Decadence (гет)

Вспышка молнии на долю секунды осветила небольшое помещение. Старые каменные стены были покрыты плесенью и мхом, в самом дальнем от крошечного зарешеченного окна углу, освещенном лучше всего, лежала куча тряпья, по форме отдаленно напоминающая матрас. Рядом с этой самодельной кроватью на грязном и мокром полу стояла металлическая миска с темного цвета жижей внутри. У противоположной стены, там, куда не долетали капли воды от беснующегося моря, раз за разом накатывающего огромными волнами на скалистый берег острова, вжавшись в холодную стену, сидел очень худой мужчина. Колени, прижатые к груди, казалось, вот-вот должны были порвать сильно потертую ткань на ногах, которая когда-то называлась штанами. Мешковатая кофта, с течением времени из белоснежно белой превратившаяся в серое рубище, плохо скрывала исхудавшее тело. Тонкие, словно они давно не видели работы, пальцы судорожно прижимали ноги поближе к телу, изо всех сил стараясь сохранить остатки тепла, которое беспощадно забирал ветер, врывавшийся в камеру через находящееся под потолком окно и с диким воем исчезавший где-то в закоулках нижних этажей непреступной крепости.

Очередная вспышка молнии, на этот раз особенно яркая, осветила лицо мужчины. Длинные, грязные волосы доставали почти до плеч, слегка вздрагивавших при каждом раскате грома. Некогда темные, цвета воронова крыла, сейчас они представляли собой жалкое зрелище и походили на старый театральный парик, который долго пролежал в грязной придорожной луже, прежде чем его одели на голову актеру. Мокрый после ночного кошмара лоб пересекал необычный шрам в виде зигзага молнии, практически не заметный на осунувшемся лице. Единственным, что казалось живым в облике мужчины, были глаза. Зеленые, похожие на молодую луговую траву, они особенно заметны на изнеможенном лице, вспыхивая каждый раз, когда в камеру попадала хоть толика света.

Рядом с мужчиной лежала старая, замотанная скотчем оправа от очков. Большие, круглые линзы покрылись паутиной трещин, делая их практически непригодными для ношения. Без них мало кто бы узнал в мужчине некогда знаменитого Гарри Джемса Поттера, отбывающего свой пожизненный срок за убийство Седрика Диггори. С обветренных губ мага сорвался глухой болезненный кашель, заставивший его скорчиться от боли.

— Когда-нибудь....

Голос мужчины, отвыкшего от долгих разговоров, прозвучал неестественно грубо. Да, когда-нибудь он выберется отсюда, если, конечно, погода не прикончит его раньше. Судя по хаосу, царившему по ту сторону стены, сейчас была середина осени, значит, он провел в этой камере уже десять лет. Или одиннадцать, а, может, и больше. Засечки, которые он каждый день оставлял на стене, чтобы не потерять счет времени, стали уже зарастать мхом, делая старые записи практически нечитаемыми.

Десять лет, полные одиночества и отчаяния, которое со временем уступило место неутолимой жажде свободы. Все сны мужчины были заполнены тем, чего ему больше всего не хватало в этой камере: ощущением полета. Ветер, развевающий волосы на огромной скорости, такой, что земля, деревья, трава — все внизу превращается в одно большое разноцветное пятно, а уши закладывает от сумасшедших пируэтов. Только ради этой простой, но такой заветной мечты Гарри был готов терпеть столько, сколько нужно, пока не представится шанс выбраться за пределы этих четырех массивных стен и вдохнуть полной грудью воздух свободы.

За эти годы, если не считать крыс, ползающих по канализационным трубам, и молчаливых суровых охранников тюрьмы, раз в день приносящих воду и отвратительного качества еду, у Гарри почти не было посетителей. Три раза, еще в самом начале, когда Азкабан был под охраной дементоров, его навещал Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства, кавалер ордена Мерлина первого класса, председатель Визенгамота и обладатель самой длинной бороды в Магической Британии. Цель этих визитов Гарри понял лишь после того, как дементоры в один действительно прекрасный день просто покинули стены тюрьмы, а вместе с ними ушли страх и мертвецкий холод, сопровождаемые самыми худшими воспоминаниями из жизни, которые прокручиваются в голове раз за разом, пока человек не теряет сознание.

Директор хотел понять, готов ли Спаситель для освобождения, будет ли он тем острым, идеальным мечем, который раз и навсегда избавит Британию от зла по имени Лорд Волан-де-Морт и принесет, наконец, в страну настоящие мир и покой. И каждый раз старик уходил с разочарованным выражением лица, словно Гарри был испорченной куклой, которая совершает не те движения, которые задумывает кукловод, когда он дергает за ниточки. Наверное, директор действительно говорил правду, когда, каждый раз перед уходом, перед тем, когда за ним захлопнется толстая металлическая дверь, он с сожалением в глазах произносил: «Мне очень жаль, мой мальчик». Ему было действительно жаль, что десяти лет, проведенных под одной крышей с Дурслями в качестве бесправного существа, трех встреч с Тем-Кого-Нельзя-Называть, дементоров, василисков и драконов — что всего этого недостаточно для того, чтобы Гарри стал тем, кем должен.

Эту же фразу он произнес и тогда, на суде, когда Гарри волокли под руки двое авроров после оглашения приговора. «Мне очень жаль, мой мальчик». Ведь одного его слова о том, что Гарри говорит правду, что Темный Лорд действительно вернулся, что это Петтигрю убил Седрика, было бы достаточно, чтобы его не отправили гнить в Азкабан до конца жизни. Трусливые министерские крысы боялись поверить в то, что он говорит правду, что скоро будет новая магическая война, и их сытой мирной жизни раз и навсегда придет конец. Им было гораздо легче убедить себя, что четырнадцатилетний подросток способен на такую сложную, темную магию, как Непростительное заклятие. И ради сохранения иллюзии спокойствия они с радостью отправили несовершеннолетнего в самую страшную тюрьму на всем континенте. А величайший волшебник со времен Мерлина ничего не сделал для того, чтобы им помешать.

Какая бы ни была цель у этих визитов, они прекратились незадолго до исчезновения дементоров. В ночь, когда это произошло, Гарри не спалось. Он был в полубреду, старясь спрятаться как можно дальше от криков своей матери, жуткого смеха и ослепительного зеленого света. За дверью камеры была какая-то возня, потом кто-то ворвался в его камеру и зачем-то закатал рукав на его левой руке. Но вскоре все закончилось. Не было больше душераздирающих криков заключенных, пытающихся таким образом заглушить боль, которую приносили с собой ужасающие потусторонние создания. Следующим утром охрану тюрьмы взяли на себя люди, такие же угрюмые, как и их предшественники, одетые в одинаковые темные мантии. Издалека, сквозь решетку в двери при скудном освещении они были практически неотличимы от дементоров, за одним большим исключением. Были слышны их шаги. Охранники появлялись утром, приносили еду и заодно проверяли, живы ли еще заключенные.

Позже из обрывков их диалогов Гарри узнал, что Сириус Блек и Ремус Люпин были пойманы при попытке проникнуть внутрь тюрьмы. Участь последних настоящих мародеров была незавидной, их изуродованные тела были скинуты вниз с обрыва, в беспокойные воды Северного моря. Это было пять лет назад. С того дня Гарри потерял надежду на то, что кто-нибудь будет рисковать свой жизнью ради его спасения. Но тогда же Поттер понял, что у него есть другой союзник в борьбе за свободу. Магия. От мощного эмоционального всплеска что-то, раньше сдерживающее это ощущение, исчезло, и в один миг волшебник почувствовал, как его тело окружает нечто с пульсирующим центром в его груди. Это ядро было похоже на раскаленную добела звезду, в любой момент по его желанию готовую взорваться, высвободив вместе с собой колоссальные объемы энергии.

Гарри чувствовал, как по его телу, словно кровь по сосудам, распространяются волны необузданной энергии, как она циркулирует внутри него и даже выбирается на поверхность, пытаясь уничтожить любой объект, который попадется ей на пути. Неожиданно для него самого, одежда на теле волшебника начала дымиться, и вот-вот должна была загореться, обрекая своего обладателя на дальнейшее существование в том виде, в котором его предки разгуливали тысячи лет назад. Собрав всю свою волю в кулак, Гарри, которого совершенно не радовала такая перспектива, наконец, успокоился, а вместе с ним успокоилась и его магия, превратившаяся в спокойный огонь костра, который согревает холодными ночами путников, даруя им тепло и надежду на будущее.

С того дня Гарри постепенно учился пользоваться магией заново, самостоятельно, без палочки, чуткого руководства профессоров и старых книг, объясняющих начинающим волшебникам тонкости дара, которым они обладают. Сначала, естественно, у волшебника ничего не получалось, кроме, разве что, управления эмоциями своей магии, как и в первый раз, заставляя ее переходить из спокойного состояния в рассерженное и наоборот, но теперь уже без какого либо вреда для предметов его скудного гардероба. Эффект от такого перехода был похож на укол адреналина: сердце начиналось биться чаще, к мышцам, еще не успевшим слишком сильно атрофироваться, приливала кровь, наполняя их необычной для такого физического состояния силой. Но был и побочный эффект: после каждого подобного перехода Гарри ощущал себя будто после финального матча по квиддичу за кубок школы против Слизерина, а после серии таких упражнений волшебник был способен только на то, чтобы доползти до своей самодельной кровати и упасть мертвым сном.

Со временем Гарри научился лучше контролировать свою магию, он перестал так выматываться, как вначале, но, все равно, эти эксперименты занимали значительно больше сил, чем попытки выполнить заклинание при помощи палочки. Примерно через год таких упражнений у него начали получаться простейшие школьные заклинания, которые преподают ученикам на первом курсе. Гарри мог несколько секунд удерживать в воздухе предметы, призывать их к себе с другого конца комнаты или держать на кончике своего пальца маленький огонек, похожий на крошечного светлячка, случайно залетевшего в мрачную тюремную камеру и решившего передохнуть перед долгим изнурительным перелетом через море на большую землю. Что-то более серьезное, например, трансфигурация спички в иголку, как на самом первом практическом занятии у МакГонагалл, у волшебника не получалось до сих пор, а, значит, ни о каком побеге с помощью магии речи пока не могло и быть.

Но сама возможность в этом замкнутом безжизненном пространстве творить волшебство была еще одной соломинкой, за которую Гарри начал держался изо всех сил, чтобы не упасть в пропасть безумия, в которую часто срываются узники от одиночества. Для Сириуса этой соломинкой была возможность превратиться в пса, скрываясь таким образом много лет от дементоров, которые не проявляли особого интереса к животным. Теперь, спустя годы, проведенные в этой камере, Гарри стал гораздо лучше понимать, через какой ад пришлось пройти его крестному, чтобы, в конце концов, попасть в другую клетку, более просторную и комфортабельную. Как знать, может, в конечном итоге он бы погиб, пытаясь спасти своего крестника из очередной заварушки, в которую тот попадал с завидной постоянностью минимум раз в год, благодаря, в том числе, грамотной помощи директора, присутствие которого ощущалось за всем, что происходило с Гарри после получения им письма из Хогвартса.

Год назад, когда узнику уже порядком наскучила левитация предметов, ему пришла в голову очередная идея для экспериментов со своими новыми возможностями. В детстве, когда он еще жил в кладовке под лестницей, он практически никогда не болел, в отличие от своего кузена. Любой насморк, простуда, даже порезы и царапины — все проходило буквально за ночь, на следующее утро он был абсолютно здоровым. Следы же от наказаний Вернона заживали гораздо дольше, но и вряд ли юная, неокрепшая магия мальчика могла бы исцелить такие повреждения, словно простую царапину. Странно, но обучение лечащей магии проходило гораздо быстрее, чем изучение азов колдовства без палочки, словно у Гарри была врожденная предрасположенность к колдомедицине, по крайней мере, к применению ее на себе. Практиковаться на других людях, чтобы подтвердить свои догадки, у него, естественно, не было возможности.

За окном все еще бушевала буря, но благодаря обострившимся за время заточения чувствам, Гарри услышал гулкие шаги в коридоре. Это было очень странно, ведь стражники никогда не заглядывали сюда в такое время, особенно во время осенней бури. Они предпочитали отдыхать в караулке, у теплого камина, подальше от всей этой сырости. Раздались голоса, и узник резко, гораздо быстрее, чем можно было ожидать от человека в его состоянии, если судить по внешнему виду, вскочил и аккуратно подошел к двери, чтобы понять, что же стражники забыли на самом нижнем уровне Азкабана. Голоса перекрывали раскаты грома и завывания ветра, но, прислушавшись, Гарри все же начал разбирать, о чем говорят люди, которые идут по коридору в сторону его камеры. Разговаривали двое.

— Дементор бы побрал всех тех, кто решил устроить именно сегодня проверку заключенных. У них там, в Лондоне, небось, светит солнце, дует прохладный ветерок, не то, что здесь, у нас. Сущий ад. Знаешь, Стив, иногда я проклинаю тот день, когда я записался добровольцем в охранники этой тюрьмы.

Говоривший, судя по всему, был мужчиной, лет сорока, может пятидесяти, немного грузный, так как от ходьбы он начал заметно задыхаться, словно только что пробежал целую милю.

— А у нас был выбор? Из-за этой войны ни у кого из нас не было работы, и это был единственный наш легальный шанс хоть как-то прокормить наши семьи. Ведь никто не хочет попасть под горячую руку к Ним.

Кем бы эти мистические «Они» не были, по тону мужчины было понятно, что он совершенно не хотел находиться рядом с ними.

— И не говори, Стив. Когда Они привели сюда нового заключенного в позапрошлом месяце, я думал, что мои глаза меня обманывают. Ты же знаешь, как Они обходятся с теми, кто нарушает закон. Видимо, этот малый был большой шишкой, раз он добрался сюда целым и невредимым. Ну что, заключенный из пятнадцатой последний на сегодня? Кстати, кто он такой?

— Да хрен знает, кто он и за что сидит. Когда Они захватили Азкабан, то всех своих сторонников выпустили сразу же. А авроры то, не будь дураками, взяли, да спалили дотла весь архив, так что теперь разве что в Министерстве смогут разобраться, кто он такой и за что его упекли на самый нижний уровень. Но одно точно, он не из Них, иначе уже бы давным-давно находился подальше отсюда. Так что можешь с ним не церемониться, тем более за просто так людей сюда не сажают.

Охранники уже были в нескольких метрах от двери его камеры, так что Гарри пришлось срочно отстраниться от двери и забиться обратно в угол. Инстинктивным движением он подхватил с пола свои очки и положил их в единственный целый карман брюк. По ту сторону двери раздалось недовольное бормотание, сквозь решетку пробивался слишком яркий для привыкших к полумраку глаз свет факела. Наконец, металл неохотно заскрипел, и Гарри пришлось зажмуриться, прикрывая глаза руками. Когда же зрение привыкло к яркому свету, узник увидел перед собой двух охранников, стоящих в дверном проеме.

— Эй, ты, в углу, подъем! — в подтверждении своих слов один из них, Стив, ударил тяжелым ботинком по двери. — Вставай, вставай, красавица, время небольшой прогулки.

Гарри, сохраняя образ ослабевшего заключенного, медленно встал, опираясь руками на стену, и шаркающей походкой, цепляясь голыми ступнями за скользкие плиты пола, направился на свет. Мужчины расступились, позволяя ему выйти в коридор, но когда волшебник переступил ногой входной порог, его вдруг кто-то бесцеремонно схватил под руки и со всей силы впечатал в стену.

— Спокойно, спокойно, приятель. Небольшие меры предосторожности. — На запястьях, которые охранники заломили ему за спину, щелкнули оковы кандалов. Только после этого Гарри отпустили, позволяя ему встать ровно. — Мы же не хотим, чтобы ты решил сбежать, оставив нас без зарплаты? Иди, иди, дорогу-то ты, надеюсь, помнишь.

Грубый толчок в спину заставил узника поторопиться. Гарри медленно, слегка пошатываясь, шел вперед, а оба охранника шли позади него, в одном или двух ярдах. Свет факела за его спиной больше не слепил глаза волшебника, и на том спасибо. Изредка охранник, не довольный тем, с какой скоростью передвигается заключенный, сильно подталкивал его в спину, сбивая шаг, один раз даже заставив Гарри упасть. Хорошо, что реакция ловца никуда не делась, и падение пришлось на бок, иначе все лицо волшебника было бы в крови.

— Вставай, вставай, у нас нет времени на то, чтобы ждать, пока ты тут належишься. — Сильные руки подхватили его под локоть и поставили на ноги. — Эй, приятель, не просветишь нас, за что тебя наградили путевкой в этот курорт?

Голос принадлежал все тому же Стиву, очевидно, его напарник был не из самых разговорчивых, по крайней мере, с заключенными. Гарри ухмыльнулся, все равно охранники не могли рассмотреть его лица.

— Объяснил одному своему приятелю, что у него очень плохое чувство юмора. — Голос волшебника был хриплый, немного натужный.

За спиной раздался хохот второго охранника, который до этого сохранял молчание. Стив же недовольно хмыкнул:

— Да, да, Эрл, очень смешно. А ты у нас весельчак, я погляжу. — За свою попытку сострить Гарри заработал очередной толчок в спину, но на этот раз не такой сильный. Видимо, охранникам больше не хотелось поднимать с грязного пола не менее грязного заключенного. — А у тебя есть имя, или нам так и продолжать называть тебя Весельчаком?

Хриплый звук сорвался с губ заключенного, который можно было расценить как смех.

— Нам? Твой приятель не особо то и разговорчив. Мне он нравится больше. — Гарри не хотелось сейчас придумывать себе фальшивое имя, все равно оно пробудет с ним не долго, пока его не доставят в Министерство, а уж тамошним работникам не составит труда определить, кто перед ними находится. Так что зачем лишний раз утруждаться.

Второй охранник, Эрл, опять рассмеялся своим громким, раскатистым голосом, из-за чего уже он, судя по звукам, заработал тычок в плечо от своего коллеги.

— Да, да, мы поняли, ты у нас Весельчак. Знаешь что? — Стиву, по-видимому, не нравилось, когда с ним разговаривают таким тоном. — Мне кажется, я знаю, за что тебя посадили. Ты однажды очень неудачно пошутил не перед тем человеком.

На этот раз Гарри был готов к толчку, поэтому он не потерял равновесия и лишь по инерции пробежал несколько футов вперед.

— О, я знал, что когда-нибудь я найду своего фаната. Могу даже дать тебе свой автограф, если хорошо попросишь. — Гарри сделал движение руками, намекая стражникам на то, что его стоило бы освободить от мешающих ему наручников.

— И не надейся, остряк. Ты их снимешь только тогда, когда снова попадешь в свою маленькую уютную камеру. И поверь мне, это будет лучшим для тебя итогом твоей прогулки в Министерство.

Почему-то Гарри был уверен, что последняя фраза охранника была правдой. Неизвестно, в чьих руках была сейчас Магическая Британия, если Волан-де-Морт все-таки победил, то ничего приятного для него встреча со старым врагом, неожиданно узнавшим, что Гарри Поттер не сгнил заживо в Азкабане, не будет из себя представлять.

Тем временем коридор заканчивался, впереди была высокая, в полтора человеческих роста дверь, у которой стоял охранник в такой же темной, как и у двух конвоиров, мантии с глубоким капюшоном, накинутым на голову. Гарри инстинктивно опустил голову вниз, так, чтобы длинные волосы закрыли его лицо. Неизвестно, как бы отреагировали охранники, узнав о том, что они конвоируют самого Гарри Поттера. Вполне вероятно, что ему так бы и не удалось покинуть стены этой ненавистной ему тюрьмы и испытать слепую удачу, которая не раз спасала ему жизнь в прошлом.

Охранник у двери кивнул головой и три раза ударил кулаком по металлической двери. С той стороны ему ответили одинарным ударом. Заскрипел тяжелый дверной засов, и ворота на волю неохотно распахнулись. В лицо Гарри ударил сильный, мокрый ветер, а перед глазами появилась сплошная стена воды, нещадно поливавшей маленький скалистый островок. За ней не было видно практически ничего, так что волшебник встал в ожидании, не решаясь сделать шаг. Охранники, видимо, почувствовали замешательство мужчины, поэтому они подхватили его под руки, и, накинув на голову капюшоны, быстрым шагом повели его куда-то в сторону, где должны были находиться главные ворота тюрьмы.

От сильнейшего дождя Гарри промок насквозь практически моментально. Он будто бы оказался под водопадом, который мощными потоками воды смывал с него всю грязь, которая уже успела практически намертво пристать к коже. Где-то под ногами, на глубине сантиметров десяти, были острые камни, поэтому поначалу он старался ступать осторожно, дабы не поранить ноги, но стражники были совершенно другого мнения на этот счет. Мужчины волокли его практически насильно, Гарри оставалось лишь стараться как можно аккуратнее ставить свои стопы, чтобы не травмировать их окончательно.

Главные ворота были приоткрыты как раз настолько, чтобы через образовавшуюся щель могли пройти три человека. Видимо, в такую погоду стража тюрьмы не ожидала никаких визитов от начальства, поэтому и позволяла себе подобное разгильдяйство. Здесь, за периметром тюрьмы, камни стали более гладкими, за многие годы море успело их отшлифовать почти до идеального состояния, так что Гарри стал шагать более уверенно, стараясь поспевать за своими конвоирами. Охранники направлялись к самой дальней точке острова, к единственному месту, откуда можно было аппарировать на большую землю.

Наконец, когда уже мужчинам пришлось замедлить шаг, чтобы не быть смытыми огромными накатывающими на берег волнами, впереди показался край острова. Запыхавшиеся охранники несколько секунд переводили дух, восстанавливая дыхание перед предстоящей транспортировкой пленника.

— Стив, ты ведь сможешь доставить его одного? Боюсь, эта пробежка окончательно меня вымотала. — Эрл представлял собой жалкое зрелище. Мужчина, явно не привыкший к таким физическим нагрузкам, не мог выдать и двух слов, не начав задыхаться. Даже эта короткая фраза далась ему с видимым трудом.

— Я так и знал, Эрл. — Стив явно не был доволен предстоящей перспективой тащить дальше пленника одному. Но, судя по его выражению лица, находящегося в нескольких футах от глаз Гарри, в его голове уже созрел план. — Так уж и быть, но тогда про мой карточный долг можешь забыть.

Второй охранник выругался и побежал в сторону караулки, чтобы спрятаться от невыносимого дождя и обсохнуть в тепле. Стив же несколько секунд посмотрел своему напарнику вслед и, мрачно улыбнувшись смотрящему на него исподлобья Гарри, достал из кармана мантии волшебную палочку.

— Даже не думай дергаться, Весельчак, иначе можешь лишиться какого-нибудь важного органа. — Охранник крепко схватил Гарри за руку, прижимая того к себе. Вскоре Поттер почувствовал знакомое ему ощущение, будто его засасывало с огромной силой в узкую трубу, как вдруг прямо перед ним что-то ослепительно вспыхнуло, после чего Гарри погрузился во тьму.

Гарри всегда недолюбливал магические способы перемещения. При всем удобстве возможности оказаться на другой точке планеты практически мгновенно они, по крайней мере для Поттера, обладали одним большим недостатком, который перекрывал все их положительные стороны. После таких перемещений Гарри чувствовал себя паршиво, будто его засунули в бочку и пустили в кругосветное плавание по морю. Голова сильно кружилась, ощущение в груди, будто он падает с огромной высоты, не проходило еще несколько минут, но самое главное, что каждый раз, путешествуя таким способом, он не мог сохранить равновесие и обязательно падал, в основном, — на свою пятую точку. Нелюбовь Гарри к магическим перемещениям началась еще летом перед вторым курсом, когда он по ошибке попал в лавку Боргина в Лютном переулке. Путешествие на «Ночном рыцаре» было тоже не из самых приятных, молодой волшебник был благодарен судьбе, что ему удалось сдержать еду от побега из желудка. А следующим летом Гарри познакомился с, наверное, самым «приятным» способом перемещения из всех существующих. Портал. Гарри до сих пор помнит это ощущение, когда тебя резко что-то хватает и на огромной, невозможной для обычного перемещения скорости, тащит куда-то вперед. Все вокруг представляет собой калейдоскоп различных цветных пятен, образующих непрерывный тоннель прямо до места приземления. Именно с помощью портала, замаскированного под Кубок Огня, его и Седрика доставили для приятной беседы на кладбище. Седрик.... Нет, сейчас не самое лучшее время для того, чтобы вспоминать о погибшем по его вине друге. И, наконец, порталом его доставили в Азкабан, где он провел последние десять лет своей жизни.

Но это ощущение, сопровождавшее его последнее путешествие с острова, было Гарри совершенно незнакомо. Все его тело будто сдавили огромными тисками, не давая ему сделать вдох, голова жутко болела, словно ему только что пришлось ей отбивать взбесившийся бладжер. В ушах еще продолжало звенеть, этот звон заглушал все звуки, которыми должно было быть полно Министерство, ведь именно туда его собирался доставить Стив. И почему тело болит так, будто с ним всю ночь развлекалась парочка одиноких троллей? Если такой должна быть аппарация, то он больше никогда в жизни не будет ей пользоваться, спасибо, нет уж. Оставьте это для любителей необычных ощущений и ярких впечатлений.

Гарри попытался открыть глаза, но голова отозвалась такой дикой болью, что волшебнику пришлось повременить с попытками осмотреться вокруг. Звон в ушах медленно утихал, но это совершенно не помогало ему определить, где он сейчас находится. По ощущениям, он лежал сейчас на спине, на чем-то мягком и мокром, скорее всего — траве. Если это, конечно, не инновация нового министра, решившего застелить пол в здании правительства травой, чтобы улучшить атмосферу и снять таким образом стресс среди своих подчиненных, то Гарри был практически уверен, что, где бы он ни находился, это было точно не Министерство Магии. Вокруг было слишком тихо, не было слышно людских разговоров, объявлений по громкоговорителям, черт, даже воздух был слишком свежим для города. Как будто он был за городом, в каком-то лесу....

От этой мысли Гарри стало не по себе. Зачем охранник решил отвести заключенного вместо Министерства в лес, где они будут совершенно одни? Только ради удовлетворения своих садистских или, того хуже, сексуальных желаний. Не для разговоров о типичной английской погоде, это уж точно. Усилием воли волшебник все-таки заставил себя открыть глаза, но кроме более светлого оттенка черного сначала он ничего не мог разглядеть. Чуть позже, когда голова стала меньше кружиться, Гарри смог разглядеть кроны деревьев, а над ними — темное ночное небо, усыпанное звездами. Если, конечно, это не было плодом его воспаленного воображения, то он действительно находился где-то в неизвестном ему лесу. Насколько ему позволяло положение, волшебник постарался оглядеться по сторонам, но ничего, кроме сплошной стены деревьев и травы, он не увидел. Охранника не было рядом. Бродил ли он где-нибудь по округе в поисках подручных предметов для личной беседы со своим заключенным или таким вот оригинальным способом он решил даровать узнику свободу, Гарри не знал, и это его пугало.

Тело плохо слушалось волшебника, но, в конце концов, сильно шатаясь, Гарри удалось встать на ноги. Голова все еще сильно кружилась, заставляя деревья танцевать причудливые восьмерки и квадраты. Такие движения окружающей его реальности не способствовали попыткам Гарри устоять на ногах, но через некоторое время все успокоилось и ему удалось как следует осмотреться вокруг себя. Лес был темным, глухим, не похоже, что где-то поблизости располагались населенные пункты или какие-либо другие объекты цивилизации. Вокруг было тихо, даже слишком тихо для обычного леса. Как будто вокруг, кроме Гарри, не было ни одной живой души. Не кричали ночные птицы, даже ветер, задевавший верхушки высоких деревьев, делал это почти бесшумно, он как будто старался не разбудить шелестом листьев что-то, таящееся в этом лесу.

То ли из-за темноты, то ли из-за плохого без очков зрения, которые, судя по ощущениям, все еще находились в кармане брюк, но Гарри никак не мог понять, где же находился его конвоир. По крайней мере, на этой небольшой поляне, где он очнулся, стражника не было видно. Волшебник решил не испытывать судьбу, дожидаясь на этом самом месте возвращения Стива. Почему-то ему казалось, что ничего хорошего эта встреча с охранником ночью посреди леса ему не принесет. Запястья по-прежнему находились за спиной благодаря тяжелым наручникам, которые заботливые стражи тюрьмы одели на него при выходе из камеры. Они как будто знали, что конвоирование его в Министерство закончится подобным образом. Гарри попробовал высвободить руку, но его усилия были напрасны: наручники сидели как влитые, будто бы их специально делали именно под его запястья.

Смирившись с дополнительными трудностями, волшебник медленно пошел вперед. Ориентироваться по звездам он не умел, поэтому ему приходилось полагаться только на собственное везение, которое уже один раз сегодня проявило себя во всей красе, забросив его сюда. Гарри постоянно озирался по сторонам, но ничего, кроме старых деревьев, кроны которых уже начали переплетаться между собой, местами вздыбленной мощными корнями земли и темноты, обволакивающей густой пеленой все вокруг волшебника, видно не было. Шумное дыхание с хрипами вырывалось из его груди, нарушая мертвую тишину этого странного леса. Ноги уже начинали заплетаться, но Гарри продолжал идти вперед, стремясь уйти как можно дальше от того места, где он очнулся. Даже воздух, казалось, подгонял его. Тяжелый, затхлый: дышать им было тяжело. Не хватало кислорода, запахи неизвестных растений кружили голову, заставляли сбавлять темп и постоянно глядеть под ноги, чтобы не зацепиться случайно ногой за торчащий из-под земли корень.

Гарри потерял счет времени. Среди этих деревьев, похожих одно на другое, тишины и усталости ему уже начало казаться, что все происходящее вокруг — дурной сон, больная шутка его головы, что он так и будет идти вперед, будто по кругу, пока не проснется на холодном, мокром полу своей камеры. Не было ни бури, ни охранников, не проверки из Министерства — все это лишь фантазии, вызванные его мечтами о свободе. Хотелось остановиться, сесть, прислонившись спиной к толстому стволу дерева, и закрыть глаза, чтобы наступило, наконец, заветное блаженство. Не надо будет убегать, бояться, прятаться, считать одинаковые дни, отмечая их кусочком камня на стене. Не будет больше страха, боли, печали, вины. Все пройдет, стоит лишь только остановиться на несколько минут, чтобы перевести дыхание.

Глубоко внутри Гарри понимал, что эти мысли — не его, что это лес пел ему убаюкивающую колыбельную, после которой он никогда не проснется. Но сопротивляться этому с каждым шагом становилось все сложнее. Ноги тяжелели, а каждый вздох давался все с большим усилием. Наконец, Гарри не выдержал и остановился, опершись плечом на дерево. Оставалось только присесть и закрыть глаза.

Из транса волшебника вывел красный луч, который пронесся рядом с его головой и угодил в стоящее рядом дерево. Повторение намека не потребовалось, Гарри сразу же, пригнувшись от следующих обездвиживающих заклинаний, побежал вперед, виляя и стараясь как можно чаще оказываться за деревьями, дабы не быть такой уж легкой мишенью. Странно, но все влияние леса прошло мгновенно, словно его никогда и не было. В голове была только одна мысль: бежать как можно дальше и как можно скорее. Возвращаться в камеру совершенно не входило в планы волшебника, особенно теперь, когда он уже почувствовал вкус свободы, ощутил под своими ногами теплую прохладу травы, а не скользкие камни, когда над головой нависает не потолок, а кроны деревьев, за которыми прячутся мириады звезд. Красные лучи пролетали мимо, попадая в деревья или уносясь куда-то во мрак леса.

В лицо ударила щепка, оцарапав скулу. Либо со временем прицел преследователя становился лучше, либо расстояние между ними сокращалось. Бежать с руками за спиной, босому, в сумерках, после десяти лет, проведенных в камере, было сложно. Гарри уже начал задыхаться, сердце, казалось, вот-вот прорвет грудную клетку, а мышцы ныли, будто он пробежал несколько миль. Впереди показалось что-то темное, но Гарри не успел среагировать и кубарем перелетел через упавшее дерево. На долю секунды все вокруг него закружилось, небо и земля успели поменяться местами, а затем прохладная трава встретила его с распростертыми объятиями. Все тело волшебника чертовски болело, но кое-как ему удалось встать на колени.

Бежать дальше не было никакого смысла. Все равно он заведомо проигрывал в этой гонке, а чертово дерево лишь только приблизило его преследователя к заветной цели. Оставалось одно — использовать эффект неожиданности. Рядом, росло огромное дерево, за стволом которого Гарри и спрятался, стараясь стать как можно незаметнее и моля все высшие силы о том, чтобы его преследователь не заметил его. Но ждать ему долго не пришлось. Раздались глухие удары тяжелых ботинок о землю, хриплое дыхание уставшего человека было хорошо слышно в лесной тишине. Гарри не нужно было выглядывать из-за дерева, чтобы понять, что его преследователь вот-вот должен будет попытаться перепрыгнуть через упавшее дерево. Все еще сидя на корточках, волшебник выжидал момент, когда его противник будет максимально уязвим: тогда, когда он будет перепрыгивать через лежащий на земле ствол. Тогда он не сможет ни использовать свою палочку, ни оказать должного сопротивления.

Шаги замедлились, преследователь был совсем близко, в нескольких метрах от Гарри. Мысленно досчитав до трех, Гарри, оттолкнувшись ступнями от земли что есть сил, выскочил из-за дерева по направлению к тому месту, где должен был быть его противник. Момент оказался как нельзя удачнее. Стив, а это был именно он, решил не перепрыгивать через ствол, который в ширину доставал бы ему до пояса. Вместо этого он перелез через него и как раз оказался спиной к Гарри. Времени среагировать у охранника практически не было. Он успел лишь обернуться лицом по направлению к бегущему на него человеку. Удар плечом в тело был настолько сильным, что охранник упал как подкошенный, выронив волшебную палочку в сторону. От падения лицом на землю у него перехватило дыхание, а упавший сверху него беглец лишал его возможности быстро подняться.

Гарри моментально вскочил на ноги. Пока охранник лежал на земле, у беглеца было преимущество, которого он лишался в честном бою один на один, поэтому действовать нужно было максимально быстро. Нога сама собой поднимается в замахе, и удар пяткой приходится точно в височную долю только начавшего подниматься мужчины. Гарри невольно пошатнулся назад: сохранять равновесие с руками, которые закреплены наручниками за спиной, было непростой задачей. Но одного удара для такого крепкого мужчины, как Стив, было явно недостаточно. Охранник ошарашено пытался снова подняться на ноги, но Гарри был первым. Очередной удар, на этот раз подъемом стопы, пришелся точно в челюсть мужчины.

Стражник бессильно повалился на спину. Его грудь медленно поднималась и опускалась, из края рта тонкой струйкой текла кровь, а голова была безвольно откинута в сторону, так, что Гарри не было видно глаз лежащего на земле мужчины. Охранник не подавал признаков жизни, разве что дыхание свидетельствовало о том, что он еще жив, но терять бдительность беглец не собирался. В полуметре от руки мужчины на земле лежала волшебная палочка, целая и невредимая. Гарри в очередной раз мысленно проклял чертовы кандалы, из-за которых он чувствовал себя калекой, не способным ничего сделать нормальным образом. Поднять ее руками с пола для него было сложно, но выполнимой задачей. Ему бы пришлось сесть на землю, и пытаться взять ее на ощупь, но тогда он бы моментально терял все свое преимущество над лежащим на земле мужчиной и стал бы легкой добычей, если бы тот решил внезапно очнуться.

Но был и другой выход. Гарри сконцентрировался на палочке, лежащей на земле. По телу волшебника разлилось знакомое приятное ощущение, будто он стоял под теплым весенним солнцем. Вначале ничего не происходило, будто палочке были безразличны его попытки призвать ее, но вдруг она дернулась, сдвинулась на пару дюймов, а затем мгновенно оказалась у него в руке. Гладкое полированное дерево приятно холодило ладонь, но того ощущения, которое было у Гарри при использовании его старой палочки с ядром из пера феникса, не было. Как будто он и эта новая палочка не были созданы друг для друга, и она не будет работать у него так же хорошо, как и у предыдущего хозяина.

Но полного совпадения Гарри и не требовалось. Беглец перевернул палочку так, чтобы ее кончик был направлен на кандалы. Если Гермиона на первом курсе смогла открыть волшебную дверь, то у него точно должно получиться.

— Alohomora! — Никакого эффекта. Гарри попытался получше взяться за палочку, чтобы ее кончик был как можно ближе к защелкивающемуся замку кандалов. — Alohomora! Alohomora! Черт! Alohomora! Да давай же ты! Alohomora!

Последняя попытка оказалась удачной, замок на левой руке волшебника щелкнул, высвобождая левое запястье. Гарри был так увлечен своими попытками освободиться от кандалов, что совершенно потерял бдительность и забыл про охранника, который лежал неподалеку на земле. Оказалось, что он это сделал совершенно напрасно. Мужчина пришел в себя и решил, что не стоит ждать, пока заключенный освободиться от наручников. С диким ревом охранник понесся на беглеца, отплатив ему той же монетой. Сильный удар поверг Гарри на землю, а сверху на него навалилась тяжелая туша разъяренного охранника.

— Не выйдет, гаденыш!

