Отверженные (гет)

Желтая восковая свеча давала ровно столько света, сколько было нужно для написания. Молодой юноша лет двадцати старательно выводил строки в толстой книге. Ровно и неторопливо он писал на белом пергаменте слово за словом. Красивые, витиеватые символы складывались в слова, слова в предложения, предложения в текст. Прикусив кончик языка, юноша дописал последнее слово и, отерев пот со лба, любовно осмотрел написанную им фразу.

«Пророчество Иеговы от 3 числа 7 месяца 352 года эпохи Гвин».

Не так уж и много написал писец за четыре часа работы! Но этому юноше некуда торопиться. Для того чтобы записать все пророчества в эту книгу у него впереди целая жизнь. Мечтательно улыбаясь, молодой человек встал из-за стола и пару раз прошелся по келье, чтобы унять нахлынувшее на него возбуждение. В этот день он уже не садился за свою работу, а лишь ходил по величественному замку Волшебников. Приблизительно через неделю писец, наконец-то, принялся за дело вновь.

«Пророчество Иеговы от 3 числа 7 месяца 352 года эпохи Гвин.

В желании своем проститься с родными Его, Он потеряет веру. В момент сей, власть над миром перейдет в руки к Безумцу. Эти двое будут едины, ибо если душа одного — свет, то душа второго — тьма. Каждый из них преподаст другому урок, что научит одного — величию, а другого — мести. И во славу народа будет совершен суд над Невиновным мужчиной, но не уготовано будет Осужденному на нем побывать. Отверженного и забытого героя бросят в башню. Во тьме своей камеры Он потеряет надежду. Узник пройдет все круги боли. Мученик узнает горечь отчуждения. Грешник — вкус предательства. Падший — крик освобождения. Но сквозь все препятствия Он придет к Звездам с желанием начать все заново. И будет дан Ему такой шанс. Желая исправить ошибки, Враг его подарит Ему возможность увидеть и почувствовать то, что Он у Него отнял. Человек этот родится и умрет в один день, на двадцатом году жизни».

Целый день юноша выводил слова пророчества и лишь к вечеру смог вздохнуть свободно. Жаль только, что ночь не принесла ему заслуженного освобождения. Часами при тусклом освещении он перечитывал текст. Юнец рвал попадающиеся ему под руки бумажки, ломал перья и, прикусив губу до крови, желал уничтожить записанное им предостережение. Но выведенные кровью символы нельзя смыть, а страницы этой книги никогда не покинут переплета. В смятении мужчина покинул свою келью; он долго бродил по замку, не решаясь хоть кому-нибудь сказать о записанном пророчестве. Холодные капли дождя вернули юнца в сознание, но все же, как никогда в жизни, сейчас он желал сделать последний шаг с парапета и умереть. Смотря с самой верхушки замка, волшебник не видел дна ущелья, и, может быть, его тела так же никто не увидит. В отчаянии юноша поднял глаза к небу. Капли дождя смывали с его лица слезы, Бог велел ему завершить его миссию.

Много времени прошло с момента написания первого пророчества. Многое смыла вода. Но навсегда в памяти молодого мужчины останется первый крик новорожденной дочери и последний вздох любимой жены. Вечно взрослый мужчина будет помнить холод могильного мрамора. Клеймом на его душе и теле останется метка тьмы, ибо, имея в родстве двух Ангелов, он избрал Сатану для воскрешения. Навеки в памяти Великого Волшебника останется урок о глупости мужчин и опрометчивости женщин. Проведя за своими трудами тридцать лет, писец готов записать второе предсказание.

Струи морозного воздуха норовили задуть огонек небольшого огарка. Но как только пламя свечи становилось неровным, мужчина прикрывал его рукой, защищая от сильных дуновений ветра. И сейчас при этом неровном освещении он вчитывался в простую фразу на чистом листе.

«Пророчество Иеговы от 7 числа 1 месяца 385 года эпохи Гвин».

В этой строчке не было ничего предосудительного, никакая тайна еще за ней не скрыта, но мужчина, нервно дрожа, боялся узнать, что придется написать потом. Глубоко вздохнув, писец задул свечу и, взяв теплый плащ, вышел из кельи. Он отправлялся в небольшое путешествие. На неделю мужчина станет простым волшебником, что ходит по деревням, помогая окружающим. Но срок, отведенный на отдых, быстро закончился; писец стремиться обратно в замок — к своему труду.

«Пророчество Иеговы от 7 числа 1 месяца 385 года эпохи Гвин.

В пустоте между мирами двое путь свой обретут. Их грехи — их счастьем станут. Сердца будут биться в такт. Черный плащ — предвестник ночи — их укроет от обид. Белый плащ — защитник света — станет вымпелом надежд. Те, что в жизни видели лишь боль, здесь найдут свободу. Они, не имев семьи, обрели ее. На небесах не будет равных им, в Аду не будет нелюбящих их, но лишь на Земле они найдут долгожданный покой. Но как бы ни было велико их счастье, чтобы обрести его — придется умереть, чтобы родиться вновь».

Медленно выдохнув, мужчина печально улыбнулся, проведя рукой по странице. Сейчас его уже не охватывало такое радостное возбуждение от своей работы, сейчас он был готов удавиться, лишь бы не делать ее. Отодвинув подальше книгу и закрыв ее черной тканью, писец вышел из кельи. Когда сердце его переполнялось горечью мужчина уходи подальше от замка, в котором жил, в маленький домик высоко в горах. Там он мог спокойно жить — читать книги, рыбачить, охотиться, учить дочь жизни, читать сказки любимой кошке. Там он мог быть простым человеком, не обремененным тайнами Бытия.

Сколько лет прошло со Дня его Рождения? Сколько прошло лет с момента смерти его жены? А дочери? Как давно он воскресил свою малышку? Как часто он видел Ангелов? Сколько времени провел, преклоняясь перед Демонами? Каким он был Великим? Ни на один вопрос мы не получим ответа, ибо старик, которого восхваляли маги, сейчас хотел лишь одного — свободы от бремени, что приклоняет его к земле уже семьдесят лет. Скоро любимец Бога обретет счастье, вдалеке от любимой жены, но рядом с обожаемой дочерью под плащом тьмы.

Руки старика дрожали, когда он медленно выводил некогда простые для него символы слов заглавия. Как часто он писал эти фразы — сначала с восторгом, затем с грустью и, наконец, с отвращением. Великое знание не принесло этому старику власти, лишь отчаяние.

«Пророчество Иеговы от 17 числа 3 месяца 423 года эпохи Гвин».

Громко закашлявшись, старец задул своим дыханием свечу. Не пожелав снова ее зажигать, писец прилег на кровать. Больше девяноста лет он здесь, семьдесят из которых он хранит тайну, что скоро умрет вместе с ним. Главное — сохранить книгу, что стала жизнью для этого мага. Забывшись беспокойным сном, старичок проснулся посреди ночи. Истерически засмеявшись, он взмахнул рукой, вновь зажигая свечу, и неторопливо подошел к открытой книге, чтобы сделать в ней последнюю запись.

«Пророчество Иеговы от 17 числа 3 месяца 423 года эпохи Гвин.

От великой любви родится девочка. Маленький ангел, что получит возможность повелевать силами природы. По ее желанию на снегу будут вырастать цветы, а летом земля будет покрываться снегом. Она будет единственной и самой любимой. Миллионы будут желать отдать за нее свою жизнь и умереть ради одного лишь ее слова. Но никто из них не сможет ее уберечь. Желая отомстить за смерть любимой матери, она совершит ошибку, что станет для нее роковой. Но магия решит все по-своему, ибо слишком много судеб будет связано с Отверженными. Умерев в прошлом, она родится в настоящем, чтобы повелевать всего лишь одним мужчиной».

Печально улыбнувшись, старик закрыл белую книгу. В тот момент, как корка коснулась исписанных листов, золотые буквы хаотично заметались по обложке. Сильно закашлявшись, волшебник согнулся, приложив к губам платок. Лишь только приступ закончился, писец отбросил окровавленную ткань прочь.

— Девона, Авдиевс, — хрипло прошептал старик, обращаясь скорее к темноте в своей келье, чем к кому-либо постороннему. Но его призыв все же был услышан: из полумрака угла, в который не попадал свет, вышла красивая девушка. Она была одета в черное шелковое платье, подчеркивающее ее идеальное тело. Каштановые волосы свободно струились по плечам. На красивом греческом лице не отражалось никаким эмоций, только в черных глазах горел какой-то огонек, но возможно, это был лишь отблеск свечи. Ближе к столу из света соткался мужчина. Он был одет в белые брюки и робу. Коротко подстриженные русые волосы, длинный шрам, пересекающий правый глаз, и сломанный нос не делали этого мужчину настолько привлекательным, каким он хотел бы быть.

— За чем ты нас позвал, Иегова? — прошептала девушка, подойдя ближе к старику. Ее голос был столь же чарующим, как и ее внешность.

— Вы здесь, потому что я хочу доверить вам тайну. В этой книге записано три пророчества, в этой книге вся моя жизнь. Будучи молодым и эгоистичным, я гордился тем, что обладаю даром Пророка. Я с нетерпением ждал, когда же изреку свое первое прорицание. Я создал эту книгу специально для записей своих предсказаний, но когда ко мне пришло осознание тех вещей, которые я записал, когда я увидел, что должно случиться, я отчаянно мечтал, чтобы никогда этих событий не было. Но Бог не внял моим молитвам, и, скрипя сердцем, я завершил свой труд. Здесь находятся три пророчества. Три пророчества Судеб. Я возлагаю на Вас обязанность проследить за тем, чтобы все события, описанные здесь, произошли, иначе может случиться непоправимое и никто — ни легионы тьмы, ни войска света — не смогут ничего изменить, — хрипло произнес Иегова, закашлявшись.

— Хорошо, Пророк, мы проследим за этим, — горделиво бросил ангел, протянув руку за книгой.

— Нет, Авдиевс, не ты будешь ее хранить. Девона, девочка моя, ты должна будешь это сделать, — протягивая белую книгу в руки к демонице, изрек старик. — А сейчас идите. Я уверен, что Вы справитесь.

Ангел растворился в белом сиянии, презрительно посмотрев на Пророка и демоницу. Женщина же не торопилась исчезать. Подойдя к старику, она опустилась на пол, положив свою голову ему на колени. Слезы текли по красивому лицу демоницы, и, теребя край мантии старика, она что-то бессвязно шептала.

— Не надо, милая, не плачь. Я так давно тебя потерял, дочка, и столько сил истратил на то, чтобы вернуть. Скоро я буду с тобой, в твоем царстве. Я все тебе объясню. А сейчас иди. Оставь старику его агонию смерти, — мягко шептал Иегова, перебирая волосы дочери.

— Ты ведь придешь ко мне, отец? — так задавать вопрос могут только дети, что не хотят расставаться со своими любимыми родителями.

— Да. Дочь — демоница может быть только у демона. Скоро я приду. Жди меня, — поцеловав ее в лоб, старик прощально улыбнулся, моля взглядом уйти свою любимую дочь. Женщина не стала перечить. Подхватив книгу, она растворилась, на секунду заполнив келью темнотой.

Поднявшись со стула, старик сжег все бумаги, которые у него были, и вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь. Медленно и неторопливо он шел к тому парапету, с которого хотел сброситься в молодости. Именно там он решил довести до конца свой труд, именно там он почувствовал под сердцем своей любимой стук маленького сердечка своей дочери. Именно там он провел ритуал, воскресивший его девочку и сделавший ее демоницей, именно там он сам станет демоном. С высоты, что ближе всего к Богу, Пророк сейчас станет дьяволом.

— Отныне и навсегда никто уже не узнает моей тайны. Отныне и навсегда ход судьбы будет зависеть лишь от Отверженных. Пусть Бог поможет им или пусть Сатана защитит. Прощай, — фраза слетела с губ, и волшебник упал в темноту обрыва. Никто не увидит его тела на дне ущелья, ибо тьма, которой он отдал свою душу, забрала его, не позволив умереть столь дорогому слуге.

* * *

Небольшая красивая женская спальня на мгновение осветилась зеленой вспышкой, в воздухе запахло мятой, почти мгновенно дверь хлопнула и девушка, которая только что появилась в комнате выбежала в коридор. Высокая стройная дева, одетая в шелковое платье нежно-фиолетового цвета, незаметно кралась к двери, ведущей в спальню матери. Бесшумно повернув ручку, она маленьким ураганчиком забежала в комнату, радостно вскрикнув «Поздравляю!» Правда, неожиданное появление дочери не произвело должного впечатления, так как женщины в комнате не оказалось. Разочарованно вздохнув, девушка пошла бродить по замку, выискивая, где может находиться ее мать. Когда юная особа заглянула в каминную залу, в одном из каминов полыхнуло пламя, и из изумрудного сияния появился мужчина лет сорока.

— Папа! — радостно воскликнула она, подбежав к отцу за поцелуем. Обняв дочку, мужчина ласково прикоснулся своими губами к ее лбу, и, лукаво блеснув глазами, спросил: «Где же наша именинница?»

— Даже не знаю! Я уже минут пятнадцать ищу маму, но никак не могу ее найти. Наверное, она как обычно заперлась в своем кабинете с каким-нибудь чрезвычайно-важно-занудным делом, — огорченно произнесла молодая русоволосая особа.

— Ну, я думаю вдвоем, мы намного быстрее оторвем ее от чрезвычайно-важно-занудного дела, — подкручивая свои усы и приглаживая бороду, в тон девушке произнес мужчина.

Вдвоем поиски действительно пошли быстрее, попросту потому, что отец с дочерью направились прямиком в кабинет к хозяйке замка. Дверь кабинета была приоткрыта. Весело смеясь, девушка распахнула настежь створки двери, но как только первый шаг в комнату был сделан, веселье юной особы мигом исчезло.

Все стеллажи в некогда уютном маленьком кабинете были сломаны, книги в беспорядке были разбросаны по комнате. Пол покрывали вырванные страницы из сочинений великих людей всех времен и народов, безжалостно лишившиеся милого им переплета и крепкой обложки. Листы судебных отчетов, исписанные торопливым почерком, добавляли хаоса в эту и так, казалось бы, беспорядочную картину. А в центре комнаты лежала женщина: ее правая рука была прижата к животу, некогда лучистые фиалковые глаза, сейчас потухшее, безжизненно смотрели на дверь кабинета. На губах застыла мягкая печальная улыбка.

— Мама, нет! — громко вскрикнув, девушка подбежала к телу матери. В это же время и мужчина прошел в кабинет. Задержавшись на мгновение взглядом на теле любимой жены, он направился к распахнутому окну. Сложно сказать, какие чувства он сейчас испытывал. Пристально смотря на голубое небо, мужчина с силой сжимал скулы так, что напрягались желваки.

Не веря, что ее мать мертва, девушка, не щадя себя, отдавала все свои силы на её исцеление. Но как бы ни было больно, мертвого не воскресить, а душа, что выбрала продолжение пути, уже не вернется на Землю призраком.

— Не надо, Эми, ее уже не вернуть. Лучше отпусти, — обняв рыдающую дочь, Мерлин легко поднял ее на руки и, как когда-то в детстве, отнес в её спальню. Положив девушку на кровать и призвав домового эльфа присмотреть за дочерью, Мерлин вышел из комнаты. Еще многое нужно будет сделать, но сейчас Величайший волшебник мира хотел побыть один рядом с любимой женой. Оставим же плачущего мужчину с его горем и вернемся в комнату к Эмилии.

Девушка сидела на своей кровати, по-турецки скрестив ноги, гипнотизируя черную бархатную коробочку, что лежала перед ней.

— Гимли, иди, — не отрывая взгляда от коробки, произнесла Эмилия.

— Хозяин приказал мне быть с Вами, моя Госпожа, — отвесив полупоклон, произнесло ушастое существо.

— Со мной все будет в порядке. Иди, Гимли. У тебя ведь, наверное, много дел, — на этот раз эльф послушался девушку и исчез с чуть слышным хлопком.

Дрожащими руками Эмилия открыла бархатную коробочку. На черной шелковой ткани лежал браслет в виде золотого змея с черными глазами. Несколько минут Эмми задумчиво смотрела на украшение, а затем решительно одела его на свою левую руку.

— Эрик! — властный приказ был отдан, и перед девушкой появился живой змей, Хранитель браслета.

— Да, моя Госпожа!

— Я создала тебя, чтобы ты помогал моей матери, чтобы ты, как книгу, читал души людей. Сегодня я хочу, чтобы ты прочитал мою. Я хочу, чтобы ты стал свидетелем моей клятвы — Я клянусь, что отомщу за смерть матери, чего бы мне это не стоило! — торжественно прошептала Эмилия, смотря в глаза змею.

— Я принимаю клятву и подтверждаю, что твоя душа хочет этого, — прошипев ритуальные слова принятия обета, змей медленно растворился, вновь став духом браслета.

А где-то далеко от этого замка красивая всадница на черном коне печально кивнула каким-то своим мыслям и ускакала во тьму.

* * *

Нижний этаж библиотеки в замке Волшебников всегда был пыльным и захламленным. Сюда даже старожилы и те редко опускались, не то что читатели. Но сегодня уединенный покой библиотеки был нарушен. Молодая русоволосая девушка медленно перебирала ветхие от времени листы старых манускриптов. Методично, час за часом она вчитывалась в написанные на старых наречиях пророчества. Некоторые из них сбылись, некоторые были ложными и никогда не сбудутся. Но ведьму интересовало предсказание, о котором очень часто упоминалось в записях матери. Эми уже около двух недель искала его. С момента смерти ее матери прошло уже три месяца. Все эти три месяца она чем-то занималась: разыскивала убийц, разбирала дневники и отчеты, что-то искала. И вот сейчас, почти отчаявшись, девушка вытянула наугад из папки один листок и принялась утомленно читать.

«Запись от 23 числа 5 месяца 360 года эпохи Гвин.

Сегодня я беседовал с Иеговой. Этот молодой пророк весьма силен и подает большие надежды. Сложно сказать, изречет ли он что-нибудь стоящее кроме болезней, неурожаев, потопов и прочишь катаклизм, но все же мне кажется, что он величественнее этих предостережений и скрывает что-то от остальных пророков. Я навязался в его инспекцию. Три недели я буду жить вместе с ним.

…Ночью Иегова изрек пророчество. Он говорил во сне. Такие предсказания очень редки у Видящих пророков, но именно такие пророчества являются страшнейшими для всего мира. Я проснулся от звука его голоса и смог записать все прорицание дословно.

«Через много веков придет время, когда Маги будут вынуждены скрываться от простых Смертных. Настанет пора Великих Гонений на волшебный люд. Сотнями адских огней запылают костры, собирая чудовищный урожай из людских душ — обреченных в своей невинности и безысходности. Начнется война Двух Лордов. В то же Смутное Время маленький мальчик, нареченный Натаниэлем из селения Экора, узнает страшную Тайну. Сохраняя ее в своем сердце мальчишка станет Великим, который сможет изобрести Лекарство и принести Волкам излечение их недуга. Но, обретя великую Любовь и Уважение людей, он, сам того не ведая и не желая, зародит в сердце Сына Темную Зависть. И, желая превзойти отца во Славе, горделивый Юнец проклянет труды Отца, обратив болезнь в ещё более ужасную. Оборотни лишатся возможности сохранять в себе человека, навеки превратившись в чудовищных зверей, не ведающих ничего, кроме сумасшедшего голода. Одна за другой падут безвестной смертью деревни и города, но ничто не сможет остановить обезумевших волков. Именно тогда Волшебники, ведомые страхом, ступят на извилистую дорогу предательства крови, приняв Ужасное в своей погибели Решение убить всех, кто имел несчастья хоть на час оказаться за пределами замков. Поселившийся Страх сотрет из человеческих сердец Любовь. Сотни тысяч людей умрут, оставив после себя лишь горстку обессиливших телом и духом. Мир исчезнет, прекратив своё существование. Но предотвратить назревающую Катастрофу возможно, лишь подрубив её на корню, пронеся через Боль потери — Любовь в открывающееся Будущее».

Всю ночь я вчитывался в текст Прорицания, и только теперь я понимаю, что не каждый человек должен знать его содержание. На утро я покинул Иегову, сказав, что моя инспекция закончена. Спустившись в нижний ярус библиотеки, я дал этому предсказанию название — «Пророчество Болезни». Дописав до конца эти строки, я уйду, оставив записи в самом дальнем углу помещения.

25 число 5 месяца 360 года эпохи Гвин, маг Ахон».

Внимательно всматриваясь в косой подчерк мага, Эми судорожно пыталась вспомнить что-нибудь касающееся этого волшебника. Свернув листок с текстом пророчества, девушка поднялась на два яруса выше — в раздел посвященный волшебникам и довольно быстро нашла упоминание, связанное с магом Ахоном. Он был пророком и изрек несколько предостережений о смене правительств. Ахон умер 25 мая 360 года. Вспыхнув зеленым светом, Эми перенеслась в свой замок.

— Глори, — тихо позвала девушка домовика. Маленькая ушастая эльфийка в зеленом полотенце, повязанном на манер древнегреческой тоги, появилась на зов хозяйки.

— Что Вам угодно, моя Госпожа?

— Позови ко мне Авдона, — поклонившись, эльф исчез, а девушка обессилено упала в кресло. Смотря на пламя, весело играющее в камине, Эмилия не заметила, сколько прошло времени. Бесшумно молодой воин появился перед ней.

— Что Вам угодно, моя Госпожа? — склонившись в поклоне, произнес Авдон.

— Деревня Экор. Я хочу, чтобы к вечеру ее уже не было на карте. Всех жителей убить, не пощадив никого. Ступай, — еще раз поклонившись, войн ушел.

— Ты уверена? — раздалось шипение, и золотой змей, обвившись по ноге девушки, оказался на ее руках.

— Нет. Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы на моей душе была вся их кровь, но так будет лучше. Так я пожертвую малым, чтобы жили все остальные, — прозрачные слезинки медленно закапали на золотую шкуру змея.

* * *

В маленькой, убого обставленной комнате мальчик, не больше пяти лет от роду, при тусклом свете толстой восковой свечи читал какой-то пергамент. Малыш вздрагивал, из-за любого шороха, каждый раз всматриваясь в окружающий его сумрак. В какой-то момент голубые глаза перестали бегать по строчкам. Малыш положил пергамент на место и тихо вышел из комнаты. Выбравшись на улицу, мальчик вдыхал приятный ночной воздух. Юнец так и просидел на пороге дома до восхода солнца. Мать, что вышла с утра за водой, нарушила созерцательный покой сына.

— Милый, что ты тут сидишь? Иди в дом, я уже приготовила еду, — ласково взъерошив волосы малыша, женщина пошла к колодцу.

Зайдя в дом, мальчик сел за стол. Зашедшая женщина обнаружила сына сосредоточенно рассматривающим свои руки.

— Тебя что-то беспокоит, малыш? — встревожено спросила она.

— Ты болеешь. У тебя волчья болезнь. Я нашел твои записи и прочитал. Почему ты мне не сказала? Почему всегда в полнолуние отводила меня к друзьям? Почему ты боишься отдать меня на обучение в замок Волшебников? Почему? Ведь я мог выучиться и начти лекарство для тебя! — вскинув глаза на мать, на одном дыхании выпалил малыш.

— Что бы это изменило, Натан? Ничего. Ты мой сын. Сын оборотня. Это счастье, что мое проклятие не передалось тебе, но волшебники все равно относились бы к тебе как к падали. Я не хочу такого для тебя, — с грустью сказала мать, прижав сына к груди.

— А, может быть, я хочу! Может быть, я не желаю прозябать в нищете! Я хочу помогать людям! Я хочу, чтобы мой дар приносил пользу! Я хочу его развивать, а не убивать! Почему я не имею на это права?! — вырвавшись из рук матери, мальчик убежал из дома.

— Ты имеешь на это право, Натан. Имеешь. Но пока я жива, твой отец не узнает о твоем существовании, — утерев слезы, женщина стала мять травы для лечебных настоек.

Убежав из дома, Натан примчался на гору, с которой как на ладони была видна его деревня. Слезы обиды и досады текли по лицу мальчика, и он в гневе бил кулачком землю, желая все изменить. Пока малыш бесновался, с противоположной от его дома стороны к деревне подошли войска. Ровные ряды закованных в сталь воинов методично стали убивать жителей деревни, не щадя никого. Наконец-то заметив черных воинов, разгромивших уже половину селения, мальчик рванул к дому, чтобы увести в безопасное место мать.

Чуть поодаль от того места, где сидел Натан, стояло два всадника. Красивая молодая девушка на черном скакуне и взрослый мужчина на белом коне. Эти двое были абсолютно разными, но все же сейчас находились здесь вместе. Наблюдая за происходящим с возвышения, всадники видели все совершающееся в деревне. Черный конь дернулся под наездницей и сделал пару шагов вперед.

— Нам нельзя вмешиваться, Девона, — немного надменно произнес мужчина, взяв коня женщины под уздцы.

— Я знаю, дядя, но это так несправедливо! — с горечью воскликнула девушка.

— Жизнь вообще несправедлива. Что толкнуло тебя свести счеты с жизнью? Что толкнуло твоего отца обратиться к Сатане, чтобы ты ожила? Почему он не захотел, чтобы я и твоя мама о тебе позаботились? Почему ты стала демоницей, когда мы могли бы переродить тебя? Жизнь несправедлива, но за эту несправедливость Отверженные обретут счастье. Да им придется заплатить высокую цену, но они и обретут немало. Пусть все идет своим чередом, милая племяшка, — печально улыбнувшись, произнес ангел.

Когда оба всадника перевели свои взгляд на деревню, а именно на маленького мальчика, что уже метнулся из рук держащего его стражника, ангел, дернув поводья коня, исчез, а демоница увидела, как хрупкое тельце мальчика пронзил насквозь меч стража.

Переведя взгляд на кровавое от лучей заката небо, Девона почувствовала, как далеко отсюда, в красивом замке, молодая девушка упала на пушистый ковер, расплакавшись.

Дернув уздцы, демоница повернула коня, и в несколько скачков конь пронзил основы бытия, переместившись в подземный мир. Бросив поводья услужливому слуге, девушка спрыгнула и уверенным шагом направилась к небольшому красивому дому. Подземный мир отличается от мира людей лишь вечной ночью и темнотой. Поднявшись на второй этаж, Девона зашла в боковую комнату к отцу.

— Он умер? — раздался вопрос сразу же, стоило демонице перешагнуть порог.

— Да.

— Все идет так, как должно быть, Девона. Все будет хорошо, — громко захлопнув белую книгу, старик поднялся со своего кресла и, обняв дочь, повел ее в столовую, чтобы попотчевать свою малышку приготовленным им тортом.

После очередного учебного года «Хогвартс — экспресс» уносил учеников домой. Кто-то ещё вернется обратно в школу и будет познавать сложные магические науки, а для кого-то всё уже закончилось, и они в последний раз покинули стены замка, ставшего им родным.

В одном из вагонов поезда находилась парочка. Молодая рыжеволосая девушка сидела на коленях юноши. Крепко обняв подругу, молодой человек слегка поглаживал её живот. Эти двое были счастливы — они шутили, смеялись, строили планы на будущее. В общем, вели себя как молодая пара, которая скоро должна будет законно оформить свои отношения.

— Ты точно хочешь сейчас отправиться к Дурслям? — убрав прядь черных волос с глаз парня, спросила Джини. — Ты мог бы сходить к ним и завтра. А сегодня вечером на семейном ужине мы могли бы сказать всем о ребенке. Мне уже надоело скрывать наше счастье.

— Джини, потерпи немного. Мне необходимо сегодня быть у Дурслей. Я должен сделать там одно, последнее дело, — медленно с расстановкой произнес Гарри. — Завтра мы всем расскажем. Всё будет завтра, а сегодня пусть наша тайна останется тайной, — заговорщески подмигнув девушке, Гарри притянул ее ближе, чтобы поцеловать.

Зашедшие в купе Рон и Гермиона обнаружили ребят целующимися.

— Ну, уже хватит нюни распускать! На вас смотреть противно, — плюхнувшись на соседнее место, протянул Рон. — Ну и что с того, что Гарри сейчас уезжает к Дурслям? Он завтра приедет к нам. Прекрати его уговаривать, Джини.

— Тоже мне — заботливый друг, — огрызнулась младшая Уизли, показав старшему брату язык.

Весь оставшийся путь до Лондона ребята провели довольно весело, обсуждая разные, никому не нужные вещи. Когда поезд стал останавливаться, ребята в последний раз сняли хогвартские мантии учеников. В тот момент каждый чувствовал что-то свое: легкую грусть по непрочитанной библиотеке, освобождение от ненужной школы и приятную, мягкую печаль по лучшим годам подростка. Из четверых ребят только Джини на следующий год должна была вернуться в Хогвартс, но это обстоятельство будет зависеть еще и оттого захочет ли этого ее муж. Джини была почти уверена, что Гарри запретит ей ехать в школу в ее интересном положении. На перроне ребят встречала семья Уизли. Рон, Джини и Гермиона отправились порталом в Нору, а Гарри медленно поплел с платформы 9 и ¾ в Лондон. Весь день он бродил по городу, не решаясь переместиться на Тисовую улицу в дом № 4. Поттер не знал, зачем он хочет прийти к ним, просто его тянуло попрощаться с ними, ведь больше он никогда их не увидит. Именно сейчас Гарри довольно остро осознал, что Дурсли — его родственники — кровные родственники. Лишь к вечеру юноша набрался храбрости и переместился к входной двери дома № 4.

Легко нажав на ручку, Гарри открыл дверь и зашел в прихожую.

— Тетя Петунья, дядя Вернон, Дадли!— громко позвал Гарри.

— Неужели любимый племянничек пришел домой? — раздался из зала громкий противный голос Белатрисы.

Быстро сообразив, что его здесь ждали, Поттер достал волшебную палочку и, тихо прошептав заклятие невидимости, двинулся в комнату, где должны были быть Дурсли. Дурсли находились в углу комнаты и были связаны, Темный лорд развалившись сидел на диване, а по всей комнате стояли пожиратели. Пятнадцать слуг и повелитель, а он один против этой оравы. Посмотрев на своих родственников, Гарри выпрямился во весь рост и начал поединок. Несколько оглушающих заклятий, вылетевших непонятно откуда, слегка сбили пожирателей, но до Лорда довольно быстро дошло, что Поттер находится под заклятием невидимости, и он убрал его действие антизаклятием. Вот тогда и начался поединок, пусть бессмысленный, но поединок. Пустив ножевой заклятие, Гарри поранил Белатрису. В бешенстве женщина применила огненное заклинание. Проклятие попало точно в цель, и Гарри бы сгорел полностью, если бы не скейт Дадли, о который он запнулся. Упав за диван, Поттер довольно быстро потушил пламя. Жаль лишь только, что пока он пытался спасти свою жизнь, парня окружили и схватили, поставив мальца на колени перед Лордом.

— Здравствуй, Гарри. Мы тебя уже пару часов ждем. Успели пообщаться с твоими любимыми родственничками, — злорадно помахивая палочкой, прошипел Темный лорд. — Давай побеседуем, Гарри.

— О чем же ты хочешь со мной поговорить, Том? — не менее надменно спросил Гарри. Пусть связанный и безоружный, но чувство гордости он не потерял.

— Где прячется Орден? — ехидно спросил Лорд, направив палочку на тетю.

— Ради этого ты все затеял? Чтобы узнать, где находится Орден Феникса? Том, я был о тебе лучшего мнения! Великий Темный лорд — и не смог узнать, где горстка твоих противников глумливо прячется, пытаясь сохранить себе жизни! Ты это хочешь знать? Они в Хогвартсе! Иди и возьми их, если конечно не боишься! — выплевывая всю фразу на одном дыхании, Гарри продолжал следить глазами за каждым движением палочки.

— Я дал тебе возможность присоединиться ко мне по-хорошему, но ты выбрал путь мучений!

Все дальнейшее стало для Гарри Поттера сплошным кошмаром. Разъяренный Лорд сорвал весь свои гнев на Дурслях, пытая их до потери сознания и приводя в чувство, чтобы вновь повторить пытки. Подросток пытался вырваться из рук державших его пожирателей, но за свою прыть и он схлопотал парочку Круцио. Первым, не выдержав пыток, умер Вернон, затем Дадли, лишь Петунья сохраняла еще силы для жизни, но скоро и ее душа должна была покинуть тело. В тот момент, когда Лорд вновь применил на женщине пыточное заклятие, глаза тети встретились с глазами племянника. Казалось, тетя просила его не мучаться самому и покориться судьбе, как это когда-то сделала его мать, как сейчас покорилась и она. С последним вздохом Петунья Дурсль умерла, а Гарри Поттер, ослабев, обвис в руках пожирателей. Остановившийся взгляд подростка был устремлен на тела своих единственных родственников. Заметив опустошенность Гарри, Темный лорд усмехнулся и уже собирался исчезнуть из маленького ничем не приметного дома №4 по Тисовой улице, как подросток поднял горящие глаза на него.

— Да, чтоб ты горел в Аду! — последние силы мальчишки ушли не на то, чтобы попытаться вырваться из рук державших его пожирателей, а чтобы выговорить все, что накопилось на душе. — Знай, Том, кто бы ни произнес те два слова, которых ты так страшишься — это я тебя убью! Только я! Это лично мое право убить тебя! Кто бы ни поднял над твоим скрюченным телом палочку, душа, что убьет твою, будет моей! Лишь твое убийство будет моим грехом! Гори в Аду, сука!

Красные горящие глаза Лорда ВоланДеМорта были устремлены на подростка, который только что подписал себе медленный смертный приговор. Рука, державшая волшебную палочку, дернулась, но все же что-то остановило Лорда от убийства Поттера.

— Мы еще узнаем, кто из нас двоих будет гореть в Аду, мальчишка, — медленно протянув фразу, Том Марволо Редлл исчез. За ним растворились и его слуги.

Освобожденный от державших его рук, Гарри упал на пол. Сгорбившись на мягком пушистом ковре, который не так давно купили на день Свадьбы Дурсли, парень заплакал. Горячие слезы текли по его лицу, но только эти слезы не приносили успокоение. Громкий крик, что сорвался с его губ, не принес облегчение. Сердце юноши пропускало удары, хрупкая вера в свою победу над Тем-Кого-Нельзя-Называть начала трещать по швам.

Неуверенно встав, Гарри подошел к телам Дурслей. Найдя под обломком некогда красивого журнального столика свою палочку, он развязал путы, что до сих пор сковывали их тела. Протянув руку, чтобы закрыть глаза тете, Гарри вновь увидел ее последний взгляд. Силы изменили юноше, вера разбилась. Поттер выбежал из дома, растворив настежь входную дверь.

Ночь. Темно, хоть глаз выколи. Моросит мелкий, холодный дождь. Молодой человек идет, пошатываясь, по тротуару. Любой посторонний, увидев этого юношу, сказал бы, что мальчишка вдрызг упился и полез в драку. Весь его внешний вид свидетельствовал об этом: изодранная одежда, разбитые очки, правая рука порезана, часть волос опалена, прихрамывает на левую ногу. Сложно было понять, куда идет юноша: его носило по дороге то вправо, то влево, но шел он довольно целеустремленно — за все время пути так ни разу и не упал. Паренек добрался до парка и повалился на качели. Медленно раскачиваясь, он долго сидел, смотря себе под ноги.

— Зачем все это? Зачем я боролся, старался сохранить жизни своих близких, если все равно их теряю? Зачем я родился? Интересно, какой бы была моя жизнь без всего этого? Наверное, у меня даже был бы брат, а может, и сестра. Я бы заботился о них, защищал, помогал в учебе. В учебе.… Для чего собственно я весь этот год зазубривал информацию, найденную в библиотеке, если все, что я выучил, мне не помогло? Почему ты так надеялся на меня, старичок? Почему верил и прощал? Да, я нашел и уничтожил то, о чем ты просил — и что с того? Я так стремился всем помочь, а чем это повернулось?! Я потерял последних родных людей, кого пусть не любил, но где-то в глубине души уважал. Хм.…Пожалуй, я еще наговорюсь сам с собой, так что лучше помолчать.

Оставим ненадолго этого мальчишку в тишине, пусть он насладится ею вполне. Чуть поодаль от того места, где сидел подросток, под большим раскидистым дубом появились двое. Черная и белая вспышка осветили на миг пространство серым светом.

— Возьми, — красивая девушка греческой внешности протянула высокому русоволосому мужчине черный плащ.

— Зачем он мне? — в недоумении спросил одетый во все белое ангел.

— Ты себе это как представляешь? Подойдешь сейчас к парню, у которого рассудок и так уже на грани, весь в белом, дождь тебя не мочит и от фигуры за милю тянет светом Рая. Подойдешь, такой весь крутой и скажешь: «Привет! Что, уже кокнули родственничков?!» Он тебя сразу же убьет, и пискнуть не успеешь! — вспыльчиво, как умалишенному, объясняла Девона.

— Ладно, давай сюда плащ, — быстро одевшись, Авдиевс уже сделал шаг, как племянница снова его остановила.

— Нет, так не пойдет. Дай я немного поправлю твою внешность, — несколько быстрых взмахов рукой, и вместо высокого русоволосого мужчины перед ней стоял немного сгорбленный старичок. — Иди, — как только ангел сделал первый шаг на встречу к мальчику, Девона исчезла.

— Здравствуйте, молодой человек, — седовласый старичок, закутанный в черный плащ так, что не было видно лица, присел на соседние качели.

— Здравствуйте…

— Что же Вы сидите в парке, а не идете домой? Или стыдно показаться родителям на глаза?

— Мои родители умерли…

— Ох, простите, не знал, — в старческом голосе слышались ироничные нотки. — Решили утопить свое горе в спиртном?

— А Вам, собственно, какая разница, зачем я здесь сижу и почему в таком виде! Я уже достаточно взрослый — что хочу, то и делаю! Хочу — напиваюсь и лезу в драку, а хочу — сижу дома, мирно читая книгу! Кто вы, чтобы судить меня?! Думаете, прожили лет семьдесят и можете давать советы другим? Да Вы никто! Уйдите.

— Ну, зачем же так кричать? Прожил я намного больше твоего и знаю, что тебя мучит. Я помочь хочу.

— Чем Вы можете помочь? — горько спросил парень.

— Когда тебя поведут, постарайся забыть всё и запомни какой-нибудь отстраненный факт: лицо сопровождающего или еще что-нибудь. Потом это тебе поможет. Сохрани с собой всего один образ, перечеркнув все остальные. Так будет легче.

— Что? — но когда юноша повернул голову, старичка уже не было. — Чертовщина какая-то!

Дождь не переставал. Парнишка закинул голову и стал смотреть на черное небо, медленно глотая капли дождя, стекавшие по лицу. Темно, сыро, противно — такая погода была даже днем. Казалось, солнце никогда больше не появится на горизонте. Война слишком затянулась и ее уже не остановить. Она, как лавина, сомнет собой всех. Ведь последний воин света уже потерял надежду.

Еще секунда, удар сердца, капля дождя — и громкие хлопки перемещения рядом. Юноша поспешно опустил голову.

— Медленно встаньте и бросьте под ноги палочку. Нас больше, сопротивляться бессмысленно!

Юноша так и сделал. Неторопливо достав из кармана брюк волшебную палочку, он бросил ее к ногам в лужу, в грязь, и так же неспешно встал, подняв руки, тем самым, показывая, что он безоружный.

— Cord, — тот час же веревки опутали мальчика.

Один из Авроров поднял палочку, еще двое встали по обе стороны от задержанного. Через секунду от группы осталась лишь куча следов в грязи, но с каждой новой каплей дождя исчезали и они.

Группа Авроров переместилась в большой зал, от которого в разные стороны тянулись коридоры.

— Что с ним делать?

— Нам было приказано схватить и привести. Так что… — парнишку стукнули чем-то тяжелым по затылку, и он упал к ногам стражей без сознания.

— Ну, зачем же так? Мог бы просто оглушить. Ты же волшебник, а сразу подсвечником по голове.

— Что первое под руку попало, тем и дал!

Темное помещение без окон, в углу камеры лежал юноша. Он только недавно пришел в себя. Очки где-то потерялись, поэтому мальчик часто моргал, пытаясь, что-то разглядеть или хотя бы убрать жуткое жжение в глазах. Слегка поднявшись на локтях, он застонал и приложил лоб к холодному каменному полу, надеясь хоть как-то избавиться от жуткой боли. Вот в такой вот позе его и нашел вошедший инспектор.

— Как я вижу, Вы уже очнулись, мистер.

— Как видите, очнулся, — парнишка даже не стал поворачиваться — как лежал, упираясь головой в пол, так и остался лежать. Ему уже не было важно, что удар могут нанести и в спину.

— Ну что же, рад Вам сообщить, что в беспамятстве Вы были трое суток, — «Хорошо же этот кретин меня приложил», — пронеслось в мыслях мальчишки, — и суд по вашему делу уже прошел.

— Быстренько.

— Я пришел зачитать вам приговор…

— А простите за наглость, хотелось бы узнать, как это суд прошел без меня?

— Ну, у вас уменьшилось волос на затылке, а человек, изображающий вас, три раза пил оборотное зелье.

— Даже так. Решили, что так жить проще станет?

— Очевидно, решили. Ваш приговор: за убийство трех маглов вам дали 20 лет тюрьмы.

— Шикарно…

Инспектор ушел, а осужденный остался.

— 20 лет. Как мило. Даже на суд не привели. Просто кинули, как ненужную шавку, черт знает где, и засудили. Мило…

Через три дня шестеро охранников вели заключенного в тюрьму. На берег все переместились, а дальше пришлось плыть. Юноша сидел в центре лодки, и с четырех сторон в него упирались волшебные палочки стражей.

Что тогда сказал старик? «Сохрани с собой всего один образ, перечеркнув все остальные». На что бы посмотреть? На охранников — что мне в них, просто глупые рожи, на лодку — что на нее смотреть, на воду — нет. Тогда на что? Может, на небо? Да, на небо. Оно бескрайнее…

Парнишка задрал голову.

Вот оно — небо. Сегодня даже дождь не идет. В день моей смерти светлое, чистое, голубое небо, без облачка; как красиво. Я обязательно должен запомнить его цвет, чтобы не забыть в течение этих двадцати лет. Я должен запомнить — больше-то мне помнить не о чем. Я сравню небо, когда уходил из этого мира и когда вернусь в него обратно. Да, я обязательно сравню!

Молодого человека привели к его камере и втолкнули внутрь, закрыв дверь на ближайшие двадцать лет. Замок со скрежетом закрылся. В тюрьме «Азкабан», в камере №666 теперь появился жилец.

Тем же вечером, когда Гарри Поттера посадили в камеру, молодая рыжеволосая ведьма выпила Абортное зелье, убив маленькую девочку внутри себя.

Дни сменялись днями, складываясь в недели, за неделями следовали недели, а те, в свою очередь, переходили в месяцы и годы. Находясь в рассудке, узники еще могут мечтать, они делают зарубки на стенах, пытаясь по тонким черточкам посчитать, сколько они уже здесь пробыли. Но когда от черточек начинает рябить в глазах, а рассудок приближается к грани безумия и совсем скоро уже уступит ему власть, арестанты перестают считать. В большинстве своем они начинают проклинать. Проклинать всех, кого еще помнят, ведь намного легче предать проклятию тех, кто за пределами тюрьмы или уже умер — потому что все они свободны, а ты потихоньку сходишь с ума. И у тебя не остается ничего, кроме твоего безумия и тонкой грани, по которой ты ходишь каждый день, пытаясь либо умереть, либо выжить. Последней каплей, приблизившей узника к смерти, а может к бессмертью, будет просьба, обращенная не к людям, а к Богу. «Прошу Тебя, сохрани мне разум!» Зачем разум смертнику? Зачем разум тому, кому легче жить без него? Я скажу вам зачем. Обращаясь к Богу как к последней надежде, узники верят, что в рассудке они еще смогут вспомнить, кому следует отомстить в первую очередь. К кому прийти призраком, чтобы запугать до смерти, а с кем стоит проститься. Немногие в этой тюрьме просили у Бога рассудка, но, может быть, еще найдется безумец, что попросит.

Грязные каменные стены камеры заточили в свое лоно молодого мужчину. Он сидел в самом углу рядом с деревянной дверью, крепко обняв колени. Юноша покачивался из стороны в сторону, непрерывно что-то шепча. Его немигающий взгляд был устремлен к маленькому окну, за которым сквозь пелену слез он пытался рассмотреть небо. В соседней камере закричал узник, и мужчина инстинктивно дернувшись, закрыл руками уши, чтобы не слышать боли другого человека, чтобы не сопереживать. Уже сейчас этот юноша, пробыв в камере лишь пару дней, потерял чувство заботы о других. Сейчас он живет только хрупкой надеждой и маленьким клочком неба в окне.

Сколько я здесь — месяц, полгода, год? Всего три дня… Я здесь лишь три дня, а как хочется сойти с ума. Всегда знал, что дементоры на меня плохо действуют, но никогда не думал, что настолько! Я вижу все, что когда-либо сделал или приказал сделать Темный лорд. Убийства, изнасилования, пытки — все это повторяется снова и снова, но всегда с разными людьми. Иногда мне кажется, что пол моей камеры залит кровью, а на стенах написаны имена тех, кто умер по моей вине. С каждой секундой этот список все увеличивается и увеличивается.

Все заключенные этой тюрьмы кричат, а я не буду. Пусть мне плохо и больно, но я не опущусь до крика. В моей камере есть окно. Я вижу небо. Пусть всего лишь ничтожный клочок, но вижу. Снова идет дождь. Как хочется думать, что он оплакивает меня.

* * *

Высокий, худой, сорокалетний мужчина в разодранной серой робе, медленно шел по белому снегу, оставляя за собой кровавый след. Он часто дышал; с непривычки вдыхаемый чистый воздух резал его легкие, поэтому приступы кашля повторялись вновь и вновь, каждый раз оставляя алый след на снегу. Отерев губы, мужчина сделал еще пару шагов, но ослабевшее тело больше не желало подчиняться хозяину. Повалившись в снег, он собрал последние силы, чтобы перевернуться на спину и увидеть столь любимое им небо. Его глаза, возможно, когда-то имевшие цвет, сейчас были почти белыми, как у слепого. Красные от крови губы искривились в подобии улыбки, сформировавшиеся слезинки скатилась их уголков глаз. Но вдруг чья-то тень закрыла мужчине обзор. Сфокусировав свой взгляд на подошедшем к нему человеке, он снова улыбнулся, но застывшая улыбка стала дикой и безумной.

— Надеюсь, сейчас ты понял. Они такие же, как и все — ничем не лучше других. А ты был достойным — сильным, храбрым, терпеливым. Жаль только, что ты выбрал смерть, пытаясь противостоять мне, — шипящий голос разрезал морозный январский воздух.

— Жаль? — истерический смех на протяжении минуты сотрясал пространство вокруг. Вдруг мужчина резко остановился и серьезно посмотрел на собеседника. — Нет, мне не жаль моей жизни. Жаль лишь, что ты закрываешь мне небо. Жаль лишь, что ты никак не можешь меня отпустить, отпустить к ним, — уже хрипло прошептал лежащий в снегу мужчина. — Но не волнуйся — скоро я сам уйду. Прощай.

— Прощай. Я отпускаю приписанные тебе грехи, что ты не совершал. Иди к ним, теперь ты свободен, — наклонившись, незнакомец закрыл глаза мертвому узнику. — Свободен, как и я, но только ты уйдешь в свет, а я так и останусь в полутьме. Жаль лишь, что мы с тобой оказались на разных сторонах. Жаль лишь, что, проснувшись, ты не вспомнишь сна, как, впрочем, и я.

* * *

Сегодня я проснулся, ощутив, что что-то произойдет, что-то, что изменит мою жизнь. Изменит ее окончательно и бесповоротно. Впервые за полгода в тюрьме я почувствовал что-то, что отличается от боли. Я чувствовал страх ожидания. Глухие шаги разрезали тишину медленной смерти, прерывая мои мысли.

— Заключенный камеры 666, к Вам посетители, — гнусавый голос смотрителя. Они часто меняются, но у всех такой неприятный голос, что хочется выть, когда его слышишь. Кто же пришел посмотреть на узника Азкабана?

В мою камеру зашли трое: Рон, Гермиона и Джинни. Господи, они пришли ко мне, но зачем? Я здесь полгода и они не приходили. Так зачем же пришли сейчас? Ответ не заставил себя ждать:

— Мы здесь, чтобы спросить, зачем ты убил своих родственников, Гарри? — Гермиона говорит за всех. Да, в ней всегда было больше смелости, чем во всех нас.

— Неужели вы поверили в это? — я пытаюсь встать и подойти к ним, но мне удается только привстать, опираясь о стену. — Неужели вы поверили?

— Поверили? Ты сам во всем признался на суде! Ты в красках описывал, как издевался над ними! И ты думаешь, мы не поверили?! — Рон срывается на крик.

Как я мечтал их услышать, увидеть.… Но они пришли ко мне, чтобы обвинять, а не поддержать. Мое тело дрожит, ноги подкашиваются, я снова опускаюсь на пол.

— Зачем вы пришли? — голос звучит холодно и отрешенно. Внутри становится пусто — надежды не оправдались. Хрупкое стекло, что защищало мою душу, лопнуло, а осколки больно застряли в сердце.

— Сказать, что ненавидим тебя, — а это уже Джинни.

— Джинни, милая! Зачем ты так?

Плевок. Она плюнула мне под ноги и ушла, а за ней так же презрительно ушли и Рон с Гермионой. Мои друзья. Они поверили всему, что там наговорили. Поверили… А что им оставалось? Я терпел эти полгода, надеясь, что они придут ко мне и поддержат, а оказывается они… они ненавидят меня. Наконец-то я подошел к грани, что скоро уведет меня прочь, к тем, кто еще меня любит. Я молчал раньше — не говорил и не кричал — но сейчас не выдержал, не смог. Да и не зачем уже было сдерживать. Мой крик слышали все узники этой тюрьмы. Мой крик слышало море и небо. Я кричал до хрипоты, до боли в глотке. Кричал, выпуская всю накопившуюся боль и злость. Кричал — и не мог накричаться.

* * *

Желтый неровный свет камина освещал сгорбленную фигуру…. человека? Он лежал на полу, весь в крови, зажимая большую рваную рану на груди. Он дышал хрипло, с надрывом, сплевывая на ковер.

— Никогда не думал, что все кончится так?! — с чувством собственного превосходства спросил молодой мужчина, который стоял над телом почти умершего, держа в руках волшебную палочку.

— Да, не думал. Всегда мечтал умереть в бою, когда горстка сопляков, противостоящая мне, в честном бою взяла бы вверх. Я мечтал умереть от руки достойнейшего, а умру от руки труса, что смог убить лишь полумертвого. Ну, давай, чего ты ждешь? Ведь ты мечтаешь об этом. Мечтаешь победить вселенское зло, стать героем. Да вот, мальчик мой, единственный герой во всей этой истории сидит в тюрьме, в камере 666. Пусть ты сейчас меня и убьешь, хотя нет. Меня убьет он. Ты лишь произнесешь слова, которых я так боюсь. Ты лишь его рука, наносящая мне последнюю, смертельную рану. Но знай, Драко, ты станешь героем, который собственными руками разрушит судьбу единственного достойного человека, — сплюнув алую кровь, мужчина поднял голову, чтобы смотреть в глаза своему Палачу, надеясь увидеть в них отблеск глаз своего Убийцы. Когда зеленый луч заклятия летел в тело некогда Великого Лорда, он улыбнулся, как улыбается ребенок, спеша на встречу к любимой матери. Голова мертвеца упала на пол, и комнату заволокло тьмой, но лишь на долю секунды, затем молодой герой смог проверить пульс на шее мужчины и покинуть комнату, радостно улыбаясь.

* * *

Прошло еще полгода. Уже год я здесь. Год я в Аду. Осталось 19. За этот год многое изменилось: Темный лорд пал от руки Драко Малфоя. Ирония судьбы — я уничтожил крестражи, а он смог убить ВолДеМорта. Он признан героем, а я сижу в тюрьме.

* * *

Медленно перебирая листы со всевозможными отчетами, молодой светловолосый мужчина не заметил вошедшей в кабинет женщины. Подойдя прямо к столу, она положила поверх пачки отчетов медицинскую справку.

— Что это, Джини? — вскинув глаза на свою молодую жену, спросил Драко Малфой, первый кандидат в министры.

— Ты посмотри, — медленно с ехидной улыбкой произнесла она. Долго упрашивать мужчину было не нужно. Бегло пробежав глазами по листу, он остановился на последнем слове и долго смотрел на него, не понимая сути написанного. Лишь с пятого прочтения до Драко Малфоя дошло, что скоро он станет отцом маленького мальчика.

— Ты беременна? — все же определенная доля недоверия и скептизма в вопросе молодого отца была.

— Драко, ты сегодня удивительно туго соображаешь. Конечно, я беременна! В твоих руках письменное доказательство этого факта. Ты рад? — надменно подняв правую бровь, произнесла Джини.

— Разумеется, я рад. Завтра об этом узнает весь мир. В семье Малфоев должен появиться наследник, — удовлетворенная таким ответом девушка ушла, а вот Драко еще долго сидел на месте, тупо смотря на справку.

Огромный фамильный особняк освещали последние лучи заходящего солнца. В вишневом саду на скамейке сидела рыжеволосая девушка, бездумно обрывающая листочки с небольшой веточки. Зеленые листья, плавно кружа, отпускались на землю, образуя живой ковер на белом мраморе. За каждым неторопливым движением девушки следил стоящий в тени мужчина. С легкой грустью он наблюдал за своей любимой.

— Я ничем не лучше других, я сам разрушил судьбу единственного Героя. Я гордец, что стал пешкой в чужих руках. Вы были правы во всем, Мой Лорд, — мужчина перевел взгляд на красное от заходящего солнца небо, потирая левую руку.

* * *

Ко мне снова пришли. На этот раз одна Джинни.

— Ну, здравствуй, ублюдок. Вот пришла сказать тебе о том, как у меня дела, как живу. Я вышла замуж, скоро родится ребенок. Я его назову Драко, в честь отца — героя войны.

И она, сказав это, ушла. Ушла, моя милая Джинни. Она приходила, чтобы еще сильнее сломить меня, и у нее это получилось. Я снова кричу, как и в прошлый раз срывая голос до хрипоты. Иногда, в такие моменты, я обожаю дементоров: они приходят, и я теряю сознание. Пусть я при этом вижу ужасы, что творил Лорд, но я не чувствую разочарования из-за отношения ко мне моих друзей. Я вообще ничего не чувствую.

Мне однажды захотелось убить себя. Повесится на окне. Но когда я уже собрался и надел петлю, то увидел птицу — она пролетала мимо моего окна. Гордый орел. Он летел так красиво, так надменно! Он свободен — я нет. Мне так захотелось поменяться с ним местами! И я стал ждать. Ждать не понятно чего: крика в соседней камере, гулкого эха шагов надсмотрщика, хриплого дыхания дементора? Я не знал, чего ждать, просто в один момент небо было лазурным, а мой рассудок был чист. Разбив в кровь руки, я собственной кровью на стене, чуть ниже окна вывел: «Прошу Тебя, сохрани мне разум!»

Еще год и вновь свидание. Снова боль от встречи с Роном и Гермионой. Они приходят ко мне, чтобы показать, как счастливы, показать то, чего лишили меня.

— Как ты здесь, друг? — весело усмехаясь, Рон стоял у самой двери. Да, у Гермионы всегда было больше смелости — она зашла в камеру, почти подошла ко мне. Я видел, как от страха забегали глаза Рона, потому что он увидел мою просьбу. Я видел сострадание в глазах Гермионы; там было и еще что-то, да вот только мне не хотелось понимать что.

— Нормально, друг. Как видишь, писать еще не разучился, да и говорить могу. Рядом со мной сидит «свет общества» — у нас много тем для разговоров, — пожалуй, сейчас по сарказму мне мог составить пару только Северус. Увидев мою ехидную улыбку, Гермиона испуганно отошла к Рону. Тем временем он достал что-то из кармана и кинул мне.

— Знакомься, наш сын, Сириус. Жаль, нет фотографии твоей дочурки…— договорить я ему не дал, рванувшись к ним из последних сил.

— Да будьте вы прокляты! — Я долго кричал после их ухода. Я точно знал, что они меня слышат, и кричал еще громче. Они лишили меня всего: надежды, веры, любви, дочери, даже этого имени — Сириус. Имени, которое я берег для своего сына!

Однажды я слышал, как старый смотритель поучал своего молодого преемника. Проходя мимо моей клетки, он сказал, что здесь псих... И ведь, правда — я псих. Я уже ни во что не верю. Моя вера отвернулась от меня вместе с моими друзьями. Лишь только просьба хранит мой рассудок, каждую неделю вновь пропитываясь моей кровью на стене камеры.

* * *

Здесь ничего не было, кроме серой клубящейся темноты. Молодой мужчина метался в этом сумраке, желая выбраться, но выхода нигде не было.

— Не бойся, скоро ты будешь дома. Скоро ты поймешь, что я подарил тебе намного больше, чем отобрал, — шипящий голос разрезал пустоту этого места, долетев до ушей мужчины. Резко повернувшись, он остановился, смотря куда-то в только ему одному понятные дали.

* * *

Сегодня мой День Рождения, мне 20. Похоже, надсмотрщики решили сделать мне подарок: с самого утра у моей камеры 30 дементоров. Вся эта ватага высасывает из меня последние крупицы силы и счастья, и я чувствую, как медленно покидает меня душа, а вместе с нею и жизнь. Я вытерпел лишь три часа, затем потерял сознание…

* * *

Высокий, бледный мужчина стоял рядом с небольшим фонтаном, неотрывно смотря в его чашу. В этой картине было что-то завораживающее: вокруг была вечная темнота, и только падающая в чашу вода отдавала серебром, освещая пространство столь редким для него светом.

— Я знал, что найду тебя здесь, Том, — седовласый старичок, одетый в серый балахон, в каких ходили волшебники еще в древности, неслышно подошел к мужчине. — Многих это место манит к себе.

— Да, и я нашел в нем определенное очарование. Я могу видеть то, что никогда больше не встречу на своем веку, — с легкой горечью в голосе, мужчина оторвал взгляд своих красных глаз от глади воды. Подойдя чуть ближе, старичок смог увидеть, на что так непрерывно смотрел мужчина.

— Он умирает. Умирает, как никому не нужная падаль. Вот они — судьбы Великих. Кто-то мучается в Аду, а для кого-то Ад стал бы Раем. А, знаешь, он был прав — без моей дочери ты бы горел в Аду — не находился бы здесь, в цивилизованной части тьмы, а был бы там, за гранью бастионов. Там, где низшие демоны правят свой бал, сдирая кожу с грешников.

— Но я здесь. Зачем вы спасли меня от моей участи? Кем бы я ни был, я бы принял предначертанную мне расплату. Достойно бы принял.

— Да, я знаю. Ты — Великий человек, Том, что не говори, но ты Великий. Именно поэтому ты и здесь. Именно поэтому ты всегда смотришь на Землю, на одного человека, на узника одной тюрьмы.

— Да. Он мой единственный грех. Он единственный, у кого я бы хотел попросить прощения. Единственный достойный из всех, — Том вновь перевел взгляд на сгорбленную фигурку юноши, которая отражалась в глади воды.

— Ты бы хотел все изменить? — старик, наконец, задал вопрос, с которым пришел к этому человеку.

— Хотел бы. Но мне не попасть на Землю. Я не могу ему помочь. Скоро он умрет, умрет самой ужасной смертью. Я не могу ничего изменить. Не могу, — единственная светлая слезинка сорвалась с глаз мужчины и упала в чашу фонтана, образовав на глади воды рябь. Когда волны, взбудоражившие покой зеркала Земли, успокоились, мужчина увидел на глади воды отражение самого себя — молодого черноволосого юноши, не ставшего ещё Темным лордом, не принявшего ещё роковое для себя решение. — Что это?

— Не мне решать, станешь ли ты Волдемортом, Том. Это должен решить лишь ты. Зато я могу сделать тебя Томом Марволо Редлом. Я могу вернуть тебя в тот отрезок времени, когда ты был только мальчишкой, — с легким лукавством в глазах старик смотрел на ничего не понимающего подростка.

— Но что я должен отдать тебе взамен, чтобы остаться человеком и не стать убийцей? — вместо ответа старик показал глазами на вновь восстановившуюся картину Земли. До сих пор на глади отображался юноша, лежащий на полу камеры. — Что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты подарил ему то, что отнял. Семью.

— Как?

— Положи руку на гладь воды и всем сердцем пожелай ему счастья. Всем сердцем возжелай исправить ошибку, — и наша сделка будет заключена и подтверждена.

— Но как? Кто ты такой, чтобы менять судьбы миллионов?

— Миллионов? Я меняю судьбы, лишь двух человек: твою и его. Считай это моей прихотью. В конце концов, может же отец хозяйки подземного мира помочь кому-то. Я, знаешь ли, всегда отличался добрым нравом. Даже прозвище получил: «Пророк — добрячёк».

— Значит, поэтому я здесь? Потому что твоя дочь — хозяйка этого мира? — еще не понимая выпавшего на его долю счастья, сомневался Том.

— Ты здесь потому, Том, что я это изрек. Ты здесь потому, что Гарри сможет тебя простить, а ты уже готов ему помочь. Вы все поймете, когда придёт время, когда все тайны будут просто написаны на бумаге книги Судеб. А сейчас просто воспользуйся тем шансом, что я тебе даю, — кивнув юноше, пророк стал удаляться от фонтана. Но крик Тома заставил его остановиться.

— Но что я должен сказать?

— Пусть сердце тебе подскажет. Это твоё Искупление, Том, найди его сам.

Глубоко вздохнув, юноша положил руку на гладь волы и, закрыв глаза, произнес то, что шептало ему его сердце: «Я не прошу у Бога милосердия к себе. Я совершил слишком много убийств и никогда не буду о них сожалеть. Я не прошу у Сатаны любви, хотя я её заслужил. Сейчас я прошу у Гарри Поттера. Я прошу, чтобы ты простил меня. Простил за всю боль, что я тебе причинил. Простил за все пытки. Прими мое раскаяние и мою душу уплатой твоей боли». От руки Тома исходило белое сияние, которое, распространяясь по воде, перешло на Землю и мягким светом окутало Гарри Поттера.

* * *

Ежедневный пророк. Экстренный выпуск.

«Сегодня в тюрьме Азкабан, в камере № 666 был найден труп Гарри Джеймса Поттера, главного прислужника Того-Кого-Нельзя-Называть. Юноша был осужден за убийство своих родственников со стороны матери. Поттер скончался в возрасте 20 лет».

Короткая статья и огромное фото. На полу грязной камеры лежал мужчина. Спутанные волосы разной длины, серая разодранная одежда, руки раскинуты в разные стороны. Он был похож на распятого Бога. И свет из окна падал ему на лицо. Даже умирая, он видел небо.

Здесь ничего не было, кроме серой клубящейся темноты. Молодой мужчина метался в этом сумраке, желая выбраться, но выхода нигде не было.

— Я не прошу у Бога милосердия к себе. Я совершил слишком много убийств и никогда не буду о них сожалеть. Я не прошу у Сатаны любви, хотя я её заслужил. Сейчас я прошу у Гарри Поттера. Я прошу, чтобы ты простил меня. Простил за всю боль, что я тебе причинил. Простил за все пытки. Прими мое раскаяние и мою душу уплатой твоей боли, — монотонный голос, каким обычно читают молитвы, раздался в серой пустоте. Дернувшись от неожиданно раздавшегося звука, мужчина, казалось, пытался вспомнить, кому может принадлежать этот голос. Что-то решив для себя и печально улыбнувшись, узник, ни к кому не обращаясь, произнес слова: «Я принимаю».

— Не бойся, скоро ты будешь дома. Скоро ты поймешь, что я подарил тебе намного больше, чем отобрал, — шипящий голос разрезал пустоту этого места, долетев до ушей мужчины. Резко повернувшись, он остановился, смотря куда-то в только ему одному понятные дали. Первый неуверенный шаг перенес его…домой.

Как хорошо.… Как тепло.… Везде свет, приятный белый свет. Я стою в центре пустоты, одетый полностью в белое, и лишь мои черные волосы выделяются на этом фоне. Я не знаю где я. Да мне и не важно. Я хочу остаться здесь навсегда. Тут нет звуков, лишь тишина. Воздух такой чистый, пьянящий, свободный! Я вдыхаю полной грудью, раскидываю руки и кружусь, кружусь… Господи! Даже если это просто моя больная фантазия, то пусть этот миг длится вечно! Сейчас для меня уже не существует ничего, лишь это детское чувство радости, когда бездумно вертишься на одном месте и тебе хорошо. Впервые за всю свою жизнь я почувствовал себя ребенком, двадцатилетним ребенком.

— Привет, — маленький мальчик лет пяти. Он смотрит на меня так испугано! Он тоже весь в белом. Я останавливаюсь и подхожу к нему, присаживаясь на колени.

— Привет. Как тебя зовут? Меня Гарри, — мальчик так удивлен. Мне кажется, что с ним никогда раньше никто не говорил. Его синие глаза кажутся бескрайними, как небо, на которое я смотрел в день моей смерти.

— Натаниэль.

— Натан. Можно я буду звать тебя Натаном? Ты случайно не знаешь где мы? — из меня прямо выпирало дружелюбие. Сейчас я, наверное, даже бы зацеловал Темного Лорда, до смерти!

— Мы умерли. Эта пустота — междумирье. Сюда редко кто попадает, а если и попадает, то его быстро забирают либо в Рай, либо в Ад.

— Значит, мы умерли. Это же хорошо! — я вскакиваю, радостно подпрыгивая. Чему я радуюсь? Я радуюсь собственной смерти!

Натан смотрит на меня большими удивленными глазами. Мне становится жаль его. Ему, наверное, всего пять, а он тоже уже умер.

— Прости, конечно, что спрашиваю, но почему ты умер? — глупый вопрос. Смерть — это личное. Мне лишь хотелось узнать, почему он ещё малыш, а уже мертв.

Мальчишка долго не отвечает. Он смотрит на меня своими синими глазами так зло, с таким гневом. Наверное, не следовало спрашивать; но потом что-то в нём ломается: он опускает голову, и, невнятно бубня, говорит, что же с ним произошло. Я невольно подхожу ближе и сажусь рядом.

— На нашу деревню напали. Все защитники тогда ушли на войну, и мы остались без охраны. Наш дом стоял на отшибе. Моя мать была знахаркой. Я тогда с ней поссорился и убежал. Я пришел на гору, я любил там сидеть в одиночестве и смотреть на деревушку. С моего места деревня была видна, как на ладони. Я видел, как войска входили в деревню, убивая всех на своем пути. Я побежал домой к матери, чтобы увести ее. Когда я прибежал отряд воинов был уже рядом. Мать заметила меня и стала защищать. Она была похожа на волчицу: яростная, дикая, великолепная. А я был маленьким дураком! Иногда не нужно бояться своей болезни. Нужно просто принять ее и жить с ней. Мне понадобилось очень много времени, чтобы это понять. Моя мать убила четверых из шести, но не выжила: отдала за меня жизнь. Я тогда был зол: я видел, как вырезали мою деревню и убили мать. Я обезумел и кинулся на воинов, а они, смеясь, заломили мне руки и потащили к командиру. Он посмеялся надо мной, сказал — если мать была такой сучкой, то и сын будет бойким. Он хотел взять меня на обучение, он хотел сделать меня таким же, как и они, а я этого не захотел. Я рванулся из рук стражника на меч стоящего рядом. Я убил сам себя, а потом оказался здесь. Тут была вся наша деревня, я искал мать, но мне сказали, что ее забрали в Рай. Всех жителей постепенно разбирали кого — куда, а я остался здесь. Я много раз видел ангелов и демонов и спрашивал их, почему меня оставили тут. Они отвечали, что меня что-то держит на Земле, что-то, что я не сделал. Я знаю, что меня держит: я не извинился перед матерью за ту ссору, поэтому и сижу здесь.

Мальчик умолк и сел рядом со мной. Теперь я понял, почему он так зло на меня смотрел. Я заставил его вспомнить то, что он старался забыть. Я стал присматриваться к нему: небольшого роста, щупленький, черноволосый, правильные черты лица, шрам на левой брови и синие, бескрайние глаза.

— Мне было почти восемнадцать, — я не знал, почему стал рассказывать, просто так было честнее, ведь он рассказал мне свою историю — теперь моя очередь, — я приехал из школы — ее я закончил с отличием — к родственникам. Мои родители умерли, когда я был маленький, поэтому и приехал к тете и дяде, чтобы попрощаться уже навсегда. Я зашел в дом и увидел свою семью: они были связаны, и над ними стоял мой враг в окружении пятнадцати слуг. Я начал бой, пусть бессмысленный, но что-то же я должен был делать. Моего запала хватило на то, чтобы ранить пятерых и быть опутанным. Я видел, как он измывался над моей семьей. Я видел — и ничего не мог сделать, только кричать и проклинать. Убив их, он усмехнулся и исчез, оставив меня одного. Я не мог смотреть на них, я не смог закрыть им глаза. Я убежал, меня схватили и засудили. Я даже на суде своём не был! Дали 20 лет Ада. Знаешь, тюрьму бы я стерпел, если бы в меня верили мои друзья, но они отвернулись от меня, предали, плевали мне в лицо. На свой двадцатый день рождения я умер. Из меня высосали душу дементоры. В момент своей смерти я смотрел на небо — бескрайнее, голубое. В день моей смерти не было дождя. Казалось, солнце хотело дать мне сил вытерпеть последнее отпущенное мне испытание.

— Ты волшебник? — спросил заинтересованный моей личностью Нат.

— Да.

— У меня тоже был дар, но мать боялась, что меня заберут в замок, и не давала мне его развивать, а я хотел. Мне нет пяти. Я из 15 века.

— Понятно, значит мы с тобой здесь вдвоем?

— Да.

И так потекло время. В этом месте мы могли делать все что угодно, и мы делали. В основном играли, или я пытался обучить мальчика магии. Я подружился с ним, полюбил. Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он был таким, как Натан: целеустремленный, добрый, милый, сильный, умный, ответственный. Мечта любого отца.

Мы много раз видели попавших в этот мир людей, но их быстро забирали либо ангелы, либо демоны.

— А что ты оставил на Земле, Гарри? — как-то раз спросил меня Нат.

— Не знаю, наверное, прощение для своих друзей и месть для врагов, а может наоборот. Находясь в тюрьме, я потерял ту грань, что разделяет врагов и друзей. И те и другие желали меня уничтожить, им это удалось. Наверное, на Земле я оставил голубую мечту — побывать на могиле родителей.

— А ты хотел бы… снова оказаться на Земле, снова родиться?

— Да, наверное… Но можно ли так?

— Да. Я спрашивал, если ангелы переродят тебя, взамен они возьмут твою магию. Ты станешь простым смертным. Демоны — переродят за душу. Мне не понравилась цена, и я не стал заключать сделку.

— И я не стану. Магия — это часть меня, без нее у меня не будет души, так что душу я потеряю в любом случае, а этого не очень хочется.

* * *

Красивая черноволосая девушка нарезала уже пятнадцатый круг, мотаясь из стороны в сторону в довольно небольшом кабинете.

— Девона, прекрати у меня скоро голова закружится, — лениво растянув слова, произнес молодой подросток лет шестнадцати.

— Почему?! Почему эти оболтусы не принимают сделку?! Неужели они не хотят родиться заново?! — пожалуй, за то время, которое эти двое находятся в кабинете, такие часто задаваемые демоницей вопросы успели стать риторическими.

— Ну, знаешь ли, милочка, условия перерождения весьма не комфортные! Никому из них не хочется терять ни дар, ни душу! — в который раз ответил Том, потерев переносицу.

— Но они то не потеряют ни того, ни другого! — взмахнув руками, вскрикнула доведенная своим волнением до бешенства Девона.

— Они то этого не знают, — меланхолично налив себе вина, произнес бывший Темный Лорд.

— Ты издеваешься надо мной? — опасно прищурив глаза, произнесла Хозяйка Подземного Мира.

— Как ты могла такое подумать, милая! — наигранно обиженно воскликнул подросток, а потом тихо добавил. — Я ещё не начинал…

— Что же мне сделать? — бухнувшись в стоящее рядом кресло, плаксиво произнесла женщина.

— Ну, наконец-то! Я уже начал думать, что до тебя никогда не дойдет спросить меня об этом! — лукаво улыбнувшись, Том налил вина демонице.

— У тебя есть идеи? — с большой долей скептизма в голосе Девона взяла в руки бокал.

— Разумеется, есть! Я зря что ли торчу в подземном мире столько времени?! Раз они не хотят переродиться сами, то их нужно принудить…

— И как ты себе это представляешь?! К ним подходит шайка демонов в купе с ангелами — демоны держат их за руки и за ноги, а ангелы проводят обряд?! — сделав физиономию а-ля «Том, ты — псих, и никогда не сможешь переубедить меня в обратном!», произнесла демоница.

— Кара, — многозначительно произнес подросток, поднимая бокал с вином.

— Что кара?! Ну и за что мне их покарать?! — всплеснув руками и пролив на себя все вино, вскрикнула женщина.

— За какие такие заслуги ты стала Хозяйкой Подземного Мира, Девона? За красивые глазки?! — начиная закипать, стал язвить подросток.

— Ну вот, нужно знать места, быстро бегать и легко раздеваться! Ты мне по-человечески объясни, что ты хочешь, — медленно, как для непробиваемого придурка, произнесла демоница, вытирая салфеткой кожу от сладкого вина.

— Кара, — с легким присвистом Том почти по буквам произнес имя.

— И что? — в тот момент, когда Девона в очередной раз, не понимая, спросила его. На Тома было больно смотреть: бледный, с начинающимся нервным тиком и подрагивающими руками, подросток уже не знал, как еще яснее объяснить его идею демонице. Но чудо всё-таки произошло. Стукнув себя по лбу ладошкой, демоница исчезла из комнаты.

— Наконец-то дошло! Я уже начал думать, что чуда не произойдет! — сделав большой глоток, Том закашлялся, когда Девона появилась перед ним с необычным для нее хлопком.

— А как мне её найти? — немного робко спросила женщина.

— Ты у нас кто: ярмарочный клоун или Хозяйка Подземного Мира?! — отплевываясь от вина, рыкнул подросток. Обворожительно улыбнувшись, демоница снова исчезла. Решив больше не рисковать и не пить вино, Том встал из уютного кресла и, в свою очередь, как когда-то Девона, стал наворачивать круги. Где-то на седьмом, до него дошло, что он нервничает, а Темному Лорду это запрещено, и Том снова сел в кресло.

— Все-таки на столь крайние меры я идти не хотел, — раздался где-то позади старческий голос.

