Следующий раз (гет)

Влажный воздух оранжереи уже давно пропитал мантию Драко, и острый гнилой запах Азкабана ощущался все сильнее, обволакивая, будто смрадный кокон. Сразу после свидания с отцом, Драко хотелось побыть одному. На притворство не осталось сил. Пока Драко не мог заставить себя улыбаться, как ни в чем не бывало, или даже просто встретиться с кем-то, тем более с Сандрой. Ведь это означало рассказать ей о встречи с Люциусом, а сейчас он просто не мог. Слишком свежа была боль.

Только место для уединения Драко выбрал неудачное — оранжерея была родом из беззаботного прошлого. Вспомнилось, как в детстве он часто скрывался здесь от разгневанного отца. О тайном убежище знала только мама, которая и находила Драко, чтобы позвать на ужин или сказать, что отец больше не злится. А потом Драко вырос; и тут, среди цветов, они с Нарциссой могли часами болтать или молча пить чай, наслаждаясь буйством красок и обществом друг друга. Сегодня же он с горечью понимал, что больше не может рассчитывать на мамину поддержку и утешение, как бы остро того не желал. На этот раз ему придется справляться со всеми трудностями самому, в том числе — с тяжелыми воспоминаниями о Люциусе.

Азкабан встретил Драко мрачными серыми стенами, многовековой гнилью и жутким холодом, словно бегущим по венам. Долговязый охранник провел его по узкому извилистому коридору, а затем по винтовой лестнице. Как Драко не пытался, понять, на каком этаже они находятся, он не мог. Наверняка это специальные чары, чтобы никто из посетителей не запомнил дороги. Стена камеры была оборудована маленькой решеткой и такой же по размеру металлической дверцей, видимо, для передачи еды заключенному. Охранник взмахнул волшебной палочкой, и посреди комнаты появилась еще одна дверь — побольше.

Внутри камеры царил полумрак, и было сложно понять, есть ли там кто-нибудь. Лишь привыкнув немного к темноте, Драко рассмотрел очертания фигуры — сутулой и худощавой.

— Отец, — только и смог проговорить он.

— Драко. — Сиплый голос Люциуса заставил поежиться.

— Это я.

Отец обернулся и Драко ужаснулся его осунувшемуся виду. Ему захотелось зажмуриться и убежать.

С легких скрежетом дверь в оранжерею открылась, выдернув тем самым Драко из воспоминаний. Вошла Сандра. Ее туфли проваливались в насыпь тропинки, и она подобрала юбку.

— Так и думала, что ты здесь прячешься. Ты всегда шел сюда, когда хотел побыть один.

— Но ты все равно решила зайти?

— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Одиночество не идет тебе на пользу.

Драко встал с плетеной скамейки и подошел к Сандре.

— Спасибо тебе, но сейчас я хочу побыть один. Обещаю, что скоро приду домой и мы поужинаем.

Сандра вскинула голову. Ее взгляд устремился внезапно куда-то за пределы оранжереи, а на лице отразилась обреченность.

— Значит, будем делать вид, что ничего не произошло? Брось, мне известно, что ты был у отца. Думала, ты мне сам скажешь, а в итоге узнала обо всем из красноречивых заголовков газет, — она вздохнула. — Как там Люциус?

— Как в тюрьме, — резко ответил Малфой. — Сандра, прошу, давай поговорим потом.

— Все изменилось. — Ее голос в противоположность его был спокойным. — И уже ничто не будет как раньше.

— Что ты имеешь в виду?

— У нас свадьба завтра, а действительно ли это то, чего мы оба хотим? Чего хочешь ты.

— Мне казалось, мы все решили. Начали с начала, рассказали друг другу обо всем и приняли не очень легкое, но столь необходимое нам решение.

— Думаешь? — Сандра улыбнулась, но вот в глазах ее читалась глубокая печаль.