Стив прочно сидел на беглеце сверху, прижимая того к земле и лишая его возможности двигать телом. Мужчина явно не собирался рисковать своим здоровьем, поэтому сразу же стал наносить сильные удары по лицу лежащего на земле волшебника. После первого же удара Гарри на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве. Для волшебника у Стива был чертовски сильные руки, благодаря чему каждый раз, когда кулак охранника касался лица беглеца, тому казалось, что он пытается остановить головой летящий на полной скорости бладжер.

Соленая, немного вязкая кровь начала заполнять рот Гарри: этот чертов охранник, похоже, разбил ему губу. Привычный вкус словно вернул беглеца к жизни. Он не собирался быть боксерской грушей, на которой сидящий на нем мужчина будет отрабатывать свои удары. Правая рука сама собой нащупала свободный конец кандалов, лежащий рядом с ней. Сжав его, что есть силы, Гарри практически без замаха ударил им охранника по голове. Сильный удар тяжелым металлическим предметом, казалось бы, должен был если не успокоить сидящего на нем мужчину, то уж хотя бы дезориентировать его, но нет, охранник продолжал со всей силы молотить Гарри по лицу. Беглец ударил еще раз, уже сильнее, потом еще и еще.

Гарри казалось, что все его попытки обиться от охранника не имели никакого эффекта. Мужчина продолжал наносить удары, с каждым из которых Гарри было все тяжелее и тяжелее что-либо делать. Наконец, разозлившись, беглец из последних сил нанес удар, старясь попасть в височную долю нависающего над ним мужчины. Темные капли брызнули на лицо лежащего на земле волшебника. Удар пришелся туда, куда надо. Стив слегка пошатнулся, было видно, что он пытается оправиться после такого удара. От виска охранника к скуле шел глубокий разрез, из которого на землю капала кровь.

Гарри, одухотворенный таким эффектом, собирался нанести повторный удар, как вдруг что-то сдавило ему горло. Крепкие толстые пальцы обхватили его шею, перекрывая доступ воздуха к легким. Прямо перед его глазами нависло искаженное безумной яростью лицо охранника. Стив уже не собирался брать его живым. Это было видно по его глазам, в которых отчетливо читалось желание убить лежащего на земле мужчину. Гарри судорожно схватился пальцами за руки охранника, пытаясь убрать их со своего горла, но мужчина давил всей своей массой. Грудь беглеца судорожно поднималась, рот тщетно пытался схватить хоть глоток воздуха.

Сознание Гарри начало медленно мутнеть от нехватки кислорода. Пальцы уже плохо слушались команд мозга, все слабее и слабее цепляясь за руки охранника. Неужели все именно так закончится? Нет, Гарри не хотел так просто умирать, в каком-то лесу, от рук какого-то охранника, чтобы его тело растащили на мелкие кусочки лесные звери или чтобы его сбросили вниз с отвесного обрыва в мешке с привязанным к нему камнем. Голова страшно болела, единственное, чего хотел сейчас волшебник, — это избавиться от сдавливающих его горло пальцев, чтобы полной грудью вздохнуть так необходимый ему воздух.

Что-то будто щелкнуло в глубине сознания беглеца. Он внезапно понял, что стоит ему только захотеть, и все это прекратится. Не будет больше боли, этот сидящий на нем мужчина не сможет притронуться к нему даже пальцем. Нужно только представить себе, как охранник корчится от невыносимой боли, которая пронзает каждую клеточку его организма, и все сразу же пройдет. Образ Стива, валяющего на земле в нечеловеческих муках, начал постепенно заполнять его сознание, обрастая все новыми и новыми деталями, пока не стал реальностью.

Внезапно, Гарри почувствовал, что его горло больше не сжимает мертвая хватка пальцев, что он может спокойно дышать. Воздух шумно ворвался в его легкие, наполняя кровь кислородом и возвращая в уже начавшее угасать сознание жизнь. Вес охранника больше не давил на него, и Гарри смог приподняться, чтобы увидеть ужасающую картину. Стив лежал на земле в нескольких ярдах от него, беззвучно корчась в мучениях. Все тело мужчины дергалось, будто его тело пронзали разряды тока, глаза его закатились, а рот замер в неслышимом крике. Гарри понял, что это он заставил охранника, который день за днем наблюдал мучения узников в камерах, который насмехался над ними, вместо чистой воды давая им какую-то темную жижу, который, наконец, еще несколько секунд назад хотел задушить его, почувствовать все те мучения, которые он принес людям за свою жизнь. Странно, но ему нравилось смотреть, как страдает лежащий на земле мужчина, как его тело корчится точно так же, как он себе представляет в своем воображении. Мрачная ухмылка расползлась по лицу волшебника. Настало время хоть для одного человека, который виноват в его мучениях, платить по счетам.

Шатаясь, Гарри встал на ноги и медленно подошел к метающемуся на земле мужчине. Вблизи было видно, как кровь мелкой струйкой стекает с уголка рта охранника, оставляя на темной траве бурое липкое пятно. Гарри внимательно смотрел, как движения мужчины становятся все менее интенсивными, как взгляд его глаз постепенно тускнеет, а дыхание становится все более прерывистым, будто его сердцу уже трудно качать кровь по организму. Наконец, тело мужчины дернулось в последний раз, и он затих, недвижимый. Последнее, что видел в своей жизни Стив, был горящие ярким колдовским светом зеленые глаза цвета смертельного проклятия.

Обессиленный, Гарри упал на траву. Дыхание с шумом вырывалось из его грудной клетки, все тело болело, особенно лицо, которое, как он чувствовал, уже начинает опухать. Его трясло от тех объемов магии, которые ему пришлось высвободить, чтобы избавиться от охранника. Чуть позже, когда сердце немного успокоилось, а дыхание — восстановилось, в его голову пришла ошарашившая его мысль. Только что он убил человека. Своими собственными руками он лишил жизни другое живое существо. Странно, но эта мысль не принесла за собой отчаяние или раскаяние. Наоборот, Гарри стало легче, как будто с его плеч сняли груз, который долгие годы давил на них. От шока хотелось смеяться в полный голос, но Гарри сдержал себя и просто лежал на земле, смотря наверх, где из-за крон деревьев показалась луна. Огромная, она нависала над ним, немая свидетельница только что произошедшего убийства. Волшебнику казалось, что, если присмотреться, то кратеры на ее поверхности образуют ласковое, все понимающее лицо. Она не винила его в произошедшем, нет. Она понимала его, понимала, что это было необходимо, и дарила ему свой ласковый прохладный свет, который приятными волнами обволакивал его тело, даря мир и спокойствие его искалеченной душе.

Гарри потерял ход времени, всматриваясь в царицу ночного неба. Ему не хотелось вставать, уходить отсюда, но все же волшебник пересилил себя и поднялся на ноги. Тело охранника так и лежало неподалеку, распластанное на земле, будто тот уснул после хорошей гулянки. Стараясь лишний раз не смотреть на него, Гарри огляделся по сторонам в поисках палочки. Она так и лежала на том месте, где он выронил ее в борьбе с охранником. Гарри вытянул руку вперед и палочка послушно прыгнула в его ладонь, будто признавая в нем своего нового хозяина. Беглец поднес ее кончик к второму замку оков, так и висевших все это время на его правой руке.

— Alohomora! — Голос волшебника был глухим, его горло пересохло и даже обычное заклинание, которое он узнал на первом курсе, давалось ему сейчас с трудом.

Замок щелкнул, и кандалы упали на землю с глухим звуком. Гарри нервно потер свои запястья, уже долгое время нывшие от непривычной ноши. Правая рука начала медленно отходить от онемения, приятное покалывание от возобновившегося нормального кровообращения распространилось от кончиков пальцев по всей ладони. Уже привычным движением руки Гарри поправил волосы, которые сползли на лицо, заправив длинные пряди за уши. Густая борода приятно щекотала ладонь. Интересно, в таком виде кто-нибудь узнает в нем Гарри Поттера?

Засунув левую руку в карман, Гарри приятно удивился. Очки практически невредимыми пережили его схватку с охранником. Они ему были уже слегка малы, да и правое стекло слегка треснуло, но все же в них он видел гораздо лучше, чем без. Да и к тому же, теперь у него была волшебная палочка. Гарри так отвык от этого ощущения, что совершенно забыл об этом. Он даже помнил заклинание, которое Гермиона использовала тогда, во время их первой поездки на Хогвартс-Экспрессе.

- Oculus Reparo! — Линзы стали совсем как новые, будто бы очки только что впервые достали из футляра.

Гарри, надев очки, еще раз огляделся по сторонам. На этот раз ему были видны практически все малейшие детали. Кровь на его серой рубашке, смятые, выдернутые с корнем травинки, прилипшие к его телу, порванные штаны. Если он покажется в таком виде, первый же встречный человек моментально побежит в полицию и будет совершенно прав. На свободе разгуливает опасный преступник-рецидивист, сбежавший из тюрьмы и убивший своего охранника. Вооружен и очень опасен. Можно прямо сейчас делать колдографию, где он будет суровым взглядом смотреть исподлобья сквозь волосы, нависающие на лицо.

Усмехнувшись собственным мыслям, Гарри направился к телу охранника. Легкий толчок ногой в живот удостоверил волшебника в том, что лежащий на земле мужчина мертв. В голову так и лезла одна фраза из знаменитого фильма, который он увидел в самый прекрасный месяц в своей жизни — август, практически перед первой поездкой в Хогвартс.

— Мне нужна твоя одежда, ботинки и мотоцикл. — Гарри старался подрожать голосу Арнольда Шварценеггера, но получилось неважно.

Конечно, носить одежду мертвого человека не самая хорошая идея, особенно если верить приметам, но другого выхода у Гарри просто не было. Мантия снялась легко, если, конечно, не считать поднятие с земли тяжелого тела. Затем последовали ботинки, носки, брюки, жилет и рубашка. Трусы с мужчины беглец не стал снимать, он не был настолько в отчаянии, чтобы носить за кем-то чужое нижнее белье. О том, что на нем до сих пор были трусы, которые носил когда-то Дадли, Гарри не хотел даже и вспоминать.

Одежда была практически в пору. Охранник был одного роста с Гарри, только заметно полнее, но для Поттера было не в новинку носить одежду, которая ему не подходила по размеру. Наконец, облачившись в одежду охранника тюрьмы, Гарри начал обыскивать карманы. В них было полно какого-то барахла вроде салфеток и прочей ерунды, которую беглец не постеснялся прямо на месте выкинуть. Ценной для него оказалась только пара галлеонов, спрятанных во внутреннем кармане жилета. Видимо, Стив хотел потратить их на выпивку после тяжелой рабочей смены. Но мертвым золото ни к чему, а для Гарри любые деньги означали то, что он в перспективе сможет поесть и поспать.

Не оборачиваясь, Гарри медленно пошел в ту сторону, в которую он собирался двигаться раньше, до того, как за ним погнался охранник. Мягкий, теплый свет, распространяющийся вокруг с кончика палочки, которую беглец опустил вниз, чтобы не слепить себе глаза, освещал ему дорогу. Теперь, в починенных очках и с магическим светом, он не боялся не заметить торчащий из-под земли корень, поэтому шел гораздо быстрее. Где-то позади, там, где Гарри оставил тело охранника тюрьмы, раздались чавкающие звуки. Волшебник поежил плечами. Ему не хотелось представлять, что происходило сейчас там. Но за свою безопасность он не беспокоился. В его руке была волшебная палочка, да и что бы ни водилось в лесу, оно сегодня получило свою порцию еды. Но все же Гарри прибавил шагу, стараясь уйти как можно дальше от того места.

Темнота постепенно рассеивалась, уступая место предрассветным сумеркам. Лес постепенно оживал, старые, вековые деревья стали попадаться все реже, их места занимали более молодые, появились кустарники и другие мелкие растения. Странно, но Гарри с каждым шагом было все легче идти, пропала гнетущая атмосфера затхлости. Мертвый кладбищенский воздух сменился свежим, наполненным легким ароматом осени. Где-то над головой с недовольным уханьем пролетела ночная птица, видимо, спешащая вернуться в свое гнездо до первых лучей солнца. Поттер проводил ее темный силуэт взглядом и двинулся дальше, крепко сжимая в руке палочку.

Белый огонек послушно освещал волшебнику дорогу на несколько ярдов вперед, заставляя окружавшую его ночь расступаться. И привлекая ночных насекомых, которые, одурманенные манящим светом, кружились вокруг кончика палочки словно завороженные. Самые смелые из них пытались садиться на палочку или даже на руку волшебнику, но Гарри легким движением сбрасывал с себя непрошенных пассажиров. Но даже такая молчаливая компания была ему приятна, за долгие годы заключения он практически отвык от вида живых существ, если не вспоминать о непомерно гигантских крысах, ползающих где-то внутри стен по канализационным трубам в поисках пропитания.

Гарри невольно поежился от воспоминания об Азкабане. Мрачные холодные стены маленькой камеры, вечная сырость и пронизывающий до костей ледяной ветер — теперь, когда он, наконец, снова оказался на свободе, когда вокруг, куда не кинь взгляд, безграничная природа, когда можно идти часами вперед и не наткнуться на преграду в виде стены, когда все вокруг наполнено жизнью, Гарри еще больше не хотелось даже думать о том, где он находился еще сутки назад, не говоря уже о возвращении туда. И для того, чтобы вновь не оказаться запертым в маленькой камере на долгие годы, Поттер был готов пойти на все, абсолютно на все.

Он уже не был тем наивным мальчиком, который предложил своему другу вместе схватиться за Кубок, чтобы вдвоем принести победу своей школе. Все юношеские иллюзии по поводу устройства мира, пускай даже волшебного, остались далеко позади, как и подсознательная вера в то, что люди, его населяющие, чем-то отличаются от маглов. Они не герои детской сказки, где каждый обладает своей определенной чертой характера, где с первого взгляда легко понять, кто хороший, а кто плохой, что правильно, а что нет. С самого первого дня, когда Хагрид принес ему письмо с извещением о том, что он — волшебник, Гарри казалось, что он попал в какое-то особенное место, где все будет по-другому, не так, как он жил до этого. Но нет, волшебным миром правят все те же вещи, что и обычным. Деньги, власть, знания — вот три основных столпа, на которых держится любое общество, вне зависимости от того, могут ли его члены колдовать или нет.

Он был так рад тому, что оказался там, где он будет своим, где у него будут друзья, любовь, семья, забота, что перестал задавать вопросы, сомневаться в том, что ему говорят. Он все принимал на веру, сломя голову бросался в очередную авантюру, забывая подумать хоть чуть-чуть о последствиях своих действий. Он оказался идеальной марионеткой, которой было удобно управлять. Которая нисколько не сомневается в том, что она поступает правильно, что эти легкие подергивания за ниточки — это ее собственные мысли и желания, что все вокруг либо черное, либо белое, никаких полутонов не существует. Как в детских сказках, которые он с упоением читал в кладовке, мечтая стать их героем. Что же, его мечта сбылась, только сказка оказалась для героя не такой радужной, какой она могла бы показаться читателю. В этом суровом мире нужно уметь выживать, и Гарри был готов сделать все для того, чтобы выжить.

Сейчас Гарри занимала только одна вещь: как у него получилось применить беспалчковую магию такого высокого уровня, как Crucio. А судя по мучениям охранника, это было именно оно. Точно также корчился от боли паук на уроках у профессора Муди, это же заклинание применил Волан-де-Морт тогда, на кладбище. Если верить словам профессора, то не каждый волшебник мог бы применить Crucio при помощи палочки, не говоря уже о том, чтобы сделать это без нее и невербально. Для этого требовалась определенная склонность: склонность магии волшебника к Темным Искусствам. Означало ли это, что Гарри — темный маг? Скорее всего, да. Если бы он узнал это десять лет назад, то это бы его шокировало, он бы не находил себе места от переживаний, ушел бы в самокопание — одним бы словом, занялся бы привычными для подростка вещами. Но сейчас это не вызвало у него никаких эмоций, ему было все равно. И лишь где-то глубоко внутри Гарри нечто было радо этому факту, и ему не терпелось применить это заклятие снова, увидеть то, как страдает другой человек, почувствовать свою власть над ним.

Но Гарри не стал заниматься таким глубоким самокопанием, он просто шел и шел вперед. Усталости после происшествия в лесу не было, наоборот, Поттер чувствовал себя бодрым, полным сил. Несмотря на почти сутки без сна, голова волшебника была совершенно ясной, не было ни сонливости, ни других признаков того, что ему пора отдохнуть. Только темные круги под глазами свидетельствовали о том, что мужчина много дней подряд не мог как следует выспаться. Даже голод не мучил волшебника, во время своего заключения Гарри привык днями обходится без еды, пока охранники не соизволят принести свежую порцию отвратного варева.

Тем временем стало светать, огромный желтый шар Солнца начал медленно подниматься из-за горизонта, разгоняя своим светом последние остатки ночной тьмы. Все вокруг волшебника стало постепенно обретать краски: листья деревьев стали похожи на мозаику, чередующую зеленые, желтые и красные цвета, земля стала похожей на пятнистый ковер из темной травы и других растений, даже воздух, казалось, из бесцветного превратился в золотистый, переливающийся при малейшем дуновении ветра.

Решив не использовать магию просто так, Гарри погасил палочку и убрал ее в глубокий карман мантии так, чтобы при малейшей необходимости смог бы быстро ее достать. С первыми лучами солнца лес значительно преобразился. Его обитатели, переждавшие ночь кто где, стали готовиться к долгому дню. Где-то над головой свистела птица, Гарри не знал ее названия, но эта легкая, незатейливая мелодия почему-то пробирала до самой глубины души. От нее хотелось плакать, смеяться, бежать — делать все, что угодно, но почувствовать себя снова по-настоящему живым. Трель умолкла так же неожиданно, как и началась, но ее мотив подхватил прячущийся где-то неподалеку в траве кузнечик, затем еще один, чуть дальше, затем еще, еще и еще. Им на помощь подоспели другие птицы, общающиеся между собой на им одним известном языке, даже деревья, казалось, о чем-то шептались, неохотно шевеля листвой.

Гарри не знал, сколько он уже шел. Лес даже и не думал заканчиваться, на всем пути Поттеру не попалось ни единой тропинки, дорожки или другого признака того, что где-нибудь поблизости есть люди. Мужчине даже начало казаться, что этот лес никогда не закончится, как вдруг впереди среди деревьев забрезжил просвет. Гарри прибавил шагу, стараясь побыстрее узнать, что же находилось там, за начинающей редеть сплошной стеной деревьев. Наконец, щурясь от яркого солнечного света, волшебник вышел на большую поляну, образованную лесным озером.

Вода была прозрачной, практически кристально чистой. Лишь вдоль берега, облюбованного высокой травой, она была чуть мутнее. Солнце с детским азартом играло с водной гладью, пуская во все стороны солнечные зайчики. Это место было настолько красивым, что могло показаться нереальным. Гарри медленно подошел к берегу, внимательно осматриваясь по сторонам. Не было никаких признаков того, что здесь бывали люди. Все находилось в такой идеальной чистоте, что человеку, привыкшему к цивилизации, казалось, что здесь все было точно также десятки и сотни лет тому назад.

Гарри бессильно упал на колени перед ровной водной гладью. Перед ним оказалось усталое мужское лицо, в котором он с трудом узнавал себя. Исчез веселый блеск в ярких зеленых глазах, под глазами выделялись большие темные круги; волосы, губы, кожа, борода — все это было незнакомым ему, чужим. Он оказался совершенно непохожим на фотографии своих родителей, разве что глаза: большие, зеленые, практически такие же, как и у мамы. Инстинктивно убрав волосы с лица, Гарри замер на мгновение. То место, где до этого находился шрам, было абсолютно нормальным, не было ни малейшего намека на памятный знак, доставшийся ему после Хэллоуина 1981 года.

Мужчина устало упал спиной на мягкую зеленую траву. Он не понимал, что это могло значить. И Дамблдор, Гарри сжал кулаки при упоминании этой фамилии, и даже мадам Помфри не раз говорили ему, что этот шрам будет с ним до конца дней, но вот теперь он четко видел в кристально чистой воде, что шрам исчез без следов, как будто бы его не было. Гермиона уже бы выдала несколько версий, почему это произошло. Каким же он был дураком, когда начал полагаться не на собственный, а на чужой разум. Но начинать думать самостоятельно никогда не поздно.

Задумчиво водя тыльной стороной ладони по влажной от росы траве, Гарри лежал на спине и с отстраненным взглядом смотрел на ярко-голубое небо, пытаясь думать. Шрам остался с той самой октябрьской ночи, когда Волан-де-Морт решил нанести его семье дружеский визит. Шрам болел, когда Темный Лорд находился рядом с ним, Поттер это понял еще на первом курсе, когда Том жил в голове у Квиррелла. Значит, этот шрам как-то связывал его с Волан-де-Мортом. Как — Гарри не знал, и почему он исчез — тоже. А ударяться в область фантастических догадок и предположений было бесполезно.

Гарри просто лежал на земле, смотря на медленно ползущие по небосводу облака. Он уже набрался сил для дальнейшего путешествия, но вставать почему-то не хотелось. Это место было настолько спокойным, что в голове у волшебника уже возникла мысль остаться жить здесь. Можно будет построить на берегу озера дом, жить охотой, быть вдали от всего.... Короче говоря, сдаться. Гарри нехотя встал на ноги. Если в нем что-то и осталось от прежнего неказистого юноши с горящим взглядом, то это желание бороться до конца, до последнего вздоха. Какой бы райской не казалась эта поляна, но его место было не здесь. Где — он пока не знал, но чувствовал, что просто не сможет находиться вдали от своего старого мира.

Выпив залпом несколько глотков ледяной воды, Гарри еще раз взглянул на свое отражение. Длинные, неухоженные волосы, запущенная борода. В каком бы дорогом костюме он ни появился в любом городе, то своим внешним видом он только привлечет к себе лишнее внимание. В голову сразу пришло простое заклинание из начальных курсов чар. Оно было создано как альтернатива парикмахерскому искусству еще в Древнем Риме, по крайней мере так было написано в учебнике.

Еще раз оглядев свое отражение в зеркале, Гарри достал палочку из кармана.

— Tonsorus! — несложные движения рукой и дело сделано.

Даже знаменитые гены Поттеров, которые почему-то выражались в беспорядке на голове, не могли сопротивляться магии. Прическа приобрела форму, и, хотя волосы остались довольно длинными, выглядела она прилично. Борода, которая раньше походила на атрибут заядлого уголовника, приняла нормальный вид. Теперь хотя бы не было стыдно показаться в таком виде на людях.

Еще раз напоследок сделав несколько глотков воды и умыв лицо, Гарри направился дальше вдоль берега озера. Солнце было уже почти в зените, и для осени оно припекало довольно сильно, поэтому мужчина спешил скрыться обратно в лесную чащу, где было значительно прохладнее. Гарри почти обогнул озеро, как вдруг прямо перед ним раздалось раздраженное шипение.

— Глупый человек! Он пос-с-смел потревожишь меня! Убирайс-с-ся отс-с-сюда, человек!

Гарри сразу понял, что где-то в нескольких метрах от него в траве пряталась змея. Наверняка она спряталась под какую-нибудь корягу от палящего солнца, а его тяжелые шаги разбудили ее. Поттеру не хотелось делать большой крюк, дабы обезопасить себя от разъяренного пресмыкающегося, поэтому он представил в воображении перед собой настоящую змею и заговорил:

— Я не хотел потревожить тебя, я просто проходил мимо. Пожалуйста, пропус-с-сти меня, я не причиню тебе зла.

В ответ в кустах в полуярде от него началось оживленное движение.

— Говорящ-щ-щий! Я никогда не укуш-ш-шу говорящ-щ-щего! Позволь мне увидеть тебя, говорящ-щ-щий!

Гарри не успел ничего возразить, как рядом с ним из травы выползла гадюка почти в ярд длиной. Серое пузо ярко контрастировало с черным зигзагообразным рисунком на ее спине. Змея подползла почти вплотную и подняла голову, изредка доставая вибрирующий язык.

— Ты пахнеш-ш-шь страхом, Говорящ-щ-щий. Не бес-с-спокойс-с-ся, я не буду тебя кус-с-сать. Это больш-ш-шая чес-с-сть для меня, увидеть говорящ-щ-щего.

Гарри постарался унять забившееся сердце. Успокоившись, волшебник присел на корточки, и его лицо оказалось почти на одном уровне с головой змеи.

— С-с-спасибо, благородное создание. Я заблудилс-с-ся и не знаю, как мне попас-с-сть к другим людям. Ты поможеш-ш-шь мне?

Голова змеи качнулась, будто бы рептилия соглашалась с сидящим перед ней мужчиной.

— Я помогу тебе, говорящ-щ-щий. Там, за лес-с-сом ес-с-сть с-с-странная земля, горячая днем и холодная ночью, по которой мчатс-с-ся г-г-грохочущ-щ-щие с-с-сущ-щ-щес-с-ства. Раньш-ш-ше, когда людей здесь не было, как говорила моя мать, не было и этой земли. Тебе туда, говорящ-щ-щий.

Змея обползла его ногу вокруг и скрылась в кустах, из которых она показалась минутой ранее.

Гарри поднялся и огляделся по сторонам. В какой стороне «за лесом» имела в виду змея? Удрученно вздохнув, волшебник пошел в ту же сторону, в которую и собирался идти до встречи с гадюкой. Но одной загадкой, связанной с исчезновением шрама, стало меньше. Гарри все еще был змееустом, значит, этот дар, полученный им в ту ночь от Волан-де-Морта, не пропал вместе со шрамом. Хотя это и ничуть не проясняло ситуацию, настроение Гарри чуточку улучшилось. Впереди уже была стена деревьев, в которую волшебник без колебаний направился.

Где-то через час ходьбы Гарри услышал вдалеке знакомый ему гул проносящихся по шоссе автомобилей. Поттер прибавил шаг, стараясь как можно скорее оказаться у дороги. С каждой минутой звук становился все четче и четче, пока, наконец, Гарри не вышел из начинающего редеть леса к шоссе. Чувство радости от того, что он, в конце концов, оказался рядом с цивилизацией, быстро сменилось удивлением, а затем — шоком.

Гарри как будто находился на выставке ретро-автомобилей. По дороге редким потоком двигались машины, которые он видел до этого только на картинках. Не было ни агрессивных или плавных форм современных автомобилей, все машины выглядели элегантно, мастито, они передвигались по дороге плавно, будто они плыли по воде. Когда мимо него медленно проехал старый седан, Гарри удалось разглядеть пассажиров машины. Мужчина и женщина были одеты так, будто ехали на реквизитном автомобиле со съемок фильма о шестидесятых годах двадцатого века.

Происходящее вокруг никак не могло уложиться в голову волшебника. Неужели все это было реальностью, а не масштабными декорациями к очередному масштабному фильму, который ребята из Голливуда решили снимать на Туманном Альбионе? Но как? Как, черт возьми, он оказался на сорок лет в прошлом? Гарри от ярости с силой ударил ногой лежащий рядом с ним камешек, и тот улетел куда-то в сторону придорожной канавы. В воздух взмыла пыль, которую сразу же унес сильный порыв ветра. А Гарри так и стоял у дороги, провожая легкую дымку застывшим взглядом.

Как могло так получиться, что он очутился в прошлом? В голове сразу возникла белая вспышка — последнее, что он помнил, прежде чем очнуться в загадочном лесу. Молния. Эта молния каким-то образом вмешалась в процесс аппарирования, и из-за нее, вместо здания Министерства в двухтысячных, Гарри и охранник оказались в каком-то лесу в шестидесятых. Нет, для Гарри Поттера ничего не может быть нормальным, даже побег из тюрьмы. Волшебник устало поправил выбившиеся волосы обратно за уши и шумно выдохнул.

Шок постепенно стал проходить и мысли Поттера стали более ясными и трезвыми. Может, оно и к лучшему. Здесь, в это время, он не будет разыскиваемым преступником, не будет Мальчиком-Который-Выжил, не будет даже просто Гарри Поттером. Он будет просто собой и сможет самостоятельно решать свою судьбу без тяжелого груза ответственности на своих плечах, который взвалил на него магический мир.

Гарри еще раз шумно вздохнул и скинул с себя мантию, взяв ее в руку. В темном теплом плаще на осеннем солнцепеке становилось жарковато. Волшебник еще раз оглядел себя. В этой одежде, которую он снял с охранника, он выглядел как пришелец из довоенной эпохи, но если сейчас на дворе были действительно шестидесятые, то он бы не привлекал бы столько внимания своей одеждой, как, если бы, появился в таком виде в свое время. А так можно было бы сделать вид, что он просто не одобряет стиль, который популярен среди современной молодежи.

Шоссе шло вдоль леса в обе стороны, и нигде не было видно хоть какого-нибудь населенного пункта. Но более плотный поток машин двигался в правую от мужчины сторону, поэтому Гарри нехотя повернулся и медленно пошел вдоль обочины дороги вслед за уносящимися вперед машинами. Поттер все еще пытался свыкнуться с мыслью о том, что он теперь совершенно свободный человек, который официально еще не существует и родится только через десять с лишним лет. Не надо ни скрываться от Министерства, ни бегать от или за злыми волшебниками, жаждущими его крови. Можно просто спокойно жить своей жизнью, не подвергаясь каждый год новым и новым проблемам.

Гарри шел вдоль дороги уже где-то полчаса, каждый раз морщась, когда мимо него проезжал автомобиль, поднимая с асфальта клубы пыли. Волшебник уже было собирался прилечь отдохнуть под каким-нибудь деревом, как вдруг машина, только что проехавшая мимо него, стала тормозить и остановилась рядом на обочине. Из старого Кадиллака вышел мужчина, лет тридцати-тридцати пяти, в светлых брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Рыжеволосый, с классической стрижкой в стиле Битлз, он производил приятное впечатление.

— Я вам могу чем-то помочь, мистер? — голос мужчины звучал обеспокоенно, словно ему была действительно не безразлична судьба человека, бредущего вдоль дороги.

Гарри заметно расслабился и убрал руку с палочки, которую он уже нащупывал в кармане мантии.

— Да, вы бы мне очень помогли, если бы подбросили до ближайшего города. — Гарри старался говорить как можно дружелюбнее, чтобы не вызвать подозрений у мужчины.

Водитель радушно улыбнулся и кивнул головой в сторону стоящей неподалеку машины. Когда Гарри поравнялся с ним, мужчина протянул руку и, все так же улыбаясь, представился.

— Майкл Эванс, приятно познакомиться.

Гарри несколько мгновений удивленно смотрел на протянутую ему руку, пытаясь сообразить, что же ему делать дальше. Называться своим настоящим именем ему не хотелось, если начинать жизнь с чистого листа, то нужно было это делать с этого самого момента. В голове само собой всплыло имя, которое он запомнил еще со школы, куда его нехотя, но определили Дурсли.

— Джон, Джонатан Донн, взаимно.

Мужчины пожали друг другу руки, но Гарри не покидало ощущение, что в голове Майкла это имя вызвало знакомые ассоциации. Удрученно усмехнувшись, Гарри произнес:

— Да, я знаю, у моих родителей не хватило фантазии назвать меня как-нибудь по-другому. Зато все мои знакомые шутят на тему, что они знакомы со знаменитым поэтом.

Майл заметно расслабился и заразительно засмеялся, похлопывая Гарри по спине.

— Не знаю, не знаю. Мне кажется, что меня на работе бы отправили сразу к психиатру, если бы я рассказал, что знаком с самим Джоном Донном.

Гарри улыбнулся, но сразу же помрачнел. У него не было никаких магловских денег, а применять волшебную палочку по отношению к этому доброму мужчине ему не хотелось.

— Но у меня нет с собой никаких денег, я не смогу с вами расплатиться...

Майкл вопросительно взглянул на него, ожидая продолжения фразы.

— Да, я знаю, глупо звучит, но меня три дня назад ограбили. Забрали все вещи, документы и деньги. С тех пор я вот так иду вдоль дороги до более-менее крупного города, чтобы там попробовать все это восстановить и связаться с друзьями.

Гарри понимал, что его история не слишком убедительная, а синяки на скулах все еще свежие, и не обрели характерную желтизну, поэтому он попробовал применить магию внушения, легкую, ненавязчивую, но ему и не надо было подчинить себе волю мужчины полностью, было достаточно того, чтобы тот ему поверил.

По лицу водителя было заметно, что он борется с сомнениями, верить или нет ему рассказанной только что истории. Гарри инстинктивно надавил сильнее, и лицо мужчины мгновенно разгладилось и снова стало выражать добродушие.

— Никаких денег, что ты. Куда скатится эта страна, если мы будем требовать деньги за помощь другим людям. Садись, я довезу тебя до Коукворта, а там моя жена накормит тебя обедом и посмотрит твои раны. И никаких возражений!

Гарри даже не собирался возражать. Он, конечно же, не хотел злоупотреблять гостеприимством, но усталость начала брать свое. Да и желудок, который уже давно не видел нормальной домашней еды, активно выражал свое согласие с происходящим.

Мужчины сели в автомобиль, и через несколько секунд машина не спеша двинулась по шоссе. По радио как раз передавали прогноз погоды, в графстве Ланкашир обещали теплую погоду, без осадков. Прогноз закончился, и из колонок заиграла какой-то легкий рок-н-ролл. Гарри краем глаза следил за Майклом, который аккуратно вел машину, слегка постукивая пальцами по рулю в такт музыке.

Гарри оглядел салон в поисках хоть чего-нибудь, что бы подсказало ему точную дату. Без этой важнейшей детали любой разговор на тему происходящих событий был абсолютно бессмысленным, а каждый раз в трудной ситуации применять магию Гарри не хотелось, да и это было слишком утомительным занятием. Но ничего подходящего Поттер не нашел.

— Скажите, Майкл, а у вас нет случайно с собой газеты? Мне интересно узнать, что произошло в стране за то время, пока я был вне цивилизации.

Водителя нисколько этот вопрос не смутил, он лишь кивнул головой куда-то на заднее сидение.

— Конечно, бери. Свежий номер Дейли Телеграф устроит?

— Да, конечно.

Гарри обернулся на заднее сидение и увидел газету, лежащую на новеньком кожаном чемодане. Старясь не выглядеть слишком подозрительным, волшебник взял ее в руки и стал внимательно рассматривать передовицу. Аккуратными печатными буквами в правом верхнем углу страницы было выведено: 30 октября 1969 года. Гарри не сдержал шумного выдоха. Значит, это все-таки правда. Он все-таки находился в прошлом, еще до того, как его родители даже пошли в Хогвартс. Из легкого транса Поттера вывел вопрос водителя.

— Джон, ты откуда будешь родом?

— Из Ньюкасла. — Не задумываясь, ответил Поттер. Он знал, что на такие простые вопросы стоит отвечать практически моментально, так как ответить на них без запинки сможет даже пятилетний.

— Далековато отсюда. Какими судьбами в Ланкашире?

У Майкла, по-видимому, было разговорчивое настроение, поэтому в покое своего пассажира он оставлять не собирался.

— Пари. Мы с друзьями поспорили, кто сможет как можно дальше добраться автостопом. Цель — Лондон, но вряд ли туда кто-нибудь доедет. Я ехал в Манчестер и заснул, а водитель и его дружбан решили ограбить меня. Без боя я не дался. — Усмехнувшись, Гарри указал левой рукой на свое лицо.

Майкл стал серьезным, выражение его лица приобрело ожесточенные нотки, а пальцы крепко схватились за руль.

— Куда катится страна.... Еще совсем недавно можно было не запирать дверь в дом и не беспокоиться о том, что тебя ограбят, а теперь.... Молодежь делает неизвестно что, какие-то наркотики, гребанные хиппи вопят во все горло о мире во всем мире, хотя почти у нас под боком русские так и норовят отхватить себе кусок побольше. Так теперь еще люди стали грабить других просто так, не от нужды или беды, нет, потому что все дозволено....

Гарри кивал в такт каждому слову Майкла, так как не хотел ввязываться в спор, имея только базовые представления о предмете разговора. Тем временем Майкл, кажется, успокоился и опять обратил внимание на своего пассажира.

— Ну а лет то тебе сколько?

— Двадцать пять летом исполнилось.

По удивленному взгляду Майкла Гарри понял, что на двадцать пять, с точки зрения мужчины, он явно не выглядит.

— Что, не похоже? — спросил Гарри, слегка приподняв бровь.

— Ни капли. Я думал, ты мой ровесник, а мне тридцать два. Хотя, может, без бороды ты бы выглядел и помоложе. Ну а семья, дети?

Гарри от удивления даже закашлялся.

— Дети? Ты что, я еще слишком молод.

В ответ Майкл рассмеялся и похлопал Гарри по плечу.

— Это тебе так только кажется, дружище. Вот найдешь свою единственную, так и поймешь, что хочешь жить только с ней. А дети сами придут, уж будь уверен.

— А у тебя есть дети? — Гарри решил перевести разговор в себя на Майкла, так ему не придется каждый раз в голове быстро прокручивать варианты ответа, выбирая из них наилучший.

Майкл довольно заулыбался, видимо, эта тема была его объектом особой гордости.

— Еще спрашиваешь. У меня и Элли две девочки, одиннадцать и девять лет. Обе красавицы.

Так они и ехали несколько часов, разговаривая на различные темы. В основном, конечно, говорил Майкл, а Гарри либо кивал в такт его словам, либо изредка вставлял свои ремарки. Майкл, как оказывается, работал инженером на машиностроительном заводе, и сейчас ехал с пятидневной смены домой на выходные к своей семье. Были разговоры и о политике, о налогах, образовании, армии — то есть обычный ассортимент тем разговора двух только что познакомившихся людей, которые хотят узнать друг друга получше.

