Погасшие маяки (гет)

D

С Колдманом они встретились в конце марта. Американец как следует разгреб свои дела и вспомнил, что у него, ко всему прочему, есть еще итальянский банк, мастерская в Ганновере и уже практически запущенная Лондонская биржа. Драко возвращался из очередного вояжа по региональным подразделениям.

Графики поездок снова пересеклись в Риме.

Драко вводил Колдмана в курс дел и в свою очередь ждал новостей из-за океана. В конце концов, вложенные деньги оттуда возвращались стабильно, но информация всегда была дороже денег.

— ...И что, Эппл тоже влез?

— Тони? Удивительно, но в этот раз нет. Сказал, что дело, конечно, интересное, что старик Уилтроп не ошибается, что когда под проекты выбивается такое прикрытие, риск минимален, и вообще — но вот лично у него настроения влезать нет совершенно. Тем более, когда там уже столько китайцев. И тем более, когда Ли Уэн решил на это дело не подписываться.

Да уж, рекомендация что надо.

— А Стоун?

— Он опять в Аргентине. Вернулся ненадолго перед Новым годом и снова уехал.

— Это же край света... Что он там делает? Да еще когда у вас творится... такое.

Колдман засмеялся.

— Драко, а то вы не успели узнать Стоуна! Пьет вино, играет на бандонеоне и танцует со знойными брюнетками. И еще, кажется, учится готовить местную говядину под двенадцатью разными соусами.

— Что? — Чувство редкое и очень глупое, но Драко действительно показалось, что он ослышался.

— Да, мы тоже сначала ничего не поняли. А потом у них случилась революция со всеми прелестями. Партизаны, террористы, военизированные отряды, охота на членов правительства и лидеров повстанцев, смертники с пиротехникой, «Авада» в окно, ну все как полагается.

Сердце Драко екнуло.

— А Стоун?..

— А сам как думаешь? Участвует во всем это безобразии. «Команданте Энрике Пьедра», специалист по информационной работе на службе народного движения. Клеймит позорную хунту, пишет агитационные материалы, воспитывает подрастающее поколение Хотя бандонеон, вино и брюнетки, кажется, никуда не делись.

Мерлин!

— Я не очень понял, это у него что... отпуск?

— Как сказать. Тамошнее Министерство национализировало четыре его фабрики, двух строителей и весь банковский кластер. Со всеми активами, ага. «Вырвало капиталистической гадине хищные щупальца». Только зря они это сделали. Видит Свет, зря!

Вот уж точно — зря. И между тем, в инвестиционный фонд Уилтропа, набитый под самую завязку китайскими деньгами, «команданте Энрике Пьедра» тоже не влез. По, без сомнения, уважительной причине. Зато устроил себе «Аргентинские каникулы». Случайность?

— И чтобы вернуть какие-то фабрики, он затеял... революцию?

Колдман в полной мере насладился интонациями Драко и снова рассмеялся.

— Вряд ли это из-за фабрик, а насчет остального... Я бы не отказался посмотреть на эту страну лет эдак через пять. — И добавил, отвечая на невысказанный вопрос Драко. — Если сейчас Стоун берется за нее всерьез, там будет происходить очень много интересного.

— Что, например?

— Движение. Много движения. Будут что-то строить, кого-то выбирать, что-то открывать, запускать или ставить... Стоун уже делал такое на островах и на Перешейке, но далеко не в таких масштабах.

Занятно... На мгновение задумавшись, Драко повторил это вслух. Колдман усмехнулся, и Драко, не удержавшись, спросил:

— Джеф, а что будет происходить здесь?

— Когда?

— Не знаю. Если не через пять, то хотя бы лет через десять. Или двадцать.

Колдман на мгновение запнулся.

— Странный вопрос. Англия — очень тихая гавань, да еще по сравнению со всем остальным миром. Вряд ли здесь что-то изменится.

— А через сто?

— Скажешь тоже... Нет, талантов к Прорицанию у меня нет.

— А к прогнозированию?

Ответом стал долгий, очень внимательный взгляд.

— Вообще-то, это Стоун увлекался социомагическими теориями. Прогноз с шагом на сто лет — это был его конек.

— И свои теории, разумеется, у него тоже были?

— Ой, вот чтоб я помнил. Если хочешь, подними диссертацию или архивы, он когда-то писал статьи. Или спроси самого Генри, должен же он рано или поздно вернуться.

Пауза.

— Колдман, без шуток. Мне очень не нравятся новости, которые ты сообщил. Ведь у вас там что-то готовится... и я очень хочу понять, что.

Снова пауза. Хлесткая и злая. Американец смотрит на него, но пока молчит, и тогда Драко продолжает.

— Я считаю, что Уилтроп в деле. Что он что-то готовит... что-то очень масштабное.