— Это ты просила меня начать все с начала. Ты хотела свадьбу, — Драко прожигал ее взглядом. Он не понимал, что происходит. Сандра сейчас была единственным, что позволяло ему твердо стоять на земле. И вот она своими словами вновь выбивает почву у него из-под ног.

— Я думала, ты тоже этого хочешь, после того, как она, — с явным презрением отозвалась Сандра, имея в виду Гермиону, — предала тебя.

— Да я и не передумал. — Драко постарался успокоиться. — Просто прошу оставить меня ненадолго. Мне нужно подумать. А завтра я поведу тебя к алтарю, и все будет хорошо, — он коснулся ее щеки, но Сандра отстранилась, посмотрев ему в глаза неверящим взглядом.

— Ты каждую ночь зовешь ее во сне. Это невыносимо.

Драко словно окатили ледяной водой. Он вспомнил свои ночные метания и тревожные сны, участницей которых непременно была Гермиона. Он просыпался утром в холодном поту, но помнил тепло ее рук, прикасался к следам ее поцелуев — они горели на его теле невидимыми клеймами.

— Когда-то давно папа сказал мне слова, которые я поняла лишь недавно, — начала Сандра. — Только женщина способна изменить мужчину. Неважно, будет она с ним всю жизнь или останется мимолетным видением. Будет ли нести безмерную любовь или адскую боль, она его изменит. Он все для себя поймет рано или поздно. Будет уже по-другому разговаривать с женщинами, по-другому на них смотреть, по-другому воспринимать. И даже обнимая другую, будет вспоминать о ней. О той, которая оставила след.

Сандра смотрела в глаза Драко и видела непонимание, тревогу, но остановиться уже не могла. Желание высказаться словно разрывало изнутри.

— И я не та, что оставила след. Я та — другая! Не хочу так! Не могу! — Магия вышла из-под ее контроля, и стекла в оранжерее зазвенели, но уже через миг наступила тишина.

Сначала Малфой опешил, но сомнения его длились пару секунд.

— Это не так, — пытаясь убедить Сандру, ответил он. — Ты оставила след.

— Да, вот только это ничего не меняет, — обреченно выдохнула Сандра. — Ты любишь ее. Именно поэтому ты так легко простил меня, а ее простить не можешь.

— Я не хотел этой любви и не хочу.

— Неправда. Ты и сам это понимаешь. Не бери с меня пример — я заигралась с судьбой и поплатилась, — решительно произнесла Сандра. — Но ведь пока у нас есть шанс все исправить.

— Не уверен.

— В любом случае не стоит ждать следующего раза, пробовать нужно сейчас.

* * *

Половицы в прихожей тихонько скрипнули — после разговора с Драко Сандра сразу трансгрессировала в квартиру Эдриана. Она не знала, что ее ждет здесь, но чувствовала, что должна хотя бы попытаться. Сандра вошла в кухню. Плотные шторы не давали солнцу проникнуть внутрь, и вокруг царил полумрак. В раковине лежала пара грязных тарелок, столовые приборы и кружка с остатками чего-то темного. Сандра взяла ее в руки. «Неужели та самая?!» — подумала она. Эту кружку ей пришлось подарить Эдриану на Рождество в Хогвартсе. Почему пришлось? Да потому, что настоящий подарок потерялся вместе с совой в снежной буре, разбушевавшейся на тех каникулах. Как же Сандре было обидно, ведь она заказала отличный набор по уходу за метлами. Но делать было нечего, праздник приближался, и Сандра не придумала ничего лучше кружки. Она хотела раскрасить ее в цвета Слизерина, долго мучилась, а в итоге получилось что-то фиолетово-черное с зелеными разводами. Какого же было ее удивление, когда Эдриан, как ребенок, обрадовался такому подарку и постоянно повторял: ему никогда не дарили кружки. И клялся, что будет теперь пить только из нее. Сандра еще раз взглянула на кружку в руках и улыбнулась своим воспоминаниям.