Гарри не успел заметить, как они доехали до места назначения. Большой, аккуратный дом стоял практически в самом конце улицы. По обеим сторонам его располагался роскошный сад, который чем-то отдаленно напоминал сад его тети в Сюррее. На пороге дома стояла высокая женщина с длинными каштановыми волосами. А рядом с ней, обняв маму за талию, стояла девочка лет девяти, с такими же длинными, как у мамы, волосами, только ярко рыжего цвета. Увидев приближающуюся машину, она с криком «Папочка!» бросилась на встречу автомобилю. Когда она подбежала ближе, то Гарри увидел удивленные большие зеленые глаза, точно такие же, как и у него. На него с любопытством смотрела его мама, Лили Эванс.

Примечание автора — глава не бечена, бета сидит пока без интернета, а сам себя я вычитывать не могу. Просьба отнестись с пониманием.

Машина остановилась в нескольких ярдах от гаражной двери. Майкл заглушил мотор и приободряюще посмотрел на сидящего рядом Гарри, который, казалось, превратился в статую. Для волшебника все происходящее было полнейшим шоком, и такое описание состояния, в котором находился Поттер, было бы сильным приуменьшением. Конечно, Гарри понимал, что рано или поздно ему придется столкнуться с людьми, которых он знал когда-то, может, даже со своей семьей. Но к тому, чтобы в свой первый же день пребывания в новом мире встретить свою маму, а, значит, и бабушку с дедушкой, которых он никогда не видел, он точно не был готов. Да и как вообще можно быть готовым к такому.

Девятилетняя Лили была точной копией той женщины, которую он видел в Зеркале Еиналеж, только на двенадцать лет младше. Те же рыже волосы, спадающие с плеч, те же зеленые, выразительные глаза, полные любви, но на этот раз предназначающейся не ему, те же черты лица. Девчушка бросилась навстречу отцу, с радостным визгом прыгая к нему на руки и покрывая детскими, невинными поцелуями его доброе лицо. Смотреть на все это было для Гарри сущей пыткой, он всегда втайне мечтал увидеть вживую своих родителей, поговорить с ними, но эта девятилетняя девочка, которая счастливым смехом заливала всю округу, кружась на руках своего отца, не была его матерью, как бы ему подсознательно не хотелось думать иначе.

Она еще ничего не знала о магии, она ни разу не была в Косом переулке, она не надевала на голову Распределяющую шляпу, которая громким криком «Гриффиндор!» определяла ее вторую семью на целые семь лет, она не встретила его отца, не полюбила его. Она, наконец, не жертвовала своей жизнью ради спасения самого любимого человека на всей Земле, смотря в глаза безжалостному убийце. Сейчас она была лишь маленькой девочкой, которая безумно рада видеть своего отца. Гарри же был для нее совершенно чужим, просто незнакомцем, которому ее добрый папа решил помочь в трудную минуту. Таким он и останется для нее, несмотря ни на что. В самом лучшем случае через много лет они смогут стать друзьями, он увидит, как она растит своих детей, как дарит им свою любовь, но ничего из этого ему самому пережить не удастся.

К отцу и дочери со счастливой улыбкой в глазах подошла его бабушка, нет, она не его бабушка, она — просто Элли Эванс, любящая жена и мать. Майкл поцеловал свою супругу в щеку, что-то шепча ей на ушко в ответ на ее вопросительный взгляд, направленный в сторону все еще сидящего внутри машины мужчины. Гарри почему-то вдруг почувствовал, что эта идея Майкла с ужином не такая хорошая, как казалось вначале. Не теперь, когда он понял, с кем именно ему предстоит разделить семейную трапезу.

Майкл, все еще прижимая к себе радостную дочку, ободряюще кивнул головой, подгоняя Гарри поскорее выйти из машины. На него было направлено три пары удивленных глаз, хотя у каждого из их обладателей были на это свои причины. Гарри вздохнул и открыл дверь автомобиля, опуская на асфальт уже начавшие затекать ноги. Волшебник старался выглядеть непринужденно, хотя вряд ли это получалось у него. Захлопнув за собой автомобильную дверь, Гарри неуверенно подошел к хозяевам дома, тем не менее, оставаясь от них на почтительном расстоянии.

Майкл заметил волнение своего попутчика, хотя и истолковал его причины по-своему. Мужчина опустил дочку на землю и ласково потрепал ее по голове, взъерошивая огненно-рыжие волосы. Глава семейства повернулся лицом к своей жене, так как его последующие слова предназначались, прежде всего, ей.

— Дорогая, это Джонатан Донн. — Майкл представил супруге своего попутчика. — Он попал в непростую историю, и мой долг, как добропорядочного гражданина, был помочь ему, хотя бы немного.

Гарри нервно улыбнулся, находясь под оценивающим его взглядом женщины. Молчание длилось несколько секунд, словно она сомневалась, стоит ли впускать незнакомца в свой дом. Наконец, женщина гостеприимно улыбнулась и протянула стоящему перед ней мужчине руку.

— Эллис, Эллис Эванс. Очень приятно познакомиться с вами, мистер Донн.

В ее тоне не чувствовалось враждебности, лишь легкая настороженность ответственной матери, привыкшей решать последствия необдуманных решений своего супруга.

Гарри аккуратно пожал протянутую ему руку и уже более свободно улыбнулся.

— Джон, миссис Эванс, зовите меня Джон. Мистер Донн звучит так, будто я снова очутился в младших классах и моя учительница математики отчитывает меня за несделанное домашнее задание.

На этот раз улыбка затронула глаза женщины. Она ободряюще прижала к себе волнующуюся в присутствии незнакомого мужчины дочку и погладила ее по спине.

— Если только вы будете называть меня Эллис. Надеюсь, что я достаточно хорошо выгляжу, чтобы молодые мужчины называли меня по имени.

За эту ремарку она заработала легкий укор во взгляде со стороны своего мужа, на что она ответила очаровательной улыбкой, показывая, что ее супругу не о чем беспокоиться.

— Ну а эта маленькая мисс, которая совсем забыла свои манеры, — в голосе женщины чувствовалось недовольство,— наша дочка, Лили. Надеюсь, мой муж не мучил вас всю дорогу историями о своей любимой принцессе?

Гарри отрицательно покачал головой, тем самым, скорее всего, спасая Майкла от воспитательной беседы насчет разговоров с незнакомцами на тему своей семьи.

— Вовсе нет. Только разговорами о политике и спорте.

Эллис вопросительно подняла бровь, обращая свой взгляд на супруга. Глава семейства же старательно делал вид, будто он совершенно не понимал, о чем идет речь. Тем временем, пока родители молча выясняли отношения, Лили, наконец, набралась смелости и сделала шаг навстречу стоящему перед ней мужчине, с серьезным видом протягивая ему свою маленькую ручку.

— Лили Эванс, очень приятно, мистер Донн.

Было видно, что девочка старательно копирует свою мать, подражая ей во всем. Гарри вопросительно посмотрел на Эллис, но та была слишком занята выяснением отношений с мужем. Дружелюбно улыбнувшись, Поттер аккуратно пожал детскую ладошку.

— Взаимно.

Уголки губ Лили расплылись в довольной улыбке, видимо, девочке понравилось, что с ней обращаются точно так же, как и со взрослыми. Но уходить обратно она не спешила, внимательным взглядом изумрудных глаз осматривая мужчину. От этого взгляда Гарри стало очень некомфортно, но он ничего не мог с этим поделать, единственное, что оставалось ему — это как можно спокойнее смотреть в ответ, никак не выдавая внутреннее волнение.

— У тебя красивые глаза. Такие же, как и у меня, только грустные.

Этой короткой фразой девочка подвела итог своим наблюдениям. Гарри нервно улыбнулся, не зная, что сказать в ответ. К счастью, ему на помощь пришла Эллис, которая, судя по всему, уже успела разобраться с супругом и была готова уделить внимание незваному гостю, который неожиданно свалился ей на голову.

— Лили, не надо глупостей. Мальчики, вы, наверное, проголодались. Пойдемте в дом, через полчаса еда будет готова.

Майкл поднял дочку на руки и, обняв жену за талию, направился ко входу в дом. Гарри нерешительно последовал за ними, мысленно проклиная свою удачу, которая из всех семейств Великобритании выбрала именно эту для того, чтобы помочь ему. Пока семейство было занято само собой и не обращало на него внимания, Гарри аккуратно переложил волшебную палочку из мантии в карман брюк, так как вечно таскать с собой этот элемент верхней одежды было бы, по меньшей мере, странно, а оставить палочку в кармане означало, во-первых, оставить себя безоружным в том случае, если события стали бы развиваться не по самому мирному сценарию, а, во-вторых, неизвестно, как бы отреагировали на находку такого предмета в его одежде члены семейства. Майкл, казалось, не беспокоился ни о чем, но вот Эллис не доверяла ему, это точно. Да и не стоило сбрасывать детское любопытство со счетов. Если бы палочку случайно нашла Лили, то одному Мерлину известно, что бы произошло. А к разговору с ничего не понимающими родителями и напуганной девочкой о магии Гарри точно не был готов.

Дом Эвансов ничем не отличался от остальных зданий, окружающих его. Типичная массовая послевоенная застройка. Компактный, невысокий, он выглядел аккуратно и не вычурно. Два этажа, небольшой гараж, аккуратная живая изгородь, служащая своеобразным забором — он был как две капли воды похож на стоящие рядом дома. Но у него было единственное отличие — это сад перед домом. На маленьком пяточке росли аккуратные цветы, с приходом осени уже начинающие терять свою красоту. Взглянув на этот сад, можно было сразу понять, что человек, ухаживающий за ним, очень любил растения и имел хороший вкус. Все росло на своих местах, никаких лишних, броских или банальных цветов; все выглядело практически идеально.

Гарри невольно залюбовался садом, сравнивая его с тем пошлым ужасом, что пыталась выращивать его тетя. В ее выборе растений не было ничего интересного, красивого или завораживающего. Она как будто старалась посадить идеальный сад, сделав все как по шаблону. Ее тяга ко всему нормальному сделала свое дело: ее сад был лишь жалким подобием того, который она видела в детстве каждый день, выходя из дома.

Семейство уже вошло внутрь, и Гарри не оставалось ничего, кроме как послушно последовать за ними. Тяжелая мантия послушно повисла на вешалке у входа рядом с одеждой хозяев. На секунду остановившись, Гарри задумчиво оглядел свои туфли и окружающий его порядок и чистоту. Ботинки были не в лучшем состоянии: на них четко виднелась дорожная пыль, а к подошве прилипло несколько травинок.

Волшебник удрученно вздохнул и достал из внутреннего кармана жилета платок. Работа по приведению обуви в порядок не заняла много времени, и через минуту мужчина уже вошел в просторную комнату, откуда доносились звуки оживленной беседы.

Все семейство Эвансов уже сидело за столом, если не считать их старшей дочери, которая почему-то отсутствовала. Еще у входной двери Гарри почувствовал запах воскресного жаркого, и, как оказалось, нос его не обманул. В центре небольшого стола стояли поднос с дымящейся жаренной картошкой с цветной капустой, на отдельной большой тарелке лежало запеченное в духовке мясо. Тарелки, стаканы с тыквенным соком, приборы — все было готово к трапезе.

За столом было одно свободное место, как раз напротив главы семейства, которое и предназначалось для гостя. От аромата вкусной домашней пищи у Гарри начала уже кружиться голова, желудок просто сходил с ума только от одного вида нормальной, человеческой еды. Но, как бы ему ни хотелось есть, Гарри помнил, что он находится, прежде всего, в гостях, у семьи, которая решила разделить воскресный семейный обед с незнакомцем, и он должен был вести себя соответствующе.

Гарри вопросительно взглянул на хозяйку дома, подбирая правильные слова для того, чтобы спросить, где же он может помыть руки, как вдруг женщина словно прочитала его мысли и взглядом указала на второй выход из столовой. Поттер неловко улыбнулся и, пробормотав что-то, похожее на «Спасибо», направился в сторону ванной комнаты.

В небольшом помещении, покрытом ярко-белым кафелем, Гарри впервые смог разглядеть себя во всех подробностях. В отражении зеркала перед ним возник худой мужчина моложе тридцати лет, с большими темными кругами под темно-зелеными глазами, длинными темными волосами и аккуратной козлиной бородкой. На обеих скулах виднелись ссадины и начинающие темнеть синяки. Шрам, который Гарри помнил всю свою жизнь, исчез без следа, но это уже не было для волшебника потрясением.

Вернувшись из уборной, Гарри с виноватой улыбкой сел за стол. Эллис за время его отсутствия уже успела разложить каждому еду, и, когда, наконец, все были в сборе, Майкл совершенно неожиданно подал голос:

— Лили, солнышко, ты прочтешь молитву?

Гарри совершенно не знал, что сказать, он мог лишь удивленно смотреть, как девочка с серьезным видом складывает руки перед собой и закрывает глаза. Поттер посмотрел на Майкла и Эллис, которые делали то же самое, и поспешно повторил все движения за ними.

— Благослови, Господи, нас и эти дары. Благослови тех, кто их вырастил, принес и приготовил, и научи нас делиться хлебом и радостью с другими. Аминь.

Детский голос, со всей серьезностью читающий молитву, поверг Гарри в шок. Никто никогда не говорил ему о том, что его мама была верующей католичкой. Для него это было не меньшим шоком, чем исчезновения шрама. Пребывая в полной растерянности, Гарри едва слышно пробормотал «Аминь» и замер в ожидании.

Майкл ласково погладил свою сияющую от гордости дочку по голове и приступил к еде, подавая пример всем остальным. Вскоре комната наполнилась обеденными звуками. Еда была очень вкусной, по крайней мере, так казалось Гарри. Он уже много лет не ел ничего подобного, но сдерживал свои порывы наброситься как голодный волк на тарелку с едой, старясь выглядеть приличным. Его никто никогда не учил манерам: Петунье не было до этого никакого дела, а в Хогвартсе и вовсе не было подобного предмета, но, внимательно наблюдая за тем, как едят другие, особенно — Слизеринцы, Гарри постепенно научился всему тому, что необходимо каждому уважающему себя и других волшебнику за столом для того, чтобы не выглядеть как голодный Рональд Уизли.

Над столом нависло неприятное молчание. Эллис и Майкл не знали, на какую тему заговорить, чтобы вовлечь в беседу своего гостя, Гарри же старался сохранять молчание и сосредоточиться на еде, и лишь Лили бегала взглядом с родителей на мужчину и обратно, пытаясь понять, что же происходит. Наконец, такая игра в молчанку девочке надоела и та, с интересом и заботой в глазах поинтересовалась у доедающего обед Гарри.

— Мистер Донн, вы что, с кем-то подрались?

Удивлению всех взрослых, присутствующих за столом, не было предела. Майкл смущенно посмотрел на Гарри, извиняясь перед ним за чрезмерное любопытство своей дочери. Эллис же смотрела на Лили с укором, всем своим видом показывая ей, что такие вопросы за столом незнакомым людям задавать не стоит. Гарри же чуть не подавился последним куском мяса. Откашлявшись, волшебник удивленно посмотрел на совершенно серьезную девочку, продолжавшую разглядывать его лицо.

— Да, защищая одну принцессу от большого и злого дракона. Конечно, я его победил, раз сижу здесь почти целый и невредимый.

Этот бред у Гарри вырвался само собой. Он совершенно не знал, как разговаривать с детьми, поэтому сказал то, что первое пришло в голову.

Лили, казалось, внимательно анализировала его историю, сомневаясь, верить ей или нет.

— А моя сестра говорит, что принцессы и драконы бывают только в сказках, и чтобы я не думала о всяких глупостях.

Типичная Петуния, и почему Гарри не удивлен таким ответом?

— Не слушай, что говорит сестра, она ничего не понимает. Самое главное верить, и тогда сказка может стать реальностью.

Майкл и Эллис молчали, внимательно следя за ходом диалога. Все за столом уже давно закончили обед, но вставать из-за стола почему-то не спешили.

Серьезно нахмурив лобик, Лили пыталась понять, что же ей хочет сказать мужчина. Наконец, она улыбнулась и счастливо воскликнула:

— Если ты спас принцессу, то ты должен быть принцем! А папа говорит, что я — тоже принцесса! Может, ты и меня спасешь, тогда мы сможем пожениться!

Гарри от смущения окончательно потерял дар речи. К счастью, ему на помощь подоспел Майкл, подхвативший дочку на руки.

— Что бы выйти замуж за принца, ты должна хорошо учиться. Пойдем, покажешь мне, как у тебя дела с правописанием.

Лили не слишком сильно сопротивлялась и, увлеченная новой идеей, что-то взволнованно рассказывала отцу о своих успехах в учебе.

Гарри проводил их удивленным взглядом. Девочка уже совершенно забыла про то, что еще минуту назад она хотела сыграть с ним свадьбу, даже в столовой был слышен звонкий детский смех, хоть как-то смягчающий нависшее над столом неловкое молчание.

Эллис виновато улыбнулась, нервно поправляя сбившуюся прическу.

— Простите, пожалуйста, Джон. Я не знаю, что такое нашло на Лили, обычно она себя так не ведет....

— Не волнуйтесь, Элли, я все прекрасно понимаю. Спасибо вам за чудесный обед, но я не буду отнимать у вас время на общение с семьей.

Гарри встал из-за стола, сопровождаемый оценивающим взглядом женщины. Видимо, его резкий уход озадачил хозяйку дома. Она думала, что Гарри будет пользоваться их гостеприимством по максимуму и попытается остаться на ночь или же будет просить денег на дорогу.

Гарри успел уже выйти в коридор, как его нагнал поспешный стук каблуков по паркету. Волшебник медленно обернулся и увидел взволнованную миссис Эванс, весь вид который буквально кричал о том, что ей просто необходимо что-то сказать уходящему гостю.

— Спасибо вам, Джон, за то, что вы не стали.... Понимаете, мой муж, он очень добрый человек, и не всегда думает о последствиях....

Гарри понимающе кивнул головой и, еще раз поблагодарив хозяйку за оказанное ему гостеприимство, снял с вешалки пальто и вышел на улицу.

Хотя солнце еще только готовилось к заключительному отрезку своего пути по небосводу, но снаружи дома уже чувствовалась вечерняя прохлада. Гарри на секунду остановился и огляделся по сторонам, размышляя, в какую же сторону ему направиться теперь. По дороге сюда он заметил полузаброшенный огромный завод, который некогда был гордостью города, а теперь, из-за финансовых трудностей, практически остановился, и всем мужчинам приходилось искать работу за пределами города, чтобы хоть как то прокормить свои семьи. Это место было бы идеальным для того, чтобы вызвать «Ночного рыцаря» и не привлечь к себе нежелательное внимание маглов.

Мужчина напоследок еще раз окинул взглядом дом, в котором провела детство его мама. Эллис так и осталась стоять на пороге, провожая гостя обеспокоенным взглядом. Гарри не стал еще раз прощаться, он просто развернулся и медленным шагом пошел по тротуару в сторону виднеющихся даже отсюда огромных кирпичных труб.

Странно, но на улицах города практически не было жителей, некоторые дома были полностью заброшены уже многие годы. Было видно, что городок плохо справляется с потерей основного кормильца, и многие семьи были вынуждены уехать отсюда в поисках лучшей жизни.

Гарри прошел мимо пустующей детской площадки. Хотя качели, горка и карусель выглядели неплохо, но детей в этот еще не поздний час почему-то на них не было. Удрученно вздохнув собственным мыслям, волшебник собрался идти дальше, как вдруг где-то в кустах, отделяющих площадку от небольшого леса, начинающегося практически сразу же за домами, хрустнула ветка.

Мужчина моментально сжал в руке волшебную палочку, прикрывая ее тяжелой мантией. Это был не обычный звук, слишком тяжелый для домашнего животного. Как будто за ним из кустов следил кто-то.

Продолжая крепко сжимать в руке палочку, Гарри в несколько шагов преодолел расстояние, отделяющее его от живой изгороди. Так и есть. Через небольшой просвет между кустами за ним внимательно наблюдали два холодных черных глаза.

— Может, хватит прятаться? — Голос Гарри прозвучал глухо, разрезая тишину пустой детской площадки.

Кусты раздвинулись, и из-за них показался еще один человек из прошлого Гарри, которого он никак не ожидал здесь увидеть. Перед мужчиной стоял, сверля его привычным холодным взглядом, молодой Северус Снейп. С длинными черными волосами, разве что гораздо более чистыми, нежели в будущем, одетый практически так же нелепо, как Гарри в его возрасте. Разве что у Поттера одежда всегда была больше на несколько размеров, и не было странных рубашек, которым место в труппе провинциального театра, играющего спектакли викторианской эпохи, а не среди одежды мальчика.

Такое появление, пожалуй, самого нелюбимого преподавателя Хогвартса, вызвало бы улыбку у Гарри, но он помнил, какой характер был у Северуса тогда, поэтому Поттер сдержал себя. Они так и стояли несколько минут, смотря друг на друга. Фирменный взгляд Снейпа не был таким внушительным, как в будущем, поэтому Гарри совершенно спокойно смотрел ему прямо в глаза, не ощущая холодных иголок, вцепляющихся ему в спину.

Наконец, Северус не выдержал, и тихо, выговаривая каждую букву, спросил, не отрывая взгляда от глаз стоящего перед ним мужчины:

— Зачем?

— Зачем что? — ответил ему Гарри точно таким же тоном. Он действительно не понимал, что от него хочет будущий профессор зельеварения и декан Слизерина.

— Зачем вы приходили к Эвансам?

— Не думаю, что это касается вас, молодой человек.

Наверное, человеку со стороны, знающему о прошлом взаимоотношений этих двух людей, было бы забавно наблюдать за происходящим, но Гарри старался не давать своим детским обидам взять верх над рассудком и вел себя по отношению к молодому Снейпу, по крайней мере, цивилизованно.

— Не прикидывайтесь дураком! — в голосе мальчика начали проскальзывать знакомые пренебрежительные нотки. — Я прекрасно знаю, кто вы.

Взгляд паренька упал на руку под мантией, в которой Гарри все еще сжимал волшебную палочку. Поттер удивленно поднял бровь.

— Даже если так, все равно я не вижу, какое это имеет отношение к вам.

— Это из-за Лили, да? Она что-нибудь натворила, иначе, что будут люди из Министерства делать здесь, в Коукворте?

Гарри удивленно поднял бровь, на этот раз совершенно спонтанно. Так Снейп знал его маму еще до поступления в Хогвартс?

— Могу вас уверить, молодой человек, что мисс Эванс не имеет никакого отношения к моему визиту в их дом. Ее отец просто оказал мне одну услугу, вам совершенно не стоит беспокоиться за судьбу вашей подруги.

Мальчик густо покраснел и, развернувшись на месте, быстрым шагом отправился в сторону одного из обшарпанных домов на противоположной стороне улицы, так ничего и не сказав.

Гарри проводил удаляющегося паренька задумчивым взглядом. Для полного счастья за сегодняшний день ему просто не хватало встречи с Дамблдором и Волан-де-Мортом, можно — сразу с обоими одновременно. Снейп скрылся за поворотом, и Гарри пошел в противоположную ему сторону. За один день произошло столько событий, что голова волшебника уже начинала распухать от переполняющих ее мыслей.

Наконец, мужчина добрался до пустыря, со всех сторон окруженного заброшенными домами. Волшебник огляделся по сторонам, но никого, кто мог бы увидеть дальнейшее, вокруг не было. Взмах рукой, будто он призывает невидимое такси. Знакомый оглушительный рев, и перед ним, прямо из ниоткуда возник огромный трехэтажный фиолетовый автобус. Вопреки всем законам физики, ревущее чудовище остановилось прямо перед ним, приветливо распахнув входную дверь.

Перед ним на верхней ступеньке стояла симпатичная женщина лет тридцати-тридцати пяти, в длинной бежевой мантии. Улыбнувшись, увидев молодого мужчину, она застенчиво поправила длинный светлый локон, от сумасшедшего стиля езды водителя упавший на лицо.

— Добро пожаловать! Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! Я, Аманда Прэнг, ваш кондуктор этим вечером.

Фраза звучала естественно, хоть женщина произнесла ее без запинки, как будто на автомате.

Гарри приветливо улыбнулся кондукторше.

— Лондон, Дырявый котел.

— С вас пять сиклей. Садитесь на любое свободное кресло, сегодня у нас мало пассажиров.

Гарри протянул женщине один галлеон и, убрав сдачу в карман, сел на первое свободное кресло-кровать. Не успела его спина коснуться мягкой поверхности, как автобус, ведомый мужчиной лет пятидесяти, рванул вперед. Гарри с силой вдавило в спину кресла. За окнами окружающий пейзаж начал сливаться в непонятную череду пятен. Автобус летел по улицам какого-то города, но из-за нечеловеческой скорости что-либо разобрать было практически невозможно. Еще один скачок и автобус начал сбавлять темп. По обеим сторонам замелькала знакомые лондонские пейзажи. Наконец, автобус резко затормозил, чуть было не впечатав своего единственного пассажира лицом в кабину водителя. Слегка пошатываясь, Гарри спустился по ступенькам вниз.

— Спасибо, что воспользовались услугами «Ночного рыцаря»!

Приветливый голос волшебницы утонул в реве двигателя, и автобус растворился на улицах города в поисках следующего клиента.

Гарри, все еще приходя в себя после бурной поездки, направился к неприметному бару со старой, побитой временем вывеской «Дырявый котел». Люди, которых на улицах города было довольно много, проходили мимо него, как будто не замечая странное здание между книжным магазином, и каким-то аудиосалоном, на витрине которого во весь рост стояла знаменитая ливерпульская четверка. Гарри без труда пересек людской поток и открыл дверь в заведение. Впереди его ждал магический мир Британии конца шестидесятых годов.

Северус Снейп бежал, что есть сил, по знакомой пустой улице. Разноцветные кроны деревьев, свет в окнах домов, аккуратные садовые ограды — все вокруг сливалось в один сплошной калейдоскоп размытых картинок. Грудь мальчика тяжело поднималась и опускалась, дыхание превратилось в глухой хрип, но останавливаться было нельзя. Ему нужно было добраться до дома Эвансов как можно скорее, вдруг… вдруг что-то случилось с Лили? Если верить матери, которая по ночам, тайком от отца, рассказывала ему о Магической Британии, то к детям маглов, которые до получения письма из Хогвартса слишком активно проявляют свои способности, приходят люди из особого отдела Министерства. А после их визита и сами дети, и члены их семей, и любые посторонние люди, ставшие свидетелями нарушения Статуса о Секретности, забывают обо всем случившемся и продолжают жить обычной жизнью.

А этот незнакомец, которого Северус встретил на детской площадке, он был точно из Министерства. Любой, кто знает о Магическом Мире, понял бы это по его одежде: такую длинную черную мантию простые граждане не носят. И он видел, как мужчина выходил из дома Эвансов: из кустов, в которых прятался мальчик, открывался отличный вид на входную дверь. Северус решил незаметно проследить за ним, прячась в тени деревьев и кустарника, которыми местные жители так кстати украшали свои задние дворы, но был замечен.

Наконец, мальчику удалось добраться до живой изгороди, которая отделяла дом Эвансов от соседей. Совсем лишенный сил, Снейп опустился на колени и вцепился пальцами в опавшую листву. Сердце продолжало бешено колотиться, а хриплое дыхание вот-вот было готово сорваться на кашель, длинные волосы за время бега растрепались, отдельные пряди, мокрые от пота, прилипли ко лбу. Нервным движением руки Северус поправил свою прическу до более-менее приличного вида и попытался встать.

 С трудом сохранив равновесие, мальчик выпрямился и осмотрел свою одежду. Северус ненавидел свою бедность, и самым ярким ее проявлением была его одежда. Подобранная не по размеру, старомодная, но без малейшего намека на шик, местами неумело залатанная, она являлась постоянным напоминанием того, что для Магического Мира, частью которого мальчик себя считал, Северус Снейп никогда не станет своим. Он будет лишь жалким полукровкой, мать которого опозорила древний род, выйдя замуж за магла. Лишь из-за этого на него будут смотреть сверху вниз потомки других магических родов, и что бы стать в их глазах кем-то, ему придется быть лучшим. Лучшим во всем.

Гримаса отвращения к самому себе исказила лицо мальчика: с Лили могло что-то случиться, а он только и может, что жалеть себя. Северус поднял взгляд наверх, на второй этаж дома. В окне, украшенном легкими тюлевыми занавесками, горел свет. Мальчик судорожно убрал руку в карман и с облегчением нащупал в нем несколько еловых шишек. Это был их с Лили позывной: он, когда хотел ее увидеть, пробирался на это самое место и бросал в окно шишки. Лили же выглядывала на улицу и жестами показывала, через сколько минут она сможет быть на их месте: небольшой поляне в лесу, который начинался в нескольких минутах ходьбы от ее дома.

Северус сильно сжал шишку в руке, так, что ее чешуйки больно врезались в ладонь мальчика. Раздался легкий звук удара, а за тем наступила тишина. Казалось, что все, вместе с мальчиком, замерло в ожидании: выглянет ли хозяйка комнаты из окна или нет, а если выглянет, то узнает ли его?

Занавески слегка качнулись, и в окне появилось радостное детское лицо. Стряхнув со лба прядь рыжих волос, упавшую на глаза, девочка улыбнулась, увидев замершего у изгороди мальчика, и показала пять пальцев. Северус с непередаваемым облегчением и радостью проводил взглядом скрывшегося за занавесками своего лучшего и единственного друга. В этот момент, не смотря на усталость от долгого бега, ему казалось, что сейчас он способен забраться на самую высокую гору, переплыть несколько раз Ла-Манш туда и обратно, после чего обогнать поезд и вернуться обратно до того, как Лили доберется до поляны. Если бы кто-нибудь в этот момент проходил мимо дома Эвансов и повернул голову направо, то стал бы свидетелем поистине поразительного зрелища: Северус Снейп улыбался.

* * *

Дырявый Котел, как и всегда вечером субботы, был практически полон. Не смотря на свой невзрачный и, мягко говоря, не слишком привлекательный для обычного посетителя вид, бар обладал уникальным свойством притягивать к себе клиентов. Небольшие круглые столики были практически все заняты, лишь в дальнем от входной двери углу виднелись свободные места. Том, как всегда, стоял за стойкой и протирал стаканы, с некоторой ленцой разговаривая о чем-то с сидящим перед ним невысоким человеком в старомодной потертой шляпе и пыльном пальто. Взгляд бармена на несколько секунд оторвался от стеклянной утвари и мгновенно переместился в сторону входной двери, оценивая нового посетителя.

От холодного взгляда карих глаз мужчины по спине Гарри пробежали мурашки, волшебнику показалось, будто владелец заведения сейчас вскрикнет «Да это же Поттер! Зовите Авроров!», но бармен, видимо решив, что посетитель не представляет собой ничего интересного, вернулся к выполнению своих прямых обязанностей. Облегченно вздохнув, Поттер начал неторопливо протискиваться через узкий проход, который вел к выходу в Косой переулок, краем уха стараясь расслышать обрывки разговоров.

Пожилая женщина разговаривала со своей подругой о своем внуке, который получил должность стажера в больнице Св. Мунго, та медленно кивала головой и изредка прикасалась губами к мутному бокалу с вином. Какой-то министерский клерк жаловался своему коллеге о том, что начальник заставил его явиться сегодня на работу в выходной из-за того, что его отделу нужно было срочно доделать ежемесячный отчет. До Гарри доносились лишь отдельные обрывки фраз, но большинство посетителей говорили о своей работе или семье, что было, безусловно, интересно им самим и, быть может, их собеседникам, но ни как не Поттеру, который старался понять, что вообще происходит в Магическом Мире. Некоторые же, в основном — одиночки, молча сидели и доедали остатки небогатого ужина, запивая их пивом из высоких бокалов.   

Едва не столкнувшись с официантом, который с удивительной легкостью пронесся мимо него с подносом, полным напитков, предназначавшихся шумной компании молодых людей, которые, судя по возрасту, только-только закончили Хогвартс, Гарри, наконец, пробрался к выходу из бара. Дверь бесшумно открылась, и мужчина попал в маленький заброшенный двор, окруженный со всех сторон высокими кирпичными стенами. Одинокая лампа, висевшая над входом в трактир, едва горела, рассеивая только начинавшиеся осенние сумерки. На улице было прохладно, и волшебнику пришлось накинуть мантию, чтобы спастись от порывов холодного осеннего ветра, способного заставить вздрогнуть даже человека, которые последние десять лет своей жизни провел в холодной камере на острове в Северном море.

Даже спустя столько лет Гарри без каких либо затруднений нашел нужный камень и трижды коснулся стены кончиком палочки. Кирпичи, будто сложнейший механизм, начали двигаться, пока на том самом месте, где только что была сплошная стена, не образовалась просторная арка. Накинув на голову капюшон, Гарри  шагнул вперед на знакомую ему мощеную булыжником извилистую улочку.

То, что Косой переулок была одной из главных улиц Магической Британии, Поттер запомнил еще с первого курса. Тогда, сочтя его эссе об истории Магического Лондона недостаточно полным, Гермиона прочла ему часовую лекцию по этой теме. Большинство фактов с того дня благополучно канули в лету, затерявшись в бездонных закоулках его головы, но этот каким-то чудесным образом сумел выжить и в нужный момент прийти на помощь Поттеру, чтобы тот не позорил себя и не стоял с открытым от удивления ртом, наблюдая за огромным количеством волшебников всех возрастов, буквально превративших маленькую улочку в сплошной людской поток. Да и сама улица представляла собой поражающее неподготовленного человека зрелище: буквально каждый дюйм свободного от магазинных вывесок пространства был украшен в честь грядущего праздника. Повсюду висели растяжки, на которых висели сонные летучие мыши, изредка перелетающие с одной веревки на другую. Витрины магазинов были украшены двигающимися простынями с прорезями для глаз и рта, которые при должной фантазии могли бы сойти за приведения. Везде стояли фонарики из тыквы, которые при приближении к ним начинали зловеще смеяться, охотно демонстрируя потенциальным покупателям свои очаровательные улыбки. Косой переулок был готов к встрече Хэллоуина.

Такое преображение улицы для Гарри стало полной неожиданностью. Конечно, он знал, что волшебники празднуют Хэллоуин, все-таки в Хогвартсе каждый год к празднику украшали Большой зал и подавали традиционные праздничные блюда, но то, что он пользуется такой популярностью среди остальных волшебников, стало для Поттера настоящим открытием. Гарри считал, что школу украшали ко Дню всех святых для того, чтобы помочь маглорожденным волшебникам влиться в Магический Мир, показать, что и здесь есть что-то близкое и понятное им, что два мира, существующие практически параллельно, не так уж сильно и отличаются. И в его время был еще один повод для празднования тридцать первого октября, о котором Поттер предпочитал не вспоминать.

Прогнав грустные мысли прочь, Гарри спрятал голову поглубже в капюшон и медленным шагом двинулся в сторону цели своего путешествия. Волшебник старался быть как можно менее заметным, постоянно уворачиваясь от спешивших за покупками домохозяек, в погоне за сниженными ценами полностью потерявшими периферическое зрение. Магазины пестрили вывесками с объявлениями предпраздничной распродажи, и, судя по количеству покупателей внутри, отбоя от желающих сэкономить у них не было. Атмосфера всеобщего помешательства, спешки и предпраздничной радости угнетающе действовала на Поттера. Он за последние годы настолько привык к одиночеству, что, оказавшись в центре бурлящего человеческого потока, уже начал жалеть о том, что вообще нашел выход из леса. Мужчиной начинала овладевать паника, ему стало казаться, что все прохожие смотрят именно на него, и в любую секунду в нем могут узнать сбежавшего преступника.

Страх медленно начал распространяться по телу, с каждым ударом сердца пробираясь все дальше и дальше. Судорожно ловя ртом воздух, Гарри, наконец, добрался до незаметной темной улочки, начинающейся между двумя магазинами и практически сразу исчезающей за поворотом. Опершись спиной на холодную каменную стену невзрачного двухэтажного дома, волшебник повернул голову в сторону Косово переулка. Люди, как ни в чем не бывало, проходили мимо него буквально в нескольких ярдах, не обращая внимания ни на него, ни на саму улочку, будто бы их вообще не существовало. Страх постепенно начал отступать, прохожие перестали казаться Гарри безликими куклами, с губ которых вот-вот должен был сорваться  крик «Убийца!». Поттер удрученно посмотрел на свои ладони, в полутьме блестевшие от холодного, липкого пота, и с отвращением вытер их о полы мантии. Видимо, Азкабан прошел для него не так уж бесследно, как бы ему хотелось.  

Для уверенности придерживаясь рукой за неподвижную каменную стену, Гарри медленно двинулся вглубь улочки. С трудом переставляя будто бы одеревеневшие ноги, Поттер перебирал в голове все, что знал о Лютном переулке. Количество фактов, которые он мог припомнить, можно было пересчитать по пальцам одной руки, и все они сводились к одному — Лютный переулок был очень опасным местом, по крайней мере, для обычного студента Хогвартса. А чем, собственно, Гарри сейчас отличался от себя двенадцатилетнего, до дрожи в ногах испугавшегося какой-то старой, безумной ведьмы с человеческими ногтями на подносе? Разве что ростом, поэтому ему нужно было быть постоянно наготове, на этот раз рядом не окажется Хагрида, чтобы вытащить его из этой дыры целым и невредимым.

