Сон разума (джен)

Они снова двинулись по лесу, но Гарри вдруг почувствовал за странными деревьями какой-то просвет. Вскоре деревья расступились, и перед ним открылся пустынный пляж. Морские волны лениво накатывали на гладкий песчаный берег и с шипением отползали обратно. Немного поодаль он заметил странное нагромождение каких-то обломков, больше всего напоминавшее развалины парка аттракционов. Незакрепленные металлические части издавали на ветру противный скрежет, смешивавшийся с шумом прибоя и криками чаек. Кот лениво поплыл в сторону этих развалин.

Гарри прошел под аркой ворот, вывеска на которых давно облезла, и разобрать надпись было невозможно. Чешир вальяжно проплыл следом и устремился куда-то по лабиринту из досок и ржавых балок. Парень следовал за ним, озираясь по сторонам и гадая, что же здесь произошло. Его окружали аттракционы, проржавевшие до такой степени, что иногда их было невозможно опознать, краска на них выгорела и слезала безобразными лохмотьями. Маленькие павильончики, где раньше продавали игрушки и сладкую вату торчали как скелеты, побелевшие от солнца и соли. Ветер нес песок вдоль этих останков.

Наконец, они вышли на открытое место. Это было что-то вроде маленькой площади перед колесом обозрения. На площади стоял длинный стол, накрытый к чаю. Кабинки чертова колеса нависали прямо над ним, грозя рано или поздно обвалиться. За столом сидели какие-то странные личности и угрюмо пили чай. Ветер трепал скатерть, посеревшую от непогоды.

Гарри и Чеширский кот приблизились к столу.

— Мартовский заяц, Шляпник, разрешите представить вам Гарри Поттера, — церемонно возвестил кот. На волшебника уставились две пары внимательных глаз. Парень, в общем-то, тоже довольно невежливо пялился на своих новых знакомых. Он, конечно, всякого навидался, но эти двое были странными даже по меркам волшебного мира. Заяц больше всего походил на жертву взрыва в лаборатории зельеварения. Один глаз у него был больше другого, уши нервно подергивались, и шерсть торчала какими-то клочьями. Шляпника тоже можно было назвать нормальным с большой натяжкой. У него были глаза-блюдца, безумная ухмылка и цилиндр, украшенный пуговицами и подозрительными пятнами. Гарри рассматривал их довольно долго, прежде чем сообразил поздороваться.

— Ээээ...рад знакомству, — наконец-то выдавил он.

От неожиданности Заяц поперхнулся печеньем, и Шляпник укоризненно посмотрел на Гарри. В это время Чеширский кот вальяжно расположился в полинявшем кресле у другого конца стола и, не дожидаясь приглашения, налил себе чаю. Гарри тоже отодвинул один из перекошенных стульев и присел к столу.

— И в самом деле, к чему соблюдать условности! За этим столом уже принято усаживаться без приглашения, — неприязненно заметил Шляпник.

— Чаю? — Заяц наконец-то пришел в себя и теперь с маниакальным блеском в глазах надвигался на волшебника с пузатым чайником наперевес. Гарри заметался. Его совсем не привлекала перспектива пить неизвестно что в подозрительной компании. После Уменьшителя он клятвенно пообещал себе ничего здесь не пробовать. На глаза волшебнику попалась чашка без донышка, и он с готовностью подставил ее Зайцу. Неожиданно вместо чая из чайника высунулся хвост, похожий на беличий.

— Пардоньте! — Заяц суетливо поменял чайник на другой.

— Кто это?— зашептал Гарри, наклоняясь к Чеширскому коту и указывая на подозрительный хвост.

— Пустяки, — кот легкомысленно махнул лапой, — это Ореховая Соня. Пусть себе спит.

На всякий случай Гарри с ним согласился.

Он попытался пристроить чашку на стол, но места на нем не было. Шляпник заметил неловкое положение гостя и дружелюбно улыбнулся, от чего сразу же стал напоминать оскал Чеширского кота.

— Да, у нас тут тесновато. Я предлагал Зайцу выкинуть половину, но знаете, когда начинаешь коллекционировать чайные чашки, бывает трудно остановиться, — пояснил он. — Кексик?

Судя по виду, протянутый кексик валялся здесь со времен основания Хогвартса, поэтому Гарри вежливо отказался. Над столом повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом железа на ветру.

— Что общего между вороном и письменным столом? — внезапно спросил Шляпник.