Она услышала, как что-то разбилось, и вздрогнула, звук доносился со второго этажа. Только сейчас Сандра сообразила, что на доме нет защиты. Это было не в духе Эдриана, да и Драко как-то ей рассказывал, что на дом любого аврора обязательно накладываются защитные чары при поступлении на службу. Сандра достала волшебную палочку и стала подниматься наверх. У спальни Эдриана она замерла и прислушалась — было тихо. Дверь легко поддалась и перед ней предстала очень интересная картина. Эдриан беззаботно спал в кресле, рука свисала с подлокотника, а на полу под ней лежали осколки разбитой бутылки огневиски. Видимо, звон разбитого стекла Сандра и слышала. Тихонько, чтобы не напугать Эдриана, она подошла и опустилась перед креслом на колени.

— Пора вставать, — ласково проговорила Сандра, погладив Эдриана по щеке. Сквозь сон он проговорил что-то нечленораздельное и поерзал в кресле.

— Эдриан, — вновь предприняла попытку Сандра. — Эдриан! — уже чуть громче позвала она.

Его глаза медленно, неохотно открылись и встретились с ее. Сперва Эдриан не двигался, а затем его рука рассекла воздух между ними, будто отмахиваясь от видения

— Прекрати меня мучить, я так устал… Ты снишься мне каждую ночь, — запинаясь, пробормотал он и вновь закрыл глаза.

— Я здесь, это не сон, Эдриан. — Сандра сжала его руку.

В этот миг она чувствовала огромное, переполняющее ее счастье. За эти годы Сандра растеряла так много частичек самой себя. Как будто все, что делало ее целостной личностью, исчезло. И в сердце, и в душе зияли огромные дыры. Она никак не могла их заполнить. Если только ненадолго, а потом прежняя пустота возвращалась. А сейчас счастье заполнило их, и Сандра была уверена, ей больше не придется испытать это щемящее чувство.

Когда Сандра вновь коснулась щеки Эдриана, он резко вздрогнул и выпрямился в кресле, осознав, что это действительно она.

— Что ты здесь делаешь? — охрипшим голосом спросил Эдриан.

— Пришла выпить чая, — поднявшись с колен, ответила Сандра. — Даже кружку нашла, а вот выпить у тебя можно разве что виски.

Явно обеспокоенный, Эдриан шагнул к ней, чтобы взять за руку, но она быстро попятилась и повернулась к двери. Мысли ее лихорадочно кружились, пока она пыталась придумать, как же объяснить ему все. Не имея представления с чего начать, она обернулась и посмотрела на Эдриана: он так и стоял, замерев посреди комнаты; в его глазах застыло ожидание.

Пытаясь не обращать внимания на внезапно повисшее между ними молчание, Сандра сняла с себя мантию и теперь неловко перебирала ее в руках. Эдриан разочарованно прикрыл глаза.

— Почему ты убрал защиту с дома? — наконец она прервала тишину. — Это опасно.

— Я не убирал, — тихо ответил Эдриан. — Просто сквозь нее, кроме меня, может пройти только один человек — ты.

Сандра была так тронута этим поступком. От смущения горели щеки. И как ей сразу не пришло это в голову. Эдриан до сих пор надеялся. Она бы предпочла, чтобы не было этих долгих лет разлуки с ним. Хотела вновь оказаться в Хогвартсе, кинуться в его объятия, поздравляя поцелуем после важного матча. Но это было невозможно. Как же ей загладить вину?

— Ты когда-нибудь сможешь меня простить? Я буду ждать, сколько скажешь. — Голос ее дрожал.

Эдриан сделал несколько шагов по направлению к ней.

— Если ты решила провести жизнь со мной, я не хочу, чтобы ты ждала и минуту.

Рука его поднялась, и Сандра настороженно наблюдала, как он медленно потянулся к ее лицу. Большой палец легонько коснулся щеки, подхватив слезинку. Глаза сами собой закрылись, и она с трепетом наслаждалась лаской этого легкого прикосновения.

