильный ветер. Он обдал девушку своим освежающим дуновением, и тут же юноша в ее руках словно остекленел. По лбу, щекам и рукам медленно потянулись тонкие трещинки, напоминая о хрупкой красоте фарфоровой куклы, что-то хрустнуло, и новый порыв ветра подхватил миллиарды осколков, словно они были легкими перышками, и растворил в воздухе, оставив в руках девушки холодную пустоту. Голова закружилась, мир потух. Потеряв сознание, Гермиона рухнула на землю.

* * *

Из окон лился яркий свет только что выглянувшего из-за горизонта солнца, он слепил глаза и преображал все вокруг. Доспехи, которых касались лучи, блистали как новенькие, каменные стены утратили мрачность, яркими красками сияли картины на стенах. Но юноша, бегущий вверх по ступенькам, этого не замечал.

Пролет, еще один. Перепрыгивать ступеньки, вскидывать голову — сколько еще бежать? — сильнее сжимать колбу в кармане. 12 часов. 12 самых долгих часов в его жизни.

— …Все же ты решил дать ей зелье, — пробормотал Снейп, наклонившись к Гермионе. — Кажется, все нормально…

Он нащупал пульс и начал считать, чуть шевеля губами. Тем временем Люпин помог Гарри сесть на стул — состояние юноши тоже вызывало тревогу.

— Гарри… — осторожно позвал он, — ты в порядке?..

— Я? — на удивление ровным голосом спросил Гарри, вскинув голову. — Со мной все нормально.

Хотя он сам не уверен в своих словах — в голове было пусто, руки дрожали, дыхание, пусть ровное и спокойное, не давало и половины столь нужного для жизни кислорода.

Голова закружилась.

— Тебе лучше пойти поспать…

— Нет! — слишком поспешно воскликнул Гарри. -Я… я побуду здесь…

— Конечно, ваше чрезмерное волнение за друзей — это похвально, — Снейп выразительно посмотрел на сгорбившегося на своем стуле Гарри, — но мисс Грейнджер не придет в сознание только оттого, что вы будете сидеть здесь. Она очнется через 12 часов, после принятия второй части зелья. Кстати, отдайте мне его.

Гарри дернулся, как от удара, сильнее сжав колбу в руках.

— Как я понимаю, плод моего гения мне не вернуть, — Снейп усмехнулся, — что ж… Делайте, что хотите, мне, собственно, не важно. Хотите, чтобы она очнулась — дайте ей зелье через… — он глянул на часы, — …через 11 часов 48 минут…

Свет ударил в глаза, Гарри лишь отмахнулся. Шаги гулко раздавались в утренней тишине, но и это его не заботило. За спиной трепетали крылья, голова слегка кружилась от счастья. 12 часов прошли. Гермиона скоро очнется.

— …Что ж, поможешь мне, раз уходить не хочешь, — мадам Помфри протянула ему какую-то коробку. — Разложи карточки по алфавиту, у меня никак руки не доходят…

…Амантин, амилацетат, амитон, атразин, брен, варфарин, дурсбан…

…и ее мерное дыхание рядом…

Вот они двери, белые и чистые, двери, распахнувшиеся от сильного удара. Сияющая комната — от света заболели глаза.

Потолок и стены, большие окна… все белое…

— …Звали, профессор?

— Да, — Дамблдор слегка улыбнулся, — мне сказали, ты хочешь дождаться пробуждения мисс Грейнджер, и я подумал, мы успеем поговорить — расскажи-ка мне о нападении пожирателей смерти…

И вот ее кровать. Темные волосы россыпью на белой подушке, бледные губы, закрытые глаза.

…Спящий ангел…

Всего пара секунд! Глянув на часы, Гарри откупорил колбу и влил остатки зелья в рот девушки.

Она сейчас очнется!

Колба звякнула, ударившись об пол, и закатилась куда-то под кровать — Гарри сжал ладошку девушки в своих руках, он чувствовал тепло ее кожи под пальцами, всматривался в ее спокойное лицо… он ждал.

Гермиона… вот твое лекарство… пожалуйста, открой глаза…

На тумбе тихо тикали часы. Тик-так, тик-так… Гарри показалось, что он сейчас сойдет с ума — он дал ей зелье, почему, почему же она не просыпается?

Вдруг она тихонько вздохнула. Ее ресницы вздрогнули, веки медленно приподнялись, открывая глаза. Ее чудесные… чудесные шоколадные глаза…

— Гермиона!

Сковавший сердце холод исчез без следа. Сильнее сжав ее пальцы, Гарри наклонился к ней, но туманное непонимание, зажегшееся в ее глазах, оттолкнуло его холодной стеной.

Ее губы шевельнулись:

— Кто… ты?...

Сердце стукнуло пару раз и затихло.

Она… она не помнит?..

Ладошка девушки вдруг стала холодной — холодной настолько, что держать ее было невозможно.

Осторожно, словно боясь сломать, Гарри отпустил ее руку, чувствуя, как его охватывает легкая судорога.

Что-то мешало дышать.

— А где… — Гермиона сморщилась, словно ей было больно говорить, — …где Рон? Джинни? Невилл?

Гарри вздрогнул. Его сердце вдруг снова забилось, но теперь каждый удар разбивал душу на тысячи осколков. Она помнила… помнила всех…

…кроме него…

— Как тебя зовут? — она прикрыла глаза, — Я… Я не видела тебя в Хогвартсе…

Грудь снова сдавило от боли. Гарри сжал зубы, сдерживая полукрик-полустон, чуть склонил голову, пряча глаза. Надо ответить что-нибудь… Солгать…

Неожиданно для себя Гарри вскинул голову и приветливо улыбнулся.

— Я Гарри. А с ребятами все нормально, не беспокойся.

Гермиона рассеянно провела рукой по лицу.

— А почему… — она снова посмотрела на него, — почему ты сидишь здесь?

— Я… Я от всего Гриффиндора пришел тебя проведать.

— Несмотря на то, что мы никогда не встречались?..

От нестерпимой боли, разливающейся в груди, начала кружиться голова.

— Да.

За спиной послышались шаги.

— Как ты себя чувствуешь, Гермиона?

— Профессор Люпин!

Гарри ощутил прикосновение к своему плечу. Ремус Люпин стоял рядом, улыбаясь Гермионе, и Гарри был сейчас ему ужасно благодарен. Теперь он мог уйти. Не видеть этих шоколадных глаз, которые его не узнавали… не помнили…

— Вы не расскажите, что произошло? — Гермиона повернула голову к Люпину в ожидании объяснений, сразу потеряв к Гарри интерес.

А тот, с усилием поднявшись, направился к выходу. Ноги подгибались, он пытался идти как можно медленнее, чтобы не рассыпаться на сотни кусочков.

Ощущение беспомощности овладело им. И было не важно, что Снейп, замерший в дверях, смотрит на него с еле заметным сочувствием, что Невилл проснулся и сейчас сидит на своей кровати, непонимающе глядя на Гермиону.

Гарри шел, чувствуя медленные удары сердца, в голове было пусто, а в ушах все тише и тише…

…Кто… ты?..

…кто… ты?..

…кто…

* * *

— Я думал, что в тот момент он заплачет.

Прислонившись к оконной раме, Ремус смотрел на улицу, где лениво шел дождь. Деревья покорно подставляли ветви дождю, озеро подернулось рябью, а у самой воды, склонив голову, и, видимо, не обращая внимания на холодные капли дождя, стоял Гарри Поттер.

Снейп, измеряющий дозу какого-то лечебного зелья, отвлекся и посмотрел на Люпина.

— Что?

— Гермиона… — Люпин тяжело вздохнул. — Гермиона очень дорога Гарри, и когда она сказала: «Кто ты?», я подумал, что он заплачет…

Снейп не ответил, всмотревшись в темную фигуру у озера. Поставив на четверть заполненный серой жидкостью стакан на тумбочку у кровати Гермионы, он вздохнул и обернулся к Люпину.

— Не все так просто в моем лекарстве, — произнес он. — Я надеюсь, он догадывается… но все же я должен ему сказать, — Снейп бросил взгляд на спящую Гермиону. — Пока она под действием зелья, ее жизнь в безопасности.

* * *

…Кто… ты?..

Кулаки, сжатые до впившихся в кожу ногтей. Холодные капли, затекающие за шиворот. Пульсирующая боль в груди… Все это кружилось неясным облаком, хотелось кричать, биться в истерике, хотелось вернуться в лазарет, встряхнуть Гермиону и крикнуть ей в лицо: «Это же я! Гарри! Неужели ты меня не помнишь?!» Но разве это что-то изменило бы? Она не вспомнит его…

…никогда…

— Поттер.

Сухой голос профессора зельеварения выдернул его обратно в мир так резко, что дрожь пронеслась по всему телу. Но обернуться и посмотреть на Снейпа он не мог. Нет… пусть он уходит…

— Я хотел поговорить по поводу мисс Грейнджер.

Грейнджер… Гермиона… Она не вспомнит его… не вспомнит… никогда…

…Кто… ты?…

— Сейчас ее восприятие мира несколько нарушено. Вы слишком долгое время были ей другом, чтобы ваше исчезновение в ее памяти прошло гладко. Но она не должна вас вспомнить, иначе она погибнет.

Снейп умолк на пару минут.

— Будет лучше, если мисс Грейнджер будет считать вас новым учеником, переведенным из другой школы. Я поговорю с Дамблдором, и он попросит всех придерживаться этой версии.

Тысячи иголок, воткнутых в сердце, вошли еще глубже, в глазах потемнело от сотрясающей все клетки боли — прямо сейчас Гарри хотелось умереть. Слезы, давно смешавшиеся с дождем, еще сильнее потекли по щекам.

— Почему… почему она забыла именно меня?..

— Вы уверены, что не знаете ответ?

За спиной послышались удаляющиеся шаги — Снейпу больше нечего было сказать.

…Мое зелье сохраняет жизнь. Но человек, выпивший его, забывает самое дорогое ему…

Кто… ты?…

…забывает самое дорогое…

…самое дорогое…

Нет.

Не думай об этом, Гарри Поттер.

Теперь это не имеет значения.

…Кто… ты?…

Происходящее не укладывалось в голове. Нападение пожирателей, чудесное спасение Гарри, болезнь Гермионы… Как все внезапно произошло!

Ведь еще пару дней назад все было нормально: Луна показывала всем пойманного ею в штабе подземного крысеныша, Невилл шарахался от все еще кишащих всякой гадостью портьер, Рон уговаривал Гермиону дать списать заданный на лето реферат по зельям, а от Гарри приходили редкие, но спокойные письма. И все это было затишьем перед бурей.

Джинни с тоской посмотрела на спящую Гермиону. Неужели это может быть?

Гермиона всегда такая бойкая и целеустремленная, такая заботливая к двум своим лучшим друзьям…

А Рон-то еще ничего не знает!

Джинни поспешно подошла к кровати брата. Луна отложила свой журнал и заинтересованно уставилась на нее.

— Рон! — Джинни затеребила плечо младшего сына Уизли, — Рон, просыпайся!

В ответ она услышала лишь неразборчивое мычание, и тут же рыжая макушка скрылась под подушкой.

— Он не встанет, — раздался голос Невилла, — рано еще.

— Сейчас я ему покажу «рано», — усмехнулась Джинни и, схватив одеяло за край, сдернула.

Рон поджал ноги и негодующе застонал под подушкой — Луна, созерцая эту умилительную картину, улыбнулась.

— Милая пижама, Рональд, — протянула она задумчиво, и в ту же секунду Рон подскочил, словно его облили холодной водой. Уши его пылали, рыжие вихры торчали во все стороны, и вообще он выглядел настолько комично, что Джинни не выдержала и прыснула.

— Хватит смеяться, — процедил Рон, сердито хватая одеяло и прикрываясь им. — Чего ты разбудила меня в такую рань?!

Джинни поперхнулась смехом — слова тут же встали поперек горла.

— Рон… Понимаешь, Гермиона…

— А что с ней? — насторожился Рон, расправив плечи.

— Она забыла кое-что, — объявила Луна.

— Понимаешь, она… Э… Заболела, — Джинни сгорбилась, уставилась на свои руки — смотреть в глаза брата не было сил. — Это такая странная болезнь… И вылечить ее можно было, только стерев память о самом дорогом для больного.

Рон поднял одну бровь и с недоверием посмотрел на Джинни.

— Ты хочешь сказать, — неожиданно усмехнулся он, — что наша староста забыла все, что так долго учила все эти годы в своих любимых учебниках?

Джинни не смогла удержать возмущенного вздоха.

— Ты настолько глуп, Рон Уизли! У Гермионы есть сердце, чтобы любить не только книги! И больше всего на свете она боялась потерять не их, Рон, а Гарри!

Джинни в шоке замерла, жалея о сказанном, — Рон как-то странно вздохнул, и его плечи опустились. В его глазах застыла растерянность, мелькнула тень обиды и ужаса, но уже спустя секунду он взял себя в руки.

— Вот черт… Она забыла Гарри?

— Да, — кивнул Невилл. — Забыла настолько, что и не представляет, кто остановил Волдеморта 16 лет назад.

— И… — Рон запнулся и прочистил горло, — и она его больше никогда не вспомнит?..

— Не должна, — ответила Луна и хотела добавить еще что-то, но тут двери в лазарет распахнулись, и на пороге появился Гарри.

Джинни почувствовала, как екнуло в груди. С черных волос капала вода, прозрачные капли стекали со лба и щек, задерживаясь на подбородке. Руки, судорожно сжатые в кулаки, чуть подрагивающие приоткрытые губы, а глаза…

Сердце девушки до боли сжалось — его глаза были пусты.

Тяжело, с трудом переставляя ноги, Гарри подошел к кровати Рона. Его холодная рука опустилась Джинни на плечо, а голос, такой глухой и безжизненный, еле слышно произнес:

— Я поговорю с Роном, хорошо?

Дышать было нечем, Джинни лишь пискнула что-то, перебираясь обратно на свою кровать.

Гарри, пожалуйста, забудь Гермиону так же, как и она тебя. Иначе ты умрешь от боли…

* * *

Его лучший друг страдает. Рон понял это в первую секунду появления Гарри в лазарете — таким бледным и печальным он не видел его даже после смерти Сириуса. Сейчас Гарри выглядел ходячим мертвецом, а его абсолютно пустые глаза пугали настолько, что волосы на затылке Рона вставали дыбом.

— О чем ты хочешь поговорить? — спросил Рон растерянно, наблюдая, как Гарри резким движением задвигает ширму. — О Гермионе?

Гарри бессильно опустил руки, его плечи напряглись, но тем не менее голос не дрогнул, когда он, не оборачиваясь, спросил:

— Она совсем не помнит меня?

— Мне жаль, друг, — пробормотал Рон, чувствуя себя в высшей степени паршиво. — Я сам еще толком ничего не знаю, может, спросить у Невилла или Джинни…

— Не надо, — оборвал его вдруг Гарри. Обернувшись, он схватил Рона за плечо и резко склонился к его лицу. — Позаботься о ней. Я не могу быть достаточно близко, но ты не подведи… Над ней же будут издеваться… Я… Я не знаю. Тебе лучше делать вид, что мы с тобой плохо знакомы, я же «новенький» в этой школе…

— Но как же?.. — вяло запротестовал Рон. — Мы же лучшие друзья…

— Уже нет! — Гарри встряхнул его. — Черт со мной, главное, чтобы она осталась жива! Будь все время с ней, я тебя умоляю, Рон…

Его пальцы, судорожно сжавшие плечо, причиняли боль, в глазах вспыхнуло безумие. Рону уже начало казаться, что это все — сон. Гарри такой мягкий, улыбчивый, иногда слишком серьезно относящийся к войне, он никогда не был безумен. Безумен настолько. Ведь не умерла же Гермиона! Она всего-навсего забыла его!.. Это можно пережить. Ведь не влюбился же он в нее!..

Вот черт!

Неужели Гарри?.. Неужели он?..

— Ты ведь влюблен в нее, верно, Гарри?

Пальцы ослабили хватку, Гарри качнулся назад. Испуг промелькнул в глазах и исчез.

— Я…

Рон склонил голову.

Черт…

— Хорошо, я позабочусь о ней. Не беспокойся.

Гарри наконец отпустил его плечо.

— Спасибо, Рон.

Лязгнули колечки, на которых держалась ширма, послышались быстрые шаги, и, вскинув голову, Рон успел заметить, что перед тем как покинуть лазарет, Гарри склонился к спящей Гермионе и поцеловал ее в лоб.

Деревянные зубчики расчески цеплялись за спутанные волосы, причиняя легкую боль, но рука уверенно снова и снова запускала их в темные пряди. Локоны непокорно рассыпались по плечам. Может заколоть их сегодня чем-нибудь? Такое чувство, что сегодняшний день не похож на другие…

Что-то изменилось.

Сумка как всегда забита учебниками. Жаль, не уместила «Нумерологию», а то почитала бы за завтраком… Так, пора будить этих сонь.

— Парвати, Лаванда, просыпайтесь! — Гермиона распахнула пологи однокурсниц. — Время вставать!

— Сейчас… — Лаванда натянула одеяло на голову. — … только минуточку…

Приподнявшись, Парвати что-то простонала и снова упала на подушки.

— Первый урок — сдвоенные зелья, — объявила Гермиона, с ехидными нотками в голосе, — но как хотите, можете спать дальше. Я на завтрак.

И вон из спальни, вниз по ступенькам.

Что-то изменилось.

Гермиона тряхнула головой. Что такое с ней сделалось это «легкое недомогание», если она еще со вчерашнего вечера, когда ее, наконец, выпустили из лазарета, чувствует себя так паршиво? Что-то произошло, но как она пришла к этому выводу, сказать было невозможно. С другой стороны, мадам Помфри предупреждала о возможных приступах амнезии или периодов растерянности, но Гермиона не думала, что это произойдет с ней так скоро. Мир изменился, словно она попала в другую реальность. Все в мире казалось теперь не знакомым — цвет, вкус, запах. Что же произошло? Гермиона терялась в догадках.

Спустившись в гостиную, она замерла. Чтобы подождать… Рона.

А зачем его ждать? Он сам до большого зала не доберется? Даже если бы он не знал дороги, его ненасытный желудок дотащил бы своего хозяина до тарелки.

Но я же всегда его ждала.

Гермиона растерялась. Она всегда думала, что все ее поступки логичны и правильны. Зачем тогда ей сидеть в гостиной и ждать этого рыжего оболтуса, который никогда рано не встает и, дай ему волю, проспит до обеда? Разве это имеет смысл?

И чуть помедлив, Гермиона зашагала вон из гостиной. Пускай в этот раз Рон добирается один.

Но стоило ей поднять руку, чтобы открыть проход, как за спиной послышались быстрые шаги. Резко обернувшись, Гермиона непроизвольно улыбнулась, ожидая увидеть…

…но в гостиную ввалился ни кто иной, как Рон Уизли. Увидев Гермиону, он широко улыбнулся.

— Доброе утро!

…Доброе утро!.. Кого я надеялась увидеть?..

Закружилась голова. Пошатнувшись, Гермиона ухватилась за стену. Сумка соскользнула с плеча и с грохотом упала на пол.

— Гермиона?!

…Каждое утро я встречала здесь Рона… ТОЛЬКО РОНА!..

— Гермиона, что с тобой?

Голос Рона уже рядом — вот, уже схватил за плечи, встряхнул.

— Гермиона, ты… — юноша уже не на шутку перепуган. — У тебя что-то болит или…

— Н-нет… — в голове какой-то шум. — Рон…

В растерянности уткнулась в плечо парня — Рон вздрогнул и обхватил девушку руками в неуклюжем объятии.

— Может отвести тебя к мадам Помфри? — неуверенно пробормотал он.

— Нет… я… это просто недомогание. Да, именно так — я в порядке.

Подняв голову, Гермиона посмотрела на ошарашенного Рона.

— Пойдем на завтрак.

Рон кивнул, все еще растерянный, и, толкнув портрет, вышел в коридор. Подняв свою сумку, Гермиона шагнула за ним. Если бы в этот момент она обернулась, то смогла бы увидеть замершего на последней ступеньке лестницы своего второго лучшего друга.

Но она не обернулась.

И портрет с глухим ударом снова встал на место.

* * *

— Теперь, когда вы записали формулу, возьмите свои палочки и приступайте к практике. Перо в бабочку и обратно.

Ну что ж…

Раз, два, три. Резкий взмах, круговое движение.

Перо чуть шелохнулось, но так и осталось пером — где-то ошибка.

Гермиона, сидящая двумя партами впереди уже наблюдала за своим превосходным результатом — бабочка порхала над ее головой, мелькая своими светлыми крылышками. Гермиона — как всегда умнее всех. Как у нее это удается?

А где Гарри?.. Ах, вот он. Сидит в уголке. Он что, и не пытался превратить свое перо в бабочку?

Невилл вздохнул, снова посмотрев на свое перо. Бедный Гарри. Первый день занятий, а он уже еле живой. А как на Гермиону смотрит — просто жутко становится. Никогда не было у него на лице такого выражения — словно он умирает или чувствует невыносимую боль.

Что и понятно.

Раз, два, три. Резкий взмах, круговое движение.

Нет, снова что-то не то.

А Рон что там делает? Кажется, у него тоже ничего не выходит. Значит, я не один такой.

Слава богу.

Что же теперь будет? Гарри — новенький, значит Рон теперь не может быть с ним лучшим другом, тем более на нем Гермиона… А Гарри? Как он будет теперь один? Надо поговорить с Джинни, может она знает, что можно сделать.

Резкий взмах, круговое движение!..

Снова не то. Что я делаю не так?!

А Джинни сильна в трансфигурации? Может у нее спросить?.. Ах, да, она же на другом курсе!…

Резкий взмах…

— Лонгботтом! — профессор МакГонагалл схватила Невилла за руку, — Не так резко! Так и глаз кому-нибудь выколоть можно!

Лаванда, сидящая сзади, прикинула варианты и, в ужасе расширив глаза, отодвинула свой стул подальше от Невилла.

Не так резко… а как?!

Невилл снова посмотрел на Гарри. Тот вроде вспомнил, что идет урок — склонился над своим пером. Есть надежда, что он слушал, о чем рассказывала профессор и он не скатится до «неудовлетворительно» по трансфигурации.

Да и по другим предметам тоже.

Надо будет поговорить по этому поводу с Роном.

И снова подняв палочку, Невилл уже собрался с мыслями, что бы заколдовать, наконец, это перо, но не успел — колокол возвестил о конце урока.

Он не должен был этого делать. Он должен был пройти мимо.

Но когда ее перо выпало из набитой учебниками сумки, он тут же поднял его и произнес ее имя.

— Гермиона…

Оторванная от разговора с Роном, с застывшей улыбкой на губах, она обернулась. Ее волосы взметнулись в воздух, на секунду обдав Гарри тихим ароматом чистоты и свежести. И тут же появилось чувство, что все как прежде.

Пауза затянулась. Брови Гермионы поднялись вверх, улыбка приугасла.

— Да?..

Рон занервничал, переступив с ноги на ногу.

— Ты перо уронила.

Как странно звучит собственный голос.

— А… спасибо, — Гермиона улыбнулась чуть ярче, вытянув перо из руки Гарри. — А кто ты?

… Кто… ты?..

Мир снова застыл. Застекленел.

Она снова спросила это.

… Кто… ты?..

— Я… Гарри… ты… не?..

— Ах, да! — Гермиона хлопнула себя по лбу, — новенький! Я просто забыла…

…просто забыла…

Неужели может быть настолько больно?..

— Ты из какой школы? — видимо ее здорово интересует этот вопрос. Неужели она не видит, какую боль доставляют ее слова?

— Я… и Дурсманга. Но я не буду ничего об этом говорить, — черезчур резко закончил он.

Гермиона нахмурилась, и Гарри уже хотел извиниться, но тут же вспомнил сложность своего положения и решил, что так даже лучше.

Говорить с ней слишком больно. Теперь.

— Не понимаю, в чем смысл этой секретности, — не то сердито, не то обиженно пробормотала Гермиона. Отвернувшись, она удобнее перехватила сумку. — Пойдем, Рон.

И они ушли.

…Кто… ты?..

…просто забыла…

Лучше бы я забыл. Гермиона.

* * *

— Странный этот парень, — пробормотала Гермиона, украдкой взглянув на ссутулившегося над своей тарелкой Гарри. — Что ты знаешь о нем?..

— Да ничего, — Рон потянулся за булочкой, пряча глаза. — Я не больше тебя с ним знаком.

— Но вы же спите в одной спальне!

Прости, Гарри. Но ведь это для ее же блага?

— Ну, он жутковатый тип. Полог задернет, но спать не ляжет, а однажды я проснулся посреди ночи — он сидел у окна и смотрел на улицу.

Прости, Гарри. Но это же правда. Я же ничего не выдумываю…

— И то, что его перевели в Хогвартс… — Гермиона заглянула в свой кубок и в миг допила оставшейся в нем сок, — весьма странно. Дурмштранг очень ревностно охраняет свои тайны. Один лишь раз ученика перевели из этой школы в Хогвартс, и то такие разборки были… Если бы мальчик не был из очень древнего и влиятельного рода, то ничего бы не вышло. Видимо, есть и в этом парне что-то, что снова подкупило попечительский совет. Может у него тоже богатые родители?

— Кто его знает, — пробормотал Рон, будто бы заинтересовавшись содержимым своей тарелки.

— Думаю, стоит остерегаться его, — Гермиона снова бросила взгляд на юношу, — не нравится мне этот Гарри.

Вот и славно. То есть… Ну… Гермиона ведь будет в большей безопасности, если не влюбится снова в Гарри!..

— Ага, из Дурмштранга только такие и выходят. Он же учился черной магии! — страшным шепотом закончил Рон.

— Не мели чепухи, — отмахнулась Гермиона, — Виктор же нормальный!

— Вот только про Викки своего не надо! — вспылил Рон, вперившись в девушку взглядом. Снова он чувствовал это раздражение, нет, ярость от одного упоминания этого имени. Виктор то, Виктор се!

— А что ты кричишь на меня? — в свою очередь воскликнула Гермиона, — Разве я виновата в том, что ты ревнуешь?!

— Я?! Да я… что… ревную?! Я… Да ты… Как… Такое подумать м-могла?! — запинаясь и захлебываясь от ярости, смешанной со смущением, воскликнул Рон. Вскочив на ноги, он забросил сумку на плечо, — Да плевать мне на… то… что ты там думаешь об этом… Круме! Иди… и целуйся с ним, мне все равно!

Вдруг, совершенно неожиданно, в груди сдавило и стало так мерзко от самого себя, что не выдержав взгляда Гермионы, полного удивления, он развернулся и побежал вон из большого зала.

То Крум… то Гарри… Всех она любит, всех уважает, а меня? Чем я хуже?! Ах, да, конечно, я же нищий Уизли, когда эти двое… Знаменитый ловец, Виктор Крум, и Гарри Поттер — вечный герой и спаситель мира! Как я могу сравниться с ними, совершенными?! ХА! Очень надо!

Не разбирая дороги, Рон, пиная все на своем пути, будь то доспехи или двери, брел, не зная куда, забыв про то, что скоро начнется урок и что он, собственно, обещал Гарри всюду быть с Гермионой. Отыскав пустой заросший плющом балкон, он бросил сумку в угол и, уткнувшись носом в колени, замер.

* * *

Она судорожно листала учебник. Неужели боится, что будет проверочная?

Глупенькая… Ты же все знаешь и так…

В глубине коридора послышался до боли знакомый голос с растягивающимися интонациями.

Малфой, с вечно вздернутым острым носом и прилизанными волосами, как всегда сопровождаемый своей верной свитой, появился на небольшой площадке перед кабинетом защиты от темных искусств и лениво оглядел разбившихся на кучки учеников. Его взгляд остановился на Гермионе.

Только посмей сказать ей что-нибудь. Хоть намекнуть…

Малфой как мысли его прочитал. Обернувшись к Гарри, он усмехнулся и, осмотревшись в поисках учителей, направился к Гермионе. Тут же Гарри дернулся в ту же сторону.

— Малфой! — громко позвал он, заставив слизеринца замереть на месте. — Можно тебя на пару слов?

— Думаю, нет, — с напускной задумчивостью протянул Малфой. — Я, правда…

Договорить он не успел — с невероятным грохотом дверь в кабинет защиты от темных искусств распахнулась.

С минуту все растерянно смотрели на пустой проем, через который можно было видеть класс — совершенно опустошенный.

— Ну, пойдемте что ли… — пробормотал Невилл и, удобнее перехватив сумку, побрел в кабинет.

Остальные, растерянно и взволнованно последовали за ним. Кабинет и правда был совершенно пуст. Ни шкафов, ни парт, ни стульев — ничего не было. Окна были зашторены, и лишь редкие полоски света рассекали комнату на несколько частей.

Гарри осмотрелся. Что-то здесь не так. Он чувствовал это, ощущал всем своим естеством. Что-то происходило, кто-то был в комнате помимо учеников. Гарри медленно вытянул палочку из кармана и сделал пару шагов в сторону окна. Быстро оглянулся, поискал глазами Гермиону — вон она, стоит, тоже присматривается к стенам кабинета.

Гарри вздрогнул.

Это ему показалось, что рядом с ним скрипнул паркет, или нет? Вот и еще раз!

Невилл дернулся и испуганно огляделся.

— Гарри… — шепнул он, — здесь кто-то ходит…

Снова скрип.

Гарри предусмотрительно замер. Точно. Кто-то стоит прямо за ним.

Резко развернувшись, Гарри взмахнул палочкой:

— Ступерфай!

Но цель успела отскочить — оранжевый луч ударился в стену, от неожиданности Гарри оступился и чуть не упал. Ученики испуганно заозирались.

— Все. Поттер окончательно сошел с ума… — протянул Драко Малфой, но Гарри не обратил внимания.

Он дико озирался, вслушиваясь. Паркет чуть поскрипывал под чьими-то ногами, вот уже где-то левее… Невилл поднял свою палочку, тоже ища глазами цель. Шаги становились тише, они удалялись. Пытаясь издавать как можно меньше шума, Гарри двинулся за ними. Скрип паркета раздавался уже где-то совсем близко… где-то рядом с Гермионой.

— Гермиона!

И в следующую секунду прямо из воздуха появился человек в темно-коричневой мантии, он прошептал что-то, одной рукой обхватив плечи девушки, другой, приложив палочку к ее виску.

Послышались резкие хлопки — выхватывая свои палочки, в комнате появился десяток копий мужчины.

— Ступерфай! — крикнули они в один голос.

Невилл испуганно шарахнулся прочь, ученики заверещали, отпихивая друг друга, понеслись к выходу из кабинета. Но неизвестно когда закрывшаяся дверь не открывалась.

Гарри стоял посреди кабинета, сжимая палочку, мир будто проносился мимо него. Все вокруг смазалось, в мешанине перепуганных учеников он видел лишь лицо Гермионы, бледное, и настолько испуганное, что в любой другой ситуации Гарри бы ужасно удивился. Мелко дрожа в руках предполагаемого пожирателя смерти, девушка боялась смерти. Настолько смелая и гордая, разве могла она выглядеть настолько испуганной?

Снова прозвучали заклинания, предполагаемые пожиратели смерти сорвались с мест. Один из них сбил Гарри с ног, сильно ударившись спиной об пол, мальчик почувствовал такую ярость, словно по всем венам пронесся огонь. Вскинув палочку, Гарри сам не понял, как бросился в самую кучу, разнося мужчин в коричневых мантиях то заклятьями, то голыми руками. Он не видел никого и ничего, он чувствовал рядом стоящих Невилла или Симуса, он знал, что в случае чего они его прикроют. Он не волновался. Пальцы, сжимающие палочку, горели, Гарри не знал, почему и что он делает, настолько ярость и сила охватили его, что думать о чем-либо не было возможно.

Неожиданно по плечу полоснуло что-то холодное, Гарри пошатнулся, от боли потемнело в глазах. Рядом на пол опустилась Лаванда — ее нога, очевидно, была сломана. Гарри взглянул на свое плечо — разодранная мантия промокла от крови, кожу рассекал глубокий и достаточно болезненный порез.

— Гарри! — рядом появился Невилл. — Гарри, я знаю, в чем дело! Это астральные проекции!

Он помог Гарри подняться.

— Это астральные проекции, они не живые! Настоящий пожиратель сейчас должен быть неподвижен, иначе он не смог бы управлять своими копиями! Если мы нападем на него, то они исчезнут!

Боль в плече все усиливалась, Гарри огляделся — все пожиратели были в пылу боя, никто из них не был неподвижен.

— Вон он! — вскликнула Лаванда, указывая куда-то в толпу.

Пожиратель, сжимающий в своих руках Гермиону, стоял, закрыв глаза и опустив голову.

Воздух сгустился, люди вокруг словно остекленели. Гарри чувствовал, что задыхается, пальцы так сильно сжали палочку, что стало больно. Невилл пытался дозваться его, но Гарри не слышал.

Сам того не ожидая, он бросился вперед.

Растолкав толпу, вывернувшись из цепких рук, пытающихся его схватить, он затормозил перед замершим пожирателем. В следующую секунду палочка была выбита из безвольной руки, Гермиона упала, освобожденная, ошеломляющее заклятье прогремело в воздухе. С глухим ударом пожиратель упал, астральные проекции тут же исчезли, и в воздухе зазвенела тишина. Гарри чувствовал, как тяжело поднимается и опускается его грудь от частого глубокого дыхания, все мышцы были напряжены, и словно заколдованный он не мог оторвать своих глаз от лица пожирателя.

Вдруг, совершенно неожиданно, за спиной Гарри зазвучали одинокие хлопки. Резко обернувшись, Гарри увидел того же пожирателя смерти, в такой же коричневой мантии, аплодирующего ему.

— Потрясающая работа, мистер Поттер, — сказал он. — То, что мне говорили о вас, оказалось правдой. Право, не ожидал. Меня зовут Курой Макрубер и я ваш новый преподаватель по защите от темных искусств.

И стоило ему произнести эти слова, Гарри почувствовал, будто его облили ледяной водой. Дышать вдруг стало легче, и все вокруг стало четче и ярче. Так значит, это была просто игра? Тренировка, проверка? Так значит, никому и ничто не угрожает? Боль в плече вдруг исчезла — порез исчез, мантия зашилась сама собой. Удивленная, с пола поднялась Лаванда, Невилл ошарашено прощупал свою левую руку.

— Да, ваши ранения были ненастоящими, — сказал профессор, — так же как и нападающие на вас «пожиратели». Кто вычислил это первым? Ах, да, мистер Лонгботтом. Мои поздравления.