Гарри напрягся. Что будет, если он не ответит? С психами нужно быть начеку.

— Не знаю, — честно признался он.

— Жаль. И Алиса не знала.

— Так Алиса и у вас была? — оживился волшебник.

— Была, была, — сердито закивал Заяц. — Дерзила, спорила. Соню будила.

Поток жалоб прервал внезапный крик Шляпника.

— Летучие мыши, летучие мыши! — завопил он и, прижав к груди здоровенный чайник, забрался с ногами на кресло. Из чайника донесся протестующий писк.

Гарри задрал голову и в самом деле увидел летящих мышей. Обыкновенные мыши — полевки, или домовые, волшебник в них особенно не разбирался. Мыши скользили по воздуху, забавно перебирая лапками. Одна из них рассеянно врезалась в цилиндр Шляпника.

— Зараза! — выругался он. Мышь, кувыркаясь, отлетела к другому концу стола, где ее в грациозном прыжке поймал Чеширский кот и слопал в одно мгновение. Гарри только успел заметить мелькнувший между острыми зубами хвостик. Ему стало не по себе.

Стараясь не привлекать внимания, волшебник выбрался из-за стола. Он аккуратно отобрал у впавшего вдруг в уныние Шляпника чайник и достал оттуда Соню. Это был небольшой зверек, похожий на белочку с большими круглыми ушами. Соня трогательно сопела и, не просыпаясь, попыталась свернуться в клубочек. Гарри расчистил место на столе и уложил зверька, накрыв сверху салфеткой.

— Пойдем уже, — он повернулся к коту, — а то я отсюда никогда не выберусь.

Кот вальяжно заскользил прочь от стола, за которым продолжалось безумное чаепитие. Гарри бросил в ту сторону прощальный взгляд, но, похоже, о нем уже благополучно забыли. Шляпник что-то сосредоточенно выискивал на столе, а Заяц принялся раскачиваться на стуле.

— Орешек! — раздался радостный вопль Шляпника, когда они отошли на приличное расстояние.

Чеширский кот снова поплыл к лесу. Издалека можно было разглядеть деревья получше, и Гарри с удивлением понял, что это на самом деле высокая трава. Он узнал клевер и одуванчик и еще пару каких-то растений, названия которых так и не вспомнил. Под пологом «леса» было очень жарко и влажно. То и дело волшебник ловил на себе чьи-то пристальные взгляды, но когда оборачивался, никого не замечал. По мере того как они углублялись в лес, становилось все жарче и темнее. Некоторые растения начали светиться призрачным голубоватым светом, а на листьях иногда попадались странные существа. У них были большие головы с черными внимательными глазками и непропорционально маленькие тела. Существа таращились на проходящего Гарри и издавали тихие звуки, похожие на звук рассыпающихся бусин. «Так вот вы какие, мозгошмыги» — подумал волшебник.

Существа вели себя довольно апатично, и он быстро привык к ним. Куда больше его волновали другие пристальные взгляды: как выяснилось при тщательном осмотре местности, у некоторых из растущих в лесу цветов были лица. Нормальные, если так можно было сказать о цветах. Спесь на этих лицах ему категорически не нравились. Цветы напоминали ему тётю Петунию, которая с таким выражением лица отчитывала племянника. Он тоже напустил на себя высокомерный вид, давая понять, что этим его не проймешь.

Чеширский кот вскоре заметил это молчаливое противостояние и улыбнулся еще шире.

— Ах, наша Алиса такая затейница! — проникновенно сообщил он, подплывая к самому уху волшебника. — Напридумывала говорящих цветов. Сплетнистых змей теперь полный лес, и Брандашмыг где-то бродит.

Гарри только равнодушно пожал плечами. Он уже устал удивляться всему, что происходило в этом странном месте, и просто принимал к сведению все, что ему скажут. Сейчас его беспокоило только одно — участие во всем этом безобразии Алисы Лиддел.

— Выберусь — душу вытрясу из этой Алисы! — проворчал он, пробираясь через заросли. В пылу сражения с очередным цеплючим побегом волшебник не заметил, как кот плавно растворился в воздухе, оставив его посреди дремучего агрессивно настроенного леса.

Гарри продрался через кусты и вывалился на круглую поляну, посреди которой возвышался исполинский гриб. Волшебнику даже пришлось задрать голову, чтобы разглядеть его целиком. С шляпки свешивался длинный синий хвост. Гарри решил, что это одна из сплетнистых змей и вежливо поздоровался на серпентаго.