* * *

— Заснул? — Джинни сложила последнюю кофточку Джеймса и убрала в шкаф.

— Да, с трудом, — ответил Гарри. — Пришлось трансфигурировать часть игрушек в мыльные пузыри. Гермиона приучила, теперь Джеймса больше ничем не успокоишь.

В камине тихо потрескивали поленья, а огонь отбрасывал загадочные тени на стены. Джинни медленно подошла к креслу и села.

— Давай пригласим ее завтра к нам. Ни к чему ей оставаться одной.

— Почему?

— Гарри, ты газет не читаешь?! — поразилась Джинни. — У Малфоя завтра свадьба.

— У меня сейчас трудное дело и для газет действительно нет времени.

— Они так и не поговорили, это странно. После всего, что рассказала Гермиона, после разрешения на свидание с отцом, я думала Драко обязательно придет.

— В этой истории одни сплошные странности, я устал удивляться. А Малфоя и не стремлюсь понять.

— Может, нужно было нам попытаться что-нибудь сделать? Как-то свести их.

— Думаешь, я не пытался?! Говорил с Эдрианом, но Малфой его и на порог не пускает. Драко вообще закрыл поместье от всех посетителей после смерти матери. Просил Гермиону связаться с ним, а она лишь больше замыкается в себе. Не могу же я ворваться в дом Малфоев и приволочь его силой? Будет только хуже.

— Я боюсь за нее. Конечно, работа в детском отделении Мунго ее немного отвлекает, но настанет день, когда этого будет мало. В чем я точно уверена, так это в том, что она никогда не забудет Малфоя. Видно по тому, как она говорит о нем, как светятся ее глаза в этот момент.

Гарри от напряжения стал ходить по комнате кругами. Он делал так, когда думал; Джинни знала это, но все же смотрела на него обеспокоено. Гарри разводил и сводил руки, бормоча что-то себе под нос. Наконец он остановился.

— У меня была еще одна мысль, но учитывая, что завтра у Драко свадьба, это уже бессмысленно.

— Какая мысль?

— То сложное дело, о котором я говорил. — Гарри присел на диван. — Мы вышли на след преступников, которые виновны в смерти Нарциссы Малфой и десятков других родственников Пожирателей смерти.

Джинни ахнула и пересела поближе к Гарри на диван.

— Ты должен вызвать Драко и рассказать об этом.

— Слишком поздно. Сама сказала: завтра у него свадьба. Тем более что будет, если я ему расскажу, что отыскал убийц его матери? Я уверен, он помчится со всех ног к этим подонкам и не успокоится, пока не отомстит. А потом мне придется посадить его в Азкабан. И уж это точно не поднимет Гермионе настроение.

— Неужели мы будем сидеть сложа руки?

Гарри лишь покачал головой.

— Понимаешь, — начал он и немного запнулся, — мы сами не заметили, как повзрослели, это получилось как-то между делом. Вдруг оказалось, что у нас уже семья и ребенок. Мы не бегаем к родителям за помощью, живем по своим правилам. Рон работает заграницей, и в письмах он пишет, что принимает ответственные решения, которые вполне могут повлиять на престиж страны. Наш Рон! Нет, я никогда не сомневался в его уме и таланте, но все так быстро изменилось. А вот Гермиона до сих пор осталась для меня девчонкой, только закончившей Хогвартс. Наверное, потому, что я много лет ее не видел. Но она уже взрослая, как и мы, и решения принимать о своей жизни должна сама.

Джинни ничего не ответила, признавая правоту мужа. Им было нужно предоставить Гермионе право решать самой.

* * *

Гермиона шла по коридору детского отделения Святого Мунго. Вот уже месяц она работала здесь. Ей так часто приходилось оставаться в больнице у родителей, что она сама не заметила, как стала подниматься на этот этаж и общаться с детьми. И ненадолго эти разговоры приносили покой и умиротворение. Поэтому, когда заведующий отделением предложил ей должность, Гермиона, не раздумывая, согласилась.