Улочка петляла, пробираясь сквозь одинаковые двухэтажные кирпичные домишки, словно змея. Изредка на одном из таких домов горела лампа, освещая дверь и часть витрины, большинство из содержимого которых Гарри предпочел бы больше в своей жизни никогда не видеть. Людей здесь было мало, в основном Поттер видел какие-то смутные силуэты в многочисленных подворотнях, изредка мимо него быстрым шагом проходили фигуры в таких же, как и у него, темных мантиях с капюшонами, скрывающими лица, и исчезали в закоулках так же быстро, как и появлялись. Что он здесь надеялся найти — Гарри и сам не знал, просто первым местом, куда он может податься, которое пришло ему в голову, был Лютный переулок. Может, здесь есть какой-нибудь бар, похожий на Дырявый котел, только популярный среди таких же, как и он, людей, которые хотят как можно меньше быть на виду у обычной публики. Но, как назло, в поле зрения волшебника были одни лишь одинаковые дома, образующие настоящий лабиринт, в котором неподготовленному человеку было легко заблудиться.  

Пройдя очередной поворот, Гарри на мгновение замер. Там, где, судя по десятку поворотов до этого, должна была быть все та же грязная, темная улочка, начиналась… площадь. Волшебник оглянулся по сторонам, борясь с настойчивым желанием открыть рот от удивления. Его не покидало ощущение дежавю. Вокруг все выглядело слишком… нормальным, как будто бы он находился сейчас в Косом переулке, а не на неизвестной площади в конце Лютного переулка. Здесь были магазины, разительно отличающиеся от тех, мимо которых он в спешке проходил еще несколько минут назад. Здесь продавались вполне обычные товары: слева от волшебника находился книжный магазин, чуть дальше — ателье, которое, судя по витрине, занималось пошивом дорогих нарядов, справа же была продуктовая лавка, из которой только что неторопливо вышел домовик, левитируя бумажные пакеты с продуктами. Одетый в приличную мантию с каким-то символом около сердца, он тут же, едва выйдя за пределы магазина, испарился с характерным хлопком.

В отличие от Косово переулка, буквально переполненного людьми, здесь царило спокойствие и размеренность. Волшебники и волшебницы в дорогих одеждах неторопливо, каждым своим движением показывая, что людям с их статусом негоже куда-либо спешить, шли вдоль аккуратных рядов магазинов, изредка бросая взгляд на заинтересовавшее их содержимое витрин. Драгоценности, фурнитура, антиквариат, роскошные одежды — здесь было все, что могло заинтересовать человека, который обладает статусом в обществе и может позволить себе тратить деньги. Особо сильно на общем фоне выделялось огромное восьмиэтажное здание, архитектору которого явно не давали покоя готические мотивы. Во множестве полукруглых окон уже горел свет, а само здание в вечерних сумерках напоминало старинный замок, в любой момент готовый ощетиниться сотнями копий и луков. Рядом с гостиницей, носившей гордое название «Метрополия», начиналась широкая улица, плавно поворачивающая куда-то направо. На каждом здании висели разномастные вывески, но с такого большого расстояния Гарри не мог разглядеть надписи.

Отойдя от шока, Поттер медленно пошел в противоположную сторону, туда, где площадь постепенно превращалась в улицу, менее помпезную, чем другая. Строения там были гораздо скромнее, многие из них — одно или двухэтажные, явно нуждающиеся в срочном косметическом ремонте. Здесь располагались жилые дома вперемешку с мелкими комиссионными магазинчиками. Гарри с отрешенным видом проходил мимо них, уже начиная отчаиваться в поисках места для ночлега. Улица постепенно сужалась, начала петлять и становилась все более и более темной, пока неожиданно не закончилась. Перед Поттером располагался трактир с говорящим за себя названием «Тупик». Дверь с глухим скрипом распахнулась, и из нее буквально вывалился пьяный мужчина в старом потрепанном сюртуке. Непостижимым чудом умудряясь стоять на ногах, он, лавируя между невидимыми препятствиями, двинулся в сторону одного из рядом стоящих обшарпанных домой, во все горло распевая матерные частушки. Недолго думая, Гарри направился к входу в заведение и с силой потянул на себя дверь.

В лицо волшебнику сразу же ударил поток душного воздуха вперемешку с парами алкоголя и запахом домашней еды. Посетителей было на удивление немного, несколько человек сидело за одним из первых столиков и что-то громко обсуждало. Пожилой мужчина с седыми волосами сидел у барной стойки и пытался что-то разглядеть на дне почти пустого бокала со светло-янтарной жидкостью. Напротив него, наполняя стаканы, стояла молодая женщина, с длинными каштановыми волосами. Заметив нового клиента, она приветливо улыбнулась и вытерла руки о полотенце, небрежно наброшенное на плечо.

— Добро пожаловать в «Тупик», единственное место, где рады каждому клиенту. — Женщина произнесла фразу, которая, видимо, была слоганом этого заведения. — У нас лучшее пиво, эль, виски, сытная еда в округе и крыша над головой для желающих задержаться подольше. И все это за умеренную плату.

Слегка удивленный таким напором, Гарри не стал долго раздумывать. Похоже, что удача все-таки не отвернулась от него.

— Одну пинту эля.

Волшебница с довольным видом тут же направилась к одной из увесистых бочек, стоявших рядом со стойкой, с чистым бокалом в руке. Ожидая свой заказ, Гарри еще раз огляделся по сторонам. Кроме веселой компании у самого входа, остальные посетители трактира вели себя гораздо спокойнее. Многие из них были довольно прилично одеты, хотя были и такие, словно они только что выбрались из самой грязной подворотни Лютного переулка. Некоторые о чем-то тихо перешептывались, но большинство сидело по одному, и не спеша попивало из бокалов лучшие напитки в округе, если верить словам женщины. Почувствовав на себе заинтересованный взгляд одного из таких людей, немолодого мужчины с ухоженными темными, слегка вьющимися волосами, которые резко контрастировали с недельной щетиной на его лице, Гарри поспешно отвернулся. И как раз вовремя: хозяйка уже наполнила бокал и с очаровательной улыбкой протянула его мужчине.

— Сколько с меня? — Поттер полез в карман жилета за деньгами, но женщина его уже опередила, возмущенно замахав руками.

— Нет-нет, никаких денег! Первый заказ всегда за счет заведения, таковы традиции. А вы у нас в первый раз, я помню всех своих клиентов в лицо.

Женщина казалась искренне оскорбленной даже самой идеей взять деньги, так что спорить Гарри не стал. Виновато улыбнувшись, он взял в руку бокал с прохладным пенным напитком и направился к одному из свободных столиков. Поттеру даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять: тот мужчина все так же продолжает следить за ним, беглец чувствовал на своем затылке его пристальный взгляд.

Поиски свободного места не затянулись надолго, и Гарри с облегчением сел на деревянный стул, вопреки его ожиданиям, оказавшийся вполне надежным. Поттер инстинктивно сел так, что в его поле зрения были и входная дверь, куда неожиданно может войти человек, встречи с которым в данный момент он не хотел бы, и странный незнакомец, все это время не спускающий с него глаз. Под его взглядом Гарри чувствовал себя как неизвестное до этого существо, неожиданно попавшееся на глаза ученым, будто мужчина внимательно изучал его и что-то решал для себя в уме.

К подобным взглядам Гарри привык еще в Хогвартсе, с самого первого дня его появления в замке на него были направлены сотни пар глаз, и каждая из них смотрела по-своему. Кто-то смотрел с обожанием, будто бы видел в нем новое пришествие Спасителя, кто-то, наоборот, с ненавистью, словно Гарри самолично убил его любимое домашнее животное. Кто-то смотрел на него, будто на сложный ребус, который он во что бы то ни стало намерен разгадать, кто-то же смотрел на него так, будто что-то ожидал от него. Некоторые смотрели на него с презрением, другие — дружелюбно, но именно такой взгляд Гарри встречал впервые.

Беглец медленно прикоснулся губами к бокалу, пробуя напиток на вкус. Он оказался приятным, с легким привкусом ячменя и каких-то трав. С первым глотком эля по телу волшебника начало разливаться спокойствие и умиротворенность, но это ощущение быстро ушло, когда Гарри увидел, что незнакомец встал из-за своего столика и о чем-то разговаривает с хозяйкой заведения, периодически бросая взгляды в его сторону. Поттер судорожно нащупал в кармане мантии волшебную палочку и медленно переложил руку, сжимающую прохладное дерево, на колено так, чтобы кончик палочки смотрел в ту сторону, откуда к нему уже уверенной походкой шел незнакомец.

 — Вы не против, если я здесь сяду? — Голос мужчины прозвучал вполне обычно, но Гарри послышались легкие нотки акцента, будто для незнакомца английский не был родным языком. Не дожидаясь, пока хозяин столика ему ответит, незваный гость сел за стол, самоуверенно расположившись напротив Поттера. Мужчина продолжал изучать беглеца взглядом, будто вблизи он увидел что-то такое, что не мог разглядеть издалека.

Почти минуту они так и сидели, молча наблюдая друг за другом. Наконец, незнакомец посмотрел на практически полный бокал, стоящий напротив Поттера, и с правдоподобным любопытством в голосе спросил:

— Почему вы не пьете? Вам не понравились здешние напитки?

Гарри с равнодушным видом пожал плечами и сделал несколько глотков из бокала, взяв его левой рукой.

— Вовсе нет, ничто не утоляет жажду после долгой дороги так хорошо, как пинта хорошего эля. — Гарри старался, чтобы его голос звучал как можно расслабленнее, но его ладонь, сжимающая под столом палочку, от нервного напряжения уже начала покрываться потом.

Незнакомец улыбнулся, продемонстрировав два ровных ряда белоснежных зубов.

— Как я вас прекрасно понимаю. Кстати, где мои манеры, я же не представился. Антонин Долохов, очень приятно, мистер…? — Мужчина протянул руку сидящему напротив беглецу, который судорожно соображал, что же делать. Убрать палочку было сродни самоубийству, но в то же время, если он этого не сделает, то тогда выдаст себя с головой.

Пока в голове Гарри происходила борьба, Долохов, продолжая улыбаться, наклонился чуть ближе.

— Советую вам убрать палочку обратно, мистер. В таких заведениях, как это, такой жест может быть расценен совершенно неверно. Я не желаю вам зла, уж поверьте мне. — Шепот мужчины едва можно было расслышать в весьма веселой атмосфере трактира, но он возымел свое действие. Почему-то Гарри показалось, что если бы сидящий напротив человек действительно желал ему зла, то они сейчас бы не разговаривали. Убрав палочку обратно в карман, Поттер пожал протянутую ему руку, предварительно вытерев ладонь о полу мантии.

— Донн, Джонатан Донн. К вашим услугам, мистер Долохов.

И где же раньше Гарри слышал эту фамилию? Она казалась ему очень знакомой, словно когда-то он читал или слышал об этом человеке, но где и когда, увы, он вспомнить не мог.

— Очень приятно, мистер Донн. — Мужчина положил руки на стол, тем самым демонстрируя, что он все еще безоружен и не представляет опасности для собеседника. Гарри последовал его примеру, в несколько глотков опустошив бокал почти наполовину.

Повисло молчание, и вновь почти через минуту его нарушил незваный собеседник.

— Красивая у вас мантия, мистер Донн. Я бы, даже сказал, особенная. — Последнее слово было произнесено с особой интонацией, словно это должно было что-то означать для Поттера. Гарри бегло осмотрел свою черную мантию, но не заметил в ней ничего такого, что подпадало бы под слово «особенный», и сделал вид, будто не понимает, о чем говорит его собеседник.

Долохов, увидев реакцию мужчины, ухмыльнулся и наклонился ближе к сидящему напротив него волшебнику.

— Видите ли, мистер Донн, ваша мантия действительно особенная. Такой покрой и материал, его ни с чем нельзя спутать, особенно если знать, куда нужно смотреть. — Долохов перевел взгляд с глаз на ворот собеседника, на котором была едва заметный штамп в виде буквы «М», на фоне которой виднелись весы. — Эта мантия человека, который работает в Министерстве, мистер Донн, а таких людей в заведениях, подобных этому не жалуют.

Гарри резко дернулся, намереваясь встать, но ледяной взгляд карих глаз мужчины заставил его сесть на место.

— На ваше счастье, мистер Донн, здешняя публика никогда не отличалась особой внимательностью, — мужчина перевел взгляд на сидящего через несколько столиков от них волшебника, который уснул прямо на гладкой деревянной поверхности, сжимая в руке бокал с пивом. — А Мойра несколько дней назад потеряла мужа, ей сейчас было совершенно не до вас. Хотя она и не могла вспомнить ваше лицо, а она помнит каждого своего клиента. Зачем вы пришли сюда, мистер Донн?

Слова мужчины прозвучали так, что Гарри понял: если он ответит на вопрос неправильно, то он уже не выйдет за дверь «Тупика» живым. Какое символичное название для этого заведения. Осторожно выбирая слова, волшебник хриплым из-за внезапно пересохшего горла произнес:

— Я не ищу неприятностей, мистер Долохов. Я просто искал место, где смогу снять комнату на несколько дней. Пока я не улажу дела.

Кареглазый мужчина, казалось, взвешивал каждое слово, произнесенное сидящим напротив волшебником, будто пробовал его на вкус, пытаясь почувствовать приторную сладость лжи. Наконец, каменное выражение его лица разгладилось, уступая место прежней улыбке.

— Никто не ищет неприятностей, мистер Донн. Уверен, их не искал и предыдущий владелец вашей мантии, однако, вот вы, сидите здесь передо мной, живой и невредимый, чего я не могу сказать о нем, не так ли?

Гарри лишь сделал вид, будто не понимает, о чем говорит его собеседник, и сделал глоток из бокала. Долохов, внимательно наблюдавший за реакцией волшебника, еле слышно рассмеялся.

— Знаете, почему я понял, что вы не из Министерства? — Холодный взгляд карих глаз встретил немой вопрос изумрудно-зеленых. — Потому, что от них за милю несет затхлой канцелярской вонью, и никакие дорогие духи или роскошные одежды не способны отбить этот запах. Да и даже самый последний дурак не осмелился бы заявиться сюда, одетый как вы. А вы не похожи на дурака, мистер Донн.

Гарри слабо улыбнулся, не зная, как именно расценивать последнюю фразу. Поняв, что сидящий напротив него человек самостоятельно не будет ничего говорить, Долохов поудобнее устроился на стуле, слегка пододвинув его к столику.

— Скажите, мистер Донн, а почему вы не остановились в каком-нибудь другом месте, в Дырявом котле, например?

По тону собеседника Поттер понял, что пока он не получит ответы на все, или, хотя бы, большинство своих вопросов, волшебник никуда не уйдет. Ну что ж, в эту игру могут играть и двое.

— Там слишком… многолюдно. — В голосе Гарри отчетливо звучали легкие нотки презрения. Судя по реакции Долохова, он правильно понял намек.

— Хорошо сказано. Эти толпы покупателей, наводнившие Косой переулок, словно саранча сметающие с полок магазинов все, в преддверии праздника маглов, — Последнее слово Долохов произнес так, будто сам вкус этого слова на языке вызывает у него отвращение. — Толпа предателей, забывшие свои корни, идущие на поводу у Министерства и министра-полукровки. — Тут Долохов, видимо, почувствовал, что начинает терять над собой контроль, и сделал паузу. Костяшки пальцев волшебника, сжатых в кулаки, приобрели нездоровый бледный оттенок.

Гарри медленно кивал в такт слов мужчины, делая вид, что полностью согласен с ним. Он плохо понимал, о чем именно говорит этот опасный человек, но спорить с ним Поттеру точно не хотелось. В третий раз над столом повисло молчание, и в третий раз его прервал Антонин.

— Был рад с вами поговорить, мистер Донн, но, боюсь, мне пора идти. У всех нас есть дела. — Мужчина встал из-за стола, и Гарри последовал его примеру. — Если вам нужны деньги, спросите Мойру, ей не помешает лишняя пара рук. А если вам понадобится помощь в решении ваших проблем, — Долохов многозначительно перевел взгляд на край ворота Поттера. — То она знает, как со мной связаться. Надеюсь, до скорой встречи, мистер Донн.

Мужчины пожали друг другу руки, и Долохов все той же неторопливой походкой направился к выходу из трактира. Гарри с нескрываемым облегчением сел обратно на свой стул, задумчиво глядя в след уходящему мужчине. Тот подошел к хозяйке и, приобняв ее за плече, что-то прошептал ей на ухо. Женщина бросила удивленный взгляд в сторону сидящего за столиком Гарри, и слабо улыбнулась вслед уже развернувшемуся к выходу Долохову. Гарри еще долго смотрел в окно, пока силуэт спокойно идущего человека окончательно не растворился в вечерней мгле, постепенно уменьшая содержимое бокала. Из транса его вывела хозяйка заведения, Мойра, которая каким-то образом незаметно подошла к нему.

— Вам повторить? — Спросила она с добродушной улыбкой на лице.

Гарри удивленно посмотрел на бокал в своей руке: тот уже довольно давно был пуст. Поттер лишь утвердительно кивнул головой. Сегодня ему предстояло очень многое обдумать.

Примечания автора:

За основу для образа гостинницы "Метрополия" был взят отель Ленгхем, если кому-то интересно, то вот его фотография http://www.pichome.ru/image/DTx

Гарри сидел в старом кожаном кресле и задумчиво смотрел на магический огонь, озорные язычки которого были единственным источником света в комнате. Всего несколько часов назад он был бездомным бродягой с небольшой суммой денег в кармане, бредущий по незнакомым улицам, словно слепой котенок в поисках мамы. Теперь же у него было все, о чем он только мог мечтать: крыша над головой, еда и средства на жизнь. Не бог весть какие, конечно, но в данном случае он и не рассчитывал на большее.

Мойра была несказанно рада тому, что Джонни, именно так она решила называть своего помощника с первых минут их разговора, согласился помогать ей по мере сил с трактиром. Раньше с большинством обязанностей справлялся ее муж, Абель, но после недавнего инцидента.... Женщина на мгновение замолчала и смахнула кончиком пальца невидимую слезинку. Гарри же хватило чувства такта, чтобы не расспрашивать все еще горюющую вдову о судьбе ее покойного супруга. После инцидента на плечи Мойры взвалилась забота о каждой мелочи в этом заведении, которое она унаследовала от своего отца. Было решено, что первое время Гарри будет помогать хозяйке по мелочам, в основном — с уборкой, а в свободное от работы время будет изучать бытовые чары под строгим присмотром женщины. Когда же Поттер обмолвился, что умеет готовить, удивлению в глазах хозяйки не было предела. Этой короткой, брошенной невзначай фразой новоиспеченный помощник заработал дополнительные пять сиклей в неделю и негласное командование над кухней трактира.

К удивлению Поттера, хозяйка не стала расспрашивать о его прошлом, откуда он родом и где он обучался магии. Лишь показала ему комнату на третьем этаже, плата за которую уже учтена в сумме его оклада, пожелала спокойной ночи и скрылась в двери напротив, где, судя по всему, располагалась хозяйская спальня. Все складывалось очень просто, даже слишком. Еще чуть-чуть, и Гарри начал бы сомневаться в том, не является ли происходящее вокруг него плодом его больного воображения.

Где-то в коридоре методично отсчитывали ход времени старинные механические часы. Тик-так, тик-так, тик-так.... Наблюдая за причудливыми танцами пламени, Гарри не заметил, как усталость нахлынула на него. Тяжелые веки закрылись сами собой, и волшебник провалился в сон.

* * *

Гарри стоит перед небольшим двухэтажным коттеджем в какой-то глухой деревушке. Ветер со свистом подхватывает опавшие листья и уносит их прочь в темноту осенней ночи. В окнах коттеджа горит свет, и до Гарри доносятся веселые молодые голоса.

Пора. Гарри прикасается ладонью к деревянной калитке и замирает в ожидании. Ничего не происходит. Он почувствует, как его рот расплывается в довольной ухмылке. С каждым неторопливым шагом голоса становятся громче, но почему-то Гарри не может понять ни единого слова. Шаг, еще шаг. Он уже находится перед дверью. Легкое движение рукой и замок с поразительной легкостью поддается. С той стороны раздаются обеспокоенные голоса, мужчина что-то кричит женщине. Гарри чувствует, как его левая рука сжимает волшебную палочку. Дверь с оглушительным треском вылетает из петель, и в лицо волшебнику ударяет яркий свет, который тут же меркнет, погружая дом в темноту.

Яркая вспышка зеленого света на секунду озаряет комнату, и Гарри видит силуэт высокого темноволосого мужчины в очках, лежащего на полу. Ему хочется подойти поближе, вглядеться в кажущиеся знакомыми черты лица, но ноги сами собой ведут его к лестнице на второй этаж. Каждый шаг отдается глухим эхом, будто где-то вдалеке бьют в колокола. Прямо перед ним захлопывается дверь, сквозь стремительно сужающийся проем ему удается разглядеть испуганное женское лицо. Вспышка яркого зеленого света, и он стоит в середине маленькой комнатки. Рядом с детской кроваткой лежит красивая молодая женщина, а рядом с ней — годовалый малыш, который, захлебываясь слезами, протягивает маленькие ручки к неподвижному телу матери. Гарри чувствует, что его губы движутся, будто он что-то говорит этому малышу, а затем растягиваются в кривой ухмылке. Комнату озаряет яркая вспышка, и все тело волшебника пронзает невыносимая боль. Последнее, что он видит — странной формы кровоточащий шрам на лице малыша.

Гарри очнулся от немого крика. Все тело волшебника как будто парализовало, руки и ноги не слушались, черт, он даже голову не мог повернуть, чтобы осмотреться. Единственное, что ему оставалось — это неподвижно лежать и смотреть в потолок. Огромные серые булыжники, сложенные неведомой силой много веков назад, сейчас были покрыты толстым слоем мха, с которого на пол падали капли воды. Где-то далеко огромные волны накатывали на крепкие берега скалистого острова. Гарри сразу понял, где он находится. Этот звук он не спутает ни с чем другим в мире, он его слышал целыми днями на протяжении многих годов.

Азкабан. Сердце мужчины сжалось от мысли, что чудесное спасение ему лишь привиделось, что все это время он бредил во сне. Что шанс выбраться на волю ему предстанет еще очень и очень не скоро.

— А, ты уже очнулся. — Женский голос прозвучал так неожиданно и громко, что Гарри казалось, будто еще долго его эхо перекатами гуляло по пустынным коридорам тюрьмы.

Поттер судорожно пытался найти глазами источник звука, но все было тщетно. Он смог разглядеть лишь смутное пятно, стоящее у противоположной стены камеры.

— Можешь встать. — Эта фраза прозвучала буднично, как будто дело касалось обсуждения стоящей на дворе погоды, однако уверенность, с которой она была произнесена, поразила пленника. Словно говорившая действительно контролировала возможность мужчины двигаться.

Вдруг с ужасом Гарри понял, что это было правдой. Он почувствовал, что может двигать конечностями, и первым же делом, так до конца и не поднимаясь, отполз как можно дальше от смутной тени, превратившейся в красивую девушку в роскошном красном платье. Спина Гарри уперлась в холодный камень. Дальше бежать было некуда.

Незнакомка так и стояла у противоположной стены, задумчиво поглаживая кончиками пальцев зарубки на стене, которыми он отмечал каждый день, проведенный в камере. Гарри был готов поклясться, что видит ее в первый раз в своей жизни. Такую девушку просто невозможно забыть. Черные, как смола, волосы были убраны назад в аккуратный пучок. Гордая осанка, тонкие пальцы. Платье, по сравнению с которым все одежды красавиц на Святочном балу казались простыми тряпками.(1)

Багрово-красное, оно буквально светилось на фоне серых однообразных стен. Шлейф платья вольготно лежал на каменном полу, будто его хозяйка совершенно не беспокоилась на сохранность этого произведения искусства. Широкая юбка постепенно сужалась к талии, где вовсе переходила в нечто невероятное. Гарри казалось, будто верх платья был волшебным. Изящный узор был будто бы живой, самое точное описание, которое Поттер смог подобрать в своей голове, было «цветы». Да, больше всего это походило на ветви какого-то цветущего кустарника, покрывавшие тело незнакомки красивым узором от шеи до кистей.

Девушка, казалось, потеряла всякий интерес к очнувшемуся мужчине, продолжая отрешенно смотреть на покрытые мхом отметины на стене. Отойдя от шока, Гарри начал в уме подбирать слова, чтобы узнать, что незнакомка делает в его камере, как та, будто прочитав его мысли, повернулась к нему лицом и с легкой ноткой сожаления в голосе произнесла:

— Прости, я задумалась. Ведь негоже гостье заставлять ждать хозяина?

Гарри предпочел не отвечать на риторический вопрос незнакомки, вместо этого он изучал ее лицо. Первое впечатление было безошибочным, она была еще девушкой, возможно, ученицей последнего курса Хогвартса. Встретив ироничный взгляд голубых глаз, Поттер почувствовал, будто незнакомка читала его как открытую книгу и нарочно стоит в свете луны, пробивающегося сквозь зарешеченное окно, дабы дать ему получше себя разглядеть. Глаза пленника блуждали по ее лицу, подсознательно пытаясь запомнить каждый штрих на этой нереальной картине. Густые темные брови, аккуратный нос, соблазнительно приоткрытые светлые губы — в ее лице, казалось, все было идеально, если бы не едва заметная родинка над правым глазом. Она придавала облику девушки хоть какую-то связь с реальностью.

Налюбовавшись лицом незнакомки, Гарри невольно поймал себя на мысли, что его взгляд так и стремится опуститься ниже подбородка и заблудиться в лабиринте цветов, который постоянно менял свой орнамент. Мужчина сильно зажмурился, чтобы прогнать наваждение, а когда открыл глаза, всего через секунду, то обнаружил, что девушка стоит всего в шаге от его ног, хотя до этого их отделяло несколько ярдов. Комок страха начал подбираться к его горлу, и чтобы хоть как-то избавиться от этого чувства, Гарри быстро поднялся на ноги.

Холодная стена за спиной не давала узнику потерять последнюю связь с реальностью. Собравшись с мыслями, Гарри, наконец, смог заставить себя произнести хоть что-то:

— Мы знакомы? — Мозг в данной ситуации напрочь отказывался работать, но эта фраза была еще не самой худшей среди своих подружек, кружащихся в его затуманенном сознании.

Эта, казалась бы, простая фраза, заставила незнакомку рассмеяться. Звонкий юный смех, переливаясь, будто мелодия флейты, наполнил жизнью мрачную тюремную камеру.

— А ты умеешь удивить девушку. Мы не встречались, если ты об этом, но я хорошо знаю тебя. — Девушка сделала паузу. — Я давно наблюдаю за тобой, Гарри Поттер, или лучше сказать, Джонатан Донн? Твое новое имя, надо признать, гораздо лучше тебе подходит, оно менее простое. — Незнакомка слегка наклонила голову в бок, ожидая ответную реакцию мужчины.

Мысли Гарри судорожно метались, пытаясь создать хоть на йоту правдоподобную версию происходящего. Откуда она знает имя, которым я назывался в своем сне? Что она здесь делает? Как она могла наблюдать за мной? Мысли беспорядочно сменяли друг друга, и ни на один из своих вопросов Гарри не мог дать ответа.

— Я вижу, вы хорошо меня знаете, мисс...?

В ответ на этот вопрос девушка лишь улыбнулась.

— Гораздо лучше, чем ты можешь себе представить, Джонни. — В ее голосе чувствовалась легкая издевка, словно она играла с Гарри в кошки-мышки. — Я знаю, что ты думаешь, я знаю, что ты чувствуешь. Я даже знаю, чего ты хочешь.

Гарри был готов поклясться своей магией, что он почувствовал, что ее голос прозвучал в дюйме от его уха, что чье-то дыхание коснулось его шеи, но незнакомка продолжала стоять на том же месте, загадочно улыбаясь. Поттер медленно, будто во сне, поднял руку и коснулся своей шеи, но наваждение уже бесследно исчезло.

— И чего же я хочу?

Он действительно не знал ответ на этот вопрос. В его голове царил полнейший беспорядок, причиной которого, несомненно, была девушка, стоящая напротив него.

— О, многого. — Гостья сделала шаг вперед, и если бы теперь Гарри захотел, то легко бы смог дотронуться рукой до ее белоснежной кожи или провести кончиками пальцев по дивному узору платья. — Ты хочешь свободы. — Голос девушки будто проникал в его мысли, на мгновение развеивая туман, и снова сгоняя его обратно на место. — Ты хочешь спокойствия, счастья. Хочешь найти свое место, семью, детей. Но ты хочешь и силы, власти, знания. Хочешь, чтобы тебя узнавали на улице и в почтении расступались перед тобой. Ты хочешь страсти, огня. Ты хочешь погрузиться во тьму, но тянешься к свету.

Гарри неожиданно почувствовал, что рука незнакомки нежно касается его щеки. Ее кожа была удивительно гладкой и прохладной, словно она замерзла, пока ждала его пробуждения. Легкий аромат ее духов будоражил мозг. Корица и ваниль.

— Кто... кто же ты? — Говорить было трудно, будто язык вовсе не хотел слушаться своего хозяина.

Девушка ласково улыбнулась и неохотно убрала руку, из-за чего с губ Гарри едва не сорвался выдох разочарования.

— Я? У меня много имен, но вряд ли хотя бы одно из них скажет тебе хоть что-нибудь. Мне больше всего нравятся Мара, Марена. Слышал когда-нибудь? — Девушка вопросительно взглянула на Гарри, который лишь покачал головой. — Я так и думала. Можешь называть меня любым именем, я не обижусь.

Мара, теперь Поттер, наконец, знал, как называть незнакомку, перевела взгляд на зарешеченное окно под потолком, откуда в комнату просачивался яркий лунный свет. Голубые глаза девушки блестели в лучах ночного светила, словно драгоценные камни. В этот момент Гарри меньше всего хотел ее тревожить, но у него было слишком много вопросов, ответы на которые могла дать только она.

— Но зачем ты здесь, Мара? Не то, чтобы я был против твоей компании, вовсе нет, просто...

Перестав любоваться лунным светом, девушка перевела взгляд обратно на мужчину, все еще никак не желавшего отлипнуть от холодной каменной стены.

— Тебе стоит научиться говорить комплименты девушкам, ты так не считаешь? Но для первого раза, ты не слишком плох. — В голосе Мары были слышны веселые нотки. — А как ты думаешь, из-за чего я здесь? Из-за тебя, глупенький.

Девушка приблизилась к Гарри еще на полшага, причем сделала это совершенно спокойно, как что-то само собой разумеющееся.

— Лучше спроси, где именно «здесь» мы сейчас с тобой находимся.

Ей явно нравилось диктовать тон беседе. Поттер осторожно вздохнул, стараясь не задеть случайно ни одной частью своего тела ее прохладной кожи.

— И где же мы сейчас?

— А как ты думаешь?

То, что некультурно отвечать вопросом на вопрос, Мару явно не учили, если она вообще училась где-либо. Гарри уже собирался произнести вслух эту мысль, но в глазах девушки, а ему было спокойнее считать ее девушкой, мелькнуло что-то, похожее на предвестника раздражения, и мужчина поспешил замолчать.

— В Азкабане? — Это был беспроигрышный вариант ответа. Камера, в которой они находились, явно была точной копией той, внутри которой Гарри провел последние несколько лет.

— И да, и нет. — Мара, казалось, была несколько разочарована отсутствием мозговой деятельности у своего собеседника. — Не буду тебя мучить, мы сейчас находимся в твоей голове.

Подушечкой указательного пальца девушка коснулась лба мужчины, показывая, где именно находится голова. Неожиданно комната вокруг них начала кружиться, с каждым оборотом все увеличивая и увеличивая скорость, пока вовсе не превратилась в сплошное серое пятно, которое начало постепенно темнеть и замедляться. Когда Гарри стало казаться, что вот-вот, и содержимое его желудка решит испортить все, комната резко остановилась.

В случившееся трудно было поверить, но они каким-то образом оказались на вершине Астрономической башни. Теплый ночной ветер нежно ласкал соскучившуюся по нему кожу. Кроме них, здесь не было никого: ни ухали совы, выбравшиеся на свободу для ночного полета, не завывал в пустынных коридорах Пивз, пытаясь напугать младшекурсников. Только они, звезды, и луна.

Мара счастливо улыбнулась и развела руки в стороны, словно стараясь вобрать в себя всю эту красоту ночного неба. Даже Гарри, натура которого никогда не была романтической, не мог не поднять голову и с восхищением смотрел на огромную бездну, которая раскинулась над ним, от удивления чуть-чуть приоткрыв рот.

Из созерцательного состояния его вывела Мара, которой, видимо, надоело любоваться красотой ночного неба. Девушка решила преподать урок хороших манер своему спутнику и легким, но настойчивым движением ладони заставила мужчину закрыть рот. Гарри, покрасневший в лучших традициях семьи Уизли, не знал, что и сказать. Все происходящее казалось ему слишком уж нереальным, даже для сна.

— Значит, это все не настоящее? Даже ты? — Последняя фраза сама вырвалась сама собой, и Гарри тут же пожалел о сказанном. Он уже собрался принести извинения, но Мара его опередила.

— Я знала, что тебе понравится мой облик. — Девушка была явно довольна собой. — Не волнуйся, ты ее еще увидишь, как и меня, если захочешь, конечно.

Гарри никогда не любил загадки и полу-тайны, но пытаться вести диалог со своей спутницей с позиции силы он не мог. В его мозгу еще было свежо ощущение полной беспомощности, и сердить незнакомку, чтобы проверить предел ее способностей, ему совсем не хотелось.

— Что такое реальность? И как отличить ее ото сна? — Мара повернулась к мужчине спиной и начала рассматривать лунные узоры. — Разве ты не чувствуешь этот ветер, когда он касается твой кожи, не видишь эти звезды? Не слышишь, как бьется твое сердце? Так чем все это отличается от реальности?

— Но все-таки я сплю.

— А тебе так хочется, чтобы все это происходило на самом деле? А ты интереснее, чем кажешься на первый взгляд, Джонни. Не зря я выбрала именно тебя.

— Выбрала меня? Для чего?

Мара, еще секунду назад медленными шагами приближавшаяся к краю башни, вдруг оказалась всего в нескольких дюймах от него. Гарри боялся даже вздохнуть — так близко их тела находились друг от друга. Синие глаза внимательно скользили по его лицу, будто ждали от него чего-то. Но мужчина не мог оторвать от них своего взгляда, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться.

— Эти очки тебе не идут. — Голос Мары прозвучал неожиданно тихо, будто она боялась громким звуком спугнуть осторожное животное, к которому ей удалось подобраться так близко.

Кожа ее рук приятно холодила лицо. Гарри невольно повернул лицо, чтобы коснуться губами ее ладони, но поймал лишь кончики пальцев. Раздался легкий звон стекла, и Поттер понял, что перед его глазами больше нет стеклянных линз. Странно, но без них окружающий мир казался таким же четким, как и раньше.

Мара прижималась к нему всем своим телом, кончиком носа касаясь его сонной артерии. Горячее дыхание обжигало кожу, но Гарри словно застыл, боясь что-либо сделать.

— Мне холодно, обними меня.

В этот момент Мара казалась не каким-то сверхъестественным существом, проникшим в его голову, а обычной, немного напуганной девушкой. Руки Гарри осторожно легли на талию девушки, но вместо шелка роскошного платья мужчина почувствовал бархатистую кожу, начинающую покрываться мурашками.

Последнее, что он запомнил, — женские губы, осторожно касающиеся его губ, и запах. Запах корицы и ванили.

* * *

Гарри резко открыл глаза и увидел перед собой обеспокоенное женское лицо. Несколько раз моргнув, позволяя своему зрению привыкнуть к яркому свету, Поттер, наконец, смог понять, где он находится. Камин уже давно потух, а сквозь тяжелые шторы пробивался солнечный свет. Видимо, переутомившись после всего, произошедшего за последние дни, Гарри не заметил, как уснул прямо в кресле.

Тело мужчины плохо слушалось, чему поспособствовало долгое нахождение в одном положении. Гарри приподнялся в кресле и с удивлением увидел перед собой Мойру. Хозяйка трактира сидела на корточках и обеспокоенно всматривалась в лицо мужчины. Не скрылось от его внимания и то, что ее рука лежала на его колене.

— О, Джонни, ты, наконец, проснулся! — Голос Мойры, как всегда, был жизнерадостным и полным сил.

— Да, простите, я что, проспал?

Женщина добродушно улыбнулась и поднялась, поправляя передник.

— Нет, я просто хотела разбудить тебя пораньше, чтобы показать, где что находится. Но ты никак не реагировал, и я забеспокоилась. — Гарри показалось, что за этими словами было что-то большее, чем простое беспокойство, но он решил не расспрашивать хозяйку о подобных мелочах.

— Да, я вчера так устал, что не заметил, как уснул прямо в кресле. Простите. — Поттер поспешил ответить на немой вопрос женщины о том, почему он спал в кресле, а не на кровати, покрывала на которой так и остались нетронутыми.

— Ничего страшного, я все понимаю. Завтрак будет через пятнадцать минут. О, да, кстати! Совсем забыла. Тайни! — Резкий крик женщины больно ударил по ушам Гарри. Нет, последняя пинта эля точно была лишней.