Невилл смущенно опустил голову. Тем временем Курой Макрубер подошел к окну и, велев всем садится, выглянул на улицу. Ученики рассеяно переглянулись — сесть было совершенно не на что.

Боковым зрением Гарри уловил, что Гермиона, растерянно сжимая и разжимая пальцы, хочет ему что-то сказать, но стоило ей открыть рот, он отвернулся.

Нам не стоит больше общаться. Это для твоего же блага… для твоего же блага, Гермиона.

Макрубер раздраженно обратился к классу:

— Вы что, себе даже подушки наколдовать не можете?!

— Вы уверены в правильности этого решения?

— Более чем.

— Но, профессор, он же…

— Я знаю, кто он.

— Не повлияет ли его… кхм, необычность на детей. Вы же знаете его слабости!

— Это не слабости, а цель его жизни. Но покуда идет война, он единственный сможет научить детей сражаться.

— Он сделает из них эгоистичных маленьких ублюдков.

— Может, да. А может и нет. Главное, что бы его беседы не навредили Гарри. Он и так слишком чувствителен сейчас, нельзя позволить еще больше растянуть дыру в его блоке. Северус, думаю, стоит продолжить уроки эклюменции.

— Как бы не убить его на первом занятии. Надо проверить прочность его блока.

— Ты предлагаешь это сделать мне?

— Хорошо, я сам проверю. Но все же я считаю…

— Северус, если я попытаюсь «прощупать» его блок, то дыра в нем не то что растянется, его блок просто разнесет, и тогда мы его уже не спасем.

— Хорошо, хорошо! Я проверю его блок. Когда?

— Да хоть на завтраке. Не стоит его тормошить хотя бы неделю, пусть живет, как жил.

* * *

Уснуть было невозможно. Во-первых потому, что обычно Гермиона не ложилась так рано спать, она читала что-нибудь или дописывала лишние сантиметры какого-нибудь реферата. Во-вторых, собственные размышления не подпускали сонную дрему, сильнее запутывая чувства и мысли. А в-третьих, Лаванда и Парвати бесконечно болтали на соседних кроватях. Их восторженное щебетание доносилось из-за ширмы, ужасно раздражая пытающуюся уснуть Гермиону, она прятала лицо в подушку, зажмуривалась, но сон не брал ее в свои объятия.

Перед внутренним взором все еще горели яростью, тоской и болью бездонные зеленые глаза.

Воспоминание об уроке защиты плотно засело в голове девушки, ворочаясь с боку на бок, она не могла выбросить его из головы. Этот новый профессор, такой странный… Весь урок он ходил меж рассевшихся учеников и рассказывал про то, что они будут изучать в этом году. Вроде бы ничего необычного, но взгляд, которым он скользил по ребятам, не был ни злым, ни ехидным, ни добрым, ни снисходительным, а скорее… изучающим? Словно бы у каждого ученика на лбу было написано досье — возраст, семья, характер, оценки за СОВ. Особенно долго он смотрел на Поттера, он даже запнулся на полуслове и замолчал… Но уже спустя секунду продолжил говорить, переведя взгляд на следующего ученика.

Поттер.

Даже спустя несколько часов после случившегося, Гермиона содрогнулась.

Сжимая волшебную палочку, посреди кабинета стоял не человек. Что-то злое и враждебное горело в зеленых глазах, броски на противников были больше похожи на прыжки какого-то хищного зверя, он дрался так, словно эта битва решала жизнь всего мира. Гарри Поттер стал первым юношей, которого Гермиона действительно испугалась. Он казался диким, безумным, невменяемым… У Гермионы чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда он бросился прямо к ней.

Гарри Поттер. Бывший ученик Дурмштранга. Гриффиндорец.

И откуда у него этот шрам на лбу?

Подумать по этому поводу Гермиона не успела. Из гостиной послышался какой-то шум. Кто-то… спорил? На кого-то кричал?

«Они там что, с ума посходили?! — подумала Гермиона, садясь, — Так шуметь в… — она посмотрела на часы, — 11 часов вечера!».

Резко вскочив на ноги и на ходу одевая халат, Гермиона выбежала на лестницу, с которой уже свесились Лаванда и Парвати. Протопав по ступенькам, в слепую нацепила значок старосты, и подоспела как раз вовремя, что бы увидеть, как кулак Гарри Поттера врезается в скулу взъерошенного, бледного и злого Рона Уизли, ее лучшего друга.

* * *

Тихо трещал камин. В гостиной было пусто — все разошлись по своим спальням. Ну, почти все.

Развалившись в кресле, Гарри смотрел на танцующий в камине огонь, его глаза, чуть прищуренные, следили за языками пламени как завороженные, он не мог оторваться от этого зрелища. Ему казалось, что красные язычки что-то шепчут ему, он мучительно вслушивался, пытаясь понять их тихий говор, но не мог. Огонь не успокаивал его, не давал облегчения его истерзанной душе, так же как и звезды, вечерние прогулки и изучение потолка. И Гарри сомневался, что полеты на метле дадут другой результат. Душащие мысли и чувства не давали покоя, Гарри боялся выдать себя каким-нибудь словом или движением, он не мог говорить с друзьями и знакомыми, сама того не зная, Гермиона отрезала его от мира.

Скрипнул портрет Толстой Дамы, Гарри вскинул голову.

Наконец-то.

Еле передвигая ноги и, вперившись взглядом в пространство, в гостиную зашел Рон. Его волосы стояли дыбом — видимо он хватался за них руками — мантия была перекошена, сам он был чрезвычайно бледен. Волоча свою сумку за собой, он оглядел гостиную и, заметив Гарри, замер. Его уши начали стремительно пунцоветь.

Переведя взгляд на свои ботинки, он снова зашагал в спальню, но стоило ему занести ногу над ступенькой, Гарри встал:

— Это был невероятно глупый поступок.

Рон замер, его руки сжались в кулаки.

— Это не твое дело, — процедил он.

— Ах, значит не мое?! — вспыхнул Гарри, — Тогда почему это мне пришлось спасать Гермиону из лап «пожирателей смерти» и незаметно следить за ней, что бы Малфой ей ничего не ляпнул?!

— Пожирателей смерти?.. — не понял Рон, изумленно обернувшись.

— Это не важно… Я говорю про то, что ты обещал мне быть с ней, не отходить от нее!.. А что это было за завтраком? В первый же день ты оставил ее одну!

— Но я не могу игнорировать ее поведение, только потому, что ты меня об этом попросил, — разозлился в свою очередь Рон. — Она сама нарвалась на ссору!

— Она констатировала факт! — рявкнул Гарри. — А если Малфой или еще кто намекнет ей обо мне, то Гермиона может умереть, понимаешь?

— Малфой бы не сказал ей, — ответил Рон, хотя в его голове было мало уверенности. — Дамблдор лично вызывал его в свой кабинет на разговор.

— Можно подумать Малфой всегда директора слушал!

— А что ты вообще на меня орешь?!

Сумка отлетела к стене, Рон стремительно пересек гостиную, встав прямо перед Гарри.

— Как ты вообще можешь… ведь ты… ведь тебя… — не зная что сказать, Рон тыкал Гарри пальцем в грудь. — ты орешь на меня, будто из-за меня Гермиона все забыла, а на самом деле это ТВОЯ вина!

Гарри даже не успел подумать — в груди вдруг всколыхнулась ненависть, и в туже секунду его собственный кулак врезался в скулу лучшего друга.

Теперь, видимо, бывшего.

Пошатнувшись, Рон чуть не упал — он успел ухватится за спинку кресла. Гарри в лицо брызнуло раскаянье, ослепив глаза. Душу сдавило желание извиниться — тут же, прямо сейчас, может, их дружбу еще можно спасти! Он качнулся к другу, но почувствовал сильный удар в грудь. Рон кинулся него с кулаками, потеряв координацию, Гарри свалился на пол и только сейчас услышал далекий вскрик:

— …Да прекратите же!..

Две цепкие ручки схватили Рона за плечи и начали тянуть в сторону.

— Ро-о-он! — Гермиона пыталась его утихомирить, ее волосы, растрепанные, лезли в лицо. Оттащив Рона подальше, она вцепилась в его воротник, что-то закричала…

Гарри не слышал.

Ее щеки раскраснелись от ярости, глаза сверкали. Ее голос звенел в ушах, но до Гарри не доходила суть слов. Он видел только ее, такую маленькую, светлую…

Рон, кажется, успокоился, отпрянув от него, Гермиона обернулась к Гарри. Тыкая в него пальцем, она что-то закричала…

— …устраивать эти глупые драки!.. — она тряхнула головой. — Уже поздно, а они тут… а они… марш в свои спальни! — обернулась она к столпившимся в гостиной и свесившимся с лестницы ученикам. — Представление окончено!

— Гарри…

От неожиданности юноша вздрогнул — рядом с ним, кутаясь в махровый халат, присела Джинни.

— Что у вас тут произошло?..

— Не твое дело, — отвернулся Гарри, хотя понимал, что он груб, и что он не должен так говорить с девушкой, но…

— Ладно… Можешь не говорить…

Она села на коленки и подползла поближе. Ее рука потянулась к его лицу, Гарри отпрянул.

— У тебя губа разбита, — пояснила она, доставая палочку.

Гарри перехватил ее руку.

— Не надо.

— Но у тебя кровь…

— Я сказал — не надо.

И поднявшись на ноги, уверенным шагом пошел в спальню.

Ученики беззаботно болтали, поедая свой завтрак. Они были веселы и они жили, в то время как Гарри умирал у них на глазах. Да как они не видят этого, как они не сочувствуют ему?

Неужели только я вижу, что ему больно?

Судорожно сжатые кулаки — он видимо не собирается даже смотреть на содержимое своей тарелки.

Гермиона, сидящая совсем рядом на этот раз, о чем-то болтала с Роном. Они уже помирились? Как мило. А вот о Гарри кто подумает?

Гермиона протянула руку и схватила Рона за нос, что-то воскликнув. Как глупо! Рон высвободил свой нос, что-то громко сказал… Воздержались бы от спектаклей, когда Гарри рядом!

— Джин, ты здесь? — робко спросила Трейси, тронув подругу за плечо. — Мы уже собираемся идти…

— А… да, я сейчас… — заторопилась Джинни вскакивая, но бросив взгляд на Гарри, замерла. — В-вы идите, я сейчас.

Трейси пожала плечами, и они с Лизой поспешили в класс трансфигурации.

Джинни же села на место и, не зная куда деть руки, взяла кубок и чуть отпила. Посмотрела по сторонам, отметив, что Снейп необычайно хмурый сегодня. Переведя взгляд на Гарри, чуть подалась вперед, прошептала:

— Гарри… как ты? — и, не дожидаясь ответа, добавила. — Я подумала, может, пойдем полетаем сегодня после уроков? Погода хорошая и возможно…

— Нет, спасибо, Джинни.

Его тон был резок и холоден. И снова Джинни почувствовала, будто ее кинули прямо в открытое море, в ледяную воду, где не видно ни берегов, ни качающихся хоть вдалеке кораблей. Стало так больно и обидно, что еще чуть-чуть и слезы бы брызнули из глаз. Но Гарри вдруг тоже склонился ближе к ней и тихим голосом торопливо проговорил:

— Прости, Джинни, просто я… Понимаешь я…

Не зная, что сказать, Гарри выпрямился и склонил голову. У него был такой печальный вид, что от жалости сдавило грудь. Сидящий рядом с ним Невилл вздохнул и покачал головой. Его взгляд говорил:

«Ничего не поделаешь, Джинни»

И этот взгляд не приободрял. Джинни открыла рот, что бы сказать еще что-нибудь, но Гарри вдруг вздрогнул и, схватив голову, качнулся в сторону.

Встревоженный Невилл схватил его за плечи, придерживая, Гарри пробормотал что-то, вцепившись в мантию однокурсника, и спустя секунду потерял сознание.

* * *

Кабинет директора сегодня был необычно неопрятен — бумаги, книги, карты валялись тут и там в самых неожиданных местах. Фоукс тихо чирикал со своей жердочки, Гулко тикали настенные часы. Портреты тихо переговаривались.

Сам же хозяин кабинета ходил из стороны в сторону, сцепив пальцы за спиной и выражение его лица было смешением волнения и задумчивости. Он, казалось, и не замечал прислонившегося к книжной полке Снейпа, хотя тот взволнованно ждал реакции директора на обморок Поттера сегодня за завтраком.

— Он настолько истощен, что даже базовый блок еле держится, — говорил Снейп привычным критикующим тоном, — А если разобьется и он, то прощайте, мистер Поттер!

Дамблдор остановился и повернулся к книжным полкам, ища какую-то книгу.

— Надо вправить парню мозги, в конце концов. Он, кажется, действительно, — Снейп брезгливо поморщился, — влюблен в эту девчонку.

— Северус, планы меняются, — Дамблдор протянул ему ветхую книгу, только что снятую с полки. — Здесь ты найдешь некоторые нюансы волшебного синдрома паники. Как можно быстрее попытайся найти средство, что бы вылечить его окончательно. Боюсь, сколько времени не пройдет, Гарри не сможет забыть мисс Грейнджер.

— Это же… — пробормотал недоверчиво Снейп, с благоговением проведя рукой по обложке, — это же…

— Да, это та самая книга, написанная Келлетом, — чуть улыбнулся Дамблдор. — Единственный экземпляр. Будь осторожен, ты же знаешь, кем он был…

— Да-да, я… — Снейп суетно закивал, не зная что сказать от восторга, — я… пойду…

— Иди, Северус.

И Снейп, прижав бесценную книгу к груди, поспешил вон из кабинета.

* * *

Шаги гулко раздавались в быстро пустеющих коридорах.

Как староста я должна его навестить. Как староста я должна пойти в лазарет и проведать студента своего факультета. Это моя обязанность. И я ничего не могу с этим поделать.

Сердце тревожно выстукивало в груди, руки то и дело поправляли мантию — Гермиона сама не могла понять, почему так нервничает. Определенно было бы легче, если бы Рон пошел с ней. Но тот — конечно же! — позабыв про обязанности старосты, ушел полетать на метле.

Живот неприятно скрутило — это страх. Гермиона понимала, что глупо бояться собственного однокурсника, но ничего поделать с собой не могла. Да что ей сделал этот Поттер? Ничего! Просто… просто он был другим. Он не смеялся с приятелями в коридорах, делал домашнюю работу тихо, в одиночестве, почти ни с кем не разговаривал и его глаза… У обычного подростка не бывает таких глаз. Изумрудные, чистые и печальные. Полные боли, ужаса, ярости… Чего только не было в этих глазах. И они могли испепелить любого, попавшего к ним в немилость. Этих глаз стоило бояться. Поэтому, когда Гермиона взялась за ручку двери, ее рука дрожала.

Мадам Помфри не было. Кровати были пусты кроме одной, ближайшей. Нервничая, Гермиона подошла к ней.

Поттер все еще был без сознания.

Как странно… Когда его глаза закрыты вся печаль исчезает с его лица. Он меняется так неуловимо, но все же существенно, что кажется, будто это совершенно другой человек.

Растрепанные волосы, темные чуть подрагивающие ресницы. Кожа бледная, как и пересохшие губы. Две черные кривые бровей и шрам. Где он мог заполучить его? Так просто не порежешься, о косяк головой не ударишься. И не похож этот тонкий изящный шрам на обычные уродливые рубцы.

Как странно… Магия может залечить любой шрам… Неужели он сам захотел оставить себе его?..

Совершенно неожиданно захотелось прикоснуться к этому шраму — Гермиона протянула руку, лишь легонько коснувшись кончиками пальцев тонкой линии.

Но стоило ей лишь почувствовать тепло гладкой кожи, одним рывком Поттер сел, его рука схватила запястье девушки, сжав до боли. Глаза, полные ярости, обожгли, Гермиона пискнула, дернувшись в сторону.

— Гермиона?..

Тут же хватка ослабла, ярость в глазах испарилась.

— Что ты здесь делаешь?

Рука метнулась к шраму, словно бы проверяя, на месте ли он.

— Я… я… — сердце, как бешеное, билось где-то в горле, Гермиона никак не могла унять дрожь, — Я… как с-староста…

Она не могла ничего понять. Лишь секунду назад человек перед ней готов был ее разорвать. А сейчас… Сейчас в этом лице… В этих глазах читалось что-то новое. Не злость, не тоска… Что-то другое, заставляющее сердце трепетать.

Вдруг скрипнула дверь, и, обернувшись на звук, Гермиона облегченно вздохнула.

Сжимая в руке метлу, в больничное крыло ворвался Рон Уизли.

* * *

Рон был полон решимости увести Гермиону подальше от лазарета. Гарри видел это в его глазах, он знал, что его лучший друг сделает все для достижения этой цели.

В несколько шагов Рон оказался рядом с ними.

— Привет, Гермиона. Невилл сказал мне, что ты здесь, — его тон был будничным, хотя Гарри слышал высвечивающиеся в нем напряженные нотки. К тому же Рон видимо не собирался смотреть на самого Гарри. — Ты обещала помочь мне с трансфигурацией, забыла?

Помочь с трансфигурацией?

Но Гермиона, кажется, с радостью ухватилась за эту возможность покинуть лазарет. Схватив Рона за руку, она благодарно взглянула ему в глаза:

— Конечно, пойдем!

Опасливо взглянув на больного, пробормотала:

— До свидания, Поттер… выздоравливай, — и потянув Рона за руку, поспешила к двери.

Лишь на секунду встретившись взглядом с бывшим другом, Гарри откинулся на подушки. Жгучая боль досады обожгла нервы, тут же захотелось что-то сломать, разбить. Она уходила. Уходила от него, сотрясаясь от страха, она боялась его, прячась за Роном, его лучшим другом… Бывшим другом…

Мир рассыпался на глазах. Он был один. Совершенно один. И ему предстояло прожить одиноким еще долго.

За что?! Что же я такого сделал, чтобы заслужить такое наказание?

* * *

Тихонько тикали часы. Долгое и упорное разъяснения элементарных правил трансфигурации эту бестолковому Рону Уизли заняло несколько часов и теперь, сидя у камина, Гермиона торопливо перечитывала заданную на завтра главу по заклинаниям, чтобы успеть повязать сегодня вечером. Рон, высунув язык, старательно переписывал из учебника сведения для своего доклада, рядом с ним лежала сумка Джинни. Как только у нее закончились занятия, она забежала в гостиную, бросила сумку в первое попавшееся кресло и унеслась в неизвестном направлении.

Какая скучная глава. Еще читать и читать…

На колени вспрыгнул Живоглот. Пушистый хвост ударил по ногам, уютным калачиком кот улегся, зевая и жмурясь. Почесав его между ушами, Гермиона вернулась к главе. Все-таки что-то было не так. Камин, трещат поленья, Рон пишет свой доклад, Глотик мурлычет от удовольствия, гриффиндорцы болтают и смеются. Что не так? Возможно, все дело в пустующем кресле прямо перед ней. Но разве оно не пустовало всегда?

Тряхнув волосами, Гермиона снова вернулась к чтению. Что за странные мысли?

— С тобой все в порядке?

Гермиона удивленно вскинула голову. Это спросил Рон?

— Просто мне показалось… — он смутился, — что тебе как-то неуютно?..

— Нет, все нормально, — солгала Гермиона, скрывшись за книгой. — Я в норме.

Но ее продолжало угнетать это чувство — словно что-то было не так, как раньше.

Нет, чтение не заладилось. Отложив книгу, Гермиона потянулась к сумке — Живоглот, разбуженный, спрыгнул с колен и обижено удалился — и вытащила вязание. Развернув его, она замерла. Утром, собираясь, она не глядя сунула свернутое вязание в сумку, но сейчас в свете камина, развернув свернутую вязку, она растерялась. Это была не обычная шапочка или носки для эльфов. Это был, определенно, свитер. Еще не довязанный, но свитер. Она собиралась подарить его… Подарить его… Кому? Рону? Нет, этот размер явно не для него. Для Рона она уже связала смешную шапку с помпончиками… Но этот свитер… Она работала над ним все лето, с трепетом и вниманием…

Заболела голова.

Да что же это? Почему я не помню?..

Зеленые нитки, приятного изумрудного цвета… Специально выбирала их, заколдовала так, чтобы они грели, когда холодно, и чтобы в теплом помещении не было душно… Столько стараний… Столько внимания…

Кому?

— Сегодня я хотел бы предложить вам одну игру.

Курой Макрубер приосанился и оглядел класс.

— Игру, которая поможет вам понять ситуацию в мире. На вид она проста, но на самом деле она куда сложнее.

Ученики притихли. В волнении Гермиона сжала в руках палочку и заерзала — они все так же сидели без парт и стульев, на подушках.

— Я наблюдал за вами эту неделю, — изучающий взгляд снова заскользил по ученикам. — Седьмой курс не показался мне настолько интересным, как шестой, поэтому центром нашей игры будете именно вы.

Он помолчал, словно задумавшись. Его правая бровь изогнулась, когда он увидел Малфоя, что-то шепчущего Гойлу, но профессор, так ничего и не сказав, резко развернулся, зашагал в глубь класса и остановился где-то между Симусом и Невиллом.

— Каждый из вас и каждый в этой школе в ближайшие три дня должен будет принять решение. В основном оно будет зависеть от двух людей, — он поднял свою палочку, — от мистера Малфоя…

К вздрогнувшему слизеринцу метнулась голубоватая молния и превратилась в черную повязку, обхватившую его предплечье.

— …и мистера Уизли.

Белая повязка появилась на предплечье Рона.

Сами юноши в недоумении уставились на профессора. Тот словно бы не обратил внимания.

— Встаньте оба, — велел он, снова направляясь к окну.

Малфой лениво поднялся на ноги — весь его вид был вызывающим и самовлюбленным. В лице его читалась бесконечная уверенность в собственном превосходстве.

Рон взволнованно встал — его уши покраснели от смущения, руки нервно одернули мантию.

— Итак, — профессор Макрубер обернулся к классу, — В чем суть моей игры? Все очень просто. Представьте себе, что Хогвартс — это некий город. В нем идет некое противоборство. Один волшебник, — он указал на Малфоя,— против другого, — Рон сглотнул. — Вы все — горожане, мирные жители. Некоторые из вас захотят остаться в стороне, некоторые присоединятся к нашим героям в качестве их единомышленников. Игра распространится на всех в этой школе — включая первокурсников. Со днями игра будет усложнятся. Но об этом потом. У нас есть два лидера, а у вас три дня, чтобы определиться, за кого вы.

В классе стало совсем тихо. Гермиона сидела на своей подушке, как громом пораженная. Над ней стоял ее лучший друг, сияющий, как галлеон, Малфой мерзко ухмылялся, видимо уже планируя последующие дни войны…

Да как же это? Разве можно устраивать войну, здесь, в школе?.. Ведь шляпа говорила… Ведь… Объединение… Но как это возможно, если этот новоявленный профессор устраивает войну? Да зачем это? Для чего?

— Зачем я все это устроил? — протянул Макрубер, словно бы прочитав ее мысли. Его глаза сверкнули, он усмехнулся. — Чтобы показать вам войну изнутри. Нет, вы не будете биться на смерть и убивать друг друга, но вы научитесь защищать себя, свою «семью», вы научитесь противостоять врагу и поймете само устройство войны. С этого дня вы, мистер Уизли, и вы, мистер Малфой, ответственны за своих единомышленников. И не забывайте, что это «война». А в войне побеждает сильнейший.

* * *

Рональд Уизли. Король Хогвартский. Расступайтесь все, он бросил вызов самому Малфою.

Только так Гарри мог описать поведение своего друга последующие дни. Бережно завязанная белая повязка, вздернутый нос и глаза полные бесконечного тщеславия. Неужели Рон всегда был таким? Гарри просто не мог в это поверить, но правда была перед глазами — староста, вратарь квиддичной команды, а теперь еще и «лидер», он стал невероятно глуп и смешон. И Гермиона, по-видимому, тоже так считала. Что однако не помешало ей записаться в его единомышленники среди первых. Сам же Гарри бездействовал. Оба «лидера» не вдохновляли его: ни ставший невыносимо спечивым Рон, ни, естественно, самонадеянный Малфой. Поэтому записываться ни в чьи единомышленники он не стал, лишь наблюдая за окружающими. Симус и Дин сразу же после урока присягнули Королю Уизли, Невилл с день выбирал между однокурсником и «нейтральной позицией». В пользу второго. После урока защиты на пятом курсе к Рону прибежала Луна, убежденно заявившая, что он может на нее рассчитывать. Джинни долго подкалывала брата, хотя тоже записалась в его команду. Так же решили принять участие кто-то из хаффлпаффцев и равенклоцев, Гарри не знал точно, так как не особенно следил за всем этим.

В любом случае к исходу третьего дня и у Малфоя, и у Рона набралось по приличной кучке приспешников. Все с нетерпением ждали урока защиты, так как на нем предполагалось узнать, что же они будут делать дальше.

Но долгожданный урок начался вовсе не с объяснений, что и как делать, а с совершенно неожиданного вопроса.

* * *

— Почему Вы не записались, мистер Поттер?

Профессор защиты остановился прямо перед удивленным Гарри и заинтересованно уставился на него.

— Я много слышал о вас и ваших похождениях… в Дурмстранге. Я ожидал, что вы запишетесь в первых числах. Вы не хотите участвовать в самом противостоянии?

«Да он просто не хочет находится под МОИМ предводительством!» — усмехнулся Рон, глядя на своего «лучшего друга» — «Ему обидно понимать, что на этот раз Я — главный!»

Все присутствующие уставились на Гарри, ожидая ответа.

— Я не вижу в этом смысла.

Плечи Гермионы как-то странно напряглись, Рон быстро на нее оглянулся. Девушка во все глаза смотрела на Поттера.

— Я, кажется, объяснил смысл нашей игры еще на прошлом уроке, — ответил профессор удивленно.

Гарри растерянно провел рукой через растрепанные волосы.

— Я имел ввиду, что не вижу смысла в этом «противостоянии», — поправился он, — вы не дали нам четких установок и я не знаю чья позиция мне ближе.

Макрубер задумчиво кивнул и, развернувшись, отошел в глубь класса.

— Останешься в стороне?

— Пока да.

«Трус» — от себя мысленно добавил Рон.

— Ну ладно, посмотрим, что будет дальше, — пробормотал Макрубер, словно бы обращаясь к себе самому. Он обернулся к классу, и на его лице заиграла улыбка, — Сегодня мы изучим заклинание Fegnus. В сущности с сегодняшнего дня то, как каждый из вас освоит учебный материал этого года зависит так же от мистера Уизли и мистера Малфоя. Запомните, господа лидеры, если кто-то из ваших приспешников не освоит какое-либо заклятие, подтягивать его должны будете именно вы.

Ч-черт!

* * *

Страницы были желтыми и отсыревшими — скорее всего книгу держали в постоянной влаге, что бы яды в страницах не испарялись и не травили окружающих. Но не смотря на опасность, даже смертельность каждой страницы, Мерлин, информация содержащаяся на них была бесценной. Составы редчайших зелий, детальные описания болезней, вирусов, синдромов. Бесконечные цепочки превращений, ритуалы и прочие аспекты черной магии, которые так сложно найти в школьной библиотеке.

Волшебный Синдром Паники.

1025 страница.

Неудобно читать в кожаных перчатках, но и умирать не хочется. Определенно, страницы, посвященные синдрому паники пропитаны умопомрачающим ядом.

Страхи свои не тереби, не трясись в ожидании катастрофы, ибо не избежать тебе болезни смертельной, называемой Волшебный синдром Паники. Ужас и страх затуманят разум твой и закроют глаза твои, и станет сон твой миром настоящим, да только исполнятся в нем все страхи твои. Не бойся и не подвластвуй иллюзии твоей, береги сердце свое, не думай о страхе лишь, иначе быть тебе убиенным синдромом паники. Разум твой закроется и спрячешься ты в душу свою и не выдержишь боли великой, коли страхи твои сбудутся во сне твоем и не отличишь ты сон от яви. Откажись от страхов своих, не сможешь — быть тебе убиенным синдромом паники. И нет от синдрома этого лекарства скорого, ибо исходит вся болезнь от страха твоего и губит тебя твоей магией. И ничего не сделать тебе — страх сердца твоего не покинет души твоей, и погибнешь ты от боли великой. Но от каждой болезни лекарство есть по правилам неписанным, да, пытались многие вычислить лекарство верное. Видал я много разных — одни душу лишают страхов, делая человека куклой безвольною, другие рвут все нити знания, закрывая человека во глубине души своей, третьи наделяют храбростью, топя больного в самолюбии… Да все не то. Это не жизнь и не спасение. Лекарство ищут многие. Но ничто не преодолеет страхи сердца. Если главный страх — потерять дорогое сердцу твоему.

Шумно захлопнув книгу, Снейп отпихнул ее на край стола.

Но ничто не преодолеет страхи сердца.

Этого не может быть! Просто невозможно, что бы не было лекарства!

Опустив голову на сложенные руки, Снейп замер.

А перед внутренним взором девушка с пышными каштановыми волосами все повторяла и повторяла безумно любящему ее человеку:

— Кто… ты?..

Кто… ты?..

Кто…

…ты?..

* * *

Первая тренировка по квиддичу была назначена на конец недели — ее назначила сама профессор МакГонагалл. От команды осталось всего ничего — лишь Рон, Джинни, да эти двое отбивал: Кирк и Слопер.

Гарри достал свою молнию и задумчиво осмотрел древко и прутья. Старушка… сколько ей? Уже три года… а выглядит, как только что купленная. Благодаря подарку Гермионы.

Гарри зажмурился и глубоко вздохнул. Почему, почему он во всем ищет ее? Глядя на учебники, склоняясь на рефератом, теребя перо, слыша треск поленьев в камине, за завтраком, на уроках и просто лежа в кровати и смотря в потолок он не может избавится от преследующего его лица, глаз, улыбки, упругих кудряшек?

Все. Хватит. Гермиона в прошлом.

И крепче сжав пальцы на теплом древке, Гарри вышел из спальни.

В гостиной почти никого не было — так, кучка первокурсников. У камина Дин и Симус задумчиво склонились над шахматной доской, и Гарри невольно припомнил времена, когда сам так же сидел, надеясь обыграть своего лучшего друга. А Гермиона сидела рядом и читала учебник, или вязала очередную шапочку…

Хватит! Хватит о ней!

Прибавив шаг, Гарри резко отодвинул портрет и вылетел в коридор. Хватит о ней, хватит о ней! Так не сложно сойти с ума!

— Мистер Поттер!

Подобрав полы мантии к Гарри почти бегом спешила профессор МакГонагалл. В ее правой руке был зажат лист пергамента, а идти на тренировку она явно не собиралась.

— Мистер Поттер, — повторила она, остановившись перед юношей, — Хорошо, что я вас застала. Как вы знаете, сегодняшняя тренировка назначена мной. Я так и не решила, кого сделать капитаном, ситуация настолько противоречивая!.. Бесспорно, вы были бы лучшей кандидатурой, но в связи с… — она виновато развела руками. — Не могу же я «новенького» назначить капитаном!

Гаррри кивнул. Это все, что он мог сделать сейчас. С помощью профессора МакГонагалл все его надежды хоть на время забыть о Гермионе обернулись крахом.

— А сейчас я и не знаю, что делать. Все остальные игроки лишь год в команде… Так что я думаю выберете капитана вы. Все-таки вам это ближе.

Гарри снова кивнул. Рон или Джинни. Естественно о Кирке и Слопере и речи быть не может.

— Так кого вы выберете? — спросила профессор взволнованно.

Гарри вскинул голову и уже открыл рот, что бы произнести: «Джинни» — но в последний момент замер. Перед глазами вспыхнули горы книг и обклеенные плакатами стены. Как бы Гарри не хотелось сделать капитаном милую и юркую Джинни, нельзя было не отдать должное Рону с его глубокими познаниями в истории, правилах и нюансах игры.

Каким бы мерзким и глупым он не сделался в последнее время…

— Рон Уизли будет капитаном, — сказал Гарри бесцветно.

— Вы думаете это правильно? — декан Гриффиндора растерянно уставилась на Гарри, — Мистер Уизли и так староста, к тому же профессор Макгрубер сказал, что у него нагрузка…

— Он справится, — отрезал Гарри. — Он справится…

МакГанагалл спорить не стала. Лишь протянула лист пергамента Гарри.

— Это план игр на этот год, первая игра с хаффлпаффом. Полный список команды я хотела бы увидеть на своем столе сегодня вечером.

* * *

На квиддичном поле уже собралась приличная толпа — очевидно все ждали профессора МакГонагалл, так как бездействовали. На трибунах никого не было — ну разве что две бесформенные тени. Но Гарри не стал вглядываться.

— Уизли!

Двое — Рон, и Джинни — обернулись на его голос. Тут же лицо малышки Джинни осветилось счастьем, лицо ее брата наоборот — неприязнью.

Лучший друг. Гарри горько усмехнулся. Как же они так разбежались? И почему сам Гарри так быстро сильно не страдает, как в прошлую их ссору?

— Чего? — Рон сморщился, недовольно покосившись на светящуюся дружелюбием Джинни.

— Вообще-то я хотел тебя поздравить, — снова этот тон, — Сначала «Лидер»… А теперь капитан команды.

Рон открыл рот, что бы ответить что-то резкое, но тут до него дошла суть Гарриных слов.

— Что?

— Ты капитан гриффиндорской команды по квиддичу, — повторил Гарри с видом человека, которому все это наскучило.

Рон замер с таким выражением лица, словно ему на голову свалилось что-то неимоверно тяжелое. Лицо Джинни остекленело — было видно, она хотела что-то сказать Гарри, но при частном народе не осмеливалась.

Гарри же оглядел толпу с каким-то горьким чувством, словно мир специально все делает так, что бы посмеяться над ним.

— Ну что вы стоите? — вдруг воскликнул он, обращаясь к толпящимся гриффиндорцам. — Кирк, Слопер, несите ящик с мячами, мы вроде собрались посмотреть желающих играть!

Странно было сидеть здесь, на трибуне и смотреть вниз, ожидая начала тренировки. В руке — оминоколь, на лавке стопка учебников, пристроенных между ней и Невиллом. Тот вроде бы тоже неуютно себя чувствовал. И на памяти Гермионы он очень редко приходил на тренировки. Как и она сама.

Внизу что-то происходило — это пришел Поттер. Он будет пробоваться? Вон и метла в руке… Интересно, на кого?

Что-то говорит… Рон ошарашен. А где МакГонагалл? Она что, вообще не придет?

— Э… Гермиона, — Невилл заерзал на месте, — я так и не спросил… Как ты себя чувствуешь? Ну… После всего случившегося?

Гермиона тряхнула волосами и снова приложила к глазам оминокль.