— Добрый день.

— Чего шумишь? — спросили его откуда-то сверху раскатистым баритоном, и с гриба свесилась голова. Определенно не змеиная.

Гарри вообще довольно долго соображал, кто перед ним. Сразу было не определить, где у существа глаза, или рот, и вообще, что считать лицом. С большим трудом он сообразил, что это, должно быть и есть конечная цель его путешествия.

— Здравствуйте, Вы Гусеница? — спросил он.

— Хммм. Вероятнее всего, — глубокомысленно изрек его новый знакомый. Вопреки ожиданиям, он не стал спрашивать Гарри о цели визита, поэтому над полянкой повисло неловкое молчание.

— Скажите, что это за место и как мне отсюда выбраться? — парень прервал затянувшееся молчание.

— Всё зависит от того, куда ты хочешь попасть.

— Обратно в свой мир. В Англию, если можно. Только сначала объясните, где я?

— Ты провалился в Алисин сон, — сказал Гусеница таким тоном, словно объяснял ему, что Земля круглая.

— Значит, я просто ей снюсь?

— Ну уж нет. Это все ей уже приснилось.

— Ничего не понимаю,— замотал головой Гарри.

— Ох, ну что с тобой делать, — устало вздохнул Гусеница, — залезай.

С этими словами шляпка гриба наклонилась, так что Гарри смог за нее ухватиться и взобраться наверх. Гусеница лежал наверху, свернувшись в кольцо вокруг внушительного кальяна. Он курил что-то подозрительное, выдыхая дым в виде драконов и кораблей.

— Всё что ты видишь вокруг, — торжественно объявил Гусеница и повернул голову в сторону леса, — Алисин сон. Она придумала каждую травинку в этом мире и каждую букашку. Она его создатель.

— Значит, пока Алиса тихонечко спит в школе, здесь творится вся эта чертовщина? — нахмурился Гарри.

— Не так. Алиса и спит, и видит себя во сне. Она придумывает свой мир и одновременно живет в нем. И та Алиса, что бродит по Стране чудес, об этом не догадывается. Как и спящая Алиса.

— Так она сейчас здесь? — встрепенулся Гарри.

— Глупости, — отрезал Гусеница, — еще слишком рано. А вы что, знакомы?

— Учимся в одной школе, — соврал Гарри.

— Тогда я попрошу тебя позаботиться о ней, иначе девочка может попасть в беду. — Гусеница приблизил свое лицо, и от этого парню стало не по себе. Все-таки увеличенное в тысячу раз насекомое — не самое приятное зрелище.

— Алисины сны становятся все опаснее и мрачнее, она придумывает чудовищ и скоро уже не сможет справляться со своим воображением. Ее нужно остановить.

Гусенице не успел развить свою мысль — через поляну сломя голову промчалась толпа мелких суетливых зверюшек. Среди них Гарри разглядел и морских свинок, и ящериц, и даже, кажется, карася.

— Брандашмыг!!! Спасайся, кто может!! — вопили они.

Прячься! — скомандовал Гусеница и скользнул куда-то под шляпку.

Гарри не стал дожидаться особого приглашения и сиганул вниз. Приземлившись на мягкий мох, он прижался спиной к ножке гриба и постарался не дышать. Парень с ужасом прислушивался к нарастающему топоту какого-то крупного агрессивного чудовища и старался не подавать признаков жизни. Не того он был роста, чтобы геройствовать.

Брандашмыг промчался мимо его убежища, шумно дыша и брызгая слюной, волшебник даже не успел его толком рассмотреть. Судя по удаляющемуся силуэту это было что-то лохматое, зубастое и не имеющее представления о манерах.

— Пообещай мне, что поможешь бедной девочке, — раздался у него над ухом голос, — сама она уже не справится.

— Ладно, ладно, — Гарри уже начали раздражать эти причитания. — Мне бы сначала выбраться отсюда.

— Легче всего проснуться ото сна — заснуть в нем, — философски изрек Гусеница и тут же исчез где-то под шляпкой.

— Ничего себе у вас формулировочки! — присвистнул Гарри. Он уже привык, что живущие в этом мире чудики исчезают, не обременяя себя прощанием, вот только он не был уверен, что правильно все понял.

Потоптавшись немного, он прилег на мох, который в этом лесу был ему по щиколотку и постарался устроиться поудобнее. В сон волшебник провалился сразу же, как только закрыл глаза.