Дети любили ее и ждали каждый день. Гермиона радовала их забавной трансфигурацией, волшебными сладостями, а иногда просто читала на ночь полюбившиеся рассказы. Она дарила детишкам заботу, которой в ней было так много и которую совсем некому было отдать.

С волшебного рисунка на всю стену длинного коридора ей игриво подмигнула миниатюрная волшебница. Магическая картина тянулась до самого холла. Там были изображены пикси, забавные садовые гномы и четыре маленькие волшебницы, играющие в плюй-камни. Гермиона давно заметила, что это было что-то среднее между магическими портретами и потолком Большого зала в Хогвартсе. У детей же картина вызывала неописуемый восторг. К тому же цвета на изображении постоянно менялись. А вместе с ними и наряды волшебниц, колпачки гномов и их маленькие башмачки.

Девочка лет пяти с рыжими волосами выбежала из палаты и чуть не врезалась в Гермиону.

— И куда мы так спешим? — поинтересовалась Грейнджер, присев на корточки.

— Я хотела спросить у миссис Тримс, — и девочка указала рукой на волшебницу, что ранее подмигнула Гермионе, — может, она подскажет, как вывести пятно с платья. Мама его мне подарила, а я испачкала, но не хочу ее расстраивать.

Гермиона ласково улыбнулась и покачала головой.

— Вряд ли у нее получится. И к тому же, посмотри, миссис Тримс так увлечена игрой. Давай я тебе помогу.

— А у вас получится? — Девочка была решительно настроена.

— Я очень постараюсь. — Гермиона поправила девочке хвостик и взъерошила челку. — А теперь возвращайся в палату, я приду через пару часов, когда закончу обход. И мы все исправим.

Обрадовавшись, девочка отправилась к себе, явно обдумывая, какие еще интересующие вопросы можно будет задать. Гермиона улыбнулась ей вслед. Именно это нравилось ей в новой работе — видеть счастье на лицах детей.

Гермиона взглянула на часы — без четверти три. Улыбка тут же сошла с ее лица. «Уже совсем скоро…» — подумала она. Гермиона постаралась отогнать из своей головы образ Драко, вдруг так отчетливо возникший перед глазами. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы осознать — это не проделки ее воображения. Вполне себе реальный Драко Малфой стоял посреди коридора больницы Святого Мунго и внимательно смотрел на нее.

— Ты здесь? — с досадой Гермиона заметила, что голос заметно дрожал и выдал волнение, нахлынувшее на нее.

— Похоже на то, — нервно, едва заметно улыбнулся Драко.

— Ты должен быть сейчас совсем в другом месте, — Гермиона не решалась посмотреть Драко в глаза, и пыталась сосредоточиться на подсчете серебристых кристаллов в пуговицах его пиджака. Наверное, поэтому она не заметила, как Малфой оказался совсем близко. Он приподнял пальцами ее подбородок, заставляя посмотреть на себя:

— Ты действительно так считаешь?

Гермиона молчала. Она столько раз представляла их встречу и что она ему скажет, но сейчас все слова стали не важны. Стоило ей взглянуть на него, она поняла, как невыносимо больно будет жить без него.

— Не плачь, — тихо произнес Драко.

Как странно, а она даже не заметила, как потекли слезы. Только сейчас ощутила их солоноватый вкус на губах.

— Иди домой, у тебя свадьба. — Гермиона пыталась найти в себе силы держаться. — Я виновата перед тобой, я обманула тебя, твоя мама умерла из-за моей трусости, а ты здесь в день своей свадьбы. Уходи.

Гермиона замолчала. Сильнее всего она чувствовала сейчас невероятную, огромную усталость. Сказать обо всем вслух, стоя перед Драко, было похоже на то, чтобы скинуть с себя неподъемный груз, и все, чего ей сейчас хотелось, — это закрыть глаза и раствориться в темноте. Она злилась на себя так долго — гнев скрывался во всём. Ходила ли она за покупками с Джинни, сидела ли в парке возле больницы с родителями или читала дома в одиночестве — гнев всегда был с ней.