— Все нормально, Невилл, — ответила она. — Все нормально…

Хотя сама не верила своим словам. Как же все нормально, если голова просто кружится от всяких нюансов, которые словно бы стерлись из ее памяти? Казалось, что там, на улице Маккинли, где на них напали пожиратели, словно что-то произошло, изменив ее жизнь в корне.

Принесли мячи.

Рон что-то засуетился, что с ним? Вроде бы, собираются начинать, а кто будет решать принимать или не принимать в команду?

Уже взлетел первый претендент — да это же Джинни! Зачем ей, она же в команде? Ах, точно, она хотела пробоваться на охотника… Да только зачем это ей, она и ловцом справлялась… Хотя это ее дело.

— Она хорошо летает, правда? — вдруг пробормотал Невилл, и Гермиона удивленно на него оглянулась.

Гриффиндорец сидел, неловко сжав руки на коленях, его глаза внимательно следили за юркой фигуркой в небе.

— Ну, то есть, я не слишком в этом разбираюсь… Но летает она правда хорошо.

И еще больше смутившись, он замолк. Гермиона тихо усмехнулась и снова устремила свой взгляд вниз.

Казалось учеников там собралось несколько десятков.

И зачем я сюда пришла?

Отложив оминокль, Гермиона взяла одну из книг. Что у нас тут… отлично.

В последствии Гермиона не могла вспомнить, как она скомбинировала чтение учебника с просмотром тренировки. Но сквозь череду страниц она уловила смену игроков, отметила полет Бутса — с третьего курса — самым жутким полетом, а попытку О?Нилл забить гол самой неудачной попыткой — Рону досталось по носу. Обратила внимание, на то, что все собравшиеся боролись за места охотников, и что лишь один человек пришел показать себя в качестве ловца.

Собственно, когда Поттер вскочил на свою метлу и взлетел, она уже не могла продолжить чтение.

Она была шокирована. Выхватив оминокль, она приложила его к глазам — черная молния рассекала небо в отчаянном полете, который нельзя было описать. Рывки, кувырки, словно резкие росчерки пера. Гермиона покрутила один из регуляторов и смогла увидеть лицо Поттера — и сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди. Вечно угрюмое, злое или усталое лицо просветлело и засияло, может, не счастьем, но облегчением, спокойствием. В слепую юноша заложил вираж — да как он может летать с закрытыми глазами! — волосы еще сильнее растрепались, губы тронула улыбка. Легкая, еле видимая, но искренняя…

Гермиона никогда не видела его улыбающимся и, сжав оминоколь в руках, она никак не могла успокоится. Сердце отбойным молотком билось в груди, рядом встревожено возился Невилл.

Неожиданно Поттер камнем бросился вниз — вскочив, Гермиона подалась вперед, бешено крутя регулятор — юноша несся вниз, к самой земле. Сейчас разобьется!.. Но в самую последнюю минуту, у самой земли он выровнял метлу и тут же понесся вверх.

Петля, кувырок. Поттер носился в воздухе, словно птица попавшая в клетку, отчаянно бросаясь из стороны в сторону, но так и не находя выхода…

Схватив в охапку книги, Гермиона бросилась вниз по ступенькам — по пятам за ней мчался испуганный Невилл.

Она не могла понять. Не могла остановится. Парящий в небе юноша больно резанул по памяти, перед глазами мелькнули тучи, дождь, и маленькая фигурка, беззащитно падающая с двадцати метров.

Рон стоял внизу, Джинни что-то быстро ему говорила. Рядом с ними топтались Николсон и Хайтли — новые охотники Гриффиндора.

— Рон!

Юноша резко развернулся — его лицо озарилось ликованием.

— Гермиона, представляешь, я — капитан! — воскликнул он, автоматически гордо выпятив грудь, — Капитан команды!

— …Гермиона, меня приняли, приняли!.. Представляешь лицо …, когда я ему скажу?..

…лицо… когда я ему скажу?..

… лицо…

— Что с тобой? — встревожился Рон, когда увидел, как Гермиона устало прикрыла глаза рукой, — Все нормально?

И Невилл и Джинни взволнованно к ней подскочили.

Чего они так волнуются?

— Все… Все нормально, — пробормотала девушка, выпрямившись, — просто чуть-чуть закружилась голова.

— А про меня уже забыли?

Поттер возник рядом с ними, в его руке трепыхал своими крылышками снитч.

Это была такая знакомая картина, что Гермиона закрыла глаза и тихонько застонала.

Да что же это?..

— Ну, думаю, мы берем его, — убежденно заявила Джинни.

— Только когда посмотрим остальных претендентов, — сморщился Рон.

— Он единственный претендент, — отрезала Джинни.

Рон сдался.

— Хорошо-хорошо, — буркнул он, неожиданно притянув Гермиону к себе и забрав из ее рук книги, — ты в команде, Поттер.

А у того не дернулся ни один мускул — ни счастье, ни хотя бы удовлетворение не промелькнуло в глазах. Казалось, он с самого начала знал, что его возьмут, и не на секунду не сомневался в этом.

Сунув снитч в руки растерянного Николсона, Поттер развернулся и побрел прочь. «1:1» вдруг громко щелкнуло в голове Гермионы, но от чего был сделан такой вывод, она понять не могла.

* * *

Гостиная гремела музыкой и гомоном голосов — неизвестно почему назначение Рона капитаном и утверждение трех новых игроков превратились в какой-то праздник. Возможно, все дело было в Роне, который, блеща значком старосты, разогнал малышню по спальням и торжественно объявил о кутеже до ночи. Эта зануда Гермиона как всегда недовольно поджала губы, но не ушла. Видимо решила проследить за тем, чтобы праздник не превратился в пьянку со всеми вытекающими из этого последствиями. А пьянка намечалась. Симус под прикрытием Дина, усердно отвлекающего бравую старосту гриффиндора, извлек из своих закромов с десяток бутылок сливочного пива и три, тщательно замаскированные под тоже самое пиво, бутылки огненного виски. О музыке побеспокоилась Джинни, закуски притащил Рон, и в купе со спиртным празднество намечалось веселым.

Но, не смотря ни на что, одного человека развеселить было невозможно. Гермиона уже давно весело раскраснелась, Невилл весело смеялся над шутками Джинни, а Гарри Поттер, отчасти виновник торжества, сидел в углу комнаты, застекленевшими глазами глядя в одну точку. Глупо.

Пока все веселятся…

Симус решительно кивнул сам себе. Сгрузив напитки на стол, он оставил в руках лишь одну бутыль огненного виски и поспешил к однокурснику. Дин поспешил за ним.

— Гарри, — позвал Симус тихонько, присев на корточки рядом с креслом, в котором устроился гриффиндорец, — Мы тут принесли тебе кое-что.

Гарри поднял голову и непонимающе на него уставился.

— Все-таки капитаном должен был стать ты, — объявил Симус, протягивая ему бутылку. — Так что ты просто обязан выпить хотя бы потому, что жизнь такая хреновая штука.

Гарри даже не подумал принимать напиток.

— Рон же ваш друг… — ошарашено протянул он.

— Но от этого он не лучший капитан команды, чем ты, — глубокомысленно протянул Дин, — Гарри, не упрямься. Ты вернулся в команду, разве не повод хоть чуть-чуть повеселится?

— Или хотя бы забыться…

Гарри нахмурился. Оглядел шумное сборище. И, чуть помедлив, принял протянутую ему бутылку.

— С возвращением в команду, — напоследок бросил Симус, поднимаясь. — Было бы здорово, если бы ты повеселился с нами, но если ты не хочешь…

И вздохнув, он поспешил в центр гостиной, увлекая Дина за собой и оставляя Гарри печально смотреть на зажатую в руках бутыль.

С щелчком слетела железная крышка.

Грянула музыка, и разгоряченные гриффиндорцы взорвались смехом на очередную шутку Джинни.

Праздник начался.

Веселье от выпитого ранее сливочного пива было странным. Когда ее так распирало смехом после одной бутылки? Впрочем, вкус пива на этот раз был каким-то другим, может, несвежий попался?

Зато Рона развезло по настоящему! Вон как хохочет, аж с дивана свалился. Красный и совершенно ошалелый. И это чудо — староста!

Нет, устроили же вечеринку, когда это назначение капитана стало национальным праздником?

И как бы так уйти, что бы Рон не обиделся?

Мимо пронеслась Парвати, за ней с нелепым видом спешил Симус, размахивая омелой. Где он ее взял? И вообще не Рождество же празднуем…

Гермиона огляделась, пытаясь найти что-нибудь интересное, но кругом были только весело болтающие кучки. Хотя нет. Через мелькание гриффиндорцев Гермиона уловила тонкое начертание чьей-то ссутулившейся фигуры. В судорожно сжатых пальцах — бутылка, вторая рука в спутанных волосах. Вздох; запрокинул голову, сделал большой глоток из бутылки. Неужели никто не видит его, не замечает этой отчаянной траурности, словно бы его не в команду приняли, а кто-то умер?

Как-то странно.

Протиснувшись между что-то горячо обсуждающими гриффиндорцами, Гермиона, поправив мантию и нервно проведя рукой по волосам, как ни в чем не бывало опустилась в стоящее прямо перед Поттером кресло.

С минуту он нее обращал на нее внимание, но потом тяжело вздохнул и выпрямился.

— Почему сидишь один? — опередив его, спросила Гермиона, сама поражаясь своей смелости.

— Не твоего ума дело, — бросил он резко.

Гермиона испуганно дернулась, но тут же успокоилась. Да, голос был грубым и холодным, но в глазах не было ни капли злобы. В конце концов, Поттер всего лишь ученик и ничего ей не сделает — успокаивала она сама себя.

Юноша нахмурился и сделал еще один глоток. Какая-то странная это бутылка для сливочного пива… И чем это пахнет?..

— Это Огненный виски?! — сама поразилась своей догадке Гермиона, взволнованно тыча пальцем в зажатую в руке парня бутылку.

— И что? — пожал плечами Поттер.

Злость ударила в голову, подавшись вперед, Гермиона вцепилась в бутылку и потянула на себя. Это было трудно — Поттер как-то вздернуто усмехнулся и, протянув руку, начал один за другим отцеплять пальцы девушки от холодного горлышка. Пара секунд и бутылка снова была в его руках.

— Это мое, — сказал он просто.

— Спиртное в школе запрещено! — всплеснула руками Гермиона.

Куда делись ее мозги? Орать на Поттера!

— Ты скажи это своему разлюбимому Уизли, — сморщился Гарри, указав на сидящего в центре гостиной Рона, — Другая бутылка досталась ему. Третья — остальным по чуть-чуть. Можешь у каждого отнять баллы, госпожа староста.

Еще один большой глоток.

— Вот и сниму! 10 баллов за хамство по отношению к старосте!

Поттер усмехнулся. Почему он усмехается?

— Ну, я вообще-то тебе не хамил, — пробормотал он, — Но раз староста так считает, то…

— Да, я так считаю, — резко вскинула голову Гермиона.

О боже!

Поттер сжал пальцы на горлышке бутылки и замер, устремив взгляд на огонь. Гермиона взволнованно заерзала. Она. Накричала. На. Поттера.

И сняла с него баллы!

Хотя… он и не такой уж страшный. Не убил же он ее, в самом деле? Просто у него все время такой грозный вид… А на самом деле он очень даже… ну ладно, не хороший. Нормальный.

— А почему ты не веселишься с остальными? — вдруг спросил он, снова подняв на нее глаза.

— Просто не хочу.

Что правда, то правда. Меньше всего на свете она хотела сейчас сидеть в обнимку с Роном и горланить на всю гостиную «Храни тебя Господь, веселый Гиппогриф!».

Странно, почему я не ухожу? Почему я сижу с Поттером и разговариваю с ним?

— Тогда почему не идешь спать? Ах, да… хочешь лично дотащить Уизли до его кровати? Не думаю, что он сможет идти сам…

— А сам ты встать сможешь? — огрызнулась Гермиона, чувствуя, как предательский румянец наползает на щеки.

Я здесь вовсе не из-за Рона! Просто… просто…

— Я могу встать! — воскликнул Поттер убежденно.

— Ну, давай, — Гермиона скрестила руки на груди. — Я жду.

Поттер замер.

— Я не должен перед тобой оправдываться, — возмутился он.

— Ты просто не можешь встать, — усмехнулась Гермиона.

— Могу, — тряхнул растрепанной шевелюрой юноша и поставил бутылку на пол, у подножия кресла. — Могу.

Уперевшись ладонями в подлокотники, он коротко вздохнул и поднялся, весьма спокойно. Но тут же пошатнулся и Гермиона, вскочив, успела упереться ладонями в его грудь, прежде чем он упал. Тут же его ладони легли ей на плечи, казалось, все, что держит его в вертикальном положении, это она. Пальцы сжались, причиняя легкую боль, но Гермиона почему-то не хотела сбрасывать грубые руки со своих плеч. Поттер как-то странно вздохнул, его лицо уткнулось в густые каштановые волосы девушки. По телу пронеслась легкая дрожь, дыхание юноши обожгло шею через спутанные пряди.

— Поттер… — пробормотала Гермиона растерянно, чувствуя, что еще чуть-чуть и она не сможет удержаться на ногах.

Плечи юноши вздрогнули, он еще ближе притянул Гермиону к себе.

— Не называй меня… так…

Он умолял. Сердце сжалось в груди Гермионы, она не знала почему, но хотела сделать так, что бы этот человек, так отчаянно сжимающий ее в объятиях, был хоть чуть-чуть счастливее.

— Хорошо… Гарри… — пробормотала она ему на ухо, и от имени, слетевшего с ее собственных губ, почему-то на сердце стало теплее. Поттер вздохнул как-то по-особому, его плечи расслабились. Гермиону вдруг охватило странное чувство восторга — этот нелюдимый, вечно угрюмый юноша, сейчас, здесь, такой живой и мягкий, такой грустный и нуждающийся в тепле и любви, он уже не был таким страшным, каким она считала его раньше. И так хотелось…

Вдруг руки Поттера резко оттолкнули Гермиону, девушка громко охнула и упала в кресло. Юноша бухнулся в свое, сорвав очки и закрыв лицо руками.

— Гарри?.. — испуганно пискнула Гермиона, и тут пылающие глаза обожгли ее сквозь дрожащие пальцы.

— Убирайся, — прошипел юноша, резко оторвав руки от лица — его глаза блестели, словно бы от слез, но голос был полон ярости. — Убирайся!

Гермиона вскочила, и, чувствуя подступающие слезы, бросилась в толпу. Что случилось? Что она сделала не так?

— Гермиона!

Две ручищи схватили ее за предплечья.

— При-вет… Я — капитан, правда круто? — пьяным голосом спросил Рон, глупо улыбаясь.

Хорошо, что не заметил слезы — торопливо смахнув их, Гермиона натянула на лицо улыбку.

— Я очень рада за тебя, — кивнула девушка. — Правда… круто.

— Ты гордишься мной? — протянул Рон, притянув ее поближе, — я капитан команды…

Гермионе не нравилось, что они стояли так близко. Глаза Рона блестели от выпитого Огненного виски, а его руки сжимали ее предплечья.

— Ты такая красивая… — пробормотал он, потянувшись к ней, — Ты поздравишь меня?

Гермиона уперлась руками в его грудь, пытаясь отстранится, но тут глаза Рона как-то странно закатились, и, упав на диван, он громко захрапел.

— Первый готов, — подвел итог Симус, подойдя к Гермионе. — Кто понесет его наверх?

* * *

Раскалывалась голова — вчерашний вечер расплывался цветными пятнами и напоминал о выпитом спиртном неприятной сухостью во рту. Шея затекла — он уснул прямо в кресле, не имея возможности добраться до своей кровати. Гермиона была права — он не мог встать…

Гермиона…

Застонав, Гарри вцепился в свои волосы. Вчера они разговаривали. Вчера он держал ее в своих руках…

Убирайся!

Она должна была уйти. Иначе, иначе…

У нее такие мягкие волосы… густые, пахнущие чем-то чистым и свежим… Ее руки на его груди — горячие ладони, она держала его, что бы он не упал. А ее хрупкая фигурка в его руках все больше и больше отнимала силы.

Гермиона назвала его по имени. Она и не знала, что сотворило в его душе эта мелочь. Ее плечи под его ладонями, мягкие волосы, ее запах, ее тепло и голос, называющий его по имени — на секунду Гарри подумалось, что, возможно, они могут быть вместе! Они могут «познакомится» по-новому и, возможно, она опять сможет влюбиться в него… и они… могли бы быть вместе…

Гарри одернул себя и встал.

Это невозможно. Мы никогда не будем вместе. Как бы я не хотел этого.

* * *

Раскалывалась голова.

Ч-черт…

Надо убить того несчастного, кто позволил мне напиться вчера.

— О-о-о…

Кажется, не только ему посчастливилось проснуться сегодня с головной болью.

— Убейте меня…

— Я дам галлеон тому, кто принесет мне аспирина…

— Подавись своим галлеоном, я даже сесть не могу… о-о-о… Сколько мы вчера выпили?..

— Те шесть бутылок, что принес Николсон считать?

— У-у-у… О. Невилл?

Рон с трудом разлепил веки — утренние стенания прекратились. Возможно потому что чуть заспанный, но определенно вчера не пивший Невилл принес однокурсникам воды. Рон благодарно принял свой стакан и мигом его осушил.

— Вам лучше поторопится, — сказал Невилл тихо. — Первый урок — сдвоенные Зелья.

— Ч-то?!

Взъерошенный Симус появился из-за взбитого одеяла.

— Черт! — выругался Рон, путаясь в штанинах своей пижамы. — Черт, черт, черт…

— А где Гарри? — вдруг спросил Дин, потирая глаза.

Ребята растерянно огляделись — кровать Гарри была аккуратно застелена, словно бы он и не ложился, а сумки и палочки не было.

— Видимо он уже на завтраке, — пожал плечами Невилл. — И… Рон, — добавил он, подойдя к однокурснику, боязливо оглядываясь на шумно встающих Симуса и Дина, — Проводи Гермиону до большого зала…

— Да помню я, помню! — вспылил Рон, тут же, резко вскочив и отвернувшись. — Я… Провожу ее, не беспокойся, Невилл.

Послышались тихие шаги — кто-то спускается по лестнице. Гарри зажмурился, склонившись над книгой.

Это она.

Шаги замедлились. Она боится? Не мудрено.

Убирайся!..

Остановилась.

Неужели считает, что я на нее брошусь?

Закрыв книгу, Гарри обернулся.

Девушка нерешительно присела на краешек дальнего кресла, взволнованно оглядываясь на лестницу, ведущую в спальню мальчиков. Она ждет Рона.

В груди больно кольнуло, Гарри сжал пальцы на шершавом корешке. Он понимал, что вчера сделал ей больно, что он не должен был с ней так говорить, что — о боже! — она не заслужила столь грубых и резких слов...

Убирайся!..

Кто... ты?..

— Привет.

Гарри сам не понял, почему решил начать разговор. Гермиона вздрогнула и подняла глаза.

— Привет.

И что, она его не простит? Боится. Это страх в ее глазах.

Что, Поттер, хочешь извиниться?..

Гарри опустил глаза.

— Ну, я наверное пойду, — вскочила вдруг Гермиона, хватая сумку, — Надо еще успеть поесть перед зельями...

— Подожди! — вскочил Гарри, не заметив, как книга упала с его колен, — Я... хотел извенится за вчерашнее.

Гермиона замерла у самого портрета.

— Я был груб, и... — что говорить? Что делать? — ...я наверное слишком много выпил...

— Наверное, — безжизненно откликнулась Гермиона, не оборачиваясь.

Все-таки ранил. Все-таки обидел.

Не зная, что делать и что говорить, Гарри подошел к замершей девушке, тут же дернувшейся в сторону. Схватив ее за запястье, нашел ее глаза, открыл рот, что бы сказать что-то, но не смог. Глубоко вздохнул.

Я обидел ее. Я ранил ее. О каком прощении я могу просить?..

— Гермиона, я...

Почему она дрожит? Да что же это? Почему, почему они все сильнее отдаляются друг от друга?

— Я...

Им что, уже не стать хотя бы друзьями? Или приятелями? Как это мало!..

Его рука все еще сжимала ее запястье.

Неужели он не имеет права просто держать ее за руку? Они друзья уже шесть лет... К черту болезнь, к черту все! Он имеет право обнимать ее, целовать, шептать ей на ухо, как ему больно и одиноко и находить в ней успокоение и тепло...

Нет.

Лишь что бы облегчить свою боль, он нее имеет права подвергать ее опасности.

Гарри поднес ее руку к своему лицу, прикоснулся губами к теплой коже, тут же отступил.

— Я поступил неправильно и прошу прощения.

Карие глаза встретили пронзительный изумрудный взгляд. Что это? Испуг? Удивление? Непонимание?

Ее рука все еще была в руке Гарри, и юноша уже хотел сказать еще что-нибудь, но тут с грохотом в гостиную ввалился ни кто иной, как Рон Уизли. В три прыжка оказавшись рядом с ними, он резко ударил Гарри в грудь и дернул Гермиону к себе.

— Отвали от нее! — крикнул он в лицо ошарашенному другу и еще сильнее прижал Гермиону к себе, — Что он тебе сделал? — взволнованно уставился он на девушку.

Та смущенно отстранилась, и как-то странно скованно поймав взгляд Гарри тихо сказала:

— Он ничего мне не делал, Рон. Правда. Пойдем на завтрак.

Рон обескуражено уставился на девушку, потом бросил грозный взгляд на нахмуренного Гарри.

— Ну ладно, — пробурчал он, поворачиваясь к проходу, — пойдем.

Гермиона перехватила сумку поудобнее и двинулась за ним. Волосы взметнулись, когда она обернулась и легкая улыбка коснулась губ:

— Пока... Гарри.

И она вышла вслед за Роном.

* * *

Слизеринцев определенно было больше. И они явно не собирались пропускать гриффиндорцев в коридор, ведущий к кабинету зелий. И уж сто процентов Драко Малфой не просто так гадливо ухмылялся.

— А вот и наш Король Уизли, — протянул он лениво, глядя на выступившего вперед Рона, — Как тебе на вкус успех? Староста, лидер, капитан команды?.. Хотя ты все такой же рябой, как и раньше...

— Слава богу еще не завидую твоей тупой роже! — рявкнул Рон угрожающе, и от его голоса в головах окружающих его гриффиндорцев еще сильнее зазвенело.

— Ну, таким как ты равняться можно только на ослов в хлеву, — Малфой наигранно зевнул, — А как твои приспешнички? Много набралось?

— Уж побольше чем у тебя!

— Неужели? Со мной весь Слизерин, — и юноша высокомерно повел плечом, словно бы небрежно указывая на столпившихся за его спиной слизеринцев.

— Целое сборище конченых трусов, да, Малфой? — послышался голос из-за спин Симуса и Дина.

Поттер. Опять. Откуда у него такая способность быть везде и сразу?!

Рон нахмуренно следил за спокойно шагающим в самый центр спора Гарри.

И какого черта он лезет? Я здесь лидер, и это моя стычка!

Малфой, казалось, думал так же, но глаза его, наоборот, заблестели, как у хищника, увидевшего свою добычу.

— Не лезь не в свое дело, — усмехнулся он, — чудо ты наше дурмстрангское. Не можешь ужиться с чувством, что в этой школе ты не герой и не знаменитость?

— В яблочко, Малфой, — пустил смешок Гарри, — Вот например сейчас я сделаю то, что прославит меня хотя бы на один день.

— И что же? — скрестил руки на груди Малфой.

— Вот это.

И сделав три шага вперед, Гарри без всякого предупреждения вмазал Малфою по носу.

* * *

Ярко-оранжевое варево смачно булькнуло, когда Гермиона ссыпала в него мелко нарезанные коренья мандрагоры. Совсем немного болела голова, что странно. Вчера же она не пила...

Рон делал вид, что делает зелье, хотя на самом деле он каждый раз, когда Снейп отворачивался, впивался взглядом в Поттера, нахмуренно трудящегося над своим котлом. Наверное, никто больше не разделял его злости — разбитый нос Малфоя стал лучшей наградой для страдающих похмельем гиффиндорцев. И хоть каким-то, но возмещением отнятых Снейпом 50 баллов. Грозный профессор появился тут же, стоило "наглому гриффиндорцу" ударить его любимчика. Малфоя спровадили в больничное крыло, Поттеру досталось взыскание.

Но Малфой получил-то по заслугам! И Рон первый человек, который должен был одуреть от счастья при виде разбитого носа слизеринца.

А он уже 15 минут, как зло пялился на Поттера.

— Сейчас ты во мне дырку протрешь, — вдруг сказал Гарри вкрадчиво, не отрывая глаз от своих корений.

Рон вспыхнул.

— А тебя не просили лезть не в свое дело! — возмутился он громким шепотом. — Я здесь лидер, а не ты!

Поттер усмехнулся, глянув на Рона.

— Ну, если бы я не вмешался, то в больничное крыло Снейпу пришлось отправить не только Малфоя, — сказал он. — Ты не управлял ситуацией.

— Управлял! — зашипел Рон.

— Ах, да, извиняюсь. Управлял. Под тип "все за мной! Набьем им морду!", вот только ты не учел, что вчера почти все вдрызг напились, что из твоих приспешников там были только Симус, Дин и Гермиона, что под удар могли попасть "мирные жители", а именно Невилл, Парвати, Лаванда...

— ... и ты, — закончил Рон мстительно. — Нашелся "мирный житель"!

— ...а увальней Малфоя было с десяток, вас бы легко смяли, какие-нибудь заклятья попали бы в девушек, Невилл бы бросился всем помогать и наверняка бы пострадал. А еще — и это самое главное — Симус, Дин и Гермиона тебе не в слуги записались. Они твои приспешники, то есть следуют за тобой, а не выполняют твои приказы. И их ты должен защищать в первую очередь, а не бросать их в драку с толпой слизеринских ублюдков. И еще не смей забывать, что Гермиона — девушка. Да, сильная, да, умная, но если она пострадает из-за твоей разыгравшейся гордыни я самолично закопаю тебя в теплице № 13 между кактусом-скунсом и ядовитым Перпенплюем.

— Очень интересно, мистер Поттер, но ваши планы по поводу умерщвления мистера Уизли не совсем подходящая тема на моем уроке, не так ли?

Снейп появился так неожиданно, что Гермиона, старательно подслушивающая юношей, подскочила и чуть не опрокинула свои конспекты в котел.

— Мистер Уизли, думаю, вы тоже заработали взыскание. И вы, мисс Грейнджер, — вдруг резко обернулся он, — за то, что подслушиваете чужие разговоры, а не делаете задание.

За спиной зельевара Симус возвел глаза к небу, мол "Снейп в своем репертуаре".

Тут же досталось и ему.

— На потолке написан состав лекарства от Краплаковой лихорадки, Финниган? — Профессор прошествовал к своей кафедре. — 10 баллов с Гриффиндора за ваше не внимание к уроку.

Последующий час прошел в мертвой тишине.

* * *

— Так значит первая стычка состоялась?

Курой Макгрубер появился в дверях своего кабинета как раз к началу урока. Ученики вздрогнули, обернувшись к учителю.

— Ваше мнение о произошедшем, мисс Патил? — спросил тот мягко, подходя к ней.

— Я... — Парвати замешкалась, — я думаю, победа осталась за нами...

— "Нами"? — слегка усмехнулся профессор. — Значит, вы уже выбрали, за кого... так сказать... сопереживаете?

— Ну... я...

— А ваше мнение, мисс Паркинсон?

— Нечестно!

— Что нечестно?

— Поттер не лидер и не приспешник, он не имеет права бросаться на Драко!

Малфой закатил глаза.

— Вы хотите сказать что-то по этому поводу, мистер Малфой? — Макгрубер резко обернулся к "черному" лидеру.

— Пусть Поттер скажет, за кого он, — протянул слизеринец лениво,— не люблю неожиданно получать по носу от кого-то из "мирных жителей".

— Определенно, я не собираюсь делиться с тобой этой ценной информацией, Малфой, — усмехнулся Гарри с другого конца класса, — Если сегодня я дал по носу тебе, это не значит, что завтра Уизли не получит подзатыльник.

— Хочешь быть третьим лидером? — поднял бровь Курой Макрубер.

Класс замер, в удивленном ожидании уставившись на Гарри.

А тот...

...почему-то испугался. Оглядел взволнованно однокурсников.

— Нет, — произнес он с несколько надтреснутой уверенностью, — я не хочу... и не могу.

— Почему же? — Макгрубер в одно мгновение оказался рядом с Гарри. — Ты очень сильный ученик, один из сильнейших, — с каждым словом он говорил все тише. — За тобой пойдут, я знаю, я уверен. Ты мог бы быть третьей стороной... И поступать так, как тебе кажется правильным.

— Нет, — повторил Гарри более уверенно. — Я... хочу присоединиться к Уизли.

И словно выйдя из оцепенения, класс взволнованно зашумел.

* * *

Возможно, сегодня у Снейпа был удачный день. Или он не успел придумать что-нибудь "оригинальное" до назначенного времени. И Рон был благодарен Мерлину за это.

— Возьмите тряпку, Уизли, и пол в вашем распоряжении.

Да, здесь грязно просто до неприличия, но, в конце концов, это всего лишь полы!

— Мисс Грейнджер, мне прислали новые книги сегодня, расставьте их по полкам, — он указал на дверь, ведущую в подсобку. — Не забывайте, что все книги там по алфавиту.

Гермиона кивнула и уже двинулась выполнять поручение, как вдруг Снейп сказал:

— Хотя подождите... — он глянул на Гарри, отстраненно разглядывающего пол, — пусть Поттер вам поможет. Там есть некоторые очень увесистые экземпляры. К тому же для него у меня больше не припаслось работы.

— Сер... — запротестовал было Гарри, но Снейп его перебил:

— Я сказал — помогите мисс Грейнджер.

— А он не может помочь МНЕ протереть полы? — откликнулся Рон гневно.

Что бы он с ней?! Что бы они... одни в комнате?!

— Замолчите и мойте пол дальше, мистер Уизли, здесь я решаю, кто что будет делать, не так ли?

От злости у Рона чуть волосы дыбом не встали. Гермиона покорно засеменила к двери, Гарри двинулся за ней.

С отчаянием Рон следил за юношей и девушкой и вздрогнул, когда за ними закрылась дверь.

— Ну что вы замерли? — протянул Снейп недовольно. — Полы ждут!

И гриффиндорец, зло шмякнув тряпку на пол, с остервенением начал оттирать разлитый кем-то сок панацеи.

* * *

В подсобке было не особо светло, неприятный холод лизнул кожу. Книги, о которых говорил Снейп, стояли стопками на полу — их было с пол сотни! Зачем ему столько?

Со скрипом дверь за ее спиной закрылась, и тут же девушка почувствовала неловкость. Поттер встал как в копанный в проходе и уставился в пол.

— Ну... начнем, наверное... — пробормотала Гермиона тихо и подошла к книгам.

Поттер кивнул. Его лицо выражало отстраненное недовольство, словно его злила одна мысль о том, что им предстоит провести здесь час, а то и больше.

А работы здесь было полно — что бы расставить новые книги по алфавиту, нужно было место, которое без проблем имелось после Я, но совершенно отсутствовало после А.

Передвигать книги придется в глобальном масштабе – 7 полок ветхих томов приводили в ужас. Где стремянка?

— С чего начнем? — пробубнил Поттер, засунув руки в карманы.

— Сначала разложим книги по буквам, так мы узнаем, сколько и как нам придется переставлять.

— Хорошо.

Он присел на корточки и начал раскладывать книги. Гермиона снова почувствовала себя странно — он был так близко, как тогда, когда они разговаривали на празднике. Его лицо было сосредоточено, между бровями залегла складочка, губы — крепко сжаты.

Гермиона поспешно перевела взгляд на книги.

"Психотропные зелья".

"Лечебные настойки. Том 16 — Синдромы".

"Все для уничтожения иллюзий".

"Черная магия — болезни".

"Сны и зелья".

Ошарашенная, Гермиона читала названия все новых и новых книг. Что же такое ищет Снейп, что бы накупить таких книг?! Причем некоторые были совершенно новыми, некоторые старыми настолько, названия еле читались.

Неожиданно Поттер раскрыл одну из книг и начал быстро листать. Гермиона уже хотела сказать ему, что они сюда пришли книжки не читать, а ставить на полки, но замерла, стоило ей увидеть выражение его лица.

Когда он открыл нужную ему страницу, его глаза потемнели, лицо побледнело от волнения. Сжав пальцы на корешке, он быстро читал затершиеся строчки, словно там были ответы на все мучащие его вопросы... Но уже спустя секунду его плечи поникли, и он расстроено вздохнул, закрыв тяжелый фолиант. Поднял на девушку глаза, с секунду не нее смотрел. Так грустно, так печально... И тут же дернулся и отвел взгляд в сторону, будто обжегшись.

Неожиданно захотелось узнать о нем все. Кто его родители, каким было его детство, чем он интересуется, о чем мечтает и о чем тревожится, есть ли у него друзья и нужны ли они ему, что он думает о ней самой.

...И еще не смей забывать, что Гермиона — девушка. Да, сильная, да, умная, но если она пострадает из-за твоей разыгравшейся гордыни, я самолично закопаю тебя в теплице № 13 между кактусом-скунсом и ядовитым Перпенплюем...

Гермиона зажмурилась и тряхнула волосами — нет, нет, он ничего такого не думает и не чувствует, просто он — джентльмен. И он заступился бы так за любую девушку...

Но румянец не хотел сходить с щек, а мыли так и норовили уползти не в ту сторону. Он был такой грубый и резкий, но Гермиона не могла забыть, как его пальцы сжимали ее плечи, как беззащитно, как нежно он уткнулся лицом в ее волосы, как его губы – теплые и мягкие – коснулись ее руки…

— Гермиона, — позвал голос юноши неожиданно, — все готово.

Он указал на разложенные по полу книги.

Гермиона рассеяно глянула на зажатый в руках том.

— Ой, прости, я задумалась, — еще больше смутилась она, протянув ему книгу.

За дверью Снейп что-то резко сказал Рону.

— Ты правда подслушивала нас на зельеварении? — вдруг спросил Гарри отстраненно, уставившись в ряд книг, стоящих на полках.

Гермиона смущенно опустила голову.

— Я... я просто... Я не специально, правда!

Поттер словно бы не услышал.

— Ты считаешь, я не прав? — спросил он все тем же тоном. — Я не должен был влезать?

— Я действительно не думаю, что мы смогли бы дать отпор слизеринцам, — уверенно ответила Гермиона.

Юноша как-то странно вздохнул. Не то благодарно, не то подавлено.

— Но получилось так, словно я претендую на роль лидера...

