Сон взаймы (гет)

Существует реальность, в которой Люциус останется на вечеринке, и она вернётся в пустую гостиную. Существует и такая, где она идёт к Слагхорну с Малфоем, и возвращаются они тоже вместе. Есть вселенные, где их застукает или не застукает Нарцисса. Есть, наверное, и такие, где Нарциссы нет вообще. И гриффиндорцев, и вечеринки.

Но всё бесконечное многообразие вариантов можно разделить на две группы: те, в которых она проснётся одна, и те, где Люциус будет рядом.

Гермиона лежала с закрытыми глазами и размышляла над нереальностью гипотетических вселенных и своей собственной судьбы. Казалось, пока мир вокруг не обрёл очертаний, он не стал настоящим, и можно выбрать, в какой вселенной просыпаться. И что же ты выберешь?

Губы, срывающееся дыхание, сбивчивый шёпот? Или одиночество в не своём времени, мысли о возвращении, о притворстве, об упущенной возможности? Затапливающее до кончиков пальцев счастье с лёгкой стыдной горчинкой или...

Гермиона открыла глаза и, секунду помедлив, осторожно выскользнула из-под одеяла. Люциус глубоко вздохнул и, не просыпаясь, перевернулся на спину. Девушка прикусила губу и стала торопливо одеваться.

Как странно, ведь было столько аргументов «против». И как по-слизерински было прокручивать в голове все эти аргументы, повторять как мантру ставшее привычным «где-то есть вселенная» и при этом не останавливаться. Два вопроса: «зачем?» и «почему?» И целая куча недоосознанных, недосформулированных ответов — так было нужно.

Люциус открыл глаза и приподнялся на локтях:

— Ванная комната справа. — Взгляд пристальный и настороженный, как будто он не знает, чего ожидать.

Гермиона усмехнулась, ловко влезла в туфли, забрала со стула мантию и пошла прочь:

— Счастливого Рождества, и хорошо отдохнуть на каникулах.

И, уже закрывая дверь, заметила неподдельное изумление в серых глазах. И совершенно ясно осознала, что перед ней сидит сонный, растрёпанный, голый и ошарашенный Люциус Малфой. Дверь ощутимо хлопнула, а Гермиона стояла посреди пустой слизеринской гостиной и смеялась.

* * *

В девичьей спальне седьмого курса было пусто. И Нарцисса, и Джейн уже отбыли на каникулы к родителям. Практически все слизеринцы разъехались. Гермиона видела подготовленный Лидией список остающихся девочек: три человека, включая её. Плюс, наверное, столько же парней.

Гермиона заперла дверь, зашторила окно («Теперь я как Нарцисса, только наоборот»), разделась и направилась в ванную.

У неё есть две недели, чтобы всё обдумать, взвесить и прийти в себя. «Люциус Малфой для начинающих: причины, следствия и как жить дальше». Гермиона внимательно осмотрела себя в зеркале, обнаружила вьющуюся русую прядь, подновила заклятье, залезла в душ.

Причины: глупо, наверное, но уж слишком похоже это на описание влюблённости поэтами. Жалко, что подобное заболевание не диагностируется и не лечится. И до чего же глупо, что объектом её чувства стал именно он. Хотя, чёрт с ней, с лирикой. Легче считать его неизбежностью. И «порождением» петли. Она неправильно определила возвратное условие — не только «посулить выгоду», но и «запомниться». Выгоду посулила? Да. Запомнилась? Девушка решительно выключила горячую воду и сжала кулаки. А в голове холодный, как бегущие по спине струи, голосок протянул: ты думаешь, Люциус Малфой запоминает всех своих девушек на одну ночь?

Гермиона резко крутанула кран и потянулась за полотенцем. Интересно, с кем ещё он переспал вот так? Джейн? Вряд ли, они с Нарциссой почти подруги. Есть ещё Лидия, и Изабель с шестого курса — всегда садится в Большом зале напротив него. И ещё одна девчонка с Рэйвенкло краснеет каждый раз, когда он проходит мимо.

Гермиона вылезла на коврик и зажмурилась. Потом открыла глаза и для верности ущипнула себя за руку. Мелко, глупо и низко. Как последняя сплетница. Как Лаванда и Парвати в одном флаконе.

Девушка подсушила волосы полотенцем и, усевшись на край ванны, стала внимательно перебирать их. Заклинание распрямления было не сложным, как и изменение цвета, но держалось не больше двух суток. Подновлять его при каждом удобном случае уже вошло в привычку. Да и смотрелось неплохо. Может, оставить после возвращения? Правда, тогда Малфой точно её узнает…

Возвращаясь к Малфою, следствия лучше временно опустить. Переходим сразу к «как жить дальше». А как? Объясниться в любви? О, конечно, такую комедию он точно не забудет. Поговорить? «Люциус, нам нужно поговорить». Перед глазами встала удивлённо-презрительная усмешка. Говорить расхотелось. Остаётся только «сделать вид, что ничего не было». Вряд ли он захочет афишировать эту связь. Вряд ли ему нужна размолвка с невестой (они поженятся в течение следующих полутора лет, если ещё не обручены, значит, обручатся на каникулах). И вряд ли ей нужна война, объявленная Нарциссой Блэк. Свои проблемы легче решать в одиночестве. Прогнать дурацкую влюбленность проще, если о ней никто не знает.

Девушка провела рукой по обновлённой причёске, оценивая работу. Пригляделась к цвету радужки — он продержится ещё неделю. Специальные капли более долговечны, чем чары.