— Но другого выхода нет, — встав, Том подошел к старику и помог ему сесть. Сложно было назвать пророка Иегову немощным, но Том и Девона очень любили показывать свою заботу старику. Для них обоих старый волшебник был эталоном силы и мужества.

— Выход всегда есть, нужно просто пошире открыть глаза и заметить его, — лукаво улыбнувшись, Иегова налил себе вина и стал медленно потягивать.

— Но что предложите Вы? — недоумевая, спросил Том.

— Я? Зачем мне что-то предлагать? Я и так знаю, что нужно сделать. Я это видел. Я это изрек. Но пусть все идет так, как идет. В конце концов, все они заслужили исполнение своих мечтаний, что Гарри с Натаном, что Кара, — пророк довольно долго смотрел на блики света, отражающиеся в красном вине, а потом вдруг заговорил снова. — Почему ты стал Темным Лордом? У тебя была почти идеальная жизнь, а ты так загубил ее? Почему, Том?

— Не знаю. Просто в один прекрасный день все пошло под откос. Я потерял все, чем дорожил, и сил восстанавливать это уже не осталось. Так было легче… — Том хотел сказать что-то еще, но тьма заволокла комнату и радостная Девона появилась в помещении.

— Вина всем! Наконец-то эти оболтусы переродятся! Виват гениальности Тома! — радость женщины разрушила тишину откровения. Улыбнувшись через силу, подросток выпил вина и перевел взгляд на пожилого пророка. Печально улыбаясь, старичок подмигнул ему и поднял бокал, произнося тост: «За новую жизнь! Пусть на этот раз ошибки не повторяются!»

* * *

Мы пробыли с Натаном в междумирье три века. Я рассказывал ему какую-то смешную историю из своей жизни, когда к нам подошла старуха.

Седая, немного полноватая, невысокая, дряблая кожа слегка свисала с лица и рук. Наверное, когда-то давно, очень давно, она была симпатичной. Сейчас — не слишком. Сложно было сказать, к какой касте она принадлежит. Ангелы обычно носили белый плащ, к тому же их осанка, походка и какая-то надменность во взгляде выдавала принадлежность к Свету. Демоны же были более плотными, не такими надменными, более примитивными. Они не требовали для своего мира никаких жертв, забирая в него всех неугодных Свету. Наверное, поэтому демоны мне всегда казались какими-то слишком простыми, слишком неприметными. Почти всегда прислужники Тьмы были одеты в черные плащи. Старуха же была одета в обычный серый балахон, скрывающий ее до самых ног. Она точно не могла попасть в этот мир, как умершая, и точно не могла оставить на Земле какой-то долг. Она попала сюда как-то по-другому. Но как?

— Здравствуйте, господа, — голос скрипучий, как несмазанные петли.

— Здравствуйте, — ответили мы хором. У нас уже почти выработалась привычка отвечать таким способом любопытным ангелам или демонам.

— Я давно за вами наблюдаю, и вот решила помочь. Вы не принимаете сделку ангелов и демонов, но, кажется, не слишком любите это место. Хотите попасть на Землю? Я могу вам это устроить, но взамен вы должны сковать кинжал.

— Сковать кинжал? — переспросил я.

— Да. В кинжал вы должны будете вложить всю свою магию, все знания и умения, сковать его из стали своей кровью, заточив в него свою душу. Тогда я отправлю вас на Землю.

— А не кажется ли тебе, бабушка, что, если уж на то пошло, то предложение демонов или ангелов намного гуманнее! — мой голос звучит надменно, в нем слышится злость, ненависть, презрение.

— О, нет! Я гуманна. Вы попадете на Землю вместе, в одно время. И если так привязаны друг к другу, то найдетесь. К тому же, Вы родитесь заново: ваша магия и души родятся с Вами.

— То есть, ты хочешь сказать, что нам нечего терять? — немного глупый вопрос, но ведь пятилетнему ребенку можно их задавать.

— Почему же нечего: в этом мире Вы потеряете свою магию, кровь и душу. А как только кинжал будет скован, Вы попадете на Землю и там вновь получите то, что потеряли.

— Нам нужно подумать, — так же хором произнесли мы.

— Не о чем думать, мальчики, я и так уже все за вас решила!

Щелчок — и мы втроем стоим в огромной кузне. На столе лежит белый кусок металла, сапфир и изумруд.

— В камни должна перетечь Ваша магия и кровь, когда всё окажется там, положите их на металл, и договор свершится. Не стоит мне перечить — в моей власти возможность уничтожить вас, и я воспользуюсь ей, не задумываясь.

Так и произошло, мы не стали перечить. Пусть бочка пороха и смутный шанс переродится, но он у нас есть.

Я взял сапфир, Нат — изумруд. Вторые руки мы положили на металл. Все вокруг загорелось огнем, закружилось ветром, потонуло в воде, накрылось землей. Все завертелось вокруг нас.

Ангелы и демоны появились тот час же, а старуха смеялась, торжествующе смеялась. Сквозь круговерть я заметил страх в лицах служителей, как Света, так и Тьмы. Они боялись того, что произойдет.

— Вляпались, — произнесла какая-то демоница.

— Оно того стоит, — бросил ей ангел. Больше я уже не смог ни услышать, ни увидеть ничего за круговертью окружившей нас.

Моя магия, кровь и душа перетекли в сапфир, у Натана в изумруд. Металл в наших руках стал меняться: он удлинился, став длиной в 40 сантиметров, гарда и рукоятка были черными, отражающими свет, лезвие — серым, обоюдоострым, по обе стороны которого синим, было написано: «Dum Spiro, Spero», на рукоятке зеленым выбился феникс. Ножны к клинку тоже были серыми. Как только последние частички наших душ перетекли в кинжал, все завертелось еще сильней. Я держал Натана за руку и чувствовал, как он дрожит. Он боялся, и я тоже, но нужно было быть сильным ради него, и я был таким. Когда круговерть стала еще сильней, я прокричал: «Я найду тебя, обязательно, найду, сын!». Я понял, что Натан услышал: я видел, как заслезились его глаза. У него не было отца, и он его нашел. Пусть нам скоро суждено расстаться, но я найду его. Найду! У меня на шеей появился маленький изумруд на черной цепочке, у Натана — сапфир на белой. У каждого из нас теперь была частичка души другого.

Вихрь стал еще сильнее. Нас стало растягивать в разные стороны. Я до последнего момента не отпускал руку Натана, но потом сила стала слишком большой, и нас разделили.

Темнота опустилась на меня. Темнота, а затем резкий белый электрический свет и звуки, слишком громкие звуки. Я был у кого-то на руках. Я был новорожденным!

— У вас мальчик! Как назовете?

— Гарри.

Я попал в свое время, в свой мир. Теперь я должен буду найти в нем Натана. Я обещал, я найду, и никакой Темный Лорд мне в этом не помешает!

___________________________________________

Dum Spiro, Spero — Пока дышу, надеюсь.

Сидя на высоком резном троне, Темный Лорд лениво посматривал на своих слуг, столпившихся неровной толпой вокруг. Все одинаково глупые, корыстные, алчные, хотя есть, конечно, и исключения. Возьмем, например, Беллу. Своей фанатичной верой в правое дело — истребление из волшебного мира всех нечистокровных и предателей крови — она доводит до безумия многих, способных до этого вполне здраво рассуждать. А что же говорить про напуганных обывателей? Они просто от страха забывают даже родную мать. Ну, и в жестокости она мало кому уступает. Впрочем, она и фанатиком стала-то, потому что цель совпала с личными наклонностями. Хотя, мне такое постоянство и избыток сосредоточенности на моей личности уже однозначно надоело. В принципе от всех остальных Белла отличается только этой своей фанатичностью.

— Мой Лорд, — раболепно поклонившись, выступил вперед Северус Снегг. Вскинув руку в разрешающем жесте, Волан-де-Морт позволил своему слуге говорить дальше. — Сегодня мне удалось подслушать один тайный разговор между Дамблдором и Сивиллой Трелони в трактире «Кабанья голова». Директор встречался с ней, и она изрекла пророчество, касающееся Вас, Мой Лорд.

— Ты знаешь его содержание? — резко прервав Снегга, спросил Темный Лорд, слегка подавшись вперед на своем резном троне.

— К сожалению, меня обнаружили, но я успел услышать первую его половину. Но даже эта неполная информация несет в себе много интересного Вам, — склонившись еще ниже, невнятно произнес Северус, лишь бы не видеть нечеловеческих красных глаз своего господина.

— Круцио! — Лорд с наслаждением смотрел на корчившуюся на полу фигуру молодого мага. Резко оборвав проклятие, Волан-де-Морт продолжил прерванный разговор. — Что было в первой половине?!

— Она сказала: «Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца…» — Северус неуверенно замолчал, боясь поднять голову и посмотреть на Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Это все? — задумчиво спросил Волан-де-Морт, вертя в руках палочку.

— Да, мой Господин.

— Люциус!— громко вскрикнул Лорд, взмахом руки отпустив Северуса. По приказу своего Господина мужчина отделился от строя слуг и подошел к трону.

— Да, мой Лорд! — сняв маску и низко поклонившись, слегка надменно произнес Люциус Малфой. За такой тон в иной ситуации аристократ мог схлопотать и пыточное проклятие, но сейчас гроза всех светлых волшебников был слишком занят, чтобы обращать внимание на тон, с которым к нему обращались его слуги.

— Кто подходит под это пророчество?

— Насколько мне известно, только двое, мой Господин, — немного осипши, произнес Люций. Увидев разрешающий жест, он продолжил. — Невилл Долгопупс и Гарри Поттер.

— Хм… Невилл Долгопупс и Гарри Поттер, — эхом повторил имена Темный Лорд, как бы проверяя каждое на вкус. Хищно улыбнувшись, маг собирался встать, и уже начал поднимать с трона, как резкий приступ повалил его на колени. Задыхаясь от жгучей боли, Лорд Волан-де-Морт слышал в своей голове лишь одну мысль: «Не трогай Поттера!».

* * *

Ветер свистит в ушах, глаза застилают слезы, кажется, что кожу раздирают на кусочки. Я падаю, я тону. Вокруг так холодно, так страшно. Я слышу крики и стоны — они повсюду, и нигде. Я поворачиваю голову и вижу закрывающую своим телом малыша женщину — она падает, убитая заклятием. В страхе я закрываю глаза. Когда же открываю их вновь, перед ними предстает мужчина, который снимает кожу с ребенка. Я вижу фанатичный блеск в его глазах, вижу агонию малыша, и кровь, залившую все кругом. Отворачиваясь, я вновь оказываюсь в морозном забытье и чувствую чье-то обрывочное дыхание рядом. Резко рванув вперед, я ступаю на холодный камень длинного коридора. Мои босые ноги шлепают по холодной воде, скопившейся на полу. Пахнет сыростью, воздух напитан влагой. Мои одинокие мерные шаги в тишине коридора кажутся раскатами грома. Но вдруг размеренность шума, который издаю я, перекрывает громкий, отчаявшийся болезненный крик женщины: «Все что угодно, но не он! Нет!» Мой пульс учащается, сердце трепещет, кровь сильными потоками пульсирует по телу. Что есть сил, я бегу по коридору. Резкие повороты сменяются пробежками на длинные дистанции, я падаю в воду и, спотыкаясь, вновь поднимаюсь на ноги, чтобы бежать дальше. В ушах эхом звучит женский крик, хотя, может быть, это и есть эхо, что отходит от стен. Близиться конец коридора, и с разбегу я влетаю в небольшую комнатку, где на полу, раскинув руки, лежит грязный, оборванный узник. Несколько минут я тупо смотрю на мертвого человека, а затем разворачиваюсь, чтобы уйти прочь, и натыкаюсь на серую каменную стену. Вновь развернувшись, я уже не вижу на полу тела. Теперь вся комнатка в крови. Я медленно делаю шаг, осматриваясь кругом. Мне кажется, что я нахожусь в чьем-то теле, в чьем-то сердце, потому что стены камеры медленно, но ритмично сжимаются и раздаются. И по ним течет кровь, оставляя за собой мрачными подтеками имена мертвых людей.

Теперь я часто просыпаюсь ночью от этого кошмара. Каждый раз я вижу День моей Смерти, День моего Рождения. Сейчас мне три, почти четыре года. Мечта наивного глупца сбылась, и я живу в своей семье. Я — Гарри Джеймс Поттер, сын Джеймса и Лили Поттер. Так странно: раньше я мечтал, чтобы они были живы, а сейчас тихо лелею ту свою жизнь. Там всё было так просто: я жил у нелюбимых родственников, учился в школе, имел друзей, должен был уничтожить Темного Лорда. А здесь? Кто я здесь? Я — просто сын пусть сильных, но не любимых мною родителей. Один, из миллиона таких же. Хотя, наверное, это должно меня радовать, так будет легче найти Натана, будет легче построить свою жизнь и больше никогда ни в чем не выделяться. Но все же, какая-то часть меня хотела бы попасть в прошлое, в то, что было раньше. Какая-то часть меня хотела мести и залитой кровью земли. На этот раз я уже не мальчик-который-выжил — им стал Невил. И вроде бы, я еще маленький и должен счастливо улыбаться во весь свой почти беззубый рот, радуясь новым подаркам, но вместо этого я сбегаю в огромную библиотеку, занимающую три этажа левой части замка, в котором живу. Я слишком серьезен для своих лет. Слишком взрослый, чтобы быть ребенком. Я слишком много потерял, чтобы сейчас радоваться глупостям.

Пожалуй, еще чаще, чем в библиотеке, меня можно найти на крыше нашего замка. Когда становится невыносимо от охватывающих меня мыслей, я ухожу смотреть на небо. Синее, бескрайнее — днем, и чёрное, усыпанное звездами — ночью. Сидя на парапете и теребя изумрудик, я думаю о прошлом, о настоящем, о будущем, о Натане. Может быть, эта моя жизнь и сделает меня счастливым, но это случится только после того, как я найду своего сына — своего Натаниэля.

Всё чаще я начинаю задумываться над способом экономного использования магии. Моё тело еще слишком мало и слишком хрупко для сильного колдовства, и даже с палочкой не получится ничего серьезного. К тому же мне не очень нравятся волшебные палочки: их след можно почувствовать, да и ещё, она может сломаться. Я хочу создать что-то неприметное, что-то, что не бросится в глаза, но при этом, я хочу, чтобы благодаря этой вещи я мог колдовать, не ограничивая себя. Ответ я ищу в библиотеке. Созданию магического оружия посвящено около пяти стеллажей книг — пока я прочитал только один. И очень надеюсь, что годам к шести мне все же удастся найти то, что ищу.

Тогда, сидя на качелях, я размышлял о своей жизни, о своих родителях, а, может быть, и о братьях и сестрах. Сейчас всё это у меня есть, но это будто чужое. Как же мне хочется всех их убить! Сейчас, выйдя из библиотеки, я спущусь в столовую, где мать и отец, не обращая на меня внимания, будут сюсюкаться с близнецами. Ричард и Кристиан родились через год после моего рождения. Любимцы семьи. Всё бы отдал за Дурслей и Дадли. Наверно, я — параноик. Ладно, пора закрывать книгу и переставать заниматься самокопанием.

Большая красивая столовая, где сейчас проходил семейный ужин, была наполнена приятным летним вечерним светом. Маленький черноволосый мальчик бесшумно зашел в комнату и сел на своё место. Никто из присутствующих не обратил на него внимания. Лили кормила малышей, а Джеймс читал какое-то письмо. Заметив появившегося домового эльфа, глава семьи отметил, что за столом появился еще один человек, значит, пришел его старший сын.

— Завтра твой День Рождения, Гарри. К нам придут гости. Веди себя прилично, — сухо бросив ничего не значащую фразу, даже не поднимая глаз от письма, произнес Джеймс. Посчитав за лучшее не отвечать, мальчик съел свой ужин и так же тихо вышел из столовой.

* * *

Темное затхлое помещение с маленьким окном. В центре камеры на цепях висит узник. Его руки вывернуты, ноги не касаются земли, на лице мужчины застыла гримаса боли. Входная дверь открылась с громким лязгом. Женщина, одетая в красную кожу, уверенной походкой госпожи подходит к узнику. Мужчина дрожит, тело его сотрясается, и пульсирующая боль от рук проникает вглубь.

— Ещё не надумал говорить? — голос женщины прекрасен, как и она сама.

Но пленнику уже ничего не важно, он знает, что с ним произойдет и готовится к этому. Готовится вытерпеть последнюю порцию боли в его жизни. Злорадно усмехнувшись и плюнув под ноги своей мучительнице, он закрывает глаза, крепко стиснув зубы. Удары кнута резко и мерно покрывают каждый сантиметр его кожи. И, кажется уже, что узник не сдастся, и будет терпеть до конца, но женщина хочет узнать интересующее ее и достает кинжал. Серое лезвие с синей втравленной в него надписью режет кожу груди и, слегка задрав ее, она интересуется: «Может, ответишь на вопрос — и смерть будет быстрой». Сильнее сжав зубы, мужчина крепче зажмуривается, готовясь к своей медленной смерти. Пласт кожи почти отодран от тела, и вместе с криком боли пленник выкрикивает имя: «Эмилия!».

Услышав нужную ей информацию, мучительница резко взмахнула клинком, и голова пленника упала на пол. Выйдя из комнаты, женщина прошла по длинному сырому коридору, бережно завернув кинжал в темную ткань, девушка поднялась наверх и неприметными коридорчиками прошла к кабинету.

— Что он сказал? — сразу же с порога услышала она вопрос.

— Как мы и ожидали это уже третий пророк, что называет имя «Эмилия».

— Хорошо.

* * *

Резко сев на кровати, я учащенно дышу. Дрожащими руками налив воды, я залпом выпиваю стакан. Перед глазами до сих пор стоит картина мучений, а в ушах крик мужчины. Этот сон приснился мне впервые, но я почти уверен, что эти события произошли давно, когда-нибудь в Темные века. Распахнув окно, я вдыхаю успокаивающий меня ночной воздух. Ярко светят звезды, и, кажется, что все должно быть прекрасно, но я знаю, что это не так. Сегодня мой День Рождения. День, который не задался с самого утра.

В девять утра мои родители пришли ко мне для поздравления. Сухо произнесенный официальный текст и небольшая коробочка, завернутая в черный бархат. Мать скованно целует меня в щеку, а отец сухо пожимает руку. Пожалуй, именно в этот момент я захотел удавиться. Ужасное начало дня, а вечером меня ждет скучный «официальный прием», на который приглашено множество детей, моих ровесников, с родителями. Обычно на таких вечерах решаются судьбы маленьких детишек, пока они развлекаются, ни о чем не задумываясь. Мне очень хочется верить, что мои родители позволят сделать выбор самому, когда вырасту, а не обручат меня втихаря. Очень хочется верить! Хотя, наверное, они даже и не подумают обручить меня с какой-нибудь девочкой. По-моему, им вообще наплевать, кем я стану в будущем, вся их забота ушла к Ричу и Крису.

Еще один ужасный вечер моей жизни закончился, и я невесело тащусь в свою комнату. Там грудой на мою кровать свалены подарки.

* * *

Мужчина был прикован по ногам и рукам в тесной камере. Его еще не пытали, очевидно, надеялись, что он расскажет все, просто побывав в клетке узника. Его мучители были почти правы. Свет факела осветил стоящую на пороге девушку. Высокая блондинка с длинной косой с каждым шагом ударяющей ей по пояснице. Красное кожаное одеяние подчеркивало точеную фигуру девушки. Ее синие глаза жадно впивались в тело мужчины.

— Готов назвать имя? — ее голос обещал Рай, лишь только скажи все, что знаешь.

— Эмилия!

Усмехнувшись так, что слегка сморщился маленький аккуратный носик, девушка подошла к узнику и томно прошептала ему на ухо: «Ты получишь то, что желал». И как только пленник услышал последний звук, воткнула ему в сердце кинжал, поцеловав на прощание, принимая его последний вздох.

Выйдя из пыточной камеры, девушка нос к носу столкнулась с ожидающей ее подругой. Вопрошающий нетерпеливый взгляд спрашивал намного лучше слов.

— Эмилия, — невесело усмехнувшись, произнесла молодая мучительница.

— Идем. Нам нужно рассказать все Домне.

* * *

Теперь меня мучают эти кошмары. Раньше — как умер, теперь — как убивают непонятных мужчин, которые всегда говорят лишь одно имя — Эмилия. Ну и что все это значит? Эти сны мучают меня — родителям через силу пришлось вызывать целителя, но что он сделает, если это мое подсознание никак не может успокоиться и показывает мне ужасные картины прошлого.

Я почти прочитал второй стеллаж с книгами, но так и не смог найти что-нибудь подходящее. Однако сегодня ночью я шел в библиотеку с ощущением, что узнаю что-то интересное. Старый увесистый фолиант, сделанный из кожи, наверное, какого-нибудь животного, лежал в специально отведенной для него нише, отчего не сразу бросался в глаза. Именно это меня и привлекло. Открыв оглавление, я понял, что весь фолиант посвящен созданию клинков, а последним пунктом значился — Кинжал Могущественного Владыки Боли. Это название привлекло меня, и я открыл нужную страницу. На ней был изображен сам кинжал: гарда и рукоятка его были черными, отражающими свет, лезвие серым, обоюдоострым, по обе стороны которого синим, было написано: «Dum Spiro, Spero», на рукоятке зеленым был выбит феникс. Ножны к клинку тоже были серыми. Меня стало мутить — именно этот кинжал мы создали с Натаном. Открыв следующую страницу, я стал читать информацию о кинжале.

«Впервые этот кинжал появился в Эпоху Раздора. Король Дементий Кайнднес любил карать им своих пленных и убивать им наследников завоеванных им государств. Затем кинжал перешел к его сыну, что убил отца ради оружия. В общем, каждый владелец кинжала зверски мучил им своих врагов. В народе даже ходило поверие, что в этом кинжале заключены души двух демонов, что зеленым и синим огнем, выжигали сердца и души неприятелей повелителя. После смерти династии Кайнднес кинжал был утерян на некоторое время, но вновь появился на поле сражения в руках жриц Ордена Энжер. Прекрасные женщины, одетые в красную кожу, заработали репутацию кровожадных фурий, которые узнавали любую интересующую их информацию, сдирая со своих жертв кожу с помощью Кинжала Могущественного Владыки Боли. Со смертью последней жрицы — Домны — кинжал вновь исчез со страниц истории и появился лишь один раз — для убийства дочери Мерлина — Эмилии. С тех пор никто никогда не видел этого оружия. Некоторые волшебники считают, что Мерлину удалось уничтожить ужасное оружие, но это доподлинно не известно».

Внизу страницы мелким шрифтом было написано, что эта книга была сшита из кожи пророков, что выдали жрицам имя дочери Мерлина, и были убиты этим кинжалом.

Вот зачем он был нужен той старухе. Она заточила наши души и сделала самое ужасное магическое оружие. Положив фолиант на место, я бездумно поплелся в свою комнату, толкая перед собой какой-то камушек. Проходя мимо окна, я заметил, что пинаю мамино кольцо. Подняв его, я, красуясь, надел его на большой палец правой руки. Рассматривая руку, я понял, что нашел то, что искал. Ведь аристократы носят кольца, и никто не подумает, что магическое оружие может быть кольцом. Спешно вернувшись в библиотеку, я стал искать книги, посвященные кольцам. Эти книги были на последнем стеллаже. Приватизировав одну книгу, я побежал к себе в комнату.

Для создания кольца мне нужен был кусок золота, серебра и драгоценные камни. Ковать кольцо я решил, так же как и кинжал когда-то — с помощью крови и магии. Если раз удалось создать ужасное оружие, почему не получится второй? На поиски нужных материалов у меня ушло около года, еще год ушел на усовершенствования моей физической формы. Если бы я бездумно применил магию такого ранга без подготовки, то к жизни меня уже ничто бы не вернуло — таким сильным бы было магическое и душевное истощение.

Свое шестое рождество я провел в горах Гималаи. Именно туда родители вместе со мной и близнецами приехали для изучения каких-то аномалий. Мне эти самые аномалии были как раз на руку. Из-за них никто не сможет почувствовать мою магию. Взяв все нужные материалы: золото, серебро и три рубина, — я вышел на прогулку.

Маленький мальчик, одетый в теплый комбинезон, и перевязанный широким шерстяным шарфом появился, казалось, из ниоткуда, на самой верхушке горы. Вокруг него завертелся снег, под его ногами разверзлась земля, и струи огня вздымались вверх, образуя вместе со снегом и ветром причудливый хоровод. А фигурка ребенка светилась кроваво-красным на фоне всего этого светопреставления. Но природные изменения закончились так же неожиданно, как и начались. Постояв немного на вершине горы, малыш вновь исчез — так же непонятно, как и появился.

Вернувшись домой примерно через полчаса, на моем большом пальце правой руки красовалось кольцо в виде двух драконов, белого и золотого, кусающих друг друга за хвосты. Глаза их светились красным, и на внутренней стороне было выбито: «Vivere est militare». У меня поднялся жар; ещё примерно через полчаса, и моим родителям пришлось срочно возвращаться в Англию. Но главное — я сделал, я создал кольцо. Создал то, что хотел!

_____________________________________________

Vivere est militare — Жить — значит сражаться.

Простая деревянная дверь. Ее легко выбить, просто нужно отойти на пару шагов и с силой стукнуть плечом. Да, конечно, на память может остаться синяк, но зато дверь слетит с петель, и путь будет свободен.

Ещё молодой и сильный мужчина стоял в трех шагах от двери и, ехидно улыбаясь, смотрел на жалкий кусок дерева, созданный из прогнивших, плохо пригнанных друг другу досок. Пустыми глазами мужчина смотрел на дверь. Наверное, он даже не видел ее перед собой, он просто понимал, что путь на свободу закрыт, и выйти он не может. Даже если бы вместо дерева в проеме двери весела занавеска, узник бы все равно не вышел из камеры. Тем грешникам, что сидят в этой тюрьме, незачем выходить наружу там их никто не ждет. И вот сейчас еще один узник терял надежду, теперь три доски, сцепленные воедино, стали для него высоким каменным бастионом, который никогда не преодолеть.

Пестрые картины, подкидываемые беспощадным подсознанием, мельтеша, сменялись темными пятнами спасительного забытья, чтобы вновь быть извлеченными из глубин сознания, неся с собой однажды пережитую боль.

— Сказать, что ненавидим тебя, — а это уже Джинни.

— Джинни, милая! Зачем ты так?

Плевок. Она плюнула мне под ноги и ушла, а за ней так же презрительно ушли и Рон с Гермионой. Мои друзья.… А друзья ли?!

Хриплое дыхание дементора рядом со мной и воспоминания меркнут не оставляя в моей душе ничего кроме холода.

Мечущееся в бреду тело маленького мальчика на минуту застывает в новой позе. Кажется, что вот — кризис миновал, и ребенок вскоре откроет глаза. Но память услужливо подкидывает новое воспоминание, и кошмар продолжается.

— Ну, здравствуй, ублюдок. Вот пришла сказать тебе о том, как у меня дела, как живу. Я вышла замуж, скоро родится ребенок. Я его назову Драко, в честь отца — героя войны.

И она, сказав это, ушла. Ушла, моя милая Джинни. Она приходила, чтобы еще сильнее сломить меня, и у нее это получилось. Как же я желаю, чтобы и эта картинка исчезла из моей памяти.

На смену ей практически без ожидаемого перерыва торопится следующая, жестоко смакуя исходящую от нее боль.

— Знакомься, наш сын, Сириус. Жаль, нет фотографии твоей дочурки, как и её самой…— договорить я ему не дал, рванувшись к ним из последних сил.

— Да будьте вы прокляты! — Я долго кричал после их ухода. Я точно знал, что они меня слышат, и кричал еще громче. Они лишили меня всего: надежды, веры, любви, дочери, даже этого имени — Сириус. Имени, которое я берег для своего сына!

Я рву на части собственно сознание, пытаясь выбраться и не видеть больше ничего. Не видеть больше своего прошлого, не видеть того, что причиняет мне боль. Как я хочу умереть, исчезнуть… или просто закричать. Выпустить в крике всю свою боль.

* * *

— Что с ним? — сухо, как прогнозом погоды, поинтересовался у целителя Джеймс Поттер состоянием своего старшего сына.

— Он бредит, у него сильный жар, — пожилой колдомедик проделал какое-то странное движение палочкой над лежащим в постели мальчиком и тихо добавил. — У него полное истощение магических сил, как будто их кто-то высосал. К тому же, мальчика мучают кошмары, — и как бы в подтверждение слов медика мальчик заметался в постели, непрестанно шепча: «Уйти»

— Можно ему чем-нибудь помочь? — смотря на дорогую картину над кроватью мальчика, поинтересовалась Лили.

— В принципе, опытный легилимист мог бы попытаться, но пробовать я бы не советовал — это может нарушить тот хрупкий магический импульс, что начал излучать мальчик. Как решит Бог. Больше я помочь вам ничем не могу.

Родители проводили целителя до каминной залы, где пожилой целитель вернулся на свое рабочее место, а родители же со свойственным только им непринужденным отношением разошлись заниматься своими делами. Лили пошла к близнецам, а Джеймс переместился в министерство, будто в их семье все в порядке, и в комнате на четвертом этаже не умирает в страшных муках маленький мальчик.

* * *

— Что с ним происходит? — обеспокоено спросил Том, напряженно всматриваясь в гладь зеркала Земли.

— Он умирает, — очень точно и четко ответила Девона, боясь упустить из вида что-то, заметное только ей.

— Как ему помочь? — с нарастающим чувством паники в голосе поинтересовался подросток.

— Врач же сказал, какая помощь ему нужна, — непривычно громко раздался ответ Иеговы в этой напряженной тишине, с которой демоница и Темный Лорд всматривались в гладь воды.

— Эти идиоты даже не подумали о сыне, после того как спровадили целителя! — разгневано выплюнула Девона, наконец, переведя взгляд на отца.

— Да, и такое бывает, — опустив руку в фонтанную чашу и взбаламутив изображение, произнес пророк.

— Но почему? Я не понимаю, почему так происходит! Почему они так к нему относятся? Они же его семья! — сев на край фонтана спросил, недоумевая, Том, непрерывно посматривая на воду, ожидая, когда же картинка вновь станет четкой.

— Они были его семьей, Том. Они были его семьей в той жизни, когда мать, защищая дитя, умерла ради него. Когда отец ринулся в бой, не имея в руках волшебной палочки. Теперь семья Гарри Поттера совершенно другие люди. Семья Гарри Поттера — это Натан и его мать. А все прочие — просто окружают его, и всё, — меланхолично, как будто наставление нерадивым ученикам, произнес пророк.

— Его силуэт появился в Междумирье, — раскатом грома прозвучала фраза в напряженной тишине.

— Нужно что-то делать, иначе он умрет! — вспыльчиво воскликнул Том.

— Надо. Ну, вот и сделай, Том. Помоги ему, — мягко произнес Иегова и стал удаляться от фонтана.

— Как помочь— то? — услышал он вдогонку вопрос своей дочери.

— Не ты, Девона, а Том должен ему помочь. А у тебя, девочка моя, и без этого дел много, не пора ли ими заняться? — не поворачиваясь, бросил старик. Извиняюще улыбнувшись, демоница растворилась черной вспышкой. Том остался сидеть на чаше фонтана, внимательно смотря на метающегося по постели мальчика.

* * *

Эта темная маленькая камера не отличалась ничем особенным от множества других, за исключением того, что я присутствовал здесь как наблюдатель, попросту проникнув в кошмары Гарри. Вот, что его так мучит — он видит время, которое провел в Азкабане. Он видит все ужасы, что творил я! Раньше я бы мог этим гордиться, сейчас же… не очень. Сколько же я причинил страданий этому мальчишке?! Но я верну его к жизни — пусть не ради любви и поэтической бредятины, но верну! Так, раз уж я могу видеть кошмары Гарри, то я могу их и менять. Итак, начнем экскурс по жизни Гарри Поттера!

Воспоминания закружились хороводом мимо двух мужчин: молодого юноши и тонкого силуэта, что станет играть роль голоса боли.

В одном из вагонов поезда находилась парочка. Молодая рыжеволосая девушка сидела на коленях юноши. Крепко обняв подругу, молодой человек слегка поглаживал её живот. Эти двое были счастливы — они шутили, смеялись, строили планы на будущее. В общем, вели себя как молодая пара, которая скоро должна будет законно оформить свои отношения.

— Ты точно хочешь сейчас отправиться к Дурслям? — убрав прядь черных волос с глаз парня, спросила Джини. — Ты мог бы сходить к ним и завтра. А сегодня вечером на семейном ужине мы могли бы сказать всем о нашем ребенке. Мне уже надоело скрывать наше счастье.

— Джини, потерпи немного. Мне необходимо сегодня быть у Дурслей. Я должен сделать там одно, последнее дело, — медленно с расстановкой произнес Гарри. — Завтра мы всем расскажем. Всё будет завтра, а сегодня пусть наша тайна остаётся тайной, — заговорщески подмигнув девушке, Гарри притянул ее ближе, чтобы поцеловать.

— Зачем я здесь? Я не хочу этого видеть, — очень тихо произнес мужчина, присев на соседний диванчик в вагоне. Воспоминание продолжало идти своим чередом, и вскоре в вагон зашли Рон и Гермиона.

— Я хочу, чтобы ты увидел хоть что-то, помимо страданий. Ведь ты был счастлив в тот момент. Ты мечтал, любил, желал. Почему сейчас ты этого не хочешь? — откуда ни возьмись, раздался голос. Мужчина дернулся, пытаясь увидеть, кто говорит, но, так никого не заметив, сел обратно.

— Да в тот момент я любил, а сейчас не хочу. Сейчас я ничего не хочу. Все мои мечты умерли в этот момент, — картина воспоминаний стала меняться и вместо залитого солнцем вагончика, мужчины снова оказались в камере.

— Зачем вы пришли? — голос звучит холодно и отрешенно. Внутри становится пусто — надежды не оправдались. Хрупкое стекло, что защищало мою душу, лопнуло, а осколки больно застряли в сердце.

— Сказать, что ненавидим тебя, — а это уже Джинни.

Голос девушки эхом отдает от стен камеры. Две призрачные фигуры, запертые в воспоминаниях, одинаково злобно смотрят на трех подростков.

— Но ведь с этим их поступком твоя жизнь не закончилась, — картина воспоминания снова смазалась, и на этот раз перед призраками предстала та же камера. Стоя у противоположной от двери стены, чуть пониже окна узник, разбив костяшки пальцев в кровь, медленно задирая кожу на пальцах, кровью выводил на стене надпись: «Прошу Тебя, сохрани мне разум!»

— Ведь ты же просил у Бога разума не просто для того, чтобы каждый день благодаря дементорам видеть ужасы. Ты же хотел чего-то другого?! — провокационно спросил Том.

— Да, я хотел другого, — тень Гарри подошла к самому себе выводящему на стене букву Я. — Я хотел точно знать, кто меня предал, и кто не заслуживает прощения. Я хотел увидеть ужас в их глазах, когда, выйдя из тюрьмы, я бы пришел в их дом, чтобы, так же как и они, унижать. Я хотел увидеть их кровь на своих руках. Я хотел умереть, точно зная, что за все мучения я сполна воздал почести моим надзирателям.

— Так почему же сейчас ты этого не хочешь? — Том подошел чуть ближе, чтобы заметить, как узник, оторвав зубами кусочек кожи с указательного пальца, стал выводить букву Х.

— Я больше ничего не хочу, — Гарри развернулся к стоящему позади него Темному лорду и, смотря сквозь него, уставился на дверь. — Я больше не хочу… У меня нет на это сил. Я так мечтал, чтобы они были живы… а что из этого вышло? Тут я был один со своей болью, там я один — просто один. Я хочу уйти. Неужели моя жизнь важна для кого-то?!

— Важна, — эхом повторил Том, и воспоминания пролетели мимо мужчин цветным хороводом.

— Я — бунтарь! — кричал малыш, булькая ложкой в стакане чая.

— Ах ты, маленький бунтарь, иди сюда, — но Натан быстро встал из-за стола и побежал прочь. Его мысли создали отдельный мирок — и пространство, окружающее нас, изменилось. Я догонял малыша уже по песку дикого пляжа. Соленые воды моря бились о берег, а мы, весело смеясь, бегали друг за другом.

— Ну ладно, всё, я сдаюсь, но ты победил не честно — у тебя ноги длиннее, — насупившись, сказал малыш, высвобождаясь из моих рук и тот час же стукая меня по спине, — догоняй!

— Маленький плут!

— Разве ты не важен для него? Разве ты не назвал его своим сыном? Разве ты не хочешь увидеть его снова? Почему ты решил уйти из жизни, даже не вспомнив о нём? — холод презрения в голосе Тома беспощадно резал хрупкую душу Гарри.

— Но как я найду его? Что мне делать? Как жить? — печально смотря на то, как Гарри щекотал Натана, произнесла тень Поттера.

— Если пока в твоей душе нет сил на любовь и привязанность, то просто живи. Бесцельно, глупо, переживая день за днем. Живи так, как жил в Азкабане. Потом ты найдешь в себе силы на то, чтобы вновь научиться чувствовать и желать.

— Да, пожалуй, — вереница воспоминаний вновь сменяется, и на этот раз мужчины оказываются на вершине горы. Счастливо улыбаясь, Гарри смотрит на синее небо.

— Живи ради этого неба. Ради его отсвета в глазах Натана, — ласково произнеся эту фразу, Том исчез из воспоминаний Гарри, открыв глаза на бортике фонтана. Переведя взгляд на воду, он увидел, как маленький мальчик, глубоко вздохнув, открыл глаза.

* * *

Лишь через год мне удалось справиться с последствиями своего колдовства. Первые четыре месяца я даже с кровати встать не мог; лишь потом настали периоды, когда медленно садишься, встаешь, начинаешь вновь ходить. За этот год из упитанного, хорошо развитого мальчика я превратился в скелет — организм затрачивал на своё восстановление очень много энергии.

Пожалуй, создание кольца в таком возрасте было слишком опрометчивым решением. В тот раз мне было двадцать лет, да плюс ещё парочка веков существования, к тому же, я был с Натаном. Я вообще удивляюсь, как остался в живых. Но поздно говорить стоп прыгуну, когда он уже прыгнул в бездонную яму. Все обошлось — и я рад. Кольцо создано, и ему не будет равных, так же, как и кинжалу. Наверное, мне на роду написано создавать легендарное магическое оружие. Сейчас я уже вернул утраченную форму. Моя болезнь меня закалила. И, пожалуй, пора начинать учиться желать.

Стоя ночью на крыше замка, обдуваемый теплым июльским ветром, я не хотел идти в свою спальню — лишь бы не ложится спать и не видеть очередной кошмар, а он точно мне приснится, ведь завтра мой День Рождения. Это уже стало определенной традицией — получать кошмар в подарок. За год моего лечения я слишком часто видел ужасы и сейчас научился ценить ночи без снов дороже золота.

Я стоял с письмом в руках, любопытно рассматривая конверт. Я принят в магическую школу для дошкольников «Стронг». Когда тогда я узнал, то был даже горд и, может быть, немного рад. Правда, вся моя радость улетучилась в тот момент, когда я поднял взгляд на родителей. Презрение в их глазах стало последней каплей, перевесившей чашу моих весов на безразличие к ним. Чуть позже ко мне пришло осознание того, что ничего хорошего меня в школе не ждет. Я, конечно, понимаю, что это довольно важное событие в моей жизни, но мне не очень то хочется идти вообще в какую-либо школу. Вновь встретиться с учителями, заданиями и одноклассниками. Вновь попытаться обрести друзей для меня будет очень сложно, я всегда буду оглядываться назад и вспоминать то, что произошло там.

Шумно выдохнув, я выкинул из своей головы все мысли, просто стал смотреть на темное небо. Россыпь звезд, тонкий серп луны, свист ветра. Сейчас как никогда я чувствую себя свободным. Свободным от бремени прошлого, неопределенности настоящего и страха будущего. Сейчас я — ребенок. Но, всё же, как ни заманчива мысль простоять на парапете всю ночь, я заставил себя спуститься с крыши, пройти в свою комнату и лечь спать.

* * *

Стройная, высокая девушка с длинными, вьющимися, русыми волосами, одетая в черное декольтированное платье, уверенно шла по коридорам старинного замка. Размеренный звук ее шагов разносился по длинным коридорам. Девушка держала подол платья, чтобы он не волочился по полу. Подойдя к тяжелой дубовой двери, она нервно останавливается и, делая глубокий вздох, открывает двойные двери. Огромный, темный зал был освещен лишь коридором из свечей, по которому придется ей пройти. Как только незнакомка сделала первый неуверенный шаг вперед, створки дверей закрылись, отрезая путь назад. Дорожка между свечей была усеяна лепестками белых и красных роз. Отпущенный подол платья сметал лепестки за ней. Коридор казался бесконечным, но уже вскоре она заметила молодого человека, стоящего к ней спиной. Он был высок, хорошо сложен. Его черные волосы были коротко подстрижены. Черный пиджак валялся у его ног, сам же он был одет в красную рубашку и черные брюки. Девушка подошла к мужчине на расстояние в шаг и остановилась.

— Зачем все это? — приятный мелодичный голос, похожий на перезвон росы.

— Тебе не нравится? — слегка надтреснутым голосом произнес мужчина.

— Нет, почему же, нравится! Но зачем все это? Я же не просила!

— Мне просто хотелось тебя увидеть.

* * *

Впервые мне приснился не кошмар, а приятный сон. Так странно, казалось, я чувствовал что-то родное в той девушке и что-то непонятно свое в юноше. Было немного обидно, что я так и не увидел их лиц. Но должно быть, это была прекрасная пара. Я уже давно приметил, что мне снится прошлое. Может посмотреть в учебнике истории? От размышлений меня отвлекают родители, пришедшие поздравить с Днем Рождения. В глазах отца я вижу насмешку, а взгляд матери обжигает завистью. Что они задумал?

Еле дождался вечера. И вот, наконец-то, гости начали прибывать. Семья кого-то, еще кого-то, и опять кто-то. Не представляю, зачем их всех приглашают; я их фамилии даже не все произнести-то могу: Лонелайнес, Фиделити, Прайд, Круэлт, Тендэрнес. Слава Мерлину, Малфоев нет! А вот и отпрыски славных родителей. Что-то мне подсказывает, что сговорили меня с кем-то.

Все дети собрались в одну кучку, а взрослые в другую. Многое я бы сейчас отдал, чтобы оказаться со взрослыми. Мои родители о чем-то разговаривают с довольно приятной супружеской парой. Оба высокие и стройные, мужчина с довольно резкими чертами лица, которые смягчали добрые карие глаза; женщина с аристократично-правильными чертами лица и фиалковыми глазами. Но то, как они дружественно разговаривали и смеялись над шутками, мне очень не нравилось. Знать бы как их зовут! Моя идиотская мечта сбылась почти сразу же.

— Дорогие гости, — мой отец постучал по бокалу ножом, привлекая внимание; парочка девушек постарше глупо вздохнули, смотря на отца. Было из-за чего. Высокий, подтянутый брюнет со шкодливым взглядом карих глаз.

— Я рад вам сообщить, что сегодня, в День Рождения моего сына, — все обернулись в мою сторону — а у меня было такое выражения лица, как будто собираюсь убить всех взглядом — отец нервно сглотнул и продолжил, слегка сбившись. — Я рад … э… рад сообщить вам, что мой сын, Гарри Джеймс Поттер и Флер Эмилия Тендэрнес обручены.

Все захлопали и стали поздравлять моих родителей и ту пару. Пожалуй, в тот момент, только матери удалось заметить адский блеск ненависти в моих глазах. Отвернувшись, я ушел из зала. Пулей выскочив на крышу и призвав скоростную метлу, я сиганул с карниза. Я носился по вечернему небу, выписывая неимоверные пируэты. В какой-то момент мне стала мешать мантия, и я скинул ее, оставшись в белой рубашке и черных брюках. Поднявшись высоко в небо, я устремил метлу вертикально к земле и камнем стал падать вниз. Отпустив древко метлы и откинув руки за спину, я держался за нее лишь ногами. Земля стремительно приближалась, перед глазами проносились картинки моей прошлой жизни, и уже почти у самой земли я вскочил на метлу и, как на скейтборде, провел ее древком по траве. Никто не видел моего падения — и, слава Богу.

Когда пришло время провожать гостей, я даже не спустился вниз, так и летал. Набирая высоту, я пулей падал вниз, тормозя у самой земли. За такие пируэты меня бы безоговорочно приняли в спортивную команду!

Медленно, но верно в свои права вступила ночь. Мои родители даже не искали меня. Ну и пусть, пусть они не любят меня, но из всех детей семьи Поттеров я сильнейший. И именно я выбьюсь в люди, а не Ричи с Крисом. Набрав большую высоту, я камнем стал падать. Какие-то глупые мысли бились в моей голове, и я почти не следил за падением, а надо было. Земля она, знаете ли, не увернется, если на нее падаешь! В общем, то, что скоро я с разгону впечатаюсь в твердую поверхность земли дало мне некоторый стимул попытаться от нее увернуться. Резко рванув древко метлы на себя и в сторону, я немного не рассчитал скорость метлы, свою силу и то, что на метле была трещина, ну и конечно тот факт, что до земли 2 метра. Падение мне удалось замедлить, но все-таки я пробуравил метра 4 правым боком по жесткой поверхности. Неуверенно поднявшись на ноги, я до сих пор сжимал в одной руке древко метлы, а в другой ее остаток. Бросив уже бесполезные куски дерева, я медленно побрел в замок, подобрав по дороге свою мантию.

Оказавшись в спальне, я первым делом зашел в ванную и, раздевшись перед большим в человеческий рост зеркалом, посмотрел на творение рук своих. Вся правая рука и бок превратились с один большой кровоподтек. Да, весело я отпраздновал своё обручение, ничего не скажешь!

— А я всегда, наивный, думал, что обручение — это великая радость, — потягивая вино, произнес Том.

— Мне очень понравилось, как Гарри воспринял эту новость. У него был такой очаровательный убийственный взгляд! Даже я так не могу, — с легкой завистью сказала Девона.

— Я вот только понять не могу, зачем понадобилось это обручение? Ведь без этой девки Гарри было бы намного легче найти Натана? — наконец оторвав взгляд от огня камина и переведя его на свою собеседницу, спросил Темный лорд.

— Ну, это ты так думал, — загадочно протянула Девона и нарочно отвела взгляд в другую сторону.

— Вы что-то скрываете?

— Нет людей, что всегда говорят, лишь правду, Том. Когда-нибудь даже самый честный человек слукавит или умолчит, — назидательно произнес Иегова, входя в кабинет дочери.

— Это я знаю. Я только не понимаю, зачем это обручение?

— Обручение, — медленно протянул пророк, сев в кресло дочери. — Вдвоем искать интересней.

Скептически посмотрев на Иегову и Девону, Том разочарованно вздохнул и вышел из кабинета, направившись к Зеркалу Земли.

— Может, стоило ему сказать?

— Все должно идти своим чередом, дочка. Если Том раньше узнает правду, то побоится принять свою судьбу из рук Гарри.

* * *

Да пожалуй, следует быть аккуратнее с полетами. Бок болел нещадно, поднимать руку или поворачиваться приходилось очень медленно. Не дай Бог сделать что-то слишком быстро или резко, тогда все — Круцио просто детский шлепок по сравнению с той болью, что я испытаю. Уже третий день я напоминал изваяние из белого мрамора — прямой, ровный, холодный, — и всегда сижу в библиотеке. Но сегодняшнее утро я решил посвятить своему отцу. Ну, это только у меня были такие планы, мой папаша же ещё вчера вечером пообещал поучить близнецов летать, так что в моём распоряжении есть ровно десять минут, чтобы узнать всё меня интересующее.

Постучав в дверь кабинета отца и дождавшись разрешения войти, я прошел к большому письменному столу, за которым он сидел. Вообще-то всем членам семьи разрешено заходить сюда не стуча, это только мне отец велел стучать и вообще бывать здесь редко, чтобы не отвлекать его от важных дел. О да, мой папаша занимался в кабинете очень важными вещами! Играл с близнецами либо в шахматы, либо в карты!

— У меня очень много дел, так что постарайся уложиться в 10 минут, — читая записку, накарябанную Крисом, бросил он мне.

— Я хотел бы узнать, по какой причине состоялось мое обручение? — нагло развалившись в кресле, спросил я.

— Семья Тендэрнес настояла на обручении. Ни я, ни мама не были против. Чета Тендэрнес очень влиятельна. Связь с ними может помочь мне занять пост министра магии.

Встав с кресла, я вышел из кабинета, тихо затворив за собой дверь. Вот значит кто я для них — бартерный мешок. Они семье Тендэрнес отдают меня, а чета выдающихся магов поможет отцу занять пост министра. Вот так значит.

Поднимаясь по лестнице в свою комнату, я едва успел увернуть от летящего в мою сторону синеватого луча.

— Аккуратнее, очкарик! — бросил мне вместо приветствия младший братец.

В свою комнату я зашел злой, как черт, и первым же делом разбил молнией окно. Слава Богу, никто не услышит шума, я наложил заглушающее заклятие сразу же, как только разобрался в использовании кольца.

Где-то около двух часов я занимался генеральной уборкой в своей комнате. Только к обеду мне это надоело, и, приведя себя в порядок, я спустился в обеденный зал. Мои маленькие паршивые братья что-то бурно обсуждали с родителями. На моё появление, как обычно, никто не обратил внимания. К концу обеда мне надоела бесконечная трескотня братьев, и я перебил их наглым образом.

— Я хочу завтра сходить в Косой переулок за вещами к школе, — вот это да! Отец впервые оторвался от своих занятий и перевел взгляд на меня! Что-то обязательно произойдет! Может погода изменится?

— Хорошо, — бесстрастно бросил он, снова заговорив с братьями.

— Я думаю, ты уже большой мальчик и прекрасно справишься с этим сам, — ехидно бросила мать, вытирая испачкавшегося в мороженом Ричарда. — Так что мы дадим тебе необходимую сумму, и ты сходишь один.

— Хорошо, — скопировав отца, безразлично бросил я.

Даже не знаю, как я смог дойти до своей спальни, ничего не разбив по пути. Сейчас, сидя на полу у кровати, я глупо смотрел в одну точку. Как бы мне хотелось, чтобы хоть кто-нибудь обратил на меня внимание, пожалел. Глупая мечта семилетнего мальчика. Хм, надо же, хоть что-то в моей жизни не поменялось — что тогда, что сейчас меня презирают. А ты обещал мне совсем другое. Хотя, ты обещал отдать мне то, что забрал. Наверное, не стоило, Том. Не стоило.

Взяв у матери деньги, я сразу после завтрака переместился по каминной сети в Дырявый котел. Попросив какого-то волшебника открыть проход, я первым делом отправился покупать одежду. Проторчав в душной примерочной около получаса и купив абсолютно простые черные мантии, я пошел за книгами. Очередные покупки ненужных вещей! За те два часа, что я шлялся по Косому переулку, мне уже заранее осточертела эта школа. Так что и за волшебной палочкой я поплелся с кислой миной.

Зайдя в магазин Оливандера, я как будто окунулся в прошлое. Все здесь было точно таким же, как и там, в той моей жизни.

— Здравствуйте. Пришли покупать волшебную палочку? — с милой полуулыбкой поинтересовался Оливандер.

— Да, — кисло бросил я, осматриваясь по сторонам.

— Где же ваши родители? — оглядываясь вокруг, спросил мастер. Старый придурок! Раз пришел один — значит, их нет!

— У них очень много дел, и они отправили меня одного, — процедив сквозь зубы, выплюнул я.

— Ясно, — с легким оттенком жалости в голосе произнес Оливандер. Только не надо меня жалеть, еще твоей жалости мне не хватало, старик. — Итак, какой рукой Вы держите полочку?

— Левой, — на автомате ответил я. Еще с прошлой жизни я отметил некую странность. Левой рукой у меня получалось колдовать намного лучше. Я более уверенно делал движения, хотя все прочие вещи лучше выполнялись правой рукой.

— Ну что же, есть у меня сильные палочки, давайте попробуем вот эту, — мастер протягивал мне палочку серого цвета с гравировкой змеи на рукоятке. Эта палочка, как и ещё полсотни следующих, мне не подошла.

Уже отчаявшись что-нибудь найти, я стал бездумно смотреть по сторонам, а мастер тем временем довольно пристально смотрел на меня. Через некоторое время такое «разглядывание» закончилось, и Оливандер, весело прищелкнув пальцами, пошел куда-то в подсобку. Спустя пару минут он вернулся, держа в руках пыльную коробочку. Бережно достав черную палочку с рукояткой в виде орла, он протянул её мне. Вновь почувствовать тепло, исходящее от волшебного предмета, было приятно.

— Прекрасная палочка! К сожалению, я даже не знаю, из чего она сделана. Я купил ее у магловского торговца. Единственное, что мне удалось узнать — это лишь то, что у этой палочки очень сильный магический потенциал и, увы, это все. Но раз Вам она подошла, то, значит, она выбрала Вас в качестве своего хозяина.

— Спасибо, — а что мне оставалось сказать?..

Лишь вернувшись домой и заперевшись в библиотеке с большим фолиантом про боевую магию, я расслабился. Отрабатывая несложные заклятия высшей боевой магии, я совсем забыл про ужин — так что близнецам пришлось идти за мной. При этом, они барабанил в дверь минут десять, пока я спешно скрывал следы своих тренировок. Кольцо работало безупречно, так что я даже задумался над пустой покупкой палочки.

— Иди, давай, — бросив, как падали, эти мелкие щенки убежали вперед.

Начало ужина прошло вполне нормально — все ели, никто ничего не говорил. А вот на десерт осталось все самое интересное.

— Завтра к нам придет семья Тендэрнес, — я не донес ложку с мороженным до рта, моя рука застыла где-то посередине.

— Я обязательно должен присутствовать? — ложка вернулась к столу, так и не дойдя до цели.

— А как ты думаешь, Гарри? Конечно, обязательно! Флер — твоя невеста. Должны же вы познакомиться? — отцу, очевидно, было не очень приятно это говорить. Я даже удивлен, что он заговорил.

— Хорошо! Раз нужно — значит нужно. Завтра я буду мило улыбаться, строить глазки и, вообще, вести себя, как пай-мальчик.

— Гарри, мы же не шутим! — воскликнула мать.

— Ну и я не шучу. Я наелся, спасибо. Спокойной ночи.

Спать я, разумеется, не пошел. Взяв с собой книгу боевых заклятий, ушел на крышу.

— Hatred, — темно-серый луч устремился в небо. Это заклятие одарит человека, попавшего под его действие, ненавистью к самому себе.

— Despair, — дымчатый луч. Это заклятие схоже с эффектом действия дементоров.

— Fear, — черный луч. Луч страха.

Я пробовал исключительно проклятия Черной Магии. И меня радовала сама мысль, что они у меня получаются. Наверное, сейчас я смог бы убить. Если в том мире я боялся стать убийцей, то сейчас — убил бы, не задумываясь. Я стал злым, темным. Почему? Почему из мальчика, что больше всего хотел счастья и покоя, я стал таким? Почему сейчас я так похож на Темного лорда? Почему?

До трех часов ночи я бросал в небо разнообразные проклятия. Вымотавшись, я все же решил лечь спать. Будет не очень хорошо, если на завтрашнем знакомстве я буду с мешками под глазами.

* * *

Высокая девушка с длинными русыми волосами, одетая в длинное, отороченное песцом пальто, шла уверенной походкой. Лицо ее раскраснелось от легкого мороза, а в глазах горел огонь нетерпения. Девушка шла по полю, почти по колено утопая в снегу. Подойдя к черному входу в замок, она распахнула двери взмахом руки. Громкий стук каблуков раздавался в пустынных коридорах. Дойдя до нужной ей двери, она, распахнув двойные створки, неторопливо вошла внутрь.

— Как я вижу, Вы уже здесь, — надменным голосом произнесла она. Сняв пальто и откинув его в сторону, даже не посмотрев, девушка прошла к камину. Услужливый домовой эльф подхватил и унес вещи своей госпожи.

— Что там с Рексом? — околотив замерзший снег с высоких черных отделанных серебряной вязью сапогов на дорогой ковер, спросила молодая правительница.

— Мы нашли его, Госпожа. По вашему приказу он будет схвачен, и тогда мы сделаем с ним все, что пожелаете, — склонившись в раболепном поклоне, произнес двухметровый воин.

— Хорошо. Я хочу, чтобы сегодня вечером он был в подземельях: мне есть, о чем с ним поговорить. Когда выполните приказ — доложите. Я не хочу откладывать важную для меня встречу по чьей-то глупости.

— Все будет исполнено в кратчайшие сроки, Госпожа.

Взмахом руки, выпроводив воина из кабинета, она прошла к письменному столу и стала читать пришедшую корреспонденцию. Через некоторое время девушка бросила недочитанное письмо в огонь камина и подошла к огромному окну. Снежинки медленно кружились, опадая на землю и заметая следы, оставленные ею.

— Госпожа, Вам велели передать, что приказ выполнен.

— Так быстро?! Отлично! Сегодня я никого не принимаю. Можешь идти.

Быстро спустившись в подземелья, она зашла в одну из клеток.

— Как Вы и просили, моя Госпожа.

— Да. Иди Авдон. Я разберусь сама.

Высокий мужчина, за руки и ноги прикованный к стене, презрительно смотрел на свою хозяйку. Его зеленые глаза с жадной ненавистью всматривались в тонкие правильные черты лица девушки. Эти двое подходили друг другу. Оба — аристократы, которые ради своей цели пойдут на все.

— Рада, что ты пришел навестить меня, Рекс. Надеюсь, тебе понравилось мое гостеприимство, — девушка медленно расстегнула ремень на брюках мужчины и одним движением вытянула его из шлевок.

— Всегда мечтал стать твоим гостем. Правда думал, что моими покоями будет твоя спальня, — плутовски улыбнувшись и облизнув губы, произнес он.

— Хм… все зависит от того, как ты ответишь на мой вопрос, — томно прошептала ему на ухо красавица.

— Задавай, — напряжение, что окутывало мужчину, можно было потрогать руками. Ехидно улыбнувшись, девушка еще сильнее прижалась к его телу и, облизнув мочку уха, прошептала: «Где моя волшебная палочка?». Вдыхая дурманящий аромат ее волос, мужчина хриплым от напряжения голосом произнес: «Ее спер Ричард».

— Я всегда знала, что на тебя можно положиться, Рекс. Ты ни в чем мне не откажешь, — затянув ремень на шее мужчины и сильно дернув, она поцеловала его в лоб и спокойно вышла.

— Уберите тело. Мне не важно, по какой причине он умер и в каком баре, но я хочу, чтобы смерть Рекса Года стала самым громким событием этой зимы. Ведь не каждый раз сын самого влиятельно драконовода умирает в баре, задушенный шлюхой, — бросила на прощание стоящему у дверей Авдону молодая царица.

* * *

Странный сон. Кто эта женщина? Почему она так поступила? Почему мне снится вся эта муть? С кислой миной я поплелся умываться. Не надо было вчера так поздно ложиться — теперь весь день буду хмурый ходить. Проведя в библиотеке два часа после завтрака, я пошел переодеваться к встрече гостей. Черные шелковые брюки и безрукавка, белая атласная рубашка, красный галстук и черные лакированные ботинки. Пижон! Минут двадцать убив на попытку уложить свои вечно растрепанные волосы, я, наконец, смирился с тем, что это невозможно, и решил заранее спуститься вниз. Но, наверное, я прогадал с расчетом времени, потому что, как только я спустился в зал, полыхнул камин, и пришли гости. Мое внимание сразу же привлекла девочка: невысокая, с русыми вьющимися волосами, правильными чертами лица и фиалковыми глазами. Она была уменьшенной копией той девушки из сна. Из ступора меня вывел отец, подтолкнув вперед.

— Эмм… Здравствуйте.

— Здравствуй, Гарри. Вот пришли к вам в гости. Позволь познакомить тебя с нашей дочерью — Флер, — голос у Эллы Тендэрнес, матери Флер, был очень приятным. После слов матери девочка сделала реверанс, а я поклонился. Официальное знакомство завершилось.

Мы все вышли в сад, где был накрыт стол. Августовское солнце мягко пригревало. Мы с Флер прошли к пруду и стали бросать лебедям крошки хлеба. Когда молчать стало уже не удобно, я все же решил начать беседу.

— Я раньше никогда не видел тебя на праздниках, хотя твои родители появлялись часто.

— Я жила в Италии вместе с бабушкой, — равнодушно пожала плечами девочка. — В Англию мы приезжали редко, поэтому ты меня и не видел раньше, как и я тебя.

— Ясно… — на минуту тяжкое молчание опять воцарилось между нами. — Эмм… Ты будешь учиться в Хогвартсе?

— Да. С 11 лет буду учиться там, а сейчас поступила в школу «Кэрес».

— Ооо! Я тоже поступил, но только в «Стронг».

— Я бы удивилась, если бы ты поступил в мою школу! «Стронг» — для мальчиков, «Кэрес» — для девочек.

— Ах да. Я забыл, — опять молчание. — Ты любишь летать? — что я делаю? Я, как идиот, заваливаю ее странными вопросами. Ох, кажется, поплатятся мои родители за этот вечер!

— Да, мне очень нравится летать! Я даже хотела бы попасть в команду по квидичу.

— Да! Классно! — очередная тема зашла в тупик. — Пошли к столу, а то пропустим десерт и не получим мороженое.

Сразу после того, как мы съели по три порции мороженного — лишь бы подольше растянуть время, — нас все же покинули родители. Взрослые, мило улыбнувшись, пошли к конюшням. Предложив Флер показать сад, я повел ее к яблоневой роще. Эта рощица заканчивалась небольшим ручейком, в котором часто плескались рыбки. Чувствуя, что мы пройдем всю дорогу молча, я все же снова попытался начать разговор.

— Не хочешь яблока? — слава Богу, они уже поспели, и можно было угостить Флер.

— Не откажусь.

Конечно, ты не откажешься — ведь пока ты ешь, мы сможем идти молча. Смышленая девчонка! Применив немного магии, я вытянул руку, чтобы поймать летевшее ко мне спелое красное яблоко. Вытерев его носовым платком, я протянул его Флер.

— Держи.

— Спасибо, — сказала она и потом, немного помолчав, добавила. — У тебя уже получается беспалочковая магия? Ты действительно сильный маг. У меня не выходит совсем ничего, даже перо с места сдвинуть не могу.

— Ничего, в начале всегда сложно, а затем начнет получаться. У меня тоже ничего серьезного кроме заклятия левитации не выходит, — врал я напропалую. Не буду же я признаваться своей будущей жене, что совершенно не умею пользоваться беспалочковой магией. Просто у меня есть магическое кольцо.

— Да, родители мне тоже так сказали и еще добавили, что я маленькая, — насупившись, произнесла Флер.

— Я ничего такого не имел в виду! — не думал, что мои слова будут выглядеть надменно. Ну, как не думал…. Я и говорил их с целью унизить Флер, но я же не хотел ее обидеть!

— Да, я поняла. У вас красивый сад. Я люблю деревья, вообще люблю все зеленое. Мне нравится гулять по лесам и полям. На природе намного интереснее, чем в замках. Можно узнать много нового, еще неизвестного тебе, — подбросив яблоко вверх и покосившись на меня, произнесла Флер. Я уже давно заметил, что прямо она на меня ни разу не посмотрела. Боится что ли? Я себя страшным не считаю, вполне симпатичный! От чувства скромности точно не умру.

Дойдя до ручейка, мы минут десять наслаждались природой, а затем двинулись назад, но на этот раз я провел ее по вишневой роще. Эта рощица заканчивалась фонтаном, установленным в центре сада.

— Тебе уже купили волшебную палочку? — на этот раз первой разговор начала Флер.

— Да, правда, мастер даже сказать не смог из чего она сделана. Сам купил у магловского торговца и нам сказал только, что она сильная и все.

— Ясно, — немного помолчав, Флер добавила, — а мы найти не смогли — на заказ будем делать.

— Ооо! — опять тупик. Такое чувство, что мы, как два глухонемых, пытаемся разговаривать, но сами не понимаем о чем.

Наконец дойдя до фонтана, мы обнаружили там своих родителей. И к моему счастью, чета Тендэрнес решила уйти! Провожал я их намного радушнее, чем встречал.

Только ночью, лежа в кровати, я смог расслабиться от напряжения и снять с себя маску милого, доброжелательного мальчика, вновь став самим собой.

Остаток августа я посвятил изучению учебников по различным предметам и программы школы. Ничему серьезному нас, разумеется, учить не будут. Просто здесь нас подготовят к обучению в будущей школе, которая и выдаст потом диплом об образовании. Нас будут учить основам, что поможет первые два курса во взрослой школе проучиться играючи. Так как план занятий был выдан, то я сразу же узнал, какие именно уроки у меня будут. Фехтование, верховая езда и уход за животными, история, зельеварение и заклинания, основы защиты, трансфигурация, уроки хороших манер, танцы и полеты — вот основной их список. За эти три недели я умудрился четыре раза прочитать свои учебники и выучить их почти наизусть.

Все необходимые для занятий вещи я собрал в последний вечер. Пару раз перепроверив все по списку я лег спать уже поздно ночью.

* * *

Пламя камина освещало сидящую в кресле девушку. Она поглаживала животик лежащей на ее коленях кошки. Киска, прикрыв глаза, мурлыкала от удовольствия. Воспользовавшись, моментом, что животное не замечает действий хозяйки, девушка потянулась к лежащим на столике ножницам. Но лишь только ей удалось нажать на розовую подушечку на лапке животного, чтобы подстричь уже отросшие коготки, как кошка резко оттолкнулась от живота девушки задними лапами и, извернувшись, приземлилась на ковер. Насупившись и гордо взмахнув хвостом, домашний любимец ленивой походкой вышел из комнаты.

— Ну и что ты прикажешь мне делать? Маленькая, вредная кошка! Потом не приходи ко мне подлизываться, Стешка. Не пущу! — ворчала девушка вслед ушедшему животному.

— Ужас! Ты повелеваешь мужчинами, а с кошкой справиться не смогла. Позор на твою седую голову, — прошипел огромный змей, обвившись на ноге своей хозяйки и положив свою голову ей на колени.

— У меня не седые волосы, а русые.

— Один хрен, непонятного цвета с переливами! Но с кошкой то ты не совладала!

— С мужчинами проще, чем с кошками…

— Ага, ты еще скажи, что мужчины — существа примитивные, и тогда точно будешь медленно умирать от большой порции яда.

— Ты невыносим, Эрик! Что я должна делать, если мужчины мне поклоняются, а кошки нет!

— Ой, ты еще скажи, что тебе не нравится править, Эм! Скажешь, что тебе противно повелевать — и я тогда сам себя съем. Ааа! Видишь, не можешь сказать! Тебе нравится твоя жизнь! Тебе нравится твоя власть!

Резко встав, девушка сделала шаг так, что ногой ударила змея по голове. Обвившись повыше и поудобнее разместившись на плече, рептилия решила продолжить дальше высказывать свои мысли:

— Нет, ну, Эми, это же, правда! Тебе ведь нравится править. Тебе нравится убивать. Ты — змеюка еще та!

Усмехнувшись, девушка прошла к окну.

— Да, мне нравится править, Эрик. У меня есть власть и сила — почему я не должна ей пользоваться? Может быть, я и жестока, но все правители жестоки.

— Ух, Эм, не найдешь ты себе мужа.

— Почему? — чуть наклонив голову набок, произнесла девушка.

— Просто такого мужчины не существует! Тебе нужен правитель, который не будет бояться убивать, но, при этом, он должен быть рабом. Он должен быть сильным и жестоким на людях — и мягким и пушистым дома. Он должен будет любить животных и покорятся любой твоей прихоти, при этом, не выполняя ее. Еще он должен быть красив… Такого, Эми, не найти! Чтобы обрести все эти качества нужно прожить жизнь как минимум дважды. Нужно узнать боль предательства и разочарования, но, при этом, не потерять чувство нежности и любви. Ты не найдешь себе мужа! Не в этой жизни!

* * *

Для разнообразия мне приснился нейтральный сон — не понять про что. На вокзал разумеется я перемещался один — никто меня не провожал. Только на завтраке родители, вспомнив о моем существовании, более или менее участливо пожелали удачи, и отец отдал мне портал до вокзала.

Оказавшись на вокзале, я сразу же затащил свои вещи в поезд. Ехать около пяти часов, так что я пошел искать пустое купе. Найти его не составило труда. Устроившись поудобнее, я достал книгу и углубился в чтение. За интересной книгой время бежит быстро, так что я и глазом моргнуть не успел, как проводница предупредила, что скоро остановка. Убрав книгу в сумку, я направился к выходу. Оказаться на свежем воздухе после душного вагона было приятно. А потому, предстоящая прогулка поднимала настроение. В школу первогодки должны идти пешком под присмотром учителя.

Высокий мужчина крепкого телосложения собрал нас и повел к школе. Идти минут десять. Мы должны пройти разделяющий барьер в виде охранного леса — и тогда попадем на территорию школы. Впереди меня шла компания мальчишек: они весело шутили и улюлюкали, очевидно, кого-то высмеивая. Все эти распри меня сейчас не очень-то волновали. Благо возраст, когда совершать кому-то пакость — это самое главное наслаждение жизни, я уже пережил!

— Знаешь, твою одежду даже грязь уже не испортит, — выкрикнул один мальчишка и толкнул другого. Мальчик упал в лужу, разбрызгав грязь. Я видел, как он падал, но перед моими глазами встала картина прошлого, когда меня задержали. Тогда я сам бросил свою палочку в грязь, тогда я сам упал лицом в грязь, отступив от борьбы. Все ребята обходили незадачливого мальчика. Поравнявшись с ним, я протянул руку, чтобы помочь встать.

— Гарри.

— Приятно познакомиться, я — Норман. Спасибо, что помог подняться, — да, пожалуй, его мантию грязь действительно не испортила. На Нормане была мантия старого покроя еще с рюшками. Очевидно, мальчик смирился с тем, как выглядит, поэтому даже отряхиваться не стал, решил идти дальше так.

— И ты пойдешь в школу вот так? — спросил в недоумении я.

— А как мне идти! У меня нет другой мантии, только эта.

— Ты весь в грязи, Норман! Нет, я так это не оставлю, — мы уже отстали от остальных ребят, но я прочитал в одном из старинных фолиантов об этой школе, и знал, как пройти защиту, так что я не боялся заблудиться. — Давай отойдем туда, где почище. Хорошо. Снимай свое отребье.

— Что? Зачем? В чем я тогда пойду?

— В этом, — я поспешно достал свою мантию. — Кому говорю, давай переодевайся.

— Но я не могу.

— Почему? Гордость мешает? По-твоему, лучше прийти в школу в таком виде?

— Нет, конечно…

— Ну вот, бери давай и переодевайся быстрее, а то мы опоздаем.

Наконец решившись, Норман быстро переоделся. Моя одежда была ему великовата, поэтому я, не задумываясь, взмахнул рукой, подгоняя ее по размеру и приводя в должный вид. Применив еще парочку заклятий, я очистил и лицо мальчика от грязи, так что сейчас мы с ним выглядели одинаково пижонски, только у меня были очки.

— Выброси свою мантию, и побежали, а то опоздаем.

Оставив древнюю мантию Нормана под деревом, мы рванули догонять остальных. Через пять минут гонки мы смогли пристроиться к хвосту и уже шли спокойно.

— Я обязательно верну тебе деньги за мантию, и спасибо. Гарри, ты меня выручил.

— Не стоит благодарности. Можешь и не возвращать мне деньги. Считай это моим подарком в честь нашего знакомства. Ты из бедной семьи? — я сам понимал, что спрашивать некультурно, но как же хотелось узнать.

— Нет, я из детдома.

— Тогда все понятно. Надеюсь, мы попадем на один факультет, Норман, и тогда, я обещаю, задирать тебя никто не будет, — сам не знаю, почему мне хотелось заступаться за этого мальчишку. В нем было что-то родное, что-то похожее. Норман был одного со мной роста, только он был щупловатым. У него были каштановые волосы и серо-зеленые глаза. Нос с горбинкой, широкие скулы. Обычный мальчик с обычной внешностью, но все же что-то в нем было, что-то, что привлекло меня.

Наконец пройдя защитный лес, мы оказались на территории школы. Первое о чем я подумал, когда увидел замок это то, что архитектор этого здания был пьяный, когда чертил эскиз. Здание школы было похоже на лестницу, что начиналась со второго этажа и шла поэтапно к седьмому. Справа от замка были теплицы, слева конюшни. У правой задней границы, ближе к лесу, было поле для квидича, слева стоял домик лесничего.

— Модно, — с кислой миной произнес я.

— Да, не трезвый видно был архитектор! — и мы с Норманом засмеялись.

Дойдя до дверей замка, сопровождающий оставил нас и сказал, чтобы мы дождались учителя, а сам направился в здание. Минуты через три подошла пожилая ведьма, слегка полная, невысокого роста, с милым округлым лицом и удивительно озорными желтовато — зелеными глазами.

— Все здесь? Так, сейчас пересчитаю! Да, все тридцать ребят. Хорошо. Теперь я проведу вас в Большой зал, он находится на втором этаже первого здания. Идемте, ребята, — шустро и весело произнеся свою речь, учительница весьма быстрой для ее лет походкой повела нас в Большой зал. Чтобы туда попасть, нужно было войти в холл и подняться по левой лестнице.

Большой зал чем-то напоминал хогвартский. Четыре факультетских стола и один для учителей. Над столами учеников висели штандарты: синий, зеленый, белый, черный.

— Рад приветствовать вас, мальчики, в стенах нашей школы. Здесь вы проведете три года своей жизни, обретя новых друзей и познавая сложные основы магии. Сейчас мы распредели вас по факультетам и начнется пир, — волшебник в малиновой мантии, сидевший посередине учительского стола, произнес все это, слегка привстав. Худенький, с жиденькой бородкой и заплывшими сероватыми глазками, — он не производил должного впечатления, как человек. Хотя, надеюсь, как волшебник и директор школы, он был достойным.

— Ребята! Сейчас пройдет распределение. Для этого, когда я назову вашу фамилию, вы подойдете ко мне и наденете вот этот браслет. Тогда хранитель этого магического предмета скажет, к какому вы подходите факультету: Эйр, Граунд, Кэрэ, Ресерв. Начнем! — все так же весело и задорно произнесла ведьмочка. По мне лучше бы он была директрисой. Милая такая!

— Аркон Арэс! — мальчик, что толкнул Нормана вышел к возвышению, на котором лежал браслет и надел его на правую руку. Несколько минут длилось молчание, а затем из-под учительского стола выполз огромный змей.

— Ой, простите дурака, проспал. Сейчас я соберусь и определю тебя куда надо, — шипела рептилия, все ближе подползая к возвышению. — Милая Мирабелла, не могла бы ты наколдовать мне возвышение, а то детишки от страха умрут! Уж прости меня, старика, что не заполз я вовремя — уснул!