В комнате с легким хлопком появилось маленькое даже по меркам домашних эльфов существо. С удивлением посмотрев на сидящего в кресле мужчину, оно повернулось к своей хозяйке и произнесло:

— Хозяйка вызывала Тайни? — Голос эльфа был звонкий, а, учитывая легкое похмелье Гарри, даже слишком. Поттер не смог определить, к какому из полов принадлежит существо, и не стал торопиться с выводами.

— Да, Тайни. Это, — Мойра указала рукой на сидящего в кресле Поттера. — Джонатан Донн, мой новый помощник. Ты должен слушаться его так же, как и меня. Ты понял?

Существо удивленно посмотрело на Гарри, но не решилось ничего по этому поводу возразить. Эльф лишь поклонился и громко пролепетал:

— Тайни будет рад служить новому хозяину. Хозяйка хотела что-нибудь от Тайни?

В ответ на поклон Гарри слегка кивнул головой, слегка скривившись от звонкого голоса существа. Мойра же, довольная тем, как прошла встреча, ласково посмотрела на Тайни и сказала:

— Да, предупреди меня, как будет готов завтрак. Можешь идти.

Эльф дважды поклонился и исчез в воздухе. Гарри же продолжал сидеть в кресле, усиленно массируя гудящие виски. Мойра, проводив эльфа взглядом, повернулась к нему и прикрыла рот ладонями.

— Дева Моргана, ну конечно, столько эля выпить на пустой желудок! Может, вам принести противопохмельное зелье? — Женщина уже собралась вновь отвлекать Тайни от работы на кухне, но Гарри успел раньше.

— Нет, спасибо, я как-нибудь переживу. Будет мне напоминанием о том, что нужно знать свою меру. Холодный душ и горячий кофе будут для меня лучшим лекарством.

Мойра с явным недовольством во взгляде посмотрела на Гарри, но ничего не сказала. Поттер встал на ноги и сделал несколько шагов по комнате. Голова, хоть и была тяжелой, но начинала потихоньку работать. Удостоверившись в том, что он способен более-менее нормально двигаться, Гарри повернулся к хозяйке.

— Мойра, вы не подскажете, где находится душ?

Женщина, которую вопрос помощника, казалось, заставил оторваться от важных мыслей, тут же кинулась снаряжать мужчину для такого ответственного дела, как поход в ванную. В итоге, через несколько минут Гарри стоял перед обычной дубовой дверью, чувствуя на своей спине пристальный взгляд Мойры. У него было ощущение, что она ему не доверяла такое важное дело, и вот-вот была готова сама, будто мама с маленьким ребенком, отправиться с ним в ванную комнату.

Для уверенности закрыв за собой дверь, Гарри начал раскладывать различные шампуни и прочие средства личной гигиены на деревянной полке. Закончив приготовления, Поттер поднял голову и посмотрел на свое отражение в зеркале. Перед ним был усталого вида молодой человек, еще не разменявший третий десяток. Под темно-зелеными глазами красовались заметные темные круги, будто их владелец очень давно плохо спит. Стоп. А где же очки? И почему без них он так хорошо видит?

Удивленный неожиданной пропажей еще недавно жизненно необходимого ему предмета, Гарри судорожно начал рыться в карманах, но тщетно. Очков нигде не было. Наконец, решив проверить внутренний карман жилета, Гарри обнаружил в нем странный предмет, которого до этого там точно не было. Вынув его из кармана, Поттер понял, в руках он держит ярко-красный шелковый платок, в который что-то завернуто. Аккуратно развернув дорогую ткань, Гарри увидел небольшой кусок какого-то стекла.

Мужчина осматривал платок со всех сторон, пытаясь понять, как же тот оказался внутри его одежды, пока до его носа не донесся легкий аромат женских духов. Корица и ваниль. Перед глазами начали мелькать сцены из странного сна, который он видел этой ночью. Но как? Как это возможно? На секунду Гарри показалось, что он слышит знакомый легкий смех.

Это был не сон.

Примечание автора:

(1) Образ "Женщины в красном" был написан под впечатлением от этой фотографии

http://www.pichome.ru/Rh

В этом платье Марион Котийяр просто шикарна.

Запах свежего омлета, доносившийся со стороны кухни, будоражил аппетит. Гарри то и дело косился на дверь, отделяющую его от вкусного домашнего завтрака, с трудом сдерживая порывы встать из-за стола и ворваться на вотчину Тайни с криком «Ну какого дементора так долго?». Желудок, чувствуя настроение хозяина, неодобрительно заурчал, чем вызвал понимающую улыбку у сидящей напротив волшебника Мойры. Поттер был готов биться об заклад, что в ее голове уже не первый раз за только успевшее начаться утро возникла мысль «Ох уж эти мужчины со своим аппетитом».

Гарри, за неимением другого занятия, лениво допивал крепкий кофе. Горячий напиток практически завершил дело, начатое холодным душем, и теперь волшебник чувствовал себя гораздо лучше. Голова практически не болела, и голос Тайни, пять минут назад подавшего завтрак, а теперь занятого на кухне приготовлением второй порции омлета, больше не казался Гарри изощренной пыткой умелого садиста. Но все равно, воспоминание о первом в жизни похмелье глубоко отложилось в памяти мужчины, и Гарри уже успел пообещать себе, что в следующий раз он будет гораздо скромнее в оценке своих способностей.

Раздался легкий хлопок, и рядом со столиком появился сияющий от удовольствия Тайни со свежей порцией омлета. Эльф был сильно поражен, когда Гарри, буквально за несколько минут съевший свой завтрак, с искренней улыбкой на лице попросил его новую порцию «этого изумительного омлета». Перед глазами мужчины до сих пор стояло удивленное лицо маленького существа, всеми силами старающегося не пуститься в пляс от радости, будто он только что услышал самую важную похвалу в своей жизни.

Тайни поставил тарелку на стол и тут же исчез с пустой чашкой в руке. Через несколько секунд она уже стояла прямо перед Гарри, наполненная дымящимся напитком. Со стороны кухни раздался звук переставляемых тарелок. Этот бойкий эльф явно не любил попросту терять время.

Гарри, под пристальным взглядом Мойры, приступил ко второй порции омлета. Поттер, как человек, который умеет готовить, разбирался в приготовлении еды, и, нужно отдать должное кулинарным способностям Тайни, омлет был просто великолепен. Пока мужчина занимался поглощением еды, Мойра спокойно допивала свой кофе, внимательно изучая лицо сидящего перед ней помощника. Вчера за толстыми линзами очков она не смогла как следует разглядеть его, но сейчас, когда Джонни сидел перед ней, она решила не упустить такой возможности. Что-то в чертах его лица казалось ей знакомым, будто она где-то уже видела этого мужчину, но вот где и когда, она не могла вспомнить.

Насытив свой истосковавшийся по нормальной еде желудок, Гарри откинулся на спинку стула. Рука инстинктивно потянулась, чтобы поправить очки, но волшебник вовремя вспомнил, что теперь, благодаря незнакомке из сна, у него абсолютно нормальное зрение. Вместо этого, чтобы не привлекать к отсутствию на своем лице очков лишнего внимания, Поттер убрал за ухо выбившуюся прядь непривычно чистых волос. Изучающий взгляд Мойры было трудно не заметить, и Гарри практически сразу понял, что именно вызвало такой неожиданный интерес к его лицу.

— Тайни! — Перед волшебником тут же возник домашний эльф с отчетливо читающейся на лице готовностью выполнить любое поручение. — Можешь забрать посуду. Завтрак был просто великолепен.

И хотя всего лишь недавно он слышал точно такую же похвалу, Тайни вновь буквально засиял от гордости. Тарелки и чашки пропали со стола, а вслед за ними исчез и эльф. Гарри несколько секунд смотрел в пустоту, вспоминая свой четвертый курс и Гражданскую Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов, придуманную Гермионой. Сокращенно это движение звучало не слишком приятно для ушей, зато полностью отражало суть и перспективы работы этой организации. Судя по Тайни, большинство эльфов были совсем не против своего существующего положения. Интересно, как бы отреагировал этот маленький эльф на заявление о том, что он — свободное от рождения существо и не должен унижаться, прислуживая обленившимся волшебникам?

Мойра, которую неожиданное появление Тайни заставило отвлечься от копания в собственной памяти, плавно встала из-за стола. Женщина в последний раз бросила задумчивый взгляд на своего нового помощника и поправила слегка сбившееся платье.

— Сегодня трактир не работает, так что до ужина у тебя будет свободное время, — будничным тоном произнесла хозяйка. — Можешь распоряжаться им на свое усмотрение, но, — тут голос Мойры неожиданно стал серьезным, — до наступления темноты ты должен вернуться. Мне понадобится твоя помощь, — уже спокойно добавила она, видимо, решив, что слишком сильно напугала помощника.

— Понял, мэм, не гулять допоздна, — Гарри изо всех сил старался сохранить вид подростка, который спрашивает разрешение у строгой мамы, но не сдержался, и улыбнулся.

Увидев его довольное лицо, Мойра не сдержалась и тоже рассмеялась. Гарри встал из-за стола и неторопливым шагом направился в сторону двери, периодически оборачиваясь, чтобы еще раз сыграть роль парня, который не верит своему счастью. Сделав суровый вид, женщина недвусмысленно взяла в руки полотенце, мирно лежавшее на барной стойке, давая понять своему помощнику, что будет, если тот сейчас же не скроется с ее глаз.

Гарри намек понял и, напоследок улыбнувшись, вышел на улицу. Яркое солнце приветливо встретило его едва ощутимыми лучами. На небе не было ни облачка, и в такую погоду как никогда чувствовалось скорое приближение зимы. Было холодно, но возвращаться за мантией Гарри не стал. Он прекрасно помнил, что ему вчера по поводу нее говорил Долохов.

При свете солнца улочка выглядела не настолько угрюмо, как ему показалось в прошлый раз. Старенькие домики больше не выглядели облезлыми халупами, но все равно мужчину не покидало ощущение окружающей его бедности. Жители этого района были не самыми богатыми людьми — это сразу было видно по их виду: простая, безо всяких изысков одежда, у многих по многу раз чиненая, усталые, озабоченные лица, неопрятные прически. Но почему-то среди них Гарри чувствовал себя спокойнее, нежели вчера в Косом переулке.

Неспешно оглядываясь по сторонам, Гарри медленно шел по улице в сторону большой площади, пока на глаза ему не попалась старинная деревянная вывеска «Ллойд и Ллойд. Делаем одежду с 1784г.». Гарри решил зайти в магазин, все-таки кроме того, что сейчас было на нем, у него не было ни какой одежды.

Над головой приветливо зазвонил колокольчик, оповещая владельцев заведения о том, что у них новый посетитель. Магазинчик выглядел скромно, но в то же время в нем было все необходимое. В дальнем углу располагались две примерочные, вдоль стен стояли образцы одежды: кофты, рубашки, брюки, костюмы, мантии. На полках лежали различные трикотажные и тканые изделия на любой вкус и цвет.

Из-за прилавка навстречу Гарри вышел пожилой мужчина. На вид ему было лет семьдесят-восемьдесят, аккуратные седые волосы плавно переходили в такую же седую бороду.

— Добро пожаловать в «Ллойд и Ллойд». Чем могу быть полезен, мистер ...?— В голосе владельца чувствовались благородные нотки, будто перед Гарри сейчас был не портной из бедного района, а высокопоставленный вельможа, для которого встреча с Королевой не является из ряда вон выходящим событием.

— Донн, — пришел на помощь мужчине Поттер. Он уже начинал привыкать к своему новому имени, и с каждым разом представление себя как Джонатан Донн выходило у него все лучше и лучше.

— Очень приятно, мистер Донн. Я — Арчибальд Ллойд, лучший портной, которого вы найдете в Старом Лондоне, — представился владелец.

Мужчины пожали друг другу руки. Ладонь портного, не смотря на кажущуюся хрупкость, обладала просто каменной хваткой. Говорят, по рукопожатию сразу можно многое узнать о человеке. Правда это или нет, Гарри не знал, но стоящий перед ним мужчина за несколько секунд вызвал в нем уважение.

— Мне нужна пара мантий, простых, черных, из прочного материала. — ответил на предыдущий вопрос мужчины Поттер.

Портной понимающе улыбнулся и повел своего клиента к прилавку. Идя позади мужчины, Гарри не переставал удивляться тому, как выглядел Арчибальд Ллойд. Такой гордой и статной осанки, как у пожилого владельца магазина, мог позавидовать даже Малфой. И что такой человек делает в таком месте, как это? Ему больше бы подошло владеть магазином где-нибудь в Косом переулке или же на той большой площади.

Пока Гарри был погружен в мысли, Арчибальд достал из-под прилавка несколько образцов и разложил их перед клиентом.

— Попробуйте, мистер Донн. У меня самая лучшая английская, — мужчина подчеркнул последнее слово, — ткань. Лидская фабрика Керроу, если вам это о чем-нибудь говорит.

Об этой фабрике Гарри слышал впервые, но все-таки утвердительно кивнул. Ткани на ощупь были приятными, но Поттер слишком мало знал об одежде, чтобы судить об их качестве. Выбрав наугад, мужчина указал пальцем на крайний справа материал.

— У вас хороший вкус, мистер Донн, — Портной понимающе улыбался, убирая остальные образцы обратно. — Габардин, чистейшая шотландская шерсть. Практически не пропускает влагу, не мнется. Хорош в повседневной носке. На ткань наложены дополнительные чары, не дающие одежде промокнуть даже под самым сильным дождем. За дополнительную, чисто символичную плату для вас я могу зачаровать мантию, чтобы ее можно было носить даже в февральские морозы.

— И во сколько мне обойдутся две такие мантии? — поинтересовался Гарри. В кармане жилета все еще лежали деньги, позаимствованные у охранника, но это была, хоть и существенная, но все же небольшая сумма, по крайней мере, так ему казалось.

Арчибальд внимательно посмотрел на стоящего перед ним мужчину, будто бы оценивая размер его кошелька, и с некоторой осторожностью произнес:

— Одна такая мантия стоит три сикля и двадцать кнатов, но раз вам нужно две, то все вместе будет стоить шесть сиклей и тринадцать кнатов.

— Давайте договоримся на семи сиклях, но одна мантия мне нужна как можно быстрее. И включите в эту цену стоимость согревающих и грязеотталкивающих чар, — предложил Гарри, надеясь, что названная им сумма окажется приемлемой для портного.

Несколько секунд владелец магазина молчал, просчитывая в уме выгодность предложения мужчины, и в итоге согласился.

— Хорошо, мистер Донн. Давайте я сниму ваши мерки, а пока я буду заниматься вашим заказом, вы посмотрите другие товары, возможно, вам что-нибудь приглянется,— Арчибальд указал рукой в сторону примерочной, предлагая клиенту следовать за ним.

Через несколько минут портной оставил Гарри в покое, но только после того, как измерил буквально каждую часть его тела. Поттер даже не хотел думать, зачем мужчине понадобился обхват его головы или толщина ноги в ахилле.

Волшебник медленно прохаживался вдоль полок с одеждой, погруженный в мысли. Почему такой портной, как Ллойд содержит свой магазинчик здесь, как он выразился, в Старом Лондоне, когда он мог зарабатывать гораздо больше денег, торгуя в Косом переулке? Как вчера убедился Гарри, улица была очень популярна среди волшебников. Так зачем добровольно загонять себя в совершенно невыгодные условия для торговли? Сам Поттер, если бы не забрел сюда случайно, вообще бы никогда не узнал о существовании этого места, и таких, как он, особенно среди маглорожденных волшебников, было много. Не в этом ли дело? Ллойд был гордым человеком, чтобы это понять, достаточно было взглянуть на него всего один раз, а торговать в Косом переулке означало переступать через свои принципы в погоне за прибылью. В том числе, и участвовать в праздновании Хеллоуина. Странно, но Гарри не видел вокруг ни одного хотя бы слабого намека на то, что в этом районе знают о существовании такого магловского праздника.

Позади раздался негромкий кашель, и Гарри мгновенно обернулся, сжимая в руке волшебную палочку. Перед ним стоял довольный Арчибальд Ллойд с готовой мантией в руках.

— Все готово, мистер Донн. Желаете примерить?

Гарри утвердительно кивнул, забирая из рук портного одежду. Мантия сидела просто идеально, даже если бы Гарри захотел, то не нашел бы в работе Ллойда ничего, к чему он смог бы придраться.

Заметив довольную улыбку на лице клиента, Арчибальд чему-то ухмыльнулся и обошел Гарри со всех сторон, осматривая свое творение.

— Все просто великолепно, мистер Ллойд, — поблагодарил мужчину Гарри, внимательно разглядывая свое отражение в зеркале.

— Может быть, вы присмотрели для себя что-нибудь еще? — Арчибальд достал из кармана жилета какой-то блокнот и сделал в нем несколько пометок появившимся буквально из воздуха пером.

— Да, пожалуй. Мне нужен темный костюм, классическая тройка, ничего лишнего. Что-то вроде такого, — Гарри указал на один из манекенов. — Две пары рубашек, самых простых, белых, из хлопка. И три комплекта нижнего белья — майка, носки и трусы.

Портной внимательно записал все в блокнот и с довольным видом подошел к костюму, фасон которого понравился его клиенту.

— Чистейшая шерсть, на волокна наложены специальные долговечные чары, благодаря которым одежда не мнется, не теряет форму и не пачкается, — Ллойд расстегнул пуговицы и расправил полы пиджака. — Карманы заговорены так, что любой, кроме владельца, не сможет из них ничего достать. Приятная мелочь, когда имеешь дело не только с людьми из высшего общества, — добавил мужчина, одарив своего клиента многозначительным взглядом.

— И сколько всего я вам должен? — спокойным тоном спросил Гарри, в уме оценивая свои финансовые возможности.

— Если не считать две мантии, то восемь сиклей и двадцать кнатов, — осторожно произнес владелец магазина.

Гарри покачал головой. Его не покидало ощущение, что с него хотят получить слегка больше, чем на самом деле стоили товары. Когда у него в сейфе лежали тысячи галеонов, это было одно дело, но сейчас он дорожил каждой монетой в своем кармане.

— Вам не кажется, мистер Ллойд, что восемь сиклей и двадцать кнатов — все-таки слишком много? — холодно поинтересовался Гарри. — При всем уважении к вашему труду, шесть сиклей и десять кнатов — гораздо более адекватная цена, вы так не считаете?

В глазах портного Гарри заметил на секунду промелькнувшее уважение. Мужчина внимательно взглянул на своего клиента и с неохотой произнес:

— Шесть сиклей и десять кнатов. Но все будет готово только через четыре часа, — безапелляционно поставил точку в торгах владелец магазина.

— Отлично, — Гарри достал из кармана золотую монету. — Я заплачу за все сразу.

Получив сдачу, Поттер положил деньги обратно в жилет и застегнул мантию.

— Вы сами зайдете за оставшейся одеждой, или мне нужно будет отправить ее вам почтой? — поинтересовался владелец магазина, когда Гарри уже собрался уходить.

— В этом нет нужды, — улыбнулся волшебник. — Тайни!

Перед ним появился крошечный эльф в новой белоснежной робе.

— Хозяин вызывал Тайни? — осторожно пропищало существо, опасливо поглядывая на наблюдавшего за всем происходящим Ллойда.

— Да, — спокойно произнес Гарри. — Через четыре часа ты заберешь отсюда мою одежду. Отнесешь ее в мою комнату и положишь на кровать. Тебе все понятно? — Тайни торопливо закивал. — Отлично, возвращайся к своим делам.

Эльф, поклонившись, исчез, и Поттер повернулся к удивленному хозяину магазина.

— Надеюсь, это будет вам удобно? — Вопрос Гарри прозвучал скорее как утверждение.

— Никаких проблем, мистер Донн, — поспешил заверить его Ллойд, — совершенно никаких.

— Тогда удачного вам дня, — Гарри слегка наклонил голову в знак прощания и вышел из магазина.

За то время, что он пробыл внутри магазина, погода ни капли не изменилась. Солнце все так же дарило миру последние запасы тепла, но кристально чистое голубое небо и резкие порывы ветра сводили на нет все его усилия. Свободного времени у Гарри было еще много, и он решил прогуляться по Старому Лондону.

* * *

Аластор Муди мрачно смотрел на спины уходящих невыразимцев. Одетые в одинаковые серые мантии мужчины, лица которых скрывали капюшоны, прошли мимо него, не сказав ни слова, хотя именно из-за них он уже второй день был вынужден торчать в глухом лесу, охраняя неизвестно что.

Позапрошлой ночью весь отдел оперативного реагирования подняли по тревоге: в Ланкашире произошел аномальный всплеск энергии, природу которого ребята из департамента мониторинга определить не могли. Но благодаря министерским бюрократам, обеспокоенным тем, что неподалеку от места происшествия, в лесу Боуленд, расположена одна из последних резерваций оборотней на территории Англии, его парням пришлось ждать до полудня, чтобы, наконец, появиться на месте.

Но на этом неприятные сюрпризы не закончились. Одновременно с ними в Ланкашир прибыла группа невыразимцев и, прикрываясь приказом, подписанным Барти Краучем, главой Отдела Магического Правопорядка, закрыли аврорам доступ к месту расследования. Рассерженные волшебники, согласно приказу, были обязаны «обеспечивать безопасность расследования и оказывать любую помощь работникам Отдела Тайн», что на практике означало охрану трехкилометровой зоны вокруг источника аномалии.

Муди проводил невыразимцев взглядом до границы антиаппарационного купола и смачно плюнул в сторону растворившихся в воздухе фигур. За те десять лет, что Аластор проработал в Аврорате, ему не раз приходилось сталкиваться с работниками Отдела Тайн, но такое пренебрежительное отношение «смитов», как их за глаза называли простые авроры, он видел впервые.

С нескрываемой злобой глава отряда развернулся и пошел в сторону походного лагеря, куда уже должны были подтянуться его подчиненные. Через пару минут он вышел на небольшую опушку, заполненную людьми. Волшебники неуверенно толпились около четырех магических палаток, оборудованных всем необходимым для длительного нахождения вдали от цивилизации. Несколько самых наглых уже наколдовали себе удобные кресла и с довольным видом отдыхали после тяжелого дежурства.

Аластор их прекрасно понимал, он и сам был бы рад сейчас плюнуть на все и вернуться в Лондон, но уязвленная гордость не позволяла ему это делать. Целые сутки он и его ребята были простыми мальчиками на побегушках у «смитов», теперь же настало их время показать этим выскочкам, как работают настоящие волшебники.

— Чего расселись, дамочки? Устали целый день прохлаждаться без дела? — голос начальника возымел дело, и авроры моментально выстроились в три шеренги. На губах Аластора мелькнула довольная улыбка, которую старший аврор тут же убрал, придавая лицу суровое выражение.

— Знаю, единственное, что вы сейчас хотите — это побыстрее убраться из этой глухомани куда подальше, я и сам бы выпил сейчас кружку-другую пива, — среди авроров раздался одобрительный гул, который тут же стих под строгим взглядом Аластора, — но еще больше я хочу, чтобы вы показали этим «смитам», что значит работа профессионалов.

— Боунс! — из первой шеренги вышла темноволосая женщина.

— Да, сер?

— Ты и твои ребята прочесывают лес на предмет остаточной магии. Если здесь было произнесено хоть одно заклинание, я хочу знать о нем все, что вы сможете обнаружить. Понятно?

Женщина кивнула и направилась в сторону леса, на ходу раздавая указания сопровождающим ее волшебникам. Аластор проводил их взглядом и повернулся к оставшимся аврорам. На глаза ему сразу попался улыбающийся мужчина.

— Чем-то доволен, МакАлистер? — поинтересовался Муди у продолжающего улыбаться аврора.

— Да, сер. У меня аллергия на женские духи. Теперь хоть можно вздохнуть свободно.

Оставшиеся мужчины едва сдерживали смех, и даже суровый Аластор не сдержался и улыбнулся. Но те, кто хорошо знали старшего аврора, сразу бы поняли, что ничего хорошего эта хищная улыбка не сулит.

— Отлично, тогда у меня для тебя особое задание. Бери свою подружку О`Брайана, — из второй шеренги раздался возмущенный возглас, на который Аластор не обратил внимания, — и отправляйся к оборотням. Но так, чтобы все прошло без единого намека на конфликт, ты меня понял? — переставший улыбаться МакАлистер кивнул головой. — Надеюсь, там ты вдоволь наобщаешься с женщинами, благоухающими природой.

Мужчины удалились под издевательские выкрики, на которые темпераментный О`Брайан, не оборачиваясь, ответил вытянутым средним пальцем.

— Ну, а вы все идете со мной, и чтобы ни одна букашка не проскользнула мимо незамеченной. Коул, Адамс, командуйте, — Старший аврор повернулся в сторону леса и оглядел сплошную стену деревьев целеустремленным взглядом. Что бы ни произошло в этом лесу ночью двадцать девятого октября, Аластор Муди был намерен в этом разобраться.

* * *

Гарри сидел в кресле, вытянув вперед уставшие от долгой ходьбы ноги. В камине, видимо, благодаря Тайни, лежали новые дрова, но огонь не горел, а читать без света в начинающихся сумерках было невозможно. Поттер хотел уже достать из кармана волшебную палочку, но вдруг его неожиданно осенило: такую возможность попрактиковать беспалочковую магию нельзя было упускать.

Мужчина сосредоточил свой взгляд на деревянном полене, стараясь максимально сконцентрироваться. Заклинание, которое он собирался применить, изучали в Хогвартсе на первом курсе, так что с этим не должно было возникнуть никаких проблем. «Incendio!» — Гарри мысленно произнес формулу, надеясь, что вместо дров не загорится что-нибудь из фурнитуры.

Пламя мгновенно осветило комнату, отбрасывая причудливо танцующие тени на стены. Волшебник удовлетворенно улыбнулся и взял со столика самую верхнюю книгу из внушительной высоты стопки. На старом, местами потрескавшемся кожаном переплете едва виднелась некогда золотая надпись «История магической цивилизации. Финеас Найджелус Блек». Книга обошлась ему дороже всех остальных, непопулярный ныне труд конца прошлого века за целый сикль — дорогая покупка, но продавщица была непреклонна. За время прогулки его карман полегчал еще на шесть сиклей, но зато теперь у него были почти все необходимые книги, чтобы наверстать упущенные за годы дружбы с Уизли знания.

Гарри открыл обложку и пробежал взглядом по первой странице. На пожелтевшей от времени бумаге красовались эмблемы Хогварста и Министерства Магии, а ниже них — полный список титулов и званий автора, в том числе и орден Мерлина первой степени за «особые заслуги в развитии системы образования». Книга была рукописной Гарри перевернул страницу и приготовился к чтению.

«— Мы находимся на рубеже двух веков, и весь Магический Мир со страхом и надеждой смотрит в будущее, гадая, что же принесет с собой грядущий двадцатый век. Британская Магическая Империя за последнее столетие достигла колоссального могущества, достигнутого трудом многих поколений наших благородных предков. Нам лишь остается только надеяться, что мы сумеем передать этот век благоденствия нашим потомкам.

Ф.Спэвин, фрагмент речи перед Визенгамотом, 1899 год.

История магических цивилизаций насчитывает тысячи лет существования такого понятия, как волшебство. Магия была частью мира наших предков задолго до появления письменности, но достоверных сведений о том, как жили самые первые волшебники, к сожалению, не существует. Единственный дошедший до нас источник о тех временах — исследование Клавдия Тиберия, жившего во втором веке до нашей эры, в котором он пишет: «Первые маги обладали колоссальной силой. Благодаря своему единению с природой и близости к самым простым, но в то же время самым сильным источникам магической энергии, они могли повелевать погодой, подчиняя своей воле стихии, и горе было тем, кто разгневает их». Более поздние историки, такие как Тит Абруций, а затем и Поль Бенуа, ставят под сомнение правдоподобность этого исследования, полагая, что приписываемая первым магам сила слишком мистифицирована и относится скорее к области сказок и легенд, нежели к реальным фактам. В мифологии многих народов отмечены жестокие природные катаклизмы, которые сторонники Клавдия (далее в книге — клавдианцы) считают доказательством своей теории. Наиболее известные примеры таких событий — это «гибель Атлантиды», мистического острова в Атлантическом океане, уничтожение «Богом» городов-грешников Содома и Гоморры, а так же Великий потоп, единственный из всех примеров, который обладает каким-либо научным обоснованием. Клавдианцы приводят эти мифологические события в качестве обоснования своей теории, но и по сей день в научных кругах она не пользуются широким одобрением.

В отличие от древней истории, дошедшей до наших дней в виде легенд и мифов, о Римской цивилизации, которая по праву считается родоначальницей современного Магического Мира, нам известно гораздо больше. Главным отличием Рима от других империй, существовавших до него, стала масштабность. Покорив все Средиземноморье, Рим столкнулся с множеством различных культур и традиций, в корне отличающихся от всего того, что было принято в метрополии. Советом (тайной организацией, объединяющих самых влиятельных жрецов и аристократов Рима, обладающих магическим даром) было принято решение унифицировать находящиеся на тот момент в беспорядочном состоянии знания и распространить эту единую систему на всей территории Империи. Последствия этого судьбоносного решения трудно переоценить: впервые был выработан единый язык заклинаний, который широко используется и по сей день, были заложены основы многих современных наук, в частности, трансфигурации, нумерологии и зельеварения. Были созданы зачатки образовательной системы, во всех провинциях создавались специальные школы, в которых обучались обладающие магическим даром дети, волшебные палочки пришли на смену более заметным посохам и другим проводникам магической энергии, в глазах магглов ассоциировавшихся с атрибутикой деревенского колдуна. Возникли первые органы самоуправления магического сообщества: в каждой провинции были организованы ячейки, следящие за соблюдением магических законов, во главе каждой из которых стоял протектор — маг, назначаемый Советом.

С падением Западной Римской Империи многие бывшие провинции, в том числе и Британия, получили независимость от метрополии. Власть Совета, подкрепленная мощью римских мечей, ушла вместе с последним из легионеров. Мерлин, занимавший в то время пост протектора и не желавший быть единоличным диктатором, организовал новый Совет Магов, являющийся прообразом современного Визенгамота, и стал его председателем. В первом Совете состояло тринадцать волшебников, некоторые из которых были учениками Мерлина. До нашего времени дошли лишь некоторые имена этих волшебников, среди которых...»

От чтения Гарри отвлек тихий хлопок. Подняв взгляд, Поттер увидел перед собой явно взволнованного эльфа.

— Да, Тайни? — максимально спокойным тоном произнес волшебник. Существо нервно дернулось и едва прошептало:

— Х-хозяин просил его н-не беспокоить, н-но х-хозяйка просила перед-дать, что ждет х-хозяина н-на улице, — пролепетал эльф, старясь сделать свое маленькое тело как можно незаметнее.

— Спасибо, Тайни. Можешь идти, — улыбнулся Гарри.

Удивленный эльф поспешил раствориться в воздухе, не веря своему счастью: за нарушение приказа хозяин не стал его наказывать.

Гарри с сожалением положил книгу обратно на столик и, захватив мантию, вышел из комнаты. К его удивлению, во всем трактире не горела ни одна лампа, и ему пришлось использовать палочку, чтобы без риска для своего здоровья спуститься вниз и выйти на улицу.

У входа его ждала Мойра, одетая в длинную темную мантию. Волосы женщины, как обычно распущенные, развевались от сильного ветра, и Поттер поспешил накинуть на плечи мантию.

— Может, теперь-то ты мне откроешь секрет, почему сегодня мы закрыты? — поинтересовался у стоящей рядом с ним женщины Гарри.

— Подожди и ты сам все увидишь, — загадочно блеснув глазами, произнесла хозяйка трактира, и повернула голову в сторону скрывающейся за поворотом улочки.

Постепенно на Старый Лондон спускалась ночь, и улица, совершенно неожиданно для Гарри, стала наполняться людьми. Перед каждым домом, у входной двери, начали возникать фигуры людей всех возрастов, одетые в одинаковые темные мантии. Они стояли недвижимо, будто статуи, в ожидании чего-то.

Наконец, из-за поворота появился отличающийся от всех человек. Высокий, статный, он медленно шел по улице, одной рукой держа странный резной посох, похожий на живое дерево. В другой его руке горел факел, пламя которого постоянно норовило погаснуть от сильных порывов ветра.

Люди у домов, увидев мужчину, торопливо опускались на колени, склоняя головы, но человек проходил мимо них, не обращая на происходящее никакого внимания. Когда он подошел ближе, Гарри успел разглядеть длинную черную бороду, величественно спадающую на серую потрепанную робу, и темные, как смоль, волосы.

Наконец, когда мужчина был уже в нескольких метрах от них, Мойра, как и другие жители улицы, опустилась на колени, и Гарри последовал ее примеру, склонив перед незнакомцем голову. Неожиданно совсем близко раздался громкий суровый голос:

— Можете встать, не люблю созерцать чужие затылки.

Гарри медленно поднялся на ноги и увидел перед собой того самого высокого незнакомца с факелом. Вблизи мужчина оказался еще выше, он был почти на целую голову выше Поттера. Семифутовый гигант внимательно осматривал стоящих перед ним, будто ожидая ответа на немой вопрос.

— Давно не виделись, Карлайл. Это мой новый помощник, Джонатан Донн, — неторопливо произнесла Мойра, сделав жест рукой в сторону стоящего рядом Гарри.

Карлайл перевел взгляд темных глаз на Поттера, и тот едва не сделал шаг назад от удивления. Глаза мужчины были абсолютно черные, будто два угля, вставленные в глазницы.

— Сожалею о твоей утрате, Аарон был хорошим человеком, — в голосе мужчины был абсолютно отсутствующим, словно его сознание находилось где-то далеко отсюда. — Ты знаешь, что делать.

Карлайл протянул женщине факел и, как только она взяла трепещущий на ветру огонь в руки, буквально растворился в воздухе. Гарри шокировано взглянул на улыбающуюся чем-то женщину.

— Самайн, — спокойно произнесла она, будто одно это слово должно было ему ответить на все вопросы.

Гарри удивленно переводил взгляд с Мойры на то место, где только что стоял странный мужчина и обратно, не понимая ровным счетом ни чего. Тем временем женщина зажгла от факела висящую над входом в трактир лампу и спустилась вниз по ступенькам, на встречу медленно идущим в сторону Тупика жителям Старого Лондона. Гарри лишь оставалось смотреть ей вслед, гадая, что же только что произошло.

От автора: Прошу прощения за столь долгое отсутсвие, надеюсь, эта глава хоть на долю оправдает ваше долгое ожидание.

______________

Зал был практически пустым, лишь двое мужчин, приехавших откуда-то из Восточной Европы, сидела за столом и не спеша заканчивала ленч. Джонатан меланхолично наблюдал за ними из-за барной стойки, машинально вытирая полотенцем и без того чистый стакан. Остальные постояльцы уже давно разошлись по своим делам и вряд ли появятся раньше, чем к обеду, так что ближайшие насколько часов обещали быть очень и очень скучными.

Несмотря на свое колоритное название и не слишком удачное расположение, трактир пользовался популярностью среди волшебников. Конечно, с «Дырявым Котлом» «Тупик» мог состязаться разве что в качестве предоставляемых услуг, но недостатка в желающих снять комнату или просто спокойно поесть или выпить после рабочего дня за вполне умеренную плату трактир явно не испытывал. В основном, посетителями «Тупика» были молодые люди, работающие в Лондоне или его окрестностях, которые пока не могли себе позволить собственное жилье. Частыми гостями были и иностранцы, прибывшие в столицу по делам, которых отпугнули заоблачные цены «Метрополии». Специально для таких волшебников у входа в гостиницу дежурили местные мальчуганы, которые за соответствующую плату провожали будущих постояльцев до трактира. Попадались и откровенно подозрительные личности, с удовольствием пользовавшиеся тем, что в «Тупике» не было принято задавать лишние вопросы, особенно если постоялец щедро приплачивает поверх обычного. Такие клиенты Джону нравились больше всего: их практически не было видно и слышно, да и хлопот они доставляли гораздо меньше, чем другие жильцы.

В общем, Джон был вполне довольным своей новой жизнью. Работа в трактире не была тяжелой, и у него оставалось много свободного времени, в основном — по ночам, чтобы заполнять пробелы в своем школьном образовании, не говоря уже о том, что у него был стабильный, пускай и не слишком большой, доход и крыша над головой. Месяц назад он, благодаря Антонину, с которым у него в последнее время установились приятельско-наставнические отношения, стал легальным гражданином Магической Британии. Теперь Джонатан Донн в архивах Министерства числился как «полнокровный волшебник, родившийся 7 апреля 1944 года. При регистрации воспользовался «Правом основания Рода». Ритуал, подтверждающий основание Рода, не пройден. Родители, Маргарет и Джозеф Майлз, погибли в результате массовых беспорядков в Шринагаре во время Первой индо-пакистанской войны. Обучался самостоятельно, экзамены в Министерстве, подтверждающие магические навыки, не проходил. Лицензия на аппарирование отсутствует. Приехал в Англию в октябре 1969 года из-за «нарастающей социальной напряженности на родине». Текущий адрес и место работы: Старый Лондон, Торговая улица 78, трактир «Тупик». Клиентом банка «Гринготс» не является, финансовое положение неопределенное».