Его лицо в полумраке казалось неуловимо знакомым, словно бы она знала этого человека уже несколько лет. В груди все сжалось, невыносимо захотелось увидеть ту легкую улыбку на его лице, что появилась на его губах во время тренировки.

Гермионе захотелось, что бы он жил сейчас.

— Гарри...

Он перевел на нее глаза — расширившиеся зрачки напоминали две черные бездны.

— Гарри, мне кажется, что ты очень хороший человек... — начала Гермиона свою мысль, — но... но почему... ты не показываешь это окружающим?

Его губы дрогнули, и он отвернулся.

— Надо начать раскладывать книги, а то до ночи не управимся, — сказал он жестко.

Гермиона протянула руку, что бы положить свою ладонь ему на плечо, но юноша уже встал на ноги и начал переставлять книги.

Сердце дернулось — Гермиона не могла понять себя. Любой на ее месте давно бы возненавидел этого Поттера с его замороками, но ей почему-то хотелось говорить с ним, улыбаться ему...

...а сейчас хотелось встать и обнять его. Но как же так? Они, можно сказать, незнакомые люди!

Потерев глаза, Гермиона поднялась.

— Эти — сюда, — указала она Гарри и, отвернувшись, пошла подбирать книги на букву А.

* * *

Пока все идет хорошо.

Заклинание работает потрясающе — слышны все их мысли. Только — черт! — почему этот проклятый Уизли так шумно бормочет себе под нос?!

— Уизли, заткнитесь!

Бормотание прекратилось — гриффиндорец ошарашено выпрямился.

— Я ничего не говорил... — протянул он ошарашено.

Проклятье! Это были его мысли...

— Мойте пол, — резко бросил Снейп в ответ.

Проклятый мальчишка.

Черт, Грейнджер!

...Его лицо кажется... знакомым... словно бы я знала... уже несколько лет...

Значит, все-таки что-то вспоминает? Значит зелье не так уж действенно?

...Она считает... что я хороший... Она видит меня... хорошим... Кто... ты?.. Я должен держаться... подальше от нее...

Как знакомо.

...Почему... он так холоден?.. Что... я делаю... не так?.. Почему он... иногда мягкий... и добрый... а иногда...

...ПОЧЕМУ ЭТОТ ПРОКЛЯТЫЙ ПОТТЕР ЛЕЗЕТ НЕ В СВОЕ ДЕЛО?! ТРЕТИЙ ЛИДЕР — ХА! ВОТ ЗАХОЧУ И НЕ ПРИМУ ЕГО В ПРИСПЕШНИКИ! ДА! ТОЧНО ТАК И...

— ВОН! — взревел Снейп невыдержав. — Вон из моего кабинета, Уизли!

Гриффиндорец удивленно замер с тряпкой в руках.

— Я могу идти?..

— Сейчас же!

— А могу я подождать...

— 50 очков с Гриффиндора!

— До свидания, профессор.

И мальчишка пулей выскочил из кабинета.

Проклятые гриффиндорцы.

С ними только проблемы.

...Когда-нибудь... я узнаю, почему... он... такой...

* * *

Сколько времени прошло?

Как глупо! Гермиона — всего в двух шагах, а кажется, будто она в сотне миль... Как глупо, как глупо!

Тяжелые книги. Все бессмысленные. Пыльно, холодно.

Что делать?

Не знаю.

Отдалится от нее еще сильнее? Что бы она возненавидела, что бы она не смотрела, звала "Поттер", и никогда больше не заводила разговор?..

Не знаю.

Быть добрым и нежным с ней, что бы она снова влюбилась, что бы она улыбалась, что бы ее сердечко снова дрожало от страха за любимого человека?..

Не знаю.

Что делать, что бы она была в безопасности, что делать, что бы она была счастлива, что делать, что бы не умереть самому, что делать?..

Гермиона аккуратно ставила на полки ветхие тома, она была сосредоточена настолько, что не замечала пристального взгляда, направленного на нее.

Она была прекрасна.

Начиная с черных туфель и заканчивая пышной копной волос. Все пять лет дружбы с ней он не видел этого. Не видел...

Неожиданно шрам обожгла боль. Дыхание перехватило, прижав ладонь ко лбу, Гарри ухватился за полку.

— Гарри?..

Послышались быстрые шаги. Две маленькие ручки легли ему на плечи.

— Гарри!.. Тебе больно?..

Шрам пылал все сильнее. Оперевшись спиной о полки, Гарри никак не мог успокоится. Все тело сводило судорогой, в глазах темнело.

Гермиона отвела его руку ото лба — прохладные пальцы коснулись шрама, принося облегчение.

— Он... болит?..

Поймав ее руку, Гарри прижал прохладную ладошку ко лбу.

— Что?..

— По...держи... так... — язык заплетался, почти теряя сознание, Гарри уперся затылком в корешки книг. Ладошка Гермионы лежала на его лбу, вторая рука легко коснулась щеки, неуверенно опустилась, что бы поймать судорожно сжатый кулак юноши.

— Спаси...бо...

Прохлада чудесно пахнущей кожи успокаивала боль, Гарри приоткрыл глаза, что бы увидеть взволнованное лицо Гермионы — она сильнее сжала его руку, как бы говоря, что она здесь, с ним. В голове что-то перевернулось. Все вокруг смазалось и расплылось — была только она. Ее глаза — от края до края полные страхом, волнением, нежностью. Ее губы, чуть подрагивающие. Ее волосы, пахнущие чем-то приятным. Все пять лет их дружбы — храбрая маленькая девочка, готовая помочь, утешить, успокоить. Все пять лет их дружбы — сильнейшая ведьма с нежными руками, которые могли облегчить любую боль. Все пять лет их дружбы — человек, которому можно доверить любые тайны.

Боль уходила. Тихо, незаметно. Пара минут, и ее рука на его лбу — просто теплая ладошка на успокоившемся шраме.

— Как ты?..

Тепло и нежность ее голоса просто разрывали частички разума. Положив ладонь поверх ее руки, все еще лежащей на лбу, Гарри притянул ее к губам, поцеловал нежные пальцы.

— Спасибо.

Она смущена. Опустила глаза, на щеках — румянец.

— А он часто... болит? — пробормотала она неуверенно, не поднимая глаз.

— Нет, — выдохнул Гарри в ответ, выпуская ее руку.

Реальность снова пролилась на него холодной водой, разум вернулся на место.

Кто... ты?..

— А почему... это происходит?

— Это следствие заклинания.

Изящные пальцы снова коснулись шрама.

— И ничего нельзя сделать?..

Убить.

— Ничего.

Жалость. Ей жаль меня.

— Как это произошло?

— Я не помню.

Пора прекращать этот разговор.

— Нам надо расставить книги.

Гермиона рассеяно оглядела оставшиеся тома.

— Ах... да...

Она отвернулась, что бы подобрать их, но Гарри поймал ее за руку.

— Спасибо тебе.

Она улыбнулась. Легко, просто, как она всегда улыбалась, когда он ее благодарил.

Гермиона.

Я люблю тебя.

* * *

В коридорах уже было темно — близилось время отбоя. Гулкие шаги гриффиндорцев казались настолько громкими, что Гермиона вздрагивала при каждом шорохе — вдруг это Филч с его чокнутой кошкой? Хотя, даже если бы они и в правду появились на горизонте, то у Гарри с Гермионой была хорошая отмазка — в конце концов, они шли с наказания.

И шли молча. Гарри думал о чем-то своем — его брови были задумчиво сведены на переносице. Он не сказал еще ни одного слова после того, как Снейп задержал его на пару минут. Они о чем-то говорили за дверью (Гермиону просто напросто выставили в коридор), судя по всему это было очень важно. Но услышать что-либо из этого разговора было не возможно, поэтому Гермиона снова окунулась в размышления о том моменте с неожиданной болью в шраме юноши.

Какое же заклинание могло бы вызвать такую реакцию? Боль была действительно сильной —

Гарри всего трясло, он еле стоял на ногах. Странно, что простое проявление нежности возымело такой эффект — она лишь положила руку ему на лоб, а ему стало лучше. Хотя тогда все было сверхестесственным. Например Гарри — такой сильный и пугающий, как странно было видеть его беззащитно привалившимся к книжной полке! Или когда он поймал ее руку, прижав ладонь ко лбу — он нуждался в ней, в ее присутствии рядом. И Гермиона почувствовала себя тогда настолько уверенной, словно бы знала, что может ему помочь. А ей хотелось помочь, сделать так, что бы ему было легче.

Теперь она видела все отчетливее — этот юноша не просто злой мальчишка, который вечно огрызается. Это добрый и нежный юноша, умный, сильный, смелый.

Но раненый жизнью. Слишком сильно.

Возможно, его предали. Возможно, он боится обжечься снова. Возможно, его сердце слишком заморожено.

Взгляд снова метнулся к его лицу. Может, он чем-то болен? Отсюда и его угрюмость и синяки под глазами. Рон говорил, что он не спит ночами.

Почему?

И ему никто не пишет. Его красавица-сова прилетела на завтраке лишь один раз — и то, ожидая, что хозяин даст ей чем-нибудь полакомится.

Он одинок?

И при этом окружающие так к нему доброжелательны! Не все, конечно, но многие довольно приветливо здороваются с ним при встрече, Невилл и Джинни вообще пытаются с ним подружится...

— Почему так поздно, молодые люди? Пароль?

От неожиданности Гермиона подскочила — в раздумьях она и не заметила, как они дошли до портрета Толстой Дамы.

— Праздничные тыквы, — ответил Гарри устало.

— Верно.

И портрет отъехал в сторону.

В гостиной никого не было. Хотя нет — из дальнего кресла доносилось одинокое сопение. Запрокинув голову, Рон спал.

Увидев его, Гарри нахмурился.

— Я пойду, — сказал он тихо.

— Гарри, почему ты записался к нам? — неожиданно для самой себя спросила Гермиона. — Почему ты записался в приспешники Рона?

Юноша лишь повел плечом.

— Я не знаю.

Он перевел взгляд на Рона. Что-то в его лице изменилось. Нечто, похожее на сожаление или злость в одно и тоже время промелькнуло в глазах.

— Тебе он не нравится, да? — протянула Гермиона, хотя примерно уже представляла ответ.

— Когда я увидел его в первый раз, он показался мне хорошим человеком, — ответил Гарри монотонно. — Но иногда всеобщее внимание портит людей.

Гермиона промолчала. Рон действительно стал невыносим в последнее время. Это его выражение лица под тип "смотрите на меня, сколько всего я добился!" ужасно нервировало, так и хотелось бездушно сказать ему, что все свои "титулы" он получил по чистой случайности: капитан команды — потому что играл чуть дольше Джинни, лидер — потому что на него выпал жребий, а старостой его вообще не понятно почему сделали, ведь старостой должен был стать...

Должен был стать...

Гермиона растерянно потерла глаза.

Старостой... старостой должен был стать... более разумный... и... ответственный... и... не злоупотребляющий... своим положением...

— Гермиона?..

Гарри неуверенно топтался рядом.

— С тобой все в порядке?

Девушка тут же выпрямилась, спрятав руки за спину.

— Нет, нет, все нормально! — поспешно заверила она. — Я немного устала...

— Ну, тогда иди спать. А я... разбужу Уизли, — Гарри провел рукой по встрепанной шевелюре, — И... спасибо тебе еще раз... за сегодняшнее.

От чего-то стало очень легко на душе. Юноша перед ней уже не был Поттером — это был Гарри, только Гарри. И сердце переполнялось радостью от одной мысли, что только она, Гермиона, смогла открыть в этом угрюмом и злом мальчишке его истинную натуру.

Поднявшись на цыпочки, девушка торопливо коснулась теплой щеки юноши губами и в следующую секунду уже стояла на лестнице, ведущей в девичьи спальни. Резко обернулась на замершего в шоке Гарри и громким шепотом сказала:

— Было бы здорово, если бы мы могли стать друзьями, правда, Гарри?

— Правда, — эхом откликнулся он.

И тихо, почти незаметно, ничего не говоря больше и не отрывая глаз от ее лица, он подарил ей то, что не дарил никому, кроме неба — свою улыбку.

Такую легкую и нежную, улыбку, которая тут же вдохнула жизнь в его лицо, которая раскрыла его чистую душу под этой жесткой и страшной оболочкой.

— Спокойной ночи, Гермиона, — сказал Гарри тихо, все так же улыбаясь.

— Спокойной ночи, Гарри.

И чуть ли не бегом вверх по ступенькам. Тихо закрыть за собой дверь спальни, прижаться к ней спиной и закрыть глаза.

Казалось, что сердце заняло все грудную клетку, а из горла рвались не то рыдания, не то смех. Не было возможно держать эти чувства в себе, по щекам побежали соленые дорожки. Еще никогда она не ощущала подобного — слезы застилали глаза, душили. Но это не были боль, печаль или злость.

Это было счастье. Теплое, пьянящее ощущение счастья, которое кружило голову и заставляло бормотать что-то бессвязное.

Если бы Лаванда и Парвати проснулись сейчас, они были бы сильно удивлены.

Серьезная заучка Гермиона Грейнджер, захлебываясь слезами и дрожа всем телом, тихо, словно молясь, повторяла и повторяла одно имя.

"Гарри".

— Не смей к ней приближаться.

Вздрогнув, Гарри отвел глаза от места, где недавно стояла Гермиона, и увидел сидящего на диване Рона. Он не спал?

— Ты, кажется, уже совсем забыл, что тебе нельзя с ней общаться, — сказал Рон, сверкнув голубыми глазами. Он поднялся на ноги и засунул руки в карманы, выжидающе уставившись на Гарри.

На стене тихо тикали часы. Из окон в гостиную лилась ночь — бархатная, посеребренная лунным светом. Сердце, казалось, заняло всю грудную клетку.

И нечем было дышать.

Говорить не хотелось. Выяснять отношения — тем более.

— Ну что ты молчишь? — спросил Рон кисло, — Нечего сказать? А что если Гермиона умрет?

Теплое чувство, охватившее душу, неприятно дрогнуло.

— Она не умрет.

— Да? — с наигранным удивлением протянул Рон. — А кто мне говорил, что будет держаться от нее подальше, что бы она чего не вспомнила?

— Я вызываю у нее слишком много вопросов, — ответил Гарри монотонно. — Снейп сказал, что если я с ней подружусь и сам что-нибудь придумаю про свое прошлое, то будет легче, чем если она станет раскапывать про меня информацию.

...Было бы здорово, если бы мы могли стать друзьями, правда, Гарри?..

— Подружишься с ней? — странным тоном переспросил Рон. — Можно подумать, что ты не хочешь большего...

Это было слишком. Рон не имел права лезть в его чувства.

— Пойдем спать, уже поздно, — отвернувшись, Гарри двинулся к лестнице. — Можешь завтра не просыпаться так рано — я провожу Гермиону до большого зала.

Рон не двинулся с места.

— Если она любила тебя раньше — это не значит, что полюбит и сейчас.

Гарри не ответил. В его ушах все еще стоял счастливый шепот Гермионы, и он еще помнил ощущение ее губ на его щеке. Обжегшее кожу дыхание и счастливые глаза — все это еще было с ним, и Гарри надеялся, что это чувство, такое тихое и незнакомое в этой бесконечной веренице дней и ночей, полных ужаса и боли, что это чувство не покинет его.

Хотя бы до утра.

* * *

Так и не донеся ложку до рта, Джинни выронила ее, не имея сил держать в ослабевших пальцах. Со звоном та упала в тарелку, овсянка ошметками полетела в разные стороны. Трейси воскликнула, вскочив на ноги.

— Джинни! — завопила она, с негодованием указывая на разбрызганную по ее мантии овсянку.

Но Джинни не слышала. Гарри опустил свою сумку на лавку и сел, рядом с ним пристроилась Гермиона, что-то вдохновенно рассказывая. Ее глаза сияли, щеки горели румянцем.

А Гарри! Бледность и синяки под глазами — все на месте, но глаза! Бездонные пропасти наполнились теплом надежды, робкими лучиками счастья. И хотя он не улыбался, иногда уголки его губ вздрагивали в легком подобии улыбки.

Это было так... Джинни не знала как описать. Мир вдруг сосредоточился на этих двоих, словно все застыло и замерло...

...только Гарри и Гермиона сидят рядом и разговаривают.

Трейси что-то недовольно бурчала. Взмах палочки — овсянка исщезла с мантий, поправив очки, Анжела начала что-то втолковывать...

Но все это было не важно. Важно то, что ОНИ снова ВМЕСТЕ!

Неужели Гарри позволил себе подружится с Гермионой? Разве это безопасно? Разве он не должен держаться от нее подальше?..

Перехватывало дыхание.

Не зная как поступить, Джинни вскочила на ноги.

Что же эта Трейси не отстанет — не видно что ли, что не до нее сейчас?!

Схватив сумку, Джинни бросилась вон из зала.

Ей было все равно, что подумают другие, лишь бы быть подальше от этих двоих!

* * *

Звонкие шаги девушки стихли и Рон, вздохнув, снова уставился на содержимое своей тарелки.

Вот так вот они обошлись с нами, сестрица.

Голос Гермионы стоял в ушах. Она несла какую-то совершенную бессмыслицу — что-то про цифры и уроки, так почему у Гарри такой одурелый вид, словно бы она ему рассказывает, какие имена придумала для их бедующих детей?!

И вообще — как это он смог утащить ее завтракать раньше меня?

Рон брезгливо оглянулся на Гарри. Ест-то с каким аппетитом! Да как он может быть настолько... настолько...

Не имея сил больше смотреть на эту парочку, бесконечно увлеченную друг другом, Рон отодвинул так и не тронутую тарелку, поднялся.

Интересно, она заметит, что я ушел? Конечно же нет.

И так ничего и не сказав, поспешил вслед за сестрой.

* * *

— Так, сядьте здесь, — Снейп выставил стул посреди кабинета и подождал, пока Поттер неловко усядется, — Вы должны освободится от любых мыслей. Расслабьтесь, вы вообще не должны ничего чувствовать.

Поттер кивнул и закрыл глаза. Он неровно дышал — видимо бежал всю дорогу.

Проклятый мальчишка. Какую дыру надо иметь в голове, что бы забыть про первый урок оклюменции?

Снейп отошел к своему столу и, взяв палочку, прошептал длинное заклинание. Тут же воздух сгустился, наполняясь чужими мыслями. Все они были еле слышными и неразборчивыми.

Кроме тех, что исходили от сидящего посреди кабинета зелий гриффиндорца.

Да, он очень усердно выполняет задание. Весь уже углубился в мысли об этой Грейнджер. Так это она его задержала? Не мудрено.

Боже, кто бы мог подумать, что Поттер так сентиментален? Хотя это написано у него на лбу. Проклятый мальчишка...

... а я ведь понимаю его. Кому, как не мне его понимать?

Снейп вздохнул и потер уставшие глаза. Сейчас не время углубляться в прошлое.

...Но... Себя обманывать невозможно...

О. Это уже поинтереснее. Снейп сел за свой стол и прислушался.

...Это лишь... это лишь оболочка... это лишь игра на время... До конца обучения. Ведь нельзя же ей врать вечно? Ведь когда-нибудь она узнает про Великого Поттера, Мальчика Который Выжил.

Ведь когда-нибудь... нам придется разойтись...

...Навсегда...

— Поттер, черт возьми!

Поттер вздрогнул и открыл глаза, что бы встретился с пронзительным взглядом зельевара.

— Что я велел вам сделать?

Гриффиндорец смутился и, склонив голову, уставился на свои ботинки.

— Освободится от мыслей... — пробормотал он, мысленно готовясь к язвительным комментариям.

Проклятый мальчишка!

Взяв второй стул, Снейп пронес его в центр кабинета и сел прямо перед юношей.

— Так, Поттер, надо все разъяснить раз и навсегда, — он тяжело вздохнул. — Я ищу лекарство. Я перечитал все возможное об этом синдроме, я отвожу на поиск нужной цепочки по 6 часов в день. Параллельно я должен составлять планы на уроки, плюс сами уроки. На неделе всегда найдется дело, по которому я должен съездить в Лондон, или еще куда. Что требуется от тебя — лишь внимание и чуть-чуть усидчивости. Я понимаю, тебе тяжело и противно терпеть все это, но, боже мой, в таких ситуациях надо действовать, а не ныть. Чем меньше ты будешь развозить нюни у меня на уроках, тем больше у меня будет времени на разработку лекарства. Оклюменция нужна тебе сейчас как никогда — боль в шраме, тогда на взыскании — это было лишь легкое прощупывание твоего состояния. Ты разозлил Лорда, и он хочет убить тебя. Любым способом. А если ты умрешь, то какого черта я трачу столько времени на изготовление лекарства? Поттер, ты должен понять, от любой болезни есть лекарство. И я найду лекарство от синдрома паники. Но то, насколько скоро я это сделаю, зависит от ваших успехов в оклюменции. Поэтому хватит ныть и жалеть себя, беритесь за ум и попытайтесь, наконец, выбросить мысли из головы!

Ну, если он после этого не освоит хотя бы основы, значит он безнадежен. И никакой Дамблдор не убедит меня в обратном.

Резко поднявшись на ноги, Снейп отвернулся, что бы вернуться к своему столу, но тихий голос Поттера заставил его остановится.

— Профессор Снейп... что мне надо сделать, что бы освободится от мыслей?

* * *

Да где же он?

Снова оторвавшись от вязания, Гермиона выжидательно глянула на вход в гостиную. Время было уже позднее, а Гарри, исчезнувший так неожиданно после ухода за волшебными существами, до сих пор не вернулся. Где он мог так задержаться?

Рон демонстративно читал "Три кольца и квоффл" в дальнем кресле. На что он мог так сильно обидеться, Гермиона понять не могла. Вроде бы это он ушел вчера из кабинета зелий, так и не подождав свою лучшую подругу!

Гермиона снова вернулась к вязанию. Изумрудные нитки были очень приятными на ощупь, и работа шла так гладко, что самой не верилось. Свитер неизвестно для кого начал обзаводится рукавами, почему-то Гермиона так и не смогла бросить начатую работу. А если будущий получатель не вспомнится, то... то можно будет...

Вдруг скрипнул портрет, и Гермиона подскочила на месте.

В гостиную вошел Поттер и на его лице застыло такое непонятное выражение, словно он спал с открытыми глазами. В остальном он выглядел совершенно обыденно. Гермиона поспешно запихнула вязание под диванную подушку и поднялась на ноги.

— Гарри, где ты был? — спросила она осторожно, сделав шаг к нему.

Юноша перевел на нее взгляд, слегка улыбнулся.

— Привет, Гермиона, — ответил он, словно бы не услышав вопроса.

Пересек гостиную, встал прямо перед девушкой.

— Ты волновалась? — спросил он странным тоном.

— Я... — Гермиона смутилась. — Ты исчез непонятно куда, сейчас уже поздно...

Неожиданно его руки коснулись ее лица.

— Ты... такая красивая...

Немедленно Гермиона почувствовала, как ее щеки вспыхнули румянцем под его пальцами — ее сердце запело, но разум продолжал усердно соображать.

Он пьян? Он напился? Нет, никакого запаха спиртных напитков, только какая-то легкая свежесть. Его взгляд не пьяный, нет, спокойный, глубокий, он уверенно стоит на ногах.

— Ты… такая… можно я?..

Неожиданно Гарри отпрянул, сорвав очки, резко прижал ладони к своим глазам, выдохнул.

— Я... устал... пойду спать, наверное, — сказал он через силу, снова взглянув на девушку. Неуверенно замялся, но тут же прощально сжал руку Гермионы и взбежал вверх по лестнице.

Раздался резкий хлопок. Вздрогнув, Гермиона оглянулась на Рона, захлопнувшего свою книгу. Юноша был зол, и Гермиона смутилась — он видел все, что происходило только что.

— Гермиона, не поддавайся! — горячо воскликнул Рон, вскакивая на ноги. — Не связывайся с ним, он опасен!

— Рон, я думаю, я имею право сама решать, с кем дружить, а с кем нет, — ответила Гермиона ровным голосом, хотя внутри все вскипело — да как он смеет?

Рон бросил свою книгу в кресло и, как-то взволнованно взглянув на подругу, быстрыми шагами пересек разделяющее их расстояние.

— Гермиона, ты не понимаешь... — тихо проговорил он. — Поттер... Я слышал, он в своем Дурмстранге... чуть не убил свою одноклассницу! И... из-за этого его и перевели в Хогвартс... что бы замять дело, — сбивчиво закончил он.

Сердце полоснуло холодом, Гермиона испуганно отступила на шаг. Но тут же взяла себя в руки и процедила:

— Что за чушь?!

— Это не чушь — это правда! — горячо воскликнул Рон, схватив Гермиону за руки. – Девушку еле спасли, я слышал… как… Снейп и МакГонагалл об этом разговаривали!

Но это не могло быть правдой!

Вырвавшись из рук Уизили, Гермиона схватила свою вязку и прижала к груди, словно ища в ней защиты.

— Рон… наверное, это была случайность, — затараторила она, вскакивая на первую ступеньку лестницы, — это была случайность и… но это невозможно, Рон! – крикнула Гермиона в отчаянии и сорвавшись с места бросилась вверх по лестнице.

* * *

Запах запеченных тыкв с кухни, казалось, доносился аж до самого Хогсмида. Сидеть на уроках было невозможно. Ну как, извините, можно усвоить что-то в этой богом забытой истории магии, когда нос дразнят предпраздничные запахи?

Невилл устало подпер щеку ладонью. В животе урчало — сдвоенная история магии тянулась так долго, что съеденный за обедом кусочек тыквенного пирога остался лишь сладким воспоминанием, требующим продолжения. А до вечернего праздничного ужина надо еще дожить.

Эх... уже столько времени прошло... но и изменилось многое.

Невилл оглядел две фигуры, сидящие за задней партой — Гарри спал, уронив голову на сложенные руки, Гермиона наблюдала за ним, кажется совсем забыв про лекцию.

Прямо над головой Невилла пронесся бумажный самолетик, врезавшись старосте в лоб — девушка одарила Рона гневным взглядом и развернула отправленную им записку.

Невилл отвернулся, вперившись взглядом в пустой пергамент перед собой. Так ничего и не записал... Куда это годится? Слава богу СОВ сдал сносно, даже по Зельям не ужасно, а удовлетворительно!

Невилл снова подпер щеку ладонью и уставился в потолок.

Размышления о СОВ тут же всколыхнули море воспоминаний о прошедших летних каникулах. Самых необычных летних каникулах за всю его жизнь.

В первую же неделю его и эту чудаковатую Лавгуд забрали в то странное место... Штаб Ордена Феникса. Бабушка рассказывала когда-то давно об этом Ордене, но тогда Невилл думал, что это сказки. Но в считанные секунды сказка стала страшной реальностью, когда Ремус Люпин, встречая их с Луной на Гриммаулт Плейс, рассказал о том, сколько раз за минувшую неделю были сорваны на них покушения. Та вылазка в Министерство дала себе знать — все шестеро ребят теперь желанная добыча любого пожирателя смерти. Невилл понимал, что его жизнь в корне изменилась.

Во всем.

Каждый день его, как и всех остальных, ждала работа по дому. Было так странно убираться шумной компанией, весело болтая обо всем на свете. Работа была тяжелой и изнурительной, но каждый вечер ложась в постель, Невилл был счастлив, потому что он впервые чувствовал, что у него есть друзья.

За каникулы он познакомился с множеством замечательных людей — члены ордена, они собирались на ужин, иногда заходили посреди дня доложить что-то, просто забегали перекусить.

Однажды в столовую ворвался Снейп, весь перекошенный, и, осушив стакан молока Гермионы, умчался прочь. Впрочем, это второе, что шокировало Невилла в Штабе Ордена Феникса. Первым был портрет миссис Блек, неустанно орущий на весь дом.

Если вернуться к СОВ, то это был совершенно дикий день в доме, потому что не успел Невилл проснуться, кто-то с размаху приземлился на его кровать и начал неистово тормошить. Утренние косички Джинни мелькнули в воздухе, девочка сотрясала зажатым в руке толстым пергаментом. Тогда Невилл сам не понял из-за чего переволновался — из-за оценок, или из-за гриффиндорки, бесшабашно повисшей у него на плече, что бы увидеть содержание письма. За стенкой взвыл Рон, потом он с Гермионой и Гарри появились на пороге комнаты. Они были заинтересованы его оценками, и это затронуло сердце Невилла. Тепло разлилось по венам, а Джинни ткнув пальцем в строчку с Зельями, весело чмокнула его в щеку, что-то заметив про Снейпа. Это было такое чокнутое утро, что вспоминая его сейчас, Невилл растерянно провел свободной рукой по щеке, вспоминая теплое ощущение губ малютки Уизли.

Колокол.

Конец урока.

Ученики лениво засобирались, Гермиона растормошила Гарри, Рон пронесся мимо них, словно его кто-то гнал. Запах тыквенного пирога усилился и Невилл, смахнув свои вещи в сумку, поплелся к выходу.

Рон давно скрылся за поворотом, а Гарри и Гермиона, словно не обратив внимания на марафон друга, неторопливо зашагали по коридору.

Рука в руке, переплетенные пальцы.

Невилл слегка улыбнулся и повернул в сторону библиотеки. Он был рад, что у Гарри все налаживается, но смутное беспокойство охватило его душу.

Предчувствие беды витало в воздухе.

Надвигалось что-то нехорошее.

* * *

Праздничный банкет не отличался оригинальностью. Привычная запеченная тыква, тыквенный сок, пирог из тыквы... Брезгливо поморщившись, Малфой придвинул к себе блюдо с мясом. И здесь тоже? Они что, помешанные? Вся школа уже провоняла этим жутким оранжевым недоразумением, как это вообще есть можно?

Сковырнув кусочки тыквы с мяса, слизеринец глянул на гриффиндорский стол. Поттер неторопливо уплетал содержимое своей тарелки, Грейнджер о чем-то вещала, Уизли...

Черт, лучше на него не смотреть, вернемся к Грейнджер.

Подловить ее одну так и не удается, ходит всюду со своими лакеями. А так ведь и не намекнешь ей о Поттере... Проклятье. Упускать такой шанс нельзя, чем бы там не грозились Дамблдор со Снейпом.

Грейнджер должна поплатится.

Мне стыдно, что моего сына обскакала какая-то грязнокровка.

Малфой тяжело вздохнул.

Грязнокровка должна получить сполна.

Надо пополнить ее знания в области истории. Стыдно отличнице не знать о мальчике который выжил.

Я то уж подскажу ей, какую литературу почитать.

И, когда Малфой в предвкушении ухмыльнулся, раздался необычайный грохот, и, распахнув двери, в зал ворвался неизвестный, завернутый в дорожный плащ. Не обращая внимания на замерших учеников, он бросился к учительскому столу и что-то горячо зашептал Дамблдору. Директор нахмурился и, поднявшись на ноги, громко объявил:

— Сейчас все вы разойдетесь по своим гостиным. Праздник можете продолжить уже там. Старосты, проследите, что бы никто не "потерялся" по дороге. Через час ваши деканы закроют гостинные, и я не думаю, что кому-нибудь захочется провести ночь, шатаясь по каридорам Хогвартса.

* * *

Стоило ученикам покинуть большой зал, стройные ряды подростков превратились в огромную взволнованную толпу. Тут и там в общем гудении слышались громкие предположения о том, по какой причине всех их так поспешно выдворили из большого зала.

Толчея стояла ужасная — Гермиона нащупала руку Гарри и крепко сжала. Не хватало еще потеряться в этой толпе...

Что же случилось? Что это за человек прибыл в Хогвартс? Какую весть он принес?

Неужели снова Волдеморт?

Неожиданно заболела голова, и заныло сердце. Одна мысль о Темном Лорде бросила ее в бездонную пропасть — страх пробежал по венам, словно пламя. Это был не страх — смертельный ужас охватил Гермиону ледяным огнем. Причем этот ужас не был вызван самим Волдемортом. Это был ужас перед чем-то более страшным и ужасным. Перед чем-то, что могло произойти по вине этого монстра, так просто убивающего людей. Гермиона прикрыла глаза рукой — почему она боится? Чего она боится?

Неожиданно кто-то резко дернул Гермиону за собой — рука Гарри выскользнула из ее пальцев, изумрудные глаза за стеклами очков сверкнули беспокойством и скрылись за нахлынувшей толпой. Мелькнули чьи-то лица, спины, на плечи легли чьи-то руки, в ухо приглушенный голос шепнул:

— Проблемы с памятью, Грейнджер?

Гермиона хотела обернуться, что бы увидеть лицо незнакомца, но грубые руки схватили ее за волосы, заставляя смотреть прямо.

— Не крутись, а слушай, что я говорю. Ты у нас любишь читать книги? Почитай "Новейшую историю магии" на досуге. Стыдно такой умной девочке не знать то, что все знают.

Сердце стучало отбойным молотком, Гермиона чувствовала, что ей не хватало воздуха. Незнакомец что-то знал о ее состоянии, о вещах, что она не могла вспомнить.

— Ты знаешь, что я забыла?.. — сорвавшимся на шепот голосом спросила она.

— Все знают, кроме тебя. И все скрывают. Если тебе интересно — прочитай "Новейшую историю магии"

И в следующее мгновения незнакомец растворился в толпе. Гермиона испуганно заозиралась и бросилась вперед между учениками. Странное чувство паники и испуга охватило ее, неужели действительно что-то забыто, неужели действительно что-то стерто из памяти?

Неожиданно кто-то снова дернул ее к себе — с силой Гермиона ударилась о грудь Гарри. Тот был взволнован, если не испуган, его глаза горели беспокойством.

— Куда ты делась, я чуть с ума не сошел от беспокойства...

— Я... — Гермиона запнулась, ища оправдание, — я споткнулась, и толпа унесла меня в другую сторону.

Кажется купился.

Нахмурившись, Гарри сжал ее руку и прибавил шаг.

Я что-то забыла.

Нечто важное.

Но я узнаю что. Обязательно узнаю.

* * *

В гостиной гриффиндора все уже было готово для продолжения праздника — на столах красовались всевозможные яства, в воздухе витал аромат свежеиспеченного тыквенного пирога. Гриффиндорцы хлынули в комнату, потирая ладони, спустя пару минут зазвучала музыка, свободные места у камина закончились, а старшекурсники уже умчались за спиртным. Споры о том, что происходит сейчас в мир, не утихали, но встревоженные выкрики теперь уже превратились в веселые гадания. Паника и страх исчезли, уступив место праздничной праздности.

Атмосфера настроилась на положительный лад, и Рон, осмотревшись в поисках Гермионы, приготовился к решительным действиям. Налив себе тыквенного сока, залпом осушил свой кубок.

Пора начинать наступление.