Ведьма взмахнула палочкой, и змей оказался на одной высоте с возвышением, но только он лежал на стопке мягких подушек. Поудобнее свернувшись в кольцо, так что бы кончик хвоста придерживал голову, змей, наконец, на отличном английском произнес: «Ресерв». Сняв браслет, мальчик ушел к дальнему столу под черным флагом. Вскоре очередь дошла и до меня.

— Поттер Гарри! — уверенной походкой я подошел к возвышению и надел браслет, выглядевший в виде черного змея с золотым рисунком. Сразу же, как только я надел браслет, мой взгляд обратился к змею. Он же в свою очередь с интересом стал тереть кончиком своего хвоста мордочку в раздумье. Через пару минут я услышал в своей голове голос.

— Ты удивительная личность, Гарри Джеймс Поттер! В тебе столько качеств, и все они переплетаются между собой. Сложно сделать правильный выбор. Очень сложно! Я был создан, для того чтобы читать, как книгу, души людей, а вот твою я прочесть не могу. Ты похож на мою хозяйку, но ты не такой. Пожалуй, воздух тебе подойдет. Ведь ты больше всего ценишь свободу.

Несколько раз причмокнув змей, наконец, сказал свой вердикт в слух: Эйр. Сняв браслет, я прошел к столу с синим штандартом. Сразу же после меня шел Норман.

— Сибириа Норман! — змей думал всего пару минут прежде чем выкрикнуть название моего факультете. Сев рядом со мной, Норман улыбнулся.

— А теперь, Норман, начнется пир! — с лукавой улыбкой произнес я. И действительно сразу же тарелки заполнились едой.

Пожалуй, мне понравится в этой школе, ведь как только я успел в нее попасть, то сразу же обнаружил тайну, которую обязательно должен разгадать! К тому же, я нашел друга! То, что Норман не сможет меня предать, как когда-то хваленные грифиндорцы, я знал точно! Я знал это, потому что видел все чувства Нормана в его глазах — если он предаст меня, то умрет!

* * *

Темное сырое помещение. В одной из камер замка верховного судьи была заключена девушка. Ее хриплое дыхание отлетало от стен причудливым эхом. Девушка сидела в углу помещения, крепко обняв колени. На ней были черные брюки, сапоги по колено и мягкий свитер серого цвета, правда, вся одежда и лицо были перепачканы в крови и грязи.

— Какая неожиданность! Ко мне в гости пришла дочка великого волшебника, — полный мужчина, одетый в расшитый мишками розовый халатик и пушистые тапочки, с издевкой в голосе говорил со своей заключенной. Он чувствовал своё превосходство, поэтому приблизился к ней и пару раз пнул. Так как пленница была прикована цепями, и на ее шее был ошейник, лишающий возможности пользоваться магией, она не могла ответить, но ее взгляд не обещал ничего хорошего. — Наверное, ты, милочка, даже и не думала, что все твои шалости могут так обернуться. Знаешь, а ничего этого могло и не быть, если бы ты не убила Рекса. Жертв своих нужно выбирать аккуратно, милая.

— А ты, значит, не боишься убить меня. Думаешь, мстить за меня никто не будет? — даже в такой ситуации пленница не потеряла своей спеси и гордости.

— Самое сложное было выкрасть тебя, а дальше — дело техники. Посидишь тут в начале на голодном пайке, а потом подумаем, — бросил судья, закрыв за собой дверь камеры.

Девушка снова осталась одна. Откинув голову и попытавшись принять более удобную позу, она осмотрелась вокруг. Маленькое, ничем не освещенное помещение без окон. Ничего примечательного, — в ее замке камеры были такими же.

— Эрик! — сказала девушка в пустоту комнаты, не понятно к кому обращаясь.

— Да. Влипли мы! Я даже не представляю, как отсюда выбраться! Тут даже дырок в стенах нет! Вот ведь, педант хренов, везде ремонт сделал! — раздраженно шипел змей, ползая вокруг своей госпожи.

— Эрик, прекрати болтать! Ослабь ошейник так, чтобы я могла совершить колдовство!

Змей послушно стал исполнять. Впившись в ошейник зубами, он расплавил его ядом и сорвал с шеи девушки.

— Хорошо! А теперь отправляйся обратно в браслет!

— С места не сдвинусь, пока не пойму, что ты собираешься делать, — возмущенно шипел змей, не желая оставлять свою хозяйку одну.

— Ты хочешь знать, что я сделаю? Ну, хорошо, я тебе скажу! Сейчас ты снова станешь духом браслета, и я отправлю тебя в замок, а там ты станешь одним из красивых магических артефактов, которые я создала! Может быть, со временем тебе найдут какое-нибудь занятие!

— Ты сдурела! Я не покину тебя! Мы можем отсюда уйти, и почему тогда этого не делаем? — оторопело спросила рептилия.

— Потому что не можем! Что тогда будет с отцом, если вся правда обо мне всплывет?

— Раньше об этом думать надо было, Эми! Раньше! А сейчас нужно делать ноги! — синхронно мотнув мордой и хвостом зашипел змей.

— Вот ты их и сделаешь, а я останусь! Я создала тебя в подарок матери, Эрик, и не хочу, чтобы единственное воспоминание о ней умерло вместе со мной! Ты должен существовать! Эрик, ты даже не живой! Ты просто дух магического браслета, который, по идее, должен читать души других, как только окажется на руке человека! Не смей мне перечить! Иди в браслет!

— Ты всё для себя решила? — с грустью спросил змей, становясь на половину прозрачным.

— Да.

Сняв с левой руки браслет в виде черной змеи с золотым рисунком, она прошептала перемещающее заклинание, и он исчез.

— Теперь ты осталась одна, милая Эми, — откуда-то с боку послышался голос.

— Кто здесь? — немного взволновано произнесла девушка.

Раздался щелчок, и камера осветилась желтоватым магическим светом. Напротив девушки стояла закутанная в серый плащ старушка. Капюшон скрывал её лицо.

— Так ли важно знать, кто я? Я пришла помочь тебе, — голос у бабки был скрипучим.

— И чем же ты хочешь помочь? — с легким презрением к своей неожиданной гостье произнесла девушка.

— Ты ведь ищешь одну вещь…. Я могу помочь тебе в этом.

Дернувшись, пленница резко встала. Теперь только длина цепей удерживала ее от того, чтобы не броситься на старуху. Смотря на нее сверху вниз, она выплюнула.

— Кто ты такая? И что тебе известно?

— Незачем так кипятится, милая! Ты мне ничего не сделаешь, ты сейчас не в том положении! Ты так и не ответила на вопрос, хочешь ли ты найти эту вещь? — старуха была настойчива, очевидно, она сильно хотела получить согласие узницы.

— Хочу! Чем ты сможешь мне помочь? — немного успокоившись, но так же зло, смотря на свою гостью, сказала пленница.

— Чтобы найти то, что ты ищешь нужно умереть, дорогая! Я хочу, чтобы ты умерла именно нужным мне способом, тогда ты переродишься и попадешь в тот мир, где находится этот предмет.

— И как же я должна умереть? — изогнув левую бровь, поинтересовалась красавица.

— Наш дорогой и любимый главный судья нашел один интересный предмет! Он нашел Кинжал Могущественного Владыки Боли! Именно им он тебя и убьет часа через два, поэтому не перечь ему и покорись смерти!

— Может быть, в том мире я и найду свою волшебную палочку, но у меня есть шанс найти её и здесь. К тому же на мне больше нет сдерживающего ошейника, так что не что не помешает мне убить как его, так и тебя!

— Ну, это легко исправить, — взмахом руки старуха вновь надела на шею девушки целый ошейник. — Ты должна покорится, Эми, иначе я все расскажу отцу! Подумай, что будет со стариком, когда все твои грехи всплывут!

— А кто сказал, что после моей смерти никто не узнает о том, что я совершила!

— Я позабочусь об этом! Единственное, что будут знать о тебе все люди это то, что ты была его дочерью и все! Но ты должна согласиться на моё предложение!

— У меня есть выбор? Раз ты позаботишься о том, чтобы никто не узнал о моих деяниях, я приму твое предложение!

— Отлично! — старуха, щелкнув пальцами, погасила свет и исчезла.

Девушка села на пол и, глубоко вздохнув, постаралась успокоиться. Прикрыв глаза, она откинулась на стену. Время пролетело очень быстро, и вскоре дверь камеры со скрежетом открылась.

— Отдохнула, милочка? — на этот раз судья был одет в строгую черную мантию. Очевидно, уже наступило утро.

— Дорогой мой, почему я не должна была отдохнуть, ведь у тебя в доме прекрасные покои для гостей, — с редкостным для смертника спокойствием и презрением произнесла она.

— Ха-ха-ха! Как я вижу, тебе понравился мой дом. Рад. Правда, стены этой комнаты будут последними, что ты увидишь в своей жизни! — сказал он, подходя к девушке. На его щелчок пришли два воина и, подняв пленницу, держали ее наравне с господином. — Жить тебе осталось недолго! Какая трагедия! Эмилия умерла! Дочку Мерлина убили психи Великим Кинжалом Боли!

Сделав резкий выпад, он вонзил кинжал в сердце девушки. Но вместо гримасы боли на лице пленницы, он увидел лишь улыбку и мягкое тепло, исходящее из угасающих фиалковых глаз.

— Подбросьте ее тело в рощу, рядом с домом ее отца! Кинжал оставьте! Пусть отец знает, что его великую дочь убило такое же великое оружие!

* * *

Резко сев на кровати и оглядевшись, я долго не мог понять почему это вдруг обстановка в моей комнате поменялась. Через пару минут до меня дошло, что я нахожусь в школе, в спальне мальчиков. Налив стакан воды и осушив его, я подошел к окну, пытаясь разобраться в том, что мне приснилось. Змея, что проводил наше распределение, зовут Эрик. Девушка, что всегда мне снилась, это дочь Мерлина и ее убили кинжалом, который создал я. Спать уже не хотелось, хотя было лишь четыре часа утра, решив, что даже ложиться больше не буду, я взял форму и пошел в ванную умываться. Приняв все водные процедуры, я вернулся в комнату через полчаса, и стал рыться в своих вещах, отыскивая еще одну свою школьную форму и расписание. Моя возня разбудила Нормана.

— Что уже пора вставать? — сонным голосом не открывая глаз, спросил он.

— Нет, сейчас только пять утра. Я просто больше заснуть не мог вот и встал. Спи!

— Ну, раз проснулся ты, встану и я. Не одному же тебе тут развлекаться, — пробубнил Норман, садясь на кровати и пытаясь нащупать тапки, почему-то лежащие в разных местах.

— У тебя, кстати, Норман школьная форма есть или тоже раритетный образец? — спросил я, смотря на его попытки найти тапки, не открывая глаз.

— Да есть у меня форма. Не такая, конечно, как нужно, но и не совсем хлам, — резко открыв глаза и покраснев, стал быстро оправдываться он.

— Ну, я понял уже это, так что держи, — я кинул ему еще одну свою форму, уменьшенную по его размеру. — Иди в ванную.

Норман из ванной вернулся быстрее, чем я. Так что, взяв необходимые вещи, мы решили спуститься в общую комнату. Сев на кресла возле камина мы продолжили разговор.

— Как, думаешь, будут проходить занятия? — с энтузиазмом спросил меня Норман. Мне бы его чувство оптимизма! Хотя, наверное, если бы я в первый раз пошел в школу, то тоже было бы интересно!

— Да, думаю, ничего примечательного не будет. Представятся, познакомятся с нами, надиктуют кучу бесполезного материала, зададут домашнее. Норман, а думаешь, где хранится тот браслет, с помощью которого проводилось распределение?

— Наверное, в кабинете директора. Захотелось поговорить с его хранителем? Когда он выполз из-под стола учителей и стал шипеть, я даже испугался. За то было прикольно, когда он на английском сказал название факультета. Та учительница его понимает! Представляешь, она знает язык змей! Но мне лично узнать, где он хранится, не хочется.

Вот так вот переводя тему разговора с одного предмета на другой, мы досидели до семи, и пошли на завтрак. Минут через двадцать стали подтягиваться и все остальные. Разговоры за завтраком были за всеми столами одинаковые — все знакомились, рассказывали кто, из какой семьи. Чтобы не опоздать на урок и не заблудиться, мы впятером — а именно столько мальчиков попало на наш факультет — попросили одного из старшекурсников нас проводить.

Первым был урок хороших манер, поэтому, как только учительница сказала первую фразу, я отключился от происходящего и, доверившись самопишущему перу, стал думать о своем. Сон все не давал мне покоя, и чтобы прояснить картину событий, нужно было расспросить того, кто знал, что происходило. Но вот только я не представлял, как найти браслет и достать оттуда змея. От мыслей меня отвлек Норман, толкнув в бок и сказав, что урок закончен. Вторым уроком были зелья. Учитель был молодым и старался, чтобы его уроки были интересными и веселыми, так что он весь урок ходил между партами, поправляя учеников и рассказывая, как он не правильно варил зелья. Нам надо было приготовить зелье от насморка, и к концу занятия мы услышали семь историй про то, как наш учитель его испортил. Интересно, он хоть раз правильно его сварил? После обеда были занятия верховой ездой. Вначале пару занятий мы посветим ухаживанию за своим животным, а потом уж начнется и верховая езда.

Вечером мы впервые в жизни, ну или не впервые, для кого как, делали свое домашнее задание. Написав все что, помнил из когда-то давно прочитанного, я снова стал думать о браслете.

— Ты что все про этот браслет думаешь? — поинтересовался Норман, вырвавшись из написания эссе про зелье от насморка.

— Да. Никак он мне покоя не дает!

— Не знаю, чем он тебя заинтересовал. Конечно, это действительно красивая вещь и на ее создание ушло много времени и сил, но ведь не ты ж его создавал. И нам я думаю, даже понять не удастся, как ее создавали! Так что не забивай голову чепухой!

— Пожалуй, ты прав! Ну ладно, я все сделал, так что пойду спать!

* * *

— Забавный мальчик, — весело протянул Том, рассматривая первого друга Гарри в глади воды.

— Да, — как-то не хотя ответила Девона, более пристально всматриваясь в задумчивого Гарри.

— Что опять не так?! — возмущенно спросил подросток.

— С чего ты взял, что что-то не так? — осторожно спросила Девона, посмотрев на своего собеседника.

— Вы уже около месяца ходите с Иеговой притихшие и настороженные, — бесстрастно, как будто его вовсе не интересует эта странность в их поведении, бросил Том.

— Просто всё пошло не так, как мы планировали, — обреченно выдохнула демоница.

Зловеще усмехнувшись, подросток встал с фонтанной чаши и бодрой походкой пошел по направлению к дому.

— Он даже не поинтересовался, что именно пошло не так! — воскликнул только что появившийся за спиной дочери старец.

— Да, странно.

* * *

Размеренно потекли учебные дни: занятия, домашнее, выходные. В школе оказалась великолепная библиотека, так что мы часто сидели там. Норман оказался таким же книжным червем, как и я. Наши оценки радовали учителей. Довольно быстро мы стали любимыми учениками преподавательницы трансфигурации Мирабеллы Трэнс. Но как бы сильно я не уходил в учебу, мне не давал покоя этот браслет. Еще несколько раз я видел сон про смерть дочери Мерлина. Ближе к новогодним каникулам я решился.

Ночью, когда все нормальные люди спят, я крался в направлении музея школы. Наши спальни находились на седьмом этаже, а музей на третьем, так что если попадусь, получу просто офигенную взбучку, когда приеду домой на каникулы. Двери музея всегда открыты, поэтому миновать их не составило труда. Я стал изучать все, что было ценного, переходя от стеллажа к стеллажу. Мечи, щиты, кубки, редкие яды, кожа всевозможных магических животных, клыки василиска, какой-то невзрачный кинжал, диадема — чего тут только не было! Но вот только нужного мне предмета тут не оказалось. Плюнув на свою бредовую идею и проходя музей насквозь, чтобы выйти из противоположных дверей, я увидел висящий на стене в отведенной для него нише портрет девушки. Она была одета в легкое шелковое платье нежно-фиолетового цвета в тон глаз, волосы распущены, на лице беззаботная улыбка. На золоченой раме было выбито: «Любимой дочери Эмилии в день ее совершеннолетия». А чуть правее на специально отведенной табличке было написано: «Это портрет Эмилии, дочери Мерлина, владелицы этого замка». Ничего не сказать, архитектурный вкус у нее был ужасный!

— Это конечно хорошо, молодой человек, что Вы интересуетесь историей замка, но все же это следует делать днем, а не ночью, — произнес за моей спиной школьный завхоз. Я стоял как на эшафоте, медленно разворачиваясь к нему. Никогда еще за всю мою жизнь меня не ловили, а тут по глупости… да, старею!

— Простите, просто я не мог уснуть и решил побродить, — вот ведь блин не разу не ловили, и оправдываться не знаю как!

— Ваше благо, мистер Поттер, что Вы великолепный ученик и ни разу еще не наказывались, и сегодня я Вас, так и быть, пощажу. Идите в свою спальню и больше не нарушайте школьных правил.

— Да, конечно. До свидания. Спокойной ночи.

Никогда так быстро не бегал! Такое чувство, за мной все демоны преисподней гнались! Рухнув на свою кровать, я пытался утихомирить бешено бьющееся сердце.

— Ты что, ночью погулять решил? — спросил не уснувший ещё Норман, повернувшись ко мне.

— Ага.

— Придурок, — лаконично сказал он и перевернулся на спину. — Все знают, завхоз ночью не спит, а ходит по коридорам, он днем отсыпается.

— А ты раньше мне это сказать не мог?

— Ты же не спрашивал, — пожал плечами паренёк.

— Ладно, замяли. Чего не спишь-то, завтра же домой на каникулы.

— Вот поэтому и не сплю. Мне-то обратно в детдом.

— Понятно. Может, ты тут останешься на каникулы?

— В школу приедет какая-то инспекция, и на эти каникулы остаться нельзя.

— А! Я бы тебя пригласил, Норм, да в нашем замке будет научная конференция, и приедут ученые из других стран. Мне родители сказали сразу же, чтобы я был потише и никому не мешал.

— Да, ничего. Я же жил там раньше и сейчас проживу. А ты, кстати, не знаешь, что за инспекция приезжает к нам в школу?

— Нет. Я об этом только что от тебя узнал. Ну, может, учителей будут проверять.

— Да, наверное.

На следующий день, сразу после завтрака, мы поплелись на вокзал. Отец прислал мне портал, но я решил проводить Нормана до поезда, чтобы быть уверенным, что никто его задирать не будет.

— Встретимся после каникул. Держи нос выше, все будет нормально, — обняв Нормана, одетого в старенькую куртку, сказал я.

— Да. Удачно встретить Новый год! До встречи!

Поезд медленно тронулся, Норман махал мне из окна вагона, а я ему. Прямо такое чувство, что я с сыном прощался! Поправив свой синий шарф и подняв сумку с вещами с земли, я медленно побрел по перрону в противоположную от школы сторону. Вскоре расчищенная земля закончилась, и пришлось бы идти по глубокому снегу. Постояв на опушке, стараясь запомнить место, чтобы потом свободно трангрессировать на территорию, я переместился в Лондон.

Никогда не думал, что пойду в Косой переулок с такой целью, но было нужно. Бредя по магловским районам, я не сильно выделялся. Черная куртка, по воротнику отделанная мехом, енотовая шапка, черные брюки и ботинки, синий шарф и сумка. Один из тысяч богатых школьников, что идет домой. А вот в Косом переулке я привлекал внимание, поэтому, прикрыв часть лица шарфом, укрываясь от холода и любопытных прохожих, я шел к банку. По пути мне встречались парочки счастливых волшебников, что спешили купить подарки. Милая идиллия жизни! Сейчас я тоже шел делать подарок.

Подойдя к стойке с гоблином, я немного неуверенно начал свою речь.

— Здравствуйте. Простите, а могу ли я узнать некоторую информацию?

— Да, конечно, что Вас интересует, — монотонно произнес гоблин.

— Могу ли я создать банковскую ячейку и перевести на нее определенную сумму денег в подарок? — поинтересовался я.

— То есть, в подарок? Вы не хотите, чтобы человек знал об этом, пока сами не скажите? — в недоумении спросил он.

— Да.

— Можете, но только если знаете информацию об этом человеке: имя, где живет, кто родители и так далее, — снова монотонно начал он, надеясь, что я ничего этого не знаю.

— Я знаю.

— Тогда пройдемте в кабинет, — уже заинтересованно сказал он.

Маленький гоблин повел меня по коридорам Гринготса. Поднявшись на второй этаж, он открыл дверь маленького уютного кабинета. Большое окно освещало всю комнату, а маленький камин, искусно украшенный лепниной, давал достаточно тепла. Сняв куртку и шапку, я сел в кресло.

— Не хотите горячего какао? — спросил он.

— Да, спасибо!

— Держите, молодой человек. Итак, давайте начнем. Я буду задавать необходимые вопросы, а вы отвечать, — сделав большой глоток какао, произнес он и взял необходимые для заполнения бумаги.

— Имя?

— Сибириа Норман.

— День рождения?

— 9 февраля 1989 года.

— Место рождения?

— Замок Эвил.

— Имена родителей и когда родились.

— Сибириа Абель, родился 15 марта 1969 и Сибириа Аврелия, родилась 23 сентября 1970, умерли 1 октября 1990.

— Где живет мальчик?

— Детдом для детей волшебников «Беэм Хоп».

— Мальчик где-нибудь учится?

— Закрытая магическая школа для мальчиков «Стронг».

— С какого счета и сколько денег Вы хотите перевести?

— С моего счета 2000.

— Ну что же, хорошо, подождите пару минут, пока я заполню необходимые бумаги.

Откинувшись в кресле, я медленно пил свой какао. Мои родители дают мне довольно много денег, поэтому я мог позволить себе такой подарок. Для меня это было мелочь, а Норману будет приятно. Эти деньги помогут ему и станут необходимым капиталом на будущее.

Пока гоблин скрипел пером, я рассматривал лепнину на камине. Довольно часто там повторялся образ черной змеи с золотым рисунком. Он очень походил на тот, что был вылеплен на браслете. Заинтересовавшись, я решил спросить.

— Простите, что отрываю, но мне стало интересно, эта лепнина на камине что-нибудь означает?

— А! Вы заметили довольно часто повторяющуюся змею! Эта лепнина — точная копия, сделанная с камина волшебницы Эмилии. Таким же способом был украшен камин в ее кабинете, — сказав это гоблин, прихлебнул из своей кружки и вернулся к бумагам. — Вот все необходимые документы. Вы должны заверить их подписью. Одна копия остается нам, одна Вам и третья — мистеру Сибириа. Я думаю, так как Вы хотите сделать подарок, то документы вместе с ключом отдадите сами. Его счет номер 437, вот ключ. Спасибо, что воспользовались нашими услугами!

Забрав документы, и тепло, распрощавшись с гоблином, я снял немного денег со своего счета и решил пройтись по магазинам. Выходя из банка, я плотнее завязывал шарф и почти нос к носу столкнулся с семьей Уизли.

— Ой, милый, прости, я тебя не заметила, — стала оправдывать Молли, удерживая меня. Рывком, вырвавшись из ее рук, я спустился по ступенькам, презрительно бросив, что нужно смотреть куда идешь. Уж кого, а их я встретить не хотел. Ну и пусть миссис и мистер Уизли мне лично ничего не сделали, но зато их дети постарались на славу!

Терять уже было нечего, и я решил побродить по Темной алее. Я шел по переулкам, как на экскурсии вертя головой то вправо, то влево, рассматривая окружающие меня магазины. Зайдя в какой-то тупичок, я нашел книжный магазин, называющийся «Черная книга». Раз уж снял денег то можно и книжку купить!

Дверь открылась без скрипа, лишь мерно звякнул колокольчик, предупреждая о пришедшем покупателе. Пыльные стеллажи с книгами начинались почти с порога. Повернув направо и дойдя до конца комнаты, я стал изучать первый стеллаж.

— Вас что-то интересует, молодой человек? — прошептал мне в самое ухо старик.

— А что Вы можете предложить? — нагло спросил я.

— Хм.… Смотря, что Вы ищете: черную магию, оружие, яды, противоядия, животных, личности — книги есть про всё.

— А если я хочу найти информацию про Эмилию? — с внутренним трепетом поинтересовался я.

— Многие пытались найти хоть что-то о ней! Дочь великого волшебника, а о ней нет ни слова! Странно, да?! У меня есть её дневник! — с плутовской улыбкой сказал он, сняв с верхней полки тонкую тетрадку.

— Никто не смог найти, а у Вас есть дневник! Странно, да?! — с издевкой произнес я.

— Я вижу, Вы не верите мне. У меня есть её дневник да вот в дневнике этом ни слова не написано, кроме как лишь одной фразы: «Дневник Эмилии». Я долго его хранил, пытаясь узнать, написано там что-нибудь или нет. Но страницы пусты! Мне не нужна чистая тетрадь!

— А мне она нужна?! Сколько Вы хотите?

— 20 галеонов.

— А не много ли за чистую тетрадь? — мой шипящий голос резал тишину комнаты. Услышав его, старик отшатнулся. Усмехнувшись, я отдал ему 25 галеонов и забрал тетрадку, бросив на прощание: «У Вас сегодня не было покупателей».

Пытаясь выйти из Темной аллеи обратно в Косой переулок, я заблудился, чего и следовало ожидать. Пожалуй, если хорошо, но странно одетый ребенок зайдет в магазин и спросит, как выйти из этого места на Свет Божий, его не поймут! Решив это для себя, я пошел гулять дальше. Лавка старьевщика — стоит зайти.

Дверь открылась с легким скрипом, отчего из подсобки магазина сразу же вышел хозяин. Окинув меня презрительным взглядом, он встал у кассы и продолжил вытирать какую-то вещь засаленной тряпкой. Витрины с раритетными вещами были расположены вдоль стен. Подойдя к ближней, я стал рассматривать ее содержание. Серебреная шкатулка, украшенная чернью, перстни разных размеров, маленький золотой фамильный герб, свиток непонятного содержания и прочая дребедень. Окинув следующий стеллаж одни взглядом, я перешел к другой стене. Здесь на постаментах лежали книги. Очевидно, их можно было брать в руки, так как они ничем не были закрыты. Меня привлекла книга про анимагию, но точно такая же книга была у нас дома. Пройдя еще немного, я наткнулся на увесистый фолиант с интригующим названием «Узники Азкабана».

— Сколько стоит эта книга? — не раздумывая, спросил я. Я был узником этой тюрьмы, во мне до сих пор осталось что-то с того времени.

— Пожалуй, такой маленький мальчик, как ты, её себе позволить не сможет, — ехидно произнес владелец магазина, смотря на меня с презрением.

— Меня не интересовало Ваше мнение по поводу моего финансового состояния. Я спросил, сколько стоит книга, и хочу получить четкий ответ на поставленный вопрос, — зло выплюнул я.

— Хм… 600 галеонов.

Бросив мешочек с деньгами на прилавок, я забрал книгу и вышел из магазина. Как только за мной закрылась дверь, я поджог тряпку в руках мужика и услышал вопли боли, когда отходил от магазина.

Решив, что на сегодня приключений хватит, я активировал портал. Но мне, наверное, не судьба было так просто попасть домой! Активировав портал, я оказался черт знает где! Вроде бы, и у ворот своего дома, но что-то здесь явно было не так. Ворота слетели с петель, половина деревьев в саду выкорчевана, а большая часть замка разрушена. Аккуратно идя по коридорам уцелевшей части замка, я понял, что это не мой дом, а просто замок, очень похожий на наш. В этом замке давно никто не жил, и это можно было понять не только по разрушениям, а еще и потому, что камни строения давно обветрились и наполовину разрушились. Я оказался в развалинах некогда красивого, великого замка, но сейчас здесь не чувствовалось даже малейшего следа магии. Продвигаясь все дальше в глубь здания, я наткнулся на коридор, который был защищен защитным барьером. Барьер был хлипеньким, его даже первокурсник бы снял, просто запустив в преграду разоружающее заклятие. Но я не стал действовать так грубо, а, сняв его очень осторожно, пошел по коридору. Здесь уже не было хлама и мусора, все было чистым и отремонтированным. На стенах коридора висел большой гобелен, изображающий демонов и ангелов, тянущих цепь, на которой висела клетка с узником. Коридор закончился чугунной дверью, защищенной тьмой заклинаний и закрытой на замок. Я ощущал мощь заклятий ещё не доходя до двери около трех метров. Решив, что на сегодня мне приключений хватит, — к тому же я даже не знал, как снять большинство заклинаний, — я развернулся на каблуках и пошел к выходу.

На этот раз я все же переместился к своему дому. Чугунные створки ворот медленно распахнулись, и я прошел на территорию. Все деревья, что образовывали алею, ведущую ко входу, были покрыты снегом, придавая этому месту определенное очарование. Казалось, что идешь по белому коридору, и скоро перед тобой откроются двери Рая. Но вместо дверей Рая были двери моего замка и домовой эльф, встречающий меня.

— Молодой хозяин, — учтиво поклонившись мне, эльф открыл дверь.

— Где родители? Ученые уже прибыли? — переступив порог, спросил я.

— Хозяйка сейчас с гостями, мастер в министерстве, молодые господа у себя.

— Спасибо, — бросив на прощание эльфу, я поднялся к себе.

Безукоризненно прибранная комната, на столе семь книжек о редких животных. Кинув сумку на кровать, я взял вещи из шкафа и пошел мыться. Мне жутко хотелось выпендриться, поэтому, я надел черные брюки, футболку и джемпер, обулся в синие пушистые тапочки и пошел ужинать. Мое появление в таком виде вызвало бурю эмоций на лицах ученых. Всегда строгие, сейчас они весело улыбались и перемигивались со мной. Я же, важно поправив очки, сел на своё место. После нескольких вежливых вопросов насчет моей учебы, взрослые вернулись к обсуждению своих проблем. Быстро поев, я вышел из столовой. Придя в комнату и рухнув на кровать, я достал дневник Эмилии и стал листать. Это была действительно пустая тетрадь, но тот, кто ищет — всегда найдет! Достав палочку из кармана, я стал проверять дневник под действием всевозможных заклятий. Именно за этим занятием меня и нашла мать.

— Твоё поведение за ужинов было возмутительно. Впредь постарайся не попадаться нам на глаза, — холодно бросила она с порога и, развернувшись, ушла.

Этой ночью, как ни странно, меня не мучили кошмары, поэтому проснулся я в прекрасном расположении духа. Приняв ванную и позавтракав у себя, я впервые с особой тщательностью сделал домашнее задание и решил полетать. В школе у нас были уроки полетов, но в квидич мы не играли! Жаль! Потеплее одевшись и взяв новую метлу, — у моего отца был пунктик насчет скоростных метел, — я пошел на улицу. Погода прекрасная: легкий морозец, светит солнце, ветра нет. Выполняя всевозможные фигуры высшего пилотажа перед окнами, где все ученые мира обсуждали глобальные проблемы человечества, я добился того, что все они прильнули к окнам и наблюдали за тем, как я летаю. На ужине меня хвалили как никогда! Весь покраснел даже! Но за это мимолетное чувство эйфории я поплатился забранной на все каникулы волшебной палочкой! Будто без неё я ничего не мог!

Получив на Новый год зелье для излечения зрения и наруч на правую руку, я и думать, забыл о странных снах. Не знаю, зачем мне последний, если палочку я держу в левой, хотя кольцо-то у меня на правой! Но об этом родители не знали! На мой вопрос они сказали, что был только на правую руку, но они все равно решили купить! Странно, что они вообще мне что-то купили!

Лишь в последний день каникул я вспомнил про дневник. Повертев его в руках, я решился просто пропустить через него свою магию. Через пару минут стали появляться записи. Их было немного.

Запись 1.

«Сегодня я решила, что подарю маме. Я создам для нее браслет. Так как она судья, я создам предмет, который, если его наденешь на руку, будет, как книгу, читать души людей. После долгих мучений и экспериментов я поняла, что к этому браслету нужен хранитель, именно тот, кто будет рассказывать. Я выбрала змею, потому что они мудры. На создание этого браслета ушло очень много сил, но результат стоил того, он даже превзошел все мои ожидания! Хранитель браслета может выйти из него и стать самостоятельной змеей, но все же жизнь его будет зависеть от драгоценности. Если браслет будет разрушен, то и змей умрет, но до тех пор он будет жить вечно.»

Запись 2.

«Мою мать убили! Ее убили в собственном замке, пока отца не было дома. Тот, кто это совершил, поплатится! Он будет отвечать передо мной! Я клянусь, смерть этого человека будет медленной!»

Запись 3.

«Я отомстила за убийство своей матери! В ее смерти были виновны четыре исполнителя и еще один, тот, что приказал убить! Исполнителей я убила, а вот имя заказчика они мне не сказали, но это вопрос времени — скоро и он отправится в Ад!»

Запись 4.

«Я нашла пророчество Болезни! В нем говорится, что одному мальчику удастся изобрести лекарство от Ликантропии! Я приказала сжечь с лица Земли поселок, где живет этот мальчик, и убить всех жителей, не щадя никого!»

Запись 5.

«Моя волшебная палочка! Ее украли! Украли палочку, которую создавала я, палочку, внутри которой локон волос моей матери! Они украли ее! О нет, так просто это никому с рук не сойдет!»

Запись 6.

«Первым за кражу моей палочки заплатил Рекс! Он сказал мне имя того, кто украл палочку, а его желание открыло мне все тайны его мыслей! Мою мать убили по приказу Троубла! Именно он стал верховным судьей после ее смерти! Дура! Могла бы догадаться и раньше. Наверное, это последняя запись в дневнике! Троубл поплатится за убийство моей матери!»

Ничто не расскажет о человеке лучше, чем его дневник! С отвращением захлопнув тетрадь и швырнув её в стену, я упал лицом на кровать. По приказу этой высокомерной выскочки уничтожили деревню Натана. По её приказу он умер! Чтоб она горела в Аду! Мысли хаотично метались в моей голове, перескакивая с одной на другую. Теперь я просто должен найти браслет и поговорить со змеем. Я должен узнать, почему эта сука приказала уничтожить деревню!

На следующий день отец дал мне портал до вокзала, а дальше я должен был добраться на поезде до школы. Школа — это конечно хорошо, но сейчас мне надо было быть в другом месте, поэтому, переместившись на вокзал, я трангрессировал в Темную алею. Наложив на себя заклятие иллюзии так, чтобы все прохожие видели во мне высокого бугая, я двинулся к той книжной лавке. Как только я зашел в магазин, ко мне на встречу вышел старик.

— Чем я могу помочь, господин?

— Мне нужно все про браслет Эмилии и про устройство ее замка, — грубым басом сказал я.

— Вы пришли по адресу, у меня как раз есть пара книг…

— Сколько?

— 300 галеонов за обе!

— По рукам, — кинув ему, мешочек с деньгами я взял книги. — И да еще, есть ли у Вас что-нибудь про ее волшебную палочку?

— Увы, нет. Сам ничего найти не смог.

— Значит, не судьба. Это Вам за предоставленную информацию и за молчание, — дав ему мешочек с еще двумя сотнями галеонов, я ушел.

Бездумно бродя по Косому переулку, я, наконец, провел столько времени, чтобы переместиться на перрон вместе с прибывшим поездом. Ребята как раз стали гурьбой выходить из вагонов и идти на территорию, поэтому, затерявшись в толпе, я нашел Нормана.

— Привет! Как провел каникулы? — с необычным для себя энтузиазмом произнес я.

— Да так себе. Ты вылечил зрение или потерял очки?

— Вылечил. Пошли быстрее в замок я хочу подарить тебе подарок.

— Мне? — в шоке переспросил Норман.

— Кому же еще-то? Бежим!

Прибежав в школу первыми и чуть не сбив с ног профессора Трэнс, мы влетели в свою спальню. Так как спальни были на двоих человек, помешать мне вручить бумаги на ячейку в банке никто не мог. Норман был в шоке и даже принимать бумаги с ключом не хотел. Но, надавив на него, сказав, что обижусь, если он не примет, мы разошлись миром. Теперь у него был капитал, а я мог гордо говорить, что мои деньги хоть кому-то принесли пользу.

Всю ночь я читал книгу об устройстве замка. Про секреты, тайные комнаты и потайные ходы, разумеется, было ни слова не написано, но зато общий план замка я узнал. Так что следующая ночь ушла на то, чтобы прочитать все про браслет. Вооружившись полученной информацией, я стал патрулировать ночью коридоры замка, записывая маршрут завхоза и расположение комнат учителей. По моим расчетам браслет должен лежать в кабинете Эмилии. Кабинет никто не использовал — там лежали самые главные ценности. Около двух месяцев у меня ушло, чтобы выяснить маршрут завхоза и всех учителей и высчитать план моего путешествия в святую святых этого замка. Но все планы испортил случай.

На одном из уроков верховой езды, когда мы занимались с факультетом черных, Арэс и его компания все-таки решила нас достать.

— Четверо богатых и один горемычный сиротка. Вы его все вместе подкармливаете или только ты, Поттер? — вся его копания заржала, как благие лошади.

— Прекрати говорить глупости. Мы тебе не мешали, и ты нам не мешай. Иди, куда шел, — решил миром разрешить начинающуюся ссору Любомир. Любомир у нас мальчик кроткий, ссор и драк не переваривает, все старается решить миром.

— Ох, вы посмотрите! У этого приблудыша два заступника!

В такой ситуации слова уже не важны. Мы всей гурьбой рванули в драку, причем никто не додумался использовать палочки! Единодушно решили устроить мордобой! Учителю не удалось нас разнять, поэтому он послал сигнал за помощью. Когда прибежал директор и учитель трансфигурации в бой, наконец, вступила и магия. Так как у меня было преимущество, в виде кольца, я лупил всех наиболее мощными заклятиями. Поэтому, когда на нас из трех учительских палочек полилась вода, я успел уложить четверых из семи.

— Что это значит? Как мои ученики могли отпуститься до такого? Вы посмотрите на себя? — сразу было заметно, что Мирабелла Трэнс знает язык змей. Она, переходя то на него, то на английский, пыталась выразит свои мысли. Пожалуй, только я понял, как она нас обругала.

— Мистер Поттер, вы как наименее пострадавший потрудитесь объяснить, что произошло, — попытался утихомирить разбушевавшуюся учительницу директор, решив, наконец, узнать, что случилось. Но вот почему— то все шишки чувствую, пойдут на меня!

— Эмм.… Понимаете, господин директор мы с ребятами немного не сошлись во мнении насчет одного дела, и наша недомолвка перелилась в ссору, — я завернул так, что сам не понял, что сказал.

— Ну, это-то я понял. А в чем конкретно вы разошлись во мнениях?

— Для факультета "Ресерв" деньги оказались важнее, чем для нас, — после моей фразы все взгляды устремились на Нормана.

— Понятно. Пожалуй, так как вас много и все вы участвовали в эмм… потасовке, то наказание понесут все. Каждый лишается 20 очков, и будет отрабатывать неделю, помогая нашему завхозу очищать замок. Я думаю, на этом инцидент исчерпан. Мистер Поттер, я прошу Вас пройти со мной.

Следуя за директором, я думал, что же он смог узнать. То, что я использовал кольцо, не может почувствовать никто, даже Дамблдор! Кабинет директора располагается на пятом этаже, поэтому времени продумать варианты, как прикинуться дураком, я смог. Обстановка директорского кабинета была скудной: по стенам стеллажи с книгами, камин, большой стол. Браслета в кабинете не было, значит, я прав и он лежит в кабинете Эмилии. Присев в кресло пред столом, я придумывал, за что же я сейчас получу выговор.

— Мистер Поттер, у меня для Вас печальная новость, — мое сердце ухнуло куда-то вниз, кровь отхлынула от лица. Наверное, я был похож на призрака, так как директор стал вставать. Взмахом руки приказав ему сидеть, я показал, что готов слушать дальше. — Ваша мать попала в больницу…

Минут пятнадцать я просто сидел, смотря в одну точку, затем с силой разжав скулы, выдавил: «Я могу идти, господин Директор, или у вас есть еще какие — то сведения?» Вопрос явно выбил старого волшебника из колеи, поэтому он просто мотнул головой, отпуская меня. О самочувствии матери я не поинтересовался ни сразу же, ни потом.

Остаток марта и апрель я учился примерно, зарабатывая баллы для своего факультета, но все же майское солнышко разбередило мои прежние планы, и я, наконец, решил воплотить в жизнь давно задуманное приключение.

Спустившись на четвертый этаж, как можно тише, я стал подходить к двери кабинета. Как я и ожидал, на дверь было наложено множество защитных заклятий, которые нужно было последовательно снять, иначе перебудишь всю школу сиреной. Медленно распутывая сеть заклинаний, я оборачивался на каждый шорох, но все обошлось. Сняв последнее заклинание, я шмыгнул в кабинет, притворив за собой дверь. Браслет сразу же попался мне на глаза, он лежал по середине письменного стола, прямо напротив двери. Проверив, не наложено ли какое-нибудь заклинание, я взял браслет и вышел из кабинета. Как только дверь кабинета закрылась, на ней снова появились защитные заклятия. Поднявшись на крышу и сев на парапет, я стал изучать браслет. Красивая безделушка, выполненная из золота и гагата, но, присмотревшись повнимательнее, я увидел исходящую от предмета тонкую магическую ауру. Змея может выйти из браслета, но как вызвать эту змею? Применив пару призывающих заклятий, я стал вспоминать все, что прочитал. Не вспомнив ничего путного, я как во сне наобум сказал: «Эрик».

— Что, уже прошел год и снова нужно распределять этих паршивых первогодок? — сонным голосом поинтересовался змей, но увидев перед собой не Мирабеллу, а меня сразу же умолк, со щелчком закрыв пасть.

— Привет, — по-змеиному обратился к нему я.

— Здравствуй, Гарри. Как это я оказался у тебя?

— Я выкрал тебя из кабинета, — спокойно признался я.

— Надо же! За пять веков это хоть кому-то удалось! Ну и зачем я тебе нужен?

— Я хочу знать всю правду о твоей госпоже, о Эмилии.

— Хо-хо-хо! И ты думаешь, я молчал раньше, а тебе все расскажу? Да кто ты такой, чтобы на что-то претендовать?

— Кто я? Интересный вопрос! Я тот, кто может тебя убить!

— Ну, давай валяй, и я, наконец, уйду к своей госпоже! Ты думаешь, я, созданный, для того, чтобы карать преступников, рад тому, что распределяю сопливых первогодок, у которых только власть на уме, да как бы посильнее выделиться?! Валяй, убей меня, я буду только рад!

— Скажи мне, Эрик, зачем твоя госпожа, эта сучка, уничтожила деревню Натаниэля?

— Эмм… — змей смотрел на меня во все глаза и после неопределенного молчания спросил. — Откуда ты это знаешь?

— Твоя госпожа вела дневник — прочитал. Ответь, почему она убила моего сына?

— Сына? Так было нужно! Мальчишка должен был умереть, это решение далось ей очень сложно, но так было лучше!

— Лучше говоришь…. Он мог изобрести лекарство, он мог бы вылечить всех оборотней, и сейчас многие не мучались от этой болезни! А для нее было лучше выжечь деревню!

— Почему ты кричишь на меня, не я принимал решение, не я отдал приказ! Я не хотел их смертей, и она не хотела, но так было нужно! Ты не знаешь ее, не суди по одному поступку!

— Не судить ее по одному поступку? Она беспощадно убивала неугодных. Ей было наплевать на чувства других! Да вот только, когда пришло время подыхать, зачесалась, что же станет с отцом, если вся правда всплывет!

— Откуда ты все это знаешь?

— Я убил ее! И убью, если родится в моем мире!

— Ты знаешь пророчества?

— Мне не надо знать какие-то там пророчества, я прекрасно знаю, из-за чего она умерла! И как она умерла!

— Тогда зачем тебе я?

— Уже не зачем! Я верну тебя на место, и ты вновь будешь змеем, что распределяет сопливых первогодок! Все, что я хотел знать, я узнал! Твоя госпожа хотела, чтобы тебе нашлась работа, ликуй, ты, наконец, ее нашел!

— Ты не знаешь о ней ничего, Гарри Джеймс Поттер, и не смей ее винить в чем-то. Она намного лучше, чем кажется! Она достойно жила и смерть свою встретила достойно.

— Достойно?! Знаешь ли ты змей, как она умерла? Нет? Давай я тебе расскажу! Она приняла сделку, продала свою душу, стала рабыней! Великая госпожа стала рабой!

— Нет, ты все лжешь!

— Тебе там не было, а я видел! Сгинь!

Расстроенный змей стал медленно исчезать. Посмотрев на чернеющее небо, я бездумно вертел браслет в руках. Я узнал часть правды, но ничего хорошего из этого не вышло, только сильнее запутался. Глубоко вздохнув, я воспользовался заклятием призыва. Через пару минут ко мне в руки прилетел кусок золота и гагат. Пропустив через него магию, я начал творит, представив себе, конечный результат того, что хочу получить. Через пару минут в моих руках был точно такой же браслет: «Эрик». Змей из моего браслета откликнулся на приказ, появившись рядом.

— Что Вам угодно, Господин?

— Я желаю, чтобы ты каждый год первого сентября распределял в этой школе детей по факультетам.

— Да, мой Господин! — покорно прошипел змей и исчез.

Вернуть копию браслета, что будет вместо старого распределять детей, мне удалось ближе к утру. Вернувшись к себе в спальню, я создал бархатную коробочку, в которую положил настоящий браслет. Засунув коробку на дно сумки с вещами, я пошел умываться, скоро все начнут вставать.

В мае все ребята усиленно готовились к сдаче первых в их жизни экзаменов. Меня тоже охватило это чувство подготовки, и я, как и все, стал заучивать книги. Сдав экзамены на отлично, мы с Норманом получили почетные грамоты как лучшие ученики. Поездка из школы на поезде была веселой: мы играли в карты на щелбаны. Так как я жульничал, то ни разу не проиграл! На перроне меня никто не встречал, поэтому, проводив Нормана до автобуса, я вновь вернулся на платформу и активировал портал до дома.

Первый учебный год в моей новой жизни наконец-то закончился!

Летние каникулы начались с неприятностей. Сразу же, как только я приехал в замок, родители сказали мне, что семья Тендэрнес будут гостить у нас две недели. Две недели кошмара ждут меня впереди! Поэтому, зайдя в свою комнату, я стал разбирать свою школьную сумку, разбрасывая вещи по углам. Дойдя до конца, я наткнулся на книгу, которую купил зимой — «Узники Азкабана». После ее покупки я и думать о ней забыл, а вот сейчас она попалась мне на глаза, и я решил прочитать хотя бы оглавление. Бегло пробежав по списку незнакомых мне имен преступников, я наткнулся на последнюю надпись «Узник камеры 666». Сердце забилось где-то в горле. Найдя нужную страницу, перед моим взором открылась фотография. На полу грязной камеры лежал мужчина. Спутанные волосы разной длины, серая разодранная одежда, руки раскинуты в разные стороны. Мужчина с фотографии был похож на распятого Бога. И свет от окна падал ему на лицо. Это была моя фотография — это был я! Взрослый, худой, грязный, мертвый, но я! Как фотография из того мира оказалась в книге этого? Перелистнув страницу с фотографией я хотел прочитать, что было написано, но к моему разочарованию или счастью, там было лишь несколько строк: «Я отдал вам все, а чем вы отплатили мне? Этим?! Камерой, болью, смертью? Месть моя будет страшнее вашего поступка!» Я помнил эти слова, я выкрикнул их в день своего рождения, в день своей смерти! Это были мои последние слова! Очевидно, эта книга подарок старухи, чтобы я не забывал, кто я и что со мной сделали друзья. Бережно закрыв книгу, я обернул ее черной бархатной тканью и положил на полку. Теперь со мной всегда будет мое прошлое еще и в картинках. Раздернув шторы, закрывающие выход на балкон, я прошел к перилам. Моя комната находится на четвертом этаже правой части замка, и из своих окон я вижу сад. Зелень, что сейчас покрывает каждый миллиметр земли, очень остро напоминает жизнь своим светом и теплом, но вот только на душе у меня холод собственной смерти. Зачем я тогда согласился на перерождение? Зачем? Так ли нужно мне это было? Так ли я этого хотел? Ведь я уже прожил свою жизнь, умер, зачем я начал ее вновь? Зачем я снова пришел туда, откуда меня прогнали? Смогу ли я жить рядом с людьми, которых больше всех хочу убить? У меня нет ответов на эти вопросы, и каждый день, что я проживаю, забирает у меня время найти их. У меня осталось лишь три года, и я вновь попаду в Хогвартс, туда, куда мне путь заказан! Завтра к нам приедут гости, сегодня я хочу оплакать свою жизнь.

* * *

— Откуда у него эта книга, отец? — на удивление бледная и взволнованная Девона подняла свое лицо от воды, чтобы взглянуть на отца.

— Не знаю, милая. Но ни к чему хорошему она не приведет, — синяя жилка под правым глазом старца сильно пульсировала.

* * *

Быстро переодевшись в светлые брюки и рубашку, я вышел из комнаты. Поблуждав по замку в поисках родителей, я нашел их в папином кабинете, о чем-то шушукающихся. Разговор прекратился сразу же, как только я зашел — обо мне говорили!

— Я хочу сходить погулять, — смотря не на них, а на картину, висящую над камином, сказал я.

— Можешь идти, — мимолетно бросив мне ответ, они вновь принялись что-то обсуждать.

Проходя сейчас зеленую аллею, ведущую к воротам, я думал о том, что хочу сделать. Переместившись в Косой переулок, я снял деньги со своего счета и перевел их в магловские. Сходив в обычную парикмахерскую я коротко подстригся. Перемещаясь из одного магловского района в другой, я, наконец, попал на Тисовую улицу. Стоя на дорожке ведущей к дому номер четыре я вспоминал свою прошлую жизнь. Вспоминал все то время, что провел в этом доме. Сейчас здесь живут другие люди и у них другие заботы. Они нормальные, как и все здесь, а вот раньше тут жил я со своими ненормальными родственниками! Раньше я был счастлив, а сейчас нет. Сейчас я даже не знаю, где живут Дурсли. Постояв на дорожке еще пару минут, я переместился в какой-то парк. Зелень листвы, смех бегающих где-то рядом детей, громкие окрики их родителей, казалось, все люди в мире счастливы один я урод, что этого не заслуживает. Недолго думая, я переместился на вершину горы где-то в пустыне. Вокруг желтый песок, воздух сухой, палящее солнце. Подняв голову к небу, я засмеялся, как безумец, но совсем скоро мой смех перешел во всхлипывания. Впервые с того момента, как я нахожусь в этом мире, я заплакал. Заплакал, но слезы не приносили облегчения. Моя истерика закончилась так же быстро, как и началась. Сев на теплый камень, я бессмысленно смотрел на землю, зачем-то прикидывая в уме, разобьюсь или нет.

* * *

Длинный подол шелкового платья мерно колыхался в такт шагам молодой женщины. Взбешенная, как черт, Девона быстро шла по направлению к своему дому. Попадись ей кто на пути, получил бы молнию в лоб ну или был бы сброшен за бастионы к чертям. Взмахом руки, открыв, а, попросту чуть не выбив заднюю дверь, женщина вихрем залетела на второй этаж в свой кабинет. Виновник такого настроения Хозяйки Подземного мира мирно пил чай с печеньем.

— Какого дьявола, Том? — прошипела женщина, приближаясь к удивительно занятому молодому человеку.

— О чем ты, милая? — сделав, физиономия а-ля «Я невинность» спросил Том.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я? — приблизившись к столу на столько, что стало заметно тьму, абсолютно заполнившую ее глаза, выплюнула Девона.

— Ах, ты об этом! — восторженно воскликнул подросток. С указательного пальца женщины сорвалась черная молния, разнеся стоящие на столе часы вдребезги.

— Да, я об этом, — попытавшись, успокоится, и взять себя в руки, она чуть ли не по буквам произнесла эту фразу.

— Ну, раз в год и незаряженное ружье стреляет, — сложив руки на груди, назидательно произнес Том. Сильным потоком воздуха стол за которым сидел подросток приперло к стене. Пульсирующие волны магии отходили от всей фигуры молодой женщины.

— Не стоит со мной шутить, Том. Я стала Хозяйкой этого мира не только за красивые глазки, — голос женщины был пропитан магией. И тьма, клубящаяся у ее ног, желая угодить своей хозяйке медленно заволокла комнату. — Черт тебя подери, я знала ЕЁ! Неужели, ОНА настолько в тебе ошиблась?! Неужели доверившись отцу, Я настолько в тебе ошиблась?! Зачем ты подкинул эту книгу Гарри? Мальчишка итак не знал, как ему жить, а сейчас он сидит на горе в пустыне и думает, как разбиться поудачнее, чтобы лицо не пострадало! О чем ты думал? — выбросив весь свой гнев и исчерпав лимит ненависти к Тому, Девона, наконец, успокоилась. Тьма исчезла из комнаты, а Том припертый к стене столом смог выйти из места своего заключения. Подросток подошел к женщине, и неотрывно смотря в ее черные глаза, произнес лишь одну фразу: « Он сильнее, чем вы думаете». Казалось, слова еще долго отдавались эхом от стен кабинета, даже тогда, когда подросток ушел.

* * *

От песка стало мутить в глазах, солнце нагрело мою макушку и я, как пьяный, встал на ноги. Не помню, о чем я подумал, но в следующий миг я оказался в Хогсмите. Я видел Хогвартс, величественный и красивый! Школу, что стала для меня домом. Школу, которую я любил за то, что она дала мне новый мир, друзей и знания. Приключения, что я получил, и страхи, что пережил. Я люблю этот замок за множество прекрасных воспоминаний, которые терял каждый день в тюрьме и каждый раз старался вспомнить. Я люблю эту школу за боль, что мне причинили ее ученики, ведь когда я убью их, я уничтожу и последнее, что держит мою душу в теле, воспоминание о добре, тепле и свете, что когда-то у меня были. Бездумно бродя по Запретному лесу, я всматривался в кроны деревьев, чтобы каждый раз увидеть маленький клочок неба, такой же какой я видел из окна своей камеры. Когда-то я поклялся, что сравню небо, когда ушел из мира и вернулся в него. Пожалуй, сегодня именно тот день, чтобы начать сравнивать! Сегодня я принял решение уничтожить свое прошлое и сегодня такой же ясный день, как и тогда. Мне хотелось летать, хотелось, чтобы ветер обдувал меня, чтобы я был как тот орел, что дал мне сил ждать. Бездумно подпрыгнув, я расправил крылья, превратившись в орла! Ничего не зная про анимагию, я стал анимагом. Наверное, моя душа, что так хотела летать, наконец, нашла себе достойное воплощение! Взлетев высоко-высоко, так, что все, что было на земле, превратилось для моего острого зрения в маленькие точки, я парил, греясь в лучах солнца и потоках воздуха. Когда-то орел дал мне сил, пусть и я дам кому-то надежду. Я пролетел мимо всех окон Азкабана. Пусть хоть кто-то найдет во мне свой лучик свободы!

Лишь за полночь я прилетел в свою комнату и стал человеком. Во всех окнах замка горел свет. Странно может, что случилось с каким-нибудь из моих непутевых братьев? Быстрым взмахом руки я привел себя в порядок и спустился в гостиную. Отец выходил из камина, когда я начал открывать дверь, но что-то дернуло меня, и я решил подслушать, о чем они будут говорить.

— Все обеспокоены, никто не может его найти, — с некоторым страхом сказал отец.

— Но кто мог его украсть? Защита была самой лучшей! Живым бы до комнаты, где он лежал, никто не дошел! — воскликнула мать.

— Мы все так думали, а надо было лучше смотреть! Может, спросим у Гарри? Кстати, где он?

— Наверное, как обычно сидит в библиотеке. Нет, лучше не спрашивать, а то он заинтересуется и начнет сам допытываться до истины. Нельзя, чтобы этот предмет снова пришел в наш мир, его надо было уничтожить! Господи, зачем же мы столько времени его храним, ведь все же знают, что этот … чертов предмет ничего хорошего не приносит!

— Его много раз пытались уничтожить, милая, но никому это не удавалось! Давай мы с тобой переместимся в замок и попытаемся понять, что произошло.

— Да, конечно…. Но ведь на зимних каникулах охранные заклятия проверяли, кто мог снять их?

— Не знаю. Давай выясним все на месте.

Пламя камина полыхнуло, и родители исчезли. Значит, они что-то охраняют, что-то ужасное, раз так пекутся о сохранности предмета. Интересно, что и где? Они хотели спросить у меня, а что, собственно, я должен бы был знать? Раз у меня, то нужно раскинуть мозгами и подумать, с чем это связано. Сейчас они переместились в какой-то замок, где зимой была комиссия с проверкой и откуда спиздили важную вещь. Моя школа! Я украл браслет!

Больно стукнувшись о косяк, я залетел в свою комнату и стал рыться в своей сумке, пытаясь найти коробку, в которую положил украшение. В сумке его не оказалось. Перерыв все тумбочки и стол, я обнаружил коробку лежащей на кровати. Быстро открыв ее, я с легким трепетом достал браслет. Она носила его на левой руке на предплечье. Она носила его там же, где Лорд выжигал свои метки! Немного подумав, я надел браслет, и позвал змея.

— Что уже первое сентября? — наверное, у него этот вопрос традиционный.

— Нет, Эрик, сейчас еще лето.

— Ты? Ты не вернул меня? — с огромными от удивления глазами прошипел он.

— Да, не вернул. Я положил вместо тебя копию, что будет только распределять учеников, а всеми прочими твоими качествами не обладает.

— Силенок не хватило точную копию с меня создать! — усмехнулся змей.

— Ты хочешь от семилетнего ребенка слишком многого! Что такого ценного было в замке, что столько народа чего-то ищут? Неужели ты такой ценный?

— В замке много чего… — с грустью сказал змей. — Нет, они точно ищут не меня, раз ты сказал, что положил копию, что, будет распределять учеников, то они не поймут, что это не я. Даже Мирабелла не поймет! Меня вызывают только первого числа. В замке есть более ценные вещи…

— И что же это за вещи такие, что проверять охранные заклятия приезжает целая комиссия?

— Это ужасная вещь… прекрасная и ужасная.

— Твоя госпожа создала только тебя и свою волшебную палочку. Этот предмет не ее? — допытывался я.

— Моя госпожа много чего создала, но этот предмет не ее. Я чувствую, что тебе интересно, Гарри, но лучше не спрашивай. Я пять веков пытался забыть, что в этом замке лежит этот предмет, не заставляй меня вспоминать.

— Хорошо. Хочешь ли ты служить мне, Эрик?

— Что? Ты предлагаешь мне стать твоим слугой? Ты хочешь, чтобы я был у тебя? Ты меня украл!

— Ну, наверное, общаться с живым будет интереснее, чем просыпаться раз в год?

— Да будет интереснее… я… соглашусь. Я принимаю тебя в свои хозяева, Гарри Джеймс Поттер, я клянусь, что буду служить тебе верой и правдой. Клянусь, что буду защищать тебя, пока не сгину.

— Эрик, а с тобой можно общаться, только вызывая тебя?

— Пока браслет надет на твою руку, ты можешь общаться со мной мысленно.

— То есть, я могу вообще не снимать браслет?

— Можешь. Браслет всего лишь украшение.

Вот так вот мило я завел себе умное домашнее животное! Родители пришли домой лишь под утро, а к завтраку прибыли гости, такие же хмурые, как и мои родители. Очевидно, они вместе охраняют этот странный предмет. Почти все время мы с Флер были в замке одни, наши родители появлялись довольно редко, да и то лишь за тем, чтобы взять какую-нибудь книгу или предмет. Моих братьев отправили к бабушке во Францию. А собственно, почему я не мог поехать с ними? Не из-за Флер же! В конце концов, она все равно станет членом моей семьи, тоже могла бы съездить! Это было не справедливо! Собственно хватит разгоняться Гарри. Пора вернуться на бренную землю

— Как думаешь, что такое случилось, что они все носятся как ошпаренные? — поинтересовалась как-то у меня Флер.

— Не знаю. Родители молчат, как партизаны, ничего не говорят. Я лишь смог узнать, что что-то украли, а они этот предмет охраняли, — Разумеется, они будут бегать, как ошпаренные, у них у всех из-под носа мало того, что меня украли, так еще и этот чертов…— Эрик не договорил свою речь, во время заткнувшись. За неделю, что я ношу браслет я еще не привык, что змей довольно часто болтает со мной, причем в большинстве случаев наше общение выходит одним его монологом.

— Да, я тоже это узнала, подслушала, когда твои родители переместились к моим. Все-таки интересно, что они такое ищут?

— Может быть, украли что-то связанное с Темным Лордом? Пророчество или еще что-нибудь.

— Думаешь, это связано с ним? Мне кажется, нет, сейчас уже нет такой шумихи относительно его персоны. Хотя может быть. Э… Гарри, не мог бы ты мне помочь. У вас есть очень интересная и старая книга про анимагию, но она лежит на верхней полке одного из стеллажей. Не мог бы ты ее снять?

— Да, конечно, — воспользовавшись кольцом, я снял книгу и пролеветировал ее к Флер. — Ты можешь довольно спокойно пользоваться в нашем доме магией, все равно министерство не засечет, а наши родители странствуют не известно где.

— Да, точно, я и не подумала, — она достала свою палочку из кармана летних шорт и взмахом приоткрыла двери на балкон. У нее была довольно симпатичная палочка: сантиметров 30 из красного дерева с простой рукояткой украшенной всевозможными рунами. — Кстати, вы же делали палочку на заказ. Ну и как, подошла? Все нормально?

— Да, в принципе, эта палочка не плохая, но немного слабовата для меня.

— Спроси из чего она? — шипел Эрик мне на мозги. — А из чего она сделана?

— Вишня и лепестки синих роз, руны выполнены из виноградных лоз, — с какой-то легкой грустью произнесла она, вертя в руках палочку. Казалось, когда-то давно у нее была великолепная палочка, и ее заменили этой.

— Неплохая. Девочка очень любит природу и все живое, наверное, она может повелевать какой-нибудь силой, ну может, умеет траву быстро выращивать. В нашей школе она бы училась на «Граунд».

— С чего ты взял Эрик? Может, конечно, по ее палочке и можно узнать, что она любит природу, но она могла бы учиться и на моем факультете, она любит небо.

— Ты же говорил, что не перевариваешь ее, что это вдруг стал заступаться?

— Мне с ней еще жить и жить!

Действительно за неделю, что мы провели с Флер вместе, я узнал ее намного лучше. Она была сильной волшебницей даже сейчас, а когда вырастет, станет еще более могущественной, но, пожалуй, будет слабее меня. Флер очень любила природу, деревья, цветы, животных, у нее была кошка сибирской породы. Этот пушистый комок сбежал, как только они приехали к нам, и сейчас шлялся где-то по замку. А еще в ней было чего-то не от мира сего, она была слишком правильно воспитанной, слишком умной, целеустремленной, взрослой, казалось, она привыкла принимать все решения сама. И все это бремя очень давит на нее. Пожалуй, только на природе или в небе, или, пытаясь поймать свою кошку, она становилась обычной девочкой без больших проблем. Мне нашли прекрасную пару, мы с ней очень похожи, мы безмерно скрытные и все решаем сами.

Я боялся, что время, которое проведут у нас семья Тендэрнес превратиться для меня в ад, но этого не случилось. Мне даже понравилось общаться с Флер. Мы вместе летали на метлах и соревновались, кто быстрее поймает снитч. Пару раз ей удалось меня опередить, и пару раз она чуть не сбросила меня с метлы. Мы устраивали магические дуэли, но никто из нас не мог одержать победу. Каждый раз, когда я бросал в нее сложное заклятие, которое она и знать — то не должна, она выставляла щит, и все повторялось заново. По блеску в ее глазах можно было понять, что мне предстоит узнать еще много секретов.

После того, как семья Тендэрнес от нас уехала, я остался один. В большинстве случаев я изучал новые заклятия или общался с Эриком. Змей был очень умным и жутко общительным, поэтому он хоть как-то разделял мое одиночество. Но Эрик никогда не говорил мне об Эмилии, поэтому я решил начать разговор издалека.

— Эрик, ты знаешь что-нибудь о междумирье? — с легкой опаской начал я.

— Междумирье? Зачем тебе это? В принципе, что-то знаю, туда попадают души, что оставили на земле какой-то долг, — невозмутимо произнес змей, пару раз обвившись вокруг моей ноги.

— А по-другому туда попасть можно?

— Конечно, можно, если ты обладаешь возможностью перемещаться во времени и пространстве.

— А хоть кто-нибудь таким даром обладал? — я уже знал ответ на этот вопрос, но все равно мое сердце билось где-то в горле, ожидая ответа.

— Да. Таким даром обладала Кара. Но, говорят, ее судьба закончилась плачевно, толи в тюрьму посадили, толи убили. В общем, темное дело с этой ведьмой было.

— А как она выглядела?

— Да фиг ее знает. Ее никто никогда не видел молодой, такое чувство, она сразу же старухой родилась. Невысокая, страшная, полная, — ничего примечательно.

— А ходила она всегда в сером плаще и голос у нее скрипучий…

— Да. Типичная баба-яга! А что ты заинтересовался?

— Да так, ничего.

Значит, эту бабку звали Кара. Чертова ведьма, везде успела напакостить!

Медленно время подошло к моему Дню Рождения. Как ни странно, но ночью мне не приснился кошмар! Поэтому на празднике я был более или менее общительным и веселым. Я пригласил на праздник Нормана, и он поведал мне страшную новость. Нашу школу закрыли, и скоро всем ученикам должно было прийти извещение об этом событии. Наиболее сильным ученикам так же придет предложение с возможностью закончить обучение в другой школе. Норман уже согласился и скоро уедет во Францию. Я решил остаться. Мне не зачем это обучение, и теперь у меня появится больше времени на другие более важные вещи. Но все же, казалось, какой-то осколочек в моем сердце шевельнулся, когда Норман сказал что уезжает. Сдавалось, я всегда остаюсь, когда все уходят: тогда все поверили лжи и ушли от меня, а сейчас ушел Норман, и я уже точно знал, что наша дружба будет только на бумаге, что не краснеет от лжи.

— Мама, что происходит? Почему вы всегда исчезаете? Что вы ищите? — не выдержав их смутных переглядывание и страха в глазах, наконец, спросил я, где-то в конце сентября.

— Что ты такое говоришь, сынок?! Все в порядке, — быстро ответив и сиганув в огонь камина, они снова исчезли. Да мало того, что меня назвали «сынок» мне еще и ответили! Да что-то реально страшное твориться в мире!

— Какого дьявола, Эрик! Что такого ценного было в этом гребаном замке, что все словно с цепи сорвались, разыскивая этот предмет?! — раздраженно зашипел я. Пора уже узнать правду, поэтому я решил, что не слезу со змея пока он все не расскажет.

— Ты еще маленький, чтобы знать такие подробности, — как отрезал, сказал он

— Не держи меня за идиота! Что там такое было? Голова Эмилии, член Мерлина, Экскалибур, сердце ангела, жопа демона? Что там было? — издеваясь, язвил я.

— Зачем тебе знать, Гарри? Не забивай голову чепухой! — из своего вечно спокойного состояния змеи стал понемногу выходить, раздражаясь.

— Хватит считать меня маленьким мальчиком, что не сможет за себя постоять! Что охраняли в этом гребаном замке? Что сперли? — в энный раз спросил я.

— Ты спер меня! — лаконично ответил некоторую часть правды Эрик.

— Не заговаривай мне зубы! Скажи мне, что охранял? — шипел я, разговаривая, казалось сам с собой, поднимаясь в спальню.

— Я не могу сказать, Гарри! Я поклялся, что буду молчать! К тому же я не хочу вспоминать, то место и тот предмет. Он принес мне слишком много боли!

— Тебе, что им хвост отрубили? Стоп, — хлопнув себя по лбу, я остановился, как вкопанный, перед дверью своей спальни. — Это был нож? Скажи мне, Эрик, там хранился нож?

— Не нож, побольше… — неуверенно прошипел Эрик.

— Кинжал! Кинжал Боли! Это охраняла школа? Конечно же, Эмилию убили кинжалом Боли, и именно он должен был храниться в ее замке. Хотя, ведь тело должны были подбросить к замку Мерлина?

— Откуда ты все это знаешь?

— Нужно знать места и быстро бегать! Я прав в школе был кинжал Боли?

— Да.

— Как мне его найти?

— Ты идиот! Совсем сбрендил на коллекционировании редких вещей! Змей, кольцо наруч, еще и кинжал хочешь себе забрать! Не смей Гарри! Этот кинжал великое зло! Он никому не принес добра! Никто из владельцев этого кинжала хорошо не закончил!

— Так и должно быть! Тот, кто захочет поработить свободный дух, умрет, потому что две вольные души сильнее одной развращенной!

— О чем ты?

— Да так, мысли в слух. А что там с Карой она вела какой-нибудь дневник или еще что-нибудь?

— Черт ее знает! Она вообще была странной ведьмой, одержимой властью!

— Одержимой властью?

— Да. Говорят, что в молодости она хотела занять трон и даже подговорила воинов на бунт, но у нее ничего не вышло. Даже с ее редким даром, она оказалась слишком слабой волшебницей, чтобы повелевать всеми. Потом она свихнулась на идее сделать могущественный артефакт, который поможет увеличить мощь волшебника. Она хотела сделать какой-то предмет, с чьей помощью сможет занять трон. Но толи у нее ничего не вышло, толи как раз вышло, да повелевать она этим предметом не смогла! В общем, повязали ее ангелы и демоны в каком-то странном мире и упекли в клетку, а умерла она сейчас или нет, я не знаю.

— Значит, есть шанс найти!

Быстренько переодевшись в синие джинсы и темно — синий джемпер я выбежал на улицу. Пробежав расстояние до банка, и сняв определенную сумму денег, я уже выходил, когда увидел их! Неужели мне теперь нельзя сходить в банк! Мне на встречу шла семья Уизли: Молли, Артур, Рон, Джинни. Увидев последнюю, я искривился, как от зубной боли. И надменно неспешно стал спускаться к ним, на встречу.

— Кого это ты так не любишь, что представляешь, как будешь сдирать кожу с какого-то мальчишки? — поинтересовался змей.

— Они это заслужили, Эрик! Пожалуй, в одном я с твоей госпожой согласен. Мстить нужно всем до последнего вдоха, и месть эта должна принести тебе облегчение!

— А говорил, она сука! Сам не лучше ее.

— Мы одного поля ягоды: убийца и блудница!

Как мне хотелось достать палочку и два раза сказать Avada Kedavra. Пусть их родители увидят их смерть, пусть они умрут. Но меня останавливало совсем другое желание. Так просто они не умрут! Каждый из них получить ту порцию боли, которой они достойны. Они будут умирать медленно. Так же медленно, как и я.

В моих глазах горело бешенство, смешанное с ненавистью, хотелось все же причинить им боль, но резкий шепот почти в ухо отвлек меня.

— Гарри, можно подумать, что ты хочешь убить этих людей, — насмешливо прошептала Флер, удерживая меня. Семья Уизли прошла мимо, и я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. — Что они умудрились сделать, что ты их так не любишь? — с интересом произнесла она, пристально изучая мое лицо.

— С чего ты взяла, что они мне что-то сделали, и я их ненавижу?! — попытался отшутиться я, отводя глаза в сторону.

— Я вижу по твоим глазам. В них столько ненависти, гнева, боли, страха, печали. Что они могли сделать тебе? Хотя, наверное, это не мое дело. Пойдем в кафе.

— Ничего, Флер, ничего! — взяв ее под руку, мы пошли в кафе. — А почему ты не в школе?

— У нас не такая система обучения, как у вас в школе. Мы учимся один год, затем год отдыхаем, и снова учимся год. Кстати, что произошло у вас в школе, что ее закрыли? — поинтересовалась она, принимая свой пломбир с орешками.

— Из школы что-то украли, и все поставлены на уши в поисках этой вещи, — медленно облизав ложечку с мороженным, я заметил входящего в кафе Драко Малфоя в сопровождении Креба и Гойла. Только их мне для полного счастья не хватало! Наверное, на моем лице что-то отразилось, потому что Флер оглянулась и заметила ребят.

— Ты их знаешь? Неужели, они настолько плохие, что ты поменялся в лице сразу, как их увидел? — с интересом спросила она, перемешивая орешки с мороженным.

— Высокомерная выскочка и его прихлебатели — Малфой и Ко, — лавр царского двора позавидовал бы моей характеристике.

— А чем ты лучше его? — подавившись мороженным я уставился на Флер. — Ну, ты же тоже аристократ.

— Я не смешиваю других людей с дерьмом, Флер. Для меня не важно, какой человек крови, главное, чтобы он был… — А каким он должен быть? Пожалуй, я не знаю ответ. Всю мою жизнь я думал, что меня окружают друзья, а чем это повернулось! Сейчас я считаю, что разбираюсь в людях, а разбираюсь ли? Чем я — настоящий лучше Малфоя? Ничем. Я хуже. Я намного хуже его!

— Каким? — вырвав меня из раздумий, спросила Флер.

— Верным, отзывчивым, доверяющим.… Кстати, твои родители тоже где-то пропадают? — быстро перевел тему разговора я.

— Да. А что ты делаешь в Косом переулке? — очевидно Флер тоже что-то скрывала, раз так же, как и я, сменила тему разговора.

— Надо было снять денег и, может, быть купить книгу, а ты?

— Хотела зайти к старьевщику…

— В Темной аллее?

— Ты, как я вижу, собирался туда же! — парировав мой вызов, произнесла она.

— Все может быть, все может быть…

Заплатив за мороженное, мы вышли из кафе. На беду обоих начался проливной дождь. Добежав до бара, мы по камину перенеслись по домам. Расхаживая по бесконечным коридорам своего замка, я думал о том, чтобы сделал бы с Уизли, не останови меня Флер. Мое пребывание в тюрьме показалось бы им раем!

— Чем они тебе не угодили? — спросил Эрик.

— Ты создан читать души других, вот и прочти! — резко сорвав браслет, я бросил его на кровать. Ужасно хотелось что-нибудь сломать, поэтому я бросил молнию в окно. Стекло разлетелось тысячью кусочков, покрыв пол россыпью острых частичек. Я ходил по стеклу, слушая его треск под ботинками, и вдыхая воздух, наполненный влагой дождя. Мысли бились в моей голове, выражая лишь одну — убить! Превратившись в орла, я летал по лесам, выискивая добычу — неважно кого убить, главное почувствовать кровь на своих руках!