Еще бы! «Коммуникации, транспорт и связь» — это просто общие, ничего не значащие слова, а ведь туда влезла половина корпораций от Сингапура до Токио!

— К тому же, вы все привыкли думать о старике как о вечном, а он, пожалуй, лучше всех знает, что это не так. И если ему придется... уходить... — Драко отметил для себя, как Колдман вздрогнул. — Готов спорить, он не захочет, чтобы это произошло глупо, банально и ... никак.

Невысокий старик, ровесник деда. Пронзительный взгляд голубых глаз. Нет, он не захочет уходить просто так, не сделав чего-то по-настоящему великого напоследок. Но чего? Чего, Джеф? Последние слова Драко уже не произносил вслух, но он слишком хотел это понять, чтобы собеседник мог не догадаться.

— Не представляю, что это будет... — Колдман прочистил горло. — Но все только и говорят о том, что Уилтроп обещал вскрыть все тайники: перспективные разработки, зелья, Разговорные Камни — и вот это действительно серьезно. И это не пустышка, если ты об этом. Там что-то есть, и на это «что-то» они сейчас и будут играть. Я практически уверен, что наши восточные друзья захотят его кинуть... но вот насколько Уилтропа знаю я, если кто кого и кинет, так это он — их. И вот это, Драко, будет по-настоящему интересное зрелище.

Колдман на мгновение остановился. Словно подбирал нужные слова — и не мог подобрать. Драко спросил очень осторожно:

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, что там на самом деле?

Горькая усмешка.

— Я мог влезть. Но не влез.

Совершенно честный и искренний ответ. И тем не менее...

— Но ты знаешь?

— Догадываюсь.

...Кажется, сердце, только-только готовое вырваться из груди, замирает...

— И что же там?

Колдман посмотрел ему прямо в глаза. И произнес только одно слово.

— Будущее.

D

По лицу главы аврората было невозможно догадаться, как он отнесся к услышанному. И как он мог отнестись, думать не хотелось. Слухи и легенды, разоткровенничавшийся друг детства и совершенно безумный разговор на балконе небоскреба, слова и поступки, удивительный интерес и такое же удивительное безразличие... Ничего себе, «портрет личности»! Генри Стоун соткан из невозможного, делает фантастические вещи и, вдобавок ко всему, привлек внимание Поттера. Поттера! Который, как всегда, знает слишком много.

Воистину, голове было от чего идти кругом.

— Ну, и что скажешь?

Глава аврората повернулся к нему, поправляя очки. И выглядел... очень задумчивым. Непривычно задумчивым, такое бывает, когда напряжение спадает и ты вдруг понимаешь, что чертовски давно не отдыхал, не оставался наедине с собой и именно поэтому не мог правильно разложить мозаику собранной информации. Нет, не неистовый восторг в глазах. Усталость и желание просто сесть и помолчать. Возможно, перед тем как сделать очень важный шаг. Возможно — навстречу буре.

— Ты знаешь, я бы хотел с ними познакомиться.

Мерлин!

— Со Стоуном?

— Да. И со стариком тоже, как его?.. Джеком Уилтропом. Надо же... Если я хоть немного понимаю в том, что ты рассказал, это ведь они начали всю эту игру. По-настоящему большую игру.

— И против по-настоящему сильного противника, если на то пошло. — А вот они здесь — пешки. И очень хорошо, если просто — пешки.

Поттер замотал головой. Выглядело... словами не передать.

— Нет, что ты. Они не играют «против». И именно поэтому это... фантастически красиво.

— Это? — нет, он не понимал. И это начинало раздражать. Злить.

— Все думают, что это очередная биржевая игра. Разве что очень большая. Ну как вы это любите — скупить и перепродать, поднять или уронить рынок, поджарить хвост конкурентам, я уж не знаю, что там еще... Все как обычно, только денег очень много и проект очень перспективный. Вот только это не биржевая игра. Совсем.

— А что?

Полуулыбка. В исполнении Поттера.

Мерлин!..

— Движение, разве ты еще не понял? Много движения, как и сказал твой друг.

— Куда?

Поттер пожал плечами.

— Узнаем. Но уверен — от того, что кто-то теперь будет распоряжаться этими деньгами, на самом деле уже ничего не зависит.

Драко не ответил. Поттер тоже какое-то время шел молча. А потом... словно ожил и помолодел. И произнес, решительно и почти задорно.

— Знаешь, услуга за услугу. Не так давно мне удалось пообщаться с одним интересным человеком, так вот, он рассказал, как мне показалось, совершенно удивительные вещи.

Даже так?

— Масштаб, конечно, не такой, как у твоих друзей, но уверен, тебе это будет интересно. — Поттер засмеялся. — Только давай договоримся сразу, что вот об этом ты не расскажешь никому. Совершенно верно, потому что это никого не касается, говорю как глава Аврората. Гермионе я потом расскажу сам... может быть.

Теперь очередь смеяться настала Драко.