* * *

Наконец-то тишина.

Взмахнув палочкой, Гермиона убрала последние бутылки со столов. Вечеринка, к счастью, не затянулась — гриффиндорцы не хотели проспать завтрашний поход в Хогсмид, поэтому, повеселившись до часу ночи, разбежались по спальням.

Оставив гостиную неубранной.

Гермиона страдальчески вздохнула, заглянув под стол — еще десятки бутылок и гора фантиков, оставшейся от вскрытой Роном посылки Близнецов. Это не были забастовочные завтраки — что-то новенькое, причем более увеселительное, так как куча учеников, собравшаяся посмотреть, время от времени взрывалась хохотом. Испарив заклинанием и этот мусор, Гермиона выпрямилась и чуть не вскрикнула от ужаса, когда чья-то рука легла ей на плечо. Резко развернувшись, она выдохнула — Гарри слегка улыбался, стоя прямо перед ней.

— Привет, — просто сказал он. — Убираешься за всеми?

Гермиона пожала плечами.

— Кто еще это будет делать? — спросила она и тут же прищурилась. — А где ты был весь праздник?

Гарри нахмурился и отвел взгляд.

— Я... был у камина...

— Что-то я не видела тебя у камина, — подозрительно протянула Гермиона, скрестив руки на груди. — А я, между прочим, хотела с тобой поговорить.

— Видимо Уизли смог заменить меня в этом деле, — заметил Гарри ядовито, и брови Гермионы поползли вверх:

Ревнует? Он... ревнует?..

— А о чем хотела поговорить? — между тем спросил Гарри, отворачиваясь.

Гермиона нервно сглотнула, подбадривая себя.

Я должна узнать.

Не от кого-то, а от него.

— Ты правда чуть кого-то не убил в Дурмштранге?

Она... действительно произнесла это только что?

Обернувшись, Гарри всмотрелся в встревоженное лицо Гермионы.

— Ч-что я чуть не сделал?

Гермиона занервничала.

— Мне... То есть я слышала... что в Дурмстранге ты чуть не убил свою одноклассницу... и именно из-за этого тебя перевели.

Что?! ГДЕ она это слышала?..

...Ты орешь на меня, будто из-за меня Гермиона все забыла, а на самом деле это ТВОЯ вина! ..

Гарри отвернулся, чувствуя, как от злости руки сжались в кулаки.

— Это Рон тебе сказал?

Если это он — то игра с Хаффлпаффом пройдет без капитана.

— Н-нет... это...

...а на самом деле это ТВОЯ вина! ..

— Гарри, скажи мне, это правда?

Ведь она действительно чуть не умерла. Это я ее чуть не убил.

По моей вине она могла умереть.

— Это правда.

— Как это произошло? — ее голос не упрекающий, не злой, не испуганный. Спокойный, понимающий, грустный...

Но легче не стало. От ее голоса Гарри неожиданно почувствовал волнение и злость, мышцы напряглись, и по телу пробежала судорога.

— Это... случайность, недоразумение... Чуть не убил... — Гарри покачал головой, все еще не оборачиваясь. — Это она чуть не убилась из-за меня.

Зачем ты боялась, Гермиона?

— Она... это сложно... Я и руки на нее не поднял... Это... Все магия... Проклятье! — Гарри нервно провел рукой по волосам. — Я не хотел... Я не смог бы ее обидеть... даже... Она была дорогим мне другом, и в том... что она... Я не могу объяснить этого, Гермиона!

Проклятье! Надо было сказать, что Рон солгал. Какой черт за язык дернул?!

— Гарри...

Рука Гермионы коснулась его плеча. Гарри дернулся от ее прикосновения — она не должна жалеть его!

— Уже поздно, я пойду спать.

— Гарри, я...

— Спокойной ночи.

Взбежав вверх по лестнице, Гарри юркнул в спальню юношей шестого курса и, прислонившись лбом к двери, смог наконец выдохнуть:

— Прости, прости, Гермиона! Это я во всем виноват... Прости меня, господи...

и хватая ртом воздух, затихнуть, не желая ни двигаться, ни думать, ни чувствовать.

* * *

Хогсмид светился и переливался, куда не глянь — всюду тыквы, еще не убранные после праздника.

На столе две кружки сливочного пива, несколько оберток от шоколадных лягушек. Аккуратные пальчики Джинни барабанят по столешнице. Ее глаза устремлены куда-то через меня, она не слышит того, что я говорю, ей, скорее всего, совершенно не интересна моя персона, но она здесь, со мной, и ее рука совсем близко к моей, ее волосы пылают буйным огнем в свете, льющемся из окон. Она такая красивая, что не верится, что этот поход в Хогсмид она решила провести со мной. Она улыбается, неужели это я — причина ее нежной улыбки?

Так думал Невилл Лонгботтом, взволнованно ерзая на своем стуле. Паб "Три метлы" сегодня был так же многолюден, как и всегда. Тут и там можно было увидеть знакомые лица, все были веселы и разговорчивы, однако Джинни, устремившая свой взор в парадный галстук Невилла, казалось, ничего не замечала. Но разве это не было их первым свиданием? Разве она не должна хоть чуть-чуть поддержать разговор? Невилла это не волновало — он сидел в пабе с Джинни, попивал сливочное пиво, и это было СВИДАНИЕ. И ради вот этого стоило проснуться в пять часов утра, стоило перерыть весь свой чемодан в поисках нарядной одежды, стоило десять раз возвращаться в спальню за забытыми вещами. И конечно ради всего одной прогулки по Хогсмиду Невилл смог не обращать внимание на Симуса и Дина, пускающих шутливые замечания на протяжении всего утра.

Однако Джинни была уж совсем молчаливой.

— Эй, — Невилл помахал рукой перед глазами девушки. — Тебе скучно?

Джинни моргнула пару раз и непонимающе уставилась на однокурсника.

— Прости, что ты говорил?.. — она заправила рыжий локон за ухо и взволнованно оглядела паб. — Как ты думаешь, как там Гарри с Гермионой?

Гарри с Гермионой. Невилл, разочарованно выдохнув, поднес к губам кружку сливочного пива.

— Они там, — сказал он, сделав большой глоток.

Протянув руку, он указал сначала на Гермиону, уткнувшуюся в какой-то учебник за одним столиком с Роном, а потом на Гарри, угрюмо попивающего сливочное пиво прямо из бутылки.

Если Джинни интересны эти двое, то это не свидание... Невилл с отвращением глянул на свой галстук. Готовился... полчаса в ванной простоял, а ей интересны эти двое!

Вернее один.

Невилл печально вздохнул и снова отпил из своей кружки.

— Кажется, они снова поссорились, — протянула Джинни скорее довольным, чем грустным тоном.

— Кажется, — откликнулся Невилл.

— Зато Рон уже пользуется этим положением, — все тем же тоном продолжила Джинни.

— Уже, — снова откликнулся Невилл.

— Невилл, ты простишь меня? — Джинни поднялась, не отрывая глаз от Гарри. — Пойду узнаю, как он.

Даже не дождалась ответа. Всплеск горящих пламенем волос, легкие шаги, и она уже за столиком Гарри.

Гарри, который действительно лучший во всем. Он — потрясающий человек, один из лучших... Но...

Почему я не могу быть им?..

Развернув очередную лягушку, Невилл чуть ли не проглотил ее за раз и, уронив голову на сложенные руки, еле слышно застонал.

Такого ужасного похода в Хогсмид у него еще не было.

* * *

Книга была настолько занудной, что Гермиона начала жалеть, что выбрала именно такой способ прикрытия. Было бы гораздо лучше, если бы на месте "Предоснов нумерологии" была "Новейшая история магии", но мадам Пинс сказала, что все 5 экземпляров разобрали. Удивительно — обычно ряд темно-синих учебников неколебимо стоял на полке, между "Новейшими достижениями волшебной науки" и "Новейшей историей Хогвартса".

...Проблемы с памятью, Грейнджер?..

...Стыдно такой умной девочке не знать то, что все знают...

...Все знают, кроме тебя. И все скрывают...

Гермиона устало потерла глаза. Если бы она знала кто этот странный незнакомец, она бы попыталась с ним встретится снова... Расспросить обо всем...

— Гермиона, ты уже час читаешь свою книгу, — Рон недовольно поморщился. — Мы же в Хогсмиде... Может, пойдем в сладкое королевство?

Гермиона пожала плечами. Вставать и идти куда-нибудь не хотелось.

— Тогда, может, поговорим?.. — Рон отпил сливочного пива и оглядел паб. — Интересно кто это вчера прибежал в большой зал?

— Ты думаешь, это связано с Волдемортом?

Рон вздрогнул, чуть не опрокинув свою кружку.

— Не называй его по имени!

Гермиона фыркнула.

— Рон, ну когда ты вырастешь?..

— Я давно вырос! — возмутился Рон и добавил еще что-то, но неожиданно взгляд Гермионы скользнул куда-то за него.

Гарри поднялся с места и, что-то сказав Джинни, двинулся к выходу из паба. Его шаги были тяжелыми, взгляд — мрачным, засунув руки в карманы и сгорбившись, он походил на человека, который лишился всего в своей жизни. Гермиона снова увидела Его. Гарри Поттера. Неизвестного пугающего юношу, переведенного из Дурмстранга.

Дверь закрылась за ним, и Джини тут же вскинулась на ноги. Замерла, не зная что делать, но тут же бросилась за юношей.

Гермиона снова перевела взгляд на Рона, продолжающего что-то говорить, так и не заметив, как двое слизерицев, переглянувшись, последовали за Джинни, на ходу вытаскивая свои палочки.

* * *

Морозный воздух обжег щеки, изо рта вырвались клубы пара. Гарри видно не было — куда он завернул?

Джинни сделала пару шагов, оглядываясь. Лишь припудренные снегом дорожки, крыши, заборы.

Может, он пошел сюда?

Девушка озадаченно свернула в подворотню, вглядываясь в землю — снега еще выпадало мало, следов видно не было.

Вздохнув, Джинни решила вернуться к Невиллу, как вдруг за спиной что-то вспыхнуло, и в следующую секунду гриффиндорка упала на землю без сознания.

* * *

Битый час Невилл обеспокоено носился по Хогсмиду в поисках Джинни. В Хогвартс она не возвращалась, об этом ему сообщил сторожащий ворота Хагрид, в Зонко, сладком королевстве и у визжащей хижины ее не видели. В кабаньей голове — тоже. С каждой минутой Невилл волновался все больше — куда она могла деться?

Гермиона сказала, что она вышла из "Трех Метел" вслед за Гарри.

А сам Гарри сказал, что в последний раз видел ее только в пабе.

Где же она может быть?

* * *

— КАКОГО-ДЬЯВОЛА-ВЫ-ЕЕ-СЮДА-ПРИТАЩИЛИ?!

Малфой, покрывшийся от бешенства красными пятнами ходил туда-сюда по гостиной слизерина, время от времени зло зыркая на склонивших головы Деррила и Хайна.

— Мы думали...

— Война же...

— И могли бы ее использовать...

— Как заложницу...

— ГДЕ ВАШИ МОЗГИ?! ЛАДНО ПОДСТАВЫ, ЛАДНО ШАНТАЖИ, ЛАДНО ДРАКИ И СТЫЧКИ, НО КАКОГО ЧЕРТА ВЫ ПРИТАЩИЛИ ЭТУ РЫЖУЮ В НАШУ ГОСТИННУЮ?! О КАКИХ ШАНТАЖАХ ВЫ ДУМАЛИ?! ВОЙНА — ЭТО ИГРА, А ТО, ЧТО ВЫ СЕЙЧАС СДЕЛАЛИ — ЭТО ПОХИЩЕНИЕ!

Драко осекся и взволнованно оглядел маленькую фигурку, уложенную на диван.

— Вы ее хоть не убили? — спросил он обеспокоено.

— Это оглушитель, — быстро заверил его Деррил виноватым голосом.

— Ладно... — Малфой засунул руки в карманы и уставился в пол, — Ладно... Пусть она пока побудет здесь... Я решу, как нам это исправить... Но с этих пор, — резко добавил он, — с этих пор вы делаете только то, ЧТО Я ВАМ ПРИКАЗАЛ. Никакой самодеятельности больше!

И рухнув в кресло, он задумчиво уставился в окно.

* * *

Рон нахмурился, протянув деньги продавцу Зонко, и снова обернулся к Невиллу.

— Что значит "нигде нет"?

Невилл замялся, переступив с ноги на ногу, взволнованно перевел взгляд от Рона к Гермионе и обратно.

— Джинни пропала, — сказал он дрожащим голосом. — В Хогвартс она не возвращалась, в Хогсмиде ее тоже нет... Никто ее не видел с того момента, как она вышла из "Трех метел".

Рон растерянно замер.

— Может... Хагрид просто не заметил ее?

Невилл пожал плечами.

— Возможно... Но я подумал... вдруг... это слизеринцы... — он опустил глаза. — Ее нигде нет, и я волнуюсь...

— Они не могли ее похитить, — отрезала Гермиона. — Это, в конце концов, глупо!

— Не забывай, у нас идет "война", — озабоченно напомнил Невилл.

— Война... Но это же всего лишь игра! — Рон вздохнул. — Ладно... давайте пойдем в замок, возможно, она в гостиной.

Но стоило всем троим выйти из магазина, сипуха с темным оперением приземлилась на плечо Рона и вытянула лапку с запиской.

Гермиона отвязала маленький рулончик и развернула. Представшие глазам строки гласили:

"Уизли у меня.

Приди и забери ее.

Малфой"

* * *

— Я ничем не могу помочь.

Курой Макгрубер поставил свою кружку на столик и спокойно оглядел троих гриффиндорцев.

— Как не можете?! — воскликнул Рон гневно. — Малфой похитил мою сестру! Сделайте что-нибудь!

— Это война, мистер Уизли. Здесь изменить что-то можете лишь вы. Я просто школьный учитель. Я не военачальник, не вершитель судеб. Я не могу вам помочь.

— Да забудьте вы про игру! — стукнул кулаком по столу Рон. — Заставьте Малфоя вернуть Джинни!

Макгрубер нахмурился.

— Я повторяю: я ничем не могу помочь. Вы сами должны вызволить Вашу сестру из плена. Пора бы Вам самому решать свои проблемы.

И взяв со стола газету, профессор откинулся на спинку стула и углубился в чтение.

* * *

Спустя пол часа все приспешники белого лидера уже были в гостиной гриффиндора. Глядя на посеревшего от волнения Рона, Гермиона не стала возражать против представителей других факультетов в гостиной, сколько бы правил не претило этому.

Похитили.

У Гермионы в голове не укладывалось, каким идиотом надо быть, что бы посреди бела дня похитить ученицу другого факультета. Бессмысленно! Глупо!

— Что будем делать? — спросил Дин, ерзая на месте. — Надо вытаскивать ее оттуда...

— Это и без тебя ясно, — огрызнулся Рон, меряя шагами гостиную. — А вот вопрос "как" мы должны сейчас решить!

— Для начала мы должны выяснить, где она находится, — подал голос Симус, — а потом взять это место штурмом.

— Нелогично, — покачал головой какой-то равенкловец. — Мы не знаем, сколько там слизеринцев и сможем ли мы их одолеть.

— В любом случае устраивать драку — глупо! — вставила свое слово Луна.

— А что тогда делать? — процедил Рон, вперившись взглядом в девушку. — Ждать пока они сами ее вернут?

— Вообще-то есть такое слово "переговоры".

Все обернулись ко входу в гостиную — Гарри стоял в проходе со странным выражением на лице. Он был спокоен, но в глубине его глаз прочно обосновалось беспокойство, между бровями залегла складочка.

Рон выпрямился, не отрывая глаз от юноши, его кулаки сжались.

— Я не собираюсь идти на чаепитие к тому, кто похитил мою сестру, Поттер.

— Однако я впервые встречаюсь с таким странным восприятием слова "переговоры", — голос Гарри налился холодом, Гермиона съежилась, чувствуя как мурашки пробежали по спине. — Если ты пойдешь к Малфою с намереньем драться, то драка состоится. Если ты поговоришь с ним, возможно, вы сможете мирно разойтись. И никто не пострадает.

— Это имеет смысл, Рон, — подала голос Сьюзен Боунс. — Может и правда стоит...

— Мы НЕ будем вести переговоры! — Рон резко развернулся к хаффлпаффке. — Малфой похитил МОЮ сестру, и он ЗАПЛАТИТ за это.

— Значит, мирно ты ничего не хочешь решать? — скрестил руки на груди Гарри. — Поступай как знаешь.

И развернувшись, он скрылся за портретом Толстушки. Гермиона прикусила губу, глянув на Рона — тот зло пялился в пространство, ни на кого не обращая внимания. Остальные взволнованно на него смотрели.

Все, кроме Невилла.

Задумчиво поглядев вслед Гарри, он выскочил из гостиной за ним.

Ну и где этот Уизли?

Малфой нервно оглядел гостиную — из Хогсмида еще никто не вернулся, Деррил и Хайн ушли отправить второе письмо. Своего филина Драко боялся отправлять — как бы Уизли в припадке злости ему перья не повыдергивал. Тишина давила на уши, а маленькая фигурка, лежащая на диване, заставляла чувствовать себя неуютно. Связанная и неподвижная, она выглядела беззащитной и ранимой, горящие огнем рыжие волосы обжигали глаза. Скорее бы ее забрали отсюда, невозможно на нее смотреть.

Малфой поднялся на ноги и отошел к окну. Отец говорил, что за заложниками всегда приходят.

За заложниками.

Юноша бессильно ткнулся лбом в стекло. Это что же он за лидер, если собственные подчиненные не слушаются... да еще и такие вольности позволяют. Заложника притащили! Глупость-то какая!

За спиной послышался тихий стон. Испуганный, Малфой обернулся.

Джинни Уизли приходила в себя.

Сначала она просто лежала, беспомощно оглядывая помещение. Ее глаза расширились, но не успела она и звука произнести, как Малфой ответил на все ее вопросы:

— Ты в слизеринской гостиной. Не беспокойся, скоро за тобой придут.

Гриффиндорка повернула голову в его сторону и побледнела.

— Малфой...

Юноше совсем не понравился страх в ее глазах. Словно бы он был хищным зверем, собирающимся ее съесть. Но он то не собирался?

— Да не бойся ты, я не собираюсь ничего с тобой делать.

Ее это не убедило — зрачки расширились.

— Черт возьми, да тебя по ошибке сюда притащили!

Подойдя к девочке, Малфой опустился на корточки, что бы ее развязать, но она дернулась в сторону, испуганная. Чертыхнувшись, слизеринец схватил ее за плечо, и уже спустя секунду она была свободна — веревки упали к ее ногам.

— Вот твоя палочка, только не надо тут же мне растить какие-нибудь рога или уши.

С большим недоверием гриффиндорка взяла протянутую ей палочку.

Малфой рухнул в свое кресло, скрестил руки на груди.

— А теперь будем ждать, пока твой геройский братик не придет за тобой.

Девушка все еще смотрела на него с недоверием.

— Почему ты так себя ведешь?.. — протянула она.

Ответ ей услышать было не суждено. На пороге гостиной появился Нотт, сжимающий в руках два объемных пакета с покупками, и никто иной, как Гарри Поттер.

— Поттер тебя требует, Малфой, — заявил Нотт, кивнув головой в сторону гриффиндорца. — У него что-то жизненно важное.

И пожав плечами, слизеринец засеменил в сторону лестниц, ведущих в спальни.

— Привет, Поттер, — как ни в чем ни бывало поздоровался Малфой, поднявшись на ноги. — Уизли было лень самому прейти?

— Если ты не отпустишь сейчас Джинни, то и он придет, — так же беспечно ответил Поттер.

— Ну чтож, что бы не затруднять нашего разлюбимого лидера, получите, — Малфой махнул рукой в сторону Джинни. — Цела и невредима.

Как по команде, гриффиндорка вскочила на ноги и бросилась к своему защитнику. Поттер схватил ее за плечи одной рукой, прижал к себе.

Какой отеческий жест. Малфоя аж передернуло.

— Зачем вы ее похитили, Малфой? — тон уже серьезный. Волновался значит.

— Да незачем, — слизеринец пожал плечами. — Двое моих приспешников решили заняться самодеятельностью. Проваливай, Поттер. Получил свою подружку, так проваливай.

Поттер кивнул и развернулся, потянув девушку за собой. Рыжие волосы сверкнули в свете факелов, пальцы доверительно сжали ладонь Поттера.

Проход за гриффиндорцами закрылся, по гостиной разлилась тишина.

Никакого заложника. Никаких проблем.

* * *

Его ладонь... широкая, теплая... Надежная ладонь... Он спас меня... Опять.

— Гарри, спасибо.

Оглянувшись на Джинни, юноша поднял брови.

— Ты же сама видела — Малфой не собирался тебя держать там.

— Да, видела, — откликнулась Джинни. — Но ведь ТЫ пришел, а не Рон. Спасибо.

Гарри пожал плечами.

Почему он не улыбается?

— Гарри, почему ты не улыбаешься больше?..

Ах, сорвалось с языка!..

Гарри замедлил шаг, нахмурившись.

— Джинни... — начал он, не глядя на девушку, — ...ты же знаешь...

— Не знаю, — заупрямилась Джинни. — Не знаю, Гарри!

— Я не могу... так.

Он остановился. Его плечи напряглись, голова опустилась.

— Джинни, — произнес он тихо, — я люблю ее, понимаешь?..

В голове словно ударил колокол.

Это ты хотела услышать, Джиневра Уизли?

— И... мне... так тяжело осознавать... что она не помнит меня... Она боится... меня.

Неожиданно он снова зашагал в сторону гостиной. Джинни последовала за ним.

— Гарри, ты должен смирится с этим, — сказала она как можно мягче. — Она не помнит тебя... и этого не изменить.

Как бездушно! Но... по другому нельзя.

— Гарри, жизнь продолжается. Ты не можешь перечеркнуть все лишь из-за нее!

— А если она — это не просто она? — Гарри тряхнул головой, ускорив шаг. — Я не могу взять и выкинуть ее из своей памяти. Еще есть надежда все исправить.

я люблю ее, понимаешь?..

— Пароль?

— Праздничные тыквы.

Портрет Толстушки отъехал в сторону.

Рон стоял посреди гостиной, вещая всем собравшимся какую-то вдохновенную чушь, его приспешники в полном составе слушали его с такими выражениями лиц, словно уже жалели, что записались в его команду, а в самом углу сидел Невилл, над которым трудилась Гермиона — губа гриффиндорца была разбита, под глазом синел фингал.

Гарри тихонько подтолкнул Джинни в спину, кивнул, как бы говоря: "давай". И тут же она почувствовала себя маленькой девочкой, которую вернули домой. Внутренний голос шепнул: "Ты уже выросла", но Джинни не смогла преодолеть себя. Шагнув перед, она весело воскликнула:

— Привет!

И тут же все обернулись к ней — Рон прервался на полуслове, во все глаза глядя на сестру. Гермиона слегка улыбнулась, оторвавшись от боевых ранений Невилла, сам Невилл в своем нелепом галстуке вскочил на ноги, но так и не двинулся с места.

Спустя мгновенье Джинни уже была в крепких объятиях Рона.

— Джинни, слава Мерлину!

Тут же юноша отпрянул, оглядев сестру с ног до головы.

— Ты как, цела? Они ничего тебе не сделали?

— Нет, ничего, Малфой тут же меня отдал, когда Гарри пришел.

Рон нахмурился, глянув на стоящего в сторонке Гарри, снова перевел взгляд на Джинни.

— Ты бы знала, что тут без тебя происходило... — протянул он. — Вон Невилл что учудил — со слизеринцами подрался, представляешь?..

Рон рассмеялся, Невилл потупил взгляд.

— Зачем? — Джинни недоуменно уставилась на гриффиндорца. Тот еще больше смутился.

— Я... ну... Мне... — промямлил он нервно.

— Пытался выяснить, где тебя держат, — Рон снова рассмеялся. — Вот боевой!

А ты дурак, Рон Уизли!

Обернувшись к Гарри, Джинни поднялась на цыпочки и быстро чмокнула его в щеку.

— Спасибо, Гарри.

Затем пересекла гостиную и тоже проделала с покрасневшим Невиллом.

И так ничего больше не сказав, убежала в спальню девочек пятого курса.

— Десять вечера, — протянул Снейп, не отрываясь от своих бумаг. — Поздновато вы сегодня, Поттер.

Гарри виновато опустил голову. Рон, полный решимости победить в завтрашней игре с Хаффлпафом, за временем не следил, продержав команду на целый час дольше.

— Садитесь, — Снейп кивнул в сторону двух стульев, одиноко стоящих посреди кабинета.

Гарри неуверенно опустился на краешек стула. Занятия оклюменции в этом году были более спокойными — нужно было просто сидеть и выкидывать все мысли из головы. Одну за другой. А потом представлять, будто вокруг головы — защитная стена. И ни замечаний, ни комментариев Снейпа — лишь скрип пера, шаги и скрип дверок шкафов. Однако сегодня ожидалось нечто другое. Это можно было предположить хотя бы по второму стулу.

— Попытайтесь выстроить блок попрочнее сегодня, — Снейп все еще что-то писал.

Гарри послушно закрыл глаза. Все что нужно — сосредоточится на своем дыхании.

Вдох... выдох... вдох... выдох... В голове — блок и никто не может забраться внутрь... Это очень прочный блок... Вдох... выдох... вдох... выдох...

— Поттер.

Гарри вздрогнул и открыл глаза. Снейп уже сидел перед ним. Интересно сколько времени прошло?

— Сегодня мы проверим ваш блок на прочность, — его голос был непривычно спокойным. — Я попытаюсь проникнуть в ваш разум, попытайтесь удержать блок. Готовы?

Снейп нахмурился и, дождавшись уверенного кивка, достал палочку и совсем тихо произнес:

— Легалименс!

Ударная волна чуть не сбросила Гари на пол, по телу пронеслась судорога, померкли цвета, стихли звуки — в одно мгновение перед глазами пронеслись воспоминания — сегодняшний завтрак, Гермиона, читающая какую-то книгу, "почему ты больше не улыбаешься?", затолканные на самое дно чемодана фирменные свитера Уизли, Макгрубер, предлагающий стать лидером...

Стало не хватать воздуха, голова закружилась, воспоминание за воспоминанием лилось из него рекой, словно открылись все шлюзы,

Надо прекратить, остановить!..

Где-то в подсознании еще шла борьба, Гарри чувствовал ту часть себя, что пыталась закрыться от цепкого взора профессора, сознание ухватилось за какую-то мысль, стало темно и холодно и в следующую секунду, чуть не захлебнувшись хлынувшим в легкие кислородом, Гарри неожиданно увидел...

...это были не его воспоминания... это были...

Женщина и мужчина, кричащие друг на друга, плачущий черноволосый мальчик... Дрожащие от холода руки, окоченевшие пальцы... Выскользнувшая баночка — об пол вдребезги. Лили Эванс, совсем еще юная, и идущая вслед за ней девочка с густыми каштановыми волосами...

— УБИРАЙСЯ!

Гарри открыл глаза — Снейп схватился за голову, он весь трясся. И он не мог поставить блок.

— УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ! — взвыл он, вскочив на ноги.

Стул повалился на пол с невероятным грохотом, перед глазами встали новые воспоминания.

Гром молнии, дождь застилающий глаза, нечем дышать, кашель раздирает горло, и крик:

— Северус!..

— Северус!

Послышались чьи-то шаги, грохот, и спустя секунду поток воспоминай прекратился, словно прямо между Гарри и Снейпом встала толстая перегородка. Слабость разлилась по телу, Гарри приоткрыл глаза — Курой Макгрубер стоял посреди кабинета, сжав предплечья Снейпа, лицо которого не было видно за спутавшимися черными волосами. Профессор прерывисто дышал, мелко дрожа, его палочка валялась на полу.

— Иди в свою спальню, Поттер, — спокойным голосом велел Макгрубер.

Гарри послушно кивнул, тяжело поднявшись на ноги. Было холодно, и голова раскалывалась. Но даже не смотря на это, Гарри не мог не чувствовать спиной жгучего взгляда профессора зельеварения пока шел к выходу из кабинета. Воспоминания Снейпа еще тускло светились в сознании.

И разбитое зелье, и кашель, и девушка с каштановыми волосами.

* * *

Это было ясное солнечное утро. Облака лениво ползли по беспечно светлому небу, солнце светило не ярко — отличная погода для квиддича. Как эта глупая игра может увлекать кого-то?

И меня она когда-то увлекала... Так давно...

— Северус, я удивлен, — Дамблдор вытащил из сколадок своей мантии кулек каких-то цветных конфеток, — ты же ходишь только на матчи своих учеников?

Снейп пожал плечами. Что побудило его выйти сегодня из замка и направится к квиддичному полю, он не знал.

Игроки взмыли в воздух. Полеты... Мечты о полетах мучили его молодость. Хотя не только они.

Снейп нахмурился. Проклятый Поттер... Захороненные давным-давно воспоминания вновь всплывали в сознании, терзая душу, сердце, разум.

Небо тогда так не сияло... Тучи прятали небесный свод, дождь застилал глаза, так что и не увидишь игроков. Почему игру не могли перенести на более благоприятный в плане погоды день, Снейп до сих пор не понимал.

Играли тогда слизерин и гриффиндор. Кругом неистового болели ученики: справа — однокурсники, слева — хаффлпафцы.

Голос комментатора тонул в криках скандирующих болейщиков, но одно было понятно — гриффиндорцы лидировали.

Поттер, как всегда хотел выделится. Финты выделывал... не видел небось ни черта, но разве это возможно, не выпендриться то?...

Грянул гром, вспышка молнии... и когда слизеринцы вскочили, заорав в ответ на первый гол своей команды, Северус почувствовал наступление приступа. Сойдясь в неистовом кашле, юноша полез в карман за лекарством, мокрые пальцы не удержали гладкого стекла, баночка выскользнула, закатившись за лавку. Между тем дышать было все сложнее... А кругом... Кто заметит?..

— Северус? Северус!

Незнакомый голос рядом. Кашель раздирал горло, глаза уже застелили слезы, проклятая болезнь! Чья-то рука коснулась плеча — девушка с густыми каштановыми волосами озабоченно смотрела на него.

— Северус, что с тобой?..

И отчаянный кашель ответ. Лекарство, мне нужно лекарство! Дикая жестикуляция, непрерывный кашель...

...Склонившись, девушка глянула под лавку, нашарила бутылочку. Дрожащими руками протянула Снейпу.

Одного глотка было достаточно для успокоения. Проклятая болезнь.

Откинувшись на спинку, юноша выдохнул, девушка не сводила с него взволнованного взгляда.

— Ты болен?.. — спросила она сочувствующим тоном...

Ты болен?..

Странно, что никто из однокурсников Снейпа никогда не видели того, что увидела на одной квиддичной игре глупая хаффлпафка. Ее лицо, блестящее от воды, особой красотой не отличалось, его облепляли промокшие волосы, один герб хаффлпафа, вышитый на ее мантии, говорил, что она не из того уровня. Но Снейп все еще тяжело дышал, голова немного кружилась...

— Я умираю.

Глаза девочки расширились, сделав ее лицо еще более некрасивым, губы задрожали.

— Эт-того не может быть... — пробормотала она жалобно. — Как же так?..

Слизеринцы взвыли, гриффиндорцы заорали что есть мочи — с победным выражением на лице Поттер тряхнул кулаком, в котором был зажат золотой снитч.

Мокрая от капель дождя ладошка накрыла судорожно сжавшиеся на пустой бутылочке пальцы.

С очередным громом молнии матч слизерин-гриффиндор закончился.

С того злосчастного дня Снейп видел ее постоянно. На завтраках, обедах и ужинах, просто в коридорах. Хаффлпафка подбегала к нему поговорить, узнать самочувствие, просто поделится радостью. Впервые кто-то интересовался им, впервые кто-то заводил с ним дружескую беседу... И хотя Снейп знал, что это из жалости, что это из сочувствия, он сам вскоре стал искать ее в коридорах, сам рассказывал свои переживания, сам делился радостью...

Ее звали Анна. И она знала о Северусе Снейпе то, что не знал никто.

Он умирал.

В детстве, когда ему было лет шесть или семь, он сильно порезался в лаборатории отца, опрокинув на себя какую-то колбу с зельем. Прозрачная жидкость смешалась с кровью, но Снейп спрятал осколки и остатки зелья — папа так сильно кричал, когда что-то ломалось в его лаборатории. Тогда ему казалось, что лучше промолчать... А вылилось все в пять лет болезненных приступов кашля. В больнице Святого Мунго посоветовали одно лекарство — но оно лишь отстрачивало новый приступ, снимал боль...

— Но когда-нибудь ваш сын умрет от этой болезни, — сказал доктор тогда маме. — через четыре, может пять лет.

Мама впоследствии так и не узнала, что мальчик слышал этот разговор...

...когда-нибудь ваш сын умрет...

Но почему-то не было страшно. Только непонятное безразличие охватило всю жизнь.

Зачем это все, если скоро умирать?..

Солнце ослепило глаза, непонятно каким образом счет уже был 10:30, хотя Снейп не помнил ни одного гола. Видимо, слишком углубился в воспоминания.

Воспоминания...

— Сева!

Она снова бежала к нему через весь коридор, размахивая книжным листом.

— Смотри, что я нашла! — она ткнула юноше под нос страницу, затыкала пальцем в какую-то строчку. — Это состав одного зелья... Если тут кое-что доработать, то можно сделать тебе ле...

— Тсс!..

Схватив глупую девчонку за руку, Снейп затащил ее в ближайший кабинет.

— Ты хочешь, что бы все узнали?..

Ее щеки покрылись румянцем, глаза опустились.

— Прости...

Когда она смущалась, она казалась еще более маленькой, чем была. Наверное, она расстроилась...

— Ну... Ну ладно, что ты там нашла?

И снова ее глаза горят двумя озорными огоньками.

Все-таки она забавная... Хоть и называет меня какими-то дурацкими именами.

Она объясняла что-то... Она была так счастлива, что может чем-то помочь.

Радостный смех разлился в ушах, Снейп зажмурился, отвернувшись от игры. Воспоминания яркими картинками мелькали перед глазами.

Анна, протягивающая ему яблоко... Анна, листающая книгу... Анна, болтающая с Эванс... Анна, потирающая ушибленный локоть... Анна... Анна... Анна...

Руки дрожали, в груди разливался холод. Спальней еще владела сонная дрема, но один мальчик уже не спал. Северус сидел на кровати, крутя в руках заполненную серой жидкостью колбу.

Никто не знал, что он работал над лекарством. Найденные Анной книги очень помогли, в нужном зелье нужно было заменить лишь пару составляющих... но правильно ли это? Не приведет ли это к смерти?