Дождь меня уже не останавливал, так же как и ночь. Прилетев в Темную алею, я развоплотился и неспешно пошел к старьевщику. Дверь протяжно скрипнула, владелец вышел из подсобки. Увидев меня, он тотчас выкинул тряпку, что держал в руках, и настороженно стал присматриваться ко мне. Усмехнувшись, я подошел к отдельно стоящему столу. На нем под стеклянной крышкой на бархатной подставке лежал маленький кулон в виде золотого дракона, обвившегося вокруг александрита. Кулон был очень красивым, но не представлял собой никакой магической ценности. Это было простое ювелирное украшение. Немного подумав, я решил его купить.

— Сколько?

— Вообще-то, эта вещь не продается, — неуверенно пропищал хозяин магазина.

— Мне не важно, продается или нет. Я спросил, сколько ты хочешь за этот кулон. Будь внимателен, сейчас я спрашиваю, а ведь могу взять и бесплатно.

— Раз Вы так хотите купить, тогда я продам его Вам. 1000 галеонов.

— Не слишком ли дорого за простую безделушку, — усмехнувшись, произнес я. Чуть пониже кулона была написана цена. Он стоил 1500, очевидно для меня в этом магазине скидка! Кинув продавцу мешочек с нужной суммой, я достал кулон и вышел из магазина. Мгновенно создав бархатную коробочку, я положил в нее кулон и переместился домой.

Потратив около часа на то, чтобы никем не замеченным пройти к себе в комнату, я бухнулся на кровать и надел браслет, вызвав змея.

— Где мне можно найти эту чертову ведьму и кинжал?

— Ты сдурел? Ветер голову надул? Я никак не могу тебя понять, Гарри, кто ты? Что ты такое? Я не могу почувствовать твою судьбу, она слишком запутанная, слишком страшная, она покрыта чужой кровью, как водой! Кто ты? — обвившись по столбику кровати, морда Эрика была наравне с моим лицом.

— Я — дурак, что верил в великие чувства! Я пытался спасти и потерял. Сейчас, Эрик, я никто, уже никто! Скажи мне, как найти ведьму?

— Она заключена в замке Скорби.

— Отправляйся в браслет. Если все удастся, я скоро верну тебя твоей госпоже, а если нет, то уж не обессудь остаться моим помощником, — змей медленно растворился, кивнув мне на прощание.

Переодевшись в черный свитер и джинсы, я вышел из спальни в библиотеку. Стеллажи с книгами показались мне бесконечными, пока я искал отдел, отведенный замкам. После получасового чертыханья я, наконец, нашел нужную книгу.

Замок Скорби был построен Мерлином после смерти его жены. В этом замке он хранил все вещи, что напоминали ему об утрате. Позже, после смерти дочери, Мерлин переехал жить в этот замок, желая прожить остаток своей жизни с фантомами своего прошлого. Умирая, великий волшебник попросил хранить в этом замке лишь печаль и боль, что может принести человеку разлука. На следующей странице книги была фотография замка. Это был именно тот замок, к которому я перенесся зимой, очевидно старой бабке захотелось еще пожить!

* * *

Серебристый свет фонтанной воды превращал в предсмертную маску застывшее лицо молодой женщины. Пристально она всматривалась в происходящее на Земле.

— Не стоит ему мешать, Девона, — рядом раздался голос пророка.

— Но тогда он все узнает! — воскликнула демоница.

— Когда-нибудь он должен был узнать, — тихий шепот слов в правое ухо и волны, расходящиеся от руки старика.

* * *

Выбежав из дома, я перенесся к тому замку. Быстро пробежав расстояние до коридора, я вновь остановился перед дверью. Нужен был ключ, заклятия я сниму, не так, конечно, как нужно, но сниму. Вот только где взять ключ? Решив, что лучше не раздумывать, а действовать, я бросил огненный шар в дверь — пара заклятий исчезла. Бросая мощные проклятия, я надеялся снять все охранные чары напором. Но все же одно заклятие не поддавалось: оно было непосредственно связано с замком, и очевидно снять его может только ключом. Но так как ключа у меня не было, то я наколдовал нож и подошел к двери. Если у тебя нет ключа, то ты можешь заплатить за проход кровью! Разрезав руку и направив струю крови с помощью магии, точно в замочную скважину я заметил, как стало слабеть заклятие. Отдав столько крови, сколько было нужно, я залечил руку. И вновь бросил в дверь магический огонь. От мощи заклятия дверь слетела с петель. Зайдя внутрь, я оказался в огромном магическом зале, состоящем из лавы, и только мостик от одного конца комнаты в другой разделял огненное пекло. Дойдя до середины моста, я потянул за цепь, опуская из свода зала клетку с узницей. Как только клетка оказалась на моем уровне, не доходя до кипящей лавы сантиметров тридцать, я прекратил тянуть и прикрепил цепь.

— Я знала, что ты придешь, Гарри! Ты не мог не прийти, ты желал намного большего, чем получил ведь так? — поинтересовалась у меня пленница. Казалось, годы заточения ее не тронули. Она была такой же, как и при нашей последней встрече.

— Может быть, я ожидал большего, но надо радоваться тому, что есть! За все годы своей жизни я научился это понимать. Не будем вести пустые разговоры на тему: как жилось, как здоровье, все ли хорошо, перейдем сразу к делу. Ответь мне, Кара, зачем тебе нужен был этот кинжал, и почему ты выбрала нас? — смотря не на нее, а на пламя внизу клетки, спросил я.

— Ты так хочешь услышать ответ? Наверное, мне следует ответить, ведь хоть что-то в своей жизни я должна сделать правильно! Что же, слушай мою исповедь. Я желала власти, Гарри. Обладая таким редким и могущественным даром, я больше всего желала власти и величия. Но что я могла получить, не будучи аристократкой? Ничего! Каждое мое перемещение во времени и пространстве забирало у меня красоту и молодость, и с каждым разом я видела в глазах людей лишь презрение. Никто из них не стал бы подчиняться старухе, и тогда я решила создать магический артефакт, которым смогу вернуть свою красоту и заполучить трон! Я пыталась создать его сама, но всегда получала просто красивую безделушку без души и магии. А потом вдруг пришла ОНА. Красивая, молодая, царственная, темная она показала мне путь в Междумирье. Знаешь, там очень красиво, там так спокойно, и там я чувствовала себя госпожой. Заметив вас, я стала присматриваться. Вы были, казалось, продолжением одной души. Такие величественные, молодые, сильные, яркие. Вы могли убивать, миловать, дарить и забирать. Два правителя, чьи души черны, как тьма преисподней, и светлы, как перья ангелов! Признаюсь, я любовалась вами! Маленьким Натаном за то, что бросился в бои, желая спасти мать, и умер, не желая стать похожим на всех. И тобой! Ты интересовал меня намного больше. Перенеся столько боли от предательств, ты не разучился чувствовать. Ты привязался к малышу и искренне желал ему помочь, но при этом в твоей душе была столько желчи, которая желала медленной казни для твоих врагов. Наблюдая за вами, я поняла, что мне нужен кинжал с вашими душами. Кинжал, в котором будет заключена ваша магия, ваша кровь. Ослепленная своей жаждой, я заключила с вами сделку, но магия решила все по-своему. Кинжал не служил мне. Ваши души оказались сильнее. Тогда я стала отдавать кинжал достойнейшим людям, но всех их он развращал. Кем бы ни был человек: царем, монахом, магом, цирюльником, целителем, пахарем. Все они отдавались кинжалу, покоряясь вашей власти.

Окинув взглядом это унылое место, я вновь уставился на огонь, так и не посмотрев на ведьму.

— Зачем ты убила Эмилию? — не знаю, зачем я спросил. Просто хотелось услышать собственный голос понять, что посреди этого пекла есть двое, что ведут беседу.

— Я должна была выполнить дарованное тебе обещание, Гарри, и я выполнила его. Сейчас тебе может быть не понятно, но потом все будет просто и естественно. Она была прекрасной ведьмой, да и сейчас хороша.

— Хоть кому-нибудь кинжал служил? — глупый вопрос. Кому он мог служить кроме меня и Натана!

— Да, служил. Прародительнице твоего рода — Пандоре Эванс. Кинжал покорился ее беспрекословно! Любая прихоть ее выполнялась, но она пользовалась этой властью разумно, никого не убивая, а лишь даря людям счастье. При ее правлении люди не знали бед, у всех все было. Она добилась равенства для оборотней, и при ней оно было. Это сейчас оборотней считают изгоями, тогда все было не так. Но, к сожалению, великие люди умирают, а вместе с ними умирают и их поступки. Пандора спрятала кинжал в замке Эмилии и дала ему необходимую защиту, именно поэтому род по линии Эванс не обладал магией. Позже к защите Пандоры добавили свою защиту ангелы и демоны, а потом и люди. Она не хотела, чтобы кинжал попал к кому-то в руки, лишь к владельцу.

— Кинжал украли! — воскликнул я с горечью и поднял глаза на узницу.

— Нет, не украли. Никто не может его украсть, его может достать из камня только владелец — только ты! Когда настоящий владелец родится в мире и будет способен взять кинжал, то он переместиться из замка Эмилии туда, где все началось, туда, где истинный владелец возьмет в руки великую силу. В имении Эвансев.

— За что ты попала сюда? — я долго молчал, не решаясь спросить.

— За свою гордость. За свою спесь. За свои мечты. После того как Пандора заковала кинжал, я нашла волшебника, который смог бы достать его. Я была уверена, что он бы достал и он достал кинжал. Да вот только я не учла, что, как только волшебник начнет пользовать магией кинжала, оружие начнет его развращать. У этого волшебника была навязчивая идея стать Хозяином Тьмы. Он развязал войну. Войну, в которой умерли лучшие волшебники, сильнейшие ангелы, высшие демоны. Тогда ОНА снова пришла ко мне. Еще не такая сильная, но уже окруженная ореолом тьмы. ОНА отдала мне приказ и подчинилась. Время было остановлено, ангелы отобрали кинжал у безумца. Великая защиты на оружие была восстановлена, а я обессиленная оказалась здесь.

— Спасибо, что ответила на все вопросы. А сейчас прощай! — резко взмахнув рукой, я освободил цепь и клетка начала медленно опускаться.

— Я долго жила, Гарри, но дай мне последнюю минуту, — я остановил падение клетки и посмотрел в глаза старухе. Серовато-зеленые глаза смотрели на меня с легкой печалью и мольбой. — Когда ты найдешь кинжал, пользуйся его властью разумно. И всегда, Гарри, оставайся самим собой. Верь лишь своим чувствам, верь лишь своему сердцу и постарайся забыть прошлое. И еще, Гарри, спасибо тебе, — падение клетки снова началось. Я знал, что смерть Кары будет ужасной, поэтому увеличил скорость погружения клетки в огонь. Старуха ужасно кричала, а я, не отрываясь, смотрел на ее агонию. Но вот клетка полностью погрузилась в огонь, и я смог, наконец, закрыть глаза.

Развернувшись, я пошел назад к выходу немного нетвердой походкой, придерживаясь за перила. Перед глазами стояло искривленное от боли лицо ведьмы, а в ушах ее крик, поэтому я смутно представляю, как смог восстановить все заклятия и вернуть дверь назад. Лишь вдохнув свежий утренний воздух, я смог кое-как успокоится и перенесся в какой-то лес к реке. Зайдя в холодную октябрьскую воду, я пытался смыть со своих рук грязь от цепи, грязь от своего поступка. И чем холоднее и хуже я себя чувствовал, тем легче становилось на душе. Но все же благоразумие и инстинкт самосохранения возымели верх, и прямо из вод реки я перенесся к воротам своего замка. Солнце только начало восходить, и я, превратившись в орла, залетел к себе через окно. Скоро встанут родители, и надо будет спускаться к завтраку, за это время я должен буду привести себя в порядок и постараться понять чего хочу от жизни, потому что решать, что я буду делать дальше нужно сейчас.

Зайдя в ванную, я долго смотрел на свое отражение. Бледная кожа, уже отросшие растрепанные черные волосы и синяки под глазами. Я видел в отражении не себя, а убийцу из своей прошлой жизни. Тогда я не стал преступником, а сейчас я встал на этот путь, даже не задумываясь. Сколько мне предстоит сделать, чтобы стать счастливым в этом мире? Что я должен буду сделать, чтобы забыть все, что совершу? Как мне исправить все свои ошибки?

Набрав полную ванную теплой мыльной воды, я погрузился в нее и медленно стал мыться. Мыльная пена лопалась, и с каждым лопнувшим пузырьком я запирал все хорошее, что есть в моей душе на замок, оставляя лишь высокомерие, холодность, отстраненность, лицемерие, гордость, презрение. Я оставлял те качества, которые так призирал. Я оставлял их замком на своей душе, чтобы когда-нибудь разбить его и быть счастливым. Быть счастливым тогда, когда я найду Натана.

С помощью магии я подстриг волосы и убрал синяки, став обычным восьмилетним мальчиком. Надев строгие черные брюки и рубашку, я спустился вниз к завтраку. Родители уже сидели за столом. Спокойно сев на свое место, я взял стакан сока и немного отпил перед своей речью.

— Я хочу кое-что у вас попросить, пока вы снова не исчезли куда-то, на поиски чего-то, — нарочито медленно и степенно произнес я.

— Что ты хочешь? — спросил отец. Выглядели мой родители надо сказать ненамного лучше, чем я с утра. Не выспавшиеся, всклокоченные, вечно загруженные и расстроенные.

— Я хочу переселиться в наш дом в горах, хочу пожить там один, — поставив стакан с соком, я довольно холодно посмотрел в глаза матери.

— Хорошо, можешь ехать. Там достаточно домовиков, чтобы ты был в достатке, — равнодушно сказала мама, даже не став возражать. Очевидно, пропажа кинжала действительно сильно их вымучила.

— Значит, я сегодня уеду. Удачи вам в поисках кинжала.

— Что?!! Откуда ты знаешь, что мы ищем?!! — одновременно встрепенулись родители, уставившись на меня во все глаза.

— Из библиотеки пропал фолиант, посвященный магическому оружию. Только в этой книге было написано про кинжал Боли, поэтому я сделал вывод, что вы ищите его, а по вашей реакции стало понятно, что я сделал правильный вывод. Спасибо, я не голоден.

Поднявшись к себе в комнату, я стал собирать необходимые вещи. Надев браслет, я сказал змею, что ничего не вышло, и он временно остается со мной. Неопределенно хмыкнув, Эрик сказал мне, что ожидал этого. Наскоро собрав необходимые мне вещи, я спустился в зал, чтобы переместится по каминной сети в мой новый дом. Родители уже ушли на поиски, так что меня никто не провожал. Взяв немного летучего пороха, я, бросив его в камин, вышел уже из другого, в горном замке. Поднявшись в комнату, которая мне всегда нравилась больше остальных — в северной башне — я разобрал вещи и спустился в библиотеку. Мне нужно было оказаться в этом замке, потому что здесь была библиотека, посвященная редким магическим семьям и их наследству. Найти книгу об Эвансах не составило труда, но, вот только, ничего существенного там не было, кроме, конечно, той странности, что магия нашего семейства вдруг иссякла, и дети рождались сквибами. Имение Эвансов пару раз упоминалось в книге, но это были лишь упоминания о том, что после смерти Пандоры никто не смог найти особняк и все, прилежащие к нему земли. Собственно я возлагал все надежды на то, что что-нибудь узнаю об этом имении, но мои ожидания не оправдались. Хорошо, что хотя бы остался один и могу делать, что хочу. Выйдя из библиотеки и пройдя к себе, я вызвал змея.

— Не плохая обстановочка. А что это мы вдруг решили переехать? — полюбопытствовал Эрик, ползая взад вперед по пушистому ковру.

— Что ты знаешь об имении Эвансов? — спросил я, сразу же не решая откладывать томящий меня вопрос в дальний угол.

— Имение Эвансов пытались найти многие искатели приключений, но так никто и не нашел. Говорят, Пандора так заколдовала здание и все земли, что найти его сможет только один единственный наследник, что родится шут знает когда! Имение представляет собой огромный сад, состоящий из пяти аллей и трехэтажное здание в викторианском стиле. Говорят, это было очень красивое место. У Пандоры был потрясающий вкус и стиль, к тому же она была очень доброй женщиной, доброй и могущественной. Каждый, кому была нужна помощь, мог прийти к ней, и она помогла бы ему. При ней оборотни получали работу и были полноправными членами общества; это сейчас они — псы негодные, а тогда…. Да, тогда все было не так. И люди были добрее и нравы лучше…

— Не надо лишних разглагольствований. То есть, ты не знаешь, где находится имение Эвансов?

— Нет, Гарри, не знаю. Честно не знаю.

— Спасибо и на этом. Можешь ползать, изучать замок.

Размерено потекли дни в поисках хоть какой-то информации. Не шатко, не валко, к Новому году мне удалось найти книгу, где было написано примерное местонахождение особняка. Встретил Новый год я с родителями и семьей Тендэрнес. Пожалуй, только я и Флер, радовались празднику, потому что взрослые были мрачнее тучи. Хотя, почему только мы, — близнецы наконец-то приехали от бабушки и доставали нас все каникулы. Две недели, что я провел у родителей вместе с Флер, хоть как-то отвлекли меня от своих поисков и вернули к жизни. Каникулы протекли незаметно, и я снова оказался наедине с самим собой далеко в горах. Неотступно меня мучили мысли о кинжале, и вечное нытье Эрика о зле, идущем от оружия, уже стали раздражать.

* * *

Маленький ручеек протекал в красивом лиственном лесу. Я вдыхал полной грудью чистый воздух и подходил к устью ручья. Молодая трава проминалась под моими шагами, а я все шел и шел. Что-то тянуло меня туда, и, не смотря по сторонам, я шагал вперед. Поднявшись из небольшого оврага, я оказался на возвышении и заметил идущую мне на встречу женщину. Высокая, красивая, рыжеволосая, с задорно горящими зелеными глазами. Казалось, ко мне идет моя мать, но все же, в этой женщине было что — то степенное, древнее, что-то, что было только у великих волшебниц, воспитанных для того, чтобы править. Как только мы поравнялись, она улыбнулась мне и обняла, как мать.

— Здравствуй, Гарри, я знала, что ты придешь, — я уже собирался открыть рот, чтобы перебить ее своим вопросом, но она прикрыла мне его, положив на губы палец. — Не надо задавать мне вопросов. Сегодня я буду с тобой говорить, а ты слушать. Хорошо? — я кивнул, и она продолжила. — Не правда ли, красивое место? — свернув направо, мы, пошли по еле заметной тропинке. — Только так можно прийти ко мне, только пройдя дорогу совести. Ты оказался здесь, потому что ищешь, Гарри, но время еще не пришло, и эта дорога пока не откроется для тебя. Ты слишком запутался в своих желаниях, поэтому пока еще рано. Но, как только ты будешь готов, ты сможешь прийти домой. Я хочу предостеречь тебя от боли, от радости, ото лжи, от добра, от лести, от любви. Когда ты возьмешь в руки кинжал, будь чистым от всех чувств, что в твоем сердце, и тогда ты поймешь, что делать дальше. А сейчас не изводи себя лишними терзаниями. В прошлом у тебя не было веселого детства, а сейчас ты лишаешь его себя сам, не надо. Сейчас ты только ребенок, радуйся этому. Будь ребенком! — мы дошли до двух берез, что сплелись кронами, образуя проход к красивой резной калитке. — Нам пора расставаться, малыш, но я уверенна, что ты еще придешь сюда. Будь счастлив, мальчик, и удачи.

Она растаяла в воздухе, а я остался стоять у калитки, даже не желая ее открыть. На душе было легко. Впервые в жизни мне казалось, что у меня все есть и все хорошо. Закрыв глаза и глубоко вздохнув, я проснулся.

* * *

На душе было хорошо, поэтому я собрал все свои записи и, положив их в папку, крепко ее завязал, спрятав в самый дальний угол стенного шкафа. На улице падал снег. Одевшись потеплее, я вышел играть в снежки. Мне было радостно, как никогда раньше, я решил, что пора, наконец, осмыслить свою жизнь. Упав на снег, я смотрел на голубое небо. Пролежав так пару минут, я нехотя встал и пошел к замку.

Итак, раз уж я решился на воровство, то нужно одеться подобающе — черные брюки и джемпер, кожаные перчатки и шерстяная шапочка. Немного поржав над собой перед зеркалом, я, наконец, сконцентрировался и перенесся в кабинет Люциуса Малфоя. Перевернув чуть ли не весь кабинет верх дном, я все-таки нашел то, что искал. Маленький дневник лежал в моих руках. Ехидно улыбнувшись, я взмахнул рукой и привел все в порядок. Когда хозяин придет в кабинет о моем появлении здесь, может свидетельствовать только идеальный порядок.

Оказавшись у себя в спальне, я положил тетрадку на кровать и решил спросить совета у сильного мира сего.

— Эрик, что ты знаешь о крестражах? — услышав мой вопрос змей, шлепнулся на кровать прямо из воздуха. Видно далеко где-то ползал.

— Да, по сути дела, ты окончательно слетел с катушек. Что именно ты хочешь знать? — по видимому еще находясь в ступоре змей, решил спросить, что мне нужно, а не выдать скучную лекцию.

— Как достать из осколка души человека? — неуверенно спросил я.

— Что достать? — обалдело переспросил Эрик.

— Ну, как бы….э…..ну человека, — еще сильнее стушевавшись, произнес я.

— Не представляю, — гордо вскинув морду, рептилия растворилась. А я же остался сидеть, удивленно рассматривая тот участок покрывала, где только что была змея. Взяв в руки тетрадку, я аккуратно перелистывал странички, думая о чем-то своем. В этом дневнике его душа. Здесь то, что он рассек в первый раз. Эти белые листы хранят то, от чего он отрекся — лучшую часть его души.

* * *

— Я думаю сегодня Тома лучше не подпускать к зеркалу, — ехидно усмехнувшись, протянула Девона.

— О да, а то вдруг удар хватит! — в тон дочери ответил старик.

* * *

Полумрак ночи медленно опустился на землю. Иногда тучи полностью закрывали луну, отчего становилось очень темно. Говорят, такие ночи созданы для раздумий: свет луны освещает зыбкую правду, а тьма защищает сплетенную ложь. Маленький мальчик, одетый в черные брюки и шелковую рубашку, зажигал стоящие на постаменте восковые свечи. Рядом со свечами на возвышении лежала тетрадка. Сам же постамент находился в центе большой пентаграммы выполненной бороздками в полу. Сейчас эти бороздки не были ничем заполнены, но скоро они вновь наполнятся до краев.

Приготовив все необходимое, мальчик немного неуверенно подошел к одному из лучей пентаграммы.

— Кроме души терять мне не чего, так что можно начинать, — резко выдохнув, как перед попыткой выпить стакан водки залпом, мальчик достал серебряный нож. Закатав левый рукав повыше локтя, мальчишка сильно сжал скулы и одним быстрым движением разрезал кожу от локтя до кисти. Сильным напором хлынула кровь, быстро заполняя бороздки пентаграммы. Как только все лучи магического знака заполнились кровью, порез на руке затянулся, став лишь незаметным белым порезом. Сделав шаг к постаменту, мальчик заворожено смотрел на пентаграмму. Заполненные алой кровью лучи начинали пробуждаться от сна, и магия заволокла комнату. Теперь здесь можно совершить любое запретное колдовство, и никто об этом не узнает. Несколько минут мальчик еще рассматривал пространство вокруг, а затем положил свою правую руку на тетрадь и, закрыв глаза, выпустил всю свою магию на волю, смешав с той, что уже появилась в помещении.

— Когда-то ты попросил у меня прощения и отдал свет своей души ради меня. Сегодня я хочу, чтобы ты услышал мои слова. Я, Гарри Джеймс Поттер, не прощаю Лорда Волан-Де-Морта, но прощая Тома Марволо Редла. Сегодня я отдаю свою кровь и магию для тебя. Прими мое прощение, — чистый белый свет окутал ребенка. Волны белой магии смешивались с кровью и, образуя водоворот, разрезали гладь мира, открыв маленький проход из Ада на Землю. Окутанный черным светом, из прореза вышел юноша. «Я принимаю» — эхом прокатился по комнате его голос. Малыш резко открыл глаза и, увидев стоящего перед ним юношу, легко улыбнувшись, потерял сознание. Как только поток магии закончился, проход закрылся. Теперь на Земле появился еще один житель.

* * *

В большом кожаном кресле, забравшись с ногами и обнимая серого плюшевого мишку, сидела девушка, неотрывно смотря на блики огня в камине. Улыбнувшись каким-то своим мыслям, она посильнее обняла мишку, и глубоко вздохнув, налила себе вина. Подняв бокал и смотря на кровавые от света огня блики, девушка не сразу заметила присевшего в соседнее кресло и так же взявшего бокал с вином старца.

— Я тоже буду по нему скучать, — мягкий голос раздался в комнате. Улыбнувшись, девушка сделала маленький глоток и перевела взгляд на отца.

— Ну, в конце концов, он когда-нибудь к нам вернется, — философски заметила Девона.

— Да. Куда он без нас? — весело рассмеялся пророк.

— Все-таки я рада за них. За них обоих. Они достойны своего счастья. Я уверенна, что у них все получится. В конце концов, и не заряженное ружье раз в год стреляет, — мягкий смех раздавался из кабинета Хозяйки Подземного Мира, которая вместе со своим отцом отмечала начало новой жизни Тома.

* * *

Я услышал его голос: такой далекий и близкий одновременно. Он простил меня. Простил за все, что пережил по моей вине. Я никогда не думал, что кто-то сможет отважиться на такое колдовство. Ведь это не только пролитая кровь и магия — это прощение. Прощения для врага. Немногие могут простить, а он простил. Наверное, мне никогда не понять его и никогда не стать похожим на него. Мне никогда не понять того живого, ненавидящего блеска в его глазах, когда он на коленях проклинал меня. Мне не понять его взгляда, что он бросил на меня перед обмороком. Все моя жизнь, все мои желания отразились в его глазах. Когда Гарри упал, и обряд прервался, я понял, что он вызывал меня не просто, чтобы я узнал о прощении, он вызвал меня к себе. Он воскресил меня.

Подняв обессиленного Гарри с пола, я вышел из этой комнаты, прошел в комнату мальчика и положил его на кровать. Взяв лежащую на прикроватной тумбочке волшебную палочку, я проверил общее состояние мальчика. Ничего серьезного, слава Богу, не было, поэтому, оставив мальчика в комнате, я пошел на улицу. Хотелось вдохнуть свежего воздуха и, наконец, осознать то, что я жив.

* * *

Какой идиот дернул меня на этот обряд? О, Господи, как болит голова! Такое чувство, пирушка по поводу свадьбы гиппопотамом прошла на мне, так болит все тело. Неуверенно перевернувшись на бок, я увидел сидящего в кресле напротив Тома. Да, либо я сошел с ума, либо реально до того, как стать Темным лордом, Том был нормальным человеком. Глуповато улыбаясь, как будто он только что увидел чудо, Том вертел в руках бокал с вином.

— Ну, раз уж ты тут, то можешь дать мне водички, — осипшим, как от долго крика голосом, попросил я.

— А, да конечно, — расторопно, как домовой эльф, будущий ну или прошлый Темный лорд дал мне стакан воды. Скептически окинув Тома недоверчивым взглядом, я взял стакан. Несколько минут мы сидели в тишине, каждый думал о чем-то своем, Том не выдержал первым.

— Я не ожидал от тебя такого, Гарри. Я думал….хотя нет, не так… я надеялся, где-то в глубине души, что когда-нибудь ты меня поймешь… Вчера, когда я услышал твой голос зовущий меня, прощающий меня, я был рад. Я ликовал. Никогда я не думал, что кто-то сможет простить мне все, что я совершил. Простить все причиненное мной зло, а ты простил. Ты не только простил, ты воскресил меня. Дал шанс прожить жизнь без прошлых ошибок, — как на исповеди Том открывал передо мной свои страхи и тайные желания.

— Я простил тебя, Том, но не Темного лорда, если ты вновь станешь им, я убью тебя без зазрения совести, — немного холодно вынес свой вердикт я.

— Я знаю это, Гарри, и если я почувствую, что вновь становлюсь неадекватным, то попрошу тебя убить себя сам. Позволь мне спросить?

— Валяй, — откинувшись на подушки, бросил я.

— Ты знал, где находятся все крестражи, почему, чтобы воскресить меня ты взял именно этот? — очевидно, Том всю ночь думал над этим вопросом, и сейчас с нетерпением ждал ответ.

— Это твои первый крестраж. Ты сделал его после Хогвартса, я посчитал, что именно в нем все лучшее, что когда-то было твоей душой, — посмотрев прямо в красноватые глаза молодого юноши, сказал я. Кстати, а глаза— то почему у него красные?!

— Спасибо, — встав с кресла Том, вышел из комнаты.

Найти Тома мне удалось только к вечеру. Он сидел на коленях, аккуратно водя ладонями по белому снегу. Стараясь создавать, как можно меньше шума я подошел к нему.

— Вставай, а то замерзнешь.

— Не страшно.

— Ну, как тебе сказать, не страшно; если ты замерзнешь, то можешь заболеть. А если ты заболеешь, то можешь и умереть ненароком. Ты теперь почти смертный, так что имей совесть уважать чужой труд по возрождению и встань с земли, — лукаво улыбаясь, Том встал.

— Что теперь я должен сделать, Мой господин? — склонившись в поклоне, вопрошал он у меня.

— Иди в дом, сын мой, — настоятельным тоном великого священника произнес я. Весело перешучиваясь мы зашли в замок. Выбрав для предстоящего разговора довольно уютный кабинет в южной башне, мы сели в кресла. Ненадолго в кабинете повисла тишина, каждый из нас собирался с мыслями.

— Тебе нужно уничтожить все остальные крестражи, — первым тишину разрушил я.

— Да, я займусь этим сразу же, — еще немного помолчав, Том решил начать откровенный разговор.

— Что намереваешься делать в Хогвартсе? Что ты сделаешь со своими друзьями?

— Я хочу отомстить. Я хочу, чтобы все они почувствовали то, что пережил я.

— Ты уже все спланировал или я могу помочь? — лукаво улыбаясь, Том повернулся ко мне. Огонь камина отражался в его красноватых глазах, делая из молодого юноши грозного безумца из нашей прошлой жизни.

— Пожалуй, сможешь помочь, — в тон ему ответил я.

— Что ты будешь делать, после того как отомстишь?

— Найду Натана и заживу спокойно.

— А кинжал?

— С ним надо будет разобраться, но в любой случае я не желаю им пользоваться.

— Хорошо. Позволишь мне стать твоим гостем?

— Ох, раз уж свалился ты на мою голову, так уж и быть не выгоню на улицу, живи, — посмеявшись, мы разошлись по комнатам.

На следующее утро Том исчез на поиски своих крестражей, а я решил урегулировать вопрос с пропажей кинжала. Забежав в лабораторию, я нашел кусок стали, и создал точную копию кинжала Боли, наделив его похожей аурой, и переместился к замку Эмилии. Добраться до того места, где раньше хранился кинжал, не составило труда. Туда шныряло столько народа, что в этой толпе при помощи мантии невидимки, которую я нашел в какой-то коморке своего замка, я легко затерялся.

Кинжал хранился на возвышении и лежал на бархатной ткани. Положив туда же подделку и наложив на нее чары невидимости, что пропадут через три часа, я поспешил удалиться из замка. Наверное, мне просто суждено оставлять в нем подделки редких магических реликвий.

Вечером в замок пришел Том со своим награбленным добром.

— Как ты их в прошлый раз разрушал? — спросил он меня, смотря на выставленные, на столе предметы.

— Рубил, как дрова, мечом Грифиндора, — меланхолично бросил я.

— Фу, как грубо с такой тонкой материей обошелся, — возмущению юноши не было предела.

— Прости меня, дурака грешного, что я не поставил их на полочку в своем кабинете и не лелеял их как божество. Ох, прости меня, дурака, — упав на колени, стал оправдываться я.

— Ну ладно, ладно, прощаю, — смилостивившись, подобрел ко мне Том. — Ну, а меча в твоем замке где-нибудь не завалялось?

— Тебе бы еще все условия для жизни создать! — возмущенно буркнул я, вставая с пола. — Есть один, повезло тебе.

— Ох, благодетель ты мой, как же я без тебя жил-то раньше, — на этот раз на колени упал Том, кланяясь и причитая.

— Да ну, ладно, не льсти мне, а то еще засмущаюсь, — отмахнувшись от ржущего чуть ли не в голос Тома, бросил я и пошел за мечом. Рубить на пару крестражи было веселее, чем в прошлый раз.

— Ладно, пожалуй, мне надо разобраться с родителями, — закинув меч на плечо произнес я, рассматривая раскуреженные предметы.

— Ты там с мечом в руках и пойдешь к ним, этакий русский богатырь Иванушка, — ехидно улыбаясь, бросил Том.

— А что мне не идет? — удивленно округлив глаза, спросил я. Пробурчав что-то нечленораздельное, Том собрал остатки крестражей в коробку.

— А может, я тебя усыновлю? — резко остановившись, немного неуверенно спросил он.

— На каком основании? — рассматривая надписи на лезвии меча, поинтересовался я.

— Не знаю, но тебе же не хорошо с ними живется, а вместе нам было бы веселее, — никогда не думал, что увижу почти Темного лорда таким смущенным. В принципе я был не против, с ним будет не скучно, к тому же я узнаю много нового, но как он сможет оформить опеку, я не представлял.

— Ну, пока ты думаешь, как оформить надо мной опеку, блудному сыну, то есть мне, надо вернуться в отчий дом. Эльфы будут тебя слушаться, так что можешь оставаться здесь, если, конечно, у тебя нет дома, где можно жить.

— У меня есть замок, так что я переберусь туда. А с опекой я что-нибудь придумаю. До встречи, сынок, — подняв коробку повыше, Том исчез из дома.

Быстро собрав все свои вещи и найдя Эрика, наконец-то загнавшего в угол мышь, я вернулся в замок к родителям. Точно зная, что скоро уеду отсюда навсегда.

Том довольно быстро нашел способ оформить опеку надо мной. Так что теперь я живу со своим родственником по линии Эвансов — Томом М. Р. Эвансом. Чтобы никто не узнал в моем молодом папаше некогда умного и перспективного студента Слизерина, нам пришлось проявить чудеса изобретательности, а, попросту говоря, перерыть огромное количество книг. Но все-таки, около четырех месяцев, убитых на это занятие, привели к нужному результату. Мы нашли ритуал, который может стереть из памяти всех людей внешность человека. Ритуал оказался не таким уж и сложным, намного сложнее, оказалось, проверить работает ли он. Ради этого великого события нам пришлось прийти на День Рождения моих безголовых братьев, так как туда был приглашен Дамблдор. Что не говори, а манеры у Тома безукоризненные. Это недоразумение моего великодушия даже со своими странными красными глазами умудрилось очаровать большинство дам, приглашенных на праздник.

— Забавный у тебя опекун, — пристально рассматривая Тома, протянула Флер.

— Понравился? — лукаво спросил я.

— Он что-то скрывает, — в лоб абсолютно спокойно произнесла девочка. Такого поворота событий я не ожидал.

— С чего ты это взяла? — осторожно, чтобы не навлечь еще больше подозрений, поинтересовался я.

— Не знаю, просто чувствую, — равнодушно пожав плечиками, Флер перевела взгляд с Тома на меня и потянула танцевать. Если не учитывать, что Флер — девчонка, которая даже и знать не должна, как в прошлом выглядел Темный лорд, что-то заподозрила, все остальное прошло как по маслу. Дамблдор был очень рад познакомится с молодым Эвансом взявшим на себя опеку над старшим сыном Поттеров. В общем, старик его не признал, и слава Богу.

Растянувшись на большом кресле в кабинете Тома, я флегматично попивал персиковый сок, а он вино. Мне нравилось вот так сидеть в тишине. Казалось, что ты наблюдаешь с высока все тайны мироздания и можешь ими управлять. Кажется, что в руках двух грешников ключи от мира.

— Флер что-то заподозрила, — ровно произнес я.

— Да, я заметил. Эта девчонка не так проста, как кажется. Но, в общем, она мне понравилась. Могу тебя поздравить ты будешь славным подкаблучником, — салютуя, Том поднял бокал.

— С чего вдруг я стану подкаблучником? Может, я буду безжалостным тираном? Скорее всего, я и буду тираном, — непривычно громко треснуло березовое полено, заставив меня вздрогнуть. — Том, я хочу, чтобы ты создал точную копию того дневника. Я хочу, чтобы через этот дневник можно было управлять пишущим в нем человеком.

— За чем тебе это? — немного удивленно спросил он.

— Надо.

— Хорошо я сделаю, — немного помолчав, он добавил. — Пригласим Флер погостить к нам?

— Зачем?

— Ну, надо же мне узнать невестку!

— Ладно, — безразлично бросил я.

После этого памятного разговора мы больше не затрагивали щекотливые темы и разговаривали только о делах. Попросту говоря, мы держали свои тайны глубоко в себе, не решаясь рассказать их друг другу.

Месяца через три Том принес мне две тетрадки абсолютные копии дневника. В одной должен был писать человек, которого я хочу заколдовать, а в другой я, чтобы заколдовать этого самого человека. Том дал мне тетради с немым вопросом в глазах, но мое сухое «спасибо» ответило ему красноречивее всего остального.

* * *

Тонкий серп луны отражался в небольшом ручейке. Впервые я оказался в этом лесу ночью.

— Как я вижу, ты все уже распланировал? — приятный женский голос раздался у меня за спиной. Резко развернувшись, я увидел стоящую чуть позади меня Пандору.

— Да, я все решил.

— Это хорошо. Но мы здесь не поэтому. Ты, наверное, заметил, как изменился лес. Обычно здесь день, но сегодня все иначе. Сегодня лес отражает не мою и не твою душу, а душу Тома. Помоги ему.

— Чем? — нахмурившись, спросил я.

— Ты все поймешь сам, только присмотрись внимательнее, — Пандора медленно растворилась в воздухе, а я остался стоять в ночной темноте у медленно бегущего ручейка. Подняв голову к небу, я рассматривал звезды, пока что-то не защемило мне сердце, и я не проснулся.

* * *

Сев на кровати, я пару минут думал, а потом, быстро надев тапочки, вышел из комнаты. Стараясь идти, как можно тише, я прошел половину пути до кабинета Тома.

— Кретин! Ты что, магл какой-то?! Примени магию и иди спокойно! — раздраженно прошипел Эрик. Собственно, как-то до меня самого это и не дошло. Остальную часть пути я прошел довольно спокойно. Открыв дверь, я, как и думал, обнаружил Тома сидящего в кресле перед камином с бокалом вина. Неотрывно смотря в огонь, он не заметил моего появления. Яркие блики огня отражались в голубоватых глазах юноши. Печально улыбнувшись, я, наконец, понял, о чем мне поведала ночь сада.

— Кто она? — сев в соседнее кресло и так же взяв вино, спросил я.

— А не рано ли тебе пить, молодой человек? — оторвав взгляд от камина и переведя его на меня, спросил Том. Цвет глаз вновь изменился, став уже привычным для меня — красным.

— Двадцать девять — самое оно. Не переводи тему, кто она?

— Кто она? Зачем тебе знать? — голубоватый отблеск отразился в глазах, нежность — в голосе.

— Расскажи, станет легче.

— А станет ли? Я расколол свою душу, чтобы забыть ее… а потом осколков стало слишком много, и я потерял все… Вот и вся история, — осипшим голос произнес Том. Залпом выпив бокал вина, он долго сидел молча, но все же желание выговориться перевесило. — Хогвартс закончился. Я покинул школу, что стала для меня домом. Молодой, перспективный, сильный, умный, я мог стать кем угодно. И вот, желая покорить мир, я отправился путешествовать: Албания, Китай, Франция, Италия, Россия, Болгария, Штаты. Вернувшись в Англию, я, наконец, решил превратить свои планы в жизнь. Пора было начинать завоевывать мир. Однажды, бродя по злачным магазинчикам Лютного переулка, я увидел ее. Довольно высокая, но, все же, ниже меня, стройная, молодая, с грустными голубыми глазами и тонким шрамом на правой брови. Она хмурилась, озираясь вокруг. Я стоял, заворожено смотря на это чудо чистой магии в самом злачном месте Англии. К ней подошел какой-то урод, и, не думая, что творю, я наложил на него Круцио, приближаясь к ней. Она смотрела на меня заинтересовано и в какой-то момент взмахнула рукой, чтобы не было слышно криков этого придурка. Я подошел к ней и просто молча смотрел в глаза, все еще держа заклятие на мужике. Мы стояли так целую вечность, она нарушила тишину, назвав свое имя — Элеон. Я обнял ее и переместился в какой-то лес к ручью. Мы сидели у воды и болтали. Я даже не знаю о чем — просто было так приятно слышать ее голос, утопать в ее голубых глазах, замечать, как ветер треплет белокурые локоны, и она неторопливым движением убирает волосы с лица. С ней я чувствовал себя цельным, казалось, не было лишенного заботы, ласки и любви детства, не было насмешек, страхов, боли — ничего такого не было. Была только она. Потекли дни, различием которых было лишь то, что когда-то я видел ее, а когда-то нет. Я был счастлив с ней и раздражен без нее. У меня была тогда маленькая квартирка, но как только она стала жить со мной, я стал думать, что это замок. Она преображала все, а, главное, меня. Никогда я больше не был таким, каким с ней. Я мог совершать доселе невиданное колдовство; чары, которые раньше у меня не получались, выходили легко. А она, улыбаясь, обнимала меня и целовала в подбородок. Я до сих пор помню ее касания, поцелуи, шепот, ласки, стоны. Мне иногда кажется, что если я как-нибудь резко двинусь, то на спине обязательно заноют полосы от ее ногтей. Ей нравилось вечерами сидеть у камина и смотреть на огонь, ни о чем не думая. В такие моменты она казалась мне такой хрупкой, ранимой, я садился к ней в кресло и крепко обнимал. Она прижималась ко мне так доверчиво, надеясь найти защиту, и в такие минуты я мог все. Мог даже покорить мир. Но мне не нужно было этого делать — мир итак был у моих ног. Она подарила мне его. Благодаря ей я завел столько полезных и важных для себя знакомств, обрел состояние, славу, влияние…. А потом все рухнуло. Рухнуло тогда, когда я хотел сделать ей предложение. Кольцо из белого золота в виде двух ангельских крыльев, придерживающих бриллиант… Был уже вечер, я шел в кабинет, будучи почти уверенным, что она сидит на кресле и смотрит на огонь. Но вот только ее не оказалось там. Вместо девушки я нашел бархатную коробку и лежащее на ней письмо. Сердце ухнуло куда-то вниз, дрожащими руками я взял белый конверт. Я читал и не мог понять смысла. Буквы никак не хотели складываться в слова, слова в предложения. Каждый раз смысл послания ускользал от меня. Потом в камине необычно громко треснуло полено, и пелена упала с моих глаз. Из глубины души восстал тот подросток, что, не имея ничего, жаждал большего, подросток у которого ничего не было. Подросток, который только что потерял самое дорогое. Я, наконец, прочел послание, прочел и запомнил навсегда.

«Я знаю сейчас ты сидишь в кабинете и, держа в дрожащих руках мое письмо, пытаешься понять смысл написанного. Я не знаю, поймешь ли ты когда-нибудь, из-за чего я ушла. Я очень хочу верить, что ты сможешь меня отпустить. Просто это было как сон, который должен когда-то закончиться. Целый год я жила лишь тобой, не помня себя, не замечая ничего, просто наслаждаясь моментами счастья. Но за все когда-то приходится платить, поэтому я и ухожу сейчас, чтобы потом не было так больно. Я…. больна, наверное, так будет проще тебе объяснить. С самого момента рождения я знала, что мне отмерено лишь девятнадцать лет… Через три дня мне исполнится девятнадцать, через три дня я умру, но я хочу умереть одна…. Одна, наслаждаясь, как огнем, памятью о тебе. Прости меня, Том. Прости за то что обманула, за все прости. Прости, и постарайся понять женщину, которая больше жизни любит тебя. Я люблю тебя, Том!»

Три дня я бредил, три дня искал ее по всему миру. Искал свою душу, свою Элеон. Я нашел ее…..на кладбище — свежей могилой с деревянным крестом. Мой ангел, она ушла от меня, и я вновь стал простым плебеем на дне выгребной ямы. Она была похоронена на обычном магловском кладбище, но мне тогда было глубоко плевать на все. Я выпустил всю свой боль, силу, магию, любовь к ней. Мое желание видеть ее, сказать ей те заветные три слова, которых никогда не говорил, вылились в памятник. В ее чистый образ, такой, какой увидел в первый раз в Лютном переулке. Я ничего о ней не знал, кроме даты смерти, имени и трех слов, что выбились ниже всего этого. Я вернулся домой, желая разнести все к чертям и убить тех, кто отнял ее у меня. И вот тогда я увидел ту коробку, которую еще не открыл. Бархат, как шелк ее кожи, запах ее духов. Она касалась этой вещи, теперь ее касаюсь я. В коробке на черной шелковой ткани лежало письмо. Еще одно письмо от нее.

«Без меня мир станет для тебя слишком большим и ненужным. Покори его, Том! Стань властелинов! И я приду к тебе, приду, чтобы остановить!»

В шелк была завернута маска. Белая маска пожирателей! И тогда я расколол душу. Расколол, чтобы забыть ее, оставив в дневнике все воспоминания своей молодости. Я хотел покорить мир, и мне не нужна была любовь. Без нее не так болело сердце и ныла разбитая душа. Потом еще крестраж и еще. А затем, незаметно, я стал превращаться в существо, чьим лицом стала белая маска, которой касались ее руки. Теперь я не наслаждался ласками, меня радовали чужие агонии боли. И вдруг я узнал, что какой-то мальчишка сможет меня убить. Сможет убить меня раньше, чем она вновь придет ко мне. Я шел в твой дом, будучи почти уверенный, что убив тебя, я наконец увижу ее. Так и случилось! Твоя мать отдала за тебя жизнь. Я видел магию. Я видел ее свет в тот момент, когда твоя мать умерла. Такая же магия всегда окутывала Элеон. Чистая, белая, древняя, пахнущая мятой. А потом я умер. Стал жалкой тенью, скитающейся по Земле. Без тела, без души, без нее, но зато с огромным желанием заполучить тело и убить тебя. Убить мальчишку, что разлучил меня с самым дорогим для меня человеком, — нас окутала тишина, и я не хотел ее разрушать. Не только я в своей жизни страдал, были и другие. Я всегда считал Тома тираном, а он просто, как и я потерял свою душу, по вине других. Была лишь одна разница — Элеон обещала прийти к нему, чтобы остановить, а я пытался остановить его. Ни у кого ничего не вышло. Выпив свой бокал вина, я вышел из кабинета, оставив Тома одного со своим прошлым.

Пройдя в свою комнату, я вышел на балкон, подняв голову к небу. Черное, усыпанное звездами, с тонким серпом луны. Ночь для романтиков, ночь для смертей.

— Кто она такая? — невольно вырвался вопрос, с облачком пара в холодном октябрьском воздухе.

— Элеонора Адулэтио. Она ангелица. Родилась в эпоху Гвин. Родилась в бедной семье и попасть на обучение в замок Волшебников не могла. Но девочка было смышленая, и научилась укрощать свой редкий и чистый дар очень быстро. Она умела лечить — отдавала свет своей души на излечение. Такая сила очень редкая и очень ценится, а самое главное, обладая таким даром, волшебник абсолютно беззащитен — у него нет активных сил на свою защиту, есть только божественный дар. Тогда была какая-то война — не знаю, толи волшебники поссорились, толи бароны — но в их деревню пришли войска. Всех женщин и детей забрали в рабство. Своими силами Элеон помогала больным, давала им надежду выжить и сбежать. Однажды это заметили и, чтобы отобрать у людей их надежу, Элеон, ее брата и еще полсотни человек решили казнить. Их выстроили в шеренгу перед рабами, а сзади была гильотина, виселица и костер. Все виды развлечений для богатых господ. Смертникам дали возможность последнего желания. Элеон высказала его. Она попросила, чтобы ее сожгли первой. Последнюю просьбу грех не выполнить. Огонь пылал, а она смотрела на всех своими голубыми глазами и улыбалась. Ее брат не выдержал и смог убежать из шеренги…… к ней в костер. Они сгорели вместе. Сгорели в треске огня, не издав даже стона. А потом был бунт, и рабы одержали верх. За свое самопожертвование Элеон стала ангелом. И все бы было хорошо, если бы не Кара со своей манией заполучить Кинжал. Тот безумец, твой какой-то там прадед хотел власти и развязал войну. Элеон вступилась за него, пойдя против всех ангелов. Именно благодаря ей Эвансов вырезали не всех. Но за это она жестоко поплатилась. Сначала ее хотели развоплотить, но за нее вступилась молодая Хозяйка Подземного Мира. Тогда развоплощение заменили вечностью в пустоте, но и этого им показалось мало. Элеон переродили, дав возможность прожить на Земле лишь девятнадцать лет. Сейчас она снова ангел, но я не знаю, имеет ли она право жить на Земле, — ответил на мой вырвавшийся вопрос Эрик.

— Ясно. Спасибо, — пожалуй, надо поспать.

* * *

Ночь в зеленом лесу была прекрасна, но я не обращал особого внимания на окружающее меня великолепие. Быстро преодолев разделяющее меня расстояние до калитки, я остановился и заорал на всю мощь легких: «Пандора!»

— Что случилось? — немного встревоженный голос раздался чуть справа.

— Как мне ее найти?

— Кого? — непонимающе переспросила Пандора.

— Элеонору Адулэтио, — бабушка очень внимательно рассматривала меня, а затем просто растворилась, оставив меня одного.

— ПА… — но хруст ветки за спиной заставил меня резко развернуться. На меня с интересом смотрела молодая девушка — довольно высокая, с белыми длинными волосами, правильными чертами лица, идеальной фигурой и голубыми глазами. Пандора не ответила мне, как найти Элеон, она просто привела ее ко мне.

— Пандора сказала, что ты хотел меня видеть? — приятный тихий голос.

— Да, — без моей воли вырвался ответ. В такую девушку можно было влюбиться с первого взгляда, влюбиться и больше никогда не иметь возможности разлюбить. — Ты — Элеонора Адулэтио?

— Да, а кто вы, молодой человек? — изогнув правую бровь, спросила Элеон. Маленький шрамчик бросился мне в глаза. Да, это она — недостающая часть души Тома.

— Гарри Джеймс Поттер, к вашим услугам, — мягко улыбаясь, она смотрела на меня, а я набирался храбрости спросить. — Тебе нельзя быть на Земле, ведь так? — взгляд Элеон стал грустным, и печально кивнув, она пошла по тропинке к ручейку.

— Да, я не имею права появляться на Земле, если не произойдет какого-нибудь катаклизма, — печаль и боль ее голоса, заполнили и без того меланхоличный лес.

— А ты бы хотела оказаться на Земле? Есть у тебя тот, к кому рвется твое сердце? — зря я, наверное, спросил. Бледная и встревоженная, Элеон развернулась ко мне и несколько секунд смотрела мне в глаза, молча, а затем резко зашагала обратно по направлению к калитке. — Ответь мне Элеон, есть ли у тебя такой человек?

— Да есть, но вряд ли он меня помнит, — наполненный горечью ответ и яркая, белая вспышка, уносящая ангела прочь.

— Пандора!

— Ты узнал то, что хотел? — бабушка обняла меня сзади, поцеловав в макушку.

— Да узнал, а теперь ответь ты мне — могу ли сделать так, чтобы она стала простой волшебницей, живущей на Земле? — сердце пропустило удар, прежде чем я услышал ответ.

— Если ты хочешь помочь, то найдешь ответ сам. Твое сердечко тебе подскажет, к кому обратиться и что сделать. Удачи, милый, у тебя все получится! — легкая волна магии, и бабушка исчезла, а я проснулся.

Через два дня я поступаю в Хогвартс, через два дня начнется райская жизнь для его обитателей! Том так не разу и не решился спросить меня, что я буду делать в Хогвартсе; сейчас он занят более важными и сложными делами. Новая жизнь-то — она новая, да вот для Тома все равно оказалось важным быть в верхах общества. На этот раз, слава Богу, до него дошло забраться на эти верха благодаря знаниям, а не страху. Пост заместителя Министра Магии, добытый за два года — это, конечно, не предел мечтаний, но моего отца он перефартил быстро.

— Какой же у тебя отец говнюк, Гарри! — в сердцах выплюнул Том, когда мы выходили из банка и столкнулись с моей семейкой. — Этот … этот … индивид мужского пола с мозгами … как у козла, попытался дискриминировать меня в глазах какой-то там аристократки. Не то, чтобы мне эта девка понравилась, но я же не говорю первому встречному, что Джеймс Поттер отдал своего первенца на воспитание родственнику седьмой воды на киселе! Хотя, пожалуй, следовало.

— Чем он тебя дискриминировал? — весело поинтересовался я, закупая нужные книги к школе.

— Он сказал, что я магловского происхождения! Я — магл! Я — наследник Салазара Слизерина — грязнокровка! Ух, получит твой папаша от меня мертвую гадюку на Рождество!

— Лучше редкий яд в вино. Хотя бы красиво умрут, — меланхолично бросил я и зашел в следующий магазин.

— Мы их убиваем? — с горящими от энтузиазма глазами, шепотом спросил Том.

— Ты все слова на веру принимаешь или только те, которые в одно ухо влетают, а из другого вылетают? Том, а если бы я сказал, что беременен и, наверное, от тебя ты бы поверил? — сделав личико понаивнее, спросил я. Подавившись воздухом, Том не сразу нашел, что ответить.

— Это правда? — округлив глаза, с надеждой и придыханием, спросил Том. — У нас будет ребенок, дорогой? Я стану папой? — мы были в аптеке, но из-за вопросиков Тома я не смотрел, куда иду, и с разгону врезался в небольшой столик. Чертыхнувшись и выматерив Темного Лорда на чем свет стоит, я, прихрамывая отковылял к продавцу. Ехидно улыбаясь, Томас прикупил себе редких ядов.

* * *

Я стоял перед небольшим ручейком, вслушиваясь в звуки природы. Пожалуй, как только я стал высокомерным аристократом, во мне сразу же проснулось что-то философское. Помимо моей любви к полетам, еще прибавилась и страсть к простому созерцанию природы. Вдохнув приятный лесной воздух, я пошел уже знакомым мне маршрутом. Тропинка вновь приводит меня к калитке, и я останавливаюсь перед ней. Не знаю, наверное, я еще не готов, а может, просто боюсь попытаться открыть ее.

— Тебе страшно? — мягкий женский голос, раздающийся отовсюду, и ниоткуда.

— Не знаю, — очень тихо ответил я. Она услышала ответ, она всегда слышит меня.

— Ты так долго планировал все это. Неужели откажешься?

— Не знаю. Я уже ничего не знаю. Эти два с половиной года я прожил весьма спокойно, не строя никаких грандиозных планов мести, и все мне казалось так естественно, так хорошо. Я запутался.

— Да, в такой ситуации немудрено запутаться. Знаешь, Гарри, я бы отомстила. Я всегда мстила своим обидчикам, я не прощала им их грехи, никогда!

— Хм. Легко сказать «убей», легко убить, но затем жизнь уже не вернется.

— Ты слишком умный. Конечно, с одной стороны, это хорошо, но, если взглянуть на это по-другому, ничего хорошего в этом нет. То, что я правила и меня любили, не означает того, что я была умной. Я плохо знала языки и математику, совершенно не умела готовить, и ничего же, правила как-то! Умным людям месть дается нелегко. Иногда, за своей расчетливостью они забывают простые ходы, придумывая что-то слишком сложное. Мысли позитивно, тогда и месть для врагов будет страшной.

— Разговор двух садистов, — усмехнулся я. — Хотя нет, я не прав. Это разговор одного психа с самим собой в собственном сне!

* * *

Я проснулся, вспоминая веселый смех Пандоры. Сегодня я отправляюсь в Хогвартс. Нужно произвести впечатление на тех, кого убью! Уложив свои волосы на манер ирокеза, я оделся в строгий черный костюм с белой рубашкой. Пытаясь подобрать галстук, я остановился на зеленом — под цвет глаз. Спустившись к завтраку, я заметил Флер, одетую в темно-красное платье. Она гостила у нас уже около месяца и должна была вместе со мной прибыть на платформу. Чуть позже пришел Том, сияющий как начищенный самовар.

— Тебя прямо распирает от счастья, Том. Что, так рад от нас избавиться? — намазывая тост малиновым джемом, поинтересовалась Флер.

— Ох, ну что ты, дорогая, как ты могла так подумать. Сегодня я утру нос Джеймсу, — с гордостью, как будто вывел закон Био-Савара-Лапласа, ответил Том. Весело перемигиваясь, мы с Флер закончили завтрак.

Поездка до вокзала заняла где-то около получаса. Миновав зачарованную платформу, мы оказались перед Хогвартс-экспрессом. Красный паровоз испускал клубы дыма. Распрощавшись с нами, Том полетел «утирать нос» моему отцу, и мы решили найти свободное купе.

— Думаешь, мы попадем на один факультет? — поинтересовалась Флер, протягивая мне сумку.

— На разные, — сухо ответил я, положив все вещи на верхние полки и усевшись на диванчик.

— А мне кажется, на один. Давай поспорим?! — с задором предложила она, протягивая мне руку.

— Давай! На что? — взяв ее руку, спросил я.

— Если мы попадаем на разные факультеты — то ты выиграл, если на один — то я. В случае моей победы ты должен будешь, — на минуту задумавшись, она просияла. — Ты будешь должен признаться во всеуслышанье, что я тебя сильнее!

— Жестокий ход для моего самолюбия. Ну, хорошо, если выиграю я, то ты должна будешь принести мне лунный цветок из Запретного леса.

— Жестокий ход для моей репутации. Ну, хорошо, договорились.

В этот момент дверь купе распахнулась и на пороге появилась Гермиона Грейнджер.

— О, отлично! — воскликнула Флер. — Ты будешь свидетелем нашего спора. Разбей руки. Гермиона с радостью нам помогла и полюбопытствовала, не видели ли мы жабы, Герой Волшебного мира ее потерял. Итак, одного своего врага я увидел, осталось повидать остальных! Через пару минут к нам заглянул Драко Малфой. За эти два года мое мнение о Драко поменялось, хотя может быть, это поменялся я. В общем, я даже благодарен ему, что он забрал у меня эту рыжую дрянь, а то я бы мучался, верил бы в ее чувства. Так что я сразу же встал и протянул ему свою руку, представляясь.

— Гарри Поттер.

— Драко Малфой, — он пожал мою руку не раздумывая.

Познакомившись, мы сидели в купе всю дорогу вместе, обсуждая Хогвартс. Оказывается Малфой не такая зараза, какой я всегда его считал. Милый мальчик.

Когда поезд остановился, мы вместе с Хагридом поплыли на лодках к школе. На мое счастье, в лодке были только мы с Флер и Драко с бугаями. Величественный вид замка даже меня вырвал из раздумий. Как же здесь красиво! И как будет страшно!

Макгонагал встретила нас и отвела в комнату перед входом в Большой зал. Драко заметил Невила и уже собирался подойти к нему познакомится, как я остановил его, сказав, что не следуют заводить знакомства с теми, кто якшается с нищими осквернителями рода. Рядом с Невилом с благоговейным видом стоял Рон. Когда в комнату залетели призраки, только нас троих: меня, Драко и Флер они, не испугали, все остальные дернулись.

И вот, наконец, мы вошли в Большой зал. От его великолепия захватывало дух. Я окунулся в свое прошлое, в ту его часть, что мне так нравилась, туда, где я, по своей глупости, был счастлив. Оглянувшись на стол преподавателей, я заметил Квирела, Снейпа и доброго дедушку Дамблдора. Только последнего мне следовало опасаться.

Распределение началось. Грейнджер попала на Грифиндор, Малфой в Слизерин и очередь дошла до меня.

— Поттер Гарри.

Ровным шагом я вышел из толпы и сел на табуретку, надев магическую шляпу.

— Так, так, здесь у меня сын Джеймса и Лили. Какими великими людьми были твои родители, а какими озорниками! Ох, как вспомню, так вздрогну! Так, ну давай посмотрим, что ты от них унаследовал. Так, так, — шляпа замолчала и лишь изредка причмокивала. Я чувствовал, как Эрик буквально чесался в браслете, чтобы заговорить со мной. — Ты исключительная личность, Гарри. В тебе совершенно нет ничего от твоих родителей!

— Ну, почему же нет, некоторые черты своих родственников я унаследовал.

— Очень далеких родственников. К моему великому разочарованию, ты не Грифиндорец.

— К твоему разочарованию, а к моей радости. Что же, дорога для меня открыта только туда. Кричи свой вердикт шляпа.

— СЛИЗЕРИН, — десять минут ожидания сделали свое дело, мне аплодировала вся школа. Усмехнувшись, я прошел к Драко. После меня распределяли Флер, а она, как я и ожидал, стала грифиндоркой. Улыбнувшись ей, я поднял пустой бокал в честь моего выигрыша. Усмехнувшись, она шутливо поклонилась мне, отдав честь. На эту картину во все глаза смотрели как слизеринцы, так и грифиндорцы. Для них это был шок!

Тем временем Уизли и «герой нашего времени» тоже попали в Грифиндор. Директор произнес свою речь, и начался праздничный пир. Для меня было немного непривычно из Большого зала спускаться в подземелья, а не подниматься в башню. Я оказался в одной спальне с Драко и «ребятами».

Лежа на кровати, я не смог уснуть и, чтобы отвлечь себя от терзающих мыслей, вышел из слизеринской гостиной. На улице легче думается. Я добрел до своего любимого дерева перед озером и, уставившись на гладь воды, решил поговорить с Эриком.

— Ну, как тебе школа? — ни к чему не обязывающий вопрос на пробу собственного голоса.

— Я раньше видел Хогвартс. Этот замок мне всегда нравился: величественный, большой, красивый, в нем скрыто больше тайн, чем в тебе.

— Да ну, неужели больше?! Ты так до сих пор и не разобрался во мне?

— Нет. Твоя душа скрыта от меня. Знаешь, вначале я даже стал думать, что сломался, а потом привык, понял, что ты не такой как другие.

— Не такой как другие?... — эхом повторил я. — Может быть, я и не такой. Может быть…. Расскажи мне, какой была твоя хозяйка?

— Она была…. Она была женщиной! В меру умная и сильная, бесспорно красивая и властная. Она была единственной дочерью и, естественно, была избалована. Но все же, она не была высокомерной, хотя все люди считали ее таковой. Она не стремилась показывать свою настоящую сущность на людях. Эми не любила, когда ее восхваляли за ее поступки. Она не любила лесть такого рода. Она не любила, когда кто-то узнавал о ее поступках. Она была скрытной и гордилась этой скрытностью, — змей умолк, предаваясь воспоминаниям. Повисла тишина.

— А муж или возлюбленный у нее был?

— Хм. Нет. Я сильно сомневался, что она его найдет когда-нибудь. Она была слишком требовательна. Хотя, знаешь, когда она вновь и вновь принимала ухаживания напыщенных идиотов, она все больше и больше хотела найти себе просто юношу, что будет любить ее, а не ее власть и силу.

— Все этого хотят! Я тоже этого хотел, да вот только, я как раз наоборот нашел тех, кого привлекала моя сила и власть, а не я сам. Ладно, пора идти в школу, а то испорчу себе первый учебный день.

Потекла размеренная школьная жизнь. Флер подружилась с Гермионой, чему я рад не был. Рон все время был с Невилом, составляя компанию герою. Невил в этом мире стал копией Драко в том. Напыщенный, высокомерный индюк! Снейп на своих уроках придирался к Золотому мальчику, как когда-то ко мне. Меня же он, казалось, не замечал. Меня такое положение дел устраивало, поэтому я не возникал. Не шатко не валко, пришел великий праздник, который я ждал с замиранием сердца — Хэлоуин.

На праздничном ужине я был счастлив, как никогда. Гермиону вновь обидели и она плачет в женском туалете. Что же, на этот раз ее никто не пойдет спасать! А вот и милый Квирел с радостной новостью о тролле. Разумеется, все сразу же стали паниковать, но зычный голос директора угомонил присутствующих. Ровным строем мы стали выходить из большого зала. Я шел в подземелья в приподнятом настроении, предвещая завтрашний траур.

— Гарри, черт тебя подери, стой! — Флер окликнула меня, и почти сразу же дернула за мантию, разворачивая к себе.

— Что случилось, Флер? Ты забыла, где находятся ваша гостиная, и решила сходить к нам в гости? — язвил я, уже понимая, зачем я ей понадобился.

— Гермиона не знает о тролле! Она в туалете.

— Ты хочешь, чтобы я сходил в женский туалет и предупредил ее?

— Хватит язвить! Надо же что-то делать!

— Ну, хорошо. Давай поможем бедной девочке.

Взяв Флер за руку, я потянул ее наверх к Большому залу. Благо затор, который умудрились сотворить пуфендуйцы, еще не урегулировался, поэтому профессор Макгонагал была там.

— Профессор Макгонагал, нам с Флер стало известно, что Гермионы Грейнджер не было на празднике, и она не знает о тролле. Девочку обидели, и весь праздничный ужин она провела в женском туалете, — ух, ты сама мразь, Гарри, — прошипел в моем сознании Эрик.

— Это правда, мисс Тендэрнес?, — получив утвердительный кивок от Флер, профессор продолжила, — хорошо, что вы сообщили мне эту новость. А сейчас, мистер Поттер, так как вы — благоразумный молодой человек, я попрошу вас проводить мисс Тендэрнес до ее гостиной и самому остаться там. Когда вопрос с троллем будет решен, я провожу вас в вашу гостиную.

Поблагодарив профессора, я потащил Флер в ее гостиную. Но все же к моему великому разочарованию Флер оказалась кошкой, что гуляет сама по себе. Она вырвалась из моей хватки на этаже, где находился женский туалет, в котором сидела Гермиона, и побежала на помощь подруге. Чертовы грифиндорцы! Как ни странно, но Гермионы в туалете не оказалось, так же как и кровавого месива, если бы тролль ее убил.

— Довольна? Убежала твоя Гермиона. Пошли, а то нам влетит по первое число, — снова взяв ее за руку и потащив, ворчал я.

— Такое чувство, ты печешься о своей репутации. Да тебе было абсолютно наплевать на Гермиону, по тебе лучше бы она умерла.

— Одной грязнокровкой больше, одной меньше, какая разница! Идем.

Очевидно, на этот раз не только Гермиона успела убежать из туалета раньше, чем туда пришел тролль, но и тролль поменял свой маршрут. Когда мы уже были на пятом этаже, он оказался на нашем пути весьма неожиданно. Минуты через три тупого разглядывания нами тролля и троллем нас, все поняли, что надо что-то делать. Первое и единственно заклятие, что пришло мне на ум, было Авада Кедавра, но все же я передумал его использовать. Поэтому, оттолкнув Флер к стене, я достал палочку. Второе заклятие тоже было не очень светлого характера, но раздумывать времени не было.

— Skin! — тролль бешено заревел, держась своими лапами за морду. Быстро схватив Флер, мы оббежали тролля и пулей примчались в гостиную грифиндора. Уже находясь в безопасности, она решила поинтересоваться, что это было за заклятие.

— Это заклятие снимает кожу с того места, куда оно было направленно. Я направил его троллю на лицо. Очевидно, когда его найдут профессора, то вся кожа с его морды уже сойдет, — выражение лица девочки менялось по мере того, как я говорил. Вначале она побледнела, а потом закрыла рот руками.

Оглядевшись вокруг, а заметил злобно посматривающих на меня грифиндорцев во главе с золотым мальчиком и Уизликом. Гермиона сидела в углу гостиной и читала какую-то книгу. Теперь придется придумывать другой план, как убить эту выскочку, не испачкав при этом своих рук в ее крови.

Минут через двадцать пришла профессор Макгонагал весьма бледная на вид. Увидев меня и Гермиону, что сидела в углу, она облегченно вздохнула и повела меня в гостиную Слизерина. Мы обошли, то место где должен был лежать тролль по другому переходу. Благополучно зайдя в свою гостиную, я сразу же направился к себе в комнату и достал мантию невидимку. Прибежать на пятый этаж не составило труда. Применив все мыслимые и немыслимые средства для того, чтобы меня не заметили, я, наконец, смог увидеть дело своих рук. Кожа сошла не только с морды, а со всего тела тролля. Я освежевал его!

— Только кто-то очень могущественный мог применить заклятие такой силы. Обычно кожа сходит только с определенного участка кожи, а не со всего тела, Дамблдор, — шелковым голосом пропел Снейп.

— Да. Да. Я знаю, Северус. Но я знаю только одного человека, кто был способен одним заклятием снять кожу со всего тела.

— Кто же это? — робко поинтересовался малютка Флитвик.

— Лорд ВоланДеМорт.

— Не хотите же вы сказать, господин директор, что он воскрес ради того, чтобы освежевать тролля, а не ораву грязнокровок? — ехидно поинтересовался мастер зелий.

— Я ничего не хочу сказать. Нужно убрать это, чтобы никто из школьников не смог понять, что случилось.

Как же ты прав, друг мой, Северус. Темный лорд вернулся, чтобы освежевать ораву грязнокровок, а никак не тролля!

Вскоре происшествие с троллем забылось, и по школе стали ходить совершенно другие слухи и новости. Герой нашего времени оказался полным нулем в зельях, что и следовало ожидать, и за срыв занятия был наказан до зимних каникул. Эта новость забавляла намного больше народа. На зимние каникулы мы с Флер решили остаться в замке. Так как Флер была подругой Гермионы, то весьма хорошую для меня новость о том, что грифиндорцы подозревают Снейпа в попытке украсть что-то, охраняющееся Пушком, я узнал почти из первых рук.

Однажды, бродя ночью по замку, я наткнулся на незакрытый кабинет. В нем давно уже не проводилось занятий, и все парты были сдвинуты, освобождая пространство. В центре, которого возвышалось огромное зеркало. Мое сердце екнуло, я, как и в прошлый раз, нашел зеркало Еиналеж. Простояв в смятении пару минут, я все же подошел к нему. Желание узнать, что я там увижу, пересилило нерешительность. Вначале на глади зеркала ничего не отразилось, но затем поверхность зеркала покрылась рябью. Казалось, прикоснувшись, ты почувствуешь неровности. Не долго думая, я коснулся поверхности зеркала. Она была ровной и холодной, но как только я убрал руку, изображение начало проявляться. Я увидел картину, которую не желал видеть…

Сегодня Флер, наконец, выполнила свои обязательства относительно нашего с ней спора. Я получил лунный цветок из Запретного леса. Собственно, он и не был мне нужен — так просто, красивая безделушка, что никогда не завянет. Скоро начнется учеба, а, следовательно, можно будет наведаться в примечательный коридорчик за философским камнем. Осталось немного подождать, и я исполню одну часть своей мести. Поудобнее взбив подушку и усмехнувшись над попыткой Блейза изобразить профессора Макгонагал, я лег спать.

* * *

Я стоял на задворках Норы, весело смеясь над попытками близнецов поймать маленькую девочку, летающую на детской метле. Незаметно Джини подкралась ко мне сзади и обняла.

— Глупцы! Она дочка величайшего ловца и великолепной охотницы. У нашей дочери в крови полеты, — смеясь, прошептала она мне в ухо.

— Да, в этом ты, разумеется, права, моя дорогая.

Не сговариваясь, мы побежали к близнецам, чтобы помочь им поймать малышку. Весело смеясь, девчушка летала рядом с нами. Ее черные волосы развивались на ветру, а синие, как у матери глаза, горели озорством.

* * *

Резко сев на кровати, я махнул рукой, отгоняя наваждение. Идиотство, глупая мечта пробитого на голову человека! Я думал, что сжег в своем сердце все свои глупые грезы из прошлой жизни, но зеркало показало мне то, что я желал бы забыть. В зеркальной глади я увидел то, что хотел больше всего, то, что случилось бы, если бы мои друзья верили мне, а не всему миру. Я увидел себя, стоящего рядом с любимой женой и держащего на руках дочь. Глупая мечта, глупая, глупая, глупая! Этого бы никогда не случилось. У тебя бы никогда не родилась дочь, Поттер, ведь Джини убила ее. Убила, не пожелав выносить!

— Что тебя мучает? Может, если расскажешь, станет легче? — прошипел Эрик.

— Мне не станет легче, если я расскажу. Мне станет легче только тогда, когда я принесу цветы на их могилы!

— Ну, если что, обращайся! Я всегда рядом.

Остаток ночи я провел, ворочаясь с боку на бок, и, как следствие, на завтрак пришел злой, как черт. Медленно пережевывая кусок яблока, я хмуро посматривал по сторонам. Невил с компанией прихлебателей прошел к столу. Ух ты, Уизлик в хвосте, значит, поругались; надо будет выяснить. Флер, как всегда в компании заучки, села напротив нашего героя. Что-то мне не нравится, как «оскароносный мальчик» на нее посматривает, не влюбился ли случаем? Ну, тут я тебя обломаю, она моя.

— Знаешь, Гарри, ты смотришь на Долгопупса и с таким жестоким выражением лица, что кажется, как ты представляешь медленно переворачивающуюся на огне тушку Золотого мальчика, — медленно растягивая слова, продекламировал выражение моего лица Драко.

— Я думаю, в Невиле больше жира, чем мяса, еще потолстею, — Креб и Гойл угодливо заржали. Как же эти два балбеса меня бесят!

— Завтра уже начнутся занятия. Я не могу поверить, что Долгопупс уже отработал все наказания. Это ведь не порядок? Да, Гарри?

— О да! Я думаю, мы с тобой поможем ему весело проводить вечера, Драко.

Вновь медленно потекли учебные дни. Как же паршиво начинать учиться после каникул, так и хочется еще немного отдохнуть, но, увы, никак. Подпирая своей спиной стену около кабинета зелий, я стоял в ожидании других ребят. Так как к горю своему я проспал завтрак, то у кабинета был первым. Вскоре подошла Флер.

— Что ты такая хмурая? — поинтересовался я, увидев, как она покусывает нижнюю губу.

— Да нет, просто нервничаю перед уроком. Сегодня — контрольная.

— Это только зелья, Флер, ничего смертельно тебе варить не надо. Попадется какое-нибудь зелье от насморка, и сдашь все на отлично.

— Будем надеяться. А почему тебя не было на завтраке?

— Проспал. Я пропустил что-то интересное? Малфой отрубил голову Долгопупсу?! Уизли захлебнулся в чашке чая?! Грейнджер убило учебником?!

— Ты злой!

— Я не злой. Я просто злопамятный.

— Что же они тебе сделали за эти полгода?

— Ну, достали откровенно. Что же я пропустил?

— Невил подшутил над Драко, а тот в отместку напустил на него проклятие. Учителя, конечно же, его сняли, но с обоих факультетов сняли по 50 балов.

— Мы их сразу же на зельях и получим, а вот вам придется постараться.

Нашу беседу прервали подходящие ученики. Грифиндорцы все до одного были красные, кажется, еще чуть-чуть — и начнется месиво, только оскорби сейчас кого-нибудь и убийство одной грязнокровки сойдет мне с рук, как непредвиденное обстоятельство.