Джонатан до сих пор помнил тот вечер, когда Долохов, как обычно, объявился в трактире ближе к закрытию. Для них собрания за бутылкой виски стали своеобразной традицией приятного убивания остатков дня, сопровождаемого разговорами, точнее, монологами Долохова, в которые Джон изредка вставлял несколько слов. Донн искренне не понимал, почему этот мужчина проявляет к нему такой явный интерес, но рисковать таким ценным источником информации о Магическом Мире было бы с его стороны, по меньшей мере, глупо, и поэтому Джон продолжал участвовать в этих играх, выжидая.

Долохов в тот вечер был на удивление немногословен, и лишь на следующий день Джонатан понял причину такого странного поведения своего знакомого, когда обнаружил на своем столе конверт из Министерства, в котором лежал официальный документ со всеми печатями, подтверждающий то, что Джонатан Донн является полноправным гражданином Магической Британии. Когда же этим же вечером Джон вскользь в разговоре с Антонином упомянул о том, что ему пришло письмо из Министерства, мужчина лишь понимающе улыбнулся и, как и всегда, многозначительно произнес всего одну фразу: «Вот видишь, Джон, что значит иметь знакомство с нужными людьми. Советую тебе получше изучить его содержимое, вдруг пригодится».

Протяжно скрипнула дверь, и Джон, оторвавшись от воспоминаний, поднял глаза, чтобы поприветствовать первого посетителя за сегодняшнее утро. Мужчина не стал скрывать удивления на своем лице, когда узнал вошедшего: Антонин Долохов никогда не показывался в «Тупике» в такую рань.

— Тони, мой дорогой друг! — Донн вышел из-за стойки, разведя руки в приветствии. — Ты ли это, или мои глаза подводят меня? Ты никогда не показываешься при свете солнца, и я специально для тебя отыскал пару серебряных ножей.

— Сколько тебе раз говорить, чтобы ты не называл меня этим именем? — Угрюмо ухмыльнулся Антонин, но все же пожал протянутую ему руку.

— Ты пришел по делам или просто решил меня проведать? — Джон жестом указал на пустой стол, но Долохов лишь покачал головой.

— Без твоей самовлюбленной рожи я как-нибудь прожил бы, — Долохов угрюмо оглядел пустой зал. — Мойра еще не вернулась?

— Должна со дня на день. В последнем письме она говорила, что мать Абеля совсем плоха, — Джон, скривив губы, продолжил.— Едва ли старушка протянет еще несколько дней.

Антонин удивленно посмотрел на своего собеседника:

— Говоришь так, будто тебе жалко незнакомую тебе старуху.

— А что, если так? — с вызовом в голосе спросил Джон. — Какой толк лежать, прикованным к постели, и медленно угасать без какого-либо шанса на выздоровление? Они называют это гуманизмом, уважением к человеческой жизни, но не гуманнее ли будет одним взмахом палочки прекратить ее мучения?

— Мало кому захочется ради милосердия к старухе пятнадцать лет прозябать в Азкабане, — Долохов внимательно провел взглядом прошедших мимо них мужчин. — Или ты забыл, что грязнокровка Лич...?

— Первым своим указом запретил использование Непростительных в медицинских целях, объявив тем самым Войну Традициям, — поспешно прервал его Джон. Выслушивать очередную многочасовую лекцию на эту тему сейчас ему особенно не хотелось. — Но я не понимаю, к чему...?

— К чему я клоню? — по тону мужчины Джон понял, что ответ на этот вопрос он не получит. — У тебя сейчас нет никаких дел? — Джон отрицательно покачал головой. — Отлично, тогда пойдем со мной, познакомишься кое с кем.

Долохов широкой походкой направился в сторону двери, и Джон последовал за ним, оставив на столе полотенце. Уже находясь на улице, Донн вспомнил, что забыл надеть мантию. И, хотя на улице уже было достаточно тепло, чтобы спокойно ходить в одном костюме, появляться в обществе без мантии для волшебника считалось одним из проявления неуважения к устоявшимся традициям.

— Тайни! — Джон поспешно вызвал домовика, старясь не встречаться взглядом с Антонином.

Услужливый эльф в ту же секунду появился перед ним, склонив крохотную голову в ожидании его приказа.

— Хозяин вызывал Тайни? — звонким голосом пролепетало существо.

— Да. Принеси мне мою мантию и проследи за порядком. Я скоро вернусь.

Существо еще раз поклонилось и исчезло с легким хлопком. Джон успел перевернуть табличку на двери, прежде чем за его спиной прозвучал еще один хлопок.

— Тайни еще нужен хозяину? — существо бережно держало в руках простую черную мантию, будто она была сделана из шелка акромантула.

Джон забрал мантию из рук домовика и одним резким движением накинул ее себе на плечи.

— Проследи, чтобы к обеду баранина была готова. Можешь идти.

Существо, поклонившись, растворилось в воздухе, и Джон, просовывая руки в рукава, повернулся к стоящему рядом Долохову.

— И с кем же ты хочешь меня познакомить?

— О, он тебе понравится, обещаю, — неприкрытая ненависть в голосе Антонина была красноречивей сотни эпитетов. — Что ты знаешь о семье Диггори?

* * *

Королевская площадь была практически заполнена, лишь небольшой участок перед «Метрополией» пустовал, и то лишь только благодаря отряду авроров, живой стеной ограждавшему величественную гостиницу от собравшейся на площади толпы. Джон и Антонин подошли к ней со стороны Торговой улицы и встали в отдалении, не спеша приближаться к собравшимся.

Люди, пришедшие на площадь, представляли собой жалкое зрелище. Оборванцы всех полов и возрастов, от женщин и грудных детей до пожилых стариков; одежды, если то, что они носили можно было назвать одеждами, на многих были истрепаны и изорваны, будто они годами скитались по дорогам от города к городу в надежде на новом месте найти для себя лучшую судьбу.

Запах грязных и потных тел дошел до носа Джона, и мужчина невольно поморщился, вызвав улыбку на губах Долохова. Донн не знал, что именно нашел смешным его спутник: внешний вид стоящих на площади людей или его реакцию — но выяснить это не решился.

— Кто они? — поинтересовался у Долохова Джон, кивнув головой в сторону толпы.

Антонин перевел взгляд с него на оборванцев. Лицо мужчины стало непроницаемым, и Джону было сложно понять, о чем думает сейчас стоящий перед ним человек.

— Беженцы, как и ты, которым не столь повезло в жизни, — нейтральным тоном произнес Долохов. — После войны с Гриндевальдом Британская Магическая Империя стала трещать по швам, а вскоре и вовсе распалась. Многим просто не нашлось места там, где еще несколько лет назад они были полными хозяевами жизни. Мало у кого хватило денег при себе, чтобы обосноваться на новом месте после того, как все их золото новоиспеченные правительства объявили национальной собственностью. У большинства же их просто не было. Кто-то бежал от резни, устроенной в Африке получившими свободу бывшими рабами. Другие, более счастливые, были вынуждены вернуться в метрополию из Индии, бывшей кузницы величия Империи, когда им недвусмысленно намекнули, что не станут особенно горевать, когда бывшие люди второго сорта ворвутся в их дом, чтобы найти, чем поживиться.

Джон всматривался в загорелые усталые лица собравшихся на площади, надеясь увидеть в них что-нибудь, кроме отчаяния.

— Но Британия приняла их далеко не с распростертыми объятиями. Кому нужны лишние голодные рты, когда денег едва хватает, чтобы самим сводить концы с концами? Некоторых уже почти пятнадцать лет кормят обещаниями о крыше над головой, но пока все, что они видят — это лагерь на двадцать тысяч человек под Лидсом и жалкие крохи вместо еды.

— Но почему они все здесь, на Королевской площади?

— Грязнокровка Лич хотел построить на месте Торговой улицы и в других крупных городах подобие магловских домов, в несколько этажей, в которых будут жить десятки семей. Ты представляешь, Джон, десятки магических семей живущих под одной крышей! — Долохов едва не дал голосу подняться опасно громко, учитывая близость людей, о которых он говорил. — О чем они думали, гиппогриф их всех раздери?

— Что ты хочешь от грязнокровки? — Джон презрительно плюнул на землю. Он многое еще не знал о Магическом Мире, но одно он знал точно: не стоит слишком легкомысленно относиться к Магии, будто она — лишь инструмент в руке волшебника. Она слишком многогранна и зачастую неподвластна пониманию, но благодаря многим поколениям волшебников были созданы Традиции, нарушить которые являлось преступлением против самих основ мироздания. Одной из краеугольных Традиций, наряду с Родом, был Дом.

Дом для каждой семьи являлся священным местом, где каждая крупица была пропитана магией Рода, защищавшем и хранившем своих обитателей. Для того, чтобы дом стал Домом, требовались многие поколения волшебников, родившиеся и прожившие свою жизнь под его крышей, и потерять свой Дом считалось большим несчастьем для каждого волшебника. Собрать под крышей одного здания десятки магических семей, назвать это их домом, — никто не мог предугадать, чем это обернется, но в том, что последствия будут трагическими, был уверен каждый, кто чтил Традиции.

— О нет, мой дорогой друг, тут ты не прав, полагая, что грязнокровка Лич действовал один, — за ледяным голосом Долохова была отчетливо слышна плохо скрываемая ярость. — За ним стояли очень влиятельные люди, иначе он бы никогда не стал министром, уж поверь мне. Пруэтты, хотя и обеднели, но еще не растратили остатки былого влияния. А уж когда их поддерживают Диггори, МакМилланы, Уизли, Поттеры, Боунсы и Лонгботтомы с Эбботами при негласном одобрении бородача, то сложно им что-либо противопоставить. Другие чистокровные слишком были заняты грызней друг с другом, чтобы успеть выставить единого кандидата к выборам. Так грязнокровка Лич стал первым маглорожденным, — это слово из уст Долохова звучало как самое страшное оскорбление, — министром.

— Но уже почти два года, как на посту министра его сменил Элдрич Диггори, — неуверенно произнес Джон.

— Не думай, что со сменой руководителя курс изменился. Сейчас ты познакомишься с его братом, Освином, — Антонин указал рукой в сторону центра площади, где на самодельную деревянную сцену взбирался человек в длинной белоснежной мантии в сопровождении трех авроров.

Площадь разразилась приветственными криками и овациями, постепенно перераставшими в одобрительный гул. Джон просил беглый взгляд на стоящего рядом Долохова, но его отвлек внезапно раздавшийся из ниоткуда громкий мужской голос:

— Леди и джентльмены, друзья, братья и сестры, приветствую всех вас, собравшихся в этот знаменательный день на Королевской площади, от имени моего брата, министра магии Элдрича Диггори! — затихшая было толпа вновь раздалась овациями. Мужчина в белом приветственно поднял руку и несколько раз поклонился, но собравшиеся на площади люди никак не хотели успокаиваться. Усиленный Sonorus`ом голос мужчины в белом буквально тонул в приветственных криках. Казалось, что еще чуть-чуть, и радость, которая переполняла окруживших трибуну волшебников, превратиться в куда более опасное чувство, и тогда ситуация выйдет из-под контроля, но на помощь слегка оторопевшему волшебнику в белом пришел один из авроров. Мужчина поднял руку вверх, и из его палочки вырвался ослепительный столп искр, на короткое мгновение заставивший всех людей на площади, включая стоящих в отдалении Джона и Антонина, зажмуриться. Почти потерявшая рассудок от радости толпа практически в один момент пришла в себя и гул, наполнявший площадь, стал стихать сам собой.

Джон, все еще щурясь после вспышки, посмотрел на стоящего рядом с ним невозмутимого мужчину. Антонин, будто почувствовав этот взгляд, повернулся к нему.

— Кажется, шоу обещает быть интересным. Держи палочку наготове, мало ли что может случиться, — тон, с которым была произнесена последняя фраза, явно не обещал ничего хорошего. Похоже, что Долохов в очередной раз знал гораздо больше, чем говорил, предпочитая наслаждаться неосведомленностью своего своеобразного компаньона.

Джон саркастически поднял бровь, но все же послушался совета своего старшего товарища и нащупал в кармане мантии прохладную древесину волшебной палочки. Взгляд его, как и всех собравшихся на площади, был направлен на мужчину в белом, который как раз готовился повторно начать свое выступление.

Освин Диггори, надо отдать ему должное, был хорошим оратором. Джонатан внимательно слушал речь мужчины, в малейших подробностях описывающего будущее Торговой улицы: огромные по волшебным меркам «многосемейные дома», обустроенные по самым современным стандартам, буквально вырастали из-под земли у него на глазах, преображая до неузнаваемости успевшую ему приглянуться своей неказистостью и неторопливостью жизни улицу. Собравшиеся на площади тоже, казалось, были очарованны открывающимися перед ними перспективами — Джон это видел по глазам стоящих рядом с ним, и, не смотря на внутреннее несогласие с планами реконструкции, никакой враждебности по отношению к ним мужчина не ощущал. В конце концов, они всего лишь хотели иметь твердую крышу над головой для себя и своих семей.

Речь мужчины неожиданно оборвалась, и над заполненной площадью повисла неловкая тишина. Джон перевел взгляд с симпатичной молодой ведьмы, лицо которой он рассматривал последние несколько минут, на трибуну, где мужчина в белом о чем-то оживленно разговаривал с подошедшим к нему волшебником. Неожиданная пауза затягивалась, и до ушей путешественника во времени стали долетать обеспокоенные голоса стоящих неподалеку волшебников. Наконец, когда откуда-то из центра толпы уже начали раздаваться раздраженные крики возгласы, требующие объяснения происходящего, брат министра вновь повернулся лицом к собравшимся на площади волшебникам и, после небольшой паузы, продолжил:

— Прошу минуту внимания! — уже по первым словам, произнесенным мужчиной, по тому тону, с которым они были сказаны, Джон понял, что та новость, которую сейчас собирался сообщить волшебник, была далеко не из приятных. — Только что мне сообщили, что голосование в Визенгамоте завершилось. К сожалению, я вынужден вас проинформировать, что Собрание Лордов отклонило проект, но я заверяю вас, что...

Голос мужчины утонул в оглушительном гуле толпы. Со всех сторон на волшебника, еще несколько минут назад бывшего любимцем публики, сыпались обвинения, ругательства и проклятия. Джон, уже собравшийся насладиться отличным шоу, вдруг почувствовал, что на его плече лежит чья-то ладонь. Обернувшись, мужчина увидел ухмыляющееся лицо Долохова.

— Пойдем отсюда, скоро здесь будет небезопасно, — Антонин выглядел так, будто не был ни на йоту удивлен таким поворотом событий, и почему-то Джону начало казаться, что его спутник заранее знал, чем все закончится, и поэтому не преминул случаем понаблюдать за прилюдным унижением брата министра магии. — По такому случаю я предлагаю пропустить по паре стаканов лучшего виски из запасов Мойры. Что скажешь?

Улыбнувшись нездоровой тяге своего спутника к алкоголю до полудня, Джон лишь покачал головой и неторопливым шагом направился по Торговой улице в сторону трактира. Почему-то его не покидало ощущение, что так просто все это не закончится.

* * *

Старший аврор Аластор Муди с задумчивым видом сидел за своим рабочим столом, пожалуй, в сотый раз за последний месяц просматривая отчет о случившемся в Ланкаширском лесу. Дело за номером 109844, как и положено в случаях, когда происходит что-то выходящее из ряда вон, быстро перешло к невыразимцам и благополучно было похоронено на одной из многочисленных полок архива Отдела Тайн. Конечно, может эти заносчивые головастики и нашли какое-либо объяснение происшедшему в том чертовом лесу, да только делиться своими находками они явно не спешили. Прошло почти полгода, а папка в руках мужчины не стала толще ни на одну страницу.

Аластор мысленно выругался, поминая добрым словом своих «коллег», и, открыв папку, принялся читать. Первый листок — отчет штатного коронера, Мелани Гриффитс. Ровный, почти каллиграфический подчерк — явно работа самопишущего пера, подаренного ей вскладчину на прошлый день рождения.

«31 октября 1969 года, Отдел судебно-медицинской экспертизы, коронер Гриффитс. Время: 18:25. Объект: неизвестный мужчина, предположительно — волшебник неизвестного статуса. Предполагаемая причина смерти: неизвестное заклятие, сходное по своей форме воздействия на организм с заклятием Cruciatus.

Предположительный возраст объекта — сорок, максимум — сорок пять лет. Темно-русые волосы, серые глаза. Рост — шесть футов один дюйм, вес — двести девять фунтов. Состояние мышц и избыточная жировая прослойка указывают на малоактивный образ жизни. Судя по состоянию кожи рук и лица, объект занимался низкоквалифицированным трудом или продолжительное время находился в неблагоприятных климатических условиях. Под ногтями, а также на костяшках пальцев рук объекта обнаружена человеческая кровь неизвестного происхождения. Более точный анализ невозможен, так как со времени происшествия прошло более двенадцати часов, но, судя по положению мест, в которых она была обнаружена, и характерным кровоподтекам и ссадинам на теле объекта можно предположить, что кровь неизвестного попала на тело объекта в результате борьбы.

Вскрытие тела показало наличие несовместимых с жизнью повреждений нервной системы, вызвавших массовое разрушение клеток головного мозга объекта, что подтверждает ранее высказанное предположение о причине смерти. Характер повреждений, а также типичные внешние признаки позволяют с уверенностью сказать, что объект умер в результате длительного и интенсивного воздействия сильного темномагического заклятия, сходного по своему принципу действия с заклятием Crucio. Исходя из состояния тела, предположительно время смерти объекта — от нуля до трех часов ночи тридцатого октября.

Осмотр остальных внутренних органов показал, что...»

Дальше шло маловажное для расследование описание внутренностей неизвестного мужчины, которое легко сводилось к тому, что неизвестный питал чрезмерную тягу к жирной пище и алкоголю.

Аластор отложил в сторону листок и взял в руки следующую страницу. Отчет младшего аврора Боунс содержал в себе еще меньше полезной информации, чем писанина коронера. Остаточный магический фон от неизвестного выброса сделал невозможным установление магических сигнатур. Единственным, что команде подающего надежды аврора удалось установить, были слабые остаточные следы палочковой магии, ведущие из глубины леса к тому месту, где был обнаружен труп. Осмотр места вокруг тела также проливал мало света на произошедшее той ночью: следы борьбы на земле, лохмотья, которые язык не поворачивался назвать одеждой, лежащие неподалеку от тела и явно гораздо больше подходящие по размеру подростку, нежели безымянному телу.

Опытный аврор уже собрался взяться за бессмысленную трату бумаги, которую представлял из себя отчет МакАлистера и О`Брайана из резервации оборотней, как вдруг из динамика в коридоре раздался легкий треск, безжалостной силой выдернувший мужчину из его бесплодной погони за призраками в реальность. Через несколько секунд треск прекратился, и, как только из динамика зазвучал спокойный мужской голос, Аластор понял, что скучное прозябание в уютном кабинете закончилось. Губы мужчины расплылись в жутковатой ухмылке.

* * *

Наконец, последний клиент нетрезвой походкой направился в сторону двери и вскоре исчез в опустившейся на город ночи. Джон с усталым видом осмотрел опустевшее помещение и, облокотившись на стойку, шумно выдохнул. Что уж говорить, сегодняшний день он запомнит надолго, это уж точно. А началось все с выступления Освина Диггори на Королевской площади, приуроченного к собранию Визенгамота, на котором главы самых влиятельных магических семей Британии должны были обсудить вопрос реконструкции Торговой улицы и застройку ее «многосемейными домами». Сторонники этого амбициозного проекта решили начать свой митинг пораньше и уже за два часа до начала сессии собрали на площади несколько тысяч беженцев. Чего именно организаторы хотели этим добиться — неизвестно, и Джону оставалось только догадываться о причинах, побудивших их на этот, как оказалось, довольно безрассудный шаг. Возможно, они хотели оказать психологическое давление на собравшихся неподалеку лордов и леди, заставив одних разжалобиться от одного вида толпы жалких, обездоленных людей, а других — испугаться, ведь собравшимся на площади уже давно нечего было терять. А, может быть, они были настолько уверены в своей победе, что даже не думали о том, что может случиться, если голосование сложится не в их пользу.

Волшебное радио целый день не умолкало. Британская Новостная Станция, которая в обычные дни навевала на Джона смертельную скуку, смаковала такое громкое событие, как только могла. Практически до самого конца эфира почти без перерыва шли новости, так или иначе связанные с провалом плана расселения беженцев:

«Амбициозный проект, ставший одним из главных пунктов предвыборной программы бывшего министра магии Нобби Лича, был отклонен Визенгамотом в декабре шестьдесят седьмого года, и с тех пор о нем не было практически ничего слышно. До сегодняшнего дня, когда на очередном собрании лордов, министр магии Элдрич Диггори вновь, неожиданно для всех, вынес его на обсуждение. Предложение министра тут же было поддержано лордом Боунсом и лордом Поттером, и перед собравшимися был представлен обновленный вариант проекта. После трехчасового обсуждения, несколько раз перераставшего в ожесточенные споры, проект был вынесен на голосование. За проект было отдано пятьдесят два голоса, против — шестьдесят один при десяти воздержавшихся. Таким образом, попытка министра решить этот серьезный вопрос такими радикальными мерами окончилась неудачей. Напоминаем вам, что неопределенность в вопросе с беженцами...»,

«Министр магии Элдрич Диггори отказался давать интервью, заявив нашему репортеру, что он «сожалеет о том, что магическое общество Британии не готово пойти на встречу находящимся в бедственном положении согражданам, ставя предубеждения важнее судьбы людей». Брат министра, лорд Освин Диггори...»,

«Лорд Абраксас Малфой, один из самых ярых противников проэкта реконструкции Торговой улици, выходил из зала заседаний в явно хорошем настроении. Сославшись на неотложные дела, лорд Малфой ограничился лишь коротким интервью: «Я счастлив, что многоуважаемые члены Визенгамота сегодня руководствовались разумом и здравым смыслом и в итоге сделали правильный выбор, тем самым оставив неизменными сложившиеся в нашем обществе традиции, которые дороги каждому уважающему себя волшебнику». Сэр Поллукс Блэк, представлявший на собрании своего брата, лорда Арктуруса Блэка, не имевшего возможности присутствовать в здании Министерства в связи с болезнью своей супруги, был более категоричен в своих словах: «Я считаю, что это полное безрассудство — ставить подобные эксперименты на своих согражданах. Если бы министр Диггори действительно заботился о судьбе беженцев, ему бы стоило ускорить процесс строительства традиционного жилья для беженцев согласно проекту, принятому Визенгамотом почти десять лет назад, однако вместо этого мы видим лишь безумные планы, основанные на опасных заблуждениях». Наш штатный политический эксперт, Джереми Карлайл, с которым нам только что удалось выйти на связь, считает, что слова...»,

«Из нашего достоверного источника в Министерстве нам только что стало известно о том, что весь личный состав Аврората в экстренном порядке был отправлен на урегулирование ситуации в лагере для беженцев Кэмп Хоуп. Официальные лица пока не дают никаких комментариев, однако наш источник сообщает о том, что обстановка в лагере весьма напряженная. Мы будем держать вас в курсе развития событий в Кэмп Хоуп, а пока напоминаем вам, что в восемь часов в прямом эфире нашей станции прозвучит эксклюзивное интервью с лордом Карлусом Поттером, согласившемся ответить на вопросы нашей ведущей, Саманты Грей...».

Джон покосился на висящий в углу приемник, из динамика которого лилась легкая музыка какой-то популярной среди молодежи мальчиковой группы, и, одним движением палочки открыв встроенный в деревянную стойку ящик, принялся подсчитывать сегодняшнюю выручку. Наконец, аккуратно уложенные в стопочки монеты отправились обратно в своеобразную кассу, и Джон, не сдержавшись от удивления, присвистнул. Семь галлеонов, шесть сиклей и десять кнатов — почти что двойная дневная выручка, но и клиентов сегодня было настолько много, что от усталости Джон был готов лечь спать прямо здесь, на полу, используя фартук вместо подушки.

С кухни раздавались звуки моющейся посуды: Тайни работал без перерыва почти целый день, и Джон, хотя он и не разделял идеи Г.А.В.Н.Э., решил не нагружать и без того уставшего домовика дополнительной работой. Так как бытовые чары — одни из самых простых заклинаний, разработанные специально таким образом, что даже самая неспособная в обучении магии домохозяйка смогла бы достойным образом вести домашнее хозяйство, так что времени и сил на то, чтобы убрать зал, у него должно было уйти не много.

Пара взмахов кистью и стол приобрел презентабельный вид. Довольный результатом своей работы, Джон направился к следующему столику, как вдруг у него за спиной раздался слабый звон колокольчика. По всей видимости, кто-то из клиентов в пылу празднования оставил в трактире что-нибудь ценное, такое часто случалось, и поэтому Джон даже не стал оборачиваться на звук, продолжая уборку.

— Мы уже закрылись, так что забирайте свои вещи побыстрее и проваливайте, — фраза вышла резче, чем планировалось, но в тот момент Джона мало интересовали правила приличия.

Вместо привычных пьяных извинений про потерянное обручальное кольцо или ругательств в ответ на грубые слова мужчины, или другой подобной ерунды, ответом ему была тишина. Мэри Остин под аккомпанемент джазового оркестра пела о неразделенных чувствах к молодому укротителю драконов, сетуя на несправедливость любви. Эта песня, несмотря на приятный женский голос, была еще хуже, чем предыдущая, и Джон обернулся, чтобы переключить станцию на приемнике, а заодно и разобраться с непрошенным посетителем.

Но когда Джонатан повернулся лицом к двери, он не увидел человека, вошедшего в дверь несколько секунд назад. Зал был абсолютно пустым, в нем, кроме него самого, не было никого. Конечно, ему могло показаться, что в дверь кто-то вошел, после такого тяжелого дня это было бы не слишком удивительно, и все же Джон был готов поклясться, что отчетливо слышал звон колокольчика, висящего над дверью.

Краем глаза Джонатан заметил слабую рябь в воздухе, словно в жаркий летний день над раскаленным асфальтом. Этот образ показался ему знакомым, будто он когда-то уже видел такое, но вот когда.... Воздух снова покрылся мелкой рябью, которая, казалось, медленно перемещалась в пространстве, словно живая. Джон быстро перевел взгляд на то место, где только что была рябь, но в тот же момент, как он повернул голову, воздух снова стал абсолютно прозрачным.

— Какого дракла...,— яркий красный луч, возникший прямо из воздуха, оборвал Джона на полуслове. Даже спустя годы навыки, полученные на квиддичных тренировках, дали о себе знать, и Джон едва успел отклонить свое тело с траектории полета луча. Обездвиживающее заклятие пролетело в нескольких дюймах от его плеча, но в ту же секунду из совершенно противоположного края комнаты в сторону мужчины полетел второй Stupefy. Времени уклоняться не было, и Джон неуклюже повалился на пол, увлекая за собой деревянный стол. Этот неловкий маневр, возможно, спас ему жизнь, так как заклинание пронеслось где-то сверху, едва не задев стол, за которым Джонатан поспешил укрыться.

Теперь никаких сомнений у него не было, эта рябь в воздухе была чьим-то телом, скрытым под дизиллюминациоными чарами. И кто бы ни был скрыт за этими чарами, они явно не были настроены на разговоры.

— Зачем было торопиться, идиот! — хриплый мужской голос раздался откуда-то справа от Джона, видимо, это говорил тот, второй, чье присутствие Джон не заметил.

— Он заметил меня, что мне оставалось делать? — в голосе мужчины слева явно проскакивали нотки истерики.

— Стоять спокойно и не шевелиться, кретин! — Правый, как его мысленно решил называть Джон, был не на шутку рассержен своим нерадивым напарником. — Обойди его со стороны, попробует высунуться — я его сразу угомоню.

Перспектива быть окруженным двумя невидимыми волшебниками мало прельщала Джона, однако рисковать и высовываться из-за стола было бы гораздо более опасной затеей — он не сомневался, что Правый, как только он попробует сделать это, тут же выпустит в него заклятием, и ему еще повезет, если это будет обычный Stupefy. У его противников было явное преимущество — он у них был как на ладони, в то время как они оставались практически невидимыми. Если бы только он как-то мог сравнять их шансы....

Свет, ну конечно же! Светильники в зале трактира, в отличие от других, популярных в обычных волшебных домах, зажигались не прикосновением к ним палочки, а старомодным, почти ушедшим из употребления заклинанием. Мойра даже гордилась этим фактом, ведь освещение в зале не меняли с самой постройки трактира, это, по ее словам, придавало помещению особый, старинный шарм. Заклинание, которое ежедневно раздражало Джона своей бессмысленностью, теперь впервые могло ему по-настоящему пригодиться.

Ухмыльнувшись, Джон сделал витиеватое движение палочкой и в то же мгновение зал погрузился во тьму. С правой стороны раздалась нецензурная брань.

— Что мне делать? Я ничего не вижу! — Левый явно не отличался наличием хоть каких-то мозгов и представлял гораздо меньшую угрозу, нежели его напарник. Судя по голосу, он был едва ли старше Джона, скорее всего, его ровесник.

— Идиот, палочка тебе на что? Или ты забыл, как Lumos использовать?

Нецензурная брань только усилилась, когда комнату рассек яркий пучок света, ударивший в правую от Джона стену.

— На него, на него свети, кретин ты безмозглый! — В спешке крикнул Правый, но было уже поздно.

Джон не стал выжидать более удобного момента и уже вскочил на ноги, готовый к бою. Прицелиться для Джона не составило никакого труда: кончик палочки Левого отчетливо светился в темноте зала, оставалось лишь взять немного правее и....

— Lacero*! — Заклинание сорвалось с палочки мужчины еще до того, как незваные гости смогли опомниться.

Раздался глухой чавкающий звук, в ту же секунду превратившийся в сдавленный хрип. Яркий луч, рассекавший темноту, дрогнул, а за тем и вовсе погас. Палочка выпала из руки волшебника, ударившись об пол с характерным стуком. Долей секунды позже раздался грохот, будто кто-то с силой двигал по полу что-то тяжелое, и тут же прекратился, оставив после себя слабое эхо.

— Ах ты сукин сын! Depulso! — Джон вовремя отпрыгнул в сторону, и заклинание угодило в стол, за которым мужчина прятался до этого. Ни в чем не повинная деревянная мебель со скоростью бладжера отлетела в стену и, ударившись, рассыпалась на мелкие щепки.

— Разбитый стол, с вас один галлеон и семь сиклей, — бросил Джон невидимому нападающему, внимательно всматриваясь в темноту.

— Reducto! — выкрикнул Правый. Заклинание пролетело в нескольких футах от Джона и с глухим звуком ударилось в стену, вырвав из нее кусок. — Reducto! Reducto! Reducto!

Заклинания летели почти подряд, однако в полной темноте неизвестному явно приходилось рассчитывать скорее на удачу, нежели на точность. Но, используя магию, мужчина совершал ту же ошибку, что и его напарник: он выдавал свое местоположение. Единственное, что было необходимо Джону — это пауза, так как заклятия летели вразнобой и каждый раз ему приходилось уворачиваться, чтобы не попасть под одно из них.

— Depulso! Lacero! Seco**! — прокричал Джон после того, как одно из заклятий пролетело в нескольких футах от него. Но Правый был быстр, даже через чур, и в этот раз у Джона не было времени на то, чтобы попытаться уклониться.

В панике, видя несущийся на него синий луч, Джонатан попытался прикрыться невербальным Protego, но его щит разлетелся в дребезги, и луч угодил ему в правое плечо. Все тело мужчины пронзила адская боль, словно его со всей силы влетел бладжер. Рука совершенно не слушалась, и волшебная палочка выпала из его ладони, с легким стуком покатившись куда-то в сторону.

— Accio палочка! — на этот раз безпалочковая магия сработала так, как надо, и Джон ощутил знакомое тепло древка в своей левой руке. Приготовившись уворачиваться от очередного заклинания, Джон несколько секунд всматривался в темноту, но без толку. Возможно, Правый решил сменить тактику и затаился, а, может, его цепочка заклятий так же угодила в цель, но проверять это сейчас у Джона не было никакого желания.

Неизвестно, сколько бы времени Джон вот так вот выжидал, разглядывая темноту, если бы в один момент дверь трактира не слетела с петель и из образовавшегося прохода в зал не ударили лучи магического света.

— Аврорат! Не двигаться! Всем стоять! Палочки на пол! — с такими криками очередные неизвестные ворвались внутрь трактира. Ну, хотя бы, в отличие от предыдущих, эти соизволили представиться, поэтому когда луч света выцепил стол, за которым все это время прятался Джон, то мужчина решил не испытывать судьбу и вылез из-за укрытия.

— Палочку на пол, немедленно! — Практически одновременно раздался хор голосов. Ему в лицо ударило сразу несколько лучей света, так что что-либо разглядеть у Джона не было никакой возможности.

— Руки за голову, медленно, чтобы я их видела! — Звонкий женский голос отчетливо выделялся на общем фоне, и Джон, как примерный джентльмен решил последовать приказу леди. Отбросив палочку в сторону, Джон медленно поднял левую руку за голову и приготовился к дальнейшим указам, но тут из левого угла комнаты, там, где предположительно должен был находиться Правый, раздался голос:

— Какого черта? О Боже.... Сэр, у него нет головы! Пресвятые угодники! — мужчина, нашедший, судя по всему тело Правого, не сдержался и высвободил содержимое своего желудка прямо на пол.

— Я все объясню, я вла..., — договорить Джону не дали. Возможно, было ошибкой делать шаг в сторону вооруженных представителей органов правопорядка в подобной ситуации, но практически одновременно в него ударили пять Stupefy`ев, отбросив Джона на пол уже в бессознательном состоянии.

_______

Примечания автора:

* Lacero (лат., примерный перевод — рвать) — темномагическое заклинание, при попадании в объект вырывает с корнем большую зону вокруг точки попадания.

** Seco — взято из фендома, схоже по действию с Sectumsempra, но слабее по своей силе.

До Джона доносились глухие, непонятные звуки, будто его целиком накрыли тяжелым пуховым одеялом, но разобрать что-либо было практически невозможно из-за назойливого гула в ушах. Голова болела так, словно он вчера вечером выпил целый бочонок отборного виски с перерывами на курение дурман-травы, а тело ныло как после самого худшего квиддичного матча. Да и кровать, на которой он лежал, была чересчур твердой и ровной, словно гладильная доска. В общем, утро, по всей видимости, обещало быть не самым приятным.

Чтобы хоть как-то унять головную боль, Джон попытался повернуться на бок, но не тут-то было. Тело волшебника вообще не слушалось команд и продолжало упорно находиться в горизонтальном положении по стойке «смирно». Это было нехорошо, совсем нехорошо. Хотя с момента «побега» из Азкабана прошло уже несколько месяцев, и кошмары, первое время мучавшие Джона, снились ему все реже и реже, но это ощущение полной беспомощности сразу же напомнило ему о темной сырой камере в мрачном замке. Охранники, особенно в последние пару лет, частенько использовали беспомощных заключенных в качестве тренировочных кукол, а иногда и вовсе как боксерские груши. А чтобы пленники не сопротивлялись, они просто-напросто приколачивали их к стенке парочкой Petrificus'ов. Так как Джон был одним из тех немногих заключенных блока повышенной безопасности, то ему не часто приходилось быть в роли игрушки для охранников, но все же несколько раз, после проверки тюрьмы вышестоящим начальством, и ему доставалась своя порция «воспитательной работы».

Самым страшным во всем этом была не боль от заклинаний или побоев, нет. В конце концов, тогда он худо-бедно, но мог с помощью своей магии заставить свое тело восстанавливаться быстрее. Самым страшным было ощущение полной беспомощности, когда охранники уходили, оставляя обездвиженного заключенного одного в темной камере, наедине с дементорами, которые как пираньи на запах крови, собирались вокруг лежащего на полу волшебника и буквально пировали его эмоциями, такими свежими и аппетитными. Из самых потаенных уголков разума сразу же всплывали самые ужасные воспоминания: отчаянный голос женщины, умоляющий пощадить ее сына, ослепляющий зеленый свет, крохотный чулан под лестницей, плачущий в темноте от боли и обиды маленький мальчик, огромный старинный зал и рыжеволосая девчушка, озеро и сотни кружащих в воздухе теней, заброшенное кладбище.... Чувство беспомощности, усиливающееся с каждой секундой и подпитываемое мыслями о том, что он один, и на этот раз никто не придет на помощь. И в любой момент это все может повториться снова, и ничего с этим нельзя поделать.

Что, если последние месяцы, проведенные им на воле — это сон, неудачная фантазия его сознания? Что, если он сейчас откроет глаза, и увидит все ту же ненавистную сырую камеру, покрытый мхом потолок и толстую железную дверь? Но несколько минут мнимой надежды гораздо лучше, чем встреча с беспощадной реальностью, и Джон продолжал лежать с закрытыми глазами, стараясь разобраться в непонятных звуках. Каждый возможный звук в своей камере за десять лет он запомнил наизусть: шум волн, ударяющих со страшной силой по скалам где-то внизу, свист ветра, врывающегося в камеру сквозь окошко под потолком, размеренный стук капель, падающих с потолка, шаги охраны в коридоре; но сейчас вокруг него происходило что-то совершенно другое, выбивавшееся из привычной ежедневной рутины узника Азкабана.

Наконец, через несколько минут, гул в ушах мужчины стал постепенно стихать, и он сумел расслышать обрывок фразы:

— ... триста ... на пятьдесят, о каких ... говоришь? — голос, несомненно, принадлежал мужчине, но Джон был готов поклясться, что слышит его впервые.