Сделать вид, что ничего не изменилось. Быть Роминой Грей, плыть по течению и не вмешиваться. И никогда никому не рассказывать про ночь, проведённую с Люциусом Малфоем. А то, что на душе скребутся кошки — это пройдёт. Ей некого винить и не на что обижаться. Она сильная, она переживёт. Она подумает об этом завтра, через неделю, через двадцать лет, когда случившееся будет казаться лишь странным сном.

* * *

Осторожный стук в дверь был настолько неожиданным, что Гермиона чуть не выронила палочку. Наполовину бордовая парадная, наполовину слизеринская форменная — мантия комком полетела в чемодан. Придётся потом разбирать все изменения с самого начала. Она рванула на себя дверь и застыла, как вкопанная: на пороге стоял Малфой.

— С тобой всё в порядке?

Девушка удивлённо подняла брови:

— Да, — и зачем-то ляпнула: — а с тобой?

Второй раз за утро увидела, как изумлённо расширились серые глаза. Запоздало поняла, чем именно интересовался парень и засмеялась. Люциус облегчённо вздохнул и прислонился к дверному косяку.

— Погоди, как ты прошёл к девичьим спальням?

Хитрая ухмылка:

— Как старший на факультете на время каникул.

— Ты что, остался на каникулы?

— Да.

— Почему?

Люциус слегка пожал плечами и улыбнулся:

— Подумал, тебе будет скучно одной.

* * *

За слизеринским столом сидело всего пятеро: Мэгги и Лиза — второкурсницы, Сэм — с третьего, Руперт — с четвёртого и ещё один мальчик, видимо, с первого.

— Привет, Люциус.

— Здравствуй, Люциус.

— Как здорово, что ты остался Люциус.

Они смотрели на своего кумира с обожанием, а на Гермиону неожиданно с уважением. Но они не помнили, как зовут незаметную старшекурсницу, поэтому просто улыбались.

Малфой был в отличном настроении. Он рассеянно кивнул собравшимся и молча принялся за еду. Гермиона, всё ещё в замешательстве, намазала маслом тосты, положила их перед собой и принялась рассматривать собравшуюся на завтрак публику. Мародёры уехали, но за гриффиндорским столом всё равно было шумно и людно отчасти потому, что туда перешла часть хаффлпафцев. Под жёлтым флагом одиноко сидела вчерашняя «фея» с горкой нетронутых тостов на тарелке. Встретила взгляд Гермионы, покраснела, отвела глаза. Стол Рэйвенкло оказался столь же малочисленным, как слизеринский. Там шёл оживлённый спор между двумя третьекурсниками за звание старшего.

С преподавательского стола за ними недовольно наблюдал их декан — профессор Кинси. Слагхорн что-то доказывал директору, поглядывая на стол своего факультета. Дамблдор повернул голову, на секунду остановился на Гермионе взглядом и снова отвернулся. За стёклами очков-половинок его глаза хитро блестели. Девушка подавилась тыквенным соком, Люциус протянул ей салфетку. Так вот, что будет скрывать от неё через двадцать лет старый сводник. «О Ромине Грей лучше спросить у мистера Малфоя».

Ромина Грей влюбилась в мистера Малфоя, переспала с ним, на глазах у всей школы получила статус его девушки… Что ещё? Вышла замуж? Родила ребёнка? В составе банды Пожирателей убила сотню магглов и запытала Лонгботтомов? Кем она становится? Чего ещё ей ожидать от сероглазой австралийской гостьи?

Дамблдор обвёл взглядом зал и еле заметно кивнул ей.

* * *

Гермиона сидела в кресле у камина и рассеянно вертела в руках изрядно помятый листок с возвратными условиями.

— Что там у тебя? — Люциус заглянул через плечо, она вздрогнула, скомкала бесполезную бумагу и бросила в огонь. Всё это никуда не годится. Всё неправильно. Не условия, а чушь. Нужно будет переписать заново. Если в этом ещё есть смысл. Если она уже не «выпала» из петли. Мир вокруг за одни сутки встал с ног на голову и единственным подтверждением её нормальности стали отговорки Дамблдора через двадцать лет. Ведь он мог бы дать ей намёк. Что это — своеобразный юмор или тактичное умалчивание тех фактов, в которые она бы всё равно не поверила?

— Скажи, Люциус, а что с Нарциссой?

Парень уселся в кресло, равнодушно пожал плечами:

— А что с Нарциссой?

— Вы разве не обручены?

— Нет, а с чего ты это взяла?

— Вы разве не собираетесь пожениться после школы?

Малфой изумлённо поднял брови брови.

— Миона, ты меня весь день приводишь в замешательство. Это Нарцисса тебе наплела?

Девушка смотрела на огонь, задумчиво кусая губы:

— Не совсем.

Повисла неловкая пауза, нарушаемая вознёй мальчишек в дальнем углу гостиной. Люциус приподнялся, выглянул из-за спинки кресла и ледяным тоном приказал им заткнуться. Потом усмехнулся и уже совершенно спокойно обернулся к Гермионе.

— Давай проясним. Я встречался с Нарциссой — я с ней расстался. Потому как теперь… гм, я встречаюсь с тобой. Я понятно излагаю?

Девушка вздохнула и неуверенно кивнула.

— У тебя есть ещё вопросы или возражения? Или можно закрыть эту тему?

— А почему ты со мной встречаешься?

Парень задумчиво склонил голову набок. На его лице последовательно отразились недоумение, замешательство и досада. Он иронично приподнял брови и неожиданно хитро улыбнулся:

— Ну, ты первая, кто додумался задать этот вопрос…

А может, чёрт с ними, с возвратными условиями? Не выйдет у неё обхитрить ни время, ни судьбу. Так пусть всё идёт своим чередом. По крайней мере, пока. Гермиона откинула голову на спинку кресла и тоже улыбнулась. О вселенных, петлях и условиях она подумает завтра, через неделю или через двадцать лет.