— Ты труп, Малфой, — с жаром воскликнул Невил, быстро жестикулируя.

— На словах мы все прекрасные войны, а вот сможешь ли ты доказать это, Долгопупс, — после этих слов все замолчали ожидая, что предложит Драко, — давай сегодня проведем дуэль. Ночью, на четвертом этаже, в тупике у картины синего цыпленка.

— Прекрасно, Малфой! Напиши прощальную записку родителям, пусть они готовят гробик. Ровно в полночь, не опаздывай.

— Я никогда не опаздываю, — произнес Драко, эффектно поклонившись грифиндорцу.

Прекрасно, сегодня будет дуэль. Люблю наблюдать красивые бой, хотя, конечно, что смогут показать два первокурсника — так пару разоружающих. Через пару минут пришел Снейп, запустив нас в кабинет и выдав листочки с названием зелья для контрольной. Увидев сияющую Флер, я сразу понял, что зелье от насморка попалось ей. Взглянув на свой листок, я лишь усмехнулся, точно зная, что рецепта не помню. Но делать нечего — пришлось вспоминать. Правда, полученная бурда у меня вышла не серого цвета, а синеватого, но все же, на три наскреб. Осматриваясь вокруг, я заметил бледного Долгопупса, пытающегося понять, что он снова сделал не так. Не мудрено испугаться, если зелье от кашля, которое должно было быть сиреневатым, у него было зеленоватого оттенка.

— Так, так, так, что здесь у нас. Очередной набор испорченных ингредиентов. Мне кажется, Долгопупс, что вы умилили Темного Лорда своим детским жирком, а уж никак не выдающимися магическими талантами. Ноль за контрольную. Будете ходить ко мне на отработку в течение недели, — елейно пропел Северус.

Вечера все слизеринцы, как и грифиндорцы, ожидали с нетерпением. Ровно в 23-30 я и Драко вышли на стычку. Золотого мальчика, как, оказалось, сопровождали Рон и Гермиона. Счастье мое, Господи, ты милостивен ко мне! Грязнокровка сама пришла ко мне в руки. Как жаль, такие милые дети… были!

— Готовы? Мы с господами будем секундантами и отнесем бренное тело убиенного в лазарет, — медленно произнес я, отойдя в сторону и выпуская из своей волшебной палочки синий лучик, обозначающий начало дуэли.

— Knif, — Малфой сразу же использовал заклятие ножа, как ни странно направленное на горло. Очевидно, поединок действительно закончится смертью.

— Shield, — щитовое заклятие. Долгопупс не промах.

— Pavor, — Драко жесток! От этого заклятия нет щита. Проклятие страха можно только перебороть, если у тебя сильная воля. Проклятие попало точно в сердце. Долгопупс согнулся, схватившись руками за голову. Он пытался кричать, но не издавал ни одного звука.

— Что ты с ним сделал, слизеринской ублюдок?! — хором закричали грифиндорцы, подбежав к своему герою.

— Что вы здесь делаете? — неожиданно тихий голос Снейпа оказался удивительно громким, особенно если ты не ожидаешь услышать его за спиной.

Одним взмахом палочки он уложил Невила на созданные носилки и приказал нам идти следом. Когда мы пришли к лазарету, директор уже был там.

— Драко, что это было за проклятие? — обеспокоено спросил Дамблдор пытаясь утихомирить, бешено дергающегося на кровати Невила.

— Я не знаю, я прочитал его в книге из библиотеки, там было написано: «это лучшее оружие от врагов». Правда, это было написано карандашом, — поникшим голосом говорил Драко, уже прекрасно осознавая все прелести своего поступка.

— Как называлась книга?! — впервые Снейп вышел из себя и накричал на своего ученика.

— Эта была книга по трансфигурации. Запись была сделана карандашом!

— Что это за проклятие? Дамблдор, неужели вы не можете понять? — со страхом спросила мадам Помфри, понимая, что скоро Невилу станет еще хуже.

— Я не знаю, Поппи. Здесь что-то странное. Я не могу почувствовать ауру заклятия. Кто-то блокирует ее.

— Это заклятие страха. Вряд ли вам удастся хоть как-то помочь Невилу. Он сам должен перебороть все, чего боится, иначе проклятие не снять, — медленно продекламировал я свою осведомленность в этом вопросе.

— О, Господи! — мадам Помфри схватилась за сердце.

— Это все они — чертовы слизеринцы. Это они его так, — горячность Уизлика выпирала из всех щелей. Ну, ничего, мой рыжий друг, скоро ты сам прекрасно поймешь, что значит испытывать нескончаемый страх на своей шкуре.

— Довольно! Сейчас не следует пытаться решать кто прав, кто виноват. Вы все хороши! Дуэли в школе запрещены, не говоря уже об использовании темных проклятий. Сейчас все вы пойдете в мой кабинет, и расскажите, что произошло, — наколдовав ремни, что, будут удерживать Невила и, усыпив его заклятием, директор вышел из помещений больницы, приказав следовать нам за ним.

Как же мне знаком кабинет директора! Да приятно, что хоть что-то никогда не меняется. Как только мы расселись по креслам, феникс встрепенулся и сел к всеобщему удивлению на мое плечо. Погладив птичку, я перевел взгляд на весьма удивленно директора.

— Я бы хотел узнать, что произошло? — довольно холодным тоном произнес он, блеснув синими глазами из-под очков.

— Малфой оскорбил Невила…

— Он сам напросился…

— Они назначили дуэль, я хотела их остановить…

— Этот мерзкий хорек хотел убить Невила…

— Нечего было ему оскорблять мою семью…

Как дети малые, честное слово! Поглаживая Фоукса, я не обращал внимания на словесную баталию ребят, которые, затыкая друг друга, пытались хоть что-то объяснить. Но что могут объяснить люди, у которых умственный потенциал меньше спичечной головки?! Ровным счетом ничего. Именно поэтому я довольно спокойно обводил взглядом кабинет, примечая, что могло измениться.

— Довольно! Не надо говорить хором. Я попрошу сейчас одного из вас объяснить мне, что произошло. Гарри, пожалуйста, расскажи.

— На завтраке, когда началась ссора, я не был. Проспал. Поэтому я могу рассказать Вам лишь то, что было после. Подойдя к кабинету зельеварения, ребята были очень сильно разъярены и договорились о дуэли. Драко предложил провести дуэль, Невил согласился. В полночь мы пришли на место встречи. Во время дуэли было использовано только три заклинания: заклятие ножа, щита и страха. На этом дуэль закончилась, — скучающим голосом констатировал я известные факты, умалчивая, конечно, о том что, ребята по силе своей такие заклятия использовать даже не могли. У них бы не получилось. Просто, у них был прекрасный кукловод!

— Благодарю. Вот так вот сразу бы. Мистер Малфой, я вызову в школу Ваших родителей, так же как и Ваших, мистер Уизли и мистер Поттер. Вашим родителям, мисс Грейнджер, будет отправлено письмо. А сейчас расходитесь по своим спальням, — когда мы уже были у двери, директор продолжил, — с каждого из вас я снимаю по 50 балов!

Молча, мы прошли только один коридор. Неугомонный рыжик не вытерпел первым.

— Вас исключат! Вот тогда и посмотрим, кто был прав, а кто виноват!

— Исключат-то, исключат, но уж точно не нас, Рыжик. Лучше береги сою задницу, а о своих мы как-нибудь сами позаботимся!

Люциус устроил Драко прекрасную выволочку, но, исходя из всех тех словесных оборотов, что он высыпал на сына, можно было понять, что его точно не выпрут из школы. Мой же «отец» задорно подмигнув, посоветовал в следующий раз просто придушить своего соперника ночью. Уизли повезло намного меньше. Его мать прислала громовещатель. За что я люблю миссис Уизли — так это за её громовещатели! Он порадовал всю школу. Так что еще месяц после этого события Уизлик был ниже травы, тише воды. Грейнджер и до этого была незаметной девчонкой, а сейчас вообще стала почти тенью.

Через месяц после дуэли я все же выбрался в палату к Невилу. Жаль мальчика, лично он мне ничего не сделал. Но кто же знал, что Драко окажется таким метким! Я был почти уверен, что проклятие страха попадет в Грейнджер, но ведь нет, блин! Невил был прикован к кровати широкими ремнями, но все же, несмотря на эту меру предосторожности, ему иногда удавалось рвать эти ремни. Бабушка Невила почти никогда от него не отходила. Бедная женщина! Воля Невила оказалась слабее, чем можно было думать о герое магического мира. Я был сильнее, намного сильнее, я выдержал Азкабан, а он загибается от заклятия страха. Но все же, наверное, не стоит лишать магический мир его героя. Кто тогда будет отдуваться за все прегрешения населения?! В прошлом от Лорда я перенял одну удивительную способность — оказывается Том, любил растения! Что не скажешь, взглянув на его морду! Лунный цветок может вылечить человека от побочных эффектов заклятия страха, если сам человек его снять не может. У меня был цветок, и я не хотел лишней крови на своих руках. Положив цветок на подушку к Невилу, я ушел из больницы никем не замеченный, точно зная, что завтра он придет в себя и будет здоровым без всяких отклонений в психике.

Оставшееся время до мая я провел, честно пытаясь учиться и не баламутить. Но что поделаешь, если душа жаждет приключений!

— Повтори еще раз, что ты хочешь сделать? — обеспокоено шипел мне в самое ухо Эрик, плотнее обвившись на моем теле.

— Украсть философский камень!

— И мы с тобой вот так вот спокойно пройдем защиту, оберегающую камень и возьмем его?!

— Разумеется.

— По-твоему камень охраняют идиоты?! О нет, я не правильно понял, кто здесь идиот! Господи, угораздило же меня служить самому безголовому человеку в мире!

— Ты мне льстишь! Все, мы пришли.

Открыв дверь, я сразу же наткнулся на трехголового пса. Быстро достав из кармана музыкальную шкатулку, я включил ее. Заиграла приятная музыка, и все три головы любимца Хагрида уснули. Отдав шкатулку Эрику, который стал удерживать ее своим хвостом, я с помощью магии открыл люк. Оказавшись внизу на растениях, я, не долго думая, сжег половину и перебежал в следующий зал.

— Возьми шкатулку назад, не вечно же мне ее держать.

— Посмотрите на него! Неженка!

— Ну и что же это за месиво-непонятно-чего летает вверху?

— Это ключи от двери.

— Оу!

— Ладно, надо найти нужный и валить в следующий зал.

— Эмм, Гарри, я, конечно, в тебе никогда не сомневался, но ты уверен, что нам хватит одной ночи, чтобы спереть философский камень?

— Конечно, уверен.

— Ну ладно командир, что ищем-то?!

Подойдя к двери, я стал изучать замок. Очевидно, в этот раз учителя нашли другую дверку. Нужен был маленький золотой ключик.

— Нам нужен золотой ключ. Вон он, тот, что парит около третьей балки, — с умным видом прошипел Эрик, щелкнув меня кончиком хвоста.

— Я сам уже понял! Attraction! — ключ сразу же оказался в моей руке.

— Да ты крут! Заклятие притяжение Высшей ступени!

— А ты думал — слабак?! — дверь открылась с легким скрипом, и мы оказались на огромной шахматной доске.

— Жопа! — Эрик обвился вокруг моего лица, оставив лишь узкие полоски для глаз, носа и рта. — Я не умею играть в шахматы. Да, ты был прав, защитные заклятия придумывали идиоты. То ли дело было в моей школе: огненная стена, ледяной смерч, водный ураган, землетрясение, сонное заклятие, заклятие забвения, отпугивающие чары, магические стражники, карликовый дракон и последнее самое красивое заклятие — как только твоя рука коснется рукоятки кинжала, то кожа почти мгновенно сойдет со всего тела. Никто до кинжала живым не дошел! На третьем заклятии все помирали! А тут! О, ужас! Срам на их голову! А ты в шахматы играть умеешь?

— Эрик, сползи с моего лица в то положение, в котором ты был! О, так уже лучше. Нет, я не умею играть шахматы. Молчи! Сам знаю, что идиот! Но нам с тобой и не придется играть в шахматы. Это веди лишь статуи, оживленные трансфигурацией, их можно вновь сделать тем, чем они были — лишь куском глины. Exhausting.

— Я тебе уже говорил, что я тебя люблю? Нет?! Я тебя люблю, Гарри!

— Не надо сантиментов. Мы с тобой самые лучшие! Главное, почаще это себе напоминать, — пройдя зал, я открыл следующую дверь.

— Ух ты, тут три тролля! Ха, классно! Три живых тролля.

Тролли — это хорошо, но только если они мертвые. Из моей руки вырвалось три зеленых луча. И мы прошли в зал с зельями. Именно ради этого я и брал с собой Эрика. Я не умею мыслить логически, а он логик.

— Ты убил троллей?

— Я должен был зацеловать их до смерти? — полюбопытствовал я, взяв в руки листок.

— Бее! Я бы тогда сам тебя убил! Что тут? Загадки? Люблю загадки! «Твоя жизнь зависит от роз, в фиалках — забвение, в лилиях — смерть, незабудки — шанс». Мда, — Эрик почесывал свою мордочку хвостом и причмокивал, перечитывая строчки.

— Ты понял что-нибудь? — обеспокоено спросил я.

— Нам не нужна жизнь, смерть и забвение. Нам нужен шанс. Нужно найти зелье в состав, которого входят незабудки, но есть одна загвостка, если ты их понюхаешь, то с тобой случится, то, что написано. Нужно определить по цвету.

— А какого цвета зелья с незабудками?

— А черт его знает! Ну что, мозг, есть какие-нибудь предложения, как пройти эту дверь без зелья?

— Нужно зелье! Давай мыслить логически, у нас есть на выбор четыре варианта судьбы и восемь баночек, но, правда, только одна приведет нас туда, куда нужно.

— Еще одна дает возможность уйти отсюда. Зелье с розами — это возможность вернуться.

— Ну, вот видишь, до этого мы додумались, что дальше? А дальше мне нравится вот эта баночка зеленого цвета! Выпьем? — поинтересовался я, взяв склянку с зельем в руки и начиная вынимать пробку. Зелье ничем не пахло и поэтому, не раздумывая, больше я сделал глоток и дал лизнуть Эрику. Подойдя к двери, мы смогли ее открыть.

— Мы гении!

— Как ты догадался, что нужна эта баночка? — полюбопытствовал Эрик, разглядывая зеркало Еиналеж.

— От двери исходила белая аура и у этого зелья была такая же.

— Ясно. Между прочим, это зеркало очень редкая вещь. У Эми было такое же. После смерти матери она всегда видела в нем ее. А когда умерла Эми, то уже я видел в зеркале свою хозяйку.

— Тогда давай посмотрим, что покажет зеркало нам на этот раз.

Подойдя к зеркалу, каждый из нас стал внимательно вглядываться в отражающуюся гладь. От увиденного меня передернуло, и я закрыл глаза. Никогда не думал, что увижу в Зеркале Желаний Азкабан! Глубоко вздохнув и сосредоточившись на том, что мне было нужно, я четко сформулировал мысль, что камень мне нужен, чтобы помогать людям. Открыв глаза, я увидел, как нагловато мне улыбнулось мое отражение и положило камень в левый карман. Проверив, я обнаружил там камень и тоже подмигнул отражению.

— Получилось?! Мы молодцы! Ну, раз мы взяли то, что хотели, пошли назад.

— Ага. Пошли.

Открыв дверь, мы вновь оказались в комнате с зельями. Подойдя к столу с зельями, я на автомате взял листок с загадкой, но читать уже не стал, а просто начал изучать ауру двери, чтобы найти нужное зелье.

— Не хочу тебя отвлекать, но загадка изменилась…

— Что?! «Если ты воришка, то назад не попадешь. Сердце твое черно, как черна и ночь. Следует запомнить, в чем же был подвох». Что за?! Почему загадка изменилась?

— О, друг мой, я тебя еще обрадую. Изменилась не только загадка, но и зелья. А подвох, очевидно, нужно искать в предыдущей загадке. Что там было? Зелье с розами — выход, незабудки — шанс пройти к камню, в фиалках — забвение, в лилиях — смерть. Ну что же, все ясно, осталось только понять где зелья из фиалки или лилии. Они нам нужны.

— А подвох в чем? — тупо уставившись на дверь, которая не излучала никакой ауры, поинтересовался я.

— А, вот ты скажи мне, что бы ты выбрал — забвение или смерть?!

— Забвение, — не раздумывая, выпалил я.

— Ну, вот видишь, именно, поэтому я с тобой. Нужно выбрать смерть!

— Да, — немного скептически протянул я.

— Конечно! Ищи зелье с лилиями.

— Легко сказать «ищи»! А как найти — то?!

— Ты сейчас прикалываешься или реально не знаешь, как найти зелье из лилий? — обеспокоено заерзав на мне, поинтересовался Эрик.

— Я может и мозг, но все-таки не представляю, как найти зелье из лилий! Хорошо, сделаем глубокий вздох, и будем мыслить логически. Что я знаю о зельях изготовленных из лилий? Ровным счетом ничего, поэтому пойдем научным методом тыка. Мне нравится вон та крайняя баночка.

— А мне та, что посередине. Что делать будем?

— Пробовать. Давай сначала вон то синенькое зелье, а потом те, что нам вначале понравились!

— Ты дурак!

— Я никогда в этом не сомневался, — спокойно признался я, делая глоток. Зелье было очень сладким. Эрик презрительно скривился, лизнув. Сделав глубокий вздох, немного нервной походкой, я подошел к двери, нажав на ручку. С замиранием сердца я следил за тем как опускается моя рука и дверь медленно открылась. В следующую комнату я влетел пулей, как оказалось зря! Мало того, что тролли оказались живыми, дак их еще и было штук десять.

— Влипли, — только и сумел пискнуть Эрик, прежде чем эти бугаи с разбегу двинулись к нам. Как на грех из головы вылетели все заклинания, которые я знал. Единственная мысль, которая билась загнанной птицей у меня в голове, была мысль — о том, что успею я добежать до следующей двери, или они меня раздавят. Но как говорится, лучше дурная мысль, чем блин из тебя. Я чувствовал себя спринтером на забеге за Олимпийское золото! Зря я так рвался в комнату с шахматным полем! Все фигуры ожили и шастали по полю, выискивая дезертира.

— Гениальные идеи о том, как их снова заморозить, есть? — совсем тихо прошипел Эрик.

— Нет! Буду рад любым предложениям, — так же шепотом ответил я.

— А на этот раз перебежать не удастся?!

— Нет. Отправляйся в браслет, у меня идея.

— Знаешь, Гарри, у меня есть одна отличительная черта — пока мне не скажут, что собираются сделать, я не уйду, — мямлил Эрик, наблюдая, как одна из пешек поворачивает к нам голову.

— Я — орел! Быстрее в браслет!

— Есть, командир! — Эрик тотчас исчез, а я превратился в орла, быстро набрав высоту, так как в том месте, где раньше была моя голова, теперь торчал меч одной из пешек. Я парил высоко под потолком, но, правда, была одна загвоздка — как орлу открыть дверь?! Как только я спускался на высоту броска, то в меня летели мечи, и снова приходилось подниматься. Собравшись с духом, я отлетел в противоположный конец зала и, набирая мощь и разгон, несся к двери. Честно говоря, я думал, что размозжу себе голову от удара об дверь, но ничего — обошлось. Дверь распахнулась, и я оказался в безопасности от разозленных шахмат. Правда, только на пол в следующей комнате я упал человеком с огромной кровоточащей шишкой на лбу. «Эрик!»

— О, идея была гениальна, но голова еще долго будет болеть, — обеспокоено шипел он, осматривая меня. — Больше не превращайся. Дальше как-нибудь сами пройдем.

— Разумеется сами! Мне такого экстрима больше не надо! — еле поднявшись, я стоял пошатываясь, ожидая, когда Эрик займет почетное место на моей груди.

Радовало, что хотя бы комната с ключами не изменилась. Довольно быстро мы пересекли ее и пришли к помещению с растениями. Не было никакого желания пробовать удачность возможности леветировать самого себя наверх, поэтому мы убили около двадцати минут на поиск лестницы наверх. Эрик нашел ее первым и вновь забрался на меня, взяв музыкальную шкатулку. Некогда приятная музыка, сейчас довольно сильно стала меня раздражать. Спящего Пушка мы миновали без приключений и так же довольно спокойно пришли в спальню. Через полчаса нужно было вставать, поэтому спать я решил не ложиться, а провести это время с пользой, стоя под холодной водой в душе.

Сделав маленький глоток сока, мне захотелось тотчас же его выплюнуть, но, пересилив самого себя, я проглотил. Я с кислой миной стал оглядываться по сторонам, наблюдая, как проходит завтрак. Каждый раз, поворачивая голову, я чувствовал тупую, ноющую боль.

— Может у тебя сотрясение? — услышал я, как через вату, вопрос Эрика. Сейчас он был в браслете, поэтому общался со мной мысленно.

— Лучше бы мне отрубили голову! — подумал я, приложив холодный кубок ко лбу.

— Что с тобой, Гарри? — поинтересовался Драко, довольно сильно хлопнув меня по плечу. Лучше бы он этого не делал! Мало того, что из кубка вылился сок мне на голову, так еще и головная боль усилилась.

— Я шибанулся головой об пол ночью. С кровати упал.

— Сходи в лазарет. Все равно зелья первыми, Снейп придираться не будет.

Поблагодарив Драко, я пошел к мадам Помфри. Эрик оказался — прав у меня было сотрясение мозга. Два дня пролежав в больнице, я спокойно пропустил пару контрольных и после, полный сил, вернулся к подготовке к экзаменам. Пережив время экзаменов, и предвкушая поход бравых грифиндорцев за философским камнем, я валялся на траве под своим любимым деревом, смотря в синее небо.

— Невил подозревает Снейпа в попытке украсть философский камень, — попыталась удивить меня Флер, ложась на траву рядом со мной.

— Да что ты! Снейп же душка! Надеюсь, ты не собираешься идти с ними спасать камень? — спросил я, повернув к ней голову.

— А как ты догадался, что ребята собираются его спасать? — полюбопытствовала она, повернувшись ко мне.

— Грифиндорцы предсказуемы. Ты ведь не пойдешь?

— Конечно, нет. Если камень украдут, значит, защита была плохой, и пусть в этом казнятся защитники, а не ученики. Полетаем?!

— Давай. На этот раз я выиграю!

Весь вечер мы провели в попытках поймать снитч, ну или скинуть друг друга с метлы. Расходясь вечером по своим гостиным, я еще раз настоятельно попросил Флер ни во что не вмешиваться. К своему удивлению, я спал довольно спокойно и на завтрак пришел в хорошем расположении духа. Вот только окружающие моего радушия не разделяли. Взглянув на грифиндорский стол, я заметил отсутствие Рона, Невила и Гермионы, а еще — пристальный взгляд Флер. Увидев, что она показывает на выход из Большого зала на улицу, я сразу же пошел к нему. Через пару минут пришла и Флер.

— Они попытались спасти камень и сейчас все трое лежат в больнице. С Невилом не понятно что — такое чувство, что он в трансе. Рон получил легкое сотрясение и сломал ногу. Гермиона… у нее… она ослепла. Ты знал, что такое может случиться? Гарри, ответь мне честно, почему ты так не хотел, чтобы я пошла с ними? — с легким страхом в глазах спросила она.

— А ты думаешь, защита придумана для идиотов! Философский камень — это не безделушка, и защита у него должна быть серьезная. Кинжал Боли охраняли целой сетью проклятий: огненная стена, ледяной смерч, водный ураган, землетрясение, сонное заклятие, заклятие забвения, отпугивающие чары, магические стражники, карликовый дракон и последнее самое красивое заклятие — как только твоя рука коснется рукоятки кинжала, то кожа почти мгновенно сойдет со всего тела. Никто до кинжала живым не дошел! Ты думаешь, здесь защита была хуже?! Мне наплевать на них, а ты для меня дорога! — как ни странно, честно признался я.

— Спасибо за честное признание. Жаль Гермиону, — Флер говорила что-то еще, пока мы шли к ее гостиной, но я уже не прислушивался. В принципе, что мне сделала Гермиона в той жизни? Да ничего. Она была счастлива, а я был узником. Она родила Рону сына, а Джинни убила мою дочь! Уизли получат свое наказание, а с Гермионы уже довольно. Она уже не станет известной ученой и сильной ведьмой, зрение уже не вернется. Я не буду добивать лежачего, несмотря на то, что они меня добили. Я не стану уподобляться им, я милосерднее!

Семестр закончился, и Хогвартс-экспресс уносил учеников домой. Сидя в купе, мы обсуждали произошедшие события и играли в карты. Первый учебный год закончился. Первая месть совершена. Осталось, не побоятся завершить все.

О самых важных вещах, разумеется, мы вспоминаем в самый последний момент. Именно поэтому 31 августа я сидел в своей комнате, обложившись учебниками по зельям, и лихорадочно искал информацию о разновидностях зелий от ветрянки. Перелистывая страницы толстой, почти развалившейся книги, я наткнулся на параграф, посвященный зельям, изготовленным из лилий. Отчего-то мои пальцы дрожали, еле касаясь поверхности первой страницы. «Эрик!» — почти шепотом выдохнул я. Змей появился рядом с книгой, внимательно смотря на меня.

— Что с тобой? — обеспокоено зашипел он, вытягиваясь так, чтобы заглянуть в мои глаза.

— Из-за чего Гермиона ослепла? Уизли сломал ногу, когда играл в шахматы, Долгопупс, когда бился с Лордом. Почему она ослепла? Из-за чего? — бессвязно шептал я свои вопросы, рассеянным взглядом пытаясь увидеть что-то перед собой.

— Тебе так важно это знать?! Хм… Она выбрала неправильное зелье — оно, конечно, дало ей возможность уйти оттуда, но произвело побочный эффект. Это было в загадке: «Сердце твое черно, как черна и ночь» — если ты сделаешь не правильный выбор, то уже ничего не увидишь кроме темноты. Я удивляюсь, как мы с тобой нужное зелье выпили?!

— Я был почти уверен, что нужно это зелье, такое чувство кто-то сказал мне об этом заранее, — смотря в одну точку, я вспоминал события той ночи. — Можно вернуть ей зрение?

— Нет, по крайней мере, я не знаю как, — свернувшись калачиком, прошипел Эрик и, немного подумав, добавил. — Ты странный.

— Почему?

— Не знаю.

— Очень многогранный ответ! — съязвил я, наконец, переведя взгляд на змея. — Ладно, мне еще 30 сантиметров белиберды написать надо, так что спи в браслете.

* * *

Лес, что обычно был зеленым и цветущим, сейчас увядал. Желтые листья медленно кружились в воздухе, опадая на землю. Я вновь стоял перед калиткой и мне на встречу, с той стороны, шла Пандора. Мягко улыбнувшись, она открыла калитку и жестом приказала идти за ней. На этой стороне тропинка была более заметной, казалось, здесь ходили чаще. Наконец, мы подошли к небольшой беседке. Пандора села на скамейку, я сел напротив нее. Несколько минут мы просто разглядывали друг друга, а потом женщина заговорила.

— Сейчас я снова попрошу тебя не перебивать меня. Просто выслушай. Как я вижу, ты отомстил, но не рад этому. В душе всегда остается осадок, я это знаю. Особенно больно становится, когда мстишь друзьям, которых любил. В моей жизни была и такая месть. Я мстила любимому. Женщина в своей любви может быть слепой и прощать мужчине все его ошибки, и я была такой. Такой ослепленной! Все было идеально, пока я не поняла, что я нужна ему лишь из-за того, что владею кинжалом. Для того чтобы осознать этот простой факт мне понадобилось два года безрассудной любви и три дня безрассудной мести. Он так желал обладать кинжалом, и я отдала его ему. Кинжал свел его с ума за два дня, еще день я дала ему лишь, чтобы насладится его мучениями. Насладится его попытками вырваться из власти оружия. Вырваться из власти отчаяния и боли кинжала. Я убила его обычным ножом и оставила в канаве. Это убийство осталось единственным не раскрытым за все время моего правления! Но знаешь в тот момент, когда я упивалась своей местью, я была счастлива, а потом пришло опустошение и горечь от содеянного. Сейчас эти же чувства обуревают тебя. Я не хочу что-нибудь тебе советовать, ты должен все для себя решить сам, Гарри, просто постарайся быть более… терпимым, — замолчав, она печально посмотрела на меня, исчезая.

— Я постараюсь, бабушка.

* * *

Где — то в комнате задребезжал будильник, и послышались шаги. Я уже около часа стоял у окна своей комнаты, пытаясь понять то, что сказала мне Пандора. Каждый раз, когда мне казалось, что я понял, смысл вновь ускользал. Печально вздохнув, я побрел в ванную умываться. Сегодня все же как-никак первое сентября — надо ехать в школу. Моя задумчивость все же не помешала мне одеться, как обычно, по-щегольски и спуститься к завтраку.

Поездка до вокзала прошла в тишине, каждый был занят своими думами. Пройдя на перрон, я стал оглядываться в поисках знакомых мне лиц. Долгопупс с бабушкой, Уизли — полным составом, Флер с родителями, только Гермионы не было, казалось, я до сих пор не понял, что не смогу больше ее увидеть. Она больше не будет мозолить мне глаза своей вечной осведомленностью, я больше не увижу ее в стенах Хогвартса. Прикусив губу, я пошел искать свободное купе, махнув Тому на прощание. Наверное, он что-то заподозрил, потому что сочувственно улыбнулся и пошел прочь с перрона. Купе я нашел, правда, не пустое, а занятое Флер. Заметив мою задумчивость, она не стала меня тревожить, а достала книжку, погрузившись в чтение.

За окном мелькали поля и леса, мимо меня проносилась жизнь, а я бы многое сейчас отдал, чтобы оказаться в своей камере в Азкабане, когда дементоры вытягивали из меня остатки воспоминаний. Я бы многое сейчас отдал, чтобы ничего не помнить, ничего не желать, никому не мстить, а просто умереть в тот день, не оставив на земле никаких дел.

— Что тебя мучает? — тихий голос Флер вывел меня из задумчивости.

— Терзания души. Терзания совести. Я сам себя мучаю, — не поворачиваясь к ней, ответил я, ощущая на себе ее пристальный взгляд.

Но вот поезд замедлил свой ход, и мы прибыли на станцию. Высадившись на перроне в Хогсмите, мы, как это положено, пошли к каретам.

— Ты видишь фестралов? — спросила Флер, подходя к одному из них, поглаживая невидимую лошадь.

— Да. Давай уже сядем в карету, — мой траурный вид и тихий голос подействовали на Флер быстрее, чем кнут.

Распределение первокурсником показалось мне удивительно длинным, особенно если через каждые три минуты ловишь на себе озабоченный взгляд Флер. Когда очередь подошла к Уизли, я встрепенулся. Вот она, рыжая сука! Что же, о тебе я сожалеть не буду! Как и следовало ожидать, мелкая дрянь попала в Грифиндор. Так что окончание праздничного ужина я провел весьма в приподнятом настроении, правда, все равно пару раз поймал на себе взгляд Флер, но уже скорее ревнивый, чем озабоченный.

Размеренные учебные дни вывели меня из состояния апатии, а начало странных событий вернули некоторую радость жизни.

* * *

— Он совершенно не обращает на меня внимания. Мы учимся в одном факультете, он дружит с моим старшим братом и совершенно не обращает на меня внимания. Как будто меня и нет совсем.

— Неужели ты не нашла себе друзей? Неужели никто не хочет с тобой дружить?

— Ну почему же нет. У меня вроде бы есть друг, но из Слизерина и он странный.

— Чем же он странный?

— Он из Слизерина, а общается с Грифиндорцами. Он какой-то слишком гордый и умный для своих лет. Но он помогает мне, так что я не хочу терять его дружбу.

— Чертов Филч и его кошка. Как я их ненавижу.

— Что же случилось, мой друг?

— Этот чертов завхоз с его кошкой, чуть не поймал меня, когда я зачаровывала стены в подземельях.

— Ты зачаровывала стены? Неужели в школе больше некому их ремонтировать?

— Нет, я не ремонтировала их, я писала всякие гадости про Слизеринцев.

— Разве у тебя нет друзей в Слизерине? Разве тот мальчик не с этого факультета.

— Да, он из Слизерина, но он ничего не узнает. Но Филч чуть не поймал меня!

— Тебе можно доверить тайну?

— Да, конечно.

— В Хогвартсе есть Тайная комната, а в ней живет Ужас для всех грязнокровок. Я могу сказать тебе как туда пройти, но ты должна пообещать мне, что никогда не причинишь никому вреда?

— Да, я обещаю.

— Ну, что же, когда завтра ты проснешься, то будешь знать эту тайну.

* * *

Как и в прошлый раз, после событий с кошкой все шишки сразу же пали на Золотого мальчика. Бедный Невил! Неужели я был таким же затюканным в прошлой жизни?! Правда, не на одного Невила косо смотрели. Раньше меня не переваривали все грифиндорцы и часть слизеринцев за дружбу с Флер, теперь меня стала презирать вторая часть слизеринцев, так как я отчаянно подбивал клинья к мелкой Уизли. И надо сказать, имел успех: Флер со мной не разговаривала, а Джини обожествляла, пожалуй, даже сильнее, чем Невила.

На рождественские каникулы Флер уехала домой, а я остался, но лишь на пару дней. Еще бы мне не остаться, я же не больной пропускать бесплатный концерт. Бравые грифиндорцы все-таки решили сварить оборотное зелье. Но, так как умной Гермионы с ними не было, то зелье вышло ОЧЕНЬ далеким от идеала! Ребятам, разумеется, удалось перевоплотиться в Креба и Гойла и послушать наши с Драко рассуждения на философскую тему: «Почему все грифиндорцы тупые как пробки». Превратится — то им удалось, да вот обратно стать самими собой не вышло. Из-за перепутанного количества ингредиентов они превратились обратно с некоторыми лишними конечностями и как следствие заработали выговор от Снейпа, потому что пришлось будить его, чтобы вернуть ребят в нормальный вид. Ну и конечно, довершил прекрасную картину громовещатель миссис Уизли на следующий день. Как она лестно отзывалась о своем сыне!

Надо сказать, что замок, в котором мы жили с Томом, был очень большой и старинный. Выстроенный в готическом стиле с огромный закрывающим его от посторонних глаз садом, больше смахивающем на лес. Но все же этот замок мне не очень нравился, казалось, сами стены давят на меня, навивая грусть о прошедшем. На мой вопрос, откуда у Тома появился этот замок, он ответил очень просто — это замок Элеон. Не представляю, как ангелу могло нравиться жить здесь? Хотя может быть, это я просто не привык жить в настолько роскошном и скрытном месте, но, все-таки, остаток горечи и боли здесь был. Может быть это была как раз ее боль. Боль оттого, что они уже не будут вместе.

— Вот это да! Мой блудный сын явился домой! — веселый и захмелевший Том принялся меня обнимать. Никогда раньше не видел Темного Лорда пьяным и не хочу больше!

— Том, отстань от меня! Возьми себя в руки, ты же мужчина, — извернувшись, как уж, я все-таки избежал повторный объятий.

— Ох, шалунишка! — только и смог выдавить Том и бухнулся на пол как подкошенный.

— О, как его плющит — то! — глубокомысленно выразил наши мысли Эрик, обвившись на мне покрепче.

— Ты мне лучше скажи, с чего его так плющит? Он что, выпил спирту, а потом пошел на уменьшение градуса — ром, водка, вино, шампусик? — скептически осматривая пьяного Тома, спросил я.

— Ну, кто их разберет Великих Пьяных Волшебников! Ты, главное, водички побольше в его комнату принеси, когда он очнется.

Отлеветировав Тома в его спальню, я пошел на осмотр подземелий замка. Замок — то, может, был и ангела, но вот пыточные камеры были и тут. Небольшие, без окон, с цепями для приковывания узников. А в одной камере я даже нашел дыбу. В общем, часа через три мне надоело шляться по подземельям и я, поужинав у себя, лег спать. Завтра мне предстоит нелегкая побудка Темного Лорда.

— Ну и как ты собираешься его разбудить? Мне кажется, его даже сирена не возьмет, — ехидно комментировал Эрик.

— Легко. Смотри и учись, — поток ледяной воды обрушился на Тома в мгновение секунды, а потом в меня полетели всевозможные заклятия. Да, надо было придумать что-нибудь другое!

— Skin.

— Shield, — я еле успел выставить щит.

— Fire, — урод! В меня летел огромный огненный шар!

— Water, — точно такой же, но водный шар летел на встречу огню. Мое заклятие оказалось на порядок мощнее, и Тома обдало на десерт теплой, почти кипяченой водой. На этот раз он проснулся и быстро стал излечать кожу от ожогов, попутно матеря все на свете. Одним взмахом руки я привел спальню в порядок и сел в кресло напротив кровати, наблюдая за профессиональными действиями Тома по излечению самого себя.

— И что же ты такое вчера пил, Томас? — пасторским тоном спросил я, когда, наконец, успокоившись, он сел на кровать.

— Твой отец — кобель…

— Интересное название коктейля: «Твой отец — кобель». Сам придумал или отец подсказал? — мягко улыбаясь, поинтересовался я.

— Твой отец — кобель — это факт. Пил я вчера самогон, вино и коньяк, — четко как на допросе ответил Том.

— А что же тебя, милый мой, сподвигло на такой коктейльчик?

— Ну, не то чтобы я хвастаюсь, но твой отец не займет место Министра, я позаботился, и в ближайшие года три — четыре он будет работать простым чернорабочим. Ну и к тому же надо было мне отметить Рождество, — гордо выпятив грудь, сияющий Том криво улыбнулся.

— А что же так? — заинтересованно спросил я.

— О, это просто великолепно! Я предложил Министру издать указ о том, чтобы кандидаты на место Министра три или четыре года, по своему статусу, должны работать на маглов, — придвинувшись ближе ко мне, шепотом говорил Том.

— Шут! — усмехнувшись, сказал я и, поставив на тумбочку антипохмельное зелье, вышел из комнаты.

Остаток каникул я только и слышал о гениальном плане Тома и его прозорливости. В последний день каникул, за час перед моим отъездом, я пришел в кабинет Тома для серьезного разговора.

— Какие козни твоя светлая голова вынашивает сегодня? — взяв бокал вина, спросил я.

— Думаю, где летом отдохнуть, а что?

— В конце это семестра, Том, я появлюсь в замке с одним человеком. Ты должен будешь заковать его в подземельях и заботиться о нем, пока я не приеду из школы, — смотря прямо в заинтересованные красные глаза, произнес я.

— Хорошо, — лукаво улыбнувшись, Том кивнул.

На одном из уроков Защиты, который был с грифиндорцами, я сел с Флер, чтобы уже начать хоть как-то восстанавливать отношения. Признаться, я чувствовал некоторые угрызения совести, заставляя ее думать, что мелкая дрянь мне небезразлична.

— Чем я заслужил твое отчуждение? — состроив невинную рожицу, спросил я.

— Сам не догадываешься? — тоном а-ля «я еще заебу тебя до смерти» ответила вопросом на вопрос Флер.

— Между прочим, я единственный, кто участливо относится к мисс Уизли. Ведь никто же из вас, ее хваленых друзей, не знает, что она сохнет по Невилу, а он на нее внимания не обращает. Что плохого в том, что я оказался участливым человеком? Это же делает мне честь! — с жаром высказывал я свою позицию.

— Прямо герой! — Твоя невестка удивительная язва. Вы созданы друг для друга! — закончил мысль Флер Эрик у меня в голове.

— Да ладно, не дуйся на меня. В этой же Уизли ни рожи, ни кожи. Рыжее помело! — мне, наверное, не следовало этого говорить. Теперь к прошлым обидам, Флер прибавила еще и оскорбление Уизли. Как же все сложно!

* * *

— Этот чертов мальчишка меня достал!

— Что случилось, мой друг?

— Я была в библиотеке и искала книгу. Мои поиски завели меня в неприметную часть библиотеки, и я стала свидетельницей того, как семикурсник чуть ли не….

— Чуть ли не…. Что?

— Не важно что. Факт в том что, заметив меня, этот упырь применил магию и отбросил меня. Я пролетела около четырех стеллажей, и упала на пол. Он ответит за свой поступок!

* * *

На этот раз все события истории повторялись, именно это меня одновременно и радовало, и пугало. Если все сейчас идет, как по-маслу, то собьется где-то потом, а мне бы этого не хотелось. Все чаще я стал задумываться, кто станет последней жертвой василиска. Ну, в смысле предпоследней, в прошлый раз это была Гермиона и девчонка семикурсница, но сейчас Гермионы нет. С внутренним трепетом я ожидал того злополучного матча по квидричу. Сидя на трибуне вместе со слизеринцами и пытаясь делать такое же глупое выражение лица, как и у всех окружающих, я всматривался в противоположные трибуны. Макгонагал что-то шепнула директору. Усиленный магией голос Дамблдора попросил всех студентов пройти в свои гостиные. Заинтересованные и испуганные студенты пошли в школу. Как и ожидалось, как только все ребята оказались в своих гостиных, пришел декан. Бледный и взволнованный Снейп сказал нам, что произошло еще одно нападение, и уже собирался выйти из гостиной, когда кто-то из семикурсников спросил, на кого напали. Мое сердце сжалось, когда Снейп развернулся и, найдя глазами меня, сказал, что напали на Флер Тендэрнес и Виктора Стравинского — семикурсника из Когтервана. После этих слов стоять я уже не смог и бухнулся в кресло, закрыв лицо руками. В прошлый раз такой шумихи не было, значит, что-то изменилось.

Еле дождавшись вечера, я накинул мантию-невидимку и со всех ног побежал в больничное крыло. Одна койка была отгорожена ширмой. Внутренне содрогаясь, я думал, почему только одна? Те несколько шагов, что отделяли меня от этой кровати, показались мне огромным километровым расстоянием. Отодвинув ширму, я увидел лежащую на кровати бледную Флер. От сердца отлегло, и я смог сделать свободный вздох. Но если Флер здесь, то где тогда Виктор? Пройдясь пару раз по помещению, я не обнаружил его нигде, но зато нашел дверь с правой стороны в дальнем углу, любопытство взяло верх, и я решил заглянуть. Комната, куда я попал, была абсолютно белой, в середине была всего одна койка, с лежащим на ней мальчиком. Белая простынь закрывала его лицо. Это был морг. На этот раз василиск заглянул в глаза, на этот раз мальчик умер.

Покинув больничное крыло, я вышел из замка, и поплелся в сторону Запретного леса. Скоро Хагрида заберут в Азкабан, а если грифиндорцы не окажутся трусами, а они ими не окажутся, то Невил с Роном найдут Тайную комнату. Осталось немного подождать, лишь немного, тогда я узнаю, почему василиск напал на Флер. Нужно только подождать, а ждать я умею.

Темнота Запретного леса дала мне возможность снять мантию-невидимку и просто бродить среди деревьев. Холодный ночной воздух как никогда лучше прочищал мозги, поэтому прогулка доставляла мне некоторое успокоение.

— Не расстраивайся, с Флер все будет хорошо, ее вылечат, — попытался утешить меня Эрик.

— Да, я знаю. Просто я никак не думал, что кто-то умрет. Предугадав все, я забыл о такой мелочи.

Очевидно, Эрик не знал, что ответить, поэтому посчитал лучшим промолчать. Мне тоже сейчас не очень хотелось разговаривать. Я бродил по лесу, пытаясь вспомнить, каким еще способом можно вылечить человека, попавшего под оцепенение. Память услужливо предложила мне знания Темного лорда и глубоко вздохнув, я превратился в орла, желая побыстрее найти нужное мне растение. Мне нужно было растение под названием Green rest, представляющее собой что-то, наподобие розы, только лепестки бутона были зелеными, а стебель синим. После трех часов полета над лесом, я нашел около небольшого водоема эти растения. Спустившись на землю, я наколдовал себе сумку и начал аккуратно срезать цветы. Когда моя безразмерная сумка была наполнена, а цветы закончились, я вновь взвился в небо и полетел к замку. Прошмыгнув в больничное крыло через приоткрытое окно, я создал на тумбочке возле кровати Флер огромную вазу, заполненную чистой проточной водой, и опустил все цветы в нее. Приятный запах заполнил все помещение, и через пару минут веки Флер дрогнули, она открыла глаза, увидев перед собой меня.

— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоено спросил я.

— Ничего, нормально. Что произошло?

— Ты не помнишь?

— Смутно. Я выходила из библиотеки и, завернув за угол, наткнулась на какого-то парня. Разумеется, мы упали, дружно друг перед другом извиняясь, а потом все как в тумане. Что с тем парнем?

— Он в соседней комнате. Он умер, — и без того бледная Флер побледнела еще сильнее, схватившись за меня.

— Как? Из-за чего?

— На вас напал василиск, очевидно, ты не посмотрела в его глаза, а вот Виктору повезло меньше. Он заглянул в глаза смерти. Хватит, Флер, не надо себя излишне терзать, постарайся успокоиться. Ложись, — не сопротивляясь, она легла на кровать, уставившись в потолок. — Спи, — прошептал я, коснувшись губами лба, и она уснула, погруженная в спасительное забытье моим заклятием. Теперь она будешь просто спать, пока не придет время, и я не пробужу ее. Убрав уже не нужные, увядшие цветы, которые отдали свою жизнь, чтобы оживить Флер, я, наконец-то, покинул больничное крыло и пошел в свою гостиную.

За завтраком я очень тщательно следил за грифиндорцами, а особенно за Джини. Как всегда бледная и затюканная, сегодня она выглядела более уверенной, чем обычно. Вилка погнулась в моих руках, когда до меня дошло, из-за чего она весела! Черные флаги, заменившие флаги факультетов, сообщили всем о трауре по умершему мальчику. Сегодняшний день был объявлен выходным.

— Драко, что сказал твой отец, относительно событий происходящих в школе? — спросил я у сидящего рядом, меланхолично жующего яблоко, Малфоя.

— Он сказал, что это событие стало последней каплей, и нашего многоуважаемого директора тюкнут с этого места, — выплюнув косточки, проинформировал меня Драко.

— Понятно, — вяло протянул я и встал из-за стола, намереваясь сходить в больничное крыло.

Увидев меня, мадам Помфри судорожно вздохнула, но все же разрешила войти. Бедная женщина думает, что Флер при смерти, а она всего лишь спит. Поставив во вновь наколдованную вазу букет алых роз, я тихо удалился.

Попечительский совет школы прибыл во время обеда. По нахмуренным лицам одиннадцати человек и сияющей физиономии Малфоя — старшего сразу можно было понять, что Альбуса выпирают из школы. Вечером этого же дня начались самые главные неприятности. Наследник Слизерина решил, что пора оживать: последняя записка была оставлена на стене. В срочном порядке всех детей эвакуировали в их гостиные и заперли там, пока взрослые пытались понять, где найти девочку. Выждав ровно столько времени, чтобы исчезнуть из своей спальни незамеченным, я стал орлом и полетел в Тайную комнату. Благо трубы были широкими, а окно в туалете Миртл открытым.

Около скульптуры Салазара Слизерина лежало хрупкое тельце Джини Уизли. Пришла твоя очередь, моя милая. Взяв тело Джини на руки, я активировал портал и перенесся в замок, Том уже ждал гостей.

— Куда ее? — с интересом рассматривая возможную будущую миссис Малфой, спросил он.

— В подвал, запри там и дай противоядие от управления. Я скоро приеду, — дав все указания, я вновь активировал портал, но все же успел заметить кровожадный блеск в глазах Тома.

Вновь оказавшись в Тайной комнате, я превратился, чтобы узнать, не нашли ли бравые грифиндорцы, ну или учителя, вход в Тайную комнату. Учителя не нашли, а вот Невил и Рон прямиком шли в туалет плаксы Миртл. Залетев обратно в подземелье, я устроил два обвала на пути к комнате и наложил заклятие на дверь. Применив пару интересных заклятий, я кровью написал на полу: «Вы получите ее тело, ибо оно не нужно Властелину». Больше мне здесь делать было нечего, так что я улетел к себе в спальню.

Следующий день стал уже всеобщим трауром Грифиндора и семьи Уизли. Сидя за своим столом и наблюдая за ними, я, наконец, понял, чего я так хотел в прошлой жизни. Я хотел никогда не видеть печали или страха на лицах всех Уизли, сегодня их боль радовала меня.

На следующий вечер я разбудил Флер, но не решился рассказать ей обо всех произошедших в школе событиях. Просто сказал, что из-за траура и неурядиц в школе, учебный год закончился на два месяца раньше.

Хогвартс — экспресс уносил нас домой. За окном мелькали поля и леса, за окном мелькала жизнь, скоро моя месть будет совершена. Потом можно будет приступить к поисках Натана и кинжала.

Всю дорогу Флер спала у меня на коленях. Смотря на нее, я вдруг очень остро осознал, что привязался к ней. Без нее моя жизнь станет другой, не такой яркой. Без нее я сам введу себя в пучину мести, а вынырнуть уже не смогу. Мои родители разумно поступили, обвенчав нас, но я никогда им в этом не признаюсь, как впрочем, и во многом другом.

По прибытию в замок меня встретил радостный Том. Его ехидная улыбка и радушие навели меня на мысли, что Темного Лорда из него никогда не выбить.

— Я надеюсь, ты не практиковался на ней в заклятие Круцио?

— Конечно, нет. По сути дела у тебя на эту девчонку большие планы? — потирая ручки, как алкаш перед бутылкой спросил он.

— Да, она ответит за все.

— Это конечно хорошо, но ведь девчонка ничего не знает, — немного не уверенно произнес Том, шагая по коридорам к подземелью.

— Временно, скоро она вспомнит все.

— Знаешь, Гарри, это только твоя месть и, пожалуй, ты прекрасно справишься один, — доведя меня до двери и дав ключ, Том ушел наверх.

Двери открылась без скрипа, и я увидел Джини Уизли, прикованную цепью в противоположной стене. Увидев меня, девочка уже было обрадовалась, но, заметив недобрый огонек в глазах, сжалась еще сильнее. Закрыв дверь, я сел на пол, прямо напротив Джини, благо длина цепи не позволит ей до меня добраться.

— Здравствуй, Джини. Ты, наверное, недоумеваешь, почему ты здесь и у тебя много вопросов. Не стесняйся, ты моя гостья, я отвечу на твои вопросы.

— Зачем я здесь? — неуверенно спросила девочка.

— А разве не ты творила все эти ужасы в Хогвартсе? Разве не из-за тебя чуть не умерла Флер, и умер Виктор? Убийцам место в тюрьме, но я добр, поэтому ты здесь…

— Тебе не удастся шантажировать этим моих родителей, — неугомонная девчонка перебила меня. Резко взмахнув рукой, я применил слабое пыточное заклятие, и она заткнулась.

— Не перебивай, когда я говорю. Мне не нужны твои родители, жалкие волшебники без денег, без рода, без чести! Мне нужна твоя жизни, Джини Уизли! Твоя в обмен за ЕЕ! Жалкая наивная девчонка, безумно влюбленная в Золотого мальчика, ты так наивно выложила все свои тайны в дневник, который стал управлять тобой. Это я писал тебе все в ответ, я выслушивал все твои сопливые проблемы. Но скажи мне, Джини, почему василиск напал на Флер? Я не отдавал такого приказа! — бледная и испуганная она все-таки гордо вздернула подбородок и выплюнула ответ.

— Эта мелкая выскочка не нужна тебе! Она тебя не достойна!

— Не достойна? А кто же тогда достоин? Ты? Ты — сучка, что убила мою дочь? Вспомни все, Джини. Переживи всю боль, что пережил я, — сделав сложный пас рукой, я сломал барьер памяти и открыл для Джини всю её прошлую жизнь. Расширившиеся от ужаса глаза девчонки были мне ясным ответом, того, что она начала видеть картинки. Усмехнувшись, я вышел из комнаты и, запер начавшую всхлипывать Уизли.

Несколько дней я не приходил к Джини, но интересовался у эльфа ее состоянием. На третий день сил откладывать разговор уже не было, и я, прихватив кое-что с собой, пошел к ней. Дверь отворилась бесшумно, открыв мне картину смотрящей в никуда девочки.

— Ты пришел, — сколько яда было в её голосе.

— Да. Я пришел узнать, почему ты сделала это, почему убила ее?

— А зачем она была мне. Дочь правой руки Темного Лорда. Женщина, главного предателя — это клеймо осталось бы на мне навсегда. Я не хотела такой жизни, я хотела власти, богатства, и мне никак не нужна была эта девочка. А сейчас давай, убей меня, ведь ты этого хочешь? — пристально смотря мне в глаза, Джини насмехалась над хрупкими остатками моей веры.

— Я не буду пачкать свои руки твоей кровью. Ты убила нашу дочь, ты убьешь и себя, — аккуратно переместив поближе к Джини баночку с ядом, произнес я. — Это яд, ты умрешь быстро. Агонию может продлить лишь не желание это сделать. Даже, если ты разобьешь банку, яд появиться вновь пока ты не выпьешь.

Я поднимался в свою комнату с желанием разбить что-нибудь дорогое, но мне удалось дойти лишь до кабинета Тома, когда перезвон оповестил нас о том, что Джини выпила яд.

— Я подброшу ее тело к дому, — лаконично произнес Том и пошел вниз.

Вечером я сидел у камина и, задумчиво смотря на огонь, пил вино. Сегодня мне было проще утопить свое разочарование в вине.

— Что, все так плохо? — сев в соседнее кресло, спросил Том.

— Даже после Азкабана, после всех унижений я был лучшего мнения о них. Она заслуживала этой мести. Она заслуживала мести больше всех их. Я бы смог ее простить, не окажись она такой лицемерной, но даже смертью она прощения не заслужила. Для нее смерть не искупление. Как бы я хотел, чтобы в Аду она горела в огне вечность!

— Хм, я думаю так и будет. Тьма любит тебя, Гарри.

* * *

Черная покрытая трещинами земля и ничего вокруг. Обжигающе горячий воздух и запах гари по всюду. Молодая рыжеволосая девушка материализовалась из воздуха, упав на землю. Мгновение спустя черной вспышкой рядом с новоприбывшей появилась красивая женщина. Подняв голову, Джини увидела стоявшую перед ней особу.

— Кто вы? Где я?

— Меня зовут Девона. Ты в моем царстве. В Аду! — ехидно усмехнувшись, женщина щелкнула, и по ее призыву двое уродливых демонов схватили грешницу.

Учебный год закончился на два месяца раньше, что дало мне возможность начать решать мои другие проблемы. А именно, где найти кинжал и как найти Натана? В нашей библиотеке много книг, поэтому я решил поискать те, что могут пролить свет на вопрос нахождения человека. Из почерпнутой информации я смог узнать, что для большинства ритуалов, посвященных поиску, нужна какая-нибудь частичка того, кого ищешь. С этим у меня проблем не было, поэтому ночью я решил провести обряд.

В принципе, ничего сложного в этом не заключалось. Нужно было лишь положить предмет, когда-то принадлежавший человеку, в чащу с чистой водой, туда же пролить немного своей крови и, в завершение, положить бумажку, на которой будет написано, где этот человек находится. Ну, и, разумеется, нужно прочесть заклинание.

Ночью, для полного устрашения, я выключил свет и зажег перед чашей с опущенными туда «ингредиентами» три свечки. Взяв книгу, я на распев стал читать строки заклятия:

«Сегодня, в поиске тебя,

Я призываю к духам.

Пусть кровь моя найдет тебя,

А часть души поможет.

Витая в темноте и свете,

Она отыщет путь к тебе.

Прошу тебя, откликнись,

Услышь призыв, ведь я ищу тебя».

Алая от моей крови вода забурлила: амулет и бумага стали вращаться по кругу с довольно большой скоростью. Круговерть продолжалась около трех минут, затем предметы резко остановились на середине чащи, и вся кровь впиталась в бумагу, сделав воду вновь чистой. С легким трепетом я доставал из чащи амулет и клочок бумаги. Сердце бешено колотилось, норовя вырваться наружу, пробив грудную клетку. Глубоко вздохнув, я раскрыл сложенную вдвое бумажку. Там моей кровью было написано следующее: «Того, кого ты ищешь, еще нет». Что за?! Как это нет?!! Перечитав фразу еще пару раз, я полез в книгу, перечитывать описание обряда — вдруг сделал что-то не так. Но нет, все вроде правильно. Правда, внизу была приписка, что не всегда получается найти человека, потому что некоторые предметы могут не хранить в себе души человека, его памяти и следа. Но у меня-то точно есть часть души Натана! Наверное, я просто где-то ошибся. Успокоив себя этим фактом, я вновь провел обряд — с тем же результатом, — а затем снова и снова. Каждый раз я получал записку с одной и той же фразой — о том, что Натана еще нет! В конце концов, устав и разозлившись, я вылил воду через окно на улицу и лег спать.

Месяц я убил на то, чтобы разными видами заклятий и обрядов узнать, где Натан, но всегда приходил к одному и тому же результату.

— Ты параноик, — как-то заметил Эрик, наблюдая за тем, как я провожу очередной бесполезный обряд поиска.

— С чего это вдруг? — достав бумажку из воды, спросил я. На этот раз там было написано: «Он не рожден». Прочитав через мое плечо текст, Эрик усмехнулся.

— Я тебе это уже много раз говорил, а ты все не веришь. Ты проводишь черномагические ритуалы поиска человека уже целый месяц. Да за то, что ты один раз применил такие заклятия, тебя могут посадить в Азкабан на год! Ты уже лет тридцать заработал! Если этот ритуал дает тебе такой ответ, значит, так оно и есть. Мальчика еще нет. Он не родился! Смирись и попробуй поискать его через годик, а может два или три. Не пожар ведь!

— Ладно. Хорошо. Больше не буду, — отдельно, по словам произнес я, пытаясь успокоить свое уязвленное самолюбие.

— Так бы сразу! Отвлечемся от дурных мыслей, что будем искать дальше? Кстати, тебе пришло письмо от некоего Нормана. Может, прочтешь? — полюбопытствовал змей, поднимая кончиком хвоста нож.

— Нет. Не хочу. Я знаю, что он написал. Что у него все хорошо, он отличник и получает стипендию в размере тысячи галеонов. Он снова попытается вернуть мне деньги. Ладно, раз не вышло найти Натана, давай поищем кинжал.

— Ты параноик!

— Ты мне это уже говорил. Если других возражений нет, то давай подумаем, что подарить Томасу на День Рождения, он уже скоро, — быстро перевел тему разговора в другое так же интересующее меня русло.

— Мда... Это всегда проблема — искать подарки на День Рождения в последний момент. Ну, может, подарим ему набор редких ингредиентов для зелий? Ну, или какой-нибудь раритетный образец старой, не интересной для простых смертных книги. Ну, или метлу? Нет. Ну, может… ну, не знаю… может …ну…эм…хм… какое-нибудь украшение? — предлагал Эрик, приводя в порядок лежащие на столе вещи.

— Да уж, мы с тобой кашу сварим. Ладно, утро вечера мудренее. Завтра походим по магазинам и придумаем, что купить. А где мы сможем найти раритетную книгу? — заинтересованно спросил я.

— Можно украсть, — как бы невзначай прошипел змей.

— Ну, можно — то можно, но где?

— В замке «Скорби» Мерлина было много редких вещей.

— Да, — протянул я. — Но он же разрушен на половину.

— Все самые ценные вещи находились на чердаке. Пока еще ночь можно наведаться туда, — с энтузиазмом прошипел Эрик.

— А днем что ли нельзя туда сходить?! — со скептизмом в голосе спросил я.

— Днем не интересно.

— Ну ладно, пошли!

Переместиться к замку труда не составило. Как и в прошлый раз, все было раскурочено и разбито. Зайдя в помещение, я стал подниматься наверх. По главной лестнице удалось добраться только до пятого этажа.

— Ну, и куда дальше, Великий Воришка? Тебе что, понравилось, как мы крали философский камень? Захотелось приключений на мою пятую точку?

— Почему бы и нет. Не вечно же мне сидеть в браслете, я же тоже иногда хочу подышать воздухом и поучаствовать в великих приключениях, — шипел Эрик, осматриваясь кругом. — Я собственно никогда не был в этом замке в обличие змея. То бишь, я всегда был с Эми, но только в браслете, так что я не видел, как она поднималась и куда заходила, но я смутно помню размещение комнат. Сейчас надо направо и до конца коридора, кажется.

— Ну, смотри, Сусанин, — говорил я, идя вдоль по указанному мне коридору. Коридор этот закончился тупиком. — Что дальше? Стену твоя госпожа не проламывала, чтобы на чердак пройти?! Может проще туда прилететь?

— Нет, не проще. С улицы на чердак не попадешь, он защищен. Туда можно попасть только из дома. Смотри, там какая-то кнопочка, нажмем? — спросил меня Эрик и тут же нажал, не дождавшись моего ответа. Часть стены отъехала в сторону, и перед нами предстала боковая лестница, ведущая наверх.

— А не проще было сходить в магазин и купить? — полюбопытствовал я, создавая огненный шар, который, паря над моей головой, стал освещать дорогу. Как и памятный коридорчик, ведущий к клетке с Карой, лестница была чистой. Закончился подъем обычной дубовой дверью с замком. — Ключ у тебя есть?

— Зачем? Дверь обычной Алахоморой открывается.

Посмотрев на Эрика, как на самого главного придурка в мире, я все же достал палочку и, не веря самому себе, открыл дверь простым школьным заклятием.

— Мерлин или Эми накладывали это Супер-Мощное-Охранное-Заклятие на дверь?! — язвил я.

— Мерлин! — усмехнувшись, ответил Эрик. — У тебя интересная палочка! Из чего она? — спросил он, пристально изучая волшебную вещь.

— Не знаю, мастер нам не сказал, — скудно ответил я, убрав палочку в карман. Прекратив тем самым все дальнейшие расспросы, а то опять еще присвоит мне какую-нибудь манию коллекционирования.

Чердак был не очень большим и не захламленным, как это обычно бывает во всех домах. Вдоль стен располагались стеллажи с книгами. Их кожаные потрепанные корочки говорили об очень старом возрасте. В центре помещения стоял столик и два кресла друг напротив друга. Очевидно, эта была самая любимая комната Мерлина, именно, здесь он проводил больше всего времени. Справа и слева от окна стояло два манекена, на которых были надеты платья: белое, подвенечное, и нежно-фиолетовое. Справа от двери в золоченой раме стояло зеркало Еиналеж, слева картина, изображающая обычный пейзаж.

— Белое платье — это подвенечное платье матери Эми, фиолетовое — самой Эми, ей шила его мать на совершеннолетие. Пейзаж рисовала Эми — это единственная картина, которую она нарисовала. Мерлин чаще всего сидел в правом кресле с любимым мишкой Эмилии и плакал. Ладно, мы пришли сюда за книгой, пошли выбирать, — пояснив мне историю некоторых предметов, Эрик махнул хвостом, указывая на стеллажи.

— Неужели Мерлин не смог справится с горем? Да, его любимые умерли, но ведь жизнь на этом не закончилась. Надо было отомстить обидчикам или уйти в работу, но никак не предаваться апатии!

— И это говорит мне мальчик, у которого чуть ли не целый год была депрессия по поводу того, что совершенно незнакомая ему девочка потеряла зрение!

— Я знал ее намного лучше, чем Мерлин свою дочь! — Эрик лишь недоверчиво взглянул на меня. Разговор прервался. Я переходил от одного стеллажа с книгами к другому, просто касаясь кожи обложек. Эта комната, что хранит самые дорогие вещи двух самых любимых женщин Мерлина, навивала на меня грусть. Казалось, я вторгся в чужую жизнь, в чужую тайну, нарушил то тихое уединение, что витало в этой комнате до моего прихода. Я залез с ногами в кресло, и взял в руки плющевого мишку, смотря на гладкую поверхность журнального столика.

— Он настолько сильно их любил, что не стал никому мстить. Когда Эми пропала, Мерлин сразу же пришел в ее замок и нашел меня на столе. Я никогда не выдавал чужих тайн, Гарри, я не рассказал ему ничего из жизни Эми. Просто сказал, где она и у кого. Я сказал ему только это, а он осел на пол и заплакал. Совсем не такого эффекта я ожидал. Я думал он побежит в замок спасать ее, а он лишь заплакал. В отличие от меня, Мерлин всегда прекрасно понимал натуры людей, несмотря на то, что с такой целью был создан я, а не он. Я еще надеялся, а Мерлин уже оплакивал. Ее тело Мерлин нашел сразу же. Похороны были очень красивыми и очень помпезными. Ее убийца был там, он пожимал руку Мерлину и говорил о его сочувствии. Мерлин терпел, кивал, грустил, улыбался, а мне же хотелось вцепиться в глотку этому кобелю и посмотреть, как он будет медленно умирать от большой порции яда. Но я не сделал этого, я остался со стариком. Стал тем, кто часами слушал истории из жизни Эми. То, как она училась летать, ездить верхом, фехтовать, колдовать, воровала конфеты, пачкала лучшие парадные мантии родителей. Мерлин часами стоял напротив зеркала, всматриваясь в его гладь. А однажды он улыбнулся отражению, вышел из комнаты, запер ее обычным заклятием, засунул меня в браслет и оставил в ее замке. Лишь через век меня вновь призвали, и я узнал, что Мерлин в тот день умер. Он был сильным, Гарри, он был сильнее многих, но никто не понимал его силы. Его уединение все считали трусостью, а, на самом деле, ведь никто не смог бы в доброй памяти и здравии посвятить остаток своей жизни, лишь грезам, лишь воспоминаниям. Он был сильным, он умел прощать. Именно его прощение свело с ума убийцу Эми. Этот напыщенный набоб повесился в камере, в которой держал ее, — тихо изливал мне свою душу Эрик. Очевидно, не только для Мерлина эта комната была связью с прошлым, но и для змея.

— У меня есть похожий чердак?

— У тебя есть чердак, но пустой.

— Хорошо, — встав с кресла и положив мишку на место, я отошел к двери и стал уменьшать обстановку комнаты, пока не превратил все что здесь было в маленький квадратик 10 на 10 сантиметров. Положив всю уменьшенную обстановку комнаты в наколдованную коробку, я вышел из комнаты, заперев дверь обычны заклятием. Потайная панель закрылась, как только я сошел с лестницы. На этот раз, когда я вышел из замка, я сам закрыл тяжелые входные двери, чтобы уже больше никто не нарушил покоя замка «Скорби».

Очистив чердак в своем замке, я увеличил все вещи до нужного размера и расставил их, так как они стояли в прошлом замке.

— Теперь у тебя будет собственный уголок прошлого.

— Да. Спасибо.

— Нужно зачаровать это место. Каким заклятием оно охранялось раньше?

— Чарами доверия. Только тот, кто раньше здесь был, мог привести другого человека в это место.

— Что же, защитим мой чердак так же. Правда, на дверь я с твоего позволения наложу более сильные чары.

— Ох, Милостивый Государь, надо бы подумать… Пожалуй, я разрешу Вам это сделать!

На все летние месяцы мы уехали отдыхать на карибские острова. Солнце, море, песок, отдых — и никаких сварливых комментариев Эрика. Уезжая, я призвал его и велел охранять дом, так что сейчас этот не в меру умный змей ползает где-то по дому. За две недели до конца каникул мне пришло письмо из Хогвартса. Школу не закрывали, директором так же остался Альбус Дамблдор — все неизменные вещи стабильны. Закупать вещи к школе мы отправились на магический базар. Кроме Косого переулка я раньше не был нигде, поэтому довольно сильно удивился, когда попал в магический центр Карибского острова. Пройти туда не составило труда, нужно было всего лишь зайти в одну из пещер, а там перейти барьер. Честно говоря, я немного побаивался пройти этот барьер — он представлял собой одну из стен пещеры. Вся его поверхность была усыпана довольно острыми выступами. Пожалуй, проще встать в стену огня, чем с разбегу с открытыми глазами нестись на острые выступы, но ничего, прошел. Правда, с пятой попытки, — я все время где-то останавливался, боясь добежать до конца. Том каждый раз ржал надо мной. Как только барьер был преодолен, мы оказались в магическом центре. Он представлял собой переулок, по которому справа и слева располагались магазинчики. Вымощенная белыми плитами дорожка вела к зданию министерства, справа от него находилась больница, слева отделение Гринготса, а дальше, как я уже сказал, были магазинчики. Все здания были выполнены из белого камня с белой черепичной крышей. Решив не тратить много времени на закупку необходимых вещей, мы разделились: Том пошел покупать книги и ингредиенты, а я мантии. С мантиями, правда, вышла небольшая загвоздка. Все мантии: парадные и учебные, на Карибах были белыми, а нам нужны были черные. В конце концов, решив, что мантии можно и перекрасить довольно простым заклятием, я купил белые. Когда все вещи к школе уже были куплены, я наткнулся глазами на вывеску магазина антикварщика. Признаться, я имел к ним слабость. Особенно мне нравился магазин в Лютном переулке, тот, где мне всегда делают скидку. Так как Тома еще не было видно я решил по быстрому зайти в магазин.

Дверь магазинчика легко открылась, колокольчик приятно звякнул, оповещая владельца о пришедшем покупателе. Внутри все так же было белым. На небольших столах были аккуратно разложены ценности. Владелец магазина — смуглый лысенький старичок, одетый в легкие сероватые штаны и такую же рубашку, — прошел ко мне по песку. Очевидно, это было уже придумано самим хозяином. Босиком по песку ходить удобнее, чем по холодному мрамору.

— Что вам угодно, молодой господин? — английский был не очень правильным, но понять его все же было можно.

— Даже не знаю, а что бы Вы могли показать? — улыбнувшись, спросил я. Смотря на этого мужчину, нельзя было не улыбаться. Его синие глаза лучились радушием и теплом. Удивительно мимичное лицо отражало все его эмоции, от чего с ним было очень легко общаться. Если ты не поймешь, что он говорит, то точно поймешь, что выражает его лицо. Прищюренно улыбнувшись, он сказал, что скоро придет, и легкой, для его возраста, походкой удалился в глубь помещения. Песок забился в сандалии, и я решил их снять. По песку действительно было удобнее ходить босиком. Минуты через три хозяин вернулся, держа в руках толстую книгу, выполненную из белой кожи с выдавленными золотыми буквами на обложке. Буквы в беспорядке метались по поверхности, не образуя ни одного слова. С легким поклоном старичок протянул ее мне. Книга была пустой, ни на одной странице не было ни одной записи.

— Что это? — спросил я, заворожено смотря на метание букв по обложке.

— Эта книга раскроет вам любые тайны, мой господин, — произнес он и присел на корточки, став пересыпать песок с одной руки на другую.

— Но она же пустая! — воскликнул я, внимательно наблюдая за его действиями.

— Ты никогда не замечал, что одна песчинка это ничто, а когда их много это уже что-то. Говорят если правильно приложить силы и если в твоей руке есть горсть песка, то можно изменить время. Разве не этого ты хочешь? — все так же пересыпая песок с руки на руку, спросил он, смотря на меня. — Возьми книгу, она тебе пригодиться. Если когда-нибудь вновь будешь на Карибах, заходи в гости, Гарри. Книга — подарок тебе на твой двадцатый день рождения, — быстро встав, он, вышел из помещения и оставил меня одного. Минут пять я просто смотрел на песок, а потом развернулся и, не торопясь, вышел из магазина.

* * *

— Ты думаешь, уже пора? — сразу же спросила Девона, как только Иегова появился в Подземном мире.

— Да, пора. Скоро ОНИ появятся, он должен понять все. Он должен быть готов. В конце концов, он хозяин этой книги, — обняв дочь, старик поцеловал ее в лоб, тепло улыбнулся и пошел прочь по направлению к дому.

* * *

Надевать на ходу сандалии оказалось неудобно, но что же делать, если неожиданный разговор и старичок отнял у меня намного больше времени, чем я рассчитывал. Том уже ждал меня у выхода, который, кстати, представлял собой белые деревянные ворота.

— Все, что нужно, купил?— серьезным тоном спросил он.

— Да, — я поднял пакеты повыше, показывая их Тому. Белую книгу я положил в один из пакетов, и Том ее не видел, и почему-то мне казалось, что будет лучше, если он ее не увидит.

-Хорошо,— хмуро осматриваясь по сторонам, Том, казалось, ждал кого-то. Поозиравшись еще пару минут, мой папашка решил, что к нему не придут, достал из-за спины клетку с красивой белой птицей внутри. Маленькая голубка уютно примостилась на жердочке. — Я решил, что должен подарить тебе что-нибудь купленное здесь. У тебя нет птицы, и я решил тебе ее купить. Эти голубки очень быстрые и прекрасно доставляют почту.

— Да, она красивая, спасибо.

Оставшиеся две недели прошли незаметно, оставив о себе лишь приятные воспоминания и огромное количество фотографий. Свою голубку я решил назвать Лира. Домой мы переместились поздно ночью 31, так что оставалась лишь пара часов на отдых, и нужно было ехать на вокзал. Час законного сна я потратил на то, чтобы собрать вещи, еще час на то, чтобы найти Эрика. Он оказался на чердаке — лежал, свернувшись кольцами на кресле рядом с медвежонком.

— Ты тут все лето провел?

— О, вы уже приехали. Нет, не все, только последний месяц.

— Понятно. Ты уже, наверное, нагулялся, так что отправляйся в браслет. Мне через три часа ехать на вокзал.

Разумеется, когда я пришел в свою комнату, и еще раз проверил все ли взял, то уже осталось только два часа до отправки, поэтому я пошел мыться. Забегая и выбегая из — под струй холодной воды я проснулся до такой степени, чтобы уже не заснуть в ближайшие часа 2, а выпив за завтраком 2 чашки крепкого кофе это время продлилось до 4 часов.

Поездка до вокзала была недолгой, а громко включенная музыка не дала мне возможности задремать. Высадив меня на вокзале, Том сразу же уехал, он вообще был какой-то стремный после того посещения Карибского магического базара. Пройдя на перрон, я даже по сторонам смотреть не стал — желание найти пустое купе пересилило все остальные. Быстро забежав в поезд и отыскав пустое купе, я положил вещи на верхнюю полку, поудобнее устроился на диванчике и… уснул!

* * *

— Флер, привет, — манерно растягивающий слова голос послышался откуда-то сзади.

— Привет, Драко, — приятно улыбнулась ему я.

— А разве Гарри не с тобой, вы же всегда вместе были?

— Гарри с опекуном отдыхали летом на Карибах, поэтому мы не вместе. Он, наверное, где-то здесь.

— Я его уже минут двадцать высматриваю. Он уже в поезде сидит, должно быть. Давай я помогу тебе, — предложил свою помощь Драко, протянув ему свою сумку, мы пошли к поезду. Вскоре к нам присоединились Креб и Гойл. Сплавив на них наши вещи, мы прошлись по поезду, заглядывая в каждое купе в поисках Гарри. Все Уизли сидели в одном купе, такие тихие, поникшие. Я была очень благодарна Гарри, что он не сказал мне, по какой причине учебный год закончился раньше, а то пришлось бы мне провести эти летние каникулы в больнице, в психическом отделении. Драко немного отстал, как обычно кого-то отчитывая, а я заглянула в очередное купе.