— Если бы ... не вырубил Томпсона ... поймать снитч ... побороться...

— Но у Элиота ... статистика, да ... тройка Джонсон-...фин-Картер забрасывает... шестьдесят на каждого!

— А Гиббс ... пропускал меньше всех в лиге!

— До этого матча, да и соперники у него....

Неизвестные мужчины рядом с ним определенно говорили о квиддиче, но Джона больше волновала одна из услышанных им фамилий. Томпсон, Томпсон..., ну конечно же, Эрик Томпсон, ловец Пушек Педдл и сборной Англии, неожиданно для всех перешедший из Паддлмир Юнайтед к пушкарям в сезоне 1970 года! Значит, если они говорили о том самом Томпсоне, то...

— Вы можете говорить о чем-нибудь, кроме этого дурацкого квиддича? — неожиданно для Джона над самым его ухом раздался раздраженный женский голос. — Кажется, наш красавчик начинает просыпаться.

— Эй, а я думал, что это я здесь красавчик!

— В твоих мечтах, О`Брайан, с тобой даже слепая шишига не согласится пойти на свидание! — хохот фаната Пушек громким эхом прокатился по коридору.

— А ну прекратили! — женщина, очевидно, была главной, и компания двух мужчин явно выводила ее из себя. — Прости, красавчик, но придется тебе поспать еще немного.

Джон попытался было открыть глаза, но волшебница была гораздо быстрее. Все звуки резко стихли, и Джон вновь провалился в безмятежную темноту.

* * *

Аластор Муди задумчиво осматривал просторное помещение. Трактир «Тупик» славился своеобразной репутацией, особенно среди определенных кругов, и ему, как старшему аврору, было об этом очень хорошо известно. Конечно, качество пищи и услуг здесь было приемлемым, к этому даже при всем желании нельзя было подкопаться, но вот контингент, посещавший это заведение, вызывал большие вопросы. Хозяева «Тупика» всегда славились тем, что закрывали глаза на дела их постояльцев, если те, конечно, платили вовремя, и этим с удовольствием пользовалось различное отребье. Если Том, хозяин «Дырявого котла», с удовольствием сотрудничал с Авроратом, предоставляя любую интересующую их информацию о посетителях или постояльцах, то Каупфманы, которые построили эту дыру еще в шестнадцатом веке, всегда отличались, мягко говоря, прохладным отношением к Министерству, и нынешняя владелица трактира, Мойра, как и до этого ее муж, Абель, не была исключением. Учитывая компанию, в которой постоянно ошивался Каупфман, неудивительно, что десять месяцев назад его нашли с перерезанным горлом в одном из закоулков Лютного. И вот теперь двойное убийство прямо в главном зале, а хозяйка трактира находится на другом конце острова. Такой шанс перевернуть эту дыру с ног на голову предоставляется только раз в жизни, и Аластор был намерен использовать его по максимуму.

Рассерженный домовик, которого авроры нашли в кухне, оказался под стать своим хозяевам. Тайни, как он себя называл, отказывался отвечать на вопросы и только кричал о том, что хозяйка уехала и что плохие волшебники забрали его хозяина, разбавляя эти фразы бурными нелицеприятными эпитетами в адрес авроров. Наконец, поняв, что от существа ничего полезного не добиться и он только будет путаться под ногами, Аластор угомонил его Stupefy`ем и вернулся в общий зал.

При свете ламп нижний этаж трактира представлял собой удручающее зрелище: перевернутые столы, разбросанные стулья, дальняя от входа стена была в выбоинах от заклинаний, не говоря уже о двух телах. Первый, молодой парень лет двадцати-двадцати двух, лежал, опрокинувшись на стол, рядом с барной стойкой. Судя по луже крови вокруг него, паренек умирал медленно, скорее всего, от потери крови, вытекшей из раны в левом боку. Заклятием ему буквально вырвало часть торса вместе с ребрами и доброй половиной легкого, оставив на показ всю начинку. Судебный колдограф как раз закончил съемку тела и перешел, стараясь не испачкаться в растекшейся по полу крови, ко второму трупу, и Аластор не спеша проследовал за ним.

Мужчина, судя по рукам — лет тридцати пяти-сорока, полулежал в углу, откинув в сторону то, что раньше было его головой. Теперь же большая ее часть была разбрызгана по стене в виде розово-красной каши, медленно стекающей по старинной древесине вниз, сливаясь с ярко-алой лужей. Судя по всему, в него угодило то же заклятие, что добило паренька, но в этот раз оно точно было летальным. Глубокая резаная рана на торсе, из которой уже давно перестала вытекать кровь, скорее всего, была уже посмертной. Более точно пускай определяют коронеры, Аластор не собирался пачкать руки, трогая одежду мужчины, покрытую остатками его головы. Все три палочки уже отправили на экспертизу, однако Муди уже восстановил в голове картину произошедшего.

Эти двое, по всей видимости, вошли в трактир уже после закрытия, застав врасплох третьего, которого уже должны были доставить в Министерство для допроса. Завязалась драка, покойники попытались обездвижить третьего Stupefy`ями, но тот, судя по следам на стене, успел спрятаться вот за тем столом. Затем, судя по тем же следам, погас свет, так как разброс выбоин явно свидетельствовал о том, что безголовый не видел свою цель. Видимо, в это время умер пацан, скорее всего, что-нибудь темномагическое, вроде Lacero или его аналогов. Затем безголовый и третий перекидывались заклятиями, пока безголовый не попал под парочку из них и не стал безголовым.

Аластор ухмыльнулся, довольный своей дедукцией. Дело простое, как дважды два: двойное убийство с использованием темной магии, тянет на два года в Азкабане. А пока оставшиеся в трактире авроры осматривают магические следы, самое время покопаться в грязном белье владельцев «Тупика», мало ли что полезное может в нем оказаться. Муди окликнул одного из авроров и, приказав ему идти следом, стал подниматься по лестнице наверх.

* * *

Очнулся Джон от резкого толчка, словно его только что выбросило со дна озера на поверхность. Легкие инстинктивно расширились, впуская в себя воздух, и мужчина тут же закашлялся, едва не согнувшись пополам. Плечо, в которое угодило заклинание, тут же отозвалось жуткой болью. Стиснув зубы, Джонатан пробормотал ругательства, адресованные сразу всем: неизвестным грабителям, бесцеремонно ворвавшимся в его трактир, аврорам, привыкшим палить заклинаниями во всех без разбора, ну и самому себе за свою привычку вляпываться в хреновые ситуации.

— Боже, мистер Донн, как неприлично, здесь все же дама, — раздался знакомый женский голос у него за спиной.

Глаза все еще привыкали к яркому свету, который, казалось специально бил ему прямо в глаза, но все же Джон успел заметить темную фигуру, промелькнувшую справа от него и тут же исчезнувшую за ослепительным светом. Сощурившись, Джонатан опустил голову, чтобы свет не бил прямо в глаза. Какая удача. Его руки были прикованы цепью к крюку в полу. Еще одна цепь соединяла браслеты на руках и на ногах. Авроры, по всей видимости, очень боялись за свою безопасность. Интересно, с чего бы?

— И даже не извинились, где же ваши манеры? — женский голос раздавался теперь откуда-то спереди, но разглядеть его обладательницу Джонатан по-прежнему не мог.

— Оставил их в мантии, хотите, могу за ними сходить. Обещаю, я мигом, — прохрипел Джон.

Горло сильно пересохло, и при каждом вздохе волшебнику приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы не сорваться на кашель, тем самым вызвав очередную вспышку боли в плече. Авроры, похоже, остановили кровотечение, но вот полностью залечивать рану почему-то не стали.

— О, так вы еще и шутник, мистер Донн? Ну что же, похвально, даже в такой тяжелой ситуации вы не теряете присутствия духа.

— Может, перейдем уже к делу? Мне не терпится узнать, какому критину пришла в голову идея притащить меня сюда.

— Куда именно, мистер Донн? — женщина сразу же уцепилась за его случайную оговорку.

Действительно, Джон уже был в этой комнате, и хорошо помнил, для чего она предназначалась. Это была комната для допросов Департамента магического правопорядка, в одном из подвальных этажей Министерства. Здесь он провел много часов, когда его раз за разом допрашивали по поводу произошедшего на Турнире Трех Волшебников, каждый раз пытаясь вытянуть из него то, что они считали правдой.

— В комнату для допросов Аврората, или я ошибся, и вы просто решили немного поменять обстановку в моей комнате?

— А вы были здесь раньше, мистер Донн? — женщина пропустила мимо ушей ерничество Джона и продолжала гнуть свою линию.

— Нет, конечно, — быстро, возможно даже слишком, чтобы это прозвучало как правда, ответил Джон.

— Да? Странно, — ему не нужно было видеть аврора, чтобы представить себе, как ее бровь поднимается в тон ее неуверенному тону, — обычно те, кто попадает сюда в первый раз, ведут себя гораздо менее уверенно, чем вы. Не объясните, почему?

— Я не такой, как все, — губы мужчины расплылись в кривой ухмылке. Раз аврорша хочет с ним играть, он с удовольствием примет вызов.

— Действительно, вы не такой как все, мистер Донн.

— Зачем так формально, зовите меня просто: Красавчик, — Джон узнал обладательницу этого голоса, это была все та же аврорша, что кричала громче всех в трактире и которая ударила в него заклинанием.

— Боюсь, я не могу доставить вам такого удовольствия, мистер Донн, учитывая обстоятельства, — после небольшой, но заметной паузы произнесла аврор. По ее тону Джон понял, что она ни как не думала, что он слышал ее слова в том коридоре.

— Может, пока мы обмениваемся любезностями, вы соизволите дать мне стакан воды? — едва сдерживая кашель спросил Джон.

— А это зависит полностью от вас, мистер Донн, — к женщине вернулась былая уверенность в том, что она полностью управляет ситуацией. — Если вы будете хорошо себя вести и сотрудничать с нами, то мы с радостью дадим вам воды. Ведь ваше горло так пересохло, что практически невозможно сдерживать кашель, а ваше плечо не в самом лучшем состоянии. Если хотите, я смогу позаботиться и об этом.

— Что вы понимаете под сотрудничеством? — Джон знал ответ на этот вопрос, но все же предпочел быть полностью уверенным.

— О, все очень просто, — голос женщины был пропитан фальшивой добротой до такой степени, что Джон почти чувствовал эту притворную сладость у себя во рту. — Вы, как добропорядочный гражданин, признаетесь в преднамеренном убийстве двух волшебников с использованием темномагических заклятий, а мы, в свою очередь, обеспечим вам минимальный срок — два года в Азкабане не так уж и много для такого молодого человека как вы. Вы вернетесь обратно честным гражданином, искупившим свою вину перед обществом, и сможете спать с чистой совестью.

Джон был готов рассмеяться от абсурдности этого предложения. Интересно, за какого идиота они его принимали, что думали, что он подпишется под тем, чего не совершал? Видимо, кому-то не терпелось получить внеочередное повышение за раскрытие такого громкого дела. Ни за что он не собирался возвращаться в эту тюрьму, пускай даже на такой недолгий срок.

— Или же мы можем договориться, и вам предъявят обвинения в непредумышленном убийстве во время самообороны. Три года под подпиской о невыезде, небольшой штраф и вы будете свободны, — а вот это предложение звучало куда заманчивее.

— И что я должен буду делать? — с легким интересом в голосе поинтересовался Джон.

— Ничего особенного, — женщина явно пыталась скрыть радость, но у нее это вышло не самым лучшим образом. Видимо им от него действительно что-то очень нужно, раз они готовы пойти на такие уступки. — Видите ли, мистер Донн, вы, может быть, не знаете, но трактир, где вы работаете, он пользуется особой популярностью среди нежелательных элементов нашего общества, которые пользуются тем, что владельцы этого трактира крайне негативно относятся к Министерству, тем самым потворствуя криминальному сегменту нашего общества. А мы всего лишь навсего хотим это исправить, и долг такого сознательного гражданина, как вы, мистер Донн, помочь нам в этом.

Джон почувствовал, как мягкая женская ладонь легла на его плечо, чуть выше раны, и повернул голову в ее сторону. Из-за яркого света практически ничего нельзя было разглядеть, но все же Джон увидел длинные темные волосы и отчетливо выделяющуюся под красной аврорской мантией грудь третьего размера. Красивая женщина говорит правильные слова, и вот авроры получают в свой карман информатора, который будет, как крыса, копаться в чужом грязном белье? Конечно, будь на месте Джона кто-нибудь другой, такой трюк мог бы сработать, но Джон, учитывая его опыт общения с аврорами в прошлом, не собирался иметь с ними никакого дела. Черт, а ведь раньше он по наивности собирался стать одним из них.

— Вы знаете, мисс, — Джон не стал поднимать взгляд выше, наслаждаясь прекрасным видом,— я, пожалуй, откажусь от вашего щедрого предложения, хотя, если вы снимите эту мантию, я могу и передумать.

Аккуратные красные ноготки безжалостно вцепились в голое мясо, заставив Джона зашипеть от боли. Ничего, сучка, пользуйся моментом, пока он прикован цепями.

— Как жаль, мистер Донн,— женщина убрала руку с его плеча, оставив после себя маленькие ранки в форме полумесяца, из которых потихоньку начала сочиться кровь. — Я думала, вы благоразумный человек, но, похоже, я ошиблась. Жаль, мы могли бы прийти к взаимовыгодному сотрудничеству. Я так полагаю, что свою очевидную вину перед обществом вы также отказываетесь признавать?

— Ни хрена себе, Шерлок, да вы гений! — потревоженное плече все еще адски горело, и у Джона не было никакого желания рассыпаться в любезностях.

— Ну, зачем же так грубо? Неужели вы на меня сердитесь? А я думала, что я вам понравилась, но, похоже, я опять ошиблась, — раздался скрип отодвигаемого стула. — Раз вы отказываетесь от сотрудничества, то, пожалуй, мы с вами приступим к официальной беседе. Предупреждаю, что наш разговор записывается, и все сказанное вами может быть использоваться против вас в суде. У вас есть право на адвоката, а если вы не сможете найти себе защитника, Министерство вам предоставит его бесплатно.

«В самую последнюю минуту и самого хренового из тех, которого только возможно найти» — мысленно закончил за женщину Джон.

— Итак, ваше полное имя?

— Вы и так его знаете, зачем спрашивать? — невинно поинтересовался Джонатан.

— Таков протокол, или вы настолько торопитесь предстать перед судом? — точь-в-точь копируя тон Джона, поинтересовалась аврор.

— Джонатан Карлтон Донн.

— Дата и место рождения?

— Седьмое апреля тысяча девятьсот сорок четвертого года, Шринагар, Индия.

— Имена родителей?

— Маргарет Роуз Майлз и Джозеф Александр Майлз.

— Когда и откуда вы приехали в Великобританию?

— Двадцать пятого октября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года из Дели.

— Зачем вы врете, мистер Донн?

— Не понимаю, о чем вы, — Джон действительно не понимал, в какой из частей этой вымышленной и устроенной Антонином истории эта женщина заподозрила ложь.

— А я думаю, что вы прекрасно понимаете. Вы не пользовались Международной сетью порталов, и вы не пользовались другими видами магических перемещений.

— Я путешествовал как маггл, — совершенно спокойно ответил Джон.

— И как же именно вы путешествовали?

— На самолете.

— Допустим, но почему вы не зарегистрировались у сотрудников Министерства в аэропорту?

— Потому, что не хотел.

— Но ведь вы знаете, что это считается преступлением? — аврор продолжала гнуть свою линию, нетерпеливо постукивая ногтями по столу.

— Всего лишь штрафом, — спокойно ответил Джон, улыбаясь сидящей напротив него женщине, которая продолжала прятаться за раздражающей ярким светом.

— Почему вы не предоставили в Министерство документы, подтверждающее ваше магическое образование? — резко сменила тему незнакомка.

— Потому, что у меня их нет. Я обучался самостоятельно.

— Но почему вы тогда не прошли экзамены в Министерстве?

— Не вижу в них необходимости, у меня уже есть работа, которая меня полностью устраивает.

— Конечно, ведь через неделю после того, как вы прибыли в Британию, вы чудесным образом устроились на работу в трактир «Тупик». Расскажите мне, как это случилось? — легкая ирония в голосе женщины резко сменилась на открытую неприязнь, как только речь зашла о «Тупике». Видимо, этот трактир как кость стоит поперек горла у авроров.

— Я пришел, спросил владелицу, не знает ли она, где бы я мог найти себе работу.

— И она тут же приняла вас, хотя видела вас первый раз в жизни, и у вас при себе не было никаких документов об образовании?

— Именно, — Джону доставляло удовольствие наблюдать за попытками аврора дискредитировать его историю. Конечно, при ближайшем рассмотрении она явно была сшита белыми нитками, и в то же время в ней не было ничего такого, что можно было легко опровергнуть, не потратив на это месяцы усилий. — А почему вы мне задаете эти вопросы?

— Потому, что я считаю, что вся эта история, — женщина бросила на стол какую-то папку, которая, по-видимому, была историей его жизни, — одна большая ложь. Нет никакого Джонатана Карлтона Донна, как и нет Джонатана Карлтона Майлза.

— И в то же время он сидит прямо перед вами, — спокойным голосом произнес Джон, будто констатировал очевидный для всех факт.

— Нет, вы просто напросто взяли для себя удобную личину, и как-то с помощью ваших дружков протащили ее в архив Министерства. Кто бы вы ни были, вы не Джонатан Донн.

— К чему вы клоните? — не выражая никаких эмоций, спросил Джонатан, спокойно всматриваясь в то место, где за ярким пятном света пряталась его собеседница.

— К тому, что вы взяли чужую личность, что является серьезным преступлением, и устроились в бандитский притон для исполнения своих преступных замыслов.

— И вы можете это доказать?

— А мне и не нужно ничего доказывать, через пару часов я получу разрешение на применение сыворотки правды, а если потребуется, то и легилименции. И уж будьте уверены, мистер, что наш штатный легилимент очень расстраивается, когда его заставляют приходить на работу в четыре часа утра, а когда он расстраивается,— аврор сделала небольшую паузу, видимо, пытаясь придать своим следующим словам больше эффектности,— то он становится немного рассеянным. Не хотите передумать и проявить благоразумие?

Джон заинтересованно хмыкнул. Сыворотка правды и легилименция звучали грозно, но почему-то у Джона было ощущение, что аврорша блефует. Веритасерум — одно из самых дорогих зелий, один маленький флакончик которого, размером с большой палец, стоит несколько сотен галлеонов, и приготовление его — очень тонкий и крайне сложный процесс. Редкие ингредиенты, большую часть из которых нельзя найти в Британии, очень своенравны и малейшая ошибка в приготовлении превращает целый котел с драгоценным зельем в обыкновенный ушат с помоями. И, что самое важное, веритасерум хранится недолго — пару дней, при добавлении слюны мантикоры — до четырех дней, но зелье значительно теряет в своей силе и по характеру воздействия становится подобно обычному зелью честности. Почему-то Джону не верилось, что в запасниках Аврората по чистой случайности завалялся фиал с веритасерумом, который вышестоящее начальство тут же решится потратить на какого-то бармена в захудалом трактире. Такое сокровище, которое из себя представлял веритасерум, предназначается для гораздо более крупных фигур на этой огромной шахматной доске.

Легилименция — крайне редкая форма магии, овладеть которой под силу одному из десятка тысяч, и то на то, чтобы познать все аспекты высшей магии разума требуются долгие годы тренировок под наставничеством одного из мастеров. Чаще встречались так называемые эмпаты: волшебники, способные усилием воли считывать поверхностные мысли другого человека, чувствовать его эмоции; но эмпатия — это врожденная способность, да и такой серьезной угрозы, как легилименция, она не представляла: эмпата, в силу особенностей его способностей, гораздо легче обмануть.

— Вы знаете, я, пожалуй, не стану торопиться, — не скрывая издевки в голосе, произнес Джонатан.— Мне кажется, вы слишком много читаете детективов и поэтому в каждом происшествии ищете таинственные заговоры и коварные планы. Иногда не стоит копать слишком глубоко, иначе можно самому себе вырыть яму.

— Это угроза, мистер? — безэмоционально поинтересовалась аврор.

— Нет, что вы, — Джон откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу,— это просто предостережение. Дружеский совет, если хотите.

— У меня нет и не будет друзей среди таких, как вы, мистер Донн! — вспыхнула женщина. — И в советах от вам подобных я тоже не нуждаюсь!

— Таких, как я? — Джону откровенно нравилось дразнить следователя, периодически разыгрывая из себя самоуверенного дурачка.

— Темных волшебников, без угрызений совести убивающих других! И не думайте, что вы умнее меня, раз...,— яркое красное свечение оборвало волшебницу на полуслове, не дав ей закончить фразу. — И не думайте пытаться улизнуть, я с вами еще не закончила!

Раздался противный скрежет открывающейся двери, яркий свет на мгновение потускнел, и Джон увидел едва различимый расплывчатый силуэт.

— И не забудьте захватить с собой стакан воды! — но брошенная ей в след реплика Джона так и осталась без ответа. Следователь уже покинула комнату, оставив мужчину в недоумении.

Первые пять минут Джон смиренно сидел и ждал, когда аврор, получившая нагоняй от начальства за слишком эмоциональное ведение допроса, вернется, но минуты шли, а дверь все не открывалась. Теперь, когда он остался один, белый свет, бьющий прямо в лицо, раздражал еще больше, и, чтобы не потерять самообладание и не сотворить какую-нибудь глупость, Джон опустил голову и закрыл глаза, вспоминая детские стишки и считалочки, которые он учил наизусть в начальной школе. Шалтай-Болтай уже давно свалился со стены, Робин Бобин съел все в округе, негритята убывали один за другим, пока никого из них не стало, мышка устала бегать вверх и вниз по часам, а женщина так и не возвращалась. Когда же Джон мысленно перебрал все стихи матушки Гусыни, которые он только помнил, пришло время песен. По какому-то внутреннему наитию выбор из тех немногих, что мужчина знал наизусть, пал на «Мой милый в далекие страны...». В закрытой маленькой комнате акустика была неплохой, и вскоре, устав от долгого молчания, Джон во весь голос затянул:

«Мой милый в далекие страны Уплыл на своем корабле, Мой милый сейчас за морями. Вернись же, мой милый, ко мне!

Вернись, вернись, вернись же, мой милый, ко мне, ко мне! Вернись, вернись, Вернись, мой любимый, ко мне!...»

Войдя в кураж, на втором заходе мужчина принялся, будто управляя видимым ему только одному оркестром, отмахивать ладонью ритм. На третий раз, чтобы разнообразить впечатления от своих вокальных данных, Джон начал петь песню в два голоса: куплет он пел самым женственным, на который были способны его голосовые связки, голосом, а во время припева он подключал всю мощь своих легких, создавая впечатление поющего военного хора, который скорее походил на рев пьяного горного тролля. И вот, наконец, когда закончился последний куплет, и Джон уже приготовился «спеть» последний припев, дверь в комнату резко распахнулась и, прямо с порога, раздался громкий вопль:

— Какого Мерлина ты вытворяешь? — видимо, вошедшая женщина была совсем не в восторге от его вокальных данных, но Джону уже было все равно. Набрав полную грудь воздуха и сделав самое радостное выражение лица, на которое он был только способен, мужчина все-таки спел последний куплет:

— Приплыл, пришел, вернулся мой милый ко мне, ко мне!

— А ну замолчи, кому говорят!

— Приплыл, пришел, вернулся любимый ко мне, — закончив песню, Джон замолчал, улыбаясь вошедшей разъяренной женщине.

— Радуйся, радуйся, ублюдок, не знаю, как тебе удалось достать одного из лучших адвокатов в городе, но не думай, что ты сможешь разгуливать спокойно после того, что ты сделал, — слепящий свет погас, и Джонатан увидел красивую рыжеволосую женщину немногим старше его, палочка в руке которой указывала точно в его грудь. — Ты свободен, пока, но знай, что стоит тебе сделать хоть малейший проступок, и я вцеплюсь в тебя мертвой хваткой и не отпущу, пока ты не окажешься за решеткой. Вставай, у меня нет времени возиться с тобой!

Наручники, сковывавшие руки и ноги мужчины, растворились в воздухе, и Джонатан неуверенно поднялся, расправляя затекшие мышцы. Женщина повернулась к нему спиной и, гордо подняв голову, вышла в коридор, очевидно, ожидая что Джонатан последует за ней. Не желая больше ни секунды оставаться в этой комнате, Джон торопливо пошел за аврором, мысленно удивляясь своему неожиданному спасению. Не то, что бы он сомневался в том, что рано или поздно, покопавшись в уликах, авроры бы отпустили его, но он думал, что проведет в подвалах Министерства еще как минимум сутки.

Справа от двери, в которой скрылась женщина, стоял едва сдерживающий смех аврор, который почему-то бросал косые взгляды то на уже начавшую удаляться аврора, то на Джона. Когда за ним закрылась дверь, то Джон был готов поклясться, что услышал раскатистый гогот, но времени и желания узнать его причину у мужчины не было.

Наконец, мрачные коридоры привели его в просторный светлый зал с множеством столов, за которыми сидели сонные авроры, изо всех сил изображающие желание трудиться еще целые сутки. Как только Джон вошел в зал, закрыв за собой дверь, все негромкие разговоры сразу же затихли и взгляды всех находящихся в зале устремились на вошедшего. Не понимая особых причин для такого пристального внимания, Джон пожал плечами и направился в дальний конец помещения, куда, не разу не обернувшись, уже шла его провожатая.

— Хвала Мерлину, Джон, ты в порядке! — кого-кого, а Антонина Долохова в такую рань в здании Министерства Джон меньше всего ожидал встретить. Рядом с ним стоял высокий темноволосый мужчина в дорогом черном костюме, больше подходящему для посещения светских раутов, нежели нижних этажей Министерства. Заметив Джона, мужчина прервал беседу со стоящим рядом с ним светловолосым аврором и улыбнулся.

— Мистер Донн, рад вас видеть, — улыбка тотчас же пропала с губ мужчины, когда тот повернулся обратно к аврору. — Старший аврор Муди, я лично прослежу за тем, чтобы до вашего руководства дошли сведения о том, как именно вы обращаетесь с заключенными. Я думаю, они очень будут рады услышать объяснения по этому поводу.

Аврор в ответ лишь хмыкнул, бросив презрительный взгляд на Джонатана. Аластор Муди был совсем не похож на того пожилого преподавателя, которого Джон помнил с четвертого курса. Лицо мужчины не было обезображено шрамами, левый глаз был совершенно обычным, да и взгляд, хотя и был полон враждебности, не был полон паранойи, кричащей «Постоянная бдительность!».

— Аврор Боунс, сопроводите пожалуйста их до выхода, а после я жду вас в своем офисе, — Муди даже не удостоил своим вниманием стоящих рядом мужчин, словно для него их не существовало, и, развернувшись, быстрым шагом направился в один из кабинетов, украшенных именными табличками.

— Приятно познакомиться, аврор Боунс* — Джонатан не мог перестать улыбаться, наблюдая за смущением, проступающим на лице женщины. — Я надеюсь, вам понравилось мое пение?

— И не надейся, уб..., — аврор вовремя бросила взгляд на внимательно осматривающего офис мужчину в дорогом костюме и не стала договаривать, взамен одарив Джонатана полным ненависти взглядом. — Прошу за мной.

Женщина пошла уверенным шагом к одной из больших дверей в ближней стене, и мужчинам ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

— Большое спасибо, дружище, за то, что вытащил меня, — Джонатан от всего сердца похлопал по спине идущего рядом Долохова, заставив того улыбнуться.

— Не за что, тем более, что благодарить нужно не меня, а мистера Блэка. Знакомьтесь, мистер Блэк, это Джонатан Донн, мой хороший друг. Джон, это Альфард Блэк, мой однокурсник в Дурмстранге и по счастливому стечению обстоятельств, лучший адвокат Магической Британии.

Остановившиеся у лифта мужчины пожали друг другу руки.

— Очень приятно, мистер Блэк, — Джон внимательно всматривался в аристократические черты лица стоящего перед ним адвоката. Фамильные черные волосы Блэков явно передавались по наследству, так как стоящий перед ним мужчина был очень похож на Сириуса, каким Джон его помнил, разве что отсутствовал озорной блеск серых глаз крестного, смененный расчетливым интересом, да и гладкая, ухоженная кожа сразу выдавала в нем человека, привыкшего жить в достатке.

— Взаимно, мистер Донн. И, пожалуйста, зовите меня Альфард, — адвокат улыбнулся профессиональной очаровательной улыбкой. — Мистер Блэк звучит слишком похоже на обращение к моему брату, и Антонин любит меня таким образом дразнить.

— Спасибо вам, Альфард, за то, что так быстро вытащили меня отсюда. Признаюсь, я очень сильно удивлен тем фактом, что у Антонина есть знакомые в высшем свете Англии, — Джон бросил вопросительный взгляд в сторону Долохова, лишь усмехнувшегося в ответ.

— Обычные знакомые не встают от вызова по камину, чтобы, едва одевшись, ехать в Минстерство, — спокойным тоном произнес Альфард. — Мы с Антонином знаем друг друга с первого курса, я имею честь называть его своим другом.

Раздался мелодичный звонок, и мужчины, в сопровождении аврора, вошли в просторный лифт. Женщина нажала одну из кнопок, двери медленно закрылись, и лифт неторопливо поехал наверх, изредка пощелкивая чем-то металлическим.

— Вот только не надо этих высокопарных диалогов, успеете еще, — раздраженно бросил Антонин, повернувшись к Джону. — Мы сейчас поедем в дом Альфарда, но прежде заскочим в Мунго, нужно как следует залатать твое плечо, выглядит чертовски хреново.

— Хотя я и не согласен с такими эпитетами, но нам действительно придется посетить Мунго. К счастью, у меня есть там знакомые, так что на это не уйдет слишком много времени.

— Совершенно не обязательно ехать в больницу, все не так уж и плохо, — неуверенно произнес Джон.

Его предложение было отклонено сразу двумя настойчивыми взглядами, будто он был маленьким ребенком, которого родители уговаривают пойти к врачу.

— Нет, серьезно, я могу и сам,— Джон всегда хотел попробовать свои способности на чем-то более серьезном, чем ссадины или ранения, и такой удобный случай упускать было глупо. Прежде чем ему успели возразить, Джон поднес левую ладонь к плечу и, закрыв глаза, сосредоточился на своей магии. Знакомое ласковое тепло тут же отозвалось на его зов, перетекая из кончиков пальцев в рану и растекаясь ровным слоем вдоль плоти.

— Какого...? — раздался удивленный возглас Долохова, но Джон не стал отвлекаться, продолжая концентрироваться на этом приятном ощущении. Наконец, жжение в плече, мучавшее его с того момента, как он проснулся, исчезло, и Джон открыл глаза, оценивая результат. На том месте, где была рана, была видна только здоровая кожа, и ни единого следа, кроме, разве что, обугленной рубашки, не указывало на то, что здесь еще минуту назад было голое мясо.

Удовлетворенный, Джон поднял глаза и увидел три крайне удивленных взгляда, обращенных на него. В лифте повисло напряженное молчание, словно каждый в нем стоящий пытался переварить только что увиденное. Двое мужчин продолжали с явно нескрываемым интересом рассматривать его, и даже Боунс, которая до этого показательно не обращала на них внимания, не скрывала своего удивления.

— Что? — Джон как можно лучше постарался изобразить удивление. Но игра в гляделки и не думала прекращаться, и Джон, устало выдохнув, прислонился спиной к стенке лифта. Почему-то у него было ощущение, что это долгий день закончится еще очень не скоро.

________________

Примечание автора:

* В английском варианте песни поется "Bring back my Bonnie to me", что созвучно с фамилией Bones, однако в русском варианте, к сожалению, игра слов теряется.

Небольшое вступление от автора:

Во-первых, я прошу прощения у всех читателей за столь долгую паузу между главами. Она была бы давно готова и выложена, если бы не определенные обстоятельства, которые на несколько месяцев свели на нет мое желание писать. Надеюсь, что эта глава, дописанная мной буквально на днях, понравится вам, не смотря на некоторую рваность повествования, и хотя бы чуть-чуть компенсирует ваши ожидания.

__________

Печального вида игровую площадку заливал звонкий детский смех. Рыжеволосая девочка лет десяти в ярко-желтом платье раскачивалась на качелях, с каждым разом все набирая и набирая ход. Рядом с ней стоял темноволосый мальчик в нелепой рубашке и с тревогой в глазах наблюдал за тем, как девочка бесстрашно поднималась в воздух все выше и выше. Старые, многое повидавшие на своем веку качели неодобрительно поскрипывали, слегка пошатываясь, но девочка не обращала на это никакого внимания, продолжая смеяться.

— Сев, смотри, как я могу! — задорно прокричала девчушка, и прежде, чем мальчик успел что-либо возразить, спрыгнула с качелей в самой верхней точке дуги. Потрескавшийся асфальт был в паре ярдов у нее под ногами, и падение вниз не обещало для девочки ничего хорошего.

— Лили! — перепуганный не на шутку мальчик в панике дернулся в ее сторону, хотя вряд ли он успел бы что-либо сделать. Но тут, когда, казалось бы, падение было неминуемо, девочка буквально зависла в воздухе, и неестественно медленно спланировала вниз, элегантно придерживая края платья руками. На мгновение повисшая тишина снова сменилась беззаботным заразительным смехом. Даже мальчик, не на шутку испугавшийся за свою подругу, не сдержался и улыбнулся, присоединяясь к веселью.

— Сев, это так здорово! — закружившись на месте, воскликнула девочка. — Попробуй, тебе понравится!

— Ты же знаешь, я не очень люблю высоту, — ответил мальчик, слегка помрачнев. — Не стоит больше так делать, Лил.

— Почему? Ничего же ведь не случилось! — девочка продолжала беззаботно улыбаться, внимательно рассматривая пробившийся сквозь трещину в асфальте одуванчик.

— Но тебя же мог кто-нибудь увидеть! — голос мальчика был не по годам серьезным. — Я же тебе рассказывал, что бывает, когда волшебники нарушают секретность!

Лили тут же вскочила, приложив ко рту ладошку.

— Прости, Сев, я совершенно забыла! — казалось, вот-вот, и она сейчас заплачет. — Теперь за мной придут диментроры?

— Нет, нет, что ты! — поспешил заверить свою подругу мальчик. — Никто и близко не подпустит к тебе дементоров, они охраняют тюрьму для по-настоящему плохих волшебников, а ты слишком...

Сев на мгновение запнулся, поймав на себе заинтересованный взгляд девочки, и застенчиво улыбнулся.

— В любом случае, я тебя в обиду не дам,— уверенно произнес мальчик, пытаясь скрыть свое смущение,— так что не волнуйся!

— Обещаешь?

— Обещаю.

Беспокойство пропало с лица девочки, и она снова улыбнулась, заставляя что-то глубоко внутри Северуса потеплеть, будто он находился под летним солнцем.

— Прости меня, Сев, я, наверное, веду себя глупо,— с виноватым видом произнесла Лили,— но это так похоже на сказку! Магия, Хогвартс, драконы и феи.... Тунья говорит, что я дура, потому что верю тебе, и что никакого Хогвартса нет, и что я — обыкновенная уродка...

— Ты не уродка! — почти прокричал Северус, сжав кулаки от злости. — Это она — бесполезная, ни на что не годная магла!

— Не говори так, Сев, она моя сестра! — слегка обидевшись, ответила девочка.

Взгляд мальчика смягчился, и он продолжил, уже более спокойно:

— Прости, я не хотел, но она не имеет права тебя так называть только потому, что она не умеет делать то, что можем мы.

— А что, если все это ошибка, и они не возьмут меня? Скажут, что я не достаточно хороша для них? — все еще неуверенным тоном спросила Лили.

— Да в тебе просто уйма волшебства, я сам видел! Не сомневайся, в следующем году тебе придет письмо, и мы вместе поедем в Хогварст! — заверил ее мальчик.

— А письма, их правда приносят совы? — с интересом спросила Лили. — Я никогда раньше не видела сов...

— Обычно их приносят совы, но, раз твои родители — маглы, то к тебе придет кто-нибудь из профессоров,— спокойно объяснил Северус,— чтобы рассказать им о Магическом мире.

Неожиданно со стороны улицы подул прохладный ветер, и Лили, невольно поежившись, присела на одну из пустых скамеек. На бледном лице девочки отчетливо читалось беспокойство, и Сев сел рядом с ней, мысленно коря себя за то, что он в очередной раз сказал что-нибудь не то. Несколько минут они просто молча сидели рядом, каждый погруженный в свои мысли.

— Сев, скажи, а это важно, что мои родители — маглы? — тихо спросила Лили, глядя куда-то себе под ноги.

Северус колебался несколько секунд, не зная, что именно ответить своей подруге. Лили, казалось, это почувствовала, и подняла взгляд, внимательно всматриваясь в лицо сидящего рядом мальчика. Встретив пронзительный взгляд ярко-зеленых глаз, Сев, наконец, решился:

— Нет, совершенно, — серьезным тоном ответил мальчик. — Для меня это совсем не важно. Да и тем более, твои родители — самые классные из тех, которых я знаю, так что не волнуйся.