— Слушай, это вы старые друзья и по школьной памяти делитесь новостями.

— Ну да, а у вас всего лишь реформа Министерства, исключительно деловые отношения... и не делай такое лицо. Я тебя понял, и главное, что ты понял меня. Так вот, оказывается...

...В эту ночь Драко снились очень странные сны. Что, наверное, совсем не удивительно, когда на голову падает сразу столько всего. Поттер неспешным шагом шел по залитой лунным светом дороге, а когда он его окликал, ответный смех звучал почему-то грустно: «Сколько золота стоит философский камень?» И Поттер шел дальше по звездной тропинке, уходил, не оглядываясь.

Стремительными тенями авроры высаживались в Гронингене, вот только атаковали почему-то его, Малфоя, склады, которых у него там никогда не было. Им очень бодро отвечали черноволосые герильерос, так что было светло как днем от расцветающего фейерверка красных, зеленых, синих и желтых огней. Лучи, вспышки, рвущие душу бандонеон и скрипка... Генри Стоун танцевал с Гермионой на самом краешке парапета и смеялся, повторяя, что «сейчас ему это точно не интересно». Потом крыша проваливалась, мир наклонялся, и они все летели вниз, в ночь, во тьму... и попадали в зал слушаний Визенгамота. Перемазанный сажей Колдман сидел на заднем ряду, как и совершенно невозмутимый Уилтроп в вечерней мантии, и откровенно наслаждающийся зрелищем Йен Гриндевальд, а далеко внизу все тот же Стоун доводил до исступления министерского обвинителя.

«Зачем вам это было нужно? Ради игры? Ради спектакля для одного зрителя? И вы действительно наслаждаетесь чужими взлетами и падениями?!»

«Ради игры... У вас очень забавные интонации».

«Я называю вещи своими именами!».

«Вот что б вы в этом хоть что-либо понимали! Я уже говорил вам... или не вам... Мне интересно. И мне нравится то, что я делаю».

Ряды скамеек и кафедра тускнели, картина колыхалась, словно ткань на штормовом ветру, растворялась во тьме и свете... На тускло освещенном овале остались Стоун и Поттер. С палочками, лицом к лицу.

«Вы правда его чувствуете? Пульс на руке жизни?» — лицо Поттера совершенно непроницаемо.

«Вам ведь знакомо это ощущение, не так ли?»

«К сожалению, удовольствия от него я получаю меньше, чем вы».

«Жаль...»

«Стоун! — неожиданно окликает его Драко. И дьявол поворачивается. — Вас никогда не пугало ощущение всевластия?»

Грустная улыбка.

«Я никогда его не испытывал».

Снова взлетающие к потолку тени. Тени и музыка, целый оркестр, и еще совершенно невозможное, невероятное, захватывающее дух ощущение полета. Вперед и вверх, до самого края и за него! И шепчущие, гаснущие за гранью слуха слова: «Малфой... если бы... вы... знали...»

...Проснулся Драко с очень плохо скрываемым желанием кого-нибудь разорить. Или обвалить рынок. Или хотя бы что-нибудь построить, например, оперу, потому что какая-то смутная, чудная музыка все еще играла где-то на самом краю сознания. Астория спала... и еще несколько минут он просто смотрел в потолок. Вспоминал слова и образы.

Поттер, из которого охота на канал поставок боевых артефактов выпила все силы. И сам канал, который одним концом упирался в шотландские кланы, а другим — в человека, который по-настоящему умел находить слабые места в чужой защите. Грейнджер, которая еще не знала, что у них появились новые союзники — не слишком надежные, но очень интересные. И которая еще не успокоилась после того, как он снес очередное историческое наследие в центре Косого переулка. Перси Уизли, чей так старательно выстроенный мирок спокойствия и надежности вот-вот начнет стремительно разваливаться на куски. Другие...

Десятки имен и лиц. И два, чаще всех остальных. Задумчивый швейцарец, навсегда оставивший шахматы. И нахальный черноволосый азиат, с шахматами не расстающийся. И еще два — нет, не чаще. Но уж точно сильнее.

Генри Стоун — целый калейдоскоп из осколков воспоминаний. И старик Уилтроп, затеявший нечто совершенно невообразимое. Надо же, «транспорт и коммуникации»! И Разговорные Камни, вот уж было наивно полагать, будто интерес к ним мог появиться только у одного Малфоя! А сколько еще тех, кто готов поверить в то, что через Камни можно будет не только разговаривать? Разговаривать, видеть друг друга, мгновенно перемещаться — действительно, чем Мерлин не шутит? Хоть на другой край земли, лучше аппарации, портключей и всех маггловских технологий. Через любую стену и препятствие. Из Лондона в Аргентину и обратно, ага. Одним шагом. Шагом вперед, можно сказать, в будущее.

...Через пять минут Драко догадался закрыть рот...