Гарри спал, удобно растянувшись на диванчике. Выгоревшие от солнца черные волосы приобрели каштановый оттенок, смуглый загар покрывал лицо и руки, наверное, загар был на всем теле. За лето он еще вырос и теперь уже точно был выше меня. Очевидно, сон был приятным, Гарри улыбался. Оглянувшись, я заметила ухмыляющегося Драко. Тихо пройдя в купе, мы закинули свои вещи, и спокойно достали я книгу, а он газету. Креба и Гойла мы оставили за дверями купе, как охрану. Где-то на середине пути, когда мне надоело читать, а газета Драко закончилась, мы уже хотели выйти из купе, как Гарри проснулся. Поезд, как раз стал набирать скорость, и немного резко двинулся, еще не совсем понимающий, что происходит и где он, Гарри свалился с дивана.

* * *

— Какого дьявола?!! — резко вставая, вскрикнул я, ударившись о столик. Веселый смех Драко и Флер заставил меня повернуть голову в их сторону. — Могли бы разбудить сразу же, как нашли меня.

— И лишили бы себя такого удовольствия, как лицезреть твою умиленную спящую рожицу. Нет, такого я себя лишить не мог, — пытаясь сохранить серьезный вид, говорил Драко. На последнем слове его тирады Флер не выдержала и громко засмеялась, дверь купе открылась и одинаково тупые рожи Креба и Гойла заглянули узнать, в чем дело.

— Все, концерт закончен. Что вы там стоите, заходите уже, — сказал я ребятам, усаживаясь на диван, потирая ушибленный затылок. — Я думал, твой отец добьется отставки Альбуса?

— Этот старый хрыч крепко держится за свое место, к тому же, Уизли не подали на него жалобу в суд, так что ему все с рук сошло, — пытаясь потеснить Креба и Гойла, севших к ним на диван, говорил Драко. Эти двое бугаев, почему-то меня боятся. Почему интересно, я же душка! В конце концов, прения на счет свободного места решила Флер, пересев ко мне и приложив наколдованный кусок льда к моему затылку.

— Кстати, кто-нибудь из вас знает, что сейчас с Гермионой? — спросила Флер, переместив кусок льда с одного места на другое.

— С кем? — тупо переспросил Драко.

— С Гермионой Грейнджер. Да, я знаю. Она живет дома с родителями, посещает школу для слепых, учится все делать заново, — проинформировал всех я.

— Неужели никак нельзя вернуть ей зрение?

— Если у человека плохое зрение, то при помощи определенного, довольно дорогого зелья можно его исправить. А вот если зрение уже было потеряно, и человек ослеп, то его уже никак не вернуть, — произнес Драко, но, увидев наши вопросительные взгляды, он зарделся и пояснил, — моя мама увлекалась зельями и медициной, даже когда-то хотела стать целителем, поэтому я все это знаю.

— А, — одновременно протянули мы с Флер.

Окончание поездки прошло весьма весело: мы шутили, обменивались вкладышами от шоколадных лягушек. В общем, вели себя как обычные тринадцатилетние дети. Поезд стал замедлять свои ход, высадившись на перроне в Хогсмите, мы пошли к каретам.

— Драко, ты видишь фестралов? — спросила Флер.

— Кого? — иногда мне начинает казаться, что чем чище кровь, тем тупее человек.

— Невидимых лошадей, — пояснил я.

— Нет, не вижу, а вы?

— Да, — эта странность отвечать хором у нас стала вырабатываться с первого года обучения. На уроке трансфигурации, на первом курсе, когда Макгонагал спросила, как превратить перо в стилос, я и Флер начали отвечать одновременно, слово в слово, причем мы рассказывали теорию не из учебника, а объяснения Мерлина на эту тему из его фундаментальной книги о трансфигурации.

Распределение учеников прошло тихо. Над столами грифиндора и Когтервана висел помимо их флага еще и черный. Поникшие члены семейства Уизли, как никогда, радовали мне глаз. Как говорится, сделал гадость — в душе радость.

— Я не понимаю, что они так скорбят, их же, как тараканов много, подумаешь, одна девка умерла, — сказал мне на ухо Драко, указывая на Уизли.

— Кто их знает, почему они до сих пор в трауре. Вообще радоваться должны, теперь у них будет больше денег, — усмехнувшись на мою реплику Драко, уже собирался что-то сказать, как неугомонная Пенси, переманила на себя все внимание.

Честно говоря, я абсолютно не знал, что ожидать от этого года, ведь Сириус умер вместе с моими родителями. Да, конечно, могут сбежать пожиратели смерти, но это вряд ли. Очень хотелось бы, чтобы этот год был спокойным, я бы снова поучился у Люпина, которого вновь наняли на место преподавателя ЗОТИ, заклятию Патронуса, или просто бы отдыхал.

Уроков Люпина я ждал с нетерпением. На первом уроке мы знакомились с преподавателем, ничего не ожидая, — все прекрасно помнили Локонса — но когда урок прошел незаметно и весело, даже Слизеринцы утверждали, что это лучший учитель. Размеренно текли учебные дни, этот год обещал быть самым спокойным и веселым.

— Вставай! Вставай! Вставай! Вставай, придурок! — надрывно билась в моем мозгу мысль.

— Эрик, отстань, дай поспать, — лениво пробормотал я, перевернувшись на другой бок и закрыв голову подушкой.

— Идиот, ты уже проспал завтрак, а если не встанешь через десять минут, проспишь урок ЗОТИ! — эта реплика подняла меня с кровати намного быстрее будильника. Быстро натянув на себя одежду и схватив сумку, я вылетел из спальни, через две минуты я уже стоял у кабинета. Найдя глазами Драко, я, сделав рожу кирпичом, пошел на разборки с незадачливым будителем. Увидев меня, Драко отскочил на шаг и глупо заулыбался.

— Гарри, ты великолепно выглядишь! — веселый голос Флер за моей спиной спас Драко от моей тирады на счет его безответственности на виду у всех грифиндорцев.

— А что не так? — немного насупившись, спросил я, развернувшись к девушке.

— Ты себя в зеркало видел? Ну, вот и я думаю, что нет, — улыбаясь, говорила Флер, начав приводить меня в божеский вид. Надо было видеть рожи грифиндорцев в этот момент: все стояли, открыв рот с перекошенными лицами.

— Я не смог тебя разбудить, ты так мирно спал, обняв край одеяла, у тебя был такой умиленный вид, — сохраняя спокойный вид, говорил Драко, пытаясь хоть как-то уложить мои волосы. Прямо такое чувство — я маленький мальчик, что за мной нужен уход. Вырвавшись от ребят, я гордо поднял голову и зашел в кабинет, который минуту назад открыл профессор, но так как все смотрели на нас, то никто этого не заметил.

Все парты были убраны, а в центре комнаты стоял старый стенной шкаф. Сегодня мы будем проходить богартов. Когда все ребята зашли в кабинет, а Драко и Флер с виноватыми лицами подошли ко мне, Люпин начал урок.

— Ребята, кто из вас знает кто такие богарты? — а ответом ему была тишина.

— Богарты — это существа, которые принимают вид того, что больше всего боится человек, — с видом «Я — царь» сказал Невил.

— Правильно, Невил. В этом шкафу находится богарт, и сегодня я научу вас с ними бороться.

— Давно пора, а то у нас в замке, в подвале, их тьма, хотя бы буду знать, что с ними делать, — прокомментировал сложившуюся ситуацию Драко, отчаянно пытаясь привлечь мое внимание. Формулировку заклинания и движения палочкой мы выучили довольно быстро, так что сейчас началась демонстрация страхов учеников.

— Флер, не хочешь попробовать, — весело улыбаясь над чьим-то клоуном, предложил Люпин.

— Нет, спасибо, профессор, я как-нибудь в другой раз, — быстро сказала Флер и спряталась за меня, зато Драко спокойно вышел вперед.

— Это всего лишь богарт, Флер, чего ты так испугалась? — спросил я, оттащив ее подальше.

— Мне не очень хочется выставлять на показ то, чего я боюсь. Страх — это личное, — гордо, сказала Флер, через минуту посматривая на часы, ожидая, когда же кончится этот урок. До меня очередь не дошла, к сожалению.

— Повтори еще раз, что ты хочешь сделать? — обеспокоено шипел мне в самое ухо Эрик, плотнее обвившись на моем теле.

— Я хочу найти богарта, чтобы узнать чего же я боюсь!

— Вон оно как значит!

— Кто мне летом шипел, что ему не хватает приключений? Не ты ли?! — язвительно спросил я, шагая вниз в подземелья.

Никогда бы не подумал, что подземелья Хогвартса такие большие! Обшаривая каждую комнату, я, наконец, наткнулся на богарта: он сидел в кладовке одной из классных комнат. Открыв дверь, я отступил шага на три назад, так как мне на встречу из кладовки выходил я сам!

— Ну, вот он — твой богарт, вот этого ты и боишься, — вяло прокомментировал моего двойника Эрик.

— Да, уже понял и сам, — взмахнув рукой, я уничтожил существо и развернулся назад, шагая в свою гостиную.

— Эрик, раз ты такой умный…эм… поясни мне, почему я боюсь самого себя?

— Ты заметил, что твой страх отличался от тебя: во-первых, мальчик был в грифиндорской мантии, волосы были длинные и растрепанные, когда ты все время их подстригаешь, чтобы они так не выглядели, тот был в очках, а ты нет. Эти странные отклонения в твоей внешности я прокомментировать не могу. Между прочим, довольно много волшебников бояться самих себя — это происходит обычно тогда, когда волшебник неуверен в чем-то, сомневается или что-то скрывает. Так что в том, что ты увидел самого себя в своем страхе, для меня не было удивительным, я до сих пор тебя не понимаю, поэтому и думал, что так выйдет. Я бы очень удивился, если бы у тебя был другой богарт!

— Ясно, — вяло протянул я. Теперь я знаю, чего боюсь: я боюсь стать Гарри Поттером, мальчиком-который-выжил.

* * *

Свист, рассекаемого воздуха, тонким бичом и вскрик, молодой прикованной девушки. Эта картина повторялась изо дня в день, менялись только прикованные люди и палачи. Демон вновь взмахнул бичом и на спине девушки закровоточила полоска. Собственно, за то время, что эта девушка находится здесь, у нее уже вся спина должна была превратиться в месиво, но на ее беду, а может счастье, ей попались два демона с извращенным чувством эстетики. Каждый раз удар бича оставлял на спине девушки часть какой-то буквы, и вот сейчас демоны уже по-третьему кругу обновляли шрамы-слова: «Грешница». Темной вспышкой за спинами, наслаждающихся своим творением демонов, появилась их Госпожа. Один из демонов заметил ее и опустился на колени, второй же, не успев этого сделать, только склонился в поклоне. Одним взмахом руки Девона отпустила демонов. Мягко улыбаясь, женщина обошла прикованную девушку и встала перед ней.

— Надеюсь, тебе нравиться здесь, Джини? — черные глаза Девоны излучали презрение, а голос был мягче шелка. Она открыто издевалась над девчонкой.

— Когда это все закончится? — Джини была сломлена: она распрощалась со своей гордостью и спесью, став простой обессиленной убийцей. Радостная улыбка озарила лицо Девоны — она добилась, чего хотела.

— Ты так рано сдалась. Это лишь очищение тела, затем придет черед души, и лишь потом, если ты примешь все уроки, если ты окажешься достойна, то ты получишь право на новое рождение, — Девона жадно всматривалась в Джини, надеясь увидеть только ей нужные изменения.

— Лучше убей, я не вынесу! — громко воскликнула Джини, с надеждой смотря на Хозяйку Тьмы.

— Ему было хуже, но он терпел. Я тебя не отпущу, ты понесешь наказание за все, — легкий щелчок и демоны вновь появились в зале, принявшись за свою работу. Улыбнувшись, Девона посмотрела в расширенные от боли и ужаса глаза Джини и исчезла.

* * *

Темные сырые стены маленькой комнаты не освещал свет. Здесь не было окна, дверь была плотно закрыта на стальной замок, лишь узкие щели вентиляции пропускали воздух в клетку. Мужчина, еще почти юноша, был прикован цепями по рукам и ногами в центре комнаты. Его глаза были закрыты, голова опущена на грудь, дыхание ровное, но он не спал — все его чувства были напряжены. Мужчина, казалось, каждой частичкой своей кожи желал почувствовать, когда кончится неизвестность, и он, наконец, узнает, зачем его схватили и оставили здесь. Но иногда неизвестность лучше знания, особенно если знание несет за собой смерть.

Ключ медленно повернулся в замке, глаза узника распахнулись, дыхание сбилось. Свет факела осветил фигуру приковано мужчины. На вид ему было семнадцать-восемнадцать лет, хорошо сложенное тело выдавало спортсмена.

— Ты, наверное, недоумеваешь, почему находишься здесь? Да, это может показаться странным: никому не нужного мальчишку крадут какие-то люди, не имеющие отношения к Лорду. Но пусть это кажется странным для других, ты же узнаешь правду. Скажи, как подчинить его себе? — голос был надменным и холодным, как сталь. Не верилось, что это говорит женщина, но все же это было так.

— О чем Вы говорите? Я не понимаю, — надтреснутым голосом произнес узник, жадно облизывая пересохшие губы.

— Ну, что же, ты сам так решил, — то безумное спокойствие, с которым женщина бросила эту фразу, испугало юношу: по его телу прошла дрожь, и почти сразу же он почувствовал прикосновение чего-то холодного к своей спине. — Если ты не хочешь сказать, как его подчинить, я просто заберу из тебя нужные на это силы.

Холодное лезвие плавно передвигалось по спине, не нанося ущерба, но только для молодого человека это щекотка казалось самой жестокой пыткой в мире. Но вот лезвие остановилось между лопатками. Женщина слегка надавила; но отточенному, как скальпель, лезвию хватило и этого мимолетного действия — рубиновая капля крови проступила на спине юноши.

— Ты сам сделал этот выбор, — в голосе своей мучительницы он услышал лишь предвкушение. Женщина стала медленно отпускать руку, делая ровный надрез на коже. Глаза юноши были закрыты, челюсти плотно сжаты, так, что на скулах выступили желваки. И без этой пытки все мышцы тела были напряжены, сейчас же они стали твердыми, как камень, но все же это не мешало ему чувствовать боль. Вот рука женщины остановилась, и она, жадно прильнув губами к спине, облизала кровоточащую полоску. Юноша выгнулся, желая отстраниться от мучающей его женщины, но плотно натянутые цепи не позволили ему этого сделать. Усмехнувшись, мучительница вновь поставила лезвие на той же высоте, но несколькими сантиметрами правее. Силы юноши были на пределе, и он, измученный, вновь вывернулся, но сделал этим только хуже: новая полоса задела ту, что уже была на теле, причинив еще больше боли. Молодой человек испустил первый стон.

— Дурак! Хотя, так даже лучше, — глаза юноши распахнулись, он почувствовал, как острый кончик лезвия стал задирать уголок кожи, образовавшийся при пересечении линий. Дыхание участилось, кровь из ран полилась сильнее.

— До тебя, наконец, дошло, как я собираюсь забрать твою силу. Чтобы магия одного волшебника перешла к другому — с него надо содрать кожу, и тогда из вытекшей крови выйдет магия, — кончик кожи был поднят, юноша почувствовал касание руки к больному, ноющему месту. Руки женщины были холодны, как лед, и это приносило облегчение — пусть небольшое, но облегчение. Резкий рывок — и несколько миллиметров кожи отошли от тела. Собрав последний остаток силы, юноша вывернулся, громко крича, но это сделало только хуже: своим рывком он сам оторвал кусок кожи больший, чем смогла женщина. Его дыхание смешалось с кашлем, теперь каждое движение причиняло боль, но, пересилив себя, юноша вновь закрыл глаза и крепко сомкнул зубы.

— Ты стойкий, но если бы сказал все сначала, было бы легче, — мягко прошептала женщина своему узнику, вновь дернув. Крик юноши отразился от стен, наполнив комнату магией. Первозданной магией — магией, напоенной водой рек, согретой огнем, усеянной землей, овеянной ветром.

* * *

Резко сев на кровати, я часто дышал, ловя пересохшими губами воздух. Что это было? Почему я дрожу? Почему так болит спина? Выпив три стакана холодной воды, я вышел из спальни в душевую. Холодная вода смывала остатки кошмара. Как же я отвык от таких снов. Раньше я часто их видел, но последнюю пару лет мне снились только беседы с Пандорой. Приняв душ, я надел мягкий черный свитер, что прислала мне мама к рождеству. Благо начались каникулы, и сегодня не надо идти на занятия, а то я бы точно кого-нибудь проклял на нервной почве.

Я проснулся в пять часов, так что до того момента, как соня Драко встанет, я могу побродить по школе. Накинув мантию–невидимку, я вышел из гостиной Слизерина. Мои мысли все время крутились вокруг этого сна, и незаметно для себя я пришел к портрету Полной дамы, назвав на автомате пароль, я прошел в гостиную. Пришел в себя, я только тогда, когда последняя искра догорающего камина, зашипев, исчезла. Воровато оглянувшись по сторонам, я уже собрался по пырому смыться, как из спальни девочек спустилась Флер. Что ей не спится в половину шестого утра? Она села в кресло, в котором только что был я, и разожгла камин. Ее взгляд был устремлен на пламя, несколько минут проведя в простом созерцании, она, наконец, достала книгу и стала читать. Вроде, все хорошо, и я могу идти, но что-то не давало мне это сделать. Быстро бегающие по строчкам глаза, легкое бормотание только что прочитанных фраз привораживало меня, и я стоял, тупо смотря на девушку. Переведя взгляд с Флер на книгу, я заметил, что она читает про Патронусов. Слегка улыбнувшись, я все же нашел в себе силы покинуть чужую гостиную. Проторчав до половины седьмого, я все же не вытерпел и пошел будить Малфоя. Я же уже встал и ему нечего спать! Не думал, что аристократы ТАК матерятся! Откуда и нахватался?

На завтраке я сидел веселый, а Драко, понурый, бросая на меня недобрые взгляды, но, на мое счастье, Пенси, очаровательно-противная девушка, быстро смогла привести Малфоя в порядок. Зато Флер сидела очень грустная.

— Что с Флер? — толкнув Малфоя в бок, спросил я.

— Я знаю?! Ты же вроде ее жених! — злобно выплюнул Драко, потирая бок.

Быстро закончив завтракать, Флер вышла из Большого зала, через пару минут я пошел ее догонять. Нагнать девушку мне удалось только на пятом этаже.

— Флер, кому говорят, стой! — крикнул я раньше, чем она успела скрыться за поворотом.

— Что-то случилось? — повернувшись ко мне, сделав лицо «Я-Сама-Невинность», спросила она.

— Это я у тебя должен спросить, что случилось? Что ты такая грустная?

— Ты ошибаешься, все в порядке. Если ты не против, я пойду, — быстро сказав мне это, она развернулась, сделала уже шаг, как я обнял ее и повернул к себе лицом.

— Ну, нет! Так просто я тебя не отпущу, пока не выясню, что случилось, — произнес я, смотря в ее глаза. Подумав, не знаю каким полушарием мозга, я поднял ее на руки, перекинув через плечо, как мешок.

— Гарри, что ты делаешь? Отпусти меня сейчас же! Кому говорят, отпусти! — громко кричала Флер, молотя меня в спину.

— Смотри, какая хорошая погода! Не сидеть же в замке, пойдем — погуляем, поговорим.

С таким, громко кричащим и колотящим грузом я все-таки доплелся до выхода из замка, правда, немного оглохнув на левое ухо. Отпустив Флер, я наколдовал две теплые мантии и почти волоком потащил её к озеру.

— Гарри, черт тебя подери, какого дьявола ты делаешь?! — возмущению Флер не было предела, хорошо, что еще царапаться не начала.

— Начались каникулы, а ты ходишь как в воду опущенная. Давай поиграем в снежки, покатаемся на коньках, украдем у Малфоя все средство для укладки волос?! — предлагал я, лишь бы хоть как-нибудь ее развеселить. — Что случилось, в конце концов?

— После каникул по защите мы будем проходить дементоров, — неуверенно начала она.

— Ну и что? Дементоры — это существа, которые питаются счастьем людей. Они торчат в Азкабане. Чем они тебя так испугали?

— Я не умею создавать Патронуса! — воскликнула Флер.

— И это все? Вот из-за этого ты ходила как в воду опущенная? Ну, если ты так — хочешь, я тебя научу.

— Ты умеешь? — со скептизмом в голосе произнесла Флер.

— Откуда столько недоверия? Конечно, я умею! Чего я только не умею! — Самое главное, Гарри, что бы в этот момент рожа у тебя была убедительная, — оповестил меня Эрик.

— Ну ладно, — все еще недоверчиво протянула Флер, после чего приняла мое предложение сыграть в снежки. В свои гостиные мы вернулись только поздно вечером, пропустив ужин. Зайдя в спальню, я заметил развалившегося на кровати Драко, сосредоточенно читающего письмо.

— Что с Флер? — спросил он, кинув на меня беглый взгляд.

— ПМС,— безразлично ответил я, высушив одежду заклинанием. — Ладно, если что я ушел… эм… потерялся… ммм… сгинул… ну, не знаю, придумаешь что-нибудь.

— Ладно, вали, шляйся по замку.

Вот именно этим я и собирался заниматься, а точнее, я хотел сходить в Выручай — комнату и попрактиковаться в заклятии Патронуса. По моему желанию комната приняла вид небольшого круглого зала с мягким пуфиком в центре.

— Ух ты! Ты и обо мне вспомнил! — восторженно зашипел Эрик, переползая с меня на пуфик.

— Забудешь о тебе, как же! Ты всю дорогу перевивался на мне, желая найти удобное положение, — вывалив на пуфик сворованный с кухни шоколад, сказал я. — Ладно, давай начнем.

— Экспекто патронум! — громко произнес я, но эффекта не последовало.

— Сосредоточься на счастливом моменте своей жизни и произнеси форму заклятия, — наставительно произнес Эрик, разворачивая хвостом конфеты.

— Да знаю я, что нужно делать, — но все же знал я или не знал, но эффекта все равно не было. Казалось, во мне нет ни одного воспоминания, которое может вызвать хотя бы белое облачко. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул, пытаясь поднять из глубины моей памяти что-то светлое.

— Ты дурак, Гарри! — восторженно вскликнула Флер, наблюдая за моим падением на метле и, в то же время, без метлы. Собственно, метла падала рядом, а я летел в свободном полете. Лишь у земли я призвал ее и оседлал.

— Да знаю я, что дурак, но знаешь, какое это чувство, когда кажется, что все принадлежит тебе. Небо, воздух, земля, магия — все это твое! Такое чувство — границы стираются, и ты можешь быть Богом, а не простым смертным! — весело улыбаясь, говорил я, подлетая к девушке.

— Экспекто патронум! — выкрикнул я, пока еще не угасло в моем сознании восторженное лицо Флер и то ощущение безграничного риска от свободного полета. На этот раз у меня получилось создать Патронуса. Правда, это была лишь его жалкая тень, но все же хоть что-то.

— Молодец! Возьми шоколадку, подкрепись! Молодец! — весь перепачканный в шоколаде, Эрик размахивал хвостом в такт своим мыслям, то есть очень хаотично!

— Да, у меня получилось, но это лишь тень, я же хочу добиться появления телесного Патронуса! — откусив немного молочного шоколада, говорил я. Глубоко вздохнув и сделав пару шагов в сторону, я выпрямился и закрыл глаза.

— Я — бунтарь! — кричал малыш, булькая ложкой в стакане чая.

— Ах ты, маленький бунтарь, иди сюда, — но Натан быстро встал из-за стола и побежал прочь. Его мысли создали отдельный мирок — и пространство, окружающее нас, изменилось. Я догонял малыша уже по песку дикого пляжа. Соленые воды моря бились о берег, а мы, весело смеясь, бегали.

— Ну ладно, все, я сдаюсь, но ты победил не честно — у тебя ноги длиннее, — насупившись, сказал малыш, высвобождаясь из моих рук и тот час же стукая меня по спине, — догоняй!

— Маленький плут!

— Экспекто патронум! — на этот раз я создал телесного Патронуса! Большой серебряный волк с золотыми глазами величаво прошелся по помещению. Поняв, что здесь нет опасности зверь подошел ко мне и, наклонив морду в знак уважения, стал исчезать. На долю секунды наши взгляды с ним встретились, и в его глазах я увидел свет моей души в тот радостный миг, когда я был с мальчиком.

— Вот это да! — только и смог выдохнуть Эрик, и теперь лишь бессмысленно открывал и закрывал пасть. Взяв шоколадку, я лег на пол рядом с пуфиком.

— Только почему волк, я понять не могу? — облизывая свои пальцы, спросил я Эрика, решив, что его уже можно вывести из ступора.

— Волки великолепные животные! А ты видел его глаза? Золотые! Это отличие обычных Патронусов от высших, такой сможет стать реально телесным и отдать свою жизнь за человека. Правда, только в том случае, если хозяин настолько любит того человека, что готов отдать свою душу за его спасение. Волки никогда не отдают своих детенышей, они до конца будут защищать их. Значит, ты будешь прекрасным семьянином, Гарри!

— Хм… понятно! Ну ладно, сейчас уже глубокая ночь, пошли спать.

* * *

«Сегодня, в поиске тебя,

Я призываю к духам.

Пусть кровь моя найдет тебя,

А часть души поможет.

Витая в темноте и свете,

Она отыщет путь к тебе.

Прошу тебя, откликнись,

Услышь призыв, ведь я ищу тебя».

Алая от крови вода забурлила: кольцо и бумага стали вращаться по кругу с довольно большой скоростью. Круговерть продолжалась около трех минут, затем предметы резко остановились на середине чащи, и кровь впиталась в бумагу, сделав воду вновь чистой. Мужчина достал из чащи кольцо и клочок бумаги. Немного помедлив, он все-таки, раскрыл сложенную вдвое бумажку. Там кровью было написано следующее: «Флер Эмилия Тендэрнес».

* * *

К марту мне удалось обучить Флер создавать простую тень Патронуса. Как я ни старался, большего пока не получалось.

— Идиотизм! Почему у меня не получается создать этого фигового Патронуса?! В этом же нет ничего сложного: вспоминаешь самое глупое время, когда тебе было весело, и произносишь формулу заклятия. Какого дьявола, у меня не получается?! — ворчала Флер, поедая уже энную шоколадку за этот вечер. Флегматично перевернув страницу учебника по трансфигурации, я поднял на нее глаза.

— Нужно вспоминать не самое глупое воспоминание, когда тебе было весело, а то когда ты была счастлива, — кажется, в сотый раз безразлично произнес я. Теперь я понимаю, почему так сложно быть учителем, если ученик безмозглый. Хотя учить Флер было приятно: она всегда с восхищением смотрела на моего волка, а каково было ее удивление, когда она, наконец, перевела взгляд с волка на меня и заметила, что я не держал волшебной палочки в руках.

— Это одно и тоже, — меланхолично произнесла девушка и встала, чтобы вновь попытаться. Снова получилось лишь облачко. Громко захлопнув учебник, я встал и подошел к ней, остановившись позади и обняв.

— Хорошо. Сейчас стой спокойно и доверься мне. Ты ведь доверяешь мне? — спросил я, взяв ее руки в свои.

— Смотря, что ты собираешься делать? — неуверенно протянула она, прижавшись ко мне.

— Я пропущу через тебя те чувства, которые нужны для создания Патронуса и создам его. Тогда я надеюсь, ты поймешь, что нужно сделать, — чуть дрогнувшим голосом произнес я, наконец, осознав, что я предложил и что делаю.

— Валяй! Мне закрыть глаза?

— Да. Расслабься, я тебя не убью, — Флер положила свою голову мне на плечо, закрыв глаза. Ее ухо было как раз напротив моего рта. Никаких умных мыслей мне в голову не лезло, я просто заворожено смотрела на девушку, что вот так спокойно и беспечно отдалась моей силе. — Экспекто патронум!

Волк как обычно появился по моему зову. Флер распахнула глаза и удивленно уставилась на животное! Вот именно на животное! Я создал осязаемого защитника, а не просто духа! Резко выдохнув, я сделал шаг назад, взмахнув рукой пытаясь отпустить Патронуса. Величаво поклонившись мне, волк исчез.

— Ты создал защитника, Гарри! — восторженно закричала Флер. — Я не знаю, какое ты использовал воспоминание, но я чувствовала твою силу, такая была у моего отца, а он был…. В общем, я поняла, сейчас получится и у меня.

Вернувшись на свой диванчик и открыв учебник, я скептически посмотрел на девушку. Вряд ли она почувствовала что-нибудь стоящее из моей попытки. Но все же уверенность в ее голосе и точный взмах рукой привлек мое внимание. Серебристый орел закружил по комнате. Непроизвольно я открыл рот, наблюдая за плавным полетом Патронуса Флер. Сделав пару кругов по комнате, он исчез.

— Класс! У меня получилось! — восторженно кричала Флер, кружась по комнате.

— Хм… Флер, а как тебе… а что ты… почему… хм… как ты его создала? — наконец собравшись с мыслями, спросил я.

— Я же чувствовала, какая тебе окружала сила и просто воспроизвела ее, — улыбаясь, пояснила она мне.

— То есть ты хочешь сказать, что не вспоминала никакого события, а просто действовала напором?! — скептически изогнув бровь, в лучшей манере Снейпа, произнес я.

— Ага. Правда, у меня красивый Патронус?

— Да красивый, красивый, пошли уже по гостиным.

Остаток этого учебного года прошел незаметно. Экзамены, стычки с Золотым мальчиком, задирание Уизли, усовершенствование знаний Флер в патронусных науках очень быстро приблизили праздничный ужин по поводу окончания года. Траурные флаги до сих пор висели над столами. Наверное, их уже не снимут.

— Гарри, этим летом будет турнир по квидричу. Ты пойдешь? Мой отец добудет билеты, — с энтузиазмом толкая меня в бок, спросил Драко.

— Том уже купил билеты. Так что мы с тобой все равно там увидимся, — беря стакан с персиковым соком, сказал я.

— Классно! Значит, увидимся летом! Давай сейчас поспорим? — с горящими глазами предложил он.

— А, давай! Я говорю, что выиграют Ирландцы, но снитч поймает Крам. Каковы твои условия? — протягивая руку Драко с не меньшим энтузиазмом, предлагал я.

— А я говорю, что выиграют Болгары и снитч, разумеется, поймает Крам. Если я выиграю, то ты должен будешь искупаться в следующем году в озере голышом, — с ехидной улыбкой сказал Драко.

— Отлично, если выиграю я, то ты так же голым искупаешься в озере, при этом говоря, что любишь Уизли. Ребята вы все свидетели нашего спора, — половина слизеринского стола закивала головой. — Пенси разбей руки, и да начнется наш спор!

Домой мы ехали весело, Флер подшучивала над нами насчет спора. Надо было ее тоже с нами взять и придумать что-нибудь…

Хриплые стоны заполняли небольшую комнату. Мужчина, распятый на стене, доживал свои последние минуты. Он понимал это, но гордая и самодовольная улыбка никак не сходила с лица. Он оказался сильнее всех их. Он стерпел, ну и пусть его тело пойдет на корм волку, главное они ничего не узнают. Дверь со скрипом открылась, свет из коридора заполнил залитую кровью пыточную. Прибитый к стене мужчина улыбнулся и кивнул вошедшим.

— Как я вижу, ты до сих пор не хочешь ничего говорить, — хриплым похожим на рык голосом спросил зашедший мужчина.

— Я унесу свою тайну в сердце, — гордо подняв голову, пленник смотрел в синие глаза молодой женщине. Улыбнувшись, она с силой вбила еще один длинный гвоздь в руку пророку. Крик боли отразился от кровавых стен заполнив на секунду комнату чистой магией. К счастью или нет, палачи этого не заметили.

— Где он? — рык мужчины раздался совсем близко. Пророк чувствовал щекочущее дыхание на своем горле.

— В Аду! — лязг волчьих зубов стал последним звуком, что услышал пророк в своей жизни. Тело мертвого мужчины обмякло, из разорванного горла текла кровь, заливая труп и стену.

— Чертов гордец, так и не сказал, — плюнув на пол, девушка вышла из комнаты, позволив волку продолжить свою трапезу.

* * *

Летнее солнце отражалось в водах небольшого ручейка. Уже четвертый час я пытался поймать хоть что-то, но, увы, либо рыба слишком умная, либо я ужасный рыбак. Я отдавал предпочтение тому варианту, где я не казался полным дураком, то есть рыба слишком умная. И вот в самый напряженный момент, когда я думал — еще чуть-чуть, и точно поймаю хоть какую-нибудь маленькую рыбешку, — Флер положила мне руку на плечо.

— Не понимаю, почему ты такой спокойный. Завтра же матч по квидричу, и мы узнаем, кому из вас двоих купаться голышом в озере, — весело произнесла Флер, кинув в ручеек небольшой камешек, распугавший всех рыбок.

— Ну и что с того?! Мне что теперь ходить нервным, как будто я поставил на этот матч все свое состояние?! Это лишь спор и проигравшему надо будет всего лишь искупаться в озере. Признайся, Флер, тебе просто хочется, чтобы я проиграл? — со знанием дела сказал я, сворачивая удочку. Отвесив мне подзатыльник, Флер ушла с гордо поднятой головой.

— Ну и чего ты этим добился? — лениво спросил Эрик. Я был готов поклясться, что если бы он не бал в браслете, то стукнул бы меня хвостом. С некоторых пор змеюка стала благоволить Флер.

— Как чего? — картинно вскинув руки, сказал я. Да, во мне погибает актер, жаль, что никто не видит мой диалог на серпатегро с самим собой. — Я узнал, что Флер отдает предпочтение мне и хочет увидеть голым меня, а не Драко.

— Еще бы ей не хотеть. Ты же ее будущий муж, — констатировал факт Эрик.

— Ты невыносим, Эрик, — сломав сухую веточку, грустно сказал я.

— Я невыносим?! Это ты сейчас обо мне сказал?! Гарри, что с тобой, ты часом не заболел?! Обычно в нашей компании ты невыносим, а не я! — его возмущенный гомон перекрыл даже мои мысли и еще долго я слышал эхом «невыносим» у себя в голове.

— Ладно, замяли.

Билеты, которые купил Том, были в министерской ложе, так что с Драко мы встретились сразу же. Увы, Джеймс вместе с близнецами тоже оказались в ложе министра, по приглашению последнего.

— Не боитесь мальчики? — весело спросила Флер, осматривая трибуны.

— А чего бояться: подумаешь, Гарри будет купаться в озере, — вальяжно протянул Драко. Я лишь неопределенно хмыкнул на его реплику. Мой отец как увидел Тома сразу же начал спор. Пытаясь прислушаться, по поводу чего происходит стычка, я упустил из вида близнецов. Два мелких паршивца умыкнули бы мою волшебную палочку, если бы Флер не поймала их за руки.

И вот, наконец, матч начался. Ирландцы с ходу захватили инициативу и на 4 минуте счет был открыт. Победно улыбнувшись, я толкнул Драко в бок, почти уверенный, что я выиграю в споре.

— Это только начало, Гарри, — было мне ответом фраза Тома прокомментировавшего такой же, как у меня, победный вид Драко.

Матч был стремительным: в ворота болгар один за другим летели мячи. На 20 минуте был заменен вратарь, но улучшений это не принесло. Настал момент, который я ожидал с внутренним трепетом — снитч появился на поле. Виктор и ирландский ловец рванулись к маленькому золотому мячику с разных концов поля. Расстояние было примерно одинаковым, когда мячик вдруг изменил траекторию и вильнул ближе к Виктору. Я и Драко одновременно встали — судьба каждого решалась в этот момент. И да, Виктор ловит снитч, зажимая в своей руке трепещущий золотой мячик.

— Ничья мальчики, — веселый голос Флер вывел нас из ступора и заставил перевести взгляд на табло. 150-150 ничья! Вот о такой подлянке никто из нас не подумал. Рефери что-то оживленно обсуждали, чувствую по нашу судьбу они там разговаривают. Пока Драко неверующее смотрел на поле, я прикидывал, сильно ли холодная вода в сентябре в озере или ничего покупаться можно. И вот комментатору был передан ответ судей — ничья оставалась результатом этого матча, повторный будет сыгран в сентябре.

* * *

Пол комнаты был холодным и скользким. Тусклый лунный свет отражался на красном полу. Желтые глаза жадно следили за каждым лучиком, зверь метался по камере, желая вырваться на свободу и вкусить настоящей крови, не своей — чужой. Громкий вой заполнил клетку, отражаясь от стен и усиливая страх. Через пару минут ключ скрипнул в замке и дверь открылась. Зверь рванул к выходу, но цепи не позволили ему этого.

— Не шуми, Эльронд. Скоро мы освободим тебя, и ты вдоволь набегаешься на свободе. Еще не время, милый, — красивая женщина, не боясь, зашла в глубь клетки и подошла к зверю. Как только она оказалась довольно близко волк, издав короткий болезненный стон, превратился в человека. Измученный мужчина с жадностью смотрел на свою гостью.

— Ты не освобождаешь меня, тогда зачем ты ко мне пришла? Утешить? — прижав женщину к стене, хрипло спросил Эльронд.

— Не ужели я не могу утешить Великого Волка? — тихо прошептала девушка в самое ухо, облизнув мочку.

* * *

Резко сев на кровати, я долго оглядывался кругом, пытаясь понять, где я. Оказалось у себя в спальне.

— Эрик, ты случаем не знаешь, где Том? — найдя свою волшебную палочку и надев тапки, спросил я змея.

— Собирает посылку твоему отцу, — зевнув, прошипел Эрик.

— Посылку? — Том и собирает посылку. Как-то это не вязалось в моем сознании в одно целое.

— Ну да посылку. Взял в лаборатории яды и пошел собирать посылку. Скоро, Гарри, ты будешь единственным Поттером на этом свете.

Я вылетел из спальни, выбив дверь. В кабинет Тома я зашел очень тихо, может быть, Эрик что-то напутал, но все оказалось правдой: Том опрыскивал розы ядом, а рядом стояла бутылка вина.

— Круцио! — в Тома не попал, но бутылку разбил.

— Гарри, какого черта!

— Hatred, — зло выплюнул я.

— Fear, — жаль, что Том не дурак, смог увернуться от моего заклятия и послать свое.

— Может, поговорим, Гарри, а то так не долго и убить.

— Точно, не долго. Авада Кедавра! — чертов придурок, на кой спрашивается я вернул его к жизни. Эта дрянь сдохла, а я уж позаботился бы, чтобы он никогда больше не ожил!

— Круцио! — луч летел чуть справа от меня, и я даже не обратил на него внимания, наступая на Тома. На луч то я внимания не обратил, а вот под ноги смотреть надо было. Столкнувшиеся заклятия Ненависти и Страха разбили пол, образовав трещину. Пыточные заклятия — это всегда не приятно, особенно они не приятны, если созданы с силой. Под действием заклятия я упал на одно колено, но гнев и презрение сыграли свою роль, выгнав из сознания боль и давая сил продолжить схватку.

— Despair, — Том даже не стал ставить щит, он принял заклятие и сразу же атаковал пыточным. Чертов говнюк, значит дементоров не боишься!

— Skin, — теперь и ты помучайся, мой друг. Заклятие попало Тому в руку, начиная сжигать кожу.

— Авада Кедавра! — зеленый луч пролетел в паре сантиметров от моего лица. Все можно было так просто закончить, просто слегка вильнуть в сторону и не было бы проблем, Гарри Поттер, наконец, умер бы!

— Knif, — заклятие отбило часть лепнины на камине. Ух, как жаль!

— Pavor, — смерть моя будет медленной! Тысячи воспоминаний пронеслись перед глазами. Боль охватило тело, и я упал на колени. Чьи — то крики разрывали мое сознание на куски, заставляя кричать. Сознание медленно угасало, уступая свое место страху. Хотелось, чтобы все это побыстрее закончилось, хотелось узнать, чего я боюсь, и перебороть страх. Последним усилием воли я захватил сознанием за цвет палочки в своей руке и, извернувшись всем телом, выкрикнул: «Круцио!» На этот раз я попал! Боль чувствуют все. Ну и пусть сейчас пытаясь встать с колен, я точно знаю, что когда мой гнев спадет, заклятие страха вновь вступит в свои права, зато Том получит сполна. Он выронил свою палочку, очевидно, не ожидая, что я смогу прийти в сознание. Взмахнув рукой, я откинул палочку в камин.

— Многого ли я у тебя просил, Том? Просил ли я у тебя власти, славы, денег, влияния? Нет. Просил ли я тебя трогать мою семью? Нет, не просил. Тогда почему ты хотел их убить? Ответь на последний вопрос в своей жизни! Почему? — я слегка ослабил заклятие, все же не снимая его полностью.

— Так тебе было бы проще сделать все, что ты должен, — срывающимся на крик голосом, вымолвил Том.

— А я что-то кому-то должен?! Жаль их, конечно, всех кто-то ждет от меня чего-то, пусть они сдохнут без боли!

— Ты не понимаешь….

— Я не понимаю?! Нет, Том, ты не понимаешь! Мне наплевать, что Поттеры не относятся ко мне, так как я всегда мечтал. Мне наплевать, что для отца важнее близнецы или что моя мать никогда не обратит на меня внимания. Никогда не защитит меня и уж тем более не отдаст душу за мою жизнь. Мне не нужны такие жертвы. Мне просто нужно знать, что они есть, что они живы, что я часть их, а они часть меня. Никто не сможет причинить вред моей семье, Том! Никто! Ни ты, ни кто другой! А всем остальным я не должен ничего! — резко прервав заклятие, причинив тем самым еще большую боль, я вышел из раскуроченного кабинета, выбив при этом дверь.

Зайдя к себе в спальню, я переоделся и, взяв Эрика, испарился из замка.

* * *

— Он стал таким взрослым, таким сильным, — с жалостью произнесла Девона, пристально всматриваясь в Зеркало Земли.

— Да. Мне так жаль его. Сколько на него свалилось бед и боли, а он все равно идет вперед. Он сильнее многих, — печально улыбнувшись, произнес Иегова.

— Он сильнее Мерлина. Он справится! — подбадривающее сказала Девона, обняв отца.

* * *

Переместившись в один из замков семьи Поттеров, я обессилено упал на пол какого-то зала.

— Э, кончай, не надо тут сознание терять. Давай, Гарри, вдох, выдох, почувствуй в себе силу и побори заклятие. Тебя я потерять не могу, это будет уже слишком, — Эрик что-то шипел, но его голос доходил до меня как через вату. И, наконец, спасительное забытье пришло ко мне.

* * *

— Черт тебя подери, Гарри, очнись не надо уходить. Еще рано! — никогда я еще не чувствовал себя таким беспомощным. Самый мощный магический артефакт, самый умный змей — и я не знал, что делать. Жизнь мальчишки медленно угасала, я видел, как стали слабеть магические потоки, освобождающие его душу от тела. Я видел, как умирал мой хозяин. Хозяин, которого я полюбил так же, как Эми. А я ничего не могу сделать! Раздраженно матеря всех, я ползал вокруг мальчишки, даже не зная, что придумать. — Заклятие Страха, заклятие Страха, заклятие Страха… Господи, как же его снять! Нужно перебороть свой страх, но он не сможет, он слишком слаб. Если не сможет он, значит, я ему помогу.

Обвившись вокруг Гарри, большой золотистый змей вонзил в шею мальчика длинный клыки, впрыскивая яд.

— Только не говорите, что Гарри боится оказаться ночью в лесу, — сразу же недовольно зашипел змей, как только шлепнулся на сырую землю среди деревьев. Оглядываясь вокруг, Эрик, наконец, заметил фигуру мальчика склонившегося над кем-то. — Значит, Гарри, боится кого-то потерять, это уже лучше не придется бороться с фобией темноты!

Чуть слышный шорох ползущего в траве змея не смог отвлечь юношу от его созерцания.

— Я боюсь ее потерять. Ха…. боюсь ее потерять. Почему ее? Ведь она лишь…. а я боюсь. Боюсь, как Том потерять душу без нее, — Эрик внимательно слушал бессвязную речь Гарри, находясь чуть в стороне и не решаясь выглянуть.

— Так надо, чтобы в моем голосе была сила, грусть и уверенность. Ну, Эрик, с Богом! — если бы Эрик сейчас сам себя перекрестил, то собственно это никого бы не удивило. — Гарри, отпусти свой страх. Переживи его. Оставь здесь, а сам иди домой, — маленькому помощнику все же нужно было наблюдать за тем, как его действия направляют юношу, поэтому Эрик вылез из кустов так, чтобы видеть Гарри.

После услышанный слов Гарри печально улыбнулся и, встав, стал растворяться в воздухе, снимая с себя действия заклятия.

— Фух, обошлось, — Эрик уже собирался последовать примеру Гарри, как, наконец, увидел над кем сидел Гарри. Увидел самый большой страх юноши. — Эмилия?!

* * *

Оставшееся время до начала занятий я провел весело путешествуя. Меня не очень привлекали красоты мира, просто хотелось хоть чем-то заполнить пустоту в душе, образовавшуюся после поступка Тома. Он много раз пытался связаться со мной: присылал сов, по началу с письмами, потом с громовещателями. Пока я не хочу его видеть. Да еще что-то странное творилось с Эриком. После того как я поборол заклятие Страха и пришел в себя, отношение змея ко мне поменялось. Он стал каким-то замкнутым. Собственно я всегда мечтал, чтобы он приткнулся, а тут без его едких комментариев заскучал.

Последний день летних каникул я провел в Риме. Поэтому, утром оплатив свое пребывание в отеле, сразу же переместился на платформу 9 ¾ . Белая макушка Драко мелькала где-то справа, Флер стояла у вагона, оглядываясь, заметив меня, она приветливо помахала.

— Привет, Гарри, — поцеловав меня в щеку, произнесла она.

— Думаешь, Драко будет прощаться с родителями еще минут десять или за пять уложится? — ехидно спросил я, наблюдая за тем, как Нарцисса и Люциус наперебой давали сыну наставления.

— Я думаю минут за пятнадцать справится. Пошли, выберем купе. Я думаю, Драко мальчик взрослый, сам нас найдет, — весело подмигнув, Флер зашла в вагон.

Найдя свободное купе и разложив вещи, мы стали обсуждать каникулы. К всеобщему удивлению Драко нас не нашел, поэтому где-то на середине пути мы сами пошли его искать.

— Ну и куда это белобрысое существо делось? — заглядывая в очередное купе, риторически спросила Флер.

— Кто его знает, куда оно делось, — дернув дверь за ручку, я распахнул ее и нашел таки Драко. Как оказалось, Дракусик ехал в школу с родителями. Наверное, у нас с Флер были одинаково ехидные выражения лиц, потому что Драко, заметив нас, вначале резко побледнел, а потом покраснел.

— Здравствуйте, — синхронно растянув слово, мы зашли в купе.

— Здравствуйте, ребята. Вы, наверное, друзья Драко? — у Нарциссы было такое милое лицо, меня чуть не передернуло!

— Да, миссис Малфой. Позвольте представиться, Гарри Джеймс Поттер и Флер Эмилия Тендэрнес.

— Приятно познакомиться, мистер Поттер, — Люциус протянул мне руку для рукопожатия. Что-то тут не то!

— Я тоже рад, мистер Малфой. Позвольте узнать, что же произошло, что чета Малфоев едет в Хогвартс? — бросив неуверенный взгляд на мужа, Нарцисса слегка покраснела и отвернулась к окну.

— Я думаю, для вас не секрет, что в этом году в школе состоится Тремудрый турнир, — начал было Люциус.

— Нет, мистер Малфой, для нас это не секрет. Так же для нас не секрет, что Попечительный совет был против этого турнира, — ехидно улыбаясь, произнесла Флер.

— Вы правы, мисс Тендэрнес, именно поэтому мы и едем в Хогвартс. Как член Попечительского совета я везу официальное уведомление, о том состоится ли турнир, — с легкой вальяжностью уведомил нас Люциус.

— Раз уж вы едете лично, значит в письме отказ, — мягко улыбаясь, как отравитель своей жертве, утвердила Флер.

— Именно, мисс Тендэрнес.

— Жаль Вас разочаровывать, Люциус, но турнир состоится. Мой опекун очень этого хочет, — гаденько улыбнувшись, я взял Флер за руку, и мы покинул купе.

— Ты уверен в том, что Турнир состоится? — слегка встревожено спросила Флер.

— Да, не считая Тома, об этом позаботился и я.

— Кстати, что у вас с ним произошло? — немного неуверенно спросила Флер.

— Что могло произойти? — вопросом на вопрос ответил я.

— Том разыскивал тебя. Приходил к нам. К счастью, он не нарвался на родителей, они бы подняли кипишь. Где ты был последние недели до учебного года?

— Путешествовал, — окинув меня ревниво-скептическим взглядом, Флер первой зашла в наше купе и стала переодеваться в мантию.

Остаток пути прошел в натянутом молчании. Я почти физически ощущал, что Флер хочет что-то спросить, а уж с ее-то характером молчать, когда распирает от любопытства это просто подвиг. Минут через двадцать томительного ожидания поезд наконец остановился, и дети гурьбой рванули вон. Подходя к каретам, мы с Флер оглядывались, выискивая Драко. Наш милый Малфой с родителями еще стоял на перроне вместе с каким-то господином в плаще.

— Думаешь, кто это? — с интересом спросил Флер, оглядывая незнакомца оценивающим взглядом.

— Может еще какой-нибудь мужик из Попечительского совета, — открывая дверь кареты бросил я. К своему ужасу в Хогвартс я ехал вместе с Грифиндорцами. Первые десять минут я думал, они меня загрызут, но ничего — только попинали.

Зайдя в Большой зал помимо всегда нравившейся мне обстановки я заметил сидящего за столом Драко.

— А как он быстрее нас успел! — только и успела воскликнуть Флер, пока Лаванда и Парвати не утащили ее к своим. Так как меня интересовал этот же вопрос, я почти бегом рванул к своему любимому другу.

— Каким чудом ты нас обогнал? — плюхнувшись на соседнее место, спросил я.

— Ни здравствуй, ни как дела, а сразу же, как ты нас обогнал! Гарри, да ты тупеешь на глазах! — очаровательно поморгав, Драко поприветствовал какого-то однокурсника.

— Здравствуй, мой яхонтовый. Как лето провел, ненаглядный? Все ли у тебя хорошо, любимый мой? — обняв оторопевшего Малфоя, прощебетал я.

— Отстань, Поттер! Нас встретил какой-то мужик на перроне и, забрав у отца письмо из совета, убедил их возвращаться домой и проводил меня в школу. Никогда не думал, что кареты могут так мчаться! Вот поэтому я и оказался здесь первым. Кстати этот мужик, очевидно, сам будет говорить, что турнира не будет. Меня так достали родители, пока мы ехали! Я думал, свихнусь, а потом еще вы пришли! Кошмар! Отец всю оставшуюся дорогу тебя расписывал! Знаешь, если бы ты оказался их сыном, они бы тебя боготворили.

— Да? Но мне повезло, и я не твой брат, Драко, — пока мы тихо переговаривались, началось распределение. Маленькие первогодки с легким шоком проходили жеребьевку. Глупо улыбаясь, я смотрел на сияющего Люпина и понурого Снейпа. Еще бы, ему снова готовить зелье для Ремуса.

— Что это ты такой веселый, Гарри? Думаешь когда идти купаться, — слизеринцы весело прыснули.

— Ну не одному мне купаться. Драко еще и в любви Уизли должен будет признаваться, — Драко уже было хотел что-то ответить, когда директор начал свою приветственную речь.

— Я рад видеть вас всех в стенах школы. С возвращением старшекурсников и добро пожаловать малышам. Я рад сообщить вам, что в этом году профессорский состав не поменялся, так что все ваши любимые учителя остались с вами, — студенты захлопали. Муть про запреты я благоразумно пропустил мимо ушей. — Итак, у меня есть для вас одна интригующая новость. В этом году совет трех школ принял решение возобновить Турнир Трех Волшебников. И поэтому я прошу поприветствовать заместителя министра магии Тома Эванса, — ух, вляпался. Сияющий Том вышел из дверей, откуда обычно выводят первогодок и мягко улыбаясь, пожал руку директору.

— Для меня это большая честь сообщить вам, ребята, — тут Том сделала театральную паузу, да в нем точно погибает актер, — что Турнир Трех Волшебников состоится в Хогвартсе, — зал потонул в овациях. Погнув вилку от злости, я уже не стал слушать препирания Тома и директора, что-то говоривших. Остаток праздничного ужина я чувствовал на себе два пристальных сверлящих взгляда: Тома и Флер. Как только ужин закончился, я вылетел из зала, как ошпаренный, лишь бы не успеть попасться в поле зрения этих супчиков. Почти у входа в гостиную Том таки меня нагнал.

— Гарри, подожди, давай поговорим.

— Нам есть, о чем поговорить, Том? — рассматривая стену чуть выше плеча Темного Лорда, спросил я.

— Так нельзя. Ты не сможешь вечно убегать от разговора со мной.

— Ну, давай поговорим, — синхронно кивнув, друг другу мы переместились к себе в замок, в кабинет Тома, который, к слову, уже был отремонтирован, только кусок лепнины камина не удалось вернуть на место.

— Гарри, выслушай меня, не перебивая, — кивнув, я разрешил Тому продолжить. — После того турнира я не знаю, что на меня нашло, какое-то помутнение. Ты можешь считать меня жестоким, злым, властным тираном, ну или кровожадным психом, но у меня всегда было определенное мнение о семье. И в это мнение никак не укладывается выборочное безразличие к своим детям. Как бы не изменилась эта вселенная, ты их сын и если вначале я думал, что их безразличие связанно с какими-нибудь моими чарами, но я разрушил все крестражи, и ты не избранный, а они тебя презирают. Я специально устроился работать поближе к нему, ну и к власти конечно. Вращаясь в высших слоях общества, я только и слышал от богатых аристократов об их отпрысках. Твой отец всегда говорил лишь о близнецах, а если его и спрашивали о тебе, он презрительно улыбался и уходил от ответа. Я просто не выдержал. Я хотел удушить твоих родителей еще когда находился в Аду и наблюдал за тобой. Ну а тут такой случай. Не узнай ты, я бы не признался и не сожалел бы.

— Знаешь, Том, их безразличие не причиняет мне боли. Я просто рад, что они у меня есть. Мне приятен сам факт того, что я могу прийти в их дом, и, пусть меня встретят не с радушием, а с холодностью, я буду рад, потому что они у меня есть. Потому что я могу их видеть не на фото, а живыми. Мне достаточно этого, я мечтал об этом. Мне не нужна их любовь и забота, мне достаточно того, что дарите мне вы с Флер. Никто, Том, не сможет причинить моей семье зла. И сейчас я хочу спросить у тебя, хочешь ли ты стать частью моей семьи?

— Для меня это будет честью.

— Я рад, — протянув руку для рукопожатия, я улыбнулся немного растерянному, но счастливому Тому.

К концу сентября оттягивать купание в озере уже стало неприлично, и мы с Драко стиснув зубы, под улюлюканье большей части Слизеринцев пошли купаться.

— Смотрите, не застудитесь, ребятки! — глумливо крикнул кто-то из задних рядов. Ну да, конечно, как тут не застудится, если на улице градусов 9, а водичка, поди, градуса 2. Раздевшись до трусов, я стоял на берегу, скептически вглядываясь в воду.

— Знаешь, Драко, а мне повезло. Я хотя бы не буду признаваться в любви Рону Уизли, — слизеринцы покатились со смеху, увидев и без того перекошенную рожу начавшего раздеваться Драко. Зайдя в воду по пояс, я выкинул на берег остаток своей одежды, и проплыл метра два, громко фыркая и матеря команду болгар.

— Один свое обещание сдержал! — громко выкрикнул какой-то семикурсник. — Остался ты, Драко! — бросив на всех озлобленный взгляд затравленного волка, Драко стал заходить в воду, непрестанно повторяя: «Я люблю, Рона Уизли». Повторив уже раз 10 эту фразу Драко, так же как и я выбросил на берег трусы. Правда, когда он это сделал фраза: «Я люблю, Рона Уизли» сменилась на: «Я придушу, Гарри Поттера». Решив не ждать собственно смерти, я выбежал на берег. Слава Богу, хоть кому-то из ребят пришло в голову взять полотенце. Поэтому, как только я оказался на берегу, меня укутали в большое махровое полотенце, больше смахивающее на простынь.

— А ты ничего, презентабельнее Драко! — весело прошептала мне на ухо Флер, подмигнув.

Я до сих пор не понимаю, как большей части Слизеринцев и горстке учеников из других факультетов удалось ночью уйти и прийти в замок незамеченными, но нам повезло, так что купание Красных коней прошло спокойно. То, что Драко не разговаривал со мной в течение месяца в расчет неприятностей не идет.

И вот настал тот день, который школьники ждали так же нетерпеливо, как и наше купание. День, когда прибывали студенты из двух соревнующихся школ. Я помнил это томительное ожидание из своей прошлой жизни но, несмотря на это, я стоял у ворот школы, с тем же трепетом ожидая, когда приедут школьники. Ослепительная карета французов, прекрасный корабль болгар — этого стоило ожидать. Пожалуй, ради этого стоило еще раз пережить школу, чтобы увидеть удивительную магию.

Когда все ученики зашли в Большой зал, французы вновь сели к когтерванцам, а болгары к нам. Виктор сидел рядом с сияющим Драко и мною. Директор и Том что-то говорили ученикам — я не слушал. Все мысли улетучились из головы. Я как будто со стороны наблюдал за всем происходящим, сознание помутилось, и где-то на грани я услышал нежный встревоженный женский голос: «Что с ним?»

* * *

— Что с ним? — встревожено, спросила Девона.

— Они нашли подделку, она выполнена его рукой, напоена его магией, она причиняет боль — Гарри ее чувствует, — прищурившись, Иегова аккуратно передвинул шахматную фигурку, сбросив слона дочери с доски.

— Но этого не должно быть, да? — неуверенно спросила Девона, поняв, что нечего уже не изменит в этой партии своим ходом.

— Он должен понять, пока он лишь блуждает. Они помогут.

— Они причинят ему боль?

— Много боли, много мучений. Он переживет судьбы пророков, он многое узнает.

— Неужели тебе не жаль его?

— Нет, дочка, не жаль.

* * *

Сознание возвращалось медленно. Сначала я услышал шум, как бы издалека, затем шум стал превращаться в голоса тихие непонятные, но чем-то родные. Мне ужасно хотелось открыть глаза и, наконец, узнать, кто говорит, но никак не удавалось ни открыть глаза, ни понять слова. Паника затопила сознание, я понял, что ничего не могу! Мое дыхание участилось. Кто-то подошел к кровати и стал говорить. Интонации были нежными, но мне это не помогало. Затем подошел кто-то еще, а может быть, он был там всегда. Легкая волна сильной магии и сознание вновь ускользнуло.

* * *

— Том, что случилось? — Флер была первой и единственной, кто пришел в палату к Гарри. Мне нравилась эта девочка она что-то скрывала, она была похожа на Элеон.

— Я даже не знаю, Флер. Мадам Помфри сказала, что Гарри потерял сознание из-за магического истощения. Но как скажи мне, как его могли высосать до капли?! — ярость вспыхнула во мне. Три часа ожидания так просто не прошли мимо. Флер даже не моргнула глазом, лишь кивнула и вышла из палаты, бросив, что ночью придет либо выгнать меня, либо заменить.

Снова потекли томительные минуты ожидания. Блеклая аура жизни и магии слегка пульсировала в теле мальчика. Я никогда не видел Гарри в таком плачевном состоянии. Даже в Азкабане он был не так истощен. Кто-то убивал его, а я не знал, как помочь.

— Том, — голос, как порыв ветра. Резко развернувшись, я увидел Девону выходящую из темного угла.

— Здравствуй, Девона. Ты пришла помочь? — пожалуй, слишком много надежды проскочило в моем голосе.

— Я бы хотела, но не могу. Он должен справится сам. Мы можем лишь надеяться, что он сильный.

— Сильный! — мой голос загремел, заполнив холодом комнату. — Сильный, Девона! Можем, мы говорим о разных людях, а то я никак не понимаю, что такого вы возложили на него, что он мучается сильнее, чем в прошлой жизни. Знай я, что делаю, не помог бы вам!

— Успокойся, он пришел в себя, — Девона подошла к кровати, я следом.

— Почему он мучается? Что с ним? — демоница что-то прошептала, и Гарри заснул.

— Он ощущает деяния рук своих. Он справится, а ты жди, — легкая вспышка тьмы и я вновь один в палате.

Где-то в три ночи Флер буквально выкинула меня из палаты и мне волей не волей пришлось идти в отведенную для меня комнату. Правда, ночью я так в нее и не пришел, слишком много роилось мыслей в моей голове.

* * *

Это было так странно: все ребята радуются, знакомятся, а он сидел такой тихий, бледный с отсутствующим взглядом. Гарри слегка шатнулся и привалился к столу. Множество мыслей проскочили в голове, но ни одна так и не задержалась. Казалось, никто даже не замечает, что Гарри плохо. Переведя взгляд на стол учителей, я довольно быстро нашла Тома о чем-то препирающегося с директором. Жаль он не чувствует мой взгляд, как всегда чувствовал Гарри.

— Гарри потерял сознание! — наверное, я слишком много магии вложила в эту фразу. Том дернулся и, уставившись на меня, как на сумасшедшую, секунду думал, а потом стал искать Гарри за столом Слизеринцев. Я всегда замечала, что Том М.Р. Эванс удивительно сдержанный человек, но на этот раз плотину прорвало: страх, беспокойство, ужас, боль — промелькнули по бледному лицу. Я до сих пор не понимаю, как ему удалось унести Гарри в больничное кресло настолько незаметно. Хотя, с помощью парочки несложных заклятий можно и Гринготс ограбить, так что гоблины не заметят. Уж я то знаю, было дело!

Медленно потянулись дни, заполненные учебой и предвкушением первого испытания. Но как бы медленно не текли дни, ночи были мучительнее. Гарри часто приходил в сознание, но не мог ничего сделать, даже открыть глаза. Но не это меня пугало — намного страшнее было замечать, как медленно накопившаяся магия, вновь улетучивалась, и Гарри становилось еще хуже.

— Знаешь, Флер, до этого в моей жизни было всего три дня чистого страха и боли, а сейчас уже целый месяц я наблюдаю, как медленно умирает Гарри, и ничем не могу помочь, — бессмысленно смотря на графин с водой, позади кровати Гарри, сказал Том.

— Он справится, — в моем голосе не было никакой уверенности, если Гарри не спасет чудо, то мы с Томом воочию увидим, как он умрет.

— Ты веришь в это? Вот и я уже верю очень слабо.

* * *

— Тебе не кажется, что это слишком, отец? — разгневанно спросила Девона.

— А что я сделаю, дочка? Я не могу повернуть время вспять — я уже пытался. Чему быть того не миновать.

* * *

— Нет, прошу вас не надо! Я все сделаю, все скажу, только не мучайте меня снова! — прикованный мужчина надрывно кричал, изворачиваясь всем телом, чтобы его мучительница не смогла к нему подойти.

— Скажи нам имя, идиот! — рычащий мужской голос наводил на мужчину намного больше ужаса, чем та девушка, что только что сдирала кожу с его спины.

— Гарри Джеймс Поттер! — может, и не стоило этому волшебнику выдавать тайну. Ведь сохрани он в ее в своем сердце, жизнь его была бы длиннее, а загробный путь приятнее.

* * *

Дикая боль охватило мое тело и сознание. Казалось, огромный волк впился своими клыками мне в шею и выгрызает глотку. Я даже чувствовал теплую струящуюся кровь. Отчаянно пытаясь сделать вздох, я резко сел на кровати и открыл глаза. Картинка сфокусировалась мгновенно, из-за чего пришлось закрыть глаза, слишком много было света в ночной темноте.

— Гарри! — встревоженный радостный голос Флер и ее нежные объятия. Значит это не сон, я, наконец, очнулся. Я бы хотел сидеть так вечно, но все же ужасно хотелось пить и открыть глаза, чтобы увидеть воочию мою душу.

— Флер, воды, — мой голос был хриплый надорванный, казалось, я кричал сутки напролет. Чистая вода холодила горло, было так хорошо, как будто я победил. Одержал самую большую победу в своей жизни. — Сколько я провалялся?

— Сейчас Рождественские каникулы.

— Не хило. Чемпионов уже избрали, первое испытание уже прошло, бал уже прошел, а я только очнулся. А кто чемпионы? — умных мыслей не было, поэтому я спрашивал самые примитивные вещи.

— Флер Де’Лякур у французов, Виктор Крам у болгар, а у нас Седрик Дигори, — Флер, очевидно, поняла, что я сейчас мыслю не быстрее черепахи, поэтому терпеливо ждала очередной глупый вопрос.

— С кем ты ходила на бал? — собственной оный не заставил себя ждать долго.

— С твоим опекуном Томом. Помнишь такого. Скучно было.

— Значит, здесь все так, как должно быть, — ложась на кровать, я бросил взгляд на задумчивую девушку. — Иди спать, Флер. Я итак заставил долго вас переживать. Иди. Спокойной ночи.

Моим первым утренним посетителем оказался Том. Не дадут мне спокойно и медленно подумать!

— Как ты себя чувствуешь?

— Сложно сказать… я ощущаю себя примерно так же, как ощущали себя в древности пленницы, захваченные в замках, после того, как прошли роту солдат, — задумчиво разглядывая потолок, выдал я.

— Ну, если ты чувствуешь себя …. так, то это уже лучше, чем было раньше, — попытался осмыслить мою фразу Том.

— Ну да, это лучше! — мой надтреснутый смех покатился по полупустой комнате.

Мадам Помфри продержала меня в больничном крыле до февраля месяца. Да я и сам понимал, что это время необходимо для восстановления магии, но все же было до посинения скучно сидеть одному в больничном крыле, читая учебники в попытке нагнать всех остальных ребят по программе. Но все же заветный день, когда я смог выйти из больничного крыла наступил.

— У тебя такое выражение лица, как будто ты только что собственноручно высчитал скорость света, — ехидно произнесла Флер.

— Я тоже тебя люблю, Флер, и рад тебя видеть, — в тон девушке ответил я и пошел к своему столу.

Большинство Слизеринцев радостно меня поприветствовали. Садистски улыбаясь Драко протянул мне список с моими допускными экзаменами. Да, эту милую вещь придумали специально для меня — допускные экзамены до предметов. Если я их сдаю, то спокойно посещаю занятия вместе со всеми, ну а если не сдаю… то, вряд ли конечно будет что-то страшное, скорее всего, будут сдавать эти экзамены, пока не увижу розового слона танцующего польку на поле для квидича. Экзамены начинались с завтрашнего дня и первым стояли зелья.

— Будем надеяться, мистер Поттер, что за тот месяц, что вы просто так пролежали в больничном крыле вы успели прочитать весь изученный до этого курс. Так что сейчас, пока будут проходить занятие у второкурсников, вы будете писать тест, если же тест будет сдан успешно, то на занятии у пятикурсников, после обеда, вы будете сдавать практику, — елейно пропел Снейп, выдавая мне внушительную пачку листов с вопросами. Листов оказалось 10, вопросов 472. Ужас! Следующие два часа своей жизни я проклинал всех зельеваров, которые были в истории. Но все же к последней минуте отпущенного времени ответ на последний вопрос был написан, и самодовольно улыбаясь, я отдал Снейпу свою работу. Выходя из кабинета, я столкнулся с четверым курсом Грифиндора и Слизерина.

— Что, Поттер, выпрашиваешь у учителей разрешение посещать занятия? Ох, ты наш бедный горемыка провалялся в магической коме весь первый семестр теперь подлизываешься, — какая же сука оказывается Невил!

— Приткнулся бы лучше, Долгопупс, если не хочешь присоединиться к родителям в палате шизофреников, — окинув презрительным взглядом шайку золотого мальчика, я гордо удалился.

После обеда Снейп подошел ко мне, сказав, что я ответил на все вопросы правильно и имею право сдать практическую часть, так что должен появиться в кабинете, не опоздав ни на одну минуты. О, это было, пожалуй, самое простое задание из всего экзамена. Я стоял у кабинета зельевара даже на 3 секунды раньше, чем надо было. Правда, зелье мне попалось левое, и где-то в середине приготовления я перепутал количество ингредиентов, поэтому в конце пришлось проявить изрядное количество изобретательности, чтобы исправить оплошность. В конечном итоге я ошпарил руку, но зелье вышло отличным.

Зелья были сданы. Осталось трансфигурация, защита, чары из сложных. Ну, я думаю, историю и уход за магическими существами, я сдам играючи.

Вторым экзаменов оказалась трансфигурация. Макгонагал, так же как и Снейп, вначале дала мне тест, состоящий из 374 вопросов — хорошо хоть тут меньше. С тестом я справился. А практическое задание оказалось даже проще, чем я ожидал — нужно было превратить стул в какое-нибудь большое животное. Долго не думая, я превратил обычный стул в шикарную черную пантеру. Макгонагал была приятно удивленна и поставила допуск.

На чарах Флитвик решил не проверять теоретическим знаний, а попросил меня создать Патронуса. С легкостью, создав своего волка, я получил допуск и радостный писк профессора.

Защита внушала мне легкий трепет и ужас. Люпин тоже не стал проверять теорию. Он решил провести дуэль. Вначале заклятия были слабые, мы обменивались заклинаниями первого — второго курса. Затем в ход пошли заклятия третьего курса и начала четвертого. Такое пустое перекидывания простыми сногшибателями мне надоело уже в начале дуэли, но я терпел. Где-то на 15 минуте мне надоело, и я пустил в Ремуса более сильно заклятие. Вот тогда началось веселье. Слава Богу, дуэль проходила во внеурочное время, поэтому от нашей с Люпином стычки пострадал только кабинет. Наложив легкое заклятие нетерпения, я победил Ремуса и получил допуск.

О, история магии и без того нудный предмет и допускной экзамен оказался таким же нудным. Призрачный учитель дал мне тестовую проверочную с 523 вопросами. Ответив на все за три часа, я получил допуск.

На субботу был назначен экзамен по УЗМС. Это был самый халявный экзамен из всех. Попив чайку и проболтав два часа о первом испытании в турнире и о бале, я получил допуск и счастливый пошел отсыпаться. Ночью была астрономия.

Назвав профессору все звезды, на которые она указывала, я получил допуск и счастливый отправился зубрить травологию. Вот к этому предмету я, пожалуй, был подготовлен всех меньше, поэтому слегка мандрожировал.

Экзамен по травологии, почему-то проходил не в теплицах. Мадам Стебль привела меня в класс и поставила перед партой, на которой стояло пять колбочек в каждой, из которой была положена какая-то трава. Моей задачей было найти жабросли. В тот момент, когда я услышал задание, я почувствовал ликование. И сразу же указал стоящую по середине банку, получив самый быстрый допуск.

Самая страшная неделя обучения закончилась. Потянулись обычные школьные дни.

Так как Том был одни из судей на турнире трех волшебников, то мы с Флер во время второго турнира сидели вместе с судьями. Можно сказать, видели испытание очень близко.

— Думаешь, кто придет первым? — шепотом спросил Том.

— Виктор Крам, — так же шепотом ответили мы.

Пожалуй, это испытание самое не зрелищное из всех. В действительности, что можно увидеть, если испытуемые в воде, а судьи на суше — ничего. Именно поэтому-то мы и играли втроем в дурака.

— Ты сжульничал, Гарри, — раздраженно зашипел Том, проигравший уже 7 партию.

— Ну и как же мне это по твоему удалось? — скептически посмотрев на потирающего лоб от наших щелбанов Темного Лорда.

— Не знаю, но сжульничал.

— Очень глупокомыслимое объяснение, Том, — мягко улыбнулась Флер. — Смотрите первый чемпион, — и в правду пока мы играли, Виктор уже успел выполнить задание. Выбираясь из озера, Виктор нес на руках маленького мальчика.

— Том, а кто сокровище Крама? — заинтересованно рассматривая мальчика, спросил я.

— Младший брат, — спокойно ответил Том, записав в отчет очки Виктора. В сердце неприятно кольнуло, не этого мальчика Виктор должен был выносить, не этого мальчика. Через пару минут появилась Флер с сестрой и почти следом Седрик с Чжоу. Так как на этот раз в турнире не участвовали безголовые грифиндорцы то никаких премиальных очков не присуждали.

— Все-таки мне кажется победит Крам, но я хочу, чтобы победила Де’Лякур, — по пути к замку призналась нам Флер.

— Из чувства женской солидарности? — ехидно спросил Том.

— О, нет, Том, я думаю, потому что у них имена одинаковые, — гаденько поддел Флер я. Злорадно улыбнувшись, она чуть отстала, и присоединилась к кучке грифиндорцев, показав нам язык.

— Перебежчик! — вскрикнули мы, состроив девушке рожицы.

— Ты посмотри на себя, Том, вроде бы заместитель министра магии, а как маленькие ребенок строишь рожи, — поправив мантию, гордо сказал я и побежал к замку.

— Куда мы идем? — вертя своей мордой вправо и влево шипел Эрик.

— В Тайную комнату, — лаконично ответил я, открыв дверь женского туалета.

— Тебе, что, Гарри, приключений на свою пятую точку не хватает? Или ты что хочешь их на мою голову найти? — оскорбленная невинность отвернулась от меня и стала жадно вглядываться в открывающийся проход.

— Скажи-ка мне, Эрик, а почему вдруг у меня приключения на пятую точку, а у тебя на голову? — обиженно хмыкнув, я прыгнул в проход.

— Тьфу, неужели Слизерину было сложно сделать какую-нибудь лестницу!

— Тебе бы еще все условия для жизни создать.

— Ну да, а ты думал в сказку попал? — Эрик молчал целую минуту пока я создавал магический шар, а потом его трескотня снова началась. — А там это что такое длинное лежит? Это его сброшенная кожа?! Ну ни фига себе, какой он большой! — надо было видеть морду Эрика в этот момент. Жаль, у меня не было фотоаппарата, а то запечатлел бы для потомков перекошенную от зависти физиономию змея.

— У тебя какой-то комплекс, Эрик? — осторожно спросил я, ехидно улыбаясь.

— Нет у меня никаких комплексов, — озлобленно огрызнулся Эрик.

— Да ну, ладно, тут все свои, не бойся я никому не скажу, — пока мы препирались с Эриком на тему, есть ли у него комплекс, я открыл еще одну дверь, и мы оказались в Тайной комнате.

— Хм, Гарри, а тебя не смущает тот факт, что тут где-то должен быть василиск, — оробев, спросил Эрик, посильнее обвившись на мне.