Была не была — несколько глотков и ожидание. Ничего не происходило. Северус откинулся на спину, вперившись взглядом в потолок.

Не подействовало?..

Стадион взорвался воплями, Снейп подскочил на месте — а, нет, это лишь бладжер Поттера задел. Юношу отбросило к трибунам, но кажется цел, лишь руку оцарапал. Солнце ослепляло — когда оно стало таким ярким? Дамблдор добродушно улыбнулся, предложив отведать своих конфет.

...Анна смеялась, протягивая Северусу развернутую пачку конфеток берти-ботс. Он уже поднял руку, что бы взять себе одну, как дыхание снова сбилось, кашель царапнул горло сильнее, чем раньше. Снейп поспешно сунул руку в карман, выхватил баночку с обычным лекарством, пальцы дрогнули...

...и за одно мгновение осколки осыпали пол, лечебное зелье растеклось по холодному полу...

Кашлять между тем становилось все болезненнее, дышать было уже нечем, Анна что-то кричала, слезы стекали по бледным щекам, обхватив уношу руками, она уже рыдала ему в плечо, вздрагивая при каждом особенно отчаянном кашле... Казалось, что эту боль уже нельзя терпеть... это все зелье виновато... Не надо было его пить... Северус зажмурился, горло сдавило наисильнейшей болью и вдруг... Словно открылся какой-то клапан, давая доступ кислороду.

Вздохнув полной грудью, Снейп чуть не ошалел от счастья — помогло! Но...

...тело Анны вдруг стало тяжелым, руки безвольно обвисли — Северус успел поймать ее только у самого пола. Ее лицо было мертвенно бледным, глаза плотно закрыты.

— Анна!..

Ее покрытый испариной лоб, белые простыни, взволнованное лицо мадам Кнехерт.

— Это Синдром Паники, — паника в ее голосе. — Я ничем не могу ей помочь, мальчик!

Испуганное старое лицо медсестры еще больше испугало, Снейп уже не помнил, как он добежал до лаборатории профессора зелий, чем вскрыл замок, как ему посчастливилось не наткнуться на самого профессора.

На изготовление лекарства — всего три часа.

Горячий ободок котла обжег пальцы, от едкого дыма над зельем слезились глаза. Стирать пот тыльной стороной ладони, усердно мешать шипящее варево.

Лишь бы помогло, лишь бы помогло!

— Кто... ты?..

Анна!..

Кто... ты?..

Родители увезли ее через пару дней. Она начала учиться в другой школе, она не писала и не звонила... Да Снейп и не ожидал этого.

Кто... ты?

— Сева!..

И ее задорный смех. Ее густые волосы, пахнущие лесом. Ее теплые ладони.

— Сева!..

Кто... ты?..

И ее робкое объятие. Ее улыбка — искренняя, добрая...

— Сева!..

Мокрая от капель дождя ладошка сжала его пальцы.

Джеймс Поттер тряхнул кулаком, в котором был зажат золотой снитч.

Гарри Поттер, сжимал в руке золотой мячик, разодранная кисть окрасила рукав кровью.

И снова гриффиндор победил.

* * *

Ученики кричали, как ненормальные, в воздухе искрилось чувство победы. Новый комментатор — Гермиона не запомнила его имени — вещал что-то в свой микрофон, игроки Гриффиндорской команды победно кружили по полю. Гермиона подобрала полы мантии и прибавила шаг.

Как старосте, мне нужно узнать, как там Поттер, ведь он, кажется, поранил свою руку.

Гермиона кивнула сама себе, словно от этого ее слова становились более правдивыми.

В воздухе Гарри не было, видимо он пошел обработать рану. Проклятые бладжеры, их надо запретить законом!.. То есть... ну... они калечат... тут всех...

Гермиона взволнованно приблизилась к раздевалкам, потопталась, нервничая, постучала.

Ответом ей стала тишина, постучав еще раз, девушка заглянула внутрь.

Гарри сидел на лавке, опустив взгляд к своей поврежденной руке. Кровь медленно стекала по запястью, юноша видимо и не пытался ее остановить. В левом кулаке трепыхал серебряными крылышками снитч. Гарри не рад победе?

Гермиона шагнула вперед.

Подняв голову, юноша бессмысленно посмотрел на гриффиндорку, его глаза были абсолютно пусты, словно бы он спал с открытыми глазами.

Одна капелька крови скатилась по руке и разбилась о каменный пол.

Гермиона тревожно подскочила к Гарри, присела рядом с ним и взяла в руки его кисть.

— Больно, наверное, — протянула она, глядя на разодранную в кровь тыльную сторону его руки.

Зрелище не из приятных, пускай это просто глубокие царапины. Сунув руку в карман, Гермиона поспешно извлекла свой платок, быстро обвязала ладонь. Белая ткань тут же окрасилась кровью, знакомая картинка затронула сознание, вызвав очередное головокружение.

Тряхнув головой, подняла глаза на Гарри.

— Больно? — участливо спросила она, машинально поглаживая зажатую в ладонях руку.

— Нет, — на удивление ровным и спокойным голосом ответил Гарри

— Может, пойдем в больничное...

— Нет, — не меняя тона повторил Гарри. — Мне не больно.

Снитч сверкнул своими крылышками, освобожденный. Гермиона немного последила за его передвижением по комнате, снова перевела взгляд на лицо Гарри. Она все еще держала его руку, и это не могло не волновать ее.

Я пришла лишь удостоверится, что с ним все в порядке.

Но отпустить тяжелую ладонь не могла.

— Мы выиграли... здорово да? Наша первая игра — и победа... — она сама не понимала, что несет. — Следующая игра с равенкло и действительно важно тренироваться, что бы...

— Важно? Ты думаешь это важно?

Гермиона оторопела — бережно перевязанная ее платком рука мягко сжала ее пальцы.

— Я люблю летать... Я люблю... летать... Я вижу снитч... и я могу поймать его... Но зачем мне этот маленький золотой мячик?

Он поднял глаза пару секунд понаблюдал за парящим над ним снитчем. Рывок — и мячик снова в его сжатом кулаке.

— Вот... Я его снова поймал... Но зачем он мне?..

И снова яркие блики под потолком.

Гермиона испуганно поймала взгляд Гарри — он вел себя странно, очень странно...

— Смотри... я вижу снитч... Я могу его поймать... Хочешь, я еще раз его поймаю?

Гарри уже дернулся, что бы встать на ноги, но Гермиона силой усадила его на место.

— Гарри! — воскликнула она. — Что с тобой?!

Юноша моргнул пару раз. Пустота в его глазах дрогнула и разбилась, бездонную изумрудную бездну заполнили печаль, боль и волнение.

— Прости... я... — юноша отвел глаза и нервно поправил очки. — Я...

Вдруг он сморщился, схватившись за перевязанную руку.

— Черт… — он прикусил губу.

— Больно?.. – в очередной раз спросила Гермиона, качнувшись к нему.

Юноша наоборот отпрянул, поднялся на ноги.

— Да нет… не очень… м-м… Гермиона…

Неожиданно его руки оказались на ее плечах, глаза оказались совсем близко.

— Ты… не боишься меня? – с отчаянием спросил он.

— Нет, нет, я не боюсь тебя! – поспешила заверить его Гермиона и даже приподнялась чуть-чуть с места, но тут же поняла, насколько близко они находятся, и смущенно отстранилась. – Я… правда не боюсь тебя, Гарри.

— И мы… можем продолжать быть друзьями? – спросил он непонятным тоном, словно бы хотел этого и не хотел одновременно.

— Конечно, можем! – напущено возмутилась Гермиона, всматриваясь в его лицо.

Вот… вот сейчас…

И точно. Его лицо озарила улыбка. И не просто улыбка, она была даже чуть шире, чем раньше. И тут же сердце до краев наполнилось счастьем. Он улыбался. Снова.

А это было лучше всяких подарков.

Потянувшись вперед, Гермиона чмокнула юношу в щеку, выпрямилась, что бы уйти и дать ему переодеться, но неожиданно Гарри притянул ее к себе, и, зарывшись лицом в волосы, поцеловал каштановые кудри.

— Спасибо, — пробормотал он срывающимся голосом, — спасибо…

Дверь в раздевалку скрипнула, чуть приотворившись, за ней послышались шаги игроков гриффиндорской команды, громкое «шшш!!!» и любопытное молчание. Затем тихий голос Рона велел всем прекратить подсматривать и за дверью разлилась тишина.

Но ничего этого ни Гарри, ни Гермиона не заметили.

Золотой снитч кружил у них над головами, блики от его крылышек скакали по стенам.

Из окна приветливо улыбалось небо.

Замечательный денек сегодня, правда?..

* * *

Я боюсь?

Мне стыдно, что моего сына обошла какая-то грязнокровка!

Я должен.

Только сверх ожиданий за защиту? Я разочарован!

Проклятая Грейнджер.

Грязнокровки — отбросы общества!

Я должен... она заслужила...

Мне стыдно, что моего сына обошла какая-то грязнокровка!

— Вот ты где!

Чернильница опрокинулась, свитки пергамента полетели на пол — сердце перевернулось в груди, но тут же успокоилось. На пороге спальни стоял вытянутый юноша с темными волосами и пронзительными черными глазами.

— А, это ты, Нотт...

— Чего это такой нервный? — по лицу однокурсника скользнула усмешка. — Совсем замучила лидерская доля?..

Драко отвернулся, взмахнул палочкой — чернильное пятно, растекшееся по всему столу тут же исчезло.

— Что-то вроде того.

Нотт хмыкнул, усевшись на свою кровать.

— Да... понимаю. Уизли, конечно, не проблема, но с Поттером забот не оберешься... Кстати, ты, вижу, домой не собираешься?

Драко пожал плечами.

— А вот я уезжаю, — Нотт похлопал по сумке, лежащей на кровати. — Планы на праздник имеются? Ну... там гриффиндорцев "поздравить"?

Нельзя упускать такой шанс! Отплатить Грейнджер! За все!

— Да не особенно. По мелочам.

— А... Ну ясно... — Нотт поднялся на ноги, повесив тяжелую сумку на плечо. — С наступающим, Драко.

— С наступающим, — откликнулся Малфой.

Шаги за дверью протопали вниз по лестнице, в спальне улеглась тишина. Наклонившись, Драко поднял упавшие свитки, развернул один. В заголовке черными чернилами сияла недавно сделанная надпись:

"С рождеством, Грейнджер!"

Разложив пергамент на столе, Драко обмакнул перо в чернильницу.

Грязнокровка заплатит.

Сполна.

* * *

— Проклятие!

Невилл отвлекся от чтения и нарисовал очередную палочку на полях. Уже пол часа Рон Уизли расхаживал по спальне и проклинал все и вся. А если быть точным, то количество гневных воскликов за весьма короткий промежуток времени составлял уже 11 штук.

— Проклятье! Тысячу раз проклятье!!!

О. Тысяча одну палочку на страницах книги Гермиона не простит, значит пора закругляться.

Из-за спинки кресла показалась голова Джинни.

— Рон, хватит кидаться проклятьями, у меня уже голова болит! Кто тебе так не угодил, а?

Рон резко развернулся и сжал кулаки. Тяжело выдохнул и, спрятав руки в карманы, выплюнул:

— Гарри.

— И чем это? — лицо Джинни вмиг помрачнело, пальцы сжали спинку кресла.

— Ну... чувствую, навредит он Гермионе своей дружбой! — он перешел на шепот. — Вдруг она вспомнит что-нибудь? Гарри слишком легкомысленен!

Джинни промолчала, опустив глаза. В одно мгновение она стала такой ранимой, что сердце екнуло в груди.

— Рон... — Невилл отложил книгу, нахмурившись, — не думаю, что Гарри рисковал бы жизнью Гермионы...

— А мне кажется, что он и не задумывается об этом! — Рон раздраженно плюхнулся в ближайшее кресло. — Черт. Ему важен только он сам!..

— Рон, ты не прав, — возмутился Невилл. — Гарри заботится о Гермионе больше, чем кто-либо. В чем в чем, а вот в эгоизме его нельзя обвинить!

Рон лишь отмахнулся.

— Ничего ты не понимаешь...

Ничего ты не понимаешь!..

...тюфяк...

...толстяк неуклюжий...

... Да что ты мне сделаешь, увалень?..

...да мы тебя одним мизинцем!..

...Они просто не знают тебя!.. Послушай меня, Невилл, ты еще сможешь показать им, что чего-то стоишь!..

Так говорил профессор Макгрубер.

...Никогда, запомни, никогда не слушай их. Только ты один знаешь, каким ты являешься. Так покажи им это!...

Так он сказал.

— Гарри уже не важно, умрет Гермиона или нет. Ему важно, что бы она была с ним, а насколько это рискованно — плевать ему на это! Так что хватит его оправдывать...

Ты имеешь свое мнение, так не бойся его высказывать!.. Покажи окружающим, что Невилл Лонгботтом — личность! Встань против них, и они испугаются!..

Так он сказал.

— Заткнись, Рон.

Лицо гриффиндорца вытянулось, глава расширились.

Невилл поднялся на ноги, чувствуя как руки сжимаются в кулаки.

— Заткнись, Рон, — повторил он жестко. — Ты просто завидуешь... ты просто завидуешь Гарри, потому что он сильнее тебя. Потому что он честнее и умнее всех нас, и потому что Гермиона любила его таким, какой он есть, а не потому что видела в нем Мальчика-Который-Выжил. И даже зелье Снейпа этого не изменит! Черт возьми, Рон, я не ожидал от тебя такого!..

Джинни приложила ладонь ко рту, переводя взгляд от Невилла к брату. Тот в шоке смотрел на однокурсника, бледнея на глазах. Он хотел что-то ответить, но видимо не мог, немо открывая и закрывая рот, как рыба.

Неужели это Рон? Смешливый, бойкий, надежный? Неужели этот отвратительно-завистливый человек, поливающий грязью честное имя Гарри — Рон Уизли на самом деле?

— Пойми, Рон, обманами и заговорами ты ничего не изменишь! Ты лжешь, Рон! Ты лжешь, что бы опорочить Гарри и возвысить себя! И это отвратительно.

Развернувшись, Невилл зашагал к лестнице, чувствуя два пораженных взгляда на своем затылке и перемешанное с злостью удовлетворение в груди. За спиной послышался слабый голос Рона:

— Невилл...

Что он хочет? Оправдаться? Продолжить гнуть свою линию? Хватит!

Не оборачиваясь, Невилл бросил коротко:

— Я все сказал.

и вышел вон из гостиной.

* * *

Завтра Рождество.

Кто в предрождественский вечер будет сидеть в библиотеке? Кто в предрождественский вечер будет листать ветхие тома, выписывая целые абзацы на чистые листы пергамента? Кто в предрождественский вечер будет мечтать не о завтрашнем утре, пестреющем подарками и поздравлениями, а о том, что бы ЭТОТ вечер, полный усталости и пыли со старых полок, никогда не кончался?

Отложив очередной том, Гермиона потерла уставшие глаза. Она с Гарри уже несколько дней собирала информацию о всевозможных защитных и боевых заклятиях.

Какой же Рон ленивый увалень! Задание дали всей команде, а он еще ни разу не появился в библиотеке! Каждый вечер куда-то пропадает, потом припадает к ногам, извиняется… лучше бы искуплял вину в виде конспектов по отражающим заклятьям! Вот Симус проделал неоценимую работу – он написал домой, и ему прислали разработки его отца. Сколько всевозможных еще никому неизвестных заклинаний он выудил из почти километрового старого свитка! От Луны было мало пользы с ее чушью про всякие порчи… но две великолепные находки все-таки на ее счету. Остальные неспешно штудировали по стопке тяжелых томов. Однако самая неоценимая помощь исходила от Гарри Поттера.

В первый же день он принес исписанные куски пергамента с пометками и планами. На них были разобраны одни из самых продвинутых боевых заклинаний, разобраны настолько, что, пусть даже написанные в разброс, пометки объясняли суть наисложнейших нюансов заклинаний высшей магии. Сколько он работал над этим? Кроме того, он еще и необыкновенно имел представление обо всем. Словно не раз сталкивался с использованием боевых заклятий.

Удивительно.

И от него можно было всегда ожидать помощи. Гермиона не припомнила вечера, что бы ей приходилось сидеть одной в библиотеке и разбирать завалы книг. Гарри всегда приходил, с улыбкой уложив принесенные с собой набросанные скорой рукой записи, он усаживался рядом, придвигал к себе уже написанное девушкой, и быстро просматривал.

Работать с ним было удивительно легко. Иногда даже казалось, что Гарри знает все о ней, все ее привычки и интересы, и подстраивается под них.

А еще он делал то, что никогда и никто не делал. Когда глаза слипались, и начинала болеть голова, но старая привычка кричала в уши: «продолжай работать» — Гарри закрывал книги, которые она просматривала, и уверенно заявлял:

— Время работы окончено.

Его плечо всегда было рядом, что бы положить на него голову и задремать. Его руки всегда забирали слишком тяжелые для нее книги. Его глаза всегда были внимательны, а уши готовы были выслушать все, что она говорила.

Да, он очень уставал. И, снимая очки, он устало потирал глаза, но никогда не жаловался и не ныл. И тогда Гермиона сама закрывала книги и предлагала отдохнуть.

Она чувствовала, что меняет свои привычки. Ради него.

Гермиона зевнула и, оглянувшись на Гарри, улыбнулась. Уронив голову на сложенные руки, юноша спал. Очки были зажаты в кулаке, без них его лицо казалось совсем юным. Растрепанные волосы спадали на глаза, протянув руку, Гермиона легонько отвела непослушные пряди. Во сне он такой ранимый... такой беззащитный...

Оперевшись на локоть, Гермиона подперла щеку ладонью.

Такой удивительный человек... Гарри Поттер...

Даже грустно. Он настолько несчастлив в жизни. Он настолько одинок.

Возможно, ему больно, или даже страшно каждый раз, когда он ложится спать, вспоминая прожитый день.

Один. Всегда.

Хороший ли я ему друг? Могу ли я облегчить его боль? Даю ли я ему успокоение, или хоть немного счастья?

Он верит мне? Он надеется на меня? Он ищет меня в толпе?

Снова захотелось коснуться его лица, но нет. Нельзя тревожить его сон.

Он настолько удивителен. Настолько непонятен. Интересно, что он видит в своих снах? Может быть, какой-нибудь чудесный мир, в котором он не одинок?

Неожиданно сон юноши стал тревожным — глаза под веками задвигались, губы сжались в линию, брови сдвинулись.

Что ему снится?..

Губы дрогнули, пальцы так сильно сжали очки, что прогнулась дужка, и в следующую секунду, повалив книги на пол, Гарри вскочил, прижав ладонь ко лбу.

— Гарри!..

Очки ударились об пол.

Взвыв, Гарри качнулся в сторону, чуть не упал, повалив на пол очередную стопку книг.

Гермиона бросилась к нему, схватила за руки.

— Гарри!.. Шрам? Снова?..

Следом со стола полетели пергаменты, чернила лениво потекли по гладкой поверхности.

Его лоб был горячим, боль, видимо не успокаивалась, оторвав руки Гермионы от своего лица, Гарри ткнулся лбом в плечо девушки, так, словно бы только она, только ее присутствие могло остудить пылающий шрам.

Его волосы под пальцами были мягкими, Гермиона не знала, что сделать, что бы он успокоился. Гарри цеплялся за нее, сжимая в руках все сильнее, плечо уже горело...

Сердце стучало отбойным молоком, боль от плеча растекалось по всему телу, из уголка сознания чей-то голос шепнул — так надо.

Вдруг шрам обжег сильнее, чем обычно и... стих. Тело Гарри обмякло, Гермиона чуть не упала под его весом. Нащупав лавку, села, увлекая юношу за собой.

— Гарри...

Он не отвечал.

Гермиона потянулась к его лицу, дрожа всем телом, но вдруг теплые пальцы сжали ее запястье.

— Гермиона...

Ему плохо? Он... умирает?

— Герми...она...

Сердце дрогнуло, внутри все похолодело, ледяной пот выступил на лбу.

Гарри все еще не отнимал лба от ее плеча. Его шершавые пальцы потянули руку девушки к своему лицу, прижав ладонь к гладкой щеке.

— Герми... Гермиона...

Прерывистое дыхание обжигало кожу, страх колотился в груди —

что с ним?

— Помнишь... после победы гриффиндора... На матче... мы стояли на лестнице... а там были птицы… над лесом... помнишь? Ты еще так перепугалась… но Рон был так счастлив…

Гермиона снова провела дрожащей рукой по черным растрепанным вихрам. Птицы над лесом? После победы гриффиндора? Перепугалась?

— Помнишь?..

— Я...

Он грустно вздохнул ей в плечо. Тяжело отстранился. Темные волосы упали на глаза, губы сжались.

— Гермиона...

Сердце екнуло. Его голос... Звучит так, будто...

— ...чего ты боишься?

Боюсь?

Перед глазами замелькали тысячи картинок — Макгонагалл, отнимающая баллы с гриффиндора, болеющая мама, сбитый на огромной шахматной доске Рон, волшебная палочка пожирателя, направленная прямо в лоб: "Авада..." — и юноша бросившийся в ноги... кровь... она вся в крови... осколки... в небо...

...не умирай...

Закружилась голова.

— Я... — Гермиона прикрыла глаза, — не знаю... много всего…

Кровь… она везде… на летнем платье, на руках…

Гермиона почувствовала, как внутри забилось нечто ужасное, воспоминания, они ускользали, стоило только приглядеться, но скользкое чувство страха не покидало. Оно пронзало душу.

Тысячами иголок.

Вдруг теплые пальцы коснулись ее щеки. Нежное прикосновение, такое легкое, мягкое… Тут же сотни видений исчезли, испарились в горячем воздухе.

Тихий голос, мягкий, чуть грустный, совсем близко произнес:

— Ты...

Вздрогнув, Гермиона открыла глаза, встретив внимательный изумрудный взгляд. Совсем близко.

Мурашки пробежали по спине.

— Что? – спросила девушка тихо, чувствуя, что с каждой секундой дышать становится все труднее.

— Ты… ты не бойся… надейся на лучшее, верь в то, что все будет хорошо… но не бойся… пожалуйста…

Почему он просит меня об этом?

— Иначе я просто не поверю, что ты гриффиндорка… — фальшивый смешок царапнул слух.

Поморщившись, Гарри потер шрам.

— Болит? – тут же вскинулась Гермиона. – Все еще болит?..

Лоб был все еще горячим, но Гарри медленно отвел руки девушки от своего лица.

— Не беспокойся об этом.

Это было невозможно. Он такой… он же всегда помогает, всегда подставляет плечо! Я тоже хочу ему помогать, тоже хочу заботится о нем!..

— Гарри, я!..

Первая звезда зажглась в ночном небе. А за ней еще одна. И еще. Луна заглянула в окно библиотеки, сотни корешков книг посеребрились в ее свете.

Почему так сложно дышать? Почему сердце так тихо бьется в груди? Почему кажется, что мир застыл, утонул в черных расширившихся зрачках юноши, единственного существующего здесь и сейчас? Почему так легко и просто, и его пальцы в спутанных волосах, и его дыхание совсем рядом, у губ, и его присутствие, такое ощутимое и значимое?

И почему не страшно и кажется, что ты в безопасности? И разум затуманивается, и в воздухе витает что-то непонятное, и думается, что жизнь начинается здесь, а все остальное…

…не важно?..

Вздох… поймать его?.. наверное мира нет… нет ни земли, ни неба, нет никого из людей. Наверное все это сон, странный сон…

Тогда пусть он не кончается… никогда…

Интересно, что будет, если шагнуть чуть дальше?..

На небе зажглась еще одна звезда. Еще одна в сотнях и тысячах других.

Что это за чувство?.. Такое знакомое… и так тепло… ничего не видеть… не слышать…

Не оставляй меня одну!.. Никогда… больше…

Я хочу дышать этим чувством. Прямо сейчас.

Секунды. Тикание часов. Удары сердца. Дыхание совсем рядом. Прикосновение. Легкое, мягкое.

Слезинка. Вниз по щеке. Пальцы в волосах, и маленький кусочек пространства. Один на двоих.

И больше ничего. Ни неба, ни земли.

Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Я хочу узнать о тебе все.

С тобой я в безопасности. С тобой я чувствую себя счастливой. С тобой я…

Что я? Книги и знания – вот и все. Но есть вещи куда более важные. Храбрость и дружба. Понимание и надежда. Сила духа и вера.

А еще есть чувство, которое витает сейчас в воздухе. Которое наполняет мое сердце и надеждой, и верой, и храбростью…

Я знаю, нет ничего важнее этого.

* * *

Треснула чашка. Луна испуганно отдернула руку, от неожиданного звука сердце подпрыгнуло в груди. Всего лишь чашка треснула...

Быть беде. Так говорит примета.

Нахмурившись, Луна хотела прикоснуться к трещине, но не смогла —

— Репаро, — взмахнул палочкой мистер Лавгуд, не отрывая взгляда от книги. Тут же трещина исчезла, словно ее и не было.

Треснула чашка... Быть беде.

За окном горели тысячи звезд — безмятежных, счастливых. Завтра праздник — хорошо...

Но неприятное чувство тревоги залегло в душе.

Неспроста, неспроста...

Чашка треснула.

* * *

Дальняя кровать скрипнула, и послышался отчаянный зевок Симуса. Шорох одеяла, неприятный лязг колечек, кряхтение и голос, хриплый ото сна:

— Черт возьми! Рождество!.. Подарки!

Невнятное мычание с других кроватей. Симус зашуршал обертками, спустя минуту и остальные принялись за яркие свертки.

Подарки?..

Рождество?..

А что было вчера?..

...

Рука потянулась к тумбочке — дрожащая, она еле нащупала очки, тут же выронила.

Кривая дужка.

Этого не может быть. Голова отказывалась соображать, рука все еще бесцельно шарила по тумбочке, сбрасывая на пол книги и куски пергамента.

Пометки, выписки из библиотечных томов.

— Гарри, просыпайся! — крикнул Невилл, старательно шурша оберткой. — Подарки!

Голос однокурсника эхом раздался в пустой голове. Медленное дыхание — состояние очень похожее на то, что всегда разливалось по телу после занятий оклюменции. Показалось, что время замедлилось, словно он снова засыпает...

А сердце билось не громко и яростно, а тихо, с каким-то упоением. И не хотелось ничего. Ни вставать, ни смотреть подарки, ни просто открывать глаза.

В голове — пустота. Что вчера произошло? Мир переродился? Время провернуло какую-то шутку? Что это были за вселенные, завораживающие и манящие — неужели это были глаза Гермионы? Что это было за тепло, сжимающее все чувства в узел — неужели она была рядом, неужели это ее пальцы бесконечно путались в его волосах? Что это была за тишина, мягкая и покойная — неужели он осмелился поцеловать ее?

Поцеловать...

Гарри машинально коснулся губ пальцами.

Воспоминания смывались, кружились в неясном огненном танце. Да и не хотелось всматриваться. Теплое сияние в груди росло, вспомнившийся запах ее волос одурманил разум еще сильнее.

Запомнить навсегда. Никогда не забывать.

Не смотря ни на что.

Неожиданно сам для себя Гарри подскочил, бросившись к двери —

Увидеть ее!

— Ты куда это так помчался? — послышался недовольный голос Рона.

Рука, так и не коснувшись ручки двери, опустилась. Голос Рона подействовал не хуже ведра холодной воды.

И правда, куда? В пижаме, босой, да еще и в спальню девочек, куда лестница не пустит. И вообще заявляться в спальню девушек рано утром это не совсем благоразумно.

Тяжело вздохнув, Гарри обернулся к однокурсникам и тяжело вздохнул.

— Нет, ничего...

Сердце кольнула тоска. Мысль о том, что он не может увидеть ее сейчас была мучительной, Гарри почувствовал, что сейчас сойдет с ума. Так долго смотреть на нее поверх книг, так долго ждать и верить, и теперь, когда она так близко, и когда она готова раскрыть свои объятия для него, он не может сделать всего пару шагов и постучать в ее дверь!

Но... Может быть она сама придет? Она всегда приходила... И, может, в этот раз она прибежит сюда, счастливая и разгоряченная, и, как и всегда, будет восклицать: "Рождество!"?

...Гарри...

Она почти ничего не сказала тогда...

...Гарри... я...

Но... она не убежала, не оттолкнула?

...пальцы в волосах, теплое дыхание...

И может быть...

Тут же всю душу обхватило горячим пламенем счастья, губы сами расплылись в улыбке. Немного кривой от непривычки, но все же такой счастливой, что сожители по комнате тут же остолбенели.

Не обратив на них внимания, Гарри плюхнулся на кровать и, порывшись немного в куче подарков у ее подножия, вытащил увесистый сверток, к которому была приколота карточка с красивой надписью:

"Гарри от Гермионы. С Рождеством!".

* * *

Как легко...

Наверное это самое лучшее время суток. Когда никто еще не проснулся, а солнце уже залило все вокруг светом. Не хочется двигаться, открывать глаза, думать.

Так тепло и уютно, нос дразнят рождественские запахи... А в груди что-то позвякивает, напоминая о том, что жизнь от чего-то прекрасна... От чего-то важного...

Как легко...

Немножко трудно дышать, но это не плохое чувство — это чувство восторга, долгожданного счастья. А сердце, словно чаша, полно чем-то сияющим, восторженным... лишь бы не расплескать. Лишь бы не спугнуть это чувство... Оно настолько прекрасно!

— М-м-м!...

Кровать Лаванды заскрипела, проворковав что-то, однокурсница сладко потянулась.

Видимо время всеобщего просыпания настало.

— Девченки, Рождество!

Парвати захныкала из под одеяла, натягивая его себе на голову.

Гермиона потерла глаза, потянулась. Из окна в комнату глядел солнечный день, а где-то там, в мальчишечей спальне, должно быть уже проснулся Гарри...

...Гарри...

Тут же вспыхнувший в сознании образ заставил Гермиону снова бухнуться на кровать. Волосы разметались по подушке, счастье чуть не выплеснулось из глаз — вчера..!

— Гермиона, ты не хочешь смотреть свои подарки? — изумленно протянула Лаванда из завалов обертки. — Гермиона!..

Звать не было смысла. Вчера, вчера... Не может... Не может этого быть!

Книги на полу, перья, чернила. Лунный свет, звезды, шепот...

Сердце дрожит в груди, дыхание перехватывает. Неужели это произошло? Его руки на плечах. Слезинка... и губы. Шелковистые волосы, широкие ладони, шершавые пальцы.

Невнятное бормотание у уха — он путался и захлебывался, горячее дыхание жгло кожу, но это не было важно.

Неужели все это вчера произошло? Он... Он...

... — Надеюсь, когда я завтра проснусь — все это не окажется сном...

— Гермиона, да что с тобой? — с неподдельным волнением протянула Парвати. — Тебе плохо?

Лаванда испуганно оторвалась от своих свертков.

— Гермиона?..

Перевернувшись на бок, Гермиона рассмеялась, увидев встревоженные лица однокурсниц.

— Все отлично!

Парвати нахмурилась, ничего не понимая, Лаванда пожала плечами.

Рождество! Подарки, поздравления, друзья, Гарри...

Гермиона коснулась губ укозательным пальцем.

День обещал быть отличным.

Глянув на кучу подарков у подножия своей кровати, Гермиона потянулась к ближайшей пестро украшенной коробочке. Упаковка хруснула под пальцами, и девушка уже было ухватилась зв ленточку, как ее взгляд упал на строгий белый конверт, лежаший прямо на полу.

"Грейнджер"

От кого, интерессно?

Подобрав конверт, Гермиона села.

Сковырнула печать, аккуратно развернула лист пергамента. Аккуратный незнакомый почерк. Короткое простое послание.

Черные чернила.

"С Рождеством, Грейнджер!.."

* * *

В спальне девочек 5 куса факультета Гриффиндор царил переполох, в центре которого восседала Джинни Уизли, облаченная в свою привычную полосатую пижаму. В ее руках блестела недавно разорванная обертка, а взгляды всех обитателей спальни были направлены на предмет лежащий у нее на коленях.

— О боже, Джин, ты везунчик! – Лиза Бернс аж хлопнула в ладоши, — Такой подарок…

— Такие стоят очень дорого! – задумчиво протянула Анжела. — Моя мама не хочет мне такой покупать, потому что считает, что я тут же его разобью.

Мелани согласно покивала, словно бы говоря: «Да, Да, так бы и случилось».

— А кто прислал?

Джинни радостно помахала поздравительной открыткой.

— Это от Фреда и Джорджа, — воскликнула она, беря подарок в руки. – Это переносное радио старой модели, потому не такое дорогое, как новые.

— Но все равно твои братья наверняка кругленькую сумму за нее отложили, — покачала головой Трейси.

— Ну, их дела с магазином идут в гору! – рассмеялась Джинни, прижав радио к груди.

Ну, близнецы! Ну, дают!

«Что бы ты всегда была в курсе дел, сестренка!»

Вот уж что правда, то правда. Газеты приходили в школу так редко, причем если выходили, то совершенно неинформативные. Казалось, учеников старательно пытаются отрезать о внешнего мира и странно, что еще никто из вечно-лезущего-не-в-свои-дела трио этого не заметил. Хотя насчет Гарри с Гермионой это понятно… но Рон?

Тут же перед глазами предстало лицо младшего сына Уизли. Мда… этот, поди, лишь в мыслях о том, как досадить Гарри и охмурить Гермиону. Какие уж тут газеты!

— Кстати! Каждое воскресение на линии для молодежи идет прямое включение с еженедельного концерта Ведуний! — Лиза от восторга чуть не прыгала. — Можно будет послушать!

— Точно! — щелкнула пальцами Трейси. — И мы можем...

Договорить она не успела — с грохотом дверь распахнулась и в спальню в валилась никто иная как староста факультета, Гермиона Грейнджер. Ее пижама была перекошена, волосы необычайно растрепанны, а лицо было настолько взволнованно, что могло показаться, будто сегодня не рождество, а день сдачи ЖАБА.

Безумный взгляд девушки поразил — что произошло?

— Джинни!

Без какого-либо пиетета Гермиона пробралась к пятикурснике, отпихивая подарочные обертки и сами подарки в стороны. Цепкие пальцы схватились за плечи рыжеволосой девушки — глаза обожгли.

— Ты... должна мне ответить!..

— Что?.. — непонимающе моргнула Джинни, чувствуя нарастающую панику.

— Кого я забыла?

Сердце пропустило удар.

— Что?

Гермиона отпрянула, схватившись за голову, опустилась на пол.

— Я не знаю!

Трейси, Лиза и Анджелла пораженно смотрели на старосту. Гермиона их, казалось, и не заметила.