Услышав ответ, девочка неловко улыбнулась и снова перевела взгляд на свои бежевые туфли, вычерчивавшие по земле витиеватые узоры.

— А у тебя дела как? — неожиданно сменила тему Лили.

— Как обычно, — неохотно ответил Северус,— хотя ссориться стали меньше. Мама недавно получила аванс, и мы собирались сегодня съездить в Косую Аллею, выбрать мне палочку.

Мальчик на несколько секунд замолчал, будто обдумывая что-то.

— Слушай, Лил, а, может, ты поедешь с нами? Мама была бы очень рада, она не перестает о тебе спрашивать,— Северус слегка покраснел,— да и как только ты сама вживую увидишь Косую Аллею, то сразу же перестанешь верить Петунье!

— А я правда вам не помешаю? Не хочу быть обузой, — неуверенно спросила Лили, с надеждой всматриваясь в лицо сидящего рядом мальчика.

— Нисколько, даже наоборот,— улыбнулся Сев.— Это ненадолго, всего на пару часов, так что мы успеем вернуться до обеда. Ну, что скажешь?

— Конечно! — Лили едва сдерживала себя от радости,— Спасибо, Сев, ты самый лучший в мире!

Девочка вскочила на ноги, и Северус последовал ее примеру, наслаждаясь радостной улыбкой на лице своей подруги. Неожиданно Лили подалась вперед и, застав Северуса врасплох, обняла ошеломленного мальчика, положив подбородок ему на плечо. Но, прежде чем руки Сева успели коснуться ее талии, чтобы вернуть объятия, Лили отстранилась и, напоследок улыбнувшись, побежала в сторону улицы. А Северус остался стоять на детской площадке, всматриваясь куда-то вдаль со счастливой улыбкой на лице.

* * *

Аластор Муди с силой захлопнул дверь в свой кабинет, не обращая внимания на недовольное дребезжание стекла, и, обойдя широкий письменный стол, сел в просторное кожаное кресло и откинулся на спину. Мужчину буквально переполняло желание разбить что-нибудь в кабинете вдребезги, но он сдерживал себя, понимая, что не может позволить себе действовать как недовольный подросток. До боли в суставах сжав кулаки, Аластор закрыл глаза и шумно выдохнул, пытаясь вспомнить, чему его учили на курсе молодого бойца в академии авроров. Закрыть глаза, сделать глубокий вдох и выдох. Представить перед собой какое-нибудь спокойное место, лучше — большой зеленый луг, теплое летнее солнце и легкий ветерок. Где-то высоко в безоблачном голубом небе щебечут птицы, из травы, достающей почти до колена, доносится стрекотание кузнечиков. Впереди, петляя между зеленых холмов, течет мелкая речушка с холодной, бодрящей водой... Бред!

Мужчина резко открыл глаза и непристойно выругался. Эта психологическая бурда, якобы помогающая расслабиться после стресса на работе, была рассчитана на неженок, только-только отлученных от маминой сиськи, а не на взрослых, здоровых мужчин. Еще раз выругавшись, вспоминая не слишком добрым словом ничего не понимающих в жизни психологов, Аластор встал и подошел к ложному окну в стене, специально зачарованному так, чтобы показывать какое-то зеленое поле под Манчестером. Весеннее солнце, хоть и поднялось над горизонтом, но практически не грело, спрятавшись за светло-серыми облаками с темными вкраплениями. «Будет дождь»,— отрешенно подумал мужчина и прислонился спиной к прохладной каменной стене.

Перед его глазами все еще стояло надменное лицо Блэка, этого гребанного адвокатишки для богатеев, защищающего только тех, чей годовой доход исчисляется суммами с четырьмя и более нулями. Этот чистокровный ублюдок с радостью будет готов отмазать любого негодяя от законной кары, если тот соблаговолит раскошелиться на кругленькую сумму. И, что самое мерзкое, этот гад еще не проиграл ни одного дела в суде. Среди его ребят даже ходили слухи, что он использует влияние своего отца и дяди в Министерстве, чтобы подкупать судей и запугивать свидетелей, но Аластор не особо верил этому. Просто этот Альфард, от которого за милю несет чистокровным снобизмом, каждый раз делал из обвинителей клоунов, не способных отличить правую руку от левой, заставляя присяжных раз за разом вставать на свою сторону. И каждый раз на его лице была эта самоуверенная улыбка, словно он ни секунды не сомневался в своем успехе.

Блэк.... Из всех семей так называемых чистокровных Блэки — самая мерзкая и отвратительная. Конечно, как и большинство, Блэки умело прятали свои отвратительные натуры за фасадом хороших манер и дорогих одежд, но его, в отличие от многих, нельзя было так просто провести. Он видел их насквозь: жалкие, темные маги, кичащиеся своей так называемой чистотой крови, личинки мух, как и все их окружение, копошащиеся на сгнившем трупе, опьяненные своим мнимым величием и не подозревающие о том, что их век уже давно прошел. Уже после войны с Гриндевальдом было абсолютно очевидно, что мир изменился, и в нем нет места таким, как они, отсталым пережиткам прошлого. Но ничего, осталось ждать недолго. Он еще успеет увидеть, как все они мечутся в агонии, цепляясь за осколки привычного для них мира, они никуда не денутся от расплаты по счетам....

Мысли аврора постепенно перешли от Блэков к причине их сегодняшней неожиданной встречи. Этот паренек, которого они схватили в трактире, был таким лакомым куском, что его глупо было упускать просто так. Никаких живых родственников, один, в чужой стране, без образования — казалось, лучше и нельзя найти, и он был почти у него в руках, но тут... но тут вмешался Блэк. Как этот парень умудрился познакомиться с Долоховым и, мало того, сблизиться с ним настолько, что тот ради него смог выцепить в такую рань одного из лучших адвокатов в стране? Здесь что-то явно было не так, но что именно, Аластор не мог понять. Джонатан Карлтон Донн — никто, пустое место. У него нет ни особых талантов, ни богатого наследства, ни блестящего образования, ни даже родословной — словом, в нем нет ничего такого, что могло в нем заинтересовать такого, как Долохов. И все же факт остается фактом, этот парень сумел ускользнуть прямо между его пальцев, и ему в этом помогли. Но почему? Разве что Долохов знает о нем гораздо больше, чем написано в бумагах Министерства.

Аврор быстрым шагом подошел к столу и взял в руки один из верхних листков из толстой картонной папки. Вот он, Джонатан Донн, как на ладони. Родился седьмого апреля тысяча девятьсот сорок четвертого года в каком-то захолустном городке где-то на севере Индии, если ему не изменяла память. Родители — такие же обычные маглорожденные волшебники, которые так удачно скончались во время гражданской войны. Красивая история, которую практически невозможно проверить. Как удобно. Значит, Джонатан Донн, как он и предполагал изначально, не тот, за кого он себя выдает. Но и это слишком мало. Без применения Веритасерума или услуг высококлассного легилимента узнать, кто именно и зачем скрывается под маской Джонатана Донна, не получится, а начальство ни за что не выделит ни кната на это. Финансирования едва хватает на то, чтобы платить ему и его парням зарплату, тут и речи быть не может о таких высоких расходах, если дело не пахнет огромным политическим скандалом.

Парень избежал своей законной кары за преступление, и он этого так просто не оставит. И пускай, согласно законам, которые принимают в своем Визенгамоте такие же отбросы, как Блэки, он всего лишь защищался от грабителей и имел право применять летальные заклятия, Аластор знал, что все далеко не так просто. Парень имел выбор, он мог использовать что угодно, даже хоть тот же самый безвредный Ступефай или Экспелиармус, но он использовал темную магию, а значит, он был обречен. Один раз убив и не понеся за это наказание, человек становился на скользкий путь, ведущий только вниз, прямиком во тьму, а, значит, его с ним дорожки еще пересекутся. Справедливость еще восторжествует, ему остается лишь подождать. Джонатан Донн заплатит за свои преступления.

Неожиданный стук в дверь заставил мужчину отвлечься от размышлений. Положив листок, который он все это время сжимал в руке, обратно в папку, Аластор сел за стол и приготовился к долгому и неприятному разговору.

— Войдите, — спокойно произнес мужчина, всматриваясь в едва различимый силуэт по ту сторону мутного стекла.

Дверь открылась, и в кабинет вошла рыжеволосая женщина в длинной красной мантии. Амелия Боунс, старшая из трех детей лорда Александра и леди Весты Боунс, была его любимицей. Женщина, особенно из такой уважаемой и благородной семьи, решившая пойти в Аврорат, — многие по началу, и Аластор в том числе, считали, что это простая блажь избалованной девушки, и она не протянет в Аврорате и недели, после чего сбежит обратно к своим богатеньким родителям. Но этого не случилось, и спустя восемь лет аврор Амелия Боунс стала одной из лучших в отделе, ничем не уступая постепенно уходящим на пенсию учивших ее в академии старикам, которые сражались против самых сильных темных волшебников Британии и Европы во время войны с Гриндевальдом.

— Сэр, простите за беспокойство, но это срочно,— Амелия выглядела слишком взволновано, и это было крайне на нее не похоже. Конечно, она могла близко к сердцу прервать свою неудачу при допросе Донна, но почему-то Аластору показалось, что причина в чем-то другом.

— Докладывайте, аврор Боунс, — строгим тоном произнес старший аврор, надеясь, что формальное обращение приведет его подчиненную в адекватное состояние.

Услышав голос начальника, женщина, наконец, взяла себя в руки и успокоилась. По ее покрасневшему лицу и слегка сбитому дыханию было видно, что она буквально бежала до кабинета от самого лифта.

— Сэр, этот Донн,...— Амелия на секунду запнулась, подбирая правильные слова,— этот.... В общем, он как-то залечил рану на своем плече, без применения палочки! Я никогда такого не видела! Был белый свет, из его ладони, а потом — рана исчезла, словно ее никогда и не было, ни одного следа на коже!

— Успокойтесь, аврор Боунс! — прервал бессвязный лепет женщины Аластор. — Вы лепечете, как девица на первом свидании!

— Я..., да, сэр, я постараюсь, — уже более спокойным тоном ответила Амелия, смущенная таким обидным сравнением.

— Так что произошло? — настойчиво спросил Муди.

— Я сопровождала этих троих, как вы и приказывали, до выхода из Министерства,— взяв себя в руки, начала свой доклад Амелия.— Мы зашли в лифт, они говорили друг с другом о чем-то довольно спокойно, я не обращала внимания,— аврор на секунду запнулась под недовольным взглядом начальника,— потом разговор зашел насчет Мунго, Блэк и этот, второй...

— Антонин Долохов, — торопливо вставил Аластор.

— Да, Долохов, он с Блэком считал нужным поехать в Мунго, Донн — отказывался. Я не обращала на это особого внимания, это меня не касалось, но тут я краем глаза заметила движение, Донн приложил левую ладонь к своему плечу и закрыл глаза.

— Что дальше?

— А дальше, я не знаю, как это объяснить, сэр, но из его ладони как будто полился свет, очень яркий. А через несколько секунд он убрал ладонь, и раны не было, совсем! Как такое возможно, сэр, у него же ведь не было с собой палочки, она осталась у нас в качестве улики?!

— Ты уверена, что все произошло именно так? — не скрывая удивления в голосе, спросил Аластор.

— Уверена, сэр, я видела это собственными глазами!

Муди молча всматривался в глаза стоящей напротив него женщины несколько секунд, а затем едва слышно выругался, вставая с места.

— Ты умеешь пользоваться Омутом памяти? — мужчина достал из ящика стола небольшую металлическую тарелочку, всю исчерченную замысловатыми рунами. Амелия кивнула, и Аластор поставил блюдце на стол.— Собери в него все свои воспоминания о Джонатане Донне. Допрос, разговор в лифте, не упусти ничего.

— Но, сэр...,— нерешительно произнесла Амелия,— я не понимаю, зачем?

— Исполняйте приказ, аврор Боунс!

— Да, конечно, сэр...

Женщина поднесла палочку к своему виску и закрыла глаза. Ртутного цвета вязкая жидкость послушно прицепилась к кончику палочки, постепенно обволакивая ее деревянную поверхность. Последняя капля послушно вытекла из головы аврора, и Амелия, опустив палочку в Омут. Воспоминания, обволакивавшие кончик палочки словно патока, тут же растеклись по поверхности.

— Можете быть свободны, аврор Боунс, — начальственным тоном произнес мужчина, всматриваясь в смутные силуэты, возникавшие и тут же исчезавшие на поверхности воспоминаний. — Пожалуйста, проследите, чтобы улики, связанные с расследованием двойного убийства в «Тупике», были проверенны и перепроверены самым тщательным образом. И никому, запомните, никому ни слова о том, что вы видели в лифте. Это понятно?

— Да, сэр, — разочаровано ответила Амелия, и, развернувшись, вышла из кабинета.

Как только за женщиной закрылась дверь, Аластор тут же быстрым движением палочки наложил на замок запечатывающее заклинание. Дверь на мгновение покрылась легкой дымкой, и Муди с облегчением вздохнул, переведя взгляд на стоявший перед ним Омут памяти. Если Боунс говорила правду, то все гораздо сложнее, чем он себе представлял. Уже не первый раз за сегодняшний день мужчина спрашивал себя, кто же такой этот Джонатан Донн, и каждый раз вопросов оказывалось гораздо больше, чем ответов.

Взяв палочку в правую руку, аврор осторожно коснулся кончиками пальцев серебристой жидкости. Воспоминания приятно холодили кожу, с охотой обволакивая пальцы и постепенно поднимаясь все выше и выше по руке. Почувствовав знакомое зовущее чувство, аврор закрыл глаза и сделал глубокий, словно перед погружением в воду, вдох.

Выдохнул Аластор уже в небольшой, хорошо знакомой ему комнатке. Перед ним за столом, прикованный цепями к полу, сидит темноволосый мужчина в помятой простой одежде. На его лице нет ни беспокойства, ни паники, лишь спокойная хладнокровная улыбка да легкое раздражение в глазах. Он что-то отвечает стоящей рядом с аврором Амелии, но Муди пока это мало интересует. Он уже знает, что ничего полезного для него мужчина все равно не скажет, ведь он наблюдал за ходом допроса почти до самого конца, пока его не вызвали в связи с появлением адвоката подозреваемого.

Аврор сделал круговое движение палочкой, и сцена моментально сменилась на длинный широкий коридор. Мимо него торопливым шагом прошла женщина в длинной красной мантии, и Аластор последовал за ней, на секунду обернувшись назад. Следом за ними, на небольшом отдалении, шли три темные фигуры. Были слышны лишь обрывки фраз, из которых мужчина смог лишь сделать вывод, что раньше Донн, идущий справа, и Блэк, высокая фигура по центру, не были знакомы. Почему же Блэк притащился ради него в Аврорат в такую рань? Еще один вопрос, связанный с Джонатаном Донном, на который у Аластора не было ответа.

Двери лифта закрылись, и аврор прислонился к ним спиной, с интересом наблюдая за дальнейшим развитием событий. Мужчины разговаривали между собой, не обращая внимания на стоящую рядом с ними Амелию, будто ее и вовсе не существовало, пока не.... Вот оно! Аластор с интересом подался вперед, следя за каждым действием Донна, приложившего руку к ране на плече. Маленькую замкнутую коробку лифта озарил настолько яркий свет, что аврор невольно сощурил глаза, чтобы хоть что-то разобрать. А когда, наконец, свет погас, то рана, как и говорила Боунс, уже исчезла, будто ее вовсе не было. На этом моменте воспоминание оборвалось, и аврор очутился в своем кабинете, выкинутый из воспоминаний словно пробка.

Вязкая жидкость все еще обволакивала его пальцы, и мужчина с неохотой убрал руку, задумчиво всматриваясь в темную поверхность Омута памяти. Вопросов, как он и предполагал вначале, лишь только прибавилось, и ясно было одно — Джонатан Донн не так прост, как кажется на первый взгляд. Аластор бросил взгляд на старинные механические часы, доставшиеся ему от предыдущего владельца кабинета. Минутная стрелка неохотно двигалась в сторону половины пятого. Аврор тихо выругался, мысленно готовясь к долгому и нудному разговору, полному загадок и отвратительных на вкус сладостей.

Быстро перелив содержимое Омута в один из пустых флаконов, стоявших в том же шкафу, аврор накинул на плечи мантию и подошел к камину с почти прогоревшими углями. При приближении волшебника камин осветило ярко-рыжее пламя, но Аластор не обратил на это никакого внимания и взял из небольшой коробочки, стоящей на каминной полке, пригоршню темно-серого порошка и бросил ее в огонь. Пламя тут же успокоилось, и аврор сделал шаг вперед, совершенно без опаски остановившись в нескольких дюймах от огня, с неестественной жадностью тянувшегося к его ногам. Бросив задумчивый взгляд на стоявший позади него Омут, волшебник произнес адрес и тут же исчез во всполохе ярко-зеленого пламени.

* * *

Маленькая, ничем не примечательная деревушка мирно расположилась в долине между двух холмов. Старинная церквушка, небольшое кладбище и величественно возвышающийся над округой бывший дом местных землевладельцев — вот и все, чем мог похвастаться Литл-Хэнглтон. Вокруг деревни на многие мили простирались заброшенные поля и леса, а в самой деревне текла размеренная сельская жизнь. Железная поступь урбанизации еще не добралась до деревушки, и здесь все еще можно было встретить молочника, собственноручно разносящего по окрестным домам свежее молоко в аккуратных стеклянных бутылочках, пекаря, с рассветом наполнявшего округу запахом горячего хлеба. Единственный автомобиль на всю округу принадлежал скромному, тихому полковнику, переселившемуся сюда сразу после войны, да и тот нарушал зависшую над деревней тишину лишь по самым экстренным случаям. Здесь не было ни магазинов, наполненных от пола до потолка товарами народного потребления, ни модных аптек, продающих каждому желающему таблетки на каждый случай в жизни, ни каких либо круглосуточных развлечений, как магнитом притягивающих современную молодежь. И все же Литл-Хэнглтон отличался от всех других подобных ему деревень в Англии.

Просторная грунтовая дорога, по обе стороны которой росли густые искусственные изгороди, соединяла этот островок викторианской Англии с остальной цивилизацией, и случайный путник, решивший спуститься по ней в деревню, вряд ли бы заметил узенькую тропинку, надежно спрятанную в неухоженных зарослях жимолости и сирени. Дорожка, уложенная рассыпающейся от старости плиткой, словно змея петля среди кустов, укрытая от солнечного света их сплетенными кронами, и уходила дальше по склону холма к небольшой рощице. Темные кряжистые деревья, судя по их виду, были ровесниками деревни, их толстые, покрытые мхом стволы росли в полном беспорядке уже много десятков лет, но тропинка ловко огибала их, постоянно пропадая из виду. Случайно забредший в эту рощицу человек уже давно бы повернул обратно, так как даже воздух здесь, под стать деревьям, был буквально пропитан мрачной затхлостью, и вряд ли бы зашел достаточно далеко, чтобы увидеть стоящий в самой середине рощи дом.

Этот дом, как и прилегающая к нему территория, когда-то принадлежал Гонтам, жуткой и нелюдимой семейке, жившей здесь с незапамятных времен. И, хотя с того момента, как последнего из Гонтов видели в деревне, прошло уже почти тридцать лет, никто из жителей Литл-Хэнглтона не решался войти в рощу, чтобы узнать, обитаем дом или нет. Было в этой роще что-то непонятное, отталкивающее, заставляющее даже самых смелых храбрецов поспешно возвращаться назад, так и не дойдя до ее середины. Нечто похожее было и в людях, живших когда-то в этом доме. Одни поговаривали, что эти Гонты, все до одного, продали свои души дьяволу, и тот взамен дал им власть над змеями. Другие считали, что странные обитатели дома на отшибе — самые настоящие колдуны, способные одним словом превратить разозлившего их человека в лягушку или наслать на весь его род порчу. Правда это или нет — вряд ли кто-то мог сказать наверняка, однако, пока дом был обитаем, в деревне постоянно происходили странные несчастные случаи, объяснить которые никто толком не мог.

Время шло, и семья Гонтов стала для жителей Литл-Хэнглтона своеобразной деревенской страшилкой, которую вам охотно расскажут в местном трактире за кружкой-другой пива. И лишь старый, покрытый мхом каменный домик, окруженный со всех сторон медленно доживавшими свой век деревьями, знал настоящую историю Гонтов. Его прочные стены были немыми летописцами некогда великой семьи, род которой из-за пороков предыдущих поколений практически пресекся. Если бы дом мог говорить, то он с охотой поведал бы историю, полную гордыни и успеха, жадности и предательства, ненависти, надежд и мести. Но, увы, дома не разговаривают, и эта история исчезнет в небытие вместе со своим невольным хранителем, так и не найдя своего слушателя. Да и вряд ли кто-нибудь, кроме седовласых любителей копаться в старине, захотел бы слушать историю рода, бесследно исчезнувшего с политического небосвода магической Британии одновременно с последними Стюартами.

Окруженный мрачными деревьями дом Гонтов действительно мог показаться заброшенным, но только на первый взгляд. Тонкая струйка серого дыма медленно выплывала из покосившейся кирпичной трубы и, извиваясь причудливыми кольцами, растворялась в предрассветном сумраке. В небольшой гостиной лениво потрескивал камин, освещая скромное убранство комнаты. Вдоль стен стояли покрытые толстым слоем пыли полки, заполненные разнообразной бытовой мелочью, рядом с занавешенным толстыми темно-зелеными шторами окном находилась старая, закопченная печка, на которой уже много лет пылились забытые на ней когда-то давно глиняные горшки. Деревянный, уже начавший рассыхаться пол перед ней был усыпан прогаринами, точно такими же, как и перед облицованным потрескавшейся плиткой камином, на котором одиноко стояла фотография в позолоченной рамке. Окруженная цветущими кустами роз, невзрачная молодая девушка в старомодном платье устало улыбалась невидимому фотографу, положив одну руку на свой слегка округлившийся живот. Снимок резко контрастировал с остальными предметами в комнате, никак не вписываясь в окружавшую его обстановку. Скорее всего, он принадлежал высокому мужчине в простой черной мантии, сидевшему в потрепанном кресле перед камином.

На вид странному обитателю дома Гонтов было чуть больше сорока лет: высокий, покрытый мелкой сеткой морщин лоб плавно переходил в покрытую легкой испариной лысину на макушке, на висках сквозь коротко постриженные темные волосы уже начала пробиваться седина*. Постепенно затухающий камин отчетливо выхватывал из полумрака комнаты классический римский профиль мужчины, вдумчиво читавшего старую толстую книгу, лежавшую у него на коленях. На указательный палец правой руки незнакомца было надето неприметное золотое колечко, украшенное необычным темным камнем с выгравированным на нем едва заметным знаком. Каждый раз, когда мужчина переворачивал страницу, рисунок на камне загадочно мерцал в свете камина: треугольник, разделенный на две симметричные части и вписанная в него окружность. По всей видимости, автор знака не обладал бурно развитой фантазией и ограничился лишь схематичным изображением чего-то важного ему настолько, что много лет назад он решился облачить этот невзрачный камень в золотую оправу.

Полусонную предрассветную тишину, которую разбавляло монотонное потрескивание догорающих дров в камине, нарушило раздраженное шипение. Из длинной тени, отбрасываемой креслом, на свет выползла огромная, почти семь ярдов в длину, змея. Ее темно-зеленая чешуя была покрыта мелкими капельками росы, по всей видимости, она только что вернулась в дом с ночной охоты. Ее хвост все еще медленно выползал из тени, сама же змея, свернув свое тело у кресла в четыре широких кольца, неторопливо подняла голову и огляделась по сторонам. Раздвоенный язык с характерным шипением вырывался из ее рта, будто пробуя воздух на вкус. Сидящего в кресле мужчину появление этой ужасающей змеи, которая при желании могла полностью обвить его тело, нисколько не взволновало, напротив, он спокойно оторвал взгляд от книги и, что совсем не соответствовало его строгой внешности, ласково улыбнулся рептилии.

— Надеюсь, твоя охота была удачной? — со странной толикой заботы спросил мужчина у змеи, указательным пальцем правой руки поглаживая ее по лобным чешуйкам. Змея, казалось, была совсем не против таких поглаживаний, наоборот, она, прикрыв глаза прозрачными веками, умело подставляла под пальцы мужчины все новые чешуйки. Наконец, насытившись вниманием, змея отрывисто прошипела что-то непонятное и, коснувшись кончиками языка ладони мужчины, по-хозяйски положила голову ему на колени.

— Значит, нашествие гномов в этом году отменяется, — улыбнулся мужчина и, положив ладонь на голову своего необычного питомца, вернулся к чтению книги.

На какое-то время дом Гонтов снова погрузился в тягучую предрассветную дремоту. Огонь в камине медленно угасал, но странных обитателей дома это, казалось, ничуть не волновало. За окном постепенно светлело, и в роще уже начинали встречать грядущий рассвет первые птицы, звонко поющие свои незатейливые песни под кронами деревьев. Где-то поблизости от дома, со стороны узкой каменной дорожки, раздался хруст ветки, и змея, до этого безмятежно дремавшая на коленях у хозяина, тут же резко вскинула голову и, агрессивно шипя, стала озираться по сторонам в поисках источника беспокойства.

Мужчина, потревоженный резким движением своего питомца, озадаченно посмотрел в сторону входной двери и еле слышно прошептал какую-то длинную фразу на уже давно не существующем языке. Длинная белая палочка, которую волшебник инстинктивно схватил левой рукой, загорелся светло-синим пульсирующим светом, потухшим через несколько секунд. Морщины на лбу мужчина разгладились, и он с явным удовлетворением перевел взгляд на змею, все еще продолжавшую сыпать ругательства на своем особом языке.

— Успокойся, Нагайна, это всего-навсего Долохов. Если он побеспокоил твой заслуженный сон по какому-нибудь пустяку, то так и быть, в отместку я разрешу тебе с ним немного поиграть.

Змея, все еще недовольная таким резким пробуждением, опустила голову и перевела взгляд в сторону входной двери. Действительно, через несколько минут со стороны тропинки, ведущей в деревню, раздался звук торопливых шагов, и маг, продолжавший расслабленно сидеть в кресле, лениво пошевелил левой рукой. Массивная деревянная дверь с явной неохотой отворилась, впуская нежданного гостя внутрь, и вскоре на пороге дома показался изрядно запыхавшийся Долохов, нерешительно застывший перед открытой дверью.

— Входи, Антонин, не стесняйся, — мужчина в кресле явно испытывал удовольствие от смущения своего гостя.

— Конечно, милорд, — произнес Долохов и, на ходу пытаясь привести свою одежду в надлежащий вид, вошел в дом. Дверь за ним тут же закрылась с глухим скрипом, и от резкого звука мужчина невольно дернулся, но все же собрался с духом и твердой походкой вошел в освещенную камином комнату. Лежавшая на полу змея резко повернула голову в сторону непрошенного гостя и резко зашипела, демонстрируя свои грозные, толщиной с палец, клыки.

Стараясь не приближаться слишком близко к агрессивной рептилии, Долохов уважительно поклонился сидящему перед ним мужчине, опустившись на одно колено, и, не поднимая головы, торопливо начал:

— Милорд, простите, что побеспокоил вас в столь ранний час, но...

— Достаточно, Антонин, я знаю, что ты бы не стал отвлекать меня по пустякам,— хозяин дома лениво поднял руку, прерывая собеседника,— будь добр, располагайся поудобнее. Мне, конечно, это льстит, но я не хочу всю беседу смотреть на твой затылок.

Мужчина взмахнул волшебной палочкой, и позади поспешно поднявшегося на ноги Долохова из воздуха появилось старое кресло, точная копия того, которое стояло у камина. Пробормотав слова благодарности, Антонин осторожно, видимо, ожидая какого-то подвоха, сел в кресло, неприятно заскрипевшее под весом мужчины. Но кресло оказалось самым обычным, хоть и не слишком комфортным, и, почувствовав себя увереннее, мужчина расположился в нем поудобнее, краем глаза следя за поведением змеи. Нагайна же, поняв, что ее угрозы не возымели должного эффекта, лениво фыркнула в сторону гостя и, напоследок показав ему свои ядовитые клыки, положила голову на колени своему хозяину, явно напрашиваясь на очередную порцию ласки. Волшебник устало улыбнулся и, положив руку на голову своего питомца, обратился к гостю, никак не решавшемуся заговорить:

— Итак, Антонин, ты остановился на том, что...,— сделав паузу, подталкивавшую Долохова к продолжению фразы, мужчина перевел взгляд со змеи на взволнованное лицо собеседника.

— Да-да, конечно, милорд,— начал Долохов, торопливо подбирая слова. — Сегодня, когда мы с Альфардом спускались на министерском лифте...

Хозяин дома вновь нетерпеливо перебил своего гостя, резко подняв вверх левую ладонь.

— Стоп, стоп, так дело не пойдет,— раздраженно произнес мужчина, поглаживая большим пальцем правой руки перстень. — Начни с самого начала, иначе мне так и придется перебивать тебя каждые пять секунд.

Долохов, заметно напрягшийся после резкого жеста мужчины, быстро кивнул головой и, шумно выдохнув, продолжил:

— Прошу прощения, милорд,— в этот раз голос Антонина был гораздо спокойнее, но в нем все еще были слышны нотки волнения. — Сегодня ночью, после закрытия, было совершено нападение на «Тупик». По всей видимости, это были грабители, но наверняка сказать пока что нельзя, так как оба были убиты до появления авроров.

— Были убиты? — лицо хозяина дома приобрело заинтересованное выражение. — Я так полагаю, что к этому как-то причастен твой протеже, иначе ты бы не стал появляться ночью в Министерстве. Я прав? — уголок рта волшебника искривился в саркастической ухмылке.

— Как всегда, милорд,— Долохов слегка склонил голову, отдавая должное проницательности хозяина дома. — Как я понял из не очень продуктивного разговора с аврорами, парень буквально разорвал обоих на части несколькими темными заклятиями.

— Похвально,— не скрывая довольную ухмылку на лице, произнес хозяин дома. — Я признаю, этот твой Джон действительно способный малый. Но, мне помнится, ты говорил, что его магическое образование несколько, гхм, поверхностно?

— Так и есть, милорд. Я решил исправить этот факт и одолжил ему несколько книг из своей коллекции,— поправив сбившуюся прядь волос, ответил Долохов. — Но дело не в этом, милорд. Когда я, с помощью Альфарда Блэка, вытащил его из Аврората, произошло нечто странное. Он, Джон,— поспешно уточнил Долохов,— был серьезно ранен, на его плечо было страшно смотреть. Когда же я предложил ему обратиться в Мунго, он отказался, словно это какой-то обычный порез. А потом...

Долохов замолчал, подбирая слова для того, чтобы описать произошедшее в лифте. В комнате на несколько мгновений вновь повисла тишина. Наконец, Антонин вытер взмокший лоб платком, торчавшим из нагрудного кармана жилета, и, подождав несколько секунд, продолжил:

— Потом он поднес руку к своему плечу, и вдруг мне в лицо ударил яркий свет, словно кто-то светил мне в лицо Люмусом. А через мгновение свет резко пропал и...

— И рана на плече твоего протеже исчезла, будто ее никогда не было,— c задумчивым видом закончил фразу за своего гостя хозяин дома. Холодные глаза мужчины смотрели куда-то поверх Долохова, словно того вовсе не было в комнате.

Антонин, шокированный словами волшебника, невольно поежился от такого странного взгляда. По его лицу было отчетливо видно, что его раздирает любопытство, но все же, почему-то, он не решался задать свой вопрос вслух, нетерпеливо всматриваясь в лицо сидящего напротив волшебника, не обращавшего на него абсолютно никакого внимания.

— Видимо, сама Фортуна благоволит ко мне, раз преподносит мне такой редкий талант практически на блюдечке,— отстраненно, будто разговаривая с самим собой, произнес мужчина, рассеянно поглаживая чешуйки на лбу своего питомца. Змея была совсем не против такого обращения и, полуприкрыв глаза, дремала у него на коленях. Даже она, казалось, забыла про существования Долохова, хотя еще несколько минут назад притворялась, что хотела разорвать его на маленькие кусочки.

Наконец, уязвленное самолюбие Долохова взяло верх, и он, нервно кашлянув, осмелился возразить:

— Простите, милорд, о каком таланте может идти речь, когда Джон — обычный, пускай и перспективный, маг, к тому же, скорее всего, какой-нибудь полукровка?

Выражение лица хозяина дома изменилось буквально за секунду: испарилась отрешенная задумчивость, и на ее место пришел гнев. Черты лица мужчины моментально ожесточились, холодные глаза потемнели, и зрачки, теперь черные, словно уголь, неотрывно глядели в лицо Долохова, уже осознавшего свою оплошность. Челюсти мужчины сжались так сильно, что, казалось, вот-вот раздастся звук ломающихся зубов. Увидев такую реакцию, Антонин невольно вжался в спинку кресла, крепко вцепившись ладонями в украшенные деревом ручки. Даже змея почувствовала резкую перемену в настроении своего хозяина и, подняв голову, что-то осторожно прошипела, но мужчина не обратил на нее никакого внимания.

— Какой-нибудь полукровка? — холодным, как лед, голосом практически прошипел мужчина. — Какой-нибудь полукровка?!

В застывшей от напряжения гостиной каждое слово хозяина дома нарушало тишину, будто удар хлыста. Книга упала с колен мужчины, ударившись о деревянный пол с глухим звуком, тут же подхваченным странным эхом.

— Скажи мне, Антонин, как звучит мое имя? — тихий голос мужчины был слышен гораздо лучше любого крика. Вжавшийся в кресло Долохов попытался было ответить, но получилось что-то несвязное.

— Громче!

— Л-лорд В-волан-де-М-морт,— вырвалось, наконец, из губ мужчины.

— Я спросил, как звучит мое имя! — от резкого крика хозяина дома задрожала посуда, стоявшая на полках. Воздух в комнате неожиданно похолодел, будто в окно ворвался резкий порыв ветра, принесший с собой ночную прохладу.

— Т-том М-м-мар...,— от страха Долохов даже не мог сложить буквы в слова, его буквально парализовали глаза мужчины, черной бездной зрачков приковавшие его к креслу.

— Том Марволо Риддл! Мое имя — Том Марволо Риддл! И тебе, Антонин, это прекрасно известно! — хозяин дома резко встал с кресла, в одно мгновение выпрямившись во весь свой внушительный рост. — Я готов выслушивать, улыбаясь, весь этот чистокровный бред на светских раутах от купающихся в роскоши аристократов, которым десятки поколений чистокровных предков застлали глаза, но не от тебя, Антонин, особенно не от тебя!

Длинная белая палочка, незаметно появившаяся в ладони волшебника, словно в руках дирижера отмеряла такт его монолога, и что-то внутри Долохова замирало каждый раз, когда ее хищный кончик был направлен в сторону вжавшегося в кресло мужчины.

— Или считаешь, что эти Блэки и Розье, с которыми ты так много проводишь времени, когда-нибудь примут тебя за своего, за одного из них? — немного успокоившись, с явной издевкой в голосе спросил у своего гостя Риддл. — Можешь не обольщаться, мой друг, такие, как мы, никогда не будем ровней для них. Не забывай, для чего ты согласился приехать со мной в Англию и почему ты покинул свой уютный особняк в Варшаве.

При упоминании польской столицы по лицу Долохова исказилось в гримасе, будто его свело судорогой. Риддл, внимательно следивший за своим гостем, устало вздохнул и, сделав пару широких шагов вперед, остановился сбоку от кресла и, не решаясь повернуться лицом к Долохову, молча положил ладонь ему на плечо. Антонин, погруженный в свои мысли, вздрогнул от неожиданного прикосновения, но ничего не сказал, и, смахнув невидимую соринку, так не вовремя попавшую в глаз, продолжил смотреть на догоравшие в камине дрова.

— Прости меня, мой друг,— повисшую в комнате тишину нарушил тихий, с отчетливо слышными нотками сожаления голос хозяина дома,— мне не стоило напоминать тебе о Варшаве.

— Все в порядке, милорд,— неестественно хрипло ответил ему Долохов, отрешенно всматриваясь в мерцание ярко-красных углей,— то, что произошло в Варшаве, уже давно в прошлом, просто...

— Не стоит, я понимаю,— поспешно пришел на помощь своему гостю Риддл. Взгляд хозяина дома скользнул по старой фотографии, стоявшей на камине, и мужчина, неловко убрав руку с плеча погруженного в мысли Долохова, неторопливо вернулся в кресло. Нагайна, заметив резкую перемену в настроении своего хозяина, осторожно ткнулась лбом в ладонь волшебника, но безрезультатно: Риддлу сейчас было совершенно не до нее.

— А насчет твоего протеже, Антонин,— осторожно сменил тему мужчина,— боюсь, ты совсем не прав.

— Что вы имеете в виду, милорд? — оторвав взгляд от камина, отрешенно спросил Долохов.

Кончик рта Риддла, внимательно следившего за реакцией своего гостя, приподнялся в довольной ухмылке.

— Что ты знаешь о магии крови?— улыбка хозяина дома стала еще шире, когда его глаза встретились с полным искреннего удивления взглядом Антонина.

______________

Примечания автора:

* Монстрообразная внешность, которой Роулинг наградила Волан-де-Морта в своих книгах, меня совершенно не устраивает, поэтому за основу внешности был взят, на мой взгляд, самый подходящий для этого актер: Марк Стронг.

http://www.pichome.ru/vJ