— Нет, меня не смущает василиск. Его еще на втором курсе золотой мальчик убил. Какие грифиндорцы пошли бессердечные!

— А, ну тогда ладно, — Эрик слегка ослабил хватку, но все равно был настороженным. — Все-таки скажи мне, зачем мы сюда пришли — архитектуру рассмотреть, или что?

— Я хочу зайти в статую, — зря я, наверное, признался в этом — Эрик обвился по моему лицу, закрыв собой глаза и рот. Змей что-то шептал: какие-то странные гортанные слова, а после этого было очень хреново, казалось, что мое тело хотят просунуть через очень маленькую дырку, и голова прошла, а тело застряло. Через пару минут все закончилось, и Эрик сполз с меня.

— Вот так-то лучше, а то он еще в статую хочет зайти, псих. Может он-то и хочет, а я-то жить хочу, — Эрик еще что-то ворчал, но я уже не услышал, так как рептилия быстро уползала. Осмотревшись, я понял, что змей переместил меня в спальню — вот ведь, маленький трус. Огорченно вздохнув, я постучал пальцем по браслету и крикнул «Эрик». Змей сразу же продолжил свою тираду, обругивания меня, но уже в мыслях. — Параноик чертов. Не сидится ему спокойно. Все-то надо ползать куда-нибудь. Нет бы брал пример с меня и сидел на жопе ровно. Нет, ему надо ползать по всяким тайным комнатам, типа больше заняться нечем. Ну на что мне такой хозяин. Вот когда я точно пойму, что она и есть Эмилия, сразу же уйду.

— Стоп! В чем это ты хочешь убедиться, Эрик? Кто это такая она, которая Эмилия? — видок, наверное, у меня было еще тот, потому что зашедший в спальню Драко оторопело, смотрел на меня минуты три, а потом спросил все ли со мной в порядке. Отмахнувшись от Малфоя, я вышел из спальни, чтобы устроить моему непутевому домашнему животному допрос с пристрастием.

— Итак, вернемся к нашим баранам! В чем ты хочешь убедиться, Эрик? И что это ты в последнее время был таким притихшим? — Слизеринцев и так-то бояться, а уж от слизеринца, который идет по коридорам школы и шипит сам на себя, и подавно шарахались.

— Да это я так, к слову сказал. Ты же сам обещал отпустить меня к моей хозяйке, когда найдешь ее. Ну, а так как ты не искал, я сам начал поиски, — как-то слишком тихо и неуверенно стал оправдываться змей.

— Ну и как твои поиски, увенчались успехом? — ядовито спросил я, толкнув какого-то первокурсника застрявшего в дверях. — Раз уж ты ее нашел, то скажи мне, я ОЧЕНЬ хочу с ней побеседовать.

— Я, я, я… еще не нашел, — заикнувшись, пропищал Эрик и умолк. Вот такой засады я не ожидал! Эрик замолчал и не отзывался на призыв. Ну что же я с ним еще разберусь.

Неторопливо подошло время третьего турнира. Все зрители собрались на трибунах перед входом в лабиринт. Я и Флер были с Томом на местах судей.

— Все-таки я болею за Флер!

— Мы поняли, милая, — мягко ответил Том, и что-то громко стал доказывать сидящему рядом Каркарову.

— Да ладно, Флер, за Де’Лякур, конечно, можно поболеть, но выиграет все равно Крам, — скандал между бывшим пожирателем и его хозяином стал набирать обороты. Каркаров схватился за палочку.

— Мда, что-то маловато мозгов у директора болгарской школы, — Флер успела протянуть только это, прежде чем Каркаров таки пустил в Тома проклятие. Увернувшись от летевшего к него Круцио Том обезвредил Игоря, но проклятие летело в нашу сторону — летело в Флер. Мне удалось ее оттолкнуть, но самому увернуться не получилось. Упал я неудачно, слегка вывихнув кисть. Когда мадам Помфри прибежала, чтобы проверить мою самочувствие Том уже осматривал мою руку, накладывая повязку.

— Сука! Убить его мало! Пожиратель недоделанный! Предатель херов!

— Да, Гарри, тебя прет, — завязывая бинт, тихо сказал Том. По его взгляду можно было сразу сказать, что до утра Игорь Каркаров не доживет.

— А из-за чего вы вообще поцапались? — спросила подошедшая Флер, с благодарностью и сочувствием посмотрев на меня. Ее взгляд скользнул по моей руке и остановился на выехавшем браслете.

— Да шут его знает. Вроде сначала все мирно беседовали про политику, а потом его поперло, видите ли ему не очень нравится тот факт, что я судья. Ну не нравится, и молчал бы, — Том еще что-то объяснял Флер, но я не слушал, что-то шло не так. Опасаясь повторений событий, я набросил на лабиринт магическую сеть, и сейчас она была нарушена, кто-то исчез с поля.

— Что-то не так, — стукнув Тома в бок, проинформировал я.

— Что именно? — внимательно всматриваясь, как будто в первый раз меня видит, спросила Флер.

— Кто-то исчез с поля, — договорить мне не дали, потому что с громким хлопком перед входом в лабиринт свалился Седрик Дигори с кубком и перегрызенным горлом. Отойти от шока не дали никому, так как в воздухе огнем запылала надпись: «Мир падет на колени перед Лордом!»

— Что за? — ничего более глубокого ни мне, ни Тому в голову не пришло.

Я не помню, как тогда пришел в свою спальню, не помню, что говорил и делал. В голове набатом стучал, тот хлопок, с которым мертвый Седрик упал на землю. Только холод ночи более или менее вернул меня к жизни. Сидя перед озером, я тупо смотрел на гладь воды, ничего не понимая. Как такое могло случиться? Кто надел на себя маску Темного лорда? Кто убил Седрика?

— Как такое могло случиться, как? — стукнув левой рукой по земле в гневе, выкрикнул я. Кисть неприятно заныла, напомнив о свихнувшемся Каркарове.

— Такое иногда случается, Гарри. Турнир Трех Волшебников — это очень опасное мероприятие. Может быть, этот ученик не увидел последнего защитника кубка, — тихое шипение впервые заговорившего Эрика не принесло мне успокоения.

— Так не должно было быть. Не должно. Я снова ошибся. Снова виноват.

Нехотя встав, я медленно пошел к школе. Стал накрапывать мелкий дождик. С меня уже не смыть кровь, её слишком много и она въелась в кожу.

Время до окончания учебного года прошло не заметно. Траур заполнил школу. Вновь Хогвартс хоронит своего ученика и вновь по моей вине. Выходя из своей спальни, чтобы прийти на «Праздничный» ужин я услышал недовольное ворчание Эрика.

— Дай мне посмотреть на Хогвартс.

— Ладно уж, посмотри, — призванный змей довольно быстро нашел лучшую позицию на моей теле и положив свою морду мне на плечо, позволил себя закрыть.

Устроившись на своем месте за столом Слизерина, я сразу же был атакован Драко.

— Какого дьявола здесь делает твой отец?

— Что? — ошпарено развернувшись, я увидел сидящего рядом с директором Джеймса Поттера. Том сидел чуть поодаль, рядом с Северусом, и зло сверлил взглядом тарелку перед собой. — Я не знаю, зачем он здесь.

— К добру это не приведет, — протянул Драко, так же внимательно всматриваясь в тихо переговаривающихся мужчин за столом учителей.

— Вот ведь, блядь, не было счастья и не будет! — погнув вилку, я зло кинул ее в грифиндорцев.

— Эмилия…

— Что?

— Вот там за столом грифиндорцев рядом с мальчиком, у которого шрам на лбу, сидит моя хозяйка, Гарри. Там Эмилия. Теперь я ее чувствую, — я чувствовал в шипении Эрика нежность, магию и надежду. Мое сердце предательски сжалось. Теперь все куски головоломки сложились в картинку. Вот почему она была такой похожей на меня, вот почему она так много знала. Флер и есть Эмилия.

— Отправляйся в браслет, Эрик, — я почувствовал, как змей растворился. Ехидно улыбаясь, я перехватил взгляд Флер. В долю секунды из улыбчивой девушки она стала настороженной, и я почувствовал волны чужой магии пытающиеся пробить мой блок. Отбросив ее, я злорадно отметил, как Флер поежилась от боли. О да, девочка, тебе предстоит многое мне объяснить!

На следующий день вместе с Томом мы переместились в наш замок. Это будет сложное лето, но наконец-то я получу ответы на все свои вопросы.

Молодая женщина сидела в глубоком кожаном кресле, вертя в руках бокал вина. На полу у кресла сидел мужчина, его голова лежала на ногах девушки, и он как верный пес следил за каждым ее движением.

— Как же это все-таки хорошо, что есть на кого свалить все свои грязные дела. Люди так доверчивы, так глупы. Покажи им всего одно убийство и брось пафосную речь по типу: «Бойтесь, Великий Лорд вернулся», и все они уже дрожат, — осушив бокал красного вина залпом, светловолосая женщина рассмеялась.

— Нам же лучше — пусть бояться, а мы сможем заполучить себе его власть и силу никем не замеченные, — грубый рычащий голос мужчины разделил веселье спутницы.

* * *

Как же это все — таки скучно читать за завтраком утреннюю прессу. Ну что я там нового узнаю? Да ничего. Если уж я не знаю, что это за придурок захотел забрать лавры Темного Лорда себе, то этого не знает никто. Отложив газету в сторону, я уставился на Тома, увлеченно намазывающего тост джемом, пьющего сок и успевающего при этом читать. Он, наверное, девушка в душе — успевать все это делать одновременно ни одному мужчине не удастся.

— Том, — прочистив горло, начал я. — Сегодня вечером к нам придет Флер.

— Здорово. Поиграем в шахматы, обсудим мировые новости, — откусив кусок тоста, с набитым ртом прошамкал он. Господи, кто его учил этикету?!

— Нет, я думаю, этого, мы делать не будем. Я хочу с ней поговорить, и просто предупреждаю тебя, если из-за нашего разговора разнесется ползамка, то ты это близко к сердцу не бери, — Томас уставился на меня, как на седьмое чудо света, и, проглотив еду одним большим шумным глотком, закашлялся.

— А что случилось? — робко поинтересовался он.

— У меня накопилось много вопросов к ней, и я хочу получить на них ответы, — Том посмотрел на меня с подозрительностью ревнивой жены, которая обнаружила след розовой губной помады на рубашке мужа. — А что мой папаша делал в Хогвартсе на Праздничном ужине? — быстро поспешил сменить тему я.

— Да ничего. Твои братья должны поступить в школу в этом году. Вот он и умасливал директора. Да к тому же директору тоже не очень нужна огласка этого странного убийства.

— Ясно, — кивнув Томасу, я встал из-за стола, и отправился к себе в комнату. До прихода Флер мне нужно было еще кое-что уладить.

* * *

Да уж, из-за чего Гарри мог так взбелениться на Флер? Милая девушка, ничего ему плохого не сделала. Она его любит, да я был почти уверен, что и Гарри тоже влюблен, а тут — на тебе, серьезный разговор. Что-то странное твориться с Гарри. Сначала это чертова магическая кома ни с того ни с сего, затем это убийство на турнире, а на праздничном ужине он вообще был сам не свой, впрочем, сейчас такой же ходит. Как будто он всю свою жизнь вынашивал план мести, а сейчас этот замысел воплощается в жизнь. Что-то здесь не то.

От души пнув стул в своем кабинете, я стал нарезать круги по периметру комнаты, каждый раз вслушиваясь в окружающую меня тишину. Вдруг послышаться легкие женские шаги, и Флер будет проходить в комнату Гарри? Как же мне все это не нравится. В конце концов, до чего я дошел! Я — Великий Могущественный Темный Лорд Всех Времен и Народов, — как нашкодивший школьник, жду взбучку от родителей за разбитое в классе окно. Ужас, до чего этот мальчишка меня довел!

— Том, прекрати ходить кругами! У меня уже голова заболела от твоего мельтешения, — резко развернувшись, я заметил обладательницу очаровательного голоса. Девона спокойно стояла у окна и, глумливо прищурившись, смотрела на меня.

— О, раз ты сама пришла к нам в гости, то дело еще хуже, чем я подумал сначала, — оскалившись в подобии улыбки, выдал я своё предположение.

— Ну, как тебе сказать, чтобы ты не слег тут же с инфарктом. Ну да, дела не сахар, но и совсем хреновыми я их назвать не могу. Хотя я все-таки очень хотела бы, чтобы этого их разговора никогда бы не произошло, — спокойно пройдя мимо меня, Девона села в кресло и, налив себя вина, сделала маленький глоток. — Ты ведь уже понял, Том, что Флер тоже особенная. Пожалуй, из всех вас она самая особенная. Ну, подумаешь какой-то там Темный Лорд, получивший шанс прожить жизнь без ошибок, ну подумаешь мальчишка, который потерял все ради Великого Блага человечества. Флер за свою довольно короткую жизнь, там, в прошлом, совершила очень много значимых поступков. Не все они были светлыми, но все они привели, в конечном счете, к добру. Ну и пусть она иногда действовала радикально. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Гарри ненавидит Флер за один ее поступок; просто он еще не понимает, что так было лучше. Просто он еще не сообразил, что мы с дядей и отцом все подстроили специально именно так, чтобы история развивалась в нужном направлении. Когда-нибудь до Гарри это дойдет, и он придет к тем людям, что реально испоганили всю его жизнь, еще задолго до его рождения. Просто сейчас к нему еще не пришло понимание. Пусть все идет так, как идет; не мешай им, — Девона поставила бокал на столик и растворилась в воздухе, а я как стоял посереди кабинета, так и остался стоять, окончательно во всем запутавшись.

* * *

Залетев в свою спальню, я открыл верхний ящик письменного стола и достал бархатную коробку, в которой лежал браслет. Пару минут я рассматривал это произведение искусства, а затем надел на руку и призвал змея.

— Сегодня вечером я отдам тебя твоей хозяйке, Эрик, — змей радостно закивал. — Но я хочу, чтобы ничто из того, что ты узнал обо мне и от меня, Флер ни каким образом не узнала.

— Обижаешь, я не выдаю чужих тайн! — оскорблено зашипел Эрик, щелкнув меня кончиком хвоста по носу.

— Прощай, — змей стал медленно растворяться. Черные глаза Эрика радостно сияли от предстоящей встречи с хозяйкой. Я не вправе его за это судить, он ждал ее столько веков, а со мной прожил всего пару лет. Но все-таки я буду скучать по этому назойливому существу.

Аккуратно положив браслет в коробку, я прошел в свой кабинет. Я создал для себя очень уютное рабочее место на другой половине замка, чтобы не так часто видеть Тома вышагивающего по замку в розовых тапочках в виде зайцев. Уж очень мне надоело давиться смехом все время, а Темному Лорду эти тапочки нравились. Положив коробку на стол так, чтобы ее было сложно заметить от дверей, я подошел к окну. Защитный барьер тихо звякнул — Флер, хотя нет, наверное, лучше Эмилия переместилась в замок. Еще несколько минут, и она пройдет по гравиевой дорожке, тогда я смогу ее увидеть. Мое сердце медленно, набатно, стучало: удар, еще удар; через 160 ударов я все узнаю. А вот и она: с высоты Эмилия казалась совсем маленькой: русые волосы распущены, шелковое голубое платье свободно струиться по телу. Неужели она смогла так поступить с ним? Почему она? Сердце предательски пропустило удар, и, чтобы успокоиться, я закрыл глаза, прижавшись лбом к холодному стеклу. Казалось, время замедлило свой ход. Гнетущая тишина окутала меня, а боль зубастым червяком стала расколупывать душу, которая только недавно стала заживать от следов предательств.

— Гарри, что случилось? — ее встревоженный голос, и легкая ладошка на моем плече вернули меня обратно на бренную Землю.

— Все в порядке, — кривая усмешка была попыткой скрыть явную ложь. Отойдя от окна и направляясь к креслам у камина, я пригласил Эмилию присесть. Пора начать наш разговор. — Я хочу … узнать правду!

— Правду? — какое искреннее непонимание было в ее глазах, но все же я успел заметить вспыхнувший маленький отблеск страха. — О чем ты?

— Давай не будем играть, мы с тобой люди взрослые, Эмилия, — да, ее давно никто не называл этим именем. Именем, данным ей при рождении матерью.

— Откуда? Как? Зачем? — маленький отблеск заполнил собой радужку. Ты боишься своих грехов, и правильно — я тебя за них не пощажу.

— Не так уж и важно, откуда, как и зачем я это узнал. Просто я хочу получить пару ответов на свои вопросы, Эмилия, и, к сожалению, только ты можешь на них ответить. Зачем ты их убила?

— Кого? — голос звучал обреченно, встав с кресла, Эмилия отошла ближе к камину, неотрывно смотря на огонь.

— А ты многих убила? — зря я спросил.

— Многих… да, многих. Я убивала и отдавала приказы убивать. Я мучила и была мучима. Я заплатила за все свои грехи, и у тебя нет права вновь ставить их мне в вину! — резко развернувшись, Эмилия сделала шаг ко мне.

— У меня нет права?! — на этот раз уже я не смог усидеть ровно. Мы стояли друг перед другом на расстоянии в шаг и гневно смотрели в глаза друг другу, только гнев у нас был разный. — У меня есть право винить тебя! Может быть, его не было у твоего отца, но у меня есть! Одно твое решение унесло жизни целой деревни. Унесло жизни: женщин, мужчин, стариков, ДЕТЕЙ! Скажи, какое право ты имела, чтобы решить их судьбы за них? Кто дал тебе это право?

— Зачем все это? Зачем ты мучаешь меня? Ты думаешь, мне было легко принимать это решение? Ты думаешь, я была рада? Думаешь, я не просыпалась ночью от их предсмертных криков? Я отдала этот приказ, и пусть не я их убила — я чувствовала смерть каждого человека! Я чувствовала праведный, но бессмысленный гнев стариков, которые не могут защитить своих близких, но бьются до последнего вздоха, бьются, лишь бы их родные прожили на пару минут дольше. Я чувствовала отчаяние женщин, на чьих глазах убивали собственных детей. Я ощущала страхи детей. Я переживала вместе с ними все агонии боли и ужаса. Но так было нужно. Я знала, на что иду. Не замарав рук, не построить империю. Не убив волка, не защитить детей, — успокоившись к концу речи, Эмилия отвела взгляд в сторону.

— Но разве нельзя было иначе? Почему было не поступить по-другому?

— Может быть, и можно было, но я приняла такое решение. Ты это хотел у меня спросить?

— Ты чувствовала смерть каждого человека, — какой была смерть Натаниэля? — повернувшись ко мне, Эмилия с мольбой ужаса и страха смотрела в мои глаза, умоляя дать ей возможность не отвечать.

— Да, я чувствовала его смерть. Смерть храбреца, что рванул на меч, чтобы сказать матери, ненужное прости. Он испытывал так много эмоций, и в силу своих возможностей и веры — все они были настолько чистые и глубокие, что казалось, что в мире нет блеклых красок, а лишь яркие вспышки. Страх, ненависть, жалость, любовь, искренность, гнев, мужество, величие — все так переплелось и стало единым целым. Он умер, а с ним умерла и какая-то частичка моей души. Не мучь меня больше, прошу.

— Каков текст пророчества «Болезни»?

— Я не помню, я сожгла тогда последнюю его запись, да я и не учила его. Я просто помешала ему сбыться. Зачем все это, Гарри? Неужели тебе было важно узнать у меня, почему я отдала этот приказ? Как ты узнал кто я?

— Я никогда не прощу тебе этот поступок и … я не хочу тебя видеть. Но это лишь мои чувства и желания, а он ждал тебя через все века одиночества, — подойдя к столу и взяв коробку, я протянул ее Эмилии. Неуверенно приняв ее из моих рук, Эми немного помедлила, прежде чем открыть ее, а, открыв, не смогла отвести взгляд. Да, пожалуй, в этом я ее понимал — без Эрика жизнь кажется мучительно скучной.

— Иди. И постарайся по мере возможностей не попадаться мне на глаза. Нашу помолвку я разорву. Прощай, Эмилия, — коротко кивнув, она вышла из кабинета, а я подошел к окну, чтобы в последний раз увидеть ее силуэт, выходящий из моего дома. Этот разговор не принес мне особой пользы, я так и не узнал пророчества. Я лишь разбередил свое сердце и вновь поранил итак покалеченную душу.

* * *

— Маленький идиот! — с чувством выкрикнула Девона в темноту Подземного мира. Сказать, что женщина была в бешенстве ничего не сказать: пока она шла из своего дома к местам пыток, на ее пути встретилось семь высших демонов.… Когда Девона придет в себя ей, конечно, придется пожалеть о том, что она их испепелила, но это будет потом, а сейчас Хозяйка Тьмы хотела наказать ту, которую так испортила жизнь ее любимца.

Подойдя к комнате, в которой находилась Джини, Девона намеревалась было уже выбить дверь магией, но, подумав последними крупицами еще не растаявших в гневе мозгов, спокойно отворила дверь. Это только с виду была маленькая комната, изнутри же там было большое кладбище. Белые надгробные плиты с золочеными надписями имен и дат хранили великие тайны жизней, а той по чьей вине они все умерли, приходилось ходить среди этих плит, каждый раз осознавая свои грехи.

— Тебе нравиться тут, Джини? — с присвистом выпустив воздух из грудной клетки, спросила Девона.

— Нравится? Я не знаю. Неужели один мой поступок привел ко всему этому? Неужели мое решение убить нашего с Гарри ребенка было так важно? — остановившись у могилы отца, нерешительно спросила девушка, прекрасно понимая, что ей вряд ли ответят, а если ответят, то этот ответ ей не понравиться.

— Ты загубила много жизней, Джини, а самое главное ты загубила его жизнь! Маленький мальчик, живущий у нелюбимых родственников, он считал вашу семью оплотом веры, любви и счастья. Он хотел иметь много детей, он хотел стать лучшим отцом, которого будут безмерно любить дети. А ты убила вашу дочь. Он бы пережил Азкабан, он бы пережил даже ваши подначки, если бы знал, что там за каменными стенами его ждет его дочь. И вот теперь из-за тебя — маленькой недоделанной дуры — он глупо обижается на Флер! До чего же вы все тупорылые и никак не можете удержать любовь! — яростно выплюнула Девона, с ненавистью смотря на стоящую перед ней девушку.

— Да что ты знаешь о любви, демоница?! — Джини, по-видимому, надоело находиться в Аду. — Ты вообще, наверное, никогда не любила!

— Я не любила?! — дикий, безумный смех заполнил кладбище. — Я горю в Аду за любовь. Я покончила жизнь самоубийством, спрыгнув с парапета Замка Волшебников, потому что моего любимого убили на войне. Тогда моя любовь к нему была всепоглощающей со временем она прошла, и я поняла разницу между страстью и искренним чувством. Ты этой разницы, Джини, никогда не узнаешь, зато я дам шанс увидеть то, что было бы, не убей ты дочь.

Черные струи пламени завертелись вокруг двух женщин перенося их в, быть может, когда — то возможный мир, сейчас ставший всего лишь иллюзией.

Меленькая красивая девочка носилась на метле по заднему двору небольшого особняка. Ее черные волосы развивались на ветру, синие глаза горели озорством, а веселый чистый детский смех заполнял все пространство. Двое взрослых мужчин носились за девчушкой, пытаясь ее поймать. Но каждый раз они либо сталкивались друг с другом, либо хватали воздух, отчего девочке становилось еще веселей, а одинаково рыжие близнецы с еще большим усилием пытались поймать племянницу. Чуть поодаль от весело носящихся людей стоял красивый черноволосый мужчина. Он смеялся, наблюдая за попытками ребят поймать свою дочку. Каждый раз, когда девочка поворачивала к нему голову, он махал рукой и строил ей веселые рожицы. Незаметно подкравшись сзади, черноволосого мужчину обняла жена.

— Глупцы! Она дочка величайшего ловца и великолепной охотницы. У нашей дочери в крови полеты, — смеясь, прошептала она ему в ухо.

— Да, в этом ты, разумеется, права, моя дорогая.

Не сговариваясь, они бросились помогать близнеца ловить девочку.

— Не убей ты ее, этот мир не был бы вымыслом, — ехидно улыбнувшись, произнесла Девона, рассматривая плачущую грешницу. — Теперь, Джини, ты уже никогда не поймешь разницы между глупой страстью и настоящей любовью. Ты убила свою любовь сама.

— Она была бы такой… прекрасной, — упав на колени, Джини разрыдалась еще сильнее.

— Да, была бы…. Ты прошла все круги очищения, Джини, теперь ты имеешь право на перерождение. Я даю тебе новую жизнь, — хлопнув в ладоши Девона, призвала свои силы и черный дымчатый ветер, окутал рыжеволосую женщину, унося прочь из ада. — Да, я дала тебе новую жизнь. Теперь ты будешь кошкой у его сына.

* * *

— Что значит, ты разрываешь помолвку с Флер?! Ты заболел?! — яростный крик Тома заполнил весь замок. Да, надо было, пожалуй, сказать ему об этом на перроне перед отправкой в школу, чтобы он не успел ничего мне сказать в ответ.

— Тише, Том, я и так прекрасно тебя слышу, не зачем так орать. Я хочу, чтобы ты разорвал помолвку с Флер, вот и все.

— Вот и все, — передразнил меня Темный Лорд и не менее иронично продолжил, — а на каком основании я разорву вашу помолвку. «Видите ли, Гарри сегодня встал не с той ноги, вот я тут и подумал, а не разорвать ли помолвку наших детей». Ты совсем идиот?! — крик грозил перейти в ультразвук.

— Да не кричи ты так! Мне все равно по какой причине ты разорвешь нашу помолвку, просто разорви и все! — вылетев из кабинета Тома, я налетел на тумбочку, на которой стояла китайская ваза. Разбив изящный фарфор и посадив синяк на боку, я почти гордо удалился к себе.

* * *

— Девона!!! — подумав, что страдать — так не мне одному, я решил помучить еще и эту дрян… женщину. — Девона!!!

— Не за чем так орать, Том. Тебя же весь Ад слышит, — очаровательно улыбнувшись, эта дрян… э женщина прошла мимо и села за мой письменный стол. — Ну, что случилось, мой дорогой?!

— Этот упырь…

— Который?

— Гарри! У меня, слава Богу, всего один упырь в семье! — в наивной попытке успокоиться я закрыл глаза, сделав глубокий вздох. Через несколько секунд вновь их открыв, увидел мило улыбающуюся Девону. Лучше не стало!

— Ну и что же он сделал? — мило похлопав глазками, осведомилась у меня Хозяйка Подземного Мира. Нет, все-таки она заняла этот пост именно за глаза, а уж никак не за свои силы.

— Он хочет разорвать помолвку с Флер, — с гаденькой улыбкой уведомил я Девону.

— Знаешь, Том, я сейчас открою тебе одну большую тайну, — встав из-за стола и подойдя ко мне, демоница слегка привстала на носку и зашептала на ухо. — То чего он хочет нас не касается. Ни за что не разрывай помолвку. — И на этой и без того понятной для меня вещи Девона исчезла, оставив меня как обычно разбираться со всем этим дерьмом в одиночестве.

* * *

Закинув свои вещи на верхнюю полку, я отвернулся от окна, мне никак не улыбалось смотреть на такую милую идиллию прощания родителей с детьми. Эти два оболтуса итак меня еще достанут в школе. Через пару минут зашел Драко с верзилами. Кинув на меня один-единственный взгляд, он сочувственно улыбнулся и вышел из купе. Если ко мне будут заходить все слизеринцы, и каждый раз будут мне сочувствовать, то я свихнусь еще раньше, чем предполагалось. Поезд медленно тронулся, и, как бы в завершение моих мучений, я услышал растроганный голос матери: «Удачи, мальчики!»

Драко вернулся в купе через пару минут и, сев на соседний диван пару минут меня просто рассматривал, а затем что-то решив для себя начал разговор.

— Не парься, твои братья еще пожалеют, что попали в Хогвартс, мы устроим им райскую жизнь, — настолько садистской улыбки я не видел даже у Тома. Мне даже на пару минут стало жалко братьев, но лишь на пару минут. — Что у вас случилось Флер? — опаньки, а вот такого вопроса от Драко я не ожидал.

— А что? — осторожно спросил я.

— Моя мать знакома с матерью Флер, и та рассказала ей, что Флер хочет расторжения помолвки. Гарри, ты хоть понимаешь, что если твою помолвку с Флер расторгнут, то твои родители, не Том, а именно родители могут с чистой совестью и грязными намерениями обручить тебя с Керолайн Мегью, а это еще та страхолюдина! Но, к сожалению, ее уродство скрашивает многомиллионный счет в банке. Для твоих родителей такая помолвка может быть даже выгоднее. И вообще, почему это вдруг Флер хочет расторжения помолвки?! — интересный вопрос.

— Мы с ней не сошлись во мнениях по одному вопросу, — туманно ответил я.

— Ага, конечно, не смогли определиться какой сервис на свадьбу выбрать. Блин, Поттер, ты идиот! — мне уже многие об этом сказали, может и вправду со мной что-то не то?!

Благо мои непутевые братья не смогли меня найти, и остаток пути я припирался с Драко по поводу расторжения моей помолвки. Наш спор закончился только тогда, когда профессор Макгонагал начала распределять первогодок.

— Поттер, Кристиан! — барабанная дробь и самый наглый из близнецов проходит к табурету и надевает шляпу. Пара минут ожидания и — ГРИФИНДОР! Что и следовало ожидать.

— Поттер, Ричард! — Ричи был не таким наглым, как Крис и был более спокойным. Ричард немного не уверенно надевает шляпу, он волнуется намного сильнее, чем брат, но шляпа выдает свой вердикт еще раньше, чем Крису — ГРИФИНДОР!

Теперь все достойнейшие члены моей семьи учатся в Грифиндоре, ну а я, как истинный последователь Темного Лорда, в Слизерине. Можно сказать, Том мной гордится.

Было немного непривычно не услышать в своих мыслях надтреснутого шипящего смеха Эрика в ответ на мои комментарии относительно братьев. Без него было скучно. Флер сидела за грифиндорским столом, отчаянно отбиваясь от вещавшего ей что-то Невила и стараясь не смотреть на меня. Но я ловил ее взгляд на себе еще чаще, чем раньше. Праздничный ужин быстро закончился, и мы с Драко вышли из зала раньше всех, лишь бы подкараулить грифиндорских первогодок на выходе. Мои братья вместе со своими друзьями шли рядом с Невилом и разговаривали с ним о чем-то важном. А мы с Драко стояли по обе стороны коридора и дебильски друг другу улыбались. Как только грифиндорцы вывернули, мы облили их зеленкой и драпанули в разные стороны. В свою гостиную мы пришли как раз, чтобы услышать рассказ Блейза о грифиндорцах, отдающих честь слизеринцам. Да, недельку теперь первый курс Грифиндора и Невил с Роном походят зелеными.

* * *

Некогда зеленый лес окутало уныние. То там, то здесь на кронах деревьев висела паутина, опадающие с веток листья покрыли землю полусгнившим ковром, деревянная калитка покосилась. Мирок разрушался, и уже ничто не могло вернуть его в нормальное цветущее состояние. На встречу Гарри, как обычно вышла Пандора. Печально улыбнувшись, она отворила калитку, попросив идти за собой. Такой обычный маршрут до красивой беседки был нарушен. Пандора вела Гарри совсем в другое место. Чем дальше они заходили по этой столь не привычной для Гарри дороге, тем ближе становился красивый особняк. Старинный дом, выстроенный в викторианском стиле. Зеленый плющ увил почти всю южную стену, сделав ее живой, извивающейся темной волной при каждом легком дуновении ветра. Яблоневый сад перед главным входом должен был цвести и благоухать. Но сейчас мир разрушался, и некогда былая красота этого места тоже исчезала. Зеленый плющ стал обрываться, ошметками повиснув на трещинах в стенах, а яблони уже не цвели и медленно засыхали. Штукатурка дома держалась на честном слове, любой ветерок мог ее оторвать. Чем ближе Гарри подходил к дому, тем явственнее становилось то, что он пришел отдать дань умирающему, чтобы затем похоронить. Пандора зашла на крыльцо и отворила дверь. Пройдя через пустой холл, волшебница подошла к неприметной маленькой двери и, отворив ее, зажгла на ладони небольшой огонек, осветивший лестницу вниз. Волшебники начали свой последний спуск. Лестница привела в небольшой коридор, закончившийся тяжелой металлической дверью без ручки.

— Положи правую руку на дверь, — мягкий шепот Пандоры слился с треском огня и был почти неслышимым, но Гарри понял и выполнил эту просьбу. Почувствовав родную магию, дверь, зашумев, растворилась. Взорам волшебников открылся большой зал в центре, которого стоял огромный камень. Мягко улыбнувшись внуку, Пандора подошла к нему первой. В камень был вогнан по самую рукоятку кинжал Боли, ножны лежали рядом. Чуть ниже было вырезано: «Могущество есть Величие, но в Величие этом слишком много Боли, чтобы стать его Владыкой».

— Теперь ты знаешь, где кинжал и когда придет время, сможешь достать его из камня. Больше ты не сможешь попасть в этот мир — он разрушается. Я, наконец-то, ухожу, чтобы встретиться со всеми своими родными и близкими. Я помогла тебе, чем смогла, и пусть смысл всех моих подсказок будет понятен тебе не сразу, потом ты поймешь. А теперь проводи свою бабушку в ее последний путь и дай разрушится миру моих фантазий.

Взяв Пандору под руку, Гарри вывел ее на улицу, и, как только они сделали первый шаг вне дома, особняк, издав протяжный стон, разрушился, осев на землю в облаке пыли грудой камней и досок. Печально улыбнувшись, Пандора продолжила свой путь. Медленно и неторопливо они подошли к небольшому ручейку, вода которого была удивительна прозрачна. Обняв внука и поцеловав на прощание, Пандора вступила в воду.

— Прощай, мой милый! Кинжал в особняке, скоро ты его найдешь! Прощай! — тихий голос бабушки пробудил Гарри.

* * *

Учебные дни сменяли друг друга, как хоровод, повторяя прошлую историю слово в слово. Профессором ЗОТИ стала Амбридж, вновь повторяющая все свои ошибки. На уроке Невил, как истинный грифиндорец, заявил, что если Темный Лорд вернулся, то ему не удастся противостоять теорией. Неужели я был таким же идиотом?! Светлая идея создать клуб, в котором преподавать защиту ребятам будет Невил, снова пришла кому-то в голову, и нам запретили собираться в какие-либо команды больше трех человек. Ехидно пропустив это замечание мимо ушей, мы с Драко ходили в окружении шести человек. Ну, чем не команда?! Прямо Лига Выдающихся Джентльменов. Но все же одно небольшое изменение в истории произошло, и, прямо скажем, это изменение было мне на руку. Дамблдор организовал дуэльный клуб. Чем не прекрасный шанс поквитаться с Роном? Первые занятие были вводными, и никаких серьезных схваток не происходило. Поэтому я лишь спокойно сидел и окидывал всю эту разношерстную компанию ленивым взглядом. Ближе к Рождеству Альбус, пусть хранят его все Боги Земли, решил, что нам слишком скучно и объявил Турнир. По великому наитию судьбы, ну а если проще, по моему жульничеству мне в пару достался Рон. Бой состоится после Рождества. Скоро я совершу последнюю месть! Каникулы я провел в библиотеке, готовясь к поединку.

И вот настал час истины! Выйдя на помост, мы поклонились друг другу и начали дуэль с банальным разоружающих.

— Fire, bullet, panic, — не думал, что Рон способен на создание целой сети настолько разношерстных заклятий, но это даже упрощает дело. Отбив и увернувшись от всех заклятий, я начал плести свою сеть заклинаний, выпуская при этом простые заклинания палочкой. Мне понадобилась целая минута для того, чтобы набросить на Рона магическую сеть. Самая древняя из возможных магий окутала Рона: впиталась в его кожу, вошла в легкие, попала в кровь. Ярость Берсерков окутала простого дурака, и теперь я ему отмщу. Первое же заклятие, пришедшее на ум Рону после начала действия моего заклятия было…

— Crusio, — Ярость Берсерка увеличила мощь заклятия, пожалуй, настолько мощного пыточного заклятия даже у Тома бы не получилось. Упав на пол, я загибался, как только мог лишь бы не заорать. Профессорам удалось сбить заклятие, лишь через семь минут. Мое сознание исчезло вместе с заклятием.

* * *

— Надеюсь, с ним все будет в порядке, — тихо прошептала Флер, поправив одеяло на Гарри, и тихо вышла их больничного крыла.

— Что с ним станется. Он и не такое переживал, — свою тревожность Эрик как обычно пытался скрыть излишней болтливостью.

— Правда переживал? — немного не доверчиво переспросила девушка.

— Да, все с ним будет хорошо.

* * *

О, это реально надо мной синие птички летают или меня глючит?! Я вообще где, все такое беленькое, чистенькое.

— Очнулся, наконец, — какой же у Тома неприятный голос. Ни за что бы не хотел, чтобы он будил меня с утра. — Ну и чего ты этим добивался? — сразу к делу перешел, ни капли жалости к больному человеку.

— Его уже посадили в Азкабан за использование непростительного?

— Да, — лаконично ответил Томас, внимательно смотря на мою счастливую улыбку.

— Рон всегда завидовал мне и мечтал поменяться со мной местами. Быть у всех на виду, быть популярным и знаменитым. Ну что же, вот и на его долю выпала часть моей судьбы, — ехидно улыбаясь, Том вышел.

Меня выпустили из больничного крыла, лишь через неделю. Я изъявил желание повидать Рона еще до суда. Старый привратник вел меня по грязным тюремным коридорам к камере #666. Ирония судьбы, не правда ли?! Дверь открылась с тем же столь ненавистным мне скрипом. Рон сидел в углу камеры, обхватив свои колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Заметив меня, он судорожно вздохнул, и уже было открыл рот что-то сказать, но я его перебил.

— Не правда ли прекрасная камера, жаль, нет моего росчерка на стене под окном. Ты ведь так мечтал стать мной, Рон, гордись у тебя такая же судьба, как у Героя Магического Мира, — презрительно усмехнувшись, я взмахнул рукой, и надпись, столь любовно выведенная мной своей кровью, вновь появилась на стене.

— Зачем все это, Гарри? Зачем?

— А ты еще не понял, Рон? — печально улыбнувшись, я сел в противоположный угол. — Сначала Гермиона, я хотел, чтобы ее убил тролль, но к счастью для нее тролль поменял свой маршрут, а Гермионы вообще не было в туалете. Тогда я решил, что убью ее с помощью василиска, но к моей удаче Герми выбрала неправильное зелье и ослепла. Для нее этого уже было достаточно, она уже итак отделена от магического мира. Никогда не будет с тобой, не родит тебя сына — с ней я разобрался. Затем была Джини, она убила нашу дочь и заплатила за это ценой своей жизни. Все просто. Ну и, наконец, ты, Рон. Ты всегда жаждал моей славы, получай же ее. Вот она моя слава: в крови на этой стене, в сорванном голосе от криков, в вашем презрении и глупости. Ты сгниешь в этой камере, Рон, прекрасно помня все свои жизни. Удачи, — махнув старому другу на прощание, я вышел из камеры и спешно покинул Азкабан.

Рон удавился в своей камере за день до суда. Жалкий глупец, он не смог вытерпеть и месяца.

* * *

— Привет, рыжик! — веселым голосом поздоровалась с новоприбывшим красивая женщина черном шелковом платье. Она смотрела на своего нового грешника с таким умилением, что Рон испугался.

— Где я?

— Там где и должен быть — в Аду! — двое демонов схватили ничего не понимающего юношу и утащили прочь.

— Всегда поражался твоей манере разговаривать с новыми грешниками. У тебя талант, дочка, — сосредоточенно очищая мандаринку, сказал Иегова и, задорно подмигнув Девоне, растворился.

* * *

Весенние лучи уже стали согревать землю, и учителя решили организовать поход в Хогсмит. Пенси трещала что-то без умолку, и мне уже стало казаться, что если она еще раз скажет слово с какой-нибудь шипящей, то я услышу язык змей. Как Драко ее терпит, поражаюсь.

— Молодой человек, Вы не поможете мне? — сгорбленный седенький старичок мягко улыбался, смотря на меня, и я решил помочь ему, лишь бы больше не слышать Пенси.

— Да, конечно, — взяв не слишком тяжелые сумки старика, я пошел вместе с ним к небольшому домику. Открыв дверь большим медным ключом, старик пропустил меня вперед. Занеся покупки на кухню, я уже собирался уйти, когда старикан предложил мне чаю. Ну, не отказывать же ему. Чай был вкусным, а песочное печение к нему еще лучше. Старикан что-то весело щебетал, рассказывая мне о своей молодости.

— Да, превосходные были времена. Грозные короли, прекрасные царицы, волшебники, лорды, рабы. Ну, и сейчас мне жаловаться не на что, подумаешь, живу в Аду. Ад не так плох, как кажется на первый взгляд, — совсем уже старикан из ума вышел, пора валить. — А ты так и не понял, как открыть Белую книгу, мой мальчик.

— Что?

— Там есть все ответы на твои вопросы, ищи и найдешь, — старик медленно растворился в черной дымке, оставив меня одного на кухне странного дома.

В школу я вернулся только поздно вечером по тайному проходу. Весь день я пытался понять, о чем говорил этот странный волшебник, но на ум ничего не приходило, поэтому я решил поискать ответов в библиотеке. Через две недели Драко стало больно на меня смотреть, и он решил помочь.

— Что мы ищем? — окинув библиотеку долгим мученическим взглядом, спросил Драко.

— Информацию о Белой книге, — вяло пробубнил я и плюхнулся на стул с очередным фолиантом в руках.

— Ты в своем уме, Поттер? — не дождавшись от меня ответа, Малфой пошел на поиски старых книг.

Мы убили на поиски информации все оставшееся до экзаменов время, так ничего и не найдя. Но в последний день учебы удача все-таки повернулась к нам нужным местом.

— Я нашел! — вопль Драко, наверное, слышали даже в Лондоне.

— Какого демона ты так орешь?! Нас же выгонят! Что ты нашел? — подсев к Малфою и накинув на нас отталкивающие чары, поинтересовался я.

— Белая книга или книга Судеб. В этой книге записаны все важнейшие пророчества, влияющие на исход судьбы человечества. Книга была создана смертным волшебником — пророком. Считается, что перед смертью пророк передал книгу демонам, чтобы они хранили ее в целости. Каждый новый пророк, который изрекал важное и ценное пророчество записывал его в эту книгу. Чтобы он ничего не солгал и не упустил вместе с демоном, что приносил книгу, был ангел, что следил за честностью пророка. Никто кто видел эту книгу, так и не смогли сказать, как она выглядит, все отмечали лишь то, что она белая. Именно поэтому волшебники так назвали ее Белая книга или книга Судеб. Эта книга три раза попадала в руки смертных людей во времена великих войн. Люди назвали ее книгой Истины. Один из царей в своем дневнике написал: «Эта книга расскажет Вам историю, она покажет тебе твою судьбу, ответит на все вопросы, но не вернет утерянного счастья». Все, больше ничего нет, — как-то вяло закончил Драко. — А зачем мы это искали?

— Помнишь старика, которому я помог донести покупки, — дождавшись утвердительного кивка, я продолжил. — Он упомянул об этой книге, и мне стало интересно.

— Блин, Поттер, ты идиот! — страдальчески закатив глаза, блондин гордо удалился из библиотеки.

До самого отъезда поезда Драко со мной не разговаривал и смилостивился сказать «До встречи» только на перроне в Лондоне. Весело улыбнувшись я крикнул ему на прощание, что тоже его люблю, и пошел к Тому. Переместившись в замок, я сказал Томасу, чтобы он меня не беспокоил, и рванул в свою комнату. Перерыв большую часть своих вещей, я заглянул под кровать и обнаружил искомое. Белая книга лежала в коробке из-под обуви. Рассматривая мельтешащие туда сюда золотые буквы, я вспомнил слова из книги: «Эта книга расскажет вам историю, она покажет тебе твою судьбу, ответит на все вопросы, но не вернет утерянного счастья». Положив руку на обложку и зажмурившись для большего эффекта, я стал думать о том, что хочу узнать пророчество Болезни. Несколько томительных минут прошли в ожидании, а затем я открыл глаза и убрал руку с книги. На обложке, которой буквы сложились в слово «ИСТИНА». Мое сердце билось где-то в горле, и я открыл книгу.

Уверен ли ты смертный в том, что хочешь знать истину? Уверен ли ты в том, что хочешь прочесть правду? Уверен ли ты в себе? Не торопись отвечать на эти вопросы, у тебя еще есть время, прежде чем ты начнешь читать эту книгу. Если твое сердце не готово, то закрой книгу и брось в огонь. Она вернется туда, откуда пришла. Если же ты уверен в себе, читай то, что желал.

Предостережение не было пугающим, но мне все-таки захотелось закрыть книгу и оставить убийство Натана на совести Флер. Однако желание узнать, за что мой мальчик страдал, пересилило все остальные чувства.

«Через много веков придет время, когда Маги будут вынуждены скрываться от простых Смертных. Настанет пора Великих Гонений на волшебный люд. Сотнями адских огней запылают костры, собирая чудовищный урожай из людских душ — обреченных в своей невинности и безысходности. Начнется война Двух Лордов. В то же Смутное Время маленький мальчик, нареченный Натаниэлем из селения Экора, узнает страшную Тайну. Сохраняя ее в своем сердце мальчишка станет Великим, который сможет изобрести Лекарство и принести Волкам излечение их недуга. Но, обретя великую Любовь и Уважение людей, он, сам того не ведая и не желая, зародит в сердце Сына Темную Зависть. И, желая превзойти отца во Славе, горделивый Юнец проклянет труды Отца, обратив болезнь в ещё более ужасную. Оборотни лишатся возможности сохранять в себе человека, навеки превратившись в чудовищных зверей, не ведающих ничего, кроме сумасшедшего голода. Одна за другой падут безвестной смертью деревни и города, но ничто не сможет остановить обезумевших волков. Именно тогда Волшебники, ведомые страхом, ступят на извилистую дорогу предательства крови, приняв Ужасное в своей погибели Решение убить всех, кто имел несчастья хоть на час оказаться за пределами замков. Поселившийся Страх сотрет из человеческих сердец Любовь. Сотни тысяч людей умрут, оставив после себя лишь горстку обессиливших телом и духом. Мир исчезнет, прекратив своё существование. Но предотвратить назревающую Катастрофу возможно, лишь подрубив её на корню, пронеся через Боль потери — Любовь в открывающееся Будущее»

Он нашел бы лекарство от ликантропии, а его сын убил бы всех. Как же все оказывается просто: его не надо было убивать, его надо было кастрировать.

Палящее летнее солнце медленно опускалось за горизонт, принося немного прохлады. В воздухе висел запах сухой травы и табака. Я лежал у раскидистого дуба уже где-то около часа, наслаждаясь тишиной и панорамой заката. Как же иногда приятно ни о чем не думать, ничего не делать, а просто бездействовать. Том готовил какую-то очередную пакость моему отцу — как же, через две недели магическое сообщество должно было выбрать своего министра, а мой отец имеет прекрасные шансы им стать.

Попав в этот мир, я поставил себе главной задачей найти Натана, но чем взрослее я становился, тем дальше отдалял от себя цель. Я занимался всем чем угодно, но никак не его поисками. То вытаскивал Тома из ада, то мстил своим друзьям. Вот и сейчас я понимаю, что свои поиски мне вновь придется отложить — я должен сделать еще одну вещь для других, а уж потом начать думать о себе.

Солнце, наконец, уступило свое место луне. Звезды белой россыпью засверкали на небосклоне, где-то там находится звездочка, которую я уроню на землю.

* * *

Скептически оглядев творение своих рук, Девона отошла от свежевыкрашенного забора.

— Вон те три палочки плохо выкрасила, — меланхолично откусив яблоко, вынес свой вердикт Иегова. Бросив на отца озлобленный взгляд, демоница взмахом художника закрасила прорехи и вновь чуть отошла.

— Ну, ничего-ничего. Остальные 887 палочек будут красить, как я понимаю, грешники?! — весело подмигнув дочери, пророк выбросил огрызок и взялся за кисть.

— Им ничего нельзя доверить. Как были ужасными людьми, так ими и остались, — легкий взмах, и свежая древесина приобрела чуть синеватый оттенок. Пару минут отец и дочь не говорили, полностью погрузившись в столь увлекательное занятие.

— Почему ты выбрала синий цвет? Мне больше нравиться зеленый.

— Вот поэтому и выбрала синий, — возмущенно хмыкнув в ответ, Иегова снова замолчал.

— Ты думаешь, он справиться? — вряд ли старый пророк сейчас вообще о чем-нибудь думал, но кисть замерла, так и не дотронувшись древесины.

— А почему не должен? Он справится, а у нас с тобой еще целая вечность, чтобы покрасить этот забор.

* * *

Интересно, а с возрастом я стану умнее или так и останусь придурком, что ищет приключения на свою задницу?! Хотя нет, наверное, не стану, я же — Гарри Поттер! Именно поэтому я, наверное, и спускаюсь ночью в подвал замка с ритуальным кинжалом, пробиркой с кровью Тома и какой-то довольно дорогой золотой брошью. Найдя необходимую мне комнату и очистив дорогой паркетный пол от пыли, я положил пробирку и брошь на небольшую полку и стал вырезать в паркете специальные символы. Три круга, содержащие в себе треугольники. Когда начальный этап подготовки был выполнен, я запечатал комнату и очистил пол от стружек и пыли. Взяв необходимые мне вещи, я встал в середину маленького круга. Ну, что же, начнем развлечение!

— В руце Твоего превеликаго милосердия, о Боже мой, вручаю душу и тело мое, чувства и глаголы моя, советы и помышления моя, дела моя и вся тела и души моея движения. Вход и исход мой, веру и жительство мое, течение и кончину живота моего, день и час издыхания моего, преставление мое, упокоение души и тела моего. Ты же, о Премилосерде Боже, всего мира грехами непреодолеваемая Благосте, незлобиве, Господи, мене, паче всех человеков грешнейшаго, приими в руце защищения Твоего и избави от всякаго зла, очисти многое множество беззаконий моих, подаждь исправление злому и окаянному моему житию и от грядущих грехопадений лютых всегда восхищай мя, да ни в чемже когда прогневаю Твое человеколюбие, имже покрывай немощь мою от бесов, страстей и злых человеков. Врагом видимым и невидимым запрети, руководствуя мя спасенным путем, доведи к Тебе, пристанищу моему и желаний моих краю. Даруй ми кончину христианску, непостыдну, мирну, от воздушных духов злобы соблюди, на Страшном Твоем Суде милостив рабу Твоему буди и причти мя одесную благословенным Твоим овцам, да с ними Тебе, Творца моего, славлю во веки. Аминь.* — На золотую брошь, которую когда-то носила Элеон, была пролита кровь Тома, и брошь улетела в дальний большой круг. — Элеонора Адулэтио, я взываю к тебе, приди, — третий и последний не занятый круг стал заполняться белым светом. Когда до Элеон дойдет, что обряд по призыву ангела в помощи был совершен неправильно, она уже не сможет ничего изменить, как, впрочем, и все остальные. Совсем скоро из белого света выйдет женская фигура, и тогда я скажу последние слова этого заклятия. Очертания ангелицы уже были видны, я услышал ее первый неуверенный вздох, пора. — Вещью, что когда-то принадлежала тебе, кровью того, кто когда-то любил тебя, своей магией и волей я делаю тебя своей рабой, — резкий черный ветер, закружил меня и Элеон, перенеся нас в больший круг и скрепляя мощь заклятия.

И никакой благодарности! Первое же что сделала Элеон — это врезала мне настолько сильно, что я вылетел из круга. Она, конечно, за это поплатилась, но мне то как обидно, я все стараюсь, помогаю им, идиотам, и никакой благодарности!

— Ты обалдела, Элеон?! — еле встав с пола, начал я свою господинскую тиранию. — Какие люди пошли, однако, неблагодарные! Думаешь, как им помочь, придумываешь неимоверные ритуалы, заботишься об их дальнейшей судьбе, а они вместо благодарности бьют тебя! — пылко высказывая свою точку зрения, я медленно пятился к двери, быстро снимая с них чары. Мне очень не нравилось, как Элеон на меня зло наступала. И что интересно Том в ней нашел? Ярость, гнев, ненависть, презрение, смятение, страх, желание убить — да, конечно, глаза у нее красивые и много всего выражают, но мне такая женщина точно не нужна! На кой черт я захотел помочь Тому?!

Вихрем поднимаясь по ступенькам, я лихорадочно соображал как бы так привести разъяренную ангелицу к Тому, чтобы при этом она не убила меня, себя и Тома. Ничего путного, кроме как заорать «ТОМ» и повернуть к его спальне, мне в голову не пришло, поэтому я так и сделал.

Когда не менее разъяренный Темный Лорд с воплем «Я УБЬЮ ТЕБЯ, МЕРЗКИЙ МАЛЬЧИШКА!» открыл дверь, я быстро отскочил в сторону и, лежа на полу, наблюдал картину воссоединения.

Сказать, что эти двое были удивлены, ничего не сказать. Ярость на меня прошла быстро, сменившись непониманием и надеждой. Надеждой, что это не сон, что через минуту они не проснутся в своих постелях.

* * *

Чертов мальчишка! Он читал молитву, прося о помощи. А, призвав меня, сделал своей рабыней! Меня! Меня — Элеонору Адулэтио! Я сгорела в огне костра, чтобы освободить людей, я пошла против всех ангелов, чтобы не вырезали всю семью Эвансов, я провела вечность в пустоте, я влюбилась и умерла! И я — рабыня?! Да ни за что! Первое, что пришло мне на ум, когда я увидела этого парнишку — это врезать ему. Я так и сделала! Оказывается он правильно наложил заклятие — боль за неповиновение, которую я испытала после удара, была сильной, но терпимой. Этот недомерок что-то причитал, мне было наплевать — я его убью! Одним перерождением больше, одним меньше — какая разница?! Выбегая за мальчишкой наверх в жилую часть замка, я даже не смотрела по сторонам, но чувство дежа вю, то и дело охватывало меня. Казалось когда-то давно я уже жила здесь, ходила по этим коридорам, поднималась по лестницам, стукалась об углы. Парень выкрикнул «ТОМ» и резко повернул за угол, сердце предательски дрогнуло, когда я услышала это имя. И вот он — долгожданный поворот, сейчас я расквитаюсь в этим недомерком. «Я УБЬЮ ТЕБЯ, МЕРЗКИЙ МАЛЬЧИШКА!» — такой знакомый мне голос яростно проорал, и я, наконец, завернула, сделав еще пару шагов по инерции. Это был он — Мой Том. Он стоял в дверях нашей спальни в одних пижамных штанах, растрепанный, такой милый. Как бы я хотела, чтобы это был не сон, чтобы, сейчас подняв руку, я смогла коснуться его лица, провести рукой по его телу, почувствовать биение его сердца. Секунды растянулись в года, пока я поднимала руку и мои дрожащие пальцы коснулись его. Он не растаял от прикосновения, так и оставшись стоять рядом со мной, слегка глупо улыбаясь, смотря на меня.

* * *

— ТОМ, — чертов недомерок, почему я не убил Поттера?! Господи, почему я его не убил? Скинув одеяло, я быстро преодолел расстояние до двери и, с силой открыв ее, заорал: «Я УБЬЮ ТЕБЯ, МЕРЗКИЙ МАЛЬЧИШКА!» Мой взгляд еще успел захватить безумно глупую улыбку на лице Гарри прежде, чем он отпрыгнул в сторону. А потом мои глаза отказали мне служить, я не мог поверить в то, что вижу. Из-за поворота вылетела разгневанная Элеон, сделав еще пару шагов, она остановилась прямо напротив меня. Такая же, какой я ее потерял — такая же прекрасная. Белокурые пряди вьющимися локонами обрамляли лицо, в голубых глазах отражались надежда и страх, чуть хрипловатое дыхание, и ее рука медленно поднимающаяся к моему лицу. Ее тонкие холодные пальцы коснулись моей кожи. Она настоящая, она не исчезнет, она не сон. Первая слезинка плавно скатилась по ее щеке, я стер ее, прикоснувшись к столь любимому мной лицу. Лишь шаг отделяет меня от нее. Шаг длинною в жизнь, шаг длиною в смерть. Шаг, который я сделал, пообещав в душе, отдать все на свете тому, кто привел ее ко мне. Легко подняв Элеон на руки, я стал пятиться обратно в спальню. Чтобы не произошло я не отдам ее больше никому. Пнув дверь, я отрезал наш с ней мир от всего остального. Этой ночью мне будет наплевать на все — пусть даже мир захватят демоны.

* * *

Легко встав с пола, я, мягко улыбаясь, поплелся к себе в спальню. Нет, пожалуй, сегодня, да и завтра, мне в замке делать нечего. Написал на всякий случай записку, вдруг эта парочка обо мне вспомнит, хотя вряд ли. Я отворил окно и вылетел в прохладное ночное небо, прочь от чужого счастья, чтобы оно не бередило мою больную душу.

_______________________________________

* — Молитва ко Господу о прощении, заступлении и помощи

Крупные капли дождя разбивались о каменные стены крепости, стараясь разрушить старую кладку и подарить томившимся в плену узникам свободу. Сегодня была прекрасная ночь для побега, сегодня была прекрасная ночь для смертей.

— Ну и ночка, Бим, — закутавшись в серый шарф, молодой надсмотрщик торопился побыстрее провести осмотр, чтобы скрыться в свою теплую комнату. Взять кружку горячего шоколада и, ни о чем не думая, наблюдать за игрой огня в камине. Развлечения хранителей Азкабана всегда одинаковы, как, впрочем, и развлечения узников этой тюрьмы. Жалобно заскулив в ответ хозяину, пегий гончий Бим побежал вперед, принюхиваясь к дверям камер. Угрюмо хмыкнув, Кирк подошел к камере Беллатрис Лестранж. Ведьма стояла у самой двери, безумно улыбаясь. Серая оборванная тюремная роба почти спадала с исхудавшего тела волшебницы, оголяя мертвецки белую кожу с тонкими прожилками синих вен. Грива давно немытых и сильно запутанных черных волос обрамляла лицо некогда красивой и гордой аристократки. Лицо — казавшееся восковой маской, вылепленной рукой неумелого мастера. Чересчур тонкие и резкие черты делали Беллу похожей на дикую птицу готовую вот-вот сорваться за добычей. Хотя даже сейчас в ней было что-то завораживающее. Что-то, что заставляло бояться, ненавидеть и желать. Может быть, причиной тому была ее гордость, может, дерзость или, может быть, ее вера. Вера в то, что ЕЁ Господин не бросит. Слабый свет волшебного огня привлек внимание ведьмы, и она, хрипло вдохнув, вцепилась в левое предплечье своей руки. Почти неуловимый доселе, отблеск безумия отразился в её глазах. Испугано отшатнувшись, надсмотрщик поспешил уйти от этой двери, из этого коридора, прочь, туда, где нет узников. Нагнав своего четвероногого помощника, мужчина уже собирался облегченно вздохнуть, когда смех одного из узников заставил его обернуться. Оскалившись в безумной полуулыбке, грязный оборванный мужчина держал в руках связку ключей и волшебную палочку.

— Да здравствует Темный Лорд! — зеленый луч смертельного проклятия мчался навстречу оторопевшему Кирку. Недовольно рыкнув, Бим прыгнул на хозяина, подарив молодому глупцу еще пару минут жизни. Жаль, правда, что Кирк оказался трусливее, чем его пес. Попытавшись сбежать, надсмотрщик получил смертельное проклятие в спину.

— Вы почти свободны! — оборванный узник вдруг стал большим мужчиной. Его грубый, похожий на рык голос отдавал эхом по коридорам тюрьмы.

— Эльронд, освободи ее, — обворожительный и властный голос молодой светловолосой особы сталью разрезал веселье узников. Чуть скрипнув, ключ повернулся в замке: Белла получила свободу.

* * *

Зло намазывая яблочный джем на тост, я через строку читал сегодняшний выпуск Пророка. Недоумки! Как они могли так лохануться?! Им что, неоновую рекламу надо было на все небо вывесить: «Увеличьте охрану Азкабана! Какая-нибудь сука попытается организовать побег!» Как такое вообще возможно — «из всей охраны тюрьмы в этот злополучный вечер было только трое сотрудников». Отпив глоток чая, я повернул голову на звук открывающейся двери: Том и Элеон, улыбаясь, зашли в столовую. Выплюнув весь чай на пол, я оторопело уставился на эту картину. Мысль о том, что эти двое когда-то друг друга сильно любили, конечно, посещала мою светлую голову, но почему-то мне казалось, что они не будут настолько… милой парой. Откашлявшись, я постарался спокойно продолжить завтрак. Но, наверное, не судьба.

— Что пишет пресса? — когда она не метает молнии мне в голову Элеон вполне милая девушка.

— Сообщаю последнюю сводку новостей, — дикторским голосом начал я, — за три дня вашего отсутствия в мире произошли следующие события: из Азкабана сбежало 13 преступников, сегодня состоятся выборы Министра Магии, и я почти уверен, что мой отец займет сей пост, особенно в связи с последними происшествиями. Команда Болгарии победила в матче с Италией, а наши продули подчистую, — окинув взглядом явно не въехавших во всю мою речь волшебников, я кинул Тому газету и отправился в свою комнату.

Последняя неделя каникул прошла суетливо: я отдыхал, а Том и Элеон пытались разрулить ситуацию — ну, удачи им! Уложив последние вещи в чемодан и защелкнув крышку, я восторженно рассматривал деяние своих рук. Легкий стук в дверь вывел меня из этого эйфорического чувства.

— Да, войдите.

— Гарри, ты уже собрался? — Элеон немного неуверенно зашла в мою комнату, оглядевшись по сторонам. Наверное, ей не привычно находится в собственном замке и при этом понимать, что здесь все теперь по-другому.

— Да. Ты что-нибудь хотела? — разумеется, так просто бы она не пришла. Смущенно улыбнувшись, Элеон слегка подняла свою футболку, оголив живот. На бронзовой от загара коже красовалась тату в виде лежащего волка. — Мило, Тому понравится.

— Это твой знак. Ты призвал меня, сделав рабыней и это знак Господства. Я хочу, чтобы ты снял его! — а больше, интересно, она ничего не хочет.

— Ничем не могу помочь, Элеон. Клейма, к сожалению, я не сниму, но и приказывать тебе не буду, а скрывать его от Тома я думаю, ты и так сможешь.

— Слушай сюда, маленький недомерок, — прищурившись от резкого приступа боли, вызванного грубостью ко мне, Элеонора попыталась успокоиться и начать свою просьбу сначала. — Я не могу быть рабыней!

— О, это самый веский аргумент, который ты смогла придумать? Ну, что же, у тебя будет целый учебный год впереди, чтобы придумать что-нибудь более умное, — взмахнув рукой, я выпроводил Элеон из своей комнаты.

* * *

Как же это, интересно, я смог забыть, что мой дражайший папочка теперь Министр Магии?! Как же это я не подумал, что сегодня на перроне 9 и ¾ будет куча народу желающих пообщаться с новым Министром? Интересно, о чем я думал, когда собирался сегодня спокойно проехать в поезде? И вообще, где Малфоя черти носят? Чуть не сбив какого-то шкета с ног, я, наконец, пробился к одному из вагонов и, занеся свои вещи, пошел выбирать свободное купе.

— Мой отец чуть не удавился, когда были оглашены результаты голосования, — манерно растягивающий предложения голос раздался справа. Зашвырнув свои вещи в купе Драко, я устало повалился на свое место и прикрыл глаза, пытаясь расслабиться.

— Я сам чуть не удавился. Вообще, последние две недели были весьма паршивыми. Том со своей любовью такие милые, что меня тошнило каждый раз, когда я их видел. А уж день выборов стал черным днем в моем календаре. А уж речь отца: «Для меня это такая честь, что вы выбрали меня.… Но честно признаюсь без своей семьи я бы не смог добиться такого успеха. Моя милая Лили всегда поддерживала и ободряла, а Кристиан и Ричард не давали грустить и отчаиваться…». Я что-то не догоняю, а меня аист, что ли принес или в капусте нашли? — фырканье Драко заставило меня приоткрыть один глаз.

— Извини, просто не удержался. Твой отец так мило прощается со своими двумя сыновьями! — и в правду, окна нашего купе как раз выходили на ту часть платформы, где Джеймс и Лили Поттер трепетно провожали своих детей в школу. Им бы еще белым платочком на прощание помахать, и все, можно играть в театре драматические роли. Немного побившись головой о столик — я успокоился.

— Как дела у Флер? — интересный вопрос, но спрашивать надо не у меня. Поэтому ответом было только мое неопределенное пожимание плечами.

На удивление остальная часть пути прошла весьма спокойно и весело, если, конечно, не учитывать, что примерно через двадцать минут нас нашла Пенси и все время о чем-то говорила.

Небо было пасмурным, злодеев было много — кто-то бросал оскорбления, почти началась драка — в общем, беды ничего не предвещало. Но всех слизеринцев скрючило, когда место учителя Защиты от Темных Искусств занял Сириус Блек. Это еще полбеды по правую руку от директора сидел мой отец, а рядом со Снейпом — мать. Что тут вообще происходит? Ухватив меня за край мантии, Драко почти волоком дотащил мою бедную персону до места за столом.

— Я, конечно, сам понимаю, что у тебя глупо спрашивать, что тут происходит, но вдруг ты знаешь? — скорбно рассматривая сияющего Министра спросил Драко.

— Ты у меня лучше спроси, чем закончился роман «Война и мир» я тебе быстрее отвечу, чем на ЭТО!

Не желая смотреть на ликующего отца, улыбающуюся мать и чуть ли не плюющего желчью Снейпа от обворожительности Сириуса, я перевел взгляд на стол Гриффиндора. Мои братья сияли, как начищенные пятаки, — значит, эти прохвосты знали, что произойдет. Невилл похотливо улыбался, смотря на какую-то девчонку, созрел мальчик, по-видимому. Флер почему-то не было.

— Мои дорогие ученики, — Альбус поднялся со своего места, начиная приветственную речь еще до распределения первогодок, — я рад представить вам нового учителя по Защите от Темных Искусств Сириуса Блека, но это не все изменения в учительском составе. Лили Поттер будет вторым учителем Зелий, когда наш многоуважаемый профессор Снейп будет отлучаться. А сейчас я бы хотел предоставить слово новому Министру Магии Джеймсу Поттеру, — гриффиндорцы аж встали, настолько усердно выпендривались. Папа начал свою речь с научно-пафосной фразы, поэтому я счел лучшим по-тихому накинуть на себя чары невидимости и свалить.

За долгие годы своего обучения и переобучения, я уже выучил маршрут до озера и смог бы пройти его с завязанными глазами. Приятный вечерний ветерок отгонял грустный и злые мысли. Растянувшись под своим любимым деревом, я бездумно смотрел в небо. Впервые за все время моего второго рождения мне захотелось, чтобы мои родители умерли, защищая меня. Я двадцать лет своей жизни лелеял их образ в своем сердце. Образ веселых, умных, добрых, способных на крайние шаги ради дорогих и любимых; но начертанный мной миф оказался расколот реальностью. Так глупо, я боюсь стать Гарри Поттером из прошлой жизни, но сейчас многое бы отдал, чтобы быть именно им. Чтобы сидеть за столом Гриффиндора, разорятся по поводу того, что Снейп назначен учителем ЗОТИ, гадать, почему у Альбуса черная рука, глупо мечтать о Джинни и быть рядом с Гермионой и Роном. Вернуть то, что они разрушили, вернуть то, что я уничтожил здесь.

— Гарри, — шипящий голос змеи раздался совсем близко, резко сев и заозиравшись я увидел золотистую змею.

— Эрик? Какого хрена ты тут делаешь? — собственно, он вполне законно может тут находится он же змей, а вот я должен быть на праздничном ужине. Пока я рассуждал, кто, где должен быть, Эрик уже успел забраться на меня.

— Быстрее в лес! Там Флер, она без сознания, — мысли Эрика уже успели слиться с моими, захватив меня в хаотичность его растерянности. Но, все-таки место, где лежит Флер, я смог увидеть вполне четко. Перевоплотившись, я преодолел разделяющее нас пространство довольно быстро, но какой-то защитный купол не позволил мне к ней подлететь. — Стань человеком и тогда купол тебя пустит, — наставление Эрика было как раз вовремя, а то я уже прикидывал какую скорость надо развить, чтобы пробить эту защиту.

— Сколько она здесь лежит? — тело девушки украшало множество порезов и ссадин, русые волосы, перепачканные в крови и грязи, были неровно опалены. Левая часть лица превратилась в месиво из запекшейся крови и обожженной кожи, кое-где, присмотревшись, можно было заметить кости черепа.

— Минут пятнадцать, пока я полз за тобой. На нас напали, когда Флер уже собиралась перемещаться в Хог. Какие-то утырки, все время верещали про величие Лорда и смерть грязнокровкам. Флер — одна из самых могущественных ведьм мира, и она чистокровна! Только этих упырей оказалось слишком много, потом еще и оборотни нагрянули вместе с дементорами, в общем, сюда ее перенес я, и купол тоже поставил, — больше я медлить не стал. Подняв хрупкое тело на руки, я кинулся в Хогвартс. Никогда еще дорога до школы не казалась мне настолько длинной. Двери в больничное крыло я снес, не доходя до них метров десять. Мадам Помфри встретила меня с распростертыми объятиями, но как только увидела мою ношу, жестом приказала положить девушку на кровать и не мешать. Грязная, испачканная в крови одежда полетела на меня — Поппи мастерски умела раздевать. Живот Флер пересекал длинный глубокий порез, начинающийся у левой груди и заканчивающийся на правой внутренней части бедра. Ноги и руки были покрыты симметричными порезами от когтей оборотней. Что произошло с ее лицом, понять мне не дали.

— В моей комнате зелье с третьей полки сверху — серое. Справа на шкафу — золотистое и на столе — черное. Быстро, — повторять дважды мне было не нужно. Рванув в комнату целительницы, я быстро нашел нужные зелья.

— Возьми вон то серебристое оно восстанавливает силы после прикосновений дементоров, — я знал, что значит прикосновения дементоров, и знал это за зелье. Солоноватое на вкус. Зелье, которое, казалось, возвращает в тебя потерянную радость. Быстро отдав все зелья медику, я отошел, не зная чем помочь еще.

— Что с ней случилось? — намазывая порез черным зельем и быстро обрабатывая мелкие ссадины заклятиями, поинтересовалась мадам Помфри.

— Не знаю. Я нашел ее в Запретном лесу, — очевидно, спрашивать, а что два студента в начале учебного года делали в Запретном лесу, медику было не нужно, сама все знала. Искали приключений на пятую точку.

— Чего встал, мажь лицо, — кинув мне золотистое зелье, целительница принялась обрабатывать ноги. Поппи уже убрала грязь, кровь и кожу, очистив рану, но лучше от этого не стало. Белеющая кость скулы, разорванные ткани, слава Богу, глаз не задело. Зелье оказалось тягучим и пахло медом, будь я маглом — назвал бы эту вещь медом. — Не вмазывай, просто наложи на всю разодранную половину толстым слоем.

Когда с обработкой ран было покончено, Поппи взмахнула полочкой, наложив бинты, и укутала Флер в пару одеял. Пробормотав парочку диагностирующих, медик ушла за новыми зельями, а я остался ждать.

— Как они выглядели? — на моих руках тонким слоем светилось золотистой зелье.

— Я не особо приглядывался, — тихо и грустно зашипел Эрик. — Мне только одна баба запомнилась. Высокая, гордая, волосы черные, черты лица резкие, кожа бледно-матовая, как будто она была в темноте долгое время, глаза безумные, как и смех. Она ими руководила.

— Белла.

— Что ты сказал? — Поппи вернулась с тремя зельями.

— Нет, ничего, просто мысли в слух. Как ее самочувствие после всего этого?

— Если переживет эту ночь, значит, останется жить…

* * *

Накинув легкий шелковый халат, Элеон вышла из спальни, тихо прикрыв дверь, чтобы не разбудить уснувшего Тома. Неторопливо спускаясь в подземелья, женщина касалась рукой поверхности стен — старая привычка оставшаяся на память о своем поступке. Найдя бутылку вина нужного сорта и взяв два бокала, Элеонора стала так же неторопливо подниматься наверх. Клеймо на животе слабо нагревалось, оповещая рабыню о гневе хозяина. Обиженно фыркнув, Ангелица открыла дверь своего кабинета. С того момента как она ушла из своего замка эта комната была закрыта для всех и каждого, кроме убирающихся здесь эльфов.

— Как хорошо, что ты принесла вино, — голос раздался раньше, чем сама незваная гостья появилась в комнате.

— Мне что-то захотелось напиться, — откупорив бутылку, меланхолично бросила Элеон.

— Ну, с одной бутылки ты не напьешься, — приняв свой бокал, Девона села в кресло и взмахом руки разожгла камин. — Как тебе снова оказаться на Земле?

— Не знаю… Все это как-то не правильно…

— Ты не рада?

— Нет, почему же, рада. Я мечтала быть с ним, здесь, прожить с ним жизнь и умереть. Но смертный из нас двоих только он, — сделав небольшой глоток, прошептала Ангелица.

— Да, смертен только он, и после смерти попадет ко мне. Но ты хотя бы так сможешь быть с ним. Прожить его жизнь и проводить ко мне.

— Да… Этот чертов мальчишка, он сделал меня своей рабыней, а сейчас его что-то беспокоит, и его чувства меня раздражают. Неужели никак нельзя по-другому?

— Нет. На тебя до сих пор косо смотрят, а большинство Белокрылых так и считают, что свой статус ты обрела, потому что спала с моим дядей. Глупцы, ты со мной спала, а не с ним, — чистый женский смех на мгновение заполнил комнату, но в следующий миг он сменился тихим голосом. — Эмилия при смерти…

— Как? Что случилось? — от резкого поворота вино разлилось по ногам Элеон.

— Кара, Эльронд, Белла… — все они, да еще и его чертова заключенная душа. Они напали, потому что считали, что Эми приведет их к нему…. Они же были помолвлены, да и сейчас считаются обрученными. Оборотни, дементоры — на ней живого места не осталось. Магия змея не позволила им ее убить, но и защитить не смогла. На сколько бы ни был могущественным Эрик, в конце концов, он всего лишь браслет. Гарри сейчас как раз и бушует по этому поводу. Я не знаю, удастся ли мне на этот раз вернуть ее душу обратно в тело, но даже если и удастся — она станет другой…

— Может тогда у меня получится ее вылечить? — панические нотки страха отражались в голубых глазах Ангелицы.

— Тебе нужно ради этого разрешение хозяина, — обреченно вздохнув, призналась Девона.