— Я забыла кого-то! Джинни, ты ведь знаешь! Ты знаешь, я уверена!

Джинни в панике замотала головой.

— Нет, нет, нет! Я ничего такого не знаю! — воскликнула она.

Не может быть, что бы Гермиона начала все вспоминать! Она же умрет!

— Может... Тебе приснился страшный сон...

— Нет! — глаза Гермионы вспыхнули. — Это не сон! Я забыла кого-то и все скрываете это от меня! Джинни! — она выпрямилась, сжав кулаки. — Джинни, я хочу знать. Кто в дождь упал с метлы? Кто сидел в пустом кресле у камина? Кому ... поцарапал ладонь? Я хочу знать!

Сердце перепугано металось в груди. Сказать ей? Вдруг она не умрет? Нет, нельзя рисковать! Надо что-то придумать... надо... надо...

— Ну что же ты молчишь? Джинни, ответь мне, прошу тебя. Кого я забыла? Что с ним стало?!

— Он... умер.

— Что?..

Плечи Гермионы опустились, лицо в миг потеряло краску. Расширившиеся зрачки устремили свой взор на лицо Джинни.

— Что ты сказала?..

Прикусив губу, Джинни немедленно пожалела о своей идее. Надо было выбрать что-нибудь попроще...

— Тот кого ты забыла... его больше... он умер.

Джинни вздохнула и отвернулась, словно слова причиняли ей боль — так, хорошо-хорошо, теперь можно спокойно обдумать, что говорить.

— Как его звали? — тихо спросила Гермиона.

Сердце Джинни дрогнуло — настолько безжизненно прозвучал голос старосты.

— Его звали... Джеймс, — нашлась девушка тут же, в панике скользя взглядом по спальне, словно разбросанные тут и там обертки, книжные полки и плакаты знаменитых групп могли подсказать ей, что говорить. — Он... он был очень хорошим человеком... и у него было большое доброе сердце, он был честен, благороден, совершенен. Он рос без родителей ужасно жестоких родственников, но даже это не испортило его. Он был самым чутким и нежным человеком на всей планете, — Джинни понимала, что ее понесло, но ничего поделать не могла. — Он был умен... И храбр. За ним хотелось идти. Идти куда угодно, хотелось защищать его грудью — он был лидером не потому что он говорил длинные заумные речи. Его просто любили. И шли за ним.

Боже, что я несу?!

Надо предоставить ей исчерпывающую информацию, что бы она потом пыталась меньше вспоминать — шепнул внутренний голос.

Да, возможно это правильно.

Поэтому, вздохнув, Джинни продолжила

— Он был храбр. Он мог храбро смотреть в лицо любой опасности. Он готов был сразиться с самым ужастным чудовищем ради дорогих ему людей. Его нельзя было не любить. И ты тоже его любила. Только ты отличалась от других для него. Он любил всех вокруг, у него было настолько большое сердце... но тебя он любил больше всех... Он готов был умереть за тебя... И он умер.

Может начать писать книги?.. Придумала же... Что же сейчас должно творится с Гермионой!..

— Волан-де-Морт убил его... когда Г...Джеймс защищал тебя. Было так больно это видеть — его глаза такие живие и теплые, они опустели... Умерли...

...С черных волос капала вода, прозрачные капли стекали со лба и щек, задерживаясь на подбородке. Руки, судорожно сжатые в кулаки, чуть подрагивающие приоткрытые губы, а глаза... глаза его были пусты....

Воспоминание резануло по сердцу. Боже! Что же эта любовь сделала с ним!..

— Ты не перенесла его смерть. Ты очень долго плакала и даже потеряла сознание. Мы думали, ты умрешь... и... мы приняли решение. Снейп сделал специальное зелье — оно стирает память о самом дорогом тебе человеке. Мы спасли твою жизнь... Но ты... Ты забыла...

Зазвенела тишина. Чувствуя мурашки, бегающие по спине, Джинни обернулась, что бы посмотреть на Гермиону.

Слезы.

Соленые дорожки по щекам... капельками с подбородка.

Ее дыхание было прерывистым и судорожным — всхлипы вырывались из горла.

— К-как в-вы могли?! — вдруг простонала она, — Я... Я же любила его! А вы... вы... Я даже... Я даже не помню... Его... Не помню его имени... Лица... Как... Вы могли так со мной поступить?...

— Ты могла умереть, — неожиданно вставила Трейси, покачав головой. — Не для этого он пожертвовал собой.

Джинни шокировано уставилась на подругу — черт!

— Я... Я хочу его вспомнить! И я его вспомню!.. В-вы... Бессердечные... Вы все знали и не сказали... Я... Ненавижу вас...

Гермиона резко вскочила, стирая слезы тыльной стороной ладони, развернувшись, побежала прочь из комнаты.

— Гермиона! — Джинни вскочила следом, переносное радио соскользнуло с ее колен и ударилось об пол с неприятным звуком бьющегося стекла.

Джинни не обратила внимания. Переступив через уже совершенно бесполезный прибор, она помчалась за Гермионой, чувствуя, как от страха перехватывает дыхание.

Это моя ошибка! Надо было соврать что-нибудь другое!

Выскочив в гостиную, Джинни огляделась и от всего сердца выругалась (слышал бы это Рон! — прим. автора). Гермиона видимо уже сбежала к себе в спальню!

Взбежав по лестнице, Джинни с силой ударила по двери, ведущей в спальню шестикурсниц — Лаванда и Парвати взвизгнули от испуга.

Гермионы не было и здесь.

— Черт, Джинни, зачем так пугать?! — хватаясь за сердце, воскликнула Лаванда.

— Где Гермиона? — оборвала ее Джинни, оглядывая спальню.

— Нет ее здесь, — поморщилась Парвати. — Все утро была какая-то странная. Прочитала какое-то письмо, побледнела вся и выскочила из комнаты. Может слу...

— Какое письмо? — прервала ее Джинни, почувствовав, как холодный пот выступает на лбу.

— Обычное письмо... — Лаванда махнула рукой в сторону кровати Гермионы.

На скомканном покрывале лежал потрепанный лист пергамента.

— Эй! — воскликнула Парвати возмущенно, увидев как Джинни схватила письмо, но в шоке замерла — охнув, Джинни выронила кусочек пергамента, концы его загорелись и через пару секунд письмо закончило свое существования.

Кто-то проболтался.

Нет.

Кто-то преднамеренно сказал.

Малфой.

* * *

В ворохе оберточной бумаги минуты текли с двойной скоростью. Еще недавно вроде бы было 8, и вот уже на часах пробило 12 часов. Невилл никак не мог понять — как можно было целых 4 часа рассматривать подарки?

Симус, Дин и Рон весело кидались подушками — их кровати были захламлены цветными обертками. Гарри сидел спиной ко всем, листая какую-то книгу — на нем был новый изумрудный свитер, до боли знакомый...

...— Что это ты тут вяжешь?

Гермиона дернулась, чуть не выронив из рук вязку.

— О, Невилл... это ты... — она улыбнулась, успокоившись. — Не надо меня так пугать.

На подлокотнике ее кресла лежала раскрытая книга — "Все о вязании" с которой девушка носилась все лето.

— Опять эльфам?

— Э... нет. Я стараюсь не вязать ничего такого... А то... Ты знаешь... Кричер... Вдруг он придумает предлог, что бы снова предать нас!

— Тогда кому?

Спицы замерли, лицо девушки порозовело.

— Ну... Я просто подумала... что Гарри будет приятно получить от меня не книгу на это рождество... — она придирчиво посмотрела на кусочек зеленой материи. — Как думаешь, ему понравится?...

С победоносным кличем Симус в очередной раз пульнул подушкой в Рона, но тот увернулся — поэтому тяжелый, набитый перьями предмет, не сворачивая с намеченного курса, врезался прямо в затылок Гарри Поттера.

Книга выпала из его рук, с грохотом ударившись об пол.

Спальня замерла.

Симус побледнел, вжав голову в плечи, Дин закрыл рот рукой, глаза Рона расширились. Предугадать реакцию Гарри было невозможно, но каждый обитатель спальни тут же вспомнил первый урок Защиты от Темных Искусств.

— АХ, ТАК?!

В следующую секунду подушка на невероятной скорости помчалась в сторону Симуса, но когда тот отскочил в сторону, та вильнула за ним, смачно вмазавшись ему прямо в лицо.

Сжимая в руке вторую подушку, Гарри, уже стоящий на своей кровати, широко ухмылялся. Его глаза блестели, бледность, казалось уже на вечно охватившая его лицо, спала — щеки пылали неровным румянцем.

С характерным звуком подушка, ударившая в Симуса, упала. Гарри стоял, готовый к нападению, но никто, кажется, нападать не собирался. И Невиллу было совершенно понятно, почему.

Гарри был слишком живым, слишком счастливым и слишком неравнодушным, чем в последние 4 месяца. Это обескураживало.

Гарри опустил руку с подушкой — его ухмылка померкла.

— Что?..

Неожиданно дверь в спальню с грохотом отварилась — Джинни Уизли с мокрыми от слез глазами и с паникой на лице ввалилась в комнату...

...и так и замерла, устремив шокированный взгляд на Гарри.

Гарри, который был румян, счастлив и жив. Которого было просто не узнать после долгих месяцев душевных терзаний.

Подушка тут же выпала из рук юноши — соскочив с кровати, он бросился к Джинни, сжав ее плечи.

— Что случилось? — он взволнованно всматривался в ее лицо.

А Джинни будто язык проглотила. Слезинки, которые по началу только путались в ресницах, побежали по щекам, губы задрожали.

— Да что с тобой?

— Гермиона... она...

В одно мгновение пальцы на плечах Джинни сжались — Невилл почувствовал, как все его мышцы напряглись, когда он увидел, как поморщилась от боли девочка.

— Что с ней? — воскликнул Гарри, продолжая сжимать ее плечи. — Что-то случилось?..

Джинни молчала, покусывая губу. Слезы неудержимо лились по щекам. Казалось, она просто не может продолжить говорить.

Лицо же Гарри окаменело — румянец начал спадать, глаза меркнуть.

— Она...

И словно последняя стена, сдерживающая Гарри упала — тряхнув Джинни, он крикну ей в лицо:

— Что с ней, Джинни?! Что произошло?! Отвечай же, что ты молчишь! — словно расставляя знаки препинания, он встряхивал девочку в своих руках. Слезы брызгами слетали с ее ресниц, Невилл уже просто не мог это выдерживать.

В два прыжка он оказался рядом — высвободив из цепких рук, прижал ее к себе.

— Гарри, хватит!

Юноша прерывисто дышал, взгляд его был безумен. От страха.

— Прости, прости меня Гарри! — вдруг пропищала Джинни, не отрываясь от груди Невилла. — Я должна была... соврать что-нибудь.... другое...

— Что случилось, Джинни? — спросил Невилл мягко.

Гриффиндорка что-то пробормотала в ответ.

— Что?

— ...Малфой проболтался...

* * *

Он умер.

Ледяная вода обожгла лицо, Гермиона тряхнула головой, разбрызгивая холодные капли. Уперев руки в края раковины, глянула в зеркало — покрасневшие глаза, дрожащие губы, прилипшие ко лбу мокрые пряди.

Но ты... Ты забыла...

Сжав зубы, Гермиона склонила голову. Горячие слезинки снова побежали по щекам. Самое важное... Самое дорогое... Забыла...

Проклятье!

Джеймс... Джеймс... Джеймс...

Схватившись за волосы, зажмурилась.

Вспомнить... Хоть что-нибудь... Ну же...

Джеймс...

Прости меня...

* * *

— Кто догадался? О чем? Мисс Патил, пожалуйста медленней и информативней!

Хватая ртом воздух, Парвати облокотилась на стол профессора зельеварения и с трудом сглотнула.

— Профессор... она... Гермиона...

Брови Снейпа сдвинулись, плечи напряглись. Отложив свои бумаги, он внимательно посмотрел на гриффиндорку.

— Так, Патил, давайте, успокойтесь, — проговорил он вкрадчиво. — Что произошло?

Парвати сделала большой глоток воздуха и постаралась как можно спокойнее рассказать историю с "умершим". Снейп слушал внимательно, не перебивая, но стоило рассказу закончится, он зло бросил что-то про "тупоголовых Уизли" и умчался в подсобку. Спустя секунду он вернулся, сунув в руки Парвати какой-то флакончик.

— Это сонное зелье, — отчеканил профессор. — Напоите им Грейнджер любым способом, и немедленно транспортируйте в больничное...

Неожиданно он сморщился, схватившись за предплечье, и еле слышно процедил:

— Черт... Как же все не вовремя...

Парвати в ужасе смотрела на профессора, непривычная гримаса боли на его лице приморозила к месту.

— Что вы стоите?! — вдруг рявкнул Снейп прямо в лицо гриффиндорке. — Быстро за Грейнджер!

В мгновение ока Парвати оказалась в коридоре. За спиной послышался звон разбитого стекла, а за ним удар — словно упало что-то тяжелое, но стоило ей замереть на месте, в голове вспыхнул злой взгляд профессора, и его голос ударил по ушам:

Быстро за Грейнджер!

Прижав флакончик с сонным зельем к груди, Парвати бросилась вверх по лестнице, направляясь туда, где Гермиону можно было найти вне зависимости от обстоятельств.

В библиотеку.

* * *

— Я уже отправила Парвати к Снейпу, остальные побежали рассказать студентам об "умершем", — доложила Джинни испуганно, теребя край пижамы.

Слезы прошли, но глаза ее все еще были красными и припухшими — хватало одного взгляда на них, что бы желание кричать на Джинни пропадало.

Она просто ошиблась.

— Где Гермиона сейчас?

— Я не знаю, — Джинни испуганно вскинула глаза. — Она убежала, и я...

— Тогда что же мы стоим?! — воскликнул Рон чересчур бодро. — Пойдемте ее искать!

И первый направился к двери.

В гостиной было пусто. Как ни в чем ни бывало трещал камин, на нем висело несколько рождественских носков, небольшая украшенная ель стояла в уголке.

Сегодня рождество. День подарков и поздравлений.

Гарри на автомате коснулся теплого материала своего свитера.

Гермиона...

— Стойте! — Джинни ухватила Рона за рукав. — Надо разделится. Так будет проще найти Гермиону, правильно?

— Я в библиотеку, — ткнул в грудь большим пальцем Рон.

— Хорошо, я пойду в ванную старост... — Джинни глянула на брата. — Придется тебе шепнуть мне пароль по секрету.

— Ну уж нет, тогда я пойду в ванную для старост!

— Ты не думаешь что это несколько не подходящее для тебя место, если Гермиона все-таки там?..

— Ладно-ладно! Я пошутил...

Тут он прервался — картина толстушки отъехала в сторону, и в гостиную нетвердым шагом зашла Гермиона. Покрасневшие глаза, влажные пряди волос, обрамляющие ее бледное лицо, подрагивающие плечи и устремленный в никуда затуманенный взгляд тут же бросились в глаза.

— Гермиона!.. — бросилась было к ней Джинни, но Невилл поймал ее за рукав, притянув к себе.

Гарри замер — страх и облегчение охватили его. С ней все в порядке... или нет?

— Гермиона...

Она остановилась, подняв испуганный взгляд на парня.

— Гарри...

В мгновение ока он оказался рядом — руки легли на плечи, глаза ухватились за затуманенный взгляд.

— С тобой все в порядке?.. Ты не замерзла?..

Ее руки были холодными, глаза темными. Она опустила взгляд, вся сжалась. Гарри легонько тряхнул ее за плечи, страх начал заволакивать его душу — что с ней?

— Гермиона, ты нормально себя чувствуешь?.. Голова не кружится, или может..?

— Вчера...

Голос Гарри оборвался, сердце упало — спокойный отчужденный голос Гермионы испугал его настолько, что он почувствовал, что еще секунда и он не устоит на ногах.

— Что вчера?.. — чуть ли не шепотом спросил он.

Она все еще не поднимала глаз.

— То, что было вчера... это было ошибкой.

Луна, звезды. Аромат ее волос и кожи. Книги и исписанные пергаменты... Разлитые по столу чернила.

— Что?

— Что я говорила... и делала...

Земля поплыла из под его ног.

— ...прости... но это...

— Не говори этого!..

Голос предательски сорвался, мысли сбились.

Это все просто не могло происходить. Это все не правильно.

Гарри, я!..

— Понимаешь... — слезы в ее голосе. — Просто мне казалось... что я чувствую...

Вот и слезинка. И еще одна.

— Что я чувствую к тебе... Но оказалось... — неожиданно она вскинула на него полный страдания взгляд, губы дрогнули. — Прости, Гарри! Но я не могу... Я просто...

Воздух вдруг стал вязким, и стало трудно дышать. Руки тяжело опустились — отбойным молотком в груди забилось сердце.

— Но... к-как же так?..

Неужели это его голос? Такой по-детски жалкий? Но ничего поделать с собой Гарри не мог. Грудь давило, и сердцу было тесно и душно. Дыхание перехватывало...

Нет, это все не могло происходить.

— Я запуталась... Я... забыла человека... — Гемиона всхлипнула как-то особенно отчаянно. — И я даже не... могу... И я... все спроецировала на тебя... Прости... Прости меня!

Слезы слетели с ресниц, Гермиона отпрянула в сторону, судорожно всхлипывая, бросилась к лестнице, ведущей в спальню.

По ступенькам, вверх.

Удар захлопнувшейся двери.

Тишина.

* * *

Коридор. Поворот. Еще один. Лестница. Лестница... лестница... ступеньки... ступеньки...

как тяжело...

...— Гарри! Это то, чего ты не можешь изменить! Пойми же ты это наконец! Ты сделал уже столько попыток, но жизнь смеется над тобой! Пойми, ничего не изменится! Ничего!

— Замолчи, Джинни...

— Гарри, ты должен меня выслушать! Понимаешь, ты должен забыть и идти дальше! Ты сможешь! Начать все заново...

— Замолчи...

— ...снова влюбится, и жить, как раньше!..

— Замолчи...

— Пойми, твои страдания ничего не сделают! И ничего не изменится оттого, что бы будешь страдать свято храня память о том, чего вернуть ты не...

— ЗАМОЛЧИ!!!..

Я ударил ее? Все как в тумане... Надо идти... идти...

...— Гарри, прости ее...

Невилл... схватил мою руку...

Невилл, ты всегда такой добрый...

Коридор. Поворот. Как тяжело. Больно. Так... больно в груди.

Стена... холодная... надо опереться... опереться... Трудно дышать...

...— Чего ты пытаешься этим добиться?

— Рон...

— Невилл, не вмешивайся. Итак, Поттер? Что будешь делать теперь? Снова что-нибудь придумаешь миленькое о своем и ее прошлом, что бы вышло так, как хочет всемилюбимый Герой, Мальчик-Который-Выжыл?

...

— Ну что молчишь? Надеешься, снова добиться ее внимания? А если это судьба? Похоже на то, что тебе просто не суждено быть с ней! Твое дело — смириться. Ты у нас главный враг Ты-Знаешь-Кого. С ним и сражайся.

— Значит такую ты судьбу мне желаешь... Рон?..

Убить или умереть от руки врага... Проклятье... Ненавижу... ненавижу...

Еще немного осталось. Вот и горгулья... Пароль... К ЧЕРТУ!..

...Испуганная Джинни и взволнованный Невилл. Рон — холодный и надменный...

Как этот человек мог сказать такое? Как он мог поступать так все это время? Как он мог?..

Грохот. Камни... много камней. Проход. Лестница. Ступени... опять...

...— Сражаться, говоришь?..

Двери, кабинет директора. Пусто.

— Чтобы пройти внутрь, не обязательно было разносить вход, Гарри.

Голос за спиной.

Дамблдор.

— Что-то случилось?

Очки-полумесяцы сверкнули, и дряхлая старческая рука опустилась на напряженное плечо.

— Проходи, садись.

* * *

«Вы видели, вы видели? Этот мальчик разнес горгулью!»

«Какие нынче дети невоспитанные…»

«… врываться в кабинет директора таким образом!»

«Зачем он пришел?»

«Почему он пришел?»

«Почему Дамблдор ничего не говорит ему?»

«В мои бы времена…»

Торопливые перешептывания портретов терялись друг в друге – каждый наровился высказать свое мнение, перебивая и восклицая все громче и взволнованней. Сотни глаз буравили дерзкого юношу, ворвавшегося в кабинет рождественским утром с таким жутким грохотом. И несколько десятков воспоминаний о «былых годах» ропотом побежали по портретам, цепляясь друг за друга и не заканчиваясь. Однако стоило Фоуксу тревожно завозится на своей жердочке и как-то совсем не по-буднечному крикнуть, тут же голоса испуганно смолкли.

«Значит, я все-таки не ошибся, Фоукс? – подумал Дамблдор, глянув на нахохлившуюся птицу. – Значит, все настолько серьезно?..»

— Так о чем ты хотел поговорить, Гарри? – мягко спросил директор, усаживаясь за свой стол. – Нечто срочное, как я понял.

С секунду Гарри молчал. Ссутуленный и мрачный он не обратил никакого внимания на приглашающе отодвинутый стул и продолжал стоять посреди кабинета в той же позе, что он стоял уже целых две минуты – засунув руки в карманы и низко склонив голову.

Наконец, он заговорил.

— Я хочу знать, что делает Волдеморт.

Легкий шепоток пробежал по портретам, но тут же стих. Фоукс никогда не ошибается.

Случилось нечто ужасное с этим мальчиком.

— Я хочу знать, что происходит… и что я могу сделать для Ордена.

— Для Ордена ты сейчас ничего не можешь сделать, Гарри, — как можно мягче ответил Дамблдор. – Только усердно заниматься оклюменцией и хорошо учится.

Юноша скрипнул зубами.

— Тогда расскажите мне, что происходит.

— Боюсь рассказывать нечего, — развел руками Дамблдор. – Потому что ничего не происходит. Волдеморт затаился – были, конечно, два исчезновения, предположительно похищения… но мы сами не знаем, что это может значить.

Гарри молчал.

Фоукс снова тревожно завозился.

Да, я тоже это чувствую.

— Профессор Дамблдор, — вдруг заговорил Гарри резко, — в пророчестве сказано, что или я убью Волдеморта, или он меня. Это значит, что однажды мне придется пойти на сражение с ним? Это значит, что как только представится благоприятный случай, вы отправите меня сразится с ним? Ведь так оно и будет, да, профессор?

— Гарри, ты…

— Меня не надо убаюкивать сказками, я знаю, я должен попытаться убить его. Поэтому, я хотел попросить вас, что бы вы меня научили… я хочу стать достаточно сильным, что бы победить его. Пожалуйста, научите меня. Не стоит беспокоится о моих чувствах или эмоциях или…

Его голос сорвался, из горла вырвался лишь какой-то оборванный вздох.

— Тебе больно, Гарри?..

Он не издал ни звука.

Сгробившийся и отчужденный… он все же остается ребенком, сколько бы испытаний ни выпало на его судьбу… Ребенком одиноким и несчастным.

Мой мальчик… что еще ударило по тебе сегодня?..

— Не пытайся утопить боль в ненависти, Гарри. Иначе можешь наделать столько ошибок…

— Я сделаю то, что должен. Я… просто хочу, что бы это закончилось как можно скорее. Научите меня. Только вы можете это сделать.

Дамблдор вздохнул. Это все так поспешно, ведь он еще совсем юн, и бросать его в пекло – это бездумно…

Ему только шестнадцать, неужели он думает, что я собираюсь…

Только одиннадцать, только двенадцать, только тринадцать… неужели я снова ошибаюсь?

— Хорошо, Гарри.

Тут же юноша вскинул голову, пораженный.

— Вы станете меня учить? – выдохнул он.

— Да, стану. Приходи завтра в пять. Пароль – «сахарные перья».

Юноша неуверенно кивнул, развернулся, побрел к двери.

— И не вздумай пропустить праздничный ужин! Домовики обещали невероятное угощение…

Но эти слова улетели в пустой проем.

Похоже, все идет не так, как хотелось бы.

Развернув чистый рулончик пергамента, Дамблдор быстро набросал пару строк Макруберу, стукнул пару раз по записке палочкой, и та, сложившись в бумажного журавлика, вылетела в открытое окно. Пламя в камине зашипело и вспыхнуло зеленым светом, когда директор бросил в него щепотку порошка из небольшой резной шкатулки.

— Северус?

Никто не отзывался.

Неужели ушел?

Тяжело вздохнув, Дамблдор закинул бороду за плечо и, наклонившись, нырнул в пламя с головой – пред глазами предстали мрачные и сырые стены подземелий, опрокинутые на пол книги, медные отблески котлов и слабые отблески колб и банок.

А у подножия кафедры на полу, в луже крови, неясной кучей лежал профессор

зельеварения, Северус Снейп.

И никто не мог толком ответить, что за чертовщина происходила в Хогвартсе. Гермиона, неожиданно забывшая Гарри, Гарри играющий роль новенького, да еще и эта идиотская история с "умершим"... Ну рассказали бы Гермионе правду, зачем было ударятся в еще большую горячку?

Недовольно поморщившись, Парвати бросила бороться с кусочком жареной утки, который уже минут пять не могла порезать. А у эльфов то что случилось?! Им то что мешало праздничный ужин сделать как следует?!

Раздраженная, Парвати огляделась — Лаванда, сидящая рядом, расслабленно попивала тыквенный сок из кубка, далее Дин и Симус шептались о чем-то, три первокурсницы изучали

устройство хлопушки, Джинни разглядывала потолок, Рон — свою тарелку, а Невилл что-то тихо говорил Гарри. Одного взгляда на ссутуленного юношу хватило — словно обжегшись, Парвати отвела глаза. Такой злостью, нет, даже яростью, ненавистью веяло от него...

Похоже дела совсем плохи.

Черт возьми, что же происходит, а? Вон, ни Дамблдора, ни Снейпа нет за учительским столом. Может быть, они пытаются вылечить Гермиону? Не просто же так Снейп велел ее отправить в больничное крыло... Что было не так уж просто... Как вспомню ее зареванное лицо...

Что же с ними всеми происходит?..

— Секунду внимания, пожалуйста!

Зал словно всколыхнулся — все головы повернулись к поднявшемуся со своего места Макруберу.

— У меня небольшое объявление, — сказал профессор защиты извиняющимся тоном. — Мне очень жаль, но с завтрашнего дня у вас начинаются внеплановые занятия Защиты от Темных Искусств.

По залу пронесся недовольный стон. Лаванда охнула:

— На каникулах?!

— Дело в том, — продолжил Макрубер, пытаясь перекричать недовольных, — что положение в стране все ухудшается, и в любую минуту может начаться война. Вы должны быть готовы к этому. Зато все ваши задания на каникулы по другим предметам отменены, так что можете их не делать.

— К-как не делать?! — вскочила светленькая хаффлпафка с ужасом на лице. — Я уже написала реферат по рунам!

— Не беспокойтесь, если вы уже успели что-то сделать — за каждую работу вашему факультету прибавится баллов.

Такой расклад немного успокоил учеников — подумаешь час-два посидеть на защите, зато не надо писать рефератов по зельям и трансфигурации...

— Так вот, о защите... — Макрубер кашлянул и оглядел учеников. — Завтра я хотел бы видеть "мирных жителей" на квиддичном поле к 11 часам. Черная команда пусть подходит к 10-ти. Белые — к 12-ти. С собой нужно взять только палочки — тащить учебники абсолютно не нужно, — Макрубер замолк на пару секунд и добавил. — Лидеры, будьте внимательны. Все зависит от вас.

* * *

Огни. Свет.

Ты… не ранена?..

Холодно. Я хочу уйти отсюда.

Помогите! Кто-нибудь!..

Кровь на руках. Кровь везде.

прости меня…

прости меня…

прости меня…

Кто этот человек?

* * *

Снег хрустел под ногами весело и по-утреннему свежо. Не то что бы холодно, но изо рта вырываются клубы пара — зима как никак.

Палочка в рукаве. И за нами давно наблюдают.

Похоже, Рон так и не заметил этого.

Стоит ли мне говорить об этом? Похоже, Макрубер решил устроить очередную игру.

Давай, Рон. Попробуй заметить это сам.

* * *

— Северус, ты только чуть оправился, нельзя так относиться к своему здоровью.

Тяжелые шаги и стук трости глухо раздавались в тишине комнаты. Снейп, горбясь и тяжело опираясь на палку, чертил на стенах замысловатые знаки.

— Если я не начну сейчас, мы не успеем.

— Ты еле стоишь на ногах, ты должен полежать еще пару дней, — Дамблдор тяжело вздохнул, наблюдая за профессором зелий.

— Потом належусь, — бросил тот в ответ, начиная чертить очередной знак.

Не понятно еще, как он может двигать правой рукой — кровь, конечно, удалось остановить, но боль все еще беспокоит его.

— Если мы не сделаем этого сейчас, то не сможем никогда, — Снейп прервался. — Если он стал высасывать силы даже у меня, значит он решил нанести последний удар. Процесс будет идти еще месяц — если мы упустим это время, никакое чудо нас не спасет.

— Хорошо. Когда комната будет готова?

— Через три дня. Потом мне еще готовить зелье — в сумме на все про все уйдет неделя. Потом еще неделю Поттер будет отходить. Думаю, моих сил до этого момента хватит. Вряд ли Темный Лорд решил высосать все у меня — я полезен ему.

— Не было бы это все слишком опрометчивым — может, стоит подождать и лучше обучить Гарри?

— Сейчас самое лучшее время для нападения, — Снейп сморщился и прижал к груди перебинтованную руку. — Темный Лорд высасывает силы своих пожирателей, и когда процесс закончится — его сила станет еще большей, чем была 16 лет назад. Но пока процесс не кончен — он не может даже двигаться.

* * *

— Ну и что это значит?

Скрестив руки на груди, Рон оглядел квиддичное поле. Ландшафт здесь был более чем изменен — деверья, валуны, и ямы красовались вокруг так естественно, словно были здесь всегда — и даже снег поблескивал на них. Тут и там слонялись «мирные жители» — ученики хаффлпафа и равенкло, те, что не уехали домой на рождество. Ни слизеринцев, ни Макрубера видно не было.

— Профессор сказал нам ждать, — развел руками Невилл. — А чего ждать — не ясно. Слизеринцев мы не видели вообще.

— Что за глупость устроил этот профессор, — протянула Лаванда недовольно. — Мы уже час тут маемся.

— И нам видимо придется ждать тоже, — пожал плечами Дин. — Как-то странно это все.

Недовольный, Рон оглядел свою команду. Вернее не оглядел, а нашел в толпе Гарри Поттера и еще больше нахмурился. Присев на корточки рядом с Невиллом, Гарри внимательно слушал, пока тот, чертя палкой на снегу, что-то рассказывал.

Что они обсуждают? Черт.

Сколько, интересно, человек у Малфоя? Похоже, нас все же меньше, да и придется обойтись без головы Гермионы...

Почему Малфоевской команды нет? Их уже отпустили? Почему нас вызывают отдельно? И почему "мирных" до сих пор не отпустили?

Похоже без Гермионы совсем туго.

Она бы прикинула что к чему.

— Видимо нам все-таки придется ждать объяснений Макрубера, — вздохнул Рон раздосадовано, засовывая руки в карманы.

Гарри хмыкнул.

Рон даже не успел подумать, как его рука уже вцепилась в ворот бывшего друга.

— Чего смешного? — проревел он.

Да как он смеет смеяться надо мной?

— Ничего, — равнодушно откликнулся Гарри, даже не пытаясь отцепить руку Рона. — Похоже тебе не да...

Он прервался, глядя Рону куда-то за спину. Его глаза широко распахнулись, губы дрогнули. И неожиданно он втянул носом воздух с каким-то совершенно диким выражением лица. Ненависть. Жажда. Предвкушение.

Испуганный, Рон отступил, гриффиндорцы всполошились. Гарри казалось их не видел. В его руке сверкнула палочка.

В купе с ужасным диким взглядом он производил пугающее впечатление — от него исходили волнами самые негативные чувства.

Воздух потяжелел.

— Рон... — протянул вдруг Гарри совершенно жутким голосом. — Надеюсь, ты справишься со всем без меня — я ухожу из твоей команды.

И с размаху воткнув свою палочку в снег, он крикнул какие-то слова. Со вспышкой землю выбило из-под ног.

* * *

Так, это похоже не по плану.

От удара Малфоя повалило на спину, снег засыпался за шиворот, а палочку выбило из руки. Концентрацию полностью сбило — остальные слизеринцы тоже валялись на снегу, полностью видимые и похоже обескураженные.

Еще бы. Хваленая техника Макрубера провалилась, похоже придется забыть про план и начать нападение прямо сейчас.

Однако Драко даже не успел приподняться на локтях — неожиданно две руки схватили его за мантию и куда-то швырнули. Все тело отозвалось болью при столкновении с одним из валунов — в глазах потемнело. Ни сгруппироваться, ни осмотреться было не возможно, в ту секунду, когда Малфой попытался открыть правый глаз, крепкий кулак с размаху врезался в его лицо — вкус крови прибыл тут же.

— Гарри! — крикнул кто-то. — Он безоружен!

— Гермиона тоже была безоружна! — прорычал голос совсем рядом, чьи-то руки схватили Драко за грудки и тряхнули — затылок с силой приложился о камень.

Как они узнали? Как? Письмо должно было самоуничтожится, да и подчерк там изменен...

Малфой попытался открыть глаза — правый был залит кровью, левый чуть приоткрылся.

Сжимая ворот рубашки слизеринца, тяжело дыша и сотрясаясь толи от холода, то ли от ярости, стоял Гарри Поттер собственной персоной.

И сердце Малфоя загнанной птицей забилось где-то в горле от смертельного ужаса, когда он увидел его глаза — маленькие темные зрачки, бешеный, совершенно дикий взгляд, говорящий на самом полном серьезе:

Я убью тебя.

Это был страшный взгляд, настолько страшный, что мысли о смерти не были столь ужасными.

Только не смотри так, не смотри!..

Вокруг билась суматоха — палочки стреляли светом, ученики падали и вставали, снег вскидывался в воздух, и дикие хоры воплей и перекличек носились в воздухе.

— Ты... — хрипящий голос Потера был полон ненависти, попытка выглядеть беспечным не прошла успешно, затылок снова встретился с камнем. — Ты, ублюдок... Зачем?!

Отвечать на это было самоубийством, Малфой сплюнул кровь на снег, попытался сесть удобнее — ребра заскрипели, боль пронеслась через все тело. Проклятый Поттер...

— Я докажу, что это был ты, — прохрипел гриффиндорец. — Докажу, ты... ублюдок...

Похоже ни отступить, ни напасть на противника не возможно. Палочка неизвестно где, в снегу, союзники заняты оттеснением гриффиндорцев и прочих белых.