Драко явно что-то обдумывал; по крайней мере, он не пытался скрыть это от нее, и Гермиона заметила быструю смену эмоций в его взгляде: грусть, тоску, беспомощность и, наконец, печаль.

Она отвернулась. Ведь следом непременно должна прийти и ненависть, а этого вынести Гермиона не смогла бы. В ушах стоял звон, нестерпимо хотелось кинуться прочь, но ноги точно приросли к полу.

— Послушай. — Казалось, Драко и не собирался уходить.— Если бы Дюкро не придумал эту историю и не попросил тебя о помощи, мне бы ни зачто не удалось подобраться к Панацее так близко. Я с самого начала знал, что надежда призрачна, но отчаянно хватался за нее как за соломинку. У мамы не было шансов, и как бы я не корил себя, я сделал все, что мог.

Малфой вновь приблизился к Гермионе. Он не стал поворачивать ее к себе лицом, просто взял за руку. Она чувствовала его дыхание и колкий запах его одеколона.

— А еще я понял, что если бы не Дюкро, я бы не встретил тебя вновь. Ведь только ты можешь помочь мне пережить утрату. Уже помогаешь.

Гермиона обернулась. Она поняла, о чем говорит Драко — о встречи с Люциусом.

— Это самое малое, что я могла.

— Не думай, я понимаю, что этот поступок значил для тебя и тем более для Поттера. И за это я вдвойне вам благодарен. Несмотря на то, что я столько лет пытался добиться свидания с отцом, только после встречи я понял, насколько мне это было необходимо.

А она готовилась встретить гнев и холод... В его серых глазах не было привычной прохладной отстраненности. Они были прозрачны, как стекло, и полны нежности. Драко смотрел на Гермиону так, будто она — самое величайшее богатство на Земле. Каждая женщина мечтает, чтобы на нее смотрели именно так.

— Я не могу поверить. Ты должен ненавидеть, презирать меня!

— А ты разве не должна?! За годы неприязни в школе, за оскорбления, унижения, за жестокость, за метку!

Гермиона не нашлась, что ему ответить. Но как же он может сравнивать?

— Я уже не смогу без тебя. Но если ты на самом деле хочешь этого, я уйду и больше никогда не потревожу тебя. Если для тебя наша история была лишь заданием от Дюкро…

— Нет! — Гермиона сказала это так громко, что две помощницы колдомедиков, беседующие возле палаты, резко повернули головы в их сторону, возмутившись столь неподобающему для больницы поведению. — Я не лгала о своих чувствах. Все эти месяцы я думала, что уже никогда не смогу быть вместе с тобой, — она судорожно вздохнула.— Трудно представить, как я была измучена, просто выброшена из реальности. Казалось, жизненные силы покинули меня. Ибо моя жизнь — это ты, Драко. Я думаю, что смогла бы выжить без тебя, но можно ли назвать это настоящей жизнью? Это просто серое, безрадостное существование, когда один день похож на другой. Но я никогда не смогу простить себя и не знаю, как мне жить с ненавистью к себе.

Какую-то долю секунды Драко стоял неподвижно, а потом вдруг притянул Гермиону к себе. По телу как будто пробежал разряд тока.

— Давай попробуем справиться с этим вместе? — прошептал он ей на ухо, а потом посмотрел прямо в глаза. То был беспечный и счастливый взгляд, взгляд человека, уверенного в любви, которую он отдает.

Гермиона уткнулась в его плечо. Несмотря на зашкаливающий пульс, она ощутила необычайное спокойствие. Как тогда, когда смирилась с правдой о перерождении душ, когда Драко в первый раз ее поцеловал, когда остался в ее спальне в Хогвартсе. Её волной захлестнули нежность и тепло. Души Драко и Гермионы соприкоснулись на миг, чтобы остаться рядом навсегда.