— Неужели ты ничего не сможешь сделать? Девона, я не верю, что мы с тобой бессильны в этой ситуации. Мы подстроили все это, высчитав даже секунды их смертей, а сейчас все рухнет из-за этих чертовых идиоток, которые захотели возродить из пепла давно умерший орден? Ведь у тебя есть план «Б»?

— Есть… но он тебе не понравится, — поставив бокал на столик, елейно произнесла Демоница.

— Как всегда, — меланхолично бросила Элеон, поднимаясь с кресла и беря Девону за руку. Темная вспышка, и женщины растворились в воздухе, чтобы через мгновение оказаться в больничном крыле Хогвартса.

— Элеонора, Девона? — оторопевши прошипев, Эрик поднял морду с живота Флер.

— Привет, Эрик, — Элеон положила правую ладонь на голову Эми и, оттолкнув Эрика, левую на сердце. Тьма окутала пространство вокруг кровати, перенеся всех в Ад — теперь связь Элеоноры и Гарри была прервана. Но долго Ангел находиться в царстве мертвых, не мог, слишком много Боли и Ненависти на него обрушится здесь. Золотистая магия волнами хлынула из рук Элеон, исцеляя раны и восстанавливая силы. На долю секунды огонь запылал в сердце каждого, неся облегчение. Еще мгновение и пошатнувшись, Элеонора отступила от кровати Флер.

— Когда она очнется? — Эрик вновь занял почетное место на груди хозяйки. Тонкие струйки тьмы, окутав каждого, вновь вернули все на свои места, перенеся магов в Хогвартс.

— Дня через три. Она магически истощена, мне не хватило сил вернуть ей все, — откинув непослушную прядку русых волос со вновь ставшего симметричным лица девушки, произнесла Элеон.

— На память, кроме ужасной стрижки, ничего не останется? — взяв баночку с остро пахнущим зельем, спросила Девона.

— Шрам на груди — у сердца, сантиметра четыре. Эрик, охраняй ее. Эти три дня она будет слабее даже самого больного из смертных, — послушно кивнув на просьбу Ангелицы, золотой змей с укором уставился на Демоницу.

— Не надо так на меня смотреть, Эрик. Я же нашла способ вылечит Эм. Все обошлось, — округлив глаза и невинно похлопав ресницами, стала оправдываться Девона.

— Ничего бы этого не случилось, если бы не вы, — безапелляционно заявил змей и гордо отвернул морду в другую сторону. Ехидно усмехнувшись, женщины исчезли.

* * *

Оставив Флер на попечение мадам Помфри и Эрика, я быстро спускался в подземелья замка. Гостиная Слизерина к этому времени уже опустела, поэтому я напоролся только на Малфоя. Оторопевший от моего испачканного в грязи и крови вида Драко даже не нашелся, что сказать, но покорно последовал за мной в спальню мальчиков.

— Что случилось-то? — наконец выдавил он, когда я вытряхивал на кровать все свои вещи из сундука.

— На Флер напали, она сейчас в Больничном крыле. Мадам Помфри сказала, если она переживет эту ночь — останется жить.… Как там твоя тетка поживает? Не у вас случаем гостит? — наконец, найдя наруч, который когда-то давно подарили мне родители, я застегнул его на правой руке.

— У нас… — не подумав, ответил наследник благороднейшего семейства. Смысл того, что он натворил, пришел почти незамедлительно, то есть тогда, когда я снял со стены ритуальный нож. — Гарри, не смей! — загораживая выход из спальни, прокричал Драко.

— Я не трону твоих родителей. Только тетку. Обещаю.

— Тебе с ней не справится. Она одержимая ведьма с манией величия, — ты не сможешь ей ничего сделать. Да ты никого не сможешь убить, — нервно выпалил Малфой.

— Обоих Уизли убил, а тетку твою убить не смогу. Твоя семья, Драко, пресмыкалась перед Темным Лордом, а в пору передо мной. Я уже сказал, что не трону твоих родителей — только Беллу, — озлобленно выплюнул я, даже не подумав какой эффект эти слова могут произвести на Малфоя.

— Не тронь мать — она беременна. Будет девочка. Не тронь ее, — отойдя от выхода, прошептал Драко.

— Клянусь своей кровью, что не трону твою мать, — полоснув ножом по левой руке, поклялся я.

— Я принимаю клятву, — яркая вспышка магии закрепила наш с Драко обет.

Сбросив мантию в гостиной, я побежал самыми короткими коридорами к выходу из замка. Миссис Норис как всегда вывернула из-за угла не вовремя. Пнув бедную кошку так, что она отлетела метра на 4, я помчался прочь, лишь бы выбежать на улицу, а там уже можно перевоплощаться. Возмущенное шипение животного и недовольные крики Филча нагоняли меня, но двери наконец-то появились на горизонте. Через секунду, как только я перевоплотился Филч выбежал на улицу и, оглянувшись кругом, никого не заметил. Теперь мой путь лежал в «Малфой — мэнор».

Красивый особняк, окруженный прекрасным садом. Да, пожалуй, именно в таких домах вырастают избалованные, изнеженные дети, как Драко. Свет горел в двух местах. Первая комната с горящим окном оказалась спальней четы Малфоев. Нарцисса причесывалась перед большим зеркалом. Ее округлый живот был заметен даже под широким шелковым халатом. Люциус сидел напротив жены в кресле и читал какую-то книгу. Они не были мне нужны, поэтому, спикировав с подоконника, я полетел ко второму окну. Именно здесь была интересующая меня особа. Наверное, Бог мне сегодня благоволил — окно было открыто. Залетев в комнату и сев на резную спинку стула, я стал наблюдать за расхаживающей взад-вперед Беллой. Она кого-то ждала. Ну, что же, прекрасно, сейчас мы узнаем, кто еще был во всем этом замешан. Огонь полыхнул зеленым — в камине показалась голова какого-то мужчины.

— Беллатрис, девчонку надо было привести к нам, а не замучить до полусмерти, — рычащий голос этого мужика я, казалось, уже где-то слышал. Но точно никогда не видел его. Черноволосый с грубыми чертами лица и жуткой улыбкой, больше напоминающей оскал волка.

— Мы так и собирались сделать, Эльронд, но она переместилась каким-то образом, — панические нотки проскакивали в голове Беллы. Она оправдывалась, что, я уверен, никогда раньше не происходило.

— Вы что, идиоты, забыли наложить щит? Или хочется обратно в тюрьму? — наверное, будь этот Эльронд в комнате, он бы сейчас собственными руками задушил ведьму.

— В том то и дело, что щит был наложен. Ее переместило какое-то существо. Оно, между прочим, убило Рудольфа, — почти взвизгнула Беллатрис. А Эрик, оказывается, молодец, кокнул Лестража. Надо будет его поблагодарить за это.

— Вы должны привести ее к нам. Не важно как, главное приведите, — последний раз рыкнув, Эльронд исчез.

Пора было и мне появиться на сцене. Бесшумно спланировав в дальний угол, я перевоплотился в человека и наложил на комнату заглушающие и запирающие чары. Теперь здесь можно было устроить кровавую бойню, и никто бы ничего не заподозрил.

— Беллатрис, сегодня ты превзошла саму себя, — вкрадчивый голос заставил Беллу вздрогнуть и резко развернуться в мою сторону. Ведьма подняла волшебную палочку для обороны. Азкабан притупил ее реакцию, вначале следовало бросить в меня Аваду, а уж потом разбираться, зачем я сюда пришел, но Белла к своему несчастью всего лишь подняла палочку, с которой рассталась в следующую секунду. Легко поймав волшебное оружие, я сломал его.

— Поттер, пришел в гости? — елейно пропела она, пятясь к камину, на котором лежала сабля ювелирной работы.

— Пришел узнать, зачем ты напала на Флер? — взмах — и белые веревки оплели Беллу, еще взмах — и она оказалась привязанной к тому стулу, на котором я подслушивал беседу. — Круцио! — дернувшись от резкой боли, Белла все же не закричала, но это было только начало праздника.

— Так я тебе и сказала, мелкий щенок, — сплюнув, прорычала она. Тонкая струйка крови текла по подбородку. Наверное, она не ожидала от меня непростительного и прикусила язык — бедняжка. Белла смотрела на меня с презрением — как всегда, но только сейчас в глубине ее глаз потихоньку начинал тлеть огонек паники.

— У тебя почти целая ночь впереди на то, чтобы сказать мне все, — Том бы меня похвалил, сейчас я выгляжу точно так же как один из его верных прислужников. Подходя ближе к привязанной волшебнице, я достал нож. Издевательски перекидывая его из руки в руку, я меланхолично смотрел на ее попытки освободиться. Она так этого хочет, почему бы не помочь. С размаху, вогнав нож в кисть ее правой руки, я с наслаждением смотрел на исказившееся от боли лицо, слушал сдавленный стон. Недовольно хмыкнув, я стал медленно поворачивать нож, разрывая сухожилия руки — наконец-то Белла закричала, так как я хотел. Так, как кричала моя тетя, когда она мучила ее.

— Больно, Белла? Скажи — больно? Скажи, и я прекращу. Только скажи, — прошептал в самое ухо я, немного прикусив мочку.

— Не дождешься, Щенок! — хрипло выдохнула Беллатрис. Глупышка! Мне некуда торопиться, а ей дорога открыта только в Ад. Отточенное лезвие медленно разрезало кожу от лопатки к кисти — один ровный порез украсил ее левую руку — такой же, какой у Флер. С фанатичностью художника я резал ее руку, вырезая симметрично порез за порезом. Прикусив нижнюю губу, чтобы не закричать, Белла зажмурилась. Глупышка — кричи! Немного силы — и острие ножа впилось в дерево стула, пробив насквозь локоть левой руки. Выгнувшись, Беллатрис закричала — ровные белые зубы ведьмы были испачканы в крови прокушенной губы. У Беллы, оказывается, немного не симметричные клыки, слишком длинные для человека, но слишком короткие для вампира.

— Неужели не больно, Белла? Ты скажи, я ведь не садист, не буду больше, — моё дыхание опаляло ей шею. Я чувствовал кожей своих губ, как тяжело ей дышать.

— Что тебя надо? — хрипло сорванным голосом прошептала она. Рывком выдернув нож, я немного отступил от волшебницы.

— Кто приказал напасть на Флер? — вытерев окровавленное лезвие о штаны, спросил я.

— Мой Господин… — от души заехав выступами гарды по скуле Беллы, я попытался успокоиться.

— Хватит пудрить мне мозги, Беллатрис! Темный Лорд сейчас видит третий сон в обнимку со своей женой. Кто приказал тебе, дрянь, напасть на Флер Эмилию Тендэрнес? — кончик ножа уперся в подбородок женщины. В ее глазах плескалась паника и страх — я так долго мечтал увидеть это.

— Они вытащили нас из тюрьмы — Кара и Эльронд, но за ними стоит какая-то организация — орден. Кара приказала нам привести девчонку к ним живой, про невредимость она ничего не сказала, — облизнув пересохшие губы, начала объяснять ведьма. — Мы следили за девчонкой два дня пока она гуляла по Франции. Решили, что нападем первого числа, когда она соберется перемещаться на платформу 9 и ¾. Но девчонка оказалась не так проста. Она пользовалась магией — завязался бой. Троих пожирателей она убила сходу, не моргнув глазом. Когда появились дементоры, ее активность уменьшилась — орел, конечно, отгонял этих тварей, но у Флер явно было немного практики в вопросах обращения с дементорами, да и воспоминаний светлых было маловато. Когда защитник исчез, она стала биться напором — бросая всевозможные заклятия. Большую часть из них никто не знал, за что мы и поплатились. Не приди Фенрир со своими оборотнями на помощь, она убила бы нас всех и почти не пострадала бы. Сивый рассек ее почти напополам — мы уже думали, что убил, но она что-то выкрикнула, какая-то тварь сорвалась с ее руки — отшвырнула всех и переместила, — убрав нож от лица Беллы, я несколько минут переваривал информацию.

— А зачем она была им нужна?

— Они не сказали. Просто велели нам ее привести, — тишина на несколько минут окутала комнату своим покрывалом. Медленно стал заниматься рассвет — мне было пора возвращаться в Хогвартс. — Если ты хочешь спасти девчонку — охраняй ее. Эльронд связался не только со мной, он передает приказ Кары всем.

— С чего такая забота о моей и ее персоне? Хочешь жить, Белла?

— Желание жить присуще всем, даже животным, — гордо выплюнула она.

— Да, даже животным, Белла, — вонзив нож в ее сердце, я провернул лезвие. Кровь струйкой потекла изо рта женщины. Меланхолично рассматривая привязанную мертвую волшебницу, я вогнал лезвие ей в переносицу и стал вырезать глаза. Наколдовав небольшую коробку и зачаровав ее так, чтобы в ней всегда было холодно, положил туда оба глаза Беллы. Я поклялся Драко, что не трону его мать, но если она зайдет в комнату сестры и увидит все это… то добром это не кончится. Подойдя к письменному столу и найдя чистый пергамент, я, испачканными в крови пальцами, написал записку — приколов пергамент к груди Беллатрис я переместил стул, а сам выпорхнул из открытого окна в небо.

* * *

Шмякнувшись на пересохшую землю, Беллатрис попыталась встать, но тут же удар кнута вернул ведьму в лежачее состояние.

— Ты задержалась, Белла, — обманчиво мягкий голос женщины заставил Беллу поднять голову, чтобы увидеть перед собой особу греческого происхождения, укутанную тьмой. Черные струи магии вились вокруг нее, входили в нее, исходя из сердца. Очаровательно улыбнувшись, она щелкнула, и по приказу Беллу подняли, чтобы куда-то увести. Оглянувшись, Беллатрис уже не увидела тьмы, лишь красивую, почти юную девушку, смеющуюся из-за какой-то фразы пожилого, одетого в простой балахон, старика.

* * *

Быстро переодевшись в школьную форму, я накинул мантию-невидимку и поднялся в Больничное крыло. Единственная занятая койка была закрыта ширмой. Эрик спал на груди Флер свернувшись кольцом. Печально улыбнувшись, я перевел взгляд на лицо девушки и опешил: оно снова стало нормальным, даже не осталось следа от увечий. Значит, тебя вылечили, дочь Мерлина, значит, пора узнать кто.

— Элеонора! — мой вопль, наверное, слышали даже в Лондоне. Быстро поднимаясь в спальню к Тому, я сдирал с себя мантию невидимку.

— Чего ты так орешь? Мир сошел с ума? Альбус подавился лимонной долькой? — натягивая одеяло повыше скрывая наготу, ворчал Том.

— О да! Элеонора Адулэтио, кто дал тебе право не повиноваться мне? — сдавлено охнув, Элеон согнулась в кровати.

— Что я упустил из виду? — вставая, грозно спросил Том. В человеческом виде он выглядит намного презентабельнее, чем рептилия.

— Что упустил из виду, Том? Может быть, то, что она родилась в эпоху Гвин. Может быть, то, что умерла сгорев на костре и именно поэтому она ничего не чувствует кончиками пальцев — всегда касается предметов руками. Может быть, то, что за неповиновение перед другими ее заперли на вечность в бездне, а потом переродили на 19 лет. Может быть, то, что она ангел. Может быть, то, что она бессмертна. Такие как она не имеют права жить на Земле — только спасать равных, давать им сил, или останавливать безумцев. Она написала тебе об этом, Том, а ты, дурень, не смог понять. Ангел может жить на Землю либо рабом, либо смертным. А чтобы сделать ангела сметным нужно отрезать ему крылья — низвергнуть за грехи. А теперь скажи мне, как я смог ее к тебе привести? Только рабой, Том, — прекратив мучения Элеон, я вышел из спальни и переместился в школу.

В Большой зал на завтрак я пришел первым. Мрачно осматриваясь по сторонам, я неторопливо пил горячий кофе. Может, зря я рассказал все Тому. Элеонора сама должна была признаться, кто она. Но только ее поступок вывел меня из себя, как она смогла узнать о Флер? Кто мной играет?

* * *

Оборвав все удерживающие нити, марионетка, наконец, сделала свой первый шаг — теперь уже никто не знает, что будет впереди. На чистый листок Белой книги упала капля крови, чтобы, растекшись, стать первой строкой, описывающей новую эпоху.

Стараясь не уснуть от монотонного бубнения учителя истории, я пялился на какой-то штырь в стене. Мыслей в голове абсолютно никаких не было и сознание то и дело убегало отдыхать, но возвращалось вновь от очередного громкого «БУ» в лекции. Звук шмякнувшейся газеты разбудил меня окончательно. Переведя затуманенный взгляд на свежий выпуск «Ежедневного пророка», а потом на бледное лицо Драко, я непонимающе вылупился на него.

— Прочти, — сухо процедив, Малфой отвернулся, сделав вид, что записывает что—то по предмету.

«Сегодня ночью в Отдел Тайн Министерства Магии неизвестным пока методом был перемещен человек. Тело привязанной и изуродованной Беллатрис Лестранж было найдено у Арки Смерти» — дальше шли разглагольствования на тему, кто же это все мог сделать. Хорошо, что хоть фото Беллы додумались не печатать. Свернув газету, я спокойно протянул ее Драко и, накинув на нашу парту заклятие неслышимости, решил расставить все точки над i.

— Ну, и что ты мне хотел этим доказать? — пристально всматриваясь в чересчур бледное лицо Драко, спросил я.

— Ее даже не сразу смогли узнать! Моего отца вызвали, чтобы он подтвердил ее личность! Зачем тебе ее глаза?! — это хорошо, что я вспомнил о чарах неслышимости, а то сейчас вся школы узнала бы, что это я убил Беллу.

— Не ори так! Существует определенное заклятие позволяющее видеть чужими глазами. Белла подстроила покушение на Флер, и она прекрасно видела тех людей, которые отдали ей этот приказ. То, что видела она, увижу и я. Именно за этим мне и были нужны ее глаза. А что на счет прочих увечий — она это заслужила, — равнодушно бросил я.

— И ты вот так просто убил человека, который не причинил тебе никакого вреда?! Ты ничем от нее не отличаешься! Да ты еще хуже нее! — страх, отчаяние и боль плескались в серых глазах Драко. Да, я еще хуже, но ты не знаешь всего обо мне, и не узнаешь этого. Легкий взмах рукой — и из памяти Малфоя были стерты все воспоминания вчерашнего вечера и сегодняшнего утра, касающиеся этой неприятной темы.

— Как твоя мать, или вы пока не решились сказать ей о смерти сестры? — тихо и участливо спросил я, незаметно снимая чары неслышимости.

— Нет, пока отец вряд ли ей расскажет. Он сказал мне, что Белла была изуродована до безобразия, что ее невозможно было сначала даже узнать. Не стоит мать волновать сейчас. Но что за безумец смог сделать такое с человеком, пусть и таким, как тетя Белла? — Драко опустошенно уставился на первую страницу газеты. Ты сидишь рядом с ее убийцей и считаешь его своим другом и хорошим человеком — парадокс. Усмехнувшись, я снова перевел свой взгляд на штырь в стене. Может, на нем повесился наш историк, раз теперь всегда торчит в этом кабинете?

— Как Флер? — с тревогой в голосе спросил Малфой.

— Все в порядке. Мадам Помфри творит чудеса. Скорее всего, через неделю ее выпишут, — спокойно ответил я чистую правду.

— Ну, и хорошо, — облегченно выдохнув, Драко опять попытался записать хоть что-нибудь из материала лекции.

Эта неделя тянулась мучительно долго, и, казалось, каждый день был хуже предыдущего. А субботняя ночь обещала быть самой паршивой из всех.

Устроившись напротив кровати Флер, я стал ждать ее пробуждения. Эрик опасливо косился на меня, но возражать не стал. Секундная стрелка медленно выбивала свой ритм — этот монотонный шум навивал сонливость, но я пристально смотрел на лицо девушки, замечая, как сначала почти незаметно, а потом все сильнее стали двигаться зрачки за закрытыми веками, наверное, ей снится сон. А затем, резко распахнувшись, фиалковые глаза открылись. Непонимающе озираясь, Флер, наконец, заметила меня.

— Гарри? — ее голос был слегка надтреснутым, как будто она долго кричала.

— Я здесь, не бойся. С тобой все хорошо. Эрик вовремя меня нашел, и мы смогли тебя вылечить. Не знаю, остались ли где-нибудь на твоем теле шрамы, но лицо вновь стало… — на уме вертелось только слово прекрасным, но это произнести я бы не смог, — симметричным.

— Но как? — попытавшись привстать, Флер охнула, прижав руку к сердцу. Резко дернувшись, я оказался рядом с девушкой быстрее змея и быстро приказал ему убраться в браслет. Моя рука лежала поверх маленькой ладошки Флер, я чувствовал ее дрожь. Мне так хотелось обнять ее, прижать к себе, но я еще не простил ее и…уже не знаю, что делать дальше.

— Что болит? Я могу позвать мадам Помфри, — чуть отойдя, начал я, но был перебит ее мягким смехом.

— Да, конечно, ты ее позовешь, она мне может быть поможет, а потом тебе придется отчитываться перед директором, что ты делал в час ночи в больничном крыле, — попытавшись улыбнуться, Флер снова легла. — Ты ведь не просто так ждал моего пробуждения? — печально произнесла она. Стиснув зубы, я вновь отошел к своему стулу, и, присев на него, уставился в окно. Несколько минут мы слушали только размеренный ход секундной стрелки.

— Что ты знаешь об Элеоноре Адулэтио? — криво усмехнувшись, Флер шумно вздохнула.

— Когда я умерла, я попала в пустошь. В мир, где ход времени остановлен, и ангелы и демоны могут свободно общаться между собой. Мир, где души не обретшие покой могут дождаться своей участи. Элеонора пришла ко мне сразу же, как только я там появилась. Она была чуть выше меня, стройная, молодая, красивая, с грустными голубыми глазами и длинными белоснежными волосами. На ней тогда было белое платье из тонкого шелка, как у всех ангелов, и, не будь ее глаза такими яркими, я бы и не обратила на нее внимания — на столько она казалось неприметной в этом месте, будто была частью той пустоты. Она рассказала мне, где я и почему тут оказалась, а не попала в Ад, а потом, уходя, велела развлекаться, как хочу. Это мир иллюзий, и я могла жить в любой из них. Элеонора часто приходила ко мне, мы разговаривали с ней обо всем и ни о чем одновременно. Она познакомила меня с Девоной. Эти особы сводили меня с ума своей бесшабашностью и весельем. Помнишь, когда я увидела Тома в первый раз, я сказала, что он мне кажется знакомым и что он что-то скрывает — Элеон часто о нем рассказывала. Когда я его увидела, мне вспомнились те вечера с ней у камина, когда она снова и снова говорила о нем. Ее боль и горечь, оттого что не сможет быть с ним вместе, — прервавшись, Флер посмотрела на меня. — А почему ты спросил?

— Том рассказал мне о ней. Рассказал, что в своей юности встретил девушку неземной красоты, девушку, которая упорхнула от него в тот день, когда он хотел сделать ей предложение руки и сердца. А Эрик проболтался, кто она такая. Летом я провел один ритуал делающий ангела рабом. Теперь Элеон вместе с Томом, — оторвав взгляд от окна, я посмотрел в глаза Флер и, улыбнувшись, признался. — Это она тебя вылечила. А кто такая Девона?

— Она — Хозяйка Подземного Мира. Та еще стервочка! — весело усмехнулась Флер.

— Когда Кара предложила тебе сделку, почему ты ее приняла? Неужели так боялась, что отец узнает правду о твоих поступках?

— Все мы когда-нибудь совершаем ошибки, Гарри. А моих стало слишком много… Я не боялась что он узнает правду…. Я боялась, что не отомщу за смерть матери, не найду свою волшебную палочку, не рожу ему внуком и никогда не стану такой, какой он хотел бы меня видеть. Богарт принимает вид моего отца с пустыми печальными глазами — я боялась разочаровать его. А еще боялась того, что со мной будет. Эмир Год был удивительно злобным мужиком, он убивал женщин просто за косые взгляды, расчленяя их на куски, а я убила его сына. Я боялась умереть от его рук. Так тогда было проще. Принять предложение Кары, и ни о чем уже не думать, — закрыв глаза, Флер глубоко вздохнула.

— Не теряй больше своих вещей, Флер, — положив когда-то мою волшебную палочку на тумбочку, я тихо вышел из больничного крыла.

* * *

Серебристые струи воды лились в чашу фонтана. Печально улыбаясь, Девона смотрела на отражение двух молодых людей. Он кладет ее волшебную палочку на тумбочку и тихо уходит, а она, прижав руку к сердцу, тихо плачет.

— Как он узнал, что это ее волшебная палочка? — не оборачиваясь, Девона спросила стоящего позади отца.

— Гарри весьма умный молодой человек — он смог сложить все части головоломки воедино и начать жить самостоятельно. Эрик всегда слишком подозрительно смотрел на его палочку, Флер заключила сделку с Карой мотивируясь именно на поиске этого магического предмета, да и старик Оливандер сам признался, что она очень старая, но весьма непонятная, — причмокнув, Иегова подошел ближе к фонтану, поменяв изображение в чаше. Теперь на глади воды отображались двое орущих друг на друга людей. Очевидно, Белле не нравилась ее компания, да и Рону, наверное, тоже. — Что ты собираешься с ними делать?

— Пусть Гарри сам решит их судьбу, когда придет к нам в гости, — хмыкнув, ответила Демоница, и, встав с края фонтанной чаши, пошла к дому.

— Да, он решит не только их судьбы, милая моя, но и наши…

* * *

Забрав из своего сундука коробочку с глазами Беллы, я спустился в Тайную комнату. Пора было узнать, кому была так нужна Флер. Присев на пол и прислонившись к стене, чтобы не упасть, когда мое сознание перенесется неизвестно куда, я взял по глазу в каждую руку и, закрыв свои, стал читать заклятие: «Я желаю увидеть скрытое от меня, пусть глаза, что видели, покажут мне правду».

Заклятие стало действовать сразу же, как только звук последней буквы слетел с моих губ. Казалось, мои глаза выжигают раскаленным до бела гвоздем, а те, что зажаты у меня в ладонях, всасываются в кожу, чтобы занять место моих. Резко распахнув глаза, я не увидел перед собой знакомой скульптуры в виде головы старичка Сали. Вместо этого я лицезрел пламя, играющее в камине.

— Белла, — подняв голову на звук, я увидел перед собой молодую женщину. Светлые волосы распущены, тонкие правильные черты лица аристократки портили только алчные серые глазки. Одетая в комбинезон из красной кожи, подчеркивающий ее пышную фигуру, она ехидно улыбалась, протягивая бокал.

— Кто вы? И что вам нужно? — плохая была идея с этим заклятием, я не только вижу, что там происходило, я еще и чувствую — невольно участвую в этой самой беседе. Протянув руку, я взял «воображаемый» бокал.

— Мы хотим, чтобы ты помогла нам, Белла, — голос этой женщины очаровывал, заставляя заранее согласиться со всем, что она тебе скажет. — Меня зовут Карин Эвиан, но можно просто Кара, а его, — неопределенный взмах рукой; повернув голову, я вижу мужчину сидящего в темноте угла на коврике. — Эльронд. Мы помогли тебе, вытащили из тюрьмы, а теперь хотели бы получить одну услугу взамен. Я хочу, чтобы вы привели к нам Флер Эмилию Тендэрнес — эта девушка нужна нам для… неважно для чего она нам нужна. Просто приведите ее к нам живой.

— Хорошо, — сделав «глоток» я встал, повторяя действия Беллы. Мне не нужно то, что происходило с Беллой дальше, теперь меня интересовала схватка с Флер. Сконцентрировавшись на этом, я, вскрикнув, упал на каменный пол, чтобы через секунду поднять голову и «увидеть» перед собой обычную лесную полянку, в центре которой окруженная со всех сторон бывшими пожирателями стояла Флер.

— Что вам нужно? — бросив надменный взгляд на шайку, стоящую позади, спросила она, крутанув волшебную палочку в пальцах и посмотрев прямо в глаза Беллы.

— Нас просили тебя доставить, — ехидно оскалившись, я мотнул головой, и схватка началась. Все они были слишком не организованы и думали, что Флер ничего не умеет. Неопределенно взмахнув рукой, девушка создала что-то наподобие трех зеркал и, пустив в одно из них Аваду, убила отражением в других сразу трех человек, причем затратив на все эти манипуляции меньше минуты. Пыл бывших узников сразу поостыл, но рьяные утырки желали поживиться и полезли, уже не якшаясь смертельными проклятиями. Одно пролетело буквально в пяти сантиметрах от лица девушки.

— Ее нельзя убивать! — рыкнув, Белла выпустила в воздух заклятие и крикнула: «Паника». И сама начала принимать активное участие. Закусив губу, чтобы преодолеть желание повторять за Беллой все ее действия, я зацарапал ногтями камень пола. По призыву ведьмы пришли дементоры. Чертыхнувшись, Флер непроизвольно застыла, прежде чем выкрикнуть заклятие Патронуса — этого времени Белле хватило. Прокусив губу, я видел, как пущенное Лестранж огненное заклятие долетает до цели, попав Флер в лицо. Ярко светящийся орел исчезает и, закричав, она падает на колени, пытаясь потушить пылающую кожу. Ей удается это только с третьего раза. Вскинув руку над головой, она делает круг и произносит заклятие, огненная плеть задевает четырех магов, разрубая их на куски. Все прочие отступают, целых семь секунд длится затишье, и Белла вновь выкрикивает заклятие: «Нюх». Оно не производит никакого действия, но, очевидно, еще один сигнал о помощи был подан. Флер, наконец, подняла лицо от земли, и теперь я вижу его. Обгоревшая до костей левая сторона лица была раскалено-красной, каким-то чудом уцелевший глаз все же поменял свой цвет, став красным, и сейчас эти разноцветные очи казалось, буравили меня, испепеляя изнутри. Еще один резкий взмах, и заклятие покрыло льдом часть леса справа, но не задело ни одного пожирателя. Чей-то грубый смех отвлек Флер, и она повернула голову на звук, чтобы через пару мгновений отлететь в сторону с глубоким прорезом через весь живот оставленным Фенриром. Рудольфус спокойно выходит с безопасного расстояния и уже приближает к ней, когда из последних сил она шепчет: «Эрик». Взметнувшись, змей убивает внушающего опасность человека, перемещая Флер, прочь из этого месива.

Собрав все свои последние силы, я прекращаю действия заклятия. Глаза вновь охватывает болью, я чувствую, как что-то снова появляется в моих ладонях, а мои глазницы заполняются ледяным веществом. Выпустив из своих рук глаза Беллы, я перевалился на спину и со страхом открыл глаза. Постепенно очертания Тайной комнаты стали более четкими, я смог увидеть мир сам. Облегченно выдохнув, я постарался расслабиться, чтобы свести к минимуму судорогу, проходящую по телу. Тихая трель, предупреждающая об опасности грозящей Флер, заставляет меня резко превратится в орла и обходными трубами полететь в Больничное крыло. Отдав ей волшебную палочку, я наложил на волшебную вещь заклятие, сигнализирующее, если ее хозяйке что-то грозит. Оно будет действовать, в течение того времени, пока сама девушка не сможет за себя постоять. Заклятие «Видения» забрало у меня почти все силы, поэтому из воздухозаборной трубы я вывалился уже человеком.

— А вот и он, — этот грубоватый голос я слышал уже много раз. Эльронд собственной персоной стоял рядом с Флер, сжимая ее горло. Карин поигрывала волшебной палочкой Эми и стояла вдалеке от кровати. Что же, может это и к лучшему, ведь они, дурачки, не догадались снять с ее руки браслет.

— Убей его, — выкрикнув приказ змею, я резко встал, выпуская молнию в женщину. Моя попытка убить эту белобрысую сучку увенчалась бы успехом, не будь эта дрянь особенной. Резко согнувшись пополам от нахлынувшей на меня не понятно по какой причине боли, я краем сознания все-таки заметил корчившегося в предсмертных судорогах Эльронда.

— Чертов недомерок, — пнув меня по ребрам, Кара отошла чуть дальше от змея, прикрываясь мной. — Ну, что же, так даже лучше, все равно мне был нужен ты, — бросив волшебную палочку в Эрика и ухватив меня за волосы, эта баба активировала портал. Магия волшебного предмета меня окончательно вырубила.

* * *

«Личная трагедия Министра Магии.

Не проучившись и недели в школе магии и колдовства «Хогвартс», старший сын Министра Магии Гарри Джеймс Эванс был похищен. Это трагическое событие произошло в ночь с субботы на воскресение. Пока никому из репортеров не удалось связаться с родителями мальчика, и потому что с ним не известно. Подробнее о Гарри Эвансе можно прочитать на 3 странице»

Отшвырнув газету в камин, я вышла из спальни. Как хорошо, что Том отгородил меня от всей этой чехарды с допросами Авроров, и расспросами репортеров — попросту забрав меня на домашнее обучение в свой замок.

Том и Элеон уже завтракали, когда я прошла в столовую. Несмотря на то, что Гарри рассказал мне, что сделал с ангелицей, я все-таки не надеялась, что увижу ее здесь — она осталась такой же, как и при нашей последней встрече: вечно молодая и милая. Наверное, она уже никогда не изменится. Она — не смертна.

— Что-нибудь удалось узнать? — этот вопрос заменял нам приветствие в течение вот уже почти двух недель с момента похищения Гарри.

— Нет. Мне удалось найти всех пожирателей, которые на тебя напали, но никто из них не был в замке этих Кары и Эльронда. Там была только Белла. А Беллу Гарри порешил особо жестоким способом, — тяжело вздохнув, Том откинул смяканную салфетку. — Честно говоря, я уже не знаю, что и делать. Если бы это было похищение с целью выкупа со мной или родителями Гарри уже связались, но никто ничего не получал. А если бы его похитили, чтобы напакостить Джемсу, то это похищение организовывал бы я, и Гарри сейчас пил бы чай с нами. Остается только… ни черта не остается! Что этой белобрысой суке надо было от Гарри?! — резко встав со стула, Том стал расхаживать взад вперед по комнате, не в силах больше сидеть спокойно.

— Ни я, ни Девона не смогли узнать, где он находится, — тихо внесла еще больше паники Элеон.

— Ладно, хватит раскисать. Вам еще не прислали его головы, чтобы считать его мертвым, так что надейтесь на лучшее, — усиленно размазывая своим хвостом джем по тосту, Эрик решил прекратить наш безрадостный разговор.

Бросив грустный взгляд на змея, Том апарировал, оставив нас с Элеонорой гадать какие еще он примет меры, чтобы найти Гарри.

— Все это зашло слишком далеко, — выпорхнув из тьмы, Девона села на место только что ушедшего Томаса.

— Что именно зашло слишком далеко? — закрыв глаза и сжав виски, я пыталась успокоить бешено бьющееся сердце.

— Все, — лаконично повторила Демоница. Приоткрыв один глаз, я непонимающе на нее уставилась.

— Мы все это подстроили, — осторожно начала Элеонора. В воздухе запахло озоном; плющ, увивающий стены замка, разбив стекла, подползал к двум бессмертным особам, ничего хорошего им не предвещая. — Но прежде чем ты попытаешься нас убить, выслушай!

— Хорошо, — зеленые ветви прекратили свой путь. Злобно шикнув, Эрик обвился вокруг моей руки и положил свою морду мне на плечо.

— Мой отец пророк. В молодости он, гордясь своим редким и сильным даром, создал Белую книгу или Книгу Судеб. Он записал туда три пророчества сам, а прочие записывали другие пророки. Книга хранится у меня, но к пророкам мы приходит вдвоем: ангел и демон: тот, кто хранит книгу и тот, кто следит за правдивостью написания, — щелкнув, Девона призвала книгу и, открыв на нужной странице, отдала мне.

Владыка.

В желании своем проститься с родными Его, Он потеряет веру. В момент сей, власть над миром перейдет в руки к Безумцу. Эти двое будут едины, ибо если душа одного — свет, то душа второго — тьма. Каждый из них преподаст другому урок, что научит одного — величию, а другого — мести. И во славу народа будет совершен суд над Невиновным мужчиной, но не уготовано будет Осужденному на нем побывать. Отверженного и забытого героя бросят в башню. Во тьме своей камеры Он потеряет надежду. Узник пройдет все круги боли. Мученик узнает горечь отчуждения. Грешник — вкус предательства. Падший — крик освобождения. Но сквозь все препятствия Он придет к Звездам с желанием начать все заново. И будет дан Ему такой шанс. Желая исправить ошибки, Враг его подарит Ему возможность увидеть и почувствовать то, что Он у Него отнял. Человек этот родится и умрет в один день, на двадцатом году жизни.

Узы.

В пустоте между мирами двое путь свой обретут. Их грехи — их счастьем станут. Сердца будут биться в такт. Черный плащ — предвестник ночи — их укроет от обид. Белый плащ — защитник света — станет вымпелом надежд. Те, что в жизни видели лишь боль, здесь найдут свободу. Они, не имев семьи, обрели ее. На небесах не будет равных им, в Аду не будет нелюбящих их, но лишь на Земле они найдут долгожданный покой. Но как бы ни было велико их счастье, чтобы обрести его — придется умереть, чтобы родиться вновь.

Цветок.

От великой любви родится девочка. Маленький ангел, что получит возможность повелевать силами природы. По ее желанию на снегу будут вырастать цветы, а летом земля будет покрываться снегом. Она будет единственной и самой любимой. Миллионы будут желать отдать за нее свою жизнь и умереть ради одного лишь ее слова. Но никто из них не сможет ее уберечь. Желая отомстить за смерть любимой матери, она совершит ошибку, что станет для нее роковой. Но магия решит все по-своему, ибо слишком много судеб будет связано с Ними. Умерев в прошлом, она родится в настоящем, чтобы повелевать всего лишь одним мужчиной.

— Что это? — когда-то я уже читала эти пророчества, но они были ложными и не должны были исполниться.

— Эти пророчества о тебе и Гарри. Мой отец написал их. В вашей летописи они считаются ложными, наверное, и должны были быть такими, но мой отец решил, что лучше им исполнится — так жертв будет всего три и будущее будет лучшим. Я поддержала отца и провела худшую ночь в своей жизни, а на утро Эмиру Году пришло на ум желание убить твою мать, чтобы занять ее пост. Твоим сердцем и помыслами даже не надо было манипулировать, ты сама пожелала отомстить за ее смерть. Мне осталось только положить в одну из книг библиотеки лист с записанным пророчеством Болезни. Так ты приняла одно из самым страшных и значимых событий в истории — ты убила целителя, а за одно и всех жителей деревни. Потом к тебе пришла Кара, и ты снова без нашей помощи приняла решение. Дальше уже было просто не дать тебе попасть в Ад, а направить в пустошь, — Девона сделала глоток вина и замолчала, давая мне возможность переварить информации.

— Причем тут Гарри? — разрозненные куски информации никак не хотели складываться в правильную картину.

— Когда-то у Гарри была совсем другая судьба и жизнь. Его родителей убил Лорд Воландеморт, но годовалого Гарри ему убить не удалось из-за жертвы матери, — на этот раз объяснять стала Элеонора. — Гарри рос у своей тети. Она завидовала сестре из-за того, что у той была магия, а у нее нет и поэтому всячески выгораживала свою неприязнь на Гарри. До 11 лет он даже не знал, кем является, а потом попал в Хогвартс и нашел своих первых друзей. Гермиона Грейнджер и Рон Уизли — вместе они попадали во всевозможные приключения, но всегда выходили сухими из воды. После окончания Хогвартса Гарри хотел сначала попрощаться с родственниками, а потом приехать к семье Уизли. Он собирался взять в жены Джинни Уизли — девушка ждала ребенка — девочку. Но все его планы были разрушены. Темный Лорд уже поджидал его в доме тети. Он убил их и вся вина пала на Гарри. Невиновный, он попал в Азкабан, а его друзья иногда приходили к нему, делая пребывание в тюрьме еще более страшным. Гарри умер в свой двадцатый день рождения и благодаря Тому попал в пустошь. Флер, скажи, ты поняли из-за чего так сильно, Гарри обиделся на тебя, когда узнал, что это ты отдала приказ уничтожить ту деревню? — спросила Элеон, брезгливо выкинув из салата петрушку.

— Нет, — честно говоря, от всех этих откровений у меня уже стала побаливать голова.

— В пустоши Гарри познакомился с Натаниэлем. С тем мальчиком, который должен был изобрести лекарство от ликантропии. Они провели вместе века, Гарри считал его своим сыном. Мы много раз подсылали к нему ангелом и демонов, чтобы они переродили их, но каждый раз они отказывались, и тогда уже не зная, что предпринять, я воспользовалась советом Тома и подослала к ним Кару. Эта старая карга смогла их уговорить…ну если честно она сделала это в ультимативной форме, но взамен она… в общем из своих душ Гарри и Натан сковали кинжал. Кинжал Боли и попали в человеческий мир, — молчавшая Девона продолжила исповедь.

— Но причем здесь его похищение, я не понимаю… — если бы сейчас мне сказали, что Дед Мороз существует, я бы, пожалуй, поверила без вопросов.

— Когда ковался кинжал, Гарри поставил Каре условие. Он и Натан попадут в один мир и один временной отрезок, то есть они смогут жить вместе. Сделка была заключена. Кара получила кинжал, а ребята исчезли. Но магическое оружие не слушалась ее, да и никого не слушалось. Только прабабка Гарри Пандора смогла обуздать кинжал и направить его могущество в нужное русло. Этим кинжалом, как ты помнишь, убили тебя, он попал в руки к Мерлину, твой отец хранил кинжал в твоем замке. Но не так давно его украли…и, скорее всего, Гарри похитили, потому что он хозяин этого кинжала.

— А как они смогли выяснить, что это именно Гарри? — ну хорошо допустим, я во все это поверила, но на кой я им всем нужна?

— В течение двух последних лет пропало без вести семеро пророков. Скоре всего кто-нибудь из них все же проболтался и выдал имя Гарри, — сегодня, наверное, у Элеоноры день такой, что она говорит самые паршивые новости.

— Тогда почему вы не можете забрать Гарри, если знаете, кто его похитил? — самое интересное всегда оставляли на десерт. И по сути дела самое важное как раз и не в той белобрысой сучке.

— Все дело в том, что мы знаем, что шайка полоумных дур хочет воскресить из пекла орден Энжер. Этот орден даже в древние времена имел исключительную особенность — все жрицы могли высасывать магию из своих пленников, тем самым блокирую все виды поиска, поэтому мы и не можем их найти, — по тому, как Девона предательски отпустила глаза, сейчас я узнаю то, что мне не понравится.

— Как они смогут заполучить контроль над кинжалом?

— Если Гарри сам не передаст им контроль, то они просто заберут из него не обходимые силы: сдерут с него кожу и магия вытечет из тела.

— Чудненько. Вы, две бессмертные курицы, просчитали все до мельчайших подробностей, а устранить этих идиоток не смогли. Я уже начинаю сомневаться в том, что вы занимаете свои статусы за дела, а не за красивые глазки. В любом случае вы должны найти Гарри, чтобы вам это не стоило, а то я найду способ вас убить! — спокойно встав со своего места, я вышла из комнаты.

* * *

— Она восприняла это лучше, чем я думала, — после непродолжительного молчания Девона разорвала окутывающую их тишину и взмахом руки отправила плющ на свое место, починив стекла в окнах.

— Да…. Не каждый день узнаешь, что по приказу твоей подруги была убита все твоя семья. Да и жизнь твою спланировали с мельчайшей точностью две взбалмошные дурочки, — встав, Элеон прошлась по комнате. — Я не чувствую его. Магия господина удерживает меня на Земле, но я больше не чувствую биение его сердца.

— Еще рано списывать его со счетов, девочки, — спокойно переместившись в комнату, Иегова, окинув удрученных женщин печальным взглядом, подхватил дочь под руки, и испарился.

— Может еще рано, а может мы все-таки переборщили, — тяжело вздохнув, Элеон ушла в свой кабинет, и никто из волшебников не заметил лежащего в углу змея.

* * *

Вывалившись из воздухозаборной трубы, Гарри быстро среагировал и, выкрикнув: «Убей его», — пустил в волшебницу молнию. Но женщина даже не шелохнулась, а наоборот впитала пущенное заклятие и, усмехнувшись, слегка дернула кончиками пальцев — резко согнувшись, Гарри падает на пол. Выкинув волшебную палочку Флер, ведьма вместе с Гарри исчезает.

Уже который раз Лили пересматривала это воспоминание Флер в омуте памяти, но никак не могла понять, кому понадобился ее сын. Да она не любила его, как двух младших мальчиков, и, если уж честно говорить, совсем не обращала на него внимания. Просто воспринимала как какой-то отдаленный факт, что у нее все же трое детей, и Гарри тоже ее сын. Но сейчас, казалось, что-то надломилось в ее душе, и сердце билось все сильнее и тревожнее, когда она думала о СВОЕМ старшем СЫНЕ.

* * *

Сознание возвращалось урывками, да и то только на тот период, пока дементоры уходили мучить другого узника. Единственная мысль, которая меня грела — я пережил Азкабан, неужели не переживу это? К тому же, меня хоть кто-нибудь, наверное, ищет. Я не знаю, сколько я тут уже провел времени, да и не хочу знать. Влияние дементоров все же действует, а, может быть, они просто опять пришли составить мне компанию.

* * *

— Эрик, ведь ты знаешь, как пробраться в мой замок незамеченным? — елейно пропела я, поглаживая золотую шкуру змея.

— Ну, знаю, — сколько скептицизма, неужели, он не хочет мне помочь.

— В моем кабинете, в потайном отделении камина, лежит маленький кристальчик на золотой цепочке. Солнышко, ты не мог бы мне его принести? — о нет, наверное, Эрик не хочет. Такого обалделого выражения на его морде я еще никогда не видела.

— А, может, я тебе еще и свитерок из ангорки свяжу? — и в кого я его таким противным создала?!

— Ну, если ты так хочешь, я не буду против — свяжи, — сомкнув челюсти, так что прикусил кончик языка, Эрик пополз из комнаты, шипя какие-то гадости про свою хозяйку и свой не в меру длинный язык.

Приближался Новый год, но никому из нас не удалось найти ни одной зацепки о судьбе Гарри. Четыре месяца, потраченные в пустую — убийства пожирателей, пропажи магов, дурные слухи от оборотней — все эти события пресса связывала с вновь объявившимся Темным Лордом первым шагом, которого было похищение Гарри. Как же просто, оказывается, обмануть людей, хотя мне то со своим опытом злобствования давно надо было понять эту истину.

Ладно, надо поговорить с Томом он должен был уже вернуться. Элеон, очевидно, пришла та же идея, поэтому мы с толкнулись с ней на повороте.

— Как дела у Девоны? — ничего незначащий вопрос и так ясно, что Демоница ничего не нашла.

— Все так же. Вчера умер Леон Кирс — один из самым сильнейших оклюментов.

— Хорошо. Значит, захватить его разум насильно, им не удалось, — толкнув дверь, мы зашли в кабинет, чтобы сразу же выскочить вон. Не очень хотелось попасть под руку разъяренного Темного Лорда, который в приступе….эм…чистоты разбрасывал книги по сторонам.

— Милый, успокойся! — почти подлетела к нему Элеон, выхватив довольно тяжелый фолиант из рук. Иступлено на нас глянув, Том упал на колени.

— Ничего уже не поможет, — сунув руку в карман, он достал кольцо в виде двух драконов, белого и золотого, кусающих друг друга за хвосты. Глаза их светились красным, и на внутренней стороне было выбито: «Vivere est militare» — Шансов на то, что он жив, уже слишком мало.

* * *

Отложив в сторону свежий отчет с происшествиями за сутки, Джеймс закурил. Слишком много стало беспорядков и похищений — все это никак не стыковалось с прошлыми действиями Темного лорда, но люди глупы, им можно вешать любую лапшу на уши. Чтобы там не думали и не говорили — все это началось не с Турнира Трех Волшебников, а с похищения Гарри Джеймса Эванса.

— Но это даже лучше. Мой сынишка падет в желоба моей карьеры. На личной трагедии я поднимусь еще выше. Пора объявить о его смерти, тогда больше людей пойдет за мной, — выкинув окурок в камин, Джеймс ехидно ухмыльнулся и отправился в лабораторию. Надо представить доказательства о смерти сына.

* * *

Ежедневный пророк. Экстренный выпуск.

«Сегодня Министр Магии Джеймс Поттер сообщил, что его похищенный сын Гарри — умер. Напомним, что юноша был похищен в сентябре месяце, и вот уже полгода никаких известий о судьбе Гарри не было известно. Как сказал Министр, вчера в его дом попала урна с прахом и приложенным к нему письмом: «Это только начало, если ты будешь мешаться мне, вся твоя семья превратиться в пепел». Джеймс Поттер лично провел исследования останков. Гарри Эванс умер на 16 году жизни, не дожив до своего совершеннолетия всего 5 месяцев. Народ скорбит вместе с Вами, Министр»

* * *

— Что за? — почти сразу же все срываются к читающей Элеон газете. Строчки сообщения никак не могут сложить в текст, кажется, что буквы пляшут какой-то причудливый танец, не давая прочесть ни слова. В конце концов, Иегова выдирает газету и читает вслух.

— Этого не может быть! Он попал бы в Ад, как грешник, или в Рай, как мученик, мы бы все равно узнали! — Девона устало падает на диван.

— Да мы бы узнали, если его душу никто не забрал себе…. — звенящая тишина окутывает комнату. Один раз его душу уже забрали, кто сказал, что этого не может произойти снова?!

— Что это вы такие кислые, как будто похоронили кого? — Эрик, наконец, вернулся и теперь он, как единственный здравомыслящий, смотрел на нас, как на больных, еще ничего не понимая. Кинув мне мешочек, змей целеустремленно пополз к газете. Не отрываясь, мы все смотрели, как его глаза бегают по строчкам. Прочитав послание, Эрик усмехнулся и пополз вон.

— Куда он? — вертя в руках кольцо Гарри, поинтересовался Том. С того момента как оно было найдено, мы много времени потратили на поиски Гарри. Но магическое оружие не выдало тайн своего хозяина.

— Куда бы он ни отправился, нам нужно продолжать поиск, — печально хмыкнув, Иегова исчез, прихватив дочь. Элеонора потянула Тома — они хотели провести один темно-светленький, скорее именно серенький, ритуальчик. Что ж, теперь и я смогу попытаться найти Гарри, ведь мою кровь мне отдали!

* * *

Темные сырые стены маленькой комнаты не освещал свет. Здесь не было окна, дверь была плотно закрыта на стальной замок, лишь узкие щели вентиляции пропускали воздух в клетку. Мужчина, еще почти юноша, был прикован цепями по рукам и ногами в центре комнаты. Его глаза были закрыты, голова опущена на грудь, дыхание ровное, но он не спал — все его чувства были напряжены. Мужчина, казалось, каждой частичкой своей кожи желал почувствовать, когда кончится неизвестность, и он, наконец, узнает, зачем его схватили и оставили здесь. Но иногда неизвестность лучше знания, особенно если знание несет за собой смерть.

Ключ медленно повернулся в замке, глаза узника распахнулись, дыхание сбилось. Свет факела осветил фигуру приковано мужчины. На вид ему было семнадцать-восемнадцать лет, хорошо сложенное тело выдавало спортсмена.

— Ты, наверное, недоумеваешь, почему находишься здесь? Да, это может показаться странным: никому не нужного мальчишку крадут какие-то люди, не имеющие отношения к Лорду. Но пусть это кажется странным для других, ты же узнаешь правду. Скажи, как подчинить его себе? — голос был надменным и холодным, как сталь. Не верилось, что это говорит женщина, но все же это было так.

— О чем Вы говорите? Я не понимаю, — мой голос срывается, слишком долго я в последнее время кричал. Сегодня все кончится, Гарри, сегодня все кончится.

— Ну, что же, ты сам так решил, — да, умирать, так от ее рук. Я ее не знаю и она достаточно уверенна, чтобы убивать меня особенно долго и жестоко. Почему дементоры не забрали все мои чувства? Почему остался страх? Судорога проходит по телу, и я чувствую, как что-то холодное прикасается к спине. — Если ты не хочешь сказать, как его подчинить, я просто заберу из тебя нужные на это силы.

Холодное лезвие плавно передвигалось по спине, не нанося ущерба, но только для меня эта щекотка казалось самой жестокой пыткой в мире. Но вот лезвие остановилось между лопатками. Мучительница слегка надавила; но отточенному, как скальпель, лезвию хватило и этого мимолетного действия — рубиновая капля крови появилась на спине.

— Ты сам сделал этот выбор, — в ее голосе, я услышал лишь предвкушение. Она стала медленно отпускать руку, делая ровный надрез на коже. Закрыв глаза и стиснув зубы, я старался не закричать. Да, она мастер своего дела — медленно и размеренно лезвие отпускается, разрезая мою кожу. Сделав разрез желаемой длины, ее рука останавливается, судорожно втянув воздух, я жду второго надреза, но пытка будет еще ужаснее. Я чувствую, как она облизывает порез. Мучительно медленно она ведет языком по ране — извернувшись, я попытался отстраниться, но плотно натянутые цепи не дали мне этого сделать. Жаль, что я не умер раньше. Я почти физически ощутил, что она усмехнулась и поставила лезвие на той же высоте, но несколькими сантиметрами правее. Желание гордо терпеть исчезло — пусть все закончится. Вновь извернувшись, я ощутил, как лезвие быстро прошло по коже, сделав второй надрез, задевший первую кровавую полосу. Стон вырвался непроизвольно. Добро пожаловать назад в Ад, Гарри.

— Дурак! Хотя, так даже лучше, — глаза распахнулись, я почувствовал, как острый кончик лезвия стал задирать уголок кожи, образовавшийся при пересечении линий. Дыхание участилось, кровь из ран полилась сильнее.

— До тебя, наконец, дошло, как я собираюсь забрать твою силу. Чтобы магия одного волшебника перешла к другому — с него надо содрать кожу, и тогда из вытекшей крови выйдет магия, — кончик кожи был поднят, я почувствовал касание ее холодных рук к больному, ноющему месту. Холод приносил облегчение — пусть не большое, но так даже лучше. Резкий рывок — и несколько миллиметров кожи отошли от тела. Собрав последние силы, я вывернулся, громко крича, но это сделало только хуже: своим рывком я оторвал кусок кожи больший, чем смогла женщина. Слишком долгое пребывание в подвалах имело свои эффект — кашель стал вырываться наружу, принося еще больше боли, чем обычно. Пересилив себя, я вновь закрываю глаза и крепко смыкаю зубы.

Легче, а было бы легче?! Я даже уже не помню, кем я был раньше. Только имя, что они твердили так часто, что я смог его запомнить. Имя и больше ничего. Кажется, что моя жизнь началась с чистого листа написанного этими жрицами, чтобы закончится кровавым подтеком на стенах камеры. Она медлит, ожидая, когда я успокоюсь. Как же хочется этого покоя и чьей-нибудь поддержки. Смерть все равно придет за мной и уже скоро. Просто прими ее, Гарри. «Только так можно прийти ко мне, только пройдя дорогу совести. Ты оказался здесь, потому что ищешь, Гарри, но время еще не пришло, и эта дорога пока не откроется для тебя. Ты слишком запутался в своих желаниях, поэтому пока еще рано. Но как только ты будешь готов, ты сможешь прийти домой. Я хочу предостеречь тебя от боли, от радости, ото лжи, от добра, от лести, от любви. Когда ты возьмешь в руки кинжал, будь чистым от всех чувств, что в твоем сердце, и тогда ты поймешь, что делать дальше», — чьи-то слова эхом прокатились в моем сознании, наверное, все-таки безумие придет раньше. Но все же этот голос казался мне знакомым — чем-то родным из того прошлого, что стерли жрицы.

— Ты стойкий, но если бы сказал все сначала, было бы легче, — мягко прошептала женщина, вновь дернув. Расслабившись, я не ожидал этого и закричал, понимая, что это последнее, что я сделаю в своей жизни. Больше меня уже ничто не убережет. Перед глазами вспыхивают картинки моей жизни, заполняя меня чувствами и желаниями. Так долго уничтожая во мне личность, она, наконец, помогла мне осознать то важное в моей жизни, что мне нужно и то, что всего лишь позолота, которую надо стереть. Тысячи звуков сливались в единую мелодию, тысячи красок рисовали всего одно лицо: с мягкими чертами, светлой коже и поразительного цвета фиалковыми глазами, которые сейчас так пристально всматривались в мою душу.

— Флер! — мой крик отразился от стен, наполнив комнату магией. Первозданной магией — магией, напоенной водой рек, согретой огнем, усеянной землей, овеянной ветром. За одно мгновение я прошел дорогу до огромного камня с воткнутым в него кинжалом. Магия подчинилась мне, и в моей руке появилось то, чего так страстно желали все эти жрицы — Кинжал Боли. Цепи треснули, и я упал на каменный пол. Испугавшись потери контроля, женщина отпрыгнула в сторону, и сейчас во все глаза смотрел на то, как медленно я поднимаюсь с пола и на Кинжал, зажатый в моей руке.

— Чтобы овладеть им, нужно отдать душу мне! — взмах и голова мучительницы падает на пол, хотя лезвие даже не коснулось ее кожи. — Пора домой, Гарри!

* * *

Красный кристалл падает с моей ладони, но длина цепочки не дает ему коснуться поверхности серебристой воды.

— Ты уверенна в том, что делаешь? — Эрик обеспокоено шипит, напряженно всматриваясь в кровавый цвет кристалла.

— Да, — мой голос срывается стоном и песнь начинается: «Где бы он ни был — покажи. Что бы ни делал — расскажи. Чем бы ни связан был — развяжи. Кого бы ни любил — убей. Только верни — ко мне», — мощь магии раскрутила кристалл, и, плавно чиркая поверхность воды, он окрашивает ее моей кровью. Кровавая муть медленно вьется, никак не желая принимать какой-либо образ. Золотистая цепочка начинает пробиваться под кожу, забирая у меня все больше сил на заклятие, и, наконец, образ сложился. Резко распахнув глаза, Гарри закричал — кровавая вода из чаши взметнулась в воздух. Ритуал прервался, но его действие не остановилось. Я вижу, как чувства и желания заполняют его душу. Мне кажется, что через эту магическую гладь он видит меня — так пристально он всматривается во что-то, так сильно я желаю, чтобы он был рядом. Капли воды начали свое падение, но отголосок магии принес мне его крик: «Флер!»

* * *

Белый вихрь кружит, пытаясь уронить бредущего узника в снежное покрывало. Сил уже не остается, и, увлекаемый ветром, он падает. Снег закрывает лицо, не давая дышать, и из последних сил мужчина поворачивается на спину. Радостный стон срывается с его губ — холод не на долго снимает боль в разодранной спине. Слизывая снежинки с губ, он смотрит в небо, так манившее его всю жизнь.

— Все это уже было когда-то, мой друг, — вихрь уносит слова, не желая, чтобы кто-нибудь их услышал. — Ты спрашивал когда-то, жаль ли мне своей жизни? — наперекор стихии мужчина кричит все громче и громче. — Нет, мне не жаль моей жизни. Жаль лишь, что я столько сил потратил на глупую месть. Жаль лишь, что я стал таким, какими были они. Жаль лишь, что не смогу больше увидеть тебя. Жаль лишь, что не стану крестным твоих детей. Жаль лишь, что не стану его отцом. Но не волнуйся, скоро я встречусь с ними, и, может быть, обрету прощение. Прощай, мой друг, — печально улыбнувшись, мужчина закрывается глаза, медленно теплое дыхание, покидает легкие, смешиваясь с ветром.

— Еще рано, Гарри. Останься со мной, — тонкие пальцы девушки касаются лица и груди, отдавая живительное тепло. Сквозь толстый слой снега пробиваются тонкие зеленые стебли, стремясь излечить того, кто так дорог их госпоже. — Не уходи, пожалуйста, Гарри, не уходи. Я люблю тебя, Гарри, не уходи.

Стоя на самом краю глубокого обрыва и смотря вниз, ты не сможешь увидеть дна. Настолько бездонной будет пропасть. Но с маниакальной решимостью ты будешь желать перебраться на другой край. Твое желание узнать, что там, будет настолько сильным, что страх отступит, и ты шагнешь на тонкую веревку, что соединяет два берега. Вот так и начинается жизнь каждого человека. Только со временем запал проходит, и идти по путеводной ниточке становится сложнее. Мы начинаем думать, решать, взвешивать каждый шаг и… оступаемся. Накреняясь, то вправо, то влево на расшатавшемся пути. Мы инстинктивно стремимся к равновесию, и оно наступает, просто мы платим за него болезнью, неудачами, порой даже смертью. Но иногда нить расшатывается на столько, что к равновесию уже прийти невозможно, и тогда … казавшееся вначале бесконечным падение заканчивается слишком быстро. И ты вновь попадаешь на край той же пропасти, если, конечно, не задержишься где-нибудь в гостях.

— А может, спрыгнуть? — я смотрел вниз, не в силах увидеть дна, и прикидывал, долгим ли будет мое падение.

— Нет, ты все-таки псих, — подлетев ко мне, меланхолично заметил бесплотный дух, составляющий мне компанию.

— Конечно, я — псих! Я разговариваю сам с собой! Что, скажешь, не так? Ты — это я, просто ты — это та часть меня, что была в кинжале! — неожиданно громко закричав, я покачнулся.

— Ты сам-то сейчас понял, что сказал? — облетев меня кругом, он, то есть я, вернулся назад и, взмахнув рукой, сделал так, что ниточка плавно засияла. — Неужели ты не хочешь пройти дальше? Неужели не хочешь прожить свою жизнь до конца? Стать мужем, отцом? Неужели бросишь в эту бездну все, о чем мы мечтали? Позволишь собственной слабости взять над собой верх, Гарри?

— А ты еще больше псих, чем я, — мои причитания стали более ленивыми, взгляд все чаще возвращался к сияющей нити впереди и белеющему противоположному берегу. — Ты и сам прекрасно знаешь, чем заканчиваются наши попытки все исправить, сделать лучше, чем есть.

— Да, сначала мы совершили парочку ошибок: стали мстить. Но неужели тебе не понравилось это чувство. Чувство собственного превосходства и правоты, когда они приняли свое наказание. Джинни заслужила смерти — она убила нашу дочь! Рон — он так желал нашей славы — он ее получил! Гермиона…

— Гермиона не заслужила своей участи…. Уизли остались прежними — жаждали того, что им не принадлежит, а Гермиона — она была другой. Эта не предала бы меня! — горечь от осознания собственной глупости заполнила мое сердце. Я не судья, а решил судить и сразу же совершил ошибку.

— Тогда верни ей то, что отобрал! Вместе мы можем все! Нам открыты все пути! Все дороги, все двери откроются перед нами! Все падут ниц, отдав жизни нам! Давай, исправим свою ошибку! — он протянул мне руку, и я принял ее.

Магия кинжала окутала меня. Теперь я понимаю, почему никто не мог ее вынести. Казалось, что все твое естество растворяется, становится таким же холодным, как исковерканная дементорами душа. Таким же яростным и безрассудным, как мальчишка, что рванулся на меч. Таким же спокойным и радостным, какими были мы в пустоте. Сколько разнообразных чувств сплеталось вместе, образуя причудливый кокон всесилия! Отдавшись порыву магии, я перенесся в небольшую комнату. Непривычно яркий летний свет проходил сквозь меня, причудливо преломляясь. Дух кинжала пришел исправлять свои ошибки.

Гермиона сидела перед окном в кресле. Она, наверное, задремала, и я решил подойти к ней ближе, благо из-за моей бесплотности, не смогу ее разбудить шорохами.

— Кто здесь? — она встрепенулась на мой первый шаг, повернувшись. Ее белые глаза, казалось, смотрели прямо на меня.

— Не бойся, я не причиню тебе зла, Гермиона. Я пришел… просить у тебя прощения.

— Прощения? У меня? Но я даже не знаю Вас!

— Нет, ты знаешь, Гермиона. Я твое прошлое! Прошлое… та часть его, что смертельно обиделась на тебя и пожелала отомстить. Та часть, которая не смогла простить и отпустить. Та часть, которая не желала опускаться до Вас, но стала ничем не лучше. Прости меня, Гермиона. Прости, что предал дружбу и не дал шанса смыть мою кровь со своих рук. Прости меня, мой друг! — положив свою руку ей на лицо, я выпустил на свободу магию. Заморгав от непривычного света, Гермиона встала с кресла, оглядываясь, ища своего собеседника. Цвет не вернется больше в ее глаза, но она видит. Теперь уже видит.

— Прости меня, Гарри, и ты за все прости меня! — слабым отголоском ее слова донеслись до меня, когда я вновь вернулся на ту же самую путеводную ниточку, серебристый цвет которой все сильнее стал манить меня.

— Знаешь, Гарри, а ты прав — это прекрасно, когда ты можешь все: уничтожить, создать, разрушить — все! Но все должно быть на своем месте, Гарри! — и сделал шаг вперед.

Никогда еще воздух мне не казался таким пьянящим, таким чистым и таким желанным. Приятный ночной ветер влетал в распахнутое окно, и сейчас мне казалось, что нет ничего больше на этой земле, кроме ветра и чувства решимости, что заполнило меня там, над бездной. Быстро встав с кровати, я оделся и, взяв с тумбочки кинжал, вышел из комнаты.

— Господи, Гарри, зачем ты встал? Господи, Гарри, как ты вообще встал? Епа мать, что я пропустил!!! — Эрик очумело шипел, ползя за мной.

— Где Элеон? — на все вопросы можно ответить потом — сейчас нужно раздать долги.

— В спальне. Я только что выгнал ее из твоей комнаты и велел лечь спать. Том уже два дня как ушел искать какого-то целителя. А Флер мы силой напоили снотворным.

— Прекрасно. Флер ведь выкупила свой замок, теперь он снова принадлежит ей? — барабанная дробь, сейчас Эрик придерется ко мне — «откуда я это знаю?».

— Да. Откуда ты знаешь? — вопрос не заставил себя ждать.

— Нужно знать места, быстро бегать, а еще — быть полным психом с раздвоением личности. Флер проснется часа через три, скажи ей, чтобы пришла в замок, я буду ее ждать, — положив руку на дверную ручку спальни Элеон, отдал я последний приказ.

— Что ты хочешь сделать? — как-то озлобленно спросил змей.

— Отдать долги, — дверь открылась без скрипа. Элеон сидела в кресле у камина, бессмысленно смотря на огонь.

— Элеонора Адулэтио, я приказываю тебе встать на колени перед своим Господином, — приказ, наполненный магией, отгремел в комнате, заставив побледневшую Элеон упасть передо мной. — Достань крылья! — тонкий шелк халата разошелся по швам. Огромные белые крылья, перо к перу — как же они прекрасны. — Прости, Элеон, но я очень хочу стать крестным твоей дочери, и потому они нам ни к чему, — вырвав одно перышко, я обошел коленопреклонную ангелицу и рубанул кинжалом у самым лопаток. Величественная светлая магия оказалась разрушена, а два белых крыла рассыпались перьями, чтобы, коснувшись пола, стать легкой дымкой и быть развеянной уже в следующее мгновение. Только перо в моей руке осталось. Шрам между лопатками на спине Элеон останется ей напоминанием о былом величие.

— Надеюсь, ты не слишком сильно будешь о них жалеть. Теперь ты смертна, Элеон — помни об этом, — опустившись на пол, я смотрел в сияющее лицо девушки. Она была безумна в своем счастье и улыбалась так искренне, что мимолетное сожаление о том, что я уничтожил ее крылья, прошло само собой.

— Нет, не буду, Гарри, не буду, — радостные слезы текли по ее лицу. Порывисто меня обняв, она засмеялась. Улыбнувшись, я отдал ей перо и вышел.

Бешеный круговорот магии, и я оказался у красивого фонтана. Серебристые струи воды наполняли чашу, чтобы показать то, что желает увидеть твое сердце. Флер спала, запутавшись в тонкой простыне вместо одеяла. Ее длинные русые волосы хаотично разметались по подушке. Она хмурилась во сне и прикусывала губу.

— Она прекрасна, — высокая женщина, одетая в черное шелковое платье, казалось, была воплощением тьмы, неожиданно появившись рядом и с интересом смотря на гладь воды.

— Да, Девона, она прекрасна. Ты ведь знаешь, зачем я здесь? — в черных глазах моей собеседницы не отразилось эмоций, только серебристый цвет воды как-то неправильно преломился.

— Ты пришел судить нас, — забавный старикан, который когда-то на Карибах дал мне книгу Судеб вышел из-за спины Демоницы.

— Однажды я уже был судьей — мне не понравилось, — рассматривая лезвие кинжала, честно признался я. — Я хочу, чтобы больше вы никогда не стали играть с судьбами людей. Все должно идти своей чередой. И все ошибки должны случиться, даже несмотря на их ужасные последствия. Отпустите тех, кого я сюда заточил, и поклянитесь, что больше такого не случится.

— Клянусь, — старик протянул мне руку, и я разрезал его ладонь — алые капли упали в серебристую воду.

— Клянусь, — кровь Хозяйки Подземного Мира упала следом. Кроваво — серебреным вихрем вода из фонтана обдала нас, скрепив данную клятву. Кивнув на прощание, я переместился в последнее запланированное на сегодня место.

* * *

Стройная, высокая девушка с длинными вьющимися русыми волосами, одетая в черное декольтированное платье, уверенно шла по коридорам старинного замка. Размеренный звук ее шагов разносился по длинным коридорам. Девушка держала подол платья, чтобы он не волочился по полу. Подойдя к тяжелой дубовой двери, она нервно останавливается и, делая глубокий вздох, открывает двойные двери. Огромный, темный зал освещен лишь коридором из свечей, по которому придется ей пройти. Как только незнакомка сделала первый неуверенный шаг вперед, створки дверей закрылись, отрезая путь назад. Дорожка между свечей усеяна лепестками белых и красных роз. Отпущенный подол платья сметает лепестки за ней. Коридор кажется бесконечным, но уже вскоре она заметила молодого человека, стоящего к ней спиной. Он был высок и хорошо сложен. Его черные волосы коротко подстрижены. Черный пиджак валяется у ног, сам же он одет в красную рубашку и черные брюки. Девушка подходит к мужчине на расстояние в шаг и останавливается.

— Зачем все это? — приятный мелодичный голос, похожий на перезвон росы.

— Тебе не нравится? — слегка надтреснутым голосом произносит мужчина.

— Нет, почему же, нравится! Но зачем все это? Я же не просила!

— Мне просто хотелось тебя увидеть, — развернувшись, я смотрел на стоящую передо мной красивую девушку. Она беспокоилась обо мне и нервно покусывала губы. — Мне просто хотелось, наконец, сказать тебя, что я уже никуда не уйду, и тебе придется свыкнуться с мыслью, что я стану еще хуже, чем Эрик, — я сделал тот шаг, что отделял нас друг от друга. — Я хотел сказать, что люблю тебя!

* * *

— Тише, глупец, ты его разбудишь! — мама шикнула на рвущегося к детской кроватке Тома — он так рьяно пытался посмотреть на своего крестника, что успел достать всех.

— Отстань, женщина, я так долго ждал, когда он родится. Мне можно и пошуметь, — Флер весело фыркнула, прижавшись ко мне. Я поцеловал ее в макушку, наблюдая, как Томас достает из кроватки спящего Натана. Да, он долго его ждал.

Их дочка — Эллис — родилась через год после моего воскрешения. Я тогда как безумный сбежал из Хогвартса с экзаменов в больницу. Знатная была потом пьянка! Даже не знаю, как мне удалось на следующий день сдать экзамен. Вообще встать с кровати мне, по началу, казалось ужасно сложным делом! Хогвартс закончился, и теперь я мог стать тем, кем хотел; и первое же принятое мною решение — свадьба. К тому дню я уже отреставрировал имение Эвансов и торжество было назначено провести там. Как же мне было приятно увидеть алчность в глазах всех этих снобов — богатство, которого жаждали все волшебники, теперь мое. Но золото в тот день меня волновало мало. Я стоял у алтаря, смотря, как медленно шаг за шагом, под руку со своим отцом ко мне приближается Флер. Белый шелк ее платья струился на ветру, непослушный локон, выбившийся из прически, падал ей на нос, и она забавно его морщила. Наконец рука Флер была передана мне: ее ладошка была такой маленькой и хрупкой, что я даже боялся ее сжать. Мягко улыбнувшись, я откинул выбившуюся прядь. Священник начал церемонию. Золотые нити обвязали наши руки, а серебро церемониальных фраз осыпалось на нас ворохом пыли, как только два «ДА» были произнесены. Так много было гостей на нашей свадьбе, казалось, весь мир был здесь, но из моей семьи пришла только мама. Мать, которая со слезами на глазах обняла нас и попросила прощения. Лили, та, которая отдала за меня жизнь, наконец, вернулась.

Два года со дня нашей свадьбы пролетели незаметно. И вот в свой двадцатый день рождения я подпирал спиной стену в родильном отделении Святого Мунго. Мой сын появился на свет в тот день, и даже в тот час и в ту же минуту, когда я его увидел в первый раз. Натаниэль — мой сын появился на свет. И сейчас Том с озорством в глазах смотрел на спящего мальчика в своих руках. Да, Гарри, все должно быть на своем месте! Многие друзья пришли поздравить меня с рождением сына. Драко, усмехнувшись, велел учить Натана как можно лучше, его Скорпиус будет общаться только с достойными. Ну, это мы еще посмотрим, кто лучше!

Первый день Натана в его доме, казавшийся сначала для меня бесконечным закончился, и сейчас Флер укладывала его спать что-то напевая. Печально кивнув, я вышел из детской и, забрав из своего кабинета Кинжал, исчез из имения, переместившись куда-то в горы. Порезав свою ладонь, я смотрел, как ветер уносит куда-то капельки крови.

— Разве это не прекрасно, Гарри?! — мой личный псих, откликнувшись на призыв, выскользнул из кинжала.

— Да, прекрасно, Гарри, но, к сожалению только один из нас увидит это до конца, — сжав лезвие в одной руке, а рукоятку в другой, я смотрел на печальный сияющий силуэт себя.

— Что же ты ждешь, иди к ним! — магия свободно выпорхнула из моего тела, разрушая кинжал в руках. Терзающий воспоминаниями холод прошлой жизни исчез, оставшись где-то там, в расколотом на части магическом оружии.

Переместившись обратно в имение, я положил части лезвия и рукоятки кинжала Боли к ножнам на тот камень, в который когда-то он был воткнут — «Могущество есть Величие, но в Величие этом слишком много Боли, чтобы стать его Владыкой». Своего Величия я уже достиг, а Натан сможет добиться его сам, без чьей-либо помощи — ведь ему судьбой предначертано стать Целителем.

* * *

Серебристые струи воды падали в фонтанную чашу, освещая ровным приятным светом тьму Преисподней.

— Будь счастлив, — слезинки, срываясь с красивого греческого лица, падали в воду. Демоница улыбаясь, наблюдала, как, обнявшись, супружеская пара смотрела на спящего в колыбели сына.