Похоже, надо что-то сделать самому, что бы остаться в живых.

— Я не понимаю, при чем тут я, Поттер, — вздохнул Малфой тяжело. — Ничего я не делал твоей грязнокровке...

Хватка Поттера стала сильнее, стянув шею, Малфой сморщился от боли.

— ... все, что могло ей причинить вред, так это твое мельтешение рядом, — продолжил он надрывно, надеясь, что трюк сработает. — Даже если бы я хотел ей навредить, я не стал бы ничего делать, так как ты сам расшатывал ее сознание своим присутстви...

— Это неправда!

Голова Малфоя дернулась от очередного удара. В глазах потемнело.

— Неправда! Я всегда!.. Я... ей!.. — слова вырвались из него ревем, кулаки сокрушались на слизеринца ударами, мир темнел, лишь рассекаясь вспышками боли, — я не похож на тебя! Я... ее... я... никогда!.. я... тебя... Ты!!!

Очередного удара не последовало. С трудом Малфой разлепил веки — Поттер замер, склонив голову, его кулак завис в воздухе, обхваченный двумя ладошками.

— Гарри, не надо... ты же его убьешь...

Его грудь поднималась и опускалась, как после бега. Сжимающая его руку Луна Лавгуд выглядела очень странно сосредоточенной — словно бы она проснулась от своего обычного витающего состояния. Драко попытался шевельнуться, возможно, что бы попытаться уползти, но не смог, только вызвал боль во всем теле. Полный рот крови, продохнуть не возможно...

Закружилась голова, и в следующую секунду снег обжег пылающее болью лицо, когда юноша повалился на бок.

Мир потух.

* * *

— Итак, подведем итоги.

Профессор Защиты от Темных Искусств, Курой Макрубер, засунув руки в карманы мантии, стоял посреди квиддичного поля с самым удовлетворенным выражением лица. Студенты Хогвартса, устало потирающие ушибы, перевязывающие порезы и помогающие друг другу подняться, хмуро на него смотрели.

Не интересовался происходящим лишь Гарри, сидящий прямо на снегу, на том месте, где он недавно избивал Малфоя. А того, кстати, быстренько унесли в больничное крыло в бессознательном состоянии. Рядом с Гарри, бездумно смотрящим в пространство, на корточки присела Луна, заботливо заворачивая шею юноши своим шарфом.

Джинни раздосадовано пнула снег ногой — если бы она только не испугалась, если бы она только не замешкалась, то это она бы сидела там, заботясь о нем.

— Итак, это было ваше первое настоящее столкновение. Оно прошло весьма необычно, не думаете? — Макрубер хмыкнул. — Похоже, вы не особенно поняли того, чего должны были сделать.

Члены белой команды хмуро посмотрели на профессора, черные уже с минуту сверлили его недовольными взглядами.

— Так, господа мирные жители, поднимите руки!

Несколько десятков рук поднялись в воздух. Пожалуй, если бы это были не рождественские каникулы, рук было бы больше. Интересно, что Макрубер имеет ввиду?

— А теперь те, в кого ни разу не попало ватноножное проклятье, опустите руки.

Лес рук поредел — осталось окало десяти-пятнадцати человек.

Ну, попало в них заклятье, и чего? Джинни поймала взволнованный взгляд поднявшегося среди всех Невилла.

— Так вот, господа Белые. Все эти ребята, — Макрубер указал на тех, кто поднял руку, — умерли.

Джинни подскочила на месте, все головы тут же обернулись к побледневшим "умершим". Даже Гарри, прибывающий в некотором оцепенении, вскинул голову в ужасе.

— Нет, нет, вы не беспокойтесь. Мы же все играем, — поспешно поправился Макрубер. — Но в чем состояла ваша задача, белая команда? Вы должны были отразить нападение черных, и защитить мирных жителей. Когда я готовил черных, я велел каждому лишь один раз использовать ватноножное заклинание — по скорости передвижения ватноножное стоит на одной ступеньке с авадой кедаврой, поэтому именно его я выбрал заклятьем "убийства".

— И мы больше не можем участвовать в игре? — спросил Невилл, взволнованно. — Как умершие?

— Нет, нет, сегодня это что-то вроде предварительной игры. К тому же я придумал новое заклинание "убийства" — оно простое, но сразу же сжигает пол силы того, кто его произносит и полностью обездвиживает того, в кого оно попадает. Сразу обозначу новые правила — "умершие" мирные жители остаются мирными жителями, "умершие" белые становятся черными. А черные, соответственно, белыми.

— Как?! — воскликнул Симус.

— Да вот так, — с очень довольным видом усмехнулся Макрубер. — А звучит-то как благозвучно! Все запомните или запишите — формула игрушечного убийства — Ава Кевра!

Ученики взволнованно зашумели, обсуждая новые правила, Джинни ужаснулась — теперь они еще и убивать друг друга будут?! Пусть понарошку, но убивать?!

— Эй, ребята, конечно, понятно ваше возбуждение, но я еще не закончил, — более серьезным тоном продолжил Макрубер. — Я, конечно, сказал, что сегодня было пробное сражение, но белая сторона немного переборщила. Мистер Уизли вам придется понести наказание за то, что ваша сторона сильнейшим образом навредила Драко Малфою. Вы — лидер, и наказание должны нести вы. Я... м-м... напишу вашим родителям, а взыскание...

Джинни тяжело вздохнула и перевела взгляд на Рона — в ужасе приоткрыв рот, тот неверяще уставился на профессора. Да... для него это худшее из наказаний.

— Профессор, — вдруг протянула Луна тихонько, — Гарри Поттер больше не в команде Рона.

— Когда это он ушел из команды? — удивленно приподнял брови Макрубер.

— Прямо за секунду до начала сражения, — ответила Луна, слабо улыбнувшись. — Это было невероятно круто!

Макрубер вздохнул.

— Ах, значит так... Мистер Поттер, — позвал он.

Тот не отзывался, глядя куда-то сквозь профессорские ботинки. Опустившись на корточки, Макрубер опустил локти на колени и внимательно посмотрел на гриффиндорца.

— Мистер Поттер, конечно я рад, что хоть кто-то что-то просчитал и заметил, но вы не подумали о кое чем важном. О себе. Выйдя из команды белых, вы спасли мистера Уизли от последствий, однако теперь вы в тяжелом положении — черные теперь будут лично настроены против вас, а никакой опоры или поддержки у вас нет. Если вас "убьют" вы, как бывший белый, станете черным, а следовательно очень сильным оружием против вашей бывшей команды. Плюс я назначаю вам взыскание — уберите все эти "декорации". Надеюсь Флитвик учил вас этому.

Макрубер поднялся и поплотнее укутался в мантию.

— Все остальные свободны! — бросил он дружелюбно и, развернувшись, поспешил к замку.

* * *

Выворачивая кисть в сложном движении палочкой, Гарри поморщился — костяшки пальцев все еще болели. Уничтожение ям, деревьев и валунов — дело не из простых, Гарри пытался убрать один единственный дуб уже, наверное, полчаса. Слава богу еще не холодно — все еще обернутый вокруг шеи шарф Луны, почему-то пахнущий корицей, не давал простудиться. Ошметками разбросанный снег вокруг кое-где был окроплен кровью — цепочки шагов путались и завязывались в узел, в конце концов устремляясь к замку. Совсем еще свежие шаги, они от чего-то навевали тоску.

Может быть потому, что глядя на них, Гарри снова и снова вспоминал о своем одиночестве. Перед глазами вспыхивала улыбка Гермионы, в ушах раскатывался смех Рона, в груди что-то вздрагивало и отчаянно цеплялось за эти воспоминания, а потом с глухой болью затихало, когда реальность тяжелым камнем падала на него — со всем этим снегом, морозным воздухом и следами, уходящими в даль.

Проклятое заклинание.

Бессильно, Гарри стукнул кулаком по дереву — все к чертям.

Силы словно выжали, от досады хотелось усесться прямо там, в снегу, и завыть.

Проклятая неделя, проклятый месяц, проклятый год. Еще ни один так ужасно не начинался, и Гарри никогда не думал, что в Хогвартсе он будет чувствовать себя настолько одиноким.

Может, было бы проще просто умереть? Черт.

Сложное движение палочкой, боль в пальцах:

— Fulloni Grato!

Снова чуть подпалились листья, но само дерево осталось стоять, где стояло. Гарри бессильно ткнулся в него головой. В груди защемило, и юноша зажмурился как можно сильнее, что бы горячие слезы не вырвались из глаз. Досада, боль и бесконечная тоска заволокли разум — так тяжело... И не осталось больше никого. Ни родителей, ни Сириуса, ни Гермионы, ни Рона.

А Хагрид? Почему Хагрид до сих пор не вернулся, почему его нет?.. Возможно, только он сейчас смог бы хоть немного ослабить ту ужасную тяжесть, что упала на сердце с наступлением рождества... Скалы, гиганты, снова и снова...

Проклятый Малфой.

Проклятая болезнь.

Проклятая зима.

— Эй, Гарри!

Неожиданно раздавшийся в тишине голос резко выдернул Гарри из оцепенения. И стал слышен хруст снега под чьими-то ботинками — неужели он настолько ушел в свои мысли, что бы не заметить этого? Резко развернувшись, Гарри замер. От удивления, даже шока, и какого-то странно-щекочущего где-то в груди чувства, отступил на шаг.

Ни один, ни два человека шли к квиддичному полю — десятки знакомых лиц, шарфы не только гриффиндора, но и хаффлпафа и равенкло, связки хвороста в их руках, заполненные едой корзины.

...Зачем?..

...Почему?..

...Для чего?..

— Гарри, так и знал, что ничего у тебя не получится! — сияюще воскликнул Симус, помахивая толстеньким томиком. — Мы тут пришли тебе помочь, ничего?..

...Они?.. Все?.. Неужели?..

Смех и какие-то восклицания вокруг. Желтые шершавые листы старого учебника заклинаний — аккуратный почерк профессора Флитвика на куске пергамента, наспех набросанные объяснения. Веселые смешки: "он чуть со своего стула не свалился, когда мы к нему всей толпой завалились!". Вскоре разложенный вокруг деревьев и камней хворост, разбежавшиеся по всему квиддичному полю студенты и выкрикнутая в унисон волшебная формула. И фиолетовое пламя в миг охватившее искусственно возведенные препятствия. А затем расставленные тут и там небольшие табуретки, созданные прямо там, на месте, и запущенные заклинаниями в воздух бутерброды — прямо над волшебным пламенем, что бы немного подогреть...

Не зная что делать и что говорить, Гарри лишь пораженно смотрел на веселые и беззаботные лица, слушал, совершенно не понимая смысла, восклицания и разговоры. Только-только подогретый бутерброд обжег пальцы, ничего не понимая, Гарри уставился на поджаренный хлеб с колбасой, оглядел лица довольно поедающих свои бутерброды Дина, Симуса, Невилла, задумчиво поджаривающую колбаску Луну, довольно попивающего сливочное пиво из бутылки Эрни, Колина сковыривающего обугленную корку со своего бутерброда, и Денниса, собирающегося запихать брату за шиворот набранного в руки снега. Затем — Сьюзен Боунс, сосредоточенно и как-то по-матерински нарезающая хлеб и укладывающая на него колбасу, ожидающих своих порций Джастина и Ханну, поднимающих над огнем кусочки зефира Лаванду и Парвати. Даже Кирк и Слопер пришли, они что-то увлеченно обсуждали, отмахиваясь от братьев Криви, время от времени пристающих с вопросами.

Они все... пришли сюда...

— Почему?..

— Что "почему"? — откликнулся Симус весело. — Почему бутерброды с колбасой? Тебе не нравится? Так у нас еще есть и арахисовое масло!

— Нет, я...

— Хорошо заклинание работает... — с полным ртом протянул Дин, глядя на огонь. — Прямо как и говорил Профессор.

— Профессор... — Гарри растерянно провел рукой по лицу, но тут неожиданная мысль подбросила его на месте, — Профессор! У вас не будет проблем с Макрубером?! В смысле, это же мое взыскание и вы не должны были...

— Гарри, расслабься, — вздохнул Невилл спокойно. — Профессора здесь нет, тем более, что какая разница? Нашел из-за чего давать такое мощное взыскание!

— Да уж, за отделанного Малфоя не взыскание, а баллы надо давать! — взмахнул кулаком Эрни.

Повисла блаженная тишина — похоже каждый углубился в счастливые воспоминания об окровавленном и помятом слизеринце. Гарри поморщился, глянув на свои сбитые в кровь руки — в ушах снова раздался голос Малфоя... те слова, что он сказал...

Тряхнув головой, Гарри принялся за свой подстывший бутерброд — сейчас не хотелось думать о плохом.

Между тем окружающие обменялись тревожными взглядами, и Невилл нервно кашлянул.

— М-м, Гарри, раз уж мы об этом заговорили... Мы тут с ребятами подумали... И решили тебя попросить... Э...

Невилл замялся, и Симус, резко выпрямившись и решительно глянув на Гарри, закончил за него:

— Стань нашим лидером!

Поперхнувшись, Гарри закашлялся — это была слишком неожиданная просьба. Стать третьим лидером? ИХ лидером? А как же Рон? Они же почти все из его команды!

Забудь о Роне. Он о тебе уже давно не задумывается.

Но это, черт возьми, большая ответственность!

Быть ответственным за них, за их жизни... Даже понарошку...

Хотя...

В прошлый раз это предлагал Макрубер... это было по-другому... А сейчас...

...они сами просят...

Все смотрели на него с неподдельным волнением и решимостью — твердой решимостью, которая говорила о том, что их просьба обоснована и очень важна для них. В какой-то момент Гарри очень сильно захотелось дать им согласие — ему так хотелось выразить свою признательность за доверие, за поддержку, за то, что они пришли и попытались его поддержать... Но голос разума был сильнее — Гарри тяжело вздохнул:

— Простите... я не могу.

Спорить не стали — разочарованный вздох завис в воздухе, взгляды потупились. Зачем им это? Всего лишь игра... Здесь и Рон сгодится... Какая им разница?..

Пламя вдруг полыхнуло очень сочным оттенком фиолетового, забилось сильнее и вдруг... исчезло, оставив за собой пустоту. Камни, деревья, ямы, кусты — все исчезло, словно бы и не было.

На часах пробило время обеда, но никто не спешил. Недоеденные бутерброды были уложены обратно в корзину, а стулья убраны, голоса зазвенели опять. Заведя непринужденный разговор, студенты зашагали в сторону Хогвартса, но Гарри понимал, что расстроил их своим ответом.

"Зачем им это? Ну, зачем им это?" — не понимал он.

* * *

Часы пробили обеденное время. А на старом замшелом балконе, снова, как и тогда, четыре месяца назад, ткнувшись носом в колени, сидел Рон Уизли.

Хотелось есть, но идти в большой зал он не собирался. Возможно, там уже была Гермиона, там были члены его команды, и там был Гарри.

Рон не хотел идти в большой зал.

А причину этого он боялся назвать даже самому себе.

Ну почему Гарри сделал это?.. Если он знал, что ответственность ляжет на меня, почему он не остался в команде? Это же был бы отличный повод отмстить мне!.. По крайней мере, ему не пришлось бы отбывать наказание...

Почему, почему он это сделал? Почему он спас меня от наказания? Почему он позаботился обо мне, когда мне давно наплевать на него? Почему, почему?

А может, он сделал это просто из гордости? Ну, там, "за то, что я делаю, я и должен нести ответственность!" или как там говорят?.. Черт!

Почему он это сделал? Почему он не воспользовался своим шансом? Почему он позаботился обо мне?

Не понимаю! Я не понимаю!

Уж лучше бы он подставил меня...

...почему он это сделал?..

Неожиданно в коридоре послышались шаги — Рон аж подсочил от неожиданности. Уже выхватил палочку, что бы наградить неизвестного прыщами, но когда тот оказался в поле зрения успокоился.

— Ой, Рональд, ты тоже искал здесь светящихся снороков?

* * *

Это было тяжело.

Не смотря на свои года, Дамблор был быстр, ловок, силен.

Без особого труда он уворачивался от любой атаки, он делал это даже с каким-то будничным безразличием, словно бы каждый день подвергался нападению диких студентов.

Гарри не понимал. Он нападал и нападал, он уже использовал все те наисложнейшие заклинания, что успел выучить за долгие бессонные вечера.

Конечно, Гарри и не надеялся победить директора.

Но он даже задеть его не мог.

...— Сегодня я не буду тебя ничему учить, Гарри, — сказал Дамблдор, ведя гриффиндорца к маленькой дверце, которую Гарри никогда не замечал раньше в кабинете директора. — Мы просто помашем палочками немного.

Дверь скрипнула, и через проем взгляду Гарри открылась огромная и совершенно пустая зала.

— Здесь мы будем заниматься, — объявил директор.

— А что значит "помашем палочками"? — заинтересованно спросил Гарри, следуя за ним в центр помещения.

— Ну, все что от тебя сегодня требуется, — протянул Дамблдор задумчиво, — это сбить с меня мою шляпу...

Шляпу, значит?

Однако это было куда сложнее, чем казалось. И чем больше попыток предпринимал Гарри, тем больше он придавался мысли, что это не возможно.

Он носился по залу, уворачивался от своих же заклятий, рикошетом отскакивающих от директора, подходил все с новых и новых сторон. Гарри не знал, сколько времени прошло, но вскоре усталость дала о себе знать — движения становились все более вялыми, перед глазами все плыло.

В конце концов, бессильно опустившись на пол, Гарри поник головой.

— Я... не могу... — тяжело выдохнул он.

Утерев пот со лба рукавом, он открыл глаза... и наткнулся прямо на ярлычок бутылки тыквенного сока. Улыбаясь, Дамлдор протягивал ему напиток, восседая на пышной ярко-бардовой подушке.

— Чтож, это было не плохо, — сказал директор, наблюдая за тем, как Гарри сковыривает крышку. — Когда ты запустил в меня Immony Villus, я даже удивился.

— Правда? Что-то я не заметил удивления, — недовольно буркнул Гарри. — И я так и не сбил с вас шляпу.

— Ну, ты и не должен был, — к шоку Гарри пожал плечами директор. — Это было бы невероятно, если бы ты смог.

— Но вы же сказали...

— Ну да, сказал, — отмахнулся Дамблдор. — Я просто хотел посмотреть, что ты умеешь. В любом случае ты бы выложил передо мной все выученное тобой, пытаясь хоть как-нибудь до меня дотянуться...

— Ну, да... Я, похоже, все свои знания выжал, — выдохнул Гарри горько.

— В любом случае твой сегодняшний уровень даже чуть выше, чем я предполагал. Это хорошо. Хотя тебе еще предстоит учиться и учиться. Но это начиная с завтрашнего дня, — Дамблдор вытащил из складок мантии упаковку лимонных долек, и устроил у себя на коленях. — А сейчас, давай просто поговорим.

— О чем? — не понял Гарри.

— О Волдеморте, конечно! Вот как ты думаешь, в чем его самая главная сила?

Гарри задумался. И правда, в чем?

— В ненависти?.. — ткнул пальцем в небо он.

Дамблдор рассмеялся и отправил в рот лимонную дольку.

— Нет, конечно, нет, — вздохнул он. — Его сила — в силе его желания. Собственно, у него, как и у всех... Когда человек сражается, он обязательно хочет что-то защитить. Это может быть его собственная жизнь, положение в обществе, честь, кто-то, кто ему дорог, что-то, во что он верит. Хорошее это или плохое, но это желание защитить, сохранить, одинокого для всех, — Дамблдор замолчал на пару секунд, словно задумавшись. — Желание Волдеморта настолько сильно, что сейчас, когда он так близок к своей цели, он сделает все, что бы защитить это желание. И что бы победить его, твое желание должно стать сильнее его желания. Если ты дашь слабину, он ударит. И разобьет. Но если твое желание сильнее его — он не сможет ударить.

Гарри тряхнул головой — слова Дамблдора текли как-то сквозь него, смысл не задерживался. И как бы логично слова директора не звучали, ничего не складывалось.

Я хочу, что бы Волдеморт умер. Я так хочу этого...

Но все же он сильнее меня. Значит, мне нужно возненавидеть его еще сильнее?.. Да только куда уж сильнее?..

Гарри бессильно ткнулся лицом в колени.

Глупость какая.... Ничего не пойму...

* * *

К вечеру в коридорах холодало — вспотевший на занятиях Дамблдора Гарри чувствовал это особенно остро, посему старался идти как можно быстрее. Это было сложно, тем более что он шел в мантии невидимке. Впервые в жизни он прятался за мантией не от Филча, миссис Норисс или Снейпа, а от студентов — в конце концов занятия Дамблдора были секретом, а Гарри не хотелось объяснять, откуда он возвращается в гостиную так поздно.

Под ноги бросилась миссис Норисс. Тьфу ты, вспомнишь черта... Обойдя кошку, Гарри снова прибавил шаг. Не хватало еще врезаться в хозяина животины — конечно разрешение Дамблдора он обойти не сможет, а вот мантию, как предмет общественноопасный, отнять сможет, еще как. Через пару пролетов лестницы и один, но достаточно длинный коридор, Гарри вскоре добрался до портрета Толстушки.

Та-а-ак... И как это, интересно, войти, что бы никто не заподозрил?

Прямо как по заказу из-за угла самым неожиданным образом вынырнул Рон Уизли. Тут же зачесались руки дать ему щелбан. Или пинок. А может даже каких-нибудь прыщей-фурункулов. Но увы. Сейчас Рон был его пропуском в гостиную и Гарри смиренно ждал, пока его бывший лучший друг подойдет к портрету, безжизненно протянет пароль, а затем тяжело пройдет через открывшийся проход. Гарри быстренько проскользнул за ним. И в шоке замер. Гостиная была заполнена членами белой команды. Агрессивно настроенными.

Но все взгляды, конечно, были направлены не на него, а на Рона. Кстати, не менее ошарашенного, чем сам Гарри.

— Привет, Рон, — поднялся с кресла Симус. — Мы тебя ждали.

Рон промолчал.

Между тем Симус сложил руки на груди.

— Завтра очередной урок у Макрубера, ты видел объявление на доске объявлений?

Занятие на этот раз будет в кабинете, как обычно, но это не значит, что урок обойдется без сражений.

— А мы не очень-то хотим умирать, — бросил Эрни. — Идти в команду Малфоя... Макрубер точно придумал с правилом. Таким боком умирать никто не захочет.

Рон все еще молчал.

— Ты наш лидер, — Симус сделал паузу. — Но пока что с лучшей стороны ты себя не проявил. Ты не заботишься о нас, не думаешь о последствиях. Ты не просчитываешь шаги.

— Ты ничему нас не научил, ты даже подсказать нам что-нибудь не можешь!

— И если ты хоть в квиддиче придумываешь стратегию, то здесь мы идем на уроки без какой-либо страховки!

— И теперь, когда каждую секунду наши жизни под угрозой, ты должен понять — или ты выполняешь свои обязанности, или мы уходим из твоей команды.

Наконец, Рон обрел дар речи:

— Но что вы от меня хотите?! — воскликнул он. — План отступления, если черные вдруг нападут на кого-нибудь из вас по дороге на завтрак?!

— Гарри бы позаботился о нас, — убежденно заявил Колин.

— "Гарри бы сделал", "Гарри бы позаботился"... Тьфу! Вот и просите его стать вашим лидером! — в сердцах воскликнул Рон. — Но ему похоже на вас всех параллельно, вот и не стал он третьим лидером по предложению Макрубера! Ему просто лень с вами носится! "Гарри", "Гарри"!.. Плевать ему на вас!..

Тут скрипнул портрет и Рон резко обернулся к входящему, готовый и ему сказать пару ласковых.

Однако входящим была Гермиона. Осунувшаяся и бледная — одного взгляда на нее Гарри хватило, что бы тут же дернутся на встречу...

...и замереть на месте.

Я невидим. Да и не хочет она меня видеть.

— Что происходит? — ошарашено спросила девушка, зябко кутаясь в свою мантию.

Рон потупил глаза. Симус засунул руки в карманы и отвернулся.

— Ничего не происходит.

И словно была отдана какая-то команда — все представители других факультетов побрели вон из гостиной с одинаковым угрюмо-опечаленным выражением.

* * *

Как Гарри не пытался от этого отгородиться, он все же чувствовал вину. И хотя тогда он ни сказал ни слова, и хотя тогда для всех них его вообще не было в комнате, все равно он понимал — Рон озвучил для белой команды то, что каждый из них вряд ли осмеливался даже думать.

Гарри и правда не хотел утруждать себя лидерством в какой-то игре. Он не хотел. И ему было всеравно, сколько ошибок допустит Рон.

А они на него надеялись.

Черт.

Гарри, заскочивший утром пораньше вместо большого зала на кухню, насуплено помешивал старательно приготовленный эльфами кофе.

Глупость какая. И нечего чувствовать здесь вину.

Но они все надеялись на него. Нуждались в нем. Верили в него.

И разве он не обязан им хотя бы за это?

* * *

В кабинете Защиты от Темных искусств было светло, как всегда просторно и тихо.

На полу валялись подушки, на них восседали их хозяева и тихонько перешептывались. Гадали: что преподнесет им новый урок?.. В воздухе витала предостороженность — вдруг, шальные и вечно меняющиеся правила профессора Макрубера заставят их вскочить и переубивать друг друга?.. В любом случае и белые и черные пришли в одно время сегодня, на всякий случай отсев друг от друга подальше.

Малфоя не было. Усмешки играли на лицах белых, и злорадные смешки время от времени долетали до черной команды. Гермиона не понимала, в чем дело. Куда делся Малфой? Тем более, что он — лидер. Почему Рон так жмется и сутулится, словно хочет быть где угодно, только бы не здесь? Почему Гарри, устремив взгляд куда-то в даль, напряженно сжимает пальцами колени? Обычно так он выглядел, когда принимал какое-то особо важное решение.

Гермиона резко отвернулась, испугавшись, что он поднимет глаза.

Что он чувствует сейчас?

Неожиданно раздались быстрые шаги — в кабинет ворвался Макрубер. Собранный, спокойный и полный энергии, он подошел к своему любимому окну, резко обернулся к студентам.

— Итак, доброе утро всем! О, я вижу мистер Малфой не с нами. Прискорбно...

— Он все еще в больничном крыле, — плаксиво пояснила Пенси, сжимая край мантии.

— Кстати, раз уж мы об этом заговорили... — Макрубер перевел взгляд на Гарри, тут же посуровев. — Мистер Поттер, насчет вчерашнего... Вы, как мирный житель...

..мирный житель?..

-...напали на мистера Малфоя и избили его до полусмерти...

...до полусмерти?..

-... и я на этом основании назначил вам взыскание. Я думал, это понятно, что ваше взыскание должны нести только вы. Поэтому из-за вас сегодня я выношу взыскание каждому участнику вчерашней "вспомогательной бригады". И письма домой. Каждому.

Гермионна в шоке оглядела испуганные лица студентов — они пришли помочь ему? Сколько же их? Похоже, много...

— На этом все. А тема сего...

— Нет!

Макрубер прервался, ошарашено глянув на вскочившего Гарри.

— Что "нет"?..

— Не наказывайте их. Накажите меня. Я выполню любую работу.

Макрубер усмехнулся.

— У вас нет прав решать здесь, кого наказывать, а кого нет. На каком это основании я должен менять свое решение?

Гарри тяжело выдохнул, словно бы перед прыжком и решительно отчеканил:

— На основании того, что я их лидер!

С секунду все смотрели на него, словно не понимая, что он только что сказал. Гермиона беззвучно охнула, прикрыв рот рукой. И за последние пару минут она в очередной раз ощутила себя так, словно бы пропустила целую главу книги, и теперь совершенно не понимает, что происходит с персонажами.

— Простите?.. — Макрубер напрягся и внимательно посмотрел на Гарри. Его лицо приобрело выражение удивления, но на секунду Гермионе показалось, что она увидела довольный блеск в его глазах.

— Я, как их лидер, требую, что бы вы переложили их наказания на меня.

Похоже на этот раз его слова дошли до сознания ребят. Симус ошалевшим от восторга выражением лица переглянулся с Дином, Невилл довольно кивнул, словно с чем-то с собой соглашаясь, братья Криви ударили по рукам. Белая команда оживилась, мирные жители молчаливо возликовали. Рон ни дернулся, ни поднял головы. Но уши его так отчаянно запылали, что не заметить этого было невозможно.

— Погодите, погодите, — теперь Макрубер не смог удержать улыбки. — Образуется новая команда... Так, члены... м-м... Команды Поттера, поднимитесь, пожалуйста.

Гермиона почувствовала, как сердце пропустило удар. Поднялся Невилл. Симус и Дин. Подскочили братья Криви. С напускным недовольством встали Парвати и Лаванда. Ханна, Эрни. Кирк и Слопер, Сьюзен Боунс. Для них, похоже, неожиданные слова Гарри были оговоренной командой, которую они так надеялись получить. Остальные же пребывали в некотором смятении — ошарашено переглядывались, пытаясь уловить мнение окружающих. Неуверенно на ноги поднялась Рика Митчалсон — по ее лицу было похоже, что она готовилась к тому, что за это решение ей еще придется натерпеться. И возможно очень скоро. За ней цепочкой поднялись Нина Раен и Джейн Маккалистер. Поразмыслив, встал на ноги и Майкл Корнер. Тут же Гермиона перебросила взгляд на Джинни — вид у той был ужасный. Она сидела, отстраненно разглядывая свои колени, сгорбившись и ссутулилившись, словно желая стать меньше. Даже если она хотела записаться в команду Гарри, сделать этого не могла. Или из-за Рона, или из-за самого Гарри — Гермиона не знала. В любом случае она могла ее понять.

Потому что не собиралась записываться в команду Гарри. Она не могла поступить настолько дерзко по отношению к нему.

Тем более, что у него и так много единомышленниц...

Через толпу поднявшихся Гермиона заметила руку, схватившуюся за низ Гарриной мантии. Удивленно юноша глянул на сидящую на подушке Луну Лавгуд, без слов понял и, улыбнувшись, кивнул.

Наконец, тяжело вздохнув, словно делая огромное одолжение, кряхтя, поднялся Захариес Смит. И похоже на этой ноте зачисление в команду Поттера закончилось.

— Так-так... Неплохо, неплохо... — Макрубер восторженно оглядывал поднявшихся. — Думаю, вы все освобождены от наказания... А, нет! Думаю, мисс Лавгуд все же придется отработать свое взыскание.

Гарри уже было открыл рот, что бы возразить, но был прерван.

— Не загоняйся, Поттер, — бросил Рон лениво, выпрямляясь. На секунду его взгляд задержался на Луне, а затем устремился к Макруберу. — Накажите меня. Я ее лидер.

* * *

В гостиной стоял будничный гам. Когда все сони, досыпающие законние часы после занятий

Макрубера, уже проснулись, а особые активисты еще не вывалились из замка, намериваясь засыпать друг друга снегом, гриффиндорцы были везде. В этом наверное был плюс новогодних каникул — все плохое быстро забывалось, а хорошее долго праздновалось. Толпа шумело, неслась и порой ничего не видела...

Джинни вздохнула. Особо острый момент с Гермионой похоже немного сгладился с обеих сторон, а вот последствия остались. Дорогой и очень полезный подарок Фреда и Джорджа лежал у нее в руках бесполезной безделушкой, которую осталось разве что выкинуть. Обидно, тем более что после такого вряд ли близнецы когда-нибудь подарят ей что-нибудь в этом роде.

— Что сидишь?

Рон появился так неожиданно, что Джинни подскочила на месте — в последнее время он так редко обращался к ней хоть по какому-нибудь поводу, что услышать его голос сейчас было несколько непривычно.

— Разве ты не должен отбывать наказание? — поинтересовалась Джинни, наблюдая за тем, как Рон плюхается на диван рядом с ней.

— Да я вообще-то как раз шел... Ты Гермиону не видела?

Джинни фыркнула. О ком еще мог думать этот недотепа?

— Она в библиотеке, — заверила брата она. — Я уже попросила Невилла приглядеть за ней, так что иди на свое взыскание спокойно...

— Да я не об этом... — Рон отвел глаза, почесав затылок, его взгляд упал на зажатое в руках Джинни радио. — Что это у тебя?

— Да так... — Джинни бросила ненужный предмет на диван. — Все равно нет теперь от него

толку...

— Что значит "нет толку"? — не понял Рон, перегнувшись через сестру, он схватил радио и снова выпрямился, рассматривая разбитый предмет. — Это же радио... где взяла?

— Фред и Джордж подарили, — качнула головой Джинни, с еще большим сожалением глядя свой поврежденный подарок. — Да вот только... разбилось...

Рон не ответил, хмуро изучая обломанные края.

— А репаро пробавала?

— Да какое тут репаро? Это же тонкое волшебство, его разорвало под чистую! Репаро...

Рон уже не слушал. Палочкой ковыряя в сломанном механизме он кажется забыл о о том, что ему пора бы уже идти на отбывание наказания...

— Готово! — вдруг выпрямился Рон. — Думаю, теперь он должен заработать...

— Что? Как? — подскочила Джинни, вытаращившись на целехонький прибор. — Неужели?..

— Ужели, ужели, — усмехнулся Рон и стукнул палочкой по стеклянной поверхности. — Забыла, как я починил наши настенные часы, когда мама отлучилась, и Фред вмазал по ним мячом?.. Только благодаря мне нам всем не досталось... А ну ка...

Радио зашипело, засвистело, Джинни протянула руку, что бы покрутить регуляторы... Шипение, шипение...

"...в больницу. Это уже 18-ый Пожиратель Смерти попавший в руки властей таким странным способом. Существуют версии о том, что это некий знак, говорящий о том, что конец войны близок... возможно это всесвязано с тем самым таинственным пророчеством, которым так и не удалось овладеть Вы-Знаете-Кому в Минестерстве. В любом случае факт остается фактом — десятки пожирателей смерти просто напросто падают на улицах обессилевшие..."

Джинни в шоке уставилась на Рона.

— Что происходит, а?

Рон уже открыл было рот, что бы ответить, но тут к нему подошел Колин.

— Рон, там Макрубер о тебе спрашивал...

— Совсем забыл!.. — Рон вскочил. — Уже иду, — и бросился к дверям.

— Рон! — позвала Джинни в отчаянии. — Передай Гарри!..

Кулаки сжались и он словно споткнулся. Неужели не скажет? Неужели не скажет на зло, во вред? Черт возьми, Рон! Почему ты мешкаешься?

Джинни приподнялась, радио что-то бормотало за спиной.

Рон дернулся.

И махнув рукой, неоднозначно отвечая, скрылся за портретом толстушки.